Полное собрание сочинений. Том 20. Анна Каренина. Черновые редакции и варианты Лев Николаевич Толстой Весь Толстой в один клик Лев Николаевич Толстой Полное собрание сочинений. Том 20. Анна Каренина. Черновые редакции и варианты Государственное издательство «Художественная литература» Москва – 1939 Электронное издание осуществлено в рамках краудсорсингового проекта «Весь Толстой в один клик» (http://www.readingtolstoy.ru/) Организаторы: Государственный музей Л.Н. Толстого (http://tolstoymuseum.ru/) Музей-усадьба «Ясная Поляна» (http://ypmuseum.ru/) Компания ABBYY (http://www.abbyy.ru/) Подготовлено на основе электронной копии 20-го тома Полного собрания сочинений Л.Н. Толстого, предоставленной Российской государственной библиотекой (http://www.rsl.ru/) Электронное издание 90-томного собрания сочинений Л.Н. Толстого доступно на портале www.tolstoy.ru (http://www.tolstoy.ru/) Если Вы нашли ошибку, пожалуйста, напишите нам info@tolstoy.ru Предисловие к электронному изданию Настоящее издание представляет собой электронную версию 90-томного собрания сочинений Льва Николаевича Толстого, вышедшего в свет в 1928—1958 гг. Это уникальное академическое издание, самое полное собрание наследия Л.Н.Толстого, давно стало библиографической редкостью. В 2006 году музей-усадьба «Ясная Поляна» в сотрудничестве с Российской государственной библиотекой и при поддержке фонда Э. Меллона и координации Британского совета осуществили сканирование всех 90 томов издания. Однако для того чтобы пользоваться всеми преимуществами электронной версии (чтение на современных устройствах, возможность работы с текстом), предстояло еще распознать более 46 000 страниц. Для этого Государственный музей Л.Н. Толстого, музей-усадьба «Ясная Поляна» вместе с партнером – компанией ABBYY, открыли проект «Весь Толстой в один клик». На сайте readingtolstoy.ru (http://www.readingtolstoy.ru/) к проекту присоединились более трех тысяч волонтеров, которые с помощью программы ABBYY FineReader распознавали текст и исправляли ошибки. Буквально за десять дней прошел первый этап сверки, еще за два месяца – второй. После третьего этапа корректуры тома и отдельные произведения публикуются в электронном виде на сайте tolstoy.ru (http://www.tolstoy.ru/). В издании сохраняется орфография и пунктуация печатной версии 90-томного собрания сочинений Л.Н. Толстого. Руководитель проекта «Весь Толстой в один клик» Фекла Толстая Перепечатка разрешается безвозмездно. – Reproduction libre pour tous les pays АННА КАРЕНИНА РЕДАКТОР Н. К. ГУДЗИЙ ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТОМУ ТОМУ. Черновые материалы к «Анне Карениной», публикуемые в настоящем томе, сохранились в значительной своей части, но, к сожалению, не полностью. Так, прежде всего, утрачено около половины наборной рукописи; утрачены и некоторые рукописные тексты – промежуточные между ранними черновыми набросками романа и текстом наборной рукописи. Возможно, что существовали, помимо сохранившихся планов, и такие, которые до нас не дошли. В самом незначительном количестве сохранились корректуры романа, особенно корректуры текста, печатавшегося в журнале «Русский вестник». Почти все черновые материалы, относящиеся к «Анне Карениной», публикуются впервые. Публикация их, как правило, делается в порядке развития сюжета, применительно к окончательному тексту романа. С самого начала работы над рукописями и корректурами «Анны Карениной» редактору оказывал помощь В. П. Гончаров. Кроме того, в переписке вариантов редактору помогали М. В. Булыгин, С. А. Стахович и В. В. Шершенев. Указатель собственных имен составлен В. С. Мишиным. Н. Гудзий. РЕДАКЦИОННЫЕ ПОЯСНЕНИЯ. Тексты произведений, печатавшихся при жизни Толстого, печатаются по новой орфографии, но с воспроизведением больших букв во всех, без каких-либо исключений, случаях, когда в воспроизводимом тексте Толстого стоит большая буква. При воспроизведении текстов, не печатавшихся при жизни Толстого (произведения, окончательно не отделанные, неоконченные, только начатые и черновые тексты), соблюдаются следующие правила: Текст воспроизводится с соблюдением всех особенностей правописания, которое не унифицируется, т. е. в случаях различного написания одного и того же слова все эти различия воспроизводятся («этаго» и «этого», «тетенька» и «тетинька»). Слова, не написанные явно по рассеянности, дополняются в прямых скобках. В местоимении «что» над «о» ставится знак ударения в тех случаях, когда без этого было бы затруднено понимание. Это ударение не оговаривается в сноске. Ударения (в «что» и других словах), поставленные самим Толстым, воспроизводятся, и это оговаривается в сноске. Неполно написанные конечные буквы (как, напр., крючок вниз, вместо конечного «ъ» или конечных букв «ся» в глагольных формах) воспроизводятся полностью без каких-либо обозначений и оговорок. Условные сокращения (т. н. «абревиатуры») типа «к-ый» вместо «который» и слова, написанные неполностью, воспроизводятся полностью, причем дополняемые буквы ставятся в прямых скобках: «к[отор]ый», «т[акъ] к[акъ] лишь в тех случаях, когда редактор сомневается в чтении. Слитное написание слов, объясняемое лишь тем, что слова для экономии времени и сил писались без отрыва пера от бумаги, не воспроизводится. Описки (пропуски букв, перестановки букв, замены одной буквы другой) не воспроизводятся и не оговариваются в сносках, кроме тех случаев, когда редактор сомневается, является ли данное написание опиской. Слова, написанные явно по рассеянности дважды, воспроизводятся один раз, но это оговаривается в сноске. После слов, в чтении которых редактор сомневается, ставится знак вопроса в прямых скобках: [?] На месте не поддающихся прочтению слов ставится: [1 неразобр.] или [2 неразобр.], где цыфры обозначают количество неразобранных слов. Из зачеркнутого в рукописи воспроизводится (в сноске) лишь то, что редактор признает важным в том или другом отношении. Незачеркнутое явно по рассеянности (или зачеркнутое сухим пером) рассматривается как зачеркнутое и не оговаривается. Более или менее значительные по размерам места (абзац или несколько абзацев, глава или главы), перечеркнутые одной чертой или двумя чертами крест-на-крест и т. п., воспроизводятся не в сноске и ставятся в ломаных < > скобках, но в отдельных случаях допускается воспроизведение и отдельных зачеркнутых слов в ломаных скобках в тексте, а не в сноске. Написанное Толстым в скобках воспроизводится в круглых скобках. Подчеркнутое воспроизводится курсивом. Дважды подчеркнутое – курсивом с оговоркой в сноске. В отношении пунктуации соблюдаются следующие правила: 1) воспроизводятся все точки, знаки восклицательные и вопросительные, тире, двоеточия и многоточия (кроме случаев явно ошибочного написания); 2) из запятых воспроизводятся лишь поставленные согласно с общепринятой пунктуацией; 3) ставятся все знаки в тех местах, где они отсутствуют с точки зрения общепринятой пунктуации, причем отсутствующие тире, двоеточия, кавычки и точки ставятся в самых редких случаях. При воспроизведении многоточий Толстого ставится столько же точек, сколько стоит у Толстого. Воспроизводятся все абзацы. Делаются отсутствующие в диалогах абзацы без оговорки в сноске, а в других, самых редких случаях – с оговоркой в сноске: Абзац редактора. Примечания и переводы иностранных слов и выражений, принадлежащие Толстому и печатаемые в сносках (внизу страницы), печатаются (петитом) без скобок. Переводы иностранных слов и выражений, принадлежащие редактору, печатаются в прямых [ ] скобках. Пометы: *, **, ***, **** в оглавлении томов, на шмуцтитулах и в тексте, как при названиях произведений, так и при номерах вариантов, означают: * – что печатается впервые, ** – что напечатано после смерти Толстого, *** – что не вошло ни в одно из собраний сочинений Толстого и **** – что печаталось со значительными сокращениями и искажениями текста. АННА КАРЕНИНА. ЧЕРНОВЫЕ РЕДАКЦИИ И ВАРИАНТЫ ПЛАНЫ И ЗАМЕТКИ К «АННЕ КАРЕНИНОЙ». * № 1 (рук. № 1). Прологъ. Она выходитъ за мужъ подъ счастл[ивыми] auspices.[1 - [предзнаменованиями.]] Она ?детъ <встр?чать> ут?шать нев?cтку и встр?чаетъ Гагина. 1 часть. 1 глава. Гости собирались въ конц? зимы, ждали Кар[ениныхъ] и говорили про нихъ. Она прi?хала и неприлично вела себя съ Гагин[ымъ]. 2 глава. Объясненiе съ мужемъ. Она упрекаетъ за прежнее равнодушiе. «Поздно» 3 глава. <Въ артели> Гагинъ изъ манежа собирается ?хать на свиданье. Его мать и братъ сов?туютъ ему, онъ ?детъ къ ней. <Вечеръ у нея. Мужъ.> 4-я глава. Об?дъ у Карен[иныхъ] съ Гагинымъ. Мужъ, разговоръ съ братомъ. Ст[епанъ] Арк[адьичъ] успокоиваетъ и на счетъ н?мецк[ой] партiи и на счетъ жены. 5-я глава. Скачки – падаетъ. 6 глава. Она б?житъ къ нему, объявляетъ о беременности, объясненье съ мужемъ. 2 часть. 1 глава. Сидятъ любовники, и онъ умоляетъ разорвать съ муж[емъ]. Она отд?л[ывается], говоритъ, что умру. 2 глава. Мужъ въ Москв?, С[тепанъ] А[ркадьичъ] затаскиваетъ къ себ?, у?зжаетъ въ клубъ, разговоръ съ его женою. Семья С[тепана] А[ркадьича]. Несчастье А[лекс?я] А[лександровича], говоритъ, что выхода н?тъ, надо нести крестъ. <3 глава. Читаетъ вс? романы, изучаетъ вопросъ. Все невозможно. ?детъ къ Троиц?, встр?ча съ нигилистомъ, его ут?шенiе. Гов?етъ. Телеграма. Я умираю, прошу прощенье. Прi?зжай. 3 глава. Ея сонъ опять. Ея ужасъ <– дьяволъ>. Его пропустить и сына. 4 глава. Роды, оба ревутъ. – Благополучно. 5-я глава. Поддерживаетъ въ себ? христ[iанское] чувство, опускаетъ [ш]торки,[2 - Первая буква в этом слове оторвана.] и все напоминаетъ, страдаетъ. Они шепчутся[3 - Далее – одно слово на оторванной части листа.] о томъ, что это невозможно. 6-я глава. Ст[епанъ] Арк[адьичъ] предлагаетъ разводъ. Посл?дняя тщетная [?], онъ соглашается и у?зжаетъ.> <3-я часть.> 6 глава. Ст[епанъ] Арк[адьичъ] устроиваетъ по просьб? Г[агина] и Н[ана], и А[лекс?й А[лександровичъ] соглашается подставить др[угую] щеку. 3 часть. 1 глава. Въ обществ? хохотъ. Хотятъ собол?знованье. Онъ прi?зжаетъ; но дома рыдаетъ. 2 глава. <Отпоръ> въ обществ?, никто не прi?зжаетъ <кром? дряни, она блеснуть. Сцена его ей. 3 глава. Онъ отс?кнулся, сынъ къ матери, и онъ бьется, какъ бабочка. 4-я глава. У нее нигилисты. Онъ у?зжаетъ> ихъ ругаетъ. <Она ревнуетъ. Такъ надо ?хать въ деревню. 5-я глава. Онъ въ клуб? играетъ. Они въ деревн?, ничего, кром? живот[ныхъ] отн[ошенiй]; устроили жизнь къ чему? Онъ у?зжаетъ. Такъ и я ?ду. 6-я глава. Установилось; онъ въ св?т?, она дома, ея отчаянiе. 4-я часть. 1 глава. А[лекс?й] А[лександровичъ] шляется, какъ несчастный, и умираетъ. Его братья. Ст[епанъ] Арк[адьичъ] Видитъ ее и чуетъ, что она несчастлива, желалъ бы помочь ей. Одно – христ[iанская] любовь. Она отталкиваетъ. Сплетница экономка. Ледъ таетъ. Она жал?етъ и раскаевается. 2-я глава. Онъ веселъ, прi?зжаетъ. Болтунъ возбуждаетъ ея ревность. А дома несчастливъ. На войну нельзя. 3-я глава Афронтъ отъ Кн. М. на д?тяхъ. Болтунъ, ревность, dеb?cle[4 - [крушение]] чувства. Праздная [?] [1 неразобр.], еще сонъ. 4-я глава. Прi?зжаетъ А[лекс?й] А[лександровичъ].> Съ Гаг[инымъ] страшная сцена. Я не виновата. 5-я глава. Она уходитъ изъ дома и бросается. 6-я глава. Оба мужа, братъ. Эпилогъ. А[лекс?й] А[лександровичъ] воспитываетъ <д?тей> сына.> Гагинъ въ Ташкент?.[5 - На полях написано: [1] Церковь, служба, ут?шенiе. [2] О чемъ ни заговорятъ нигилисты – д?ти, состоянiе – все приводится къ неяснымъ положенiямъ. [3] Сцена съ матерью.] * № 2 (рук. № 1). 1 Она отврат[ительная] женщ[ина]. 2 Ищетъ только его [?]. 3 Св?тъ потухъ. За[ч?мъ][6 - Предположительное окончание слова приходилось на оторванный и утраченный край листа.] я не умерла. Жестъ закрытiя руками отъ стыда Распроважно. А[лекс?й] А[лександровичъ] объясняется и говоритъ плишелъ, и хочется см?яться и жалко. Очень важное. Гимнастъ, гордъ, приличенъ и вдругъ передъ ея лаской раскисъ. Еще важн?е. После 6 нед?ль онъ соблазняетъ ее. Она – уйди, уйди. Н?тъ, кончено. Но будетъ дурно, и улыбнулся. Лучше бы я умерла. Богу молитесь, батюшка! Они думаютъ, что онъ можетъ переносить это, и онъ ужъ [1 неразобр.] Онъ ошибся, не разочтя на жизнь, и въ отчаянiи. За об?[домъ?] Вставлены зубы у А[лекс?я] Александровича]. Анна Каренина Мщенiе мое Соломонъ [?] Алабинъ К[нязь] Удашевъ Ордындевъ К[нязь] Щербатскiй Острожскiй Исаенковъ Базыкинъ Жидковъ Ор?ховъ Вереницынъ Липоваловъ * № 3 (рук. № 1). 1. Ссора Об[лонского] съ женой. Левинъ, предложенье, Анна миритъ. Балъ и отъ?здъ въ П[етер]б[ургъ]. 2. Вечеръ въ П[етер]б[ург?], объясненiе. Сцена съ мужемъ. Доктора отправляютъ загр[аницу]. Тяга въ деревню. 3. Свершилось. Покосъ. Встр?ча въ карет?. Обида [?] мужа. Скачки. Объясненiе съ мужемъ. 4. Ал[екс?й] Ал[ександровичъ] ?детъ разводиться. Об?дъ у Обл[онскаго]. Нигилисты въ Петерб[ург?], роды, прощенiе. 5. Сватьба К[ити] и Левина и разр?шенiе судьбы Вр[онскаго] и Кар[ениной]. 6. Въ деревн? женатый. Охота. По?здка Долли. Житье Анны съ Вронскимъ. Маркевичъ, разсказъ о Петерб[ургскомъ] жить?. 7. Въ Москв?, роды Кити. Житье Анны. Сцена за нигилистовъ. Пере?здъ въ Петербурга, свиданье съ мужемъ и сыномъ и смерть ребенка. <7. Ложа, блескъ, афронтъ. Сцена ей. Смерть ребенка. Не причемъ жить. Пере?здъ Обл[онскаго] съ женой въ Петер[бургъ] и Левиныхъ.> 8. Свиданiе съ сыномъ и мужемъ. На дач?. Ревность къ Кити. Мать. Смерть.> 8. Левины и Алабины въ Москв?. Прi?зжаетъ Вронскiй къ матери. Онъ у Левина. Анна, <мученья> <смерть ребенка> мученья ревности. Мать, смерть. <1. У Удашева. 2. Ссора, ревность: 3. У Удашевыхъ. Ничего, кром? чувств[енности]. Надо ?хать въ Петерб[ургъ]>. 4-я часть. 1. А[лекс?й] А[лександровичъ] въ министерств?, въ св?т?, видитъ жену въ Л?тн[емъ] саду. Мальчикъ, сестра. 2. <Афронтъ въ> Л?тн[iй] садъ, блескъ. Афронтъ – коляска или ложа, блескъ. Сцена Уд[ашева] ей. 3. Орд[ынцевъ] въ Петербургъ для старика отца въ паралич?. Счастье оч[ень] столкн[улось] съ сумбуромъ. Не боятся уже встр?чъ съ Уд[ашевымъ]. Анна. Клубъ, Уд[ашевъ] играетъ.> Отс?кнулись оба мужа. 4. Алабинъ въ Петербург?. Удашевъ играетъ съ Грабе, прi?зжаетъ домой – нигилисты. Сцена. 5. Мать, ?детъ> Анна мучает[ся], ?детъ объясняться съ матерью. Искушенье съ Грабе. 6. Свиданiе съ сыномъ и мужемъ, ревность къ Уд[ашеву]. 7. <Смерть.> Собирается на смерть изъ дома. 8. Ордынцевы и Алабинъ узнаютъ подробности и А[лекс?й] А[лександровичъ]. 9. Эпилогъ. * № 4 (рук. № 1). 1 часть. 1 гл. Ст[епанъ] Арк[адьичъ] встаетъ и объясняется съ женой. 2 гл. С[тепанъ] А[ркадьичъ] видится съ Орд[ынцевымъ]. Орд[ынцевъ] исполненъ жизни. Куча предпрiятiй. 3 гл. Въ Зоолог[ическомъ] с[аду] Орд[ынцевъ] съ быкомъ и коньки съ К[ити]. 4 гл. Об?дъ <и объясненiя о женитьб?> втроемъ. Ст[епанъ] Арк[адьичъ] за?зжаетъ <домой> къ тещ?, примиренье. Я винов[атъ], что хо[тите?] 5 гл. <Вечеръ у Щерб[ацкихъ]. Орд[ынцевъ] навралъ, напуталъ.> 6 гл. <И у?халъ въ деревню.> 7 гл. <Примиренье съ Д[олли].> 8 гл. Прi?здъ А[нны] К[арениной]. На жел[?зной] дорог?. 9 гл. Вс?хъ обворажив[аетъ]. 10 гл. Балъ у Губерн[атора] и отъ?здъ въ Пет[ербургъ] съ Уд[ашевымъ].[7 - Рядом с текстом плана 1-й части написано и обведено кружком: Любовь идетъ сама по себ?.] <2 часть.> 1 гл. Вечеръ въ Пет[ербург?] весною. 2 гл. Лживое объяснен[iе] съ мужемъ. 3 гл. Положенiе мужа въ св?т?. 4 гл. <Въ артели Удаш[евъ] и свид[анiе].> – Покосъ, баба, путаница. 5 гл. <Скачки, паденiе.> – Сос?ди. Сближенiе <и по?здки на скачки>. 6 гл. <Свиданiе съ нимъ.> – <Удаш[евъ] въ артели. Спасенье.> 7 гл. <Признанiе мужу.> – <Скачки, паденiе. По?здка въ Петербургъ.> У[дашевъ], Ст[епанъ] Арк[адьичъ]. 8 гл. <Покосъ, баба, народъ, путаница.> – <Свиданье с ней.> Скачки, паден[iе]. 9 гл. <Сос?ди K., сближенiе, баба.> – <Признанье мужу.> Свид[анiе] съ н[имъ]. 10 гл. <Спасенье, сближенье.> – Признанье мужу. 3 часть. 1 гл. Въ Петерб[ург?] встр?ч[аетъ] мужа. Объяснен[iе] между любо[вниками?]. 2 гл. А[лекс?й] А[лександровичъ] въ Москву. 3 гл. Адвокатъ. 4 гл. Духовникъ. 5 гл. А[лекс?й] А[лександровичъ] съ Д[олли]. 6 гл. Об?дъ. 7 гл. Телегр[амма] и отъ?здъ въ Пет[ербургъ]. III часть. 8 гл. Роды. 9 гл. <Отношенiя> Крот[ость] А[лекс?я] А[лександровича]. 10 гл. Возобновило любовь. <4 часть. 1 гл. Ст[епанъ] Арк[адьичъ] устроиваетъ разв[одъ]. 2 глава. Любовникъ устроива[етъ] тоже и бракъ. 3-я глава.> 4-я часть. <1 гл. Бракъ Орд[ынцева] съ Кити. Ст[епанъ] Арк[адьичъ] пос[аженный] отецъ.> 2 гл. Ст[епанъ] Арк[адьичъ] устроиваетъ разводъ. 3 гл. Люб[овники] объясняютъ и о томъ же. 4 гл. Бракъ Уд[ашева] съ Анной. 5 гл. Жизнь А[лекс?я] А[лександровича] въ Петерб[ург?]. IV часть. <6 гл.> Какъ жилъ Орд[ынцевъ]. <7 гл.> Варитъ варенье, разговоръ.. <8 гл.> Прi?здъ Ст[епана] Аркадьича] и охота. <9 гл.> По?здка Долли. <10 гл.> Сцена между К[ити] и О[рдынцевымъ] и между Уд[ашевымъ] и А[нной]. 5 часть. 1 гл. А[лекс?й] А[лександровичъ] живетъ съ сыномъ. 2 гл. Встр?ча съ жен[ой] на Нев[скомъ]. 3 гл. Удашевы, ихъ среда и жи[знь]. 4 гл. Театръ – и [1 неразобр.] на б[ольшой?] сцен[?]. 5 гл. Смерть ребенка в Мо[скв?]. 6 гл. Нигилисты, любовь Граб[е]. 7 гл. Объясненiе съ матерью и отчаянно от [?] 8 гл. <Кити живетъ и хочетъ ли [?]> 9 гл. Узнаетъ о мнимой нев?рности и бросается. 10 гл. Ст[епанъ] Арк[адьичъ] рыдаетъ. Эпилогъ. * № 5 (рук. № 1). Не спалъ всю ночь, счастливъ и страшно, съ лакеемъ говоритъ. Съ Стивой. Вс?хъ заговорилъ. Какъ могутъ они спать. Завтра – черезъ нед?лю. Вы съ ума сошли, но рада. Нордстонъ, и та сiяла. Она прямо бросилась къ нему <обняла его>, отдалась ему, р?шительно, близко, близко къ нему. Кн[язь] А[лександръ] Д[митричъ] обнималъ Княгиню и лабунился къ ней. Высыпала прислуга. Глупъ ужасно. Конфеты д?лаютъ. Стива прелесть. Все будетъ иначе, ч?мъ у другихъ. Въ театръ. Пьеса. Постоянно забываетъ, что онъ не она. Она признанье – онъ. Ей тяжело, но простила. Вс? знаютъ вс? озабочены. * № 6 (рук. № 1). Она гордится имъ на скачк?, весела. Возвратившись къ чаю, она не дьявольское, а просто безумно счастлива. Онъ предлагаетъ денегъ на дач?. Н?тъ, кажется. Да! Красн?етъ. Женихъ толстый, пьяный и нев?ста хоро[ша]. Платье изъ Парижа. Новый флигельад[ъютантъ] п?тушится [?]. Въ отставку р?шительно. У?зжаетъ на ревизiю и объясняется. Ст[епанъ] Арк[адьичъ] жал?етъ. И она злится, онъ не любитъ. * № 7 (рук. № 1). Кити ужасно жал?етъ, что должна отказать Левину. И ей сов?стно призн[аться], что она не отказ[ала] бы, если бы не было Удашева. Съ Ст[епаномъ] Ар[кадьичемъ] за об?домъ о брат? Никола?. Съ Кити на конькахъ о мачих?. Съ братомъ о брат? Никол[а?]. Долли, характ[еръ]. От[ецъ] Кн[язь] сердито смотритъ на заманиванье. <Д[олли] слабая, кислая немног[о].> * № 8 (рук. №.1). Вр[онскiй] о землед?лiи. Общество землед?лiя. Встр?чаетъ на улицахъ, вс? скачутъ. Ст[епанъ] Арк[адьичъ] говоритъ про натянутость и ужасъ положенiя Ан[ны]. «Надо быть cпокойнымъ». Онъ бросается оправдаться, защитить, помочь. И тоже. Досада на нее, на Бога. Желанiе удрать и назадъ. Иверская. * № 9 (рук. № 1). 1) Начать съ д?йствiя, <уничто[жить]> перенести въ конецъ о разговорахъ. Чувство униженiя, когда совралъ. 2) Вронской подс?лъ за об?домъ. 3) Сцена Вр[онскаго] съ Анной. «Теб? упрямство, а если бы ты зналъ, что мн?». <Онъ ужаснулся.> Она поняла, и онъ опять освободился. 4) Отвращенiе къ ребенку, ничего веселаго, и ужасно жалко. — Сельскохозяйственные. Увидавъ Анну, Кити мелка. Дома мелка. При родахъ раскаянiе. 3 дня поб?да. * № 10 (рук. № 1). Эпилогъ. Кити б?жала навстр?чу. С[ерг?й] И[вановичъ] доказываетъ православiе. Пчельникъ. Грудной чай, мочала. Т?нь. Лопухи. Гуд?нiе пчелъ, полнота. Смотритъ въ окно на зв?зды. – Астрономiя, прямое восхожденiе не м?шаетъ. Молитва о спасенiи. Только признанiе власти. Одно добро не им?етъ причины и посл?дствiй. Непроницаемая броня: Да души то ужъ никакой. А она рада, что онъ испугался. Ливень идетъ. * № 11 (рук. №38). Во сн?, просыпается. Неужели это правда? Все кончено? Покосъ <не убираетъ>, народъ, <баба>. Напуталъ, не с[о]вралъ. Недостаточно – ?детъ <въ Москву. Разгов[оръ] съ Ал[абинымъ]. Ты правъ. Работа умственная къ сос?дямъ. Нечаянное сближенiе. И свобода уже тяжела. Над?ялся васъ вид?ть въ Москв?. 3) С?но и открываетъ мужу. 4) Въ Москв? и роды. 5) Въ деревн? оба. Римъ. Ордынцевъ и Кити. Долинъ Иванскiй, и онъ одинъ. 3 часть. Въ деревн? у Долли. Она смирилась и знаетъ свое несчастье. Покосъ и зарей въ карет?. – Вы прi?дете? – Н?тъ. Толки про связь Анны. Встр?тилъ въ карет?.[8 - На этом же листе выписки по-французски (из книги Ларошфуко «Maximes»):[1] La jalousie se nourrit dans les doutes. Elle devient furieuse ou elle finit sit?t qu'on passe du doute ? la certitude.[2] Il n’y a gu?re de gens qui ne soient honteux de s’?tre aimеs lorsqu’ils ne s’aiment plus.[3] Il y a des gens qui n’auraient jamais еtе amoureux, s’ils n’ayaient jamais entendu parler de l’amour.[4] Il est aussi facile de se tromper soi m?me sans s’en apercevoir qu’il est difficile de tromper les autres sans qu’ils s’en apercoivent.[5] Le caprice de notre humeur est encore plus bizarre que celui de la fortune.] * № 12 (рук. № 96). <Об?дъ, разговоръ о прогресс?.> <Разговоръ передъ об?домъ.> Я должна сказать, кто и кто у насъ. Думаютъ, что я хочу доказать. Я ничего не хочу, не знаю. Щурится. Не рожать. Имя Анночка. Переписка съ Алекс?емъ Александровичемъ. Онъ теб? не говорилъ про свои общественныя обязанности. Тяж[ело], грустно, хочется домой. Обидно Д[олли] за Кн[ягиню] Варвару. Анна знаетъ Архитект[уру]. Пом?щикъ говоритъ о сословiи, какъ о дуб?. Вронской на выборахъ. Свiяжскiй. Записка отъ нея. Прi?зжаетъ домой. Морфинъ. И ужъ она знаетъ, что онъ тяготится ею. То пусть тяготится, но будетъ тутъ. Утромъ по?здка на б?га. * № 13 (рук. № 101). Слав[янскiй] вопросъ занималъ вс?хъ. А[лекс?й] А[лександровичъ]. Л[идiя] И[вановна] бросила общ[ество] христ[iанское]. Редактор[ы] безъ газетъ. Мин[истры] безъ минист[ерствъ]. Полков[одцы] безъ армiй. С[ерг?й] И[вановичъ] ?детъ грустный. Книгу избранили. Слав[янскiй] вопросъ предвосхитилъ. ?детъ съ Катав[асовымъ] отдохнуть. Проводы на станцiи. Гр[афиня] Вр[онская] провожаетъ сына. Разговорилась съ С[ерг?емъ] И[вановичемъ], разсказ[ываетъ] о первомъ врем[ени]. Вр[онскiй] угрюмый. Жизнь моя мн? не нужна, такъ отдать ее за д?ло. – Хозяйство Левина продолжало занимать его, безъ плана, съ сознанiемъ долга, самопожертвованiя. Одно – неясность больше и больше мучала его, во всемъ искалъ, унизился [?]. Разговоръ съ мельникомъ. Легъ, трава узломъ. Не для нуждъ, только не дурно, со вс?ми вм?ст?, какъ д?ти… Запнло въ душн. Пришелъ домой. Разговоръ съ Катавасовымъ о религiи, съ С[ерг?емъ] И[вановичемъ] о слав[янскомъ] вопрос?; разрушилось. Гроза. Б?житъ за Митей съ Кити. <Кити съ Долли говоритъ о полити[к?] [?], Стива, любовь>. И такъ важно, что думаетъ о разрушенiи. Вечеромъ въ тишин? опять взглядъ отворачивается. Ахъ, какъ хорошо. Онъ узнаетъ. Еще любовь, другая только, забота, трудъ безъ радости. Катавас[овъ] особая порода. Думая матерьялистично, только стоитъ думать до конца, и придешь къ худшей безсмыслиц?. Левинъ вид?лъ Анну на стол? и Вронскаго съ поднятой панталоной, безъ шапки. Гр?хъ, объясненiе зла и смерти. Грудница. Тоска весеняя [?] Любовь. Спасенъ. Узнаетъ. Гроза. С[ерг?й] И[вановичъ], книга; безъ д?ла скучаетъ. Катавасовъ разстроилъ его в?рованiе. Возстанавливается въ тишин? ночи. ВАРИАНТЫ К «АННЕ КАРЕНИНОЙ» ** № 1 (рук. №2). МОЛОДЕЦ—БАБА. 1. Гости посл?[9 - Зачеркнуто: театра] оперы съ?зжались къ молодой Княгин?[10 - Зач.: <Кареловой> М[ик?]] Врасской. Княгиня Мика, какъ ея звали въ св?т?, только усп?ла, прi?хавъ изъ театра, снять шубку[11 - Слово: шубку по ошибке зачеркнуто вместе с последующими словами: въ ярко осв?щенной, блест?вшей] передъ окруженнымъ цв?тами зеркаломъ въ ярко осв?щенной передней; еще она отц?пляла маленькой ручкой въ перчатк? упрямо зац?пившееся кружево за крючокъ шубки, когда изъ подъ л?стницы показалось въ накинутомъ на высокую прическу красномъ башлык? красивое личико Нелли, и слышалось военное легкое бряцанiе шпоръ и сабли ея мужа, и показалась вся сiяющая пл?шивая приглаженная голова и усатое лицо ея мужа. Княгиня Мика разорвала, сдернувъ, перчатку и всетаки не выпростала и разорвала кружево. <Она> улыбкой встр?тила гостей, которыхъ она только что вид?ла въ театр?. – Сейчасъ вытащу мужа изъ его кабинета и пришлю къ вамъ, – проговорила она и скрылась за тяжелой портьерой. – Чай въ большой гостиной, – сказала она толстому дворецкому, прошедшему за нее, – и Князя просить. Пока Княгиня Мика въ уборной съ помощью встр?тившей ея франтихи горничной розовыми пальчиками, напудренными лебяжьимъ пухомъ, какъ бы ощупывала свое лицо и шею и потомъ стирала эту пудру и горничная ловкими быстрыми пальцами и гребнемъ потрогивала ее прическу, давая ей прежнюю св?жесть, и пока Нелли съ мужемъ въ передней снимали шубы, передавая ихъ[12 - Слово: ихъ по ошибке зачеркнуто вместе с последующими словами: беззвучно, почтительно] [на руки] сл?дившихъ за каждымъ ихъ движенiемъ ожидавшихъ двухъ въ чулкахъ и башмакахъ лакеевъ, ужъ входная большая стеклянная дверь н?сколько разъ беззвучно отворилась швейцаромъ, впуская новыхъ гостей. Почти въ одно и тоже время хозяйка съ осв?женными лицомъ и прической вышла изъ одной двери и гости изъ другой въ большую темную отъ обажуровъ гостиную, и естественно все общество сгрупировалось около круглаго стола съ серебрянымъ самоваромъ. Разговоръ, какъ и всегда въ первые минуты сбора, дробился на прив?тственныя р?чи, на предложенiе чая, шутки, зам?чанiя объ опер?, п?вцахъ и п?вицахъ, какъ будто отъискивая предметъ и не позволяя быть бол?е завлекательнымъ, пока еще продолжали входить гости. – Ахъ, пожалуйста, не будемъ говорить объ Нильсонъ. Я только и слышу это имя и одно и тоже о ней и все такое, что должно быть ново, но что уже сд?лалось старо. – А Китти будетъ? Отчего я давно ее не вижу? – Она об?щала; но ты знаешь, какъ можно разсчитывать на душу въ кринолин?, – отв?чала хозяйка. – Да и потомъ мн? кажется, что у ней есть что то на сердц?. Боюсь не съ Ана ли что нибудь. – Ана такъ мила! – О да. Могу я вамъ предложить чашку чая, – обращалась она къ Генералу. – А вотъ и Serge. – Разскажите мн? что нибудь злое и веселое, – говорила изв?стная умница фрейлина молодому Дипломату. – Говорятъ, что злое и см?шное несовм?стимо, но я попробую, если вы мн? дадите тему. Хозяинъ, молодой челов?къ съ умнымъ и истомленнымъ лицомъ, вышелъ изъ боковой двери и здоровывается съ гостями. – Какъ вамъ понравилась[13 - Зачеркнуто: Травi[ата]] Нильсонъ, Графиня? – говоритъ онъ, неслышно подойдя по мягкому ковру к полной красивой дам? въ черномъ бархатномъ плать?. – Какъ можно такъ пугать, – отв?чаетъ дама, перегибаясь къ нему съ своимъ в?еромъ и подавая ему руку въ перчатк?, которую она не снимаетъ, потому что рука ея некрасива. – Не говорите, пожалуйста, про оперу со мной. Вы думаете, что вы спускаетесь до меня, а я этаго вамъ не позволяю. Я хочу спуститься до васъ, до вашихъ гравюръ. Разскажите мн?, какiе новыя сокровища вы нашли на толкучемъ… Совершенно незам?тно столъ устанавливается вс?мъ, что нужно для чая, гости разм?стились вс? у круглаго стола. Мущины обходятъ не слышно кресла дамъ и берутъ изъ рукъ хозяйки прозрачныя дымящiяся паромъ чашки чая. Хозяйка стоитъ съ рукой съ отставленнымъ розовымъ мезинчикомъ на серебряномъ кран? и выглядываетъ изъ самовара на гостей и на двери и даетъ знаки въ т?ни стоящимъ 2-мъ лакеямъ. Разговоръ изъ отрубковъ фразъ начинаетъ устанавливаться въ разныхъ группахъ и, для того чтобы сд?латься общимъ и завлекательнымъ, разум?ется, избираетъ своимъ предметомъ лица вс?мъ изв?стныя, и, разум?ется, объ этихъ лицахъ говорятъ зло, иначе говорить было бы нечего, такъ какъ счастливые народы не им?ютъ исторiи. Такого рода разговоръ установился въ ближайшемъ уголк? къ хозяйк?, и теперь этотъ разговоръ им?етъ двойную прелесть, такъ какъ т?, о которыхъ злословятъ, друзья хозяйки и должны прi?хать нын?шнiй вечеръ; говорятъ о молодой[14 - Зачеркнуто: Ан?] Анастась? (Ана[15 - Зач.: <Пушкино> Бернова] Гагина, какъ ее зовутъ въ св?т?) и о ея муж?. Молодой дипломатъ самъ избралъ эту тему, когда упомянули о томъ, что Пушкины об?щались быть сегодня, но не могли прi?хать рано, потому что у Алекс?я Александровича какой то комитетъ, а она всегда ?здитъ только съ мужемъ. – Я часто думалъ, – сказалъ дипломатъ, – что, какъ говорятъ, народы им?ютъ то правительство, котораго они заслуживаютъ, такъ и жены им?ютъ именно т?хъ мужей, которыхъ он? заслуживаютъ, и Ан[астасья?] Аркадьевна[16 - Зач.: Пушкина] Каренина вполн? заслуживаетъ своего мужа. – Знаете ли, что, говоря это, вы, для меня по крайней м?р?, д?лаете похвалу ей. – Я этаго и хочу. – Только какъ онъ можетъ спокойно спать съ такой женой. И съ всякимъ другимъ мужемъ она бы была героиней стариннаго романа. – Она знаетъ, что мужъ ея зам?чательный челов?къ, и[17 - Зач.: лел?етъ его] она удовлетворяется. Она прим?рная жена. – Была. – Я никогда не могла понять, Княгиня, – сказала фрейлина, что въ немъ зам?чательнаго. Если бы мн? вс? это не твердили, я бы просто приняла его за дурачка. И съ такимъ мужемъ не быть героиней романа – заслуга. – Онъ см?шонъ. – Стало быть, не для нея, – сказала хозяйка. – Зам?тили вы, какъ она похорош?ла. Она положительно не хороша, но если бы я была мущиной, я бы съ ума сходила отъ нея, – сказала она, какъ всегда женщины [говорятъ?] это, ожидая возраженiя. Но какъ ни незам?тно это было, дипломатъ зам?тилъ это, и, чтобъ подразнить ее, т?мъ бол?е что это была и правда, онъ сказалъ: – О да! Посл?днее время она расцв?ла. Теперь или никогда для нея настало время быть героиней романа. – Типунъ вамъ на языкъ, – сказала хозяйка. Хозяйка говорила, но ни на минуту не теряла взгляда на входную дверь. – Здраствуйте,[18 - Зачеркнуто: Степанъ] Михаилъ Аркадьичъ, – сказала она,[19 - Зач.: особенно громко, – а что] встр?чая[20 - Зач.: улыбкой молодаго полнаго румянаго съ прекрасными красными губами прямо дер[жавшагося] добродушнаго молодаго челов?ка, который входилъ, высоко неся б?лую грудь въ открытомъ до невозможн[ости] жилет?.– А ваша сестра <Ана Пушкина> М-mе Карени[на]] входившаго сiяющаго цв?томъ лица, бакенбардами и б?лизной жилета и рубашки молодцоватаго Облонскаго. – А сестра ваша Анна будетъ? – прибавила она громко, чтобы разговоръ о ней замолкъ при ея брат?. – Прi?детъ она? – Не знаю, Княгиня. Я у нее не былъ. И Степанъ Аркадьичъ, знакомый со вс?ми женщинами и на ты со вс?ми мущинами, добродушно раскланивался, улыбаясь и отв?чая на вопросы. – Откуда я? Чтожъ д?лать? Надо признаваться. Изъ Буффовъ. La Comtesse de Rudolstadt[21 - [Графиня Рудольштадт]] прелесть. Я знаю, что это стыдно, но въ опер? я сплю, а въ Буффахъ досиживаю до посл?дняго конца и всласть. Нынче.. – Пожалуйста, не разсказывайте про эти ужасы. – Ну, не буду, чтоже д?лать, мы Москвичи еще не полированы и терп?ть не можемъ скучать. Дама въ бархатномъ плать? подозвала къ себ? Степана Аркадьича. – Ну что ваша жена? Какъ я любила ее. Разскажите мн? про нее. – Да ничего, Графиня. Вся въ хлопотахъ, въ д?тяхъ, въ классахъ, вы знаете. – Говорятъ, вы дурной мужъ, – сказала дама т?мъ шутливымъ тономъ, которымъ она говорила объ гравюрахъ съ хозяиномъ. [22 - Зач.: Степанъ]Михаилъ Аркадьичъ[23 - Зач.: на мгновенье нахмурился, но сейчас же] разсм?ялся. Если отъ того, что я не люблю скучать, то да. Эхъ, Графиня, вс? мы одинаки. Она не жалуется. – Ну, а что ваша прелестная свояченица Кити? – Она очень больна, у?хала за границу. Степанъ Аркадьичъ оглянулся, и лицо его еще больше просiяло. – Вотъ кого не видалъ все время, что я зд?сь, – сказалъ онъ, увидавъ входившаго[24 - Зачеркнуто: невысокаго роста коренастаго военнаго, молодаго, но почти пл?шиваго и съ серьгой въ ух?] Вронскаго. – Виноватъ, Графиня, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ и, поднявшись, пошелъ къ вошедшему. Твердое, выразительное лицо[25 - Зач.: Вронскаго.] Гагина съ св?же выбритой, но син?ющей отъ силы растительности бородой просiяло, открывъ сплошные, правильнаго полукруга здоровенные зубы. – Отчего тебя[26 - В рукописи: теб?] нигд? не видно? – Я зналъ, что ты зд?сь, хот?лъ къ теб? за?хать. – Да, я дома, ты бы за?халъ. Однако какъ ты опл?шив?лъ, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, глядя на его почти голую прекрасной формы голову и короткiе черные, курчавившiеся на затылк?, волосы. – Что д?лать? Живешь. – Ну, завтра об?дать вм?ст?. Мн? сестра про тебя говорила. – Да, я былъ у ней. [27 - Зачеркнуто: Гагинъ]Вронскiй замолчалъ, оглядываясь на дверь. Степанъ Аркадьичъ посмотр?лъ на него. – Что ты оглядываешься? Ну, такъ завтра об?дать у Дюссо въ 6 часовъ. – Однако я еще съ хозяйкой двухъ словъ не сказалъ, – и Вронскiй пошелъ къ хозяйк? съ прiятными, такъ р?дко встр?чающимися въ св?т? прiемами скромности, учтивости, совершеннаго спокойствiя и достоинства. Но и хозяйка, говоря съ нимъ, зам?тила, что онъ нынче былъ не въ своей тарелк?. Онъ безпрестанно оглядывался на дверь и ронялъ нить разговора. Хозяйка въ его лиц?, какъ въ зеркал?, увидала, что теперь вошло то лицо, которое онъ ждалъ. Это[28 - Зач.: былъ А. А. <Гагинъ> Каренинъ съ женою.] была Нана Каренина впереди своего мужа. Д?йствительно, они были пара: онъ прилизанный, б?лый, пухлый и весь въ морщинахъ; она некрасивая съ[29 - Зач.: маленькимъ] низкимъ лбомъ, короткимъ, почти вздернутымъ носомъ и слишкомъ толстая. Толстая такъ, что еще немного, и она стала бы уродлива. Если бы только не огромныя черныя р?сницы, украшавшiя ея с?рые глаза, черные огромные волоса, красившiя лобъ, и не стройность стана и грацiозность движенiй, какъ у брата, и крошечныя ручки и ножки, она была бы дурна. Но, несмотря на некрасивость лица, было что-то въ добродушiи улыбки красныхъ губъ,[30 - Зач.: за что] такъ что она могла нравиться.[31 - Против этих строк и ниже на полях написано: [1] Кидается, не зная куда пристать. [2] Ей легко св?тское, что др[угимъ] трудно. На жалкое plaisant[erie?] посмотри[тъ?] съ недоум?нiемъ и, главное, глаза. [3] Сдержанная энергiя движенiй.] Хозяйка мгновенно сообразила вм?ст? нездоровье[32 - Зачеркнуто: Кити] Мари, сестры Каренина, и удаленiе ея посл?днее время отъ св?та. Толки толстой дамы о томъ, что[33 - Зач.: Гагинъ] Вронскiй, какъ т?нь, везд? за[34 - Зач.: Нана] Анной и его прi?здъ нынче, когда онъ не былъ званъ,[35 - Зач.: его безпокойство и оглядыванье и, главное, посл?днее, что прив[ело]] связало вс? эти зам?чанiя.[36 - Зач.: Это было лицо Нана, <ея взглядъ на Гагина.> Никто не могъ спорить съ молодымъ челов?комъ, назвавшимъ ее некрасивой, въ то время какъ она вошла въ комнату и, еще больше сощуривъ свои и такъ небольшiе узкiе глаза (такъ что видны были только густые черные р?сницы), вглядывалась въ лица. Низкiй, очень низкiй лобъ, маленькiе глаза, <толстыя,> неправильныя губы и носъ <некрасивой формы>. <Но когда> Она сд?лала т? н?сколько шаговъ, которые отд?ляли ее отъ хозяйки,] «Неужели это правда?» думала она. – Хотите чая? Очень рада васъ вид?ть. Вы, я думаю, со вс?ми знакомы. А вотъ и Анна, – сказала она самымъ небрежнымъ тономъ, но глаза ея сл?дили за выраженiемъ лица Вронскаго, и ей завидно стало за то[37 - В рукописи после этого: что] чувство и радости и страха, которое выразилось на лиц? Вронскаго при вход? Анны. Анна своимъ обычнымъ твердымъ и необыкновенно легкимъ шагомъ, показывающимъ непривычную въ св?тскихъ женщинахъ физическую силу, прошла т? н?сколько шаговъ, которые отд?ляли ее отъ хозяйки, и при взгляд? на Вронскаго, блеснувъ с?рыми глазами, улыбнулась св?тлой доброй улыбкой. Она кр?пко пожала протянутыя руки своей крошечной сильной кистью[38 - Зачеркнуто: прив?шенной къ полнымъ, необыкновенно круглымъ локтямъ,] и быстро с?ла.[39 - На полях против этих слов написано: Дамы пасъ. Мущины вс? глядятъ на нее.] И когда она заговорила своимъ яснымъ, отчетливымъ, безъ одной недоговорки или картавленья голосомъ, всегда чрезвычайно прiятнымъ, но иногда густымъ и какъ бы воркующимъ, нельзя было, глядя на ея удивительныя не костлявыя и не толстыя мраморныя плечи, локти и грудь, на[40 - Зачеркнуто: тончайшiя] оконечности, ловкую силу движенiй и простоту и ясность прiемовъ, не признать въ ней, несмотря на некрасивую небольшую[41 - Зач.: съ огромными волосами] голову, нельзя было не признать ее привлекательною. На поклонъ[42 - Зач.: Гагина] Вронскаго она отв?чала только наклоненiемъ[43 - Зач.: головки] головы,[44 - Зач.: и, блеснувъ на него долгимъ взглядомъ из-за черной рамки р?сницъ,] но слегка покрасн?ла и обратилась къ хозяйк?: – Алекс?й не могъ раньше прi?хать, а я дожидалась его и очень жал?ю. Она смотр?ла на[45 - Зачеркнуто: жалкую, некрасивую, сутуловатую, маленькую фигуру мужа – не стараго бритаго б?лаго, б?локураго мущину] входившаго мужа. Онъ съ т?мъ наклоненiемъ головы, которое указываетъ на умственное напряженiе, подходилъ л?нивымъ шагомъ къ хозяйк?.[46 - Зач.: мямля что-то непонятное. Алекс?й Александровичъ былъ одинъ изъ т?хъ людей, преданныхъ страстно умственному труду, но открытыхъ ко вс?мъ <наслажд[енiямъ]> благамъ мiра людей и спецiалистовъ и вм?ст? съ т?мъ тонкихъ и умныхъ наблюдателей, но которыхъ, благодаря ихъ вн?шнему труженническому виду, ихъ случайной разс?янности, такъ охотно подводятъ подъ одну общую категорiю д?льныхъ и занятыхъ ученыхъ людей или чудаковъ или даже дурачковъ и которые потому р?дко пользуются] Алекс?й Александровичъ не пользовался[47 - В рукописи дальше слово: т?мъ, по контексту связанное с зачеркнутым текстом и, видимо по рассеянности, здесь Толстым не зачеркнутое.] общимъ вс?мъ людямъ удобствомъ серьезнаго отношенiя къ себ? ближнихъ. Алекс?й Александровичъ, кром? того, сверхъ общаго вс?мъ занятымъ мыслью людямъ, им?лъ еще для св?та несчастiе носить на своемъ лиц? слишкомъ ясно выв?ску сердечной доброты и невинности. Онъ часто улыбался улыбкой, морщившей углы его глазъ, и потому еще бол?е им?лъ видъ ученого чудака или дурачка, смотря по степени ума т?хъ, кто судилъ о немъ. Алекс?й Александровичъ былъ челов?къ страстно занятый своимъ д?ломъ и потому разс?янный и не блестящiй въ обществ?. То сужденiе, которое высказала о немъ толстая дама, было очень естественно. * № 2 (рук. № 3). <2-я часть.> I. [48 - Зачеркнуто: <Гости посл? оперы собирались у Княгини Врасской.> Прi?хавъ изъ оперы, Княгиня Мика, какъ ее звали въ св?т?,]Прi?хавъ изъ оперы, хозяйка только усп?ла въ уборной опудрить свое худое, тонкое лицо и[49 - Зач.: жилистую] худощавую шею и грудь, стереть эту пудру, подобрать выбившуюся прядь волосъ, приказать чай въ большой гостиной и вызвать мужа изъ кабинета, какъ ужъ одна за другой стали подъ?зжать кареты,[50 - Зач.: къ ихъ огромному дому и высаживать <гостей> съ помощью лакеевъ свой грузъ] и гости, дамы, мущины, выходили на широкiй подъ?здъ, и огромный швейцаръ беззвучно отворялъ огромную стеклянную дверь, пропуская мимо себя прi?зжавшихъ. Это былъ небольшой избранный кружокъ петербургскаго общества, случайно собравшiйся пить чай посл? оперы у Княгини[51 - Зачеркнуто: Врасской] Тверской, прозванной въ св?т? Княгиней[52 - Зач.: Мика] Нана.[53 - На полях вкось вписано: Борьба. Онъ говоритъ: «что вы со мной сд?лали». Она говоритъ: «простите меня и оставьте».] Почти въ одно и тоже время хозяйка съ осв?женной прической и лицомъ вышла изъ одной двери и гости изъ другой въ большую гостиную съ темными cт?нами, глубокими пушистыми коврами и ярко осв?щеннымъ столомъ, блест?вшимъ б?лизною скатерти, серебрянаго самовара и чайнаго прибора. Хозяйка с?ла за самоваръ, сняла перчатки и, отставивъ розовый мезинчикъ, повертывала кранъ, подставивъ чайникъ, и, передвигая стулья и кресла съ помощью незам?тныхъ въ т?ни лакеевъ, общество собралось у самовара и на противуположномъ конц?, около красивой дамы въ черномъ бархат? и съ черными р?зкими бровями. Разговоръ, какъ и всегда въ первыя минуты, дробился, перебиваемый прив?тствiями, предложенiемъ чая, шутками, какъ бы отъискивая, на чемъ остановиться. – Она необыкновенно хороша, какъ актриса; видно что она изучила Каульбаха, – говорилъ дипломатъ. – Ахъ, пожалуйста, не будемъ говорить про Нильсонъ. Про нее нельзя сказать ничего новаго, – сказала толстая б?локурая дама, вся б?лая, безъ бровей и безъ глазъ. – Вамъ будетъ покойн?е на этомъ кресл?, – перебила хозяйка. – Разскажите мн? что-нибудь[54 - Зачеркнуто: злое и см?шное] забавное, – говорилъ женскiй голосъ. – Но вы не вел?ли говорить ничего злаго. Говорятъ, что злое и см?шное несовм?стимы, но я попробую. Дайте тему.[55 - На полях вкось сверху вписано: Дв? дамы царствуютъ: безбровая бойкая и черная красавица, молча и обиженная, злая.] – Какъ вамъ понравилась Нильсонъ, Графиня? – сказалъ хозяинъ, подходя къ толстой и[56 - Зачеркнуто: красной] б?локурой дам?. – Ахъ, можно ли такъ подкрадываться. Какъ вы меня испугали, – отв?чала она, подавая ему руку въ перчатк?, которую она не снимала, зная что рука красна.[57 - Зач.: и сморщенна] – Не говорите, пожалуйста, про оперу со мной. Вы ничего не понимаете въ опер?. Лучше я спущусь до васъ и буду говорить съ вами про ваши маiолики и гравюры. Ну, что за сокровища вы купили посл?днiй разъ на толкучк?? Они, какъ ихъ зовутъ, – эти, знаете, богачи банкиры Шпигельцы – они насъ звали съ мужемъ, и мн? сказывали, что соусъ стоилъ 1000 рублей; надо было ихъ позвать, и я сд?лала соусъ на 85 коп?екъ, и вс? были очень довольны. Я не могу д?лать 1000 рублевыхъ соусовъ. – Н?тъ, моя милая, мн? со сливками, – говорила дама[58 - Зачеркнуто: вся въ кружевахъ и брилiантахъ] безъ шиньона, въ старомъ шелковомъ плать?. – Вы удивительны. Она прелесть. Наконецъ разговоръ установился, какъ ни пытались хозяева и гости дать ему какой-нибудь новый оборотъ, установился, выбравъ изъ 3-хъ неизб?жныхъ путей – театръ – опера, посл?дняя новость общественная и злословiе. Разговоръ около чернобровой дамы установился о прi?зд? въ Петербургъ короля, а около хозяйки на обсужденiи четы Карениныхъ. – А[59 - Зач.: Кити] Мари не прi?детъ? – спросила толстая дама у хозяйки. – Я звала ее и брата ее. Онъ об?щался съ женой, а она пишетъ, что она нездорова. – В?рно, душевная бол?знь. Душа въ кринолин?, – повторила она то, что кто то сказалъ о[60 - Зач.: Кити] Мари, изв?стной умниц?, старой д?вушк? и сестр?[61 - Зач.: <еще бол?е> <Каренина> изв?стнаго д?льца и умницы Михаила] Алекс?я Александровича Каренина. – Я вид?ла ее вчера, – сказала толстая дама. – Я боюсь, не съ[62 - Зач.: Нана] Анной ли у нее что нибудь.[63 - Зач.: Нана была жена Каренина, Анастасья Аркадьевна. – Есть что то странное въ Нана.] Анна очень перем?нилась со своей Московской по?здки. Въ ней есть что то странное. – Только некрасивыя женщины могутъ возбуждать такiя страсти, – вступила въ разговоръ прямая съ римскимъ профилемъ дама.[64 - Зач.: Алекс?й Гагинъ] – Алекс?й Вронскiй сд?лался ея т?нью. – Вы увидите, что[65 - Зач.: Нана] Анна дурно кончитъ, – сказала толстая дама. – Ахъ, типунъ вамъ на языкъ. – Мн? его жалко, – подхватила прямая дама. – Онъ такой зам?чательный челов?къ. Мужъ говоритъ, что это такой государственный челов?къ, какихъ мало въ Европ?. – И мн? тоже говоритъ мужъ, но я не в?рю. Если бы мужья наши не говорили, мы бы вид?ли то, что есть, а по правд?, не сердись,[66 - Зач.: Мика] Нана, Алекс?й Александровичъ по мн? просто глупъ. Я шепотомъ говорю это. Но неправда ли, какъ все ясно д?лается. Прежде, когда мн? вел?ли находить его умнымъ, я все искала и находила, что я сама глупа, не вижу его ума, а какъ только я сказала главное слово – онъ глупъ, но шопотомъ, все такъ ясно стало, не правда ли? Об? засм?ялись, чувствуя, что это была правда. – Ахъ, полно,[67 - Зачеркнуто: Мари,] ты нынче очень зла, но и его я скор?е отдамъ теб?, а не ее. Она такая славная, милая. Ну, что же ей д?лать, если Алекс?й[68 - Зач.: Гагинъ] Вронскiй влюбленъ въ нее и какъ т?нь ходитъ за ней. – Да, но за нами съ тобой никто не ходитъ, а ты хороша, а она дурна. – Вы знаете М-me Каренинъ, – сказала хозяйка, обращаясь къ молодому челов?ку, подходившему къ ней. – Р?шите нашъ споръ – женщины, говорятъ, не знаютъ толку въ женской красот?. M-me Кар[енинъ] хороша или дурна? – Я не им?лъ чести быть представленъ М-me К[арениной], но вид?лъ ее въ театр?, она положительно дурна. – Если она будетъ нынче, то я васъ представлю, и вы скажете, что она положительно хороша.[69 - Зач.: Генералъ вслушивался въ разговоръ.] – Это про[70 - Зач.: Нана] Каренину говорятъ, что она положительно дурна? – сказалъ молодой Генералъ, вслушивавшiйся въ разговоръ. И онъ улыбнулся, какъ улыбнулся бы челов?къ, услыхавший, что солнце не св?титъ. Около самовара и хозяйки между т?мъ, точно также поколебавшись н?сколько времени между тремя неизб?жными тэмами: посл?дняя общественная новость, театръ и осужденiе ближняго, тоже, попавъ на посл?днюю, прiятно и твердо установился. – Вы слышали – и Мальтищева – не дочь, а мать – шьетъ себ? костюмъ diable rose.[71 - [розового чорта.]] – Не можетъ быть?! Н?тъ, это прелестно. – Я удивляюсь, какъ съ ея умомъ, – она в?дь не глупа, – не вид?ть ridicule этаго.[72 - [как это смешно.]] Каждый им?лъ что сказать, и разговоръ весело трещалъ, какъ разгор?вшiйся костеръ. Мужъ Княгини Бетси, добродушный толстякъ, страстный собиратель гравюръ, узнавъ, что у жены гости, зашелъ передъ клубомъ въ гостиную. Онъ * № 3 (рук. № 4). I. Молодая хозяйка, только что, запыхавшись, взб?жала по л?стниц? и еще не усп?ла снять соболью шубку и отдать приказанья дворецкому о большомъ ча? для гостей въ большой гостиной, какъ ужъ дверь отворилась и вошелъ генералъ съ молодой женой, и ужъ другая карета загрем?ла у подъ?зда.[73 - Зачеркнуто: – Сейчасъ. Извините меня.] Хозяйка только улыбкой встр?тила гостей (она ихъ вид?ла сейчасъ только въ опер? и позвала къ себ?) и, посп?шно отц?пивъ[74 - Зач.: неловкой] крошечной ручкой въ перчатк? кружево отъ крючка шубы, скрылась за тяжелой портьерой. – Сейчасъ оторву мужа отъ eго гравюръ и пришлю къ вамъ, – проговорила хозяйка изъ за портьеры и б?житъ въ уборную оправить волосы, попудрить рисовымъ порошкомъ и обтереть душистымъ уксусомъ. Генералъ съ блестящими золотомъ эполетами, а жена его [съ] обнаженными плечами оправлялась передъ зеркалами между цв?товъ. Два беззвучные лакея сл?дили за каждымъ ихъ движенiемъ, ожидая мгновенiя отворить двери въ зало. За генераломъ вошелъ близорукiй дипломатъ съ измученнымъ лицомъ, и пока они говорили, проходя черезъ зало, хозяйка, ужъ вытащивъ мужа изъ кабинета, шумя платьемъ, шла на встр?чу гостей въ большей гостиной по глубокому ковру. Въ обдуманномъ, не яркомъ св?т? гостиной собралось общество. – Пожалуйста, не будемъ говорить объ[75 - Зач.: Нильсонъ] Вiардо. Я сыта Вiардою. Кити об?щала прi?хать. Над?юсь, что не обманетъ. Садитесь сюда поближе ко мн?, князь. Я такъ давно не слыхала вашей желчи.[76 - Рядом на полях написано: <Заст?нчива.><Необыкновенно неприлична.>Онъ см?шонъ.Она насм?шлива.Сестра Леонида Дмитрича страдаетъ и оттого, что д?ти тоже, что онъ.] – Н?тъ, я смирился ужъ давно. Я весь вышелъ. – Какже не оставить про запасъ для друзей? – Въ ней много пластическаго, – говорили съ другой стороны. – Я не люблю это слово. – Могу я вамъ предложить чашку чая? По мягкому ковру обходятъ кресла и подходятъ къ хозяйк? за чаемъ. Хозяйка, поднявши розовый мизинчикъ, поворачиваетъ кранъ серебрянаго самовара и передаетъ китайскiя прозрачныя чашки. – Здраствуйте, княгиня, – говоритъ слабый голосъ изъ за спины гостьи. Это хозяинъ вышелъ из кабинета. – Какъ вамъ понравилась опера – Травiата, кажется? Ахъ, н?тъ, Донъ Жуанъ. – Вы меня испугали. Какъ можно такъ подкрадываться. Здраствуйте. Она ставитъ чашку, чтобъ подать ему тонкую съ розовыми пальчиками руку. – Не говорите, пожалуйста, про оперу, вы ее не понимаете. Хозяинъ здоровывается съ гостями и садится въ дальнемъ отъ жены углу стола. Разговоръ не умолкаетъ. Говорятъ [о] Ставрович? и его жен? и, разум?ется, говорятъ зло, иначе и не могло бы это быть предметомъ веселаго и умнаго разговора. – Кто то сказалъ, – говоритъ[77 - Зачеркнуто: дипломатъ] адъютантъ, – что народъ им?етъ всегда то правительство, которое онъ заслуживаетъ; мн? кажется, и женщины всегда им?ютъ того мужа, котораго он? заслуживаютъ. Нашъ общiй другъ Михаилъ Михайловичъ Ставровичъ есть мужъ, котораго заслуживаетъ его красавица жена. – О! Какая теорiя! Отчего же не мужъ им?етъ жену, какую… – Я не говорю. Но госпожа Ставровичъ слишкомъ хороша, чтобъ у нее былъ мужъ, способный любить… – Да и съ слабымъ здоровьемъ. – Я однаго не понимаю, – въ сторону сказала одна дама, – отчего М-me Ставровичъ везд? принимаютъ. У ней ничего н?тъ – ни имени, ни tenue,[78 - [манеры держать себя,]] за которое бы можно было прощать. – Да ей есть что прощать. Или будетъ. – Но прежде ч?мъ р?шать вопросъ о прощенiи обществу, принято, чтобъ прощалъ или не прощалъ мужъ, а онъ, кажется, и не видитъ, чтобы было что нибудь ? pardonner.[79 - [прощать.]] – Ее принимаютъ оттого, что она соль нашего пр?снаго общества. – Она дурно кончитъ, и мн? просто жаль ее. – Она дурно кончила – сд?лалась такая обыкновенная фраза. – Но мил?е всего онъ. Эта тишина, кротость, эта наивность. Эта ласковость къ друзьямъ его жены. – Милая Софи. – Одна дама показала на д?вушку, у которой уши не были зав?шаны золотомъ. – Эта ласковость къ друзьямъ его жены, – повторила дама, – онъ долженъ быть очень добръ. Но если бъ мужъ и вы вс?, господа, не говорили мн?, что онъ д?льный челов?къ (д?льный это какое то кабалистическое слово у мужчинъ), я бы просто сказала, что онъ глупъ. – Здраствуйте, Леонидъ Дмитричъ, – сказала хозяйка, кивая изъ за самовара, и посп?шила прибавить громко подчеркнуто: – а что, ваша сестра М-me Ставровичъ будетъ? Разговоръ о Ставровичъ затихъ при ея брат?. – Откуда вы, Леонидъ Дмитричъ? в?рно, изъ[80 - Зачеркнуто: Французскаго театра] буффъ? – Вы знаете, что это неприлично, но чтоже д?лать, опера мн? скучно, а это весело. И я досиживаю до конца. Нынче… – Пожалуйста, не разсказывайте… Но хозяйка не могла не улыбнуться, подчиняясь улыбк? искренней, веселой открытаго, красиваго съ кра т. г. и б. в. з.[81 - Так в подлиннике. Расшифровать значение этих букв не удалось.] лица Леонида Дмитрича. – Я знаю, что это дурной вкусъ. Что д?лать… И Леонидъ Дмитричъ, прямо нося свою широкую грудь въ морскомъ мундир?, подошелъ къ хозяину и ус?лся съ нимъ, тотчасъ же вступивъ въ новый разговоръ. – А ваша жена? – спросила хозяйка. – Все по старому, что то тамъ въ д?тской, въ классной, какiя то важные хлопоты. Немного погодя вошли и Ставровичи,[82 - Зачеркнуто: Ан[на]] Татьяна Серг?евна въ желтомъ съ чернымъ кружевомъ плать?, въ в?нк? и обнаженная больше вс?хъ. Было вм?ст? что то вызывающее, дерзкое въ ея одежд? и быстрой походк? и что то простое и смирное въ ея красивомъ румяномъ лиц? съ большими черными глазами и такими же губами и такой же улыбкой, какъ у брата.[83 - На полях против этого абзаца написано: Заст?нчива. Скромна.] – Наконецъ и вы, – сказала хозяйка, – гд? вы были? – Мы за?хали домой, мн? надо было написать записку[84 - Зачеркнуто: <Кура[кину]> <Корсаку> <Неволи[ну?]> Волы[нскому?] или Вольс[кому?]] Балашеву. Онъ будетъ у васъ. «Этаго недоставало», подумала хозяйка.[85 - Зач.: – Не знаю, – сказала она.] – Михаилъ Михайловичъ, хотите чаю? Лицо Михаила Михайловича, б?лое, бритое, пухлое и сморщенное, морщилось въ улыбку, которая была бы притворна, еслибъ она не была такъ добродушна, и началъ мямлить что то, чего не поняла хозяйка, и на всякiй случай подала ему чаю. Онъ акуратно разложилъ салфеточку и, оправивъ свой б?лый галстукъ и снявъ одну перчатку, сталъ всхлипывая отхлебывать.[86 - Рядом на полях написано: <Что то противное и слабое>] Чай былъ горячъ, и онъ поднялъ голову и собрался говорить. Говорили объ Офенбах?, что все таки есть прекрасные мотивы. Михаилъ Михайловичъ долго собирался сказать свое слово, пропуская время, и наконецъ сказалъ, что Офенбахъ, по его мн?нiю относится къ музык?, какъ M-r Jabot относится къ живописи, но онъ сказалъ это такъ не во время, что никто не слыхалъ его. Онъ замолкъ, сморщившись въ добрую улыбку, и опять сталъ пить чай. Жена его между т?мъ, облокотившись обнаженной рукой на бархатъ кресла и согнувшись такъ, что плечо ее вышло изъ платья, говорила съ дипломатомъ громко, свободно, весело о такихъ вещахъ, о которыхъ никому бы не пришло въ голову говорить въ гостиной.[87 - Ниже поперек текста написано: Разговоръ искреннiй, шуточный, насм?шливый и блестящiй, умный. Рядом на полях пометка: <Нечаянно повстр?чались [?], и вс? ужаснулись, какъ пропустили.>] – Зд?сь говорили, – сказалъ дипломатъ, – что всякая жена им?етъ мужа, котораго заслуживаетъ. Думаете вы это? – Что это значитъ, – сказала она, – мужа, котораго заслужива?тъ? Что же можно заслуживать въ д?вушкахъ? Мы вс? одинакiя, вс? хотимъ выдти замужъ и боимся сказать это, вс? влюбляемся въ перваго мущину, который попадется, и вс? видимъ, что за него нельзя выйти. – И разъ ошибившись, думаемъ, что надо выдти не зa того, въ кого влюбились, – подсказалъ дилломатъ. – Вотъ именно. Она засм?ялась громко и весело, перегнувшись къ столу, и, снявъ перчат[ки], взяла чашку. – Ну а потомъ? – Потомъ? потомъ, – сказала она задумчиво. Онъ смотр?лъ улыбаясь, и н?сколько глазъ обратилось на нее. – Потомъ я вамъ разскажу, черезъ 10 л?тъ. – Пожалуйста, не забудьте. – Н?тъ, не забуду, вотъ вамъ слово, – и она съ своей не принятой свободой подала ему руку и[88 - Зачеркнуто: вставъ] тотчасъ же[89 - Зач.: отошла къ другому столу и с?ла за альбомы.] обратилась къ Генералу. – Когда же вы прi?дете къ намъ об?дать? – И,[90 - Зач.: оттянувъ] нагнувъ голову, она взяла въ зубы ожерелье чернаго жемчуга и стала водить имъ, глядя изъ подлобья. Въ 12-мъ часу взошелъ Балашевъ. Его невысокая коренастая фигурка всегда обращала на себя вниманiе, хот?лъ или не хот?лъ онъ этаго. Онъ, поздоровавшись съ хозяйкой, не скрываясь искалъ глазами и, найдя, поговоривъ что нужно было, подошелъ къ ней. Она передъ этимъ встала, выпустивъ ожерелье изъ губъ, и прошла къ столу въ угл?, гд? были альбомы. Когда онъ сталъ рядомъ, они были почти однаго роста. Она тонкая и н?жная, онъ черный и грубый. По странному семейному преданiю вс? Балашевы носили серебряную кучерскую cерьгу въ л?вомъ ух? и вс? были пл?шивы. И Иванъ Балашевъ, несмотря на 25 л?тъ, былъ уже пл?шивъ, но на затылк? курчавились черные волосы, и борода, хотя св?же выбритая, син?ла по щекамъ и подбородку. Съ совершенной свободой св?тскаго челов?ка онъ подошелъ къ ней, с?лъ, облокотившись надъ альбом[ами], и сталъ говорить, не спуская глазъ съ ея разгор?вшагося лица. Хозяйка была слишкомъ св?тская женщина, чтобъ не скрыть неприличности ихъ уединеннаго разговора. Она подходила къ столу, за ней другiе, и вышло незам?тно. Можно было начасъ сходить, и вышло бы хорошо. Отъ этаго то многiе, чувствуя себя изящными въ ея гостиной, удивлялись, чувствуя себя снова мужиками вн? ея гостиной. Такъ до т?хъ поръ, пока вс? стали разъ?зжаться, просид?ли вдвоемъ Татьяна и Балашевъ. Михаилъ Михайловичъ ни разу не взглянулъ на нихъ. Онъ говорилъ о миссiи – это занимало его – и, у?хавъ раньше другихъ, только cказалъ: – Я пришлю карету, мой другъ. Татьяна вздрогнула, хот?ла что то сказать: – Ми… —, но Михаилъ Михайловичъ ужъ шелъ къ двери. Но зналъ, что сущность несчастiя совершилась. Съ этаго дня Татьяна Серг?евна не получала ни однаго приглашенья на балы и вечера большого св?та. II.[91 - Поперек начала текста II главы написано: <Не нужно.>. Кити за границу. Ордынцевъ покосъ убираетъ, его сватаютъ, не можетъ – ненависть къ Удашеву.Рядом на полях: <Я выстрадалъ.> Ему говорятъ. Онъ см?шался и при родахъ. Отнялъ руки.Скачки.Яхта.<На водахъ.> Въ Швейцарiи.На водахъ Михаилъ Михайловичъ и Ордынцевъ и Кити.Михаилъ Михайловичъ ?детъ домой.] Прошло 3 м?сяца.[92 - Зачеркнуто: Ужъ наступила безночная весна Петербурга.] Стояло безночное Петербургское л?то, вс? жили по деревнямъ, на дачахъ и на водахъ за границей. Михаилъ Михайловичъ оставался въ Петербург? по д?ламъ своей службы избраннаго имъ любимаго занятiя миссiи на восток?. Онъ жилъ въ Петербург? и на дач? въ Царскомъ, гд? жила его жена. Михаилъ Михайловичъ все р?же и р?же бывалъ посл?днее время на дач? и все больше и больше погружался въ работу, выдумывая ее для себя, несмотря на то, что домашнiй докторъ находилъ его положенiе здоровья опаснымъ и настоятельно сов?товалъ ?хать въ Пирмонтъ. Докторъ Гофманъ былъ другъ Михаила Михайловича. Онъ любилъ, несмотря на все занятое время, засиживаться у Ставровича. – Я еще понимаю нашихъ барынь, он? любятъ становиться къ намъ, докторамъ, въ положенiе д?тей – чтобъ мы приказывали, а имъ бы можно не послушаться, скушать яблочко, но вы знаете о себ? столько же, сколько я. Неправильное отд?ленiе желчи – образованiе камней, отъ того раздраженiе нервной системы, оттого общее ослабленiе и большое разстройство, circulus viciosus,[93 - [заколдованный круг,] В подлиннике: circulum viciosum] и выходъ одинъ – изм?нить наши усложненныя привычки въ простыя. Ну, по?зжайте въ Царское, по?зжайте на скачки. Держите пари, пройдитесь верстъ 5, посмотрите… – Ахъ да, скачки, – сказалъ Михаилъ Михайловичъ. – Н?тъ, ужъ я въ другой разъ, а нынче д?ло есть. – Ахъ, чудакъ. – Н?тъ, право, докторъ, – мямля проговорилъ Михаилъ Михайловичъ, – не хочется. Вотъ дайте срокъ, я къ ос?ни отпрошусь у Государя въ отпускъ и съ?зжу въ деревню и въ Москву. Вы знаете, что при Покровскомъ монастыр? открыта школа миссiонеровъ. Очень, очень зам?чательная. Въ передней зазв?н?лъ звонокъ, и только что входилъ Директоръ, старый прiятель Михаила Михайловича, въ передней раздался другой звонокъ. Директоръ, стально-с?дой сухой челов?къ, за?халъ только зат?мъ, чтобы представить Англичанина миссiонера, прi?хавшаго изъ Индiи, и второй звонокъ былъ миссiонеръ. Михаилъ Михайловичъ принялъ того и другаго и сейчасъ же вступилъ съ Англичаниномъ въ оживленную бес?ду. Директоръ вышелъ вм?ст? съ докторомъ. Докторъ и Директоръ остановились на крыльц?, дожидаясь кучера извощичьей коляски Директора, который торопливо отвязывалъ только что подвязанные торбы. – Такъ нехорошо? – сказалъ Директоръ. – Очень, – отв?чалъ докторъ. – Если бы спокойствiе душевное, я бы ручался за него. – Да, спокойствiе, – сказалъ директоръ. – Я тоже ?здилъ въ Карлсбадъ, и ничего, оттого что я не спокоенъ душою. – Ну да, иногда еще можно, a гд?жъ Михаилу Михайловичу взять спокойствiе съ его женушкой.[94 - Далее поперек текста до конца главы написано: Не нужно.] Докторъ молчалъ, глядя впередъ на извощика, посп?шно запахивающего и засовывающаго м?шокъ съ овсомъ подъ сид?нье.[95 - Зачеркнуто: – Правда, что она беременна?] – Да, да, не по немъ жена, – сказалъ Директоръ.[96 - Зач.: – Да, это правда, – также сухо сказалъ Докторъ.– Посл? 6 л?тъ. Какъ странно.] – Вы, в?рно, на дачу, – сказалъ Докторъ. – Да, до свиданья. Захаръ, подавай. И оба разъ?хались. Директоръ ?халъ и съ удовольствiемъ думалъ о томъ, какъ хорошо устроиваетъ судьба, что не все дается одному. Пускай Михаилъ Михайловичъ моложе его, им?етъ доклады у Государя и тонъ, что онъ пренебрегаетъ почестями, хотя черезъ дв? получилъ Владимира, за то въ семейной жизни онъ упалъ такъ низко. Докторъ думалъ, какъ ужасно устроила судьба жизнь такого золотаго челов?ка, какъ Михаилъ Михайловичъ. Надо было ему[97 - Зач.: жену] это дьявольское навожденiе – женитьбы и такой женитьбы. Какъ будто для того только, чтобъ втоптать его въ грязь передъ такими людьми, какъ этотъ директоръ. III.[98 - Против начала текста III главы поперек текста написано: <Его прiятель Ордынцевъ.>] Иванъ Балашевъ об?далъ въ артели своего полка раньше обыкновеннаго. Онъ сид?лъ въ растегнутомъ надъ б?лымъ жилетомъ сюртук?, облокотившись об?ими руками на столъ, и, ожидая заказаннаго об?да, читалъ на тарелк? французскiй романъ. – Ко мн? чтобъ Кордъ сейчасъ пришелъ сюда, – сказалъ онъ слуг?. Когда ему подали супъ въ серебряной мисочк?, онъ вылилъ себ? на тарелку. Онъ до?далъ супъ, когда въ столовую вошли офицерикъ и статскiй. Балашевъ взглянулъ на нихъ и отвернулся опять, будто не видя. – Что, подкр?пляешься на работу, – сказалъ офицеръ, садясь подл? него. – Ты видишь. – А вы не боитесь потяжел?ть, – сказалъ толстый, пухлый штатскiй, садясь подл? молодаго офицера. – Что? – сердито сказалъ Балашевъ? – Не боитесь потяжел?ть? – Челов?къ, подай мой хересъ, – сказалъ Балашевъ не отв?чая штатскому. Штатскiй спросилъ у офицера, будетъ ли онъ пить, и, умильно глядя на него, просилъ его выбрать. Твердые шаги послышались въ зал?, вошелъ молодчина Ротмистръ и ударилъ по плечу Балашева. – Такъ умно, [1 неразобр.]. Я за тебя держу съ Голицынымъ. Вошедшiй точно также сухо отнесся къ штатскому и офицерику, какъ и Балашевъ. Но Балашевъ весело улыбнулся Ротмистру. – Что же ты вчера д?лалъ? – спросилъ онъ. – Проигралъ пустяки. – Пойдемъ,[99 - Зачеркнуто: въ билiардную. Туда вели принести] я кончилъ, – сказалъ Балашевъ. И, вставъ, они пошли къ двери. Ротмистръ громко, не ст?сняясь, сказалъ: – Эта гадина какъ мн? надо?ла. И мальчишка жалокъ мн?. Да. Я больше не буду ?сть. Ни шампанскаго, ничего. Въ бильярдной никого не было еще, они с?ли рядомъ. Ротмистръ выгналъ маркера. Кордъ Англичанинъ пришелъ и на вопросъ Балашева о томъ, какъ лошадь Tiny, получилъ отв?тъ, что весела и ?стъ кормъ, какъ сл?дуетъ ?сть честной лошади. – Я приду, когда вести, – сказалъ Балашевъ и отправился къ себ?, чтобъ переод?ться во все чистое и узкое для скачки. Ротмистръ пошелъ съ нимъ и легъ, задравъ ноги на кровать, пока Балашевъ од?вался. Товарищъ сожитель Балашева Несвицкой спалъ. Онъ кутилъ всю прошлую ночь. Онъ проснулся. – Твой братъ былъ зд?сь, – сказалъ онъ Балашеву. – Разбудилъ меня, чортъ его возьми, сказалъ, что придетъ опять. Это кто тутъ? Грабе? Послушай, Грабе. Чтобы выпить посл? перепою? Такая горечь, что… – Водки лучше всего. Терещенко, водки барину и огурецъ. Балашевъ вышелъ въ подштанникахъ, натягивая въ шагу. – Ты думаешь, это пустяки. Н?тъ, зд?сь надо, чтобъ было узко и плотно, совс?мъ другое, вотъ славно. – Онъ поднималъ ноги. – Новые дай сапоги. Онъ почти од?лся, когда пришелъ братъ, такой же пл?шивый, съ серьгой, коренастый и курчавый. – Мн? поговорить надо съ тобой. – Знаю, – сказалъ Иванъ Балашевъ, покрасн?въ вдругъ. – Ну, секреты, такъ мы уйдемъ. – Не секреты. Если онъ хочетъ, я при нихъ скажу. – Не хочу, потому что знаю все, что скажешь, и совершенно напрасно. – Да и мы вс? знаемъ, – сказалъ выходя изъ за перегородки въ красномъ од?ял? Несвицкiй. – Ну, такъ что думаютъ тамъ, мн? все равно. А ты знаешь лучше меня, что въ этихъ д?лахъ никого не слушаютъ люди, а не червяки. Ну и все. И пожалуйста, не говори, особенно тамъ. Вс? знали, что р?чь была о томъ, что[100 - Зачеркнуто: при двор? одно лицо] тотъ, при комъ состоялъ старшiй братъ Балашева, былъ недоволенъ т?мъ, что Балашевъ компрометировалъ Ставровичъ. – Я только одно говорю, – сказалъ старшiй братъ, – что эта неопред?ленность нехороша. У?зжай въ Ташкентъ, заграницу, съ к?мъ хочешь, но не…[101 - Рядом и ниже на полях написано: Рассказъ, какъ всю ночь пили, и погребальный маршъ.Вошелъ Потуловъ. «Вотъ мой другъ. Этотъ меня пойметъ».«Давай зельтерской съ лимономъ и потомъ шампанскаго».]. – Это все равно, какъ я сяду на лошадь, объ?ду кругъ, и ты меня будешь учить, какъ ?хать. Я чувствую лучше тебя. – И не м?шай, онъ до?детъ, – закричалъ Несвицкiй. – Послушайте, кто же со мной выпьетъ? Такъ водки, Грабе. Противно. Пей. Потомъ пойдемъ смотр?ть, какъ его обскачутъ, и выпьемъ съ горя. – Ну, однако прощайте, пора, – сказалъ Иванъ Балашевъ, взглянувъ на отцовскiй старинный брегетъ, и застегнулъ куртку. – Постой, ты волоса обстриги. – Ну, хорошо. Иванъ Балашевъ надвинулъ прямо съ затылка на лысину свою фуражку и вышелъ, разминаясь ногами. Онъ зашелъ въ конюшню, похолилъ Tiny, которая, вздохнувъ тяжело при его вход? въ стойло, покосилась на него своимъ большимъ глазомъ и, отворотивъ л?вое заднее копыто, свихнула задъ на одну сторону. «Копыто то, – подумалъ Иван Балашевъ. – Гибкость»! Онъ подошелъ еще ближе, перекинулъ прядь волосъ съ гривы, перевалившуюся на право, и провелъ рукой по острому глянцевитому загривку и по крупу подъ попоной. – All right,[102 - [– Всё в порядке,]] – повторилъ Кордъ скучая. Иванъ Балашевъ вскочилъ въ коляску и по?халъ къ Татьян? Ставровичъ. Она была больна и скучна. Въ первый разъ беременность ея давала себя чувствовать. IV.[103 - В начале главы поперек текста написано: Не нужно. Рядом на полях:<Въ Москв?.Нигилизмъ не помогаетъ.>Подб?жалъ къ ней и не думая о ней.Онъ про?халъ мимо дачи. Она высунулась изъ окна съ сестрой. «Я об?щался за?хать, сказать – пора. Вы об?щали дать мн? на счастье». «Возьмите мою коляску, Lise, по?демъ». Ей хот?лось сказать наедин?. Она быстро солгала. «Н?тъ, я пойду п?шкомъ. Ахъ, подите мой ящикъ отоприте». Онъ ловокъ руками. «Постойте, я принесу». Изъ за двери она закричала: «Подите сюда скор?e»… Онъ вб?жалъ, и не усп?ла еще войти, какъ онъ поц?ловалъ ее губы и зубы и усп?лъ сказать: «Я проведу всю ночь въ саду, буду ждать» «Хорошо, жди непрем?нно, непрем?нно». Свернулся. Вошла сестра и все поняла и р?шила сказать мужу. Роль ея стала невозможна.] Онъ вб?жалъ въ дачу и, обойдя входную дверь, прошелъ въ садъ и съ саду, тихо ступая по песку, крадучись вошелъ въ балконную дверь. Онъ зналъ, что мужа н?тъ дома, и хот?лъ удивить ее. Наканун? онъ говорилъ ей, что не за?детъ, чтобъ не развлекаться, потому что не можетъ думать ни о чемъ, кром? скачки. Но онъ не выдержалъ и на минуту передъ скачками, гд? онъ зналъ, что увидитъ ее въ толп?, заб?жалъ къ ней. Онъ шелъ во всю ногу, чтобъ не бренчать шпорами, ступая по отлогимъ ступенямъ терасы, ожидая найти въ внутреннихъ комнатахъ, но, оглянувшись, чтобъ увидать, не видитъ ли его кто, онъ[104 - В подлиннике: но] увидалъ ее. Она сид?ла въ углу терасы между цв?тами у балюстрады въ лиловой шелковой собранной кофт?, накинутой на плечи, голова была причесана. Но она сид?ла, прижавъ голову къ лейк?, стоявшей на перилахъ балкона. Онъ подкрался къ ней. Она открыла глаза, вскрикнула и закрыла голову платкомъ, такъ, чтобъ онъ не видалъ ея лица. Но онъ вид?лъ и понялъ, что подъ платкомъ были слезы. – Ахъ, что ты сд?лалъ...... Ахъ зач?мъ… Ахъ, – и она зарыдала..... – Что съ тобой? Что ты? – Я беременна, ты испугалъ меня. Я.. беременна. Онъ оглянулся, покрасн?лъ отъ стыда, что онъ оглядывается, и сталъ поднимать платокъ. Она удерживала его, д?лая ширмы изъ рукъ. Въ конц? [?] улиц?[105 - Так в подлиннике.] ciяли мокрыя отъ слезъ, но н?жныя, потерянно счастливыя глаза, улыбаясь. Онъ всунулъ лицо въ улицу.[106 - Так в подлиннике.] Она прижала его щеки и поц?ловала его. – Таня, я об?щался не говорить, но это нельзя. Это надо кончить. Брось мужа. Онъ знаетъ, и теперь мн? все равно; но ты сама готовишь себ? мученья. – Я? Онъ ничего не знаетъ и не понимаетъ. Онъ глупъ и золъ. Еслибъ онъ понималъ что нибудь, разв? бы онъ оставлялъ меня? Она говорила быстро, не посп?вая договаривать. Иванъ Балашевъ слушалъ ее съ лицомъ грустнымъ, какъ будто это настроенiе ея было давно знакомо ему, и онъ зналъ, что оно непреодолимо. «Ахъ, еслибъ онъ былъ глупъ, золъ, – думалъ Балашевъ. – А онъ уменъ и добръ». – Ну, не будемъ. Но она продолжала. – И чтоже ты хочешь, чтобъ я сд?лала, что я могу сд?лать? Сд?латься твоей ma?tresse,[107 - [любовницей,]] осрамить себя, его, погубить тебя. И зач?мъ? Оставь, все будетъ хорошо. Разв? можно починить? Я лгала, буду лгать. Я погибшая женщина. Я умру родами, я знаю, я умру. Ну, не буду говорить. И нынче. Пустяки. – Она вдругъ остановилась, будто прислушиваясь или вспоминая. – Да, да, ужъ пора ?хать. Вотъ теб? на счастье. – Она поц?ловала его въ оба глаза. – Только не смотри на меня, а смотри на дорогу и на препятствiяхъ не горячи Тани, а спокойн?е. Я за тебя держу три пари. Ступай. Она подала ему руку и вышла. Онъ вздохнулъ и пошелъ къ коляск?. Но какъ только онъ вы?халъ изъ переулковъ дачъ, онъ уже не думалъ о ней. Скачки съ бес?дкой, съ флагомъ, съ подъ?зжающими колясками, съ лошадьми, провожаемыми въ кругъ, открылись ему, онъ забылъ все, кром? предстоящаго. V. День разгулялся совершенно ко времени скачекъ, солнце ярко блест?ло, и посл?дняя туча залегла на сев?р?.[108 - Рядом на полях написано: Анну не принимаютъ. «Мн? вправо». Онъ встр?тилъ Степана Аркадьича на скачкахъ, объявляетъ Анн? о устроивающемся брак? Кити с Левинымъ. Дальше поперек следующей страницы написано: Скачки, другихъ] Балашевъ проб?жалъ мимо толпы знакомыхъ, кланяясь не впопадъ и слыша, что въ толп? на него показывали какъ на однаго изъ скачущихъ и на самаго надежнаго скакуна. Онъ пошелъ къ своей Тан?, которую водилъ конюхъ и у которой стоялъ Кордъ, и входя разговаривалъ. По дорог? онъ наткнулся на главнаго соперника Нельсона Голицына. Его вели въ с?дл? два конюха въ красныхъ картузахъ. Невольно зам?тилъ Балашевъ его спину, задъ, ноги, копыта. «Вся надежда на ?зду противъ этой лошади», подумалъ Балашевъ и поб?жалъ къ своей. Передъ его подходомъ лошадь остановили. Высокiй, прямой статскiй съ с?дыми усами осматривалъ лошадь. Подл? него стоялъ маленькiй, худой, хромой. Маленькiй хромой, въ то самое время, какъ Балашевъ подходилъ, проговорилъ: – Словъ н?тъ, лошадь суха и ладна, но не она придетъ. – Это отчего? – Скучна. Не въ дух?. Они замолчали.[109 - Зачеркнуто: когда подошелъ Балашевъ. Старый] С?дой въ высокой шляп? обернулся къ Балашеву: – Поздравляю, мой милый. Прекрасная лошадь, я подержу за тебя. – Лошадь то хороша. Каковъ ?здокъ будетъ? – сказалъ Балашевъ улыбаясь. Высокiй штатскiй окинулъ взглядомъ сбитую коренастую фигурку Балашева и веселое твердое лицо и одобрительно улыбнулся. Въ толп? зашевелилось, зашевелились жандармы. Народъ поб?жалъ къ бес?дк?. – Великiй Князь, Государь прi?халъ, – послышались голоса. Балашевъ поб?жалъ къ бес?дк?. У в?совъ толпилось челов?къ 20 офицеровъ. Три изъ нихъ, Г[олицынъ], М[илютинъ] и З., были прiятели Балашева, изъ однаго съ нимъ петербургскаго круга. И одинъ изъ нихъ, маленькiй худенькiй М[илютинъ], съ подсл?поватыми сладкими глазками, былъ кром? того, что и вообще несимпатичный ему челов?къ,[110 - Зач.: несмотря на высшiй тонъ, то, что принадлежавши къ высшему св?ту, мальчикъ гордый и съ отт?нкомъ учености и новой либеральности. Кром? того, онъ] былъ соперникъ самый опасный; отличный ?здокъ, легкiй по в?су и на лошади кровной, въ[111 - Зачеркнуто: Англiи] Италiи [?] взявшей 2 приза и недавно привезенной. Остальные были мало изв?стные въ Петербургскомъ св?т? гвардейскiе кавалеристы, армейцы, гусары, уланы и одинъ казакъ. Были юноши еще безъ усовъ, мальчики, одинъ гусаръ совс?мъ мальчикъ съ д?тскимъ лицомъ, складный, красивый, напрасно старавшiйся принять видъ строго серьезный, особенно обращалъ на себя вниманiе. Балашевъ съ знакомыми, и въ томъ числ? съ М[илютинымъ], поздоровывался по своему обыкновенiю просто,[112 - Зач.: радушно] одинаково кр?пко пожимая руку и глядя въ глаза. М[илютинъ], какъ всегда, былъ ненатураленъ, твердо см?ялся, выставляя свои длинные зубы. – Для чего в?шать? – сказалъ кто-то. – Все равно надо нести что есть въ каждомъ. – Для славы Господа. Записывайте: 4 пуда 5 фунтовъ, – и уже немолодой конюхъ Гренадеръ [?] сл?зъ съ в?совъ. – 3 пуда 8 фунтовъ, 4 пуда 1 фунтъ. Пишите прямо 3,2, – сказалъ М[илютинъ]. – Нельзя. Надо пов?рить… Въ Балашев? было 5 пудовъ. – Вотъ не ждалъ бы, что вы такъ тяжелы. – Да, не сбавляетъ. – Ну, господа, скор?е. Государь ?детъ. По лугу, на которомъ кое гд? разнощики [1 неразобр.], разсыпались б?гущiя фигуры къ своимъ лошадямъ. Балашевъ подошелъ къ Tiny. Кордъ давалъ посл?днiя наставленiя. – Одно, не смотрите на другихъ, не думайте о нихъ. Не обгоняйте. Передъ препятствiями не удерживайте и не посылайте. Давайте ей выбирать самой, какъ онъ хочетъ приступить. Трудн?е вс?хъ для васъ канавы, не давайте ей прыгать въ даль. Балашевъ засунулъ палецъ подъ подпруги. Она, прижавъ уши, оглянулась. – All right, – улыбаясь сказалъ Англичанинъ. Балашевъ былъ немного бл?денъ, какъ онъ могъ съ его смуглымъ лицомъ. – Ну, садиться. Балашевъ оглянулся. Кое кто сид?лъ, кто заносилъ ноги, кто верт?лся около недающихъ садиться. Балашевъ вложилъ ногу и гибко приподнялъ т?ло. С?дло заскрип?ло новой кожей, и лошадь подняла заднюю ногу и потянула голову въ поводья. Въ одинъ и тотъ же моментъ поводья улеглись въ перчатку, Кордъ пустилъ, и лошадь тронулась вытягивающимъ шагомъ. Какъ только Балашевъ подъ?халъ къ кругу и звонку и мимо его про?хали двое, лошадь подтянулась и подняла шею, загорячилась и, несмотря на ласки, не успокоивалась, то съ той, то съ другой стороны стараясь обмануть с?дока и вытянуть поводья. Мимо его галопомъ про?халъ Милютинъ на 5 вершковомъ гн?домъ жеребц? и осадилъ его у звонка. Таня выкинула л?вую ногу и сд?лала два прыжка, прежде ч?мъ, сердясь, не перешла на тряскую рысь, подкидывая с?дока. Порывы, [1 неразобр.], повороты назадъ, затишье, звонокъ, и Балашевъ пустилъ свою лошадь въ самый моментъ звонка. Казачiй офицеръ на с?рой лошадк? проскакалъ не слышно мимо его, за нимъ легко вскидывая, но тяжело отбивая задними ногами, проплылъ М[илютинъ]. Таня влегла въ поводья и близилась къ хвосту М[илютина]. Первое препятствiе былъ барьеръ. М[илютинъ] былъ впереди и, почти не перем?няя аллюра, перешелъ барьеръ и пошелъ дальше. Съ казачьимъ офицеромъ Балашевъ подскакивали вм?ст?. Таня рванулась и близко слишкомъ поднялась, стукнула задней ногой. Балашевъ пустилъ поводья, прислушиваясь къ такту скачки, не ушиблась ли она. Она только прибавила хода. Онъ опять сталъ сдерживать. Второе препятствiе была р?ка. Одинъ упалъ въ ней. Балашевъ подержалъ вл?во, не посылалъ, но онъ почувствовалъ въ голов? лошади, въ ушахъ нер?шительность; онъ чуть приложилъ шенкеля и щелкнулъ языкомъ. «Н?тъ, я не боюсь», какъ бы сказала лошадь, рванулась въ воду. Одинъ, другой прыжокъ по вод?. На третьемъ она заторопилась, два нетактные прыжка въ воду, но посл?днiй прыжокъ такъ подкинулъ задъ, что, видно было, она шутя выпростала ноги изъ тины и вынесла на сухое. М[илютинъ] былъ тамъ сзади. Но не упалъ. Балашевъ слышалъ приближающiеся ровные поскоки его жеребца. Балашевъ оглянулся: сухая черн?ющая отъ капель пота голова жеребца, его тонкiй храпъ съ прозрачными красными на [1 неразобр.] ноздрями близилась къ крупу его лошади, и М[илютинъ] улыбался ненатурально. Балашеву непрiятно было вид?ть М[илютина] съ его улыбкой; онъ не сдержалъ Тани. Она только что начинала пот?ть на плечахъ. Онъ даже, забывъ ув?щанiя Корда, послалъ ее. «Такъ нужно наддать, – какъ будто сказала Тани. – О, еще много могу», еще ровн?е, плавн?е, неслышн?е стали ея усилiя, и она отд?лилась отъ М[илютина]. Впереди было самое трудное препятствiе: ст?нка и канава за нею. Противъ этого препятствiя стояла кучка народа, Балашевъ ихъ большинство своихъ прiятелей,[113 - Так в подлиннике.Далее поперек текста написано: Она сидитъ въ коляск?. Толпа молодежи около. Она откинулась назадъ <и застонала. «Лизъ, я домой».> Вс? замолчали. <Она отъ?хала.> Корней. Бл?дна, вскочила и опять назадъ. «Подите узнайте, что онъ».Его посадили въ коляску и повезли. Пришелъ, сказалъ. «Это ужасно. Я по?ду домой. <Корней, по?зжай.>»<Маша> написала записку. Я хочу тебя вид?ть и сейчасъ приду къ теб?». «Маша! доставь». Анна Каренина ходила, ломала цв?ты. «Я бы былъ, но мн? не велятъ – съ задняго крыльца въ 9-ть я буду одинъ».«О, какъ я счастливъ».«Я это знала».«Я знаю какъ я люблю тебя». Вдругъ дурно. «Я беременна».«Это нельзя. Не омрачай[?]».] М. О., товарищи Гр. и Н. и н?сколько дамъ. Балашевъ уже былъ въ томъ состоянiи ?зды, когда перестаешь думать о себ? и лошади отд?льно, когда не чувствуешь движенiй лошади, а сознаешь эти движенiя какъ свои собственныя и потому не сомн?ваешься въ нихъ. Хочешь перескочить этотъ валъ и перескочишь. Ни правилъ, ни сов?товъ Корда онъ не помнилъ, да и не нужны ему были. Онъ чувствовалъ за лошадь и всякое движенье ее зналъ и зналъ, что препятствiе это онъ перескочитъ такъ же легко, какъ с?лъ на с?дло. Кучка людей у препятствiя была, его прiятель Гр. выше вс?хъ головой стоялъ въ середин? и любовался прiятелемъ Балашевымъ. Онъ всегда любовался, ут?шаясь имъ посл? мушекъ, окружавшихъ его. Теперь онъ любовался имъ больше ч?мъ когда нибудь. Онъ своими зоркими глазами издали вид?лъ его лицо и фигуру и лошадь и глазами дружбы сливался съ нимъ и, также какъ и Балашевъ, зналъ, что онъ перескочитъ лихое препятствiе. Но когда артилеристъ знаетъ, что выстр?литъ пушка по [1 неразобр.], которую онъ ударяетъ, онъ всетаки дрогнетъ при выстр?л?, такъ и теперь онъ и они вс? съ замираньемъ смотр?ли на приближающуюся качающуюся голову лошади, приглядывающейся къ предстоящему препятствiю, и на нагнутую впередъ широкую фигуру Балашева и на его бл?дное, не веселое лицо и блестящiе, устремленные впередъ и мелькнувшiе на нихъ глаза. «Лихо ?детъ». – «Погоди». – «Молчите, господа». Таня какъ разъ разм?ряла м?сто и поднялась съ математически в?рной точки, чтобы дать прыжокъ. Лица вс?хъ просiяли въ тоже мгновенiе, они поняли, что она на той сторон?, и точно мелькнула поднятая голова и грудь и разъ и два вскинутый задъ, и не усп?ли заднiя ноги попасть на землю, какъ уже переднiя поднялись, и лошадь и с?докъ, впередъ предугадавшiй вс? движенiя и неотд?лявшiйся отъ с?дла, уже скакали дальше. «Лихо, браво, Балашевъ», проговорили зрители, но уже смотр?ли на М[илютина], который подскакивалъ къ препятствiю. На лиц? Балашева мелькнула радостная улыбка, но онъ не оглядывался. Впереди и сейчасъ было маленькое препятствiе – канава съ водой въ 2 аршина. У этаго препятствiя стояла дама въ лиловомъ плать?, другая въ с?ромъ и два господина. Балашеву не нужно было узнавать даму, онъ съ самаго начала скачекъ зналъ, что она тамъ, въ той сторон?, и физически почувствовалъ приближенiе къ ней. Татьяна Серг?евна пришла съ золовкой и Б. Д. къ этому препятствiю именно потому, что она не могла быть спокойна въ бес?дк?, и у большаго препятствiя она не могла быть. Ея пугало, волновало это препятствiе. Она, хотя и ?здокъ какъ женщина, не могла понять, какъ возможно перепрыгнуть это препятствiе на лошади. Но она остановилась дальше, но и оттуда смотр?ла на страшное препятствiе. Она вид?ла сонъ, и сонъ этотъ предв?щалъ ей несчастiе. Когда онъ подъ?зжалъ къ валу (она давно въ бинокль узнала его впереди вс?хъ), она схватилась рукой за сестру, перебирая ея, сжимая нервными пальцами. Потомъ откинула бинокль и хот?ла броситься [?], но опять схватила бинокль, и въ ту минуту какъ она искала его въ трубу, онъ ужъ былъ на этой сторон?.[114 - Зачеркнуто: «Очень хорошо ?детъ».] «Н?тъ сомн?нья, что Балашевъ выиграетъ». – «Не говорите, М[илютинъ] хорошо ?детъ. Онъ сдерживаетъ. Много шансовъ». – «Н?тъ, хорошъ этотъ». – «Ахъ, опять упалъ». Пока это говорили, Балашевъ приближался, такъ что лицо его видно было, и глаза ихъ встр?тились. Балашевъ не думалъ о канав?, и, д?йствительно, нечего было думать. Онъ только послалъ лошадь. Она поднялась, но немножко рано. Такъ чтобъ миновать канаву, ей надо бы прыгнуть не 2, а 3 аршина, но это ничего не значило ей, она знала это и онъ вм?ст?. Они думали только о томъ, какъ скакать дальше. Вдругъ Балашевъ почувствовалъ въ то мгновенiе, какъ перескочилъ, что задъ лошади не поддалъ его, но опустился неловко (нога задняя попала на край берега и, отворотивъ дернину, осунулась). Но это было мгновенье. Какъ бы разсердившись на эту непрiятность и пренебрегая ею, лошадь перенесла всю силу на другую заднюю ногу и бросила, ув?ренная въ упругости задней л?вой, весь передъ впередъ. Но бокомъ ли стала нога, слишкомъ ли понад?ялась на силу ноги лошадь, нев?рно ли стала нога, нога не выдержала, передъ поднялся, задъ подкосился, и лошадь съ с?докомъ рухнулась назадъ на самый берегъ канавы. Одно мгновенье, и Балашевъ выпросталъ ногу, вскочилъ и бл?дный, съ трясущейся челюстью, потянулъ лошадь, она забилась, поднялась, зашаталась и упала. М[илютинъ] съ б?лыми зубами перелет?лъ черезъ канаву и изчезъ. К[азачiй] Офицеръ ерзонулъ черезъ, еще 3-й. Балашевъ схватился за голову. «АА!» проговорилъ онъ и съ б?шенствомъ ударилъ каблукомъ въ бокъ лошадь. Она забилась и оглянулась на него. Уже б?жали народъ и Кордъ. Татьяна Серг?евна подошла тоже. – Что вы? Онъ не отв?чалъ. Кордъ говорилъ, что лошадь сломала спину. Ее оттаскивали. И его ощупывали. Онъ сморщился, когда его тронули за бокъ. Онъ[115 - Зач.: быстро] сказалъ Татьян? Серг?евн?: – Я не ушибся, благодарю васъ, – и пошелъ прочь, но она вид?ла, какъ его поддерживалъ докторъ и какъ подъ руки посадили въ дрожки. VI.[116 - На полях рядом с начальными строками главы написано: Мужъ прi?халъ, она реветъ бл?дная. Ее не пустили къ любовнику и признается. Михаилъ Михайловичъ прi?халъ и не нашелъ ее. Сестра говоритъ, что не можетъ говорить. Она лжетъ, объясненiе о беременности.Отъ?здъ Михаила Михайловича въ Москву.Роды.Прощенiе.Леонидъ Дмитричъ затащилъ къ себ? об?дать.Его жена – разговоръ съ кузиной.По?демъ <домой> въ Петербургъ.Нигилисты ут?шаютъ.Михаилъ Михайловичъ горячится.Онъ у?зжаетъ <въ деревню> въ Петербургъ.На комитет?.Приходитъ домой и отравляет[ся?].] Не одна Татьяна Серг?евна зажмуривалась при вид? скакуновъ, подходившихъ къ препятствiямъ. Государь зажмуривался всякiй разъ, какъ офицеръ подходилъ къ препятствiю. И когда оказалось, что изъ 17 челов?къ упало и убилось 12, Государь недовольный у?халъ и сказалъ, что онъ не хот?лъ этаго и такихъ скачекъ, что ломать шеи не позволитъ впередъ. Это же мн?нiе и прежде слышалось, хотя и смутно, въ толп?, но теперь вдругъ громко высказалось. Михаилъ Михайловичъ прi?халъ таки на скачку, не столько для того, чтобы посл?довать сов?ту Доктора, но для того, чтобы разр?шить мучавшiя его сомн?нiя, которымъ онъ не см?лъ, но не могъ не в?рить. Онъ р?шился говорить съ женой, посл?днiй разъ, и съ сестрою, съ божественной Кити, которая такъ любила, жал?ла его, но которая должна же понять, что прошло же время жал?ть, что сомн?нiя даже хуже его горя, если есть что нибудь въ мiр? хуже того горя, котораго онъ боялся. Въ дом? на дач?, разум?ется, никого не было. И Михаилъ Михайловичъ, отпустивъ извощика, р?шилъ пойти п?шкомъ, сл?дуя сов?ту Доктора. Онъ заложилъ за спину руки съ зонтикомъ и пошелъ, опустивъ голову, съ трудомъ отрываясь отъ своихъ мыслей, чтобъ вспоминать на перекресткахъ, какое изъ направленiй надо выбирать. Онъ пришелъ къ скачкамъ, когда уже водили потныхъ лошадей, коляски разъ?зжались. Вс? были недовольны, н?которые взволнованы. М[илютинъ] поб?дитель весело впрыгнулъ въ коляску къ матери. У разъ?зда столкнулся съ Голицыной и сестрой. – Браво, Михаилъ Михайловичъ. Неужели ты п?шкомъ? Но что это съ вами? Должно быть, усталъ. Онъ въ самомъ д?л? отъ непривычнаго движенiя [1 неразобр.] въ то время былъ какъ сумашедшiй, такъ раздраженъ нервами, чувствовалъ полный упадокъ силъ и непреодолимую р?шительность. – А Таня гд?? Сестра покрасн?ла, а Голицына стала говорить съ стоявшими подл? о паденiи Балашева. Михаилъ Михайловичъ, какъ всегда при имени Балашева, слышалъ все, что его касалось, и въ то же время говорилъ съ сестрой. Она пошла съ Н. къ канав?. Она хот?ла прi?хать домой одна. Сестра лгала: она вид?ла въ бинокль, что Татьяна Серг?евна пошла всл?дъ за паденiемъ Балашева къ своей коляск? и знала, какъ бы она сама вид?ла, что Татьяна Серг?евна по?хала къ нему. Михаилъ Михайловичъ тоже понялъ это, услыхавъ, что Балашевъ сломалъ ребро. Онъ спросилъ, съ к?мъ она пошла. Съ Н. Не хочетъ ли онъ взять м?сто въ коляск? Г[олицыной]? Его довезутъ. – Н?тъ, благодарю, я пройдусь. Онъ съ т?мъ офицiальнымъ прiемомъ вн?шнихъ справокъ р?шился основательно узнать, гд? его жена. Найти H., спросить его, спросить кучера. Зач?мъ онъ это д?лалъ, онъ не зналъ. Онъ зналъ, что это ни къ чему не поведетъ, зналъ и чувствовалъ всю унизительность роли мужа, ищащаго свою жену, которая ушла. «Какъ лошадь или собака ушла», подумалъ онъ. Но онъ холодно односторонне р?шилъ это и пошелъ. Н. тотчасъ же попался ему. – А, Михаилъ Михайловичъ. – Вы вид?ли мою жену? – Да, мы стояли вм?ст?, когда Балашевъ упалъ и все это попадало. Это ужасно. Можно ли такъ глупо! – А потомъ? – Она по?хала домой, кажется. Я понимаю, что для M-me Ставровичъ это, да и всякую женщину съ нервами. Я мужчина, да и то нервы. Это гладiаторство. Недостаетъ цирка съ львами. Это была фраза, которую сказалъ кто то, и вс? радовались, повторяли. Михаилъ Михайловичъ взялъ и по?халъ домой. Жены не было. Кити сид?ла одна, и лицо ее скрывало что то подъ неестественнымъ оживленiемъ. Михаилъ Михайловичъ подошелъ къ столу, с?лъ, поставилъ локти, сдвинувъ чашку, которую подхватила Кити, положилъ голову въ руки и[117 - Зачеркнуто: тяжело] началъ вздохъ, но остановился. Онъ открылъ лицо. – Кити, – чтожъ, р?шительно это такъ? – Мишель, я думаю, что я не должна ни понимать тебя, ни отв?чать теб?. Если я могу свою жизнь отдать для тебя, ты знаешь, что я это сд?лаю; но не спрашивай меня ни о чемъ. Если я нужна, вели мн? д?лать. – Да, ты нужна, чтобъ вывести меня изъ сомн?нья. – Онъ гляд?лъ на нее и понялъ ея выраженiе при слов? сомн?нiя. – Да и сомн?нiй н?тъ, ты хочешь сказать. Все таки ты нужна, чтобъ вывести меня изъ сомн?нiя. Такъ жить нельзя.[118 - Зачеркнуто: Ты привыкла у меня спрашивать, отъ меня учиться жизни. Забудь это всё.] Я несчастное, невинное наказанное дитя. Мн? рыдать хочется, мн? хочется, чтобъ меня жал?ли. Чтобъ научили, что мн? д?лать. Правда ли это? Неужели это правда? И что мн? д?лать? – Я ничего не знаю, я ничего не могу сказать. Я знаю, что ты несчастливъ, а что я… – Какъ несчастливъ? – Я не знаю какъ, я вижу и ищу помочь. Въ это время зазвучали колеса, раздавливающiя мелкой щебень, и фыркнула подъ самымъ окномъ одна изъ лошадей остановившагося экипажа. Она вб?жала прямая, румяная и опять больше ч?мъ когда нибудь съ т?мъ дьявольскимъ блескомъ въ глазахъ, съ т?мъ блескомъ, который говорилъ, что хотя въ душ? то чувство, которое она им?ла, преступленья н?тъ и н?тъ ничего, чтобы остановило. Она поняла мгновенно, что говорили о ней. Враждебное блеснуло въ ея взгляд?, въ ней, въ доброй, ни одной искры жалости къ этимъ 2 прекраснымъ (она знала это) и несчастнымъ отъ нея 2-мъ людямъ. – И ты зд?сь? Когда ты прi?халъ? Я не ждала тебя. А я была на скачк? и потомъ отъ ужаса при этихъ паденьяхъ у?хала. – Гд? ты была? – У.... у Лизы, – сказала она, видимо радуясь своей способности лжи, – она не могла ?хать, она больна, я ей все разсказала. И какъ бы радуясь и гордясь своей способностью (неизв?стной досел?) лжи, она, вызывая, прибавила:[119 - Зач.: – Мн? говорили, что убился Г., и Б. очень убился.] – Мн? говорили, что убился Иванъ Петровичъ Балашевъ, очень убился. Ну, я пойду разд?нусь. Ты ночуешь? – Не знаю, мн? очень рано завтра надо. Когда она вышла, Кити сказала: – М[ишель], я не могу ничего сказать, позволь мн? обдумать, и я завтра напишу теб?. Онъ не слушалъ ее: – Да, да, завтра. Сестра поняла. – Ты хочешь говорить съ ней? – Да, я хочу. Онъ смотр?лъ неподвижно на самоваръ и именно думалъ о томъ, что? онъ скажетъ ей. Она вошла въ блузк? спокойная, домашняя. Сестра вышла. Она испугалась. – Куда ты? Но Кити ушла. – Я приду сейчасъ. Она стала пить чай съ апетитомъ, много ?ла. Опять дьяволъ! [120 - Зачеркнуто: – Таня]– Анна, – сказалъ Михаилъ Михайловичъ, – думаешь ли ты.. ду… думаешь ли ты, что мы можемъ такъ оставаться? – Отчего? – Она вынула сухарикъ изъ чая. – Что ты въ Петербург?, а я зд?сь? Пере?зжай сюда, возьми отпускъ. Она улыбающимися, насм?шливыми глазами смотр?ла на него. – Таня, ты ничего не им?ешь сказать мн? особеннаго? – Я? – съ наивнымъ удивленiемъ сказала она и задумалась, вспоминая, не им?етъ ли она что сказать. – Ничего, только то, что мн? тебя жаль, что ты одинъ. Она подошла и поц?ловала его въ лобъ. И тоже сiяющее, счастливое, спокойное, дьявольское лицо, выраженiе, которое, очевидно, не им?ло корней въ разум?, въ душ?. – А ну, такъ хорошо, – сказалъ онъ и невольно, самъ не зная какъ, подчинился ея влiянiю простоты, и они поговорили о новостяхъ, о денежныхъ д?лахъ. Только одинъ разъ, когда онъ передалъ ей чашку и сказалъ: «еще пожалуйста», она вдругъ безъ причины покрасн?ла такъ, что слезы выступили на глаза, и опустила лицо. Кити пришла, и вечеръ прошелъ обыкновенно. Она проводила его на крыльцо и когда въ м?сячномъ св?т? по безночному св?ту садился въ коляску, она сказала своимъ груднымъ голосомъ: – Какъ жаль, что ты у?зжаешь, – и приб?жала къ коляск? и кинула ему пледъ на ноги. Но когда коляска отъ?хала, онъ зналъ, что она, оставшись у крыльца, страдала ужасно. На другой день Михаилъ Михайловичъ получилъ письмо отъ Кити. Она писала: «Я молилась и просила просв?щенiя свыше. Я знаю, что мы обязаны сказать правду. Да, Татьяна нев?рна теб?, и это я узнала противъ воли. Это знаетъ весь городъ. Что теб? д?лать? Я не знаю. Знаю одно, что Христово ученiе будет руководить т[обой]. Твоя Кити». Съ т?хъ поръ Михаилъ Михайловичъ не видалъ жены и скоро у?халъ изъ Петербурга.[121 - В подлиннике: въ Петербургъ.Рядом, поперек полей написано: «Да я его люблю, д?лай что хочешь».Поздно. Ей надо идти на свиданье. Св?тлая ночь.Принесъ [?] зап[иску] [1 неразобр.]] VII. О беременности. Онъ глупъ, насм?шливость. VIII. Михаилъ Михайловичъ въ Москв?. Леонидъ Дмитричъ затащилъ об?дать. Его жена. Разговоръ о нев?рности мужа. Д?ти похожи на отца. IX. Въ вагон? разговоръ съ нигилистомъ. X. Роды, прощаетъ. XI.[122 - Вверху листа приписано: Тяжесть прощенiя – нельзя. Разводъ.Против текста XI главы на полях приписано: «Все это очень просто, – говорилъ Степанъ Аркадьичъ, – а пот[ому] не оч[ень] пр[осто], н. п., н?тъ, не тр[удно], не уж[асно], но невозможно».] Михаилъ Михайловичъ ходилъ по зал?: «шшъ», говорилъ онъ на шум?вшихъ слугъ. Иванъ Петровичъ легъ отдохнуть посл? 3-хъ безсонныхъ ночей въ кабинет?. Чувство успокоенiя поддерживалось въ Михаил? Михайлович? только христiанской д?ятельностью. Онъ пошелъ въ министерство, и тамъ, вн? дома, ему было мучительно. Никто не могъ понимать его тайны. Хуже того – ее понимали, но навыворотъ. Онъ мучался вн? дома, только дома онъ былъ покоенъ. Сужденiя слугъ онъ презиралъ. Но не такъ думали Иванъ Балашевъ и Татьяна. – Чтоже, это в?чно будетъ такъ? – говорилъ Балашевъ. – Я не могу переносить его. – Отчего? Его это радуетъ? Впрочемъ д?лай какъ хочешь. – Д?лай, разум?ется, нуженъ разводъ. – Но какъ же мн? сказать ему? Я скажу: «Мишель, ты такъ не можешь жить!» Онъ побл?дн?лъ. «Ты простишь, будь великодушенъ, дай разводъ». – «Да, да, но какъ?» – «Я пришлю теб? адвоката». – «Ахъ да, хорошо». Подробности процедуры для развода, униженiе ихъ – ужаснуло его. Но христiанское чувство – это была та щека, которую надо подставить. Онъ подставилъ ее. Черезъ годъ Михаилъ Михайловичъ жилъ по старому, работая тоже; но значенiе его уничтожилось. XII. Хот?ли мусировать доброту христiанства его, но это не вышло: здравый смыслъ общества судилъ иначе, онъ былъ посм?шищемъ. Онъ зналъ это, но не это мучало его. Его мучала необходимость сближенiя съ прежней женой. Онъ не могъ забыть ее ни на минуту, онъ чувствовалъ себя привязаннымъ къ ней, какъ преступникъ къ столбу. Да и сближенiя невольно вытекали черезъ д?тей. Она см?ялась надъ нимъ, но см?хъ этотъ не см?шонъ былъ. Балашевъ вышелъ въ отставку и не зналъ, что съ собой д?лать. Онъ былъ заграницей, жилъ въ Москв?, въ Петербург?, только не жилъ въ деревн?, гд? только ему можно и должно было жить. Ихъ обоихъ св?тъ притягивалъ какъ ночныхъ бабочекъ. Они искали – умно, тонко, осторожно – признанiя себя такими же, какъ другiя. Но именно отъ т?хъ то, отъ кого имъ нужно было это признанiе, они не находили его. То, что свободно мыслящiе люди дурнаго тона ?здили къ нимъ и принимали ихъ, не только не радовало ихъ, но огорчало. Эти одинокiе знакомые очевидн?е всего доказывали, что никто не хочетъ знать ихъ, что они должны удовлетворять себ? одни. Пускай эти люди, которые принимали ихъ, считали себя лучше той такъ называемой пошлой св?тской среды, но имъ не нужно было одобренiя этихъ доброд?тельныхъ свободомыслящихъ людей, а нужно было одобренiе такъ называемаго пошлаго св?та, куда ихъ не принимали. Балашевъ бывалъ въ клуб? – игралъ. Ему говорили: – А, Балашевъ, здорово, какъ поживаешь? По?демъ туда, сюда. Иди въ половину. Но никто слова не говорилъ о его жен?. Съ нимъ обращались какъ съ холостымъ. Дамы еще хуже. Его принимали очень мило; но жены его не было для нихъ, и онъ самъ былъ челов?къ слишкомъ хорошаго тона, чтобы попытаться заговорить о жен? и получить тонкое оскорбленiе, за которое нельзя и отв?тить. Онъ не могъ не ?здить въ клубы, въ св?тъ, и жена ревновала, мучалась, хот?ла ?хать въ театръ, въ концертъ и мучалась еще больше. Она была умна и ловка и, чтобъ спасти себя отъ одиночества, придумывала и пытала разные выходы. Она пробовала блистать красотой и нарядомъ и привлекать молодыхъ людей, блестящихъ мущинъ, но это становилось похоже, она поняла на что, когда взглянула на его лице посл? гулянья, на которомъ она въ коляск? съ в?еромъ стояла недалеко отъ Гр. Кур., окруженная толпой. Она пробовала другой самый обычный выходъ – построить себ? высоту, съ которой бы презирать т?хъ, которые ее презирали; но способъ постройки этой контръ батареи всегда одинъ и тотъ же. И какъ только она задумала это, какъ около нее уже стали собираться дурно воспитанные[123 - Зачеркнуто: артисты музыканты,] писатели, музыканты, живописцы, которые не ум?ли благодарить за чай, когда она имъ подавала его. Онъ слишкомъ былъ твердо хорошiй, искреннiй челов?къ, чтобъ пром?нять свою гордость, основанную на старомъ род? честныхъ и образованныхъ людей, на челов?чномъ воспитанiи, на честности и прямот?, на этотъ пузырь гордости какого то выдуманнаго новаго либерализма. Его в?рное чутье тотчасъ показало ему ложь этаго ут?шенья, и онъ слишкомъ глубоко презиралъ ихъ. Оставались д?ти, ихъ было двое. Но и д?ти росли одни. Никакiя Англичанки и наряды не могли имъ дать той среды дядей, тетокъ, крестной матери, подругъ, товарищей, которую им?лъ онъ въ своемъ д?тств?. Оставалось чтоже? Чтоже оставалось въ этой связи, названной бракомъ? Оставались одни животныя отношенiя и роскошь жизни, им?ющiя смыслъ у лоретокъ, потому что вс? любуются этой роскошью, и не им?ющiя зд?сь смысла. Оставались голыя животныя отношенiя, и другихъ не было и быть не могло. Но еще и этаго мало, оставался привид?нiе Михаилъ Михайловичъ, который самъ или котораго судьба всегда наталкивала на нихъ, Михаилъ Михайловичъ, осунувшiйся, сгорбленный старикъ, напрасно старавшiйся выразить сiянiе счастья жертвы въ своемъ сморщенномъ лиц?. И ихъ лица становились мрачн?е и старше по днямъ, а не по годамъ. Одно, что держало ихъ вм?ст?, были ж[ивотныя] о[тношенiя]. Они знали это, и она дрожала потерять его, т?мъ бол?е что вид?ла, что онъ тяготился жизнью. Онъ отс?кнулся. Война. Онъ не могъ покинуть ее. Жену онъ бы оста[вилъ], но ее нельзя было. Не права ли была она, когда говорила, что не нужно было развода, что можно было оставаться такъ жить? Да, тысячу разъ права. Въ то время какъ они такъ жили, жизнь Михаила Михайловича становилась часъ отъ часу тяжел?е.[124 - Зачеркнуто: Какъ шутка,] Только теперь отзывалось ему все значенiе того, что онъ сд?лалъ. Одинокая комната его была ужасна. <Одинъ разъ онъ пошелъ въ комитетъ миссiи. Говорили о ревности и убiйств? женъ. Михаилъ Михайловичъ всталъ медленно и по?халъ къ оружейнику, зарядилъ пистолетъ и по?халъ къ[125 - Зач.: себ?] ней.>[126 - Зач.: – Я не могу жить.] Одинъ разъ Татьяна Серг?евна сид?ла одна и ждала Балашева, мучаясь ревностью. Онъ былъ[127 - Зач.: на бал?] въ театр?. Д?ти легли спать. Она сид?ла, перебирая всю свою жизнь. Вдругъ ясно увидала, что она погубила 2-хъ людей добрыхъ, хорошихъ. Она вспомнила выходы – лоретка – нигилистка – мать (нельзя), спокойствiе – нельзя. Одно осталось – жить и наслаждаться.[128 - Зач.: Офицеръ] Другъ Балашева. Отчего не отдаться, не б?жать, сжечь жизнь. Ч?мъ забол?лъ, т?мъ и л?чись. Челов?къ пришелъ доложить, что прi?халъ Михаилъ Михайловичъ. – Кто? – Михаилъ Михайловичъ желаютъ васъ вид?ть на минутку. – Проси. Сидитъ у лампы темная, лицо[129 - Зач.: доброе] испуганное, непричесанная. – Я… вы я… вамъ… Она хот?ла помочь. Онъ высказался. – Я не для себя пришелъ. Вы несчастливы. Да, больше ч?мъ когда нибудь. Мой другъ, послушайте меня. Связь наша не прервана. Я вид?лъ, что это нельзя. Я половина, я мучаюсь, и теперь вдвойн?. Я сд?лалъ дурно. Я долженъ былъ простить и прогнать, но не надсм?яться надъ таинствомъ, и вс? мы наказаны. Я пришелъ сказать: есть одно спасенье. Спаситель. Я ут?шаюсь имъ. Если бы вы пов?рили, поняли, вамъ бы легко нести. Что вы сд?лаете, Онъ самъ вамъ укажетъ. Но в?рьте, что безъ религiи, безъ надеждъ на то, чего мы не понимаемъ, и жить нельзя. Надо жертвовать собой для него, и тогда счастье въ насъ; живите для другихъ, забудьте себя – для кого – вы сами узнаете – для д?тей, для него, и вы будете счастливы. Когда вы рожали, простить васъ была самая счастливая минута жизни. Когда вдругъ просiяло у меня въ душ?… – Онъ заплакалъ. – Я бы желалъ, чтобы вы испытали это счастье. Прощайте, я уйду. Кто-то. Это былъ онъ. Увидавъ Михаила Михайловича, побл?дн?лъ. Михаилъ Михайловичъ ушелъ. – Что это значитъ! – Это ужасно. Онъ пришелъ, думая, что я несчастна, какъ духовникъ. – Очень мило. – Послушай, Иванъ, ты напрасно. – Н?тъ, это ложь, фальшь, да и что ждать. – Иванъ, не говори. – Н?тъ, невыносимо, невыносимо. – Ну постой, ты не будешь дольше мучаться. Она ушла. Онъ с?лъ въ столовой, выпилъ вина, съ св?чей пошелъ къ ней, ея не было. Записка: «будь счастливъ. Я сумашедшая». Она ушла. Черезъ день нашли[130 - Зачеркнуто: въ Нев? ея] подъ рельсами т?ло. Балашевъ у?халъ въ Ташкентъ, отдавъ д?тей сестр?. Михаилъ Михайловичъ продолжалъ служить.[131 - Ниже поперек страницы написано:Слезъ.Ей приходило прежде въ мысль: еслибъ онъ умеръ, да теперь не поможетъ и ни ему, ни Алекс?ю.Она объ себ? вспомнила.Ахъ, вотъ кому?Въ 1 веч. Слушаетъ и не слышитъ крест [?]Перестали см?яться, когда связь.Михаилъ Михайловичъ разсказываетъ свою исторiю M-me С. и плачетъ.Она говоритъ: «я съ нын?шняго вечера не своя».Онъ не истасканъ.] * № 4 (рук. № 5). NN Старушка Княгиня Марья Давыдовна Гагина, прi?хавъ съ сыномъ въ свой[132 - Зачеркнуто: огромный] московскiй домъ, прошла къ себ? на половину убраться и переод?ться и вел?ла сыну приходить къ кофею. – Чьи же это оборванные чемоданы у тебя? – спросила она, когда они проходили черезъ с?ни. – А это мой милый Нерадовъ – Костя. Онъ прi?халъ изъ деревни и у меня остановился. Вы ничего не им?ете противъ этаго, матушка? – Разум?ется, ничего, – тонко улыбаясь, сказала старушка, – только можно бы ему почище им?ть чемоданы. Что же онъ д?лаетъ? Все не поступилъ на службу? – Н?тъ, онъ[133 - Зачеркнуто: теперь пишетъ сочиненiе, и какой то новый планъ у него объ улучшенiи и быта мужиковъ.] земствомъ хочетъ заниматься. А хозяйство бросилъ. – Который это счетъ у него планъ? Каждый день новенькое. – Да онъ все таки отличный челов?къ, и сердце. – Что, онъ все такой же грязный? – Я не знаю. Онъ не грязный, онъ только деревенскiй житель, – отв?чалъ сынъ, тоже улыбаясь тому постоянному тону пренебреженья, съ которымъ его мать относилась всегда къ его[134 - Зач.: искреннему другу] изъ вс?хъ людей бол?е любимому челов?ку, Константину Нерадову. – Такъ приходи же черезъ часикъ, поговоримъ. Гагинъ прошелъ на свою половину. Неужели спитъ Константинъ Николаевичъ? – спросилъ онъ лакея. – Н?тъ, не спитъ, – прокричалъ голосъ изъ за занав?са спальни. И стройный широкiй атлетъ съ лохматой русой[135 - Зач.: бородой] головой и[136 - Зач.: рыжеватой] р?дкой черноватой бородой и блестящими голубыми глазами, смотр?вшими изъ широкаго толстоносаго лица, выскочилъ изъ за перегородки и началъ плясать, прыгать черезъ стулья и кресла и, опираясь на плечи Гагина, подпрыгивать такъ, что казалось – вотъ вотъ онъ вспрыгнетъ ногами на его эполеты. – Убирайся! Перестань, Костя! Что съ тобой? —говорилъ Гагинъ, и чуть зам?тная улыбка, но за то т?мъ бол?е ц?н[ная?] и красившая его строгое лицо, видн?лась подъ усами.[137 - Рядом поперек полей написано: Ордынцевъ незнакомъ, въ поддевк?, дикарь. «Такъ зови на сватьбу. Она мила».] – Чему я радъ? Вотъ чему. Первое, что у меня тутъ, – онъ показалъ, какъ маленькую тыкву, огромную, развитую гимнастикой мышцу верхняго плеча, – разъ. Второе, что у меня тутъ, – онъ ударилъ себя по лбу, – третье, что у меня. – Онъ поб?жалъ за перегородку и вынесъ тетрадку исписанной бумаги. – Это я вчера началъ и теперь все пойдетъ, пойдетъ, пойдетъ. Вотъ видишь, – онъ сдвинулъ два кресла, разъ, два, три, съ м?ста съ гимнастическимъ прiемомъ съ сжатыми кулаками взялъ размахъ и перелет?лъ черезъ оба кресла. Гагинъ засм?ялся и, доставъ папиросу, с?лъ на диванъ. – Ну, однако од?нусь и все теб? разскажу. Гагинъ с?лъ задумавшись, что съ нимъ часто бывало, но теперь что-то очень, видно, занимало его мысль; онъ какъ остановилъ глаза на угл? ковра, вис?вшаго со стола, такъ и не двигалъ ихъ. А ротъ его улыбался, и онъ покачивалъ головой. – Знаешь, я тамъ встр?тилъ сестру Алабина, она зам?чательно мила, да, – но «зам?чательно» говорилъ онъ съ такимъ уб?жденiемъ эгоизма, что нельзя было не в?рить. – Гагинъ, – послышался посл? долгаго и громкаго плесканья голосъ изъ за занав?са. – Какой я однако эгоистъ. Я и не спрошу. Прi?хала Княгиня? Все хорошо? – Прi?хала, все благополучно. – За что она меня не любитъ? – За то, что ты не такой, какъ вс? люди. Ей надо для тебя отводить особый ящикъ въ голов?; а у нея вс? давно заняты. Нерадовъ высунулся изъ за занав?са только зат?мъ, чтобы вид?ть, съ какимъ выраженiемъ Гагинъ сказалъ это, и, оставшись доволенъ этимъ выраженьемъ, онъ опять ушелъ за занав?съ и скоро вышелъ од?тый въ очень новый сертукъ и панталоны, въ которыхъ ему несовс?мъ ловко было, такъ какъ онъ, всегда живя въ деревн?, носилъ тамъ русскую рубашку и поддевку. – Ну вотъ видишь ли, – сказалъ онъ, садясь противъ него. – Да чаю, – сказалъ онъ на вопросъ челов?ка, что прикажутъ, – вотъ видишь ли, я вчера просид?лъ весь вечеръ дома, и нашла тоска, изъ тоски сд?лалась тревога, изъ тревоги ц?лый рядъ мыслей о себ?. Д?ятельности прямой земской, такой, какой я хот?лъ посвятить себя, въ Россiи еще не можетъ быть, а д?ятельность одна – разрабатывать Русскую мысль. – Какже, а ты говорилъ, что только одна и возможна д?ятельность. – Да мало ли что, но вотъ видишь, нужно самому учиться, docendo discimus,[138 - [уча учимся,]] и для этаго надо жить въ спокойной сред?, чтобы не д?ло самое, а сперва прiемъ для д?ла, да я не могу разсказать: ну, д?ло въ томъ, что я нынче ?ду въ деревню и вернусь только съ готовой книгой. А знаешь, Каренина необыкновенно мила. Ты ее знаешь? – Ну, а выставка? – спросилъ Гагинъ о телятахъ своей выкормки, которыхъ привелъ на выставку Нерадовъ и которыми былъ страстно занятъ. – Это все вздоръ, телята мои хороши; но это не мое д?ло. – Вотъ какъ! Одно только нехорошо – это что мы не увидимся нынче: мн? надо об?дать съ матушкой. А вотъ что, завтра по?зжай. Мы пооб?даемъ вм?ст?, и съ Богомъ. – Н?тъ, не могу, – задумчиво сказалъ Нерадовъ. Онъ, видно, думалъ о другомъ.[139 - Зачеркнуто: – Да, сходить нынче <на коньки> въ Зоологическiй садъ, потомъ къ Цимерману.– А у Щербацкихъ будешь? – спросилъ Гагинъ.– Н?тъ, у нихъ ужъ завтра.– Такъ стало быть, будемъ об?дать. Ну хорошо. Однако пора идти къ матушк?.] – Да в?дь нынче, – и Нерадовъ покрасн?лъ, вдругъ началъ говорить съ видимымъ желанiемъ, говорить какъ о самой простой вещи, – да в?дь нынче мы об?щались Щербацкимъ прi?хать на катокъ. – Ты по?дешь? Гагинъ задумался. Онъ не зам?тилъ ни краски, бросившейся въ лицо Нерадова, ни пристыженнаго выраженiя его лица, когда онъ началъ говорить о Щербацкой, какъ онъ вообще не зам?чалъ тонкости выраженiя. – Н?тъ, – сказалъ онъ, – я не думаю ?хать, мн? надо оставаться съ матушкой. Да я и не об?щалъ. – Не об?щалъ, но они ждутъ, что ты будешь, – сказалъ Нерадовъ, быстро вскочивъ. – Ну, прощай, можетъ быть, не увидимся больше. Смотри же, напиши мн?, если будетъ большая перем?на въ твоей жизни, – сказалъ онъ. – Напишу. Да я по?ду на про?здку посмотр?ть Грознаго и зайду. Какъ же, мы не увидимся? – Да д?ла пропасть. Вотъ еще завтра надо къ Стаюнину. – Такъ какже ты ?дешь? Стало быть, об?даемъ завтра. – Ну да, об?даемъ, разум?ется, – сказалъ Нерадовъ также р?шительно, какъ р?шительно онъ минуту тому назадъ сказалъ, что нынче ?детъ. Онъ схватилъ баранью шапку и выб?жалъ. Всл?дъ за нимъ, акуратно сложивъ вещи, Гагинъ пошелъ къ матери. Старушка была чиста и элегантна, когда она вышла изъ вагона, но теперь она была какъ портретъ, покрытый лакомъ; все блест?ло на ней; и лиловое платье, и такой же бантъ, и перстни на сморщенныхъ б?лыхъ ручкахъ, и с?дыя букли, не блест?ли только карiе строгiе глаза, такiе же, какъ у сына. Она подвинула сама кресло, гд? долженъ былъ с?сть сынъ и, видимо, хот?ла обставить какъ можно радостн?е тотъ прiятный и важный разговоръ, который предполагала съ сыномъ. Н?тъ для старушки матери, отстающей отъ жизни, важн?е и волнительн?е разговора, какъ разговоръ о женитьб? сына: ждется и радость новая, и потеря старой радости, и радость жертвы своей ревности для блага сына и, главное, для продолженiя рода, для счастiя вид?ть внучатъ. Такой разговоръ предстоялъ Княгин? Марь? Давыдовн?. Алеша, какъ она звала его, писалъ ей въ посл?днемъ письм?: «вы давно желали, чтобъ я женился. Теперь я близокъ къ исполненiю вашего желанiя и былъ бы счастливъ, если бы вы были теперь зд?сь, чтобы я могъ обо всемъ переговорить съ вами». Въ день полученiя письма она послала ему телеграмму, что ?детъ отъ старшаго сына, у котораго она гостила. – Ну, моя душа, вотъ и я, и говори мн?. Я теб? облегчу д?ло. Я догадалась, это Кити. – Я вид?лъ, что вы догадались. Ну, что вы скажите, мама? – Ахъ, моя душа! Что мн? сказать? Это такъ страшно. Но вотъ мой отв?тъ. Она подняла свои глаза къ образу, подняла сухую руку, перекрестивъ, прижала его голову къ бархатной кофт? и поц?ловала его въ р?дкiе черные на верхней части головы волосы. – Благодарю васъ, матушка, и за то, что вы прi?хали ко мн?, и за то, что[140 - Зачеркнуто: если бы я р?шилъ,] вы бы одобрили мой выборъ. – Какъ[141 - Зач.: если] бы? Что это значитъ, – сказала она строго. – Мама,[142 - Зач.: это такъ странно, ради Бога] только то, что ничего не говорите ни имъ, ни кому, позвольте мн? самому все сд?лать,…[143 - Зач.: но мн? нужно переработать это въ себ?, и тогда] Я очень радъ, что вы тутъ. Но я люблю самъ свои д?ла д?лать. – Ну, – она подумала, – хорошо, но помни, мой другъ,[144 - Зач.: что откладывать нечего, я стара] что какъ противны кокетки, которыя играютъ мущинами, такъ противны мущины, играющiя д?вушками.[145 - Рядом на полях написано: Разсужденiе о томъ, что д?лать.] – О пов?рьте, что я такъ былъ остороженъ. – Ну, хорошо. Скажу правду, я могла желать лучше. Но на то и состоянiе, чтобы выбирать не по им?нью, а по сердцу. И родъ ихъ старый, хорошiй, и отецъ, старый Князь, отличный былъ челов?къ. Если онъ проигралъ все, то потому, что былъ честенъ, а она прим?рная мать, и Долли прекрасная вышла. Ну, разскажи, что ты д?лаешь, что твои рысаки. – Ничего, maman, посл? завтра б?гъ. Грозный очень хорошъ. – Ну ты 2-хъ зайцевъ сразу. А знаешь, я теб? скажу, ты загадалъ: если Грозный возъметъ призъ… – Я сд?лаю предложенье. Почемъ вы угадали? – A разв? ты не мой сынъ? Первая страница рукописи четвертого по порядку начала «Анны Карениной» Размер подлинника * № 5 (рук. № 6). <Часть I. Глава I.> <Одно и тоже д?ло женитьба для однихъ есть забава, для другихъ мудрен?йшее д?ло на св?т?.> АННА КАРЕНИНА РОМАНЪ. Отмщенiе Мое. ЧАСТЬ I Глава I.[146 - Рядом поперек страницы написано: Широкий ящикъ груди для легкихъ и маленькая нога и легкая походка.] Женитьба для однихъ <есть> трудн?йшее и важн?йшее д?ло жизни, для другихъ – легкое увеселенiе.[147 - Рядом поперек полей написано: Красавцевъ, Лабазинъ] Степанъ Аркадьичъ Алабинъ былъ въ самомъ ужасномъ положенiи: онъ, по м?сту, занимаемому имъ въ Москв?, изв?стный всей Москв? и родня по себ? и жен? почти всему московскому обществу, онъ, отецъ 4-хъ д?тей, уже съ прос?дыо въ голов? и бакенбардахъ, вдругъ всл?дствiи открывшейся интриги съ гувернанткой въ своемъ дом? вдругъ сд?лался предметомъ разговора вс?хъ. Жена его, кроткая, милая Дарья Александровна, урожденная Щербацкая, не в?рившая въ зло на св?т?, въ первый разъ поняла, что мужъ никогда не былъ и не нам?ренъ былъ ей быть в?ренъ, и въ припадк? отчаянiя и ревности бросила его и пере?хала съ д?тьми къ своей матери. На б?ду тутъ же должники пристали къ Степану Аркадьичу, и онъ вид?лъ, что, не продавши женина им?нья, нельзя поправить д?лъ. Положенiе было ужасное, но Степанъ Аркадьичъ ни на минуту не приходилъ въ отчаянье и не переставалъ быть такъ же прямъ, румянъ и также всегда прiятенъ, добродушенъ, важенъ въ своемъ чиновничеств? [?], какимъ онъ всегда былъ. Кредиторамъ онъ об?щалъ отдать черезъ 6 м?сяцевъ и усп?лъ занять деньги, и къ жен? онъ ?здилъ каждый день и уговаривалъ не д?лать позора семьи для д?тей. Жена была почти уб?ждена вернуться къ нему, или по крайней м?р? онъ былъ уб?жденъ, что она возвратится рано или поздно. И потому Степанъ Аркадьичъ былъ также добродушенъ и веселъ, какъ и всегда, хотя въ р?дкiя минуты и разсказывалъ своимъ близкимъ друзьямъ свое горе. Въ Москв? была выставка скота. Зоологическiй садъ былъ полонъ народа.[148 - Зачеркнуто: Иней вис?лъ] Сiяя[149 - Зач.: <румянымъ, красивымъ> открытымъ, прiятнымъ] раскрасн?вшимся лицомъ, съ румяными полными губами, въ глянцовитой шляп?, над?той немного съ боку на кудрявые р?дкiе русые волосы и съ сливающимися съ с?дой остью бобра красивыми съ прос?дью бакенбардами,[150 - Зач.: подошелъ изв?стный всему Московскому св?ту Степанъ Аркадьичъ Алабинъ, членъ суда] онъ шелъ подъ руку съ нарядной дамой и, раскланиваясь безпрестанно встр?чавшимся знакомымъ, нагибаясь надъ дамой, заставлялъ ее см?яться, можетъ быть, слишкомъ легкимъ, подъ влiянiемъ выпитаго за завтракомъ вина, шуткамъ. Такой же веселый и румяный и такихъ же л?тъ, только поменьше ростомъ и некрасивый, изв?стный прожившiй кутила[151 - Зач.: Красавцевъ] Лабазинъ прихрамывая шелъ съ ними рядомъ и принималъ участiе въ разговор?.[152 - Зач.: – Ну теперь я серьезенъ, какъ судья, архирей. Идемъ. И львы, и тигры, и коровы, и бараны] – Право, онъ ослабъ, – говорилъ Степанъ Аркадьичъ о комъ то, что выходило очень см?шно, и дама см?ялась. Подойдя къ одному изъ т?хъ наполняющихъ садъ р?зныхъ квази русскихъ домиковъ, Алабинъ отстранилъ плечомъ совавшагося навстр?чу молодаго челов?ка и прошелъ съ дамой мимо сторожа, наряженнаго въ обшитый галуномъ кафтанъ и уже привыкшаго къ своему наряду и мрачно пропускающаго публику въ коровникъ. – Посмотримъ, посмотримъ коровъ, это по твоей части,[153 - Зач.: Красавцевъ] Лабазовъ. [154 - Зач.: Красавцевъ]Лабазовъ не пилъ ничего кром? воды и им?лъ отвращенiе къ молоку. Для веселыхъ людей всякая шутка хороша, и вс? трое весело засм?ялись. Въ т?ни и запахъ коровника[155 - Так в подлиннике.] они остановились, посмотр?ли огромную черноп?гую корову, которая, не смотря на то что была на выставк?, спокойно стоя на трехъ ногахъ и вытянувъ впередъ заднюю, лизала ее своимъ шероховатымъ языкомъ; потомъ подошли къ другому стойлу, въ которомъ лежала на солом? красная корова, которую, тыкая ногой въ гладкой задъ, старался поднять пом?щикъ въ картуз? и енотовой шуб?;[156 - Зачеркнуто: потомъ прошли н?сколько стойлъ, не глядя и разговаривая о прiятномъ запах? коровъ] и хот?ли уже выходить, когда дама обратила вниманiе на поворот? на высокаго чернаго[157 - Зач.: краса[вца?]] молодца барина, съ поразительнымъ выраженiемъ силы, св?жести и энергiи, который съ мужикомъ вым?ривалъ тесемкой грудь и длину коровы. – Что это они д?лаютъ? – сказала дама. – И посмотрите, какой молодецъ. В?рно не Русской? Алабинъ посмотр?лъ на не Русскаго молодца, и лицо его, всегда выражавшее удовольствiе и веселость, просiяло такъ, какъ будто онъ былъ нахмуренъ. – Ордынцевъ! Сережа! – закричалъ онъ черному молодцу. – Давно ли? А вотъ Наталья Семеновна. Позволь тебя представить. Наталья Семеновна, мой прiятель, и другъ, и скотоводъ, и агрономъ, и гимнастъ, и силачъ Серг?й Ордынцевъ. Наталья Семеновна только что говорила: «Какой красавецъ, в?рно не Русскiй?» А ты самый Русскiй, что Русс?е и найти нельзя. – Совс?мъ я не то говорила, – сказала дама. – Я сказала… – Да ничего, онъ не обидится.. Ордынцевъ д?йствительно, казалось, не обид?лся; но онъ съ однаго взгляда понялъ, какого рода была дама Наталiя Семеновна, и, несмотря на ея безупречный скромно элегантный туалетъ, слегка приподнялъ передъ ней[158 - Зачеркнуто: фуражку] баранью шапку и съ сухостью, въ которой было почти отвращенiе, взглянулъ на нее и обратился къ Алабину. – Я выставляю телку и быка. Я только вчера изъ деревни. А это Боброва корова, лучшее животное на выставк?. Смотри, что за задъ. Я хочу см?рить. Онъ отвернулся отъ Алабина и опять обратился къ своему мужику. Ордынцевъ былъ прiятель Алабина, хотя и 12 годами моложе его (Алабинъ былъ прiятелемъ еще съ его отцомъ). Кром? того Ордынцевъ былъ влюбленъ въ Княжну Щербатскую, свояченю Алабина, и[159 - Зач.: теперь подъ предлогомъ выставки прi?халъ въ Москву, чтобы сд?лать] ждали ужъ давно, что онъ сд?лаетъ предложенiе; и потому[160 - Зач.: онъ бы долженъ былъ обрадоваться этой встр?ч?, но, напротивъ,] Ордынцевъ ушелъ отъ Алабина въ стойло и сталъ перем?рять съ мужикомъ то, что онъ уже м?рялъ. Онъ – Ордынцевъ – челов?къ чистой и строгой нравственности – не могъ понять этаго теперешняго появленiя Алабина въ зоологическомъ саду подъ хм?лькомъ подъ руку съ хорошенькой Анной Семеновной. Вчера, тотчасъ посл? его прi?зда въ Москву, знакомый разсказывалъ ему, что Алабины, мужъ съ женой, разошлись, что Дарья Александровна, жена Алабина, открыла его связь и переписку съ гувернанткой, бывшей въ дом?, и что они разъ?зжаются или уже разъ?хались. Ордынцевъ зналъ Алабина коротко и, несмотря на совершенно противуположные ему безнравственные привычки Алабина, любилъ его, какъ и вс?, кто зналъ Алабина, любили его. Но посл?днее изв?стiе объ гадкой исторiи съ гувернанткой, о полномъ разрыв? съ Дарьей Александровной, женой, съ сестрой Катерины Александровны или Кити, какъ ее звали въ св?т?, той самой, на которой желалъ и над?ялся жениться Ордынцевъ, и теперешняя встр?ча подъ руку съ Натальей Семеновной заставили Ордынцева, сд?лавъ усилiе надъ собой, сухо отвернуться. Но Алабинъ не понималъ или не хот?лъ понимать тона, принятаго прiятелемъ. – Коровы – это все прекрасно. Но отъ этаго, что ты влюбленъ въ своихъ коровъ, это не резонъ такъ б?гать отъ друзей. Я и жен? скажу и Кити, что ты зд?сь, и прi?зжай вечеромъ къ Щербацкимъ непрем?нно. И мы будемъ. – Ты говоришь – нынче вечеромъ? – переспросилъ Ордынцевъ, глядя ему въ глаза.[161 - Зачеркнуто: – И Дарья Александровна будетъ дома?] – Ну да.[162 - Зач.: Ты окоровился совершенно.] Н?тъ, пожалуйста, душа моя, прi?зжай, и Долли будетъ рада, и я уже останусь дома для тебя.[163 - Зач.: – Непрем?нно буду. Нынче? – сказалъ Ордынцевъ и прошелъ н?сколько шаговъ, разговаривая съ Алабинымъ. «Ничего не понимаю, – сказалъ онъ самъ себ?, возвращаясь домой. – А это судьба. Надо ?хать». И какъ только онъ подумалъ о томъ, что предстоитъ ему, кровь бросилась ему въ лицо, и онъ привычнымъ жестомъ сталъ тереть себе лобъ и брови.] Алабинъ остановился въ нер?шительности. Идти ли дальше или остаться? – Однако до свиданья, Наталья Семеновна, – сказалъ онъ вдругъ, передавая свою даму на руку[164 - Рядом и ниже на полях написано: [1] <Алабинъ оставляетъ даму и разсказываетъ. «Я несчастный челов?къ. Прi?зжай».> [2] <Ордынцевъ съ мужикомъ сов?туется.> [3] <На вечер? говоритъ, какъ онъ живетъ въ деревн?> [4] <Въ гор? у?зжаетъ къ телятамъ.> [5] <Анна говоритъ: «Я мирить не могу, но покайся. Я бы убила».> [6] «Пойдемъ, наши тамъ». Ордынцевъ вспыхнулъ. Они пошли.] Лабазину[165 - Зачеркнуто: Красавцеву] и взявъ подъ руку Ордынцева. – Пойдемъ поговоримъ, – сказалъ онъ, и лицо его вдругъ изм?нилось. Виноватая улыбка выразилась на его добромъ, красивомъ лиц?. – Ты, в?рно, слышалъ про наши… – Да, слышалъ. – Ну пойдемъ, пойдемъ поговоримъ. Они вышли на уединенную дорожку. – Ты понимаешь, что я не им?ю никакого права на объясненiя, – сказалъ Ордынцевъ. – Да, я знаю, но ты такой пуристъ, и твой отецъ былъ, я знаю. Ну вотъ видишь ли, мой другъ. Я р?шительно погибшiй челов?къ. Я не стою своей жены. Она – ангелъ. Но когда ты будешь женатъ, ты поймешь. Я увлекся. А главное, я самъ сд?лалъ глупость. Этаго никогда не надо д?лать. Я ей признался во всемъ. Ну и кончено. Я теперь виноватый. И женщины никогда не прощаютъ этаго. Но понимаешь, когда д?ти, на это нельзя такъ легко смотр?ть. Она хот?ла разъ?хаться. Насилу мы спасли ее отъ срама. И теперь я над?юсь, что все обойдется. Ужасно, ужасно было. Но главное то, что бываетъ же увлеченiе. И в?дь это такая прелесть была, – сказалъ онъ съ робкой улыбкой, – и я погубилъ и ту и другую. Это ужасно! – Да, но по крайней м?р? теперь все кончено? – спросилъ Ордынцевъ. – Да, и кончено и н?тъ. Ты прi?зжай непрем?нно. Она тебя очень любитъ и будетъ рада тебя вид?ть. – Ты знаешь, я не могу понять этихъ увлеченiй. – Знаю, что жена правду говоритъ, что твой главный порокъ – гордость. Вотъ женись. – И по мн? бракъ, разрушенный нев?рностью[166 - Зачеркнуто: продолжалъ Ордынцевъ, какъ будто его и не перебивали] съ той или съ другой стороны, – продолжалъ громко и отчетливо Ордынцевъ съ своей привычкой ясно и немного длинно выражаться, – бракъ разрушенный не можетъ быть починенъ. – Ты не женатъ, и ты судить не можешь. Это совс?мъ не то, что ты воображаешь. – Отъ этаго, можетъ быть, я никогда не женюсь, но если женюсь, то я строго исполню долгъ и буду требовать исполненiя. – Такъ ты прi?зжай непрем?нно, Кити будетъ, – сказалъ Алабинъ, глядя на часы и невольно отв?чая этимъ на слова Ордынцева о брак?. – A мн? надо об?дать у старика Щипкова. И Степанъ Аркадьичъ, опять выпрямивъ грудь и принявъ свое веселое, беззаботное выраженiе, растегнувъ пальто, чтобы осв?житься отъ прилива къ голов?, вызваннаго объясненiемъ, пошелъ легкой и красивой походкой маленькихъ ногъ къ выходу сада, гд? ждала его пом?сячная извощичья карета.[167 - Зач.: Оставшись одинъ, Ордынцевъ вернулся къ коровамъ, еще разъ сравнивая, остановился] Въ одномъ изъ такихъ домиковъ стоялъ Ленинъ передъ стойломъ, надъ которымъ на дощечк? было написано: телка Русскаго завода[168 - Зач.: Константина] Николая Константиновича Ордынцева, и любовался ею, сравнивая ее съ другимъ знаменитымъ выводошемъ завода Бабина. Черноп?гая телка, загнувъ голову, чесала себ? задней головой[169 - Так в подлиннике.] за ухомъ. «Н?тъ хороша», думалъ онъ. Ленинъ зналъ свою телку до мал?йшихъ подробностей. Годъ и два м?сяца онъ вид?лъ ее каждый почти день, зналъ ее отца, мать: узнавалъ въ ней черты материнской, отцовской породы, черты выкормки. Теперь, сравнительно съ другими выставленными телками, она упала нисколько въ его глазахъ. (Онъ думалъ одно время, что она будетъ лучшая телка на выставк?), но всетаки онъ высоко ц?нилъ ее. Немножко только онъ желалъ бы ее пониже на ногахъ, и когда она стояла, какъ теперь, въ глубокой постилк?, этотъ недостатокъ былъ незам?тенъ, да немножко посуше въ переду и пошире костью въ заду; но этотъ недостатокъ, онъ над?ялся, выправится при первомъ тёл?. Голова короткая и породистая, подбрюдокъ какъ атласный м?шокъ, глазъ большой и въ б?ломъ ободк? были все таки прекрасны. Такъ онъ думалъ, косясь на свою телку и прислушиваясь къ тому, что говорили пос?тители. Большинство пос?тителей были совершенно равнодушные,[170 - Зачеркнуто: какъ Алабинъ] другое большее большинство были осуждатели. И каждый, думая, что говорить новенькое, вс? говорили одно и тоже, имянно: и что выставлять у насъ въ Россiи, привезутъ изъ за границы и выставятъ: вотъ молъ какихъ намъ нужно бы им?ть коровъ, но мы не им?емъ. А у насъ все Тасканской породы, какъ шутилъ одинъ пом?щикъ, т. е. таскать надо подъ гору, оттого тасканская. Большинство проходило, читало надпись телки, гляд?ли на телки и или ничего не говорили или говорили: «телушка какъ телушка, отчего же она Русской породы. Красная пом?сь Тирольской». Р?дкiе останавливались, распрашивали, и тогда Ордынцевскiй молодой мужикъ Елистратъ, страстный охотникъ, прiохоченный бариномъ, разсказывалъ, что телк? годъ 2 м?сяца и живаго в?су 13 пудовъ, и выведена она не подъ матерью и т. д.[171 - Зач.: Вернувшись въ коровникъ посл? разговора съ Алабинымъ, Ордынцевъ засталъ группу противъ своей телки.] Иногда вм?шивался и самъ хозяинъ и съ увлеченiемъ объяснялъ всю свою теорiю вывода скота, основанную на нов?йшихъ научныхъ изсл?дованiяхъ. Такъ онъ вступилъ въ такое объясненiе съ молодымъ богачемъ купцомъ, который съ женой остановился противъ телки и сталъ распрашивать. Купецъ былъ охотникъ и тоже выразилъ сомн?нье, что телка не русская. Ордынцевъ вступилъ съ нимъ въ разговоръ, безпрестанно перебивая купца и стараясь внушить ему вопервыхъ то, что надо условиться, что понимать подъ Русской скотиной. Не заморскую скотину, но ту скотину, которая вывелась въ Россiи, также какъ то, что въ Англiи считается кровной лошадью; во вторыхъ, онъ старался внушить купцу, что для вывода скота не нужно брать хорошо выкормленную въ тепл? и угодьяхъ скотину и изъ лучшихъ условiй переводить ее въ худшiя, а напротивъ; въ третьихъ, онъ старался внушить купцу, хотя и невольно, но очень зам?тно, что д?ло о коровахъ и способ? вывода знаетъ одинъ онъ, Ордынцевъ, а что вс?, и въ томъ числ? купецъ, глупы и ничего не понимаютъ. Онъ говорилъ хотя и умно и хорошо, но многословно и дерзко; но купецъ, несмотря на то что былъ образованный, почтенный челов?къ и зналъ не хуже Ордынцева толкъ въ скотпн? и научныя разсужденiя о скот?, слушалъ Ордынцева, не оскорбляясь его тономъ. Тотъ же самый дерзкiй, самоув?ренный тонъ, который им?лъ привычку принимать почти со вс?ми Ордынцевъ, въ другомъ челов?к?, мен?е св?жемъ, красивомъ и, главное, энергичномъ, былъ бы оскорбителенъ, но Ордынцевъ такъ очевидно страстно былъ увлеченъ т?мъ, что говорилъ, что купецъ сначала пробовалъ отв?чать, но, всякiй разъ перебиваемый словами н?тъ позвольте, выслушалъ ц?лую лекцiю и остался доволенъ. Оставшись опять одинъ посл? ухода купца, Ордынцевъ подошелъ къ своему мужику и помощнику Елистрату и съ нимъ заговорилъ о коровахъ. – Ну какiя же теб? лучше вс?хъ понравились? – Да и черноп?гая хороша. Только на мой обычай я бъ жену заложилъ, а того с?даго бычка купилъ бы, – сказалъ Елистратъ. – Охъ – ладенъ. Кабы его да къ нашей Пав?, да это – мы бы такихъ вывели,… – закончилъ онъ, просiявъ улыбкой. – Правда, правда.[172 - Ниже на полях вслед за этим вписано: «Ты посмотри задъ», и онъ сталъ м?рять. Въ это время въ дверь вошелъ Степанъ Аркадьичъ съ знаменитымъ прожившимъ кутилой Безобразовымъ. У Безобразова на рук? была франтиха дама. Вокругъ нихъ стояло сiянiе веселаго хорошаго завтрака.] Я куплю. Ну по?демъ, я тебя довезу об?дать. И Ордынцевъ съ мужикомъ пошелъ по дорожкамъ къ выходу, продолжая разговаривать съ мужикомъ съ большимъ увлеченiемъ, ч?мъ можно бы было предполагать, и которое умный Елистратъ справедливо относилъ къ тому, что баринъ хочетъ показать, что онъ имъ не гнушается. Около выхода Ордынцева догналъ б?жавшiй съ коньками замотанными худощавый молодой челов?къ съ длиннымъ горбатымъ носомъ. – Давно ли, Ордынцевъ? – сказалъ по французски молодой челов?къ, ударяя его по плечу. – Вчера прi?халъ, привезъ скотину свою на выставку. – Ну а что гимнастика? Бросили? Приходите завтра, поработаемъ. – Н?тъ, не бросилъ, но некогда. Въ деревн? я поддерживаюсь верховой ?здой. Верстъ 15 каждый день и гири. Ордынцевъ отв?чалъ и говорилъ по французски зам?чательно изящнымъ языкомъ и выговоромъ и не такъ, какъ его собес?дникъ, перем?шивая Русскiй съ Французскимъ. Зам?тенъ былъ н?который педантизмъ въ томъ, что онъ, разъ р?шивъ, что глупо м?шать два языка, отчетливо и ясно говорилъ на томъ или другомъ. Молодой челов?къ пощупалъ его руку выше локтя. И тотчасъ же при этомъ жест? Ордынцевъ напружилъ мускулы. – О! О! ничего не ослабла. Что же, вс? 5 пудовъ? – Поднимаю или в?шу? – И то и другое. – Поднимаю тоже, но в?су я въ себ? сбавилъ, а то сталъ толст?ть. – Это кто же съ вами? – Это мой товарищъ по скотоводству, зам?чательный челов?къ. Но молодому челов?ку, видно, не интересенъ былъ зам?чательный мужикъ, онъ пожалъ руку Ордынцеву. – Прi?зжайте завтра, весь классъ васъ будетъ ждать. Старая гвардiя – и Келеръ ходитъ, – и проб?жалъ впередъ. – Ахъ да, – закричалъ онъ оборачиваясь, – были вы у Алабиныхъ? – Н?тъ еще. – Говорятъ, они разъ?зжаются. – Н?тъ, это неправда. – В?дь надо что нибудь выдумать. – До свиданья.[173 - Против этих слов и ниже поперек полей написано: [1] Посл? об?да чувство недовольства, у того все назади, у этаго впереди. [2] Об?дъ. Шампанское развязываетъ языки. «Моя жена удивительная женщина». Ордынцевъ не гастрономъ, каша лучше, но бумажникъ полонъ.] – Вернувшись въ свой № въ новой гостиниц? на Петровк?, Ордынцевъ увидалъ, что онъ опоздалъ къ об?ду къ тетк?, да и ему не хот?лось никуда идти. Несмотря на все увлеченiе, съ которымъ онъ занимался выставкой и усп?хомъ своей телки, съ той минуты, какъ онъ встр?тилъ Алабина и тотъ взялъ съ него об?щанiе прi?хать вечеромъ къ нему и сказалъ ему, что Китти Щербацкая тамъ будетъ, новое чувство поднялось въ душ? молодого челов?ка, и, споря съ купцомъ и сов?туясь съ Елистратомъ и соображая покупку с?даго бычка, мысль о Китти и о предстоящемъ свиданiи съ нею ни на минуту не покидала его. Привычка занятiя поддерживала его въ прежней коле?, какъ данное движенiе несетъ корабль еще по прежнему направленiю, а уже парусъ надулся въ другую сторону. Онъ услалъ Елистрата об?дать, вел?лъ подать себ? об?дать въ нумеръ и радъ былъ, что остался одинъ, чтобы обдумать предстоящее. Ему было 26 л?тъ, и, какъ челов?къ исключительно чистой нравственности, онъ чувствовалъ бол?е ч?мъ другой, какъ нехорошо челов?ку единому быть. Уже давно женщины д?йствовали на него такъ, что онъ или чувствовалъ къ нимъ восторги, нич?мъ не оправдываемые, или отвращенiе и ужасъ. Отца и матери у него не было. Онъ былъ уже 5 годъ по выход? изъ университета и по смерти отца въ одно и тоже время полнымъ хозяиномъ себя, своего им?нiя и еще опекуномъ меньшаго брата. Состоянiе у него было среднее,[174 - Зачеркнуто: почти] независимость для одного, 10, 12 тысячъ дохода на его долю; но у нея, у Кити Щербацкой, почти ничего не было. Но объ этомъ онъ не позволялъ себ? думать. Что то было унизительное для его гордости думать, что деньги могутъ м?шать выбору его жизни. «Для другихъ 12 тысячъ мало, но для меня, – думалъ онъ, – это другое. Вопервыхъ, жизнь моя семейная будетъ совс?мъ не похожая на вс? жизни, какiя я вижу. Будетъ другое. Потомъ, еслибъ нужно сд?лать деньги, я сд?лаю. Но подчинится ли она моимъ требованiямъ? Она хороша, среда ея глупая московская св?тская. Правда, она особенное существо.[175 - Против этих слов и ниже на полях написано: Жениться хорошо, не жениться тоже хорошо. Д?ла пропасть.] Та самая особенная, какая нужна для моей особенной жизни. Но н?тъ ли у ней прошедшаго, не была ли она влюблена? Если да, то кончено. Идти по сл?дамъ другаго я не могу. Но почему же я думаю? – Н?тъ, но что то щемитъ мн? сердце и радуетъ, когда думаю. Что щемитъ? Одно – что я долженъ р?шиться, да и нынче вечеромъ». Онъ всталъ и сталъ ходить по комнат?, вспоминая ея прелестное б?локурое кроткое лицо и, главное, глаза, которые вопросительно выжидательно смотр?ли на него, это благородство осанки и искренность, доброту выраженья. Но все что то мучало его. Онъ не признавался себ? даже въ томъ, что мучало его. Его мучала мысль объ невыносимомъ оскорбленiи отказа, въ возможность котораго онъ ставилъ себя. Онъ вспоминалъ ея улыбки при разговор? съ нимъ, т? улыбки, которыя говорили, что она знаетъ его любовь и радуется ей. Онъ вспоминалъ, главное, то отношенiе къ себ? ея сестры, ея матери, какъ будто ужъ ждали отъ него, что вотъ вотъ онъ сд?лаетъ предложенiе. Вспоминалъ, что была даже, несмотря на ихъ страхъ какъ бы заманивать его, была неловкость, что очевидно въ посл?днюю зиму д?ло дошло до того, что онъ долженъ былъ сд?лать предложенiе въ мн?нiи св?та. Его ужъ не звали, когда звали другихъ, и онъ не обижался. «Да, да, – говорилъ онъ себ?. – Нынче это кончится». Елистратъ, пооб?давъ, вошелъ въ нумеръ. – Ну ужъ кушанье, – сказалъ онъ, – и не знаешь, какъ его ?сть то. Хороша Москва, да дорога. Чтоже, сходить къ Прыжову посватать бычка? Ордынцевъ остановился передъ Елистратомъ, не отв?чая и улыбаясь, сверху внизъ глядя на него. – А знаешь, Елистратъ Агеичъ, о чемъ я думаю. Что ты скажешь? – Объ чемъ сказать то? – Какъ ты скажешь, надо мн? жениться? – И давно пора, – ни секунду немедля, какъ давно вс?мъ св?томъ р?шенное д?ло, отв?чалъ Елистратъ. – Самое хорошее д?ло. – Ты думаешь? – Чего думать, Николай Константиновичъ. Тутъ и думать нечего. Возьмите барыню посмирн?е,[176 - Зачеркнуто: потише] да чтобъ хозяйка была, совс?мъ жизнь другую увидите. Ордынцевъ засм?ялся ребяческимъ см?хомъ и поднялъ и подкинулъ Елистрата. – Ну, ладно, подумаемъ. И, отпустивъ Елистрата, Ордынцевъ неторопливо переод?лъ св?жую рубашку и[177 - Зач.: сертукъ] фракъ вм?сто утренняго пичджака [?] и пошелъ, чтобы ч?мъ нибудь занять время, въ Хл?бный переулокъ, гд? жили[178 - Зач.: Алабины] Щербацкiе. Никогда посл? Ордынцевъ не забылъ этаго полчаса, который онъ шелъ по слабо осв?щеннымъ улицамъ съ сердцемъ, замиравшимъ отъ страха и ожиданiя огромной радости, не забылъ этой размягченности душевной, какъ будто наружу нич?мъ не закрыто было его сердце; съ такой силой отзывались въ немъ вс? впечатл?нiя. Переходъ черезъ Никитскую изъ Газетнаго въ темный Кисловскiй переулокъ и сл?пая ст?на монастыря, мимо которой, свистя, что то несъ мальчикъ и извощикъ ?халъ ему навстр?чу въ саняхъ, почему то навсегда остался ему въ памяти. Ему прелестна была и веселость мальчика и прелестенъ видъ движущей[ся] лошади съ санями, бросающей т?нь на ст?ну, и прелестна мысль монастыря, тишины и доживанiя жизни среди шумной, кишащей сложными интересами Москвы, и прелестн?е всего его любовь къ себ?, къ жизни, къ ней и способность пониманiя и наслажденiя вс?мъ прекраснымъ въ жизни. Когда онъ позвонилъ у подъ?зда, гд? стояла карета и сани, онъ почувствовалъ, что не можетъ дышать отъ волненiя счастiя, и нарочно сталъ думать о непрiятномъ, о безнравственности Алабина, съ т?мъ чтобы разсердиться и этимъ сердцомъ успокоить свою размягченную душу Глава V. Князья Щербацкiе были когда [-то] очень богатые люди, но старый Князь[179 - Зач.: жившiй и теперь подъ опекой своей жены,] шутя проигралъ все свое и часть состоянiя жены.[180 - Зач.: Когда] Ежели бы Княгиня[181 - Зач.: уже давно перестала давать ему деньги, старый игрокъ] р?шительно не взяла въ свои руки остатки состоянiя и, какъ ни противно это было ея характеру, не отказала Князю въ выдач? ему денегъ, онъ проигралъ бы все. «Если бы мн? несчастные 10, 15 тысячъ, я бы отыгралъ все», говорилъ себ? князь, еще св?жiй 60 л?тнiй челов?къ.[182 - Зачеркнуто: И это онъ говорилъ ceб? уже 15 л?тъ и 15 л?тъ безъ д?ла, безъ интереса къ чему бы то ни было] Въ то же почти время какъ Княгиня перестала давать деньги для игры мужу, случилась и смерть единственнаго любимаго сына. Смерть эта страшно поразила Князя и съ той поры, 12 л?тъ тому назадъ, и съ той поры безъ д?ла, кром? номинальной службы при Императрицыныхъ учрежденiяхъ, безъ занятiй, безъ интереса къ чему бы то ни было, съ?даемый неудовлетворенной жаждой страсти, презирая и ненавидя все новое, наростающее и живущее, несмотря на то что онъ пересталъ жить, непрiятнымъ, тяжелымъ гостемъ жилъ въ дом?. И если бы не ум?нье, н?жность, любовь меньшой незамужней дочери Кити, которую одну какъ будто и любилъ, онъ былъ бы невыносимымъ членомъ семьи. Теперь Щербацкiе жили далеко небогато, но всетаки много выше средствъ.[183 - Против этих слов на полях написано: <Княгиня пухлая съ одышкой.>] Жизнь въ Москв?, гд? они проживали тысячъ 20, тогда какъ у нихъ было всего 10 тысячъ дохода, Княгиня считала необходимымъ для того, чтобы выдать замужъ посл?днюю дочь, которая была въ томъ[184 - Зач.: лучшемъ] д?вичьемъ возраст? 20 л?тъ, когда теперь или никогда выдти замужъ. За Кити нельзя было бояться, чтобы она засид?лась, – она была нетолько хороша, но такъ привлекательна, что н?сколько предложенiй уже были ей сд?ланы; но съ одной стороны, она не любила никого изъ т?хъ, кто д?лалъ предложенiе, съ другой стороны, мать знала, что Китти всегда скор?е склонна отказаться, ч?мъ принять предложенi[е] уже по тому только, чтобы не оставить мать одну съ отцомъ. Кром? того, на усп?хъ хорошаго замужества Китти им?ло дурное влiянiе замужество сестры. Умная мать знала, что меньшiя сестры всегда преждевременно узнаютъ многiя супружескiя отношенiя всл?дствiи близости съ старшей замужней сестрой. И тутъ все, что узнала Китти, могло только отвратить ее отъ супружества и сд?лать бол?е требовательной. Кром? того умная, опытная мать знала, что всегда почти, особенно въ семь?, гд? н?тъ братьевъ, меньшая сестра выходитъ за мужъ въ кругу друзей мужа старшей сестры; а друзья Алабина, несмотря на его по связямъ и имени высшее положенiе въ обществ?, были не[185 - Зач.: такiе] женихи, которыхъ бы желала мать для дочери. Это были большей частью веселые собес?дники на пиру, но не желательные мужья для дочери. И когда мать подумывала о томъ, что Китти можетъ не выдти замужъ, ей становилось особенно больно, нетолько потому, какъ вообще матерямъ грустно и обидно, что он? не сум?ли сбыть товаръ съ рукъ, но особенно больно потому, что она твердо знала, что товаръ ее перваго, самаго перваго достоинства; она знала про себя, что была отличная жена и мать, знала, что Долли, несмотря на несчастье въ супружеств?, была образцовая жена и мать, и знала, что Китти будетъ такая же и еще лучше, съ придаткомъ особенной, ей свойственной прелести и грацiи. Изъ[186 - Зачеркнуто: прiятелей Алабина одинъ Ордынцевъ, который казался матери возможнымъ, но и онъ ей скор?е не нравился, и она боялась, чтобы дочь не привязалась къ нему.] очевидныхъ искателей руки Китти теперь на кону были два: Левинъ, графъ Кубинъ. Для матери не могло быть никакого сравненiя между Кубинымъ и Левинымъ. Матери не нравилось въ[187 - Зач.: Ордынцев?] Левин? и его молодость и его гордость, самоув?ренность, ни на чемъ не основанная, и его, по понятiямъ матери, дикая какая-то жизнь въ деревн? съ занятiями[188 - Зач.: мужицкими школами] скотиной, мужиками; не нравилось, и очень, то, что онъ, очевидно влюбленный уже 2-й годъ въ дочь, ?здилъ въ домъ, говорилъ[189 - Зач.: съ увлеченiемъ] про разныя глупости и чего то какъ будто ждалъ, высматривалъ, какъ будто боялся, не велика ли будетъ честь, если онъ сд?лаетъ предложенiе, и не понималъ, что, ?здя въ домъ, гд? д?вушка нев?ста, онъ долженъ былъ давно объясниться. Старый Князь, принимавшiй мало участiя въ семейныхъ д?лахъ, въ этомъ д?л? былъ противуположнаго мн?нiя съ женою. Онъ покровительствовалъ[190 - Зач.: Ордынцеву] Левину и желалъ брака Кити съ нимъ. Главнымъ качествомъ[191 - Зач.: Ордынцева] Левина онъ выставлялъ передъ женою[192 - Зач.: честность и] физическую св?жесть, не истасканность. Но Княгиня по странной женской слабости не могла пов?рить, чтобы ее мужъ, во всемъ неправый, могъ бы быть правъ въ этомъ, и сердито и презрительно спорила съ нимъ, оскорбляясь даже т?мъ, что физическую св?жесть и силу можно ставить въ заслугу кому нибудь, кром? мужику. Она говорила, что эта физическая св?жесть[193 - Зач.: и противна въ немъ, что это] и доказываетъ, что у него н?тъ сердца. <Княгиня т?мъ бол?е теперь была недовольна Ордынцевымъ, что въ посл?днее время, въ конц? этой зимы,[194 - Зач.: въ дом? ихъ] на Московскихъ балахъ, изъ которыхъ ни однаго не пропускала Кити, появился новый искатель, къ которому Княгиня была расположена всей душой.> Другой искатель[195 - Зач.: Графъ Кубанской] удовлетворялъ вс?мъ желанiямъ матери. Она каждое утро [и] вечеромъ молилась о томъ, чтобы это сд?лалось.[196 - Зач.: и отслужила тайно отъ дочери о томъ же молебенъ Иверской] Искатель этотъ былъ[197 - Зачеркнуто: <Кн. Иванъ Сер.> <Михаилъ> Алекс?й Удашевъ] Графъ Вроцкой, одинъ изъ двухъ братьевъ[198 - Зач.: Удашевыхъ] Вроцкихъ, сыновей изв?стной въ Москв?[199 - Зач.: Княгини] Графини Марьи Алекс?вны. Оба брата были очень богаты, прекраснаго семейства. Отецъ ихъ оставилъ память благороднаго Русскаго вельможи, оба прекрасно образованы, кончили курсъ[200 - Зам.: кандидатами въ Московскомъ университет?,] въ высшемъ военномъ учебномъ заведенiи, оба первыми учениками, и оба служили въ гвардiи. Меньшiй, Алекс?й, Кавалергардъ, жилъ въ отпуск?[201 - Зач.: для разд?ла съ братомъ и во время этаго отпуска, встр?тившись на бал? съ Китти, былъ представленъ и протанцовалъ съ ней 4 мазурки <и два раза былъ въ дом?> и ?здилъ очень часто] за границей и теперь, возвращаясь, проживъ въ Москв? два м?сяца, встр?тился на бал? съ Кити и сталъ ?здить въ домъ.[202 - Зач.: Положенiе его въ дом? стало таково, что онъ, видимо, уже не боялся <компрометировать> ?здить каждый день и, зная его честную породу и природу,] Нельзя было сомн?ваться въ томъ, что означаютъ его пос?щенiя. Вчера только разрушились посл?днiя сомн?нiя матери о томъ, почему онъ не высказывается. Китти, все разсказывавшая матери, разсказала ей свой разговоръ съ нимъ.[203 - Зач.: у фортепьяно] Говоря объ своихъ отношенiяхъ къ матери, онъ сказалъ, что они оба брата такъ привыкли подчиняться ей во всемъ, что[204 - Зач.: иногда они становятся въ неловкое положенiе, не см?я дать слово или об?щать, или просить, умолять о чемъ нибудь, не им?я на то согласiе матери. Это оскорбило бы ее. «И теперь я жду прi?зда матери какъ мессiи, – сказалъ онъ, – отъ нея зависитъ счастье моей жизни, и я знаю, что она счастлива будетъ моимъ счастiемъ».] они никогда не р?шатся предпринять что нибудь важное, не посов?товавшись съ нею. «И теперь я особенно жду, какъ особеннаго счастiя, прi?зда матушки изъ Петербурга», сказалъ онъ. «И я перем?нила разговоръ», разсказывала Китти. Мать заставила н?сколько разъ повторить эти слова. И успокоилась. Она знала, что старуху Удашеву ждутъ со дня на день. Знала, что старуха будетъ рада выбору сына, но понимала, что онъ, боясь оскорбить ее, не д?лаетъ предложенiе безъ ея согласiя. Какъ ни много горя было у старой Княгини отъ старшей дочери,[205 - Зач.: пере?хавшей къ ней съ д?тьми и насилу согласившейся простить мужа и вернуться къ нему,] собиравшейся оставить мужа, этотъ предстоящiй бракъ радовалъ ее, и мысль о томъ, чтобы онъ разошелся, пугала ее. Она ничего прямо не сов?товала дочери, не спрашивала ее, приметъ ли она или н?тъ предложенiе, – она знала, что тутъ нельзя вм?шиваться; но она боялась, что дочь, им?вшая, какъ ей казалось, одно время чувство къ[206 - Зач.: Ордынцеву] Левину и подававшая надежды, изъ чувства излишней честности не отказала Удашеву. Поэтому[207 - Зачеркнуто: когда Алабинъ за?халъ после об?да къ нимъ и сообщилъ о встр?ч? съ Ордынцевымъ и приглашенiи вечеромъ] она холодно встр?тила Ордынцева и почти не звала его. Когда она осталась одна съ дочерью, Княгиня чуть не разразилась словами упрековъ и досады. – Я очень, очень рада, – сказала Китти значительно. – Я очень рада, что онъ прi?халъ. <– И взглянула на мать, и потомъ, оставшись одна,[208 - После этого слова, очевидно по ошибке, не зачеркнутое: матери] она сказала ей, успокаивая ее: —> Я рада тому, что нынче все р?шится. – Но какъ? – Какъ? – сказала она задумавшись. – Я знаю какъ; но позвольте мн? не сказать вамъ. Такъ страшно говорить про это.[209 - Против этих строк на полях написано и зачеркнуто: Какъ передъ сраженiемъ.] – Когда Ордынцевъ вошелъ въ гостиную, въ ней сид?ли старая Княгиня, Дарья Александровна, Алабинъ, Удашевъ и Китти съ своимъ другомъ Графиней Нордстонъ. Ордынцевъ зналъ вс?хъ, кром? Удашева. Онъ зналъ и круглый столъ, и тонъ общаго разговора и выраженiе лица Китти, то выраженiе[210 - Зачеркнуто: тихаго] взволнованнаго, но сдержаннаго счастiя, которое было на ея лиц?. При вход? его она невольно покрасн?ла, какъ 13 л[?тняя] д?вочка, и съ улыбкой, которую онъ хорошо зналъ, ожидала, чтобы онъ поздорововался съ матерью и Графиней Нордстонъ, которая сид?ла ближе. Бывало, она съ той же улыбкой[211 - Против этой части абзаца на полях написано: Кити не знаетъ, кого выбрать. – Ордынцевъ силачъ оскорбленъ, безтактенъ. Удашевъ тихъ, слабъ физически и спокойно непоколебимъ. К[итти], М[ать] на сторон? Удашева, С[тарикъ?], Д[олли] и А[лабинъ] на сторон? Ордынцева. У?халъ домой и плачетъ. «Я вс?мъ противенъ». Дома пристяжная отелилась. Приход[ятъ?] <луга> наниматься. Разговоръ, что дома д?лаютъ въ д[еревн??] Приходитъ старикъ от[ецъ]. Д[олли?] пере?зжаетъ. Онъ можетъ плакать всегда.] ожидала, чтобъ онъ кончилъ здорововаться, и эта улыбка, внушая согласiе о томъ, что это нужно только для того, чтобы быть вм?ст?, радовала его; теперь было тоже; но въ то время какъ онъ здорововался съ матерью, она сказала что[-то], нагнувъ свою прелестную голову къ Удашеву. Этого слова было довольно, чтобъ ему понять значенiе Удашева, и вм?сто размягченнаго состоянiя онъ вдругъ почувствовалъ себя озлобленнымъ весельемъ. Въ ту же минуту, хотя была неправда, что она знала, кого выберетъ до сихъ поръ, она узнала, что это былъ Удашевъ, и ей жалко стало Ордынцева. Онъ былъ веселъ, развязенъ, и при представленiи другъ другу Удашевъ и Ордынцевъ поняли, что они враги, но маленькiй ростомъ, хотя и кр?пкiй, Удашевъ сталъ утонченъ, учтивъ и презрителенъ, а силачъ Ордынцевъ неприлично и обидчиво озлобленъ. Гостиная разд?лилась на два лагеря. На сторон? Удашева была мать, сама Кити и Графиня Нордстонъ, на сторон? Ордынцева только Китти, но скоро прибавился ему на помощь Алабинъ и старый Князь, и партiя стала ровна. Разговоръ былъ поднятъ матерью о деревенской жизни, и Ордынцевъ сталъ разсказывать, какъ онъ живетъ. – Какъ можно жить, – говорила Графиня Нордстонъ, – въ деревн? одному, не понимаю.[212 - Рядом на полях написано: <Какъ только Ордынцевъ вошелъ въ этотъ вечеръ къ Щербацкимъ, онъ съ первыхъ словъ понялъ, что м?сто его занято. Онъ принялъ на себя веселый, развязный тонъ, но глаза его, голубые, глубокiе, им?ли растерянное выраженiе, и даже Кити было жалко его. Какъ прiятно бываетъ женщин? жал?ть о несчастiи челов?ка, несчастiи, сд?ланномъ ею самою.«Разум?ется, Гагинъ ни въ чемъ не виноватъ», подумалъ Ордынцевъ, и онъ былъ особенно любезенъ съ нимъ. Онъ только былъ неловокъ, самъ чувствовалъ это и потому становился еще бол?е неловокъ.>Далее на полях написано: Мн? необходима красота Говорить по Русски. Парабола. Гипербола. Я 1-й ученикъ. А[ристократъ?] Удашевъ, но все забылъ. Впрочемъ, дамамъ скучно.Разговоръ о столикахъ и о деревенской жизни. «Я устраиваю жизнь для себя и другихъ». Свысока смотритъ на Графиню Нордстонъ. «Не могу вид?ть этотъ тонъ; презирая, снисходить до насъ гр?шньiхъ»,] – Стива разсказывалъ, что вы выставили прекрасную корову, – сказала Княгиня. – Онъ, кажется, и не посмотр?лъ на нее, – улыбаясь отв?чалъ Ордынцевъ. И стараясь перевести разговоръ съ себя на другихъ: – Вы много танцовали эту зиму, Катерина Александровна? – Да, какъ обыкновенно. Мама, – сказала она, указывая глазами на Удашева, но мама не зам?тила, и она сама должна была представить: – Князь Удашевъ А[лекс?й] В[асильевичъ?], Ордынцевъ. Удашевъ всталъ и съ свойственнымъ ему открытымъ добродушiемъ, улыбаясь, кр?пко пожалъ руку Ордынцеву. – Очень радъ. Я слышалъ про васъ много по гимнастик?. Ордынцевъ холодно, почти презрительно отнесся къ Удашеву. – Да, можетъ быть, – и обратился къ Графин? Нордстонъ. – Ну что, Графиня, ваши столики? Ордынцевъ чувствовалъ Удашева врагомъ, и Кити не понравилось это, но больше вс?хъ Нордстонъ. Она предприняла вышутить Ордынцева, что она такъ хорошо ум?ла. – Знаю, вы презираете это. Но чтоже д?лать, не вс?мъ дано такое спокойствiе. Вы разскажите лучше, какъ вы живете въ деревн?. Онъ сталъ разсказывать. – Я не понимаю. – Н?тъ, я не понимаю, какъ ?здить по гостинымъ болтать. – Ну, это неучтиво. Удашевъ улыбнулся тоже. Ордынцевъ еще больше окрысился. Удашевъ, чтобъ говорить что нибудь, началъ о новой книг?. Ордынцевъ и тутъ перебилъ его, высказывая см?ло и безапеляцiонно свое вс?мъ противуположное мн?нiе. Кити, сбирая сборками лобъ, старалась противур?чить, но Нордстонъ раздражала его, и онъ расходился. Вс?мъ было непрiятно, и онъ чувствовалъ себя причиной. Къ чаю вошелъ старый Князь, обнялъ его и сталъ поддакивать съ другой точки зр?нiя и началъ длинную исторiю о безобразiи судовъ. Онъ долженъ былъ слушать старика из учтивости и вм?ст? съ т?мъ вид?лъ, что вс? рады освободиться отъ него и что у нихъ втроемъ пошелъ веселый small talk.[213 - [болтовня.]] Онъ никогда не ставилъ себя въ такое неловкое положенiе, онъ д?лалъ видъ, что слушаетъ старика; но слушалъ ихъ и когда говорилъ, то хот?лъ втянуть ихъ въ разговоръ, но его какъ будто боялись.[214 - Рядом и ниже на полях написано:Я бы радъ съ ними жить, но они глупы ужъ очень.Какже не гордиться.Правда, Удашевъ, но тоже пустошь.Отецъ сд?лалъ сцену.Говорили о предстоящемъ бал? у Долгоруковыхъ.] Кити за чаемъ, вызванная Нордстонъ, высказала Удашеву свое мн?нiе объ Ордынцев?, что онъ молодъ и гордъ. Это она сд?лала въ первый разъ и этимъ какъ будто дала знать Удашеву, что она его жертвуетъ ему. Она была такъ увлечена Удашевымъ, онъ былъ такъ вполн? преданъ ей, такъ постоянно любовались ею его глаза, что губы ея не развивались, а, какъ кудри, сложились въ изогнутую линiю, и на чистомъ лбу вскакивали шишки мысли, и глаза голубые св?тились яркимъ св?томъ. Удашевъ говорилъ о пустякахъ, о посл?днемъ бал?, о сплетняхъ о Патти, предлагалъ принести ложу и каждую минуту говорилъ себ?: «да, это она, она, и я буду счастливъ съ нею». То, что она, очевидно, откинула Ордынцева, сблизило ихъ больше, ч?мъ все прежнее. Княгиня Нордстонъ сiяла и радовалась, и онъ и она чувствовали это. Когда Ордынцевъ наконецъ вырвался отъ старика и подошелъ къ столу, онъ зам?тилъ, что разговоръ замолкъ и онъ былъ лишнiй; какъ ни старалась Кити (шишка прыгала) разговорить, она не могла, и Долли предприняла его, но и сама впала въ ироническiе отзывы о муж?.[215 - Рядом и ниже на полях написано:<Степанъ Аркадьичъ ничего не зам?тилъ, a д?ло было р?шено>.<«Теперь я навсегда разсталась съ Ордынцевымъ».>] Ордынцевъ уже сбирался у?хать, какъ прi?халъ Стива, легко на своихъ маленькихъ ножкахъ неся свой широкiй грудной ящикъ. Онъ весело поздоров[овался] со вс?ми и точно также съ женою, поц?ловавъ ея руку. – Куда же ты? – Н?тъ, мн? еще нужно, – солгалъ Ордынцевъ и весело вызывающе простился и вышелъ. Ему никуда не нужно было. Ему нужно было только быть тутъ, гд? была Кити, но въ немъ не нуждались, и съ чувствомъ боли и стыда, но съ сiяющимъ лицомъ онъ вышелъ, с?лъ на извощика и прi?халъ домой, легъ и заплакалъ. «Отчего, отчего, – думалъ онъ, – я вс?мъ противенъ, тяжелъ? Не они виноваты, но я. Но въ чемъ же? Н?тъ, я не виноватъ.[216 - Зачеркнуто: Виновата мерзость среды.] Но в?дь я говорилъ уже себ?; но безъ[217 - Зач.: среды] нихъ я не могу жить. В?дь я прi?халъ. – И онъ представлялъ себ? его,[218 - Зач.: Удашева, маленькаго, сильнаго,] Вр[оцкаго], счастливаго, добраго, наивнаго и умнаго.[219 - Зач.: благороднаго и всегда яснаго, спокойнаго.] – Она должна выбрать его. А я? <Что такое?> Не можетъ быть, гордость! Что нибудь во мн? не такъ.[220 - Зач.: Не вралъ ли Стива? Надо попробовать. По?ду на балъ. Это посл?днее испытанiе. А можетъ быть, и правда.] Домой, домой, – былъ одинъ отв?тъ. – Тамъ р?шится», и онъ вспоминалъ матокъ, коровъ, постройку и сталъ успокаиваться. Брата дома не было.[221 - Зач.: а по?здъ уходилъ ночью.] Онъ послалъ телеграмму, чтобъ вы?хала лошадь, и легъ спать. Утромъ его братъ не вставалъ, онъ вы?халъ, къ вечеру прi?халъ. Дорогой, еще въ вагон?, онъ разговаривалъ съ сос?дями о политик?, о книг[ахъ], о знакомыхъ, но когда онъ вышелъ на своей станцiи, над?лъ тулупъ, увидалъ криваго Игната и съ подвязаннымъ хвостомъ пристяжную безъ живота, интересы деревни обхватили его. И Игнатъ разсказывалъ про перевозъ гречи въ сушилку, осуждалъ прикащика. Работы шли, но медленн?е, ч?мъ онъ ждалъ. Отелилась Пава. Дома съ фонаремъ еще онъ пошелъ смотр?ть Паву, пришелъ въ комнату съ обл?злымъ поломъ, съ гвоздями. Няня въ куцавейк?, свой почеркъ на стол?, и онъ почувствовалъ, что онъ пришелся, какъ ключъ къ замку, къ своему деревенскому житью, и утихъ, и пошла таже жизнь съ новаго жара. Постройки, сушилки, школа, мужики, сватьба работника, скотина, телка, досады, радости и забота. – Когда вечеръ кончился и вс? у?хали и Кити пришла въ свою комнату, одно впечатл?нiе неотступно пресл?довало ее. Это было его лицо съ насупленными бровями и мрачно, уныло смотрящими изъ подъ нихъ добрыми голубыми глазами, какъ онъ стоялъ, слушая р?чи стараго Князя. И ей нетолько жалко его было, но стало жалко себя за то, что она его потеряла, потеряла на всегда, сколько она ни говорила себ?, что она любила Вр[оцкаго] и любитъ его. Это была правда; но сколько она ни говорила себ? это, ей такъ было жаль того, что она нав?рное потеряла, что она закрыла лицо руками и заплакала горючими слезами. – Въ тотъ же вечеръ, какъ хотя и не гласно, не выражено, но очевидно для вс?хъ р?шилась судьба Кити и Удашева, когда Кити вернулась въ свою комнату съ несходящей улыбкой съ лица и въ восторг? страха и радости молилась и см?ялась и когда Удашевъ про?халъ мимо[222 - Зачеркнуто: Шевалье] Дюсо, гд? его ждали, не въ силахъ за?хать и, за?хавъ, пройдя, какъ чужой и царь, вышелъ оттуда, стряхивая прахъ ногъ, въ этотъ вечеръ было и объясненiе Степана Аркадьевича съ женою.[223 - Рядом на полях написано: <Объясненiе Стивы Алабина съ женойИзв?стiе о прi?зд? Анны. Онъ можетъ плакать, когда хочетъ.Кити счастлива, все кончено.Алабинъ ?детъ встр?чать. Удашевъ за матерью. Несчастье на жел?зной дорог?>] Въ первый разъ она склонилась на просьбы матери и сестры и р?шилась выслушать мужа. – Я знаю все, что будетъ, – сказала Долли иронически и зло сжимая губы, – будутъ ув?ренiя, что вс? мущины такъ, что это не совс?мъ такъ, какъ у него все бываетъ не совс?мъ такъ; немного правда, немного неправда, – сказала она, передразнивая его съ злобой и знанiемъ, которое даетъ одна любовь. Но онъ меня не ув?ритъ, и ужъ ему, – съ злостью, изуродовавшей ея тихое лицо, сказала она, – я не пов?рю. Я не могу любить челов?ка, котораго презираю. Но объясненiе было совс?мъ не такое, какое ожидала Долли. Степанъ Аркадьичъ подошелъ къ ней съ робкимъ, д?тскимъ, милымъ лицомъ, выглядывавшимъ между с?д?ющими бакенбардами и изъ подъ красн?ющаго носа, и на первыя слова ея (она отвернувшись сказала съ злостью и страданiемъ въ голос?: «Ну что можно говорить») – на первыя эти слова въ лиц? его сд?лалась судорога, и онъ зарыдалъ, ц?луя ея руки. Она хот?ла плакать, но удержалась и скрыла. На другой день она пере?хала домой съ уговоромъ, что она для приличiя будетъ жить съ нимъ, но что между ними все кончено. Степанъ Аркадьичъ былъ доволенъ: приличiе было соблюдено – жена пере?зжала къ матери на время перекраски дверей, другое – жена на виноватую просьбу его подписать купчую иронически согласилась. Третье – главное – устроить внутреннiя отношенiя по старому – это д?ло Степанъ Аркадьичъ над?ялся устроить съ помощью любимой сестры Петербургской дамы Анны Аркадьевны Карениной, которой онъ писалъ въ Петербургъ и которая об?щала прi?хать погостить въ Москву къ нев?стк?. – Прошло 3 дня. Степанъ Аркадьичъ зас?далъ весело въ суд?, по панибратски лаская вс?хъ. Долли углубилась въ д?тей. Удашевъ ?здилъ каждый день къ Щербацкимъ, и вс? знали, что онъ неизм?нно женихъ. Онъ перешелъ уже ту неопред?ленную черту. Уже не боялись компрометировать ни онъ, ни она. Ордынцевъ сд?лалъ чистку въ себ? и дом? и зас?лъ за политико-экономическую работу и готовился къ новымъ улучшенiямъ л?та. – Право, – говорила Долли, – я не знаю, гд? ее положить. И въ другое время я ей рада; но теперь… Столько хлопотъ съ д?тьми. И что ей, Петербургской модной дам?, у насъ только… – Ахъ полно, Долли, – сказалъ мужъ съ смиренiемъ. – Да теб? полно, a мн? надо готовить и ст?снить д?тей. – Ну хочешь, я все сд?лаю. – Знаю я, скажешь Матв?ю сд?лать чего нельзя и у?дешь, а онъ все перепутаетъ. – Совс?мъ н?тъ. – Ну хорошо, сд?лай. Я уже и рукъ не приложу. Но кончилось т?мъ, что, когда Степанъ Аркадьичъ по?халъ на жел?зную дорогу встр?чать сестру вм?ст? съ Удашевымъ, который съ этимъ же по?здомъ ждалъ мать, Долли устроила комнату для золовки. – На дебаркадер? стояла р?дкая толпа. Степанъ Аркадьичъ прi?халъ встр?чать сестру, Удашевъ мать. Он? въ одномъ по?зд? должны были прi?хать изъ Москвы въ 8 часовъ вечера. – Вы не знаете Анну? – съ удивленiемъ и упрекомъ говорилъ Степанъ Аркадьичъ. – Знаю, давно на бал? у посланника я былъ представленъ ей, но какъ было: знаете, двухъ словъ не сказалъ и теперь даже не посм?ю кланяться. Потомъ вид?лъ, она играла во Французской пьес? у Б?лозерскихъ. Отлично играетъ. – Она все отлично д?лаетъ. Не могу удержаться, чтобы не хвалить сестру. Мужъ, сынъ, св?тъ, удовольствiя, добро, связи – все она усп?ваетъ, во всемъ совершенство, и все просто, легко, безъ труда. Удашевъ замолчалъ, какъ всегда молчать при такого рода похвалахъ. – Она на долго въ Москву?[224 - Рядом на полях написано:Обворожила мать. Д?вушку выводитъ.А и такiя бываютъ.Никогда не видала, какiе они?Совс?мъ другiе.] – Нед?ли дв?, три. Чтоже, ужъ не опоздалъ? Но вотъ поб?жалъ кто то, задрожалъ полъ, и съ гуломъ отворились двери. Какъ всегда бываетъ въ подобныхъ случаяхъ, протежируемыхъ пропустили впередъ, и Степанъ Аркадьичъ съ Удашевымъ въ числ? ихъ. Соскочилъ молодцоватый кондукторъ, свистя. Затолкались, вб?гая въ вагоны, артельщики. И стали выходить по одному пассажиры. Сначала молодые военные – офицеръ медлительно и прямо, купчикъ быстро и юрко. И наконецъ толпа. Въ одномъ изъ вагоновъ 1-го класса противъ самихъ Удашева и Степана Аркадьича на крылечк? стояла невысокая дама въ черномъ плать?, держась правой рукой за колонну, въ л?вой держа муфту и улыбалась глазами, глядя на Степана Аркадьича. Онъ смотр?лъ въ другую сторону, ища ее глазами, а Удашевъ вид?лъ ее. Она улыбалась Степану Аркадьичу, но улыбка ея осв?щала и[225 - Зачеркнуто: гр?ла] жгла его. Въ дам? этой не было ничего необыкновеннаго, она была просто од?та, но что то приковывало къ ней вниманiе. [226 - Зач.: Удашевъ]Гагинъ тотчасъ же догадался по сходству съ братомъ, что это была Каренина, и онъ вид?лъ, что Степанъ Аркадьичъ ищетъ ее глазами не тамъ, гд? надо, но ему почему то весело было чувствовать ея улыбку и не хот?лось указать Степану Аркадьичу, гд? его сестра. Она поняла тоже, и улыбка ея приняла еще другое значенiе, но это продолжалось только мгновенье. Она отвернулась и сказала что то, обратившись въ дверь вагона. – Вотъ зд?сь ваша сестра, – сказалъ Удашевъ, тронувъ рукою Степана Аркадьича. И въ тоже время онъ въ окн? увидалъ старушку въ лиловой шляп? съ с?дыми буклями и св?жимъ старушечьимъ лицомъ – эта была его мать. Опять дама вышла и громко сказала: – Стива, – обращаясь къ брату, и Удашевъ, хотя и вид?лъ мать, посмотр?лъ, какъ просiяло еще бол?е лицо Карениной и она, д?тски радуясь, обхватила рукою локтемъ за шею брата, быстрымъ движенiемъ притянула къ себ? и кр?пко поц?ловала. Удашевъ улыбнулся радостно. «Какъ славно! Какая энергiя! Какъ глупо», сказалъ самъ себ? Удашевъ за то, что онъ мгновенье пропустилъ н?жный устремленный на него взоръ матери. – Получилъ телеграмму? – Вы здоровы, хорошо до?хали? – Прекрасно, благодаря милой Анн? Аркадьевн?. Они стояли почти рядомъ. Анна Аркадьевна подошла еще ближе и, протянувъ старушк? маленькую руку безъ колецъ и безъ перчатки (все было необыкновенно просто въ лиц? и въ одежд? Анны Аркадьевны), – Ну, вотъ вы встр?тили сына, а я брата, и все прекрасно, – сказала она по французски. – И вс? исторiи мои пришли къ концу, а то бы нечего ужъ разсказывать. – Ну, н?тъ милая, – сказала старушка, гадливо отстраняясь отъ проходившей дамы въ блестящей атласной шубк?, въ лиловомъ вуал?, до неестественно румяныхъ губъ, въ модныхъ лаковыхъ ботинкахъ съ кисточками. – Я бы съ вами объ?хала вокругъ св?та и не соскучилась. Вы одн? изъ т?хъ милыхъ женщинъ, съ которыми и поговорить и помолчать прiятно. О сын? успокойтесь. Все будетъ хорошо, пов?рьте, – продолжала старушка, – и прекрасно, чтобъ вашъ мужъ поучился ходить за сыномъ. Здравствуйте, милый, – обратилась она къ Степану Аркадьичу, – ваши здоровы? Поц?луйте за меня Долли и Кити. – Кити, – сказала она, подчеркнувъ это слово и взглянувъ на сына. – Мой сынъ, – прибавила она представляя сына Анн? Аркадьевн?. – И какъ это вы ум?ете быть незнакомы съ т?ми, съ к?мъ надо. Ну, прощайте, прощайте, милая. Дайте поц?ловать ваше хорошенькое личико. Анна Аркадьевна пожала руку Удашеву. Онъ ей напомнилъ свое знакомство. – Какже, я помню. Ваша матушка слишкомъ добра. Я благодаря ей не вид?ла времени. Над?юсь васъ вид?ть. Она говорила это просто, мило, но въ глазахъ ея было больше ч?мъ обыкновенное вниманiе.[227 - На полях против этих слов написано: И когда она говорила это, и въ его и въ ея глазахъ было что то очень дружеское и знакомое [?], какъ будто давно онъ] Ея поразила вся фигура Удашева. И поразила прiятно. Она не помнила, вид?ла ли она когда-нибудь такихъ маленькихъ, кр?пкихъ съ черной щеткой бороды, спокойныхъ и джентельменовъ. Что то особенное было въ немъ. «А вотъ какiе бываютъ, – сказала она. – Онъ славный, долженъ быть. И что сд?лалось съ нимъ?» Онъ вдругъ см?шался и покрасн?лъ и заторопился искать д?вушку матери. Къ Анн? Аркадьевн? тоже подошла ея д?ьушка въ шляп?. – Ну, Аннушка, ты уже устрой багажъ и прi?зжай, – сказала она, доставая билетъ, и положила руку на руку брата. – Послушай, любезный, вещи сестры, – сказалъ онъ служащему, кивнувъ пальцемъ, и прошелъ съ ней. Они уже стали отходить, какъ вдругъ толпа хлынула имъ на встр?чу, и, какъ это бываетъ, ужасъ неизв?стно о чемъ распространился на вс?хъ лицахъ. – Что такое, что? Гд? бросился? Задавили? Степанъ Аркадьичъ съ сестрой и Удашевъ одинъ сошлись вм?ст? у конца платформы, гд? жандармъ, кондукторъ и артельщикъ тащили что-то. Это[228 - Зачеркнуто: было т?ло молодаго челов?ка въ пальто съ собачьимъ воротникомъ и лиловыхъ панталонахъ.] былъ старый мужикъ въ сапогахъ. Какой то чиновникъ разсказывалъ, что онъ самъ бросился, когда стали отводить по?здъ. – Ахъ, какой ужасъ! – проговорилъ Степан? Аркадьичъ. – Пойдемъ. Но Анна Аркадьевна не шла. – Что? гд?? Она увидала, и бл?дность, строгость разлилась по ея прелестному лицу. Она обратилась къ брату, но онъ не могъ отв?чать. Онъ, какъ ребенокъ, готовъ былъ плакать и закрывалъ лицо руками. Она обратилась къ Удашеву, кр?пко, нервно взявъ его за локоть. – Узнайте, кто, отчего? Удашевъ пробился въ толпу и принесъ ей изв?стiе, что[229 - Зач.: молодой челов?къ] это мужикъ, в?роятно,[230 - Зач.: пом?шанный, ц?лый день былъ на станцiи и бросился.] пьяный, онъ отчищалъ сн?гъ. – Чтожъ, умеръ? – Умеръ. В?дь это мгновенная смерть. – Мгновенная? Странно, несмотря на силу впечатл?нiя отъ этой смерти, а можетъ быть, и всл?дствiе ея, совс?мъ другое чувство, независимое, чувство симпатiи и близости промелькнуло въ глазахъ у обоихъ.[231 - Против этого абзаца на полях написано: Гагинъ вдругъ разчувствовался. Она внимательно смотритъ на него. И далъ денегъ.] – Благодарю васъ, – сказала она. – Ахъ, какъ ужасно, – и они опять разошлись. – Это дурной знакъ, – сказала она, и, несмотря на веселость Степана Аркадьича, возвратившуюся къ нему тотчасъ посл? того, какъ онъ потерялъ изъ вида трупъ, она была молчалива и грустна половину дороги. Только подъ?зжая къ дому, она вдругъ очнулась, отворила окно. – Ну, оставимъ мертвымъ хоронить мертвыхъ. Ну, Стива, очень рада тебя вид?ть и твоихъ, ну, разскажи же мн?, что у васъ съ Долли? Степанъ Аркадьичъ сталъ разсказывать, стараясь быть великодушнымъ и осуждая себя, но тонъ его говорилъ, что онъ не можетъ винить себя. – Почему же ты думаешь, что я все могу сд?лать? Я не могу, и, правду теб? сказать, Долли права. – Да, но если бы Михаилъ Михайлычъ сд?лалъ теб? нев?рность. – Вопервыхъ, это немыслимо, а вовторыхъ, я бы.... я бы не бросила[232 - Зачеркнуто: его] сына, да; но… – Но ты, я знаю, устроишь. – Я, вопервыхъ, ничего не знаю. Я ничего не буду говорить, пока Долли сама не начнетъ. – Ну, я знаю, ты все сд?лаешь,[233 - Зач.: <Первая встр?ча.> <– Я пройду къ себ?, ты лучше одна…> – Ну, такъ я по?ду въ присутствiе. В конце рукописи на полях карандашом написано: Разумъ. Ужъ не Ордынцевъ. Я теперь никогда не выйду. Отецъ понялъ, что Ордынцевъ пропалъ, и глупо придрался къ Гагину.] – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, входя въ переднюю и переминаясь съ ноги на ногу. Анна Аркадьевна только улыбнулась улыбкой, выражающей воспоминанiе о д?тскихъ временахъ, о той же слабой черт? характера и любовь ко всему Степана Аркадьича, со вс?ми его слабостями, и, скинувъ шубку, быстрыми, неслышными шагами вошла въ гостиную. Когда Анна вошла въ комнату, Долли сид?ла въ маленькой гостиной, и сухiе съ толстыми костями пальцы ея, какъ у вс?хъ несчастныхъ [?] женщинъ, сердито, нервно вязали, въ то время какъ Таня, сидя подл? нея у круглаго стола, читала по французски. Услыхавъ шумъ платья больше, ч?мъ чуть слышные быстрые шаги, она оглянулась, и на измученномъ лиц? ея выразилась улыбка однихъ губъ, одной учтивости; но св?тъ глазъ, простой, искреннiй, не улыбающiйся, но любящiй взглядъ Анны Аркадьевны преодол?лъ ея холодность. – Какъ, ужъ прi?хала? – Она встала. – Ну, я все таки рада теб?. – За что жъ ты мн? не была бы рада, Долли? – Н?тъ, я рада, пойдемъ въ твою комнату. – Н?тъ, позволь никуда не ходить. Она сняла шляпу и, зац?пивъ за прядь волосъ, мотнувъ головой, отц?пляла черные волосы. Д?вочка, любуясь и улыбаясь, смотр?ла на нее. «Вотъ такая я буду, когда выросту большая», говорила она себ?. – Боже мой, Таня. Ровесница Сережи. Ну, она сдержала что об?щала. Она взяла ее за руки. – Можно, можно мн? присядать? Таня закрасн?лась и засм?ялась. Мать услала дочь, и посл? вопросовъ о ея муж? и сын? за кофеемъ начался разговоръ. – Ну, разум?ется, я ни о чемъ не могу и не хочу говорить, прежде ч?мъ не узнаю все твое горе. Онъ говорилъ мн?. Лицо Долли приняло сухое, ненавидящее выраженiе. Она посмотр?ла на Анну Аркадьевну съ ироническимъ выраженiемъ. – Долли милая, я хот?ла говорить теб? за него, ут?шать. Но, душенька, я вижу, какъ ты страдаешь, и мн? просто жалко, жалко тебя. И на маленькихъ глазахъ съ огромными р?сницами показались слезы. Она прижалась къ нев?стк?. Долли сейчасъ же дала ц?ловать себя, но не плакала. Она сказала: – По крайней м?р?, ты понимаешь, что все, все потеряно посл? этаго, все пропало. И какъ только она сказала это, она зарыдала. Анна Аркадьевна взяла ее руку и поц?ловала. – Не думай, Долли, чтобы я, потому что онъ мой братъ, могла смотр?ть легко на это, не понимаю весь ужасъ твоего положенiя. Но чтожъ д?лать, чтожъ д?лать? Онъ гадокъ, но онъ жалокъ. Это я сказала ему. Она противур?чила себ?, но она говорила правду. Несмотря на то, что она ласкова была съ нимъ, онъ былъ невыносимо противенъ ей. – Да, это ужасно. Что жъ говорить, – заговорила Долли. – Все кончено. И хуже всего то, ты пойми, что я не могу его бросить. Д?ти – я связана. А между прочимъ съ нимъ жить мн? мука. Именно потому мука, что я, что я все таки… Мн? сов?стно признаться, но я люблю свою любовь къ нему, люблю его. И она разрыдалась. – Долли, голубчикъ. Онъ говорилъ мн?, но я отъ тебя хочу слышать. Скажи мн? все. И въ самомъ д?л? случилось то, чего ожидала Анна Аркадьевна. Она какъ бы успокоилась, похолод?ла и съ злобой начала говорить: – Изволь! Ты знаешь, какъ я вышла замужъ. Я съ воспитанiемъ maman нетолько была невинна, но я была глупа. Я ничего не знала. Говорятъ, я знаю, мужья разсказываютъ женамъ свою прежнюю жизнь, но Стива, – она поправила, – Степанъ Аркадьичъ ничего не сказалъ мн?. Ты не пов?ришь, но я до сей поры думала, что я одна женщина, которую онъ зналъ. И тутъ эта гадкая женщина Н. стала мн? д?лать намеки на то, что онъ мн? нев?ренъ. Я слышала и не понимала, я понимала, что онъ ухаживаетъ за ней. Но тутъ вдругъ это письмо. Я сид?ла, занималась съ Петей. Она приходитъ и говоритъ: «вотъ вы не в?рили, прочтите». Онъ пишетъ: «обожаемый другъ, я не могу прi?хать нынче». Я разорвала, но помню все письмо. Я понимаю еще увлеченье, но эта подлость – лгать, обманывать, продолжать быть моимъ мужемъ вм?ст? съ нею. Это ужасно. – Я все понимаю, и оправдывать его н?тъ словъ и даже, правду сказать, простить его не могло быть и мысли, если бы это было годъ посл? женитьбы, еслибъ у васъ не было д?тей; но теперь, видя его положенiе, его раскаянье, я понимаю, что.... – Но есть ли раскаянье? – перебила Долли. – Если бы было, – перебила она съ[234 - Зачеркнуто: радостью и] жадностью. Это есть, я его знаю, я вижу этотъ стыдъ и не могу, правду сказать, безъ жалости смотр?ть на него. Мы его об? знаемъ. Онъ добръ, главное – честенъ, боится быть дуренъ, стыдится страсти, онъ гордъ и теперь такъ униженъ. Главное, что меня тронуло, – и тутъ Анна Аркадьевна угадала главное, что могло тронуть ее. – Его мучаютъ двн вещи: то, что ему стыдно д?тей – онъ говорилъ мн? это, – и то, что онъ, любя тебя – да, да, любя больше всего на св?т?, сд?лалъ теб? больно, убилъ тебя. «Н?тъ, н?тъ, она не проститъ», все говоритъ онъ. Ты знаешь его манеру. И Анна Аркадьевна представила такъ живо манеру брата, что Долли, казалось, вид?ла передъ собой своего мужа. Долли задумчиво смотр?ла мимо золовки, слушая ея слова, и въ губахъ выраженiе ее смягчилось. – Да, я понимаю, что положенiе его ужасно, виноватому хуже, ч?мъ невинному, если онъ чувствуетъ, что отъ вины его – несчастiя; но какже простить, какъ мн? опять быть его женою посл? нея?[235 - Зач.: В?дь они говорили] Мн? жить съ нимъ теперь будетъ величайшая мука именно потому, что я любила его, какъ любила! что я люблю свою прошедшую любовь къ нему… И рыданья прервали ея слова. Но какъ будто нарочно всякiй разъ, какъ она смягчалась, она нарочно начинала говорить о томъ, что раздражало ее. – Она в?дь молода, в?дь она красива, – начала она. – Ты понимаешь ли, Анна, что у меня моя молодость, красота взяты к?мъ? Имъ, д?тьми. Я отслужила ему, и на этой служб? ушло все мое, и ему теперь, разум?ется, св?жее, пошлое существо прiятн?е. Они, в?рно, говорили между собой обо мн? или, еще хуже, умалчивали, потому что не о чемъ говорить. Опять ненавистью зажглись ея глаза. – И посл? этаго онъ будетъ говорить мн?. Чтожъ, я буду в?рить ему? Никогда. Н?тъ, ужъ кончено все, все, что составляло ут?шенье, награду труда, мукъ. Н?тъ, это ужасно. Ужасно то, что вдругъ душа моя перевернулась, и вм?сто любви, н?жности у меня къ нему одна злоба, да, злоба. Я бы убила его, ее… Лицо Анны выражало такое страданье, сочувствiе, что Долли смягчилась, увидавъ ее. Она помолчала. – Но чтоже д?лать, придумай. Я все передумала и ничего не вижу. Анна ничего не придумывала и не могла придумать, но сердце ее прямо и готово отзывалось на каждое слово, на каждое выраженiе лица нев?стки. Она вид?ла, что воспоминанье о ней и въ особенности разговоръ о ней возбуждаютъ все бол?е и бол?е Долли и что надо дать ей наговориться.[236 - Зачеркнуто: и иначе самой говорить о ней и иначе дать понять ей.] Теперь она наговорилась, и надо было говорить, но что? Анна прямо отдалась голосу сердца,[237 - Зач.: и стала говорить:] и то, что она говорила, нельзя было лучше придумать. – Чтоже я могу говорить теб?, я, вполн? счастливая[238 - Зач.: спокойная за мужа, уважающая и уважаемая] жена? Я скажу теб? одно, что мы вс? слабы и поддаемся впечатл?нiю минуты. – Ну, н?тъ. – Да я не въ томъ смысл? говорю. Когда онъ говорилъ мн?, я, признаюсь теб?, р?шительно не понимала всего ужаса положенiя. Я вид?ла только то, что семья разстроена. Мн? это жалко было, и мн? его жалко было, но, поговоривъ съ тобой, я, какъ женщина, вижу другое: я вижу твои страданiя, и мн?, не могу теб? сказать, какъ жалко тебя. Долли, другъ мой, но если можно простить, – прости. – И сама Анна заплакала. – Постой, – она прервала ее, ц?луя ея руку. – Я больше тебя, хоть и моложе, знаю св?тъ. Я знаю этихъ людей, какъ Стива, какъ они смотрятъ на это. Ты говоришь, наприм?ръ, что онъ съ ней говорилъ о теб?. Этаго не было. Эти люди vеn?rent[239 - [уважают]] свой домашнiй очагъ и жену и, какъ хорошiй об?дъ, позволяютъ себ? удовольствiе женщины, но какъ то у нихъ эти женщины остаются въ презр?нiи и не м?шаютъ семь?. Они какую то черту проводятъ непереходимую между семьей и этимъ. – Да, но онъ ц?ловалъ ее… – Долли, постой, душенька. Я вид?ла Стиву, когда онъ былъ влюбленъ въ тебя, я помню это время, когда онъ прi?зжалъ ко мн? и плакалъ, и какая поэзiя и высота была ты для него, и я знаю, что ты въ этомъ смысл? росла для него. В?дь мы см?ялись бывало надъ нимъ. «Долли – удивительная женщина», а это увлеченье не его души.[240 - Зачеркнуто: гадость] – Но если это увлеченье повторится? – Оно не можетъ, какъ я его понимаю. – Да, но ты простила бы? – Не знаю. Я не могу судить. Н?тъ, могу, – сказала она, подумавъ, и, видимо, уловивъ мыслью положенiе и св?сивъ его на внутреннихъ в?сахъ, прибавила: – Н?тъ, могу, могу. Н?тъ, я простила бы. Я не была бы тою же, да, но простила бы, и такъ, что какъ будто этаго не было, совс?мъ не было. – Ну, разум?ется, – чуть улыбаясь, сказала Долли, – иначе бы это не было прощенье. Ну, пойдемъ, я тебя проведу въ твою комнату, – сказала она вставая. И по дорог? Долли обняла Анну. – Милая моя, какъ я рада, что ты прi?хала, какъ я рада. Мн? легче, гораздо легче стало. – Весь день этотъ Анна провела дома, т. е. у Алабиныхъ, и съ радостью вид?ла, что Стива об?далъ дома, что жена говорила съ нимъ, что посл? об?да у нихъ было объясненье, посл? котораго Степанъ Аркадьичъ вышелъ красный и мокрый, а Долли, какъ она всегда бывала, вышла холодная и насм?шливая. Кити въ этотъ день об?дала у сестры, и она тотчасъ же нетолько сблизилась съ Анной, но влюбилась въ нее, какъ способны влюбляться молодыя д?вушки въ[241 - Зачеркнуто: очень красивыхъ] замужнихъ и старшихъ дамъ. Она такъ влюбилась въ нее въ этотъ разъ (она прежде раза два вид?ла ее), что сд?лала ей свои признанiя, переполнявшiя ея сердце. Въ то самое время, какъ Долли объяснялась съ Стивой въ его кабинет?, куда она нарочно пошла, Кити сид?ла съ Анной и тремя старшими д?тьми въ маленькой гостиной. И оттого ли, что д?ти вид?ли, какъ Кити полюбила Анну, или и имъ понравилась эта новая тетя, но у д?тей сд?лалось что то въ род? игры, состоящей въ томъ, чтобы какъ можно ближе сид?ть къ тет? и держать ее руку и конецъ оборки и ленты и играть ея кольцами. Всякая шутка, которую говорила тетя Анна, им?ла усп?хъ, и д?ти помирали со см?ху. Такъ они сид?ли въ гостиной до т?хъ поръ, пока не подали чай и Англичанка не позвала д?тей къ чаю. Разговоръ шелъ о предстоящемъ бал? у Генералъ-Губернатора, на который Кити уговаривала Анну ?хать. – Ну, какже изъ за платья не ?хать, – говорила она. – У меня есть одно, и мы вамъ устроимъ съ М-me Zoe въ одинъ день. – Да нельзя, мой дружокъ. Я толще васъ. – Венецiанскiя пришьемъ, я все сд?лаю, только по?демъ. – Да зач?мъ вамъ хочется? – Мн? хочется васъ вид?ть на бал?, гордиться вами. Одно можно бы мое бархатное перешить. Кружева отличныя, венецiанскiя. Но когда она позвала ихъ, Кити, оставшись одна съ Анной, невольно съ бала перешла на т? признанiя, которыя наполняли ее со вчерашняго дня и которыя она чувствовала необходимость передать Анн?. – Мн? этотъ балъ очень важенъ. – О, какъ хорошо ваше время! милый другъ, – сказала Анна. – Помню и знаю этотъ синiй туманъ. въ род? того, который на горахъ въ Швейцарiи. Этотъ туманъ, который покрываетъ все въ блаженное то время, когда вотъ-вотъ кончится молодость, и изъ этаго огромнаго круга, счастливаго, веселаго, д?лается все уже и уже, и весело и жутко входить въ эту амфиладу, хотя она и св?тлая и прекрасная. – Да, да. Вы прошли черезъ это. Въ этомъ одно бываетъ тяжело – это знаете что? – Кити засм?ялась впередъ тому, что она скажетъ, – это то, что надо выбирать одну шляпу, а ихъ 2 и об? прекрасны, или даже одна прекрасная, другая тоже хорошая въ своемъ род?, а надо только одну. – Когда я бывала въ д?вушкахъ, я всегда бывала влюблена въ двухъ сразу, я и виноградъ не люблю ?сть по одной ягодк?, a непрем?нно дв? сразу, – сказала она, такъ и д?лая. – Да, но выдти нельзя за двухъ сразу. – Когда мн? было выходить замужъ, у меня было очень опред?ленно. Мужъ мой былъ такой особенный отъ вс?хъ. – И у меня тоже. Ахъ, что я говорю! – Я знаю, Стива мн? кое-что сказалъ, и поздравляю васъ, онъ мн? очень нравится, – сказала Анна, чувствуя, что она красн?етъ, оттого что улыбки, которыми они обм?нялись, совс?мъ не должны были быть, совс?мъ не нужны были. – Но кто же другая шляпка, которую тоже хот?лось бы взять? Н?тъ, безъ шутокъ, я знаю, какъ это грустно бываетъ, и грустно потому, что нужно сд?лать больно ему. – Да, да, это[242 - Зачеркнуто: Ордынцевъ] Левинъ; это другъ и товарищъ брата Евгенiя покойника. Это очень, очень милый челов?къ, но странный. Онъ давно уже ?здилъ къ намъ, но онъ никогда ничего не говорилъ, и maman сердится, говоритъ, что ничего и не будетъ. Но мн? кажется, что онъ думалъ и думаетъ; но, знаете, онъ одинъ изъ не тронь меня, гордый и отъ того до бол?зненности скромный. – Что же онъ д?лаетъ? – И это тоже.[243 - Рядом на полях написано: <Какъ она можетъ понимать любовь, когда она жена Михаила Михайловича.>] Онъ ничего не д?лаетъ. Нигд? не кончилъ курсъ, но уменъ, поэтиченъ и музыкаленъ, и пишетъ, и хозяинъ, и в?чно то одно, то другое. Но онъ такъ милъ и такая чистота въ немъ, а между прочимъ, вы знаете, какъ это чувствуется. Я чувствовала, что вчера все между нами кончилось, и онъ понялъ это. Я по крайней м?р? чувствую, что я могу быть за к?мъ хотите замужемъ, но не за нимъ. – Ну и Богъ съ нимъ, я его не знаю, но[244 - Зачеркнуто: Гагiнъ] Вронскiй мн? безъ шутокъ очень, очень нравится, и я знаю этотъ genre,[245 - [род,]] очень р?дкiй и дорогой у насъ этихъ семей, строгихъ, честныхъ и аристократическихъ, я ?хала вчера съ его матерью, и это ея любимецъ, и она всю дорогу п?ла мн? похвалы его. И храбръ, и правдивъ, и добръ, и уменъ, и ученъ, и скроменъ. Что, прiятно слушать? – Да, прiятно, – задумчиво сказала Кити, и глаза ея св?тились счастьемъ. – Какъ вы думаете, можетъ это быть, чтобъ молодой челов?къ не см?лъ сд?лать предложенiе безъ согласiя матери? – Очень, именно онъ. Это такая строгая семья. Она очень просила меня по?хать къ ней, и я рада повидать старушку и завтра по?ду къ ней и разскажу вамъ. Однако, слава Богу, Долли долго у Стивы въ кабинет?. – Слава Богу, – сказала Кити, перем?няя разговоръ. – Я думаю, обойдется. Папа правду говоритъ: вы вс? дуры, только ум?ете ихъ разстроивать, а вотъ умная женщина сейчасъ видна, прi?хала и устроила. – Н?тъ, я прежде, н?тъ я! – кричали д?ти, окончивши чай и б?жавши къ тет? Анн?. – Ну такъ по?демъ на балъ? – Право, не знаю. – Только поручите мн?, я такъ устрою и не дорого. Я такъ и вижу васъ въ черномъ бархат? и лиловыхъ цв?тахъ. Въ первый разъ въ этотъ вечеръ Долли говорила съ Степаномъ Аркадьичемъ, наливши ему чая, и онъ шутилъ съ Анной и съ д?тьми, видимо только боясь быть слишкомъ веселымъ, чтобы не показать, какъ ребенокъ, что онъ, будучи прощенъ, забылъ свою вину.[246 - Ниже поперек страницы написано: <Гагинъ по утру съ Ордынцевымъ.> <Стоюнинъ> <Ордынцевъ> <и об?дъ.> Сбоку на полях написано: <Въ его взгляд? вдругъ выраженiе покорности лягавой собаки, и она не можетъ сердиться.>Там же, ниже, но позднее, судя по почерку, написано: <Въ начал? бала веселость, см?лость обуяла Гагина.> <Въ конц? встр?чаются глазами. У нихъ уже есть прошедшее.> <Я у?ду, признаюсь. Я глупо вела себя. Я у?ду, и все кончится.><Гагинъ бодрый, твердъ и красавецъ.>] * № 6 (рук. № 7). <АННА КАРЕНИНА. РОМАНЪ. Отмщенiе Мое. Степанъ Аркадьичъ Алабинъ, несмотря на вчерашнюю сцену съ женой посл? того, какъ открылась его нев?рность, несмотря на то, что вчера вечеромъ горничная жены Параша не пустила его въ спальню и объявила, что Дарья Александровна больна, не хочетъ его вид?ть и приказала укладывать свои и д?тскiя вещи, съ т?мъ чтобы пере?хать къ матери, несмотря на все это и на 41 годъ жизни, здоровая натура Степана Аркадьевича взяла свое, и онъ спалъ кр?пко до привычнаго часа 8 часовъ утра, когда ему было время ?хать въ присутствiе.[247 - Зачеркнуто: суда] – Ахъ! – вскрикнулъ онъ, когда проснулся и вспомнилъ все, что было. «Обойдется, пройдетъ», подумалъ онъ, спуская съ кровати[248 - Зач.: сильныя] б?лыя жирныя, мускулистыя[249 - Зач.: ноги] стегны и отъискивая маленькими жилистыми ступнями шитыя женою и подареныя къ прошлому рожденью на золотистомъ сафьян? щегольскiя туфли. Над?въ щегольской халатъ работы французскаго портнаго, халатъ, который приписанъ былъ посл?днiй разъ въ 80 рублей къ счету портнаго, чтобы составить ровно тысячу, Степанъ Аркадьичъ прошелся по комнат?, и, какъ ни не непрiятно ему было на душ?, легкая походка его сильныхъ ногъ, такъ легко носившихъ ожир?вающее красивое т?ло и широкiй грудной ящикъ, была также красива, и плечи держались также назадъ и грудь впередъ, и[250 - Зач.: краснов[атое]] румяное лицо, когда онъ взглянулъ на себя въ большое зеркало, было также красиво, и русыя бакенбарды съ серебряной с?диной также красиво вились по сторонамъ щекъ и скулъ,[251 - В подлиннике: скулы] и волоса, несмотря на проведенную ночь, также курчавились по вискамъ и по пл?ши красиво р?д?ли на середин? головы. [252 - Зачеркнуто: – Матв?й! – крикнулъ онъ. – Цирульникъ тутъ?]Вошелъ Матв?й, лакей, старый другъ и товарищъ Степана Аркадьича, въ щегольскомъ пиджак?, съ золотой ц?почкой на жилетномъ карман? и съ pince-nez на снурк?. Такой же щеголь цирюльникъ почтительно и весело шелъ за нимъ съ своимъ клеенчатымъ сверткомъ и б?лыми полотенцами и парящейся серебряной кружкой. Цирюльникъ привычными глянцовито пухлыми руками раскладывалъ принадлежности на уложенномъ щеточками, бутылочками, коробочками съ серебряными съ вензелями крышечками и ручками, Матв?й подалъ два письма на серебряномъ поднос? и телеграмму. Отв?тъ заплаченъ. И положивъ руки въ карманы и разставивъ твердо ноги въ мягкихъ сапогахъ, съ боку[253 - Зач.: добродушно] насм?шливо, успокоительно и вм?ст? съ т?мъ уныло смотр?лъ на своего барина. «Денегъ н?тъ, долговъ куча, съ барыней разстройка, а въ ее им?нь? надо л?съ продать, плохо.[254 - Зач.: Но все пустое на св?т?, и все пройдетъ.] Ничего, сударь Степанъ Аркадьичъ, и я не оставлю барина, и обойдется, все обойдется и образуется», говорилъ его взглядъ. Одно письмо было изъ Петербурга[255 - Зач.: служебное, другое отъ Лидiи Ивановны] отъ сестры Степана Аркадьича Анны Аркадьевны Карениной. Она писала, что мужъ у?зжаетъ на ревизiю и что ей скучно, несмотря на св?тъ, скучно безъ мужа. Примутъ ли ее они къ себ?? Она прi?хала бы на нед?лю, и слухи и св?тскiя и шутки. «Вотъ женщина, – подумалъ Степанъ Аркадьичъ про сестру. – И в?рная жена, и св?тская женщина, и всегда весела и терпима. Н?тъ этаго какого то пуризма московскаго», подумалъ онъ. Другое письмо было отъ Лидiи Ивановны, той самой особы, которая была причиной разстройства съ женой. Она ничего не знала или не хот?ла знать и звала об?дать сегодня въ Эрмитажъ[256 - Зачеркнуто: съ Васей Красавцевымъ] и съ?хаться въ Зоологическомъ саду въ 3 часа посл? присутствiя. Потомъ былъ черный ящикъ служебныхъ бумагъ въ вид? гармонiи. – Ну а изъ Присутствiя? – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, придерживая руку цирюльника. – Гармонiя полная, – отв?чалъ Матв?й, – прикажете принести? Гармонiей жена Долли Александровна называла шутя огромный большой обитый кожей ящикъ, въ которомъ приносились служебныя бумаги. – Н?тъ, посл?. Дожидавшаяся рука цирюльника опять легко задвигалась въ кисти, сгребая щетину съ мыломъ и оставляя н?жно-розовыя поляны. «Какъ нибудь обойдется», все спокойн?е и спокойн?е думалъ Степанъ Аркадьичъ по м?р? движенiя впередъ своего туалета.> Два д?тскiя голоса – Степанъ Аркадьичъ узналъ голоса Гриши, старшаго мальчика, и Тани, д?вочки любимицы – послышались за дверями. – Н?тъ, ты не можешь? – кричала по англiйски д?вочка. Степанъ Аркадьичъ[257 - Зач.: остановился въ выравниванiи тонкой рубашки изъ подъ помочей] подошелъ къ двери и кликнулъ: – Таня! 8-л?тняя д?вочка вб?жала въ столовую, обняла отца и повисла ему на ше?, такъ что и такъ красная толстая шея его побагров?ла, и поц?ловала его въ[258 - Зач.: губы] душистое лицо. Д?вочка любила этотъ легкiй запахъ духовъ, распространявшiйся, какъ отъ саше, отъ бакенбардъ отца и всегда соединявшiйся съ впечатл?нiемъ ласки отца. – Что мама? – Мама давно встала. «Значитъ, не спала всю ночь», подумалъ Степанъ Аркадьичъ. – Что, она весела? Д?вочка задумалась. – Должно быть. Она не вел?ла учиться, a вел?ла идти гулять съ Мисъ[259 - Зач.: Теборъ] Гуль и къ бабушк?.[260 - Зач.: «Обойдется, нав?рно обойдется».] «Правду говоритъ Матв?й, образуется. Великое слово – образуется, – подумалъ Степанъ Аркадьичъ. – И что тутъ такого ужаснаго?[261 - Зачеркнуто: Главное, отчего не могутъ вс? жить, не сердиться, не ссориться.] В?дь все тоже, что было, в?дь что же новаго? Ахъ, какъ ее жалко, ахъ, какъ ее жалко». – Ну иди, постой. Онъ досталъ со стола, гд? вчера поставилъ; коробочку конфетъ и далъ ей дв?, выбравъ ее любимыя – шеколадную и помадную. <Туалетъ его ужъ былъ конченъ, мундирные панталоны, жилетъ, часы съ кучей брелокъ и двумя ц?почками въ обоихъ карманахъ и крестъ на ше? маленькiй форменный, но нарочно заказанный. Степанъ Аркадьичъ говаривалъ, что н?тъ ничего бол?е дурнаго тона, какъ крестъ на ше?, a вм?ст? есть манера его носить такъ, что ничего н?тъ порядочн?е, и онъ зналъ эту манеру, и изъ подъ его щегольски красиваго добраго и веселаго лица, изъ подъ его бакенбардъ на его рубашк? и б?ломъ галстук? съ крошечными золотыми запонками крестъ былъ хорошъ. Онъ этаго ничего не думалъ. Н?сколько разъ прежде онъ думалъ это, но по привычк? долго постоялъ передъ зеркаломъ, стирая батистовымъ платкомъ излишнiе духи съ бакенбардъ. «Обойдется, обойдется», подумалъ онъ, оправляя св?жiе манжеты, окаймлявшiе б?лые отд?ланныя руки. Онъ над?лъ сертукъ, расправилъ плечи и, привычнымъ движеньемъ разсовавъ[262 - В подлиннике: рассовалъ] по карманамъ спички, сигары, бумажникъ, кошелекъ, все щегольское, не блестящее, но элегантное, вышелъ[263 - Зач.: чуть постукивая каблуками,] въ столовую, легко ступая по ковру въ своихъ лайковыхъ, какъ перчатки, мягкихъ сапогахъ и потирая руки. Въ столовой стоялъ на кругломъ [?] стол? серебряный приборъ съ кофеемъ на б?л?йшей, чуть крахмаленной скатерти. Тутъ, за кофеемъ, онъ прогляд?лъ кое какiя бумаги, привычными ловкими движеньями развертывая, переклады[вая], сд?лалъ огромнымъ карандашомъ отм?тки, тутже выдалъ на необходимое 50 рублей Матв?ю изъ 180, которые у него были въ бумажник?, и отказалъ долгъ, об?щанный хозяину извощику и прикащику изъ магазина. Все время онъ кушалъ кофей съ любимымъ своимъ калачомъ съ масломъ, такъ красиво жуя своими румяными сочными губами и апетитно и спокойно, что казалось неприлично, чтобы у этаго челов?ка могло быть горе и непрiятности. Но горе было, и н?тъ н?тъ – онъ останавливался жевать и прислушивался, перебирая пальцами окружность бакенбардъ. За затворенными дверьми онъ слышалъ шаги жены.>[264 - Зач.: и останавливался жевать, чтобы прислушаться; другой разъ онъ слышалъ ея голосъ, приказывающiй что то Англичанк?. Когда онъ всталъ отъ кофея съ прiятной теплотой въ т?л? и погляд?лъ въ окно на дворъ, осв?щенный солнцемъ, гд? карета чистая, блестящая на зимнемъ солнц? скрип?ла, подъ?зжая къ крыльцу, онъ р?шительн?е еще, ч?мъ прежде] – Готова карета? – Подаетъ. И д?йствительно, каретныя лошади съ громомъ выдвинулись подъ окно. – Дай портфель, – сказалъ онъ и, взявъ шляпу, остановился, вспоминая, не забылъ ли что. И онъ вспомнилъ, что ничего не забылъ, кром? того, что хот?лъ забыть, – про жену. «Ахъ да, – лицо его приняло тоскливое выраженiе, – не попробовать ли поговорить съ ней подъ предлогомъ прi?зда Анны. В?дь когда нибудь нужно», сказалъ онъ себ?,[265 - Зачеркнуто: обойдется] вынулъ папиросу, закурилъ, пыхнулъ два раза, бросилъ въ перламутровую раковину-пепельницу и быстрыми шагами пошелъ къ дверямъ гостиной къ жен?. Сухая женщина съ костлявыми руками, въ кофточк? и съ зачесанными косой р?дкими волосами, быстро шла черезъ гостиную и, увид?въ его, остановилась.[266 - Зач.: Отвращенiе, злоба, презр?нiе] Ненависть, стыдъ, зависть выразилась на лиц? жены; она сжала руки, и голова ея затряслась. – Долли! – сказалъ онъ тихимъ, не робкимъ и прiятнымъ голосомъ. – Долли, – повторилъ онъ уже робко. – Что вамъ нужно? – Долли! Анна прi?детъ нынче. – Ну чтожъ мн?. Мн? ее не нужно. – Но надо же… – Зач?мъ вы? Уйдите, уйдите, уйдите, все[267 - Зач.: громче и громче] пронзительн?е, непрiятн?е, неприличн?е[268 - Зач.: кричала она] провизжала Долли Александровна, такъ, какъ будто крикъ этотъ былъ вызываемъ физической болью. Кто бы теперь, взглянувъ на это худое, костлявое т?ло съ р?зкими движенiями, на это измозченное съ нездоровымъ цв?томъ и покрытымъ морщинками лицо, узналъ ту Княжну Долли Щербацкую, которая 8 л?тъ тому назадъ составляла украшенiе московскихъ баловъ своей строгой фигуркой съ широкой высокой грудью, тонкой талiей и маленькой прелестной головкой на[269 - Зач.: б?лой] н?жной ше?. – Долли, – продолжалъ Степанъ Аркадьичъ, – что я могу сказать. Одно – прости. Прости.[270 - Зач.: Разв? не могутъ быть увлеченiя?] Вспомни, разв? 8 л?тъ жизни не могутъ искупить минуты увлеченiя? Она слушала до сихъ поръ съ злобой съ завистью, оглядывая н?сколько разъ съ ногъ до головы его сiяющую св?жестью и здоровьемъ фигуру, но она слушала, онъ вид?лъ, что она хот?ла, желала всей душой, чтобъ онъ нашелъ слова такiе, которые бы извинили его, и онъ не ошибался; но одно слово – увлеченье напомнило ей ту женщину; опять, какъ отъ физической боли, сморщилось изуродовалось ея лицо, и она закричала: – Уйдите, уйдите. Разв? вы не можете оставить меня одинъ день? Завтра я пере?зжаю. – Долли!.. – Сжальтесь хотя надо мной, вы только мучаете меня, – и ей самой стало жалко себя, и она упала на диванъ и зарыдала. Какъ электрической искрой, то же чувство жалости передалось ему. Сiяющее лицо его вдругъ расширилось, губы распухли, глаза налились слезами, и онъ заплакалъ. – Долли! – говорилъ онъ, – вотъ я на кол?няхъ передъ тобой. Ради Бога, подумай, что ты д?лаешь. Подумай о д?тяхъ. Они не виноваты. Я виноватъ, и накажи меня, вели мн?, я… Ну чтожъ? Ну чтожъ д?лать? – говорилъ онъ, разводя руками, – прости, прости. – Простить. Чтожъ тутъ прощать? – сказала она, удерживая слезы, но съ мягкостью въ голос?, подавшей ему надежду. – Н?тъ словъ, чтобы выразить то положенiе, въ которое вы и я поставлены. У насъ д?ти. Я помню это лучше васъ, нечего мн? напоминать. Ты помнишь д?тей, чтобы играть съ ними. Она, забывшись, сказала ему «ты», и онъ уже вид?лъ возможность прощенiя и примиренiя; но она продолжала: – Разойтись теперь – это разстроить семью, заставить д?тей стыдиться, не знать отца; поэтому все въ мiр? я сд?лала бы, чтобы избавить ихъ отъ этаго несчастья. Она не смотр?ла на него, голосъ ея смягчался все бол?е и бол?е, и онъ только ждалъ того, чтобы она перестала говорить, чтобы обнять ее. – Но разв? это возможно, скажите, разв? это возможно, – повторяла она, – посл? того какъ мой мужъ, отецъ моихъ д?тей, пишетъ письмо моей гувернантк?, гадкой д?вчонк?. – Она стала смотр?ть на него, и голосъ ея сталъ пронзительн?е и все поднимался выше и выше по м?р? того, какъ она говорила. – Вы мн? гадки, противны,[271 - Зачеркнуто: Она открыла лицо] – сказала она опять сухо и злобно. – Ваши слезы – вода, вы никогда не любили меня, вы могли уважать мать своихъ д?тей. Д?тямъ все лучше, ч?мъ жить съ развратнымъ отцомъ, ч?мъ вид?ть мое презр?нiе къ вамъ и къ мерзкой д?вчонк?. Живите съ ней. Въ это время закричалъ грудной ребенокъ. Она прислушалась, лицо ея смягчилось, и она пошла къ нему. – Если вы пойдете за мной, я позову д?тей. Я у?зжаю къ матери и у?ду, оставайтесь съ своей любовницей. Она вышла. Степанъ Аркадьичъ остановился, опустивъ голову, и, глядя въ землю, тяжело вздохнулъ,[272 - Зачеркнуто: «Ахъ, это ужасно. – Потомъ онъ обтеръ лицо и виски.– А можетъ быть и обойдется». – Карета стояла у подъ?зда.] <перебирая концами палъцевъ окруженiя бакенбардовъ. «И тривiально и гадко, точно Акимова въ Русской пьес?. Кажется, не слыхали. Какъ это не им?ть чувства собственного достоинства».> «В?дь любитъ же она ребенка, – подумалъ Степанъ Аркадьичъ, зам?тивъ смягченiе ея лица при крик? ребенка. – В?дь любитъ же она ребенка, моего ребенка, какъ же она можетъ ненавид?ть меня? Неужели образуется? Да, образуется. Но не понимаю, не понимаю какъ», сказалъ себ? Степанъ Аркадьичъ и вышелъ изъ гостиной, отирая слезы.[273 - Зач.: Матв?й ожидалъ съ пальто.– Кушать дома не изволите?– Н?тъ.Швейцаръ вынесъ гармонiю съ казенными бумагами и захлопнулъ дверцу. По привычк? Степанъ Аркадьичъ закурилъ папироску и опустилъ окно.«Даже нав?рно обойдется», сказалъ онъ себ?, когда карета покатилась визжа по улицамъ, и онъ по привычк?, подъ?зжая къ Присутствiю, д?лалъ программу дня.«Об?дать съ ней нельзя, но надо за?хать завтракать въ Зоологическiй садъ и сказать ей; по?ду об?дать въ клубъ, а вечеромъ посмотрю, что дома. Не можетъ же это такъ остаться».Вдругъ ему пришла счастливая мысль: «Анна. Да, сестра Анна устроить это. Анна – это такой тактъ, терпимость. Жена любитъ ее».Анна была любимая сестра Степана Аркадьича, замужемъ за Директоромъ Департамента въ Петербург?. Анна для Степана Аркадьича была идеалъ всего умнаго, красиваго, грацiознаго, прекраснаго, добраго «Анна все устроитъ, я напишу ей, и она устроитъ».Въ присутствiи еще, въ своемъ кабинет?, Степанъ Аркадьичъ написалъ письмо сестр?, умоляя ее прi?хать и помирить его съ женою. Потомъ онъ весело, какъ бы покончивъ это д?ло, над?лъ мундиръ и пошелъ въ присутствiе.Въ присутствiи были интересныя д?ла, и Степанъ Аркадьичъ, какъ всегда, былъ добръ, простъ, мягокъ съ подчиненными и просителями и толковъ, ясенъ, неторопливъ въ исполненiи д?ла. Когда ему въ 4-мъ часу сказали, что карета прi?хала, онъ уже чувствовалъ апетитъ и р?шилъ, что можно не об?дать съ Лидiей, а поговорить съ ней и хоть позавтракать <въ Зоологическомъ саду>. Можетъ быть, тамъ не очень уже гадко ?дятъ въ ресторан?.] «Одно ужасно – это что она беременная. Какъ она мучается и страдаетъ! Чтобы я далъ, чтобы избавить ее отъ этихъ страданiй, но кончено, не воротишь. Да вотъ несчастье, вотъ кирпичъ, – говорилъ онъ, – свалился на голову. – Онъ пошелъ тихими шагами къ передней. – Матв?й говоритъ: образуется. Но какъ? Я не вижу даже возможности. Ахъ, ахъ! Какой ужасъ и какъ тривiально она кричала, какъ неблагородно, – говорилъ онъ себ?, вспоминая ея крикъ и слово: любовница. – Можетъ быть, д?вушки слышали. Ужасно, тривiально, подло». Матв?й встр?тилъ въ проходной съ требованiемъ денегъ на расходы для повара и доложилъ о просител?. Какъ только Степанъ Аркадьичъ увидалъ постороннихъ людей, голова его поднялась, и онъ опять пришелъ въ себя. Онъ быстро, весело выдалъ деньги, объяснился съ просителемъ и, вскочивъ въ карету, весело закричалъ, высовывая изъ окна свою красивую голову въ мягкой шляп?: – [274 - Зачеркнуто: – Въ присутствiе.]На Николаевскую дорогу.[275 - На обороте листа написано: Въ Присутствiи вызываютъ. Враждебность. Одинъ – Степанъ Аркадьичъ – не вникаетъ въ смыслъ жизни и спитъ. Другой – Ордынцевъ – ищетъ добра, устройства.Ордынцевъ былъ во всемъ разгар? объясненiя. Купцы, когда явилась сiяющая фигура Степана Аркадьича.] * № 7 (рук. № 8). АННА КАРЕНИНА. РОМАНЪ. «Отмщенiе Мое». I. [276 - Зачеркнуто: Степанъ Аркадьевичъ Алабинъ, несмотря на <41 годъ жизни, на с?д?ющiя нити въ длинныхъ курчавыхъ бакенбардахъ, на од?вающееся уже откормленнымъ жиромъ расшир?вшее т?ло, спалъ сномъ ребенка, и спокойствiе его сна не нарушилось никакими нравственными причинами> 37 л?тъ отъ роду, не потерялъ еще способности ребяческаго спокойнаго сна, несмотря ни на какiя нравственные невзгоды.]Несмотря на то, что онъ спалъ уже 3-ю ночь всл?дствiи ссоры съ женой[277 - Зач.: въ первый разъ посл? 9 л?тъ] не въ спальн? жены,[278 - Зач.: куда его не пустили вчера вечеромъ всл?дствiи открывшейся его нев?рности] а на сафьяновомъ диван? въ своемъ кабинет?, сонъ Степана Аркадьевича Алабина былъ также[279 - Зач.: хорошъ] тихъ и сладокъ, какъ и обыкновенно,[280 - Зач.: и онъ проснулся въ привычный часъ, 8 часовъ, время, когда ему надо было ?хать въ одно изъ Московскихъ присутствiй, гд? онъ былъ предс?дателемъ, проснулся, потягиваясь, растягивая и вздымая свою геркулесовскую широкую грудь и сладко чмокая румяными улыбающимися губами. Зимнiй яркiй св?тъ уже проходилъ въ щели между тяжелыми гардинами, и сафьянъ холодилъ т?ло подъ сбившейся простыней.] и въ обычный часъ, 8 утра, онъ сталъ ворочать с боку на бокъ свое[281 - Зач.: тяжелое, од?тое жиромъ, откормленное] т?ло на пружинахъ дивана и тереться лицомъ о подушку, кр?пко обнимая ее, потомъ открылъ глаза,[282 - Зач.: кругло з?внулъ и улыбаясь] с?лъ на диван? и, сладко улыбаясь, растянулъ,[283 - Зач.: разставивъ] выставивъ локти, свою широкую грудь, и улыбающiеся румяныя губы перешли въ з?вающiя. «Да что бишь? – думалъ онъ, вспоминая сонъ. – Миша Кортневъ давалъ об?дъ въ Нью Іорк? на стеклянныхъ столахъ, да и какiя то маленькiя женщины, а хорошо. Много еще что то тамъ было отличнаго, да не вспомнишь. А надо вставать»,[284 - Зач.: И несмотря на жиромъ од?тое, откормленное т?ло, онъ скинулъ] сказалъ онъ себ?, зам?тивъ кружки св?та въ про?денныхъ молью дыркахъ суконныхъ сторъ и ощущая[285 - Зачеркнуто: непривычный] холодъ на т?л? отъ сбившейся простыни съ сафьяннаго дивана. «Вставать, такъ вставать». Онъ быстро скинулъ ноги съ дивана,[286 - Зач.: маленькими ступнями] отыскалъ ими шитыя женой – подарокъ къ прошлому рожденью – золотисто сафьянныя туфли и по старой, 9-л?тней привычк? потянулся рукой къ тому м?сту, гд? въ спальн? у него всегда вис?лъ халатъ, и тутъ вдругъ вспомнилъ, какъ и почему онъ спитъ не въ спальн?, а въ кабинет?, и улыбка исчезла съ его красиваго[287 - Зач.: св?жаго] лица. Онъ[288 - Зач.: привычнымъ ему жестомъ въ минуты задумчивости сталъ <быстро перебирать и ощупывать кончиками тонкихъ б?лыхъ и пухлыхъ пальцевъ съ овальными розовыми ногтями л?вой руки верхнiя волоски бакенбардъ, какъ бы пов?ряя правильность ихъ формы,> потирать красивой пухлой рукой лобъ и вьющiеся волосы на маковк?. Онъ вдругъ вспомнилъ все, что было вчера вечеромъ, когда онъ, веселый и ласковый, съ коробкой конфетъ вернулся изъ театра и вм?сто милой <старой>, всегда тихой, ласковой подруги, жены и матери своихъ д?тей, увид?лъ бл?дную женщину съ окочен?вшими, какъ будто дрожащими членами и смотр?вшими прямо на него и остановившимися глазами, гор?вшими непримиримой злобой, даже ненавистью. Онъ, <такъ любившiй любить вс?хъ и быть любимымъ, такъ любившiй свою жену не какъ женщину, но какъ стараго друга и мать д?тей, всегда ласковый, прiятный, добрый со вс?ми) всегда гордившiйся – если онъ ч?мъ нибудь гордился – тихой прелестью своей семьи, долго не могъ понять, что случилось. Хотя онъ зналъ себя въ отношенiи в?рности давнымъ давно и сто разъ виноватымъ передъ женой, онъ такъ самъ привыкъ къ этому, что иногда думалъ, что и она знаетъ и привыкла; и ему въ голову не могло придти, чтобы посл? 9 л?тъ вдругъ такая счастливая жизнь сд?лалась адомъ только потому, что она узнала одну изъ его посл?днихъ нев?рностей. Когда она показала ему его любовное письмо <къ бывшей у нихъ гувернантк?> <къ Лидiи Ивановн?), попавшее самымъ страннымъ, несчастнымъ случаемъ ей въ руки, и когда она сказала ему, что теперь все кончено между ними и что она завтра у?детъ отъ него, онъ былъ такъ ошеломленъ, что ничего не отв?тилъ и даже не изм?нилъ веселаго выраженiя своего лица, какъ это часто бываетъ съ людьми, слишкомъ неожиданно пораженными. Самъ не зная зач?мъ, онъ даже улыбнулся. Только уже посл? понявъ весь ужасъ своего и ея положенiя, понявъ, что она до этой минуты ничего не знала, что она считала его чистымъ, понявъ, какъ ужасно ей было вдругъ разочароваться, онъ попытался виниться, просить прощенiя, об?щать исправленiя; но она не хот?ла его слышать и, еще разъ подтвердивъ свое нам?ренiе разойтись, вышла изъ комнаты и не хот?ла его больше вид?ть. Какъ ни невозможно ему казалось исполненiе ея угрозы – посл? 10 л?тъ <вн?шне> хорошей дружной жизни съ 5 челов?ками д?тьми и съ однимъ въ брюх? бросить мужа, онъ боялся жены; онъ зналъ ея кротость, характеръ тихiй, холодный, честный и твердый. Какъ ни невозможна казалась ея угроза, онъ тоже не могъ себ? представить того, чтобы, сказавъ что нибудь такъ р?шительно, какъ она объявила свое р?шенье вчера вечеромъ, чтобы она изм?нила ему. Если онъ и хот?лъ над?яться, что она все таки проститъ его, онъ не могъ себ? представить, какъ она это сд?лаетъ. Онъ помнилъ ея лицо и не могъ в?рить, чтобы она изм?нила своему р?шенiю; такъ не похоже было на нее, всегда благоразумную, спокойную и твердую, сказать и не сд?лать.] сморщился. Лицо его приняло на мгновенiе выраженiе[289 - Зач.: испуганной и виноватой собаки.] испуганное и виноватое. – AAAA!, – промычалъ онъ, вспоминая все, что было. Было то, что любовная записка его къ Лидiи Ивановн? Шеръ, бывшей у нихъ въ дом? гувернанткой, попалась въ руки жен? однимъ изъ т?хъ необыкновенныхъ случаевъ, которые какъ нарочно придуманы для того, чтобы д?лать людей несчастными, и началось то, чего никакъ и ожидать нельзя было. Оказалось то, чего еще меньше ожидалъ Степанъ Аркадьичъ, – что жена его теперь только, посл? 9 л?тъ, открыла, что онъ никогда не былъ ей в?ренъ. Онъ хотя и никогда не думалъ хорошенько объ этомъ, но предполагалъ, что она подозр?ваетъ и не хочетъ доходить до подробностей. Оказалось, что всл?дствiи этой попавшейся записки[290 - Зачеркнуто: Дарья Александровна] жена пришла въ неистовство и съ пятью челов?ками д?тей и съ 6-мъ въ брюх? объявила ему, что она жить съ нимъ не будетъ и разойдется. Если бы это сказала другая женщина, Степанъ Аркадьичъ, можетъ быть, и не обратилъ бы на эту угрозу вниманiя, но жена его была (онъ признавалъ ее такою) твердая, р?шительная, прекрасная женщина, которая не любила говорить фразъ, а что говорила, то и д?лала. И вотъ прошло 3 дня. Она не[291 - Зач.: хот?ла его вид?ть и] пускала его себ? на глаза, и онъ зналъ, она что то д?лала, готовила съ своей матерью. – Ие! Ие! – покряхтывалъ онъ съ гадливымъ выраженiемъ лица, какъ будто онъ испачкался въ вонючую грязь, вспоминая самыя тяжелыя для себя впечатл?нiя изъ этой первой сцены, и легъ опять на диванъ. «Ахъ, если бы заснуть опять. Какъ тамъ все это въ Америк? безтолково, но хорошо было». Но заснуть уже нельзя было, и ему живо представилась эта первая минута, когда онъ, вернувшись изъ театра веселымъ и довольнымъ, увидалъ ее съ несчастнымъ письмомъ въ рук? и съ столь преобразовавшимъ ея всегда доброе, милое, хорошее лицо выраженiемъ отчаянiя и ненависти во взгляд?. И при этой встр?ч?, какъ это часто бываетъ, мучало его больше всего не самая неблаговидность своего поступка (онъ признавалъ ее), не та боль, которую онъ ей сд?лалъ (онъ жал?лъ ее всей душой), но его мучало бол?е всего та глупая роль, которую онъ съигралъ въ эту первую минуту. Съ нимъ случилось то, что случается съ людьми, когда они неожиданно уличатся въ чемъ нибудь слишкомъ неожиданно постыдномъ. Онъ не съум?лъ приготовить свою физiономiю къ тому положенiю, въ которое онъ становился передъ женой посл? открытiя его связи. Вм?сто того чтобы оскорбиться, отрекаться, оправдываться, просить прощенья, остаться даже равнодушнымъ, его лицо, совершенно помимо его воли (видно, нервы не усп?ли передать смысла впечатл?нья), лицо его вдругъ очень мило и прiятно, хотя и н?сколько насм?шливо улыбнулось. Этаго онъ не могъ забыть и не могъ простить себ? и чувствовалъ, что этимъ онъ погубилъ себя совершенно. Да, и тонъ ея и взглядъ, когда она сказала: «теперь мы чужiе, ни я, ни д?ти не могутъ оставаться съ вами»,[292 - Зачеркнуто: «это р?шено и кончено», подтверждалъ что кончено, когда она сказала это.] былъ такой, что она не можетъ изм?нить своему р?шенiю. «И посл? такой моей глупой улыбки чтожъ она могла сказать и сд?лать». <Степанъ Аркадьичъ н?сколько разъ крякнулъ и ахнулъ, од?ваясь и живо вспоминая вчерашнее. Онъ не вид?лъ выхода, а между т?мъ въ глубин? души его голосъ говорилъ ему, что пройдетъ и обойдется: «Несчастье – думалъ онъ, – вины тутъ моей н?тъ почти никакой, невозможно же жить иначе, и никто (при этомъ онъ вспоминалъ своихъ сверстниковъ знакомыхъ) и не можетъ подумать, чтобы можно жить иначе. И она страдаетъ, ее жалко, ужасно жалко, – говорилъ себ? Степанъ Аркадьичъ, вспоминая лицо жены, исполненное выраженiемъ ненависти, но, несмотря на желанiе выразить ненависть, выражающее страшное страданiе. – Да, ее жалко, ужасно жалко».> «Да, несчастье, – думалъ онъ, – ужасное несчастье. Бываетъ же, что идетъ челов?къ по улиц?, и кирпичъ упадетъ ему на голову. Вотъ кирпичъ и упалъ мн? на голову. Но чтожъ д?лать, чтожъ д?лать. И какъ хорошо было все до этаго, какъ мы счастливо жили. И кому какой вредъ я сд?лалъ этимъ? Никому.[293 - Зач.: <А главное то поражало его.> Это было и давно, и мы жили прекрасно, и она была счастлива. В?дь ничто же не изм?нилось.] Правда, нехорошо, могутъ сказать что она была гувернанткой у насъ въ дом?. Это правда, что нехорошо, – сказалъ онъ себ?. – Что-то тривiальное, пошлое есть въ этомъ, но в?дь пока она была у насъ въ дом?, я не позволялъ себ? ничего. Но все сд?лала эта улыбка. Одно нехорошо – б?дняжка страдаетъ. И она беременная». И онъ опять вид?лъ передъ собой глаза, дышащiе ненавистью, и содрагающiйся ротъ и выраженiе напрасно скрываемаго страданiя и чувствовалъ свою глупую улыбку. «Что мн? д?лать чтожъ мн? д?лать?»,[294 - Зач.: И что будетъ? Не проститъ, н?тъ, не проститъ. А можетъ быть, и обойдется.] говорилъ онъ себ?, и отв?та не было, кром? того общаго отв?та, который даетъ жизнь на вс? сложные и неразр?шимые вопросы. Отв?тъ этотъ: надо жить потребностью дня, а тамъ видно будетъ. <И какъ сладкiй, кр?пкiй сонъ[295 - Зач.: настоящiй ночной никогда] не оставлялъ Степана Аркадьича, несмотря ни на какiя нравственныя потрясенiя, такъ и сонъ жизни дневной, увлеченiе привычнымъ житейскимъ движенiемъ, независимымъ отъ душевнаго состоянiя, и это увлеченiе сномъ жизни никогда не оставляло его.> И онъ посп?шилъ отдаться[296 - Зач.: ему] этой потребности дня. «Тамъ видно будетъ», сказалъ онъ себ?, над?лъ халатъ, привычнымъ молодецкимъ шагомъ подошелъ къ окну, поднялъ стору и громко позвонилъ. II. И какъ только яркiй св?тъ зимняго утра осв?тилъ косыми лучами темные узоры ковра, изогнутое кресло и огромный письменный столъ, заставленный безд?лушками и на краю котораго лежали пакеты и письма,[297 - Зачеркнуто: и телеграммы. И съ входомъ камердинера Матв?я съ новыми письмами и телеграммой сонъ жизни охватилъ Степана Аркадьича.] Степанъ Аркадьичъ сталъ, какъ кошка лапами засыпаетъ[298 - Зач.: землею и пепломъ] то, что ей не нравится, сталъ заваливать то, что мучало его.[299 - Зач.: и заботы дня одна за другою живо представлялись ему.] Вошедшiй старый другъ камердинеръ Матв?й внесъ платье и сапоги и подалъ новыя письма и одну телеграму. Степанъ Аркадьичъ схватилъ жадно письма и, разорвавъ ихъ, с?лъ къ зеркалу и вел?лъ позвать цирюльника. – Отъ хозяина извощика приходили, – сказалъ Матв?й, положивъ руки въ карманы пиджака. Степанъ Аркадьичъ[300 - Зач.: оглянулся на него съ удивленiемъ, какъ будто онъ не знаетъ, что денегъ н?тъ. «Знаю, ну что жъ?»] ничего не отв?тилъ и только взглянулъ на Матв?я съ выраженiемъ собол?знованiя къ самому себ?. Матв?й уныло, насм?шливо и вм?ст? съ т?мъ успокоительно твердо молча посмотр?лъ на своего барина.[301 - Зач.: Видно было, что онъ хот?лъ пошутить. «Не только знаю, что денегъ н?тъ, – говорилъ взглядъ Матв?я, – но знаю <и вс?> ваши обстоятельства, сударь. Знаю, <что долговъ куча, что денегъ н?тъ и> что съ барыней разстройка, а что въ ея им?ньи надо л?съ продать и что это васъ мучаетъ. Все знаю и понимаю и не сов?тую вамъ унывать, сударь, потому что не такiя д?ла бывали и обходились».] – Я приказалъ придти въ то воскресенье, а до т?хъ поръ чтобы не безпокоили васъ и себя по напрасну, – сказалъ Матв?й. Степанъ Аркадьичъ взглянулъ еще разъ на Матв?я, и въ выраженiи лица его была благодарность и н?жность. «Вотъ челов?къ, который понимаетъ меня, вотъ истинный другъ», подумалъ онъ. «Такъ ты думаешь ничего?», сказалъ его вопросительный взглядъ. «Знаю, все знаю, – отв?чалъ взглядъ Матв?я, – знаю, что деньги нужны и долговъ много и что надо было л?съ продать въ им?ньи барыни. А теперь разстройство». – Да ничего, сударь, образуется, – сказалъ онъ вслухъ. Степанъ Аркадьичъ, разорвавъ телеграмму, исправилъ своей догадкой перевранныя слова и понялъ, что сестра его, давно об?щавшая прi?хать къ нимъ изъ Петербурга, будетъ[302 - Зачеркнуто: завтра] нынче. — Матв?й, Анна Аркадьевна будетъ[303 - Зач.: завтра] нынче, – сказалъ онъ, остановивъ на минуту глянцовитую пухлую ручку цирюльника, считавшаго розовую дорогу между кудрявыми бакенбардами. – Слава Богу, – сказалъ Матв?й, этимъ отв?томъ показывая, что онъ понимаетъ также, какъ и баринъ, значенiе этаго прi?зда, т. е. что Анна Аркадьевна съум?етъ помирить мужа съ женою. – Одни или съ супругомъ? – спросилъ онъ. Степанъ Аркадьичъ не могъ говорить, такъ какъ цирюльникъ занятъ былъ верхней губой, и поднялъ одинъ палецъ. Матв?й въ зеркало кивнулъ головой. – Одни. Наверху приготовить? – Барын? доложи, гд? прикажутъ. – Барын? доложить? – повторилъ Матв?й. – Да, доложи, и вотъ возьми телеграму передай, что они скажутъ. – Слушаю-съ. И подвинувъ душистое обтиранiе, употребляемое посл? бритья, и осмотр?въ еще разъ порядокъ, въ которомъ лежали платья и помочи, и поправивъ зам?ченную имъ неправильность въ постановк? св?тящихся ботинокъ, Матв?й над?лъ pince-nez, вд?лъ большiе слоновой кости р?зные запонки въ рукава и золотые въ воротъ тонкой, чист?йшей рубашки и, на н?которое отдаленiе отстранивъ, осмотр?лъ ее, такъ какъ Степанъ Аркадьичъ былъ прихотливъ насчетъ б?лья, и тогда только медленно вышелъ. Письма были хотя и незначительныя и не совс?мъ прiятныя, но они исполняли то, что нужно было, они выставляли впередъ заботы дня и дальше и дальше застилали то, что было всегда нехорошо. Кром? писемъ были еще бумаги изъ того присутствiя, въ которомъ Степанъ Аркадьичъ былъ членомъ и куда онъ сейчасъ долженъ былъ ?хать. Онъ взглянулъ и на бумаги и, р?шивъ, что особенно важныхъ не было, вел?лъ приготовить ихъ въ портфель, чтобы заняться ими въ кабинет? присутствiя. Степанъ Аркадьичъ, умывшись, оправивъ ногти и спрыснувъ бакенбарды, въ чистой рубашк?, въ панталонахъ и помочахъ стоялъ, нагнувшись передъ зеркаломъ, и дв? круглые щетки погоняли одна другую, вычесывая его кудрявые волосы и бакенбарды (это энергическое движенiе бол?е всего возбуждало его), когда Матв?й[304 - В подлиннике описка: Аркадiй] съ т?мъ же унылымъ и непроницаемымъ лицомъ вернулся въ комнату. – Барыня приказали доложить: пускай д?лаютъ, какъ имъ – вамъ т. е. – угодно, – сказалъ Матв?й, «а что это значитъ, понимайте, какъ знаете», сказалъ его взглядъ. Щетки на мгновенiе остановились, и волосы въ это время были зачесаны на лобъ, что придало сконфуженному лицу Степана Аркадъича еще бол?е сконфуженное выраженiе. Онъ помолчалъ, остановивъ руки, вздохнулъ и вдругъ какъ бы сказавъ: «а чортъ съ ними со вс?ми», еще р?шительн?е сталъ чесать волосы, не переставая, такъ что даже запыхался и покрасн?лъ, т?ми же щетками разчесалъ бакенбарды, перечесалъ волоса назадъ, бросилъ щетки, растянулъ рубашку подъ помочами, прыснулъ духами на рубаху и бороду, над?лъ крестъ на шею особенный, маленькiй, форменный, но нарочно заказанный, жилетъ, сертукъ, расправилъ плечи и привычнымъ движенiемъ разсовалъ по карманамъ папиросы, бумажникъ, спички, часы съ двумя ц?почками и брелоками и, встряхнувъ батистовый платокъ, чувствуя себя чистымъ, душистымъ, здоровымъ и веселымъ, вышелъ, легко ступая, въ столовую, гд? уже ждалъ его серебряный кофейникъ и китайскiй приборъ на слегка крахмаленной б?л?йшей скатерти. Письма вс? были прочтены, а съ самимъ собой оставаться ему не хот?лось, какъ бы опять не пришли дурныя мысли, и потому за кофеемъ онъ развернулъ еще сырую поданную утреннюю газету и сталъ читать. Апетитъ у Степана Аркадьича всегда былъ также хорошъ, какъ и сонъ, и посл? 2-хъ чашекъ кофе и калача съ масломъ и св?денiй, почерпнутыхъ изъ газетъ о томъ, что въ наше время возникаетъ новый вопросъ о томъ, квази-либеральная ли партiя им?етъ призванiе къ будущей формировк? высшаго слоя или тенденцiозность традицiй должна уже офицiозно, если можно такъ выразиться, выставить свое новое и честное непреварикацiонное знамя, вникнувъ въ смыслъ этихъ разсужденiй, которые не лишены были для него интереса, Степанъ Аркадьичъ прочелъ про об?щанiе уничтожить с?дые волосы, про легкую продающуюся карету и молодую особу, ищущую м?ста, что было тоже не лишено интереса, и, ощущая прiятную теплоту въ т?л?, онъ всталъ спокойный, отряхнулъ крошки калача съ жилета. * № 8 (рук. № 17). [305 - Зачеркнуто: Анна Каренина]ДВА БРАКА. РОМАНЪ. Мне отмщенiе. Азъ воздамъ. Первая часть. I. [306 - Зач.: <Несмотря на то, что онъ спалъ уже 3-ю ночь всл?дствiе ссоры съ женой не въ спальн? жены> Между мужемъ и женой произошла ссора. Жена не хот?ла оставаться въ дом? мужа, который изм?нялъ ей, и съ 5-ю челов?ками д?тей хот?ла у?хать отъ него къ матери.] Дарья Александровна Облонская, считавшая 9 л?тъ своего красавца мужа[307 - Зач.: веселымъ, доброду[шнымъ]] в?рнымъ мужемъ, вдругъ открыла, что онъ былъ въ связи съ бывшей въ ихъ дом? француженкой гувернанткой, и между мужемъ и женой произошла ужасная сцена и ссора, продолжавшаяся уже три дня и нич?мъ еще не кончившаяся. То, что произошло и происходило еще теперь между мужемъ и женою, нельзя было назвать ссорой, а это было землетрясенiе, разрушившее вс? основы ихъ жизни, см?шенiе всего и хаосъ, который чувствовался и прислугой, и д?тьми, и бол?е всего ими самими. Первая страница рукописи восьмого по порядку начала «Анны Карениной» Размер подлинника Вдругъ оказалось для вс?хъ членовъ семьи и домочадцевъ, что н?тъ никакого смысла въ ихъ сожительств? и что на каждомъ постояломъ двор? случайно сошедшiеся люди бол?е связаны между собой, ч?мъ вс? члены семьи и домочадцы дома Облонскихъ. Д?ти б?гали по всему дому какъ потерянные, Англичанка поссорилась съ экономкой и написала записку прiятельниц?, чтобы прiискать ей м?сто, поваръ ушелъ еще вчера со двора во время самаго об?да, кухарка и кучеръ просили расчета. Степанъ Аркадьичъ, виноватый во всемъ, спалъ уже 3-ю ночь не въ спальн? жены, а на сафьянномъ диван? въ своемъ кабинет?, и, несмотря на то что онъ былъ виноватъ и чувствовалъ свою вину, сонъ[308 - Зачеркнуто: <Князя Михаила Андреевича> <Степана Аркадьича Облонскаго> <Мишуты> Мишиньки] Стивы (какъ его звали въ св?т?) былъ также[309 - Зач.: тихъ и сладокъ] спокоенъ и кр?покъ, какъ и обыкновенно; и въ обычный часъ, 8 часовъ утра, онъ[310 - Зач.: сталъ ворочаться съ боку на бокъ] поворотился на пружинахъ дивана,[311 - Зач.: поворотилъ свое <начинавшее ожир?вать> б?лое откормленное т?ло и тереться б?ло-румянымъ немытымъ лицомъ о подушку, кр?пко обнимая ее. Онъ] съ другой стороны кр?пко обнялъ подушку, потерся о нее своимъ красивымъ, св?же-румяннымъ лицомъ и открылъ свои[312 - Зач.: маленькiе блестящiе глазки] большiе, блестящiе влажнымъ блескомъ глаза.[313 - Зач.: окруженные черными густыми р?сницами.] Онъ с?лъ на диванъ, улыбнулся,[314 - Зач.: своей неотразимо-прiятной, д?тски доброй улыбкой и, выставивъ локти, потянулся и, почмокавъ влажными улыбающимися губами, оглянулся.«Да, что бишь, – думалъ] красивой б?лой рукой грацiознымъ жестомъ провелъ по густымъ курчавымъ волосамъ, и во сн? даже принявшимъ красивую форму. «Ахъ, какъ хорошо было, – подумалъ онъ, вспоминая сонъ, – да, какъ это было? Да, Алабинъ давалъ об?дъ въ Нью-Иорк? на стеклянныхъ столахъ, да, и какiе то маленькiе графинчики и они же женщины», вспоминалъ онъ, и красивые глаза его,[315 - Зач.: по м?р? того какъ съуживались,] становились бол?е и бол?е[316 - Зач.: блестящи] задумчивы. – Да, хорошо было, очень хорошо. Много тамъ было еще отличнаго, да не вспомнишь… А, —[317 - Зачеркнуто: <надо вставать> что же нехорошо?] сказалъ онъ и, зам?тивъ полосу св?та, пробивавшуюся сбоку одной изъ[318 - Зач.: тяжелыхъ] суконныхъ сторъ, и, ощущая холодъ въ т?л? отъ сбившейся простыни съ сафьяннаго дивана,[319 - Зач.: – Неужели? – вдругъ вскрикнулъ онъ, вскакивая. – Ахъ, да. Да. Вставать, такъ вставать.] онъ весело скинулъ[320 - Зач.: стройныя б?лыя] ноги съ дивана, отъискалъ ими шитыя женой (подарокъ къ прошлому рожденью) обд?ланныя въ золотистый сафьянъ туфли и по старой, 9-ти л?тней привычк?, не вставая, потянулся рукой къ тому м?сту, гд? въ спальн? у него всегда вис?лъ халатъ, но тутъ онъ вдругъ вспомнилъ, какъ и почему онъ спитъ не въ спальн? жены, а въ кабинет?, улыбка исчезла съ его[321 - Зач.: сiяющаго добротой] красиваго лица, онъ[322 - Зач.: сморщился и махнулъ рукой] сморщилъ гладкiй лобъ. – Ахъ! Ахъ, Ахъ! Ааа…[323 - Зач.: промычалъ] – заговорилъ онъ, вспоминая все, что было.[324 - Зач.: И надо же было, чтобы эта записка къ <Лидiи> Лидиньк? попала прямо въ руки жены, и именно тогда, когда я уже хот?лъ прекратить съ ней связь. Надо же было случиться этому несчастью.] – Какъ нехорошо… И[325 - Зач.: онъ сталъ въ сотый разъ припоминать все, что было. «Да, да, она сказала, что разойдется, да, да, она сказала, и она сд?лаетъ, сд?лаетъ… Она сд?лаетъ, она такая женщина. Если бы это сказала другая, я бы зналъ, что это пугаетъ, но она! Если она сказала, она сд?лаетъ! И вотъ уже три дня она не только не смягчается, но вид?ть меня не хочетъ, И что то она д?лаетъ, готовитъ съ своей матерью?] его воображенiю представились опять вс? подробности[326 - Зач.: произошедшей отъ этаго открытiя] ссоры съ женою,[327 - Зач.: ссоры, продолжавшейся уже 3 дня, во время которыхъ жена не хот?ла вид?ть его и что то такое замышляла съ своей матерью.] вся безвыходность его положенiя. «Да, она[328 - Зач.: сд?лаетъ эскландръ, что нибудь ужасное, и вся эта исторiя будетъ предметомъ <разговора> толковъ и хохота всего города.] не проститъ, да, она такая женщина», – думалъ онъ про жену. – Ахъ! Ахъ, Ахъ! – приговаривалъ онъ съ[329 - Зач.: гадливымъ выраженiемъ лица, какъ будто онъ испачкался <въ вонючую грязь> во что нибудь.] отчаянiемъ, вспоминая самыя тяжелыя для себя впечатл?нiя изъ всей этой ссоры. «Ахъ, еслибъ заснуть опять! Какъ тамъ все въ Америк? безтолково, но хорошо было». Но заснуть уже нельзя было; надо было вставать[330 - и жить, т. е. вспомнить все, что было, и исполнять вс? т? условiя, въ которыя онъ былъ поставленъ. Надо было] бриться, од?ваться, д?лать домашнiя распоряженiя, т. е. отказывать въ деньгахъ, которыхъ не было, д?лать попытки примиренiя съ женой, изъ которыхъ едва ли что выйдетъ, потомъ ?хать въ Присутствiе,[331 - Зачеркнуто: гд? онъ былъ начальникомъ,] главное, надо было вспоминать все, что было. Изъ всего, что онъ вспоминалъ, непрiятн?е всего была та первая минута, когда онъ, вернувшись изъ театра веселымъ и довольнымъ, съ огромной грушей для жены въ рук?, увидалъ жену съ[332 - Зач.: несчастнымъ письмомъ] несчастной запиской въ рук? и съ[333 - Зач.: столь преобразовавшимъ ея всегда милое лицо] выраженiемъ[334 - Зач.: отчаянiя и] ненависти во взгляд?. И при этомъ воспоминанiи, какъ это часто бываетъ, мучало[335 - Зач.: Князя <Мишуту> Мишиньку больше всего не самая неблаговидность его поступка, хотя онъ и признавалъ ее, не та боль, которую онъ сд?лалъ жен?, хотя онъ жал?лъ ее всей душой, но его мучала бол?е всего та глупая роль, которую онъ самъ съигралъ въ эту первую минуту.] Степана Аркадьича не самое событiе, но побочное обстоятельство, то, какъ онъ принялъ эту первую минуту гн?ва жены. *№ 9 (рук. №. 9). III. [336 - Зач: Степанъ Аркадьичъ, благодаря протекцiи своего [зятя] Алекс?я Александровича Каренина, однаго изъ ближайшихъ лицъ въ Министерств?, мужа столь любимой имъ сестры Анны, занималъ почетное и съ хорошимъ жалованьемъ м?сто въ одномъ изъ Московскихъ присутствiй.]Занимая 2-й годъ м?сто начальника въ Москв?, онъ пользовался общимъ уваженiемъ сослуживцевъ, подчиненных?, начальниковъ и вс?хъ, кто им?лъ до него д?ло. Главный даръ[337 - Зач.: Степана Аркадьича] князя Мишуты, заслужившiй ему это общее уваженiе, состоялъ, кром? мягкости и веселаго дружелюбiя, съ которымъ онъ относился ко вс?мъ людямъ, преимущественно въ полной безстрастности и совершенной либеральности, состоящей не въ томъ, чтобы строже судить сильныхъ и богатыхъ, ч?мъ слабыхъ и б?дныхъ, но въ томъ, чтобы совершенно ровно и одинаково относиться къ обоимъ. [338 - Зач.: Кром? того, Степанъ Аркадьичъ]Князь Мишута, не считавшiй себя совершенствомъ, былъ исполненъ снисходительности ко вс?мъ. И этимъ онъ нравился людямъ, им?вшимъ до него д?ло. Кром? того, онъ ум?лъ ясно, легко и кратко выражать свои мысли письменно и изустно, и этимъ онъ былъ дорогъ для сослуживцевъ. Войдя въ Присутствiе, Князь Мишута кивнулъ, проходя, головой почтительному швейцару, поздоровался съ Секретаремъ и товарищами[339 - Зач.: сонъ жизни, опьяняя, охватилъ его] и взялся за д?ло. «Если бы они знали только, – думалъ онъ, когда Секретарь, почтительно наклоняясь, поднесъ ему бумаги, – какимъ мальчикомъ виноватымъ былъ нынче утромъ передъ женой ихъ[340 - Зачеркнуто: Юпитеръ] Начальникъ». Просид?въ зас?данiе и отд?лавъ первую часть д?лъ, Степанъ Аркадьичъ, доставая папиросницу, шелъ въ кабинетъ, весело разговаривая съ товарищемъ по служб? объ сд?ланной ихъ другимъ товарищемъ и исправленной ими ошибк?, когда швейцаръ, заслоняя своимъ т?ломъ входъ въ дверь и на носу входившаго затворяя ее, обратился къ Степану Аркадьичу: – Господинъ спрашиваютъ ваше превосходительство. Степанъ Аркадьичъ былъ еще Надворный Сов?тникъ, но занималъ м?сто д?йствительнаго Статскаго Сов?тника, и потому его звали Ваше Превосходительство. – Кто такой? Швейцаръ подалъ карточку. Константинъ Николаичъ[341 - Зач.: Ордынцевъ] Ленинъ.[342 - Рядом на полях написано: Просiялъ. Никого бы такъ не желалъ вид?ть, какъ его.] – А! – радостно вскрикнулъ Степанъ Аркадьичъ. – Проси въ кабинетъ. – Это[343 - Зачеркнуто: мил?йшiй] Костя[344 - Зач.: Ордынцевъ] Ленинъ. Знаете: сынъ Николая Федорыча. – Разв? онъ въ Москв? живетъ? – Онъ? Онъ везд? – въ Москв? и въ деревн?, что-то усовершенствуетъ – народъ что-то изучаетъ. Но прекрасный малый. Мы съ нимъ и по охот? друзья, да и такъ я его люблю, – говорилъ Степанъ Аркадьичъ съ т?мъ обычнымъ заочнымъ пренебреженiемъ, съ которымъ вс? обыкновенно говорятъ о людяхъ, къ которымъ лично мы относимся иногда не только не пренебрежительно, но подобострастно. <Съ[345 - Зач.: Ордынцевымъ] Ленинымъ, когда онъ вошелъ, Степанъ Аркадьичъ обращался тоже не съ т?мъ пренебреженiемъ, съ которымъ онъ говорилъ; и если не съ подобострастiемъ, котораго и не могло быть, такъ какъ Ордынцевъ былъ л?тъ на 5 моложе Степана Аркадьича, но съ уваженiемъ и видимой осторожностью, которую, очевидно, вызывало съ разу бросающiеся въ глаза чувствительность, заст?нчивость и вообще несоразм?рное самолюбiе[346 - Зач.: Ордынцева] Ленина. Ордынцевъ былъ красивый молодой челов?къ л?тъ 30[347 - Зач.: высокiй, стройный, хорошо од?тъ,] съ небольшой черной головой и необыкновенно хорошо сложенный. Все въ его походк?, постановк? груди и движенiи рукъ говорило о большой физической сил? и энергiи. – Здраствуй, любезный другъ, ужасно радъ тебя вид?ть, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, обнимая его.> – Ужасно, ужасно радъ всегда, а особенно теперь, – сказалъ онъ съ ударенiемъ, – тебя вид?ть. И спасибо, что отъискалъ меня зд?сь – въ этомъ вертеп?; знаю твое отвращенiе ко всему административно, судебно, государственно и т. д. Ужъ извини меня за это, – и[348 - Зачеркнуто: Степанъ Аркадьичъ] князь Мишута сталъ см?ясь застегивать мундиръ, какъ будто желалъ скрыть крестъ на ше?. Лицо Ленина,[349 - Зач.: открытое, ясное,] все подвижное, выразительное, сiяло и удовольствiемъ и неудовольствiемъ за то, что швейцаръ грубо остановилъ его, и сдержанностью при вид? чужихъ лицъ, товарищей[350 - Зач.: Алабина] Облонскаго. – [351 - Зач.: – Я прi?халъ не надолго на выставку скота, и хот?лось тебя увидать, – улыбаясь и выказывая б?лые, какъ сн?гъ, сплошные кр?пкiе зубы изъ-за черныхъ, румяныхъ губъ и черныхъ усовъ и бороды, отв?чалъ Ордынцевъ. – Я привелъ на выставку своихъ телятъ – удивительныхъ, – сказалъ Ленинъ.]Мое отвращенiе, съ чего ты взялъ? См?шно мн? иногда, – сказалъ онъ, оглядываясь на чужiя лица. – Да позвольте васъ познакомить: нашъ товарищъ[352 - Зач.: Борисовъ] Никитинъ, Шпандовскiй – Константинъ Дмитричъ Левинъ – гимнастъ и двигатель <– Степанъ Аркадьичъ подчеркнувъ произнесъ это слово —>, а главное, мой другъ Константинъ Николаичъ[353 - Зач.: Ордынцевъ] Ленинъ – и мировой судья и земскiй д?ятель. И тотчасъ же Степану Аркадьичу зам?тно было, что этотъ тонъ шуточной рекомендацiи не понравился[354 - Зач.: Ордынцеву] Ленину, и онъ посп?шилъ поправить, взялъ его за пуговицу. Ордынцевъ нахмурился и, какъ бы освобождаясь отъ чего-то, выпрямилъ грудь. – Очень радъ, – сказалъ онъ сухо, подавая руку Борисову и не глядя на него. – Ну, когда же увидимся? – А вотъ что. Въ 4 часа я свободенъ. Давай об?дать. Гд? я найду тебя? – Въ Зоологическомъ саду, я тамъ выставилъ скотину. – Ну, и отлично. Я за?ду за тобой. Ну что же, хорошо идутъ д?ла? – Посл? разскажу. Ты какъ? – Я скверно, какъ всегда. А живу. – Ну, такъ прощай. – Да посиди же, покури. Да ты не куришь, ну такъ посиди немножко. Какъ щука на мели; теб?, я вижу, тяжело. – Да и что отрывать васъ отъ вашихъ важныхъ государственныхъ д?лъ. [355 - ]– Ты видишь, какъ у насъ хорошо и удобно. A теб? противно. – Не противно,[356 - Зач.: а см?шно] напротивъ, – внушительно сказалъ онъ улыбаясь. – Что же вамъ см?шно? – спросилъ Борисовъ. – Да такъ, я ув?ренъ, что если бы ничего этаго не было, никакой разницы бы не было. Я ув?ренъ, что настоящая жизнь и движенiе не зд?сь, а у насъ въ глуши. Р?чь его перебилъ вошедшiй Секретарь съ бумагами. Секретарь съ развязной почтительностью и съ н?которымъ общимъ секретарскимъ сознанiемъ своего превосходства подошелъ къ Алабину и сталъ подъ видомъ вопроса объяснять какое-то затрудненiе.[357 - Зач.: Степанъ Аркадьичъ] Князь Мишута, не дослушавъ, перебилъ Секретаря и, кратко объяснивъ ему, въ чемъ д?ло, отодвинулъ бумаги, сказавъ: – Такъ и сд?лайте, пожалуйста. [358 - Зач.: Ордынцевъ]Левинъ во время сов?щанiя съ Секретаремъ стоялъ облокотившись об?ими руками на стулъ, и на[359 - Зач.: красивомъ] лиц? его остановилась насм?шливая[360 - Зач.: н?сколько притворная] улыбка. [361 - Зач.: – Ну какъ же я могу не быть пораженъ посл? того, что я вижу и слышу, – сказалъ онъ. – Я только чувствую себя, съ одной стороны, подавленнымъ твоимъ величiемъ, отъ вида швейцара до креста на ше?, съ другой стороны, я горжусь т?мъ, что на ты съ такимъ великимъ челов?комъ.И хотя онъ говорилъ насм?шливо, онъ говорилъ <правду> то, что немножко чувствовалъ.]Секретарь вышелъ. – Не понимаю, не понимаю, – сказалъ Левинъ, – какъ ты, честный, хорошiй челов?къ, можешь служить. – Вотъ видишь, надо только не горячиться. – Ну да, ты ум?ешь, у тебя даръ къ этому. – Т. е. ты думаешь, что у меня есть недостатокъ чего-то. – Можетъ быть, и да, – весело засм?явшись, сказалъ Левинъ. – Ну, хорошо, хорошо, погоди еще, и ты придешь къ этому. Хорошо, какъ у тебя 3000 десятинъ въ Ефремовскомъ у?зд? да такiе мускулы и св?жесть, какъ у 12-л?тней д?вочки, а придешь и къ намъ. [362 - Зач.: – О да, – отв?чалъ <Ордынцевъ> Ленинъ съ той же насм?шкой. – Я только хот?лъ спросить, здорова ли твоя жена и ваши.И странно: сд?лавъ этотъ вопросъ, <красивое, самоув?ренное и св?жее> лицо <Ордынцева> Ленина вдругъ <покрылось краской> покрасн?ло, какъ лицо д?вушки, и глубокiе голубоватые глаза опустились.– О, да, да, вс? здоровы.]– Н?тъ, ужъ я эту штуку кончилъ совс?мъ, любуюсь на твое величiе и горжусь т?мъ, что у меня другъ такой великiй челов?къ, и больше ничего. А моя общественная д?ятельность кончена. – Ну, что Княгиня и Княжна, – сказалъ онъ и тотчасъ же покрасн?лъ. – Здоровы, все тоже. Ахъ, какъ жаль, что ты такъ давно не былъ. – А что? – испуганно спросилъ Левинъ. – Поговоримъ посл?. Да ты зач?мъ собственно прi?халъ? – Ахъ, тоже поговоримъ посл?, – до ушей покрасн?въ, сказалъ Левинъ. – Ну, хорошо. Такъ вотъ что, – сказалъ Мишута, – я бы позвалъ къ себ?, но жена у?хала къ своимъ об?дать. Но завтра прi?зжай вечеромъ къ тещ?. Они по старому[363 - Зачеркнуто: живутъ у Николы Явленнаго и] по четвергамъ принимаютъ. А нынче вотъ что. Да. Если ты хочешь ихъ вид?ть, он? нав?рно нынче въ Зоологическомъ саду отъ 4 до 5. Кити на конькахъ катается. Ты по?зжай туда, а я за?ду и вм?ст? куда нибудь об?дать. – Прекрасно. – Ну, до свиданья. – Мое почтенье, – весьма низко и сухо кланяясь, обратился[364 - Зач.: Ордынцевъ] Ленинъ къ[365 - Зач.: Борисову] Никитину и Шпандовскому съ т?мъ дерзкимъ, крайне учтивымъ тономъ, который показываетъ, что я васъ знать не хочу, но прощаюсь съ вами потому, что, хотя я противъ своей воли познакомился съ вами, я благовоспитанный челов?къ. – Смотри же ты, в?дь я знаю, забудешь или вдругъ у?дешь въ деревню, – см?ясь прокричалъ князь Мишута. – Н?тъ, в?рно. – Очень странный господинъ, – сказалъ[366 - Зач.: Борисовъ] Шпандовскiй, когда[367 - Зач.: Ордынцевъ] Ленинъ вышелъ.[368 - Зач.: – А какой красавецъ– Да, очень] – Да,[369 - Зач.: это новый типъ молодыхъ людей,] но золотое сердце,[370 - Зач.: это д?тская невинность и честность, – подтвердилъ Алабинъ.] – сказалъ Князь Мишута. – И представьте, ему 29—30 л?тъ, онъ какъ красная д?вушка,[371 - Зач.: вина не пьетъ, не куритъ, никакимъ страстямъ не предается,] да, да, какъ красная д?вушка, a вм?ст? съ т?мъ полонъ жизни. – Неужели? <– Да вотъ, говорятъ, жениховъ въ Москв? н?тъ: св?жъ, уменъ, образованъ и тысячъ 15 доходу; только немножко, – онъ помахалъ пальцами передъ собой.[372 - Зач.: вслухъ выражая продолженiе своей мысли объ <Ордынцев?> Ленине.] Степанъ Аркадьичъ думалъ именно о томъ, что давно ужъ онъ зам?чалъ, какъ Ордынцеву нравилась его свояченица Кити Щербацкая, и что краска, бросившаяся ему въ лицо, когда онъ спросилъ о ней, не показываетъ ли то, что онъ теперь прi?халъ въ Москву съ нам?ренiемъ сд?лать предложенiе, чего давно ждали ужъ вс? въ семь? Щербацкихъ. «Хорошо бы было, – думалъ Степанъ Аркадьичъ, – и Долли этаго желаетъ, и, можетъ быть, если бы это случилось, подъ веселую руку и я бы помирился съ ней. Да и славная партiя. И нельзя ли у него занять. Ахъ, непрiятно! У прiятелей, которыхъ я люблю, не люблю занимать, потому что не отдашь и тогда испортишь дружбу».> – Да, батюшка, – сказалъ онъ вслухъ, – вотъ счастливчикъ, все впереди, и силы сколько. – Что же вы жалуетесь, Князь. – Да скверно, плохо, – сказалъ[373 - Зачеркнуто: Степанъ Аркадьичъ] Князь Мишута, которому натощакъ передъ ?дой приходили всегда на короткое время мрачныя мысли,[374 - Зач.: и что и д?лало то, что онъ не любилъ быть натощакъ. Онъ закурилъ папиросу, тотчасъ же бросилъ ее.– Ну, пойдемте, кончимъ д?ла, – сказалъ онъ, стремясь душою къ завтраку и вину, – пойдемте.И онъ пошелъ досиживать присутствiе.] и посп?шилъ приступить къ завтраку. IV. [375 - На полях против начала главы, написано: Безобразовъ веселый, добрый. Съ Кити другъ, его брюскируютъ.Представляетъ Ордынцева на катк?, и об?даютъ вс? втроемъ. О брак? – прим?ръ Анны выставляетъ Алабинъ[?].]Степанъ Аркадьичъ ужъ находился въ полномъ заблужденiи сна жизни. Лицо его сiяло, какъ и его шляпа и какъ утреннее солнце на ине?, покрывавшемъ деревья. – Зайдемъ на катокъ къ нашимъ – и об?дать. Гд? хочешь? – Мн? все равно. Ты знаешь, что для меня гречневая каша вкусн?е всего; а такъ какъ ее н?тъ ни въ Эрмитаж? ни въ Новотроицкомъ, то мн? все равно. – Ну, такъ въ Эрмитажъ, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, вспоминая, что въ Новотроицкомъ будутъ просить долгъ. – А Красавцева взять? Онъ милый малый. – Если можно не брать, то лучше, – сказалъ Ордынцевъ улыбаясь. – Можно и не брать. А Толстая [?] давно ли? А какова Соб?щанская? Прелестна. Что же Добре? Продулся? Завтра будешь об?дать? – А, Наталья Дмитрiевна, и вы пришли посмотр?ть коровъ. Вотъ рекомендую – Ордынцевъ, скотоводъ. Такъ переговаривался, раскланиваясь, Степанъ Аркадьичъ на право и на л?во. И Ордынцевъ, къ удивленiю, зам?чалъ, что на вс?хъ лицахъ, съ которыми говорилъ Алабинъ, отражалась таже ласковость, что и на лиц? Алабина. На катк? стояла толпа зрителей, и каталось челов?къ 15.[376 - Зачеркнуто: но изъ вс?хъ, какъ муха въ молок?, видна была одна дама въ суконной, обшитой барашкомъ шубк?, съ такой же муфтой и шапочкой.] Онъ остановился, чтобы оправиться, и, когда уже подошелъ къ ступени, увидалъ ее. Она была въ суконной, обшитой барашкомъ шубк?, въ такой же шапочк?. Онъ узналъ ее не по тонкому стану, какого не было у другой женщины, не по длинной грацiозной ше?, не по маленькой головк? съ б?локурой тяжестью волосъ, не по ножкамъ, тонкимъ и грацiознымъ, въ высокихъ ботинкахъ, не по[377 - Зач.: л?нивой и достойной] спокойной грацiи движенiй; но онъ узналъ ее по трепету своего сердца, когда глаза его остановились на ней. Онъ сошелъ внизъ и, поздоровавшись съ стоявшимъ у катка двоюроднымъ братомъ ея Гагинымъ, сталъ подл? него.[378 - На полях против последних строк написано: Въ ихъ отношенiяхъ была поэзiя дружбы къ умершему брату.] Она каталась на противуположномъ конц? и, тупо поставивъ ножки одну за другой, видимо роб?ла, катясь на поворот? навстр?чу отчаянно размахивавшему руками и пригибающемуся къ земл? мальчику. Она каталась одна, но видно было, что вс?, кто былъ на катк?, вид?ли и помнили ее и, насколько приличiе позволяло, вс? смотр?ли на нее и желали ея взгляда. Она вынула л?вую руку изъ муфты и держала ее на одной правой рук?. Она улыбалась своему страху. Потомъ, узнавъ, в?роятно,[379 - Зач.: зятя и Ордынцева] Левина, она сд?лала быстрое движенiе стегномъ и подб?жала, катясь прямо къ[380 - Зач.: <зятю> нему] брату и хватаясь за него рукой и вм?ст? съ т?мъ съ улыбкой кивая[381 - Зач.: Ордынцеву] Левину.[382 - Зач.: Ордынцевъ, какъ награду и счастiе, принялъ эту улыбку, онъ чувствовалъ, что мн?[?] завидуютъ.] Если былъ недостатокъ въ этой несомн?нной красавиц?, то это былъ недостатокъ живости и цв?та въ лиц?. Теперь этаго недостатка не было. Лицо ея, строгое и прелестное, съ большими мягкими глазами, было покрыто румянцемъ, глаза св?тились больше ч?мъ оживленiемъ физическаго движенья. Они св?тились счастьемъ. – Давно ли вы зд?сь? – сказала она, подавая[383 - Зачеркнуто: Ордынцеву] Левину узкую въ темной перчатк? руку. – Ахъ, благодарствуйте. Она уронила платокъ изъ муфты, который поднялъ[384 - Зач.: Ордынцевъ] Левинъ, красн?я и не отв?чая. Она отвернулась оглядываясь. – Ахъ да. Я вчера прi?халъ. Я не думалъ васъ найти зд?сь. Я не зналъ, что вы катаетесь, и прекрасно катаетесь, – прибавилъ онъ. – Ваша похвала особенно дорога. Зд?сь про васъ преданье осталось, что вы лучшiй конькоб?жецъ. И съ горы какъ то задомъ.[385 - Зач.: – Да вотъ и сл?ды, – сказалъ Ордынцевъ, улыбаясь и показывая выбитый зубъ.] – Да, одно время, когда былъ Американецъ [?], я им?лъ страсть… – Ахъ, какъ бы мн? хот?лось васъ посмотр?ть.[386 - Зач.: – Я уже давно не катался.Молодой Алабинъ ушелъ къ дам? и о чемъ-то оживленно говорилъ съ ней.] Левинъ улыбался и чувствовалъ, что глупо улыбается. Къ[387 - Зач.: Ордынцеву] Левину и Кити подб?жалъ, ловко остановившись, молодой челов?къ Московскаго св?та, которого оба знали. – Вотъ я прошу поб?гать, – сказала она ему по французски. – Ахъ, пожалуйста, тутъ гадость коньки, возьмите мои безъ ремней, очень хороши. – Да я не заставляю себя просить, но, пожалуйста, не ждите отъ меня ничего, а позвольте просто съ вами поб?гать. [388 - Против начала абзаца на полях написано: Съ мальчиками его полюбили. Онъ милъ вс?мъ, а думаетъ, что см?шонъ. Все съ азартомъ. Опомнился, что глупо. Она ушла. Онъ думалъ отъ того, что см?шонъ.]– Какъ хотите, – отв?чала Кити, и вдругъ, какъ бы солнце зашло за тучи, лицо Кити утратило всю ласковость и зам?нилось строгимъ, холоднымъ выраженiемъ, и[389 - Зачеркнуто: Ордынцевъ] Левинъ узналъ эту знакомую игру ея лица, когда она д?лала усилiе мысли. На гладкомъ мраморномъ лбу ея чуть какъ бы вспухли морщинки. – Пойдемте еще кругъ, – обратилась она къ молодому челов?ку, подавая ему руку, и опять задвигались стройныя ножки. – А коньки хотите мои? – сказалъ молодой челов?къ. – Н?тъ, все равно. – Давно не бывали, Николай Константинович?, сударь, – говорилъ катальщикъ, навинчивая ему коньки. – Посл? васъ н?ту. Хорошо ли будетъ? «Что значитъ эта перем?на? – думалъ Ордынцевъ. – Боялась она слишкомъ обрадовать меня, или я дуракъ и см?шонъ.[390 - Зачеркнуто: «Но это хорошо, хорошiй знакъ», думалъ онъ и думалъ несправедливо: эта перем?на выраженiя ея лица была для него самый дурной знакъ. Она знала, что изъ его отношенiй съ нею ничего не можетъ и не должно выдти, и знала почему, и, увлекшись на минуту желанiемъ нравиться, попыталась остановиться. Счастливый и веселый, Ордынцевъ выб?жалъ изъ домика, гд? над?вали коньки, и, зная, что вс? глаза устремлены на него, поб?жалъ зa нею. Три шага сд?лавъ сильныхъ, чтобы войти въ тактъ конькоб?жца, онъ пошелъ тихимъ шагомъ.] Да, онъ говоритъ, съ радостью пойдетъ, – думалъ онъ про слова брата. – Ему хорошо говорить, не видя ее. Но разв? можетъ такая женщина любить меня, съ моимъ лицомъ и моей глупой заст?нчивостью. Я сейчасъ былъ точно дуракъ или хуже, точно челов?къ, знающiй за собой много дурнаго». – Чтоже готово? – Готово, сударь. Покажите имъ, какъ б?гать надо. Левинъ всталъ на ноги, снялъ пальто, выпрямился, сд?лалъ шагъ, толкнулъ л?вое плечо и выб?жалъ изъ домика, стараясь какъ можно меньше махать руками, выпрямляться и вообще щеголять своимъ б?ганьемъ. Но давно не б?гавши, посл? своихъ непрiятностей дома, это стоянiе на конькахъ, это летящее ощущенiе, сознанiе силы, воспоминанiе веселости, которую онъ испытывалъ всегда на конькахъ, возбудили его, онъ сд?лалъ два сильныхъ шага и какъ будто по своей вол? полет?лъ на одной ног? по кругу и догналъ Кити и, съ трудомъ удерживаясь, потихоньку пошелъ с ней рядомъ – В?дь вотъ ничего особеннаго не д?лаетъ, a совс?мъ не то, что мы гр?шные. – Да, очень хорошо. – Я не знаю, чтоже хорошаго. Иду, какъ и вс?. Но ч?мъ больше онъ ходилъ, т?мъ больше оживлялся,[391 - Зач.: и сталъ шалить, показывать pas, д?лать круги, и все это легко, очевидно въ долю того, что онъ могъ сд?лать,] забывалъ удерживаться и сталъ естествененъ и красивъ въ своихъ движенiяхъ. – Ну, а съ горы? – сказалъ молодой челов?къ. Она ничего на сказала, но посмотр?ла на него. [392 - Зач.: – Надо согр?ться.]– Попробовать, забылъ ли. Онъ переб?жалъ кругъ и пошелъ къ горамъ. Вс? смотр?ли на него и скоро увидали, какъ онъ, нагнувшись напередъ, на одной ног? скатился за дилижаномъ и см?ясь приб?жалъ на кругъ. – Ну вотъ вс? штуки показалъ, – сказалъ онъ. Онъ сталъ еще весел?е и оживленн?е отъ движенiй; но на лиц? Кити вдругъ опять остановилась холодность. «Да, я воображаю, какъ я глупъ и см?шонъ, щеголяя своими ногами», подумалъ онъ, и опять ему стало стыдно и безнадежно. Кити подб?жала[393 - Зачеркнуто: къ дам?, съ которой была, и скрылась въ домик?.] къ скамейк? и кликнула катальщика подкр?пить конекъ.[394 - Зач.: Ордынцевъ сталъ на кол?но и] Левинъ хот?лъ взять въ руки ея ножку; но она р?шила, что не стоитъ того, и поб?жала въ домъ снимать коньки.[395 - Зач.: Ордынцевъ] Левинъ снялъ и свои и, выходя, встр?тилъ ее, когда она мелкимъ шажкомъ переходила черезъ ледъ, и подалъ ей руку до дорожки. Мать встр?тила ее.[396 - Зач.: и поблагодарила <Ордынцева> Левина.] – Четверги, нынче, какъ всегда, мы принимаемъ, – сказала она сухо. – Скажите, пожалуйста, Миш?, вы съ нимъ, чтобъ онъ прi?халъ къ намъ нынче. Да вотъ и онъ самъ.[397 - Зач.: Стало быть, нельзя было идти провожать ихъ. Онъ вернулся и скоро нашелъ Алабина въ оживленной бес?д? съ старичкомъ и дамой.– Неправда ли, мила? Однако пора, пойдемъ. У тебя есть извощикъ? Ну и прекрасно, а то я отпустилъ карету.] Д?йствительно, Князь Мишута въ оживленномъ разговор? съ изв?стнымъ кутилой Стивой Красавцевымъ, съ шляпой на боку и съ разв?вающимися и сливающимися съ с?дымъ бобромъ бакенбардами, блестя зв?здочками глазъ, см?ясь и кланяясь направо и нал?во вс?мъ знакомымъ, какъ олицетворенiе спокойствiя душевнаго и добродушнаго веселья, шелъ имъ навстр?чу. – Ну чтожъ, ?демъ, – сказалъ онъ Левину. – Да, по?демъ, – уныло отв?чалъ Левинъ, провожая глазами садившуюся въ карету красавицу. – Къ Дюссо или въ Эрмитажъ? – Мн? все равно. – Ну, въ Англiю, – сказалъ Князь Мишута, выбравъ Англiю потому, что онъ въ ней былъ мен?е всего долженъ. – У тебя есть извощикъ? Ну, и прекрасно, а то я отпустилъ карету. Не взять ли Красавцева? Онъ добрый малый. Ну, не возьмемъ, какъ хочешь. Что ты унылый? Ну, да переговоримъ. И они с?ли на извощика. Всю дорогу они молчали. Левинъ, сдавливаемый всю дорогу на узкомъ сид?ньи толстымъ т?ломъ Князя Мишуты, думалъ о томъ, говорить ли и какъ говорить съ Княземъ Мишутой о его своячениц?, а Князь Мишута дорогой сочинялъ menu об?да. – Ты в?дь любишь тюрбо? – сказалъ онъ ему, подъ?зжая. V. Въ характер?[398 - Зачеркнуто: Степана Аркадьича] Князя Мишуты не было и т?ни притворства, но когда[399 - Зач.: Ордынцевъ] Левинъ вошелъ вм?ст? съ нимъ въ Эрмитажъ, онъ не могъ не зам?тить н?которой особенности выраженiя сдержаннаго сiянiя на лиц? и во всей фигур?[400 - Зач.: Степана Аркадьича] Князя Мишуты, когда онъ снималъ пальто, въ шляп? на бекрень вошелъ въ столовую и отдавалъ приказанья липнувшимъ за нимъ Татарамъ во фракахъ и съ салфетками и когда онъ кланялся на право и на л?во и тутъ нашедшимся знакомымъ и подошелъ къ буфету и мило по французски пошутилъ съ француженкой въ эквилибристическомъ шиньон? и всей казавшейся составленной изъ poudre[de] riz, vinaigre de toilette[401 - [рисовой пудры, туалетного уксуса]] и лентъ и кружевъ. – Сюда, Ваше Сiятельство, пожалуйте, зд?сь не обезпокоятъ Ваше Сiятельство, – говорилъ особенно липнувшiй старый, св?тлый Татаринъ. – Пожалуйте шляпу, Ваше Сiятельство, – говорилъ онъ[402 - Зач.: Ордынцеву] Левину, въ знакъ почтенiя къ[403 - Зач.: Степану Аркадьичу] Князю Мишут? ухаживая и за его гостемъ. И мгновенно растеливъ еще св?жую скатерть на кругломъ стол? подъ бронзой и передъ бархатными стульями и диванами и между зеркалами, со вс?хъ сторонъ отражавшими красивое, сiяющее, красноватое лицо[404 - Зач.: Алабина, сдержанную, стройную фигуру Ордынцева съ его смуглымъ, красивымъ лицомъ] Князя Мишуты, унылое[405 - Зач.: простое] будничное лицо Левина и вьющуюся фигуру Татарина съ его б?лымъ галстукомъ, широкимъ тазомъ и разв?твляющимися на заду фалдами фрака. – Пожалуйте, – говорилъ Татаринъ, подавая карточку и не обращая вниманiя на звонки изъ-за двери. – Если прикажете, Ваше Сiятельство, отд?льный кабинетъ сейчасъ опростается, – говорилъ онъ. – Князь Голицынъ съ дамой. Устрицы св?жiя получены. – А, устрицы. – Князь Мишута задумался. – Не изм?нить ли планъ, Левинъ?[406 - Зач.: Степанъ Аркадьичъ <задумчиво> радостно водилъ пальцемъ] Онъ остановилъ[407 - В подлиннике: остановивъ] палецъ на карт?, и лицо его выражало напряженiе мысли. – Хороши ли устрицы? Ты смотри. – Вчера получены. – Такъ чтожъ, не начать ли съ устрицъ, а потомъ ужъ и весь планъ изм?нить, Левинъ? – Мн? все равно. Мн? лучше всего щи и каша; но в?дь зд?сь н?тъ. – Каша а ла Рюсъ. Прикажете? – сказалъ Татаринъ, нагибаясь надъ Левинымъ. – Н?тъ, без шутокъ, что ты выберешь, то и хорошо.[408 - Зачеркнуто: Какъ я ни дикъ,] Я поб?галъ на конькахъ, и[409 - Зач.: обвавилонился немножко. У меня и вкусы цивилизованные [?] развиваются.] ?сть хочется. И не думай, – прибавилъ онъ, зам?тивъ грустное выраженiе на лиц? Облонскаго, – чтобъ я не оц?нилъ твой выборъ. Я съ удовольствiемъ по?мъ хорошо. – А, ну это такъ, – повесел?въ сказалъ Мишута. – Ну, такъ дай ты намъ, братецъ ты мой, устрицъ 5 дюжинъ, супъ съ кореньями. – Принтаньертъ, – подхватилъ Татаринъ, но Степанъ Аркадьичъ, видимо, не хот?лъ ему доставлять удовольствiя называть по французски кушаньи. – Съ кореньями, знаешь? Потомъ Тюрбо подъ густымъ соусомъ, потомъ… Ростбифу, да смотри, чтобъ хорошъ былъ, – да этихъ каплуновъ, ну и консервовъ. – Слушаю-съ. Татаринъ, вспомнивъ манеру Степана Аркадьича не называть по карт?, не повторялъ всякiй разъ за нимъ, но доставилъ себ? удовольствiе повторить весь заказъ по карт?: – Тюрбо, Сосъ бомарше, Poularde ? l’estragon, Macedoin[e] du fruit. И тотчасъ, какъ на пружинахъ, положивъ одну переплетенную карту, подхвативъ другую – карту винъ, понесъ ее къ Мишут?. – Что же пить будемъ? – Я шампанское, – отв?чалъ[410 - Зач.: Ордынцевъ] Левинъ. – Какъ, сначала? А впрочемъ правда, пожалуй.[411 - Зач.: Ну, потомъ надо же бургонскаго.] Ты любишь Oeil de Perdrix?[412 - [Глаз куропатки?]] Ну, такъ этой марки[413 - Зач.: дв?– Ну дв?, – отв?чалъ Ордынцевъ. – A мн? все таки мою бутылочку Марли.] къ устрицамъ подай, а тамъ видно будетъ. – Столоваго какого прикажете? – Нюи подай, вотъ это. – Слушаю-съ. Сыру вашего прикажете? – Ну да, пармезанъ. Ты другой любишь? И Татаринъ съ разв?вающимися фалдами надъ широкимъ тазомъ полет?лъ и черезъ пять минутъ влет?лъ съ блюдомъ открытыхъ устрицъ съ шаршавыми раковинами и съ бутылкой.[414 - Зачеркнуто: Онъ, отвинтивъ, вынулъ съ дымомъ пробку и налилъ разлатые бокалы. И прiятели только что кончали устрицы, какъ онъ влет?лъ съ дымящимъ] Князь Мишута перекрестился маленькимъ крестикомъ надъ жилетной пуговицей, смявъ крахмаленную салфетку, засунулъ ее себ? за жилетъ и взялся за устрицы. – А не дурны, – говорилъ онъ, серебряной вилочкой сдирая съ перламутровой раковины и шлюпая, проглатывая ихъ одну за другой и вскидывая влажные и блестящiе глаза то на Левина, то на Татарина.[415 - Зач.: Ордынцевъ сид?лъ въ трактир? среди зеркалъ, за дверьми слышались говоръ, б?готня и шумъ посл? 8 л?тъ <уединенной> деревенской жизни; но онъ вид?лъ передъ собою не то, что было, а онъ вид?лъ ее лицо, улыбку, движенья ногъ и стана, ее особенное движенье, и лицо его <сiяло улыбкой> было задумчиво. Степанъ Аркадьичъ вид?лъ это и догадывался почему и радовался, и ему хот?лось сд?лать прiятное другу и говорить о ней. За то то и любили вс? Степана Аркадьича, что онъ съ людьми думалъ только о томъ, какъ бы имъ быть прiятнымъ. Тотъ, кто подумалъ бы о немъ съ точки зр?нiя его семейной жизни, тотъ сказалъ бы: это страшный, злой эгоистъ сд?лалъ нев?рность жен?, она мучается, страдаетъ, а онъ, веселый, довольный, сидитъ съ прiятелемъ и… и хлюпая устрицы, запивалъ Oeil de perdrix и спрашиваетъ, о чемъ скученъ его прiятель. Но въ томъ то и д?ло, что Князь Мишута не признавалъ смысла въ жизни во всей ея совокупности и никогда не могъ устроиться такъ, чтобы быть въ жизни серьезнымъ, справедливымъ и добрымъ, и махнулъ давно на это рукой, но зато въ провожденiи этой жизни, во сн? жизни, онъ былъ т?мъ, ч?мъ его родила мать, – н?жнымъ, добрымъ и милымъ челов?комъ.] Левинъ л?ниво ?лъ непитательное блюдо, любуясь на Облонскаго. Даже Татаринъ, отвинтившiй пробку и разливавшiй игристое розоватое вино по разлатымъ тонкимъ рюмкамъ, поправляя свой б?лый галстукъ, съ зам?тной улыбкой удовольствiя поглядывалъ на Князя. «Вотъ это кушаютъ, служить весело». – А ты скученъ? – сказалъ Князь Мишута, выпивая свой бокалъ. – Ты скученъ. И лицо Облонскаго выразило истинное участiе. Его мучало то, что прiятель и собес?дникъ его огорченъ.[416 - Зач: и что ему хочется что то высказать.] Онъ вид?лъ, что[417 - Зач.: Ордынцеву] Левину хочется говорить о ней, и онъ началъ, разчищая ему дорогу: – Чтоже, ты по?дешь нынче вечеромъ къ Щербацкимъ? – сказалъ онъ,[418 - Зач.: улыбаясь и улыбкой давая чувствовать, что онъ и не хочетъ скрывать всего смысла этаго вопроса.] отодвигая пустыя раковины и придвигая сыръ.[419 - На полях рядом написано: <Теорiя хозяйства. Коровъ. Жениться. «Я бы женился, но, прости меня, глупы очень». Земство – дурачье.>Там же, ниже, написано:<– Ты скученъ, и глаза блестятъ.– Я не могу быть покоенъ.– Скажи мн?.– Можно ли?– Я в?рный другъ, и все очень просто.>] – Да, я думаю, даже непрем?нно по?ду, хотя мн? показалось, что Княгиня неохотно звала меня. – Что ты! Вздоръ какой! Это ея манера.[420 - Зачеркнуто: А впрочемъ, можетъ быть, и есть причина.– Какая же?– Ты знаешь, это щекотливый вопросъ, особенно мн?, какъ родному; но я теб? только то скажу, что я часто думалъ. Въ нашемъ кругу отношенiя мущины и д?вушки очень неопред?ленны. – <Степанъ Аркадьичъ> Князь Мишута не переставалъ улыбаться, говоря это. <Ордынцевъ> Левинъ смотр?лъ на него во вс? глаза, съ удовольствiемъ ожидая, что будетъ. – Я теб? про себя скажу: когда я хот?лъ жениться на Долли, я р?шительно не зналъ, къ кому я долженъ обратиться – къ матери, къ отцу, къ ней самой или къ свах?.– Я думаю, что всегда надо обратиться къ ней самой.– Почему ты думаешь? Позволь, нашъ народный обычай состоитъ въ томъ, что родители обращаются къ родителямъ.– И то н?тъ. Родители черезъ сватовъ обращаются къ родителямъ.– Ну, хорошо, это всё равно. Такъ вотъ нашъ обычай. Мы въ нашемъ кругу его не держимся. Французскiй обычай состоитъ въ томъ, что родные устраиваютъ д?ло между собой или женихъ обращается къ родителямъ. Въ Англiи молодые люди знаются сами. Теперь мы свое бросили и не пристали ни къ Англiи, ни къ Францiи.– Да, но здравый смыслъ говоритъ, что жениться молодымъ людямъ, и потому это ихъ д?ло, а не родителей.– Да, это хорошо говорить, а выходитъ, что молодой челов?къ – я положимъ – встр?чаю Долли на балахъ, я хочу сблизиться съ нею, хоть не узнать ее, потому что это вздоръ – узнать д?вушку нельзя, – но узнать самое важное – нравлюсь ли я ей. Что же мн? д?лать? Я ?ду въ домъ. Ну, чтоже выходитъ? Тамъ разсуждай, какъ хочешь, а если ты ?здилъ 10 разъ въ домъ и не сд?лалъ предложенiе, ты компрометировалъ, ты виноватъ. А если ты не ?здилъ въ домъ, то ты не можешь сд?лать предложенiе, такъ что выходитъ: первый разъ ты по?халъ въ домъ, ты над?лъ в?нецъ.– Я не нахожу вовсе.– Какже ты находишь? Ну, а опять, если ты сд?лалъ предложенiе матери или отцу, ты оскорбилъ дочь; если ты сд?лалъ предложенiе дочери, ты оскорбилъ родителей, вообще путаница. Ты долженъ по телеграфу одновременно сд?лать предложенiе родителямъ и дочери.– И потому я этаго ничего не соображаю и не хочу знать. Если я буду д?лать предложенiе, то я сд?лаю его той, на комъ я хочу жениться. Но, признаюсь, прежде я хочу знать, могу ли расчитывать на согласiе, и для этаго буду ?здить въ домъ, и мн? все равно, скажутъ ли, что компрометирую, какъ ты говоришь, или н?тъ. Я теб? скажу прямо, не стану beat about the bush [говорить обиняками]. Я желаю сд?лать предложенiе твоей своячениц?.] – Ну, давай же, братецъ, супъ. – Ну, такъ теперь давай длинный разговоръ. – Да только я не знаю, говорить ли. Ну да, – сказалъ онъ, кончивъ супъ, – отчего не сказать. Такъ вотъ что. Если бы у тебя была сестра любимая, и я бы хот?лъ жениться. Посов?товалъ ли бы ты ей выдти за меня? – Я? Об?ими руками, но, къ несчастью, у меня н?тъ сестры, а есть свояченица. – Да я про нее и говорю, – р?шительно сказалъ Левинъ. – Такъ скажи. Румянецъ д?тской покрылъ лобъ, уши и шею Ордынцева, когда онъ сказалъ это.[421 - Зачеркнуто: – Ну да, ну да, – понимающе подчеркивалъ Степанъ Аркадьичъ.– Я ?здилъ прошлую зиму къ нимъ въ домъ и нынче по?ду и не сд?лаю предложенья, потому что я не ум?ю, какъ другiе опытные въ этомъ д?л? люди.] – Про нее? – сказалъ Князь Мишута. – Но мн? нужно знать прежде твои планы. Ты, кажется, им?лъ время р?шить. – Да, но я боюсь, ужасъ меня беретъ, я боюсь, что мн? откажутъ. Я всетаки над?юсь, но тогда ужъ… – Ну да, ну да,[422 - Зач.: какъ нашъ брать.– Не ум?ю говорить обиняками такiя р?чи, изъ которыхъ бы я вид?лъ, чего мн? ждать.] – сiяя добродушной улыбкой, поддакивалъ Князь Мишута. – И до сихъ поръ я не знаю, чего мн? ждать. Про себя я знаю.... да, это я знаю… – Онъ вдругъ сердито взглянулъ на вошедшаго Татарина и перем?нилъ Русскую р?чь на Французскую. – Я знаю, что я не любилъ другой женщины и, должно быть, не буду любить.[423 - Зач.: Отъ этаго то мн? и трудно поставить, не зная, чего я могу ждать.] – Ну да, ну да, – говорилъ Степанъ Аркадьичъ, и лицо его сiяло[424 - Зач.: сочувствiемъ и добротой] все больше и больше, и онъ, не спуская глазъ съ Левина, подвинулъ къ себ? серебряное блюдо съ тюрбо.[425 - Ниже на полях написано: Степанъ Аркадьичъ описываетъ Ордынцеву тещу, тестя и всю семью.] – Ну что ты, какъ братъ, какъ отецъ, сказалъ бы мн?? Чего я могу ждать? – Я? Я бы сказалъ, что я лучше ничего не желаю и что в?роятности большiя есть за то, что тебя примутъ. – Ты думаешь? А если отказъ? В?дь это ужасно. Онъ свалилъ себ? рыбу на тарелку, чтобы не развлекать Князя Мишуту, начавшаго было класть. – Послушай однако, – сказалъ[426 - Зач.: Степанъ Аркадьичъ] Князь Мишута, кладя свою пухлую руку на локоть[427 - Зач.: Ордынцева] Левина, хот?вшаго ?сть безъ соуса. – Постой, ты соуса возьми. Пойми однако, что можетъ быть такое положенiе; я не говорю, что оно есть, но оно можетъ быть. Ты любишь д?вушку и боишься поставить сразу судьбу на карту. Она любитъ и горда и тоже боится. И вы все выжидаете, и родители тоже ждутъ. Ну, подай другую, – обратился онъ къ слуг?, доливавшему бокалы и верт?вшемуся около нихъ именно тогда, когда его не нужно было. – Да, если ты такъ говоришь,[428 - Зач.: вскакивая съ м?ста и начиная ходить по 5-аршинной комнат?] – бросая вилку, сказалъ[429 - Зач.: Ордынцевъ] Левинъ. – Я не говорю, что это есть, это можетъ быть. Но ты[430 - Зачеркнуто: сядь] кушай. Онъ[431 - Зач.: с?лъ] подвинулъ ему блюдо. – Ты не въ присутствiи,[432 - Зач.: Стива] Мишута, ты не ограждай своей р?чи. А если ты меня любишь, чему я в?рю, скажи прямо, просто. Сколько шансовъ у меня усп?ха? – Да ты вотъ какiе вопросы задаешь![433 - Зач.: <Степанъ Аркадьичъ> Князь Мишута съ своей привычкой мягкости сказалъ, что онъ бы на м?ст? <Ордынцева> Левина сд?лалъ бы предложенiе, но прямо не отв?тилъ на вопросъ <Ордынцева> Левина.] На твоемъ м?ст? я бы сд?лалъ предложенiе, – сказалъ онъ. – Ну, ты дипломатъ, я знаю. Ты не хочешь сказать прямо, но скажи, есть ли кто другой, котораго я могъ бы опасаться. – Ну, это еще трудн?е задача; но я скажу теб?, что есть. Нын?шнюю зиму Князь[434 - Зач.:<Удашевъ> <Уворинъ> Гр. Уворинъ Серг?й, онъ адъютантъ у Г. Г.] Усманской Алекс?й часто ?здитъ, знаешь. И я бы на твоемъ м?ст? р?шалъ д?ло скор?е. – Ну и что? – Да ничего, я только сов?товалъ бы р?шать д?ло скор?е.[435 - Зач.: – Ну, спасибо. Выпьемъ, – и опять онъ вскочилъ и не до?лъ, сталъ ходить.] – Но кто это такое и что такое этотъ Уворинъ, я понятiя не им?ю. И что же, онъ очень ухаживаетъ? – И да и н?тъ. Уворинъ – это очень зам?чательный челов?къ, и онъ долженъ нравиться женщинамъ. – Отчего же, что онъ такое? – торопливо, горячо спрашивалъ Левинъ, дергая за руку Князя Мишуту, до?давшаго свое блюдо. – Ты нынче увидишь его. Вопервыхъ, онъ хорошъ, вовторыхъ, онъ джентельменъ въ самомъ высокомъ смысл? этаго слова, потомъ онъ уменъ, поэтъ и славный, славный малый. Левинъ вздохнулъ. Какъ онъ любилъ борьбу въ жизни вообще, такъ онъ не допускалъ ея возможности въ любви. – Такъ ты говоришь, что есть шансы, – сказалъ онъ, задумчиво выпивая свой бокалъ. – Вотъ что я теб? скажу: моя жена удивительная женщина. Ты в?дь ее знаешь.[436 - Рядом на полях: <Надо съ?здить къ ней и устроить. Разсужденье съ нимъ, что и ее тоже жалко.>] Она не глупа, то, что называется умомъ въ св?т?, но она необыкновенная женщина. —[437 - Зач.: Степанъ Аркадьичъ] Князь Мишута вздохнулъ и помолчалъ минутку, вспомнивъ о своихъ отношенiяхъ съ женою. – Но у нее есть даръ провид?нiя. Не говоря о томъ, что она на сквозь видитъ людей, она знаетъ, что будетъ, особенно въ отношенiи браковъ. Она, наприм?ръ, предсказала, что N выдетъ за S.,[438 - Зачеркнуто: В. былъ женихомъ А., а она сказала, что не бывать сватьб?,] и такъ и вышло, и она на твоей сторон?. – Она меня любитъ.[439 - Зач.: Ахъ, это отлично! Я ее ужасно люблю.] О, она прелесть! Если бы я могъ любить больше Катерину Александровну, ч?мъ я ее люблю, то я любилъ бы ее за то, что она сестра твоей жены. – Ну такъ она мало того что любитъ тебя, она говоритъ, что Кити будетъ твоей женой непрем?нно. – Будетъ моей женой, – повторилъ[440 - Зач.: Ордынцевъ, и всегда строгое, трудовое] Левинъ, и лицо его вдругъ просiяло, расплылось улыбкой, той, которая близка къ слезамъ умиленiя. – Что бы тамъ не было, это будетъ, она говоритъ, и это будетъ хорошо, потому что онъ чистый челов?къ. Левинъ молчалъ. Улыбка расплылась до слезъ. Онъ сталъ сморкаться. – Ну, какже я радъ, что мы съ тобой поговорили. – Да, такъ ты будешь нынче. И я прi?ду.[441 - Зач.: посл? театра. Мн? надо тамъ быть.] Мн? только нужно съ?здить въ одно м?сто, да, нужно. – Я не ум?ю говорить. Во мн? что-то есть непрiятное. – Хочешь, я теб? скажу твой недостатокъ. Ты резонеръ. Ты оскорбился? – Н?тъ, можетъ быть, это правда.[442 - Зач.: р?зко] Это твоя жена говоритъ? – Н?тъ, это мое мн?нiе. – Можетъ быть, эти мысли интересуютъ меня. – Такъ прi?зжай непрем?нно и отдайся теченью, оно принесетъ тебя. Счетъ! – крикнулъ онъ, взглянувъ на часы. [443 - Зач.: Ордынцевъ, всегда расчетливый и скупой, какъ вс? люди, живущiе въ деревн?,]Левинъ съ радостью досталъ изъ своего полнаго бумажника т? 17 рублей, которые съ начаемъ приходились на его долю и которые бы привели его, какъ деревенскаго жителя, въ ужасъ прежде, и Степанъ Аркадьичъ отд?лилъ 17 рублей отъ 60, которые были у него въ карман?, и уплата счета[444 - Зач.: и переговоры по Французски о немъ заключили] заключила, какъ всегда это бываетъ, прежнiй тонъ разговора.[445 - Зач.: Кром? того, зашелъ знакомый Степана Аркадьича – Черенинъ, полковникъ, полупьяный, и Ордынцевъ у?халъ домой.] – Ну, теперь ты мн? скажи откровенно, – сказалъ Князь Мишута, доставая сигару и покойно усаживаясь, держась одной рукой за ручку бокала, а другой сигару. – Ты мн? дай сов?тъ. Я сказалъ, что мн? нужно съ?здить. Ты знаешь куда – къ женщин?. Не ужасайся. Я слабый, я дурной челов?къ, но я челов?къ. Ну, послушай. Положимъ, ты женатъ, ты любишь жену, но ты увлекся другой женщиной.[446 - Поперек этого абзаца написано: <Онъ полонъ жизни. Вотъ счастливчикъ!>] – Извини, но я р?шительно не понимаю этаго. Какъ бы… все равно, какъ не понимаю, какъ бы я теперь, на?вшись зд?сь, пошелъ бы мимо калачной и укралъ бы калачъ. Глаза Князя Мишуты совс?мъ растаяли. – Отчего же? Калачъ иногда такъ пахнетъ, что не удержишься. Ну, все равно, челов?къ укралъ калачъ. Увлекся другой женщиной. Эта женщина милое, кроткое, любящее существо, б?дная, одинокая и вс?мъ пожертвовала. Теперь, когда уже д?ло сд?лано, ты пойми, неужели бросить ее? Положимъ, разстаться, чтобъ не разрушить семейную жизнь, но неужели не пожал?ть ее, не устроить, не смягчить? – Ну ужъ извини меня, ты знаешь, я чудакъ, для меня вс? женщины д?лятся просто на два сорта, т. е. н?тъ, в?рн?е, есть женщины и есть стервы. И я прелестныхъ падшихъ созданий не видалъ и не увижу, a такiя, какъ та крашенная Француженка у конторки съ завитками, это для меня гадина, и вс? падшiя такiя же.[447 - Зачеркнуто: – Ты изъ всего д?лаешь трудности; ты, стисну въ зубы и напруживаясь, поднимаешь соломинку.– Да, потому что все трудъ.– Но пов?рь, что все тоже самое будетъ, если и не будешь натуживаться.– Да это наше различiе. Ты видишь во всемъ удовольствiе, я – работу.– И я правъ, потому что мн? весело, a теб? тяжело.– Да, можетъ быть. – Онъ задумался.] – А Евангельская? – Я теб? говорю не выдумку мою, а это чувство. Какъ то, что ты пауковъ боишься, такъ я этихъ гадинъ, и потому ты, в?рно, не изучалъ пауковъ и не знаешь ихъ нравовъ, такъ и я. – Зач?мъ такъ строго смотр?ть на жизнь, зач?мъ д?лать себ? трудности,[448 - Зач.: Жизнь и такъ трудна, а ты все натуживаешься.– Стало быть, надо готовить себя къ труду и что все не такъ просто, какъ кажется.] зач?мъ все натуживаться? – Зат?мъ, чтобы не мучаться. – Ахъ, пов?рь, все тоже самое будетъ, будешь ли или не будешь натуживаться. Посл? мучаться, прежде мучаться… – Да что же д?лать? Въ этомъ разница нашихъ характеровъ. Ты на все смотришь легко и весело, видишь удовольствiе, а я работу. – И я правъ, потому что, по крайней м?р?, мн? весело, а теб?…[449 - Зач.: – И мн? очень – не весело, a прiятно бываетъ.] Левинъ усм?хнулся и ничего не сказалъ. – Ахъ, кабы ты зналъ, какая она женщина. – Кто? Эта гадина? Князь Мишута разсм?ялся. – Прелестная женщина! И женщина, которая вн? брака жертвуетъ теб? вс?мъ, та любитъ… Да. – Левинъ пожалъ плечами. – Но ты не думай, я теперь ?ду навсегда проститься съ ней. Они вышли и разъ?хались. Князь Мишута – къ прелестной женщин?, а Левинъ. – къ себ?, чтобы переод?ться во фракъ и ?хать къ Щербацкимъ. * № 10 (рук. № 16). Прiятно попыхивая изъ окна папиросу въ окно кареты, Князь Мишука ?халъ въ Присутствiе, съ каждымъ шагомъ лошадей, уносившихъ его отъ дома, чувствуя облегченiе отъ своего горя. Когда онъ прi?халъ въ Присутствiе и выскочилъ изъ кареты, кивая головой на поклоны писца и швейцара, уже въ душ? его было все св?тло и весело. Княгиня между т?мъ, успокоивъ ребенка, с?ла опять на то же м?сто, гд? онъ засталъ ее, также сжавъ костлявые руки, неподвижно сид?ла, перебирая въ воспоминанiи весь бывшiй разговоръ. «Но ч?мъ же кончилъ онъ съ нею, – думала она. Неужели онъ видитъ ее? Зач?мъ я не спросила его, – думала она. – Н?тъ, н?тъ, сойтись нельзя. Если мы и останемся в одномъ дом?, мы будемъ чужiе. А какъ я любила, Боже мой, какъ я любила его! Какъ я любила, какъ я любила его!» сказала она и заплакала. II. Князь Мишука, несмотря на то, что былъ не старъ (ему было подъ 40) и не въ большихъ чинахъ, на то, что никогда нич?мъ особеннымъ не отличался ни въ школ? ни по служб?, никогда не былъ интриганомъ и, несмотря даже на свою всегдашнюю разгульную жизнь, занималъ почетное и приносившее хорошее жалованье м?сто начальника въ одномъ изъ Московскихъ присутствiй. М?сто это онъ получилъ черезъ мужа сестры Анны (ту самую, которую онъ ожидалъ къ себ?) Каренина, занимавшаго одно изъ важн?йшихъ м?стъ въ Министерств?, къ которому принадлежало Присутствiе; но если бы Каренинъ не назначилъ своего шурина на это м?сто, то черезъ сотню другихъ лицъ – братьевъ, сестеръ, родныхъ, двоюродныхъ, дядей, тетокъ – Князь Мишука получилъ бы это м?сто или всякое другое, подобное этому тысячъ въ 6 жалованья, на которое онъ считалъ себя им?ющимъ права. Половина Петербурга и Москвы были родня и прiятели Князя Мишуки, и вс? знали его за добраго малаго, честнаго Князя Мишуку, который особеннаго пороха не выдумаетъ, но нигд? лицомъ въ грязь не ударитъ, и у котораго ничего н?тъ и, несмотря на то, что онъ женился на богатой, д?ла разстроены, а которому нужны же наконецъ средства къ жизни. Если бы челов?къ, не им?ющiй связей, хитростью, лестью прiобр?лъ бы себ? покровителей и черезъ этихъ покровителей прiобр?лъ бы то самое м?сто, которое им?лъ князь Мишука, челов?къ этотъ возбуждалъ бы отвращенiе вс?хъ хорошихъ людей; если бы челов?къ, им?ющiй т? связи, которые им?лъ Князь Мишука, воспользовался этими связями, чтобы прiобр?сти такое м?сто, изъ котораго онъ выт?снилъ бы бол?е способнаго челов?ка, онъ тоже былъ бы непрiятенъ; но Князь Мишука родился и выросъ въ сред? т?хъ людей, которые[450 - Зачеркнуто: въ его возраст?] были или стали сильными мiра сего. Одна[451 - Зач.: половина] треть государственныхъ людей, стариковъ, была прiятели его отца и знали его въ рубашечк?, другая[452 - Зач.: половина] треть была съ нимъ на ты, а 3-я треть была хорошiе знакомые; сл?довательно,[453 - Зач.: такъ называемая протекцiя для него была не протекцiя] раздаватели земныхъ благъ въ вид? м?стъ, арендъ, концессiй, уставовъ и т. п. вс? были прiятели и не могли обойти своего, и Князю Мишук? нетолько не нужно было искать или подличать, а только не отказываться, не ломаться, не ссориться, не браниться, чего онъ никогда ни съ к?мъ не д?лалъ; кром? того, Князь Мишука и не желалъ и не требовалъ для себя особенныхъ большихъ земныхъ благъ, а самыхъ скромныхъ[454 - Зач.: и простыхъ,] – жалованье, пособiе, денежную награду и т. п. На эти блага ужъ онъ считалъ свои права несомн?нными, и ему бы даже невозможно до см?шнаго показалось то, чтобы ему, наприм?ръ, отказали въ м?ст? въ тысячъ 6 жалованья, т?мъ бол?е что онъ чувствовалъ, что онъ свою должность могъ исполнять и ислолнялъ хорошо. Занимая 2-й годъ м?сто начальника Присутствiя въ Москв?, Князь Мишука, и прежде пользовавшiйся общимъ расположенiемъ, прiобр?лъ еще большее уваженiе сослуживцевъ, подчиненныхъ, начальниковъ и вс?хъ, кто им?лъ до него д?ло. Главный даръ Князя Мишуки, заслуживавшiй ему эту общую любовь и уваженiе даже, состоялъ, кром? мягкости и веселаго дружелюбiя, съ которыми онъ относился ко вс?мъ людямъ, кром? точности и пунктуальности, преимущественно въ полной безстрастности, съ которой онъ относился къ д?лу, и въ полн?йшей природной либеральности, состоящей для него въ томъ, что онъ совершенно ровно и одинаково относился ко вс?мъ людямъ, какого бы состоянiя и званiя они ни были. Кром? того, князь Мишука, не считавшiй себя совершенствомъ, былъ исполненъ снисходительности къ людямъ и этимъ нравился вс?мъ т?мъ, кто им?лъ до него д?ло. Сверхъ же всего этаго онъ им?лъ даръ, обыкновенно независящiй отъ ума или другихъ способностей, но какъ таланты, случайно розданные людямъ, – онъ им?лъ даръ ясно, легко и кратко и все таки форменно выражать смыслъ д?ла письменно и изустно, и этимъ даромъ онъ законно первенствовалъ въ своемъ присутствiи. Войдя въ присутствiе, провожаемый почтительнымъ швейцаромъ съ портфелемъ, Князь Мишука прошелъ въ свой маленькiй кабинетъ и над?лъ мундиръ. Писцы и служащiе вс? встали, почтительно кланяясь. Князь Мишука посп?шно привычно прошелъ къ своему м?сту и с?лъ, здороваясь, пожимая руки, съ членами. Секретарь, почтительно наклоненный, подошелъ съ бумагами и, указывая на бумаги, проговорилъ тихимъ голосомъ: – Журналъ вчерашняго присутствiя и св?денiя отъ Пензенскаго Губернскаго Правленiя по д?лу о краж?… – Хорошо, хорошо, благодарю, – проговорилъ Князь Мишука, закладывая жирнымъ пальцемъ бумагу и съ привычной скромной офицiальностью открылъ присутствiе. «Если бы они знали, – думалъ онъ, слушая докладъ, – какимъ виноватымъ мальчикомъ полчаса тому назадъ былъ ихъ Предс?датель», и[455 - Зачеркнуто: ему см?шно и весело стало.<– Такъ нынче, господа, мы> «Ну работать», подумалъ онъ и взялся привычными прiемами за работу дня.] зв?здочки глазъ его весело заблест?ли. Колесо заверт?лось, Князь Мишука почувствовалъ, что вертится и самъ въ немъ, и забылъ все непрiятное. Одно, что во время занятiй приходило ему въ голову, – была прiятная мысль о томъ, что въ 2 часа надо сд?лать перерывъ и позавтракать. Еще не было 2-хъ часовъ, когда у большихъ стеклянныхъ дверей залы присутствiя, у которыхъ стоялъ сторожъ,[456 - Зач.: произошло какое то зам?шательство.] показалась фигура челов?ка безъ мундира, и вс? члены изъ подъ портрета и изъ за зерцала, обрадывавшись развлеченiю, оглянулись на явившагося челов?ка, но заз?вавшiйся сторожъ тотчасъ же изгналъ вошедшаго и заперъ за нимъ дверь. Князю Мишук?, не переставая слушать д?ло, показалось, что вошедшiй былъ прiятель его Левинъ, и онъ, нагнувшись къ сос?ду члену, проговорилъ: – Кажется, Константинъ Левинъ. Кажется, онъ. Князь Мишука любилъ Левина и еще по н?которымъ соображенiямъ очень желалъ его вид?ть теперь и радъ былъ, что онъ прi?халъ. Онъ окончилъ скор?е обыкновеннаго д?ла и, сд?лавъ перерывъ, пошелъ, доставая папиросу, въ свой кабинетъ. Два товарища его, мрачный не отъ характера, но отъ слабости, старичокъ Никитинъ и элегантный камеръюнкеръ Шпандовскiй вышли съ нимъ же. – Посл? завтрака усп?емъ кончить, – сказалъ князь Мишука. – Какъ еще усп?емъ, – сказалъ старичокъ. – А какой мерзавецъ этотъ Фенинъ, – сказалъ Шпандовскiй объ одномъ изъ лицъ, участвовавшихъ въ д?л?, которое они разбирали. Князь Мишука, поморщившись, промолчалъ на слова Шпандовскаго, давая этимъ зам?тить, что неприлично преждевременно составлять сужденiе. – Кто это былъ? – спросилъ онъ у сторожа. – [457 - Зачеркнуто: А неизв?стный челов?къ]Проситель, Ваше Сiятельство, безъ упроса[458 - Зач.: вошелъ] л?зетъ, я только отвернулся. – Гд? онъ? – Тутъ гд? то, – и сторожъ отворилъ дверь. [459 - Зач.: Князь Мишука узналъ Левина, увидавъ русскаго широкостнаго молодаго челов?ка.]Некрасивый, но чрезвычайно статный, невысокiй молодой челов?къ съ маленькой бородкой, густыми бровями и блестящими[460 - Зач.: добрыми и умными] голубыми глазами, видимо не зная, что ему съ собой д?лать, держа баранью шапку подъ мышкой, быстро ходилъ взадъ и впередъ передъ дверью. Лицо Князя Мишуки просiяло нетолько радостью, но н?жностью, какъ при вид? любимой женщины, при вид? этаго молодаго челов?ка. – Такъ и есть! Левинъ! – проговорилъ онъ. – Какъ хорошо! Наконецъ то ты! – И онъ, обнявъ, поц?ловался съ молодымъ челов?комъ. – Я не зналъ, гд? ты живешь и за?халъ сюда, – сказалъ Левинъ красн?я. Ему, видимо, неловко было то дружеское отношенiе на ты, въ которомъ онъ былъ съ начальникомъ, подчиненные котораго только что чуть не вытолкали его. Князь Мишука былъ на ты со вс?ми почти своими знакомыми, онъ не былъ на ты только съ т?ми, которыхъ онъ считалъ подлецами; съ т?ми, съ которыми обыкновенно не подаютъ руки, съ т?ми онъ не былъ на ты. А то онъ былъ на ты съ веселыми старичками 60 л?тъ, съ мальчиками 20 л?тъ, съ актерами, съ министрами, съ купцами и съ генералъ адъютантами, такъ что очень многiе изъ людей, бывшихъ съ нимъ на ты, находились на 2-хъ крайностяхъ общественной л?стницы и очень бы удивились, что они им?ютъ черезъ Мишуку что нибудь общее. Онъ былъ на ты со вс?ми людьми, съ которыми онъ былъ знакомь и пилъ шампанское, а пилъ онъ шампанское со вс?ми. Съ Левинымъ, несмотря на то, что Левинъ былъ л?тъ на 10 моложе его, онъ былъ на ты однако не по одному шампанскому. Левинъ былъ товарищемъ по университету и другомъ брата его жены, утонувшаго прекраснаго юноши Князя Щербацкаго, и всл?дствiи этаго Князь Мишука сошелся съ нимъ и полюбилъ его,[461 - Зачеркнуто: всей душой] насколько могъ любить. Шпандовскiй, вглядываясь въ новое для него лицо Левина, котораго онъ зналъ по слухамъ и въ особенности по изв?стному всей Россiи старшему брату философу Левину, зам?тилъ, что этотъ Левинъ долженъ быть очень нервный, чувствительный и не св?тскiй челов?къ, составлявшiй совершенную противоположность ихъ Князю Мишук?. – Ну, пойдемъ въ кабинетъ. Мы тебя ждали, ждали, – говорилъ Князь Мишука, подъ словомъ «мы» разум?я себя и семью жены, въ особенности ея сестру Кити, на которой Князю Мишук? хот?лось женить Левина. – Ужасно, ужасно радъ тебя вид?ть, – говорилъ Князь Мишука, сiяя улыбкой и сжимая свои зв?здочки и похлопывая Левина по мускулистой, кр?пкой ляжк?. – Ахъ, зач?мъ ты раньше не прi?халъ? Лицо Левина, подвижное, выразительное, сiяло удовольствiемъ при вид? челов?ка, котораго, онъ, видимо, любилъ, и вм?ст? отражало досаду за неловкость столкновенiя съ швейцаромъ и ст?сненiе при вид? постороннихъ лицъ – мрачнаго отъ слабости старичка и элегантнаго Шпандовскаго съ такими б?лыми, тонкими пальцами, такими длинными ногтями и такими въ рубль серебромъ огромными, блестящими запонками на рубашк?. Эти руки съ запонками не давали ему свободы мысли. – Ахъ да, позвольте васъ познакомить, – сказалъ Облонскiй. – Мои товарищи – Никитинъ, Шпандовскiй, – и, обратившись къ Левину, – Земскiй д?ятель, Мировой Судья, новый земскiй челов?къ, гимнастъ, поднимающiй одной рукой 5 пудовъ, – и, зам?тивъ, что Левинъ нахмурился при этой шуточной рекомендацiи, – и мой другъ Константинъ Дмитричъ Левинъ. – Очень прiятно, – сказалъ старичокъ, но отъ слабости сказалъ это такъ, что, очевидно, ему было въ высшей степени непрiятно. – Им?ю честь знать вашего брата, – сказалъ Шпандовскiй,[462 - Зач.: пожимая руку] предоставляя къ пожатiю свою необыкновенную руку совс?мъ – съ перстнемъ, запонками и когтями. Знакомство съ мрачнымъ старичкомъ и Шпандовскимъ не сод?йствовало развязности Левина. Несмотря на то, что им?лъ обожанiе къ своему умному брату, онъ терп?ть не могъ, когда къ нему обращались не какъ къ Константину Левину, а къ брату знаменитаго Серг?я Левина. – Н?тъ, ужъ и не Мировой Судья, и не главный, и ничто, – сказалъ онъ, обращаясь къ Облонскому. – И если когда нибудь моя нога будетъ… – Какъ, ты вышелъ? – спросилъ Облонскiй. – Еще не вышелъ, но я подалъ въ отставку и подъ судомъ. – Вотъ штука. Какъ такъ? – Ахъ, длинная исторiя, и я столько разъ разсказывалъ, что надо?ло, и когда нибудь посл?, – говорилъ Левинъ, опять оглядываясь на чужихъ и продолжая сид?ть въ неловкой поз?, не зная, куда д?вать свою шапку. – Да ты и въ европейскомъ плать?, а не въ русскомъ, – сказалъ Облонскiй, обращая вниманiе на его новое, очевидно отъ французскаго портнаго платье. Левинъ покрасн?лъ. – Гд? же ты былъ въ это время? – У себя въ Клекотк? и въ разъ?здахъ, и д?лъ конца н?тъ, и мерзости, мерзости, гадости со вс?хъ сторонъ. Ты можешь себе представить, что я отданъ подъ судъ за р?шенiе праваго д?ла, и отданъ к?мъ же? Людьми, изъ которыхъ каждый есть по малой м?р? мошенникъ. Левинъ вдругъ оживился, видимо забывъ про чужiя лица и про то, что онъ сейчасъ только объявилъ, что не станетъ разсказывать, бросилъ свою шапку на столъ, вся сильная[463 - Зачеркнуто: энергическая] фигура его распустилась, и онъ началъ разсказывать живо, съ юморомъ и съ желчью, длинную исторiю о томъ, какъ его отдали подъ судъ за то, что онъ хот?лъ только быть справедливымъ. Смыслъ исторiи былъ тотъ, что Левинъ, бывши Мировымъ Судьей, захот?лъ д?йствовать[464 - Зач.: не по законамъ] по сов?сти, предполагая, что ц?ль его д?ятельности есть справедливость, и забылъ, что, главное, надо д?йствовать по закону, и, обвинивъ очевидно виновнаго и выручивъ пострадавшаго, но не по закону, онъ попался въ руки шайки, какъ онъ называлъ, у?здныхъ воровъ, которые жили жалованьями и опеками, и что эта шайка сердится на него давно за его борьбу съ ними по воровству земскихъ денегъ и другихъ, подвела его, перер?шила его р?шенiе, и его отдали подъ судъ. Для слушавшихъ его было очевидно, что д?йствовалъ глупо и попался по д?ломъ; но только Князь Мишука, любившiй его, вид?лъ, что, хотя и глупо, хотя такъ и нельзя д?йствовать, онъ д?йствовалъ честно, мило, такъ, какъ и сл?довало д?йствовать съ его характеромъ, т?мъ самымъ, который и былъ особенно милъ для него. Шпандовскiй же изъ разсказа вывелъ только то заключенiе, что н?тъ ничего вредн?е для умнаго челов?ка, какъ жить въ деревн?. «Вотъ онъ, – думалъ онъ, – умный, хорошо воспитанный челов?къ, и ч?мъ онъ занятъ, о чемъ говоритъ съ такимъ жаромъ, какъ о государственномъ д?л?? Что у мужика украли 2-хъ клячъ, и что ему хот?лось старшину и кабатчика обвинить. Только деревня можетъ такъ загрубить челов?ка». Левинъ еще не кончилъ говорить, когда вошелъ Секретарь и съ развязной почтительностью и н?которымъ общимъ секретарскимъ скромнымъ сознанiемъ своего превосходства знанiя подошелъ съ бумагами къ Облонскому и сталъ подъ видомъ вопроса объяснять какое то затрудненiе. * № 11 (рук. № 16). III. Когда Облонскiй спросилъ у Левина, зач?мъ онъ собственно прi?халъ, онъ покрасн?лъ до ушей, потому что онъ самъ себ? не см?лъ еще признаваться въ томъ, зач?мъ онъ прi?халъ. А вм?ст? съ т?мъ въ глубин? души онъ очень хорошо зналъ, что онъ прi?халъ зат?мъ, чтобы окончательно р?шить мучавшiй его уже 2-й годъ вопросъ, будетъ или н?тъ Кити Щербацкая его женой. Она росла д?вочкой на его глазахъ. Когда онъ былъ товарищемъ по университету съ ея братомъ, онъ былъ даже немножко влюбленъ въ старшую сестру Долли, которая была[465 - Зачеркнуто: старше его] съ нимъ однихъ л?тъ и вышла за Облонскаго, и, когда онъ посл? по?здки за границу былъ у нихъ въ Москв?, онъ нашелъ д?вочку Кити прелестной д?вушкой.[466 - Зач.: и первой нев?стой] Казалось бы, ничего не могло быть проще того, чтобы ему, сыну хорошаго дома, прекрасно учившемуся, челов?ку 27 л?тъ, сд?лать предложенiе княжн? Щербацкой; по вс?мъ в?роятностямъ онъ долженъ былъ быть признанъ хорошей партiей, но Левину казалось, что Кити была такое совершенство во вс?хъ отношенiяхъ, а онъ такое ничтожество, что не могло быть и мысли о томъ, что его другiе и она сама признали достойнымъ ея. Онъ вид?лъ въ себ? два главные недостатка, которые, по его понятiю, лишали его права думать о ней. Первое – это было то, что онъ не им?лъ никакой опред?ленной д?ятельности и положенiя въ св?т?, тогда какъ его товарищи теперь, когда ему было 30[467 - Исправлено на: 32] л?тъ, были уже который Полковникъ и флигель-адъютантъ, который профессоръ, который почтенный предводитель, Директоръ банка и жел?зныхъ дорогъ; онъ же (онъ зналъ очень хорошо, какимъ онъ долженъ былъ казаться для другихъ) – онъ начиналъ разныя д?ятельности: былъ въ министерств? посл? выхода изъ Университета, былъ Мировымъ Посредникомъ – поссорился, былъ Предс?дателемъ Управы, былъ Мировымъ Судьей, написалъ книгу о политической экономiи, носилъ русскую поддевку и былъ славянофиломъ. И все это для него, въ его жизни бывшее столь законнымъ и посл?довательнымъ, для посторонняго зрителя должно было представляться безтолковщиной безпокойнаго и бездарнаго малаго, изъ котораго въ 32 года ничего не вышло. Другой же недостатокъ, самый главный, который онъ зналъ за собой, состоялъ въ томъ, что онъ никогда не объяснялся ни въ какой любви женщин? – считалъ себя столь некрасивымъ, что ни одна женщина, т?мъ бол?е столь красивая, какъ Кити, не могла любить его. Его отношенiя[468 - Зачеркнуто: братскiя] прежнiя дружескiя съ Кити всл?дствiи дружбы съ ея братомъ казались ему еще новой преградой въ возможности любви. Некрасиваго, добраго,[469 - Зач.: неглупаго] умнаго челов?ка, какимъ онъ себя считалъ, онъ полагалъ, что можно любить какъ прiятеля, но чтобы любить той любовью, которою онъ любилъ красавицу Кити, нужно было быть красавцемъ, а онъ былъ дуренъ. Слыхалъ онъ, что женщины любятъ часто некрасивыхъ людей, но не в?рилъ этому. Онъ могъ любить только красивыхъ. Въ посл?днее время, въ бытность свою у знаменитаго умнаго брата, къ которому онъ ?здилъ сов?товаться о своихъ непрiятностяхъ, онъ р?шилъ сказать ему о своей любви къ Кити и, къ удивленью своему, услыхалъ отъ брата, которому онъ в?рилъ во всемъ, мн?нiе, обрадовавшее и удивившее его. Братъ сказалъ ему: «если ты хочешь жениться, что я одобряю, то Щербацкiе отдадутъ за тебя дочь об?ими руками и отслужатъ молебенъ, а если она не дура, а она славная д?вушка, пойдетъ съ радостью». Константинъ Левинъ в?рилъ во всемъ брату и, какъ ни противно это было его внутреннему уб?жденiю, заставилъ себя пов?рить настолько, чтобы по?хать въ Москву и сд?лать если не предложенiе, то попытку возможности предложенiя. Въ 4 часа, чувствуя свое бьющееся сердце, онъ сл?зъ съ извощика у Зоологическаго Сада и съ толпой входившихъ пошелъ дорожкой къ горамъ и катку, на которомъ она была нав?рное, потому что онъ вид?лъ ихъ карету у подъ?зда. * № 12 (рук. № 103). Онъ, кончившiй прекрасно курсъ, исполненный и физической и нравственной силы и энергiи челов?къ, чувствовалъ, что онъ какъ бы даромъ хл?бъ ?стъ, не избравъ никакой общественной д?ятельности, и сознанiе того, что въ немъ чего то недостаетъ, тяготило его. Но онъ только на дняхъ бросилъ избранную имъ по сов?ту брата Серг?я Дмитрича земскую д?ятельность и, несмотря на все унынiе, которое онъ испытывалъ теперь, оставшись безъ общественной д?ятельности, онъ не могъ не бросить ее такъ, какъ не можетъ не бросить челов?къ ассигнацiю, которая по его опыту оказалась фальшивой. Были въ немъ какiя то другiя требованья, для которыхъ онъ жертвовалъ д?ятельностью. Точно также бросилъ онъ службу въ министерств? по окончанiи курса, точно также онъ бросилъ два года тому назадъ мировое посредничество и судейство. Былъ онъ и славянофиломъ, тоже въ род? должности, былъ св?тскимъ челов?комъ, но бросилъ и это. И все это для него, въ его жизни бывшее столь законнымъ и посл?довательнымъ, для посторонняго зрителя должно было представляться безтолковщиной безпокойнаго и бездарнаго малаго, изъ котораго въ 32 года ничего не вышло. И онъ чувствовалъ это, и, несмотря на то, что вс? его опыты и исканiя были искренни, онъ чувствовалъ, что нетолько онъ долженъ казаться, но что д?йствительно онъ и есть безтолковый, бездарный малый. Особенно живо онъ чувствовалъ это, когда онъ бывалъ въ город? и сходился съ людьми, занятыми опред?ленной д?ятельностью, и вид?лъ всю эту кипящую со вс?хъ сторонъ опред?ленную, вс?ми признанную и вс?ми уважаемую общественную д?ятельность. Только онъ одинъ былъ безъ м?ста и безъ д?ла. Такъ онъ думалъ о себ? въ город?. Въ деревн? же онъ успокоивался. Въ деревн? всегда было д?ло, и д?ло, которое онъ любиль, и конца не было д?лъ, и д?ло было такое, что еще вдвое бол?е, все таки не достигнешь того, что желательно. Но деревенское д?ло было глупое д?ло бездарнаго челов?ка, онъ чувствовалъ это. * № 13 (рук. № 12). Въ гостиную, волоча ногами по ковру, вошла высокая фигура Князя. – А, Константинъ Дмитричъ, Давно ли? – заговорилъ онъ съ притворствомъ радушiя и, подойдя, обнялъ и подставилъ щеку, которая такъ и осталась, потому что Левинъ довольно неучтиво отстранил[ся] и пожалъ руку. – Чтоже васъ такъ бросаютъ?[470 - Зачеркнуто: – Да, правда, рано.] – Да я прi?халъ не во время, рано; я в?дь деревенщина. – Ха ха ха, – громко захохоталъ Князь, только потому хохоча черезъ ха ха ха, а не черезъ ба ба ба, что онъ хохоталъ когда то и смутно помнилъ, какъ онъ см?ивался. – Ну, что хозяйство, д?ла скотныя? Я в?дь всегда тебя очень радъ вид?ть.[471 - Зач.: Пойдемъ ко мн?.Онъ позвонилъ и приказалъ лакею доложить барышнямъ, что гость. Левинъ не усп?лъ учтиво уйти отъ Князя, когда почти въ одно и тоже время] Черезъ 5 минутъ вошла[472 - Зач.: въ гостиную прi?хавшая молодая сухая дама Графиня Нордстонъ.] подруга Кити, прошлую зиму вышедшая замужъ, изв?стная умница и болтунья Графиня Нордстонъ.[473 - Зач.: и Княгиня] Всл?дъ за ней вышла и Кити безъ сл?довъ слезъ, но съ пристыженнымъ и тихимъ выраженiемъ лица. Пока Нордстонъ заговорила съ Княземъ, Кити подошла къ Левину. – Какъ я вамъ благодарна, что вы не у?хали. Не у?зжайте, простите.> * № 14 (рук. № 17). Но Левинъ не то что былъ невеселъ, онъ былъ ст?сненъ. Несмотря на то, что онъ живалъ въ городахъ и въ св?т?, эта обстановка бронзъ, зеркалъ, газа. Татаръ – все это ему посл? деревенской жизни было ст?снительно. – Я провинцiалъ сталъ, меня все это ст?сняетъ. – Ахъ да, помнишь, какъ мы разъ отъ цыганъ ?хали, – вспомнилъ Степанъ Аркадьичъ (Левинъ одно время, увлеченный Облонскимъ, ?здилъ къ цыганамъ) – и мы за?хали ужинать въ 5-мъ часу утра въ Bocher de lancala? – Что? не помню. – Какже, ты отличился. Намъ не отворяли, и ты вызвался уб?дить ихъ. И говоришь: «намъ только кусочекъ жаркаго и сыра», и, разум?ется, намъ захлопнули дверь. – Да, у меня въ крови деревенскiя привычки, – см?ясь сказалъ Левинъ. * № 15 (рук. № 17). – Ну, теперь давай тотъ длинный разговоръ, который ты об?щалъ. – Да только я не знаю, говорить ли, – красн?я сказалъ Левинъ. – Говорить, говорить и непрем?нно говорить. О, какой ты счастливецъ! – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, глядя въ глаза Левину. – Отчего? – Узнаю коней ретивыхъ по какимъ то ихъ таврамъ, юношей влюбленныхъ узнаю по ихъ глазамъ, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ. – Ну, не очень юноша. Теб? сколько л?тъ? – Мн? 34. Я двумя годами старше тебя. Да не въ годахъ, у тебя все впереди, а… – А у тебя уже назади? – Н?тъ, хоть не назади, у тебя будущее, а у меня настоящее, и настоящее такъ, въ пересыпочку. – А что? – Да нехорошо. Ну, да я не объ себ? хочу говорить, и потомъ объяснить всего нельзя, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, который д?йствительно не любилъ говорить, хоть ему хот?лось теперь все разсказать именно Левину. Онъ зналъ, что Левинъ, хоть и строгiй судья и моралистъ, какъ онъ зналъ его, пойметъ и съ любовью къ нему обсудитъ и извинить, можетъ быть. – Не объ себ?, ну, выкладывай. Эй, принимай! – крикнулъ онъ Татарину. Но Левину что то м?шало говорить. Однако онъ, видимо сд?лавъ усилiе, началъ: – Ты догадываешься? – Догадываюсь; но не могу начать говорить. Ужъ по этому ты можешь вид?ть, в?рно или нев?рно я догадываюсь, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, и прекрасные глаза сiяли почти женской н?жностью, глядя на Левина.[474 - Зачеркнуто: Говорить? – Опять Левинъ покрасн?лъ на первомъ слов?. – Такъ вотъ что. Если бы у тебя была сестра любимая и я бы хот?лъ жениться на ней. Посов?товалъ ли бы ты ей выдти за меня?– Я? Об?ими руками. Но, къ несчастью, у меня н?тъ сестры незамужней, а есть свояченица.И глаза Степана Аркадьича весело см?ялись.– Да я про нее и говорю, – р?шительно сказалъ Левинъ.Краска, только что проходившая, опять при этихъ словахъ покрыла уши и шею Левина.– Я и не догадывался, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, также см?ясь глазами. – Но послушай, безъ шутокъ, – сказалъ, перем?нивъ позу и выраженiе, – я отъ всей души желалъ бы, но мн? вм?шиваться въ это д?ло и кому нибудь опасно.– То есть ты хочешь знать, р?шилъ ли я? Да, но согласись, что получить отказъ…– Ну да, ну да, – сiяя улыбкой, поддакивалъ Степанъ Аркадьичъ.– Есть одна изъ ужасн?йшихъ вещей. А я не знаю, чего мн? ждать! – Онъ сердито взглянулъ на вошедшаго Татарина и перем?нилъ русскую р?чь на французскую. – И потому я хот?лъ просить тебя, какъ моего и ея друга, если ты смотришь на это д?ло какъ на возможность и желательную вещь.– Еще бы, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, и лицо его сiяло все бол?е и бол?е, и онъ, не спуская глазъ съ Левина, подвинулъ къ себ? серебряное блюдо съ тюрбо.] – Ну чтожь ты скажешь мн?? По крайней м?р?, ты откровенно, пожалуйста, – говорилъ Левинъ, – какъ ты смотришь на это? Какъ на возможную и желательную для тебя? – Я? – сказалъ Степанъ Аркадьичъ. – Я ничего такъ не желалъ бы, какъ этаго. Ничего. Это лучшее, что могло бы быть. – Но возможная ли? – Отчего жъ невозможная? – Я и хот?лъ просить тебя сказать мн? откровенно свое мн?нiе, и если меня ждетъ отказъ, какъ я думаю… – Отчего? – Если ждетъ отказъ, то избавить меня и ее отъ тяжелой минуты. – Ну, это во всякомъ случа? для д?вушки не тяжелая минута, а такая, которой он? гордятся. – Ну что ты, какъ братъ, какъ отецъ, сказалъ бы мн?? Чего я могу ждать? – Я? Я бы сказалъ, что[475 - Зачеркнуто: я лучше ничего не желаю и что в?роятности большiя есть за то, что тебя примутъ.– В?роятности! – заговорилъ онъ. – А если отказъ? В?дь это ужасно.] ты теперь выбралъ самое лучшее время для предложенiя. – Отчего? – сказалъ Левинъ и свалилъ себ? рыбу на тарелку, чтобы не развлекать[476 - Зачеркнуто: князя Мишуту] Степана Аркадьича, начавшаго было ему класть.[477 - Зач.: – Но а если ты ошибаешься, если меня ждетъ отказъ? Ты мн? скажи в?рно.И онъ самъ улыбнулся, понявъ, что требуетъ невозможнаго.] – Оттого что посл?днюю зиму сталъ ?здить къ нимъ Алекс?й Вронской, – сказалъ[478 - Зач.: князь Мишута] Степанъ Аркадьичъ, кладя свою[479 - Зач.: пухлую] красивую б?лую руку на локоть Левина, хот?вшаго ?сть безъ соуса. – Постой, соуса возьми.[480 - Зач.: Ты хочешь, чтобы я былъ сватомъ. Чтобы теб? прi?хать какъ жениху посл? свахи..– Отчего жъ и не хот?ть? Очень бы хот?лъ. Это въ тысячу разъ легче. Да и не легче, a разумн?е, ч?мъ мое положенiе теперь. Идти на совершенно неизв?стное и рисковать – ч?мъ? оскорбить ее и получить отказъ.Онъ вспыхнулъ, только представивъ себ? живо это униженiе отказа.– Это гордость. Страшная гордость. Но ты кушай.Онъ подвинулъ ему блюдо.– Я и не говорю, что н?тъ, – сказалъ, онъ, бросая вилку. – Я не говорю, что я не гордъ, и не говорю, что я хочу быть либераломъ. Я люблю д?вушку, хочу на ней жениться и желаю какъ можно меньше мучать себя и ее.– Помилуй, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, – ты что – хочешь сватовства, какъ у купцовъ и въ комедiяхъ? В?дь ужъ въ наше время, – сказалъ онъ, этимъ аргументомъ окончательно побивая противника, – въ наше время ужъ права женщинъ, я не говорю эти крайности, а все таки женщина можетъ и должна сама р?шать свою судьбу.– И ты все таки не отв?тилъ мн? на мой вопросъ: могу ли я над?яться?– Да ты вотъ какiе вопросы задаешь? Ты знаешь, что я тебя люблю, но у тебя главный недостатокъ то, что ты изо всего д?лаешь трудности и самъ себя мучаешь. Надо проще смотр?ть на жизнь. Все это очень просто. Ты любишь д?вушку, и на твоемъ м?ст? я бы сд?лалъ сейчасъ предложенiе и все бы узналъ.– Да, это очень просто по твоему, а по моему совс?мъ не просто, – сказалъ Левинъ, задумавшись и чувствуя, что изъ его бес?ды съ Облонскимъ ничего не выйдетъ.– Ну вотъ я скажу теб?, – продолжалъ Степанъ Аркадьичъ, – нын?шнюю зиму къ Щербацкимъ часто ?здитъ графъ Вронской Алекс?й, знаешь? Ну и очевидно родители думаютъ, что онъ им?етъ нам?ренiе, и оно такъ и должно быть. Но кто же ему можетъ сказать, любитъ ли его д?вушка или н?тъ? Ужъ это пускай онъ самъ отъискиваетъ.] – Ну и что же? – Алекс?й Вронский есть, я думаю, лучшая партiя въ Россiи, какъ говорятъ матушки. И какъ я вижу, онъ влюбленъ по уши. Но я теб?… И говорить нечего; несмотря на то, что Вронской отличный малый, для меня то, чтобы ты женился на Кити, было бы… Ну, я не стану говорить что?, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, не любившiй фразъ. Но Левинъ вид?лъ по сiяющему и серьезному лицу Облонскаго, что это были не слова. Левинъ не могъ удержаться, чтобы не покрасн?ть, когда Облонскiй произнесъ наконецъ словами то, о чемъ они говорили. – Ну, подай другую, – обратился Степанъ Аркадьичъ къ Татарину, доливавшему бокалы и верт?вшемуся около нихъ именно тогда, когда его не нужно было. – Да, да, ты правъ. Я говорилъ глупости. – Н?тъ, отчего, ты спрашивалъ моего сов?та. – Но кто это такой и что такое этотъ Вронской, я понятiя не им?ю.[481 - Зачеркнуто: И что же, онъ влюбленъ… она влюблена въ него?Мишенька засм?ялся.– Кто теб? сказалъ? Но Вронскiй ухаживаетъ и] – Вронскiй богачъ, сынъ графа Иларiона [1 неразобр.], кавалеристъ и отличный, точно отличный малый. – Но что же онъ такое? Подробн?е скажи мн?, – сказалъ Левинъ. – Ты нынче увидишь его. Во первыхъ, это славный малый, во вторыхъ, не изъ т?хъ класическихъ приличныхъ дурногвардейцевъ, а очень образованный челов?къ, въ своемъ род? новый сортъ людей. – Какой же новый сортъ? – По моему, это вотъ какой новый сортъ:[482 - Зач.: Ну, ты знаешь, покойный Вронской, его отецъ, это былъ зам?чательно умный и твердый челов?къ. У него были враги, какъ у вс?хъ сильныхъ мiра, но онъ р?дкiй типъ честолюбиваго, но честнаго челов?ка. Онъ изъ ничего, изъ б?дныхъ дворянъ сталъ графомъ и первымъ челов?комъ одно время, но онъ оставилъ память въ исторiи. Теперь сынъ его вотъ этотъ старшiй въ Петербург? командуетъ гвардейскимъ полкомъ, флигель-адьютантъ, обыкновенный типъ сына вельможи, но этотъ] онъ либераленъ, понимаешь, въ своемъ род? и круг?. Разум?ется, онъ не соцiалистъ,[483 - Зач.: но и то, пожалуй, немножко,] но онъ какъ будто не дорожитъ т?ми преимуществами, которыя ему сами собой дались какъ сыну графа Вронскаго, а онъ[484 - Зач.: любитъ науки, искуства, подъ предлогомъ бол?зни живетъ за границей] страстный конскiй охотникъ, спортсмэнъ, живетъ вн? Петербурга, за ремонтами, и хочетъ выдти въ отставку. Однимъ словомъ, пренебрегаетъ т?ми благами, за которыми вс? б?гаютъ, и совершенно, и притомъ[485 - Зач.: милая, открытая натура. Я думаю, что тутъ что нибудь кроется, и онъ мн? не совс?мъ нравится, но женщинамъ онъ долженъ нравиться.] славный малый и выпить не дуракъ. – Ну такъ что же, – сказалъ Левинъ, задумчиво выпивая бокалъ. – А то, что на твоемъ м?ст? я бы р?шилъ д?ло какъ можно скор?е, и если ты будешь выбранъ, какъ я над?юсь и желаю… – Ты над?ешься? * № 16 (рук. № 103). Кити испытывала посл? об?да и до начала вечера чувство подобное тому, которое испытываетъ юноша передъ сраженiемъ. Сердце ея билось сильно, и мысли не могли ни на чемъ остановиться, возвращаясь къ роковому вопросу: «который?» Но какъ только она начинала думать объ этомъ, она или вспоминала разговоры и положенiе съ Левинымъ и съ[486 - Зачеркнуто: Вронскимъ] Удашевымъ, или представляла себ? положенiя будущiя замужемъ за Левинымъ и за[487 - Зач.: Вронскимъ] Удашевымъ, но думать и р?шать ничего не могла. Когда она думала о прошедшемъ, она съ удовольствiемъ, съ н?жностью останавливалась на воспоминанiяхъ своихъ отношенiй съ Левинымъ. Воспоминанiя[488 - Зач.: о любимомъ умершемъ брат?] д?тства и воспоминанiя о дружб? его съ умершимъ братомъ придавали поэтическую грустную прелесть этимъ мыслямъ. Да и вообще ей легко, радостно было вспоминать про Левина. Въ воспоминанiя же[489 - Зач.: о Вронскомъ] объ Удашев? прим?шивалось что то[490 - Зач.: непрiятное] неловкое, несмотря на то, что онъ былъ въ высшей степени св?тскiй и спокойный челов?къ, какъ будто фальшь какая то была не въ немъ, онъ былъ очень простъ и милъ, но въ ней самой, тогда какъ съ Левинымъ она чувствовала себя совершенно простою и ясною; но за то какъ только она думала о будущемъ съ[491 - Зач.: Вронскимъ] Удашевымъ, все будущее представлялось прелестнымъ, блестящимъ, нев?домо поэтическимъ, съ Левинымъ же ничего не представлялось радостнаго, но что то туманное, с?рое. Войдя наверхъ, чтобы од?ться для вечера, она, взглянувъ въ зеркало, съ радостью зам?тила, что она въ одномъ изъ своихъ хорошихъ дней и въ полномъ обладанiи вс?хъ своихъ силъ, что ей такъ нужно было для предстоящаго сраженiя: она чувствовала въ себ? вн?шнюю тишину и свободную грацiю движенiй и холодную мраморность, которую она любила въ себ?. Въ половин? осьмаго, гораздо ран?е обыкновеннаго прi?зда гостей, лакей доложилъ: – Константинъ Дмитричъ Левинъ. Княгиня еще была въ своей комнат?, и Князь не выходилъ. «Такъ и есть», подумала Кити, и вся кровь прилила ей къ сердцу. Она ужаснулась на свою бл?дность, взглянувъ въ зеркало. Она знала, что онъ зат?мъ и прi?халъ раньше, чтобы застать ее одну и сд?лать предложенiе.[492 - Зачеркнуто: и она знала, что она должна отказать ему. «Н?тъ, это невозможно», подумала она и пошла къ матери.– Мама! вы выйдете къ Левину? – сказала она, стараясь говорить какъ можно проще.– Все, что ни сд?лаетъ, все глупо. – сердито сказала княгиня. – Разум?ется, – и пошла въ гостиную.] «Боже мой, неужели это я сама должна р?шить этотъ вопросъ? – подумала она. – Отчего ни мама, ни папа, отчего мн? не прикажутъ: д?лай это или это. И потомъ такъ скоро. Ну, что я скажу ему? Неужели я скажу ему, что я его не люблю. Это будетъ неправда. Скажу, что люблю. И это неправда. А все-таки надо р?шить,[493 - Зачеркнуто: и не мучать его. Но что я скажу ему?] но зач?мъ такъ вдругъ, такъ скоро! Но всетаки надо идти, пока не вышла maman». Она[494 - Зач.: говорила это] уже подходила къ дверямъ большой гостиной и слышала его шаги, но р?шительно не знала, что она скажетъ ему. Онъ думалъ и чувствовалъ хотя не тоже, что она, но столь же мучительное и тяжелое. «Зач?мъ, и неужели необходимо это страданiе нравственное, – думалъ онъ, – для челов?ка, который хочетъ сд?лать самое законное простое д?ло – взять жену. А чтожъ д?лать? ?здить въ домъ, выжидать. И такъ[495 - Зач.: князь Мишута] Облонскiй далъ мн? зам?тить, что я долженъ былъ давно сд?лать предложенiе, что я компрометировалъ. A мн? нужно знать, есть ли надежда? И вотъ теперь я, ничего не зная, не видавъ ее 8 м?сяцевъ, р?шаюсь сказать это слово. Р?шаюсь получить отказъ – позоръ.[496 - Зач.: Боже мой, неужели это] И я долженъ самъ сд?лать этотъ страшный вопросъ, отчего не другiе за меня?[497 - Зач.: и не скажутъ мн?. Но] Все лучше, ч?мъ это мученье нер?шительности, – думалъ Левинъ, входя въ гостиную. – И для нея это легче. Пускай же такъ и будетъ.[498 - Зач.: какъ ни мучительно] Заикнусь ли, не заикнусь, я скажу».[499 - Зач.: Такъ думалъ Левинъ од?ваясь и дорогой, и отрывки этихъ мыслей, застланные ужасомъ приближенiя минуты, бродили въ его голов?, когда онъ входилъ] Едва онъ вошелъ въ пустую гостиную, какъ услыхалъ звукъ ручки двери и увидалъ ее въ с?ромъ[500 - Зач.: <простомъ, гладкомъ, с?ромъ плать?, съ улыбкой входившую съ другой стороны.– Мама сейчасъ выйдетъ, – сказала она садясь.> <въ темномъ, лиловатомъ съ чернымъ плать? съ че[пчикомъ?]> вм?сто Кити старую Княгиню съ строгимъ и н?сколько насм?шливымъ лицомъ.– Очень мило съ вашей стороны, что вы насъ не забываете, Константинъ Дмитричъ, что] плать?, входившую въ гостиную. – Вы не устали посл? вашихъ[501 - Зач.: <пруэсъ> коньковъ] подвиговъ на льду? – сказала она, съ улыбкой подавая ему руку. – Я не во время, кажется? слишкомъ рано.[502 - Зач.: Княгиня посмотр?ла на часы.– О н?тъ, и Кити сейчасъ выйдетъ.] Но я только того и хот?лъ застать васъ одну, – сказалъ онъ,[503 - Зач.: ни разу не заикнувшись и] не садясь и не глядя на нее, чтобы не потерять см?лости. – Садитесь, Константинъ Дмитричъ, мы всегда рады вамъ,[504 - Зачеркнуто: Я не знаю, ваша дружба съ <Сережей> Евгенiемъ покойнымъ такъ связала насъ.] – говорила она, сама не зная, что говорятъ ея губы. Онъ взглянулъ на нее,[505 - Зач.: сердито. Она покрасн?ла, чувствуя] и она поняла по этому умному, все вдругъ понимающему взгляду, что нельзя было[506 - Зач.: теперь притворяться и мучать его. Но она сама не знала, что д?лала и говорила. Она держала] говорить пустяковъ теперь. Она покрасн?ла,[507 - Зач.: Такъ продолжался несвязный разговоръ. <Левину и въ голову не могло придти сд?лать предложенiе матери, и она и онъ вид?ли> Левинъ догадывался, что Княгиня нарочно медлить выходить, чтобы изб?гнуть объясненiя, и потому онъ понималъ, что незач?мъ д?лать предложенiе матери, и что кром? отказа онъ ничего ожидать не можетъ. Kpacн?я и бл?дн?я, онъ самъ не помнилъ, что говорилъ съ матерью. Наконецъ] взяла альбомъ, лежавшiй на стол?, и стала открывать и закрывать застежку. – Я сказалъ вамъ, что не знаю, надолго ли я прi?халъ.... «Какъ онъ помнить вс? свои слова, – подумала она, – это непрiятно». – Что это отъ васъ зависитъ.... Она все ниже и ниже склоняла голову и не знала, что она отв?титъ на приближающееся. И еще ничего не случилось, но ей всей душой было жалко его – и себя. – Можетъ быть, я съумасшедшiй и над?юсь на то, чего нельзя. – Лицо его д?лалось все мрачн?е и мрачн?е. – Я прi?халъ за т?мъ, чтобы предложить вамъ себя, свою руку, свою любовь. – А … быть моей женой. Онъ погляд?лъ на нее изъ-подъ опущенныхъ бровей такъ, какъ будто ждалъ только отказа. Она тяжело[508 - Зач.: даже громко] дышала, не глядя на него; но какъ только онъ замолкъ, она подняла свои[509 - Зач.: прелестные] св?тлые, ясные глаза прямо на него и, увидавъ его[510 - Зач.: сердитое] холодное, почти злое выраженiе, тотчасъ же отв?чала то, что непосредственно пришло ей. – Ахъ, зач?мъ вы это говорите. Я не… Это нельзя, это невозможно, простите меня… Онъ вид?лъ, что она съ трудомъ удерживаетъ слезы. <Какъ онъ сид?лъ, такъ и остался, ухватясь об?ими руками за ручки креселъ и уставившись за уголъ висящаго со стола ковра, и на лиц? его остановилась злая усм?шка надъ самимъ собой. «Еще бы, какже это могло быть?»[511 - Зачеркнуто: Надо быть съумасшедшимъ гордецомъ, какъ я, чтобы думать, что это могло быть, – думалъ онъ. – Но всетаки это ужасно, это тяжело, этаго стыда, этаго униженiя я никогда не забуду».– Вы простите меня, я очень, очень жал?ю, что доставилъ вамъ эту непрiятную минуту.] думалъ онъ, не поднимая глазъ, сидя неподвижно передъ ней и чувствуя, какъ, точно волны, наплывала и сплывала краска на его лиц?. Молчанiе продолжалось съ секунду. Наконецъ онъ поднялъ глаза. Онъ сказалъ: – Простите меня, – и хот?лъ встать, но она тоже начала говорить:[512 - Зачеркнуто: – Я васъ люблю дружбой, но] – Константинъ Дмитричъ, будьте великодушны,[513 - Зач.: Онъ хот?лъ спросить причину и замолчалъ, услыхавъ, что она высказала ее. Онъ поднялся.] я такъ привыкла смотр?ть на васъ какъ на друга… – Не говорите, – проговорилъ отрывисто, всталъ[514 - Зач.: не дослушавъ конца,] и хот?лъ уйти. Но въ это самое время вышла Княгиня,[515 - Зач.: весьма] недовольная, но улыбающаяся своей четверговой улыбкой. Она с?ла и тотчасъ же спокойно начала говорить о томъ, что ей не было интересно и потому не могло быть ни для кого интересно. Онъ с?лъ опять, ожидая прi?зда гостей, чтобы у?хать незам?тно.[516 - Зач.: Только когда раздался звонокъ у подъ?зда и Кити вышла и всл?дъ за ней вошла гостья Графиня Нордстонъ, Левинъ понялъ, что все это было расчитано. <И несвободный, сконфуженный, даже и холодный видъ Кити подтвердилъ его въ этомъ.>Левинъ взглянулъ на Кити и почувствовалъ на себ? этотъ умный, быстрый, проницающiй вс? мал?йшiя подробности ея выраженiя [взглядъ]; она смутилась и холодно поздоровалась съ нимъ. «Да, я былъ съумашедшiй, – сказалъ онъ самъ себ?. – И они вс? врали – и братъ и Облонскiй. Этаго не могло быть».] Минутъ черезъ пять вошла прi?хавшая подруга Кити, прошлую зиму вышедшая замужъ, изв?стная умница и болтушка Графиня Нордстонъ. Графиня Нордстонъ была сухая, желтая, съ черными блестящими глазами,[517 - Зач.: элегантная] бол?зненная и нервная женщина. Она любила Кити всей силой своей души, восхищалась, гордилась ею.[518 - Зач.: и, какъ вс? любящiя барышень, думала только о томъ, какъ бы ее] Любовь ея къ Кити, какъ всегда любовь замужнихъ къ д?вушкамъ, выражалась только въ одномъ – въ желанiи выдать Кити по своему идеалу счастья замужъ. Левинъ, котораго она часто у нихъ видала, прежде былъ ей противенъ и непрiятенъ, какъ[519 - Зач.: непрiятенъ видъ куска хльба среди безд?лушекъ туалетнаго столика.] что то странное и чуждое, но теперь, когда онъ м?шалъ ея плану выдать Кити за Удашева, она еще бол?е не благоволила къ нему. Ея постоянное и любимое занятiе при встр?ч? съ нимъ состояло въ томъ, чтобы шутить надъ нимъ. – Я люблю, когда онъ съ высоты своего величiя смотритъ на меня и или прекращаетъ свой умный разговоръ со мной, потому что я глупа и мн? не по силамъ, или онъ снисходитъ до меня; я это очень люблю: снисходить. Я очень рада, что онъ меня терп?ть не можетъ. Она была права, потому что д?йствительно Левинъ терп?ть не могъ и презиралъ ее за то, ч?мъ она[520 - Зачеркнуто: видимо] гордилась и что въ достоинство себ? ставила, – за ея утонченное св?тское образованiе.[521 - Зач.: т. е., по понятiямъ Левина, изломанность.] «Какъ он? не понимаютъ, – думалъ онъ часто про нее, – что эту св?тскую притворную манеру мы[522 - Зач.: переносимъ только и прощаемъ, какъ у Кити, за ея прелесть, грацiю, красоту;] любимъ въ женщинахъ привлекательныхъ. Это покровъ таинственности на красот?; а она, эта дура (Левинъ былъ всегда р?зокъ въ своихъ мысляхъ), безъ красоты, безъ грацiи, даже безъ здоровья, думаетъ этой то слабостью, св?тскостью, безъ прелести, щеголять одною ею». Между Нордстонъ и Левинымъ существовало то нер?дко встр?чающееся въ св?т? отношенiе, что два челов?ка, оба хорошiе и умные, презираютъ другъ друга вс?ми силами души, презираютъ до такой степени, что не могутъ даже серьезно обращаться другъ съ другомъ и не могутъ даже быть оскорблены одинъ другимъ. Графиня Нордстонъ тотчасъ же накинулась на Левина. – А! Константинъ Дмитричъ! Опять прi?хали въ нашъ развратный Вавилонъ, – сказала она, подавая ему крошечную желтую руку и вспоминая прошлогоднiя еще его слова, что Москва есть Вавилонъ. – Что, Вавилонъ исправился или вы[523 - Зач.: перем?нились] испортились, – прибавила она, съ[524 - Зач.: злой] усм?шкой оглядываясь на Кити. – Я очень польщенъ, Графиня, т?мъ, что вы такъ помните мои слова, – отв?чалъ Левинъ, сейчасъ же по привычк? входя въ свое шуточное враждебное отношенiе къ Графин? Нордстонъ. – В?рно, они на васъ очень сильно д?йствуютъ. – Ахъ какже, я все записываю. Ну что, Кити, ты опять каталась, а я ?здила утро къ своимъ друзьямъ. И она начала разговоръ съ Кити. Левинъ собрался встать и уйти. Какъ ни неловко это было, ему все таки легче было сд?лать эту неловкость, ч?мъ остаться весь вечеръ и вид?ть Кити тоже мучающуюся, изр?дка взглядывающую на него и изб?гающую его взгляда. Онъ хот?лъ встать, но Княгиня зам?тила, что онъ молчитъ, и обратилась к нему. – Чтожъ, вы надолго прi?хали въ Москву? В?дь вы, кажется,[525 - Зач.: мировой судья] мировымъ земствомъ занимаетесь, и вамъ нельзя надолго. – Н?тъ, Княгиня, я ужъ этимъ не занимаюсь, – сказалъ онъ безъ улыбки. – Я прi?халъ на н?сколько дней.[526 - Зач.: – Мн? вчера мужъ разсказывалъ, – начала Графиня Нордстонъ, – что его призывали въ свид?тели къ мировому судь? о томъ, что кондукторъ сказалъ ли купцу какое-то «волочи» или что то въ этомъ род? сказалъ или не сказалъ.] «Что то съ нимъ особенное, – подумала Графиня Нордстонъ, взглядываясь въ его строгое, серьезное лицо, – что то онъ не втягивается въ свои разсужденiя. Но я ужъ выведу его. Ужасно люблю сд?лать его дуракомъ передъ Кити и сд?лаю»[527 - Зачеркнуто: – Мн? кажется, что Мировому Судь? бываетъ скучно, – продолжала она, – и онъ выдумываетъ себ? д?ло и приглашаетъ къ себ? въ свидетели вс?хъ, съ к?мъ имъ хочется вид?ться. Можетъ это быть, Константинъ Дмитричъ?]. – Константинъ Дмитричъ, – сказала она ему, – растолкуйте мн?, пожалуйста, что это такое значитъ, вы все знаете. У насъ въ Калужской деревн? вс? мужики и вс? бабы все пропили, что у нихъ было, и теперь ничего намъ не платятъ. Вы такъ хвалите всегда мужиковъ. Въ это время еще дама входила въ комнату, и Левинъ всталъ. Онъ сверху внизъ посмотр?лъ на Графиню Нордстонъ и тихо и грустно отв?чалъ: – Извините меня, Графиня, но это не можетъ быть[528 - Зач.: и выдумано] и даже нехорошо выдумано. И, разсердивъ ее ужасно и этимъ взглядомъ и этимъ отв?томъ, онъ отвернулся, вглядываясь въ лицо входившаго всл?дъ за дамой[529 - Зач.: офицера] военнаго. «Это долженъ быть[530 - Зач.: Вронскiй] Удашевъ», подумалъ Левинъ, и, чтобы уб?диться въ этомъ, Левинъ взглянулъ на Кити. Кити уже усп?ла взглянуть на Удашева и оглянулась на Левина, и ея невольно счастливые глаза встр?тили грустный, но всетаки полный любви взглядъ Левина. Кити опустила глаза[531 - Зач.: и смотр?ла на вс?хъ, но только не на вошедшаго, хотя она знала нав?рное, что онъ тутъ. До т?хъ поръ не смотр?ла, пока офицеръ Вронскiй не подошелъ къ ней, особенно почтительно кланяясь и подавая ей нервную съ длинными пальцами руку. Для Левина уже стало несомн?нно, что это былъ онъ и что она отказала ему, потому что любила Вронскаго.] и покрасн?ла. Левинъ понялъ, что она любила этаго челов?ка, такъ же в?рно, какъ еслибы она сказала ему это словами. Но кто же такой былъ[532 - Зач.: тотъ челов?къ, котораго она любила?] онъ? Теперь, хорошо ли, дурно ли, ужъ Левинъ не могъ не остаться, чтобы не узнать, что за челов?къ былъ тотъ, котораго она любила. [533 - Зач.: Онъ ожидалъ его совс?мъ не такимъ по описанiю <князя Мишуты> Облонскаго, но онъ тотчасъ же узналъ его и понялъ, что Кити должна была предпочитать его.]Есть люди, которые, встр?чая своего счастливаго соперника въ чемъ бы то ни было, готовы сейчасъ же отвернуться отъ всего хорошаго, что есть въ немъ, и вид?ть одно дурное; есть люди, которые, напротивъ, бол?е всего желаютъ найти въ этомъ счастливомъ соперник? т? качества, которыми онъ поб?дилъ ихъ, и ищутъ съ щемящей болью въ сердц? однаго хорошаго. Левинъ принадлежалъ къ такимъ людямъ. Но ему не трудно было отъискивать хорошее и привлекательное въ[534 - Зачеркнуто: Вронскомъ] Удашев?. Оно сразу бросалось ему въ глаза.[535 - Зач.: Онъ необыкновенно понравился ему. <Скор?е> Невысокая, <стройная,> коренастая <,хотя и немного сутуловатая> фигура, <очень быстрая,> <медлительная, твердая, но чрезвычайно грацiозная въ движенiяхъ, утонченная элегантность въ одежд?, прекрасное, открытое, румяное и немного смуглое лицо, мягкiе, р?дкiе, вьющiеся волосы, очень гладкiй и б?лый лобъ и большiе блестящiе, необыкновенно добрые, почти наивные глаза,> круглое, съ здоровыми, какъ жернова, зубами и челюстями лицо <,небольшiе тонкiе черные усы, румяныя губы, болъшiе б?лые зубы>, круглая, хорошо обстриженная курчавая на затылк? и преждевременно пл?шивая голова, карiе, круглые глаза съ д?тски наивнымъ и вм?ст? твердымъ выраженiемъ и необыкновенно твердый и спокойный складъ губъ. «Но Стива ошибался: онъ не былъ честолюбивъ, – р?шилъ [Левинъ], – онъ добрый, скучающiй челов?къ».] Удашевъ – невысокiй брюнетъ съ красивымъ и чрезвычайно чистымъ лицомъ (какъ съ иголочки мундиръ его, такъ и лицо, курчавые съ преждевременной лысиной волоса, черные усы – все лоснилось). Удашевъ вошелъ съ т?ми р?дко встр?чающимися уже въ св?т? прiемами скромности, учтивости и вм?ст? спокойнаго достоинства. «Сынъ хорошаго семейства, благовоспитанный и красивъ, очень красивъ», сказалъ себ? Левинъ, наблюдая его въ то время, какъ онъ, давъ дорогу дам?, посл? нея подошелъ къ княгин? и къ Кити. «Но любитъ ли онъ ее такъ, какъ я люблю ее, такъ, какъ ее должно любить», подумалъ онъ. Одна черта его характера, тотчасъ же выразившаяся при его вход? въ гостиную, особенно р?зко, прiятно и вм?ст? съ т?мъ вызывая зависть поразила Левина. Эта черта была очевидная привычка къ спокойствiю и счастiю. Сеичасъ видно было, что онъ одинъ изъ т?хъ балованныхъ д?тей судьбы, которые не знаютъ лишенiй, ст?сненiй, неловкости отношенiй. Со вс?ми поздоровавшись, со вс?ми сказавъ н?сколько словъ, онъ с?лъ[536 - Зач.: съ какой то особенной] опять съ той же н?жной осторожностью, какъ показалось Левину, подл? Кити и взглянулъ на Левина. Но тотчасъ же быстро всталъ и проговорилъ: – Княжна, представьте меня, пожалуйста, – вм?ст? съ т?мъ уже протягивая[537 - Зач.: свою б?лую, нервную] руку Левину. Видно было, что ему неловко было быть въ гостиной съ незнакомымъ челов?комъ, что вм?ст? съ т?мъ Левинъ ему нравился и что онъ не могъ сомн?ваться въ томъ, чтобы кто нибудь не былъ радъ съ нимъ познакомиться. – Графъ Алекс?й Васильичъ[538 - Зач.: Вронскiй] Удашевъ, Константинъ Дмитричъ Левинъ, – проговорила Кити, глядя на нихъ, когда Удашевъ по своей привычк? кр?пко, кр?пко пожималъ руку, наивно и дружелюбно прямо своими открытыми глазами глядя въ лицо Левину. «Какъ бы хорошо было, если бы они были дружны между собой и со мною», пришло ей въ голову, и см?шна и страшна ей показалась эта мысль, когда она вспомнила то, что сейчасъ только было. [539 - Вронскiй]Удашевъ не сказалъ ничего про знаменитаго брата. – Я много слышалъ про васъ[540 - Зачеркнуто: по гимнастик?. Я тоже любилъ, но доктора запретили мн?.] отъ Княжны, но удивляюсь, что ни раза не встр?чалъ. Очень радъ, – прибавилъ онъ излишне радушно. Это не понравилось Левину. – Константинъ Дмитричъ[541 - Зач.: въ город?, кажется, только любитъ что гимнастику,] ненавидитъ и презираетъ городъ и насъ, горожанъ, – сказала Графиня Нордстонъ. – Точно также, какъ Графиня насъ, провинцiаловъ, – сказалъ Левинъ. [542 - Зач.: Вронскiй]Удашевъ взглянулъ на Левина и Графиню Нордстонъ и, очевидно понявъ ихъ отношенiя, улыбнулся. «Да, его должны любить женщины», подумалъ Левинъ, чувствуя эту улыбку. – А вы всегда въ деревн?? – спросилъ[543 - Зач.: Вронскiй] Удашевъ. – Вотъ чему я завидую. – Я слыхалъ, что б?дные люди завидуютъ т?мъ, которые могутъ жить въ город?, но не наоборотъ, – отв?чалъ Левинъ. – Да, потому что всякiй можетъ жить въ деревн?, – подхватилъ[544 - Зач.: а это, – онъ показалъ на мундиръ, – и другое не позволяетъ.] Удашевъ, но я не могу. «Едва ли онъ любитъ деревню, – подумалъ Левинъ. – Видно, что онъ говоритъ для гостиной, т. е. что говоритъ что попало, признавая ту невм?няемость, которая составляетъ главное условiе удобнаго разговора въ гостиныхъ. Онъ не искреннiй челов?къ, – подумалъ Левинъ, – но долженъ нравиться». – Но над?юсь, Графъ, что вы бы не всегда жили в деревн?, – сказала Графиня Нордстонъ. – Не знаю, я не пробовалъ, но люблю деревню. Я испыталъ странное чувство, – началъ онъ. И у него была такая прiятная дикцiя и по русски и въ особенности по французски, что невольно его слушали и не перебивали. – Я нигд? такъ не скучалъ по деревн?, русской деревн? съ лаптями[545 - Зач.: колеями земляныхъ дорогъ] и мужиками, какъ когда прожилъ съ матушкой зиму въ[546 - Зач.: Соренто] Ниц?, – сказалъ онъ. – Вы знаете – Ница скучна сама по себ?. Да, но и Неаполь,[547 - Зачеркнуто: да вся Италiя, она такая блестящая, какъ эти мотивы романсовъ, п?сенъ, canzonetto, которые въ восторгъ васъ приводятъ, но тотчасъ надо?даютъ.] Соренто, даже они хороши на короткое время. Неправда ли,[548 - Зач.: вы испытывали это. Но я любилъ эту дождливую…] Графиня, что… Онъ говорилъ, обращаясь и къ Кити и къ Левину, глядя на нихъ[549 - Зач.: своими большими наивными глазами] своимъ твердымъ, открытымъ взглядомъ, очевидно то, что ему приходило въ голову.[550 - Зач.: <и Левину нравился и его тонъ, и манера говорить, и, главное то, что вс?мъ было понятно, на уровн? каждаго, и никому не могло быть непонятно, и что онъ не спускался ни до кого, а если спускался, то такъ незам?тно, тогда какъ Левинъ зналъ самъ за собой, что какъ онъ только начиналъ говорить въ гостиной, онъ или увлекался въ разсужденiя, непонятныя для слушателей, или оскорблялъ кого нибудь совершенно нечаянно и не давалъ другимъ говорить.– Я любилъ дождливую… – продолжалъ Вронской. – Но> Левина поразила только слишкомъ свободная и спокойная, хотя и почтительная его манера обращенiя съ Кити. Онъ не былъ смущенъ передъ ней. «Едва ли онъ любитъ ее – подумалъ онъ. – И какъ любитъ?»] Зам?тивъ, что Графиня Нордстонъ начала разсказывать свое впечатл?нiе прi?зда въ Венецiю, онъ остановился, съ интересомъ слушая ее и не досказавъ того, что началъ. <Разсказывая про свое впечатл?нiе Венецiи, Графиня Нордстонъ упомянула объ Анн? Карениной, съ которой она тогда провела зиму въ Рим?, и разговоръ перешелъ на Каренину и на ея ожидаемый прi?здъ.[551 - Зач.: Какъ всегда бываетъ въ хорошемъ обществ?,] Вс? начали съ похвалъ тому лицу, <о которомъ говорили,> и понемногу изъ похвалъ, которыя даютъ мало пищи разговору, естественно перешли въ бол?е или мен?е остроумное осужденiе. – Я очень люблю Анну, – говорила Графиня Нордстонъ, – но я всегда удивлялась ея способности не только подд?лываться, но совершенно сживаться съ т?мъ кругомъ, въ которомъ она живетъ. Въ Рим? она была въ непроходящемъ восторг? отъ искусства, потомъ я ее нашла въ Петербург?[552 - Зач.: самой чопорной и холодной grande dame [светской дамой],] влюбленной во дворъ и большой св?тъ. Кити, какъ всякая женщина, не безъ удовольствiя слушавшая осужденiе другой[553 - Зач.: красивой] женщины, пришла на помощь сестриной золовк?. – Но она[554 - Зач.: не только grande dame, она] необыкновенно религiозна, добра. – Да, но эта религiозность и добро – принадлежность grande dame изв?стнаго круга, – вм?шался Вронскiй.[555 - Зач.: – И, если я не ошибаюсь, Анна Аркадьевна Каренина составляетъ украшенiе того доброд?тельно-сладкаго, хомяковско-православно-дамско-придворнаго кружка, который им?етъ такое влiянiе въ Петербург?.] – Все таки она[556 - Зачеркнуто: удивительная] очень милая женщина[557 - Зач.: и прiятная] и д?лаетъ много добра. Вронскiй замолчалъ улыбаясь. Кити обратилась къ Левину, чтобы и его ввести въ разговоръ. – А вы, Константинъ Дмитричъ, в?рите, чтобы придворная женщина могла д?лать добро? – Придворность, по моему, не м?шаетъ добру, – отв?чалъ Левинъ. – Богатство и роскошь м?шаютъ. И я потому только не в?рю въ доброд?тельность св?тскихъ дамъ, что он?, раздавая фуфайки по 20 копеекъ людямъ, умирающимъ отъ холода, сами носятъ 4000 рублевыя собольи шубы. «А какой славный, умный челов?къ, и наружность какая милая», подумалъ Вронскiй на Левина. Разговоръ[558 - Зач.: оживленный, прiятный для вс?хъ,] не умолкалъ ни на минуту, такъ что старой Княгин?, всегда им?вшей про запасъ, въ случа? отсутствiя тэмы, два тяжелыя орудiя: классическое и реальное образованiе и общую воинскую повинность, не пришлось выдвигать свои запасныя орудiя, и графин? Нордстонъ некогда и нельзя было дразнить Левина. [559 - Зач.: Отъ Карениной]Разговоръ зашелъ о вертящихся столахъ и духахъ,[560 - Зач.: <такъ какъ та доброд?тель, о которой говорили, им?ла что-то общее съ спиритизмомъ,> въ которыхъ в?рилъ братъ Каренина.] и Графиня Нордстонъ, в?рившая въ спиритизмъ, стала разсказывать т? чудеса, которыя она вид?ла. – Ахъ, Графиня, непрем?нно свезите, ради Бога свезите меня къ нимъ. Я никогда ничего не видалъ необыкновеннаго, хотя везд? отъискиваю, – сказалъ[561 - Зач.: Вронскiй] Удашевъ. – Хорошо, въ будущую субботу, но вы, Константинъ Дмитричъ, в?рите? – спросила она Левина. – Зач?мъ вы меня спрашиваете? Вы, в?рно, знаете, что я скажу. – Но я хочу слышать ваше мн?нiе. Левинъ пожалъ плечами. – Я долженъ быть неучтивъ. – Чтожъ, вы не в?рите? – Чтобы вамъ сказать, Графиня? Еслибы почтенная старушка дама, которую вы должны уважать, разсказывала бы вамъ, что у ней каждый день на носу цв?тутъ померанцы? – Я бы сказала, что съумасшедшая старушка. Такъ вы меня называете и старушкой и съумасшедшей, – и она не весело засм?ялась. – Да н?тъ, Маша, Константинъ Дмитричъ говоритъ, что онъ не можетъ в?рить, – сказала Кити. Но[562 - Зачеркнуто: Вронской] Удашевъ съ своей открытой веселой улыбкой сейчасъ же пришелъ на помощь разговору, угрожающему сд?латься непрiятнымъ. – Вы совс?мъ не допускаете возможность? – спросилъ онъ. – Почему же? Мы допускаемъ существованiе электричества, котораго мы не знаемъ, почему же не можетъ быть новая сила, еще намъ неизв?стная, – сказалъ онъ. – Когда найдено было электричество, – отв?чалъ Левинъ, – то только было открыто явленiе и неизв?стно было, откуда оно происходитъ и что оно производитъ, и в?ка прошли посл? того, какъ подумали о приложенiи его, а спириты, напротивъ, начали съ того, что столики имъ пишутъ, и духи приходятъ, а потомъ уже стали говорить, что это есть сила неизв?стная. [563 - Зачеркнуто: Вронской]Удашевъ съ чуть зам?тной улыбкой посмотр?лъ на Левина, и, очевидно, понялъ его, но не отв?чалъ, а продолжалъ свое. – Да, но спириты говорятъ: теперь мы не знаемъ, что это за сила, но сила есть, и вотъ при какихъ условiяхъ она д?йствуетъ. А ученые пускай разбираютъ. Н?тъ, я не вижу, почему это не можетъ быть новая сила. – А потому, – сказалъ Левинъ, – что при электричеств? всякiй разъ, какъ вы потрете смолу о шерсть, будетъ искра, a зд?сь не всякiй разъ, стало быть, это не природное явленiе. В?роятно, чувствуя, что разговоръ принимаетъ для гостиной слишкомъ серьезный характеръ,[564 - Зачеркнуто: Вронской] Удашевъ тотчасъ же постарался перем?нить его. – Давайте попробуемъ, – началъ онъ, но Левинъ не могъ никогда привыкнуть къ тому, что въ гостиной не сл?дуетъ говорить толково и посл?довательно. Ему всегда казалось, что ежели соберутся люди, ничего не д?лая, то, очевидно, для того, чтобы разговаривать, высказывать свои мысли, и, всегда увлекаясь разговоромъ, говорилъ серьезно то, что думалъ, забывая то, что въ гостиной неприличн?е всего толковый разговоръ, потому что онъ м?шаетъ общественности. Онъ началъ говорить то, что думалъ, и тотчасъ же почувствовалъ, что онъ глупо д?лаетъ,[565 - Зач.: увлекаясь разговоромъ въ гостиной,] и что[566 - Зач.: Вронской] Удашевъ гораздо умн?е его, но онъ не могъ удержаться, т?мъ бол?е что онъ чувствовалъ себя раздраженнымъ. [567 - Зач.: – <Я сов?тую всем интересующимся этимъ, – началъ Левинъ>. Я не могу интересоваться, потому что не могу допустить возможности, – сказалъ онъ. – Но я сов?тую попросить духовъ отв?тить на какой нибудь вопросъ изъ высшей математики или на вопросъ, сд?ланный по санскритски тамъ, где medium’ы не знаютъ математики и по санскритски.– Отчего же? вы думаете, что духи не знаютъ математики? – сказала Графиня Нордстонъ, – нав?рное лучше васъ знаютъ.– Да, это вопросъ, – см?ясь сказалъ Вронской.– Это прекрасно, – сказала Кити Левину, – задайте Мари математический вопросъ, и она привезетъ намъ отв?тъ.]– Я думаю, – говорилъ онъ, – что попытка спиритовъ объяснять свои чудеса какой-то новой силой – самая неудачная. Они прямо говорятъ о сил? духовной и хотятъ ее подвергать опыту. Вс? ждали, когда онъ кончитъ, и онъ чувствовалъ, что онъ глупъ. – А я думаю, что вы будете отличный medium, – сказала Графиня Нордстонъ, – въ васъ есть что то восторженное. Левинъ[568 - Зачеркнуто: не обращая вниманiя на ея слова, продолжалъ:– Надо] покрасн?лъ и замолчалъ. – Давайте сейчасъ, Княжна, испытаемъ столъ, пожалуйста, – сказалъ[569 - Зач.: Вронской] Удашевъ. – Княгиня, вы позволите? И[570 - Зач.: Вронской] Удашевъ, вставъ, отъискивалъ глазами столикъ. Кити[571 - Зач.: улыбаясь] встала[572 - Зач.: и принесла отъ окна столикъ.] за столикомъ и проходя взглянула на раздраженное лицо Левина и опять встр?тилась съ нимъ глазами. Только что хот?ли устроиваться около столика, какъ[573 - Зач.: волоча ноги,] вошелъ старый князь. Молодые люди встали, здороваясь съ нимъ. – А! – сказалъ он, увидавъ Левина, – радъ васъ вид?ть! – и онъ обнялъ его. – Какъ д?ла, на долго ли? Здравствуйте, Графъ, – сказалъ онъ холодно и с?лъ въ кресло.[574 - Зач.: «A! нынче два тютька», сказалъ онъ самъ себ?, такъ неуважительно называя про себя молодыхъ людей.] И б?гло вопросительно взглянувъ на Кити, обратился къ Левину, спрашивая его о хозяйств?. Какъ только отецъ вошелъ, Кити покрасн?ла; она одна знала, какъ отецъ ревниво относился къ ея искателямъ[575 - Зач.: называя ихъ тютьками и перепелами,] и какъ онъ подъ своимъ важнымъ и глуповатымъ даже видомъ былъ проницателенъ и насквозь все вид?лъ то, что его интересовало. Кити взглядывала на Левина. Она понимала[576 - Зач.: его спокойный видъ, его шутки съ Нордстонъ, его любезность съ Вронскимъ.] все, что онъ перечувствовалъ въ этотъ вечеръ. Она понимала, какъ тяжело, неловко ему теперь съ ея отцомъ. И ей всей душой было жалко его. И вм?ст? съ т?мъ ей прiятно было жал?ть его въ несчастьи, которое сд?лала она. – Такъ-то, такъ-то, мой мил?йшiй Константинъ Дмитричъ, обмолотили, продали хл?ба, да и въ Москву, – говорилъ старый Князь. – Князь, отпустите намъ Константина Дмитрича, – сказала графиня Нордстонъ. – Мы хотимъ опытъ сд?лать. – Какой опытъ, столы верт?ть? И, извините меня, дамы и господа, но, по моему, въ колечко весел?е играть, по крайней м?р? есть смыслъ. [577 - Зачеркнуто: Вронской]Удашевъ посмотр?лъ съ удивленьемъ на князя своими открытыми глазами и, чуть улыбнувшись, тотчасъ же заговорилъ съ Графиней Нордстонъ о предстоящемъ на будущей нед?л? большомъ бал?. – Я над?юсь, что вы будете? – обратился онъ къ Кити. Отпущенный старымъ Княземъ, Левинъ незам?тно вышелъ, и посл?днее впечатл?нiе, вынесенное имъ изъ этаго вечера, было улыбающееся счастливое лицо Кити, отв?чавшей[578 - Зач.: Вронскому] Удашеву на его вопросъ о бал?. На большой л?стниц? Левинъ встр?тился съ Облонскимъ, входившимъ наверхъ. – Чтожъ такъ рано, сказалъ Степанъ Аркадьичъ, хватая его за руку. Левинъ нахмурился и, высвобождая схваченную Облонскимъ руку, сердито проговорилъ: – Мн? нужно еще… – Что же, что? – съ участiемъ проговорилъ по французски Облонскiй. [579 - Зач.: – Твоя жена – дурной пророкъ. Ну, прощай, надолго…]– Да ничего особеннаго. Я тороплюсь..... Онъ не договорилъ, глотая что то оставшееся въ горл?, и сб?жалъ съ л?стницы. * № 17 (рук. № 21). [580 - Зач: Вронскiй долго не спалъ, ходя взадъ и впередъ по небольшой занимаемой имъ комнат? въ огромномъ материнскомъ дом?. «Надо, надо кончить эту жизнь. А то такъ скучно». На него находила тоска и унынiе и прежде; но теперь нашло еще съ большей силой, ч?мъ когда нибудь. И съ тоской соединялось чувство влеченiя къ этой милой д?вушк? съ ея маленькой головкой, такъ удивительно поставленной на тонкой ше? и прелестномъ стан?, и тоска соединялась съ этимъ влеченiемъ. Ему хот?лось плакать и любить и быть любимымъ. Надо было подумать и р?шить.]Удашевъ между т?мъ, вы?хавъ въ 12 часовъ отъ Щербацкихъ съ т?мъ выносимымъ всегда отъ нихъ прiятнымъ чувствомъ чистоты, св?жести и невинности съ присоединенiемъ поэтическаго умиленiя за свою любовь къ Кити и ея любовь, про которую онъ зналъ, – чувство, которое отчасти завис?ло и отъ того, что не курилъ ц?лый вечеръ, – закурилъ папиросу и, с?въ въ сани, задумался, куда ?хать коротать вечеръ. Онъ стоялъ у Дюссо и, зайдя въ столовую, ужаснулся на видъ Туровцина, Игнатьева и Кульмана, ужинавщихъ тамъ. «Н?тъ, я не могу съ ними сид?ть нынче». Онъ чувствовалъ, что между имъ и Кити, хотя и ничего еще не было сказано, установилась[581 - Зачеркнуто: твердая и важная] опред?ленная и сознаваемая ими обоими связь и что она почему то особенно усилилась нын?шнiй вечеръ.[582 - Зач.: О чем же было думать? Ч?мъ волноваться? Т?мъ, что онъ счастливъ, что любимъ прелестн?йшiмъ существомъ? Странно сказать, что не останавливало, но задерживало Вронскаго – это то, что это не была большая страсть, на которую онъ такъ давно былъ готовъ,] «Прелестная д?вушка! И тронулся, тронулся вешнiй ледокъ», думалъ онъ о ней. Онъ вернулся въ свой нумеръ, вел?лъ себ? принести ужинать и, открывъ французскiй романъ, разстегнувшись, с?лъ за столъ. Но книга не читалась. Онъ вид?лъ ея, ея румянецъ, ея улыбку, ея робость ожиданiя, что вотъ вотъ онъ скажетъ, и боязнь вызвать это слово. «Ну и что же? – спросилъ онъ себя. – Неужели жениться?» Это было слишкомъ легко и слишкомъ просто. Да и зач?мъ? [583 - Зач.: Вронской]Удашевъ былъ[584 - Зач.: одинъ изъ самыхъ скромныхъ людей] скромный челов?къ, но онъ не могъ не знать, что онъ былъ одинъ изъ лучшихъ жениховъ въ Россiи и что въ св?тскомъ отношенiи родные Щербацкихъ должны быть бол?е довольны этимъ бракомъ, ч?мъ его родные. Хотя онъ зналъ, что ни одинъ Русскiй челов?къ не сд?лалъ бы mesaillance,[585 - [неравного брака,]] женившись на Кити, и онъ зналъ, что мать егo одобряетъ этотъ бракъ, но онъ чувствовалъ, что ему не хочется, потому что это слишкомъ легко и просто и вм?ст? серьезно.[586 - Зачеркнуто: Вронской] Удашевъ никогда не зналъ[587 - Зач.: и не любилъ] семейной жизни. Самый бракъ, самая семейная жизнь, помимо той женщины, которая будетъ его женой, не только не представляли для него никакой прелести, но онъ по своему взгляду на семейную жизнь вид?лъ до сихъ поръ, что на муж? лежитъ отпечатокъ чего то см?шнаго. Онъ никогда и не думалъ жениться до нын?шней зимы въ Москв?, когда онъ влюбился въ Кити.[588 - Зач.: Выйдя на волю въ своемъ Петербургскомъ блестящемъ гвардейскомъ круг?, онъ тотчасъ же попалъ на актрисъ и кокотокъ, но натура его была слишкомъ честная, простая и вм?ст? тонкая, чтобы увлечься этими женщинами. Онъ им?лъ эти связи также, какъ пилъ въ полку не оттого, что любилъ, а оттого же самаго, отчего люди курятъ. Вс? д?лаютъ, навязываются эти женщины, и питье само собой, и дурнаго тутъ ничего н?тъ; напротивъ, есть что то прiятное, хорошее, состоящее въ томъ, чтобы, чувствуя въ себ? силы на все лучшее, д?лать самое ничтожное. Это сознанiе того, что я всегда выше того, что я д?лаю, и удовольствiе въ этомъ сознанiи было главное руководящее посл?днее время чувство всей жизнью Вронскаго. Онъ говорилъ по англiйски, какъ Англичанинъ, по французски, какъ Французъ, жилъ въ Лондон? и Париж?, но онъ былъ вполн? русскiй челов?къ. Онъ не могъ переносить фальши и такъ боялся того, чтобы им?ть видъ челов?ка, полагающаго, что онъ д?лаетъ важное д?ло, a д?лаетъ пустяки, что онъ всегда д?лалъ пустяки и им?лъ такой видъ, a вм?ст? съ т?мъ онъ самъ чувствовалъ и другiе чувствовали, что въ немъ сид?лъ запасъ чего то. Теперь ему надо было разстаться съ этимъ чувствомъ, и это не останавливало, но задерживало его; надо было излить этотъ запасъ силы любви, и ему жалко было.] Только теперь, ч?мъ дальше и дальше заходили его отношенiя съ нею, ему приходила эта мысль; но она приходила ему только по отношенiю къ нему самому. По отношенiю же къ ней, о томъ, что она, любя его, будетъ несчастлива, если онъ не женится, эта мысль никогда не приходила ему въ голову. И потому онъ только спрашивалъ себя, необходимо ли для его счастья жениться на ней, и былъ въ нер?шительности. Онъ былъ уменъ и добръ. Но потому ли, что всякое чувство слишкомъ сильно овлад?вало имъ, или потому, что онъ не задумывался надъ жизнью, у него въ голов? никогда не пом?щалась вм?ст? мысль о томъ, что ему нужно отъ челов?ка и что челов?ку нужно отъ него. Выйдя очень молодымъ блестящимъ офицеромъ изъ школы, онъ сразу попалъ въ колею богатыхъ петербургскихъ военныхъ и, хотя и ?здилъ въ св?тъ изр?дка, не им?лъ въ св?т? ни связей и ни разу по тому тону, царствующему въ его круг?, не ухаживалъ за д?вушкой. Тутъ, въ Москв?, это случилось съ нимъ въ первый разъ, и въ первый разъ онъ испытывалъ всю прелесть, посл? роскошной, утонченно грубой петербургской жизни, сближенiя съ невиннымъ прелестнымъ существомъ, которое полюбило его. Онъ не зналъ, что это заманиванiе барышень безъ нам?ренiя жениться есть одинъ изъ самыхъ обыкновенныхъ дурныхъ и прiятныхъ поступковъ блестящихъ молодыхъ людей, какъ онъ. Онъ думалъ, что онъ самъ первый открылъ его, и наслаждался своимъ открытiемъ. Онъ вид?лъ, какъ онъ говорилъ себ?, что ледокъ весеннiй таялъ и она была переполнена любви къ нему, что изъ нея, какъ изъ налитаго яблочка, готова была брызнуть эта любовь. Стоило ему только сказать слово. Онъ не говорилъ этаго слова, и упрекать ему себя не за что было. Онъ говорилъ, что? всегда говорятъ въ св?т?, всякiй вздоръ, но вздоръ такой, которому онъ ум?лъ придавать для нея смыслъ. Онъ нич?мъ не связалъ себя, онъ только въ Москв?, какъ въ деревн?, веселился невинными удовольствiями (онъ часто думалъ, какъ посм?ялись бы ему его товарищи), но посл?днее время его честная натура подсказывала ему, что надо предпринять что то, что что то можетъ быть нехорошо. Но какъ только онъ говорилъ себ? – жениться? – ему чего-то сов?стно становилось и казалось, что этаго нельзя. Нын?шнiй вечеръ онъ однако почувствовалъ, что надо р?шить вопросъ. «Ну, что же – жениться? Ахъ, все бы, только не жениться», наивно отв?чалъ онъ себ?. Мало того, что это было слишкомъ просто и легко [1 неразобр.] мало того, что онъ никогда не думалъ о женитьб? и семь? и не могъ представить себ? жизни вн? условiй холостой свободы, – главная причина была та, что онъ, женившись, выпускалъ тотъ зарядъ чего то, который онъ держалъ въ запас? и который онъ не считалъ нужнымъ выпускать. Онъ ничего не д?лалъ путнаго, онъ это зналъ, но онъ не представлялъ изъ себя челов?ка, который д?лаетъ важное д?ло, а, напротивъ, онъ им?лъ видъ челов?ка, вс?мъ пренебрегающаго и не хотящаго д?лать ничего. A вм?ст? съ т?мъ онъ зналъ и другимъ давалъ чувствовать, что если бы онъ захот?лъ, то онъ многое бы могъ сд?лать. И в этомъ была его роль, къ которой онъ привыкъ и которой гордился. Женись онъ, и кончено. «Да, прелестная д?вушка и милая! Какъ она любитъ невинно, – думалъ онъ.[589 - Зачеркнуто: «Да, я люблю ее, выйду въ отставку. Да и потомъ, она любитъ меня, и я не могъ, если бы и хот?лъ, б?жать теперь. Конецъ пьянству и полковой прежней жизни, и пора. А какая будетъ будущая – убей Богъ, не знаю и представить не могу. Но р?шено, такъ р?шено», сказалъ онъ, и когда у него было что р?шено, то это было р?шено совс?мъ; это зналъ всякiй, знавшiй его, и сказалъ всякiй, кто только вид?лъ его простое, твердое лицо. «Главное, грустно, ужасно грустно».] – Ну, а потомъ? Впрочемъ, все видно будетъ. Еще времени много, и я нич?мъ не связалъ себя». № 18 (рук. № 17). Онъ кончилъ первымъ курсъ въ артиллерiйскомъ училищ? и им?лъ большую способность къ математик?, но не бралъ, кром? какъ на ночь, книги – романа – въ руки; онъ былъ любезный, блестящiй, св?тскiй челов?къ и предпочиталъ женщинъ и не ?здилъ въ общество. Онъ по положенiю и прим?ру брата могъ бы идти по дорог? честолюбiя. Усп?хами онъ пренебрегалъ и былъ во фронт?; онъ былъ богатъ и отдалъ все состоянiе брату, женатому, оставивъ себ? 30 тысячъ въ годъ. Отъ л?ни ли, отъ того ли, что онъ хот?лъ уберечь св?жесть запаса, не растративъ его кое-какъ, но въ этой жизни спустя рукава онъ находилъ удовольствiе. * № 19 (рук. № 13). VII. На другой день былъ морозъ еще сильн?е, ч?мъ наканун?. Иней начиналъ спадать. И туманъ стоялъ надъ городомъ. Въ 11 часовъ утра Степанъ Аркадьичъ, вы?хавъ встр?чать сестру, неожиданно столкнулся на подъ?зд? станцiи съ Вронскимъ, прi?хавшимъ съ старымъ лакеемъ въ ливре?, въ огромной старинной съ гербами карет?.[590 - Зач.: <Вронскiй былъ одинъ изъ т?хъ р?дкихъ людей, съ которыми Алабинъ не былъ [на] ты.> Несмотря на то, что Алабинъ познакомился съ нимъ только м?сяцъ тому назадъ, онъ ужъ былъ съ нимъ на ты, хотя это ты, видимо, неловко было Вронскому.] – А, Ваше сiятельство! – вскрикнулъ Степанъ Аркадьичъ, только что выйдя изъ кареты, стоя на приступкахъ большой л?стницы и дожидаясь, пока отъ?детъ его карета и подъ?детъ карета, изъ которой выглядывалъ Вронскiй. – А каковъ морозъ? Ты за к?мъ? Степанъ Аркадьичъ, какъ и со вс?ми, былъ на ты съ Вронскимъ, но почему то, особенно со стороны Вронскаго, это было непрочно и неловко. – За матушкой. Она нынче должна быть изъ Петербурга, – отв?чалъ Вронскiй, поддерживая саблю, выходя изъ кареты. – Я думаю, ужъ н?тъ другаго такого экипажа въ Москв?. А вы кого встр?чаете? – И[591 - Зачеркнуто: слегка покрасн?въ] вспомнивъ, что онъ на ты, что ему всегда было неловко, прибавилъ, пожимая руку: – Ты кого встр?чаешь? – И они пошли въ большую дверь. – Я? Я хорошенькую женщину, – сказалъ онъ улыбаясь. – Я думаю, что самую хорошенькую и самую нравственную женщину Петербурга – сестру Анну, – сказалъ онъ, – Каренину, – разр?шая недоум?вающiй наивный взглядъ агатово-черныхъ глазъ Вронскаго. – Ты ее, в?рно, знаешь? – Къ[592 - Зач.: удивленiю] сожал?нiю н?тъ. Я встр?тилъ разъ Анну… – онъ задумался… – Аркадьевну давно у дяди, но едва ли она помнитъ меня. – Ну a Алекс?я, моего могущественнаго зятя, в?рно знаешь? Вотъ челов?къ, который пойдетъ далеко! – Алекс?я Александровича я[593 - Зач.: давно] знаю. Онъ нетолько пойдетъ, но ужъ и пошелъ далеко. Это вполн? государственный челов?къ. – Уу! – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, выражая этимъ восклицанiемъ способность зятя къ д?ятельности государственнаго челов?ка. – И отлично живутъ, прим?рная семья, – сказалъ онъ, выражая этимъ, какъ понялъ Вронскiй, свое удивленiе къ тому, что счастливая семейная жизнь можетъ существовать даже при такой некрасивой и жалкой наружности, какъ наружность Алекс?я Александровича. – Да, но очень уменъ, – отв?чалъ Вронскiй и,[594 - Зач.: прекрасный] кажется, хорошiй очень челов?къ. – Я не спорю, я его очень люблю, отличный малый, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ про зятя такимъ тономъ, который показывалъ, что онъ не любилъ его, на сколько могъ Степанъ Аркадьичъ не любить кого нибудь. – Но Анна – это такая прелесть. Я не знаю женщины лучше, добр?е ее. Вронскiй смотр?лъ прямо на Алабина своими большими прекрасными глазами и, такъ какъ нечего было сказать на это, ничего не сказалъ; но въ душ? онъ удивлялся этой н?жности брата къ сестр?, т?мъ бол?е, что[595 - Вслед за этим написано: то, что онъ зналъ объ Карениной. Слова эти, как явствует из контекста, не зачеркнуты Толстым, видимо, по рассеянности.] онъ особенно не любилъ тотъ петербургскiй кружокъ, котораго Анна Аркадьевна составляла украшенiе. Если онъ б?жалъ подъ предлогомъ бол?зни отъ почестей, которыя его ждали въ Петербург?, то преимущественно всл?дствiи отвращенiя къ тому могущественному кружку, котораго главнымъ лицомъ былъ Алекс?й Александровичъ и который казался ложнымъ, фальшивымъ, напыщеннымъ Вронскому. Это былъ тотъ кружокъ, который Вронскiй называлъ шуточно: утонченно-хомяковско-православно-женско-придворно-славянофильски доброд?тельно изломанный. И ему много лжи, притворства, скромности и гордости казалось въ этомъ тон?, и онъ терп?ть не могъ его и лицъ, какъ Каренины, мужа, жену и сестру, которыя составляли его. Отъ этаго онъ ничего не отв?тилъ Алабину. – Ты взойди сюда, Михайла, – сказалъ Вронскiй къ высокому старому материному лакею, прi?хавшему съ нимъ. – Для матушки в?дь пере?здъ изъ Петербурга въ Москву теперь кажется трудн?е, ч?мъ на лошадяхъ, – улыбаясь своей кроткой и тихой улыбкой, сказалъ Вронскiй. – Тамъ братъ посадилъ ее въ вагонъ съ д?вушкой и съ Джипомъ, приказалъ кондуктору д?лать такъ, чтобы какъ можно было похоже на карету, зд?сь мы съ Михайлой встр?тимъ. – В?рно, въ особомъ отд?ленiи? – Ну, разум?ется. Чтобъ она была довольна, надо, чтобы провезти ее изъ Петербурга въ Москву такъ, чтобы она не чувствовала, что см?шалась съ другими, чтобы ее мiрокъ, атмосфера ?хали съ нею… – Ну да, ну да, – говорилъ Степанъ Аркадьичъ, сiяя глазками. – Что, скоро ли? Лучше бы пройти туда на платформу. Такъ говорили они, ходя взадъ и впередъ по зал? и ожидая прихода по?зда.[596 - На верхнем крае поля написано: Степанъ Аркадьичъ убитъ всегда натощакъ, а нынче особенно, и завидуетъ.] [597 - Зачеркнуто: Извощичья карета Степана Аркадьича задержалась у подъ?зда станцiи другой темной старомодной каретой на пар? б?лыхъ перекормленныхъ лошадей съ свалившимися шлеями и желобами по спинамъ и съ старымъ кучеромъ и толстымъ лакеемъ на козлахъ.Изъ кареты необходимо должна была выдти старая московская барыня, <какъ изъ желтой гусеницы шелковичнаго червя должна выдти б?лая бабочка.> Но совершенно неожиданно Степанъ Аркадьичъ увидалъ, что въ то время, какъ старикъ, толстый лакей, только закопошился на козлахъ, собираясь сл?зать, дверца, какъ выстр?лила, отворилась, стукнувшись въ размахъ о колесо, и изъ кареты выпрыгнулъ знакомый конногвардеецъ Алабина Гагинъ, жившiй эту зиму въ отпуску въ Москв? и такъ пристально ухаживавшiй за свояченицей Алабина, за Кити Щербацкой, что каждый день ожидалось объявленiе о ихъ обрученiи.– А, Алабинъ! Вы за к?мъ? – проговорилъ Гагинъ, пожимая руку знакомому, и, не дожидаясь отв?та, указывая улыбаясь на сл?завшаго, съ козелъ старика лакея, по французски сказалъ: – А я за матушкой, ?детъ изъ Петербурга отъ брата. Вы вид?ли, я думаю, ея пару въ карет?. Такой классической пары, я думаю, ужъ не осталось въ Москв?. Это матушкина гвардiя. Ей кажется, что безъ него пере?здъ на Пречистенку не совс?мъ безопасенъ. Матушка прi?зжаетъ нынче, – прибавилъ онъ. – Да, а вы за к?мъ?– За сестрой.– Анна Аркадьевна Каренина, слышалъ; но никогда не им?лъ чести быть представленнымъ. Я вчера не засталъ васъ въ театр?, а нельзя было раньше. Кузьмичъ, ты войди сюда, чтобъ Княгиня сейчасъ увид?ла тебя, – обращался онъ къ старому лакею. – Ахъ да, виноватъ, вы что-то говорили. Об?дать? Пожалуй, давайте об?дать гд? нибудь вм?ст?; только я приведу съ собой своего чудака Удашева Костю; онъ вчера прi?халъ и у меня остановился. А вечеромъ я у вашихъ. Впрочемъ, не знаю, матушка отпуститъ ли меня. Какъ бы, голубчикъ, отпереть эту дверь, – обратился онъ къ служащему на жел?зной дорог?, – в?дь скоро придетъ? Да вотъ какъ мы сд?лаемъ. Мн? нужно на Пр?сню, на про?здку, мой Беркутъ б?житъ, и ваши, т. е. Княгиня съ дочерью, будутъ въ Саду на конькахъ, я об?щался зайти Княгин?. Такъ тамъ сойдемся и р?шимъ, об?даемъ ли вм?ст? и гд?. Хорошо?Такъ говорилъ Гагинъ, молодой, красивый юноша, ни громкимъ, ни тихимъ голосомъ, спрашивая и не дожидаясь отв?та, не дослушивая того, что ему говорили, перебивая въ середин? р?чи, очевидно не обращая ни мал?йшаго вниманiя на то, что сотни постороннихъ глазъ видятъ и ушей слышатъ его, и двигаясь среди людей, вниманiе которыхъ онъ, очевидно, обращалъ на себя своей красивой, самоув?ренной, элегантной и счастливой фигурой, также свободно, какъ бы онъ былъ одинъ съ своимъ прiятелемъ. Не смотря на то, что въ разговор? онъ спрашивалъ и не дослушивалъ отв?та, перебивая въ середин? р?чи, онъ д?лалъ все это такъ живо и безсознательно и когда зам?чалъ, что сд?лалъ неучтивость, толкнувъ ли кого нечаянно, или перейдя дорогу дам?, или перебивъ р?чь, такъ охотно, видимо отъ всей души, извинялся, и такое еще съ д?тства очевидно нетронутое веселье жизни и св?жесть были во вс?хъ его чертахъ и движеньяхъ, что въ большинств? людей, которые вид?ли его, двигаясь по зал? станцiи, онъ возбуждалъ чувство зависти, но зависти безъ желчи. «Вотъ счастливый, неломанный, не мученый челов?къ!» говорилъ всякiй, кто вид?лъ его. И это самое, вспоминая бывшую дома сцену, думалъ, глядя на него, Степанъ Аркадьичъ. «Вотъ счастливый челов?къ! – думалъ Степанъ Аркадьичъ, поутру, до завтрака, особенно нынче, посл? сцены съ женою, находившiйся въ меланхолическомъ расположенiи духа. – Богатъ, что д?вать некуда денегъ, и свободенъ, какъ птица. Чего ему еще?» Въ томъ, что онъ красивъ и здоровъ, Степанъ Аркадьичъ не завидовалъ ему: эти качества, им?я ихъ въ высшей степени, Степанъ Аркадьичъ не считалъ за благо, такъ какъ не зналъ, что такое ихъ отсутствiе.– Хорошо, посл? Суда я за?ду въ садъ, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, – и пооб?даемъ.]Приближенiе время прихода по?зда все бол?е и бол?е обозначалось движенiемъ, приготовленiемъ[598 - Зачеркнуто: въ буфет? и] на станцiи, б?ганьемъ артельщиковъ, прислуги, отпиранiемъ шкапчиковъ, съ газетами, появленiемъ жандармовъ, служащихъ и подъ?здомъ встр?чающихъ. Степанъ Аркадьичъ и[599 - Зач.: Гагинъ] Вронскiй[600 - Зач.: въ числ? 2-хъ, 3-хъ н?которыхъ избранныхъ] были не только пропущены, но приглашены на платформу за т? самыя двери, отъ которыхъ[601 - Зачеркнуто: какъ безумныхъ,] отгоняли другихъ, желавшихъ пройти туда же. Морозный паръ лежалъ на всемъ. Холодно было смотр?ть на рельсы. Рабочiе въ шубахъ съ обинд?вшими усами д?лали что то. Закутанный стр?лочникъ проб?жалъ. Какой то паровикъ свистя про?халъ по дальнимъ рельсамъ. Наконецъ засвист?лъ вдали паровозъ, загуд?ла труба, задрожала платформа и, пыхая сбиваемымъ книзу паромъ, сталъ подкатываться огромный тендеръ съ своимъ кланяющимся начальнику станцiи кр?пышомъ машинистомъ, обинд?вшимъ и обвязаннымъ, въ куртк?, и медленно и м?рно насупливающимся и растягивающимся рычагомъ средняго колеса, и за тендеромъ, все медленн?е и медленн?е и бол?е колебля платформу, стали проходить почтовый вагонъ, вагоны съ багажами и съ визжавшей собакой, потомъ классы съ высовывающимися [?] изъ-за оконъ пасажирами – коричневые 2-го, потомъ синiй 1-го класса. Молодцоватый кондукторъ, на ходу давая свистокъ, соскочилъ сзади, и всл?дъ за нимъ стали по одному на останавливающемся ходу сходить нетерп?ливые пасажиры – Гвардейскiй офицеръ, прямо держась и строго оглядываясь, и купчикъ съ сумкой, весело улыбаясь. [602 - Зач.: Оставалось 5 минутъ до прихода по?зда, когда Степанъ Аркадьичъ вошелъ въ залу 1-го класса, гд? ужъ толпились н?сколько встр?чающихъ и буфетчики готовились къ прi?зду. Степанъ Аркадьич зналъ вс?хъ почти, и вс? его знали, такъ что, когда онъ вошелъ въ залу, его блестяще вычищенная шляпа безпрестанно приподнималась съ его кудрявой головы и опять всякiй разъ попадала на тотъ же сл?дъ, немного на бокъ. Въ числ? знакомыхъ Степану Аркадьичу была особенно прiятна, какъ казалось, встр?ча красавца конногвардейскаго Поручика Князя Гагина. Гагинъ прi?халъ встр?чать мать. И такъ какъ Алабинъ и Гагинъ были однаго круга и близкiе знакомые, они все время до прихода по?зда ходили вм?ст?.]Навстр?чу выходившимъ толпились встр?чающiе и вл?зали въ вагоны въ фартукахъ и съ бляхами на грудяхъ артельщики. Толпа, все увеличиваясь и увеличиваясь, загромоздила платформу.[603 - Зач.: Гагинъ] Вронскiй стоялъ рядомъ съ Алабинымъ, и оба оглядывали вагоны, отъискивая т?хъ, кого они встр?чали.[604 - Зач.: <Гагинъ> Вронскiй ужъ собирался войти въ вагонъ, когда онъ увидалъ – прямо передъ нимъ на крылечко вагона вышла невысокая дама въ черной шубк? и, перегнувшись по направленiю къ Алабину, проговорила:– Стива!Онъ не слыхалъ и не видалъ ее, оглядывая другiе вагоны. Дама улыбнулась. И по этой улыбк? Гагинъ тотчасъ узналъ ее за сестру Степана Аркадьича. Зам?тивъ на себ? внимательный взглядъ молодаго челов?ка, она перестала улыбаться и, вернувшись въ дверь, сказала что-то и всл?дъ за т?мъ опять вышла и внимательно посмотр?ла на него, какъ будто ей нужно было признать его.Въ это время Степанъ Аркадьичъ прошелъ на другую сторону вагона и опять отъискивалъ сестру тамъ, гд? ея не было, и не видалъ и не слыхалъ, какъ она опять звала его:– Стива! Стива!И опять она улыбнулась, и опять Гагинъ, забывъ про мать, полюбовался на ея быстрыя движенiя, на прекрасное лицо и добрую, веселую улыбку.– Алабинъ! – крикнулъ Гагинъ, – зд?сь, зд?сь васъ ищутъ.Анна Аркадьевна чуть наклонила голову, благодаря Гагина, и легкимъ шагомъ сошла съ крылечка. Гагинъ въ то же время увидалъ изъ окна вагона старушку въ лиловой шляп? съ с?дыми буклями и красивымъ морщинистымъ лицомъ. Старушка, его мать, манила его къ себ?, и Гагинъ поб?жалъ въ вагонъ, но на крылечк? оглянулся, чтобы вид?ть, какъ она встр?тится съ братомъ. Хоть это и неловко было, онъ остановился, глядя на ихъ встр?чу, и невольно чему-то улыбался.] III – Графиня Вронская въ этомъ отд?ленiи, пожалуйте, – сказалъ молодой кондукторъ, прикладывая руку къ шапк?, подходя къ Вронскому.[605 - Зачеркнуто: Вронскiй быстро пошелъ въ вагонъ.] Видно было, что хотя онъ и шутилъ только что о привычкахъ своей матери, свиданье съ ней занимало его всего. Онъ, никого не видя, быстро пошелъ за кондукторомъ. Въ самыхъ дверяхъ вагона онъ почти столкнулся съ невысокой дамой въ бархатномъ плать?, обшитомъ м?хомъ, съ необыкновенно тонкой талiей и широкими плечами. Остановившись, чтобы извиниться и дать ей пройти, онъ взглянулъ въ ея лицо, скромно выглядывавшее изъ овальной рамки б?лаго платка, которымъ была обвязана ея голова и шея.[606 - Зач.: Большiе] Задумчивые с?рые глаза изъ-подъ необыкновенно длинныхъ р?сницъ смотр?ли на него дружелюбно внимательно. И дама отстранилась, давая ему дорогу. Онъ поклонился и прошелъ къ своей матери, которая, сбросивъ съ кол?нъ собачку, съ трудомъ поднимала свое од?тое въ малиновую бархатную шубку тяжелое старческое т?ло съ диванчика и радостно улыбалась ему и съ своей одышкой уже тяжело дышала отъ всего того, что она хот?ла только сказать любимому сыну. – Получилъ телеграмму? Здоровъ? Ну, слава Богу. – Хорошо до?хали? – слушалъ и говорилъ онъ, ц?луя пухлую руку матери и вм?ст? съ т?мъ думалъ: «Ахъ, это в?дь Каренина, а я и не узналъ». И онъ оглянулся. Каренина стояла у двери, слегка улыбаясь красными, изогнутыми губами, и гляд?ла т?ми же задумчивыми глазами въ дверь, ожидая, в?роятно, брата и, очевидно, стараясь не м?шать свиданiю сына съ матерью. – Анна! А вашъ братъ? Неужели его н?тъ, – сказала старуха, за взглядомъ сына перенеся свои глаза на Каренину. Каренина поразила въ первую минуту Вронскаго своими таинственными глазами и особеннымъ страннымъ, но сильнымъ и вм?ст? грацiознымъ сложенiемъ; теперь, когда онъ посмотр?лъ еще разъ на нее, его поразило необыкновенное спокойствiе грацiи въ ея поз?. Она ждала и не торопилась. Улыбка, какъ будто много знающая и относящаяся къ нему и немного насм?шливая, почему то тревожила Вронскаго. – Братъ вашъ зд?сь. – Да, онъ всегда ищетъ тамъ, гд? не надо, – сказала она, – онъ 2 раза проб?жалъ мимо нашего вагона, – сказала она, и звуки ея голоса, густаго, н?жнаго и чрезвычайно естественнаго (что, къ несчастью, онъ слышалъ такъ р?дко), опять, какъ неожиданностью, поразили его. – Извините меня, я не узналъ васъ въ первую минуту, да и вы, в?роятно, не помните меня. – О н?тъ, – сказала она, – я бы узнала васъ, потому что мы съ Графиней, кажется, всю дорогу говорили про васъ, – и она улыбнулась опять, и опять въ этой улыбк? ему показалась насм?шливость, и онъ подумалъ: «В?роятно, матушка разсказывала ей и мои планы женитьбы», и почему то это ему непрiятно показалось. Онъ быстро вышелъ на крылечко и крикнулъ: – Алабинъ, твоя сестра зд?сь![607 - Зачеркнуто: и черезъ минуту въ вагонъ съ трескомъ <ввалился> вошелъ Степанъ Аркадьичъ.– А, наконецъ то, – закричалъ онъ.] И Степанъ Аркадьичъ, толкая народъ, улыбаясь, быстрымъ шагомъ прошелъ мимо оконъ, но опять, къ удивленью Вронскаго, Каренина не дождалась его, а быстрой, легкой походкой подошла навстр?чу брату и, просiявъ лицомъ, какъ будто попавъ подъ лучъ св?та, обхватила его правой рукой за шею, кр?пко и быстро притянула къ себ? и, громко чмокнувъ, поц?ловала.[608 - Зач.: «Какая странная и милая», подумалъ Гагинъ.] Что то въ быстрыхъ, но всегда грацiозныхъ въ своей простот? движенiяхъ и въ походк?, такъ странно легко носившей довольно полное т?ло, было опять особенно ново и поразительно для Вронскаго.[609 - Зач.: Старушка ждала ужъ его.– Получилъ телеграмму? Здоровъ? Ну, слава Богу.– Хорошо до?хали? Чтожъ, можно выходить.– Анисья моя пропала.– Это ваши вещи?Выходя изъ вагона подъ руку съ матерью, онъ опять отъискалъ глазами сестру и брата, которые стояли, задержанные толпой у двери.Когда старушка догнала Анну Аркадьевну, Анна Аркадьевна опять улыбнулась ей.] – Прелесть! – сказала старушка про Каренину. – Ее мужъ со мной посадилъ, и я такъ была рада, такая милая, добрая. Прелестная женщина, – продолжала старушка, не прерывая своихъ похвалъ, несмотря на то, что предметъ ихъ, Каренина, опять вошла въ вагонъ, чтобы проститься съ Графиней. – Ну, вотъ вы, Графиня, встр?тили сына, а я брата, и теперь прощайте, благодарю васъ очень, очень, – сказала она по французски. – И вс? исторiи мои пришли къ концу, а то бы нечего ужъ разсказывать. – Ну, н?тъ, милая, – сказала старушка, трепля и гладя руку сына, которую она держала въ своей рук?. – Я бы съ вами объ?хала вокругъ св?та и не соскучилась. Вы одн? изъ т?хъ милыхъ женщинъ, съ которыми и поговорить и помолчать прiятно. А объ сын?, пожалуйста, не думайте. Нельзя такъ не разлучаться никогда. У Анны Аркадьевны – сказала Графиня, объясняя сыну, – есть сынокъ 8 л?тъ, кажется, и она никогда съ нимъ не разставалась и все мучается, что оставила его. – Да, мы всю дорогу съ Графиней говорили – я о своемъ, она о своемъ сын?, – сказала Каренина, поправляя неловкое положенiе, въ которое ихъ ставила старушка, и опять насм?шливая улыбка показалась на ея губахъ. «Зач?мъ мама ей разсказывала про мою любовь», подумалъ онъ. – Ну, прощайте, прощайте, милая. Дайте поц?ловать ваше хорошенькое личико. Безъ васъ бы я пропала. – Ваша матушка слишкомъ добра. Я благодаря ей не вид?ла времени, – сказала Каренина и, наклонивъ съ улыбкой голову, подала руку Вронскому и вышла. «Такъ вотъ онъ, этотъ необыкновенный сынъ! этотъ герой, этотъ фениксъ, который влюбленъ и котораго всетаки не можетъ стоить ни одна женщина, – думала Каренина, вспоминая хвалы матери своему сыну. – Ахъ, Боже мой, да что мн? за д?ло». – Ну, Аннушка, ты ужъ устрой багажъ и прi?зжай, – сказала она подошедшей д?вушк?, доставая билетъ, и положила руку на руку брата. – Послушай, любезный, вещи сестры, – сказалъ онъ служащему, кивнувъ пальцемъ, и прошелъ съ ней въ дамскую комнату. – Ну что жъ, какъ ты, Анна? Алекс?й Александровичъ, твой Сережа? – Все[610 - Зачеркнуто: прекрасно, прекрасно, такъ прекрасно, какъ никогда не было въ жизни. Весело.] хорошо, очень хорошо. – Впрочемъ и спрашивать нечего. Ты сiяешь, – сказалъ Стива, какъ будто издалека вглядываясь въ нее, – и пополн?ла ровно на столько, чтобы не подурн?ть, a похорош?ть. [611 - Зач.: Да знаешь, – говорила она улыбаясь, – я какъ то освободилась отъ всего. Я спокойна съ Алекс?емъ Александровичем, и наши отношенiя самыя лучшiя, твердыя: н?тъ ни ревности, ни холодности.На Сережу радуюсь, и самой <весело> легко жить. Особенно Москва и ты на меня д?йствуютъ, точно въ д?тств? воскресенье посл? уроковъ, весело.]– Право? Ну, мн? все равно. Но что жъ это? – сказала она съ грустнымъ выраженiемъ. – Неужели? Ахъ, Стива, Стива! – сказала она, покачивая головой. – Это ужасно. Женщины не прощаютъ этаго. Онъ зналъ, что она говорила про его нев?рность. Онъ писалъ ей. Онъ съ виноватымъ лицомъ стоялъ передъ нею. – Посл?, посл?. Да, ужасно, я негодяй, но помоги, но пойми. [612 - Зачеркнуто: Такъ они говорили, дожидаясь, когда въ комнату вошелъ]Старый[613 - Зач.: лакей] дворецкiй, ?хавшiй съ Графиней, явился въ вагонъ доложить, что все готово. И Графиня прервала свой разсказъ о внук?, крестник?, о милости Государя и др. и со страхомъ поднялась, чтобы идти сквозь столь ненавистную ей толпу станцiи жел?зной дороги. – Пойдемте, мама, теперь мало народа, и мы васъ проведемъ прекрасно, – сказалъ сынъ. Д?вушка несла м?шекъ и собачку, артельщикъ другiе м?шки. Вронскiй велъ подъ руку, дворецкiй поддерживалъ за другую руку. Съ трудомъ перебравшись черезъ мучительный для старыхъ людей порогъ, шествiе тронулось дальше и подходило уже къ[614 - Зач.: выходнымъ дверямъ, у которыхъ, еще не у?хавъ, а дожидаясь вещей, разговаривая стояли Алабинъ съ сестрой, когда вдругъ что-то, очевидно, произошло гд? то на станцiи. Проб?жалъ одинъ артельщикъ, потомъ жандармъ съ ужасомъ на лицахъ, и толпа съ подъ?зда хлынула назадъ навстр?чу Графин?.– Ахъ, матушки! Что такое, что такое? – задыхаясь говорила старушка.Пока ее усаживали въ сторон? на лавочк?, Алабинъ подошелъ къ Графин?. Но она не видала его и не отв?чала его поклону, она слишкомъ <испуганно> занята была своимъ <шествiемъ>] зал?. Молодая дама въ блестящей атласной шубк?, съ краснымъ ч?мъ то на подол?, съ блестящими ботинками съ пуговицами и кисточками и съ лиловой вуалью до половины нарумяненнаго лица, громко[615 - Зач.: см?ясь съ молодымъ челов?комъ, чуть] говоря что-то, съ испуганнымъ лицомъ почти проб?жала навстр?чу и чуть не толкнула старуху и привела ее въ ужасъ.[616 - Зач.: Каренина смотр?ла на него. Вронскiй чувствовалъ это и улыбался. Уже старуха выходила въ выходныя двери, какъ вдругъ] Еще проб?жалъ артельщикъ. Очевидно что-то случилось на станцiи. Послышались шаги, голоса, и народъ отъ подъ?зда хлынулъ назадъ, и ужасъ чего-то случившагося распространился на вс?хъ лицахъ. – Что такое? что, гд?? Бросился? Раздавили? Вронскiй посадилъ мать на кресло рядомъ съ Карениной и быстрыми шагами пошелъ за Степаномъ Аркадьичемъ, пошедшимъ узнавать, что такое. Стр?лочникъ попалъ подъ отодвигаемый по?здъ, и его раздавило на смерть. Еще прежде ч?мъ вернулись Вронскiй и Алабинъ, лакей разсказалъ это Графин?. Степанъ Аркадьичъ вернулся прежде и разсказалъ ужасныя подробности. – Но гд? же Алеша? – задыхаясь и трясясь, спрашивала мать, какъ будто боясь, съ нимъ бы не случилось чего. – Вотъ онъ идетъ. [617 - Зачеркнуто: Д?йствительно,]Вронскiй шелъ торопливо, застегивая сертукъ, и лицо его было бл?дно, какъ платокъ. – По?демте, мама. – Чтожъ, неужели ты вид?лъ его? – Да,[618 - Зач.: ужасно] вид?лъ. – Совс?мъ убитъ, умеръ? – спросила Анна Аркадьевна. Онъ взглянулъ на нее[619 - Зач.: и въ встр?тившемся ихъ взгляд?, несмотря на ужасъ минуты, онъ почувствовалъ что то] строго, какъ ей показалось. – Да, – отв?чалъ онъ холодно. – Ужасно то, что осталось несчастное семейство, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ. – Какая ужасная смерть. – Напротивъ, мгновенная, – сказалъ Вронскiй. – Мгновенная, – повторила она задумчиво, и красота ея таинственныхъ, въ глубь смотрящихъ глазъ поразила его. – Ну, прощайте еще разъ, Графиня, – сказала она. – Ну, пойдемте, мама, – сказалъ сынъ. Но только что онъ взялъ ее за руку, какъ подошелъ Начальникъ Станцiи. – Вы пожертвовали для семейства убитаго 200 рублей, потрудитесь записать. Вронскiй оглянулся на Анну, она пристально смотр?ла на него. Онъ покрасн?лъ и отошелъ съ Начальникомъ Станцiи, что то живо говоря ему.[620 - Зач.: У подъ?зда они еще разъ простились, и Анна Аркадьевна сказала:– Над?юсь вид?ть васъ у себя, – и только что она сказала <и увидала его сконфу[женное]>, <она застыдилась>, она подумала: «точно я награждаю его. Ахъ, да что мн? зa д?ло». – Ну, Стива, теперь разскажи мн? свое горе, – сказала она, когда с?ла съ братомъ въ карету.] – Что съ тобой, Анна? – спросилъ братъ, когда они отъ?хали уже н?сколько сотъ саженъ. Анна молчала и тряслась вся, какъ въ лихорадк?. – Ничего, – сказала она, насильно улыбаясь. – Вотъ ты говоришь, что я здорова. А ужасно нервна стала. Эта дорога и это страшное событiе и твое положенiе – все это меня ужасно взволновало. Ничего, это пройдетъ. Ну, а Долли ужасно убита, ты говоришь? – «Я думаю», сказала она про себя, не глядя на брата. – Анна, ты пойми, – началъ Степанъ Аркадьичъ, снимая шляпу отъ волненья, – ты пойми, что я чувствую себя виноватымъ до такой степени, что я не нахожу словъ. Съ такой женщиной, какъ Долли. Но, другъ мой, я в?дь признаю свою вину. Неужели все погибло? – Онъ всхлипнулъ и помолчалъ. – Д?вушка эта… – Ахъ, ради Бога не разсказывай подробности, – положивъ свою маленькую ручку на рукавъ его шубы, сказала Анна Аркадьевна. – Но, Анна, ты всегда была моимъ ангеломъ хранителемъ, ты вся живешь для добра. Спаси меня.... Ты, я знаю, ут?шишь, успокоишь, устроишь, она любитъ тебя, в?ритъ теб?.... – Да, но почему ты думаешь, что я могу сд?лать что нибудь? Ахъ, какъ вы гадки, вс? мущины, – сказала она. Подъ?хавъ къ своему дому, Степанъ Аркадьичъ высадилъ сестру, значительно вздохнувъ, пожалъ ей руку и по?халъ въ Присутствiе. * № 20 (рук. № 17). – Графиня Вронская въ этомъ отд?ленiи, пожалуйте, – сказалъ молодцоватый кондукторъ, подходя къ Вронскому. Лицо Вронскаго выражало волненiе, и видно было, что, хотя онъ шутилъ только что о привычкахъ своей матери, свиданье съ ней волновало его. Онъ непривычно быстро пошелъ за кондукторомъ. Въ самыхъ дверяхъ вагона онъ почти столкнулся съ[621 - Зачеркнуто: <невысокой> молодой, довольно полной и элегантной] дамой въ[622 - Зач.: бархатномъ] темносинемъ суконномъ плать? съ пелеринкой, обшитомъ м?хомъ.[623 - Зач.: съ необыкновенно тонкой талiей и широкими плечами.] Тотчасъ же по простот? этаго платья и манер? дамы, узнавъ, что это была дама, Вронскiй остановился, чтобы извиниться.[624 - Зач.: и дать ей пройти.] Взглянувъ на простое[625 - Зач.: <некрасивое,> св?жее, румяное, неправильное и чрезвычайно привлекательное] лицо дамы,[626 - Зач.: скромно выглядывавшее изъ овальной рамки б?лаго платка, которымъ была обвязана <голова> шея. Задумчивые, небольшiе, странные с?рые глаза, окруженные необычно длинными р?сницами, смотр?ли на него дружелюбно и внимательно.] обвязанной кругомъ по шляп? большимъ платкомъ, и встр?тившись взглядомъ съ глазами, дружелюбно внимательно смотр?вшими на него, Вронскому вспомнилось что то знакомое и милое, но что была эта дама, онъ не могъ вспомнить. Дама эта, очевидно, старалась отд?латься, и не знала какъ, отъ другой дамы, прощавшейся съ ней и о чемъ то просившей. Проходя, Вронскiй услыхалъ: – Что вамъ стоитъ? А можетъ быть, это Богъ свелъ меня съ вами. Вы слово скажете мужу. – Я все готова сд?лать, что отъ меня зависитъ, но пов?рьте, что это не въ моей власти, – сказалъ н?жный густой голосъ. * № 21 (рук. № 17). Въ дверяхъ зашум?ло, и вм?сто женскаго полушалiя – мужской голосъ. – Пришелъ проститься съ вами, Анна Аркадьевна, – говорилъ голосъ. – Хоть немножко насладиться вашимъ обществомъ, и за то спасибо. Вронской оглянулся. Просительница дама ушла, и въ дверяхъ стоялъ старикъ въ собольей шапк?, знаменитый ученый, котораго Вронской зналъ съ вида. – Над?юсь встр?титься съ вами въ Москв? и продолжать нашъ споръ и доказать – вы знаете, мы, женщины, см?лы – доказать, что въ нигилистахъ не можетъ быть ничего честнаго. – Петербургскiй взглядъ, – сударыня. – Не Петербургскiй, a челов?ческiй, – сказалъ н?жный, чистый голосъ. – Ну съ, позвольте поц?ловать вашу ручку. – До свиданья, Иванъ Петровичъ. Да посмотрите – если братъ тутъ, пошлите его ко мн?. – А вашего брата н?тъ? Неужели его н?тъ? – сказала старуха, за взглядомъ сына перенося свои глаза на даму въ пелерин?, обшитой м?хомъ. «Ахъ, в?дь это Каренина», подумалъ Вронской, теперь совершенно разсмотр?въ ее. Она была похожа на брата – то же красивое, цв?тное и породистое лицо и сложенiе, но совершенно другiя глаза.[627 - Зачеркнуто: и выраженiе. Вм?сто свиныхъ, по мн?нiю Вронскаго, глазокъ Степана Аркадьича, у нея были большiе] Глаза ея казались[628 - Зач.: велики] малы отъ густыхъ черныхъ р?сницъ, окаймлявшихъ ихъ.[629 - Зач.: и вм?сто поверхностно добродушнаго, веселаго обычнаго выраженiя лица Степана Аркадьича глаза выражали <большую> серьезность и впечатлительность.] Но[630 - Зач.: главную прелесть составл[яли]] главная черта ея, бросавшаяся въ глаза, были черные, какъ вороново крыло, волоса, которые не могли быть приглажены и везд? выбивались и вились. * № 22 (рук. № 17). <– Ну такъ скажи же мн? все про себя. Прежде ч?мъ я ее увижу, мн? нужно понять ваше положенiе. – Что мн? сказать, – началъ Облонскiй, снимая шляпу отъ волненiя.[631 - Зач: Я негодяй] – Я погубилъ себя и семью,[632 - Зач.: Да. Она не проститъ мн?, н?тъ, не проститъ. Но] я пропалъ, и семья, и она, и д?ти – все пропало,[633 - Зач.: Ты – посл?дняя надежда…<– Но другъ мой, надо же жить, надо же подумать о д?тяхъ.> Что же я сд?лаю?] если ты не поможешь. – Отчего жъ ты такъ отчаиваешься? – Надо знать Долли, какая она женщина. И она беременная.[634 - Зачеркнуто: Это ужасно. Я такой негодяй, я мерзавецъ, – и Мишенька заплакалъ.] Какъ она можетъ простить меня, когда я самъ не могу простить.[635 - Зач.: – Ты скажи мн? про Долли. Что она? Какъ она приняла это? Ахъ, несчастная!– Долли, кажется, сама не знаетъ, на что она р?шилась.] – Но что она говоритъ? – Она говоритъ, что не можетъ жить со мной, что она оставитъ меня, и она это сд?лаетъ. – Но какъ? В?дь надо же жить какъ нибудь, надо устроить судьбу д?тей. – Анна, ты всегда была моимъ Ангеломъ-хранителемъ, спаси меня. – Да, но почему ты думаешь, что я могу сд?лать что нибудь?[636 - Зач.: Одинъ Тотъ, Кто знаетъ наши сердца, можетъ помочь намъ.Облонскiй замолчалъ. Онъ зналъ этотъ <выспреннiй> н?сколько притворный, восторженный тонъ <религiозности> въ сестр? и никогда не ум?лъ продолжать разговоръ въ этомъ тон?. Но онъ зналъ тоже, что подъ этой напыщенной религiозностью въ сестр? его жило золотое сердце.] Ахъ, какъ вы гадки, вс? мущины, – сказала она. – Н?тъ, она не проститъ, – сказалъ онъ. – Если она тебя любила, то проститъ непрем?нно. – Ты думаешь, проститъ? Н?тъ, не проститъ, – повторялъ онъ черезъ минуту.> * № 23 (рук. № 17). <Общественныя условiя такъ сильно, неотразимо на насъ д?йствуютъ, что никакiя разсужденiя, никакiя, даже самыя сильныя чувства не могутъ заглушить въ насъ сознанiе ихъ.> Долли была убита своимъ горемъ, вся поглощена имъ, но, несмотря на то, она помнила, что Анна золовка была жена однаго изъ важн?йшихъ лицъ Петербурга и Петербургская grande dame, и это то обстоятельство сд?лало то, что она не исполнила того, что об?щала мужу, т. е. не забыла то, что прi?детъ золовка. Будь ея золовка неизв?стная деревенская барыня, она, можетъ быть, и не захот?ла бы знать и вид?ть ее, но Анна – жена Алекс?я Александровича – этаго нельзя было сд?лать. «Кром? того, Анна ни въ чемъ не виновата, – думала Долли. – Я объ ней кром? нетолько самаго хорошаго, но не знаю ничего кром? общаго восторга и умиленiя, и въ отношенiи себя я вид?ла отъ нея только ласку и дружбу – правда, н?сколько приторную, съ афектацiей какого-то умиленiя, но дружбу. За что же я не приму ее»? Но все таки Долли съ ужасомъ и отвращенiемъ представляла себ? т? религiозныя ут?шенiя и ув?щанiя прощенiя христiанскаго, которыя она будетъ слышать отъ золовки. * № 24 (рук. № 103) Ц?лый день этотъ, особенно занятой прi?здомъ матери, разговорами съ ней,[637 - Зачеркнуто: Вронской] Удашевъ совершенно неожиданно и не кстати въ середин? разговоровъ, постороннихъ мыслей вдругъ слышалъ н?жный и густой голосъ, говорившiй: «ваша матушка про своего, а я про своего сына», и вм?ст? съ голосомъ и словами передъ воображенiемъ[638 - Зач.: Вронскаго] Удашева являлись[639 - Зач.: <таинственные, прелестные> ясные и добрые] глубокiе глаза и полный, кр?пкiй станъ, и легкiя, быстрыя грацiозныя движенiя, тщетно удерживаемая улыбка,[640 - Зач.: кривая, н?сколько на бокъ, но прелестная, тихая и св?тлая] и онъ ц?лый день былъ какъ не свой, а потерянный. Какъ только онъ оставался одинъ, самъ съ собой, голосъ этотъ п?лъ эти простыя слова, и[641 - Зач.: Вронской чувствовалъ, какъ счастiемъ наполнялось его сердце.] Удашеву становилось на душ? радостно, и онъ улыбался чему то. Когда онъ задумывался о томъ, что бишь ему нынче д?лать, что предстоитъ прiятнаго или тяжелаго въ этотъ день, онъ находилъ въ своей душ?[642 - Зач.: только одинъ этотъ голосъ, эти глаза, весь этотъ образъ. И изъ самой глубины его души смотр?ли на него эти глаза. Они были тамъ, въ глубин? его души.] воспоминанiе о Карениной, которую онъ вид?лъ одну минуту. «Отчего же мн? не по?хать къ[643 - Зач.: Алабинымъ] Облонскимъ?» вдругъ пришло ему въ голову въ середин? 3-го акта, въ самую торжественную минуту драмы. Онъ всталъ и пошелъ черезъ ноги 1-го ряда.[644 - Зач.: – Куда вы, Вронскiй?– Ахъ, я совс?мъ забылъ одну вещь, – сказалъ онъ, радостно улыбаясь. – Мн? и нельзя было быть нынче въ театр?, – и онъ по?халъ къ <Алабину> Облонскому.] Выйдя изъ театра, онъ взялъ извощика и по?халъ къ Облонскимъ. Но войдя въ с?ни, на него вдругъ нашелъ страхъ неловкости, сомн?нiе, чего онъ никогда еще въ жизни не испытывалъ. «Не поздно ли? Не странно ли будетъ, что я войду? Что сказать, если и войду? И зач?мъ я прi?халъ?» Увидавъ въ передней лакея Щербацкихъ, сомн?нiе его еще бол?е усилилось.[645 - Зач.: и онъ вслухъ говорилъ самъ съ собою,] Онъ р?шилъ, что не взойдетъ, и придумалъ предлогъ предполагаемаго об?да. Онъ доставалъ бумажникъ, чтобы написать два слова Облонскому, когда вдругъ какая то странная сила потянула его взглядъ кверху, и онъ увидалъ[646 - Зач.: въ одномъ с?ромъ плать?] съ косами на голов? легкимъ, грацiознымъ шагомъ шедшую гд? то въ вышин? женщину. И это была она. Она наклонила голову.[647 - Зач.: для него. И этотъ поклонъ ея головы, когда она проходила, была первая радость, которую онъ получилъ въ этотъ день. И онъ, переговоривъ съ Степаномъ Аркадьичемъ, неловко и странно у?халъ домой.] Онъ понялъ, что войти къ Облонскимъ нельзя, что она можетъ быть недовольна, но онъ вид?лъ ее и, поговоривъ на л?стниц? съ Степаномъ Аркадьичемъ, онъ у?халъ домой. [648 - Зачеркнуто: Возвратившись въ нын?шнiй вечеръ къ часто посл?днее время занимавшей его мысли о томъ, какъ и когда сд?лать предложенiе Княжн? Щербацкой, на что онъ уже давно р?шился, вдругъ совершенно неожиданно зап?лъ голосъ:]Когда онъ нын?шнiй вечеръ ложился спать, онъ, какъ обыкновенно это посл?днее время, вспомнилъ о Кити Щербацкой и задалъ себ? вопросъ, что же д?лать; онъ услыхалъ только голосъ: «Я про своего, а ваша матушка про своего сына», и глаза, и наклонъ головы съ косами и съ выбившимися колечками на ше?, и д?вичiй образъ съ таинственными глазами представились ему. И всл?дъ за этимъ вопросъ изм?нился. Вопросъ уже былъ не о томъ,[649 - Зач.: какъ и когда сд?лать предложенiе,] жениться или н?тъ, но о томъ, ч?мъ онъ далъ поводъ думать, что онъ нам?ренъ жениться. [650 - Зач.: Словъ не было сказано, но честная натура его не могла лгать самому себ?; онъ зналъ, что хоть и не было ничего сказано, бросить ее теперь было бы дурно. Но вдругъ онъ почувствовалъ ужасъ, страхъ, стыдъ раскаянiя.]«Р?шительно нич?мъ, – отв?чалъ онъ себ?. – Я какъ будто предчувствовалъ это. Да, я нич?мъ не связанъ, и это кончено». Онъ говорилъ это себ?, но чувствовалъ, что къ испытываемой имъ радости прим?шивалось невольно сознанiе какого то дурнаго поступка. Но такъ или иначе р?шилъ онъ самъ [съ] собою. «Я не могу больше ?здить къ Щербацкимъ, и моя идилiя кончена. И надо у?хать отсюда. Ремонтъ приметъ Федченко все равно». * № 25 (рук. № 14). X. У[651 - Зачеркнуто: Генералъ Губернатора] однаго изъ главныхъ лицъ Москвы былъ большой балъ.[652 - Зач.: одинъ изъ т?хъ баловъ, которые такъ поражаютъ въ Москв? своей непривычной роскошью.] Танцовали въ большой зал?.[653 - Зач.: Москва все таки провинцiя, и Московскiе балы им?ютъ все таки тотъ провинцiальный характеръ, что вс? знаютъ и часто видятъ другъ друга и вс?мъ весело и странно вид?ть другъ друга въ парад?.Анна исполнила желанiе Кити и перешила свое черное бархатное платье, отд?лала его жолто грязнымъ кружевомъ и прi?хала на балъ. Она даже и не могла не сд?лать этаго. Такъ вс? пристали къ ней, и самъ Генералъ Губернаторъ былъ у нее и у?халъ съ об?щанiемъ, что она будетъ.Въ знаменитой красавицами Москв? красавицъ было много, и Анна не затмила никого. Она въ своемъ бархатномъ, ср?занномъ для бала, платьи не поразила никого. Платье такъ опоздало и еще бол?е такъ опоздалъ Шарль, что она прi?хала на балъ уже въ 12-мъ часу, когда танцовали вальсъ посл? 2-й кадрили.– Я уже думалъ, что вы не прi?дете, – сказалъ ей Генералъ Губернаторъ, встр?чая ее у двери. – Балъ былъ бы испорченъ.Она прошла къ хозяйк?, и не усп?ла <поздороваться> она кончить начатую р?чь, какъ Ник[олаевъ]] Балъ былъ великол?пенъ, но, какъ и всегда въ Москв?, б?денъ мущинами. Кити прi?хала съ матерью рано и застала уже половину залъ полными, только что начинали танцовать. Въ толп?, но отд?ляясь отъ толпы не только для Кити, но и для постороннихъ, стоялъ Вронскiй, очевидно ожидая и отд?ляясь отъ толпы не одной своей красивой наружностью, но и той особенной грацiей и скромной свободой обращенiя, которыя отличали его отъ вс?хъ. Кити была въ голубомъ плать? съ б?лымъ в?нкомъ на голов? и если бы она не знала, что она хороша, она бы ув?рилась въ этомъ потому, какъ она встр?чена была въ залахъ. Опять, какъ и въ тотъ день, какъ Левинъ вид?лъ ее на конькахъ, въ строгомъ и спокойномъ по складу своему лиц? ея было красящее ее оживленiе, сдержанное волненiе, скрываемое р?шительностью, которую бы можно назвать отчаянностью, если бы это настроенiе не было скрыто привычкой св?тскаго приличiя. Съ самаго того вечера, въ который она отказала Левину, 8 дней она не видала больше Вронскаго. Даже въ обычный прiемный четвергъ онъ не былъ у нихъ. Но она знала, что онъ былъ въ город?, знала, что онъ будетъ на бал?. Она знала это отъ Анны, которая ?здила на другой день своего прi?зда къ старух? Вронской и тамъ встр?тила сына и разсказывала, что просид?ла тамъ бол?е часа[654 - Зачеркнуто: и что Вронскiй ей очень и очень понравился.] и что онъ будетъ на бал?, потому что приглашалъ Анну танцовать съ нимъ.[655 - На полях рядом и ниже написано: [1] Глаза не таинствен[ны] бол?е, но св?тъ лучезар[енъ], petillant [сверкающий]. [2] Она счастлива и жда[ла]. Ей стыдно.А. – «Я ожила съ вами», спрашиваетъ, отчего. Онъ не слу[шаетъ], и слушаетъ его р?чи.] Китти страшно было подумать о томъ, чтобы ея отношенiя съ нимъ могли прекратиться именно тогда, когда она такъ р?шительно отказала Левину. Это было хуже ч?мъ ужасно, это было глупо и см?шно, и она еще не позволяла себ? в?рить этому. Должны были быть непонятными для нея причины, которыя пом?шали ему вид?ть ее впродолженiи 8 дней. «Мать не желаетъ. Онъ д?лаетъ окончательныя приготовленiя», думала она и съ одинаковымъ страхомъ отгоняла и ут?шительныя и безнадежныя мысли. Балъ долженъ р?шить все. Она увидитъ его, она танцуетъ съ нимъ 1-ю кадриль и, в?роятно, мазурку, которую она р?шила отдать ему. Глаза ея встр?тились съ его глазами. «Да, онъ ждалъ меня!» подумала она, и, здороваясь съ хозяйкой и знакомыми, она ждала его и услыхала его шаги и увидала даже, не глядя на него, черную т?нь его мундира. Онъ стоялъ подл? нее и напоминалъ о 1-й кадрили, къ которой уже оркестръ игралъ призывъ. Она спокойно положила свою прелестную формой обнаженную руку съ однимъ тонкимъ браслетомъ съ изумрудомъ, подаркомъ Степана Аркадьича, и счастливая голубая и нарядная пошла съ нимъ по скользкому паркету подъ яркимъ св?томъ св?чей въ середину шумно устанавливавшихся паръ. Онъ говорилъ, какъ всегда, просто и спокойно. Объяснилъ д?лами то, что не прi?халъ въ четвергъ, и Кити такъ хот?лось в?рить ему, что она не сомн?валась въ томъ, что прежнiя ихъ отношенiя нисколько не изм?нились. Даже разс?янность, съ которой онъ отв?чалъ на н?которые вопросы, и взглядъ, обращаемый постоянно на входныя двери, не обратилъ на себя ея вниманiя. Т?же были его прекрасные, прямо и честно смотр?вшiе наивные агатовые глаза, и тоже было ея чувство къ этимъ глазамъ, что она не допускала возможности, чтобы что нибудь изм?нилось; a вм?ст? съ т?мъ какая то зм?я не переставая сосала ея сердце; она какъ будто предчувствовала большое несчастье, и волненье ея не утихало. Въ то самое время какъ Вронскiй, отведя ее къ толп? нетанцующихъ дамъ, кланяясь отходилъ отъ нея, въ залу вошла[656 - Зачеркнуто: невысокая дама] Анна въ черномъ обшитомъ кружевами Долли (Кити узнала ихъ) бархатномъ плать? съ[657 - Зач.: простой прической] лиловыми цв?тами на голов?.[658 - Зач.: Она не могла обратить ничьего вниманья, но Кити не спуская глазъ смотр?ла на нее, и та боль и волненiе, которыя она ощущала въ глубин? сердца, стали сильн?е.] Анна остановилась на мгновенiе у входа, спокойно отъискивая хозяйку своими странными отъ р?сницъ, несв?тящимися глазами. И увидавъ ее, слегка кланяясь знакомымъ, пошла къ ней своей легкой, какъ бы летящей походкой. Хозяинъ и хозяйка посп?шили къ ней навстр?чу.[659 - Зач.: <что то говоря.> – Я боялась, что вы не прi?дете. Балъ былъ бы испорченъ.] Она улыбнулась своей добродушной св?тлой улыбкой. Она подходила ужъ къ Кити, когда Корнилинъ [?], знаменитый церемонимейстеръ, дирижеръ баловъ, съ своимъ быстрымъ взглядомъ, оглядывающимъ свое хозяйство, увидалъ ее и подошелъ къ ней той особенной ловкой, свободной походкой, которой ходятъ только[660 - Зач.: молодые люди] дирижирующiе балами. – Анна Аркадьевна, какъ я счастливъ, – сказалъ онъ, улыбаясь, наклоняясь и предлагая руку, – туръ вальса. Она посмотр?ла, кому передать в?еръ и, отдавъ[661 - Зач.: хозяйк?] его съ улыбкой К[орнилину?], положила привычнымъ[662 - Зач.: грацiознымъ] и особеннымъ, ей одной свойственнымъ жестомъ руку на его плечо. – Вы давно ли тутъ? A Лидiя гд?? – спросила она его про его жену. – Мы вчера прi?хали, мы были на выставк? въ В?н?, теперь я ?ду въ деревню оброки собирать, – говорилъ онъ, продолжая вальсировать. – Да, – сказалъ онъ, – отдыхаешь, вальсируя съ вами, прелесть, prеcision.[663 - [точность.]] А тутъ ни одной н?тъ хорошей для вальса. Нечто маленькая Щербацкая. – Да, мы съ вами уже сп?лись, – сказала Анна, напоминая, какъ часто они вальсировали на Петербургскихъ балахъ. – Отведите меня къ Лидiи, – сказала она. Кор[нилинъ] сд?лалъ еще туръ и прямо завальсиров[алъ], укорачивая шагъ и приговаривая «pardon, mesdames», прямо на народъ и прямо къ своей жен?, которую хот?ла вид?ть Анна. <Еще войдя на балъ, Анна невольно зам?тила Гагина, только что кончившаго вальсъ и[664 - Зачеркнуто: стоявшаго въ середин? круга] отводившаго хорошенькую св?тлую, сiяющую голубую Кити къ матери. Глаза ихъ встр?тились тогда же и, странно, Анна, столь привычная къ св?ту, ко вс?мъ возможнымъ положенiямъ, зам?тила, что глаза ихъ встр?тились, и отвернулась, такъ что онъ не усп?лъ поклониться. Теперь, проходя черезъ толпу къ Лидiи Корсаковой, она еще, странно, не вид?ла его, но чувствовала, что онъ шелъ за нею и смотр?лъ на нее.> Едва она подошла къ красавиц? Лидiи Корсаковой, прелестной брюнетк? съ чрезм?рно открытыми плечами и руками, какъ Вронскiй ужъ подошелъ и, низко кланяясь, сказалъ, что онъ пришелъ поклониться, такъ какъ не им?лъ времени, и просить на т? танцы, которые она можетъ дать ему.[665 - Зач.: Странный взглядъ его опять поразилъ ее, странный т?мъ, что онъ смущалъ ее.] Она не зам?тила или не хот?ла зам?тить его поклон[а] въ то время, какъ она проходила мимо его. Она повернулась къ нему, холодно[666 - Зач.: однако] улыбаясь. – Сейчасъ я къ вашимъ услугамъ, – сказала она ему, я не вид?лась еще съ старымъ другомъ. И вотъ на бал?… – Я думаю, Лидiю Ивановну легче всего встр?тить на бал?, – сказалъ онъ улыбаясь. – А вы знакомы? – Съ к?мъ мы не знакомы, – сказала Лидiя Корсакова. – Насъ съ мужемъ знаютъ, какъ б?лаго волка. И она обратилась къ Анн? съ вопросомъ о ея муж?, о ней; она говорила съ ней и чувствовала его взглядъ. И взглядъ этотъ непрiятно смущалъ ее. Подъ его взглядомъ она чувствовала свою наготу и стыдилась ея, – чувство, котораго она не испытывала съ давней д?вичьей поры.[667 - Поперек полей написано: <Подъ его взглядомъ ей сов?стно было за свою наготу.>] <Взглядъ его былъ странный, она представилась ему прелестной, когда онъ въ первый разъ увидалъ ее. Но этихъ плечъ, этой груди и рукъ онъ не вид?лъ. Он? были лишнiя, они осл?пляли его.> Это ей тяжело, непрiятно стало, она чуть, съ свойственнымъ ей движенiемъ, топнула ногой съ вопросомъ и упрекомъ во взгляд?: «Ну что вамъ отъ меня надо? И разв? можно такъ смотр?ть на людей?» Но сердитое выраженiе ея лица вдругъ смягчилось, когда она увидала въ его взгляд? не см?лость, не дерзость, но виноватую[668 - В подлиннике: виноватая] покорность лягавой собаки. «Что хочешь д?лай со мной, – говорилъ его взглядъ. – Но не оскорбить тебя я хочу, а себя хочу спасти и не знаю какъ». Поговоривъ съ Лидiей, она обратилась къ нему, и ей самой на себя досадно было, что она не могла быть вполн? натуральна съ нимъ. Она взглянула на свои таблетки, хотя этаго вовсе не нужно было д?лать. – Кадриль, сл?дующую, да еще. Молодой челов?къ подб?жалъ, прося на кадриль. – Мазурку? – сказалъ Гагинъ. – Я думала, что вы танцуете съ Кити, – сказала она, и опять въ глазахъ у нихъ промелькнуло что-то такое, что говорило о томъ, что между ними уже было прошедшее – неясное, но сильное. – Теперь могу я васъ просить на туръ вальса? – сказалъ онъ, оттирая молодого челов?ка, который, видимо, только что сбирался это сд?лать. Она улыбнулась молодому челов?ку и опять своимъ быстрымъ жестомъ занесла обнаженную руку – Гагинъ увидалъ въ первый разъ эту руку – на его эполетъ. Онъ обнялъ ея полную талiю; лицо ея съ подробностями вьющихся волосъ на ше?, родинки подъ щекой, лицо это, странное, прелестное, съ[669 - Зачеркнуто: маленькими] таинственными глазами и блест?вшими изъ подъ длинныхъ р?сницъ и смотр?вшими мимо его, было въ разстоянiи поц?луя отъ него. Онъ не спускалъ съ нея глазъ, сд?лалъ первое движенiе, какъ вдругъ Корсаковъ на б?гу захлопалъ въ ладоши, и звуки вальса остановились. – Ахъ, виноватъ! – закричалъ онъ, рысью подб?гая къ нимъ, – я не видалъ. Вальсъ, опять вальсъ, – закричалъ онъ. <Гагинъ все это время держалъ ее талiю и при первыхъ звукахъ пошелъ съ ней туръ. Когда онъ опять взглянулъ ей въ глаза, глаза эти нетолько блест?ли, но дрожали, вспыхивали страннымъ блескомъ, который какъ бы осл?пилъ его. Въ т?снот? кадрили Гагинъ досталъ стулъ, но она не хот?ла с?сть, и стоя они разговаривали о[670 - Зачеркнуто: впечатл?нiяхъ бала] чет? Корсаковыхъ. Они говорили о пустякахъ, но осл?пительный блескъ не потухалъ въ ея глазахъ. – Я его давно знаю, – говорилъ Гагинъ, – это самая милая чета, которую я знаю. Вотъ люди, которые легко берутъ жизнь. Она – это товарищъ мужа. Одна ц?ль – веселиться. – Да и хорошо честно веселиться. – И какъ Богъ устроилъ, что у нихъ н?тъ д?тей, такъ это нейдетъ имъ. – Я думаю, напротивъ, что они оттого такъ устроились, что у нихъ н?тъ д?тей. – Н?тъ, а отчего жъ, они оба богаты, красивы, неревнивы. – О н?тъ, я знаю даже случай, гд? онъ былъ ревнивъ; впрочемъ, я начинаю сплетничать. Но все это у нихъ такъ мило. Ну что, Княгиня отдохнула съ дороги? – Напротивъ, она готова сейчасъ ?хать опять съ вами. Она безъ ума отъ васъ. Она подняла глаза и посмотр?ла на него, какъ бы говоря: «не скажите глупаго комплимента». Но глаза его отв?тили: «зач?мъ говорить, вы сами знаете, что я безъ ума отъ васъ», и опять виновато покорно смотр?ли его[671 - Зач.: карiе] агатовые наивные глаза изъ его[672 - Зач.: мужественнаго, твердаго, наивнаго] красиваго лица. Кити была въ голубомъ плать? съ голубымъ в?нкомъ на голов?, и голубое настроенiе было въ ея душ?, когда она вошла въ зало. И первое лицо, встр?тившее ее, былъ Гагинъ. Она танцовала съ нимъ 1-ю кадриль, но онъ былъ неспокоенъ странно и смотр?лъ на дверь. Она вид?ла его тоже, когда Анна вошла въ залу, и выраженiе лица его, серьезное, строгое даже, выраженiе лица, похожее на выраженiе челов?ка, готовящегося на д?ло, долженствующаго р?шить его жизнь.> Весь балъ, весь св?тъ – все закрылось туманомъ въ душ? Кити. Только привычка св?та поддерживала ее и заставляла д?лать все, что отъ нея могло требоваться. По этой же привычной способности она поняла, что мазурку, которую она оставляла до сихъ поръ для[673 - Зач.: Гагина] Вронскаго, нужно отдать, и она отдала ее Корсакову. Передъ мазуркой она вышла въ гостиную и опустилась въ кресло. Воздушная юбка платья поднялась облакомъ вокругъ ея тонкаго стана. Она держала в?еръ и обмахивала свое разгоряченное лицо. – Кити, что же это такое! – сказала Графиня Нордстонъ, по ковру неслышно подходя къ ней. – Я не понимаю этаго. У Кити дрогнула нижняя губа, она быстро встала. – Нечего понимать. Очень весело, – сказала она и вышла въ залу. – Онъ при мн? звалъ ее на мазурку. Она сказала: «вы разв? не танцуете съ Кити Щербацкой?» [674 - Зачеркнуто: <Зач?мъ> Кто ее]– Ахъ, мн? все равно, – сказала Кити, чувствуя ужъ не горе, а ужасъ и отчаянiе передъ своимъ положенiемъ. Ей хорошо было танцовать въ 1-й пар? съ Корсаковымъ, потому что не надо было говорить, онъ все б?галъ изъ м?ста въ м?сто. Гагинъ съ Анной танцовали въ середин? и сид?ли почти противъ нея. Она вид?ла ихъ своими дальнозоркими глазами, вид?ла ихъ и вблизи, когда они сталкивались въ парахъ, и она вид?ла, что они по своему чувствовали одни во всемъ зал?.[675 - Зач.: что они ничего и никого не видятъ и что имъ очень весело.] Мало того, она вид?ла, что на лиц? Гагина, всегда столь твердомъ и независимомъ, было только то выраженiе, которое было на лиц? Анны. И странно, Кити ужаснулась этому чувству, но что то ужасно жестокое въ своемъ оживленiи было въ лиц? Анны въ ея простомъ черномъ платьи съ ея прелестными плечами и руками. Она[676 - Зач.: любила ее] любовалась ей больше, ч?мъ прежде, но теперь она ненавид?ла ее и себя за то, что она ненавид?ла ее. Она считала себя подавленной, убитой, и лицо ея выражало это.[677 - Рядом на полях написано: petillement du regard [сверкание взгляда]] Когда Гагинъ увидалъ ее, столкнувшись съ ней въ мазурк?, онъ былъ пораженъ ея некрасивостью. Онъ почти не узналъ ее.[678 - Зачеркнуто: Ему показалось, что это была изуродованная, жалкая Анна, что прежде она была Анна, а теперь перестала ей быть и стала чужая.] – Прекрасный балъ, – сказала она ему. – Да, – отв?чалъ онъ, – над?юсь, что вы веселитесь. В середин? мазурки, повторяя сложную фигуру, вновь выдуманную Корсаковымъ, Анна, разойдясь съ кавалеромъ, вышла на середину круга, взяла двухъ кавалеровъ, потомъ подозвала къ себ? одну даму и Кити. Кити испуганно смотр?ла на нее, подходя. Анна, прищурившись смотр?ла на нее, не видя еe, и вдругъ сказала виновато: – Мн? нужно одну, кажется, одну, – и она равнодушно отвернулась отъ[679 - Зач.: умоляющаго] вопросительнаго взгляда Кити. «Да, что то чуждое, б?совское и прелестное было въ ней», сказала себ? Кити. Анна не хот?ла остаться ужинать, но хозяинъ сталъ просить ее: – Полноте, Анна Аркадьевна, – заговорилъ Корсаковъ, почти насильно забирая ея обнаженную руку подъ рукавъ своего фрака. – Какая у меня идея котильона! Un bijou![680 - [Прелесть!]] И онъ тянулъ ее настолько, насколько дозволяло приличiе.[681 - Рядом на полях написано: <Анн? было весело, и она говорила не то, что хот?ла.>] Хозяинъ улыбался одобрительно.[682 - Зачеркнуто: Гагинъ] Вронскiй стоялъ подл? и ничего не говорилъ, но встр?тился съ ней глазами, и она почувствовала, что между нимъ и ею уже было прошедшее, длинное, сложное, котораго не было. – Усп?ете отдохнуть завтра въ вагон?, – говорилъ Корсаковъ. – А вы ?дете завтра? – сказалъ[683 - Зачеркнуто: Гагинъ] Вронскiй. – Да, – отв?чала она,[684 - Зач.: и знала что онъ будетъ на жел?зной дорог?. Но она не боялась, не радовалась этому, ей было весело, – было весело, какъ бываетъ весело посл? сомн?нiй о томъ, не пришло ли уже время веселья.] съ неудержимымъ дрожащимъ блескомъ глазъ и улыбкой взглянувъ на него. XI. – Я не знаю что со мной сд?лалось, – говорила она на другой день Долли, сидя въ ея гостиной передъ об?домъ, посл? котораго она должна была ?хать. – Мн? было весело, какъ 18 л?тней д?вочк?, я не думала, чтобы я, мать семейства, могла еще такъ веселиться. Но одно, – она вдругъ покрасн?ла до корней вьющихся волосъ на ше?, до слезъ, – одно, Долли, душенька, помоги мн?. Я не знаю, какъ это сд?лалось, но Алекс?й Гагинъ не отходилъ отъ меня, и я боюсь, я кокетничала съ нимъ, сама не зная этаго. Я не знаю, что нашло на меня, я забыла Кити и все, и мн? просто было весело. По правд? теб? сказать, я отъ этаго не остаюсь до завтра, хотя могла бы. Михаилъ Михайловичъ прi?детъ посл? завтра. Долли, ты не пов?ришь, мн? на Кити смотр?ть стыдно, и оттого она не прi?детъ об?дать. Но право, право, я не виновата или виновата немножко.[685 - Поперек страницы написано: – Я слышала, что Вронскiй не отходилъ отъ тебя.] – О какъ я узнаю Стиву, – засм?ялась Долли и, чтобъ смягчить, поц?ловала Анну. – Я узнаю. – О н?тъ, о н?тъ. – Анна нахмурилась. – Я даже не позволю себ? усумниться въ самой себ?. Все это новыя лица, я на минутку все забыла. – А они чувствуютъ это, – сказала Долли. – Впрочемъ, правду сказать теб?, я и не очень желаю Гагина для Кити. Мое сердце на стороне Ордынцева; да если онъ могъ влюбиться въ тебя въ одинъ день, то и лучше, чтобы онъ не женился. Анна задумалась радостно. «Влюбленъ въ меня, – думала она. – Можетъ». Кити, правда, не прi?хала. Степанъ Аркадьичъ простился еще утромъ, и они об?дали одни, и Долли никогда не могла забытъ этого милаго часа, который она провела съ Анной. Анна, какъ будто для того чтобы жал?ли о ней, была еще мил?е, д?ти не отходили отъ нея, и мальчика обманули и услали внизъ, а то онъ рыдалъ, какъ только заговаривали объ ея отъ?зд?. – Ну, прощай, милый, милый другъ, – говорила Долли, обнимая ее при прощаньи. – То, что ты сд?лала, я не забуду никогда. – Да чтожъ я, – заст?нчиво улыбнулась [Анна]. – Ты меня поняла, ты меня поняла, и ты прелесть. «Ну, все кончено, и слава Богу, – подумала Анна какъ только она с?ла одна съ Аннушкой въ вагонъ, – все кончено, и слава Богу, а я дурно поступила, и я могла увлечься, да, могла». Ни знакомыхъ, ни прiятныхъ лицъ никого не было. Попробовала почитать, бросила, и началось то волшебное тяжелое состоянiе – полусв?тло, чужiя лица, шопотъ, вздрагиванье, то тепло, то холодно, а тамъ отворенная дверь, мракъ, буря, сн?гъ и подтянутый кондукторъ съ сл?дами бури на воротник?. Барыня больна жаромъ. Анна сняла шубу, все жарко, и нервы натянуты; воздуха, дышать, дышать. Она над?ла шубку и на первой станцiи вышла на крылечко. Аннушка бросилась. «Н?тъ, я подышать». Буря, свистъ, стукотня. «Депеша дан[а]. Сюда, пожалуйста», и т?ни. Страшно, жутко, кто себя знаетъ, что будетъ. – Вдругъ фигура мужская. Она посторонилась пройти, но онъ къ ней. – Не нужно ли вамъ чего? – съ низкимъ поклономъ. – Какъ вы! – и она побл?дн?ла. – Вы зач?мъ ?дете? – Чтобъ быть съ вами. – Не говорите этаго, это гадко, дурно для васъ, для меня. – О если это что нибудь для васъ. Она задыхалась отъ волненiя. – Зач?мъ? Кто вамъ позволилъ говорить мн? это? – Я не им?ю права, но моя жизнь не моя, а ваша и навсегда. Она закрыла лицо руками и шла въ вагонъ. Всю ночь она не спала, старушка сердилась; колеблющiйся св?тъ, тряска, свистъ, стукъ остановки и буря, б?снующаяся на двор?. * № 26 (рук. № 15). <У однаго изъ главныхъ лицъ Москвы былъ большой балъ. Кити уговорила Анну ?хать на этотъ балъ, и хоть не въ лиловомъ, какъ Кити непрем?нно воображала, а въ черномъ бархатномъ ср?занномъ плать?, на которое Долли дала свои венецiанскiе гипюра-кружева. Анна ?хала, и Кити была довольна. Балъ этотъ долженъ былъ р?шить ея судьбу, и она теперь, принеся въ жертву Левина, не сомн?валась ни минуты въ томъ, что она р?шится по ея желанiю.> Кити не видала Вронскаго съ самаго того дня, когда она отказала Левину, но знала, что онъ въ город? и будетъ на бал?. Анна ?здила на другой день своего прi?зда къ старух? Вронской, застала тамъ сына, провела съ нимъ бол?е часа и вернулась еще съ большей ув?ренностью въ томъ, что онъ очень, очень хорошiй молодой челов?къ и будетъ прекрасный мужъ для Кити. – Одно, что мн? не понравилось въ немъ, – говорила Анна, – это то, что онъ хочетъ выходить въ отставку, а въ его положенiи это значитъ искать немилости, бравировать. Я его, кажется, уб?дила не д?лать этаго, а понемногу, если онъ не хочетъ жить въ Петербург?, удаляться отъ двора и перейти въ штатскую номинальную должность. Это все гордость, – говорила Анна. Анна же разсказывала, что она будетъ на бал?. Кити ?хала на балъ все съ т?мъ же чувствомъ юноши, идущимъ на сраженiе, не покидавшимъ ее съ четверга; но усп?хъ сраженiя казался ей несомн?ннымъ, и она чувствовала себя сильной и красивой, какъ никогда. Костюмъ ея былъ голубое платье съ б?лымъ тюникомъ, и голубые цв?ты на голов? в?нкомъ шли къ ней. Если бы она и сомн?валась въ своемъ усп?х?, первыя минуты входа ея на балъ подтвердили ей ея ув?ренность въ томъ, что она хороша. Она не усп?ла дойти до 2-й залы, какъ таблетки ея уже были наполнены именами т?хъ, съ которыми она танцуетъ, и улыбающiяся при встр?ч? ея лица подругъ, очевидно подъ улыбкой скрывающiя зависть, говорили ей про ея усп?хъ. * № 27 (рук. № 15). Какъ ни любовалась Кити Анной, она не ожидала ее найти столь красивою. Въ особенности простота и спокойствiе ее манеры въ этой бальной сует? и бальномъ туалет? придавали Анн? особенную красоту въ глазахъ Кити. Анна улыбкой встр?тила Кити, и улыбка эта сказала, что она тоже любуется ею, и пожала ей руку. Кити видала прежде Анну въ Москв? и Петербург? въ гостиныхъ и любовалась грацiей и ловкостью ея ума, всегда добродушнаго, но эти прелести ума Кити мало ц?нила. Въ этотъ прi?здъ она особенно полюбила Анну, потому что увидала ее въ совершенно новомъ, задушевномъ быту у сестры; но она никогда не видала ее на бал? и теперь увидала ее совершенно новою и неожиданною для себя. Она ждала ее въ лиловомъ и теперь, увидавъ ее, поняла, что она не могла быть въ лиловомъ, а что ея прелесть состояла въ томъ, что она всегда выступала изъ своего туалета, что туалетъ никогда не могъ быть вид?нъ на ней. И черное платье съ кружевомъ не было видно, была видна одна она. И Кити, подумавъ о себ?, побоялась, не давитъ ли ее самою ея розовый воздушный туалетъ, не зам?тенъ ли онъ. Но это было не справедливо. И улыбка Анны сказала ей это. «Charmant»,[686 - [«Восхитительно»,]] говорила эта улыбка. Но, кром? того, въ бальной, совершенно новой Анн? Кити увидала еще новую прелесть – то, что Анна[687 - Зачеркнуто: была вполн? женщина на бал?, прi?хавшая для того, чтобы было весело ей и другимъ.] не вид?ла, очевидно, ничего веселаго и ничего непрiятнаго на бал?. Не было въ ней ни этаго сiянiя, готовности, которое бываетъ у очень молодыхъ вы?зжающихъ и р?жетъ немного, ни этаго старанiя стать выше толпы, этой глупой философiи бальной, которая такъ свойственна некрасивымъ и не recherchеes[688 - [утонченным]] женщинамъ.. Она была спокойна и весела. Т?мъ, которые хот?ли зат?вать съ ней тонкiе и глубокомысленные разговоры, она легко и весело перер?зывала нить разговора.[689 - Зачеркнуто: Но кром? того, Кити зам?тила въ ней неожиданную, но столько знакомую самой Кити черту радостнаго возбужденiя отъ усп?ха. Она вид?ла, что она была немного пьяна т?мъ женскимъ пьянствомъ <восторга> любованья толпы. Вокругъ изогнутыхъ румяныхъ губъ ея чуть зам?тно порхала улыбка возбужденiя, глаза св?тились ярко, и она вся была въ нервномъ веселомъ раздраженiи.] Хозяинъ дома говорилъ съ ней, когда Кити подошла къ ней. Кипарисовъ наклонился, прося на туръ вальса. – Давно ли вы зд?сь? – спросила она. – Мы 3-го дня прi?хали. – A Лидiя тутъ? – Да, мы были въ В?н?, а теперь я ?ду собирать оброки. – А вы знакомы? – спросилъ хозяинъ. – Съ к?мъ мы не знакомы? Мы какъ б?лые волки, насъ вс? знаютъ. Туръ вальса. – Я не танцую, – сказала она, – когда могу не танцовать. – Над?юсь, что нынче вы не можете не танцовать. Въ это время подходилъ Вронскiй. Кити зам?тила, что онъ смотр?лъ на Анну и поклонился ей, но что Анна, хотя и могла вид?ть его, быстро подняла руку на плечо Кипарисова и не отв?тила на его поклонъ, не видавъ его.[690 - Зач.: Кити зам?тила это.] Вронскiй подошелъ къ ней, напоминая о первой кадрили, и пригласилъ на вальсъ. Приведя ее назадъ, Вронскiй опять подошелъ къ Анн? и предложилъ вальсъ. Опять Кити показалось странно то, что Анна какъ будто сердито повернулась къ нему и неохотно занесла свойственнымъ ей быстрымъ жестомъ на плечо обнаженную полную руку. Едва они сд?лали первое движенiе, какъ вдругъ Кипарисовъ на б?гу захлопалъ въ ладоши, и звуки вальса остановились. – Ахъ, виноватъ, – закричалъ онъ, увидавъ ихъ, и, рысью выб?жавъ на середину, закричалъ: – вальсъ! Вронскiй покрасн?лъ, чего никогда еще не видала Кити, а Анна съ т?мъ же холоднымъ и недовольнымъ лицомъ посп?шно отстранилась отъ него. «За что она недовольна имъ?» подумала Кити. Посл? вальса началась 1-я кадриль. И для Кити прим?ты сбывались. Она танцовала не переставая. Первая кадриль съ нимъ прошла просто и весело. Онъ объяснилъ нездоровьемъ то, что не былъ въ четвергъ. Въ т?снот? кадрили она и не ждала серьезнаго разговора; но она ждала мазурки и не отдавала ее. Въ одной изъ т?хъ скучныхъ кадрилей, которыя она танцовала то съ танцующими старыми людьми, не представляющими никакого интереса, то съ юношами, представлявшими еще меньше интереса, она танцовала vis-?-vis съ Вронскимъ и Анной. * № 28 (рук. № 103). [691 - Зачеркнуто: Глава VIII. Деревня.]XIII … сл?дующая по порядку. Прямо отъ Щербацкихъ посл?[692 - Зач.: отказа и] мучительнаго вечера Левинъ за?халъ на телеграфъ и далъ знать къ себ? въ деревню, чтобы за нимъ вы?хали лошади. Вернувшись къ брату, у котораго онъ стоялъ, онъ зашелъ къ кабинетъ брата,[693 - Зач.: и прервалъ его въ его занятiяхъ.] чтобы объявить ему, что онъ завтра ?детъ, и прервалъ его въ его занятiяхъ. Братъ сид?лъ съ двумя св?чами у письменнаго стола[694 - Зач.: обложенный книгами и бумагами,] и быстро писалъ. Вокругъ него лежали открытыя книги. Онъ откинулся на спинку кресла и, поднявъ глаза, остановилъ эти свои всегда проницательные глаза на разстроенномъ лиц? меньшаго брата. Проницательные глаза на этотъ разъ ничего не видали. Лицо старшаго брата было совс?мъ другое, ч?мъ оно было утромъ: оно осунулось и какъ бы похуд?ло; но глаза блест?ли, какъ зв?зды, блест?ли, ничего не видя и не наблюдая. – Что, ?дешь? – сказалъ онъ. – Что же такъ? – Онъ, очевидно, забылъ о томъ, когда прi?халъ братъ, за ч?мъ, на долго ли, и съ трудомъ старался вспомнить. – Что же, ты кончилъ свои д?ла… Константинъ Левинъ понялъ, что брату будетъ стоить перерыва мыслей разговоръ его съ нимъ, и потому посп?шно отв?тилъ: – Да, кончилъ. Такъ я соберу оброкъ и пришлю, – сказалъ онъ. Серг?й Левинъ вдругъ нагнулся и приписалъ два слова на пол? бумаги. – Да, да, благодарствуй, – сказалъ онъ. – Ну, прощай, Костя. Извини меня. Константинъ Левинъ всталъ и направился къ двери. – Ахъ да, – сказалъ онъ, останавливаясь. – Гд? стоитъ Николинька? Серг?й Левинъ нахмурился. – Не знаю, право, впрочемъ у Прохора лакея есть адресъ. Разв? ты хочешь его вид?ть? В?дь ничего не выйдетъ. – Да, можетъ быть. – Ну, какъ знаешь. Прощай. И Константинъ Левинъ ушелъ въ свою комнату укладываться. «Да, что то есть во мн? противное, отталкивающее, – думалъ онъ про себя. – И не гожусь я для другихъ людей. Гордость, говорятъ. Н?тъ, у меня н?тъ и гордости. – И онъ представлялъ себ? Удашева, счастливаго, добраго, умнаго и наивнаго, никогда ни въ чемъ не сомн?вающагося. – Она должна была выбрать его. И такъ и надо».[695 - Зачеркнуто: И ч?мъ ясн?е онъ признавалъ это, т?мъ больше ему щемило сердце. Онъ легъ спать и сейчасъ же заснулъ кр?пкимъ сномъ, какъ спится посл? несчастья.] И онъ чувствовалъ себя несчастнымъ, и съ сознанiемъ своего несчастiя, по какому то тайному для него родству чувствъ, соединилось воспоминанiе о брат? Никола? и желанiе вид?ть его и помочь ему.[696 - Зач.: а теперь опять ему не хот?лось] «По?здъ отходитъ утромъ. Я усп?ю съ?здить къ нему». Онъ спросилъ у Прохора адресъ брата Николая и вел?лъ привести извощика.[697 - Зач.: Николай Левинъ стоялъ въ подворь? за Москвой р?кой.] Утромъ, когда Константинъ Левинъ узналъ о томъ, что братъ Николай зд?сь въ Москв?, онъ испыталъ непрiятное чувство стыда за погибшаго брата и забылъ о немъ. Онъ зналъ, что д?йствительно ничего нельзя было сд?лать. Что дв? доли состоянiя были уже промотаны Николаемъ Левинымъ и что, давая ему еще, братья только бы лишали себя и ему бы не помогли, какъ не наполнили бы бездонную бочку. Кром? того Николай Левинъ считалъ себя обиженнымъ братьями и, казалось, ненавид?лъ братьевъ, и въ посл?днее свиданье, гд? ссора произошла преимущественно между Серг?емъ и Николаемъ (Константинъ только держалъ сторону Серг?я), Николай, выходя, сказалъ р?шительно: «Теперь между нами все кончено, и я обоихъ васъ не знаю».[698 - Зач.: Теперь, в?роятно, онъ былъ въ тяжкомъ положенiи, если прислалъ къ Серг?ю своего челов?ка съ часами. Константинъ Левинъ, такъ легко принявшiй изв?стiе объ этомъ,] Утромъ, когда онъ чувствовалъ себя полнымъ надеждъ,[699 - Зач.: на лучшее счастье] Константинъ Левинъ р?шилъ самъ съ собою, что всл?дствiи этаго всего д?ла съ братомъ Николаемъ и ?здить къ нему н?тъ никакой надобности. Онъ испытывалъ утромъ только чувство гадливости, какъ будто его изъ св?та и ясности тянулъ кто то въ нечистоту и грязь, и онъ только отряхнулся и пошелъ своей дорогой; но теперь, вечеромъ, чувствуя себя несчастнымъ, мысль о брат? Никола?, пришедшая ему еще въ с?няхъ дома Щербацкихъ, не покидала его, и онъ р?шился употребить нын?шнiй вечеръ на то, чтобы отъискать его и попытаться сойтись съ нимъ. Онъ зналъ, что братъ Николай не любилъ Серг?я, но что его онъ всегда любилъ и что слова его (съ его перем?нчивымъ характеромъ) ничего не значатъ. А, не смотря на его паденье, Константинъ Левинъ не только любилъ, но уважалъ своего брата Николая и считалъ его однимъ изъ умн?йшихъ и добр?йшихъ людей, которыхъ онъ зналъ. Отъискавъ Троицкое подворье, Константинъ Левинъ вошелъ чрезъ грязную дверь съ блокомъ въ грязный корридоръ, и пропитанный табакомъ, вонючiй теплый воздухъ охватилъ его. – Кого вамъ? – спросила развращенная и сердитая женщина. – Левина. – 21-й нумеръ. Дверь 21 № была полуотворена, и оттуда въ полос? св?та выходилъ густой дымъ дурнаго и слабаго табака и слышался не знакомый Константину Левину голосъ; но Константинъ Левинъ тотчасъ же узналъ, что братъ тутъ, онъ услыхалъ его кашель – тонкiй, напряженный и сердитый. Онъ вошелъ въ дверь, голосъ непрiятный продолжалъ говорить, разсказывая какое то судебное д?ло, какъ добыты сл?дствiемъ улики какiя то. – Ну, чортъ его дери, – сквозь кашель проговорилъ голосъ брата. – Маша! Добудь ты намъ не улики, a по?сть и водки. Женщина молодая, рябоватая и не красивая, но очень прiятная, въ простомъ шерстяномъ плать? безъ воротничковъ и рукавчиковъ, открывавшихъ пухлую шею и локти, вышла за перегородку и увидала Левина. – Какой то баринъ, Николай Дмитричъ, – сказала она. – Кто еще тамъ? – сердито закричалъ голосъ. – Это я, – сказалъ Константинъ Левинъ, выходя на св?тъ. – Кто я? – Можно тебя вид?ть? – А! – проговорилъ Николай Левинъ, вставая и хмуря свое и такъ мрачное и сердитое лицо. – Константинъ! Что это теб? вздумалось. Ну, входи же. Это мой братъ Константинъ меньшiй, – сказалъ онъ, обращаясь къ господину старому, но крашеному и молодящемуся съ стразовой булавкой въ голубомъ шарф?. Константинъ Левинъ съ перваго взгляда получилъ отвращенiе къ этому господину, да и кром? самыхъ дрянныхъ людей онъ не ожидалъ никого встр?тить у брата, и ему, какъ оскорбленiемъ, кольнуло въ сердце, что этому господину братъ, в?рно, разсказывалъ про ихъ отношенiя. – Это мой адвокатъ, – онъ назвалъ его, – д?лецъ. Ну, садись, – сказалъ Николай Левинъ, зам?тивъ непрiятное впечатл?нiе, произведенное на брата его знакомымъ. И годъ тому назадъ, когда посл?днiй разъ Константинъ вид?лъ брата, Николай былъ не хорошъ и даже страшенъ, но теперь и некрасивость и мрачность, особенно когда онъ былъ золъ, еще увеличились. Маленькiй, нескладный ростъ, растрепанная, грязная одежда, не вьющiеся[700 - Зачеркнуто: прямо торчащiе, взлохмаченные, р?дкiе] густые висящiе на морщинистый лобъ взлохмаченные волосы, короткая борода, не растущая на щекахъ, усы и брови длинные и висящiе внизъ на глаза и губы, худое, желтое лицо и блестящiе, непрiятные по своей проницательности глаза. – Я нынче прi?халъ, узналъ, что ты тутъ, и хот?лъ… – Да,[701 - Зач.: по часамъ узналъ] отъ лакея Серг?я Дмитрiевича. Ну, да чтобъ ты такъ не б?галъ глазами, я теб? въ двухъ словахъ объясню, зач?мъ я зд?сь и кто это. Изъ Кiева я уб?жалъ отъ долговъ, сюда прi?халъ получить долгъ съ Васильевскаго, онъ мн? долженъ 40 тысячъ по картамъ. Это д?лецъ, – сказалъ онъ, указывая на господина, – адвокатъ, по мн?, понимаешь. Порядочные адвокаты ходятъ къ порядочнымъ, а къ нашему брату такiе же, какъ мы. А это, – сказалъ онъ по французски, указывая на женщину, – моя жена, т. е. не бойся, знаменитое имя Левиныхъ не осрамлено, мы не крутились, а вокругъ ракитаго куста. Я ее взялъ изъ дому, но желаю вс?мъ такихъ женъ. Ну, ступай, Маша. Водки, водки, главное. Ну, теперь видишь, съ к?мъ им?ешь д?ло. И если ты считаешь, что компрометировался, то вотъ Богъ, а вотъ порогъ. Константинъ Левинъ слушалъ его, но понималъ не то, что ему говорилъ братъ, а все то, что заставляло его говорить такъ, и внимательно смотр?лъ ему прямо въ глаза. Николай Левинъ понималъ это; онъ зналъ, какъ братъ одной съ нимъ породы, однаго характера, ума, понималъ насквозь значенiе его словъ, и, видимо,[702 - Зач.: разсердился на это.] сознанiе того, что онъ слишкомъ понятъ, стало непрiятно ему. Онъ повернулся къ адвокату. – Ну, батюшка, видите, какiе у меня братья, у него 3 тысячи да земель не заложенныхъ, и, видите, мною не брезгаютъ. – А что же, есть надежда получить эти деньги? – спросилъ Константинъ Левинъ, чтобы вести разговоръ общiй, пока не уйдетъ этотъ господинъ. – Когда я пьянъ, то чувствую надежду, – отв?чалъ Николай Левинъ, – и потому стараюсь быть всегда пьянъ. – Полная, Константинъ Дмитричъ, – отв?чалъ адвокатъ улыбаясь. – Я принялъ м?ры и полагаю… Константинъ Левинъ не слушалъ адвоката, а оглядывалъ комнату. За перегородкой въ грязной конурк?, в?роятно, спалъ онъ – брать. На диванчик? лежала ситцевая подушка, и, в?роятно, спала она. На ломберномъ стол? въ угл? былъ его мiръ умственный. Тутъ Константинъ Левинъ вид?лъ тетради, исписанныя его почеркомъ, и книги, изъ которыхъ онъ, къ удивлен(i)ю, узналъ Библiю.[703 - Зачеркнуто: и Гомера.] – Ну, ему не интересно, – перебилъ его Николай Левинъ, – а вотъ водки – это лучше, – прибавилъ онъ, увид?въ входившую Машу съ графинчикомъ и холоднымъ жаркимъ. – Ну что жь ты д?лаешь, разскажи, – сказалъ онъ, сдвигая карты и патроны со стола, чтобы опростать м?сто для ужина, и повесел?въ уже при одномъ вид? водки. – Я все въ деревн? живу. – Ну a Амалiя наша (онъ такъ называлъ мачиху) – чтоже, бросила шалить или все еще соблазняется? Какая гадина! – За что ты ее ругаешь? Она, право, добрая и жалкая старуха. – Ну, a Серг?й Дмитричъ все философiей занимается? Вотъ пустомеля то. Я при всей б?дности издержалъ 3 рубля, взялъ его посл?днюю книгу. Удивительно мн?, какъ эти люди могутъ спокойно говорить о философiи. В?дь тутъ вопросы жизни и смерти. Какъ за нихъ возьмешься, такъ вся внутренность переворачивается, и видишь, что есть минуты, особенно съ помощью вотъ этаго, – онъ взялъ графинчикъ и сталъ наливать водку, – что есть минуты, когда не то что понимаешь, а вотъ, вотъ поймешь, откроется зав?са и опять закроется, а они, эти пустомели, о томъ, что ели ели на мгновенье постигнуть можно, они объ этомъ пишутъ, это то толкуютъ, то есть толкуютъ, чего не понимаютъ, и спокойно безъ[704 - Зач.: ст?снения, безъ сердца] любви, безъ уваженiя даже къ тому, ч?мъ занимаются, а такъ, изъ удовольствiя кощунствовать. – Не говори этого. Ты знаешь, что это неправда, – сказалъ Константинъ Левинъ и, видя въ немъ все то же раздраженье и зная, что онъ ни отъ чего такъ не смягчается, какъ отъ похвалы, чтобы смягчить его, захот?лъ употребить это средство. – Ты знаешь, что это не правда. Разум?ется, есть люди, какъ ты, которыхъ глубже затрагиваютъ эти вопросы и они глубже ихъ понимаютъ. Но только что онъ сказалъ это, глаза, смотр?вшiе другъ на друга, запрыгали, замелькали, и Николай Левинъ понялъ, что онъ съ умысломъ сказалъ это. И Константинъ Левинъ замолчалъ. – Ну и ладно. Хочешь водки? – сказалъ Николай Левинъ и вылилъ жадно одну рюмку водки въ свой огромный ротъ и, облизывая усы, съ такою же жадностью, нагнувшись вс?мъ т?ломъ, взялся за жаркое, глотая огромными кусками, какъ будто у него отнимутъ сейчасъ или что оттого, что онъ съ?стъ или не съ?стъ, зависитъ вся судьба его. Константинъ Левинъ смотр?лъ на него и ужасался. «Да, вотъ онъ весь тутъ, – думалъ онъ. – Вотъ эта жадность ко всему – вотъ его погибель. Какъ онъ ?стъ теперь эту спинку сухаго тетерева, такъ онъ все бралъ отъ жизни». – Ну, да что говорить о другихъ. Ты что же д?лаешь въ деревн?? – сказалъ Николай Левинъ. Онъ выпилъ еще водки, и лицо его стало мен?е мрачно. – Ну съ, Михаилъ Вакулычъ, прощайте. Приходите завтра, а я съ нимъ поболтаю, – сказалъ онъ адвокату и, вставъ, еще выпилъ водки и вышелъ съ нимъ за дверь. Сл?дующая по порядку XIII. – Что, вы давно съ братомъ? – спросилъ Константинъ Левинъ Марью, сид?вшую у окна и курившую папиросу. – Второй годъ, – сказала она вспыхнувъ и поторопилась сказать, откуда онъ взялъ ее. – Здоровье ихъ не хорошо, а вонъ все, – она показала глазами на водку. И Константинъ Левинъ, не смотря на то, что онъ только нынче утромъ говорилъ, что для него н?тъ падшихъ созданiй, а с...., онъ почувствовалъ удовольствiе отъ того, что эта с..... чутьемъ поняла, что онъ любитъ брата, и какъ бы приняла его въ свои сообщники. Въ ней было такъ много простоты[705 - Зачеркнуто: смиренiя] и любви къ этому челов?ку, что ему прiятно было съ нею понимать другъ друга. – Что, съ моей женой знакомишься? Славная д?вка, – сказалъ Николай Левинъ, ударивъ ее по плечу. – Ну, теперь мы одни. Разсказывай про себя. Не велятъ намъ наши умники признавать родство по роду, а я вотъ[706 - Зач.: часы нынче послалъ Серг?ю, жалко, сов?стно какъ то, и вотъ] тебя увидалъ, что то iокнуло. Выпей же. Въ этомъ не одна veritas,[707 - [истина,]] а мудрость вся. Ну, разсказывай про себя, что ты д?лаешь. Константинъ Левинъ разсказалъ свои занятiя хозяйствомъ, потомъ земствомъ и свои разочарованiя. Николай Левинъ расхохотался д?тскимъ см?хомъ. – Это хорошо. Это значитъ, что ты лгать не можешь. В?дь все это вранье, игрушки и перетасовка все того же самаго, самаго стараго и глупаго. Одинъ законъ руководитъ вс?мъ мiромъ и вс?ми людьми, пока будутъ люди. Сильн?е ты другаго – убей его, ограбь, спрячь концы въ воду, и ты правъ, а тебя поймаютъ, тотъ правъ. Ограбить однаго нельзя, a ц?лый народъ, какъ н?мцы французовъ, можно. И тотъ, кто видитъ это, чтобы пользоваться этимъ, тотъ негодяй, а тотъ, кто видитъ это и не пользуется, a см?ется, тотъ мудрецъ, и я мудрецъ. Но странное д?ло, Константинъ Левинъ, слушая его, слушая то самое, что онъ самъ иногда думалъ, не только не утверждался въ этихъ мысляхъ, но, напротивъ, уб?ждался, что смотр?ть на мiръ такъ нельзя, что это бол?знь. Въ глазахъ его брата весь мiръ было такое безобразiе, что страшно было жить въ немъ, и понятно, что спастись отъ него можно было только въ забвенiи. Онъ сталъ возражать ему, но Николай Левинъ не далъ говорить ему. – Н?тъ, братъ, не порть себя, в?дь не ув?ришь себя въ томъ, чему не в?ришь. Не знаю, что изъ тебя выйдетъ, – продолжалъ онъ съ улыбкой (онъ р?дко улыбался, но улыбка его была чрезвычайно прiятна), – не настолько у тебя запаса есть, что пустомелей ты не будешь, а это хуже всего. Спиться, какъ я, тоже не хорошо, противно, какъ я самъ себ? бываю, и р?шительно не знаю, куда тебя вынесетъ. Нечто вотъ эта, – сказалъ, онъ указывая на Машу. – Эти ум?ютъ жить во всемъ этомъ сумбур?, у нихъ все глупо и ясно. Выпей, Маша. Или н?тъ, не пей. – Ты думаешь? – сказалъ Константинъ Левинъ красн?я, – что женитьба… – Да, на мiру смерть красна. Выводить людей, чтобы вм?ст? горе д?лить на этомъ дурацкомъ св?т?. – Но ты мн? про себя разскажи, – сказалъ Константинъ Левинъ. Константину тяжело было это воззр?нiе на мiръ, а онъ не могъ не разд?лять его. – Про себя скажи, что ты д?лалъ и д?лаешь? Не могу ли я? Онъ не договорилъ, потому что бл?дное лицо Николая покрасн?ло. – Ты ужъ не любезничай, пожалуйста, дружокъ. Я васъ ограбилъ, ужъ это я знаю, и сказалъ и скажу, что больше я гроша отъ васъ не возьму, да я и по природ? бездонная кадка. Это я сказалъ и скажу, – заговорилъ онъ съ злостью, – что если бы мн? дали тогда мою часть, когда мн? нужна была, вся бы жизнь моя была другая. Эта мысль и упрекъ, который онъ д?лалъ Серг?ю Левину за то, что ему не дали его части, когда онъ ее требовалъ, было его больное м?сто. Константинъ Левинъ зналъ, что это было несправедливо и что онъ всегда, раздражаясь, говорилъ про это. И теперь все выраженiе лица его изм?нилось, и онъ не зам?чалъ, что то, что онъ говорилъ, было непосл?довательно и не логично, потому что какая же могла быть его жизнь, когда онъ вообще считалъ всякую жизнь безсмыслицей и себя по природ? бездонной кадкой. Но, напавъ разъ на эту тему, онъ много и долго и желчно говорилъ, особенно упрекая брата Серг?я въ его безсердечности.[708 - Рядом на полях написано: про брата, авторское самолюбiе] – Ты знаешь, за что онъ ненавидитъ меня. – Вопервыхъ, не только не ненавидитъ, но любитъ. – Ужъ позволь мн? знать, ненавидитъ за то, что я нахожу, что вс? его сочиненiя написаны прекраснымъ языкомъ, но вода, и за то, что говорилъ ему это. – Но Константинъ Левинъ съ трудомъ могъ сбить его съ этой темы. – Ну, хорошо, оставимъ. Чтоже теб? про меня знать? Таже исторiя. Въ Кiев? лроигралъ все, занялъ, не отдалъ. – Но сколько? – Ахъ, все равно, и если заплачу и если не заплачу. Я давно сказалъ, что вы за меня не отв?тчики. Ну, имя ваше я въ грязи таскаю. Ну, это не б?да. Пожалуй, я назовусь Левинскимъ. Одно ут?шительно – это то, что когда мы оба умремъ и на томъ св?т? вспомнимъ съ Серг?емъ Дмитрiевичемъ, какъ онъ обижался на меня за то, что я имя его въ грязи таскаю. Ну вотъ увидишь, что мы тамъ никакъ не будемъ въ состоянiи понять, что такое это должно означать, – сказалъ онъ, какъ и всегда отвлекая разговоръ отъ себя. – Да этакъ, пожалуй, мы тамъ и не поймемъ, что такое значитъ, что мы братья. – Н?тъ, – визгливо и широко раскрывая ротъ, прокричалъ Николай Левинъ, – Н?тъ, это мы поймемъ, и многое еще поймемъ. Мы поймемъ все настоящее, коренное, – заговорилъ онъ восторженно, блестя глазами изъ лица, которое теперь было совершенно другое, ч?мъ то, которое увидалъ Константинъ Левинъ, войдя въ комнату. Теперь это было вдохновенно-прелестное лицо, каждое движенiе этаго лица приковывало къ себ? вниманiе. Вообще въ эту минуту, посл? 5-ти рюмокъ водки, Николай Левинъ находился въ самомъ выгодномъ момент? своего пьянства. Мысли еще своимъ обилiемъ не затемняли слова, и языкъ д?йствовалъ еще послушно. Н?тъ, все das Echte[709 - [настоящее]] мы и тамъ поймемъ, оно везд? одно. Мы поймемъ то, что насъ съ тобою связываетъ, то, зач?мъ ты прi?халъ сюда ко мн?, да, вотъ этотъ твой взглядъ, old boy,[710 - [дружище,]] – сказалъ онъ, зам?тивъ, какъ слезы выступали на глаза брата, – вотъ это, – сказалъ онъ, указывая на Машу, – то, что насъ связываетъ, связало съ ней. Вотъ съ этой б....., да. – Вы бы поменьше пили, Николай Дмитричъ, – сказала Маша, вызванная этимъ обращенiемъ. – Да ты думаешь, она ничего непонимаетъ? Она все это понимаетъ лучше вс?хъ насъ. А что, в?дь не похожа она на б....., и правда, что есть въ ней что то хорошее, милое, – сказалъ онъ. – Вы, я думаю удивляетесь на него, – сказалъ Константинъ Левинъ, чтобы сказать что нибудь. – Да не говори ей «вы». Она боится. Ей, кром? Мироваго Судьи, когда ее судили за воровство, котораго она не крала, кром? Мироваго Судьи, никто не говорилъ «вы». Да, братъ, то, что меня съ ней связываетъ, то, что мы съ ней при св?т? нашей любви видимъ другъ въ друг?, это останется. Останется то, что меня связываетъ вотъ съ этимъ, – онъ указалъ на книги. – Ты знаешь, я что д?лаю. Я перевожу Библiю. Вотъ книга. И онъ сталъ объяснять свой взглядъ на н?которыя любимыя его книги, особенно книгу Іова. Но скоро языкъ его сталъ м?шаться, и онъ сталъ перескакивать съ однаго предмета на другой, и Константинъ Левинъ у?халъ отъ него, попросивъ Машу изв?щать его о состоянiи его здоровья и, главное, если нужны будутъ деньги. Онъ и теперь хот?лъ передать ей тайно отъ него 100 рублей, но она не взяла, сказавъ, что утаить нельзя, а сказать – онъ разсердится. * № 29 (кор. №109). И въ воображенiи Левина мгновенно одно за другимъ возникли т? отм?ченныя въ его воспоминанiи «сомнительными» событiя изъ жизни брата Николая. Онъ избилъ до полусмерти мальчика, котораго онъ взялъ изъ деревни и воспитывалъ, готовя въ университетъ, такъ что мать мальчика подала жалобу на Николая Левина. Это гадко, но надо знать страстность, неудержимость его характера и вм?ст? всегда единственный двигатель вс?хъ его д?йствiй – безкорыстное увлеченiе добромъ. Онъ проигралъ деньги шулеру и, не платя денегъ, подалъ прошенiе на шуллера, доказывая, что тотъ его обманулъ, и, разум?ется, не доказалъ. Все это было гадко, глупо. Но надо было знать брата Николая, чтобы понимать, какъ въ его понятiи нельзя было отдать плуту деньги, которыя онъ желалъ употребить не для себя, а съ пользой для другихъ. Онъ попадался полицiи въ безобразныхъ кутежахъ и буйствахъ, которыя были отвратительны; но Константинъ Левинъ зналъ, что въ эти кутежи и буйства Николая вовлекали окружавшiе его люди, а что Николай Левинъ былъ лишенъ способности понимать разницу между хорошими и дурными людьми. У него вс? были хороши. И зналъ, что кутежи эти вытекали изъ потребности забыться. А забыться нужно было отъ того, что жизнь не удовлетворяла т?мъ требованiямъ, которыя мучали его. A требованiя были самыя высокiя. Онъ неправильно обвинялъ Серг?я Ивановича въ томъ, что тотъ не далъ ему продать общее им?нiе и взять свою половину для какой то химической фабрики, которую онъ хот?лъ завести и которая должна была осчастливить и обогатить ц?лую губернiю. Константинъ Левинъ зналъ, что Николай былъ кругомъ виноватъ въ этомъ столкновенiи, несправедлив, озлобленъ, но Константинъ Левинъ зналъ тоже, что счеты между двумя старшими братьями велись давнишнiе и что логически Николай Левинъ былъ кругомъ виноватъ и не правъ въ томъ, въ чемъ онъ обвинялъ Серг?я Иваныча, но вообще онъ им?лъ основанiе для озлобленiя и только потому былъ неправъ, что не могъ, не ум?лъ или не хот?лъ указать, въ чемъ именно виноватъ Серг?й Иванычъ передъ нимъ, а винъ этихъ было много – маленькихъ, ничтожныхъ, но жестокихъ оскорбленiй – насм?шки, умышленнаго непониманiя и презр?нiя. Константинъ Левинъ помнилъ, какъ въ то время, когда Николай былъ въ перiод? вн?шней набожности, постовъ, монаховъ, службъ церковныхъ, Серг?й Иванычъ только см?ялся надъ нимъ, какъ потомъ, когда Николай кончилъ курсъ и по?халъ въ Петербургъ служить, по адресному календарю выбравъ м?сто – Отд?ленiе составленiя законовъ, какъ самую разумную д?ятельность, какъ Серг?й Иванычъ, им?вшiй связи и в?съ уже тогда,[711 - Зачеркнуто: не помогъ] выставлялъ своего брата какъ чудака и младенца. Была и доля зависти Николая къ усп?ху Серг?я Иваныча, думалъ Константинъ Левинъ и понималъ, что, какъ честная натура, не признавая въ себ? этой зависти, Николай придумывалъ причины озлобленiя противъ Серг?я Иваныча. Бол?е же всего – это очень хорошо понималъ Константинъ Левинъ – братъ Николай былъ озлобленъ и на Серг?я Иваныча и на общество за то, что и Серг?й Иванычъ и весь мiръ были логически правы, отвергая и презирая его; a вм?ст? съ т?мъ, не смотря на свою нелогичность, онъ чувствовалъ, что онъ въ душ? своей, въ самой основ? своей души, и прав?е и лучше[712 - Зач.: всего мiра] Серг?я Иваныча и т?хъ, кто составляютъ общественное мн?нiе. Ту высоту, съ которой погибавшiй братъ Николай презиралъ общество и Серг?я Иваныча, Константинъ Левинъ особенно живо понималъ и чувствовалъ теперь. Разсужденiе его началось съ униженiя, съ признанiя себя недостойнымъ и дурнымъ, и кончилось т?мъ, что онъ хот?лъ примкнуть къ той точк? зр?нiя брата Николая, съ которой можно презирать т?хъ, передъ которыми онъ считалъ себя дурнымъ. Узнавъ отъ Прокофья адресъ брата, Левинъ прi?халъ въ 11-мъ часу въ[713 - Зач.: одну изъ малоизв?стныхъ московскихъ гостинницъ] гостинницу, гд? стоялъ его братъ. Левинъ зам?тилъ, что швейцаръ изм?нилъ тонъ почтительности, когда онъ спросилъ Левина. – Наверху, 12-й и 13-й, – сказалъ швейцаръ. – Дома? – Должно, дома. Дверь 12 нумера была полуотворена, и оттуда въ полос? св?та выходилъ густой дымъ дурнаго и слабаго табака, и слышался незнакомый Левину голосъ; но Левинъ тотчасъ же узналъ, что братъ тутъ, онъ услыхалъ его покашливанье, и при этомъ звук? передъ его воображенiемъ возникъ образъ брата, какимъ онъ его вид?лъ въ посл?днiй разъ съ его большимъ, нескладнымъ ростомъ и большими, наивными и дикими глазами, которые могли смотр?ть такъ соблазнительно н?жно и такъ страшно жестоко. Онъ вошелъ въ дверь, незнакомый голосъ говорилъ: – Наша артель только потому не могла дать желаемыхъ результатовъ, что капиталы старались задавить ее, какъ враждебное явленiе… Константинъ Левинъ заглянулъ въ дверь и увидалъ взъерошеннаго молодого челов?ка въ поддевк?, который говорилъ, брата, сид?вшаго спиной, и какую то женщину. У него больно сжалось сердце при мысли о томъ, въ сред? какихъ чужихъ людей живетъ его братъ, и еще больн?е стало, когда онъ изъ разговора челов?ка въ поддевк? понялъ, что это былъ соцiалистъ. Онъ не давалъ себ? яснаго отчета въ томъ, что[714 - Зачеркнуто: ему особенно грустно стало отъ сознанiя того, что] этотъ соцiалистъ былъ самымъ р?зкимъ признакомъ погибели брата, что, какъ воронья надъ т?ломъ, такъ близость этаго рода людей показываетъ смерть, но онъ почувствовалъ это. Онъ стоя слушалъ. – Ну, чортъ ихъ дери, – прокашливаясь проговорилъ голосъ брата. – Маша! Добудь тъ намъ по?сть и водки. Молодая женщина, рябоватая и некрасивая, въ простомъ шерстяномъ плать? безъ воротничковъ и рукавчиковъ, открывавшихъ пухлую шею и локти, вышла за перегородку и увидала Левина. – Какой-то баринъ, Николай Дмитричъ, – сказала она. – Кого нужно? – сердито закричалъ Николай Левинъ. – Это я, – сказалъ Константинъ Левинъ, выходя на св?тъ, и хот?лъ еще сказать что то, но остановился, увидавъ брата. Онъ не ожидалъ его такимъ.[715 - Зач.: – Что вамъ угодно?<– Мн? угодно вид?ть тебя.> – Я нынче прi?халъ, – отв?чалъ Левинъ, – узналъ, что ты тутъ, и хот?лъ…– Да, отъ лакея Серг?й Иваныча. Серг?й Иванычъ прислалъ тебя.<– Полно, пожалуйста, – началъ Левинъ, но голосъ его дрогнулъ, и онъ остановился.>– Ну войдите, коли вамъ <угодно меня вид?ть> д?ло есть, – сказалъ онъ, <опуская глаза, – только не понимаю зач?мъ.> Это<тъ господинъ>, – сказалъ онъ, указывая на молодаго господина въ поддевк? съ <крашенными усами, <– пом?щикъ> – адвокатъ> лохматой шапкой волосъ, – Крицкiй, мой сос?дъ по нумеру, котораго пресл?дуетъ полицiя за то, что онъ честный челов?къ. Можете при немъ все говорить. Онъ мой другъ] – Кто я? – еще сердит?е вскрикнулъ Николай Левинъ, не узнавая еще брата, и сд?лалъ столь знакомое Константину Левину судорожное движение головой и шеей, какъ будто галстукъ жалъ его. Константинъ Левинъ зналъ, что это движенiе есть признакъ самаго дурнаго расположенiя духа, и со страхомъ ждалъ, какъ приметъ его братъ, когда узнаетъ. – А, Костя! – вдругъ неожиданно радостно вскрикнулъ онъ, глаза его засв?тились н?жностью, и [онъ] двинулся къ нему, чтобы его обнять. Но потомъ опять оглянулся на молодаго челов?ка, сд?лалъ опять судорожное движенiе головой и остановился, и совс?мъ другое, дикое и[716 - Зачеркнуто: холодное] страдальческое и жестокое выраженiе остановилось на его худомъ лиц?. – Я писалъ вамъ и Серг?ю Иванычу, что я васъ не знаю. Вы меня стыдитесь и ненавидите, и я васъ не хочу знать. Что теб?, что вамъ нужно? Какъ онъ совс?мъ не такой былъ, какимъ его воображалъ Константинъ Левинъ! Какъ многое изъ его характера, изъ того, что д?лало столь труднымъ общенiе съ нимъ, какъ все это забылъ Константинъ Левинъ и какъ онъ все это мучительно вспомнилъ, когда увидалъ его лицо и въ особенности это судорожное поворачиванье головы. Но Левинъ не думая отв?тилъ, что ему пришло въ голову. – Мн? нужно тебя вид?ть, потому что ты мой братъ, и я тебя не стыжусь и не ненавижу, а я тебя… – Онъ остановился, съ радостью увидавъ, что слова эти под?йствовали на брата. Николай дернулся губами. – А, ты такъ, – сказалъ онъ смутившись. Ну, входи, садись. Хочешь ужинать? Маша, 3 порцiи принеси. Постой, Маша. Ты знаешь, – сказалъ онъ, указывая на господина въ поддевк? съ лохматой шапкой волосъ. – Это г-нъ Крицкiй, мой сос?дъ по нумеру и мой другъ. Очень зам?чательный челов?къ. Его, разум?ется, пресл?дуетъ полицiя, потому что онъ не подлецъ. А это мой братъ – не Кознышевъ, quasi-философъ, а Константинъ. – Я пойду, – робко прошептала женщина отъ дверей. – Н?тъ, постой, я сказалъ, – крикнулъ онъ. И съ т?мъ практическимъ неум?ньемъ и съ той нескладностью разговора, которую такъ зналъ Константинъ, онъ, не отпуская Машу, сталъ разсказывать Константину Левину всю исторiю Крицкаго; какъ его выгнали изъ университета за то, что[717 - Зач.: съ товарищами требовалъ свободы отношенiй къ професорамъ и] онъ завелъ общество вспомоществованiя б?днымъ студентамъ и воскресныя школы, и какъ потомъ онъ поступилъ въ народную школу учителемъ и его оттуда выгнали, и какъ онъ завелъ производительную артель и его за это то судили. Вс? молчали. Онъ одинъ говорилъ. И Константинъ Левинъ вид?лъ, что онъ сердится за то, что и ему, и Крицкому, и Маш? неловко. – Да, я слышалъ, вы разсказывали сейчасъ про артель, – сказалъ онъ Крицкому. – Я ничего не разсказывалъ, – насупившись, сердито проговорилъ Крицкiй. – Ну, постой, – перебилъ Николай Левинъ, – а эта женщина, – сказалъ онъ брату, указывая на Машу, – моя подруга жизни. Я взялъ ее изъ дома. – Онъ покрасн?лъ, говоря это. – Но люблю ее и уважаю и вс?хъ, кто меня хочетъ знать, прошу любить и уважать ее. Она все равно что моя жена. Все равно. Такъ вотъ ты знаешь, съ к?мъ им?ешь д?ло. И если думаешь, что ты унизишься, то вотъ Богъ, а вотъ порогъ. – Отчего же я унижусь, я не понимаю. – Ну, хорошо. Николай перевелъ глаза съ Крицкаго на брата и улыбнулся своей д?тской, наивной улыбкой. – Вы не дичитесь его, – сказалъ онъ Крицкому. – Онъ это можетъ понять, разскажите ему нашъ планъ. – Да я нисколько не дичусь, а только не вижу надобности разсказывать то, что можетъ быть неинтересно. – Ты видишь ли, – заговорилъ Николай, съ усилiемъ морща лобъ и подергиваясь. Ему, видимо, трудно было сообразить все, что нужно и хот?лось ему сказать брату. – Вотъ видишь ли, – онъ указалъ въ угл? комнаты какiе то жел?зные брусья, завязанныя бичевками въ бумаг?, очевидно изъ лавки. – Видишь ли это? – Это матерьялъ для нашей артели. Комунисты – пошлое слово, а, какъ я ихъ понимаю, это апостолы. Они то самое, что были первые христiяне. Они пропов?дуютъ равенство. – Да, но только съ той разницей – отв?чалъ Константинъ Левинъ, которому не нравился вообще Крицкiй[718 - Зачеркнуто: (онъ вид?лъ въ немъ неискренность и желанiе казаться)] и въ особенности не нравился потому, что его сближенiе съ братомъ показывало ему очевидн?е всего паденiе брата, – да, но съ той разницей, что первые христiяне признавали одно орудiе – любовь и уб?жденiе; а, сколько я понимаю,[719 - Зач.: (в?дь я знаю это)] пропов?дники комунисты признаютъ и требуютъ насилiе,[720 - Зач.: – Да, это правда. Это я имъ говорю, – сказалъ Николай, обращаясь къ Крицкому.] – н?сколько сердито заговорилъ братъ. – Свобода и равенство. Константинъ Левинъ замолчалъ, видя, что возраженiе раздражаетъ брата. Притомъ вопросъ комунизма не интересовалъ его вообще и теперь еще мен?е, ч?мъ когда либо. Онъ вглядывался въ наружность брата и думалъ, какъ бы сойтись и помочь ему. Для него было несомн?нно, что братъ не могъ интересоваться комунизмомъ, но что это была та высота, съ которой онъ, презираемый вс?ми, старался презирать вс?хъ. – Я съ своей стороны, – сказалъ Крицкiй, – вовсе не утверждалъ, чтобы мы были подобны первымъ христiанамъ. Я, признаюсь вамъ, и не знаю, что они пропов?дывали, да и нe хочу знать, – сказалъ онъ съ улыбкой, злой и враждебной, напоминавшей выраженiе собаки, показавшей зубы. – И мы предоставляемъ пропов?дывать любовь т?мъ, которые довольны существующимъ порядкомъ вещей. А мы признаемъ его прямо уродливымъ и знаемъ, что насилiе поб?ждается только насилiемъ.[721 - Зачеркнуто: – Положимъ, – сказалъ Константинъ Левинъ, съ раздраженiемъ обращаясь къ нему, – но позвольте узнать, какого же порядка вы хотите.– Это слишкомъ долго объяснять, и я не знаю, насколько нужно доказывать. Есть у васъ еще папиросы, Николай Дмитричъ?– Да я вамъ помогу. Вы думаете, что я, принадлежа къ привилегированнымъ сословiямъ, не знаю вашей точки зр?нiя и не признаю ее отчасти. Я вамъ скажу главныя ваши положенiя:] Константинъ Левинъ смотр?лъ на Крицкого и перем?нилъ объ немъ свое мн?нiе. Онъ понравился ему: было что то напряженно честное и искреннее и, главное, огорченное и въ его выраженiи и въ его тон?. Но онъ не сталъ возражать ему. Самый вопросъ не интересовалъ его. Его интересовало только отношенiе къ нему брата. * № 30 (рук. № 103). XVIII. Утромъ Константинъ Левинъ вы?халъ изъ Москвы и къ вечеру прi?халъ. Дорогой, въ вагон?, онъ разговаривалъ съ сос?дями о политик?, о посл?днихъ книгахъ, о знакомыхъ, и тоска и недовольство собой все точно также мучали его, какъ и въ Москв?, но когда онъ вышелъ на своей станцiи, увидалъ криваго кучера Игната съ поднятымъ воротникомъ кафтана, когда увидалъ въ неяркомъ св?т?, падающемъ изъ оконъ станцiи, свои ковровыя сани, своихъ лошадей съ подвязанными хвостами, въ сбру? съ кольцами и махрами, когда кучеръ Игнатъ, еще въ то время, какъ укладывались, разсказалъ ему важн?йшiя деревенскiя новости о перевоз? изъ сушилки гречи и о томъ, что отелилась Пава, онъ почувствовалъ, что понемногу переносится въ другой мiръ, въ такой, въ которомъ совс?мъ другая оц?нка радостей и горестей. Это онъ почувствовалъ при одномъ вид? Игната и лошадей, но когда онъ над?лъ привезенный ему тулупъ и с?лъ, закутавшись, въ сани, когда тронулся, поглядывая на пристяжную, знакомую ему, бывшую верховой, донскую, надорванную, но лихую лошадь, онъ вдругъ почувствовалъ успокоенiе и совершенно иначе сталъ понимать то, что съ нимъ случилось. Онъ не чувствовалъ бол?е униженья, стыда, недовольства собой. Онъ чувствовалъ себя собой и другимъ не хот?лъ быть. По славной дорог? прокативъ въ 40 минуть 11-ть верстъ до деревни, онъ засталъ еще старушку мачиху, жившую съ нимъ въ деревн?, не спящей. Изъ оконъ ея комнаты падалъ св?тъ на сн?гъ площадки передъ домомъ. Кузьма, услыхавъ колокольчикъ, выб?жалъ на крыльцо. Левинъ вошелъ. Лягавая сука Ласка визжала, терлась, поднималась и хот?ла и не см?ла положить переднiя лапы ему на грудь. Мачиха вышла на площадку л?стницы и, удивленная неожиданнымъ скорымъ возвращенiемъ пасынка, спросила, что случилось: – Отъ чего ты такъ скоро? – Ничего, maman, соскучился. Въ гостяхъ хорошо, а дома лучше, – отв?чалъ онъ ей. – Сейчасъ приду, все вамъ разскажу, только переод?нусь. Мачиха вернулась къ себ? и съ своей сожительницей Натальей Петровной, ожидая Костю, по своему принялась обсуждать причину его скораго возвращенiя. Не смотря на то, что Левинъ не говорилъ своей мачих? о своихъ нам?ренiяхъ, она съ Натальей Петровной почти всякiй разъ предполагала, что онъ ?детъ въ Москву жениться, и со страхомъ ожидала новой хозяйки. – Можетъ быть, все покончилъ и образовался, да и прi?халъ все собирать. – Вы в?чно все глупости выдумываете, – отв?чала мачиха. – Просто кончилъ д?ло. Между т?мъ Левинъ прошелъ въ кабинетъ. Кабинетъ медленно осв?тился принесенной св?чой, выступили знакомыя подробности: оленьи рога, полки съ книгами, зеркало печи съ отдушниками, которую давно надо починить, диванъ, большой столъ, на стол? начатая открытая книга, сломанная пепельница, тетрадь съ его почеркомъ. Онъ прочелъ: «Тепло есть сила, но сила есть тепло. Чтоже мы выиграли?» Прочелъ онъ свои зам?тки о книг?, которую онъ читалъ. Потомъ онъ подошелъ къ углу, гд? у него стояли дв? пудовыя гири и гимнастически поднялъ ихъ, разминаясь. За дверью заскрип?ли женскiе шаги. Онъ посп?шно поставилъ гири. Вошла д?вушка отъ мачихи, предлагая чаю. Онъ покрасн?лъ, увидавъ ее. «Я думалъ, что это кончено», сказалъ онъ себ?. – Сейчасъ приду на верхъ, – отв?чалъ онъ. И быстро переод?лся и поб?жалъ на верхъ, но по дорог? встр?тилъ его прикащикъ. Прикащикъ принесъ письма, бумаги и разсказалъ, что гречу не привезли изъ сушилки, не смотря на то, что это было приказано сд?лать въ день отъ?зда. Левину стало досадно, и онъ сд?лалъ выговоръ прикащику. Но было одно важное и радостное событiе: это было то, что отелилась Пава, лучшая, дорогая корова (Игнатъ не ум?лъ сказать, бычка или телку отелила Пава). Она отелила телку. – Кузьма, дай тулупъ. А вы велите-ка взять фонарь, я пойду взгляну, – сказалъ онъ прикащику. Скотная конюшня для дорогихъ коровъ была сейчасъ за домомъ. Пройдя черезъ дворъ мимо сугроба у сирени, онъ подошелъ къ конюшн?. Пахнуло навознымъ теплымъ паромъ, когда отворилась примерзшая дверь, и коровы, удивленныя непривычнымъ св?томъ фонаря, зашевелились по св?жей солом?. Мелькнула гладкая, черноп?гая, широкая спина Голландки; Беркутъ, быкъ, лежалъ съ своимъ кольцом? въ губ? и хот?лъ было встать, но раздумалъ и только пыхнулъ раза два, когда проходили мимо. Красная красавица, громадная, какъ гипопотамъ, Пава, задомъ повернувшись, заслоняла отъ входившихъ теленка и стала обнюхивать его. Левинъ вошелъ въ денникъ по св?жей солом?, огляд?лъ Паву и поднялъ красноп?гаго теленка на его шатающiяся длинныя ноги. Взволнованная Пава замычала было, но успокоилась, когда Левинъ подвинулъ къ ней телку, тотчасъ же начавшую снизу вверхъ поталкивать подъ пахъ мать, и стала лизать ее шаршавымъ языкомъ. – Да сюда посв?ти, Федоръ, сюда фонарь, – говорилъ Левинъ, оглядывая телку. – Въ мать, даромъ что мастью въ отца. Очень хорошо! Вотъ это будетъ корова! Василiй Федоровичъ, в?дь хороша? – обращался онъ къ прикащику, совершенно примиряясь съ нимъ за гречу подъ влiянiемъ радости за телку. – Въ кого же дурной быть? – Ну, хорошо, теперь ступайте, и я домой пойду. Онъ[722 - Зачеркнуто: былъ въ томъ веселомъ д?тскомъ] вернулся домой въ самомъ веселомъ расположенiи духа.[723 - Зач.: за которое его такъ любили и вс? знавшiе его] Онъ подс?лъ къ мачих?, разсказалъ ей про брата Серг?я, про Николая не говорилъ, зная, что она не любитъ его; потомъ посм?шилъ ее, зная, что она это любила, сд?лалъ съ ней 12-ть спящихъ д?въ, любимый ея пасьянсъ, принимая въ немъ жив?йшее участiе, и ус?лся на большомъ кресл? въ ея комнат? съ книгой и стаканомъ чая на маленькомъ столик?, то читая, то вступая въ разговоръ, который вела мачиха съ Натальей Петровной. Кром? д?ла по своему и братниному хозяйству, у Левина всегда бывало свое умственное д?ло. Онъ кончилъ курсъ по Математическому факультету, и одно время страстно занимавшая его математика давно уже ему опротив?ла, но естественныя, историческiя и философскiя науки поперем?нно интересовали его. Безъ всякой связи и посл?довательности онъ бросался съ страстью, съ которой онъ все д?лалъ, то въ изученiе одной, то другой стороны знанiя. Учился, читалъ, доходилъ то того, что все это вздоръ, и бросалъ и брался за другое. Теперь онъ былъ въ перiод? физическихъ занятiй. Его занимали вопросы электричества и магнетизма. Онъ читалъ Тиндаля и, взявъ книгу, вспомнилъ весь свой ходъ мыслей, свои осужденiя Тиндалю за его самодовольство, ловкость и усовершенствованiя произведенiя опытовъ и отсутствiе философской подкладки. «И потомъ онъ все вретъ о кометахъ, но красиво. Да, – вдругъ всплывала радостная мысль, – черезъ два года, можетъ быть, вотъ что у меня въ стад?: дв? голландки, сама Пава еще можетъ быть жива, 12-ть молодыхъ Беркутовыхъ дочерей. Да подсыпать на казовый конецъ этихъ трехъ – чудо!» Онъ опять взялся за книгу. «Ну, хорошо, электричество и тепло – одно и тоже, но возможно ли въ уравненiи для р?шенiя вопроса подставить одну величину вм?сто другой? Н?тъ. Ну, такъ чтоже! Связь между вс?ми силами природы чувствуется инстинктомъ.[724 - Зачеркнуто: Я всему знаю опред?ленное м?сто.] А всетаки прiятно. Да, особенно прiятно, какъ Павина дочь будетъ уже красноп?гой коровой, и все стадо, въ которое подсыпать этихъ трехъ. Отлично! Да, что то тяжко было въ Москв?. Ну, что же д?лать. Я не виноватъ». Старая Ласка, еще несовс?мъ переварившая радость его прi?зда и б?гавшая, чтобы полаять на двор?, вернулась, махая хвостомъ, и, внося съ собой запахъ воздуха, подошла къ нему, подсунула голову подъ его руку, жалобно подвизгивая, требуя, чтобъ онъ поласкалъ ее. И когда онъ поласкалъ, она тутъ же, у ногъ его, свернулась кольцомъ, положивъ голову на заднiя пазанки. И въ знакъ того, что теперь все хорошо и благололучно, слегка раскрыла ротъ, почмокала губами и, лучше уложивъ около старыхъ зубъ липкiя губы, затихла въ блаженномъ спокойствiи. Левинъ внимательно сл?дилъ за этимъ посл?днимъ ея движенiемъ. «Такъ то и я!» сказалъ онъ себ?, думая о томъ, что было въ Москв?, и д?йствительно онъ чувствовалъ успокоенiе. Онъ въ первый разъ теперь былъ въ состоянiи ясно понять и прочувствовать то, что съ нимъ было, все, что онъ потерялъ, и ему было грустно, очень грустно, но грусть эта была спокойная. Левинъ едва помнилъ свою мать, память о ней была для него самымъ священнымъ воспоминанiемъ, и будущая жена его должна была быть въ его воображенiи повторенiемъ того прелестнаго священнаго идеала женщины, которымъ была для него мать. Для Левина любовь была совс?мъ не то, что она была для Степана Аркадьича и для большинства его знакомыхъ. Первое отличiе его любви уже было то, что она не могла быть запрещенная, скрывающая и дурная. У него было то запрещенное и скрываемое, что другiе называли любовь. Но для него это было не любовь, но стыдъ, позоръ, в?чное раскаянiе. Его любовь, какъ онъ понималъ ее, не могла быть запрещенною, но была высшее счастье на земл?, поэтому она должна стоять выше всего другаго. Все другое, м?шающее любви, могло быть дурное, но не любовь. И любовь къ женщин? онъ не могъ представить себ? безъ брака. Его понятiя о женитьб? поэтому не были похожи на понятiя Степана Аркадьича и другихъ, для которыхъ женитьба была одно изъ многихъ общежительныхъ д?лъ; для Левина это было одно высшее д?ло, отъ котораго завис?ло все счастье жизни. Въ юности его мечты о женитьб? были общiя, неопред?ленныя, но съ того времени, какъ онъ, вернувшись изъ-за границы, узналъ Кити взрослой д?вушкой, мечты эти слились съ любовью къ одной женщин?, которая одна отв?чала его требованiямъ и сама собой становилась на то м?сто идеала женщины, которое занимала мать. Чувство это, несмотря на сомн?нiя въ себ?, страхъ отказа, росло и росло и достигло своей высшей ступени въ то время, какъ онъ по?халъ въ Москву. У чувства этаго была уже длинная исторiя. Тысячи сценъ съ нею, самыхъ чистыхъ и невинныхъ (его любовь такъ была далека отъ чувственности, что онъ часто боялся, что у него не будетъ д?тей), тысячи сценъ, гд? она то ут?шала и ласкала его (воображенiе его постоянно путало будущую жену съ бывшей матерью), то была веселой подругой и товарищемъ, то была матерью его д?тей (онъ представлялъ себ? уже взрослыхъ, не мен?е 5-ти л?тъ, д?тей и много мальчиковъ и д?вочекъ), то была, и это чаще всего, благод?тельницей крестьянъ и образецъ добродушiя и кротости для вс?хъ окружающихъ. Тысячи такихъ сценъ были прожиты съ нею и прожиты имъ съ нею по н?скольку разъ этой жизнью воображенiя. Н?которыя слова даже по н?скольку разъ уже были сказаны (все въ этой воображаемой жизни имъ и ею). Много сновъ съ нею повторялись уже. И теперь со вс?мъ этимъ должно было разстаться. [725 - Зачеркнуто: И разстаться нельзя было, и сверхъ того надо было нести предъ собою весь позоръ полученнаго отказа.]И несмотря на то,[726 - Зач.: вступивъ въ свои законныя формы и привычки жизни, онъ чувствовалъ д?йствительное успокоенiе.] услыхавъ чмоканье уложившей губы собаки, сидя на своемъ кресл? съ книгой и слушая лепетъ мачихи съ Натальей Петровной, онъ сказалъ себ?: «такъ то и я», и почувствовалъ успокоенiе. * № 31 (рук. № 16). На другой день бала Анна Аркадьевна рано утромъ послала мужу телеграмму, изв?щающую о своемъ вы?зд? въ тотъ же день, несмотря на то что она[727 - Зач.: об?щала.] нам?ревалась прi?хать только на другой день. – Я соскучилась о Сереж?, – объясняла она[728 - Зачеркнуто: золовк?] нев?стк? перем?ну своего нам?ренiя, – н?тъ, ужъ лучше нынче. Мишенька, какъ всегда, не об?далъ дома и об?щалъ только прi?хать проводить сестру въ 7 часовъ. Кити тоже не прi?хала, приславъ записку, что у нее голова болитъ, и Долли съ Анной об?дали одни съ д?тьми и Англичанкой. И Анна, какъ будто нарочно, для того чтобы больше жал?ли о ней, когда она у?детъ, была, особенно мила и задушевна съ Долли и д?тьми. Д?ти опять не отходили отъ нее, и надо было обмануть ихъ, чтобы они пустили ее у?хать. Т? посл?днiе полчаса, которые Долли провела съ Анной въ ея комнат?, когда Анна уже пошла од?ваться и Долли пошла за ней, Долли никогда потомъ не могла забыть. Анна была весь этотъ день, особенно эти посл?днiе полчаса, въ томъ размягченномъ припадк? чувствительности, которые иногда находили на нее. Любовь, н?жность ко вс?мъ и ко всему, казалось, переполняли ея сердце, и сердце это было такъ открыто въ эти минуты, что она высказывала вс? свои тайныя мысли, и вс? эти мысли были[729 - Зач.: чисты и ясны и исполнены] прекрасны. Глаза ея блест?ли лихорадочнымъ блескомъ и безпрестанно подергивались слезами умиленiя. – Что бы было со мной, съ нимъ, съ д?тьми безъ тебя, – сказала ей Долли. Анна посмотр?ла на нее, и глаза ее подернулись слезами. – Не говори этаго, Долли. Не я, а ты. У тебя въ сердц? нашлось столько любви, чтобъ ты простила… – Да, простила, но… Она не договорила. – Долли! У каждаго есть свои skeletons[730 - [скелеты, иносказательно – серьезные неприятности]] въ душ?, какъ Англичане говорятъ. – Только у тебя н?тъ. – Есть, – вдругъ сказала Анна, и какая [-то] см?шная, хитрая улыбка сморщила ея губы. – Ну, такъ они см?шные skeletons, а не мрачныя, – улыбаясь сказала Долли. – Н?тъ, мрачные. Ты знаешь, отчего я ?ду нынче, а не завтра? Это признанье, которое меня давило, и я хочу его теб? сд?лать. И, къ удивленiю своему, Долли увидала, что Анна покрасн?ла до ушей, до вьющихся черныхъ колецъ волосъ на ше?. – Да, – продолжала Анна. – Ты знаешь, отчего Кити не прi?хала об?дать. Она ревнуетъ ко мн?. Я испортила, т. е. я была причиной того, что балъ этотъ былъ для нея мученьемъ, а не радостью. Но, право, право, я не виновата или виновата немножко, – сказала она, тонкимъ голосомъ протянувъ слово «немножко». – О, какъ ты похожа на Мишеньку, – см?ясь сказала Долли. Анна какъ будто оскорбилась и нахмурилась. – О н?тъ, о н?тъ! Я не Мишенька. Я оттого говорю теб?, что я ни на минуту даже не позволяю себ? сомн?ваться въ себ?. – Да, Мишенька мн? говорилъ, что ты съ Вронскимъ танцовала мазурку и что онъ… – Ты не можешь себ? представить, какъ это см?шно вышло. Я только думала сватать, и вдругъ я почувствовала себя польщенной… – О, они это сейчасъ чувствуютъ, – сказала Долли. – Но я бы была въ отчаянiи, если бы онъ точно сталъ ухаживать за мной. Это глупо и ни къ чему не ведетъ. – Впрочемъ, Анна, по правд? теб? сказать, я не очень желаю для Кити этаго брака. Мое сердце на сторон? Левина. И лучше, чтобы это разошлось, если онъ, этотъ Вронскiй, могъ влюбиться въ тебя въ одинъ день. – Ахъ, Боже мой, это было бы такъ глупо, – сказала Анна, и опять густая краска выступила на ея лицо. – Такъ вотъ я и у?зжаю, сд?лавъ себ? врага въ Кити, которую я такъ полюбила. Ахъ, какая она милая! Но ты поправишь это, Долли. Да? – Какiя мысли! Это не можетъ быть. – Да, но я такъ бы желала, чтобы вы меня вс? любили, какъ я васъ люблю и еще больше полюбила, – сказала Анна съ слезами на глазахъ. – Ахъ, какъ я нынче глупа! Она провела платкомъ по лицу и стала од?ваться. Уже передъ самымъ отъ?здомъ прi?халъ, опоздавши, Степанъ Аркадьичъ съ краснымъ, веселымъ лицомъ и запахомъ вина и сигары. Чувствуя, что чувствительность Анны сообщилась и ей, Долли съ слезами на глазахъ въ посл?днiй разъ обняла золовку и прошептала: – Помни, Анна, что то, что ты сд?лала, я никогда не забуду и что я люблю и всегда буду любить тебя какъ лучшаго друга. – Я не понимаю, за что, – проговорила Анна. – Ты меня поняла и понимаешь. Ты прелесть. И такъ он? разстались. – «Ну, все кончено, и слава Богу, – была первая мысль, пришедшая Анн? Аркадьевн?, когда она, простившись посл?днiй разъ съ братомъ, стоявшимъ въ вагон? до 3-го звонка, с?ла на свой диванчикъ рядомъ съ Аннушкой. Она огляд?лась въ полусв?т? спальнаго вагона. – Слава Богу, завтра увижу Сережу и Алекс?я Александровича, и пойдетъ моя жизнь, уже т?мъ хорошая, что привычная, по старому. Утро визиты, иногда покупки, всякiй день пос?щенiе моего прiюта, об?дъ съ Алекс?емъ Александровичемъ и к?мъ нибудь и разговоры о важныхъ придворныхъ и служебныхъ новостяхъ. Avant soirеe[731 - [Перед вечером]] съ Сережей, потомъ укладывать его спать и вечеръ или балъ, а завтра тоже». Какая то больная дама укладывалась ужъ спать. Дв? другiя дамы говорили, очевидно, нестолько для себя, сколько для нея, на дурномъ французскомъ язык?, и толстая старуха укутывала ноги и выражала зам?чанiя о топк?. Анн? не хот?лось ни съ к?мъ говорить, она попросила Аннушку достать фонарикъ, приц?пила его къ ручк? кресла и достала англiйскiй романъ. Но не читалось, сначала м?шала возня и ходьба; потомъ, когда тронулись, нельзя было не прислушаться къ звукамъ; потомъ сн?гъ, бившiй въ л?вое окно и налипавшiй на окно, и видъ закутаннаго прошедшаго кондуктора, занесеннаго сн?гомъ съ одной стороны, и разговоры о томъ, что страшная метель на двор?, развлекали ея вниманiе. Но потомъ все было тоже и тоже: таже тряска съ постукиванiемъ, тотъ же сн?гъ въ окно, т?же быстрые переходы отъ пароваго жара къ холоду и опять къ жару, то же мерцанiе т?хъ же лицъ въ полумрак? и т?же голоса. Аннушка ужъ дремала, держа свои узлы широкими руками въ прорванной одной перчатк?. Анна Аркадьевна не могла и думать о сн?, она чувствовала себя столь возбужденною. Она попробовала опять читать, долго не понимала того, что читаетъ, но потомъ вчиталась было, какъ вдругъ она почувствовала, что ей стыдно чего то, что точно она сд?лала дурной, низкiй поступокъ, и ей стыдно за него. «Чего же мн? стыдно?» спросила она себя. Стыднаго ничего не было. Она перебрала вс? свои московскiя воспоминанiя. Вс? были хорошiя, прiятныя. Вспомнила балъ. Вспомнила Вронскаго и его влюбленное, покорное лицо, вспомнила вс? свои отношенiя съ нимъ – ничего не было стыднаго. A вм?ст? съ т?мъ на этомъ самомъ м?ст? воспоминанiй чувство стыда усиливалось, какъ будто какой-то внутреннiй голосъ именно тутъ, когда она вспоминала о Вронскомъ, говорилъ ей: тепло, очень тепло, горячо, ч?мъ ближе она подходила къ Вронскому. Опять она повторила себ?: «Ну, слава Богу, все кончено», и опять взялась за книгу. Она взялась опять за книгу, но р?шительно уже не могла читать. Какое то странное возбужденiе все бол?е и бол?е усиливалось въ ней. Она чувствовала, что нервы ея натянуты, какъ струны, готовыя порваться, особенно въ голов?, что глаза ея раскрываются больше и больше, что пальцы на рукахъ и ногахъ нервно движутся, что въ груди что то давитъ дыханье и что вс? звуки въ этомъ колеблющемся полумрак? съ бол?зненной яркостью воспринимаются ею. Что она не знаетъ хорошенько, ?детъ ли она или стоитъ. Аннушка ли подл? нея или чужая, что тамъ на ручк? – салопъ ли это или зв?рь, и что она сама не знаетъ, гд? она и кто она. И что ей странно отдаваться этому волшебному забытью, и что то тянетъ къ нему. Она поднялась, чтобы опомниться, и сняла теплый капотъ. На минуту она опомнилась и поняла, что вошедшiй худой мужикъ былъ истопникъ и что это в?теръ и сн?гъ ворвались за нимъ въ дверь; но потомъ опять все см?шалось, что то странно заскрип?ло и застучало, какъ будто раздирали кого то, потомъ красный св?тъ осл?пилъ глаза, и потомъ все закрылось ст?ной, и ей казалось, что она провалилась, и вдругъ голосъ окутаннаго челов?ка и занесеннаго сн?гомъ прокричалъ что то. Она опять поднялась и опомнилась. Она поняла, что подъ?хали къ станцiи. Она попросила Аннушку подать опять снятый капотъ, над?ла его и направилась къ двери. – Выходить изволите, – сказала Аннушка. – Н?тъ, я только подышать, мн? что то нехорошо. И она отворила дверь. Метель и в?теръ рванулись ей на встр?чу. Она вернулась назадъ, ужаснувшись. Но потомъ опять отворила дверь и р?шительно вышла на крылечко, держась за перилы. Ей хот?лось понять, что д?лалось на двор?, для того чтобы разогнать это[732 - Зачеркнуто: чувство] забытье, которое томило ее. В?теръ былъ силенъ на крылечк?, но на платформ? за вагонами должно было быть затишье. Она сошла и стала,[733 - Зач.: положивъ об? руки въ муфту,] дыша сн?жнымъ морознымъ воздухомъ и оглядываясь въ полусв?т?. Страшная буря рвалась и свист?ла[734 - Зач.: занося сн?гомъ рельсы и вагоны. Осв?щенный фонаремъ вагонъ на другомъ пути былъ до половины б?лый.] между колесами вагоновъ по столбамъ на угл? станцiи. Все: и вагоны, и столбы, и люди – все было съ одной стороны занесено сн?гомъ. Но какiе то люди б?гали, скрыпя на доскахъ платформы по сн?гу. Какая то согнутая т?нь челов?ка проскользнула подъ ея ногами, и послышались знакомые звуки молотка по жел?зу. – Депешу дай! – послышался голосъ. – Сюда пожалуйте, № 108, – кричалъ кто-то, и занесенный сн?гомъ проб?жалъ обвязанный челов?къ. Хотя голова ея стала и св?ж?е н?сколько, чувство[735 - Зач.: страха] жуткости и тоски[736 - Зач.: усиливалось] не покидало ее. Она вздохнула полной грудью и уже вынула руку изъ муфты, чтобы взяться за перила и входить, какъ вдругъ какая то[737 - Зач.: высокая фигура челов?ка] т?нь подл? самой ее заслонила ей слабый св?тъ, падающiй отъ фонаря. Она оглянулась и въ туже минуту узнала Вронскаго. Онъ, приложивъ руку къ козырьку, наклонился передъ нею и спросилъ, не нужно ли ей чего нибудь. Не можетъ ли онъ служить. Появленiе его тутъ было слишкомъ неожиданно и вм?ст? съ т?мъ было такъ ожиданно, что она довольно долго ничего не отв?чала и, держась рукой за холодный столбикъ, молча смотр?ла на него, и, несмотря на т?нь, въ которой онъ былъ, она вид?ла, или ей казалось, что она вид?ла, его лицо и глаза, выраженiе ихъ до мал?йшихъ подробностей. Это было опять то выраженiе испуганнаго восхищенiя, которое такъ под?йствовало на нее вчера. – Какъ вы? Зач?мъ вы? – сказала она и въ туже минуту вспомнила, что ей надо было только сказать: «н?тъ, ничего, благодарю васъ». Она пустила руку и остановилась, обдумывая, чтобы сказать ему простое. Но онъ уже отв?чалъ на ея вопросъ: – Я ?ду для того, чтобы быть тамъ, гд? вы, – сказалъ его н?жный голосъ, и она ясно вид?ла теперь, хотя и въ темнот?, выраженiе его всей фигуры, склоненной головы, какъ бы ожидавшей удара, и лица, робкаго и раскаивающагося за то, что онъ см?лъ говорить. И въ это же время буря, какъ бы одол?въ препятствiе, засыпала сн?гъ съ крышъ вагоновъ, затрепала какимъ то жел?зньмъ оторваннымъ листомъ, и гд? то впереди плачевно и мрачно зарев?лъ густой свистокъ вагона. – Не говорите этаго, – сказала она, – это дурно для васъ, для меня. – О, если бы это что нибудь было для васъ. – Но что же это! – почти вскрикнула она, тяжело переводя дыханiе, и,[738 - Зачеркнуто: топая ногой] взявшись за столбикъ, хот?ла уйти, но, какъ бы обдумавъ, опять остановилась. – Какое право вы им?ете говорить мн? это? – Мое право, – сказалъ онъ вдругъ,[739 - Зач.: выпрямляясь] какъ будто слова эти, давно готовыя, сами вырвались изъ его устъ, – то, что моя жизнь не моя, а ваша и навсегда. Она, тяжело дыша, стояла подл? него. – Но простите меня. Я не буду больше говорить этаго. Мн? нужно было сказать это вамъ, чтобы объяснить… – Я ничего не хочу слышать. И она быстро вошла в вагонъ. Но въ маленькихъ с?няхъ она остановилась и закрыла лицо руками. Когда она вошла въ вагонъ и с?ла на свое м?сто, то волшебное напряженное состоянiе, которое ее мучало и сначала, продолжалось еще съ большею силою. Она не спала всю ночь. И всю ночь въ странномъ безпорядк? и въ самыхъ странныхъ сочетанiяхъ она вид?ла и слышала д?йствительные и воображаемые предметы и звуки. Бл?дное морщинистое лицо старушки в чепц? подъ колеблющимся св?томъ фонаря, Вронскiй, просящiй прощенiя и предлагающiй царство и отбирающiй билеты, занесенный сн?гом съ одной стороны Аннушка, храпящая звуками молотка о жел?зо, и буря, уносящая все, и толчки красныхъ огней, скрипящихъ подъ давленiемъ колесъ, и красные огни глазъ Вронскаго, р?жущiе глаза до т?хъ поръ, пока ихъ не заноситъ сн?гомъ, и стыдъ, стыдъ не совершеннаго постыднаго д?ла. Къ утру она задремала, сидя въ кресл?, и когда проснулась, то уже было б?ло, св?тло, и по?здъ подходилъ къ Петербургу. И тотчасъ же мысли о дом?, муж?, о сын? толпою пришли ей, и она съ удивленiемъ вспомнила вчерашнiй ужасъ и стыдъ. Да, было одно – это признанiе Вронскаго. Да, это было не во сн?, но это была глупость, которой она легко положитъ конецъ. «Такъ чего же мн? стыдно?» опять спросила она себя и не находила отв?та. Въ Петербург?, только что остановился по?здъ, она вышла. Первое лицо,[740 - Зачеркнуто: встр?тившееся ей,] обратившее ея вниманiе, было лицо мужа. Онъ стоялъ, невольно обращая на себя вниманiе почтительностью служащихъ и полицiи, не подпускавшихъ къ нему народъ.[741 - Зач.: <Высокая, полная фигура его съ шляпой, прямо надвинутой на широкiй умный лобъ, и круглое <румяное> бритое лицо съ остановившейся на немъ невеселой, но спокойной улыбкой и такъ обращало на него вниманiе, но не наружностью>. Небольшая, слабая фигура его въ круглой шляп? съ большими полями и бритое все лицо въ очкахъ и съ доброй, безвыразительной улыбкой не им?ло ничего привлекательнаго.] – Какъ ты милъ, что самъ прi?халъ, – сказала она. – Это меньшее, что я могъ сд?лать за то, что ты дала мн? лишнiй день, – отв?чалъ онъ, ц?луя ея руку съ спокойной сладкой улыбкой. – Сережа здоровъ? – [742 - Зач.: Какъ новый мостъ,]Онъ, здоровъ, – сказалъ онъ и, взявъ ее подъ руку, повелъ къ карет?, также улыбаясь и перенося свои глаза выше толпы, чтобы никого не вид?ть. Въ дверяхъ Вронскiй поклонился Анн? Аркадьевн? и спросилъ, какъ она провела ночь. – Благодарю васъ, очень хорошо. Она взглянула на мужа, чтобы узнать, знаетъ ли онъ Вронскаго. Алекс?й Александровичъ смотр?лъ на Вронскаго, вспоминая, кто это. Вронскiй[743 - Зач.: встр?чалъ и прежде] между т?мъ смотр?лъ на Каренина,[744 - Зач.: и зналъ его, но теперь онъ] какъ будто въ первый разъ увид?лъ его:[745 - Зач.: съ такимъ вниманiемъ и интересомъ онъ смотр?лъ на него и] изучалъ вс? мал?йшiя подробности его лица, сложенiя, одежды даже. «Да, онъ уменъ, – думалъ онъ,[746 - Зач.: вспоминая] глядя на его высокiй лобъ съ горбинами надъ бровями, – и твердый, сильный челов?къ, это видно по выдающемуся подбородку, съ характеромъ, несмотря на физическую слабость. Глаза его маленькiе не видятъ изъ подъ очковъ, когда не хотятъ, но онъ долженъ быть и тонкiй наблюдательный челов?къ, когда онъ хочетъ, онъ добрый даже, но онъ[747 - Зачеркнуто: холодный] не привлекательный челов?къ, и она не можетъ любить и не любитъ его, я вид?лъ это по ея взгляду». – Графъ Вронскiй. – А, очень радъ, – равнодушно сказалъ Алекс?й Александровичъ, подавая руку. – Туда ?хала съ матерью, а назадъ съ сыномъ, – сказалъ онъ, ударяя, какъ им?лъ привычку, безъ причины на одно слово и, какъ бы отпустивъ Вронскаго, пошелъ дальше, глядя выше людей, но Вронскiй шелъ подл? и спрашивалъ у Анны, позволено ли ему будетъ прi?хать къ ней. – Очень рады будемъ, – сказалъ Алекс?й Александровичъ, все также улыбаясь, – по понед?льникамъ, – и теперь уже, отпустивъ совс?мъ Вронскаго, обратился къ жен?. – Мари вчера была у[748 - Зач.: Курковыхъ] Великой Княгини. – А, – сказала Анна. Она думала въ это время о томъ, что зам?тила особенный, какъ бы чахоточный румянецъ на щекахъ Вронскаго и складку между бровей. И ей жалко стало его. Но въ ту же минуту она подумала: «но что мн?», зам?тила и стала спрашивать о томъ, что ея belle soeur[749 - [золовка]] д?лала у Курковыхъ. – Что, этотъ Вронскiй тотъ, что за границей былъ? – спросилъ ее мужъ. – Да, братъ нашего. – Онъ, кажется, одинъ изъ такихъ, что слышали звонъ, – сказалъ съ своей той же улыбкой и ударяя любовно на слов? звонъ, – но не знаютъ, гд? онъ. Но еще разъ меrсi, мой другъ, что подарила мн? день, теб? карету подастъ Кондратiй, а я ?ду въ Министерство. И онъ, пожавъ ей руку, отошелъ отъ нея. * № 32 (рук. № 21). <Онъ у?зжалъ изъ Москвы неожиданно, не объяснивъ матери, для чего онъ у?зжаетъ. Н?жная мать огорчилась, когда узнала отъ сына, что онъ никогда и не думалъ жениться, и разсердилась на него (что съ ней р?дко бывало) за то, что онъ не хот?лъ объяснить ей, почему онъ у?зжаетъ въ Петербургъ, не дождавшись[750 - Зачеркнуто: конца отпуска] ремонта, который онъ собиралъ въ Москв?, и именно тогда, когда она поторопилась вернуться изъ Петербурга, чтобы быть съ нимъ. – Простите меня, maman, но я, право, не могу оставаться уже по одному тому, – сказалъ онъ съ улыбкой, —[751 - Зачеркнуто: первое, что мн? нужно, а, второе, потому, что то, чего вы такъ желаете, не можетъ сд?латься,] что отъ меня ожидается то, чего я не могу сд?лать, и мн? лучше у?хать. – Но отчего же такъ вдругъ? Онъ не объяснилъ матери другой причины[752 - Зач.: и, видя <неловкость объясненiя товарищамъ и начальникамъ>, что онъ огорчилъ ее, простился] и у?халъ. Неловкость объясненiя товарищамъ и начальникамъ того, что онъ у?зжаетъ, не дождавшись ремонта, тоже ни на минуту не заставила его задуматься.> * № 33 (рук. № 22). [753 - Зач.: Сережа былъ здоровъ и милъ и обрадовался матери <особенно потому, что могъ показать сд?ланную имъ самимъ коробочку>. Анна была рада вид?ть сына, но также какъ под?йствовалъ на нее мужъ при первой встр?ч? съ нимъ, также под?йствовалъ и сынъ, и въ отношенiи сына она почувствовала разочарованiе. Она ждала большей радости. Въ это утро Графиня Лидiя Ивановна за?хала къ Анн?, чтобы узнать о <ея здоровьи и о> результатахъ ея по?здки, ц?ль которой была изв?стна Графин? Лидiи Ивановн?, какъ ближайшему другу Алекс?я Александровича и его жены. Графиня Лидiя Ивановна была высокая, полная, очень толстая женщина съ прекрасными выразительными глазами и съ усталымъ выраженiемъ когда то красиваго лица.....]Первое лицо, встр?тившее ее дома, былъ сынъ. Онъ выскочилъ къ ней по л?стниц?, несмотря на крикъ Mariette, не пускавшей его, и повисъ ей на ше?. – Мама! Мама! – кричалъ онъ. – Мама! Мама! Анна не ожидала такой радости, и эта радость сообщилась ей. Она на рукахъ внесла его на л?стницу и, только съ улыбкой кивнувъ головой Mariette, уб?жала съ нимъ въ свою комнату и стала ц?ловать его. «О, какихъ пустяковъ я боялась!» подумала она. Когда Mariette вошла въ комнату, они уже нац?ловались, и Анна разсказывала сыну, какая въ Москв? есть д?вочка Таня и какъ Таня эта ум?етъ читать и учитъ даже брата. – А рисовать ум?етъ? – спрашивалъ Сережа. Mariette жаловалась, но упрекать нельзя было. Анна пошла въ свою комнату, и Сережа пошелъ за ней. Еще Анна не усп?ла напиться кофе, какъ ей доложили о прi?зд? Лидiи Ивановны [1 неразобр.]. Пыхтя вошла съ мягкими глазами кубышка. – Я не могла дождаться. Анна любила ее, но въ это свиданiе она какъ будто въ первый разъ увидала ее со вс?ми ея недостатками. Ей показалось что то ненатуральное и излишнее въ тон? Графини Лидiи Ивановны. – Ну, что мой другъ, снесли оливковую в?твь? – спросила она. – Да, когда я у?хала, они сошлись опять. Но вы не пов?рите, какъ это тяжело и какъ они оба жалки. – Да, много, много горя и зла на св?т?, и я такъ измучена нынче, – сказала Графиня Лидiя Ивановна.[754 - Зачеркнуто: которая всегда была занята самыми благими доброд?тельными ц?лями, но которую исполненiе этихъ ц?лей всегда приводило въ раздраженiе.] – А что? – спросила Анна. – Я начинаю уставать отъ тщетнаго ломанiя копiй за правду. И иногда совс?мъ развинчиваюсь. Д?ло сестричекъ (это было филантропическое, религiозное, патрiотическое учрежденiе) подвигалось бы, но съ этими господами ничего невозможно д?лать, – сказала она съ насм?шливой покорностью судьб?. – Они ухватились за мысль, изуродовали ее и потомъ обсуждаютъ такъ мелко и ничтожно.[755 - Зач.: Графиня Лидiя Ивановна просид?ла съ часъ и для приличiя спрашивала иногда Анну о ней, но, не въ силахъ слушать внимательно ее, всякiй разъ опять начинала разсказывать то о своихъ сестричкахъ, то о соединенiи Церкви, о интригахъ и препятствiяхъ, и Анна, вслушиваясь въ ея р?чь, уже не им?ла того чувства неловкости, которое она испытала при первой встр?ч? съ мужемъ.] Два-три челов?ка, вашъ мужъ въ томъ числ?, понимаютъ значенiе этаго д?ла, a другiе только роняютъ. Вчера мн? пишетъ Гжадикъ (это былъ изв?стный панславистъ за границей), – и Графиня Лидiя Ивановна разсказала содержанiе письма Гжадика. Посл? Гжатика Графиня разсказала еще непрiятности и козни, д?лаемыя противъ д?ла соединенiя церквей, и у?хала, торопясь, такъ какъ ей въ этотъ день надо было быть еще на зас?данiи одного общества и на славянскомъ комитет?.[756 - Зач.: Посл? нея прi?хала княгиня Бетси, очень высокая, съ длиннымъ, бл?днымъ и красивымъ [лицомъ] дама, одна изъ блестящихъ по знатности и роскоши дамъ Петербурга. Она была представительницей другаго совс?мъ Петербургскаго круга. Она любила Анну и, узнавъ о ея прi?зд?, тотчасъ же прi?хала разсказать кучу новостей св?тскихъ, браковъ, ухаживанiй. Въ этихъ разсказахъ и разговорахъ Анна уже совершенно нашла себя. Особенно новость, что N выходитъ зa Б, живо заняла ее. Разговоръ зашелъ о брат? Удашева, и Анна сказала, что она познакомилась съ нимъ.– Неправда ли, это мущина! Это челов?къ страстей, – сказала Бетси. – Онъ мн? двоюродный. Посл?днее время онъ пересталъ ?здить въ св?тъ. Мн? говорили, что онъ женится.– Да, кажется, – сказала Анна и покрасн?ла, и ей показалось, что Бетси поняла, почему она покрасн?ла.– Я ему всегда предсказывала большую страсть. Такъ онъ зд?сь теперь. Непрем?нно пошлю зa нимъ мужа, чтобы онъ разсказалъ мн? про нев?сту.] «В?дь все это было и прежде, но отчего я не зам?чала этаго прежде, – сказала себ? Анна. – Или она раздражена очень нынче; что же ей д?лать, б?дной, д?тей н?тъ. Правда, что см?шно, что ея ц?ль религiя и доброд?тель, а она все сердится и все враги у нее… Но все таки она милая». Посл? Графини Лидiи Ивановны прi?хала кузина Алекс?я Александровича, старая д?вушка, унылая и скучная, но торжественная, потому что она знала Жуковского и Мойера. Въ 3 часа и она у?хала. * № 34 (рук. № 26). – Ну что, Долинька, твой козырь что под?лываетъ? – Ничего, папа, – отв?чала Долли, понимая, что р?чь идетъ о муж?, – все ?здитъ. Я его почти не вижу, – не могла она не прибавить съ насм?шливой улыбкой. – Что жъ, онъ не у?халъ еще въ деревню л?съ продавать? – Н?тъ, все собирается. – Вотъ какъ? – промычалъ Князь. – Ну, всетаки у тебя больше шансовъ встр?тить его гд?-нибудь. Если встр?тишь, скажи ему, что мн? нужно его вид?ть и переговорить съ нимъ. Княгиня и Кити съ любопытствомъ взглянули на Князя. «О чемъ ему могло быть нужно переговорить съ Стивой?» Княгиня думала, что она догадалась. – Да и мн? жалко этотъ л?съ, – сказала она про л?съ, который продавалъ Степанъ Аркадьичъ въ им?ньи ея дочери. – Но что же д?лать, если необходимо. Я сама думаю, какъ бы онъ не продешевилъ. Ты, в?рно, про это хочешь переговорить съ нимъ? – Да, да, про это самое, – сказалъ Князь, съ своимъ непроницаемымъ видомъ взглянувъ на Кити, и Кити поняла, что ему нужно было вид?ть Степана Аркадьича, чтобы переговорить не о л?с?, а о ней. Что – она не знала, но в?рила, что любовь отца не обманетъ его. Долли очень скоро удалось въ этотъ день встр?тить Степана Аркадьича. Онъ об?далъ у Генерала-Губернатора и прi?халъ домой переод?ть фракъ. И до об?да еще за?халъ къ тестю. – Ну что, когда ты ?дешь совершать условiя на л?съ? – прямо приступилъ онъ къ д?лу. – Да все некогда, Князь, – отв?чалъ Степанъ Аркадьичъ. Онъ все время находился въ холодныхъ отношенiяхъ съ тестемъ, но эта холодность со стороны стараго Князя нисколько не м?шала неизм?нному добродушiю и веселому спокойствiю Степана Аркадьича. «Вы меня не любите, т?мъ хуже для васъ, a мн? все равно. Я и съ вами прiятель, какъ и со вс?ми моими прiятелями». – Что жъ, вы думаете, что я продешевлю? – Это-то я думаю. Мы съ тобой не такiе мастера наживать, какъ проживать; но въ томъ д?ло, что я бы просилъ тебя ?хать скор?е. И за?хать къ Константину Левину. – Я и хот?лъ. – Такъ, пожалуйста, Стива, по?зжай къ нему, и вы прiятели. И ты знаешь, между разговоромъ сондируй его о Кити. Я того мн?нiя, что онъ роб?етъ сд?лать предложенiе, а она любитъ его. Степанъ Аркадьичъ былъ очень удивленъ этой непривычной заботливостью отца, онъ разсказалъ все, что зналъ о нам?реньяхъ Левина, и об?щалъ ?хать. Князь, прося его, чтобы это было тайной, опять впалъ въ свое видимое равнодушiе и, подставивъ небритую щеку, отпустилъ его. * № 35 (рук. № 18). Часть вторая. Глава I. Дьяволъ. Прошло два м?сяца. Вернувшись въ Петербургъ, жизнь Анны пошла по старому. Все было то же: тотъ же мужъ, тотъ же сынъ, т? же наполняющiе жизнь вы?зды, т? же три св?тскiе круга, въ которые три ?здила Анна; но все это со времени прi?зда ея изъ Москвы изм?нилось. Прежде св?тская жизнь съ толками о новомъ брак?, о повышеньи, перем?щеньи, съ заботами о туалет? для бала, для праздника, съ мелкими досадами за первенство того или другаго, той или другой, мелкими тщеславными радостями усп?ха спокойно наполняла ея время. Св?тская жизнь эта, казавшаяся Анн?, пока она не вступила въ эту жизнь, такимъ страшнымъ водоворотомъ, опаснымъ, раздражающимъ, оказалась, какъ она испытала это въ эти посл?днiе два года своей Петербургской жизни, такой смирной и тихой. Затрогивали только самые мелкiе интересы, и Анна часто испытывала среди визитовъ, об?довъ, вечеровъ, баловъ чувство усталости и скуки однообразнаго исполненiя долга. Теперь все это вдругъ перем?нилось. Не стало этой середины. Или ей было несносно, противно въ св?т?, или она чувствовала, что ей было слишкомъ не весело, а радостно быть въ св?т?. Весь св?тскiй кругъ одинъ, вс? знаютъ другъ друга и ?здятъ другъ къ другу, но въ этомъ большомъ круг? есть свои подразд?ленiя. Анна им?ла друзей и близкiе связи въ трехъ различныхъ кругахъ. Одинъ – это былъ[757 - Зачеркнуто: кругъ ея мужа и его друга Мери] служебный, офицiальный кругъ ея мужа, сослуживцевъ, подчиненныхъ, и н?которыя жены ихъ считались достойными. Другой кругъ – это былъ тотъ кругъ, черезъ который Алекс?й Александровичъ сд?лалъ свою карьеру, кругъ, близкiй къ двору, вн?шне скромный, но могущественный. Центромъ этаго кружка была Графиня А.; черезъ нее то Алекс?й Александровичъ сд?лалъ свою карьеру. Въ кружк? этомъ царствовалъ постоянно восторгъ и умиленье надъ своими собственными доброд?телями. Православiе, патрiотизмъ и славянство играли большую роль въ этомъ круг?. Алекс?й Александровичъ очень дорожилъ этимъ кругомъ, и Анна одно время, найдя въ сред? этаго кружка очень много милыхъ женщинъ и въ этомъ кружк? не чувствуя себя принужденной къ роскоши, которая была имъ не по средствамъ,[758 - Зачеркнуто: очень] сжилась съ этимъ кружкомъ и усвоила себ? ту н?которую утонченную восторженность, царствующую въ этомъ кружк?. Она, правда, никогда не вводила этотъ тонъ, но поддерживала его и не оскорблялась имъ. Теперь же, вернувшись изъ Москвы, кружокъ этотъ ей сталъ невыносимъ, она вид?ла все притворство, на которомъ зам?шанъ онъ, и скучала и сколь возможно мен?е ?здила къ[759 - Зач.: къ Мери и др.] Графин? N. Другой кругъ, въ которомъ появлялась Анна, былъ собственно[760 - Зач.: блестяще и роскошно св?тскiй кругъ.] св?тъ. Кругъ огромныхъ домовъ, баловъ, экипажей, посланниковъ, [1 неразобр.] театровъ, маскарадовъ, кругъ людей и знатныхъ и громадно богатыхъ. Связь ея съ этимъ кругомъ держалась черезъ Бетси Курагину, жену ея двоюроднаго брата, у которой было 120 тысячъ дохода и которая съ самаго начала появленiя Анны въ св?тъ влюбилась въ нее и ухаживала за ней и втягивала ее въ свой кругъ, см?ясь надъ т?мъ кругомъ и называя его композицiей изъ чего-то славянофильско-хомяковско-утонченно православно-женско-придворно подленькаго.[761 - В подлиннике: подленькимъ] – Это богад?льня. Когда стара и дурна буду, я сд?лаюсь такая же, – говорила Бетси, – но вы la plus jolie femme de Petersbourg.[762 - [самая красивая женщина в Петербурге.]] Этого круга Анна изб?гала прежде сколько могла, такъ какъ онъ требовалъ расходовъ выше ея средствъ, да и по душ? предпочитала первый. Теперь же сд?лалось наоборотъ. И она изб?гала восторженныхъ друзей своихъ и ?здила въ большой св?тъ. И тамъ она встр?чала Удашева и испытывала волнующую радость при этихъ встр?чахъ. Особенно часто встр?чала она Удашева у Бетси, которая была урожденная Удашева и ему двоюродная. Удашевъ былъ везд?, гд? только онъ могъ встр?тить ее, и онъ говорилъ ей, когда могъ, о своей любви. Всякiй разъ она запрещала ему это, она ему не подавала никакого повода, но всякiй разъ, какъ она встр?чалась съ нимъ, въ душ? ея загоралось то самое чувство оживленiя, которое нашло на нее въ тотъ день въ вагон?, когда она въ первый разъ встр?тила его. Она сама чувствовала, что радость св?тилась въ ея глазахъ и морщила ея губы, и она не могла затушить ее. И онъ вид?лъ это, и онъ покорялся ей, но также упорно[763 - Зачеркнуто: какъ ей казалось,] пресл?довалъ ее. Но онъ не пресл?довалъ ее,[764 - Зач.: не ждалъ ничего,] онъ только чувствовалъ и зналъ это, что не могъ жить вн? лучей ея, и онъ старался вид?ть ее, говорить съ ней. Его полковая жизнь шла по старому – т?же манежи, выходы, смотры, только онъ р?же ?здилъ въ ягтъ клубъ, меньше принималъ участiя въ полковыхъ д?лахъ и кутежахъ и больше ?здилъ въ св?тъ, въ тотъ большой роскошный св?тъ; въ маленькiй кружокъ Графини[765 - Зач.: N.] А. онъ не былъ допущенъ, да и не желалъ этаго. Одинъ разъ об?далъ у Удашевыхъ[766 - Очевидная описка, вместо: Карениныхъ] и раза 3 былъ съ визитомъ. Въ св?т? Удашевъ устроилъ себ? ширмы, чтобы не компрометировать Каренину. Онъ видимо ухаживалъ за вы?зжавшей первый годъ княжной Б?лосельской, и въ св?т? поговаривали о возможности этаго брака. Удашевъ никогда ни съ к?мъ не говорилъ о своемъ чувств?; но если бы онъ высказалъ кому нибудь, онъ бы высказалъ то, что онъ думалъ: т. е. что онъ не им?етъ никакой надежды на усп?хъ, что онъ злится на себя и свою страсть, которая изломала всю его жизнь, но вм?ст? съ т?мъ онъ въ глубин? души гордился своей страстью и зналъ очень хорошо, что въ несчастной любви къ д?вушк?, которая свободн?е женщины, вообще есть что-то жалкое, см?шное; но въ любви къ замужней женщин?, чтобы ни п?ли моралисты, есть что-то грандiозное, доказывающее силу души. Удашевъ одинъ разъ об?далъ у Карениныхъ. Алекс?й Александровичъ позвалъ его, встр?тивъ; но больше его не звали, – на этомъ настояла Анна, – и бывалъ съ визитами, но Анна не принимала его, когда могла. Поэтому онъ могъ вид?ть ее только въ св?т? и сталъ опять ?здить повсюду въ св?тъ, который онъ было оставилъ. Въ св?т?, для того чтобы им?ть предлогъ, а отчасти и потому, что первую зиму вы?зжавшая княжна Б?лосельская была очень милая д?вушка, Удашевъ ухаживалъ будто бы за Княжной Б?лосельской, и везд?, гд? бывала Анна, былъ и онъ. Страсть страстью; но день, им?ющiй 24 часа, долженъ былъ наполняться. Удашевъ не могъ не продолжать свою холостую и полковую товарищескую жизнь, хотя и старался изб?гать товарищескихъ попоекъ. * № 36 (рук. № 24). [767 - Зачеркнуто: Удашевъ]Вронскiй по?халъ во Французскiй театръ, гд? ему д?йствительно нужно было вид?ть Полковаго Командира, не пропускавшаго ни однаго представленiя французскаго театра, съ т?мъ чтобы переговорить съ нимъ о своемъ миротворств?, о томъ д?л?, которое занимало и забавляло его уже 3-й день. Въ д?л? этомъ былъ зам?шанъ и Петрицкiй, котораго онъ любилъ, и другой, недавно поступившiй, славный малый, товарищъ, молодой князь Кадровъ, главное же, были зам?шаны интересы полка. <Д?ло зат?ялось на завтрак?, который давалъ ихъ выходившiй изъ полкa офицеръ. Князь Кадровъ и Петрицкiй въ 1-мъ часу, уже по?вши устрицъ и выпивши бутылку Шабли, громко разговаривая и см?ясь, ?хали на извощик?[768 - Зачеркнуто: на Пантелеймоновскую] къ товарищу, дававшему завтракъ, когда мимо нихъ пролет?лъ лихачъ извощикъ съ молоденькой, хорошенькой дамой, въ бархатной шубк?. Дама оглянулась на ихъ говоръ и см?хъ. – Смотри, смотри, прелесть какая хорошенькая! Пошелъ, извощикъ, догоняй! Рубль на водку. Извощикъ навскачь сталъ гнать за лихачемъ. Дама оглянулась другой, третiй разъ. Офицеры см?ясь покрикивали ей и ?хали за нею. Сворачивать не приходилось, такъ какъ дама ?хала нетолько по тому же направленiю, по которому нужно было ?хать офицерамъ, но остановилась даже и вышла передъ т?мъ самымъ домомъ, въ который ?хали офицеры. Она вышла прежде ихъ. Извощикъ, видно, былъ заплаченъ и отъ?халъ; а хорошенькая дама, оглянувшись на офицеровъ, вошла на то самое крыльцо, на которое имъ надо было входить, и офицеры только вид?ли ее мелькомъ, какъ она еще разъ оглянулась, входя на л?стницу. Она взошла выше той площадки, на которой жилъ тотъ товарищъ, къ которому они ?хали, и скрылась. Петрицкiй и Кадровъ опоздали, и уже челов?къ 30 офицеровъ шум?ли за виномъ.[769 - Зач.: Удашевъ] Вронской былъ тутъ же. Петрицкiй и Кедровъ, перебивая одинъ другаго, принялись разсказывать о красот? встр?ченной дамы и о[770 - Зач.: скрытности хозяина, который ничего не сказалъ про это.] необыкновенномъ случа?, что она живетъ въ этомъ самомъ дом?. Прi?хавшiе, чтобы догнать другихъ, выпили залпомъ н?сколько бокаловъ и усп?шно догнали, даже перегнали другихъ.[771 - Зач.: Удашевъ] Вронскiй, занятый другимъ разговоромъ, и не зам?тилъ, какъ эти два молодца, чрезвычайно пораженные красотой этой лореточки и заманчивымъ оглядыванiемъ ея на нихъ, отправились въ кабинетъ къ хозяину и, призвавъ туда хозяйскаго лакея и наведя справки о томъ, живетъ ли мамзель наверху, и, получивъ отъ него утвердительный отв?тъ, написали неизв?стной посланiе, что они оба влюблены, умираютъ отъ любви къ ней, и сами понесли это письмо наверхъ. [772 - Зач.: Удашевъ]Вронской узналъ все это уже тогда, когда въ комнату ворвались оба молодые люди съ лицами, разстроенными ч?мъ то особеннымъ кром? пьянства. Изъ ихъ разсказовъ[773 - Зач.: Удашевъ] Вронскiй понялъ, что, когда они позвонили, къ нимъ вышла д?вушка. Узнавъ, что тутъ живетъ дама, которая часъ тому назадъ прi?хала на извощик? въ бархатной шубк?, они просили передать письмо, прося отв?та. Но пока д?вушка переговаривалась и спрашивала, отъ кого записка, выскочилъ какой то челов?къ съ бакенбардами колбасиками, какъ они разсказывали, бросилъ письмо и ткнулъ въ грудь Кадрова. Это разсказывалъ Петрицкiй. – Н?тъ, не толкнулъ, а грубо заперъ дверь, – оправдывался Кедровъ. – Ну, не толкнулъ, – продолжалъ Петрицкiй, – но все таки чортъ знаетъ что такое! A Василiй (лакей) говорилъ, что мамзель. Мы спрашивали у него. Онъ говорилъ: много ихъ мамзелей. Вс? посм?ялись этой исторiи, но[774 - Зачеркнуто: Удашевъ] Вронской и н?которые другiе поняли, что исторiя эта не хороша, но д?лать и говорить теперь нечего было. На другой день Полковой Командиръ позвалъ[775 - Зач.: Удашева] Вронскаго къ себ? и, такъ какъ и ожидалъ[776 - Зач.: Удашевъ] Вронской, д?ло шло объ исторiи вчерашней мамзели и Петрицкаго съ Кедровымъ.> Оба были въ эскадрон?[777 - Зач.: Удашева] Вронскаго. Къ полковому командиру прi?зжалъ чиновникъ комиссiи прошенiй титулярный сов?тникъ Венденъ съ жалобой на его офицеровъ, которые оскорбили его жену. Молодая жена его, какъ разсказывалъ Венденъ, – онъ былъ женатъ полгода, – была въ церкви съ матушкой и вдругъ почувствовала нездоровье, происходящее отъ изв?стнаго положенiя, не могла больше стоять и по?хала домой на первомъ попавшемся ей лихач? – извощик?. Тутъ за ней погнались офицеры, она испугалась и, еще хуже разбол?вшись, приб?жала на л?стницу домой. Самъ Венденъ, вернувшись изъ присутствiя, услыхалъ звонокъ и какiе то голоса, вышелъ и увидалъ пьяныхъ офицеровъ съ письмомъ, вытолкалъ ихъ и просилъ строгаго наказанiя. – Н?тъ, какъ хотите, a Петрицкiй, вы его защищаете, совс?мъ онъ становится невозможенъ, – сказалъ Полковой командиръ. – Н?тъ нед?ли безъ исторiи. В?дь этотъ чиновникъ не оставитъ д?ла, онъ по?детъ дальше. [778 - Зач.: Удашевъ]Вронской вид?лъ всю неблаговидность этаго д?ла, въ особенности то, что кто то из товарищей получилъ ударъ въ грудь и что удовлетворенiя требовать нельзя, а, напротивъ, надо все сд?лать, чтобы смягчить этаго титулярнаго сов?тника и замять д?ло. Полковой командиръ призвалъ[779 - Удашева] Вронскаго именно потому, что зналъ его за рыцаря чести, твердости, умнаго челов?ка и, главное, челов?ка, дорожащаго честью полка. Они потолковали и р?шили, что надо ?хать имъ: Петрицкому и Кедрову къ этому титулярному сов?тнику извиняться, и[780 - Зачеркнуто: Удашевъ] Вронскiй самъ вызвался ?хать съ ними, чтобы смягчить это д?ло сколько возможно. Полковой командиръ и[781 - Зач.: Удашевъ] Вронскiй оба понимали, что имя[782 - Зач.: Удашева] Вронскаго и флигель-адъютантскiй вензель должны много сод?йствовать смягченiю титулярнаго сов?тника. И д?йствительно, эти два средства оказались отчасти д?йствительными, но результатъ примиренiя остался сомнительнымъ, какъ и разсказывалъ это[783 - Зач.: Удашевъ] Вронскiй. Вотъ этимъ то д?ломъ миротворства и занимался[784 - Зач.: Удашевъ] Вронской въ тотъ день, какъ кузина его ждала об?дать. Молодые люди, несмотря на свои товарищескiя, запанибратскiя отношенiя съ[785 - Зач.: Удашевымъ] Вронскимъ, уважали его и покорились его р?шенью ?хать извиниться съ нимъ вм?ст?, т?мъ бол?е что свое р?шенье онъ высказалъ имъ строго и р?шительно, объявивъ, что если это д?ло не кончится миромъ, то имъ обоимъ надо выдти изъ полка. Одна уступка, которую онъ сд?лалъ, состояла въ томъ, что Кедровъ могъ не ?хать, такъ какъ онъ тоже считалъ себя оскорбленнымъ. Въ назначенный часъ[786 - Зач.: Удашевъ] Вронской повезъ Петрицкаго къ титулярному сов?тнику. Титулярный сов?тникъ принялъ ихъ, стоя, въ вицмундир?, и румяное лицо его съ бакенбардами колбасиками, какъ описывалъ Петрицкiй, было торжественно, но довольно спокойно. [787 - Зач.: Удашевъ]Вронской вид?лъ, что они съ Полковымъ Командиромъ не ошиблись, предположивъ, что имя и эполеты будутъ им?ть свое влiянiе. Титулярный сов?тникъ поклонился[788 - Зач.: Удашеву] Вронскому и подалъ ему руку, но чуть наклоненiемъ головы призналъ существованiе Петрицкаго.[789 - Зач.: Удашевъ] Вронской началъ говорить: – Два товарища мои были вовлечены ц?лымъ рядомъ несчастныхъ случайностей въ ошибку, о которой они отъ всей души сожал?ютъ, и просятъ васъ принять ихъ извиненiя. Титулярный сов?тникъ шевелилъ губами и хмурился. – Я вамъ скажу,[790 - Зачеркнуто: Князь] Графъ, что мн? очень лестно ваше посредничество и что я бы готовъ признать ошибку и раскаянье, если оно искренно, но, согласитесь… Онъ взглянулъ на Петрицкаго и поднялъ голосъ.[791 - Зачеркнуто: Удашевъ] Вронской зам?тилъ это и посп?шилъ перебить его. – Они просятъ вашего извиненiя, и вотъ мой товарищъ и прiятель Петрицкiй. Петрицкiй промычалъ, что онъ сожал?етъ, но въ глазахъ его не было зам?тно сожал?нiя, напротивъ, лицо его было весело, и титулярный сов?тникъ увидалъ это. – Сказать: извиняю,[792 - Зач.: Князь] Графъ, очень легко, – сказалъ титулярный сов?тникъ, но испытать это никому не желаю, надо представить положенiе женщины...... – Но согласитесь, опять перебилъ[793 - Зач.: Удашевъ] Вронской. – Молодость, неопытность, и потомъ, какъ вы знаете, мы были на завтрак?, было выпито.... Я над?юсь, что вы, какъ порядочный челов?къ, войдете въ положенiе молодыхъ людей и великодушно извините. Я съ своей стороны, и Полковой командиръ просилъ меня, будемъ вамъ искренно благодарны, потому что я и прошу за людей, которыми мы дорожимъ въ полку. Такъ могу ли я над?яться, что д?ло это кончится миромъ? На губахъ титулярнаго сов?тника играла прiятная улыбка удовлетвореннаго тщеславiя. – Очень хорошо,[794 - Зач.: Князь] Графъ, я прощаю, и онъ подалъ руку. – Но эти господа должны знать, что оскорблять женщину неблагородно..... – Совершенно разд?ляю ваше мн?нiе, но если кончено.... – хот?лъ перебить[795 - Зач.: Удашевъ] Вронской. – Безъ сомн?нiя кончено, – сказалъ титулярный сов?тникъ. – Я не злой челов?къ и не хочу погубить молодыхъ людей; не угодно-ли вамъ с?сть? Не угодно-ли? Онъ подвинулъ спички и пепельницу. И Вронской чувствовалъ, что меньшее, что онъ можетъ сд?лать, это посид?ть минуту, т?мъ бол?е что все такъ хорошо обошлось. – Такъ прошу еще разъ вашего извиненiя и вашей супруги за себя и за товарища, – сказалъ Петрицкiй. Титулярный сов?тникъ подалъ руку и закурилъ папиросу. Все, казалось, прекрасно кончено, но титулярный сов?тникъ хот?лъ под?литься за папиросой съ своимъ новымъ знакомымъ,[796 - Зач.: Княземъ] Графомъ и флигель-адъютантомъ, своими чувствами, т?мъ бол?е, что[797 - Зач.: Удашевъ нравился ему.] Вронской своей открытой и благородной физiономiей произвелъ на него прiятное впечатл?нiе. – Вы представьте себ?,[798 - Зач.: Князь] Графъ, что молодая женщина въ такомъ положенiи, стало быть, въ самомъ священномъ, такъ сказать, для мужа положеньи, ?детъ изъ церкви отъ нездоровья, и тутъ вдругъ..... [799 - Зачеркнуто: Удашевъ]Вронской хот?лъ перебить его, видя, что онъ бросаетъ изъ подлобья мрачные взгляды на Петрицкаго. – Да, но вы изволили сказать, что вы простили. – Безъ сомн?нiя, и въ этомъ положеньи два пьяные… – Но позвольте… – Два пьяные мальчишки позволяютъ себ? писать и врываться. Титулярный сов?тникъ[800 - Зач.: былъ красенъ, и, какъ зв?рь,] покрасн?лъ, мрачно смотр?лъ на Петрицкаго. – Но позвольте, если вы согласны… Но титулярнаго сов?тника нельзя было остановить. – Врываться и оскорблять честную женщину. Я жал?ю, что щетка не подвернулась мн?. Я бы убилъ.... Петрицкiй всталъ нахмурившись. – Я понимаю, понимаю, – торопился говорить[801 - Зач.: Удашевъ] Вронской, чувствуя, что см?хъ поднимается ему къ горлу, и опять пытаясь успокоить титулярнаго сов?тника, но титулярный сов?тникъ уже не могъ успокоиться. – Во всякомъ случа? я прошу васъ признать, что сд?лано съ нашей стороны что возможно. Чего вы желаете? Погубить молодыхъ людей? – Я ничего не желаю. – Но вы извиняете? – Для васъ и для Полковаго Командира, да, но этихъ мерз… – Мое почтенiе, очень благодаренъ, – сказалъ[802 - Зач.: Удашевъ] Вронской и, толкая Петрицкаго, вышелъ изъ комнаты.> * № 37 (рук. № 19). «Ну, такъ и есть, – подумала хозяйка, также какъ и вс? въ гостиной, съ т?хъ поръ какъ она вошла, невольно сл?дившiе за ней, – такъ и есть, – думала она, какъ бы по книг? читая то, что д?лалось въ душ? Карениной, – она кинулась ко мн?. Я холодна, она мн? говоритъ: мн? все равно, обращается къ Д., тотъ же отпоръ. Она говоритъ съ двумя-тремя мущинами, а теперь съ нимъ. Теперь она взяла въ ротъ жемчугъ – жестъ очень дурнаго вкуса, онъ встанетъ и подойдетъ къ ней». И такъ точно сд?лалось, какъ предполагала хозяйка. Гагинъ всталъ. Р?шительное, спокойное лицо выражало еще большую р?шительность; онъ шелъ, но еще не дошелъ до нея, какъ она, какъ будто не зам?чая его, встала и перешла къ угловому столу съ лампой и альбомомъ. И не прошло минуты, какъ уже она гляд?ла въ альбомъ, а онъ говорилъ ей:[803 - Зачеркнуто: что то странное, дикое] – Вы мн? сказали вчера, что я нич?мъ не жертвую. Я жертвую вс?мъ – честью. Разв? я не знаю, что я дурно поступилъ съ Щербацкой? Вы сами говорили мн? это. – Ахъ, не напоминайте мн? про это. Это доказываетъ только то, что у васъ н?тъ сердца. Она сказала это, но взглядъ ея говорилъ, что она знаетъ, что у него есть сердце, и в?ритъ въ него. – То была ошибка, жестокая, ужасная. То не была любовь. – Любовь, не говорите это слово, это гадкое слово. Она подняла голову, глаза ея блест?ли изъ разгоряченнаго лица. Она отв?чала, и очевидно было, что она не вид?ла и не слышала ничего, что д?лалось въ гостиной. Какъ будто электрическiй св?тъ гор?лъ на этомъ столик?, какъ будто въ барабаны били около этаго столика, такъ тревожило, раздражало все общество то, что происходило у этаго столика и, очевидно, не должно было происходить. Вс? невольно прислушивались къ ихъ р?чамъ, но ничего нельзя было слышать, и, когда хозяйка подошла, они не могли ничего найти сказать и просто замолчали. Вс?, сколько могли, взглядывали на нихъ и вид?ли въ его лиц? выраженiе страсти, а въ ея глазахъ что то странное и новое. Одинъ только Алекс?й Александровичъ, не прекращавшiй разговора съ Генераломъ о классическомъ образованiи, глядя на св?тлое выраженiе лица своей жены, зналъ значенiе этаго выраженiя.[804 - Зач.: Посл?днiй годъ (онъ былъ женатъ шесть л?тъ)] Со времени прi?зда ея изъ Москвы онъ встр?чалъ чаще и чаще это страшное выраженiе – св?та, яркости и мелкоты, которое находило на лицо и отражалось въ дух? жены. Какъ только находило это выраженiе, Алекс?й Александровичъ старался найти ту искреннюю, умную, кроткую[805 - Зач.: Нана] Анну, которую онъ зналъ, и ничто въ мiр? не могло возвратить ее въ себя, она становилась упорно, нарочно мелочна, поверхностна, насм?шлива, логична,[806 - Зач.: страстна къ веселью,] холодна, весела и ужасна для Алекс?я Александровича. Алекс?й Александровичъ, религiозный челов?къ, съ ужасомъ ясно опред?лилъ и назвалъ это настроенiе; это былъ дьяволъ, который овлад?валъ ея душою. И никакiя средства не могли разбить этаго настроенiя. Оно проходило само собою и большею частью слезами. Но прежде это настроенiе приходило ей одной, теперь же онъ вид?лъ, что оно было въ связи съ присутствiемъ этаго[807 - Зач.: энергическаго, молодцоватаго,] красиваго, умнаго и хорошаго юноши. Алекс?й Александровичъ ясно доказывалъ Генералу, что навязыванье классическаго образованiя также невозможно, какъ навязыванiе танцовальнаго образованiя ц?лому народу.[808 - Зачеркнуто: онъ мямлилъ, искалъ слова и улыбался.] Но онъ вид?лъ, чувствовалъ, ужасался, и въ душ? его становилось холодно. Окончивъ разговоръ, онъ всталъ и подошелъ къ угловому столу. – [809 - Зач.: Нана]Анна, я бы желалъ ?хать, – сказалъ онъ, не глядя на вставшаго[810 - Зач.: Гагина] Вронскаго, но видя его, видя выраженiе его лица, умышленно, чтобъ не выказать ни легкости, ни презр?нiя, ни сожал?нiя, ни озлобленiя, умышленно безвыразительное. Онъ понималъ все это и небрежно поворачивалъ свою шляпу. – Ты хот?ла раньше ?хать домой, да и мн? нужно. – Н?тъ, я останусь, пришли за мной карету, – сказала она просто и холодно. «Это онъ, это дьяволъ говоритъ въ ней», подумалъ Алекс?й Александровичъ, глядя на ея прямо устремленные на него, странно св?тящiеся между р?сницъ глаза. – Н?тъ, я оставлю карету, я по?ду на извощик?. И, откланявшись хозяйк?, Алекс?й Александровичъ вышелъ. Истинно хорошее общество только т?мъ и хорошее общество, что въ немъ до высшей степени развита чуткость ко вс?мъ душевнымъ движенiямъ. Ничего не произошло особеннаго. Молодая дама и знакомый мущина отошли къ столу и въ продолженiе полчаса о чемъ то[811 - Зач.: горячо] говорили; но вс? чувствовали, что случилось что то непрiятно грубое, неприличное, стыдное. Хот?лось зав?сить ихъ. И когда Алекс?й Александровичъ вышелъ, Княгиня[812 - Зач.: Мика] Нана р?шилась во что бы то ни стало нарушить уединенiе и перезвала къ ихъ столу двухъ гостей. Но черезъ 5 минутъ[813 - Зач.: Нана] Анна встала и простилась, сiяющей улыбкой пренебреженiя отв?чая на сухость прив?тствiй. Всл?дъ за ней вышелъ и[814 - Зач.: Гагинъ] Вронскiй. – Что я вамъ говорила? – Это становится невозможно, – переговорили хозяйка дома и толстая дама. – Б?дный дуракъ! Старый, толстый Татаринъ, кучеръ въ глянцевитомъ кожан?, съ трудомъ удерживалъ л?ваго прозябшаго с?раго, извивавшагося у подъ?зда; лакей стоялъ, отворивъ дверцу. Швейцаръ стоялъ, держа вн?шнюю дверь.[815 - Зач.: Настасья Аркадьевна] Анна Каренина отц?пляла маленькой б?лой ручкой кружева рукава отъ крючка шубки и, нагнувши головку, улыбалась.[816 - Зач.: Гагинъ] Вронскiй говорилъ: – Вы ничего не сказали, положимъ, я ничего не требую, ничего. Только знайте, что моя жизнь – ваша, что одна возможность счастья – это ваша любовь.[817 - Зачеркнуто: И скажу больше. Любите ли вы меня, я не знаю, но вы не любите мужа[?]– Да я не сказала, что я люблю васъ.] – Какъ должно быть ужасно легко мущинамъ повторять эти слова. Сколько разъ вы говорили это?[818 - Зач.: Женщины никогда не говорятъ этаго.] Я одинъ разъ сказала это… и то неправду. Поэтому я не скажу этаго другой разъ, – повторила она медленно, горловымъ густымъ голосомъ, и вдругъ, въ тоже время какъ отц?пила кружево,[819 - 3ач.: – потому что незач?мъ говорить. Я люблю тебя. Завтра въ 4 часа.] она прибавила: – Я не скажу, но когда скажу… – и она взглянула ему въ лицо. – До свиданья, Алекс?й Кирилычъ. Она подала ему руку[820 - Зач.: взглянула] и быстрымъ, сильнымъ шагомъ прошла мимо Швейцара и скрылась въ карет?. Ея взглядъ, прикосновенiе руки прожгли его. Онъ поц?ловалъ свою ладонь въ томъ м?ст?, гд? она тронула его, и по?халъ домой, безумный отъ счастья. Вернувшись домой, Алекс?й Александровичъ не прошелъ къ себ? въ кабинетъ, какъ онъ это д?лалъ обыкновенно, а, спросивъ, дома ли Марья Александровна (сестра), и, узнавъ, что ея тоже н?тъ дома, вошелъ на верхъ не разд?ваясь и, заложивъ за спину сц?пившiяся влажныя руки, сталъ ходить взадъ и впередъ по зал?, гостинной и диванной. Образъ жизни Алекс?я Александровича, всегда встававшаго въ 7 часовъ и всегда ложащагося въ постель въ половин? 1, былъ такъ регуляренъ, что это отступленiе отъ привычки удивило прислугу и удивило самаго Алекс?я Александровича, но онъ не могъ лечь и чувствовалъ, что ему необходимо объясниться съ женой и р?шить свою и ея судьбу. Онъ, не разд?ваясь, ходилъ своимъ[821 - Зач.: неровнымъ] слабымъ шагомъ взадъ и впередъ по звучному паркету осв?щенной одной лампой столовой, по ковру темной гостиной, въ которой св?тъ отражался только въ большое зеркало надъ диваномъ, и черезъ ея кабинетъ, въ которомъ гор?ли дв? св?чи,[822 - Зач.: между мелочами ея] осв?щая красивые игрушки, такъ давно близко знакомыя ему, ея письменнаго стола, и до двери спальни, у которой онъ поворачивался.[823 - На полях против этого места и ниже написано: [1] <Встаетъ, отc?кнулась.> [2] <Сестра возвращается и намекаетъ.> [3] <Вспоминаетъ, какъ онъ встр?тилъ ее съ Гагинымъ на жел?зной дорог? и какъ тогда въ глазахъ ея былъ дьяволъ.>] Онъ слышалъ, какъ въ спальню вошла[824 - Зачеркнуто: Маша] Аннушка, горничная, слышалъ, какъ она выглянула на него и потомъ, какъ будто сердясь на то, что онъ такъ непривычно ходить не въ своемъ м?ст?, стала бить подушки, трясти какими то простынями. Вс? эти столь привычные предметы, звуки[825 - Зачеркнуто: какъ ножомъ р?зали его въ самое сердце.] им?ли теперь значенiе для Алекс?я Александровича и мучали его. Какъ челов?ку съ больнымъ пальцемъ кажется, что какъ нарочно онъ обо все ушибаетъ этотъ самый палецъ, такъ Алекс?ю Александровичу казалось, что все, что онъ вид?лъ, слышалъ, ушибало его больное м?сто въ сердц?. На каждомъ протяженiи въ своей прогулк? и большей частью на[826 - Зач.: середин? въ темной гостиной] паркет? св?тлой столовой онъ останавливался и говорилъ себ?: «Да, это необходимо р?шить и прекратить и высказать свой взглядъ на это и свое р?шенiе. Но высказать что же и какое р?шенiе? Что же случилось? Ничего. Она долго говорила съ нимъ. Ну, что же?[827 - Зач.: Вольно же мн? вид?ть въ этомъ что то особенное.] Можетъ быть, я вижу что то особенное въ самомъ простомъ, и я только подамъ мысль»… и онъ трогался съ м?ста; но какъ только онъ входилъ въ темную гостиную, ему вдругъ представлялось это преображенное, мелкое, веселое и ужасное выраженiе лица, и онъ понималъ, что д?йствительно случилось что то[828 - Зач.: и холодъ охватывалъ его сердце.] неожиданное и страшное и такое, чему необходимо положить конецъ, если есть еще время. Онъ входилъ въ кабинетъ и тутъ, глядя на ея столъ съ лежащей наверху малахитоваго бювара начатой запиской, онъ живо вспоминалъ ее тою, какою она была для него эти 6 л?тъ – открытою,[829 - Зач.: до посл?дних извивовъ души] простою и довольно поверхностною натурою, вспоминалъ ея вспыльчивость, ея несправедливыя[830 - Зач.: почти всегда] досады на него[831 - Зач.: ея грубыя слова, укоризны иногда] и потомъ простое раскаянiе – слезы д?тскiя почти и н?жность, да, н?жность. «А теперь? Н?тъ этаго теперь, р?же и р?же я вижу и понимаю ее, и больше и больше выступаетъ что то новое, неизв?стное. Есть же этому причина». Вспоминалъ онъ тоже свое часто повторявшееся въ отношенiи ея чувство своей недостаточности. Онъ вспоминалъ, что часто она какъ будто чего то требовала отъ него такого, чего онъ не могъ ей дать, и какъ онъ успокоивалъ себя, говоря: н?тъ, это мн? только такъ кажется. А, видно, было что то между ними, и вотъ эта трещина оказалась. «Все равно, я долженъ объясниться и разр?шить все это». Румяное, круглое лицо съ огромнымъ шиньономъ въ б?л?йшихъ воротничкахъ высунулось изъ двери спальной. – Извольте ложиться, Алекс?й Александровичъ, я убралась,[832 - Зач.: сказалъ голосокъ горничной] – сказала Аннушка. Алекс?й Александровичъ заглянулъ въ спальню, и вдругъ при вид? этой горничной и при мысли о томъ, что она догадывается[833 - Зачеркнуто: о чемъ думаетъ баринъ,] или догадается, почему такъ непривычно во 2-мъ часу не ложится спать ея баринъ, чувство[834 - Зач.: злости] отвращенiя[835 - Зач.: къ ней, къ себ? наполнило его душу.] къ жен?, къ той, которая ставила его въ унизительное положенiе, стр?льнуло въ сердце. – Хорошо, сказалъ онъ[836 - Зач.: съ своей притворной улыбкой] и, прибавивъ шагу, направился опять къ столовой. У подъ?зда зашум?ли. Алекс?й Александровичъ вернулся въ ея кабинетъ и, сдвинувъ очки, близко посмотр?лся въ зеркало. Лицо его,[837 - Зач.: б?лое, пухлое, морщинистое] желтое и худое, было покрыто красными пятнами и показалось ему самому отвратительно. «И[838 - Зач.: на него нашла робость. Какъ и что скажетъ онъ ей? Она шла тихо черезъ залу] неужели это такiя простыя, ничтожныя событiя и признаки – вечеръ у Княгини, то, что я не легъ спать въ опред?ленное время, это мое разстроенное лицо, – неужели это начало страшнаго б?дствiя?» Да, какой то внутреннiй голосъ говорилъ ему, что это было начало несчастiя. Что несчастiе уже совершилось, хотя еще не выразились вс? его посл?дствiя. «Но всетаки я долженъ высказать и высказать сл?дующее», и Алекс?й Александровичъ ясно и отчетливо проб?жалъ въ голов? весь конспектъ своей р?чи къ ней: 1) воззванiе къ ней и попытка вызова на признанiе и вообще откровенность съ ея стороны 2) религiозное объясненiе значенiя брака 3) ребенокъ и онъ самъ – ихъ несчастье 4) ее собственное несчастье. На л?стницу входили женскiе шаги. Алекс?й Александровичъ, готовый къ своей р?чи, стоялъ, осторожно соединяя кончики пальцевъ об?ихъ [рукъ], и приводилъ въ спокойствiе и порядокъ мысли, которые онъ хот?лъ передать жен?. Этотъ жестъ соединенiя кончиковъ пальцевъ рукъ всегда успокоивалъ его и приводилъ въ акуратность, которая теперь такъ нужна была ему. Но еще по звуку тонкаго сморканiя на середин? л?стницы онъ узналъ, что входила не Анна, а жившая съ нимъ сестра его Мари. Алекс?й Александровичъ гордился своей сестрой Мари, прозванной св?тскими умниками душой въ турнюр?, былъ обязанъ ей большею частью своего усп?ха въ св?т? (она им?ла высшiя женскiя связи, самыя могущественныя), былъ радъ тому, что она жила съ нимъ, придавая характеръ высшей утонченности и какъ будто самостоятельности его дому. Онъ и любилъ ее, какъ онъ могъ любить, но онъ не любилъ разговаривать съ нею съ глаза на глазъ. Онъ зналъ, что она никогда не любила его жены, считая ее[839 - Зачеркнуто: глупою] мелкою и terre ? terre[840 - [будничной]] и потому не подмогою, a пом?хою въ карьер? мужа, и потомъ тотъ усвоенный Мари тонъ слишкомъ большаго ума, доходившаго до того, что она ничего не говорила просто, былъ тяжелъ съ глазу на глазъ. Мари была мало похожа на брата, только большiе выпуклые полузакрытые глаза были общiе. Мари была не дурна собой, но она уже пережила лучшую пору красоты женщины, и съ ней сд?лалось то, что д?лается съ немного перестоявшейся простоквашей. Она отсикнулась. Та же хорошая простокваша стала слаба, не плотна и подернулась безвкусной, нечисто цв?тной сывороткой. Тоже сд?лалось съ ней и физически и нравственно. Мари была чрезвычайно, совершенно искренно религiозна и доброд?тельна. Но съ т?хъ поръ какъ она отсикнулась, что незам?тно случилось съ ней года два тому назадъ, религiозность не находила себ? полнаго удовлетворенiя въ томъ, чтобы молиться и исполнять Божественный законъ, но въ томъ, чтобы судить о справедливости религiозныхъ взглядовъ другихъ и бороться съ ложными ученiями, съ протестантами, съ католиками, съ нев?рующими. Доброд?тельныя наклонности ея точно также съ того времени обратились не на добрыя д?ла, но на борьбу съ т?ми, которые м?шали добрымъ д?ламъ. И какъ нарочно посл?днее время вс? не такъ смотр?ли на религiю, не то д?лали для улучшенiя духовенства, для распространенiя истиннаго взгляда на вещи. И всякое доброе д?ло, въ особенности угнетеннымъ братьямъ Славянамъ, которые были особенно близки сердцу Мари, встр?чало враговъ, ложныхъ толкователей, съ которыми надо было бороться. Мари изнемогала въ этой борьб?, находя ут?шенье только въ маломъ кружк? людей, понимающихъ ее и ея стремленiя. – О, какъ я подрублена нынче, – сказала она по французски, садясь на первый стулъ у двери. Братъ понялъ, что она хот?ла сказать, что устала. – Я начинаю уставать отъ тщетнаго ломанiя копiй за правду. И иногда я совс?мъ развинчиваюсь. А Анна? – прибавила она, взглянувъ на лицо брата. – Что значитъ, – сказала она, – это отступленiе отъ порядка? Люди акуратные, какъ ты, выдаютъ себя однимъ отступленiемъ. Что такое? – Ничего. Мн? хот?лось поговорить съ Анной. – А она осталась у Нана? – взглянувъ, сказала Мари, и большiе полузакрытые глаза ея подернулись мрачнымъ туманомъ. – О, какъ много горя на св?т? и какъ неравном?рно оно распред?ляется, – подразум?вая подъ этимъ горе Алекс?я Александровича, отра[жа]ющееся на нее. – Княгиня над?ялась, что ты заглянешь, – продолжала она, чтобъ показать, что понимаетъ горе брата, но не хочетъ о немъ говорить. – Д?ло сестричекъ (это было филантропически-религiозное учрежденiе) подвинулось бы, но съ этими господами ничего не возможно д?лать, – сказала она съ злой насм?шливой покорностью судьб?. – Они ухватились за мысль, изуродовали ее и потомъ обсуждаютъ такъ мелко и ничтожно. Она очень огорчена, но и не можетъ быть иначе… Разсказавъ еще н?которыя подробности занимавшаго ее д?ла, она встала. – Ну, вотъ, кажется, и Анна, – сказала она. – Прощай. Помогай теб? Богъ. – Въ чемъ? – неожиданно спросилъ онъ. – Я не хочу понимать тебя и отв?чать теб?. Каждый несетъ свой крестъ, исключая т?хъ, которые накладываютъ его на другихъ, – сказала она, взглянувъ на входившую Анну. – Ну, прощайте. Я зашла узнать, зач?мъ онъ не спитъ, – сказала она Анн?, – и разговорилась о своемъ гор?. Доброй ночи.[841 - Зачеркнуто: И она пошла внизъ.] Анна[842 - Зач.: быстро и легко вошла въ залу] чуть зам?тно улыбнулась, поц?ловалась съ[843 - Зач.: нев?сткой] золовкой и обратилась къ мужу. – Какъ, ты не въ постели? – и, не дожидаясь отв?та, быстро и легко прошла въ темную гостиную. Въ гостиной она остановилась, какъ бы задумавшись о чемъ то. Алекс?й Александровичъ вошелъ за ней въ гостиную. Она стояла въ накинутомъ распущенномъ башлык?, играя об?ими руками его кистями и задумчиво опустивъ голову. Увидавъ его, она подняла голову, улыбнулась. – Ты не въ постели? Вотъ чудо! – И съ этими словами скинула башлыкъ и прошла въ спальню. – Пора, Алекс?й Александровичъ, – проговорила она изъ за двери. – [844 - Зач.: Нана]Анна, мн? нужно переговорить съ тобой! – Со мной? – Она высунулась изъ двери. – Ну да, давай переговоримъ, если такъ нужно. – Она с?ла на ближайшее кресло. – А лучше бы спать. – Что съ тобой? – началъ онъ. – Какъ что со мной? Она отв?чала такъ просто, весело, что тотъ, кто не зналъ ее, какъ мужъ, не могъ бы зам?тить ничего неестественнаго ни въ звукахъ, ни въ смысл? ея словъ. Но для него, знавшаго, что когда[845 - Зач.: онъ ложился спать позже обыкновеннаго, когда] на лиц? его видна была тревога, забота, иногда самая легкая, она тотчасъ же зам?чала ее и спрашивала причины; для него, знавшаго, что всякiя свои радости, веселье, горе она тотчасъ сообщала ему, для него теперь вид?ть, что она не хот?ла зам?чать его состоянiя, что не хот?ла ни слова сказать про себя, было ужасно. – Какъ что со мной? Со мной ничего. Ты у?халъ раньше, чтобы спать, и не спишь, не знаю отчего, и я прi?хала и хочу спать. – Ты знаешь, что я говорю, – повторилъ онъ тихимъ и строгимъ голосомъ. – У тебя въ душ? что то д?лается. Ты взволнована и обрадована ч?мъ-то независимо отъ меня, отъ общей спокойной жизни. Ты весела…, – сказалъ онъ, самъ чувствуя всю праздность своихъ словъ, когда онъ говорилъ ихъ и смотр?лъ на ея см?ющiеся, страшные теперь[846 - Зачеркнуто: потому что закрытые отъ] для него глаза. – Ты всегда такъ, – отв?чала она, какъ будто совершенно не понимая его и изо всего того, что онъ сказалъ, понимая только посл?днее. – То теб? непрiятно, что я скучна, то теб? непрiятно, что я весела. Мн? не скучно было. Это тебя оскорбляетъ. [847 - Зач.: – Ахъ, это ужасно, – сказалъ, вскрикнувъ]Онъ вздрогнулъ, какъ будто его кольнуло что то,[848 - Зач.: Онъ хот?лъ сказать что-то <,но удержался> жестокое] чувствуя, что то дьявольское навожденiе, которое было въ ней, не пронзимо нич?мъ. – [849 - Зач.: – Ахъ; Ахъ это ужасно!]Анна![850 - Зач.: Опомнись] Ты ли это? – сказалъ онъ также тихо, сд?лавъ усилiе надъ собой и удержавъ выраженiе отчаянiя. – Да что же это такое, – сказала она съ такимъ искреннимъ и комическимъ всетаки, веселымъ удивленiемъ. – Что теб? отъ меня надо? – Тебя, тебя, какая ты есть, а не это, – говорилъ Алекс?й Александровичу махая рукой, какъ бы разгоняя то, что застилало ее отъ него. И голосъ его задрожалъ слезами. – Это удивительно, – сказала она, не зам?чая его страданiя и пожавъ[851 - Зач: своими холодными б?лыми] плечами. – Ты нездоровъ, Алексей Александровичъ. Она встала и хот?ла[852 - Зач.: затворить дверь] уйти; но онъ схватилъ своей разгоряченной рукой ея тонкую и холодную руку и остановилъ ее. Она бы могла шутя стряхнуть его руку, и въ томъ взгляд?, который она опустила на его костлявую слабую руку и на свою руку, выразилось насм?шливое презр?нiе, но она не выдернула руки, только съ отвращенiемъ[853 - Зач.: дернулась] дрогнула плечомъ. – Ну-съ, я слушаю, что будетъ. – [854 - Зачеркнуто: Еще разъ онъ <видимо> смиренно [?] и умоляющимъ взглядомъ просилъ ее, чтобы она вернулась, она, какая она была прежде; но неприступная черта таже лежала между ними. Онъ все таки началъ говорить:– Наша жизнь связана и связана]Анна! – началъ онъ, составляя концы пальцевъ и изр?дка ударяя на излюбленныя слова, – Анна, пов?ришь ли ты мн? или н?тъ, это твое д?ло, но я обязанъ передъ тобой, передъ собой и передъ Богомъ высказать вс? мои опасенiя и вс? мои сомн?нiя. Жизнь наша связана и связана не людьми, а Богомъ. Разорвать эту связь можетъ только преступленiе.[855 - Зач.: Бываетъ, что связи эти разрываются, но тогда гибнутъ т? люди. И] Въ связи нашей есть таинство, и ты и я – мы его чувствуемъ, и оттого я знаю, хотя ничего не случилось, я знаю, что теперь, именно нынче, въ тебя вселился духъ зла и искушаетъ тебя, завлад?лъ тобой. Ничего не случилось, – повторилъ онъ бол?е вопросительно, но она не изм?няла удивленно насм?шливаго выраженiя лица, – но я вижу возможность гибели для тебя и для меня[856 - Зач.: Я не буду пугать тебя] и прошу, умоляю опомниться, остановиться. – Что же, это ревность, къ кому? Ахъ, Боже мой, и какъ мн? на б?ду спать хочется. – Анна, ради Бога не говори такъ,[857 - Зач.: Я не буду тебя пугать собой. Ч?мъ я буду пугать? Я слабый челов?къ и физически и морально.] – сказалъ онъ кротко. – Можетъ быть, я ошибаюсь, но пов?рь, что то, что я говорю, я говорю столько же за себя, какъ и за тебя. Я люблю, я люблю тебя, – сказалъ онъ. При этихъ словахъ на мгновенiе лицо ее опустилось, и потухла насм?шливая искра во взгляд?. – Алекс?й Александровичу[858 - Зач: ты ч?мъ то разстроенъ, у тебя нервы] я не понимаю, – сказала она. – Позволь, дай договорить, да,[859 - Зач.: я слабый челов?къ; я собой пугать не буду, я ничего не сд?лаю, не могу, да и не хочу наказывать. Мщенiе у Бога.]… я думалъ[860 - Зач.: <въ минуты моей ревности> прежде ужасные] иногда прежде о томъ, что бы я сд?лалъ, если бы[861 - Зач.: ты разорвала нашу связь] моя жена изм?нила мн?. Я бы оставилъ ее и постарался[862 - Зач.: бы умереть] жить одинъ. И я думаю, что я бы не былъ счастливъ, но я могъ бы такъ жить, но не я главное лицо, а ты.[863 - Зач.: Пов?рь мн? ты, теперь торжественная минута.] Женщина, преступившая законъ, погибнетъ, и погибель ее ужасна. [864 - Зач.: – Что съ вами, я понять не могу, я бы думала, что вы ужинали. [Так в подлиннике.] – И опять таже]Она молчала, но онъ чувствовалъ, что неприступная черта лежала между нимъ и ею. – Если ты дорожишь собой, своей в?чной душой, отгони отъ себя это холодное, не твое состоянiе, вернись сама въ себя, скажи мн? все, скажи мн?, если даже теб? кажется, что ты жал?ешь, что вышла за меня, что ты жал?ешь свою красоту, молодость, что ты боишься полюбить или полюбила, – продолжалъ онъ. – Мн? нечего говорить, – вдругъ быстро выговорила, – да и… пора спать. – Хорошо, – сказалъ онъ. [865 - Зачеркнуто: Всю ночь эту Алекс?й Александровичъ не смыкалъ глазъ, и, когда на другой день онъ увидалъ туже чуждость въ своей жен?, онъ р?шилъ самъ съ собой, что одно изъ главныхъ несчастiй его жизни свершилось. Какъ, въ какихъ подробностяхъ оно выразится, что онъ будетъ д?лать, онъ не зналъ, но зналъ, что сущность несчастья совершилась.]Алекс?й Александровичъ[866 - Зач.: расплакавшись, <долго> всхлипывалъ <потомъ> еще на постел?. Но еще всхлипыванья не прошли, какъ они перешли въ сырое храп?нье.] тяжело вздохнулъ и пошелъ разд?ваться. Когда онъ пришелъ въ спальню, тонкiя губы его были строго сжаты, и глаза не смотр?ли на нее. Когда онъ легъ на свою постель, Анна ждала всякую минуту, что онъ еще разъ заговоритъ съ нею. Она не боялась того, что онъ заговоритъ, и ей хот?лось этаго. Но онъ молчалъ. «Ну, такъ я[867 - В подлиннике: я такъ] заговорю съ нимъ, вызову его опять», подумала она, но въ туже минуту услыхала ровный и спокойный свистъ въ его крупномъ горбатомъ носу. Она осторожно поднялась и сверху внимательно разглядывала его спокойное, твердое лицо,[868 - Зачеркнуто: безъ очковъ] и особенно выпуклые и обтянутые жилистыми в?ками яблоки закрытыхъ глазъ испугали ее. Эти глаза похожи были на мертвые. – Н?тъ, ужъ поздно, голубчикъ, поздно, – прошептала она, и ей весело было то, что уже было поздно, и она долго лежала неподвижно съ открытыми глазами, блескъ которыхъ, ей казалось, она сама въ темнот? вид?ла. * № 38 (рук. № 22). Это было очень мило, но разговоръ перервался, и опять надо было зат?вать новое. Хозяйка занялась этимъ д?ломъ раздуванiя огня разговора и предложила вопросъ о возможности счастливыхъ браковъ безъ страсти. – Я думаю, – сказала[869 - Зач.: Анна] одна дама, – что бракъ по разсудку – самый счастливый, потому что видятъ другъ друга, какiе есть, а не какiе кажутся.[870 - Зач.: – Браки по разсудку были бы самые счастливые, если бы люди не влюблялись, – сказала Анна.] – Да, это было бы такъ, если бы д?йствительно любви не было, – сказалъ кто-то. – Но счастье браковъ по разсудку разлетается именно отъ того, что появляется любовь, та самая, которую не признавали. – Но если это такъ, какъ скарлатина, то черезъ это надо пройти. Всякая д?вушка должна влюбиться, опомниться и выдти замужъ. Тогда надо выучиться прививать любовь, какъ оспу. – Я была влюблена въ дьячка, – сказала княгиня Мягкая. – Н?тъ, я думаю безъ шутокъ, что для того, чтобы узнать любовь, надо ошибиться. – Вотъ именно, – сказала Анна, – надо ошибиться и поправиться. Она засм?ялась, перегнулась къ столу, сняла перчатку съ б?лой руки и взяла чашку. – Ну, а если ошибка въ женитьб?? – сказалъ хозяинъ. – Все таки надо поправиться. – Но какъ? – Я не знаю какъ, – сказала она. – Никогда не поздно раскаяться. [871 - Зачеркнуто: Удашевъ]Вронской смотр?лъ на Анну[872 - Зач.: мрачно. «Неужели это бездушная кокетка и только», думалъ онъ] на столько, на сколько позволяло приличiе, и лицо его сiяло счастiемъ. * № 39 (рук. № 31). Посл? объясненiя своего съ женою Алекс?й Александровичъ почувствовалъ себя до такой степени несчастнымъ и жалкимъ и сознанiе своей жалкости такъ оскорбляло его, что онъ съ т?хъ поръ ни разу не вызывалъ жену на объясненiя и изб?галъ ее, что было такъ легко и естественно при той занятой и св?тской жизни, которую они оба вели. Онъ съ такимъ усилiемъ началъ это унизительное объясненiе тогда и такъ пристыженъ былъ т?мъ отпоромъ мнимаго непониманiя, который ему дала Анна, что онъ не въ силахъ былъ начать новое. На него нашелъ столбнякъ гордости. «Не хочешь, – говорилъ онъ, мысленно обращаясь къ ней, – т?мъ хуже для тебя». Онъ самъ чувствовалъ, что это отношенiе къ жен? было безумно, что оно было подобно тому, что бы сказалъ челов?къ, попытавшiйся тщетно потушить пожаръ и который, разсердившись бы на тщету своихъ усилiй, сказалъ бы: «Такъ на же теб?, такъ сгоришь за это». Онъ чувствовалъ это н?сколько разъ, хот?лъ заговорить съ нею, но всякiй разъ имъ овлад?валъ столбнякъ гордости. Онъ, съ трудомъ удерживая слезы, обдумывалъ самъ съ собой, что онъ скажетъ ей; но какъ только онъ подходилъ къ ней, лицо его противъ его воли принимало холодно спокойное выраженiе, и онъ говорилъ не о томъ, что хот?лъ. * № 40 (рук. № 27). I. Левинъ жилъ въ деревн?, и стыдъ отказа, привезенный имъ изъ Москвы, все бол?е и бол?е застилался невидными, но значительными для него событiями деревенской жизни. Съ нимъ свершалось то, что онъ себ? ставилъ не разъ какъ правило, для ут?шенiя въ горестныя минуты, но что, какъ правило, никогда не ут?шало его, но въ д?йствительности всегда оказывалось. справедливо. Въ то время, когда онъ прi?халъ изъ Москвы и вздрагивалъ и красн?лъ всякiй разъ, какъ вспоминалъ свой позоръ, онъ сказалъ себ?: «Сколько у меня бывало такихъ горестей и стыдовъ, которые казались непереносимы, какъ, наприм?ръ, единица за латынь, когда я думалъ, что погибъ отъ этаго; падшая любимая лошадь и другiе, и чтожъ, теперь, когда прошли года, я вспоминаю и удивляюсь, какъ это могло огорчать меня. Тоже будетъ и съ этимъ горемъ. Пройдутъ года, и я буду удивляться, какъ это могло огорчать меня». Но тогда это разсужденiе не успокоило его, а прошло 3 м?сяца, и д?йствительно онъ началъ успокаиваться, но не совс?мъ. Онъ забывалъ, что, кром? времени, прошедшаго посл? единицы за латынь и погибели лошади, былъ уже выдержанный экзаменъ въ латыни и другiя лучшiя лошади, но теперь не было другой женщины, которая бы зам?нила ему ту, которую онъ потерялъ безвозвратно. А онъ чувствовалъ самъ, какъ чувствовала любящая его старушка тетушка и вс? его окружающiе, что нехорошо челов?ку единому быти. Онъ помнилъ, какъ онъ, разговорившись шутя, сказалъ разъ своему скотнику Николаю, наивному, милому мужику: «Что, Николай, хочу жениться», и какъ Николай посп?шно отв?чалъ, какъ д?ло, въ которомъ не можетъ быть никакого сомн?нiя: «И давно пора, Константинъ Дмитричъ». Но женитьба теперь стала отъ него дальше, ч?мъ когда либо. М?сто было занято, и, когда онъ теперь въ воображенiи ставилъ на это м?сто кого-нибудь изъ т?хъ д?вушекъ, которыхъ онъ зналъ, онъ чувствовалъ, что это было совершенно невозможно. Но время д?лало свое, и съ каждой нед?лей онъ р?же и р?же и съ меньшею живостью и болью вспоминалъ о Кити, и, хотя предполагалъ по времени, что теперь она уже замужемъ или выйдетъ на дняхъ, онъ ждалъ съ нетерп?нiемъ подтвержденiя этаго предположенiя, зная, что это изв?стiе, какъ выдергиванiе зуба, совс?мъ вылечить его. Но еще прежде ч?мъ онъ получилъ это изв?стiе, пришла весна, одна изъ т?хъ р?дкихъ весенъ, которыхъ и старики не запомнятъ, и эта прекрасная весна почти совс?мъ успокоила его. Не весна съ цв?точками и соловьями такъ успокоительно под?йствовала на него, но весна р?дкая для травъ и хл?бовъ. Весна долго не открывалась. Днемъ таяло на солнц?, а ночью подмороживало. Настъ былъ такой, что на возахъ ?здили. Такъ тянулось нед?ли три; казалось, конца не будетъ. Потомъ вдругъ понесло теплымъ в?тромъ, тучи полились дождемъ три дня и три ночи теплой бурей. Потомъ сталъ туманъ, и понемногу стали разбираться переломанныя льдины, всп?нившiеся потоки, и вдругъ проясн?ло, и въ тотъ же день весь дрожащiй теплый воздухъ наполнился звуками жаворонковъ, на низахъ заплакали чибисы надъ болотами, булькающими отъ проснувшейся въ нихъ жизни. Мужики откидывали навозъ отъ завалинъ и отдирали примерзшiя къ плетню бороны и ладили сохи. Бабы с незагор?лыми б?лыми ногами легко и весело, звонко болтая, шли за водой. Обл?зшая, вылинявшая м?стами только скотина зарев?ла на выгонахъ, пощипывая старику съ пробивавшейся зеленой травкой; заиграли кривоногiе ягнята вокругъ теряющихъ волны блеящихъ матерей, запахло землей отъ отошедшихъ полей и огородовъ, надулись почки горькой и липкой спиртовой березы, распушилась верба надъ быстро, на глазахъ тающимъ въ л?сахъ сн?гомъ у корней, и по старымъ [1 неразобр.] сл?дамъ полет?ла выставленная, облетавшаяся пчела, и весело заблест?ли озими, вс? гладкiя, ровныя, какъ бархатъ, безъ одной пл?шины и вымочки. [873 - Зачеркнуто: Въ начал? этой весны Левинъ вышелъ посл? чаю въ большихъ сапогахъ]Левинъ над?лъ большiе сапоги и одну суконную поддевку и пошелъ по хозяйству. Коровы были выпущены на варокъ и, сiяя перелинявшей гладкой шерстью, гр?лись на солнц?. Онъ вел?лъ выгнать ихъ на выгонъ. «Ничего, пусть загрязнятся, обчистятся. А телятъ выпустить на варокъ». Приплодъ нын?шняго года былъ хорошъ. Даже полукровные были хороши. Раннiе были съ мужицкую корову. Но Павина дочь выдавалась изъ вс?хъ. Полюбовавшись скотиной, онъ сд?лалъ распоряженiя о водопо?, такъ какъ вода въ пруд? была грязна, и зам?тилъ, что на неупотреблявшемся зимой варк? р?шетки были к?мъ то поломаны. Онъ послалъ за плотникомъ. Плотникъ ладилъ сохи, которыя должны были быть налажены еще до масляницы. Это было досадно, но это была привычная досада. Какъ ни бился Левинъ въ хозяйств?, въ томъ, чтобы д?лать все впередъ, а не тогда, когда нужно употреблять, и чтобы сд?ланное разъ было спрятано, это повторялось всегда и во всемъ, сколько ни бился онъ. Общiй порядокъ бралъ свое. Р?шетки не нужны были зимой на варк?, ихъ снесли въ конюшню и переломали, теперь надо д?лать новыя. Сохи вел?но чинить зимой, и нарочно взято 3 плотника, но вс?мъ имъ нашлись д?ла всю зиму, и сохи ладили и въ его экономiи, какъ и вс? мужики, тогда, когда пахать надо было. – Позовите Василiя ?едоровича (прикащика). Василiй ?едоровичъ, сiяя также, какъ и вс? и все въ этотъ день, въ обшитомъ мерлушкой тулупчик?, пришелъ, шагая черезъ грязь, и доказалъ, что иначе нельзя было. Но въ такой день нельзя было сердиться. – Ну что, с?ять можно? – За Туркинымъ верхомъ съ понед?льника можно. – Ну, а клеверъ? – Послалъ-съ, разс?ваютъ. Не знаю только прол?зутъ ли, тонко. – На сколько десятинъ? – На три. – Отчего? – Тел?гъ еще не собрали. – Ахъ, какъ вамъ не стыдно. – Да не безпокойтесь, все сд?лаемъ во времени. Опять это была одна изъ старыхъ досадъ Левина. Клеверъ надо было с?ять ч?мъ раньше, т?мъ лучше; но это вводилъ Левинъ, и ему не в?рили, и всякiй разъ надо было бороться. – Игнатъ, – крикнулъ онъ кучеру, съ засученными рукавами у колодца обмывавшему коляску – Ос?длай мн?. – Кого прикажете? – Ну, хоть Копчика. – Слушаюсь. Весна – время плановъ и предположенiй. Левинъ всегда чувствовалъ это, и, какъ дерево, не знающее еще, куда и какъ разрастутся эти молодые поб?ги и в?тви, заключенные въ налитыхъ почкахъ, онъ придумывалъ и предполагалъ, что онъ сд?лаетъ новаго въ любимомъ имъ хозяйств?. Пока с?длали лошадь, онъ сообщилъ свои планы прикащику, и прикащикъ, какъ всегда, д?лалъ усилiя въ угожденiе хозяину, чтобы не показать равнодушiя къ этимъ планамъ. Планы вс? были хороши – вывезти весь навозъ, перепахать паръ лишнiй разъ и принанять рабочихъ, для того чтобы убрать покосы вс? не исполу, а работниками, но прикащикъ, ближе стоящiй къ д?лу, зналъ, что въ д?л? хозяйства довл?етъ дневи злоба его и что въ каждомъ хозяйств? есть пред?лы возможнаго. Рабочихъ, сколько они не пытались, они не могли нанять больше 40, 37, 38, и больше н?тъ и что противъ расчета работъ хозяина много будетъ еще непредвид?ннаго, долженствующаго изм?нить планы. Такiе разговоры всегда были досадны Левину, но нынче было такъ хорошо, что онъ только посм?ялся прикащику. – Ну, ужъ знаю, вы все поменьше да похуже, но я нын?шнiй годъ не дамъ вамъ по своему д?лать. Все буду самъ. – Да я очень радъ. – Такъ за березовымъ доломъ разс?ваютъ клеверъ, я по?ду посмотрю, – сказалъ онъ, садясь на своего маленькаго буланаго Колпика, и бойкой иноходью доброй застоявшейся лошадки, попрашивающей поводья, по?халъ по грязи двора за ворота и въ поле. Если ему весело было дома на скотномъ двор?, то въ пол?, м?рно покачиваясь на иноходи добраго конька, впивая теплый съ св?жестью запаха сн?га воздухъ, слушая жаворонковъ и глядя на пухнувшiя почки деревьевъ, на б?гущiе, журчащiе ручьи, на которые косился Колпикъ, и въ особенности на свои зеленя, на огромное пространство, зелен?ющее ровнымъ бархатнымъ ковромъ кое гд? въ лощинахъ, съ б?лыми пятнами сн?га, ему стало еще весел?е. Ни видъ крестьянской лошади и стригуна, топтавшихъ его зеленя (онъ вел?лъ согнать ихъ встр?тившемуся мужику), ни насм?шливый ли, глупый отв?тъ мужика Ипата, котораго онъ встр?тилъ и который на вопросъ его: «Что, Игнатъ, скоро с?ять?» – «Надо прежде вспахать».[874 - Так в подлиннике. Фраза не закончена.] Несмотря на это, ч?мъ дальше онъ ?халъ, т?мъ ему весел?е становилось. И хозяйственные планы, одинъ лучше другаго – обсадить вс? поля лозинами, перер?зать на 6 полей навозныхъ и 3 запасны[я], смежныя, выстроить дворъ на дальнемъ конц? поля и вырыть прудъ – представлялись ему. Клеверъ с?ялъ солдатъ работникъ Василiй весельчакъ, котораго онъ любилъ. Тел?га съ с?менами стояла не на рубеж?, и пшеничная озимь была изрыта колесами и ископана лошадью. Онъ вел?лъ отвести лошадь. Василий извиняясь сказалъ: – Ничего, сударь, затянетъ. А ужъ с?въ, Константинъ Дмитричъ, первый сортъ. – А трудно ходить? – Страсть! по пудовику на лапт? волочишь. Да ужъ я стараюсь. Левинъ погляд?лъ, какъ онъ шагаетъ съ налипшими комьями земли на каждой ног?, и подумалъ, что онъ такъ шагаетъ съ утра, и постоялъ съ нимъ, чтобы разговориться. Онъ хот?лъ сообщить ему свою радость о прекрасной весн?, даже сообщить ему свои планы; но Василiй вс? его зат?ванiя разговора сводилъ на то, что онъ старается, какъ отцу родному, и что самъ не любитъ дурно сд?лать – «хозяину хорошо, и намъ хорошо» и что онъ хозяевами доволенъ, и попросилъ отъ имени рабочихъ прибавки харча, такъ [какъ] работа пошла тяжел?е и дни большiе. Хотя конецъ этотъ и былъ не совс?мъ прiятенъ Левину, такъ [какъ] надо было отказать, но онъ все-таки, сл?зши съ лошади и пробовавъ самъ разс?ивать и уб?дившись, что онъ это не можетъ д?лать такъ хорошо, какъ Василiй, и запыхавшись, онъ отъ?халъ отъ него и по?халъ посмотр?ть поле подъ пшеницу за Туркинымъ верхомъ. Лошадь кое гд? взяла выше ступицы по паханному полю, кое гд? былъ ледокъ, кое гд? на буграхъ просыхало, и Левинъ порадовался на пахоту и р?шилъ, что можно с?ять съ понед?льника. Про?зжая назадъ черезъ Кочакъ, ручей, чуть не увязла лошадь, но тутъ же поднялъ утокъ и куликовъ и подумалъ, что нынче должна быть тяга. Про?зжая черезъ л?съ, л?сникъ подтвердилъ, что вальдшнепы есть. И Левинъ по?халъ рысью домой, чтобы усп?ть пооб?дать и приготовить ружье къ вечеру. Подъ?зжая домой въ самомъ счастливомъ и веселомъ расположенiи духа со стороны гумна, Левинъ услыхалъ колкольчикъ со стороны главнаго подъ?зда къ дому. «Да, это съ жел?зной дороги, – подумалъ онъ, – самое время Московскаго по?зда. Кто бы это? В?рно, братъ. Вотъ бы хорошо было». Онъ тронулъ лошадь и, вы?хавъ за акацiю, увидалъ подъ?зжающую ямскую тройку съ жел?знодорожной станцiи и господина съ бакенбардами. «Братъ, онъ», подумалъ Левинъ и радостно поднялъ руки кверху, но тутъ же увидалъ, что это не братъ, а кто то, кого онъ не узналъ. «Чортъ его дери, – проговорилъ онъ, – какой нибудь дуракъ изъ Москвы», подумалъ онъ, вспоминая, что онъ многимъ своимъ такъ называемымъ прiятелямъ въ Москв? хвастался своими м?стами на вальдшнеповъ и звалъ на тягу. – Аа! – сказалъ онъ, узнавъ Облонскаго, и не безъ удовольствiя. Изъ вс?хъ Московскихъ дураковъ этотъ былъ все-таки прiятн?е вс?хъ – одно, что онъ напоминалъ это д?ло съ Кити, но и это къ лучшему. «Узнаю в?рно, вышла ли или когда выходитъ замужъ». И въ этотъ прекрасный весеннiй день Левинъ почувствовалъ, что воспоминанье о ней совс?мъ даже не больно ему. – Что, не ждалъ? – сказалъ Степанъ Аркадьичъ съ комкомъ грязи на щек?, половин? носа и на глаз? и брови, сiяя весельемъ и здоровьемъ и блестя глазками. – Прi?халъ тебя вид?ть, разъ, – сказалъ онъ, обнимая и ц?луя его, – на тяг? постоять и л?съ въ Ергушов? продать. – И прекрасно! Какова весна? Пойдемъ въ домъ. Ты тетушку знаешь? – Знаю, какъ же. Элегантныя вещи – ремни, чемоданъ, м?шокъ, ружье – были внесены въ комнату для прi?зжихъ; и вымытый, слегка спрыснутый духами, расчесанный, онъ сiяя вышелъ въ гостиную, побес?довалъ съ тетушкой и взялся за закуску. Несмотря на старанiя тетушки и повара, об?дъ былъ совс?мъ не такой, какой привыкъ кушать Степанъ Аркадьичъ; вина никакого другаго не было, кром? домашняго травнику и б?лаго крымскаго, но онъ и травникъ нашелъ необыкновеннымъ и выпилъ 3 рюмки, и об?дъ – супъ съ клецками и курицу подъ соусомъ – нашелъ необыкновенными, и вино б?лое, онъ сказалъ, что, право, очень, очень недурно, и выпилъ ц?лую бутылку. За об?домъ шелъ общiй оживленный разговоръ. Левинъ зам?тилъ и то, что Степанъ Аркадьичъ какъ бы умышленно изб?галъ разговора о Щербацкихъ, и то, какъ онъ ум?лъ быть простъ, добродушенъ и милъ, безъ всякаго старанiя. Чопорная старушка тетушка, сама того не зам?чая, была втянута въ прiятный для себя разговоръ о старыхъ родныхъ и знакомыхъ, и кто кому племянникъ, и жены родня, и какъ и кто на комъ женатъ. – Ну, теперь не пора ли? – сказалъ онъ за кофеемъ. И они пошли од?ваться на тягу. Степанъ Аркадьичъ досталъ свои сапоги, и Кузьма, уже чуявшiй большую наводку, не отходилъ отъ Степана Аркадьича и над?валъ ему и чулки и сапоги, что Степанъ Аркадьичъ охотно предоставлялъ ему д?лать. – Ты прикажи, Костя, если прi?детъ Рябининъ купецъ, я ему вел?лъ нынче прi?хать, принять и подождать. – А ты разв? Рябинину продаешь? – А что? – Плутъ страшный, окончательный и положительный. Степанъ Аркадьичъ засм?ялся. – Да, онъ удивительно см?шно говоритъ. Старая сука, сетеръ Ласка, какъ съумашедшая, вилась около хозяина, когда оба охотника съ ружьями вышли на крыльцо. – Я вел?лъ заложить, хотя недалеко, а то п?шкомъ пройдемъ. – Н?тъ, лучше по?демъ. Степанъ Аркадьичъ обвернулъ себ? сапоги тигровымъ пледомъ, и они по?хали. – Ну, что, какъ ты поживаешь? началъ Степанъ Аркадьичъ, какъ бы сбираясь на большой и важный разговоръ. Но Левину не хот?лось говорить теперь, до охоты. И онъ отвлекъ разговоръ, переведя его на Облонскаго. – Меня спрашивать нечего. Твои д?ла какъ, т. е. сердечныя? – О! mon cher![875 - [мой милый!]] – Глаза Степана Аркадьича засв?тились, сжавшись. – Ты в?дь не признаешь любви посл? брака – это все дурно, по твоему. А я не признаю жизни безъ любви, но, mon cher, бываютъ тяжелыя минуты. Бываютъ женщины, которыя мучаютъ тебя. Да ты не пов?ришь, я въ какомъ положенiи теперь… И Степанъ Аркадьичъ, которому подъ влiянiемъ выпитаго вина хот?лось поговорить о своей любви, разсказалъ Левину ц?лый романъ, въ которомъ онъ игралъ роль de l’amant de coeur[876 - [друга сердца]] женщины, находящейся на содержанiи. Левинъ слушалъ, удивлялся и не зналъ, что говорить; но Степану Аркадьичу и не нужно было, чтобы онъ говорилъ, онъ только самъ хот?лъ высказать свою исторiю. * № 41 (рук. № 31). – Какова весна, Василiй! А? – сказалъ онъ. – Что говорить, Божья благодать, – отв?чалъ Василiй. – Богъ даетъ, и людямъ стараться надо. Я, Константинъ Дмитричъ, кажется, какъ отцу родному стараюсь. Я и самъ не люблю дурно сд?лать и другимъ не велю. Я хозяевами доволенъ. Одно – рабочiе обижаются. Работа пошла тяжел?е и дни большiе, а харчи все зимнiе. Я говорю – власть хозяина. Нанялся – продался. Недовольство рабочихъ на харчи была старая, уже давно знакомая тема для Левина. Было время, когда онъ заводилъ особенную кухню, самъ ходилъ въ нее, пробовалъ ?ду, давалъ по фунту мяса, молоко и завелъ скатерти и требовалъ чистоту, и тогда почти вс? рабочiе разб?жались, а жалобамъ на кухарку, на прикащика не было конца. Потомъ Левинъ[877 - Зачеркнуто: завелъ артель. Это держалось одно время, но потомъ явились новые рабочiе, и артель распалась. Тогда, ужъ года 3 тому назадъ, Левинъ завелъ условiя, въ которыхъ ясно было обозначено, какiе харчи.<И теперь было такъ.>– В?дь харчи по условiю, – отв?чаетъ онъ.– Изв?стно, по условiю, кондрактъ, да голодно, Константинъ Дмитричъ.Левинъ ничего не отв?тилъ.] разсердился, поручилъ все прикащику. Онъ сталъ давать имъ сала въ щи, какъ онъ выражался, когда есть кинуть сальца, когда н?тъ – молочка снятого, и вс? совершенно были довольны. Теперь же посл?днее время Левинъ завелъ артель и выдавалъ харчи по условiю. * № 42 (рук. № 27). Левинъ вид?лъ, что Степанъ Аркадьичъ принадлежитъ къ этому весьма распространенному типу горожанъ вообще и въ особенности Петербургскихъ, которые, побывавъ въ три года раза два въ деревн? и поговоривъ раза два съ купцомъ, прикащикомъ и мужикомъ, запомнятъ два-три слова деревенскихъ и кстати и полагаютъ, что имъ весь деревенскiй бытъ ясенъ и что ихъ уже никто не обманетъ, и, благодаря этой ув?ренности, продолжаютъ служить пищей для весьма распространеннаго еще типа купцовъ въ род? Рябинина, которые не торгуютъ, а только выжидаютъ дураковъ господъ и ловятъ ихъ. А такъ [какъ] дураки въ сословiи Облонскаго не переводятся, то класъ все больше и больше распространяется и богат?етъ. – В?дь это не обидной л?съ, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, желая этимъ словомъ «обидной» совс?мъ уб?дить Левина въ несправедливости его сомн?нiй, – а дровяной больше. И станетъ не больше 30 саженъ на десятину, а онъ мн? далъ по 200 рублей. Левинъ улыбнулся. – В?дь я не стану тебя учить, какъ заключенье или что ты тамъ такое пишешь въ своемъ присутствiи, а если мн? нужно, то спрошу у тебя, а ты такъ ув?ренъ, что ты понимаешь всю эту грамоту о л?с?. Она трудная. Счелъ ли ты деревья? – Ахъ, вотъ еще вздоръ, – даже съ н?которой раздражительностью сказалъ Облонский. – Ну, а я 20 разъ въ л?то про?ду черезъ вашъ л?съ, и осенью съ гончими бываю, и знаю, и свой л?съ считалъ. И ни одинъ купецъ не купитъ не считая, если ему не отдаютъ даромъ, какъ ты. Твой л?съ стоитъ 500 рублей за десятину чистыми деньгами, а онъ теб? далъ 200 въ разсрочку. Значитъ, ты ему подарилъ тысячъ 30. – Ну, купи ты! Вотъ вы всегда такъ. – Я не торгую л?сами. Ну, да вотъ и онъ, – сказалъ Левинъ, увидавъ стоявшую подл? дома тел?жку съ прикащикомъ купца, державшимъ лошадь. И лошадь, и тел?жка, и въ особенности красное, полнокровное лицо прикащика сiяли поучительнымъ самодовольствомъ и говорили вс?мъ: «Вотъ какъ д?лаютъ, вотъ какъ нынче д?лаютъ. Посмотрите, все у насъ просто и прочно и прилично». Въ передней еще ихъ встр?тилъ длиннополый купецъ, сiявшiй улыбкой и, очевидно, въ жизни своей никогда ни въ ч?мъ не ошибавшiйся. Какъ ни безобразно было его[878 - Зачеркнуто: од?янiе] сюртукъ съ пуговицами ниже задницы, его сапоги въ калошахъ, его[879 - Зач.: рубаха] жилетъ съ м?дными пуговицами, ц?почка, его лицо хищное, сухое, ястребиное въ соединенiи съ подлой улыбкой, какъ ни безобразенъ былъ его[880 - Зач.: языкъ] безсмысленный говоръ, пересыпанный словами: положительно, окончательно и т. п., и его движенiя, все это было такъ твердо, р?шено, so settled, [881 - [основательно,]] что нельзя было, долго поговоривъ съ нимъ, не пожелать быть похожимъ на него. * № 43 (рук. № 27). Левинъ былъ не въ дух?. 1-е онъ стр?лялъ плохо, 2-е – этотъ купецъ. Онъ терп?ть не могъ этихъ людей, живущихъ только глупостью Степанъ Аркадьичей. Д?ло было кончено, но ему, умному хозяину, выросшему и жившему въ деревн?, безобразiе этого д?ла было противно. Онъ зналъ, что л?съ былъ весь под?лочный, стоилъ 500 minimum за десятину, что другiе купцы или были въ стачк? или подкупленные люди. Степану Аркадьичу – какое ему было д?ло; но онъ былъ дворянинъ по крови и вид?ть не могъ совершающееся это со вс?хъ сторонъ об?дн?нiе дворянства – и не роскошью. Это ничего, это дворянское д?ло. И не жалко прожившагося на роскоши барина; прожить только онъ и ум?етъ умно – это дворянское д?ло. Не жалко было им?нiй, которыя продавались по безхозяйству и покупались мужиками. Это было справедливо. Дворянинъ ничего не д?лаетъ, а мужикъ работаетъ и выт?сняетъ празднаго челов?ка, но ему было невыносимо досадно, какъ проживались эти петербургскiе господа только т?мъ, что они были глупы, и такихъ им?нiй много около него. То полячокъ за / ц?ны взялъ все на аренду, то этакiй Рябининъ купилъ рубль за 25 коп?екъ. И на м?сто добродушныхъ дураковъ вступаютъ въ[882 - Зачеркнуто: дворянскiй] кругъ земства мелкiе плуты эксплуататоры. И надо же было, чтобы у него въ дом? д?лали эту дурацкую продажу. Это злило его. 3-е, что и было главное, онъ узналъ, что Кити не замужемъ и что она больна, какъ онъ догадался, несмотря на то что Степанъ Аркадьичъ не хот?лъ говорить этаго, – больна отъ любви не взаимной. Это оскорбленiе какъ будто падало на него. Ему казалось, что этотъ челов?къ, который презиралъ ее любовь, а она презирала его, что этотъ челов?къ презиралъ его и былъ его врагъ. * № 44 (рук. № 28). На конюшн? мальчикъ его (грумъ), узнавъ еще издалека его коляску, вызвалъ Англичанина. Сухой Англичанинъ, самъ бывшiй жокей, теперь тренеръ, въ высокихъ сапогахъ и въ короткомъ пиджак?, съ волосами, оставленными только подъ бородой, вышелъ, раскачиваясь, навстр?чу. – Ну что Фру-Фру? – спросилъ Вронскiй по англiйски. – Все хорошо, – медленно отв?чалъ Англичанинъ, – немного возбуждена, но[883 - Зач.: я успокаиваю ее.] въ хорошемъ дух?. Лучше не ходите, – прибавилъ Англичанинъ. – Она очень возбуждена съ т?хъ поръ, какъ над?ли намордникъ, и я не вел?лъ выводить другихъ лошадей и входить туда до скачки. А то какъ дверь отворять… – Н?тъ, ужъ взойду, она меня знаетъ. – Come on! —[884 - [– Пожалуйста!]] пропустилъ сквозь зубы Англичанинъ и пошелъ впередъ, размахивая руки своей развинченной походкой. [885 - Зачеркнуто: – Какъ в?съ нынче]– Об?дали? – спросилъ онъ. – Об?далъ немного. – Такъ надо рюмку хересу, садясь. Они вошли въ широкiя кленовыя лакированныя двери конюшеннаго татерзала. Съ об?ихъ сторонъ широкаго въ 6 аршинъ мощеннаго коридора стояли лошади по широкимъ устланнымъ соломой стойламъ, отгороженнымъ р?зными столбами. Въ конюшн? было св?тло, какъ на двор?, отъ св?та, подавшего въ ц?льныя окна сверху. Дежурный, въ чистой куртк?, нарядный, молодцоватый мальчикъ, съ метлой въ рук?, встр?тилъ входившихъ и пошелъ за ними. Вронскiй привычнымъ взглядомъ оглядывалъ знакомыхъ ему, стоявшихъ въ татерзал? лошадей, дв? были свои верховыя; но онъ, не доходя до Фру-Фру, остановился передъ рыжимъ жеребцомъ, на которомъ былъ намордникъ. Жеребецъ стоялъ, равном?рно поднимая храпъ и опуская его. – Хорошъ, – сказалъ Вронскiй, останавливаясь противъ него и охотницкимъ взглядомъ сразу охватывая вс? главныя достоинства лошади – его широкiй, мускулистый задъ и мышки, низкую бабку надъ точенымъ копытомъ. – Одна голова велика, а то совершенство. – Да, это мой одинъ серьезный соперникъ, – сказалъ онъ Англичанину. – Безъ препятствiй – да, – сказалъ Англичанинъ, – и если бы вы ?хали на немъ, за васъ бы держалъ. – Фру-Фру нервн?е, онъ – сильн?е, – сказалъ Вронскiй, невольно улыбаясь отъ похвалы своей ?зд?. – Съ препятствiями все – ?здокъ и счастье, – сказалъ Англичанинъ. Они подошли къ Фру-Фру, невысокой гн?дой, н?сколько подласой кобыл?. Фру-Фру была лошадь совс?мъ другаго типа, ч?мъ рыжiй, она не была такъ правильно и сильно сложена и костью была много слаб?е и тоньше. Въ ней были даже дурные недостатки, въ ней была вывернутая косолапина и въ переднихъ и заднихъ ногахъ. Мышка была въ ней не такъ крупна, как у рыжаго, но она вся была нервы, вс? ея мышцы р?зко выд?лялись изъ подъ тонкой кожи. Вся она была подъ с?ткой выступавшихъ жилъ. А голова совершенно сухая, безъ мяса, съ огромнымъ веселымъ и страстнымъ взглядомъ и храпомъ съ раструбомъ и полна выраженiя и огня. – Ну, вотъ видите, – сказалъ Англичанинъ. – Го, го, – голосомъ успокаивая лошадь, которая, заслышавъ шаги и увидавъ людей, переступала тонкими точеными ногами, косясь своимъ выпуклымъ глазомъ то съ той, то съ другой стороны на вошедшихъ. – Го, го, – заговорилъ Вронскiй и подошелъ къ ней. * № 45 (рук. № 29). «Да, я возненавижу его, если онъ не пойметъ всего значенiя этаго. Лучше не говорить, зач?мъ испытывать», думала она. – Ради Бога, – повторилъ онъ. – Я брюхата, – сказала она тихо, и руки и губы ея задрожали. Но она не спускала съ него глазъ. Она не ошиблась: ужасъ и растерянность выразились на его лиц?. Онъ хот?лъ что то сказать и остановился. Онъ выпустилъ ея руку и опустилъ голову. Потомъ онъ взглянулъ на нее, стараясь проникнуть въ ея чувство, поц?ловалъ ея руку, всталъ и молча прошелся по терас?. – Такъ это кончено! – сказалъ онъ, р?шительно подходя къ ней. – Ни я, ни вы не смотр?ли на наши отношенiя какъ на игрушку, и теперь это р?шено. Необходимо кончить всю эту ложь, весь этотъ стыдъ, – сказалъ онъ оглядываясь, – подъ к[оторыми] мы живемъ. – Какъ же кончить? – сказала она съ злой насм?шкой. Она теперь совершенно успокоилась, и лицо ея сiяло вызывающей дерзкой радостью, выраженiе которой такъ зналъ въ ней и котораго такъ боялся Вронскiй. – Оставить мужа и соединить нашу жизнь. Она соединена и такъ. – Но какъ?[886 - Зачеркнуто: Оставить мужа, б?жать, – продолжала] Въ этомъ то и трудность, – сказала она съ той же насм?шкой надъ самой собою и безвыходностью своего положенiя. – Надо придумать какъ, – сказалъ онъ строго. – Все лучше, ч?мъ то унизительное положенiе, въ которомъ мы оба. Знать, что мужъ все знаетъ, и обманывать… – Ахъ, онъ ничего не знаетъ и не понимаетъ, – заговорила Анна быстро, едва посп?вая выговаривать одно слово за другимъ. – Онъ ничего, ничего никогда не понималъ и теперь не понимаетъ. Если бы онъ понималъ что-нибудь, разв? бы онъ[887 - Зач.: бросилъ] оставилъ меня?[888 - Зач.: Онъ глупъ и золъ] Онъ дальше своего министерства не понимаетъ и не признаетъ жизни. И все, что м?шаетъ его усп?ху, для него вредно. И жена, которая оставитъ его, испортитъ ему карьеру. И потому онъ не пуститъ меня. А ему все равно. «Ахъ, если бы это было такъ, – думалъ Вронскiй, слушая ея неестественно быструю р?чь, какъ будто подсказываемую ей к?мъ то. – Ахъ, если бы это было такъ, но онъ, мужъ, понимаетъ многое, и онъ любитъ и ее и сына, и она себя обманываетъ и заглушаетъ свое раскаянiе, говоря это». * № 46 (рук. № 29). II. Алекс?й Александровичъ Каренинъ со времени перваго объясненiя съ женою посл? вечера у… бол?е не пытался объясняться съ нею, хотя онъ вид?лъ, что причинъ для т?хже объясненiй становится больше и больше. Какъ будто нарочно случилось то, что постоянная дача Алекс?я Александровича была въ П[арголов?], и постоянно его жена одна живала л?томъ на дач?, а онъ оставался въ Петербург?, и это какъ будто нарочно сложилось для того, чтобы сод?йствовать сближенiю Анны съ Вронскимъ, который стоялъ съ полкомъ въ Красномъ. Посл?днее время Алекс?й Александровичъ вид?лъ, что подозр?нiя его бол?е и бол?е подтверждаются. Онъ вид?лъ, что въ св?т? уже иначе смотрятъ на его жену. И сестра его Мери нанесла ему посл?днiй ударъ: она, жившая л?томъ всегда вм?ст? съ Анной на дач?, нын?шнiй годъ, подъ предлогомъ приглашенiя отъ друзей провести л?то съ ними, пере?хала въ Сергiевское и оставила Анну одну. Алекс?й Александровичъ зналъ, что Мери такъ чиста и нравственна, что она уже считала для себя невозможнымъ оставаться съ его женою. Все это зналъ Алекс?й Александровичъ, все это бол?е и бол?е мучало его, но онъ, связанный своимъ положенiемъ челов?къ и им?ющiй всетаки только подозр?нiя, не могъ предпринять ничего р?шительнаго. Сколько разъ во время своей 8-ми л?тней счастливой жизни съ женою, глядя на чужихъ нев?рныхъ женъ и обманутыхъ мужей, говорилъ себ? Алекс?й Александровичъ: «Какъ допустить до этаго? Какъ не остановить и не развязать этаго безобразнаго положения?» Но теперь, когда онъ самъ сталъ или почти сталъ въ это положенiе, онъ не могъ придумать, что сд?лать. Изъ вс?хъ возможныхъ выходовъ молчанiе и соблюденiе вн?шнихъ приличiй казалось ему всетаки самымъ благоразумнымъ. Съ ц?лью соблюденiя этихъ приличiй онъ и по?халъ нынче на скачки. Онъ въ весну былъ н?сколько разъ на дач?; но посл?днее время не былъ бол?е 2-хъ нед?ль. Въ день скачекъ, когда весь дворъ бывалъ въ Красномъ, Алекс?й Александровичъ р?шилъ, что ему надо быть тоже, и кром? того[889 - Зачеркнуто: онъ р?шилъ, что въ этотъ же прi?здъ на дачу къ жен? онъ за разъ вызоветъ ее на объясненiе и выскажетъ ей свое составленное имъ р?шенiе.] его тянуло постоянно туда, къ жен?. Сестра его[890 - Зач.: Кити] Мери была въ Петербург?, и онъ вм?ст? съ нею по?халъ на дачу.[891 - Зач.: Кити] Мери ненавид?ла скачки и потому сказала, что она подождетъ ихъ и приготовитъ чай. Когда Алекс?й Александровичъ прi?халъ въ 6-мъ часу на дачу, жены его уже не было, она всл?дъ за Вронскимъ вы?хала къ Бетси Кириковой, чтобы везти[892 - В подлиннике: вести] ее съ собой на скачки. Дружба посл?днее время Анны съ Бетси Кириковой и всякое упоминанiе о ней было мучительно для Алекс?я Александровича. Бетси была красавица, жена урода Князя Кирикова и въ давнишней изв?стной всему св?ту связи съ изв?стнымъ чиновникомъ Петербурга. Ее принимали ко двору и потому принимали въ изв?стномъ кругу, но elle еtait mal vue.[893 - [на нее смотрели косо.]] Алекс?й Александровичъ прi?халъ на скачки одинъ и уже въ бес?дк? нашелъ свою жену. * № 47 (рук. № 29). – Но я бы не хот?ла вид?ть этихъ ужасовъ. И не по?ду другой разъ. Это меня слишкомъ волнуетъ. Неправда ли, Анна? – Волнуетъ, но нельзя оторваться, – сказала Анна, глядя въ бинокль. – Если бы я была Римлянка, я бы не пропускала ни одного цирка. – Ну, въ этомъ я не согласенъ съ тобой, мой другъ, – сказалъ Алекс?й Александровичъ. – Именно въ этихъ спортахъ есть стороны… Прервавъ р?чь, Алекс?й Александровичъ посп?шно, но достойно всталъ и низко поклонился Великому Князю. – Ты не скачешь, – пошутилъ Великiй Князь. – Моя скачка трудн?е, Ваше Величество. И хотя отв?тъ былъ глупъ и ничего не значилъ, Великiй Князь сд?лалъ видъ, что получилъ умное слово отъ умнаго челов?ка и вполн? понимаетъ. – Есть дв? стороны, – продолжалъ снова Алекс?й Александровичъ, – исполнителей и зрителей. И любовь къ этимъ зр?лищамъ есть в?рн?йшiй признакъ низкаго развитiя. – Во мн? есть этотъ признакъ, – сказала Анна и обратилась внизъ къ Корсунскому, отв?чая на его вопросъ. – Анна Аркадьевна, пари. За кого вы держите? – Если бы я была мущина, я бы прожилась на пари. – Ну, держите со мной. Я за Кузовцева. Васъ совс?мъ не видно. Какое прелестное зр?лище. Но въ это время пускали ?здоковъ, и вс? разговоры прекратились. Алекс?й Александровичъ замолкъ, и вс? поднялись и обратились къ р?к?. Говорить уже нельзя было, но за то удобно было смотр?ть на Анну, такъ какъ вс? глаза направлены были на скачущихъ, и Алекс?й Александровичъ внимательно наблюдалъ свою жену и читалъ, какъ по книг?, на ея лиц? подтвержденiе своего несчастiя. * № 48 (рук. № 29). Алекс?й Александровичъ учтиво подалъ ей руку, но она остановилась, прислушиваясь къ тому, что говорилъ генералъ о паденiи Вронскаго. Генералъ говорилъ, что онъ убился, какъ ему сказывали. – Это ужасно! Лошадь сломала ногу, говорятъ. Анна слушала, не спрашивая и не трогаясь съ м?ста, и смотр?ла въ бинокль. Препятствiе, на которомъ упалъ Вронскiй, было такъ далеко, что ничего нельзя было разобрать. Въ это время подскакалъ Махотинъ, выигравшiй призъ. Государь поднялся, въ толп? зашевелились, и все тронулись выходить. – Хотите идти? – сказалъ Алекс?й Александровичъ жен?. Она не двигалась съ м?ста. – Анна, по?демъ, если ты хочешь. – Н?тъ, я останусь, – сказала она. Она вид?ла, что отъ м?ста паденiя Вронскаго черезъ кругъ б?жалъ офицеръ къ[894 - Зачеркнуто: жен? Егора Вронскаго, сид?вшей тутъ же.] бес?дк?. Она догадывалась, что онъ б?житъ сказать. – Не убился, ц?лъ и невредимъ, но лошадь сломала спину. [895 - Зач.: Алекс?й Александровичъ почувствовалъ, какъ рука жены, лежавшая на его рук?, вдругъ задрожала, и Анна посп?шно повернулась и, доставъ платокъ, закрыла имъ лицо. Она плакала отъ радости.Алекс?й Александровичъ посп?шно спустился съ женой съ л?стницы, помедлилъ въ т?ни, давъ ей оправиться, и былъ доволенъ т?мъ, что, какъ ему казалось, никто не видалъ этаго.Несмотря на свое волненiе, она зам?тила этотъ маневръ мужа и, какъ все, что онъ д?лалъ, поставила это въ упрекъ ему. Они, провожаемые знакомыми с?ли въ коляску и молча до?хали до дачи.Дома Кити, по своей н?жной душ? не могшая переносить скачекъ, сид?ла за самоваромъ, ожидая жену и мужа.Рядом на полях написано: [1] Записочку получила. [2] Бывало 3 настроенiя: 1) веселье и насм?шка, 2) злоба, волненiе, 3) отчаянiе, грусть.]Анна быстро с?ла и закрыла лицо в?еромъ. Алекс?й Александровичъ вид?лъ, что она нервно рыдала и не могла удержать слезъ радости. Алекс?й Александровичъ загородилъ ее собою, давая ей время оправиться, и заговорилъ со стоявшими внизу. Когда онъ оглянулся на нее, она уже оправилась, и онъ над?ялся, что никто этаго не зам?тилъ. – Чтожъ, по?демъ, – сказалъ онъ тихо, нагибаясь къ ней, и съ выраженiемъ кротости, всегда раздражавшей ее. – Кити ждетъ насъ съ чаемъ. – Н?тъ, Алекс?й Александровичъ, Анна увезла и Анна об?щалась привезти меня, – вм?шалась Бетси. «Да, это дов?ренная и сообщница», подумалъ Алекс?й Александровичъ, глядя на Бетси и учтиво улыбаясь ей. – О, разум?ется, но, над?юсь, ты скоро прi?дешь. Я не могу долго оставаться. – Только время забросить Бетси, – отв?чала Анна. * № 49 (рук. «№ 30). Кити Щербацкая еще далеко не кончила полнаго предназначеннаго ей курса водъ, какъ уже отецъ и мать ея съ радостью вид?ли, что здоровье ея совершенно поправилось. Она была также здорова, также энергична, какъ прежде. Она не была только также весела. Въ Соден? было очень много того больнаго жалкаго народа, который собирается тамъ; но были тоже и такiе больные и больныя, какъ Кити, которые прi?зжаютъ туда почти здоровые, только подъ влiянiемъ угрозы предстоящей бол?зни. Въ числ? ихъ была Англичанка, 28 л?тняя самостоятельная д?вушка, дочь пастора, и Леди, съ которой особенно сблизилась Кити. Это сближенiе помогло здоровью Кити едва ли не больше, ч?мъ и перем?на условiй жизни и самыя воды. Это сближенiе, вопервыхъ, наполнило сердце Кити новой страстной привязанностью, не им?ющей ничего общаго съ ея прежнимъ чувствомъ и замужествомъ, и, вовторыхъ, главное, открыло ей ц?лый новый мiръ, ц?лое новое поприще д?ятельности. Он? об? прi?хали съ начала курса и часто встр?чались, не бывши знакомы. Кити всегда была съ матерью или отцомъ. Миссъ Флора Суливантъ была или одна или съ англiйскимъ семействомъ, которое стояло въ одномъ отел? съ Щербацкими. Часто он? встр?чались, и об? чувствовали, что особенно нравятся другъ другу; но не было случая познакомиться. Кити нравилась вс?мъ своей грацiей и красотой, и поэтому было неудивительно что она понравилась Миссъ Суливантъ; Но въ Миссъ Суливантъ не было ничего особенно привлекательнаго для невнимательнаго взгляда.[896 - Зачеркнуто: Строгiй и.] Скромный и всетаки безвкусный туалетъ, очень длинная уродливая талiя и маленькiе голубые глаза и горбатый большой носъ. Но во всемъ ея существ? былъ такой отпечатокъ чистоты нравственн[ости], во вс?хъ движенiяхъ было такъ много простоты спокойствiя и достоинства, въ маленькихъ глазахъ было такое выраженiе честности и въ улыбк? такая обворожительная прелесть, что Кити все чаще и чаще заглядывалась на нее, какъ будто зная впередъ, что имъ предназначено полюбить другъ друга. Знакомство ихъ началось такъ: На 2-й нед?л? посл? прi?зда Щербацкихъ на утреннихъ водахъ появилось новое лицо или, скор?е, два лица, обратившихъ на себя общее вниманiе. Это былъ очень высокiй сутуловатый господинъ съ огромными руками и въ короткомъ по росту старомодномъ пальто съ черными наивными и вм?ст? странными глазами. Съ господиномъ этимъ была рябоватая миловидная женщина, од?тая такъ, какъ од?ваются въ Россiи горничныя. Для не русскихъ лица эти были очень странны; но Щербацкiе съ перваго взгляда узнали русскихъ, но русскихъ странныхъ. Русскiй громкiй говоръ господина, им?вшаго непрiятную привычку подергиваться головой, тотчасъ же подтвердилъ ихъ догадку. А на другой день по Kurliste[897 - [курортному списку]] они узнали, что это былъ Левинъ. Николай, котораго Щербацкiе не знали, хотя и знали его печальную исторiю. Приходилось безпрестанно встр?чаться, и это было очень непрiятно для Княгини, такъ какъ она узнала, кто была женщина съ Левинымъ, и для Кити по воспоминанiямъ, которыя это возбуждало въ ней, и въ особенности потому, что Николай Левинъ[898 - Зачеркнуто: почему то не взлюбилъ ее за то, что они не хот?ли его знать.] не спускалъ съ нея своего упорнаго наивнаго взгляда, когда она была въ виду. И по взгляду этому Кити чувствовала, что она нравилась ему; но вм?ст? съ т?мъ онъ не упускалъ никогда случая, когда она была въ слуху,[899 - Зач.: подергиваясь головой,] чтобы не сказать что нибудь непрiятное; «Ненавижу этихъ русскихъ за границей» или «Опять идетъ», «Что бы сид?ли», «Все шляются» и т. п. Всл?дствiи этаго Николай Левинъ особенно интересовалъ Кити и, кром? того, возбуждалъ въ ней глубокое чувство жалости. Онъ казался очень плохъ. Былъ ненастный день. Дождь шелъ все утро, и больные съ зонтиками толпились въ галлере?. Николай Левинъ казался особенно дуренъ и сердитъ въ этотъ день. Онъ сид?лъ и н?сколько разъ принимался кашлять и что то сердито кричать на свою няню и на прислугу. Кити ходила по галлере?, не доходя до него, чтобы не вид?ть его, но она слышала его кашель. Миссъ Суливанъ ходила съ своимъ омбрелла[900 - [зонтом]] во всю длину галлереи. Опять он? встр?тились дружелюбно, н?жнымъ даже взглядомъ. «Сейчасъ непрем?нно заговорю съ ней», сказала себ? Кити и пошла къ ключу, чтобы тамъ встр?титься съ ней. Но она подходила къ ключу, а Миссъ Суливанъ уже отошла, выпивъ свой стаканъ. «Чудо какъ мила. Непрем?нно заговорю съ ней», думала Кити, подходя по галлере? къ тому м?сту, гд? сид?лъ Левинъ, когда вдругъ она увидала, что тамъ что то случилось около кресла Левина и Миссъ Суливанъ идетъ своимъ быстрымъ шагомъ прямо къ ней. – Вы Русская? – сказала она по французски. – Будьте такъ добры послужить мн? переводчикомъ. Съ вашимъ соотечественникомъ сд?лалось дурно. Кити[901 - Зачеркнуто: по англiйски] отв?чала, что она очень рада. – Благодарю васъ, – сказала Миссъ Суливанъ и направилась съ ней къ кучк?, собравшейся около Левина. Его посадили на кресло и несли. Миссъ Суливанъ тронула зонтикомъ Машу, испуганно шедшую сзади. Она оглянулась. – Потрудитесь спросить у нея, – сказала она Кити, – есть ли у него родные и гд?? Докторъ сказалъ, что онъ очень плохъ. Кити спросила, и Марья Николаевна, обрадовавшись русскому языку и милому лицу Кити, покрасн?въ, отв?чала, что здесь н?тъ, а что въ Россiи есть. – Да это бываетъ съ ними, это ничего. Кити хот?ла еще поговорить съ Марьей Николаевной, когда испуганная Княгиня подб?жала къ ней и отвела ее. – Благодарю, благодарю очень, – сказала Миссъ Суливанъ съ своей прелестной грустной улыбкой, кр?пко пожавъ ея руку, и пошла за больнымъ. Въ тотже вечеръ докторъ разсказалъ, что Левину лучше, что у него порвался сосудъ и онъ потерялъ много крови и ослаб?лъ, но онъ можетъ протянуть еще года. При этомъ докторъ разсказалъ, что Миссъ Суливанъ ц?лый вечеръ сид?ла у него, читая ему[902 - Зачеркнуто: французское] Евангелiе и что онъ былъ очень тронутъ и доволенъ этимъ. На другое утро Кити уже прямо подошла къ Миссъ Суливанъ. – Какъ вы хороши, – сказала она ей. – Мн? говорили, что вы вчера просид?ли весь вечеръ у нашего больнаго соотечественника. – Я исполнила только долгъ всякой христiанки, – сказала Миссъ Суливанъ красн?я. – Да, но я не исполнила его, – сказала Кити. – Вамъ неудобно это было въ этотъ разъ, но я ув?рена, что вы его исполняли не разъ. – Я боюсь, что н?тъ. – Т?мъ бол?е это доказываетъ, что вы его понимаете. – Какъ онъ принялъ васъ? [903 - Зач.: Я думаю, что онъ боится смерти.]– Онъ не знаетъ по англiйски, и я читала по французски. Но у меня не хорошъ выговоръ, и ему было непрiятно первое время. Но д?йствiе словъ Спасителя одно и тоже на вс?хъ языкахъ. Онъ успокоился и былъ радъ. – Какъ вы хороши, – повторила Кити. – Мн? давно хот?лось сойтись съ вами. – И мн? тоже. Это чувствуется. Вы говорите по англiйски? – О да, немного. Когда Миссъ Суливанъ стала говорить на элегантномъ англiйскомъ язык? вм?сто дурнаго французскаго, она еще бол?е понравилась Кити. И съ этаго дня началось сближенiе, которое со стороны Кити перешло въ[904 - Зач.: engouement [увлечение]] восхищенiе и преданность. Кити никогда не встр?чала еще такихъ людей, какъ Миссъ Флора Суливанъ. И въ томъ состоянiи совершенной[905 - Зач.: распущенности] путаницы, потери всякой руководительности въ жизни она влюбилась въ миссъ Суливанъ и въ ея нравственный характеръ. До сихъ поръ Кити жила однимъ чувствомъ, отдавалась ему, и все было хорошо, нетолько хорошо, но превосходно – она была счастлива, и счастливы были вс? ея окружающiе; она жила вс?мъ существомъ своимъ, отдаваясь только инстинктамъ, но эта же жизнь чувства привела ея въ то постыдное и горестное положенiе, въ которомъ она себя теперь чувствовала, и руководства у ней не было никакого. Она пробовала многое, чтобы ут?шиться, пробовала трудъ, зат?яла работу изученiя музыки, пробовала разс?янiе, пробовала[906 - Зачеркнуто: въ томъ числ?] и религiю; но религiя была катихизисъ и объясненiя литургiи съ Славянскими текстами или об?дни въ Вдовьемъ дом? съ дамами въ элегантныхъ шубкахъ и шляпкахъ: it did not answer.[907 - [это не удовлетворяло.]] Родные ея, мать, ут?шали т?мъ, что она выйдетъ еще лучше замужъ, но ей отвратительно было думать о замужеств?, отецъ – т?мъ, что все это вздоръ бабiй; и надо взять на себя и быть веселой,[908 - В конце страницы после слов: и быть веселой в обратном направлении страницы начало другого варианта: <Предсказанiя докторовъ сбывались. Здоровье Кити <за границей> поправилось.>] Долли, сестра, т?мъ, что тутъ она сама не виновата, а что это бываетъ со вс?ми; но это все были не ут?шенья. Одно возможное ут?шенiе было то, чтобы найти такой несомн?нный и возвышенный складъ мысли, всл?дствiи котораго можно бы им?ть ц?ль и понятiя о своемъ призванiи въ жизни и чтобы съ высоты этой новой ц?ли и новаго призванiя, не им?ющаго ничего общаго съ прошедшимъ, смотр?ть на это прошедшее. И все это[909 - Зачеркнуто: въ высшей степени] она нашла въ своемъ новомъ друг?. Жизнь всякаго челов?ка и всякой д?вушки, по взгляду Миссъ Суливанъ и огромнаго количества людей одномыслящихъ (Кити чувствовала, что Миссъ Суливанъ была представитель огромнаго мiра) должна быть опред?лена закономъ, и законъ этотъ не выдуманъ людьми; а этотъ законъ данный и открытый Богомъ. И только живя по этому закону, челов?къ отличается отъ животнаго. Прежняя жизнь Кити была жизнь животная, и потому на проступки, несчастiя той жизни надо смотр?ть какъ на проступки и несчастiя д?тства, безсознательнаго состоянiя. Въ жизни законной и христiанской, если и есть паденiя и отступленiя отъ закона, то законъ показываетъ м?ру этаго паденiя. Всего этаго не разсказывала Миссъ Суливанъ, но все это вид?ла Кити во всемъ существ? Миссъ Суливанъ. Въ жизни ея не было м?ста инстинктамъ, все было подчинено христiанскому закону, и потому все въ ея жизни было твердо, ясно, возвышенно и вн? сомн?нiй. Все въ жизни Миссъ Суливанъ было стройно и возвышенно. Она выросла въ большой семь? нравственнаго строгаго пастора, получила прекрасное образованiе, учила меньшихъ братьевъ и сестеръ и влюбилась въ д?тств? въ сына Джентльмена Фармера уже 18 л?тъ тому назадъ. Она полюбила его, когда ей было 10 л?тъ, и ему pledged her troth.[910 - [дала слово.]] Но они оба были б?дны, и она ждала. Онъ работалъ въ Лондон? адвокатомъ, и р?шено было, что онъ женится, когда у него будетъ 800 фунтовъ дохода. Она сама между т?мъ не жила ожиданiемъ будущаго счастья, а жила полной жизнью, исполняя отъ всей души свой христiанскiй долгъ.[911 - Рядом на полях написано: <По газетамъ браки.>] Она жила у отца и зав?дывала б?дными и школами прихода съ Леди Гербертъ. Но она не зав?дывала ими такъ, какъ это д?лается въ Англiи, изъ приличiя: она всю себя отдавала этому д?лу. Она ходила по котеджамъ воспитывать д?тей, мирить супруговъ, уговаривать пьяницъ, ут?шать больныхъ, старыхъ и несчастныхъ. Какъ натура очень энергичная, ей мало было и этой д?ятельности; она была участницей еще общества помощи преступникамъ.[912 - Зачеркнуто: она устраивала судьбы д?тей посл? выхода изъ школы.] Труды эти разстроили ея здоровье, но она не могла оставить своего поста и работала до т?хъ поръ, пока будетъ угодно ея Творцу[913 - Зач.: Maker [создателю]] призвать ее къ себ? или призвать ее къ обязанности жены и матери. Но она далеко была не педантка. Она была охотница читать, им?ла обо всемъ понятiе, ум?ла и любила рисовать цв?ты и была мастерица шить, хозяйничать и вести разговоръ въ гостиной. – Припадокъ Николая Левина прошелъ, и онъ скоро появился опять на водахъ. Миссъ Суливанъ подходила къ нему спрашивать о его здоровьи; но онъ особенно сердито и неохотно отв?чалъ ей и, видимо, изб?галъ ее. Князь, не любившiй Миссъ Суливанъ, по этому случаю разсказывалъ своимъ знакомымъ, что будто, когда она пришла къ нему съ предложенiемъ почитать ему божественную книгу, онъ отв?чалъ ей: «дура», а что она по свойствамъ Англiйскаго произношенiя, при которомъ р не выговаривается, приняла слово «дура», за «да» и стала читать. И что вся ихъ дружба основана была на томъ, что Левинъ говорилъ ей дура, а она разум?ла подъ этимъ да, т. е. «да, пожалуйста». – Папа, полно, ты не в?ришь этому, и, право, нельзя такъ шутить надъ Миссъ Суливанъ, – укоризненно говорила Кити. И Князь самъ чувствовалъ, что сов?стно было см?яться надъ Миссъ Суливанъ, но всетаки не могъ удержаться отъ см?шной исторiи. Скоро однако посл? этаго случая Левинъ исчезъ, не окончивъ курса водъ, и Кити была совершенно довольна, оставшись одна съ своимъ новымъ другомъ. * № 50 (рук. № 33). [914 - Зач.: На водах было очень много всякаго народу. Были и жалкiе, безнадежные больные, были и такiе, которые прi?хали, какъ Нити, только подъ угрозой бол?зни. Какъ и на вс?хъ водахъ,]Какъ и во вс?хъ м?стахъ, гд? собираются люди, и на вс?хъ водахъ, такъ и на водахъ, на которыя прi?хали Щербацкiе, совершалась по м?р? появленiя новыхъ лицъ какъ бы кристаллизацiя общества, опред?ляющая каждому его члену свое неизм?нное м?сто. Также опред?ленно и неизм?нно, какъ частица воды на холод? получаетъ изв?стную форму сн?жнаго кристалла, такъ точно это общество разобралось и постоянно разбиралось по своимъ составнымъ частямъ: высшаго, средняго и низшаго и придатковъ того, другаго и третьяго. Фюрстъ Чербацкi замтъ гемалинъ ундъ тохтеръ[915 - [Князь Щербацкий с женой и дочерью]] и по отелю, въ которомъ он? стали, и по имени, и по знакомымъ, которыхъ он? нашли,[916 - Зачеркнуто: и по одежд? и расходамъ] тотчасъ же кристаллизировались въ высшее общество водъ. <Княгиня, несмотря на свою заботу о дочери, несмотря на свое твердое положенiе въ русскомъ обществ?, была не равнодушна къ тому положенiю, которое она, а въ особенности ея дочь займутъ на водахъ. Княгиня всегда за границей притворялась Европейской grande dame, тогда какъ она была русская барыня совс?мъ съ другими вкусами, и это притворство тяготило ее, хотя она ни за что въ этомъ бы не призналась. Князь, въ противоположность княгин?, нетолько не притворявшiйся Европейцемъ за границей, а, напротивъ, отрекавшiйся за границей отъ всего Европейскаго и потому старался всегда разс?иваться за границей, тяготился всегда заграничной жизнью, самъ у?халъ въ Карлсбадъ, гд? ему сов?товали пить воды. Но, не допивъ водъ, онъ по?халъ въ Баденъ, Висбаденъ, Киссингенъ, везд?, гд? онъ над?ялся найти побольше русскихъ знакомыхъ и развлеченiя отъ давившей его за границей скуки. Кити, осв?женная уже самымъ пере?здомъ и удаленiемъ отъ привычныхъ условiй жизни и въ особенности отъ знакомыхъ, вм?ст? съ матерью была увлечена первое время т?мъ процессомъ кристаллизацiи, которому, д?лая одно знакомство и изб?гая другихъ, она подчинялась въ первую нед?лю посл? прi?зда на воды. Была свечера пересмотрена «курлисте», сд?ланы соображенiя о томъ, кто знакомые: т? ли это или другiе, распрошена прислуга, обдуманъ туалетъ, не слишкомъ элегантный и не слишкомъ простой, и на другое утро, не безъ волненiя, вступлено въ зданiе и сады водъ съ видомъ совершеннаго равнодушiя и заботы только о своемъ здоровь? и вм?ст? съ т?мъ съ страстнымъ любопытствомъ догадаться – кто кто и желанiемъ познакомиться съ этими и избавиться отъ знакомства съ т?ми.> На водахъ въ этотъ годъ была н?мецкая принцесса, всл?дствiе чего кристаллизацiя общества совершалась еще энергичн?е. Княгиня непрем?нно пожелала представить ей свою дочь и на второй же день совершила этотъ обрядъ. Кити очень низко и грацiозно прис?ла въ своемъ выписанномъ изъ Парижа очень простомъ л?тнемъ плать?. Принцесса сказала, что она над?ется, что розы скоро вернутся на это хорошенькое личико и что докторъ, в?рно, не лишитъ ея вечеровъ такой танцующей… И для Щербацкихъ тотчасъ же въ сред? этой массы людей изобрались т?, съ которыми надо и надо и съ которыми не надо знакомиться, и твердо установились одни опред?ленные пути жизни,[917 - Зачеркнуто: Княгиня была очень довольна и, собравъ уже сама сливки общества, познакомила съ ними дочь и] изъ которыхъ нельзя уже было выдти. Сд?лалось то, что бываетъ во вс?хъ обществахъ, что, приходя съ гулянья, на которомъ княгиня насилу могла проходить между народомъ, – такъ его было много, – она говорила: «никого не было!» И про кружокъ десятка людей, собравшихся у принцессы, она говорила: «вс? были». Княгиня была довольна, когда все это такъ твердо установилось.[918 - Зач.: и обрядъ жизни ясно устроился.] Князь тоже былъ спокоенъ, когда онъ устроилъ своихъ и увидалъ, изъ кого состоитъ ихъ общество.[919 - Зач.: и, устроивъ своихъ, онъ у?халъ въ Карлсбадъ <, куда ему сов?тывали доктора,> и Киссингенъ, над?ясь найти тамъ больше знакомыхъ и разогнать тяготившую его заграницей скуку.] Кити же, напротивъ, въ первое утро появленiя ея на водахъ и въ первые дни, когда они, зная по курлисте, кто и кто были на водахъ, угадывали кто? кто? и д?лали соображенiя о томъ, съ к?мъ надо и съ к?мъ не надо быть знакомыми и какой окажется этотъ и эта.[920 - Зач.: Она всегда предполагала, по свойству своего характера, вс? самыя необыкновенныя совершенства за т?ми, которыхъ она не знала, но какъ только она узнала ихъ, увидала, что особеннаго ничего въ нихъ н?тъ, она почувствовала себя закованной въ этотъ заколдованный кругъ, изъ котораго уже не было выхода, ей стало] Она была оживлена только это первое время, но когда заколдованный кругъ, въ которомъ она кристаллизовалась, замкнулся и она узнала вс?хъ т?хъ, съ к?мъ надо было знакомиться, ей стало скучно[921 - Зач.: <т?мъ бол?е скучно, что она смутно съ неудовольствiемъ чувствовала, что была н?которая доля притворства въ ея матери и въ ней въ этой Европейской жизни.> И она съ т?мъ большимъ интересомъ вглядывалась въ т? лица, которыя не находились въ этомъ кругу, и о нихъ д?лала свои догадки, и н?которыя изъ этихъ лицъ ее очень интересовали, и она внимательно наблюдала ихъ; она мечтала, воображая ихъ обладающими всевозможными. совершенствами, и воображала, что знакомство съ ними доставитъ ей большое счастье и ут?шенье.] и уныло, какъ и въ Москв?. Вс? знакомыя лица были точно такiя же, какъ вс? ея Московскiе знакомые, только съ той непрiятной разницей, что зд?сь вс? они и даже сама она (Кити чувствовала это) бол?е притворялись, ч?мъ въ Москв?. И потому Кити не интересовалась знакомыми, а занята была только т?ми, которыхъ она не знала, наблюдала ихъ, и старалась угадывать, кто кто и какiя между ними отношенiя. Изъ такихъ лицъ въ особенности занимала ее одна Русская д?вушка, прi?хавшая на воды съ[922 - Зач.: госпожею Шталь. Госпожа Шталь принадлежала къ высшему обществу. Княгиня знала ее по фамилiи и репутацiи доброд?тельной женщины. Но госпожа Шталь была очень больна и ни съ к?мъ не знакома изъ круга Княгини. И никто не зналъ, кто была съ нею эта Русская д?вушка. Г-жа Шталь р?дко, только въ самые лучшiе дни, появлялась въ колясочк? на воды. <И дама эта, съ кроткимъ, не земнымъ лицомъ, и Русская д?вушка, которую дама звала Варинькой, особенно интересовала ее.> Она звала д?вушку Варинькой, а Профессоръ и его жена М-llе Варинькой. Варинька не была дочь дамы и не была наемная подруга, но ухаживала за ней какъ за матерью. За больнымъ профессоромъ она ухаживала какъ за чужимъ, съ женою Профессора казалась другомъ, съ д?тьми Профессора казалась нянькой. Кром? того Варенька эта была въ самыхъ близкихъ отношенiяхъ съ] русскимъ семействомъ, кристаллизовавшимся въ среднее общество. Семейство это состояло изъ мужа, молодого челов?ка въ посл?дней степени чахотки, Профессора однаго изъ русскихъ университетовъ,[923 - Зачеркнуто: находящагося на посл?дней степени чахотки, и беременной жены его съ двумя маленькими д?тьми.Какъ Кити узнала, русскую д?вушку, интересовавшую ее, звали Варинька и М-llе Варинька. Варинька, по наблюденiю Кити, была и сестрою милосердiя больнаго Профессора, и другомъ матери, и нянькой, и гувернанткой д?тей, и экономкой всего семейства.] какъ узнала Кити по курлисте, и жены его съ тремя д?тьми. Русская д?вушка эта, по наблюденiямъ Кити, не была родня ни Профессора, ни его жены и вм?ст? съ т?мъ не была наемная помощница. Не говоря уже о томъ, что Кити интересовало, какъ романъ, отношенiя этой д?вушки къ[924 - Зач.: къ больной дам? и] семейству Профессора, ее особенно, какъ это часто бываетъ, привлекало къ ней необъяснимое чувство, и она чувствовала по встр?чающимся взглядамъ взаимную симпатiю. * № 51 (рук. № 31). Общество Профессора Княгиня тоже не очень одобряла, но въ сущности въ немъ не было ничего дурнаго, и Княгиня разр?шила это знакомство. Для Кити же оно было необходимо потому, что большую часть времени Варенька проводила съ Московскими (это была фамилiя Профессора). Сближенiе настоящее, душевное совершилось очень скоро между Кити и Варенькой въ особенности потому, что, чего никакъ не ожидала Кити, Варенька, несмотря на свою неумную наружность, была необыкновенно чутка и проницательна во всемъ томъ, что касалось Кити, какъ и вс?хъ т?хъ, кого она любила. У нее была проницательность сердца бол?е глубокая, ч?мъ проницательность ума. Съ первыхъ словъ Кити о томъ, что грустно, Варенька, какъ казалось Кити, вполн? поняла причину ея грусти. И сама почти безъ вызова на то со стороны Кити просто и мило разсказала ей свой грустный романъ, котораго главный смыслъ былъ тотъ же, какъ и романа Кити. * № 52 (рук. № 33). Былъ ненастный день, дождь шелъ все утро, и больные съ зонтиками толпились въ галлере?. Николай Левинъ казался особенно сердитъ въ этотъ день. Онъ сид?лъ и н?сколько разъ принимался кашлять и что то сердито кричать на бывшую съ нимъ женщину. Кити ходила съ матерью по галлере?,[925 - Зачеркнуто: не доходя до него, чтобы не видать его, но она слышала его кашель. Варинька] встр?чаясь и разговаривая съ знакомыми. Моя прелесть въ своемъ темномъ, простомъ туалет?, въ черной, съ отогнутыми внизъ полями шляп? ходила съ профессоромъ во всю длину галлереи, и всякiй разъ, какъ он? встр?чались, они перекидывались дружелюбнымъ, даже н?жнымъ взглядомъ. – Мама! можно мн? заговорить съ ней? – сказала Кити.[926 - Зач.: и пошла къ ключу, чтобы тамъ встр?титься съ ней. Но она подходила къ ключу, а Варинька уже отошла, подавъ стаканъ професору. «Ну, въ другой разъ, только не непрiятно ли ей будетъ? Вотъ странно, никогда никого такъ не любила, какъ ее, не зная кто она», думала Кити, подходя по галлере? къ тому м?сту, гд? сид?лъ Левинъ.] – Да если теб? такъ хочется, я узнаю и сама подойду къ ней. Что ты въ ней нашла особеннаго? Кампаньонка, должно быть. Если хочешь, я познакомлюсь съ М-me Миртовъ. Я знала ея мать. – Чудо какая милая! – сказала Кити, глядя на нее, какъ она подавала стаканъ профессору. – Посмотрите, какъ все просто, мило. – Уморительны мн? твои engouements, – сказала княгиня. – Н?тъ, пойдемъ лучше назадъ. Ей не хот?лось подходить къ тому м?сту, гд? сид?лъ Левинъ. Он? уже поворачивались, чтобы идти назадъ, когда вдругъ увид?ли, что тамъ что то случилось около кресла Левина.[927 - Зач.: и Варинька направилась туда своимъ быстрымъ шагомъ. Случилось, что Левинъ разсердился на свою женщину и бросилъ въ нее стаканъ.] Тамъ что то толпился народъ и громко говорили. Княгиня посп?шно отошла прочь. Черезъ н?сколько минутъ знакомый имъ Русскiй подошелъ къ нимъ. – Что это тамъ было? – спросила Княгиня. – Позоръ и срамъ, – отв?чалъ Русскiй. – Однаго боишься – это встр?титься съ Русскимъ за границей. Этотъ больной, этотъ высокiй Левинъ за что то разсердился на женщину, которая съ нимъ, бросилъ въ нее стаканъ. Тутъ вступился постороннiй Англичанинъ за женщину,[928 - Зач.: произошла ссора.Народъ толпился около, и Кити ничего не видала, какъ только то, что Варинька что то говорила Левину и ушла съ нимъ и его женщиной съ водъ.] и шумъ сд?лался. – Ахъ, какъ непрiятно, – сказала Княгиня. – Но вы не знаете, Княгиня, кто эта барышня въ шляп? грибомъ? – Ее зовутъ M-lle Варинька. – А вы не знаете, кто она? – спросила Кити. Сл?дующая по порядку глава. На другой день Кити вид?ла, что Варинька, уже и съ Левинымъ и его женщиной находилась почти въ т?хъже отношенiяхъ, какъ и съ профессоромъ, и что Николай Левинъ д?тски наивно и немного испуганно улыбался, когда она подходила къ нему. – Вотъ, мама, – сказала Кити матери, – вы удивляетесь, что я восхищаюсь.[929 - Зачеркнуто: М-llе Варинькой. Вчера это удивительно. Она подошла къ этому больному господину, и сейчасъ же все уладила, и видно, что онъ теперь такъ и таетъ передъ ней.] Ничего такъ не желала бы, какъ познакомиться съ ней. Съ сл?дующаго дня, наблюдая на водахъ своего неизв?стнаго друга, Кити зам?тила, что M-lle Варинька съ Левинымъ и его женщиной уже находилась въ т?хъ же отношенiяхъ, какъ и съ Профессоромъ и его женой. Она подходила къ нимъ, разговаривала, услуживала, служила переводчицей для женщины, не знавшей ни на какомъ язык?, кром? какъ по русски. И Николай Левинъ стыдливо и вм?ст? радостно улыбался, когда она подходила къ нему. * № 53 (рук. № 34). Но пока еще наступить время въ большихъ разм?рахъ исполнять свои планы, Кити и теперь на водахъ уже искала случая прилагать свои новыя правила жизни и подражать Вареньк?. Она бы рада была теперь сойтись съ отвратительнымъ для нея Николаемъ Левинымъ и помогать ему; но и княгиня не позволила бы этаго, да и Николай Левинъ скоро у?халъ.[930 - Зач.: Удобн?е всего было помогать и д?лать добро семейству профессора] Была одна умирающая дама, у которой часто бывала Варенька, но опять Княгиня не позволила ходить къ ней. Кити нашла себ? однако д?ло. Д?ло это было семейство живописца Кронова, съ которымъ она познакомилась и противъ котораго Княгиня ничего не им?ла. Семейство состояло изъ беременной, слабой и больной матери, трехъ маленькихъ д?тей и самого[931 - Зач.: профессора] живописца, находившагося на посл?дней ступени чахотки.[932 - Зач.: Семейство это было б?дно, не им?ло прислуги. А между т?мъ жена профессора была д?вушка изв?стной фамилiи, и потому Кити удобно было познакомиться съ нею.] Вся исторiя этаго семейства была очень трогательна. Д?вушка изъ Петербургскаго общества Анна Павловна Весельская влюбилась въ своего учителя живописи и изв?стнаго живописца Кронова. Противъ воли своихъ родителей она вышла за него замужъ. Родители, считавшiеся очень богатыми, скоро разорились, и у Кроновыхъ остались одн? средства – работа мужа. Онъ забол?лъ, и жена безъ средствъ, ожидая смерти мужа, вела самую трудную жизнь за границей. Кити прiучила къ себ? д?тей, сошлась съ женою и стала бывать у нихъ, стараясь[933 - Зачеркнуто: всякiй разъ сд?лать что нибудь пол?зное. И скоро она почувствовала, что появленiе ея приноситъ радость всему семейству.] ут?шать больнаго, занимать д?тей и помогать матери.[934 - Зач.: Для Кити незам?тно пролет?ли первыя четыре нед?ли пребыванiя ея на водахъ. Она зам?тно поправилась и почувствовала себя спокойной и даже счастливой, совс?мъ другимъ счастьемъ, ч?мъ то, которое она прежде представляла себ?.] Княгиня въ первое время не охотно смотр?ла на ея сближенiе съ семействомъ[935 - Зач.: профессора] Кроновыхъ, но д?лать было нечего, т?мъ бол?е что, несмотря на б?дность, Анна Павловна была вполн? порядочная женщина, и самъ Кроновъ былъ знакомъ со вс?мъ лучшимъ обществомъ Петербурга. Притомъ принцесса и другiе любовались добротой Кити, и это ут?шало Княгиню.[936 - Зач.: Княгиня чувствовала, что что-то лишнее есть въ мысляхъ и чувствахъ ея дочери, что она это скрываетъ отъ нее <Она вид?ла, что дочь читаетъ по вечерамъ Евангелiе, это хорошо>, но въ общемъ Княгиня не могла не радоваться на свою Кити. Сама Княгиня полюбила и д?тей Кроновыхъ и ласкала ихъ и б?дную Анну Павловну, въ которой она принимала большое участiе.– Что то давно не видать твоих protеgеs, – сказала разъ Княгиня. – Что Анна Павловна не заходитъ?– Н?тъ, она нынче хот?ла зайти, – покрасн?въ сказала Кити.] * № 54 (рук. № 31). Вся жизнь Вареньки была проста, ясна и возвышенна. Ей не нужно было искать, бороться. Она полюбила челов?ка и готовилась къ обязанностямъ семьи, но Богу неугодно было, она подчинилась его вол?, и жизнь всетаки была полна. Была ея благод?тельница, счастью которой и спокойствiю она старалась сод?йствовать вс?ми силами, были и тамъ, въ Ментон?, гд? она жила, и зд?сь, куда бы она ни прi?зжала, люди, нуждавшiеся въ ней, которьмъ она приносила пользу. Стоило только забыть себя и д?ла, и счастливаго д?ла, въ которомъ чувствуешь себя полезной, найдется безъ конца. Такъ думала и жила Варенька. И влюбленная въ нее Кити, вид?вшая въ ней образецъ вс?хъ совершенствъ, понявъ ясно то, что было самое важное, не удовольствовалась т?мъ, чтобы восхищаться этимъ, но тотчасъ всей душой отдалась этой новой открывшейся ей жизни. И, несмотря на насм?шки матери надъ этимъ engouement, Кити нетолько подражала своему другу въ манер? ходить, говорить, мигать глазами, но и во всемъ образ? жизни. Черезъ Вареньку она познакомилась съ покровительствуемыми ею съ М-me Berte и съ семействомъ Професора.[937 - Зачеркнуто: съ Левинымъ же Княгиня прямо запретила всякое знакомство, что было] На семейств? Професора она сд?лала свое обученiе благотворительности и испытала огромное, никогда еще не испытанное ею наслажденiе. Въ сближенiи этомъ она, по изб?жанiе противод?йствiя матери, старалась быть мудрою, какъ зм?я, и кроткой, какъ голубь. Она не высказывала матери ц?ли своего сближенiя, зная впередъ, что мать скажетъ то, что она говорила про Вареньку. «Быть доброй и помогать ближнему очень хорошо, – говорила Княгиня, – Но il ne faut rien outrer».[938 - [не нужно ничего утрировать.]] «Какъ будто можно было быть христiанкой не утрируя», думала Кити, вспоминая ученiе о щек? и рубашк?. Кити въ это л?то въ первый разъ читала Евангелiе, которое ей дала Варенька. Итакъ, Кити искусно вела д?ло, она говорила, что подружилась съ женой Професора, которая очень мила, что д?ти прелестны и она полюбила ихъ, и между прочимъ только упоминала о жалкомъ положенiи Професора. А въ сущности все ее наслажденiе состояло въ томъ, чтобы облегчить Професору его тяжелое положенiе.[939 - Зачеркнуто: и содействовать Вареньк? въ обращенiи его въ в?ру.] Для Кити незам?тно прошли первыя 4 нед?ли пребыванiя ея на водахъ. Она зам?тно поправилась и чувствовала себя спокойной и даже счастливой совс?мъ другимъ счастьемъ.[940 - Зач.: ч?мъ то, которое она прежде представляла себ?.] Главное счастье было ожиданiе жизни, какъ разсказывала ей Варенька, про одну д?вушку, по острогамъ, Еван[гелiе], школы.[941 - Четыре последние слова представляют собой, очевидно, конспективную запись.] Княгиня не охотно смотр?ла на ея сближенiе съ семьей Професора, но д?лать было нечего, притомъ Принцесса и другiя любовались добротой Кити, и это ут?шало Княгиню. Одно, что въ этой счастливой для Кити жизни ст?сняло ее, это было отношенiе къ ней Професора. Професоръ былъ молодой челов?къ, безвкусно од?тый, съ голубыми, большими, какъ у вс?хъ чахоточныхъ, блестящими и вопросительными глазами. Глаза эти постоянно смотр?ли на Кити, такъ что ей становилось неловко. Разговоровъ между ними никогда не было серьезныхъ и продолжительныхъ, такъ какъ мало было общаго. Однажды, уже передъ концомъ курса Кити, она зашла съ Варенькой къ Мимозовымъ [?], и Варенька тотчасъ же ушла къ д?тямъ въ заднiя комнаты. Кити осталась одна съ Професоромъ. – Какъ вы себя чувствуете нынче? – Было дурно ночь, но теперь лучше. И всегда лучше, когда я васъ вижу. Кити посмотр?ла на него и улыбнулась. – Если бы это была правда, я бы желала всегда быть съ вами. – Мн? довольно этаго, правда ли это? – вскрикнулъ Професоръ. Кити покрасн?ла, увидавъ, что это не то, и тотчасъ же, перем?нивъ тонъ, – Можно пройти къ Марь? Ивановн?? – сказала она вставая. Съ этаго разговора Кити объяснила себ? холодность Марьи Ивановны къ себ?, которую она и прежде зам?чала. И Варенька противод?йствовала иногда тому, чтобы Кити вид?лась часто съ Професоромъ. Кити не позволяла себ? еще в?рить въ это, но это мучало ее и отравляло ей счастье этой жизни. * № 55 (рук. № 31). <Она потеряла любимаго мужа, потеряла ребенка, была недвижима уже 8-й годъ, и она говорила, и Кити чувствовала, что она говоритъ искренно, что она каждый день благодаритъ зa это Бога. – Какъ, за то даже, что вы потеряли мужа? – робко спросила Кити. – Да, за это. Онъ сд?лалъ это для моего блага, оно было не видно мн?. Но теперь оно ясно. Я не говорю вамъ, милый другъ, – сказала она съ своимъ неземнымъ выраженiемъ и улыбкой, – чтобы вамъ радоваться вашимъ печалямъ, но я бы желала, чтобы вы понимали это, в?рили, что это такъ. И Кити в?рила этому, и она торопилась скор?е испытать, пов?рить это. Черезъ Вареньку Кити сошлась съ семействомъ Професора и, также какъ и Варенька, хот?ла помогать имъ. Но тутъ съ ней случилось совс?мъ другое. Професоръ влюбился въ нее. Между мужемъ и женой произошли сцены ревности, и Кити перестала бывать у нихъ. Такъ прошли счастливыя 5 нед?ль. Раза два въ нед?лю Кити вид?ла г-жу Сталь и говорила съ ней и ц?лый день проводила съ Варенькой и часто бывала у Професора, стараясь также быть полезной. И, къ радости своей, она вид?ла, что Професоръ любитъ ее и радуется всегда ея приходу.> *№ 56 (рук. № 36). Сначала Княгиня зам?чала только, что Кити находится подъ сильнымъ влiянiемъ своего engou[e]ment, какъ она называла, къ Г-ж? Шталь и въ особенности къ Вареньк?. Она вид?ла, что Кити нетолько подражаетъ Вареньк? въ ея д?ятельности, но невольно подражаетъ ей въ ея манер? ходить, говорить и мигать глазами.[942 - Зачеркнуто: Княгиня зам?чала, что было что-то излишнее въ настроенiи Кити. Новое это излишнее было хорошее, и Княгиня ничего не им?ла противъ этаго, какъ только то, что ничего не надо утрировать, какъ она и говорила дочери. «Какъ будто можно быть христiанкой не утрируя», думала Кити, вспоминая о л?вой щек? и о рубашк?, про которые она читала въ Евангелiи.] Но потомъ Княгиня зам?тила, что въ дочери, независимо отъ этаго очарованiя, совершается какой-то бол?е серьезный душевный переворотъ. Княгиня вид?ла, что Кити читаетъ по вечерамъ французское Евангелiе, которое ей подарила Г-жа Шталь, чего она прежде не д?лала,[943 - Зачеркнуто: и хотя княгин? обидно было думать, что не она, а другiя научили этому ея дочь, она вид?ла, что это] что она изб?гаетъ св?тскихъ знакомыхъ и сходится съ больными, покровительствуемыми Варенькой, и въ особенности съ однимъ б?днымъ[944 - Зач.: Русскимъ] семействомъ больнаго живописца Петрова, въ которомъ Кити, очевидно, гордилась т?мъ, что занимала м?сто сестры милосердiя. Все это было хорошо, и Княгиня ничего не им?ла противъ этаго,[945 - Зач.: Она вид?ла, что Кити не только полюбила Кронову, но что она старается быть ей полезной. И это не им?ло въ себ? ничего дурнаго. Княгиня сама увлекалась Кроновыми, ходила къ нимъ, звала къ себ? д?тей и принимала большое участiе въ б?дной Анн? Павловн?.] т?мъ бол?е что жена Петрова была вполн? порядочная женщина и что принцесса, зам?тившая д?ятельность Кити, хвалила ее, называя Ангеломъ ут?шителемъ. Все это было бы хорошо, если бы не было излишества. А княгиня вид?ла, что дочь ея впадаетъ въ крайность, что она и говорила ей. – Il ne faut jamais rien outrer,[946 - [– Не нужно никогда ничего утрировать,]] – сказала она ей. Но дочь ничего не отв?чала ей. Она только подумала въ душ?, что нельзя говорить объ излишеств? въ д?л? христiанства. Какое же можетъ быть излишество, сл?дуя ученiю, въ которомъ вел?но подставить другую щеку, когда ударятъ по одной, и отдать рубашку, когда снимаютъ верхнее платье. Но княгин? не нравилось это излишество и еще бол?е не нравилось то, что она чувствовала, что Кити не хот?ла открыть ей всю свою душу. Д?йствительно, Кити таила отъ матери свои новые взгляды и чувства, не потому, чтобы она не уважала, не любила свою мать; но только потому, что это была ея мать. Она всякому открыла бы ихъ скор?е, ч?мъ матери.[947 - Зачеркнуто: и еще мен?е отцу.] Княгиня чувствовала это и старалась вызвать дочь, старалась участвовать въ ея д?ятельности. – Что это давно Анна Павловна не была у насъ вечеромъ, – сказала разъ Княгиня дочери про Петрову. – Я звала ее! А она что то какъ будто не довольна. – Н?тъ, я не зам?тила, – вспыхнувъ отв?чала Кити. – Ты давно не была у нихъ? – Мы завтра собираемся сд?лать прогулку въ горы, – отв?чала Кити. – Что жъ, по?зжайте, – отв?чала княгиня, вглядываясь въ смущенное лицо дочери и стараясь угадать причину ея смущенiя. Въ этотъ же день Варенька пришла об?дать и сообщила, что Анна Павловна раздумала ?хать завтра въ горы. Княгиня зам?тила, что Кити опять покрасн?ла. – Кити, не было ли у тебя чего нибудь непрiятнаго съ Петровыми? – сказала она ей, когда он? остались одн?. – Отчего она перестала посылать д?тей и ходить къ намъ? Кити отв?тила, что ничего не было между нею и что она р?шительно не понимаетъ, почему[948 - Зачеркнуто: если это правда, стала между ними холодность.] Анна Павловна какъ будто недовольна ими. Кити отв?тила совершенную правду. Она не знала причину перем?ны къ себ? Анны Павловны, но она догадывалась. Она догадывалась въ такой вещи, которую она не могла сказать матери, которой она не говорила и себ?. Это была одна изъ т?хъ вещей, которыя знаешь, но которыя нельзя сказать даже самой себ?: такъ страшно и постыдно ошибаться.[949 - Зач.: Это было <то, что она произвела впечатл?нiе на больнаго живописца, что жена зам?тила это и была недовольна> сомн?нiе о томъ <, не влюбился ли въ нее больной живописецъ и не зам?тила ли этого жена>, что больной живописецъ им?етъ къ ней чувство такое, которое непрiятно его жен?.Кроновъ былъ немолодой, очень некрасивый челов?къ, обросшiй бородой, усами и бровями, падавшими внизъ, и съ блестящими, какъ у вс?хъ чахоточныхъ, вопросительными глазами. Онъ былъ худъ, какъ скелетъ, безпрестанно кашлялъ, насилу ходилъ и постоянно переходилъ отъ мертваго унынiя къ оживленiю, которое всегда особенно <мрачно> страшно д?йствовало на Кити. Она боялась его какъ мертваго т?ла, но, зам?тивъ въ себ? это чувство, она д?лала надъ собою усилiе и всегда особенно весела и оживленна казалась съ нимъ.Не это ли сд?лало то, что онъ радостно и жалостно улыбался, встр?чая ее, не спускалъ съ нея глазъ и старался какъ можно чаще вид?ться.] Опять и опять она перебирала въ своемъ воспоминанiи вс? отношенiя свои съ этимъ семействомъ.[950 - Зач.: спрашивая себя, не была ли она въ чемъ нибудь виновата.] Она вспоминала добродушное, круглое[951 - Зач.: покрытое веснушками, безпомощное] лицо Анны Павловны, наивную радость ея первое время при сближенiи съ Кити, ихъ переговоры тайные о больномъ, заговоры о томъ, чтобы отговорить его отъ работы, которая была ему запрещена, и увести гулять, привязанность меньшаго мальчика, называвшего ее «моя Кити» и не хот?вшаго безъ нея ложиться спать. Какъ все было хорошо! Но потомъ она вспомнила[952 - Зач.: щеголеватую] худую, худую фигуру Петрова съ его длинной шеей, въ щеголеватомъ чистомъ сюртучк?, его р?дкiе вьющiеся волосы и вопросительные, страшные первое время для Кити[953 - Зач.: но прекрасные бле[стящiе]] голубые глаза и его бол?зненное старанiе казаться бодрымъ и оживленнымъ въ ея присутствiи. Она вспоминала то усилiе, которое она въ первое время д?лала надъ собой, чтобъ преодол?ть отвращенiе, которое она испытывала ко вс?мъ чахоточнымъ, и старанiе, съ которымъ она придумывала, что сказать ему. И она съ ужасомъ вспоминала этотъ робкiй, умиленный взглядъ, которымъ онъ смотр?лъ, и странное чувство состраданiя и неловкости и потомъ н?жности, которое она испытывала при этомъ. «Неужели эта трогательная радость его при ея приближенiи была причиной охлажденiя Анны Павловны. Да, – вспоминала она, – что то было не натуральное и совс?мъ не похожее на доброту Анны Павловны, какъ она третьяго дня съ досадой сказала: «вотъ все дожидался васъ: не хот?лъ безъ васъ пить кофе, хотя ослаб?лъ ужасно». Да, можетъ быть и это непрiятно ей было,[954 - Зачеркнуто: какъ онъ съ трогательной, робкой улыбкой сказалъ мн? тогда: «вы не пов?рите, какъ мн? вся картина ясн?е стала посл? того, какъ я васъ узналъ». «Мадонну?» «Да», и какъ онъ поц?ловалъ ребенка тотчасъ посл? того, какъ я его поц?ловала. И его смущенiе и] когда я подала ему пледъ. Все это такъ просто. Но онъ такъ неловко это принялъ, такъ долго благодарилъ, что и мн? стало неловко. И потомъ этотъ портретъ мой, который онъ такъ хорошо сд?лалъ. А главное, этотъ вглядъ[955 - Зач.: страшный] смущенный и н?жный. Да, да это такъ, – съ ужасомъ говорила себ? Кити. – Н?тъ, это не можетъ быть.[956 - Зач.: В?дь онъ умирающiй.] Онъ такъ жалокъ», говорила она себ? всл?дъ за этимъ. Это сомн?нiе отравляло прелесть ея новой жизни. * № 57 (рук. № 31). Уже передъ концомъ курса Князь, тяготившiйся жизнью за границей и ?здившiй въ Баденъ и Кисингенъ къ своимъ знакомымъ набраться, какъ онъ говорилъ, русскаго духа, вернулся къ своимъ. День былъ прекрасный; Князь въ легонькомъ, модномъ, короткомъ пиджак?, особенно странномъ, сид?вшемъ на его толстомъ, крупномъ т?л? съ своими русскими морщинами, одутловатыми щеками на крахмаленныхъ воротничкахъ въ самомъ веселомъ расположенiи духа вышелъ рано утромъ вм?ст? съ Кити, провелъ ея на воды, свелъ съ ея другомъ и самъ пошелъ гулять по городку. Ужъ который разъ онъ обходилъ этотъ несносный ему городокъ съ его чистыми улицами. Онъ подошелъ къ лавочкамъ и накупилъ талеровъ на десять: разр?зной ножикъ, р?зной сундучекъ; бирюльки и пошелъ опять на воды за Кити, чтобы отвести ее домой. Она все еще ходила подъ руку съ другомъ и оживленно разговаривала. – Ну, пора, я перерываю вашъ интересный разговоръ, – сказалъ онъ[957 - Зачеркнуто: Миссъ Суливанъ] Вареньк?. – Нашъ интересный разговоръ никогда не кончится, – сказала Варенька улыбаясь. – Вы бы сд?лали намъ удовольствiе пить съ нами кофе. – Благодарю васъ, я только[958 - Зач.: скажу Тортонамъ] зайду къ Madame[?]. До свиданья, Кити. Разговоръ, д?йствптельно, былъ очень интересный. Он? говорили о Профессор? и о томъ, что Варенька не сов?товала Кити больше ходить къ нимъ. Какъ ни старалась Варенька скрыть причину, Кити догадалась. Она сама вид?ла посл?днее время, что въ отношенiи къ ней Профессора было что то больше, ч?мъ обыкновенная симпатiя. Кити зам?чала смущенiе его, когда она оставалась съ нимъ одна, и смущенiе это передавалось ей. Морщинка на лбу Кити вспухла, и она замолчала, отв?чая только «да» и «н?тъ» на вопросы Вареньки. Варенька ушла, об?щавъ придти къ кофе. Она ушла, а Князь, взявъ подъ руку дочь, пошелъ съ нею прежде къ стойк? съ печеньями, накупилъ м?шокъ сухарей и пошелъ дальше, показывая дорогой свои покупки. И прежде Кити боялась взгляда своего отца на Вареньку и теперь и боялась и желала узнать, что онъ думалъ, но Князь еще ничего не говорилъ про нее, и Кити боялась, что онъ посм?ется надъ нею. Но отецъ ни см?ялся и не хвалилъ, какъ будто не находя въ ней ничего особеннаго, и это огорчало Кити. – Папа, какъ теб? нравится Варенька? – Очень, очень, – сказалъ онъ, но Кити вид?ла огонекъ насм?шки въ глазахъ Князя. – Н?тъ, папа, ты не см?йся надъ ней, она такая прелесть. – Я и не думаю см?яться, я только одно знаю, что если ты поступишь въ ихъ секту, то он? тебя выгонятъ. – Отчего? – Оттого что, первое, надо быть старой и некрасивой. – Варенька очень хороша. Но, папа, ну ради Бога безъ шутокъ. Разв? это дурно, что она помогаетъ ближнему, читаетъ Евангелiе, учитъ… – Прекрасно. Но я одно знаю, что если бы не было несчастныхъ, чтобы они д?лали? Въ Англiи нарочно д?лают poors,[959 - [бедных,]] чтобъ было для кого собирать жертвы. Не люблю я, не люблю всю эту Европу. – Да в?дь это не Европа, это христiа[нство]. – Н?тъ, это Европа. У насъ, хочешь душу спасать, иди въ монастырь, a зд?сь – н?тъ, зд?сь одной рукой отнимать, а другой подавать. – Да Варенька Русская. – Т?мъ она и мила, что Русская, a т?мъ непрiятна, что набралась духа зд?шняго. Кити замолчала; подъ влiянiемъ неудовольствiя, вызваннаго разговоромъ съ Варенькой, многое изъ словъ отца запало ей въ голову. – Ну, купили булокъ и пойдемъ, мама ждетъ, – сказалъ Князь. – A теб? ужасно скучно, папа, – сказала Кити улыбаясь. – Есть гр?шокъ. Не скучно, a т?сно, некого побранить. Поворчать нельзя. А, Марья Евгеньевна, – обратился онъ къ Русской знакомой дам?, – пойдемте съ нами. Вотъ распрашиваетъ меня, скучно ли мн?. Я говорю: поворчать не на кого. В?дь я люблю, она знаетъ, поутру посид?ть за чаемъ съ сигарой въ своемъ соку, какъ говядина, знаете, въ своемъ соку. – Ну ужъ Князь скажетъ, – разразившись см?хомъ, сказала Марья Евгеньевна. – Ну что, вы въ Кисинген? много Русскихъ нашли? – Пропасть. Петровы, Мягкiе, Назоновы, Тали, Каренинъ. – Да что-то, говорятъ, онъ очень боленъ. – Н?тъ, все такой же. Онъ никогда особеннымъ весельчакомъ не былъ, ну а теперь еще мрачн?е. Тамъ уморительно: какъ кто прi?детъ, Staendchen[960 - [серенаду]] даютъ. – Что такое? – Соберутся музыканты и играютъ подъ окнами. Ну, про него какъ узнали, ему такой Staendchen задали, что меня разбудили. Вы понимаете какъ ему весело. Въ такихъ разговорахъ они пришли къ дому. Княгиня уже ждала своихъ въ саду въ т?ни каштана, гд? они обыкновенно пили кофе въ хорошую погоду. – Что, нашъ Herr[961 - [хозяин]] нынче не сердитъ? – спросилъ Князь жену. – Н?тъ, онъ очень милъ, и сливки отличны. Скоро Herr этотъ, здоровенный мужикъ, хозяинъ, въ фартук? съ засученными рукавами явился съ подносомъ. И скоро пришла[962 - Зачеркнуто: Миссъ Суливанъ.] Варенька. Князь взялъ газету и прочелъ вслухъ: «желаютъ мужа съ среднимъ состоянiемъ среднихъ л?тъ» и т. д. – Молодцы н?мцы, все у нихъ акуратно. Какъ вы на это смотрите? Вотъ, Кити, ты хвалишь Европейское. Я говорю, что у насъ все по сердцу, а у нихъ по акуратности. * № 58 (рук. № 34). Прi?хавъ къ своимъ, князь распросилъ про ихъ житье бытье и, узнавъ про знакомство Кити съ М-ме Шталь, Варенькой и съ Кроновыми, увидавъ ее оживленною и здоровою, онъ по своему объяснилъ себ? ея душевное состоянiе, и Кити вид?ла, по зажегшейся въ его маленькихъ глазахъ искр?, что онъ не осуждалъ, но и не одобрялъ всего этаго. Она чувствовала, что онъ скажетъ что нибудь м?ткое и насм?шливое и что слово его будетъ им?ть на нее сильное влiянiе, и боялась, что она въ своемъ настроенiи не устоитъ противъ этого слова. Но онъ ничего не сказалъ въ первый вечеръ, а разсказывалъ много про русскихъ знакомыхъ и д?лалъ планы отъ?зда и жизни въ деревн? до зимы. На другой день Князь съ Кити пошелъ на воды. * № 59 (рук. 34). Сл?дующая по порядку глава. За кофеемъ, къ которому Князь пригласилъ и Вареньку, Марью Евгеньевну Ртищеву, московскую знакомую, онъ былъ[963 - Зачеркнуто: особенно въ удар?, спорилъ съ женой и см?шилъ до слезъ Марью Евгеньевну и Вареньку.] очень веселъ и говорливъ. Кити радовалась на отца,[964 - Зач.: не могла удержаться, см?ялась изр?дка своимъ сообщающимся см?хомъ.] но была задумчива и озабочена. Она не могла разр?шить задачу, которую ей невольно задалъ отецъ съ своимъ веселымъ, полнымъ жизни взглядомъ на ея друзей и на ту жизнь, которую она такъ полюбила. Къ задач? этой присоединилась еще задача перем?ны ея отношенiй съ Кроновымъ, и ей смутно казалось, что разр?шенiе об?ихъ задачъ должно быть одно и тоже. Князь вел?лъ Кити принести свои покупки, гостинцы и показывалъ ихъ вс?мъ. Тутъ были разные сундучки, бирюльки, р?зныя деревянныя собачки, охотники, разр?зные ножики вс?хъ сортовъ, которыхъ онъ накупилъ кучу на вс?хъ водахъ. – Ну на что ты накупилъ эту бездну, – говорила Княгиня улыбаясь. – Пойдешь ходить, ну зайдешь, купишь. Пристаютъ: у меня купите, у меня. – Вотъ этого я не понимаю, – сказала Княгиня. – Это только отъ скуки. – Я не отрекаюсь. Такая скука, что не знаешь, куда д?ваться. – Помилуйте, Князь, такъ интересно! – Да что же интересно? Все т?же н?мцы, и вс? они совершенство. Все у нихъ акуратно. И газеты то, и т? читать нельзя. Все ребусы: ging, а потомъ и догадывайся, что aus или ab auf. – Да см?яться надо вс?мъ можно. – Молодцы н?мцы. Вотъ мы, по глупости, жениться или выдти замужъ ждемъ, чтобы полюбить челов?ка, сойтись; а у нихъ просто: молодой челов?къ красивой наружности ищетъ жену съ красивымъ лицомъ, съ 5000 талеровъ, hochst discretion,[965 - [отменной скромности,]] и отлично. A я варваръ, – перебилъ Князь, – что д?лать! Признаюсь, мочи н?тъ. Все акуратно, все затянуто, подтянуто. Сапоги снимай самъ – да еще за дверь выставляй. Какъ это покойно. Утромъ вставай, од?вайся, иди въ salon чай скверный пить. То ли д?ло дома. Проснешься, не торопясь посердишься на что нибудь, поворчишь. Принесутъ чай, возьмешь газету или книгу, сигару. Вотъ она бранитъ, а я это то люблю. Извините, – обратился онъ къ дамамъ. – Въ своемъ соку, это называется, чай пить. Какъ говядинка въ своемъ соку. Все обдумаешь, опомнишься, не торопишься. – Ну ужъ Князь скажетъ, – покатившись со см?ху, подхватила Марья Евгенiевна. – A Time is Money.[966 - [время – деньги]] Вотъ ужъ глуп?е ничего не слышалъ. Время – это вся жизнь, счастье и все, а не деньги. А то въ Киссинген?, только я прi?халъ ночью, утромъ сладко заснулъ – Драмъ да дамъ. Эти штендхенъ Каренину. Разбудили, разбойники.[967 - Зачеркнуто: и далъ имъ еще талеровъ.– Тутъ очень хороша была исторiя съ Каренинымъ.] – Ну что жъ, и очень хорошо. Принцесса разсказывала мн?, что у нихъ [?] – Алекс?й Александровичъ? А онъ тамъ былъ. Говорятъ онъ очень былъ… Кити, собиравшаяся уходить съ Варенькой, остановилась послушать о Каренин?. – Какъ же, узнали его важные чины, ему каждый день штендхенъ. Боленъ не особенно, но убитъ. – А что? – Да не ладно, говорятъ, съ женой. Мн? говорили… Кити остановилась, чтобы послушать о Каренин?, а Князь оглянулся на нее, чтобы узнать, ушла ли она, для того чтобы разсказать про Каренина. Она поняла это и ушла съ Варенькой на свою обычную, бывшую самымъ любимымъ ея временемъ, прогулку по саду. Во время этой прогулки были ихъ самые задушевные разговоры. * № 60 (рук. № 37). Въ разногласiяхъ между братьями Серг?й Левинъ всегда приводилъ брата къ сознанiю несостоятельности своихъ мн?нiй. Но Константинъ Левинъ и не любилъ спорить съ братомъ, во первыхъ, потому, что онъ чувствовалъ, что братъ умн?е его, больше думалъ, и, во вторыхъ, потому, что онъ чувствовалъ, что они находились на двухъ различныхъ высотахъ, и, очевидно, для каждаго перспектива была особенная: то, что было заслонено для однаго, было открыто для другаго; то, что для однаго казалось маленькимъ, для другаго казалось большимъ и наоборотъ. Для Серг?я Левина меньшой братъ его былъ славный малый съ сердцемъ, поставленнымъ хорошо (какъ онъ говорилъ по французски), но съ умомъ не глубокимъ и не анализирующимъ. Онъ, съ снисходительностью старшаго брата, иногда объяснялъ ему значенiе вещей, но спорить не могъ, потому что всегда разбивалъ его. Константинъ Левинъ смотр?лъ на брата какъ на челов?ка огромнаго ума, самаго умнаго въ Россiи и одареннаго лучшимъ даромъ, котораго недостатокъ бол?зненно чувствовалъ въ себ? Константинъ Левинъ, – даромъ самоотверженiя и любви къ отвлеченной истин? и добру и способности д?ятельности для общаго блага. И потому при вс?хъ разногласiяхъ съ нимъ онъ находилъ, что источникъ разногласiя ихъ въ его, Константина Левина, неспособности принимать къ сердцу отвлеченное общее благо. Онъ уже давно и н?сколько разъ встр?чалъ это стремленiе къ общему благу въ другихъ и отсутствiе этого стремленiя въ себ?, старался воспитать въ себ? это чувство, но всякiй разъ онъ не могъ преодол?ть фальши и бросалъ и теперь уже не пытался, а съ стыдомъ признавалъ себя неполнымъ челов?комъ, лишеннымъ челов?ческаго качества – самоотверженiя, которое онъ встр?чалъ въ столь многихъ, и смирялся. Одно, что ут?шало его, было то, что, не смотря на это, онъ твердо зналъ въ глубин? души, что онъ все таки любитъ на св?т? только хорошее и никогда не солгалъ ни себ?, ни другимъ. Кром? того, Константину Левину было въ деревн? неловко съ братомъ еще оттого, что Константинъ Левинъ въ деревн? бывалъ всегда, особенно л?томъ, въ д?ятельности, a Серг?й Левинъ отдыхалъ, и Константину бывало неловко его оставить.[968 - На полях против этих строк написано: Серг?ю Левину скучно безъ публики.] Не смотря на всю любовь и уваженiе къ брату, Константинъ Левинъ зам?тилъ[969 - Зачеркнуто: съ любовной усм?шкой.] въ немъ маленькую слабость, которая для него не портила, но украшала величественную фигуру брата. Онъ любилъ галлерею. Хотя онъ и отдыхалъ теперь въ деревн?, т. е. не работалъ надъ своей печатающейся книгой, только правилъ присылаемыя корректуры, Серг?й Левинъ такъ привыкъ къ умственной д?ятельности, что онъ часто высказывалъ въ красивой сжатой форм? свои мысли и любилъ, чтобы было кому слушать. Онъ даже любилъ гостей, и Константинъ Левинъ часто удивлялся, какъ онъ иногда небрежно металъ свой бисеръ передъ свиньями. Самый же обыкновенный и естественный слушатель его былъ его братъ. Серг?й Левинъ любилъ[970 - Зач.: больше всего] лечь въ траву на солнц? и лежать такъ, жарясь, и л?ниво болтать. – Ты не пов?ришь, – говорилъ онъ брату, – какое для меня наслажденiе эта хохлацкая л?нь. Ни одной мысли въ голов?, хоть шаромъ покати. Или любилъ удить рыбу и даже, какъ зам?тилъ Константинъ Левинъ, какъ будто и гордился т?мъ, что можетъ любить такое глупое занятiе. Но Константину Левину скучно было сид?ть, слушая его, особенно потому, что онъ зналъ – безъ него возятъ навозъ на нел?шеную десятину и навалятъ Богъ знаетъ какъ, если не посмотр?ть, и р?зцы въ плугахъ не завинтятъ, а поснимаютъ и скажутъ, что соха матушка. – Да будетъ теб? ходить по жар?, – говорилъ ему Серг?й, когда онъ уходилъ. Кром? того, братъ не переставалъ ему выговаривать за то, что онъ бросилъ земство. Одинъ разъ у нихъ былъ длинный разговоръ объ этомъ и почти споръ, въ которомъ Константинъ Левинъ чувствовалъ, что онъ совершенно осрамился и все таки не могъ согласиться съ братомъ.[971 - Зачеркнуто: Къ нимъ прi?зжалъ сос?дъ Константина Левина, докторъ земскiй къ тетушк?, вывихнувшей палецъ, и докторъ этотъ разсыпался передъ знаменитымъ Левинымъ и разсказывалъ все, что д?лается въ у?зд?. Серг?й Левинъ внимательно слушалъ и разспрашивалъ и сказалъ ему кое какiя зам?чательныя слова.– Ну, однако, – началъ Серг?й Левинъ, когда докторъ у?халъ, – это ни на что не похоже, что у васъ д?лается въ у?зд?, какъ мн? поразсказалъ этотъ господинъ. И воля твоя, Костя, это нехорошо, что ты не ?здишь на собранiя и вообще не принимаешь участiя въ Земств?. Если мы, порядочные люди, удалимся, они, эти господа, заберутъ все въ руки. Вонъ онъ разсказываетъ, что выбрали этаго дурака въ Председатели Управы, и онъ беретъ съ насъ же 2000 жалованья, и ни школъ, ни фельшеровъ, ни] Въ первыхъ числахъ Іюня случилось, что старуха тетушка, сходя съ крыльца, поскользнулась, упала и свихнула руку въ кисти. Послали за земскимъ докторомъ. Прi?халъ молодой, болтливый, только что кончившiй курсъ студентъ. Онъ осмотр?лъ руку, сказалъ, что не вывихнута, и, оставшись об?дать, видимо наслаждался бес?дой съ знаменитымъ Левинымъ и разсказывалъ вс? у?здныя сплетни, жалуясь на дурное положенiе земскаго д?ла. Когда докторъ у?халъ, Серг?й Левинъ съ удочкой собрался на р?ку, и Константинъ Левинъ, которому нужно было на пахоту и посмотр?ть луга, вызвался довести брата въ кабрiолет?. Было то время года – перевала весны въ л?то, то время, когда урожай уже опред?лился, рожь уже вся выколосилась и, с?ро зеленая, неналитымъ еще легкимъ колосомъ, волнуется по в?тру; когда желтозеленые овсы выбиваются кое гд? въ метелку и по нимъ сидятъ еще не выполоные старые, разв?тлившiеся кусты желтой травы; когда гречихи у хорошихъ хозяевъ пос?яны и лопушатся, скрывая землю, и только старов?ры с?ютъ, поминая Акулину гречишницу; когда убитые скотиной пары съ трудомъ до половины вспаханы съ оставленными дорогами, которыхъ не беретъ соха; когда накатаны жесткiя дороги на поля возкой навоза и присохшiя кучи все таки пахнутъ на заряхъ навозомъ, сливающимся съ запахомъ меда отъ пчелиныхъ травъ; когда не паханные пары и залежи ярко жолтые отъ свергибуса, а береженые луга на буграхъ н?жно син?ютъ расходящимися фигурами незабудокъ, а въ низахъ стоятъ, ожидая косы, с?рыми метелками въ верху и сочнымъ подростомъ снизу луга съ черн?ющимися кучами стеблей выполоннаго щавельника и кое гд? примятыми лежками съ крутой ст?ной травы вокругъ; когда въ л?сахъ глухо, посп?ла ягода и грибы; когда соловей доп?ваетъ посл?днюю п?сню и вывелась уже ранняя птица и на молодыхъ деревьяхъ на зар? видны изумрудные поб?ги нын?шняго года; когда липа уже приготовилась къ цв?ту и вся запестр?ла желтыми прилистками; когда на пчельникахъ старики не спятъ въ об?денное время и пчела волнуется и роится. Было то время, когда въ сельской работ? приходитъ короткое время передышки передъ началомъ всякiй годъ повторяющейся, но всякiй годъ вызывающей вс? силы, всю энергiю народа, – время уборки. Урожай былъ прекрасный, весна была прекрасная, и теперь стояли очень жаркiе дни съ росистыми короткими ночами. Братья должны были про?хать и черезъ поля и черезъ л?съ и подъ?хать къ лугамъ. Серг?й Левинъ, очень чуткой къ красотамъ природы, любовался все время. Константинъ Левинъ, оглядывавшiй поля, пары, кучи навоза и луга, задавалъ себ? вопросъ: косить или подождать? Во время с?нной уборки Левинъ, какъ и вс? почти хозяева, несмотря на то что уборка с?на есть одна изъ неважныхъ статей хозяйства, Левинъ приходилъ всегда въ особенно сильное волненiе. Косить, не косить ли? Трясти, не трясти? Будетъ ли погода? Сгребутъ ли въ валы, въ копны, смечутъ ли въ стога до дождя? Готово ли с?но, что барометръ, что у другихъ, убрано ли? Есть что то забирающее за живо въ уборк? с?на, и Левинъ, страстно любящiй хозяйство, всегда испытывалъ этотъ азартъ и волненiе. Разъ, про?хавши на покосъ, онъ попробовалъ самъ косить и почувствовалъ такое успокоенiе отъ волненiя и работа ему эта такъ понравилась, что съ т?хъ поръ онъ ужъ два года косилъ съ мужиками, когда ему было время.[972 - Против этой фразы на полях написано: <Посл? покоса письмо. А. свихнулась, по?зжай.>] Нын?шнiй годъ онъ былъ въ раздумь? – косить или н?тъ. Ему сов?стно было оставлять брата по ц?лымъ днямъ и сов?стно было, что онъ посм?ется, увидитъ въ этомъ оригинальничанiе, но[973 - Зачеркнуто: <теперь, посл? взволновавшаго разговора съ Дарьей Александровной> съ воспоминаньемъ разговора съ братомъ] онъ чувствовалъ, что ему слишкомъ неловко съ братомъ и необходимо то сильное физическое движенiе, которое ему давалъ покосъ, и онъ р?шилъ, что будетъ косить. Но бол?е всего уб?дилъ его въ этомъ видъ большаго луга, когда онъ прямо въ?халъ въ него на кабрiолет?, подвозя брата къ тому ракитовому кусту, у котораго брались окуни, и когда онъ увидалъ, какъ с?рый пухъ луга махался до кол?нъ лошади, моча ея ноги и копыты, и когда, оглянувшись на сл?ды колесъ, по[974 - Зачеркнуто: которымъ поднималась трава] густому ковру подс?да въ четверть, «н?тъ, посп?ли луга, – подумалъ онъ, – и заря красно догораетъ». Братъ с?лъ подъ кустомъ, разобралъ удочки, а Константинъ Левинъ отвелъ лошадь, привязалъ ее и пошелъ пройтись по самой середин? луга. Трава была по поясъ на заливномъ м?ст? и шелковистая, мягкая сверху, густая внизу. На лугу никого не было. Какъ с?рое море, стояла трава, не шелохаясь отъ в?тра. Перепела и коростели перекликались, и одна перепелка вылет?ла. * № 61 (рук. № 37). Работа такъ и кип?ла, подр?зываемая съ сочнымъ звукомъ трава наклонялась и ложилась со вс?хъ сторонъ, кое гд? попадались грибы, которые ср?зали и за которые сердился старикъ и собиралъ. Старикъ въ куртк? пол?зъ на гору и поскользнулся потомъ въ своихъ лаптяхъ, трясясь вс?мъ т?ломъ и вис?вшимъ низко шагомъ кл?тчатыхъ портокъ, которые тряслись на немъ, но все таки л?зъ, шутилъ и ср?залъ траву. Левинъ чувствовалъ, что безъ косы даже онъ другой разъ спотыкнулся бы, и не легко вл?зъ на эту гору. Теперь въ артели шелъ въ ряду, махая косой, чувствуя, что какая то вн?шняя сила двигала имъ. Л?сная трава пахла пряно и сочно и придавала бодрость и веселье. Дод?лали посл?днiе ряды, и весело вс? пошли къ дому. Левинъ с?лъ на лошадь и по?халъ домой. Съ горы онъ оглянулся: въ туман?, поднимавшемся изъ низу, слышны были веселые грубые голоса, хохотъ и звукъ сталкиваемыхъ косъ. Онъ прi?халъ домой, умылся и вошелъ въ гостиную. Братъ съ сигарой пилъ чай, тетушка была не въ дух? отъ больнаго пальца и самовара, который пахъ. – Чтоже ты это ц?лый день былъ? – спросилъ братъ. – А въ дождь то ты гд? былъ? – Когда дождь? – Да утромъ ливень. – Разв? былъ? Ну, право, я не зам?тилъ. – Съ почты прi?хали, – сказалъ братъ. Константинъ Левинъ зам?тилъ, что братъ не въ дух?. – Что, непрiятное что нибудь? – Не непрiятное, потому что я другаго не ждалъ, они посл?довательны, – и братъ началъ разсказывать про высшее распоряженiе, которое было сд?лано въ Петербург? и которое онъ считалъ вреднымъ и глупымъ. – В?дь это нельзя такъ, Василiй, мы задохнулись отъ твоего самовара, – сердито говорила тетушка. Вс? были не въ дух?. А Левинъ былъ необыкновенно веселъ. – Да что вы не на балкон?? – Помилуй, я распухъ весь, – сказалъ братъ, – отъ комаровъ. Да, теб? письмо. Константинъ Левинъ взялъ письмо. Оно было отъ Облонскаго. Облонскiй писалъ изъ Петербурга: «Я получилъ письмо отъ Долли. Она въ Покровскомъ, и у ней что то все не ладится. Съ?зди, пожалуйста, къ ней и помоги сов?томъ. Ты все знаешь. И она такъ рада будетъ тебя вид?ть. Она совс?мъ одна, б?дная. Теща со вс?ми еще за границей». Левинъ разсказалъ содержанiе письма, и тетушка сов?товала ему непрем?нно ?хать. Братъ же былъ не въ дух?, по этому случаю разговорился объ Анн? Аркадьевн?. – До чего распущенность нравовъ дошла, это не им?етъ границъ, – сказалъ онъ. – Говорятъ, Каренина открыто живетъ на дач? съ любовникомъ, а мужъ видитъ все и молчитъ. – Какой Вронской? – спросилъ Левинъ. – Алекс?й Вронской. Онъ малый хорошiй, говорятъ, но эти юноши невольно подъ влiянiемъ окружающаго тона. Левинъ по?лъ[975 - Зачеркнуто: об?дъ] то, что ему принесли къ чаю, и ушелъ[976 - Зач.: спать] въ контору, распорядившись завтрашнимъ покосомъ.[977 - Зач.: Онъ самъ р?шился ?хать къ Облонскимъ и вел?лъ приготовить коляску.] Получивъ это письмо, Левинъ[978 - Зач.: р?шалъ долго] пришелъ въ волненiе. Р?шительно это д?ло, столь мучавшее его, не хот?ло оставить въ поко?. Какъ только онъ сталъ по немногу успокоиваться и[979 - Зач.: отдыхать отъ этаго волненiя] теперь весной, благодаря овсянаго пос?ва, возки навоза и теперь покосовъ, забывать, это письмо пришло и опять растравило его рану. – «?хать – не ?хать? – долго колебался онъ, – но чтоже, разв? я запертъ? Разв? я сд?лалъ что-нибудь такое, что мн? стыдно и я боюсь кого нибудь? Разум?ется, ?хать. Я люблю Дарью Александровну. Встр?чать Кити я не буду стараться. Скор?е буду изб?гать ее. Въ письм? Степана Аркадьича сказано, что Кити за границей. Отчего же мн? не ?хать?» И онъ вел?лъ приготовить коляску. * № 62 (рук. № 37). – Но ее, б?дняжку, мн? ужасно и ужасно жалко. Теперь я все понимаю. – Ну, Дарья Александровна, вы меня извините, – сказалъ онъ вставая. – Но я васъ поздравляю, что вамъ жалко вашу сестру. Это все очень мило, но до меня это совершенно не касается. Прощайте, Дарья Александровна, до свиданья. – Н?тъ, постойте, – сказала она, схвативъ его костлявой рукой за рукавъ, – постойте, садитесь. Это васъ касается и очень. – Какъ это можетъ? – А такъ, что она васъ любитъ, – вдругъ, какъ выстр?лила, сказала Дарья Александровна, – да, любитъ. Вы понимаете, что это значитъ, когда я это говорю про лучшаго своего друга – сестру, которую я люблю больше всего посл? своихъ д?тей. * № 63 (рук. № 37). – Я только одно еще скажу. Понимаете ли вы положенiе д?вушки, которая отказала въ такую минуту и все таки любитъ. И ея положенiе, le ridicule de sa position[980 - [ее смешное положение]] относительно вс?хъ, что она обманута и сама виновата. – Ничего не могу понять, кром? своего чувства. * № 64 (рук. № 37). <Д?ти были милы, онъ не спорилъ, но онъ не совс?мъ одобрялъ теперь прiемы съ ними Дарьи Александровны. – Зач?мъ вы говорите съ ними по французски? – сказалъ онъ ей посл? того, какъ она спросила у д?вочки, гд? они были, и заставила д?вочку, поправивъ ее, съ трудомъ выговорить по французски. – Это ненатурально, и они чувствуютъ это. – Да, но погодите. Когда у васъ будутъ свои д?ти и не будетъ средствъ взять Француженку въ домъ. А это все я знаю. «Н?тъ, – думалъ Левинъ, – ея д?ти милы, но когда у меня будутъ д?ти, будетъ совс?мъ не то». Его будущiе д?ти представлялись ему всегда идеально прекрасными, и чтобы сд?лать ихъ такими, не нужно было никакого труда, не нужно было только д?лать т?хъ ошибокъ, которые д?лали другiе.> * № 65 (рук. № 50). Огромный лугъ былъ полонъ народа, гребущихъ вереницей пестрыхъ бабъ, гремящихъ, подъ?зжающихъ къ копнамъ, тел?гъ и копенъ, огромными навилинами переходящихъ съ земли на тел?жные ящики. Левинъ, окончивъ д?ло, прис?лъ на копн? съ тычинкой ракитника на макушк?, отм?ченной мужиками на ихъ долю, старикъ прис?лъ подл? него. <Парменычъ былъ одинъ изъ т?хъ старинныхъ мужиковъ, которыхъ ужъ мало остается, которые гордятся своимъ мужичествомъ и не видятъ ничего дальше мужика. У него остался живой одинъ сынъ изъ 8 д?тей.> Пустая тел?га на сытой подласой лошадк? съ красивой бабой въ ящик? и съ молодымъ веселымъ мужикомъ, стоя размахивающимъ концомъ веревочной возжи, простучала мимо по чуть накатанному лугу. Старикъ всталъ и поманилъ мужика. Это былъ его сынъ. – Посл?днюю, батюшка, – прокричалъ онъ, остановивъ лошадь и улыбаясь, оглянулся на веселую, неподвижно сидящую бабу, погналъ дальше. – Это твой сынъ? – сказалъ Левинъ вернувшемуся старику. – Ванька мой, – съ гордой улыбкой сказалъ старикъ. – Ничего малый! Давно женатъ? – Да 3-й годъ въ Филиповки. – A д?ти есть? – Н?, – улыбаясь беззубымъ ртомъ отв?чалъ старикъ. – Младенецъ былъ.[981 - Зачеркнуто: Вишь, нынче только началъ съ женой] – А что? – Да такой онъ у меня стыдливый, два года, почитай, какъ братъ съ сестрой, съ женой жилъ. – Отчего? Да, говорятъ, испортили. – Какой вздоръ! – Я тоже думаю. Такъ, отъ стыда. Ахъ, хорошо с?но – чай настоящiй, – сказалъ старикъ, желая перем?нить разговоръ и вм?ст? съ т?мъ тяготясь безд?йствiемъ. Левинъ внимательно присмотр?лся къ Ваньк? Парменову и его жен?. Ванька ловко стоялъ на возу, принимая и отаптывая навилины с?на, которое сначала охабками, потомъ вилами ловко подавала ему его молодая красавица-хозяйка. Съ вилами она налегала упругимъ и быстрымъ движенiемъ на копну, стараясь захватить больше, выпрямлялась, перегибая спину, перетянутую краснымъ кушакомъ, и, выставляя полные груди изъ-подъ б?лой занав?ски и съ ловкой ухваткой перехватывая вилами, вскидывала ихъ высоко на возъ и отряхивала засыпавшуюся ей за потную загор?лую шею труху, оправляла платокъ и опять набирала на вилы с?но. Чему то она см?ялась, особенно какъ онъ увязывалъ возъ позади [?] подъ колесами. Левинъ смотр?лъ, любовался и не могъ оторваться. Онъ не только любовался, но что то для него, для его жизни важное, казалось ему, происходило передъ его глазами. Возъ былъ увязанъ. Съ скрипомъ тронулась тел?га. Мужъ съ женой шли сзади, разговаривая и вытягиваясь въ обозъ съ другими возами. Возы вытянулись, и бабы зап?ли своими мощными голосами, подвигая[сь] къ [нему], какъ будто туча съ громомъ веселья надвигалась на него. Он? прошли и скрылись. Солнце с?ло, взошелъ м?сяцъ. Онъ все лежалъ на копн?. У р?ки стояли станомъ мужики дальней [деревни]. Они поужинали, и у нихъ шла игра, п?сни, крики, и шутки. Всю ночь проиграли мужики и бабы, и всю ночь пролежалъ Левинъ на копн?. Онъ не думалъ ни о чемъ, онъ слушалъ звуки и чувствовалъ новое, сильное чувство. Онъ отрекался отъ всей своей жизни, которая ему вся казалась уродлива, и новая жизнь открывалась ему. Не барышня съ музыкой, съ муфточкой и б?лыми пальчиками, не трюфели, устрицы, не фраки и кресла качающiяся, не исканiя новыхъ планетъ и путей кометъ и р?шенiя шахматныхъ задачъ, не развратъ съ сотнями женщинъ и не барышни, захватанныя на балахъ и визитахъ [?], а Ванька, отъ стыда не спящiй съ женой и просыпающiйся къ чувству плоти, какъ къ воздуху, въ закон? и покорности, и трудъ, трудъ счастливый, плодотворный, съ природой, въ артели. Вотъ жизнь, и я могу, и я люблю ее. <И кончено. Мало ли ихъ, этихъ женщинъ.> Уйду туда, уйду отъ вс?хъ. Буду жить, какъ вел?лъ Богъ, съ женщиной въ закон?, въ труд?. Все затихло передъ зарей. Только два бабьихъ голоса см?ющiеся слышны были. Куликъ засвисталъ, утки перелет?ли. «Кончено. Теперь я усталъ, не спалъ, но эта ночь р?шила мою судьбу. Отд?люсь отъ брата. Возьму и Парменыча дочь. Или н?тъ, я не им?ю права. Я старъ. Возьму бабу, какъ вдовцы. Заведу хуторъ и буду…» Онъ вышелъ изъ луга и шелъ по большой дорог?, подходя къ деревн?. Онъ такъ былъ занятъ своими мыслями, что и не зам?тилъ или не далъ себ? отчета о томъ, что онъ видитъ впереди себя. Впереди его, ему навстр?чу, побрякивая бубенцами, въ сторон?-муравк?, по которой онъ шелъ, ?хала, оставляя колеи между колесъ, четверней карета съ важами и сзади тел?га парой. Когда она поравнялась съ нимъ, онъ разс?янно взглянулъ въ карету. Что то б?лое, с?рое лежало въ одномъ углу съ его стороны: подавшись впередъ на сид?ньи, видимо только что проснувшись, въ б?ломъ чепчик?, держась руками за об? ленточки и глядя веселыми и н?жными глазами на него, но не узнавая его, сид?ла Кити. Мгновенно онъ узналъ эти правдивые глаза, эти плечи, этотъ благородный постановъ головы, это изящество всего, что была она и около нея, и весь мiръ, весь интересъ жизни у?хали туда, прочь отъ него, въ этой карет? на бойко б?гущей четверк?. Остались вокругъ него мертвыя, пустыя поля, деревья и онъ самъ, одинокiй и чужой всему, что было вокругъ него. Онъ не могъ сомн?ваться, что это была она. Онъ узналъ и ихъ лакея сзади важъ, долго оглядывавшагося на него, и понялъ, что она ?хала къ Долли съ жел?зной дороги. «Н?тъ, н?тъ, – сказалъ онъ себ?, – нельзя обмануть себя, нельзя починить разбитое сердце. Я бы обманулъ себя. Я могъ быть счастливъ только съ ней, только, только съ ней, а ея н?тъ для меня». Онъ сталъ вспоминать свой разговоръ съ Долли. «Все это вздоръ, и я сказалъ, что не прi?ду и не могу прi?хать, и потомъ она скажетъ ей все. И что же, я какъ будто простилъ ее. Н?тъ, кончено. Надо жить, какъ прежде, той ни то ни сё жизнью, которой я жилъ и живу. Всегда во всемъ вид?ть, какъ можно разумно жить, и жить глупо. Это было бы ужасно, если бы не вс? такъ жили». * № 66 (рук. № 38). <Дв? четы.> <3-я часть.> I. Посл? объясненiя на дач? Алекс?й Александровичъ[982 - Зачеркнуто: <жилъ только въ одномъ дом? съ женою, соблюдая приличiя, но никогда не говорилъ съ нею наедин?> у?халъ въ Петербургъ и погрузился въ свои занятiя.] не вид?лся съ женой все л?то. Тотчасъ же по возвращенiи съ дачи онъ устроилъ себ? по?здку для ревизiи по губернiямъ и тотчасъ же у?халъ. Какъ и всегда онъ д?лывалъ, при по?здк? этой вс?ми силами души погрузился въ предстоящее ему д?ло. Передъ отъ?здомъ его и вскор? посл? его отъ?зда въ высшемъ обществ? Петербурга говорили и спорили о поступк? Алекс?я Александровича передъ отъ?здомъ, и Анна часто должна была слышать про этотъ поступокъ, поднявшiй н?который шумъ. Алекс?й Александровичъ, въ противность того, что было общепринятымъ обычаемъ для людей въ его положенiи, Алекс?й Александровичъ сд?лалъ выговоръ и вел?лъ выйти въ отставку тому чиновнику, который вытребовалъ изъ Министерства Финансовъ прогоны на 9 лошадей для по?здки Алекс?й Александровича, и вел?лъ возвратить эти деньги и требовать только на одинъ билетъ 1-го класса пароходовъ и по?здовъ. Алекс?й Александровичъ былъ небогатый челов?къ, обычай этотъ брать прогоны на число лошадей по чину, что составляло рублей 1500, былъ общепринятый,[983 - Зач.: но строгая разумная честность была уже привычкой Алекс?я Александровича, и онъ не могъ] и потому много было толковъ за и противъ, и большинство было противъ Алекс?й Александровича. Въ конц? Сентября онъ получилъ записку отъ жены: «Я нам?рена пере?хать въ Петербургъ въ среду, поэтому распорядитесь въ дом?, какъ[984 - В подлиннике: так] вы найдете нужнымъ». Алекс?й Александровичъ передалъ приказанiе дворецкому, и въ среду Настасья Аркадьевна съ сыномъ и Англичанкой пере?хали. Мужъ и жена встр?чались[985 - Зачеркнуто: но никогда не говорили наедин?.] при постороннихъ въ столовой, въ д?тской, говорили другъ другу «ты», но старались изб?гать другъ друга. Они не вы?зжали вм?ст? и не принимали. Алекс?й Александровичъ старался об?дать вн? дома или опаздывать, такъ что ему подавали об?дъ въ кабинетъ. Когда онъ бывалъ въ д?тской, что случалось часто, она, услыхавъ его голосъ въ д?тской, дожидалась пока онъ уйдетъ. Вс? – и знакомые и прислуга – могли догадываться и догадывались объ отношенiяхъ между супругами, но не им?ли права знать. Алекс?й Гагинъ часто об?далъ и вс? вечера до поздней ночи проводилъ у Настасьи Аркадьевны. Встр?чаясь въ св?т? и на крыльц?, Алекс?й Александровичъ и Гагинъ кланялись другъ другу не глядя въ глаза, но никогда не произносили ни однаго слова. Жизнь эта была мучительна для обоихъ. Настасья Аркадьевна одна, казалось, не чувствовала всего ужаса этаго положенiя, никогда не тяготилась или не жаловалась и, казалось, не вид?ла необходимости предпринять что нибудь. Гагинъ вид?лъ, что она перем?нилась для него, тоже испытывалъ чувство подобное тому, которое испытываетъ челов?къ, глядя на изм?нившiйся, завядшiй цв?токъ въ рук?, съ т?хъ поръ какъ онъ сорвалъ его, тотъ самый цв?токъ, который былъ такъ хорошъ, пока онъ былъ въ рук?. Онъ чуялъ, что она была несчастлива; но не им?лъ права сказать ей это. Она казалась, вполн? счастлива однимъ настоящимъ, безъ прошедшаго и будущаго. Однажды въ середин? зимы онъ запоздалъ больше обыкновеннаго. Онъ былъ на об?д? проводовъ выходившаго изъ полка товарища.>[986 - На полях написано: [1] Съ матерью объясненье: она говоритъ: «Я или она?» О[нъ] говоритъ: Она. Т?мъ бол?е что получилъ записку. Мать умоляетъ – хоть нынче не ?зди. [2] Алекс?й Александровичъ у?зжалъ на все л?то на ревизiю. Вернувшись, онъ нашелъ совершившiйся фактъ: Вронскiй ?здилъ. Онъ уже не сталъ пытаться, а сказалъ, что нужно соблюдать приличiя. [3] Онъ получилъ записку, чтобы непрем?нно прi?зжалъ.] * № 67 (рук. № 38). Посл? объясненiя съ женой на дач? Алекс?й Александровичъ, вернувшись въ Петербургъ, тотчасъ же устроилъ для себя ту по?здку по губернiямъ, которую онъ и прежде считалъ необходимою для д?ла, и, не видавшись съ женою, у?халъ на ревизiю, которая должна была занять н?сколько м?сяцевъ. На третiй день посл? дня скачекъ Анна получила отъ него деньги и письмо. Письмо не им?ло обращенiя къ лицу и было написано по французски. Анна поняла, какъ онъ долго долженъ былъ обдумывать и какъ хорошо онъ придумалъ такое письмо, которое не выражало отношенiя его къ ней. Такъ какъ не было сказано ни милый другъ, Анна, ни Милостивая Государыня, и такъ какъ по французски онъ обращался къ ней «вы», тонъ письма былъ таковъ, что отъ нея еще завис?ло остаться съ нимъ въ прежнихъ отношенiяхъ.[987 - Зачеркнуто: Странное д?ло – это безукоризненное письмо, написанное столь знакомымъ ей его растянутымъ и размашистымъ почеркомъ, и по вн?шности и по содержанiю возбудило въ ней порывъ ненависти къ нему.] Онъ писалъ: «Посл? нашего посл?дняго разговора, не приведшаго ни васъ, ни меня ни къ какому р?шенiю, я полагаю, что намъ лучше не видаться н?которое время. Вы и я будемъ им?ть время обдумать свое положенiе и свои дальн?йшiе шаги въ жизни. Я остаюсь при своемъ уб?жденiи, что каковы бы ни были наши внутреннiя несогласiя («несогласiя! – подумала она. – Я сказала ему, что я любовница другаго, онъ называетъ это несогласiемъ») семья не должна быть разрушена, и мы должны продолжать нашу жизнь, какъ она шла, по крайней м?р? по вн?шности. Это необходимо для меня, для васъ, для нашего сына. Такъ какъ по?здка моя можетъ продолжаться[988 - Зачеркнуто: бол?е 2-хъ м?сяцев] неопред?ленное время, я посылаю деньги на ваши расходы на дач? и сд?лалъ распоряженiя о приготовленiи всего къ вашему пере?зду въ городъ, который можетъ посл?довать раньше моего прi?зда. Прошу васъ помнить, что судьба нашего сына, моего имени и ваша собственная находится въ вашихъ рукахъ. А. Каренинъ». – Онъ всегда правъ, онъ во всемъ правъ,[989 - Зач.: подумала] – вскрикнула Анна, прочтя это безукоризненное письмо, написанное столь знакомымъ ей растянутымъ и размашистымъ почеркомъ, – но кром? меня никто не знаетъ,[990 - Зач.: что онъ не челов?къ, а кукла, справедливая кукла. И нельзя быть несправедливой противъ куклы.] откуда вытекаетъ эта справедливость. Онъ справедливъ. Вс? осудятъ меня, но я не могу быть виновата противъ этаго челов?ка. Но, несмотря на это разсужденiе, деньги, 3000 рублей, присланные Алекс?емъ Александровичемъ, жгли ей руки, и она не убрала ихъ въ столъ, и Аннушка уже, найдя акуратную въ бандерольк? пачку несогнутыхъ радужныхъ бумажекъ, напомнила ей. Вскор? посл? этаго Анна должна была слушать отъ вс?хъ своихъ знакомыхъ толки объ отъ?зд? Алекс?я Александровича и объ одномъ связанномъ съ его отъ?здомъ обстоятельств?, над?лавшемъ н?который шумъ въ высшемъ чиновничьемъ класс? Петербурга. – Вы слышали, что вашъ Катонъ над?лалъ? – см?ясь сказала (б?лая безъ бровей) Анн?, встр?тивъ ее у Бетси, – вс? спутались, не знаютъ, хвалить его или бранить. – Что онъ сд?лалъ? Я ув?рена, что что-нибудь справедливое, – сказала Анна съ для одной себя понятной иронiей. – Какже, ему, какъ Тайному Сов?тнику и, ну знаете, что онъ тамъ такое, на ревизiю отчислили прогоны на 9 или на 12 лошадей. Мой мужъ всегда даже нарочно выдумываетъ, куда бы съ?здить. Даже я ему придумываю. Это очень выгодно. Я прошлого года прогонами вс? балы справила. Разум?ется, онъ можетъ ?хать въ жел?зной дорог?, такъ зач?мъ же они не перем?нили? Ну-съ, вашъ Катонъ выгналъ чиновника, который написалъ ему это требованiе, и послалъ деньги назадъ, а взялъ только на 1-ый классъ. C’est beau.[991 - [Это мило.]] Не правда ли? – Да что же, это очень хорошо, – сказала Бетси, у которой было 120 тысячъ доходу. «Разум?ется, это было очень хорошо», думала Анна, но это вытекало изъ того самаго, что она ненавид?ла въ немъ. Онъ прислалъ посл?днiя 3000, онъ не взялъ этихъ денегъ; онъ былъ всегда, всегда холодно правъ, и она за это то бросила его и полюбила другаго и теперь ненавид?ла его. Въ начал? зимы Алекс?й Александровичъ вернулся въ Петербургъ и засталъ жену уже давно въ Петербургскомъ дом?. Одна изъ главныхъ причинъ усп?ха Алекс?я Александровича въ жизни состояла въ томъ, что онъ никогда не ожидалъ лучшаго отъ обстоятельствъ и отъ людей, которые ихъ д?лаютъ, и потому р?дко ошибался. Онъ ждалъ того самого, что онъ нашелъ въ своемъ дом?. To-есть т?же отношенiя между его женой и Вронскимъ въ вн?шнихъ формахъ приличiя. Разница состояла только въ томъ, что то, что прежде было новымъ, не уложившимся, полнымъ угрозъ событiемъ, теперь стало совершившимся фактомъ. Онъ прi?халъ въ Петербургъ рано утромъ; за нимъ вы?зжала карета по его телеграмм?, и потому Анна Аркадьевна могла знать о его прi?зд?; но когда онъ прi?халъ, Анна Аркадьевна еще не выходила.[992 - Зачеркнуто: и его встр?тила сестра Кити.] Онъ спросилъ о ней, поздоровался съ Сережей и с?лъ за кофе. Онъ ждалъ, что она выйдетъ къ нему въ столовую, но она не вышла, хотя онъ слышалъ, что она встала. Ему нужно было ?хать въ тоже утро по служб?, и до этаго хот?лось вид?ть ее, чтобы отношенiя ихъ были опред?лены, и потому онъ прошелъ къ ней. Она была од?та и сид?ла въ длинномъ кресл?, читая.[993 - Зач.: Прекрасное лицо ея было красно въ то время, какъ] Она увидала его, хот?ла встать, раздумала, встала, и лицо ея вспыхнуло. Она не смотр?ла на него, но взглядывала и опускала глаза, какъ загнанный зв?рь, который не им?етъ силы б?жать и видитъ приближенiе ужаснаго. Это было всетаки лучше того, что онъ ждалъ, судя по посл?днему разговору, гд? она отчаянно и см?ло высказала ему свою любовь. Лицо его было спокойно и строго. – Вы нездоровы, – сказалъ онъ, глядя на ея похуд?вшее и опустившееся лицо съ горящими глазами. Онъ взялъ ея руку и поц?ловалъ. Она поняла, что онъ это д?лалъ потому, что онъ долженъ будетъ это д?лать при другихъ. – Очень жаль, – прибавилъ онъ, не дожидаясь отв?та. И с?лъ подл? нея. – Да, я нездорова… Но н?тъ… Она замолчала, чувствуя, что не можетъ говорить съ нимъ ни о чемъ, прежде ч?мъ не пойметъ, что будетъ и чего онъ отъ нея потребуетъ. – Алекс?й Александровичъ, – сказала она, взглядывая на него и не опуская глазъ подъ его стекляннымъ, какъ ей казалось, взглядомъ. – Я преступная женщина, я дурная женщина; но я тоже, что я была, что я сказала вамъ въ Красномъ, и я не могу ничего перем?нить.... – Я васъ не спрашивалъ объ этомъ, – сказалъ онъ спокойно, но только сопнувъ носомъ, – я такъ и предполагал, но, какъ я вамъ говорилъ тогда и писалъ, я теперь повторяю, что я не обязанъ этаго знать. Я игнорирую это. Не вс? жены такъ добры, какъ вы, чтобы такъ сп?шить сообщать это прiятное изв?стiе мужьямъ. Я игнорирую это до т?хъ поръ, пока св?тъ не знаетъ этаго, пока имя мое не опозорено. И потому я только предупреждаю васъ, что наши отношенiя должны быть такiя, какiя они всегда были, и что только въ томъ случа?, если вы компрометируете себя, я долженъ буду принять м?ры, чтобы оградить свою честь. – Но отношенiя наши не могутъ быть такими, какъ всегда, – заговорила она, теперь уже не стыдясь смотр?ть на него. Отвращенiе къ нему преодол?ло въ ней стыдъ, когда она увидала это пергаментовое лицо, эти спокойные жесты, услыхала трескъ суставовъ и этотъ пронзительный д?тскiй голосъ[994 - Зачеркнуто: съ безц?льными ударенiями] sneering.[995 - [с усмешкой]] – Я не могу быть вашей женой, когда я.... – Почему же? я не вижу, – отв?чалъ онъ. – Это мал?йшая уступка за ту, которую я д?лаю. Она вскрикнула и вскочила, какъ будто дотронулась до лейденской банки. – Вы не понимаете этаго униженiя, этой… – Не понимаю, какъ, им?я столько независимости, какъ вы, объявляя мужу о своей нев?рности и не находя въ этомъ ничего унизительнаго, вы находите унизительнымъ то, чтобы исполнять въ отношенiи мужа обязанности жены. – Да вы… Н?тъ, я не могу говорить съ вами. Вы не поймете… – Извольте, я уступаю и это. Я прошу объ одномъ и требую того, чтобы я не встр?чалъ зд?сь этаго челов?ка и чтобы вы вели такъ, чтобы ни св?тъ, ни прислуга не могли обвинить васъ. Кажется, это немного. И за это вы будете пользоваться правами честной жены, не исполняя ея обязанностей. Такъ кончилось первое[996 - Зачеркнуто: и посл?днее въ эту зиму] объясненiе между супругами. Они жили въ одномъ дом?, встр?чались каждый день. Алекс?й Александровичъ за правило поставилъ каждый день вид?ть жену, но изб?галъ об?довъ дома. Вронской никогда не встр?чался Алекс?ю Александровичу въ его дом?, Анна видала его у Бетси и въ св?т? и изр?дка назначала ему свиданiя вн? дома. Къ себ? она никогда не звала его. Положенiе было мучительное для вс?хъ троихъ,[997 - Зачеркнуто: Но меньше всего, казалось, чувствовалъ тягость этаго положенiя Алексей Александровичъ.] и ни одинъ изъ нихъ не въ силахъ бы былъ прожить и одного дня въ этомъ положенiи, если бы не ожидалъ, что оно изм?нится, а что это временное, горестное затрудненiе, которое пройдетъ. Вронской ждалъ того, что она р?шится наконецъ оставить мужа и соединиться съ нимъ. Алекс?й Александровичъ ждалъ, что она опомнится и что это пройдетъ, какъ и все проходитъ: т?, которые говорили про это, забудутъ, и семейная жизнь его по прежнему будетъ благообразная и приличная. Анна, отъ которой завис?ло это положенiе, тоже переносила это положенiе, которое бол?е всего было мучительно для нея только потому, что она не только ждала, но твердо была ув?рена, что очень скоро все это развяжется и уяснится. Она р?шительно не знала, что развяжетъ это положенiе, но твердо была ув?рена, что это что то придетъ очень скоро, каждый день она ждала, что это случится. Въ конц? зимы Вронской былъ у Бетси, ожидая встр?тить у нея Анну, но ее не было, и на другой день онъ получилъ черезъ Бетси отъ нея записку: «Я больна и несчастлива, я не могу бол?е вы?зжать, но и не могу бол?е не видать васъ. Прi?зжайте вечеромъ въ 7 часовъ. Алекс?й Александровичъ ?детъ на сов?тъ въ 7 часовъ». Въ этотъ самый день Вронской долженъ былъ присутствовать на прощальномъ об?д?, который товарищи давали выходившему изъ полка офицеру. * № 68 (рук. № 38). Медленно, стуча калошами, спускалась[998 - Зач.: <высокая> толстая] худая, немного больше обыкновеннаго сгорбленная фигура Алекс?я Александровича. Рожокъ газа прямо осв?щалъ его бл?дное пухлое лицо съ нахмуренными б?лыми бровями подъ черной шляпой и отвисшимъ носомъ и отвисшими щеками надъ бобровымъ воротникомъ. Ясные[999 - Зач.: <св?тлые> голубые] карiе глаза его устремились съ недоум?нiемъ на лицо[1000 - Зач.: Гагина] Вронскаго и[1001 - Зач.: все таки онъ первый, тяжело вздохнувъ] насильно улыбнулся и поднялъ пухлую руку къ шляп?. Этимъ движенiемъ онъ уронилъ черную перчатку.[1002 - Зач.: Гагинъ] Вронской тоже приложилъ руку къ козырьку, двинулся невольно къ перчатк?, вспыхнулъ и отшатнулся. Алекс?й Александровичъ заторопился, нагнулся къ перчатк?, споткнулся и справился, загрем?въ калошами. Когда[1003 - Зачеркнуто: Гагинъ] Вронской вышелъ въ переднюю, онъ не могъ удержаться отъ хрип?нiя, вызваннаго въ немъ душевной болью. «Боже мой! если бы онъ потребовалъ удовлетворенiя, если бы я могъ ч?мъ нибудь заплатить. Но еще хуже, если бы онъ потребовалъ удовлетворенiя. Ужасно бъ было хоть не стр?лять, но поставить подъ выстр?лъ и съ пистолетомъ въ рукахъ челов?ка съ этими глазами. Н?тъ, это не можетъ такъ продолжаться. Это должно кончиться».[1004 - Рядом на полях написано: [1] Алекс?й Александровичъ ?халъ ко всенощной. [2] Б?да не одна! Денежное д?ло – 1) им?нье оказалось никуда не годно 2) Сослуживецъ сд?лалъ гадость, воспользовавшись его мыслью И испортилъ мысль.] * № 69 (рук. № 38). – Ты встр?тилъ его? – спросила она, когда они с?ли у стола подъ лампой. – Вотъ теб? наказанье за то, что опоздалъ. – Да, но какже. Онъ долженъ былъ быть въ Сов?т?. – Онъ былъ и вернулся и опять по?халъ куда то. Гд? ты былъ? Неужели все на этомъ об?д?? Она знала, гд? онъ былъ,[1005 - Зачеркнуто: потому что утромъ писала и получила отъ него записку. Онъ разсказалъ ей вс? подробности об?да. Она давно уже сл?дила за этой жизнью и знала вс? лица и характеры.] какъ она знала вс? подробности его жизни. Онъ сказалъ, что былъ на об?д?. Хот?лъ сказать, что онъ слишкомъ много выпилъ, но, глядя на ея взволнованное и счастливое лицо, чувствовалъ, что говорить про это было бы что то въ род? святотатства. – Одно нехорошо, что вы пьете много. Разв? нельзя не пить? Чтожъ, онъ былъ тронутъ, когда вы поднесли ему[1006 - Зач.: – Да, и искренно тронутъ. Въ нашемъ франмасонств? пьяномъ это мило. Ты не пов?ришь, какъ хорошо было ихъ объясненiе съ Ленгольдомъ. Они в?дь все ссорились. Ну а тутъ раскаянье, и оба, и Ленгольда я никогда не видалъ такимъ. Потомъ качанье хорошо было. Это маленькаго Пушкина стали качать.] вазу? – сказала она улыбаясь. – Да, мн? это тяжело, и я изб?галъ, но это какой то долгъ, – сказалъ онъ. – Но чтожъ съ тобой? Что ты? Она держала въ рукахъ[1007 - Зач.: свивальникъ] од?яло, которое она вязала и не вязала, а не спуская глазъ смотр?ла на него сiяющимъ грустнымъ и счастливымъ взглядомъ.[1008 - Зач.: – Н?тъ, что ты ни говори, это нехорошо. Зач?мъ вы безъ вина не можете быть добры?Онъ пересталъ рассказывать.] – Что я? Было грустно. Не отъ того, чтобы грустно что нибудь.[1009 - Зач.: Чего мн? еще? Но мы въ этомъ положенiи не свои бываемъ.] Но я тебя не видала, а теперь мн? ничего не нужно. Сколько разъ онъ говорилъ себ?, что ея любовь было счастье. И вотъ она любила его такъ, какъ любятъ женщины, для которыхъ любовь перев?шивала вс? блага мiра, и онъ былъ гораздо дальше отъ счастiя, ч?мъ тогда, когда онъ ?халъ за ней изъ Москвы. Тогда онъ считалъ себя несчастливымъ, но счастье было впереди, теперь онъ чувствовалъ, что счастье было назади. Она была совс?мъ не та, какою онъ вид?лъ ее въ первое время. И нравственно и физически она изм?нилась къ худшему, и все только всл?дствiи любви. Онъ смотр?лъ на нее, какъ смотритъ челов?къ на сорванный имъ и завядшiй цв?токъ, въ которомъ онъ съ трудомъ узнаетъ[1010 - Зачеркнуто: т? черты] ту красоту, за которую онъ полюбилъ, и сорвалъ его. Онъ самъ не признавалъ это, но думалъ, что если онъ сейчасъ несчастливъ, то только отъ того, что положенiе ихъ такъ тяжело. Онъ посмотр?лъ на ея глаза,[1011 - Зач.: на свивальникъ,] на всю ея расшир?вшую фигуру. – Я часто удивляюсь, какъ ты можешь меня такъ любить, – сказалъ онъ. – Если бы только мы см?ло могли любить, – сказала она улыбаясь, посмотр?въ на него и оставивъ вязанье,[1012 - Зач.: взяла его руку и поц?ловала. Онъ всталъ, обнялъ ее за голову и поц?ловалъ въ волосы.– Анна! это не можетъ] – скоро, скоро. Ты не можешь себ? представить, какъ я жду этаго, съ какимъ чувствомъ. – Анна, ты мн? об?щала поговорить о будущемъ. Ты об?щала мн?.[1013 - Зач.: Это не можетъ такъ оставаться.] Отчего намъ не р?шить, не обдумать. Она[1014 - Зач.: высвободила свою голову] отстранилась отъ него, руки ея взялись опять за крючекъ и вязанье, и быстро накидывались указательнымъ пальцемъ петли б?лой блест?вшей подъ[1015 - Зач.: огнемъ] св?томъ лампы бумаги, и быстро нервически стала подворачиваться тонкая,[1016 - Зач.: б?лая] н?жная кисть въ шитомъ рукавчик?.[1017 - Против этого места на полях написано: сны видитъ, что оба – мужья.] – Что ты хочешь говорить? Объ чемъ ты хочешь говорить?[1018 - Зачеркнуто: Какое будущее, – заговорилъ] Что р?шить? – зазвен?лъ ея голосъ. – Я знаю, отчего ты это говоришь. Ты встр?тилъ Алекс?я Александровича, и онъ[1019 - Зач.: съ духовной мисiонерской кротостью взглянулъ на тебя и послалъ теб? христiанское прощенiе, самое ядовитое изъ мщенiй, и ложь, фальшь, ложь, фальшь.] поклонился теб? вотъ такъ.[1020 - Против этого места на полях написано: Онъ мн? г[оворилъ] ты, Нана. Я бы разорвала.] И она, вытянувъ лицо и полузакрывъ глаза, быстро изм?нила свое выраженiе, сложила руки, и непостижимо для[1021 - Зачеркнуто: Гагина] Вронскаго онъ въ ея прелестномъ личик? увидалъ вдругъ то самое выраженiе лица, съ которымъ поклонился ему на л?стниц? Алекс?й Александровичъ. [1022 - Зач.: Гагинъ]Вронский невольно, хоть и кольнуло въ душ?, улыбнулся. Она весело засм?ялась т?мъ милымъ груднымъ см?хомъ, который былъ одной изъ ея главныхъ прелестей. Этотъ см?хъ ободрилъ Гагина. Онъ р?шилъ, несмотря на то что встр?чалъ всегда этотъ отпоръ, это странное въ ней отношенiе къ мужу, онъ р?шился высказать нынче все. – Всетаки,[1023 - Зач.: Нана] Анна, позволь мн? все сказать, что я давно думаю и нынче думалъ. Я не знаю, какъ ты переносишь свое положенiе. Зам?тивъ, какъ мрачная черта при этихъ словахъ сморщила ея чистый[1024 - Зач.: низкiй] лобъ, онъ посп?шилъ прибавить: – То есть я знаю въ душ?. Когда любишь, какъ я, чувствуешь за того, кого любишь; но мое положенiе, право, тяжело, ужасно. – Что ты упалъ въ обществ?. Ты карьеру испортилъ. Теб? мать сказала, что ты… – Ахъ, Нана, зач?мъ нарочно не понимать. Ты знаешь, также какъ я, что я, твоя и моя жизнь, наша любовь есть одно, о чемъ я думаю,[1025 - Зач.: что я люблю] для чего я живу. – Ну хорошо, я знаю; – но тотъ же веселый, холодный блескъ былъ въ ея глазахъ. – Такъ я говорю, что мое положенiе ужасно т?мъ, что я чувствую себя виноватымъ,[1026 - Зач.: воромъ] ч?мъ я никогда себя не чувствовалъ. Сов?сть – не слова. Она мучаетъ меня. Я ее чувствую зд?сь. Очень чувствую.[1027 - Зач.: Ты говоришь, что это ложь и фальшь. Но я не вижу этаго, я вижу беззащитную овцу, которая подставила шею, и мн? ужасно рубить эту шею.] Если бы это былъ другой мужъ. Если бы посл? твоего объясненiя на дач? онъ разорвалъ съ тобой, если бъ онъ придрался ко мн?, вызвалъ на дуэль, – но этаго не можетъ быть.[1028 - Зач.: Если бы онъ это сд?лалъ, то мое положенiе было бы еще ужасн?е.– Ничего бы не было ужаснаго,] – Такъ чего же теб? нужно, – вскрикнула она.[1029 - Зач.: – Ужасно бы было только то, что онъ нечаянно могъ бы убить тебя.– А его убить, его убить?] [1030 - Зач.: Нана]– Анна полно. Что ты говоришь… – Ничего. Говори. Если ты хочешь говорить. – Я только хочу сказать то, что я мучаюсь и страдаю, ты тоже, онъ тоже. – Онъ! – съ злобной усм?шкой сказала она. – Н?тъ, онъ доволенъ. – Да мы вс? мучаемся, и за что? Разв? нельзя разорвать эти неестественныя отношенiя? Я только прошу о томъ, чтобы уничтожить эту недостойную ложь, въ которой мы живемъ. Она, задерживая дыханiе, слушала то, что онъ говорилъ, и ей сд?лалось больно въ груди, когда она начала говорить. – Да, это непрiятно, – сказала она басистымъ[1031 - Зачеркнуто: воркующимъ] голосомъ, – это тяжело, но..... Нижняя челюсть ея задрожала, и она замолчала. Она хот?ла сказать: «ты думаешь о томъ, что тяжело и непрiятно. Разв? въ нашемъ положенiи, гд? мы играемъ не жизнью, а больше ч?мъ жизнью,[1032 - Зач.: жизнью д?тей] разв? въ такомъ положенiи можетъ быть что нибудь тяжело и непрiятно? Все равно какъ въ минуту родовъ, – думала она, – думать о томъ, что снять чепчикъ. Для него можетъ быть р?чь о непрiятномъ, потому что онъ не поставилъ всю жизнь на эту игру. А для меня моя жизнь, моя честь, мой сынъ, мой будущiй ребенокъ – все погибло. И погибло уже давно, и давно я это знаю, а онъ говоритъ о тяжеломъ и непрiятномъ». Она сама себ? показалась слишкомъ жалка, и слезы надорвали ея голосъ. Она помолчала и, положивъ руку на его рукавъ, не давала ему говорить, дожидаясь пока будетъ въ силахъ говорить. Онъ смотр?лъ на нее, сдерживая дыханье. Ей стало жалко его, она успокоилась и сказала не то, что хот?ла сказать. Она сказала одно то, о чемъ она могла говорить, – о муж?. * № 70 (рук. № 50). Посл? объясненiя съ женой на дач? Алекс?й Александровичъ почувствовалъ вполн? все значенiе совершившагося съ нимъ несчастiя. Онъ понялъ, что его и ея жизнь окончательно разбиты, и ясно, по своей умственной привычк?, самъ себ? изложилъ д?ло и поставилъ вопросы, что д?лать? Какой путь избрать изъ вс?хъ т?хъ, которые представлялись: 1) Вызвать на дуэль Вронскаго и убить его или быть убитымъ, 2) Бросить ее и требовать развода. 3) Оставаться въ настоящемъ положенiи, соблюдая приличiя. Больше этихъ 3-хъ выходовъ онъ не вид?лъ, такъ какъ не могъ серьезно остановиться на 4-мъ выход?, который, какъ ни безсмысленъ онъ былъ, часто представлялся ему съ большой заманчивостью:[1033 - Зач.: Убить себя, ее или об?ихъ вм?ст?.] сд?лать какъ будто ничего не было. Первый выходъ, состоящiй въ томъ, чтобы вызвать Вронскаго на дуэль, не особенно занималъ Алекс?я Александровича потому, что нервы его были слабы и онъ безъ ужаса не могъ подумать о пистолет?, на него направленномъ и никогда въ жизни не употреблялъ никакого оружiя, и поэтому ему казалось, что должно это сд?лать. Но онъ вид?лъ, что если д?ло это могло быть поправлено чьей нибудь смертью, то чувство говорило Алекс?ю Александровичу, что не смерть Вронскаго, а его смерть или смерть его жены могла поправить д?ло, и потомъ это неприлично было. Второй выходъ – разводъ – Алекс?й Александровичъ не могъ выбрать потому, что онъ этимъ позорилъ свое имя и портилъ будущность сына. Оставался одинъ выходъ – соблюденiе приличiй и statu quo.[1034 - [прежнего положения.]] Какъ ни мучительно было это положенiе, оно спасало честь имени, будущность сына, и страдалъ одинъ онъ, Алекс?й Александровичъ. Алекс?й Александровичъ остановился на этомъ р?шенiи. Доктора уже давно посылали его въ Карлсбадъ. Въ посл?днее время здоровье его еще бол?е разстроилось, и Алекс?й Александровичъ р?шился у?хать на 3 м?сяца за границу. * № 71 (рук. № 51). Оставшись одинъ, Алекс?й Александровичъ сталъ уже спокойно обдумывать свое положенiе и въ первый разъ вполн? понялъ, что нельзя уже скрывать отъ самаго себя свое положенiе: фактъ какъ бы офицiяльно былъ заявленъ ему – поступило заявленiе въ правильной, опред?ленной форм? и требовало, какъ входящее, своего соотв?тственнаго исходящаго. Алекс?й Александровичъ рекапитюлировалъ ходъ д?ла и задумался о томъ р?шенiи, которое нужно принять.[1035 - Зачеркнуто: Въ первую минуту душа его была переполнена злобой къ ней и, вспоминая, съ подробностями вспоминая свои отношенiя къ ней и отношенiя къ ней Вронскаго, изъ вс?хъ возможныхъ выходовъ ему представлялся желательн?е всего тотъ, чтобы сд?лать ей также больно, какъ она ему сд?лала, – унизить нравственно, даже просто физически бить ее – ему хот?лось больше всего. Потомъ желалось наказать Вронскаго.] Ему представлялись сл?дующiя р?шенiя: первое – вызвать его на дуэль и убить его или быть убитымъ. Второе: взять ее властью мужа – прекратить ее отношенiя съ этимъ челов?комъ и д?йствовать на нее властью и ув?щанiемъ и третье: разводъ. Отряхнуться отъ грязи, въ которую наступилъ, и идти своей дорогой.[1036 - Зач.: Что будетъ больн?е для нее, то онъ и хот?лъ сд?лать.] Но кром? этихъ 3-хъ выходовъ, представлявшихся ему, – прес?ченiя и исправленiя и развода, ему въ первыя же минуты наравн? съ этими тремя выходами представлялся и четвертый, на который онъ въ первыя минуты не обратилъ вниманiя. Выходъ этотъ состоялъ въ томъ, чтобы поступить такъ, какъ поступаютъ съ входящими бумагами, которымъ не желаютъ дать хода, – т. е. отв?тить исходящей, но такою, которая не изм?нила бы положенiя вещей, а заставила бы входящую, исходящую д?лать в?чно ложный кругъ.[1037 - Зачеркнуто: Первый выходъ – избить, убить ее, вым?стить на ней свою злобу – оказался невозможнымъ и только выраженiемъ порыва, которымъ онъ не усп?лъ еще овлад?ть. И, не до?хавъ еще до Петербурга, Алекс?й Александровичъ совершенно опомнился и откинулъ эту зв?рскую мысль. «Это животное чувство», сказалъ себ? Алекс?й Александровичъ, и это разсужденiе было совершенно достаточно, чтобы уничтожить это желанiе.] Первый выходъ – вызовъ на дуэль Вронскаго[1038 - Зач.: не смотря на то, что тоже былъ животный,] – долго занималъ Алекс?я Александровича въ особенности потому, что нервы его были слабы и онъ безъ ужаса не могъ подумать о пистолет?, на него направленномъ, и никогда въ жизни не употреблялъ никакого оружiя. Онъ давно и съ молоду боялся, не трусъ ли онъ, но, обдумавъ вопросъ со вс?хъ сторонъ, Алекс?й Александровичъ пришелъ къ заключенiю, что онъ не можетъ это сд?лать[1039 - Зач.: но не потому, чтобы онъ боялся; напротивъ, несмотря на свою слабость нервъ въ этомъ отношенiи, Алекс?й Александровичъ сейчасъ вышелъ бы охотно на барьеръ съ Вронскимъ; но сейчасъ этаго нельзя было сд?лать, a посл? Алекс?й Александровичъ чувствовалъ – у него не будетъ на это духа. Но это соображенiе не остановило бы его; главное было то,] во первыхъ потому, что это было невозможно по сред?, въ которой онъ жилъ, по своему прошедшему, по тому взгляду, который существовалъ на него. «Дикiй челов?къ, тотъ, который можетъ драться на дуэли, подобенъ комет?, блуждающему т?лу. Но я – я движусь не одинъ, я движусь въ связи съ ц?лой системой, я влеку и я увлекаемъ. Кого я возьму въ секунданты?» Онъ перебралъ своихъ друзей. Странно было представить кого нибудь изъ нихъ участвующаго въ дуэли. [1040 - Зач.: Оставался выходъ развода. Но какъ сд?лать разводъ? Уличить, отобрать сына и дать имъ свободу и то самое, чего они желаютъ.]Вовторыхъ, это было невозможно потому, что Алекс?й Александровичъ зналъ себя. Ежели бы сейчасъ, сiю минуту Вронской былъ бы тутъ, онъ см?ло бы вышелъ съ нимъ на барьеръ. Если бы даже посл?,[1041 - Зач.: Вронской вновь оскорбилъ бы его своимъ присутствiемъ въ дом?, онъ чувствовалъ] въ подобную минуту раздраженiя (Алекс?й Александровичъ чувствовалъ, что онъ будетъ испытывать такiя минуты), если бы сейчасъ, въ эту минуту раздраженiя, Вронской былъ тутъ на лицо съ пистолетомъ, онъ бы выдержалъ и выстр?лилъ. Но вызвать и ждать день, ночь (Алекс?й Александровичъ зналъ тотъ ходъ мыслей, который придетъ ему) – онъ чувствовалъ, что не могь этаго. Второй выходъ – прес?ченiя и исправленiя – былъ лучше по принципу, былъ бол?е схожъ съ т?мъ складомъ характера, котораго онъ не им?лъ, но который Графиня Лидiя Ивановна и вс? уважающiе его люди думали, что онъ им?етъ, но привести его въ исполненiе онъ не вид?лъ никакой возможности. Для приведенiя его въ исполненiе нужно было им?ть на нее нравственное влiянiе, а онъ чувствовалъ, что всегда не онъ, а она им?ла на него нравственное влiянiе, не онъ своимъ чувствомъ и умомъ обнималъ ее всю, со вс?ми ее свойствами сердца и ума – она всегда была для него тайной, – а она, казалось, безъ мал?йшаго труда понимала его всего, съ его самыми тайными задушевными мыслями и вн?шними мельчайшими привычками характера. И теперь онъ, доброд?тельный, высокопоставленный, главное, совершенно правый челов?къ, чувствовалъ, что она, преступная женщина, всетаки задавитъ его своимъ нравственнымъ влiянiемъ и что борьбы быть не можетъ. «Съ другой женщиной, мен?е испорченной, мен?е распущенной по пород?, я бы долженъ былъ поступить такъ, – сказалъ онъ себ?, – но съ ней не можетъ быть и р?чи объ исправленiи». Оставался посл?днiй выходъ – развода. Но, несмотря на то что большинство д?йствiй Алекс?я Александровича им?ло своимъ источникомъ разсужденiе, что выходъ этотъ былъ самый разумный, Алекс?й Александровичъ, находясь въ середин? этаго вопроса, чувствуя вс? его стороны, съ ужасомъ обдумывалъ подробности этаго выхода и не находилъ возможности привести его въ исполненiе. Для развода нужно признанiе вины однаго изъ супруговъ. О принятiи на себя вины не могло быть р?чи, ибо это былъ бы обманъ передъ закономъ Божескимъ и челов?ческимъ. Признанiе въ вин? ея добровольное едва ли могло быть достигнуто: уличенiе ея въ вин? было д?йствiемъ низкимъ, неблагороднымъ и нехристiанскимъ. Въ обоихъ случаяхъ разводъ клалъ позоръ на имя и губилъ будущность сына, сына, котораго онъ ненавид?лъ теперь, но котораго онъ долженъ былъ любить въ глазахъ людей, уважающихъ его. При томъ въ вопрос?, поднятомъ въ обществ? о развод?, Алекс?й Александровичъ и офицiально и частно всегда былъ противъ. Оставался одинъ посл?днiй выходъ, такъ скромно заявившiй себя, но такъ настоятельно требовавшiй къ себ? вниманiя, – сд?лать какъ будто ничего не было – замереть. «Этаго я не могу сд?лать, – съ чувствомъ оскорбленной гордости сказалъ себ? Алекс?й Александровичъ. – Я долженъ заявить свою волю, опред?лить свое положенiе». И, вновь перебравъ систематически вс? прежнiя выходы и отвергнувъ ихъ, онъ остановился на сл?дующемъ р?шенiи. «Я долженъ объявить имъ. Н?тъ, ей, – поправилъ онъ себя. – Я его не знаю и не хочу знать. Я долженъ объявить свое р?шенiе о томъ, что внутренно я разрываю съ ней всякiя отношенiя, но что, обдумавъ то тяжелое положенiе, въ которое она поставила семью, вс? другiе выходы будутъ хуже для обоихъ сторонъ, ч?мъ вн?шнее statu quo, и что таковое я согласенъ соблюдать, но подъ строгимъ условiемъ исполненiя съ ея стороны моей воли. Хотя р?шенiе это было ничто другое, какъ исходящая бумага, дающая ложный кругъ д?лу, по которому внесена входящая бумага, Алекс?й Александровичъ остановился на этомъ, какъ на н?которомъ открытiи и наилучшемъ и единственномъ компромисс?. Р?шенiе было взято, но успокоенiя Алекс?й Александровичъ не испыталъ до т?хъ поръ, пока онъ не привелъ его въ исполненiе письмомъ, которое онъ послалъ жен?. <Главное же успокоенiе въ эти тяжелые дни дала Алекс?ю Александровичу та д?ятельность служебная, которой была посвящена вся его жизнь. На другой день посл? скачекъ, когда явились просители, докладчики и онъ с?лъ за кипу бумагъ, бойко д?лая на поляхъ своимъ большимъ карандашомъ привычныя отм?тки, и потомъ отчетливо передалъ нужныя зам?чанiя правителю д?лъ и почувствовалъ, что все мучительное пережитое имъ и переживаемое вс?ми людьми не им?етъ ничего общаго съ той сферой д?ятельности, къ которой относятся вс? эти сд?ланныя имъ распоряженiя, онъ вздохнулъ свободно. Эта витающая въ отвлеченныхъ высотахъ административная жизнь, правильная, отчетливая, не подверженная случайностямъ жизни, страстямъ, желанiямъ, оставалась и всегда будетъ оставаться его неизм?нной ут?шительницею. Въ этомъ мiр? не было и не могло быть сомн?нiй, что нужно и не нужно, что д?йствительно такъ или не такъ, что хорошо и что дурно… Все было ясно, просто, отчетливо, элегантно въ своемъ отвлеченномъ род? и несомн?нно. Сомн?ваться въ необходимости д?йствiя нельзя было, какъ нельзя сомн?ваться въ необходимости колебанiй волнъ воды или воздуха. Данъ толчекъ, дано высшее распоряженiе, и, безконечно дробясь, расходятся повел?нiя, предписанiя и волны. И ч?мъ ближе къ началамъ толчковъ, т?мъ восторженн?е чувство колебанiя. Сомн?ваться въ д?йствительности фактовъ также мало можно, какъ сомн?ваться въ д?йствительности ощущенiй того, что доходитъ до глаза или уха волна св?та или воздуха. Спорятъ о теорiяхъ, о способности воспринимать; но волна поражаетъ органы, и явленiе есть. Донесенiя, отчеты являются въ условной, непоколебимой форм?, и есть то, что производить ихъ. Сомн?ваться въ томъ, что хорошо или дурно, тоже нельзя, какъ сомн?ваться въ явленiяхъ высшихъ силъ. Идетъ свыше, и вопросъ о томъ, хорошо или дурно, не существуетъ. Для д?йствiй же, исходящихъ не свыше, для т?хъ, гд? самъ долженъ быть первымъ толчкомъ, для Алекс?я Александровича тоже не могло быть сомн?нiй, ибо есть теорiя, приложимая ко вс?мъ случаямъ, изложенная въ книгахъ, и стоитъ только держаться разъ навсегда, и не будетъ сомн?нiй. Притомъ же въ этомъ мiр? три вопроса: что, каково, знанiе, что нужно, необходимо и что хорошо, добра – неразрывно связаны и всегда проходятъ одинъ общiй кругъ. Чтобы узнать, въ какомъ положенiи находится д?ло или обстоятельство, дается толчекъ, д?лается вопросъ. Отражаясь по волнамъ, толчекъ доходитъ, разв?твляясь, до посл?днихъ пред?ловъ и т?мъ же путемъ передаетъ обратно, и получается несомн?нный отв?тъ на какой бы то ни было сложный или и кажущiйся неразр?шимымъ даже вс?ми мудрецами мiра вопросъ. Получается отв?тъ точный, опред?ленный за №, подписомъ компетентныхъ лицъ и изложенный однимъ опред?леннымъ, пригоднымъ для своей ц?ли языкомъ. Становится изв?стнымъ то положенiе, въ которомъ находится д?ло, о которомъ нужно знать. Является вопросъ – что нужно? Опять, если н?тъ р?шенiя свыше, исключающего вопроса, д?лает[ся] запросъ. Получается опред?ленный отв?тъ. И также р?шается вопросъ – хорошо ли? Но опред?ленность, ясность, несомн?нность, возвышенность этаго мiра не заключала еще всего того, что вид?лъ и ч?мъ жилъ въ немъ Алекс?й Александровичъ. Кром? этаго в?чнаго, возвышеннаго круга д?ятельности, среди этаго круга, переплетаясь въ немъ въ самыхъ причудливыхъ сочетанiяхъ, находится еще другой сложный мiръ, живущiй въ 1-мъ, составляющiй его двойной интересъ, какъ сочетанiе мелодiи въ фуг? или канон?. Это мiръ личныхъ интересовъ, характеровъ, связей людей, живущихъ и д?йствующихъ въ этомъ кругу. Кром? того, д?лать такъ или не такъ, или нужно и не нужно, хорошо и дурно для изв?стныхъ лицъ этаго мiра вообще, въ этомъ мiр? есть еще то, что такъ или не такъ, нужно и не нужно, хорошо и дурно для изв?стныхъ лицъ этаго мiра. Такъ что не вообще такъ, или нужно, или хорошо для однаго лица этаго мiра, чтобы ему было хорошо, должно быть не такъ или не хорошо, и всл?дствiи этаго безпрестанный переходъ хорошаго въ дурное, нужнаго въ ненужное, смотря по интересамъ лицъ, и всл?дствiи этаго двойной интересъ, т?мъ бол?е что каждое движенiе нужнаго, ненужнаго, хорошаго, дурнаго проходятъ полный кругъ и составляютъ сложн?йшее сочетанiе круговъ въ род? видимыхъ путей планетъ, но въ которыхъ челов?къ, искушенный въ тайнахъ этой жизни и стоящiй на изв?стной высот?, какъ Алекс?й Александровичъ, видитъ согласiе, смыслъ, стройную гармонiю и глубокiй, поглощающiй всю жизнь интересъ. Для Алекс?я Александровича эта вторая жизнь этихъ усложненныхъ круговъ представляла особенно завлекающiй интересъ особенно потому, что онъ, какъ то ум?ютъ р?дкiе, ум?лъ въ кругу этихъ личныхъ интересовъ свой личный интересъ ставить всегда подъ одно, казавшееся другимъ опред?леннымъ знамя и скрывать его за общимъ и всегда, какъ называли другiе и онъ самъ, либеральнымъ направленiемъ. Посл? объявившагося несчастiя съ женой Алекс?й Александровичъ испыталъ удесятеренную прелесть этаго непоколебимаго и возвышеннаго мiра, въ которомъ онъ жилъ, и съ большею, ч?мъ прежде, энергiей и см?лостью отдался ему. Въ то самое время въ середин? л?та въ этомъ мiр? разсматривался вопросъ объ устройств? одной изъ окраинъ Россiи, о которомъ были самыя разнородныя мн?нiя.[1042 - Зачеркнуто: Комисiи, составленной изъ однаго весельчака сенатора, двухъ генераловъ и двухъ людей, нашедшихъ выгоднымъ назначенiе, была задана программа – описать край съ административной, финансовой, этнографической, географической, геологической сторонъ, изложивъ причины такихъ и такихъ то явленiй. Комиссiя прi?хала черезъ годъ, и на вс? пункты былъ ясный и опред?ленный отв?тъ. И хотя Алекс?й Александровичъ, какъ образованный челов?къ, зналъ, что въ два стол?тiя избранные ученые и генералы не могутъ исполнить / того, что было спрашиваемо, онъ всетаки принялъ зa основанiе своихъ д?йствiй донесенiе комисiи.] Одни говорили, что тамъ все дурно и нужно все перем?нить. Другiе находили, что все хорошо, и у Алекс?я Александровича его направленiе совпадало съ т?мъ, чтобы было все хорошо, но партiя сильныхъ людей д?йствовала въ томъ кругу, гд? надо было, чтобы это было дурно, и данъ былъ толчокъ, давшiй полный кругъ. Были сд?ланы распоряженiя, распоряженiя дали донесенiя. При разсмотр?нiи донесенiй были споры, и Алекс?й Александровичъ вид?лъ, что тактика его враговъ состояла въ томъ, чтобы, принявъ его мысль, преувеличивъ ее, этимъ самымъ ихъ компрометтировать. Понявъ эту тактику, Алекс?й Александровичъ тотчасъ же р?шилъ составить пов?рочный комитетъ, принялъ предс?дателя и съ энергiей, удивившей его противниковъ, вызвался лично ?хать на м?сто.> * № 72 (рук. № 51). Сл?дующая по порядку глава. Въ первую минуту посл? объясненiя съ женой, въ то самое время какъ лицо его показалось страшнымъ по своей мертвенности для Анны, Алекс?й Александровичъ испытывалъ странное для него самого животное чувство: жилистыя руки его невольно сжимались, зубы стискивались, и у него было одно страстное желанiе – бить ее – ее, такъ унизившую его, такъ жестоко оскорбившую, бить ее по лицу, по щекамъ, выдрать своими руками эти вьющiяся везд? наглые черные волосы. Отъ этаго онъ не смотр?лъ на нее и не шевелился. Онъ вс? силы души напрягалъ на то, чтобы остановить въ себ? жизнь; ибо онъ зналъ, что всякое выраженiе жизни будетъ животное и гадкое. Но когда онъ, высаживая ее изъ кареты, произнесъ т? слова, которыми онъ выражалъ ей свое нам?ренiе опред?лить въ посл?дствiи будущiя отношенiя, слова эти безсознательно вылились въ приличной форм?. И онъ, одинъ с?въ въ карету, почувствовалъ успокоенiе. * № 73 (рук. № 54). [Письмо мужа не вызвало въ ней того злого чувства, которое она прежде испытывала къ нему. Ей жалко стало мужа. Подъ офицiально административнымъ][1043 - Взятое в квадратные скобки – текст копии не сохранившегося начала автографа.] тономъ, которымъ было написано письмо, она почувствовала всю внутреннюю[1044 - Зачеркнуто: тя[жесть]] мучительную работу, которая вызвала письмо. Она поняла все то, что онъ хот?лъ скрыть отъ нея, и ей стало жалко его. Но ей жалко было его, какъ бываетъ жалко страдающаго челов?ка, которому помочь не въ нашей власти. «Онъ правъ во всемъ, всемъ, – сказала она сама себ?, – я во всемъ виновата. Но онъ несчастливъ, а я счастлива, и мн? жалко его. Но я не могу помочь ему». Одно только было для нея важно въ этомъ письм?: это было то, что надо было ?хать въ Петербургъ и изм?нить то полное счастье, которое она испытывала это посл?днее время.[1045 - Зач.: Она собиралась ?хать на дачу къ знаменитой Танищевой въ это время, какъ получила съ курьеромъ письмо и деньги мужа.] Требованiе возвращенiя ея къ мужу[1046 - Зач.: под?йствовало на нее] не навело ее на естественные вопросы о томъ, какъ она устроитъ теперь свою новую жизнь, не представило ей всю безвыходность своего положенiя; оно представлялось ей только какъ[1047 - Зач.: требованiе] непрiятная пом?ха ея теперешнему счастью. «Ахъ какъ скучно, – подумала она. – Впрочемъ, нынче я увижу Алекс?я (подумала она о Вронскомъ) у Танищевой и скажу ему. Онъ скажетъ, что надо д?лать». И тотчасъ же мысль ея обратилась къ ожиданiю свиданiя съ нимъ.[1048 - Зач.: и къ подробностямъ туалета, которые были связаны съ этимъ об?домъ у Танищевой.] И вс? сомн?нiя, вопросы, все потонуло въ ожиданiи этаго, всегда какъ бы нового для нея счастья. Притомъ и некогда было думать: надо было од?ваться и ?хать къ Танищевой. Анна и всегда была одна изъ т?хъ счастливыхъ женщинъ, которыя[1049 - Зач.: могутъ им?ть] ум?ютъ од?ваться; но теперь, въ посл?днее время,[1050 - Зач.: ея счастья] она сама чувствовала, что даръ этотъ еще увеличился. Чтобы она не над?вала, все было ей къ лицу, все возбуждало[1051 - Зач.: зависть женщинъ.] въ другихъ желанiе над?ть тоже самое. Бетси говорила ей, что она необыкновенно похорош?ла, и Анна знала, что это было правда. Она знала это лучше всего потому, что, кром? чувства восхищенiя, она вид?ла въ Алекс?? чувство гордости зa нее. Она знала и по тому усилившемуся ухаживанiю того стараго дипломата, который, со времени еще перваго появленiя ея въ св?т?, принялъ на себя роль влюбленнаго въ нее, и по той новой страсти, которую она знала, что возбудила въ молодомъ Танищев?, племянник? того, къ кому она ?хала. Когда она, од?тая и довольная собой, сошла внизъ, М-еlle Cordon, гувернантка ея сына, встр?тила ее съ просьбой опред?лить время пере?зда съ дачи. – Мн? необходимо сд?лать распоряженiя объ осеннемъ туалет?; а такъ [какъ] время пере?зда нашего становится неизв?стнымъ… «Что же это, не намекъ ли?» подумала Анна, и, прищуривъ глаза и гордо поднявъ голову… – Почему вамъ кажется, что время пере?зда на дачу нынешнiй годъ бол?е неопред?ленно, ч?мъ прежде? Мы пере?демъ какъ обыкновенно.[1052 - Зачеркнуто: сказала она, взявъ подаваемый ей букетъ. – Да скажи Аннушк? принести мой бумажникъ.] Ахъ да, можетъ быть, вамъ нужны деньги? Мужъ прислалъ мн? нынче. – Она быстро сняла перчатки и достала деньги. – Сколько вамъ? Довольно? – прибавила она, зам?тивъ что M-elle Cordon покрасн?ла. – Я не хот?ла васъ оскорбить, – прибавила она, улыбаясь, взявъ ее за руку и ц?луя. Француженка улыбалась и готова была плакать. – Н?тъ, мн? сказали. – Не в?рьте тому, что вамъ про меня говорятъ, и спрашивайте у меня все, что будете хот?ть знать. Сережа,[1053 - Зач.: стоялъ букой] присутствуя при размолвк? его матери съ гувернанткой, стоялъ молча и хмурясь. – Ну вотъ! – сказала Анна, запирая ящикъ и оставивъ въ рук? 10 рублевую бумажку. – А ты не смотри букой. Мы съ M-elle Cordon все помнимъ. Ты учился хорошо. И вотъ мы разбогат?ли. Завтра у тебя будетъ велосипедъ, какъ у Граковыхъ. Вы пошлете купить, неправда-ли? А теперь вы подите къ[1054 - Зач.: Николеньк?] Танищевымъ и играй въ солдаты.[1055 - Зач.: а об?дать возьмете ихъ сюда. А вечеромъ я буду. Какъ ты ум?ешь догадаться.] – Я это хот?л[ъ] просить… Анна поц?ловала улыбающагося сына,[1056 - Зач.: взяла подаваемую накидку] подошла къ столу. – Н?тъ, я не буду об?дать [1 неразобр.] Вамъ оставить къ ужину. – А вы не видали букетъ отъ князя? – сказала гувернантка. – А! – сказала Анна улыбаясь, – н?тъ, некогда. Ну такъ веселитесь хорошенько. Она ужъ вышла садиться, ощупывая руку. – Ахъ! – вскрикнула она покрасн?въ. – Что вы забыли? Я схожу, – сказала гувернантка. – Я забыла, да, я забыла письмо и еще… Н?тъ я сама, – и быстрымъ, быстрымъ шагомъ, наперегонку съ сыномъ, она поб?жала наверхъ. И точно: письмо ея мужа лежало на окн?. Она взяла его, чтобы показать Алекс?ю. Она довезла Сережу до поворота и[1057 - Зачеркнуто: долго ц?ловала] улыбающаяся, красивая, веселая, какою онъ всегда помнилъ ее, разц?ловала, ссадила его и улыба[ясь] изчезла за поворотомъ. * № 74 (рук. № 55). [То, что] съ первыхъ же минутъ казалось ей несомн?ннымъ, – это то, что[1058 - Зач.: посл? подсказанныхъ ей какой-то вн? ея находящейся силой словъ] теперь положенiе ея навсегда опред?лится. Оно, можетъ быть, дурно, это новое положенiе, но оно будетъ опред?ленно, въ немъ не будетъ неясности и лжи: т? усилiя, которыя она сд?лала, чтобы сказать все мужу, та боль, которую она причинила себ? и ему, будетъ вознаграждена. Теперь все опред?лится; такъ, по крайней м?р?, казалось ей.[1059 - Зач.: въ первыя минуты.] Но[1060 - Зач.: ч?мъ больше проходило времени посл? этого] когда въ этотъ же вечеръ она увидалась съ Вронскимъ, она не сказала ему о томъ, что произошло между ею и мужемъ. Н?сколько разъ она хот?ла сказать, н?сколько разъ она начинала даже, но ни раза не договорила. Непонятное для нея самой чувство удерживало ее. Вронскiй у?халъ, она осталась одна, и ч?мъ больше проходило времени, т?мъ сомнительн?е ей казалась эта определ?нность,[1061 - Зач.: <Въ эту ночь она вид?лась наедин?> Во время своего посл?дняго посл? скачекъ свиданiя съ Вронскимъ она не сказала ему о томъ, что, <она все объявила мужу> произошло между ею и мужемъ, несмотря на то, что ей хот?лось сказать ему и н?сколько разъ она уже собиралась говорить, но воспоминанiе о разговор?, бывшемъ между ею и Вронскимъ за н?сколько дней до скачекъ, удерживало ее, <когда она хот?ла сказать ему, что сейчасъ произошло между ею и мужемъ. Она вспомнила, что въ томъ разговор? Вронскiй просилъ ее развязать какъ бы то ни было тотъ постылый узелъ, который связывалъ ихъ съ мужемъ, и что она, сама <не зная почему, упорно> отказывала ему въ этомъ. Тогда она упорно отклоняла этотъ разговоръ, во первыхъ, потому, что она не <находила необходимости нарушать того счастья, которое она испытывала,> обдумала еще своего положенiя, во вторыхъ, потому, что мысль о сын? смущала ее, и, въ третьихъ, потому, что ей радостно было слышать его просьбы о томъ, чтобы она оставила мужа и соединилась съ нимъ, а отказомъ она вызывала его на повторенiе этой радостной для нее просьбы. Теперь же ей <почему то> непрiятно было начинать разговоръ объ этомъ, попрекать его, отъ того что онъ не говорилъ. «Я скажу, когда онъ самъ заговоритъ объ этомъ, я скажу завтра, я скажу, когда получу изв?стiе отъ Алекс?я Александровича», говорила она себ? всякiй разъ, какъ она была на волоск? отъ того, чтобы сказать ему. Кром? того, свиданiе это было коротко; Вронскiй еще былъ слишкомъ взволнованъ событiемъ скачекъ, хотя и старался скрывать это.Вронскiй у?халъ <и у?халъ> на 3 дня на маневры, которые должны были происходить въ это время, и она не сказала ему, такъ и не высказавъ ему того, что хот?ла, и, оставшись одна, чувствуя свою ошибку, почувствовала] которую она ожидала отъ объясненiя съ мужемъ; и т?мъ ужасн?е ей казалось то, что она сд?лала. Она была слишкомъ взволнована т?мъ, что произошло между ею и мужемъ, чтобы впечатл?нiя свиданiя съ Вронскимъ изгладили это воспоминанiе. Вернувшись домой, она не могла лечь спокойно и с?ла къ окну. Была одна изъ т?хъ лунныхъ ночей, которыя бываютъ только въ Август?. Вокругъ дачи все затихло уже давно, а она все сид?ла, вспоминая каждое слово, каждое движенiе Алекс?я Александровича, въ особенности то мертвенное выраженiе, которое установилось на его лиц?. Ей было жалко его. Она всей душой чувствовала ту боль, которую она причинила ему, но она старалась заглушить въ себ? это чувство, говоря себ?: «Н?тъ, онъ ничего не чувствуетъ, ничего не понимаетъ, ему все равно», но она вид?ла передъ собой его лицо съ мертвеннымъ выраженiемъ, и оно говорило другое. «Что онъ сд?лаетъ, что онъ р?шитъ?» спрашивала она себя и не могла придумать, что я сд?лаю. «Зач?мъ я не сказала Вронскому? Все равно, я скажу. Я скажу тогда, когда узнаю р?шенiе мужа, но зач?мъ я не сказала? Я напишу. Да, и опять мертвенное, бл?дное лицо. Н?тъ, онъ ничего не чувствуетъ. Все таки лучше, что все это кончилось, – говорила она себ?. – Мы у?демъ куда нибудь и будемъ жить одни. Я возьму Сережу съ собой. Что онъ сд?лаетъ? Что значитъ это мертвенное лицо? Бывали ли прежде женщины такъ несчастны, какъ я, и что они д?лали?»[1062 - Зачеркнуто: Уже было св?тло, когда она заснула, ничего не уяснивъ и чувствуя себя несчастной.] Когда она проснулась на другое утро и снова повторила свои чувства и мысли, она вдругъ поняла, что положенiе ея не только не опред?лилось, но, напротивъ, стало неопред?ленн?е, ч?мъ когда бы то ни было. Вспоминая свои попытки сказать Вронскому и то, что ея удерживало отъ этаго, она поняла, что ей было стыдно, что она не могла сама предложить себя, и ей стало еще стыдн?е. Она вид?ла, что ей надо ждать его требованiя, и проклинала[1063 - Зач.: тотъ отпоръ, который она дала ему,] т? слова, которыя она говорила ему, когда онъ въ первый разъ просилъ ее оставить мужа.[1064 - Зач.: Кром? того, положенiе ея было мучительно потому, что, несмотря на вс? усилiя мысли, она не могла себ? представить <того, что сд?лаетъ теперь Алекс?й Александровичъ>, что съ ней теперь будетъ. Кром? самыхъ д?тскихъ безумныхъ мыслей о томъ, что ее выгонятъ, отнимутъ у нея сына, какъ-то позорно будутъ наказывать за ея преступленiе, что ее посадятъ куда то, будутъ допрашивать въ суд?, она ничего не могла представить. Положенiе ея не только не стало ясн?е и опред?ленн?е, но, напротивъ,] Теперь все завис?ло отъ того р?шенiя, которое приметъ мужъ, и ей надо было ждать этого р?шенiя. «Но отчего же мн? не написать Вронскому? – Она подошла къ столу, открыла бюваръ. – Но что же я буду писать, когда я не знаю р?шенiя мужа? Писать, что я оставила мужа? – сказала она себ?, чувствуя, какъ краска покрывала ея лицо. – Н?тъ, я не могу». Положенiе ея было мучительно. Всл?дствiи т?хъ словъ, которыя она сказала мужу и въ которыхъ она теперь раскаивалась, и въ особенности всл?дствiи того, что она не сказала про это Вронскому, она потеряла теперь всякую державу и не знала, что она и въ какомъ она находится положенiи. Она не знала, им?етъ ли она право жить въ дом?, въ которомъ она живетъ, и не прi?детъ ли завтра управляющiй выгонять ее. Она не знала, останется ли съ ней сынъ или н?тъ, не знала, куда она пойдетъ, когда ее выгонятъ. Ей казалось, что т? слова, которыя она сказала мужу и которыя она беспрестанно повторяла въ своемъ воображенiи, она сказала вс?мъ и что вс? ихъ слышали; она не могла см?ло смотр?ть въ глаза ни сыну, ни гувернантк?, ни даже прислуг?.[1065 - Зачеркнуто: Вс? въ этотъ и сл?дующiй [день] зам?чали что-то потерянное выпытывающее въ ея взгляд?, приглядывались къ ней, и она красн?ла и останавливалась въ средин? р?чи.] Она подъ предлогомъ мигрени заперлась въ свою комнату и провела мучительный день,[1066 - Зач.: никуда не вы?зжая и никого не принимая, сидя одна съ своими мыслями и страхами, не въ силахъ раскаиваться, не въ силахъ плакать, съ одной мыслью о томъ, что она пропала.] постоянно задавая себ? одни и т?же вопросы: что д?лать? что будетъ? и не находя на эти вопросы никакихъ отв?товъ. Перебирая свои поступки и слова, она вспоминала только то, что было посл?днее время, раскаивалась въ томъ, что она не посл?довала сов?ту Вронского, не разорвала прежде сношенiй съ мужемъ, еще бол?е раскаивалась въ томъ, что не сказала Вронскому. Но то, что привело ее въ это положенiе, самую связь съ Вронскимъ, она не вспоминала: это, ей казалось, должно было быть и не могло быть иначе. Ей было мучительно тяжело, но она не плакала. Ей казалось, что она ошиблась въ чемъ то и что надо только придумать, какъ поправить эту ошибку, но кром? того ей было стыдно и страшно. Когда кто нибудь подъ?зжалъ къ дому, ей казалось, что это ?дутъ за нею и что ее повезутъ куда-то,[1067 - Зач.: и стыдъ и униженiе передъ мужемъ и передъ любовникомъ и передъ вс?ми грызъ ее сердце.] и ей становилось страшно и стыдно. Ч?мъ дольше продолжалось это положенiе, т?мъ ей становилось мучительн?е.[1068 - Зач.: Ей хот?лось д?йствовать, но она не знала, что д?лать] Страхъ и стыдъ сковали ее. Она бы все отдала теперь, чтобы воротить сказанное. Прежнее положенiе, какъ ни ложно оно было, казалось eй счастьемъ и спокойствiемъ въ сравненiи съ теперешнимъ стыдомъ и неизв?стностью. Она бы почувствовала себя счастливой, если бы это положенiе могло воротиться.[1069 - Зачеркнуто: Она красн?ла и бл?дн?ла, когда ей принесли деньги и письмо отъ мужа.] Вечеромъ, отказавшись отъ об?да, она сид?ла одна въ своей комнат?, когда услышала, какъ [къ] крыльцу подъ?халъ кто то. Выглянувъ, она увидала курьера мужа. Онъ вошелъ на крыльцо. «Все кончено теперь», подумала она, когда лакей на поднос? принесъ ей толстый пакетъ, на которомъ она узнала почеркъ мужа. Толщина конверта, которая происходила только отъ вложенныхъ въ него денегъ, повергла ее въ ужасъ. Руки ея тряслись, какъ въ лихорадк?, и, чтобы не выдать свое волненiе (она чувствовала, что красн?ла и бл?дн?ла), она не взяла письмо, а, отвернувшись, вел?ла положить его на столъ. Когда челов?къ, любопытно, искоса взглянувъ на нее, вышелъ изъ комнаты, она подошла къ столу, взялась за грудь[1070 - Зач.: потомъ зa голову] и, взявъ письмо, быстрыми пальцами разорвала его.[1071 - Зач.: и, взглянувъ на постскриптумъ,] Но, разорвавъ, она не им?ла силы читать. Она взялась за голову и невольно прошептала: «Боже мой! Боже мой! что[1072 - Зач.: я сд?лала] будетъ!» Она взяла письмо и, сдерживая дыханiе, начала читать съ конца: «Я сд?лалъ приготовленiя для пере?зда, я приписываю значенiе исполненiю моей просьбы». Она проб?жала дальше, назадъ, поняла,[1073 - Зач.: и тяжело вздохнула, чувствуя невыразимое облегченiе: «Ничего, ничего! – думала она. – Ну да, что же онъ могъ сд?лать. Ну да! И что я придумывала себ?, – сказала она улыбаясь. – Да онъ только желаетъ, чтобы все осталось по старому». Это было то самое, чего она] с?ла, съ трудомъ вздохнула полной грудью.[1074 - Зач.: и почувствовала, какъ холодны были ея руки.] Она еще разъ прочла письмо сначала. «Такъ только то! – сказала она. – Ну, что же будетъ теперь?» спрашивала она себя. Письмо это давало ей то, чего она минуту назадъ такъ желала.[1075 - Зач.: <Но прошло полчаса.> Она живо представила себ? жизнь теперь: жизнь съ мужемъ, его наружность, его уши, тонкiй голосъ и но[ги?], и чувство отвращенiя къ этой предстоящей жизни, почти столь же сильное, какъ прежнее отчаянiе, охватило ее. Она н?сколько разъ перечла письмо, поняла его со вс?хъ сторонъ, поняла т? чувства мужа, которыя вызвали это письмо <и она уже была недовольна этимъ выходомъ> и съ ненавистью стала разбирать ихъ.] И все страхи ея мгновенно исчезли. «Низкiй, гадкiй челов?къ!» – сказала она.[1076 - Зач.: про мужа.] – Онъ чувствуетъ и знаетъ,[1077 - Зач.: думала она,] что я ненавижу его, что я одного желаю – освободиться отъ него. Онъ знаетъ, что[1078 - Зач.: ч?мъ бы я ни была – потерянной женщиной, любовницей другаго, но] безъ него, безъ его постоянного присутствiя, безъ страшныхъ, постыдныхъ воспоминанiй, которыя соединяются съ нимъ, я буду счастлива. И этаго онъ не хочетъ допустить. Онъ знаетъ очень хорошо, что я не раскаиваюсь и не могу раскаиваться; онъ знаетъ, что изъ этаго положенiя ничего не выйдетъ, кром? обмана, что обманъ мучителенъ мн? и Алекс?ю (Вронскому); но этого то ему и нужно. Ему нужно продолжать мучать меня. И вм?ст? съ т?мъ я знаю, что такое будетъ этотъ личный разговоръ![1079 - Зачеркнуто: Это будетъ Лидiя Ивановна.] О, я знаю его. Онъ, какъ рыба въ вод?, плаваетъ и наслаждается во лжи. Но н?тъ, я не доставлю ему этаго ут?шенiя, я разорву эту его паутину лжи, въ которой онъ меня хочетъ опутать. Я не виновата, что я его не люблю и что я полюбила другаго».[1080 - Зач.: Никто не докажетъ мн? моей вины. Я люблю его и отдала ему и свою жизнь и свое будущее; и что будетъ, то будетъ.] Она живо представила себ? Вронскаго, съ его твердымъ и н?жнымъ лицомъ, этими покорными и н?жными глазами, просящими любви и возбуждающими любовь.[1081 - Зач.: При одномъ воспоминанiи о немъ она почувствовала полноту жизни, ув?ренность, сознанiе необходимости своей жизни. Она тутъ же с?ла къ столу и написала записку Вронскому: «Я получила письмо отъ мужа; мн? необходимо вид?ть васъ немедленно <Я по?ду къ Бетси и проведу у нее весь вечеръ> Я буду дома, весь вечеръ буду дома.Анна».«Маневры, – думала она. – Если бы онъ зналъ, какъ это мн? см?шно, что можно для чего бы то ни было ?хать на маневры теперь». Мысль о томъ, чтобы сказать ему теперь о томъ, что она объявила все мужу и что отъ него зависитъ устроить ихъ новую жизнь, теперь уже не возбуждала въ ней стыда. «При той высот? и сил? любви, которая связываетъ насъ, разв? можетъ быть м?сто стыду», думала она, удивляясь на чувство, которое мучало ее вс? эти дни.Она позвонила, вел?ла сказать курьеру, что очень хорошо, и отв?та не будетъ, вел?ла <отнести письмо Вронскому на почту и> заложить карету, чтобы ?хать <къ Бетси> прокатиться. <Въ ней вдругъ произошла реакцiя, м?сто мучившаго ее стыда зам?нило теперь противоположное чувство.> Она, какъ бы посл? тяжелаго сна, очнулась къ жизни и чувствовала въ себ? удесятеренную энергiю жизни. Теперь уже ничего не могло быть хуже того, что было, т. е. что она оставалась въ прежнемъ положенiи относительно мужа. <«Что то д?лается тамъ внизу? Что Сережа?» подумала она.>– Да, теперь мн? гораздо лучше, – сказала она д?вушк? на вопросъ о ея здоровь?, <Движенiя ея были быстры и тверды, и глаза блест?ли р?шимостью и твердымъ блескомъ.> – Я хочу прокатиться. <Да и об?дать вели <мн? подать>. Да гд? Сережа?– Они собирались гулять.– Останови, пожалуйста. Скажи, что я сейчасъ выйду.Быстро од?вшись, она твердымъ <р?шительнымъ> упругимъ шагомъ, съ особеннымъ блескомъ въ глазахъ и особенно прямо держась, сошла внизъ.>] «Я по?ду къ нему, я должна вид?ть его. Я должна сказать ему. Теперь или никогда р?шается моя судьба. И надо д?йствовать, д?йствовать и, главное, вид?ть его».[1082 - Зач.: Когда д?ву[шка]] Она встала, быстро подошла къ письменному столу, убрала деньги и написала мужу: «Я получила ваше письмо.[1083 - Зачеркнуто: и буду въ] А. К.» Запечатавъ письмо, она[1084 - Зач.: позвонила] взяла другой листъ и написала: «Я все объявила мужу, вотъ что онъ пишетъ. Мн? необходимо вид?ть васъ. А.» И, вложивъ письмо мужа въ конвертъ, она позвонила. Вошедшая д?вушка была поражена видомъ своей барыни. Она оставила ее въ кресл? съ бл?днымъ, убитымъ лицомъ, сжавшеюся, какъ будто просящей только о томъ, чтобы ее оставили одну. Теперь она нашла ее бодрой, оживленною съ яркимъ[1085 - Зач.: веселымъ] блескомъ въ глазахъ, и съ обычною дружелюбною и гордою осанкой. – Отдай это письмо курьеру и приготовь мн? од?ваться, а это… Н?тъ, вели заложить карету.[1086 - Зач.: Постой! Гд? Сережа? Такъ попроси ихъ подождать меня. Я сейчасъ выйду] Да, мн? совс?мъ хорошо. Пожалуйста, поскор?е. Н?тъ, я не буду об?дать. А впрочемъ… Н?тъ, вели подать мн? въ балконную. Я, можетъ быть, съ?мъ что-нибудь. «Стыдиться! Чего мне стыдиться?» невольно думала она, оправляя безъимяннымъ пальцемъ крахмальный рукавъ. Черезъ полчаса Анна быстрыми шагами, высоко неся голову и слегка щуря глаза, входила въ балконную. Всякую минуту она вспоминала то чувство стыда, которымъ она мучилась все утро, и съ удивленьемъ надъ самой собой пожимала плечами: «Стыдиться! Чего мн? стыдиться?!» М-llе Cordon въ шляпк? и съ зонтикомъ съ особенно грустнымъ и достойнымъ лицомъ стояла въ столовой, держа за руку Сережу.[1087 - Зач.: Выраженiе лица гувернантки говорило, что она не можетъ этого дол?е переносить и ч[то]] Сережа въ своей шитой курточк? и голыми кол?нями съ матроской шляпой въ рукахъ, готовый къ гулянью, тоже холодно и чуждо смотр?лъ на мать. Лакей Корней въ б?ломъ галстук? и фрак?, съ своими расчесанными бакенбардами, стоялъ за стуломъ приготовленнаго об?да и въ его лиц? Анн? показалось, что она прочла радость скандала и сдержанное только лакейскимъ приличiемъ любопытство. «Что мн? за д?ло, что они думаютъ, – подумала она, – но они не должны см?ть думать». – Я не буду об?дать, – сказала она Корнею, – посл? уберешь. Уйди. Анна гордымъ взглядомъ оглянула свое царство и слегка улыбнулась – все надъ тою же мыслью, что они вс? думаютъ и она сама думала, что ей надо стыдиться чего то. – Поди, пожалуйста, скажи, чтобы Аннушка подала мн? м?шочекъ съ платками. – Я съ радостью слышу, что ваша мигрень прошла, – сказала М-llе Cordon. – Сирёшъ! скажите добрый утро или, скор?е, добрый вечеръ вашей мама.[1088 - Зачеркнуто: – Намъ всетаки можно будетъ пойти гулять къ Танищевымъ? – сказалъ Сережа и робко подошелъ къ матери.Анна покрасн?ла, и странное въ ея положенiи чувство гордости проснулось въ ней; но чувство столь сильное, столь искреннее, что оно тотчасъ же невольно сообщилось и окружающимъ.] – Что? – сказала Анна,[1089 - Зач.: высоко поднявъ голову и] сощуривъ длинные р?сницы, обращаясь къ гувернантк?. – Поди, поди сюда, Сережа. Да шевелись! Что ты такой? – Она взбуровила его волосы, потрясла его и поц?ловала.[1090 - Зач.: и онъ ожилъ, обвившись вокругъ ея шеи рукой. Хотя и подчиняясь влiянiю веселости, гувернантка хот?ла еще высказать:– Я бы желала просить васъ, – начала гувернантка.«Они ужъ и его настроили», подумала она, зам?чая холодность во взгляд? сына. Она подняла къ себ? сына, поцеловала его и, прищуривъ глаза, обратилась къ гувернантк?:– Я бы васъ просила, какъ и вс?хъ, обращаться ко мн?, прежде ч?мъ об?щать сыну вести его туда и сюда.– Но вы были нездоровы.– Я буду просить васъ…] * № 75 (рук. № 47). Сл?дующая по порядку глава. <Посл? объясненiя съ мужемъ для Анны наступила страшная по своему безумiю пора страсти. – Она была влюблена.> Все безконечное разнообразiе людскихъ характеровъ и жизни людской, слагающейся изъ такихъ одинакихъ и простыхъ основных свойствъ челов?ческой природы, происходитъ только отъ того, что различныя свойства въ различной степени силы проявляются на различныхъ ступеняхъ жизни. Какъ изъ 7 нотъ гаммы при условiяхъ времени и силы можетъ быть слагаемо безконечное количество новыхъ мелодiй, такъ изъ не бол?е многочисленныхъ, ч?мъ ноты гаммы, главныхъ двигателей челов?ческихъ страстей при условiяхъ времени и силы слагается безконечное количество характеровъ и положенiй. Анна развилась очень поздно. Она вышла замужъ 20 л?тъ, не зная любви, и тетка выдала ее за Алекс?я Александровича въ губернскомъ город?, гд? Каренинъ былъ губернаторомъ, и то тщеславное удовольствiе сд?лать лучшую партiю, которое она испытывала тогда въ соединенiи съ новизною сближенiя съ чужимъ мущиной, казалось ей любовью. Теперь она находила, что то, что она испытывала тогда, не им?ло ничего общога съ любовью? Теперь 30-л?тняя женщина, мать 8-л?тняго сына, жена сановника, Анна расцв?ла въ первый разъ полнымъ женскимъ цв?томъ, она переживала время восторга любви,[1091 - Зачеркнуто: медоваго м?сяца] переживаемаго обыкновенно въ первой молодости. И чувство это удесятерялось прелестью запрещеннаго плода и возрастнаго развитiя силы страстей.[1092 - Зач.: Она въ первый разъ въ жизни была влюблена. И это влюбленное ея состоянiе росло съ каждымъ днемъ и часомъ. Въ особенности] Посл? отчаяннаго ея поступка въ день скачекъ, когда она чувствовала, что сожгла корабли, чувство ее еще усилилось. Вставая и ложась, первая и посл?дняя ея мысль была о немъ. И думая о немъ, улыбка счастiя морщила ея губы и св?тилась въ ос?неныхъ густыми р?сницами глазахъ. Она была добра, н?жна ко вс?мъ. Вс?, кром? ея мужа (о которомъ она не думала), казались ей новыми добрыми, любящими существами. На всемъ былъ праздникъ; все, ей казалось, ликовало ея счастьемъ. Прошедшее былъ[1093 - Зач.: постыдный и гадкiй] тяжелый, длинный, безсмысленный сонъ, будущаго не было. Было одно настоящее, и настоящее это было счастiе.[1094 - Зач.: Уже посл? полученiя письма мужа въ день именинъ Тверскаго, который только что прi?халъ изъ за границы, она была у Бетси. Посл? об?да большое общество, разд?лившись на дв? партiи, собралось играть въ крокетъ на отлично по англiйски устроенномъ газон? крокетъ граунда.] Она вид?ла его каждый день, и чувство счастiя и забвенiя себя охватывало ее съ той же силой при каждой встр?ч? съ нимъ. Вскор? посл? полученiя письма мужа, въ одинъ изъ прелестныхъ наступившихъ августовскихъ дней, Анна об?дала у Барона Илена.[1095 - Зач.: вм?ст? съ большимъ обществомъ.] Баронъ былъ финансовый новый челов?къ. Баронъ былъ безъукоризненъ, онъ и его жена, его домъ, его лошади, его об?ды, даже его общество. Все было безъукоризненно во вн?шности; все было превосходно; но отъ того ли, что все было слишкомъ хорошо, слишкомъ обдуманно, слишкомъ полно, оттого ли, что во всемъ этомъ видна была ц?ль[1096 - Зач.: оттого ли просто, что онъ былъ чужой вс?мъ] и старанiе, вс? ?здили къ нему только чтобы вид?ть другъ друга, ?сть его об?ды, смотр?ть его картины, но его знали только настолько, насколько онъ скрывалъ себя какъ челов?ка и держался на этой высот? вн?шней жизни. Стоило ему спустить роскошь своей обстановки, пригласить къ об?ду своихъ друзей и родны[хъ], высказать свои вкусы и уб?жденiя, т. е. перестать на мгновенiе съ усилiемъ держаться на той высот?, на которой онъ хот?лъ держаться, и онъ бы потонулъ, и никто бы не спросилъ, гд? онъ и его жена. Анна встр?тила его жену у Бетси и получила приглашенiе.[1097 - Зачеркнуто: Она не хот?ла ?хать, зная, что Алекс?й Александровичъ былъ нужный челов?къ этому Барону и поэтому изб?гала его; но Бетси уговорила ее. Нестолько доводами о необходимости самостоятельности женщины и независимости отъ мужскихъ интересовъ, сколько т?мъ, что садъ его прелестенъ при ночномъ осв?щенiи и что посл?днiй разъ Алекс?й, у котораго очень много вкуса, восхищался его дачей.] При прежнихъ условiяхъ жизни Анна непрем?нно отказалась бы отъ этаго приглашенiя, во-первыхъ, потому, что у Анны было то тонкое св?тское чутье, которое указывало ей, что при ея высокомъ положенiи въ св?т? сближенiе съ Иленами отчасти роняло ее, снимало съ нея пушокъ – duvet – исключительности того круга, къ которому она принадлежала, и, вовторыхъ, потому, что Баронъ Иленъ нуждался въ сод?йствiи Алекс?я Александровича, и Алекс?й Александровичъ и потому и Анна должны были изб?гать его. Но теперь, при ея новомъ взгляд? на вещи, ей, напротивъ, прiятно было подумать, что н?тъ бол?е пустыхъ св?тскихъ условiй, которыя ст?сняли бы ее въ ея удовольствiяхъ. Вечеръ въ ночной толп? въ саду съ Вронскимъ[1098 - Зач.: прельстилъ влюбленное воображенiе Анны,] представлялся большимъ удовольствiемъ, и она по?хала. Общество было небольшое и избранное; Анна встр?тила почти вс?хъ знакомыхъ, но Вронскаго не было, и Анна не могла удержаться оттого, чтобы не выказать[1099 - Зач.: свою грусть] свое разочарованье.[1100 - Зач.: Вронскiй об?щался быть, но его не было.] Посл? об?да, гуляя по саду, хозяйка, обращаясь къ Бетси, сказала, что она над?ется нынче на хорошую партiю крокета. – Мой мужъ страстно любитъ играть. И я люблю, когда онъ играетъ противъ вашего cousin.[1101 - Зач.: Я удивляюсь, что онъ не прi?халъ об?дать, но онъ будетъ вечеромъ, – прибавила она. И Анна, несмотря на радость, которую она почувствовала при этомъ изв?стiи,] Опять сердце Анны бол?зненно забилось, она почувствовала и оскорбленiе за то, что, очевидно, ея отношенiя къ Вронскому были изв?стны вс?мъ и это было сказано для нея, и радость. Начало вечера прошло для Анны въ разговорахъ съ изв?стнымъ негодяемъ Корнаковымъ, который, несмотря на свою вс?мъ изв?стную развратность, подлость даже, былъ князь Корнаковъ, сынъ Михайла Ивановича и, главное, былъ очень уменъ. Истощенный развратомъ и слабый физически, онъ для Анны былъ не мущиной, но забавнымъ болтуномъ, и она бы провела съ нимъ весело время, если бы[1102 - Зач.: въ его отношенiяхъ къ хозяевамъ не слишкомъ зам?тно было это отношенiе полнаго, ни на чемъ не основаннаго презр?нiя и вм?ст? наивнаго признанiя, что об?дъ и садъ хороши и потому отчего же не ?здить къ нимъ.] она не была развлечена ожиданiемъ. Странное д?ло: Баронъ Иленъ, св?жiй, красивый мущина, прекрасно говорящiй на вс?хъ языкахъ, элегантный и учтивый до мал?йшихъ подробностей, несомн?нно умный, д?ятельный, преклонявшiйся передъ ней вм?ст? съ своей женой, былъ ей противенъ, и она рада была всегда, когда кончалась необходимость говорить съ нимъ и смотр?ть на его лицо; а измозженный, в?чно праздный, съ отвратительн?йшей репутацiей слабый Корнаковъ, небрежно относящiйся къ ней, былъ ей, какъ старая перчатка на рук?, прiятенъ и ловокъ. Онъ ей вралъ всякiй вздоръ, бранилъ хозяевъ, ув?ряя, что ноги у него такъ прямы и кр?пки оттого что сд?ланы изъ англiйскихъ стальныхъ рельсовъ и что туалетъ ее напоминаетъ букетъ разноцв?тныхъ акцiй и куафюра серiй, что онъ всегда испытываетъ желанiе украсть у нихъ все, что попадется. Къ 7 часамъ Анна возвращалась къ дому по большой алле?, когда на встр?чу ей съ большаго крыльца вышла хозяйка съ Вронскимъ. Она, очевидно, вела его къ ней.[1103 - На полях против этих слов написано: Молодой челов?къ роб?етъ, отъ дамы. А дама думаетъ, что [1 не разобр.]] – А! Я радъ, что Вронскiй прi?халъ, – сказалъ Корнаковъ. – Онъ хоть и изъ молодыхъ, но онъ одинъ изъ р?дкихъ, понимающихъ нашихъ великол?пныхъ хозяевъ. А то меня огорчаетъ, что молодежь р?шительно взаправду принимаетъ этихъ Бароновъ, не понимаетъ, что можно и должно д?лать имъ честь ?сть ихъ трюфели, но не дал?е. Тутъ есть одинъ qui fait la cour ? M-er,[1104 - [который ухаживает за monsieur,]] ему нужно что то украсть. Но это я прощаю. Но Михайловъ – тотъ il fait la cour ? М-m[е],[1105 - [он ухаживает за madame,]] ужъ это никуда не годится. – Отчего же, она хороша, – сказала Анна, просiявъ лицомъ при вид? Вронскаго. – Да, но въ этомъ то и д?ло. Актриса Berthe хороша, можно д?лать для нее глупости. И вы хороши, я понимаю, что можно ужъ не глупости, а преступленья д?лать изъ за васъ, но эти – это еtalage[1106 - [выставка товаров]] женщины. Это ни жел?зо, ни серебро, это композицiя. – Вотъ наша партiя крокета, – сказала хозяйка, оправляя свой телье,[1107 - [английский женский костюм]] изм?нившiй, какъ ей казалось, ее формы при сход? съ л?стницы. – Я пойду соберу игроковъ. Вы играете, князь? И Анна увидала подходившаго Вронскаго. Странно невысокая, широкая фигура, смуглое лицо его, простое, обыкновенное, показалось ей царскимъ, ос?няющимъ все. Ей удивительно было, какъ вс? не удивлялись, не преклонялись передъ [нимъ], такъ онъ былъ выше, благородн?е вс?хъ. – Ich mache alles mit,[1108 - [– Я во всем принимаю участие,]] – отв?чалъ Корнаковъ съ своей дерзкой манерой. Хозяйка стала собирать игроковъ, и группа около Анны стала увеличиваться. Вронский говорилъ съ Корнаковымъ, объясняя ему, почему онъ не прi?халъ об?дать. Анна говорила съ подошедшими гостями, и оба они говорили только другъ для друга; оба только думали о томъ, когда и какъ они усп?ютъ остаться одни. И онъ хорошо зналъ по ея взгляду, что она недовольна имъ, и она знала, что онъ не считаетъ себя виноватымъ. Крокетъ-граундъ былъ единственный въ Петербург? настоящiй англiйскiй на стриженомъ газон?, съ фонтаномъ по середин?. Общество собралось большое и разд?лилось на 3 партiи: въ одной партiи другъ противъ друга играли Баронъ съ Бетси и Вронской съ Анной. Челов?къ 20 мущинъ и женщинъ, сильныхъ, здоровыхъ, перепитанныхъ хорошей ?дой и винами, од?тыя въ самыя неудобныя для всякаго рода движенiй платья – мущины съ узкими, угрожающими лопнуть панталонами, съ голыми уродливыми мужскими шеями, съ лентами на шляпахъ и браслетами на рукахъ, женщины въ прическахъ, по вышин? и объему своему равняющимися бюсту и съ колеблющимися, какъ у овецъ, курдюками на задахъ и обтянутыми животами и ногами, лишенны[ми] свободнаго движенiя впередъ, толпились и медленно среди неоживленнаго говора двигались по площадк? и кругомъ ея. Въ игр? этой, какъ и всегда, происходила борьба между большинствомъ, которые прямо выказывали, что имъ скучно, и другими (хозяева въ томъ числ?), которые съ н?которымъ усилiемъ надъ собой старались ув?рить себя и другихъ, что имъ близко къ сердцу вопросъ о томъ, какъ бы прежде прогнать шары черезъ воротки. Къ таковымъ принадлежалъ Вронской. И хозяинъ и хозяйка были благодарны ему. Ибо противуположные, изъ которыхъ главой былъ Корнаковъ, л?ниво разваливаясь на жел?зныхъ лавкахъ и стульяхъ съ стальными пружинами, забывали свой чередъ и говорили, что это невыносимо глупо и скучно. Вронскому было весело и потому, что онъ съ своимъ спокойнымъ, добродушнымъ отношенiемъ ко всему и въ крокет? вид?лъ только крокетъ, и, главное, потому, что то д?тское чувство влюбленности, которое было въ Анн?, сообщалось и ему. Ему весело было, что они на одной сторон?, что она спрашиваетъ его, какъ играть, что онъ говоритъ съ ней, глядя ей въ глаза. Въ критическую минуту партiи, когда ей пришлось играть и шары стояли рядомъ, она взяла молотокъ, поставила свою сильную маленькую ногу въ туфл? на шаръ и оглянулась на него. – Ну какъ? научите, – сказала она улыбаясь. И имъ обоимъ казалось, такъ много, такъ много таинственно значительнаго и запрещеннаго и поэтическаго было сказано въ этихъ трехъ словахъ, что никакое объясненiе того, что значили для нихъ двухъ эти 3 слова, не удовлетворило бы ихъ. Только встр?тившiйся взглядъ и чуть зам?тная улыбка сказала, что все это – это невыразимое – понято обоими. – Не мучайте, Анна Аркадьевна, – притворяясь сказалъ хозяинъ, – судьба р?шается. – Стукните такъ, чтобы поскор?е кончилось, – сказалъ Корнаковъ, какъ будто изнемогая отъ труда игры и принимая мороженое отъ обходившаго слуги, и какъ будто посл? игры у него будетъ такое занятiе, отъ котораго онъ также не будетъ умирать со скуки. – Крокетовскiй мефистофель, – сказалъ кто-то. Но Вронской не зам?чалъ этаго. – Постойте, постойте, ради Бога постойте, Анна Аркадьевна, – сказалъ онъ ей. Не смотря на то, взглядъ сказалъ другое. Онъ, продолжая свою роль живаго участiя къ крокету, взялъ изъ ея рукъ молотокъ и показалъ, съ какой силой долженъ быть сд?ланъ ударъ. – Вотъ такъ. – Таакъ? – Да, да. Она смотрела прямо въ глаза ему и невольно улыбалась. Онъ улыбнулся тоже глазами. – Нусъ, наша судьба въ вашихъ рукахъ. Она ударила и сд?лала то, что нужно было. – Браво, браво! И эта близость, и это пониманiе другъ друга, этотъ н?мой говоръ взглядовъ, эта радость и благодарность его – все это, им?вшее такое счастливое глубокое значенiе для нея, все это д?лало счастливою, даже бол?е счастливою, ч?мъ когда она была съ нимъ съ глазу на глазъ.[1109 - Зачеркнуто: Когда они у Барона остались съ глазу на глазъ, для Анны въ первый разъ явилось тяжелое, мучительное сомн?нiе въ его любви, явился страхъ за неравенство любви, за то, что въ ней чувство это росло, а въ немъ появлялись признаки пресыщенiя, такъ по крайней м?р? она думала.Против зачеркнутого на полях написано: [1] Она ждетъ предложенiя б?жать. Н?тъ. Объясненiе. [2] Я не стыжусь, потому что… [3] Она не дала пресыщенi[ю] времен[и]. [4] Она навалилась на него всей тяжестью. [5] Она ?детъ къ мужу.] Въ этотъ же вечеръ они были одни съ глазу на глазъ, и имъ было невыносимо тяжело. Это произошло отъ того, что въ этотъ вечеръ въ первый разъ Анн? запала мысль о томъ, что ея чувство любви ростетъ съ каждымъ днемъ и часомъ, а что въ немъ оно ослаб?ваетъ. Ей показалось это потому, что онъ ничего не сказалъ по случаю изв?стiя о требованiи ея мужа вернуться въ Петербургъ. Онъ ничего не сказалъ потому, что р?шилъ самъ съ собой не начинать нынче всегда волновавшаго ее разговора о совершенномъ разрыв? съ мужемъ, но то, что онъ ничего не сказалъ, оскорбило ее. Ей пришла мысль о томъ, что онъ испытываетъ пре[сыщенiе].[1110 - Рядом на полях написано: Она ?детъ къ му[жу.] Мужъ и съ его точки зр?нiя. И важный шагъ въ его жизн[и.]] * № 76 (рук. № 47). <Анна была въ этотъ вечеръ въ особенно хорошемъ расположенiи духа – въ томъ mischievous[1111 - [задорном]] шутливомъ дух?, въ которомъ Вронской еще никогда не видалъ ее. Если у Анны былъ талантъ, то это былъ талантъ актрисы и который проявлялся въ ней только тогда, когда она была въ особенно хорошемъ, какъ нынче, расположенiи духа.> Домъ Илена пос?щался особенно охотно потому, что Илены знали, что они никому не нужны сами по себ?, а нужны ихъ об?ды, ст?ны; но что и этаго мало: нужно потворствовать вкусамъ, и они д?лали это. У нихъ было 3 изъ 7 merveilles.[1112 - [чуда.]] Каждая съ своимъ любовникомъ. Не было ни однаго лица, которое бы косилось на это. Было все по новому. Кругъ этотъ былъ новымъ. Анна не знала его и чувствовала, что ее радушно принимали въ это масонство. Тутъ была ей знак[омая].[1113 - После этого слова нарисован миниатюрный рисунок женской головы с длинным носом.] Она встр?чала ее и въ своемъ св?т?, но зд?сь она встр?тила ее новою. Она л?ниво признавалась въ томъ, что ей все надо?ло и что надо же что нибудь д?лать, только бы было весело. – Что вы вчера вс? д?лали? – спросила ее. – Валялись вс? по диванамъ по парно. Только одна Кити оста[лась] dеpareillеe.[1114 - [без пары.]] Ну, мы ее ут?шали. Анну удивило это, но прiятно. Притомъ думать ей некогда было. Къ об?ду ее повелъ Вронской. За об?домъ былъ разгов[оръ] общiй; она только усп?ла сказать ему, что ей нужно переговорить съ нимъ. Посл? об?да вс? пары разошлись по саду и терасамъ. Хозяйка сама отвела Анну съ Вронскимъ на терассу за цв?ты и оставила ихъ тамъ. Разговоръ о Корнаков?, о крокет?, пока уходила хозяйка, потомъ взглядъ любви молчаливый, говорившiй: «Ну, теперь мы одни, мы можемъ все сказать». «Но это все уже сказано. И зач?мъ въ эти эмпиреи входить?» сказалъ его ласковый, спокойный взглядъ. – Н?тъ, они очень милы, – сказалъ Вронской. – Я хот?лъ быть у васъ, но ждалъ вид?ться, и нигд? не можетъ [быть] удобн?е, ч?мъ зд?сь. – Зач?мъ ты хот?лъ меня вид?ть? – Зач?мъ? зач?мъ? – сказалъ онъ улыбаясь. Она не отв?тила ему улыбкой. Она не смотр?[ла] на него. – Да, но я должна ?хать въ Петербург?. Вотъ читайте. – Она подала письмо. – Письмо ничего не значитъ, значитъ ваше р?шенье.[1115 - Зачеркнуто: – Какое же мое р?шенiе?] Онъ сказалъ это. Она понимала, что онъ хот?лъ, чтобы она поняла подъ этимъ; но въ его тон?, въ его покойной поз? посл? об?да было что то оскорбившее ее своей холодностью. – Я понимаю, – началъ онъ, испуганный ее волненiемъ, – я все понимаю и потому… – Тутъ нечего понимать, – сказала она съ грустной улыбкой. – Мн? неч?мъ гордиться, я погибшая женщина и больше ничего. И д?лай со мной что хочешь. – Такъ надо оставить… – Н?тъ, только не это. Я завтра по?ду въ Петербурга и увижу его и завтра вечеромъ приходи. Не смотря на попытки его вернуться къ разговору, она настояла на своемъ и совершенно успокоилась, вечеръ проведенъ былъ счастливо и спокойно. * № 77 (рук. № 57). Она бы все въ мiр? отдала теперь, чтобы быть опять въ томъ неопред?ленномъ положенiи, въ которомъ она была до скачекъ и которое она называла мучительнымъ. «Была ли когда нибудь женщина въ такомъ ужасномъ положенiи?» спрашивала она себя. Письмо было отъ Бетси. Она звала ее на большую партiю крокета къ Ильменамъ: «Это все конечно для меня, – подумала Анна. – И т?мъ лучше». – Кофей готовъ, и Мамзель Кордонъ съ Сережей пришли, – сказала Аннушка, удивляясь на медленность, съ которой нынче од?валась ея барыня. Анна быстро од?лась, но ей надо было сд?лать усилiе надъ собой, чтобы войти въ столовую, гд? обыкновенно ожидали ее кофей и сынъ съ гувернанткой. Сережа въ своей б?ленькой курточк? возился у стола подъ зеркаломъ съ цв?тами, которые онъ принесъ. M-lle Cordon им?ла особенно строгiй видъ, и опять кровь прилила къ лицу и къ ше? Анны. «Она все знаетъ, она сейчасъ скажетъ», подумала она. И д?йствительно, M-lle Cordon объявила, что она не можетъ оставаться въ дом?...... если Сережа будетъ также indisciplinе.[1116 - [недисциплинирован.]] Съ трудомъ понявъ, что д?ло въ томъ, что Сережа былъ не послушенъ и impertinent, il raisonne, il vient de manger,[1117 - [дерзок, он рассуждает, он только что съел,]] съ?лъ тайно два персика, Анна постаралась успокоить M-lle Cordon и подозвала сына. Она сд?лала ему выговоръ, успокоила M-lle Cordon, подтвердила положенное ею наказанiе и с?ла за кофе, испытывая успокоенiе. Какъ эта самая привычка сына прежде мучила ее! Теперь же она и не думала о немъ. «Что же, неужели я равнодушна стала къ Сереж??» Она взглянула на него, пров?ряя свое чувство; курчавые, рыжеватые волоса, холодный, хотя и д?тскiй, но холодный взглядъ маленькихъ глазъ, толстыя, большiя, костлявыя, голыя кол?ни, улыбка робкая и притворная.[1118 - Зачеркнуто: и его склонность резонировать] «Нетолько равнодушна, но онъ непрiятенъ мн? – это маленькiй Алекс?й Александровичъ.[1119 - Зач.: Да, я не только несчастная, я гадкая женщина, я потеряла даже любовь къ сыну.] Боже мой, что я буду д?лать? Я не могу оставаться съ этими мыслями, съ этой неизв?стностью».[1120 - Зач.: – Извините меня, мн? надо писать письма.Она вышла въ садъ, чтобы быть одной и обдумать свое положенiе.] – Н?тъ, я нынче не пойду гулять, – сказала она Сереж? (это было обычное время гулянья ея съ сыномъ, во время котораго она отпускала гувернантку), – за то, что ты дурно велъ себя. Мн? надо написать письма. Она подошла къ столу, открыла бюваръ. «Но что же я напишу Вронскому, пока не им?ю отв?та мужа? Если бы я вид?ла его. Зач?мъ я не сказала вчера?» И опять, опять краска стыда покрывала ея щеки. Она встала отъ стола и вышла на терассу и стала по привычк? оглядывать цв?ты. Шумъ колесъ мимо ограды заставилъ ея оглянуться. Между дравий[?] изгородью и оградой промелькнулъ кузовъ кареты. Карета остановилась у подъ?зда. «Это отъ него, – подумала она. – Это Иванъ Викентьичъ, это карета за мной». Она прислушалась. Какiе то голоса говорили въ передней, женскiй и мужской, она не могла разобрать. Послышались шаги съ скрипомъ толстых подошвъ. Хотя она знала этотъ скрипъ сапогъ лакея Корнея, за которые она даже выговаривала ему, она не узнала ихъ. Чтобы скрыть свое волненiе, она посп?шно обернулась къ цв?тамъ и стала перевязывать ихъ. Это былъ Корней, она узнала его голосъ. – Княгиня Марья Ивановна съ сыномъ, изъ Москвы, – доложилъ онъ.[1121 - Зач.: «Боже мой, какъ не кстати. А можетъ быть, и кстати».] «Ахъ, я забыла», подумала Анна. Это была тетка ея Княгиня Марья Ивановна и та самая, у которой она жила въ К., гд? вышла замужъ за Алекс?я Александровича, бывшаго тамъ губернаторомъ, и об?щавшая прi?хать на этихъ дняхъ въ Петербургъ для опред?ленiя старшаго неудавшагося сына въ какое нибудь военное училище или въ юнкера. Первое чувство Анны было радость. Хотя вульгарная губернская большая барыня, Княгиня Марья Ивановна была добродушное, простое существо, которому многимъ обязана была Анна и которая всегда любила ее. Съ терассы ей слышенъ былъ то басистый, то визгливый голосъ Княгини Марьи Ивановны, им?вшей даръ говорить такъ, какъ будто говорило вдругъ много обрадованныхъ и взволнованныхъ, тогда какъ говорила она одна, и всегда по французски, хотя и дурно, и всегда не для того, чтобы выражать свои мысли и чувства, а только для того, что въ обществ? надо говорить. Анна, отдавшись своему чувству, радостно поб?жала почти своей легкой походкой ей на встр?чу, но въ гостиной она вдругъ остановилась и, невольно сморщивъ лобъ отъ внутренней боли, вскрикнула и покрыла лицо руками. «Что если она была у него и она знаетъ?» Но думать объ этомъ было некогда. Княгиня Марья Ивановна ужъ увидала ее изъ передней и улыбаясь манила ее къ себ? и кричала ей: – Покажите же мн? ее! Вотъ она наконецъ! – и кричала сыну и извощику: – Петя, Петя! ахъ, какой ты непонятливый! Если скажетъ – мало… ну, дай рубль, но больше не давай. Довольно, голубчикъ, довольно. Ну вотъ и она. Какъ я рада! Я въ Петербург? и не остановилась. Я думала, что Алекс?й Александровичъ зд?сь. Ну, все равно. Что, не узнала бы моего Петю? Да вотъ привезла сюда, въ гвардiю. Онъ у меня и д?вушка, и курьеръ, и все. В?дь мы не столичные, не высшаго. Ну, какъ ты похорош?ла, моя радость. Петя! ц?луй руку. Когда выйдешь изъ подъ моей опеки, обращайся какъ знаешь, по новому, а у кузины старшей и той, которая тебя устроитъ, ц?луй руку. Ну, пойдемъ, пойдемъ, и ничего не хочу. Я на станцiи выпила гадость какую то. Но Княгиню Марью Ивановну долго нельзя было довести до гостиной, куда Анна хот?ла посадить ее. Княгиня Марья Ивановна останавливалась въ каждой комнат?, вс?мъ любовалась, все распрашивала и на все высказывала свои зам?чанiя. Она и всегда, но особенно теперь, въ Петербург?, была озабочена т?мъ, чтобы показать, что она ц?нитъ ту высоту положенiя, въ которомъ находится та Анна, которую она же выдала замужъ, но что она, съ одной стороны, нисколько не завидуетъ, не поражена этимъ величiемъ и, съ другой стороны, ц?нитъ это, радуется этому и никогда не позволитъ себ? быть indiscr?te[1122 - [нескромной]] и пользоваться своими правами. Во всякомъ слов? ея, въ манер?, въ отставшемъ по мод?, но претенцiозномъ дорожномъ туалет? было зам?тно напряженiе не уронитъ себя въ Петербург?, сд?лать свое д?ло, но не осрамиться и не быть Каренинымъ въ тягость. – Какая прелесть дача. Вотъ, говорятъ, въ Петербург? н?тъ деревни. И деревня, и элегантно, и вода. Какъ мило. И все казенное, charmant![1123 - [прекрасно!]] И цв?ты, и букеты… Я до страсти люблю цв?ты. Ты не думай, что я тебя ст?сню. Я на н?сколько часовъ. – Ахъ, тетушка, я такъ рада. – А Петю не узнала бы, а? – говорила мать, съ скрываемой гордостью указывая на молодого челов?ка съ потнымъ, налитымъ густой кровью лицомъ, въ голубомъ галстук? и короткомъ пиджак?, который, улыбаясь и красн?я, смотр?лъ на Анну такимъ взглядомъ, который щекоталъ ее и производилъ на нее впечатл?нiе, что онъ смотритъ на нее не туда, куда нужно. Анна никакъ не узнала бы его. Она помнила 9-л?тняго Петю, забавлявшаго вс?хъ своимъ апетитомъ, потомъ слышала, что наука не задалась ему и онъ побывалъ, какъ вс? подобные ему молодые люди, въ гимназiи, въ пансiон?, въ какихъ то технотопографическихъ училищахъ, въ которыхъ оказывалось, что гораздо лучше, ч?мъ въ гимназiяхъ, и что его везутъ въ юнкера. Но никакъ не могла себ? представить, что этотъ красн?ющiй и упорно нечисто глядящiй на нее красивый юноша – тотъ самый Петя. – Онъ славный малый и не думай, чтобы неспособный, напротивъ; но ты знаешь, эти требованiя, эти интриги. Не смотря на отказы тетушки, Анна, хотя и знала, что это очень ст?снитъ ее, уговорила тетушку остаться ночевать у нее и пошла вел?ть приготовить ей комнату. – Н?тъ, все это величiе (les grandeurs) не испортили ее, – сказала мать сыну, когда она вышла. – Такая же добрая, милая. И найти такое радушiе въ Петербург?! – Какъ она хороша, мама! Я никогда не видалъ такой красавицы. Какiя руки! – Да, она еще похорош?ла. И вотъ говорили, что это бракъ не по любви, а они такъ счастливы, что… Ахъ, батюшки, красный м?шечекъ! – вскрикнула она, всплеснувъ руками. – Б?ги, въ карет?. – Но м?шечекъ былъ въ передней. – И какъ хорошо у нихъ. И садовникъ, и оранжереи – все казенное. Анна была рада теперь прi?зду тетки. Это ее отвлекало отъ неразр?шимаго вопроса. Она съ веселымъ лицомъ вернулась къ ней. – Вы какъ хотите, тетушка, а я приготовила вамъ и Пет?. – Н?тъ, н?тъ, н?тъ, Петя въ Петербургъ, у Милюковскихъ, ему готова. Да и я по?ду. Я благодарю, я тронута. Ну, давайте, коли хотите, я выпью кофею, – сказала она, оглядывая въ подробностяхъ и Петербургскаго Корнея – лакея съ его разчесанными бакенбардами и б?лымъ галстукомъ, и подносъ-столикъ, и всю эту элегантность службы. – Ну, давайте. Какъ это практично. Ну чтожъ, покажи же мн? Сережу, твоего кумира. Петя, поди, будь услужливъ, поди поищи въ саду и приведи сюда. – Н?тъ, вы, пожалуйста, тетушка не у?зжайте и будьте какъ дома. Если вы хотите ?хать въ Петербургъ, моя карета къ вашимъ услугамъ. Я никуда не по?ду. Княгиня Марья Ивановна улыбнулась и пожала руку Анн?. – Признаюсь теб?, мой дружокъ, я не ждала отъ тебя дурнаго прiема, но я знаю, что въ вашемъ положенiи есть обязанности. Но ты такъ мила. Все тоже, все тоже золотое сердце. Я теб? правду скажу, я на одно разчитывала, это – что ты и Алекс?й Александровичъ не откажетесь сказать словечко Милютину. Ты знаешь, это такъ важно. A Pierre славный, славный малый. Это у него есть что то. Я мать, но не заблуждаюсь. Алекс?й Александровичъ, я знаю, въ такой сил? теперь, что одно слово. И ты тоже. Ты знаешь, женщина… – Я скажу графин? Лидiи Ивановн?, да и самому… – сказала Анна. – Я очень, очень рада, – продолжала Княгиня, оглядывая искоса платье Анны. – Аглицкое шитье. А мы считали, что это старо. А это самый grand genre.[1124 - [высокий стиль.]] Лиз? сд?лаю. Вотъ помнишь наши толки, когда ты выходила замужъ. Я говорила, что все будетъ прекрасно. Онъ челов?къ, котораго нельзя не уважать глубоко. А это главное. Если бы не было д?тей, ну такъ. Но я такъ рада была, когда родился Сережа. И у женщины, у которой есть сынъ, есть ц?ль жизни, есть существо, на которомъ можно сосредоточить всю н?жность женскаго сердца. И я такъ понимаю, какъ мн? про тебя разсказывали, что ты живешь для сына. Разум?ется, les devoirs[1125 - [обязанности]] общества. Анна покрасн?ла отъ стыда и боли, когда ей напомнили такъ живо ту роль матери, которую она взяла на себя и которую она не выдержала. – Вотъ и онъ. А поди сюда, мой красавецъ. – «Вотъ я говорила Тюньковой, – подумала она, – что для мальчика самое лучшее б?лое пике». – Какъ выросъ! И какъ онъ соединилъ красоту матери и серьезность отца. Взглядъ. Ну, crachе![1126 - [вылитый!]] Княгиня Марья Ивановна была притворна во всемъ равно, какими бываютъ вс? добродушные люди; но притворство относительно всего другаго не оскорбляло Анну, притворство же къ сыну больно укололо ее именно потому, что она чувствовала, что она одинаково притворно сама относилась къ сыну. Ей такъ тяжело это было, что, чтобы отвлечь Княгиню Марью Ивановну отъ сына, она предложила выдти на терассу. На терасс? Княгиня Марья Ивановна любовалась и видомъ, и трельяжемъ, и стальными скамейками съ пружинными стисками. И Анн? странно и мучительно было чувствовать эту добродушную зависть ея положенiю. Какъ бы ей хот?лось быть хоть въ сотой дол? столь счастливой т?мъ, что въ глазахъ ея тетки было такъ прекрасно, такъ твердо, такъ стройно, такъ важно. Въ это же утро къ дач? подъ?хала пара въ шорахъ, запряженная въ dogcart,[1127 - [двухколесный экипаж с сидениями спина к спине]] принадлежащая Бетси, на которой ?халъ Тушкевичъ съ грумомъ. Онъ привезъ Анн? об?щанныя книги и приглашенiе прi?хать непрем?нно вечеромъ. Княгиня Марья Ивановна съ торжественной улыбкой слушала, чуть зам?тно поднимая и опуская голову, слова Тушкевича и не могла не улыбаться радостно, когда Петя сд?лалъ свое вступленiе въ большой св?тъ рукопожатiемъ съ Тушкевичемъ. Княгиня Марья Ивановна хот?ла непрем?нно вид?ть упряжку и вышла посмотр?ть на крыльцо. – Это очень покойно, – говорила она, – очень, очень. Он? возвращались назадъ, когда еще экипажъ – это былъ извощикъ и на извощик? курьеръ – подъ?халъ къ крыльцу. Анна узнала курьера мужа и, боясь выказать свое волненiе, вернулась въ домъ. Карета Анны уже была заложена для Княгини Марьи Ивановны, и Княгиня ушла къ себ? од?ваться. Анна была одна, когда ея лакей на поднос? принесъ ей толстый пакетъ, на которомъ она узнала почеркъ мужа. Толщина конверта, которая происходила только отъ вложенныхъ въ него денегъ, повергла ее въ ужасъ. Рука ея тряслась, какъ въ лихорадк?, и, чтобы не выдать свое волненiе (она чувствовала, какъ она красн?ла и бл?дн?ла), она не взяла письма, а отвернувшись вел?ла положить его на столъ. Когда челов?къ, любопытно искоса взглянувъ на нее, вышелъ изъ комнаты, она подошла къ столу, взялась за грудь и, взявъ письмо, быстрыми пальцами разорвала его. Но, разорвавъ, она не им?ла силы читать. Она взялась за голову и невольно прошептала: «Боже мой! Боже мой! Что будетъ?!» Она взяла письмо и, сдерживая дыханiе, начала читать съ конца. «Я сд?лалъ приготовленiе для пере?зда, я приписываю значенiе исполненiю моей просьбы». Она проб?жала дальше назадъ, поняла съ трудомъ, вздохнула полной грудью и еще разъ прочла письмо все съ начала. «Такъ только то, – сказала она. – Ну что же будетъ теперь?» спросила она себя. Письмо это давало ей то, чего она[1128 - Зачеркнуто: минуту назадъ такъ] утромъ, думая о своемъ положенiи, бол?е всего желала.[1129 - Зач.: И вс? страхи ея мгновенно исчезли.] «Низкiй, гадкiй челов?къ, – сказала она. – Онъ чувствуетъ и знаетъ,[1130 - Зач.: что я ненавижу его,] что я одного желаю – освободиться отъ него.[1131 - Зач.: Онъ знаетъ, что безъ него, безъ его постояннаго присутствiя, безъ страшныхъ, постыдныхъ воспоминанiй, которыя соединяются съ нимъ, я буду счастлива.] И этаго то онъ не хочетъ допустить. Онъ знаетъ очень хорошо, что я не раскаиваюсь и не могу раскаиваться; онъ знаетъ, что изъ этаго положенiя ничего не выйдетъ, кром? обмана, что обманъ мучителенъ мн?.[1132 - Зачеркнуто: и Алекс?ю (Вронскому), но этаго то ему и нужно.] И ему нужно продолжать мучать меня.[1133 - Зач.: И вм?ст? съ т?мъ я знаю, что такое будетъ этотъ личный разговоръ.] А онъ? О, я знаю его! Онъ, какъ рыба въ вод?, плаваетъ и наслаждается во лжи. Но н?тъ, я не доставлю ему этаго наслажденiя; я разорву эту его паутину лжи, въ которой онъ меня хочетъ опутать. Я не виновата, что я его не люблю и что полюбила другаго». Она живо представила Вронскаго съ его твердымъ и н?жнымъ лицомъ, этими покорными и твердыми глазами, просящими любви и возбуждающiе любовь. «Я по?ду къ нему. Пусть будетъ, что будетъ. Все лучше лжи и обмана. Я должна вид?ть его, я должна сказать ему. Теперь или никогда р?шается моя судьба. И надо д?йствовать, д?йствовать и, главное, вид?ть его». Она встала, быстро подошла къ письменному столу[1134 - Зач.: убрала деньги] и написала мужу. «Я получила ваше письмо. Анна Каренина». Запечатавъ это письмо, она взяла другой листъ и написала: «Я все объявила мужу, вотъ что онъ пишетъ мн?. Необходимо вид?ться».[1135 - Зач.: И вложивъ письмо мужа въ конвертъ, она позвонила. Вошедшая д?вушка была поражена видомъ своей барыни. Она оставила ее въ кресл? съ бл?днымъ, убитымъ лицомъ, сжавшуюся, какъ будто просящую только о томъ, чтобы оставили ее одну. Теперь она нашла ее бодрою, оживленною, съ яркимъ блескомъ въ глазахъ и съ обычною дружелюбною и гордою осанкою.– Отдай это письмо курьеру и приготовь мн? од?ваться. А это.... н?тъ, вели заложить карету. Да, мн? совс?мъ хорошо. Пожалуйста, поскор?е, н?тъ, я не буду об?дать… А впрочемъ, н?тъ, вели мн? подать въ балконную. Я, можетъ быть, съ?мъ что нибудь....«Стыдиться! Чего мн? стыдиться?» невольно подумала она, оправляя безименнымъ пальцемъ крахмаленные рукавчики.Черезъ полчаса Анна быстрымъ шагомъ, высоко неся голову и слегка щуря глаза, входила въ балконную. Всякую минуту она вспоминала] Она сид?ла съ письмомъ мужа въ рукахъ, когда чьи то шаги послышались въ комнат?. Она оглянулась. Это былъ Петя. Увидавъ ея удивленный и, какъ ему показалось, строгiй взглядъ, онъ такъ сконфузился, что не могъ выговорить того, что хот?лъ, т. е. что онъ думалъ, что мама зд?сь. Ему показалось, что онъ ч?мъ то оскорбилъ кузину, и такъ испугался, что чуть не заплакалъ. – Вино… виноватъ. Она довольно долго смотр?ла на него, пока поняла, кто онъ и зач?мъ онъ. – Н?тъ, ея н?тъ, Петя, – сказала она ему, – а ты позвони мн? въ той комнат?.[1136 - Зачеркнуто: Проводивъ тетку съ сыномъ,] – Ну, ты получила в?сточку отъ мужа? – сказала Княгиня, входя въ плать?, еще бол?е отставшемъ отъ моды и претенцiозномъ, ч?мъ дорожное. – Курьеръ это его, я вид?ла, – сказала она, съ видимымъ удовольствiемъ произнося слово курьеръ. – Да, тетинька, ничего, онъ здоровъ, и вы увидите его. Прощайте. Что то странное, быстрое, порывистое было теперь въ движенiяхъ и словахъ Анны.[1137 - Зач.: Но Княгиня Марья Ивановна никогда ничего не любила зам?чать неприятнаго.] – Прощай, мой дружокъ, благодарю тебя еще разъ, – умышленно сказала Княгиня, считавшая неприличнымъ показать, что она зам?чаетъ что нибудь. – Что же это ты такъ деньги бросаешь, – прибавила она, указывая на перевязанную бандеролькой пачку неперегнутыхъ бумажекъ. – Ахъ да, – сказала Анна хмурясь и бросила деньги въ столъ. – До вечера, моя прелесть, – еще н?жн?е улыбаясь, сказала тетушка, любуясь и добродушно завидуя этой небрежности, съ которой Анна получила, забыла и бросила въ столъ эту пачку, очевидно казенныхъ, не за пшеницу и шерсть, а просто прямо за службу изъ казначейства полученныхъ новенькихъ ассигнацiй тысячи на три, какъ она сообразила. – Прощайте, тетушка, – отв?чала Анна. Оставшись одна, Анна вспомнила то чувство страха и стыда, которымъ она мучалась все утро, и съ удивленiемъ надъ самой собою пожала плечами.[1138 - Зач.: [1] «Стыдиться… Чего мн? стыдиться?…М-llе Cordon въ шляпк? и съ зонтикомъ, съ особенно грустнымъ и достойнымъ лицомъ, стояла въ столовой, держа за руку Сережу. Сережа въ своей шитой курточк?, съ голыми кол?нями, съ матросской шляпой въ рукахъ, готовый къ гулянью, тоже холодно и чуждо смотр?лъ на мать. Лакей Корней въ б?ломъ галстух? и фрак?, съ своими расчесанными бакенбардами, стоялъ за стуломъ приготовленнаго об?да, и въ его лиц? Анн? показалось, что она прочла радость скандала и сдержанное только лакейскимъ приличiемъ любопытство.Анна гордымъ взглядомъ оглянула свое царство и слегка улыбнулась все надъ тою же мыслью, что они вс? думаютъ и она сама думала, что надо стыдиться чего то.– Поди, пожалуйста, Корней, и скажи Аннушк?, чтобы она принесла мн? м?шочекъ съ платками.– Я съ радостью слышу, что мигрень ваша прошла, – сказала М-llе Cordon. – Сирешъ, скажите доброе утро или, скор?е, добраго вечера вашей мама.– Что? – сказала Анна Аркадьевна, сощуривъ длинныя р?сницы. – Поди, поди сюда, Сережа. Да шевелись, что ты такой!Она взбуровила его волоса, потрепала его и расц?ловала.– Я бы желала знать, – сказала гувернантка то, что она приготовила, – я бы просила опред?лить время пере?зда съ дачи, такъ какъ мн? необходимо сд?лать распоряженiя объ осеннемъ туалет?: а такъ какъ время пере?зда нашего становится неизв?стнымъ…– Почему вамъ кажется, что время пере?зда съ дачи нын?шнiй годъ неопред?ленн?е, ч?мъ прежде? – сказала Анна, насм?шливо улыбаясь. – Мы пере?демъ какъ обыкновенно. Можетъ быть, вамъ нужны деньги? Мужъ прислалъ мн? нынче. – Она повернулась и достала изъ стола деньги. – Сколько вамъ? Сто? Ну вотъ сто.– Н?тъ, мн? сказали… – начала француженка красн?я.– Не в?рьте тому, что вамъ про меня говорятъ, и спрашивайте всегда все у меня, что будете хот?ть знать, – сказала Анна улыбаясь и взявъ ее за руку. – Ну вотъ, – сказала она, запирая ящикъ, – мн? надо ?хать, а вы подите у Танищевыхъ веселитесь, не студитесь и приходите домой къ 10-ти часамъ. А завтра я возьму Сережу, а вы по?зжайте въ городъ по своимъ д?ламъ.– Что вы забыли? Я схожу, – сказала гувернантка.– Я забыла… да, я забыла письмо и еще деньги, я сама схожу.И быстрымъ, быстрымъ шагомъ, на перегонки съ сыномъ, она поб?жала на верхъ. И точно, письмо ея мужа, вложенное въ конвертъ, лежало на окн?. Она взяла его, чтобы показать Вронскому.Она довезла Сережу съ гувернанткой до поворота и, улыбающаяся, красивая, веселая, какою онъ ее всегда зналъ и помнилъ, разц?ловала, ссадила его и улыбаясь исчезла за поворотомъ.[2] «Теперь поздно стыдиться. Надо д?йствовать». Она послала Аннушку привести извощичью карету къ перекрестку Юсовскаго сада и, покрытая вуалемъ, дойдя съ Аннушкой до кареты, с?ла въ нее и вел?ла ?хать за 12 верстъ къ тому м?сту, гд? <происходили маневры> стоялъ полкъ Вронскаго.[3] «Но надо д?лать?.. но что д?лать?» подумала она. Она ничего не могла придумать. Она ничего не могла д?лать одна. Надо было р?шить съ нимъ. Надо было вид?ть его. Надо было показать ему письмо. Она подошла къ письменному столу, открыла бюваръ и начала письмо: «Я получила отъ мужа письмо. Вы все поймете». Она взволновалась. «Н?тъ, онъ не пойметъ». Она разорвала письмо и начала третье: «Вчера я не сказала вамъ, что я все объявила мужу…» «Н?тъ, и этаго я не могу написать, – сказала она себ? красн?я, – я должна вид?ть его». Корней вошелъ въ комнату доложить, что курьеръ ждетъ отв?та.– Сейчасъ, – сказала она и, взявъ бумагу, быстро написала: «Я получила ваше письмо и деньги» и, положивъ въ конвертъ, отдала Корнею.– Вотъ, – сказала она, подавая ему записку.] Утро, проведенное съ тетушкой, восторгъ тетушки передъ ея положенiемъ и это письмо, – все вм?ст? совершенно вывело изъ того положенiя отчаянiя, въ которомъ она была утромъ. Она достала письмо къ мужу, прочла его еще разъ и запечатала; потомъ прочла записку Вронскому и задумалась. «Я все объявила мужу – это грубо. Ему я все могу писать, мн? все равно, чтобы онъ ни думалъ; но что я напишу Алекс?ю (Вронскому)? Н?тъ, я не могу писать ему, я должна вид?ть его. Я увижу его лицо, я прочту вс? его тайныя мысли и буду знать, какъ сказать. Какъ увидать его?»[1139 - Зачеркнуто: Онъ не будетъ у Бетси. Онъ пере?халъ въ Петербургъ. Мн? все равно, что меня увидятъ у него. Разв? черезъ н?сколько дней я не буду навсегда съ нимъ?» Она вел?ла Аннушк? привести извощичью карету и ждать ее на углу у Юсовскаго сада.] Онъ будетъ на этомъ крокет?.[1140 - Зачеркнуто: По крайней м?р? я могу заставить его прi?хать.] Стало быть, я ?ду». Она позвонила и вел?ла привести извощичью карету. – «Все кончится, я брошу мужа», говорила она. Но она не могла уб?дить себя, что[1141 - Зач.: ей было все равно] это будетъ. То самое положенiе ея, которое такъ восхищало ея тетушку и которымъ она не дорожила, ей казалось, было для нея, особенно теперь, когда письмо мужа давало ей ув?ренность, что это вн?шнее положенiе останется, было такъ дорого, что, какъ она ни уб?ждала себя, она не могла р?шиться ?хать и сказать Вронскому и отослала карету. Но, отославъ карету, она ничего не могла придумать и, сложивъ руки на стол?, положила на нихъ голову и стала плакать. Она плакала о томъ, что мечта ея уясненiя, опред?ленiя положенiя разрушилась. Она знала впередъ, что все останется по старому. Объ этомъ она плакала. Гувернантка пришла съ гулянья и заглянула на Анну. Анна увид?ла ее и ушла плакать въ свою комнату. Аннушка взошла, посмотр?ла на нее и вышла, но немного погодя вошла опять. – Анна Аркадьевна, – сказала она, – извощикъ ждетъ. – В?дь я вел?ла у?хать. – Извольте ?хать, что вамъ скучать. Я сейчасъ подамъ од?ться. Барыня и служанка взглянули въ глаза другъ другу, и Анна поняла, что Аннушка любитъ, прощаетъ ее и все знаетъ, не желая пользоваться своимъ знанiемъ. – Я приготовила синюю на чехл?. – А баска? – сказала Анна. – Я пришила. – Ну такъ давай од?ваться. * № 78 (рук. № 59). «Н?тъ, я должна вид?ть Алекс?я (такъ она мысленно называла Вронскаго). Онъ одинъ можетъ сказать мн?. И я ничего, ничего не знаю. Отв?тъ?» Она быстро написала мужу: «Я получила ваше письмо. А.» и, позвонивъ, отдала лакею. «Да, я должна вид?ть Алекс?я, онъ одинъ можетъ сказать, что я должна д?лать». И опять, когда она вспомнила о Вронскомъ, чувство враждебности, досады, неопред?леннаго упрека поднялись въ ея душ?. «Онъ счастливь, онъ доволенъ, онъ не чувствуетъ одной тысячной т?хъ страданiй, которыя я переживаю. И пускай не чувствуетъ. Онъ далъ мн? счастье и любовь, и я не попрекну его. Онъ одинъ остается у меня. – И женская материнская н?жность къ нему наполнила ея душу. – Пусть будетъ онъ счастливъ безъ страданiй. Да, мн? надо вид?ть его». * № 79 (рук. № 48). <Теперь, посл? полученiя письма, оно напомнило ей то, что есть будущее, что положенiе, въ которомъ она находилась, не можетъ продолжаться, что необходимо предпринять что нибудь. Но въ томъ положенiи, въ которомъ она находилась, она не могла ничего обдумывать одна. Она не жила своей жизнью. «Надо вид?ть его, надо показать ему письмо мужа. Онъ р?шитъ, что надо д?лать», сказала она себ?. И ей вспомнилось его предложение, требование даже оставить мужа и соединиться съ нимъ, и, не отдавая себ? отчета въ своемъ желанiи, въ томъ, что она желаетъ этаго, что она будетъ вызывать Вронскаго на повторенiе предложенiя оставить мужа, она съ письмомъ мужа въ карман? по?хала въ тотъ же день[1142 - Зачеркнуто: какъ получила это письмо.] на свиданiе съ Вронскимъ. Свиданiе это должно было происходить на знаменитой своей роскошью вновь купленной отъ князей Прозоровскихъ дач?, у новаго финансоваго челов?ка барона Илена. Баронъ Иленъ былъ новый финансовый челов?къ, вступившiй всл?дствiи только своего богатства въ высшiй Петербургскiй кругъ. Вс?, т. е. большинство, ?здили къ нему и принимали его и его жену.> Анна встр?тила Баронессу Иленъ у Бетси и получила приглашенiе. При прежнихъ условiяхъ жизни Анна отказалась бы, во первыхъ, потому, что у Анны было тонкое св?тское чутье, которое указывало ей, что при ея высокомъ положенiи въ св?т? сближенiе съ Иленами отчасти роняло ее и снимало съ нея пушокъ исключительности того круга, къ которому она принадлежала, и, во вторыхъ, потому, что по какимъ то д?ламъ, которыя онъ им?лъ съ правительствомъ, Иленъ нуждался въ сод?йствiи Алекс?я Александровича, и потому Анна должна была изб?гать его. Но теперь, при ея новомъ взгляд? на вещи, ей тотчасъ же пришли въ голову никогда прежде не приходившiе либеральныя разсужденiя о томъ, что н?тъ никакой причины ставить Барона Илена ниже другихъ людей, не им?ющихъ той энергiи и дарованiй, и что баронъ Иленъ во всякомъ случа? лучше Князя Корнакова, изв?стнаго негодяя, къ которому вс? ?здятъ и котораго вс? принимаютъ. Анна прi?хала[1143 - Зач.: къ об?ду. Общество было почти все знакомое, но Вронскаго не было.] съ Бетси раньше об?да, какъ он? и были званы на партiю крокета. Довольно большое общество уже было собрано въ саду, когда Бетси и Анна, пройдя черезъ дачу, сходили по широкой съ отлогими ступенями, уставленной цв?тами л?стниц?, ведущей къ фонтану и устроенному вокругъ крокетъ граунду. Хозяинъ съ молоткомъ крокета въ рукахъ, рыжеватый, тонколицый, сильный мущина, съ т?мъ особеннымъ лоскомъ на лиц? и одежд?, который бываетъ только у очень богатыхъ людей, скорымъ шагомъ съ покорно радостной, притворной улыбкой посп?шно встр?тилъ ихъ. Хозяйка – красивая overdressed[1144 - [слишком нарядно одетая]] женщина – съ такой же улыбкой шла за нимъ. Анна съ трудомъ могла вид?ть хозяевъ и отв?чать на ихъ прив?тствiя. Она всегда въ ожиданiи встр?чи съ Вронскимъ испытывала волненiе, заставлявшее часто и кр?пко биться ея сердце. Въ нын?шнiй разъ это волненiе особенно усилилось т?мъ сознанiемъ, что онъ особенно нуженъ ей для переговоровъ о полученномъ письм?. Механически отв?чая хозяйк? на ея приглашенiе принять участiе въ игр?, она отъискивала глазами Вронскаго и чувствовала, что ея взглядъ зам?ченъ, но не могла воздержаться. Его не было. Анна [по]чувствовала[1145 - Зачеркнуто: какъ сердце ея перестало стучать и какъ захватило] вдругъ тоску и отвращенiе ко всему и вс?мъ. И ей стало уныло, и нервы опустились. * № 80 (рук. № 49). Сл?дующая по порядку глава. Анна ?хала съ Княгиней Бетси Тверской къ Роландаки, и во время этаго пере?зда между ними шелъ оживленный и очень интересный для Анны разговоръ. Княгиня Тверская была натура совершенно противуположная Анн?, и Анна любила быть съ нею. Разговоръ по обычному порядку вещей начался осужденiемъ т?хъ, къ кому он? ?хали. – Я не понимаю, – сказала Анна, – для чего вы ?здите къ нимъ. В?дь вы сами говорите, что они чуждые вамъ.[1146 - Зач.: и что есть въ нихъ это что то, какъ вы говорите, какъ будто они что то д?лаютъ. А это неприлично, – улыбаясь сказала Анна.] – Для чего я ?зжу? Точно для того же, для чего я ?зжу къ Б., Ч., ко вс?мъ. Они члены общества, это свершившiйся фактъ. – Но в?дь вы и Б. и Ч. сд?лали то, что это сверш[ившiйся] фактъ. Если бы вы не ?здили?.. – Ну а для чего вы ?дете? – Вы меня везете. – Ну и меня также повезли. Все это д?лается само собой. Ну и потомъ есть манера. И по?сть ихъ об?дъ такъ, чтобы они всякую минуту чувствовали за это благодарность. – Поучусь этому нынче подъ вашимъ руководствомъ. Вы знаете, у меня была еще причина, т. е. есть причина, – поправилась Анна, – по которой мн? непрiятно ?здить къ нимъ. У этаго Роландаки есть какiя то д?ла, зависящiя отъ мужа. И потому Алекс?й Александровичъ изб?гаетъ его. – Я не понимаю, зач?мъ вашему мужу, им?я такую репутацiю неподкупности, на каждомъ шагу бояться. Кто слишкомъ много говоритъ, тотъ ничего не говоритъ. И потомъ мы, женщины, не обязаны ничего этаго знать. – Вотъ это самое и я думаю. Говорятъ, очень хорошiй домъ. – Непозволительная роскошь, такъ что гадко. Анна, перемучавшись все утро теперь съ той минуты, какъ она од?лась и с?ла въ карету, чувствовала себя не то что спокойной, но способной, какъ бы отложивъ и заперевъ все горе и сомн?нiе въ какое то особое отд?ленiе души, ни на секунду не переставая чувствовать всю тяжесть горя, отдаваться вполн? привычнымъ интересамъ св?тской жизни. – Н?тъ, ужъ если вы хотите учиться, то вы учитесь у Лизы Меркаловой. Надо вид?ть, какъ она третируетъ ихъ. Но она за собой привела высочество, и потому ей все позволено. Она прямо сказала, что она прi?детъ, если при ней будетъ ея Мишка. И Мишку, т. е. молодого Графа[1147 - Зачеркнуто: Куста] Коншина, позвали. – А Денкопфъ будетъ? – спросила Анна. Лиза Меркалова была одна и едвали не главная изъ небольшаго кружка крайнихъ петербургскихъ модницъ, которыя въ подражанiе чему то называли себя les sept merveilles.[1148 - [семь чудес.]] Денкопфъ была другая изъ этихъ дамъ, и поэтому то Анна спросила про нее. – И Маслова и Княгиня Астрахова. Такъ что это собранiе почти вс?хъ семи чудесъ. Двухъ недостанетъ. Мы съ вами будемъ исполнять должность, если намъ сд?лаютъ эту честь, – насм?шливо сказала Бетси. Княгиня Тверская сама не принадлежала къ кружку 7 чудесъ. Она для этаго не была не то что достаточно хороша, такъ какъ въ числ? 7 чудесъ были и некрасивыя женщины; но она не им?ла той распущенной, отчасти грубой, отчасти утонченной[1149 - Зачеркнуто: л?нивой] нечистой женской возбудительности, которая составляла общую черту[1150 - Зач.: вс?хъ этихъ] 7-ми чудесъ. Княгиня Тверская была настолько умна, что она и не пыталась подражать этимъ дамамъ, усвоившимъ себ? вполн? тонъ родственный имъ по природ? – тонъ распутныхъ женщинъ. Княгиня Тверская понимала маневръ этихъ дамъ. Он?, съ одной стороны, им?ли такую высоту положенiя, что никто никогда не могъ см?шать ихъ съ распутными женщинами,[1151 - Зач.: и вм?ст? съ т?мъ] были ув?рены, что въ этой мод? уже никто, не им?я ихъ высоты положенiя, не р?шится подражать имъ, и он? останутся единственными и неподражаемыми и будутъ жить легко и весело, и знала, что она не можетъ подражать имъ. Маневръ этихъ дамъ состоялъ въ сл?дующемъ: положенiе этихъ дамъ было такъ высоко и прочно,[1152 - Зачеркнуто: но высоко и прочно не по мужу, а по тому признанному ухаживателю,] что он? см?ло могли, удерживая своихъ поклонниковъ, усвоить самый прiятный и естественный для нихъ тонъ распутныхъ женщинъ. Это не могло ихъ уронить. Напротивъ, это достигало главной ц?ли – совершеннаго р?зкаго отличiя отъ вс?хъ другихъ женщинъ, которыя не могли подражать имъ въ этомъ. Это была такая мода, которую нельзя было купить у модистки и въ которой он? оставались единственными и становились на н?который общественный пьедесталъ.[1153 - Зач.: Вм?ст? съ т?мъ при этомъ эти женщины им?ли хотя и не женственную, но женскую возбуждающую прелесть, которая не ослаб?вала бы въ глазахъ ихъ поклонниковъ.] И такъ какъ поклонники требовали именно распутной привлекательности и женщины и им?ли ее, то они и держали своихъ поклонниковъ и вм?ст? съ т?мъ пользовались самой для себя прiятной, отличающей ихъ отъ вс?хъ другихъ женщинъ, но не роняющею ихъ распущенной[1154 - Зач.: глупой и грубой] жизнью. Почти вс? эти дамы курили, пили вино, для того чтобы оно возбуждало ихъ, и позволяли вн? семьи [?] обнимать себя и многое другое. Бетси въ глубин? души завидовала имъ, но была настолько умна, что,[1155 - Зач.: зная <свою> незначительность своего поклонника] случайно избравъ себ? не достаточно важнаго поклонника и зная свою непривлекательную натуру, и не пыталась подражать имъ; но, чтобы не выказать своей зависти, никогда и не осуждала этихъ дамъ, составившихъ въ томъ великосв?тскомъ кругу, въ которомъ жила Бетси, отд?льную и высшую по тону секцiю. – Но скажите, пожалуйста, я никогда не могла понять, – сказала Анна, помолчавъ н?сколько времени и такимъ тономъ, который ясно показывалъ, что она д?лала не праздный вопросъ, но что то, что она спрашивала, было для нея важн?е, ч?мъ бы сл?довало. – Скажите, пожалуйста, что такое эти отношенiя между хоть[1156 - Зач.: Лизой Меркаловой] Сафо Денгофъ и этимъ такъ называемымъ Мишкой, т. е. Княземъ Вяземскимъ? Такъ какъ я изб?гала ихъ общества и мало встр?чала ихъ. Что это такое? Бетси улыбнулась глазами, погляд?въ на Анну. – Новая манера, – сказала она. Бетси[1157 - Зач.: добродушно, весело расхохоталась.– Надо у нихъ спросить.] непринужденно весело и неудержимо засм?ялась, что р?дко случалось съ ней. – Это вы захватываете область княгини Мягкой. Это вопросъ ужаснаго ребенка. – И Бетси, видимо, хот?ла, но не могла удержаться и опять весело засм?ялась. – Надо у нихъ спросить, – проговорила она сквозь усиливающейся такой искреннiй смехъ, что онъ невольно сообщился и Анн?. – Н?тъ, вы см?етесь, – сказала Анна,[1158 - Зачеркнуто: тоже улыбаясь] – но я никогда не могла понять. Я не понимаю роли мужа. И сказавъ это, Анна ощупала въ карман? письмо мужа, которое она взяла съ собой, съ т?мъ чтобы показать его Вронскому. Ей нетолько не хот?лось ужъ см?яться, но досадно стало на см?ющуюся Бетси. – Мужъ? Мужъ[1159 - Зач.: Лизы] Сафо носитъ за ней плэды и всегда готовъ къ услугамъ. А что тамъ дальше въ самомъ д?л?, никто не хочетъ знать. Знаете, въ хорошемъ обществ? не говорятъ и не думаютъ даже о н?которыхъ подробностяхъ туалета. Такъ и это. Анна задумчиво смотр?ла передъ собой и ничего не отв?чала. – Я въ счастливомъ положенiи, – уже безъ см?ха продолжала Бетси, отв?чая, – я понимаю Лизу и понимаю васъ. Я понимаю, что для васъ интересно… Анна не отв?чала. Она знала, что Бетси все знаетъ, но до сихъ поръ ничего не было сказано и над?ялась, что и не будетъ сказано. – Я знаю только то, – продолжала Бетси, – что на одну и ту же вещь можно смотр?ть трагически и сд?лать изъ нея мученье и смотр?ть просто и даже весело. Можетъ быть, вы склонны смотр?ть слишкомъ трагически. – Я думаю, теперь не далеко. Это, кажется, Юсуповская дача, – сказала Анна. – Да, и вы сейчасъ увидите нашего гостепрiимнаго хозяина и хозяйку. В?дь странное д?ло. Онъ, Роландаки, – продолжала Бетси, чтобы перем?нить разговоръ, – онъ безъукоризненный челов?къ – красивъ, уменъ, прекрасно образованъ. Какъ онъ говоритъ по французски, по англiйски. Съ такимъ совершенствомъ, что даже гадко. Но что то въ немъ слишкомъ старательное. Видишь, что онъ хочетъ сказать что то умное и такъ посл?довательно. И это такъ тяжело, когда отв?чаешь. Мн? все кажется, что онъ что то со мной хочетъ сд?лать. И она такая же. Посл?днiй разъ онъ со мной сид?лъ за об?домъ, и я измучалась, такъ что когда посл? об?да ко мн? подс?лъ Корнаковъ – ужъ какъ онъ противенъ и глупъ, но такъ мн? было натурально и прiятно. [1160 - Зач.: Карета Анны въ?хала въ ворота обновленнаго дворца Роландаки.]Въ такихъ разговорахъ они подъ?хали къ обновленному дворцу Роландаки. Новое, полное и не лишенное вкуса великол?пiе дворца Роландаки[1161 - Зач.: какъ и всегда,] не произвело ни мал?йшаго впечатл?нiя на об?ихъ дамъ. Все это было только такъ, какъ должно было быть. Если и было что нибудь новое, поражающее, какъ хоть бы драгоц?нный мраморный фонтанъ въ середин? двора, то нетолько об? св?тскiя дамы, какъ и вс? св?тскiе люди, давно уже усвоившiе привычку на все великол?пное смотр?ть какъ только на самое обыкновенное, но и лакей, соскочившiй съ козелъ подъ крытымъ подъ?здомъ, не зам?тилъ ничего особеннаго[1162 - Зачеркнуто: отъ того, что онъ не переставая вид?лъ эти 5 л?тъ своей службы въ Петербург?.] ни въ большихъ стеклянныхъ дверяхъ, ни въ шитомъ швейцар?, ни въ звонкахъ, давшихъ знать о прi?зд?, и появившихся лакеяхъ. Анна еще мен?е могла зам?тить что нибудь, потому что ч?мъ ближе она подъ?зжала къ <дому> Роландаки, т?мъ она безпокойн?е становилась. Въ?зжая во дворъ, она выглянула въ окно не для того, чтобы разгляд?ть фонтанъ и изъ нетесанных камней (такъ наз. рустикъ) сд?ланныя ограды, но для того, чтобы въ числ? десятка экипажей разгляд?ть знакомую ей тройку въ коляск? съ желтой коренной лошадью, которую она знала. Коляска, запряженная потными лошадьми, стояла въ угл? двора.[1163 - Против этих слов на полях написано: Туалеты зам?тилъ Мишка. Улыбнулась. Корнаковъ. Бранитъ вслухъ хозяевъ. Споритъ съ высочествомъ] Хозяева оба приняли гостей въ средней зал?, и хозяйка Г-жа Роландаки пригласила дамъ въ садъ, гд? все общество играло въ крокетъ.[1164 - Зачеркнуто: Г-жа Роландаки особенно прiятно] Хозяева оба выразили особенное восхищенiе тому, что Анна прi?хала къ нимъ. И когда Бетси на минутку отстала, она усп?ла ей сказать: – Теперь они хотятъ что то сд?лать. Анна слегка улыбнулась, оглядываясь на общество, пестр?вшее впереди на просторномъ стриженномъ и прикатанномъ крокетъ-граунд?. Она вид?ла уже черную голову и всю сбитую фигуру Вронскаго, который, видимо серьезно увлеченный игрой въ крокетъ (какъ онъ всегда серьезно увлекался т?мъ, что онъ д?лалъ), разставивъ ноги и, нагнувшись надъ шаромъ, д?лая жесты молоткомъ, говорилъ что-то дам? въ см?ло элегантномъ туалет?, стоявшей подл? него. Дама эта была[1165 - Зач.: та самая глава 7 чудесъ, Лиза Меркалова.] Баронесса Денкопфъ, одно изъ 7 чудесъ.[1166 - Зач.: Анна знала ее, но теперь она и не находила въ ней ничего особеннаго.] Анна, несмотря на волненiе, съ которымъ она подходила,[1167 - Зач.: привычнымъ] быстрымъ женскимъ взглядомъ окинула ея туалетъ и туалеты другихъ дамъ и[1168 - Зач.: сообразила свой туалетъ и осталась имъ довольна. Она тоже] поняла, какъ обдуманно умны были эти туалеты, исключая слишкомъ ужъ см?лаго зеленаго платья Астраховой. Оглянувъ вс?хъ мущинъ, найдя и высочество и знаменитаго сановника, спареннаго съ Лизой Меркаловой, она быстро сообразила[1169 - Зачеркнуто: и отношенiя этихъ мущинъ къ дамамъ и характеръ] состав и характеръ всего этаго общества, въ которомъ не было ни однаго лишняго случайнаго лица, а были подобраны пары изъ однаго круга, сообразила и свой туалетъ и свое положенiе въ этомъ кругу и р?шила (все это инстинктивно въ первое мгновенiе появленiя своего въ это общество) ту роль, которую она будетъ играть въ этомъ кругу. Она не будетъ (само собой разум?ется) также, какъ эта Фильденкопфъ, подымать ноги [на] скамейку, такъ что видны икры, она не будетъ курить сигару, какъ Лиза Меркалова, не будетъ поминутно бить молоткомъ Костилова [?], <какъ Мальцова>. Весь этотъ genre нейдетъ къ ней, и по характеру ея красоты, и по ея antеcеdents,[1170 - [прошлому,]] и по ея простому и изящному туалету, но она и не будетъ trouble f?te[1171 - [помехой веселью]] в этомъ обществ?. * № 81 (рук. № 62). Если она ужъ разъ прi?хала, она не будетъ нетолько изб?гать Вронскаго, который спаренъ съ нею хозяевами, не будетъ скрывать, что ей прiятно быть съ нимъ, напротивъ, воспользуется случаемъ вид?ть и переговорить съ нимъ и ко вс?мъ вольностямъ и новостямъ тона этихъ дамъ будетъ относиться съ добродушнымъ, веселымъ и наивнымъ удивленiемъ. Все это она не столько обдумала, сколько непосредственно почувствовала при первыхъ прив?тствiяхъ кружка, въ который она вступила, и при первомъ обращенiи къ ней Лизы Меркаловой, и это нисколько не м?шало ей наблюдать то, что одно интересовало ее, – Вронскаго. Увидавъ ее, онъ въ мгновенiе вникалъ въ выраженiе ея лица и тотчасъ же – она вид?ла – онъ понялъ, что что-то есть бол?е важное, ч?мъ обыкновенное. Въ лиц? его выразился только ей одной зам?тный испугъ и та рабская покорность, которая всегда трогала ее. Онъ вм?ст? съ другими дамами и мущинами, оставивъ игру, подошелъ къ вновь прi?хавшей, но долженъ былъ до т?хъ поръ ждать, пока съ ней говорили дамы и потомъ Высочество съ сановникомъ. – Прекрасно, вотъ еще дв? игрицы. Будемъ продолжать, выбирайте, какую вы берете партiю. – К намъ, Анна, – сказала Лиза Меркалова, взявъ ее за руку и увлекая. – Н?тъ, къ намъ, – сказалъ Высочество, подавая ей молотокъ. Анна взяла молотокъ и, улыбаясь, въ нер?шительности посмотр?ла на Лизу Меркалову. – Н?тъ, вотъ что, – сказала Лиза Меркалова, быстрымъ движенiемъ отбросивъ черныя длинныя локоны, перепавшiя напередъ шеи. – Мы прогонимъ Мишку – она засм?ялась, – т. e. князя Мокшина, и вы на м?сто его. Вы не знакомы? – прибавила она, представляя Анн? высокаго, б?локураго, усталого юношу – Мишку или Князя Мокшина. Анна и Бетси были приняты въ начатыя партiи, и игра продолжалась еще минутъ 10, во время которыхъ оказалось, что даже и притворяться въ игру бол?е н?тъ никакой возможности. И въ тоже время какъ игра сама собой потухла, раздался звукъ страннаго колокола, и хозяева предложили мущинамъ взять каждому предназначенную ему даму идти къ столу. Съ привычкой св?тской женщины и врожденнымъ тактомъ Анна вполн? исполнила взятую ей на себя роль и также мало зам?тила великол?пiе громоздкой по вышин? р?зной дубовой столовой и великол?пiя цв?товъ и серебра, какъ и особеннаго тона всего этаго новаго для нея общества. Она, нисколько не входя въ этотъ тонъ, нетолько не ст?сняла никого, но и возбуждала, какъ она чувствовала несомн?нно, общее къ себ? сочувствiе и радушный прiемъ въ этотъ избранный кружокъ. Лиза Меркалова объявила ей прямо, что она влюблена въ нее и что она никому не прощаетъ, но ей прощаетъ ее отсталость и дозапотопную чопорность. Когда садились за столъ, Лиза Меркалова на весь столъ объявила, что обычай сажать мущинъ рядомъ съ дамами никуда не годится. Потому что мало быть мущиной, надо быть прiятнымъ, и что она хот?ла бы сид?ть рядомъ съ Анной, а черезъ столъ нельзя бранить присутствующихъ, а это самое веселое. За об?домъ было 10 приборовъ. Анну велъ хозяинъ, но все было такъ обдумано, что хозяйка взяла руку Вронского, и Вронскiй былъ посаженъ съ другой стороны, рядомъ съ Анной. Но Анна говорила съ нимъ, только когда шелъ общiй разговоръ о вчерашнемъ его паденiи. Она не могла говорить съ нимъ; чувствуя по ее робкому взгляду, онъ, какъ будто она словами сказала ему, зналъ, что ему предстоитъ значительный разговоръ, и не см?лъ начинать никакого другаго, боясь оскорбить ее. Только одинъ разъ, въ конц? об?да, когда лакей предлагалъ мозель и хозяинъ былъ занятъ съ своей сос?дкой на л?во, онъ налилъ ея бокалъ, а она отказалась, онъ посмотр?лъ ей прямо въ глаза и проговорилъ: – Я сд?лалъ что-нибудь? – Н?тъ, – сказала она. – Я рада, что я прi?хала сюда. – А я такъ благодаренъ, – сказалъ онъ. Хозяинъ большую часть об?да говорилъ съ Анной, и она невольно вспоминала слова Бетси. Разговоръ этотъ былъ ей мучителенъ, ей все казалось, что онъ съ ней хочетъ сд?лать что-то. Онъ говорилъ умно, хорошо, но говорилъ все со смысломъ, посл?довательно. И это то было несносно – точно въ изогнутыхъ арабескахъ грубыя прямыя линiи были его умныя р?чи. Анна отдыхала, прислушиваясь, и иногда вступала въ тотъ вздорный разговоръ, который шелъ напротивъ между блондинкой съ черными глазами Фен[гофъ?] и Корнаковымъ и высочествомъ, въ которомъ не было никакой посл?довательности, никакого смысла, но отъ котораго было весело.[1172 - Зачеркнуто: – Брудершафтъ пьется такъ, – говорилъ Вронскiй, стараясь закинуть руку за руку Ф[енгофъ?].– Я знаю, какъ пьется брудершафтъ и не хочу пить съ вами. Потому что нынче не хочу.Посл? об?да дамы первыя закурили папиросы.] Тотчасъ посл? жаркаго лакей подалъ пепельницы хозяйк? и гостямъ. Хозяйка не курила, но, чтобы показать прим?ръ, пыхнула пахитоску. Хозяйка предложила и Анн? встать. Она встала, и Лиза Меркалова подошла къ ней. – Мишка, пойдемъ, – сказала она,[1173 - Зач.: въ галлерею,] – и вы съ нами, Вронской, – обернулась она къ нему и направилась къ осв?щенной гостиной. Лиза Меркалова[1174 - Зач.: видимо, вдругъ полюбила Анну. Она] взяла Анну подъ руку. – Не правда ли, глупо все это? – сказала она и не заботясь о томъ, что хозяинъ былъ въ 2-хъ шагахъ. – И зач?мъ мы сюда ?здимъ? Анна, мигнувъ, показала на хозяина. – Ахъ, это его д?ло не слушать, когда его бранятъ. Н?тъ, вы мн? скажите, какъ вы д?лаете, чтобы вамъ не было скучно? Я умираю отъ скуки везд?. – Какъ, напротивъ. Вы – самое веселое общество въ Петербург?. – Ахъ, это такъ говорятъ. Ну вотъ нынче, ну вчера мы были у меня. Все т? же. Ну что мы д?лали? Валялись по диванамъ. Скука. Н?тъ, какъ вы д?лаете? – Я никакъ не д?лаю, – отв?чала Анна. – Надо не бояться скучать, – сказалъ Вронской. – А то это какъ бояться не заснуть во время безсонницы, ни за что не заснешь.[1175 - Зач.: – Чортъ знаетъ, какъ онъ уменъ.] – Вотъ это умно, – сказала Лиза Меркалова. – Ну, дайте мн? папироску. – Миша подалъ ей.[1176 - Зач.: – Вотъ что, пойдемте посмотримъ оранжереи] – Сядемъ тутъ, – прибавила она, указывая на диванъ и двери въ цв?точную. Они[1177 - Зач.: пошли къ оранжереи и тутъ] с?ли, но Лиза Меркалова[1178 - Зач.: вернулась съ половины дороги, какъ] вдругъ встала. – Мн? нужно сказать два слова Мари. Анн? показалось, что она подмигнула ей, уходя. Анна,[1179 - Зач.: остановилась] ничего не отв?чая, проводила ее глазами[1180 - Зач.: и с?ла на одно изъ т?хъ пружинныхъ стульевъ, которые, какъ мячикъ, прыгаютъ подъ нами.] и тогда медленно обратила глаза на Вронскаго. Неожиданный, но несомн?нный усп?хъ, который Анна прiобр?ла въ этомъ обществ?, невольно польстивъ ей, сд?лалъ то, что ей, чего она никакъ не ожидала, было весело. Но теперь, когда приближалась минута объясненiя, ей стало страшно. – Я не понимаю этихъ женщинъ, – сказалъ она. – Она хорошая натура, но…[1181 - Зачеркнуто: <какъ шутить этимъ? Не понимаю> я р?шительно не понимаю ее.] – Что же? Что? – спросилъ Вронской, стоя передъ ней.[1182 - Зач.: <и любуясь на нее> чувствуя, какъ] <Анна поняла, что нельзя было больше откладывать. Она взглянула еще разъ на это твердое, простое, честное и покорное лицо, и вс? сомн?нiя ея – стыдъ о томъ, что она предлагаетъ ему себя, исчезли для нея.> Она чувствовала, что онъ любитъ ее такъ, какъ нельзя любить больше, <и при св?т? этой любви все тяжелое и мрачное въ ея положенiи потеряло свою значительность.> Она сказала себ?, что любовь, связывающая ихъ, было одно, оставшееся въ жизни, настоящее, и потому ничто изъ того, что не нарушало эту любовь, а, напротивъ, упрочивало ее, не могло быть не хорошо, и она прямо начала говорить то, что не въ силахъ была сказать вчера. – Я не сказала теб? вчера, – начала она. Но она побл?дн?ла, сказавъ эти слова, и, увидавъ сообщившiйся ему испугъ, остановилась.[1183 - Зач.: – Я не знаю, но боюсь чего то нынче.] – Что, что? – проговорилъ онъ. – Что же? – Я не сказала теб? вчера, что, возвращаясь домой съ Алекс?емъ Александровичемъ, я объявила ему все.... Сказала, что я не могу быть его женой, что я люблю тебя. Лицо Вронскаго приняло на одно мгновенiе строгое выраженiе, происходившее отъ первой мысли о неизб?жности дуэли, пришедшей ему при этомъ изв?стiи. – Я давно желалъ этаго, – сказалъ онъ,[1184 - Зач.: улыбаясь спокойной улыбкой] – это лучше, тысячу разъ лучше. Мн? жалко тебя за то, какъ тяжело это было теб?. Онъ говорилъ спокойно, но она зам?тила первое выраженiе строгости на его лиц? и, объяснивъ его себ? иначе, мучительно покрасн?ла. Какъ ни старалась она себя ув?рить въ томъ, что н?тъ ничего стыднаго въ томъ, что она сказала, мучительный стыдъ, раскаянiе, сомн?нiе въ немъ овлад?ли ею. – Мн? нисколько не тяжело было. Это сд?лалось само собой, – сказала она раздражительно. – Я понимаю, понимаю, – говорилъ онъ, стараясь успокоить ее. Я однаго желалъ, я однаго просилъ – разорвать это положенiе и посвятить свою жизнь твоему счастiю. Онъ говорилъ, желая успокоить ее, но стыдъ и сомн?нiя, забравшись въ ея душу, возбуждали въ ней подозр?нiя въ его искренности. Ей казалось, что онъ въ глубин? души былъ испуганъ отв?тственностью, которая ложилась на него, но только изъ деликатности, излишне и неум?стно, ув?рялъ ее въ желанiи посвятить свою жизнь ея счастiю. – Зач?мъ ты говоришь мн? это? – продолжала она раздражительно перегибая въ быстрыхъ пальцахъ письмо мужа. – Зач?мъ говорить? Разв? я могу сомн?ваться въ этомъ? Если бъ я сомн?валась… – Она не договорила. – Но что будетъ? Вотъ… Она подала ему письмо мужа и пристально смотр?ла на него въ то время, какъ онъ опять съ т?мъ же строгимъ выраженiемъ, какъ и въ первую минуту изв?стiя, прочитывалъ внимательно письмо Алекс?я Александровича. Онъ не могъ удержать этаго выраженiя лица, вызываемаго имъ всякимъ воспоминанiемъ объ оскорбленномъ муж?. Теперь, когда онъ держалъ въ рукахъ его письмо, онъ невольно представлялъ себ? тотъ вызовъ, который, в?роятно, нынче же или завтра онъ найдетъ у себя, и самую дуэль, во время которой онъ съ этимъ самымъ холоднымъ выраженiемъ, съ н?которымъ чувствомъ гордаго удовлетворенiя, выстр?ливъ въ верхъ, будетъ стоять подъ выстр?ломъ оскорбленнаго мужа.[1185 - Зачеркнуто: Натура Вронскаго была одна изъ т?хъ сильныхъ натуръ, которыя никогда, ни въ какихъ случаяхъ не изм?нятъ тому, что они по своему воззр?нiю на мiръ, воспитанному и врожденному, считаютъ своимъ долгомъ. Но Вронской разд?лялъ и слабость этихъ характеровъ, у которыхъ опред?ленъ только весьма узкiй кругъ условiй, въ которыхъ прилагается это сознанiе долга.Для Вронскаго не могло быть никакого сомн?нiя о томъ, какъ онъ долженъ былъ поступить относительно оскорбленнаго мужа. Это было опред?лено въ статьяхъ его кодекса долга, вм?ст? съ т?мъ правилами учтивости къ женщин?, <ко всему слабому> и къ низшимъ и <независимости къ старшимъ,> высшей святости карточнаго долга <передъ долгомъ портнаго> и словъ, непрощаемости умышленнаго оскорбленiя и т. п. Но многiя условiя были вовсе неопред?лены въ этомъ кодекс?, и относительно этихъ неопред?ленныхъ условiй онъ ничего не зналъ и, когда сталкивался съ ними, былъ въ состоянiи совершеннаго нев?денiя, что хорошо и что дурно. Такимъ неопред?леннымъ условiемъ было теперь самое отношенiе къ Анн?. Вчера еще, подъ влiянiемъ перваго впечатл?нiя изв?стiя о ея беременности, онъ, подъ влiянiемъ чувства, просилъ ее бросить мужа и соединиться съ нимъ. Но подъ влiянiемъ ея р?зкаго отказа онъ <вчера же ночью посл? скачекъ, проснувшись и обдумывая свое отношенiе къ ней> нынче же утромъ усумнился въ справедливости своего прежняго желанiя, и это сомн?нiе вспомнилось ему. «Она не хочетъ этаго. Мужъ не знаетъ или не хочетъ знать. Зач?мъ же мн? требовать этаго и навсегда связывать свою жизнь». Отъ этаго происходило то, что, когда онъ думалъ о своихъ отношенiяхъ къ мужу, онъ чувствовалъ себя твердымъ и сильнымъ. Когда же онъ думалъ о своихъ будущихъ отношенiяхъ къ ней, онъ чувствовалъ себя нер?шительнымъ, хотя онъ въ эту минуту искренно высказывалъ свою радость о разрыв? ея съ мужемъ.Въ отношенiи же къ ней въ голов? его мелькнула та мысль, пришедшая утромъ и подтвержденная Серпуховскимъ-Машкинымъ, что лучше было не связывать свою жизнь съ нею. Анна тотчасъ же увид?ла, что по отношенiю къ ней у него была нер?шительность; она чувствовала, что у него была о ней та мысль, которая пришла ему утромъ и которую онъ не можетъ ей высказать.– Ты видишь, что это за челов?къ, – сказала она, протягивая руку къ письму и сверкнувъ на него оскорбленнымъ взглядомъ.– Прости меня, но я радуюсь этому, – сказалъ Вронскiй, опять улыбаясь. – Ради Бога, дай мн? договорить, – прибавилъ онъ, умоляя ее взглядомъ дать ему время объяснить свои слова. – Я радуюсь потому, что это не можетъ, никакъ не можетъ оставаться такъ, какъ онъ предполагаетъ.– Почему же не можетъ? – какъ бы испытывая, проговорила Анна, сдерживая дыханье.] Анна читала его мысли по выраженiю лица, какъ по книг?. – Ахъ, Боже мой! – сд?лавъ энергическiй жестъ нетерп?нiя, вскрикнулъ почти Вронской. Онъ хот?лъ сказать, что посл? неизб?жной, по его мн?нiю, дуэли это не могло продолжаться, но сказалъ другое: – не можетъ продолжаться это мучительное, унизительное положенiе. – Для кого унизительное положенiе? – Для вс?хъ и больше вс?хъ для васъ,[1186 - Зачеркнуто: для которой я отдалъ жизнь и не беру и не возьму ее назадъ,] – сказалъ Вронской.[1187 - Зач.: съ такимъ искреннимъ, сильнымъ жестомъ, что Анна, какъ бы отдохнувъ отъ страха ожиданiя, успокоительно вздохнула, и она улыбнулась.] – Ты говоришь, унизительно… Не говори этаго. Эти слова не им?ютъ для меня смысла теперь, – говорила Анна дрожащимъ отъ волненiя голосомъ. – Ты пойми, что для меня, съ того дня, какъ я полюбила тебя, все, все перем?нилось. Если [бы] ты зналъ, до какой степени перем?нилось, – сказала она, безъ боли теперь вспомнивъ о своемъ охлажденiи къ сыну. – То, что прежде мн? представлялось важнымъ, теперь для меня – ничего. Для меня одно и одно – это твоя любовь. Если она моя, то я чувствую себя такъ высоко, такъ твердо, что ничто не можетъ быть для меня унизительнымъ. Никакое положенiе. Разв? я люблю такъ, какъ любятъ эти женщины, для забавы, см?ясь любятъ. Я все отдала… зач?мъ? я не знаю. Но я не могла иначе, и для меня ничто не можетъ быть унизительнымъ. Я счастлива и горда. Разв? мн? не все равно.[1188 - Зач.: что я буду съ нимъ въ одномъ дом?? Онъ не существуетъ для меня.] Я нынче утромъ уже уложилась, чтобы у?хать съ сыномъ. Но онъ не хочетъ отдать сына. Мн? все равно. Я буду жить съ нимъ, и это положение не можетъ меня унизить, пока у меня есть твоя любовь.> Вронской вид?лъ, что она неестественно взволнована. Онъ не понималъ, что это волненiе, эти самонад?янныя слова были тотъ самый стыдъ, который мучалъ ее и который выражался теперь словами гордости. Онъ, стараясь успокоить ее, оглянулся, взялъ ея руку и поц?ловалъ. – Но зач?мъ же жить съ нимъ въ одномъ дом?? Этаго не будетъ, – сказалъ онъ. Но опять въ выраженiи его лица была нер?шительность. Она тотчасъ же зам?тила сл?дъ воспоминанiй того, что онъ думалъ о ней утромъ. «Онъ не думаетъ, что будетъ во вторникъ, когда я должна ?хать въ Петербургъ. Онъ не говоритъ, что именно надо предпринять, чтобы этаго не было, что мн? д?лать сейчасъ – завтра. Онъ ждетъ чего то». Онъ ц?ловалъ ея руку; она молча посмотр?ла на его голову, и слезы вступили ей въ глаза. – А если бы и было! – продолжала она, прерываясь, чтобы удержать эти слезы.[1189 - Зачеркнуто: стыда] – Разв? есть что нибудь унизительнаго въ томъ…[1190 - Зач.: чтобы жить въ дом? мужа.... и, обманывая его, тайно вид?ться съ любовникомъ… Не знать его жизни, не принимать въ ней участiя, а пользоваться минутами свиданья, какъ эти женщины.– Анна, что я сд?лалъ? За что ты меня наказываешь? Этаго не должно быть....– Не должно быть, – продолжала она, не глядя на него, – такъ что же будетъ? Быть выгнанной изъ дома мужа и быть признанной любовницей. Тутъ ничего н?тъ унизи… – Она зарыдала и встала, чтобы уйти куда нибудь…– Анна, ради Бога. – Что же, что же д?лать! – вскрикнулъ онъ, вскакивая, отчаяннымъ жестомъ закрывая лицо руками.Она остановилась, подошла къ нему и отвела его руки.– Мн? жалко тебя. Ты не виноватъ, но мн? больно. Я такъ измучилась эти дни. И эта мысль вернуться къ нему во вторникъ!– Зач?мъ? <этаго не будетъ. Завтра все, все р?шится>. Зач?мъ? надо у?хать нынче. Сейчасъ. Да, – говорилъ онъ.Лицо его выражало такое страданiе, что ей жалко стало его. Притомъ она выплакала уже свое горе, она высказала свой стыдъ и перестала думать о себ?.– Н?тъ, н?тъ, я спокойна. Нынче, сейчасъ ничего не р?шится и не можетъ р?шиться ничего. Во вторникъ я по?ду и напишу теб?. Не противор?чь. Это р?шено, и это будетъ.– Но разводъ возможенъ?– Это посл?, но теперь…Изъ столовой слышались слова подходившихъ гостей. Анна остановилась.– Я ?ду во вторникъ и напишу теб? и не перем?ню своего р?шенiя.] – Разум?ется, – повторилъ онъ, стараясь только успокоить ее.[1191 - Зач.: Но это слово переполнило] – Разум?ется, разум?ется, что я погибшая женщина, я любовница твоя и прошу тебя оставить меня. Чего же тутъ стыдиться, чему гордиться. – И она зарыдала. – Боже мой, Боже мой! Какъ низко я упала. Что то поднималось въ его нос?, защипало ему въ носу. Онъ былъ тронутъ, онъ готовъ былъ плакать и потому не сейчасъ могъ отв?тить. Она тихо плакала. – Зач?мъ медлить, – сказалъ онъ, – оставь его. Завтра я прi?ду и по?демъ. Мн? все равно. Н?тъ, это было не то, чего она желала. Ея предчувствiе, что все останется по старому, не обмануло ее. Она покачала головой. – Я знаю, что ты все сд?лаешь, но это нельзя. Я сама по?ду къ нему.[1192 - Зачеркнуто: Я сама переговорю съ нимъ, потребую развода и завтра скажу теб?. Завтра, какъ обыкновенно.] Надо ждать, придетъ время, и тогда я скажу теб?. Вронской довезъ ее до дома, и на этомъ они разсталиcь. * № 82 (рук. № 50). И не думая, не спрашивая себя, какъ и что, она, не чувствуя своихъ ногъ, невольно быстро-быстро пошла къ нему. Онъ не слыхалъ ея словъ, она сказала: «Они рады». Онъ даже не вид?лъ ея. Онъ вид?лъ только ея глаза, широко раскрытые, испуганные той радостью любви, которая наполняла ее всю. Глаза эти близились, близились.[1193 - Зач.: какъ св?тлая точка,] Она шла все скор?е, скор?е и остановилась только подл? самаго его и все такъ погляд?ла на него снизу; руки ея поднялись и опять опустились. Она сд?лала все, что могла; она подб?жала къ нему и отдалась вся, роб?я и радуясь. Онъ[1194 - Зач.: сд?лалъ одно, чего онъ такъ давно такъ желалъ, онъ] обнялъ ее и прижалъ губы къ ея рту, искавшему его поц?луя. Они ничего, ни одного слова не сказали другъ другу. * № 83 (рук. № 61). Сл?дующая по порядку глава. Вронской на другой день посл? скачекъ все утро провелъ дома, занимаясь приведенiемъ въ порядокъ своихъ бумагъ и писемъ. Онъ рвалъ и бросалъ подъ столъ и самъ писалъ. Петрицкiй зналъ это его перiодически находившее на него разъ въ м?сяцъ или два настроенiе, которое самъ Вронскiй называлъ faire la lessive,[1195 - [делать чистку,]] и не м?шалъ ему, потому что въ этомъ дух? Вронскiй бывалъ[1196 - Зачеркнуто: строгъ и] сердитъ.[1197 - Зач.: Даже и посл? этаго Вронскiй бывалъ еще долго строгъ и мало разговорчивъ.] Но за то посл? этаго Вронскiй бывалъ хотя и мало разговорчивъ, особенно спокоенъ и ясенъ.[1198 - Зач.: лицомъ.] «Точно посл? бани», какъ говорилъ Петрицкiй. Въ такомъ состоянiи духа[1199 - Зач.: Вронской <сид?лъ въ своей чухонской изб? подл? стола> вышелъ изъ своей квартиры, оставивъ на стол? два письма – одно брату, другое матери и одно въ канцелярiю, чтобы ему прислали прошенiе объ отпуск?, и подъ столомъ ц?лую кучу надорванныхъ записокъ и счетовъ. Въ карман? же у него были отобранныя записки Анны и вновь написанное ей письмо, просящее о свиданiи нынче, которое онъ нам?ревался послать изъ <артели> конюшень.] находился Вронскiй въ середин? дня посл? скачекъ.[1200 - Зачеркнуто: когда ему приб?жали сказать, что его спрашиваетъ, князь Васильковъ.] Онъ съ вечера еще р?шилъ посл? сильнаго волненiя, произведеннаго неудачей скачекъ, погибелью Фру-Фру и тревожнымъ свиданiемъ съ Анной, что завтра необходимо faire la lessive, или учесться, какъ онъ это называлъ по русски, и потому съ утра только од?лся въ китель (онъ никогда не носилъ халата) и принялся за работу, расчитывая обриться, облиться по обыкновенiю ледяной водой уже по окончанiи стирки. Онъ давно уже не д?лалъ этой стирки, и потому многое было запущено, и ему предстояло много труда. Всякiй челов?къ, зная до мал?йшихъ подробностей всю сложность условiй, его окружающихъ, невольно предполагаетъ, что сложность этихъ условiй и трудность ихъ уясненiя есть только его личная случайная особенность, и никакъ не думаетъ, что другiе окружены такою же сложностью своихъ личныхъ условiй, какъ и онъ самъ. Не разъ въ середин? своихъ занятiй Вронскiй съ завистью думалъ о томъ, какъ легко было жить Петрицкому или его брату, студенту Петербургского университета, ходившему къ нему. «Ходитъ на лекцiи, толкуетъ разный ученый вздоръ, и все такъ ему легко и просто», думалъ онъ, точно также, какъ думали о немъ знавшiе его. «Какiя ему трудности и заботы съ 100 тысячами дохода, съ связями въ самомъ высшемъ св?т? и съ полной свободой исполнять вс? свои прихоти»? Такъ думали о немъ. Онъ же одинъ зналъ, какъ не безъ труда и энергiи доставалась эта жизнь, которая казалась столь легкою. Усложненiе его жизни казалось бы еще трудн?е для всякаго другого, неим?ющаго такого р?шительнаго и ц?льнаго характера, какъ онъ. Для него въ томъ мiр?, въ которомъ онъ жилъ, не было сомн?нiй насчетъ того, что хорошо и что дурно, и еще мен?е могло быть сомн?нiй насчетъ того, какъ ему поступить, когда онъ зналъ, что хорошо, что дурно. Онъ безъ мал?йшаго колебанiя всегда поступалъ такъ, какъ было должно. И потому никогда не колебался и не находился въ нер?шительности. Хотя тотъ кодексъ правилъ, который несомн?нно опред?лялъ, что хорошо и что дурно, и былъ очень ограниченъ, касался только одной маленькой части условiй жизни, кодексъ зато былъ несомн?ненъ, и Вронскiй никогда почти не выходилъ изъ условiй, опред?ляемыхъ имъ.[1201 - Зач.: Но <правда> въ посл?днее время отношенiя къ Анн? ставили такiя вопросы, о которыхъ ничего не было сказано въ этомъ кодекс? но Вронскiй <чувствовалъ это, и это тревожило его> задумывался надъ этими вопросами. Отношенiя къ мужу были для него совершенно ясны и просты.] Въ кодекс? этомъ въ числ? н?которыхъ[1202 - Зач.: кажущихся частью] безсмысленныхъ,[1203 - Зач.: частью высокихъ, но одинаково] неопровержимыхъ правилъ [были], наприм?ръ, правила о томъ, что портному можно не платить долга, а карточный долгъ, хотя бы и выигранный шулеромъ, священенъ и что ни въ какомъ случа? непозволительно лгать, кром? какъ для того, чтобы обмануть мужа; были и высокiя правила – что непростительно льстить высшимъ и быть грубымъ съ низшими.[1204 - Зачеркнуто: и въ кодекс? этомъ были правила, которыя опред?ляли его отношенiя къ ея мужу и отчасти къ ней.] Главное же было хорошо то въ этихъ правилахъ, что они были несомн?нны и определяли вс? условiя жизни. Теперь эти правила опред?ляли и его отношенiя къ Анн?, къ обществу и къ ея мужу. Отношенiя вн?шнiя его къ ней были ясны. Она была женщина порядочная, женщина, подарившая свою любовь, и она, какъ такая, была для него священна. Онъ далъ бы отрубить себ? руку, прежде ч?мъ позволить себ? словомъ, намекомъ не то что оскорбить, а не выказать, несмотря на то что она его любовница, величайшаго уваженiя, на которое только можетъ расчитывать женщина. Отношенiя къ обществу тоже были ясны. Они могли знать, подозр?вать это, но никто не долженъ былъ см?ть говорить. Въ противномъ случа? опять онъ готовъ былъ требовать удовлетворенiя. Отношенiя къ мужу были проще и ясн?е всего. Если мужъ подозр?валъ, зналъ, вообще былъ недоволенъ, то отъ него завис?ло объявить это и требовать удовлетворенiя; на это Вронскiй давно былъ готовъ также, какъ всегда былъ готовъ подставить свой лобъ подъ пулю для огражденiя своей чести. Правда, были новыя, внутреннiя отношенiя между имъ и ею, обозначавшiяся посл?днее время: вчера только она объявила ему, что она беременна. Но эти новыя отношенiя не были опред?лены въ т?хъ правилахъ, и онъ чувствовалъ, что[1205 - Зач.: р?шительно не зналъ какъ должно, что будетъ хорошо и что будетъ дурно. Но, не зная этаго, онъ и не думалъ объ этомъ.] его отношенiя съ ней вводятъ его въ новый мiръ, гд? окажется недостаточность этихъ правилъ. Но во всю свою жизнь онъ ни разу не поступалъ дурно и былъ ув?ренъ, что и въ этомъ случа?, когда д?ло придетъ къ р?шенiю, онъ поступитъ какъ должно. Въ первую минуту, когда она объявила ему о своемъ положенiи, сердце его подсказало ему требованiе оставить мужа. Оставить мужа значило соединиться съ нимъ. Онъ сказалъ это, сл?довательно, онъ долженъ былъ это исполнить, по крайней м?р? быть готовымъ къ исполненiю. Съ этою ц?лью онъ р?шилъ,[1206 - Зач.: ни минуты не колеблясь,] что возьметъ отпускъ и если откажутъ, то выдетъ въ отставку, и написалъ въ канцелярiю, чтобы ему написали прошенiе. Но кром? этаго у него было много денежныхъ и семейныхъ д?лъ, которыя надо было привести въ порядокъ. Денежныя д?ла занимали Вронского только въ томъ отношенiи, что онъ разъ, еще въ корпус?, испытавъ униженiе всл?дствiи необходимости въ деньгахъ, съ т?хъ поръ, несмотря на свое полное равнодушiе къ деньгамъ, велъ свои д?ла такъ, чтобы никогда впередъ не быть въ нужд? занимать или отказывать въ деньгахъ, которыя онъ долженъ. У обоихъ братьевъ было большое состоянiе по отцу и по матери. Мать не отдала своего состоянiя, a им?нье отца братья не д?лили, и Алекс?й Вронскiй уступалъ все женатому брату, у котораго были долги. Мать высылала Алекс?ю 20 тысячъ, и онъ вс? ихъ проживалъ, не д?лая долговъ. Теперь вм?шательство матери[1207 - Зачеркнуто: и брата] въ его жизнь показало ему, что онъ былъ отъ нея въ зависимости. И этаго онъ не хот?лъ. Онъ никогда не отдавалъ брату свою долю состоянiя отца, но только не бралъ ее. Теперь же ему нужна была.[1208 - Зач.: хотя не половина, но третья часть доходовъ съ отцовскаго им?нья.] Онъ зналъ брата, что, несмотря на его распущенную жизнь и ограниченность, ему стоило намекнуть брату, и онъ будетъ д?лать долги, но не возьметъ рубля брата. Лишить брата ему не хот?лось, и потому онъ р?шилъ ур?зать свои расходы и взять у брата не половину 100 тысячъ, но 25 тысячъ, которыя ему были необходимы.[1209 - Зач.: чтобы чувствовать себя готовымъ на все.] Одинъ изъ главныхъ расходовъ была скаковая конюшня. Онъ р?шилъ посл? вчерашней неудачи уничтожить ее. Онъ написалъ письма брату и матери, пересмотр?лъ счеты, приготовилъ по нимъ деньги, счелъ, что осталось, потомъ собралъ изъ бумажника записки Анны, сжегъ ихъ и, поглаживая усы и неподвижно глядя передъ собой, всталъ съ т?мъ спокойнымъ и яснымъ выраженiемъ, которое Петрицкiй называлъ «изъ бани». Все было, какъ и посл? прежнихъ счетовъ, чисто и ясно. Онъ побрился, взялъ ледяную ванну и, обрызгавъ р?д?ющiе волосы и усы брильянтиномъ, крутилъ ихъ, оглядывая себя. Его рука, поросшая волосами, его небольшая нога въ тонкомъ сапог?, его мышцы груди, рукъ, ногъ, которыя онъ чувствовалъ, радовали его. Онъ любилъ себя, свое т?ло, особенно съ т?хъ поръ, какъ онъ былъ любимъ. Сл?дующая по порядку глава. Посл? об?да въ артели онъ почувствовалъ такое желанiе вид?ть ее, что вел?лъ ос?длать лошадь, чтобы ?хать къ ней, когда ему принесли записку. * № 84 (рук. № 56). Посл? 2-го дня маневровъ полкъ, въ которомъ служилъ Вронской, сталъ на назначенное м?сто подл? деревни Татищевой. 2-ой день маневровъ кончился[1210 - Зач.: <несовс?мъ благополучно> блестяще. <Солдатъ полка былъ> Полкъ произвелъ блестящую атаку въ виду Государя. Солдатъ] благополучно и весело. Весь полкъ получилъ благодарность и награду.[1211 - Зачеркнуто: Кром? того, въ этотъ самый день пришелся праздникъ полка. Всю ночь весь полкъ: солдаты и офицеры гуляли вокругъ громадныхъ костровъ съ смоляными бочками, стоившихъ сотни рублей. Вс? пили и] Много было хлопотъ, споровъ[1212 - Зач.: и см?ха] и толковъ о справедливости или несправедливости поступка молодаго блестящаго князя Б?левскаго, только что прi?хавшаго изъ Средней Азiи и отличившагося съ своимъ отрядомъ. Одни говорили, что Б?левскiй былъ не правъ, пустивъ свою кавалерiю по картофелю, который считался неприступной м?стностью; другiе говорили, что, правъ или неправъ, Б?левской обошелъ отрядъ Князя и лихо отразилъ отступленiе. Вронскiй также серьезно, какъ онъ игралъ въ крокетъ, скакалъ на скачкахъ, хотя и никогда не сердясь, также серьезно принималъ интересы маневровъ. Онъ былъ въ обойденномъ отряд? и былъ на сторон? т?хъ, которые говорили, что Б?левской не им?лъ права обойти по картофелю. Но, разум?ется, онъ не сердился и не досадовалъ, т?мъ более на Б?левскаго, который былъ одинъ изъ самыхъ близкихъ ему людей. Онъ съ нимъ росъ почти и, несмотря на то, что честолюбивый, блестящiй Б?левской далеко обогналъ его по служб? и былъ уже генералъ, и не простой, Вронскiй любилъ и уважалъ его. Онъ не видалъ Б?левскаго съ т?хъ поръ, какъ онъ вернулся изъ Средней Азiи (2 нед?ли тому назадъ), и то обстоятельство, что Б?левской не побывалъ еще у него, не прислалъ ему сказать ничего, еще бол?е заставило Вронского въ спорахъ, которые происходили между товарищами о справедливости и несправедливости Б?левскаго, становиться на его сторону. Неравенство положенiя его – Вронскаго, Ротмистра въ полку и Б?левскаго, блестящаго Генерала, про котораго вс? уже говорили, что это будущая сила въ Россiи, заставляло Вронскаго чувствовать страхъ за то, чтобы не подумали, что онъ завидуетъ своему товарищу, и всл?дствiи этаго заставляло его быть особенно осторожнымъ всякiй разъ, какъ р?чь заходила о Б?левскомъ. И потому ему особенно прiятно было, когда Б?левской тотчасъ посл? маневровъ нашелъ его. Б?левской былъ также еще бол?е дружелюбенъ, ч?мъ прежде. И они долго говорили. Б?левской уговаривалъ его бросить полкъ и идти къ нему. – Намъ нужно людей, какъ ты. – Новое направленiе. – Не направленiе, а людямъ нужно жалованье. – Я не честолюбивъ, – отв?чалъ Вронской. – Моя мечта – спокойствiе. – Женщины, моя душа, – он? губятъ все. И отдавай любовь свою, но не всего себя. – Я не знаю. – Ну, вотъ постойте, – вступился полковой командиръ. – Н?тъ, братъ, ты не правъ. И пошелъ кутежъ. Полковой командиръ, и всегда веселый, особенно развеселился въ нын?шнюю ночь. У большаго, ярко гор?вшаго, костра съ смоляными бочками стояли, чередуясь, п?сенники и музыканты. За большимъ столомъ, около котораго сновали лакеи въ б?лыхъ галстукахъ, фракахъ и большихъ сапогахъ, сид?ли офицеры своего и чужаго, сос?дняго полка за шампанскимъ, окончивъ об?дъ.[1213 - Зачеркнуто: – Плясовую! въ мага[зин?]] – Честуновъ! – крикнулъ полковой командиръ. Изъ темноты вышелъ молодчина солдатъ съ ложками въ рукахъ съ краснымъ сiяющимъ лицомъ. – Въ магазин?, столики. Весел?й, да хорошенько! – Слушаю, ваше сiятельство! Полковой командиръ и офицеры за нимъ подошли къ кругу п?сенниковъ. Честуновъ, прип?вая безсмысленно-неприличные слова п?сни на плясовой голосъ, верт?лся въ яркомъ св?т? костра. Одинъ изъ гостей офицеровъ, очень пьяный, пошелъ плясать. Полковой командиръ не утерп?лъ и, схвативъ фуражку солдата, накинулъ ее на бекрень и, подпершись и потопывая ногой, вошелъ въ кругъ. Вронскiй, какъ и всегда пившiй много, но нисколько не пьяный, стоялъ тутъ же, улыбаясь глазами, когда къ нему подошелъ его н?мецъ лакей съ запиской. – Извощикъ прi?халъ и вел?лъ сейчасъ передать вамъ. Это была записка Анны: «Мн? необходимо васъ вид?ть сейчасъ же. А.» – Гд? извощикъ? – спросилъ Вронскiй. – За коновязью. – Куда ты, Вронскiй? Постой. Ты долженъ плясать. Держите его. – Н?тъ, мн? надо. Вахмистръ, – крикнулъ уходя. Съ запот?вшей головой извощикъ въ своей сборчатой юбк? объяснилъ, что барыня ждетъ за вы?здомъ у шоссейной заставы. – Одна? – Одна, она вошла въ домъ. Вронскiй облился водой, переод?лся и вскочилъ въ карету. Первую минуту ему было непрiятно полученiе ея письма. Но это было только въ первую минуту. Его жизнь разд?лялась на дв? р?зко противоположныя части. Одна была жизнь съ нею, жизнь любви, н?жности и вм?ст? съ т?мъ жизнь, угрожавшая постоянно тревогой и волненiями. Въ первое время своей связи съ нею онъ над?ялся избавиться отъ этихъ тревогъ и волненiй, столь непривычныхъ ему и несвойственныхъ его характеру. Но попытки его и р?шенiе бросить службу и увести ее остались тщетными. И онъ уб?дился, что это нельзя. Тревожиться же онъ не любилъ и не ум?лъ: это было противно его характеру, и онъ успокоился на томъ, что есть, только стараясь устраиваться такъ, чтобы брать изъ этой половины жизни какъ можно больше любви и счастья и какъ можно меньше тревогъ. Онъ р?шилъ не возвращаться больше къ предложенiю оставить мужа и пользоваться т?мъ, что есть. И онъ чувствовалъ полное счастье и удовлетворенiе въ этой половин? жизни. Другая часть его жизни, совершенно отд?льная, была его жизнь въ полку, въ св?т?, въ конюшняхъ – жизнь простыхъ, здоровыхъ физическихъ удовольствiй и упражненiй. Облиться холодной водой, съ?сть съ апетитомъ бифштексъ, про?хаться, проголодаться и съ?сть отличный об?дъ съ отличнымъ виномъ, поболтать съ товарищами,[1214 - Зачеркнуто: прочесть, поиграть] полежать, взять ванну, поужинать и заснуть здоровымъ сномъ – была другая жизнь, особенно прiятная т?мъ, что она не им?ла ничего общаго съ первой. Теперь письмо ее и ея мужа вызывало вновь вс? тревоги, которыя было улеглись на время. Но въ голов? Вронскаго всегда все укладывалось ясно и просто. «Она объявила мужу – прекрасно. Это давно пора было сд?лать. Мужъ чувствуетъ себя оскорбленнымъ и, в?роятно, вызоветъ меня. И это прекрасно. Il est le bien venu.[1215 - [Пожалуйста.]] Я сд?лаю то, что должно, – думалъ Вронскiй, – а будетъ, что будетъ. Это одна сторона вопроса. Другая – какiя теперь будутъ наши отношенiя. Если она согласится оставить мужа и этаго мальчика съ голубыми глазами, въ которомъ не понимаю, что она можетъ вид?ть, то, разум?ется, я брошу службу, которая и такъ мн? надо?ла, и мы у?демъ за границу. Она одна изъ т?хъ женщинъ, съ которыми не можетъ наскучить. Да и что бы не было, я долженъ не оставить ее. Если же н?тъ, то она останется съ мужемъ, и наши отношенiя останутся прежнiя, и т?мъ лучше. Б?льскiй правъ, есть что то страшное, безповоротное въ сожительств? съ женщиной.[1216 - Зачеркнуто: Что будетъ, то б[удетъ]] Fais ce que dois, advienne ce que pourra».[1217 - [Делай что должно, и будь что будет].] И то, что долженъ былъ д?лать въ этомъ случа? Вронскiй, было ему такъ ясно и просто, что ему нисколько не страшно было, и онъ ?халъ въ самомъ веселомъ и спокойномъ расположенiи духа. Сидя въ просторной карет? и поднявъ ноги съ шпорами къ окнамъ, онъ улыбался самъ съ собою. Ему радостно было чувствовать св?жiй ночной воздухъ, ласкавшiй его разгоряченное лицо, чуять здоровье и энергiю всего своего сильнаго т?ла и спокойствiе души. Онъ закинулъ одну ногу на кол?но другой, взялъ[1218 - На этом слове обрывается рукопись.] * № 85 (рук. № 56). Что то во всемъ тон? его сказало ей о спокойномъ его, удовлетворенномъ счастiи.[1219 - Зачеркнуто: Она вспыхнула.] – Къ лучшему, – повторила она, – если бы ты зналъ, какъ я страдала, а ты спокоенъ.... – Я? я жду что ты р?шишь? Ты мн? не вел?ла говорить, но ты знаешь мои желанья – одни. – Неправда, ты не желаешь, ты не чувствуешь за меня, – вдругъ съ слезами въ голос? вскрикнула она. Вронскiй чувствовалъ, что она хот?ла, чтобы онъ былъ взволнованъ, а онъ на б?ду чувствовалъ себя спокойнымъ. Но[1220 - Зач.: волненiе ея сообщилось ему.] онъ притворился взволнованнымъ. – Я умоляю и умоляю тебя оставить его. Мы такъ будемъ счастливы, – сказалъ онъ, обнимая ее и пригибая къ себ?. Хотя онъ искренно думалъ и желалъ то, что говорилъ, тонъ его р?чи былъ притворно взволнованъ, и она весь смыслъ его р?чи обвинила въ притворств?. – Ахъ, ради Бога не говори неправды. Я за искренность люблю тебя. Мн? дороже всего искренность. Лжи мн? и тамъ довольно. Ты не хот?лъ этого сказать. Ты думалъ, что я вызываю тебя на это. – Анна, за что ты оскорбляешь меня..... – Н?тъ, н?тъ! Я не хот?ла и не хочу этаго. Пойми и знай… Я однаго хочу – твоего счастiя.... [1221 - Зач.: Лакей принесъ на козлахъ чай. Анна сердито остановилась. – Благодарствуйте, очень хорошо, – говорила она.]Кучеръ обернулся, спросивъ куда ?хать. – Все прямо, все прямо, – сказалъ Вронскiй. Но р?чь ея была прервана, и потому ходъ мысли прервался тоже – не прервался ходъ чувства. Чувство ея было оскорбленiе за то, что она хот?ла вызвать его на предложенiе оставить мужа, любовь къ нему, для выраженiя которой она рада была найти случай жертвы и желанiе обмануть свою гордость и доказать себ?, что она не въ унизительномъ положенiи, а въ такомъ, которымъ она гордится. – Да, я говорила.... – продолжала она, – что я не хочу отъ тебя жертвъ. – Да не жертвы. – Изм?нить положенья нельзя и не нужно. Теперь, я вижу, я должна ?хать къ нему. – Да, но разв? можно… разв? теб? не уни… – Оставь мн? знать, что для меня унизительно и не унизительно. Ты пойми, что моя любовь къ теб? не можетъ уронить меня никакъ, что я выше, чище стала, что я не то, что эти. Я не любовница твоя. Я не могу стыдиться. Я… горжусь собой и тобой, – сказала она, и слезы стыда въ противность ея р?чи наполнили ей глаза – голосъ дрогнулъ, и она замолчала. * № 86 (рук. № 62). Сл?дующая по порядку глава. Вернувшись домой, Вронской нашелъ каретнаго извощика въ юбк? со сборками, который объяснилъ, что барыня с?ла къ нему на перекрестк? у версты и, до?хавъ до Юсовскаго сада, вел?ла ?хать сюда, передать записку и привезти барина. Въ письм? было 6 словъ: «Мн? необходимо васъ вид?ть сейчасъ. А.» Вронской с?лъ въ карету и вел?лъ ?хать какъ можно скор?е. Онъ спрашивалъ себя о причин?, по которой ей нужно было его сейчасъ вид?ть и всл?дствiи которой она такъ неосторожно вызвала его на свиданье, но мысли его не могли останавливаться на этомъ. Обычная причина свиданiй представлялась его воображенiю, и ожиданiе всегда новаго счастiя охватывало его все съ большей и большей силой, ч?мъ ближе онъ подъ?зжалъ къ Юсовскому саду. Смутное сознанiе той ясности, въ которую были приведены его д?ла, смутное воспоминанiе о дружб? и лести Серпуховского-Машкина, считавшаго его нужнымъ челов?комъ, чувство физическаго возбужденiя и силы и ожиданiе свиданья – все соединялось въ одно общее впечатл?нiе радостнаго чувства жизни. Тотъ самый ясный, холодный августовскiй день, который такъ безнадежно д?йствовалъ на Анну, казался ему прелестнымъ. Онъ безсознательно любовался р?зкими очертанiями обмытой зелени, построекъ и длинныхъ, косыхъ т?ней отъ заходящаго солнца. Издалека еще онъ увидалъ у калитки сада стройную фигуру женщины, од?той въ черное, и по тому чувству радости, которое охватило его сердце, онъ не могъ не узнать ее. Но когда онъ подъ?халъ, фигуры не было. Онъ выскочилъ изъ кареты, подошелъ къ калитк? и увидалъ ее. Она шла ему на встр?чу по дорожк? сада. На ней была знакомая ему черная шляпа съ вуалемъ, покрывавшимъ лицо. Онъ обхватилъ радостнымъ взглядомъ линiи плечъ, полныхъ и стройныхъ, обрисовывавшихся изъ подъ тонкаго ватерпруфа, и упругую походку сильныхъ и стройныхъ ногъ; и тотчасъ же какъ электрическiй токъ проб?жалъ по его т?лу: онъ радостно почувствовалъ всего себя отъ движенiя ногъ легкихъ то положенiе губъ, которыя, какъ бы щекочимыя ч?мъ то, складывались какъ то иначе. Она быстро подошла къ нему, пожала его руку и откинула вуаль. Она огляд?ла его. И на минуту остановилась въ нер?шительности, куда идти: къ карет? или въ садъ. Вдругъ она улыбнулась и двинулась назадъ, въ садъ. Она с?ла на скамейку и молча смотр?ла на него. Ч?мъ больше она смотр?ла на него, т?мъ больше проходили ея сомн?нiя и страхъ. Она не понимала ужъ теперь, чего она могла стыдиться. * № 87 (рук. № 65). Про?хавъ 100 верстъ въ тарантас?, Левинъ радъ былъ отдохнуть у прiятеля и на охот? отъ неопред?ленности своего душевнаго состоянiя. Но вс? впечатл?нiя его путешествiя и пребыванiя у его прiятеля съ особенной силой отражались на немъ, какъ бы нарочно больше и больше поддерживая то недовольство своимъ д?ломъ, отъ котораго онъ у?халъ. На половин? дороги у богатаго дворника, у котораго онъ кормилъ, онъ былъ пораженъ благоустройствомъ довольно большаго хозяйства, которое велось дворникомъ. Дворникъ мужикъ снималъ 300 десятинъ пом?щичьей земли, с?ялъ 40 десятинъ картофеля и 50 десятинъ огорода, завелъ в?тряную мельницу, торговалъ скотиной и въ 7 л?тъ, во время которыхъ Левинъ не былъ у него, сд?лался богатымъ челов?комъ. Но не богатство, а благоустройство его хозяйства въ сравненiи съ своимъ поразило Левина. И картофель былъ уже 3 раза пропаханъ и цв?лъ, хл?ба были лучше, ч?мъ у Левина, пахота паровая начата и отлично сработана. Гумно, садъ (все это обходилъ Левинъ) – все было акуратно, хозяйственно прибрано. При немъ на крупныхъ лошадяхъ прi?хали въ ситцевыхъ рубахахъ 2 сына, племянники и работники къ об?ду. Левинъ за чаемъ сталъ жаловаться хозяину на неурядицу и невыгоду своего хозяйства. – Съ работниками гд? же вести д?ла, – сказалъ старикъ. – Мы сами все. Ну, и идетъ кое-какъ. – А работники в?дь тоже есть. – Да что работники. В?дь наше д?ло мужицкое. Вотъ того малаго выкупили изъ солдатства. Такъ безъ расчету живетъ. Ну, a т? тоже глаза да глаза. Плохъ – и вонъ. Мы и своими управимся. «Возможно, стало быть, но не какъ у насъ», думалъ Левинъ. Еще сильн?е под?йствовалъ на Левина посл?днiй разговоръ, который онъ им?лъ съ своимъ прiятелемъ, при которомъ чуть не поссорился съ нимъ. * № 88 (рук. № 67). Свентищевъ былъ умный и хорошiй челов?къ, однихъ л?тъ съ Левинымъ, но женатый и вполн? твердый и опред?лившiйся челов?къ. Онъ жилъ то за границей, то въ деревн?, гд? у него шло большое и на усовершенствованную ногу заведенное хозяйство, которое онъ любилъ, но на которое постоянно жаловался. Левинъ заговорилъ съ нимъ посл? охоты о хозяйств? дворника и своемъ. Свентищевъ изложилъ ему свой см?лый взглядъ. – Хозяйство у насъ разрушено, – сказалъ онъ, – освобожденiемъ. Вы понимаете, что когда я былъ маленькiй и боялся говорить свое мн?нiе, я тоже кричалъ, какъ и вс?: «Свободный трудъ, свободный трудъ!» Но теперь я вижу, что это. Свободный трудъ бываетъ только на самой низшей ступени образованности, у само?довъ, или, можетъ быть, будетъ на самой высшей, у коммунистовъ, но у насъ онъ не мыслимъ. Само?дъ больше нич?мъ не ум?етъ жить, какъ кормить ол?ней и бить чекушкой тюленей. Тамъ можетъ быть свободный трудъ. Но у насъ въ хозяйств? каждая ступень усовершенствованiя требуетъ новыхъ орудiй, къ которымъ онъ им?етъ отвращенiе, и я долженъ принуждать его. Прежде я принуждалъ его палкой, и было прекрасно, а теперь хитростью, ростовщичествомъ [1 неразобр.], это трудн?е, и мы вс? должны спускать уровень хозяйства или страшными усилiями поддерживать его, что я и д?лаю. Мужикъ дикiй, онъ ненавидитъ все образованное. Онъ нарочно все переломаетъ. – И Свентищевъ съ желчью и злобой разсказалъ случай порчи умышленно и вреда. – Одно средство, что ихъ порютъ въ Волостномъ Правленiи. Я этимъ держусь.[1222 - На полях приписано: Иначе мы не поднимемъ общаго богатства края, общаго блага.] – Но отчего же у дворника идетъ? – Оттого что онъ плутъ. – Но, стало быть, у насъ не можетъ идти безъ поротья, ростовщичества? – Не можетъ. – Такъ лучше бросить. – Н?тъ, надо биться. Онъ сломаетъ, я починю и заставлю. Отвратительный народъ! – Но разв? вы не думаете, что такое д?ло, которое каждый день идетъ дурно, что такое д?ло само въ себ? дурно? – Не дурно, а благо. Картофель, соху – все ихъ выучили. А чтобы учить, надо власть. Споръ этотъ особенно сильно под?йствовалъ на Левина. Когда онъ подумалъ, что онъ самъ въ томъ самомъ положенiи, которое такъ противно ему показалось въ Свентищев?, онъ р?шилъ, что ни за что не станетъ вновь въ это положенiе. Вернувшись въ свою комнату и перебирая вновь въ голов? весь споръ, ему пришли[1223 - Зач.: въ голову] аргументы, которые онъ долженъ бы былъ сказать ему. Онъ долженъ былъ сказать ему, что для того, чтобы поднять богатство края, надо устроить рабочую силу такъ, чтобы она им?ла интересъ въ работ?, какъ племянники у дворника, именно ту силу, которую во вс?хъ руководствахъ сельскаго хозяйства забываютъ. И эта сила можетъ быть удесятеряна, когда в?рно направлена. «Разум?ется, это не комунизмъ, – сказалъ себ? Левинъ, давно ужъ обдумавшiй его и отвергшiй, – но только такое направленiе силъ въ сельскомъ хозяйств?, въ землед?лiи. Оно возможно, потому что безъ него нейдетъ. Это я опытомъ знаю. Но какъ? Да, я долженъ былъ сказать ему: сочтите все, что вы получаете. Сочтите, что вы платите рабочимъ силамъ, вычтите. И потомъ представьте, что силы направлены, какъ у дворника. Вы получите вдвое и, разд?ливъ пополамъ, половину рабочей сил?, разность эта будетъ больше, и рабочимъ больше». Мысль эта привела Левина въ такой восторгъ. Вс? неясности изчезли. Хозяйство получило для него удесятеренную прелесть и смыслъ жизни. Онъ не по?халъ въ [1 неразобр.] болото на другой день, a р?шилъ ?хать домой скор?е, пока не не пос?яно озимое. У него былъ планъ, который онъ предложитъ мужикамъ. Опять онъ съ новыми мечтанiями, опред?лившимися во время по?здки, подъ?зжалъ къ Покровскому. * № 89 (рук. № 68). Левинъ заговорилъ съ нимъ посл? охоты о хозяйств? дворника и о своемъ. – В?дь я въ своемъ хозяйств? не невозможнаго искалъ. Я только желалъ того, что вид?лъ у этаго дворника мужика. Онъ снимаетъ и пашетъ 300 десятинъ, и надо вид?ть, до чего вс? поля хорошо, во время и разумно обработаны. У меня еще картофель ни разу не паханъ, а у него уже три раза пропаханъ и цв?тетъ. У меня скотина худа и падаетъ – у него крупныя, превосходныя лошади, и сбруя и тел?ги, и все кр?пко, ново, какъ у меня никогда не бываетъ. – Да, но вы теперь живете въ деревн? и все завели, купили, устроили. А потомъ черезъ три м?сяца все это вамъ надо?стъ, и вы у?дете за границу и все бросите. А безъ васъ тел?ги изрубятъ на дрова, сбрую порвутъ и свяжутъ веревками, скотину заморятъ и все разрушатъ. А дворникъ вашъ всю жизнь изо дня въ день сидитъ въ своей благоустроенной изб? и смотритъ за своимъ хозяйствомъ. А кто его работники? Не т?, которые нанимаются у насъ и только думаютъ, какъ бы поменьше сд?лать, а работники его все т? же хозяева-сыновья, племянники, которые вм?ст? съ народомъ на работ? и дома за столомъ. Да и при мн? вернулись съ поля его два сына и племянникъ и, какъ только отпрягли лошадей, вс? вм?ст? с?ли об?дать, и сама хозяйка имъ собрала об?дъ. И я самъ одно время готовъ былъ вести жизнь этаго дворника, но все шло не такъ, и ни мн? не было выгоды отъ этаго сближенiя съ рабочими, ни они не были довольны. Свентищевъ изложилъ Левину свой см?лый взглядъ на хозяйство. * № 90 (рук. № 68). Свентищевъ осадилъ его указанiемъ на огромную литературу по этому вопросу, но только поверхностное знанiе этой литературы не смущало его – онъ былъ ув?ренъ, что тамъ, въ этой литератур?, н?тъ того, чего онъ ищетъ. Если бы было, онъ еще тогда, читая статью объ этомъ, углубился бы въ нее. Но его интересовалъ опять таки самъ Свентищевъ: какъ онъ, знающiй всю эту литературу, смотритъ на все это, связываетъ свою жизнь съ этими вопросами. Какъ только онъ остался съ нимъ одинъ въ огромномъ [кабинет?], обставленномъ шкапами съ книгами и съ столомъ и стойками, подразд?ленными ярлыками различнаго рода д?лъ, онъ опять возобновилъ интересовавшiй eго разговоръ. Свентищевъ сид?лъ въ качающемся кресл? и съ большимъ знанiемъ д?ла разсказывалъ про новую школу художниковъ въ Россiи, которая очень была интересна, по его словамъ. * № 91 (рук. № 69). – Да вотъ ведемъ же мы свое хозяйство безъ этихъ м?ръ, – сказалъ[1224 - Зачеркнуто: пом?щикъ, указывая на Левина и на другого.] Свiяжскiй, – я, Левинъ, они. – Ведемъ, это правда, – сказалъ Левинъ, не знаю, выгодно ли. Я признаюсь, что точно также не вижу никакого выхода. Вести усовершенствованное, простое и разумное, не хищническое хозяйство н?тъ возможности, я также пришелъ къ этому. – Вотъ что истинно, отдать въ аренду – это можно, но погубить землю, богатство государства уменьшить. И такъ ужъ большую долю ур?зали. Свентищевъ все также[1225 - Зач.: <презрительно> устало улыбался глазами, но Левинъ чувствовалъ, что, несмотря на отвратительныя свои м?ры поронья крестьянъ черезъ старшину, желчный пом?щикъ не неправъ и очень не глупый, даже умный челов?къ, несмотря на свой истертый сюртукъ.] равнодушно смотр?лъ на пом?щика, какъ будто онъ зналъ все, что онъ скажетъ, и не считалъ нужнымъ его оспаривать. Но Левина все бол?е и бол?е интересовалъ пом?щикъ, и хот?лось его вызвать на разъясненiе. – Ч?мъ же? – спросилъ онъ. – Эмансипацiей; вы, Николай Ивановичъ, сердитесь, не сердитесь, погубила Россiю эмансипацiя. Но Свiяжскiй, къ сожал?нiю Левина, которому хот?лось послушать, какъ погубила Россiю эмансипацiя, перебилъ пом?щика. – Можетъ быть, и не всегда выгодно. И всякое интересное предпрiятiе бываетъ выгодно и невыгодно, но у васъ идетъ, у меня идетъ, у нихъ тоже, – сказалъ онъ, указывая на другаго пом?щика. * № 92 (рук. № 70). Въ конц? Сентября была начата постройка двора на отданной артели земл?, и было продано масло отъ коровъ и разд?ленъ барышъ. Д?ло шло. И теперь присутствiе его не нужно было, и Левинъ ждалъ поставки мельницы, чтобы получить деньги и ?хать за границу. Онъ былъ занятъ съ утра до вечера въ пол?. Вечеромъ онъ дописалъ посл?днiя главы 1-й части своей книги.[1226 - Зачеркнуто: Передъ вечеромъ Левинъ вышелъ взглянуть на привезенные изъ города балки на постройку. Былъ 4-й часъ, но] Въ 4-мъ часу, только что Левинъ вернулся домой съ постройки, ему сказали, что Парфенъ Денисычъ очень плохъ и присылалъ за нимъ. У Левина была полна дворня старыхъ слугъ обоихъ мужей его матери. Такъ какъ онъ, одинъ изъ братьевъ, жилъ домомъ въ деревн?, вс? прiючивались у него. Эта старая гвардiя – тутъ были жены старыхъ управляющихъ, н?мецъ старикъ, старуха, бывшая шутиха – очень тяготила его; но д?вать ихъ было некуда, и они жили. Парфенъ Денисычъ былъ старый дядька старшаго брата. Онъ былъ почтенный челов?къ и ужъ 15 л?тъ жилъ на пенсiи. Левинъ давно не заходилъ къ нему. Ему было 90 л?тъ, онъ почти ничего не понималъ, и отъ него была страшная вонь. – Чтожъ, онъ плохъ очень? – спросилъ Левинъ. – Соборовали. Катерина говорила, наврядъ до вечера доживетъ. Все васъ звалъ. Левинъ пошелъ на дворню. На крыльц? Семенъ охотникъ встр?тилъ его. Семенъ былъ совс?мъ пьянъ и шатался. – Что ты? – Да что, сударь! у насъ все собака неладно. Помчишка вчера и нынче корму не ?ла. Вотъ ищу, не стечка ли. – Чтожъ, запереть, – сказалъ Левинъ проходя. – Ушла, сударь, не дается. Не пристр?лить ли? – Жалко. Ну, да я посмотрю.[1227 - Зач.: Было 4 часа, но, казалось, смеркалось. Такъ густо нависалъ туманъ, переходившiй въ капли дождя.] Досадуя и жал?я собаку и впередъ ужасаясь мысли вид?ть умирающаго старика, Левинъ, осклизаясь по грязи, дошелъ до дворни. Дверь старика была отперта. Ужасный запахъ въ соединенiи съ туманомъ выходилъ изъ комнаты. Дв? женщины лили воду на что то б?[л]ое, лежавшее на полу. – Кончился, – сказала раскрасн?вшаяся Катерина, съ засученными рукавами вышедшая ему на встр?чу. Левинъ перекрестился и пошелъ домой. Тотъ самый туманный день, который ему казался такъ хорошъ, когда онъ верхомъ возвращался съ постройки, теперь новымъ ужасомъ обхватилъ его. «Какъ онъ умеръ? Что онъ думалъ? Зач?мъ звалъ меня?» думалъ онъ, глядя себ? подъ ноги, шагая по привычной тропинк? мимо конюшни. Подл? конюшни что то б?лое мелькнуло ему на навозной куч?. Онъ взглянулъ. Это была Помчишка, она лежала на куч?, положивъ желтую съ проточиной на носу голову на лапы. «И все одно къ одному, – подумалъ онъ. – Неужели она б?шенная?» Онъ, не останавливаясь, вгляд?лся въ нее. Въ туман? онъ не могъ разобрать выраженiе ея лица. – Помчишка, фертъ – Ha! – свиснулъ онъ. Собака поднялась шатаясь и двинулась къ нему. Движенiя ея показались ему странны, и морозъ ужаса проб?жалъ по спин?. Онъ прибавилъ шагу, чтобы уйти отъ нея, и взглянулъ впередъ, гд? ему можно укрыться. Въ 40 шагахъ впереди былъ домъ Управляющаго, въ 20 шагахъ сзади была собака; но она подвигалась къ нему медленно рысью. На ходу онъ разгляд?лъ ее всю. Ротъ былъ открытъ и полонъ слюны, хвостъ поджатъ. И вся эта ласковая, милая собака им?ла волшебно страшный видъ, и ч?мъ бол?е она приближалась, т?мъ страшн?е она становилась. Ужасъ, какого никогда не испытывалъ Левинъ, обхватилъ его. Онъ бросился б?жать своими сильными, быстрыми ногами что было духа. Онъ испытывалъ страшный ужасъ, но въ ту минуту, какъ онъ поб?жалъ, ужасъ еще усилился. Какъ съумашедшiй, онъ влет?лъ въ дверь с?ней управляющаго и захлопнулъ ихъ за собой. Долго онъ не могъ отдышаться и отв?тить на вопросы управляющаго и его жены, выб?жавшихъ къ нему въ с?ни. Опомнившись, онъ осторожно отворилъ дверь. У угла шатаясь стоялъ пьяный Семенъ. – Въ подвалъ ушла, батюшка, – сказалъ онъ. – Ну, легки вы, сударь, б?гать. Чего ее бояться то. И, возбужденный присутствiемъ барина и управляющаго, Семенъ, чтобы показать свою храбрость, кинулъ арапникъ, опустился на кол?ни, и никто не усп?лъ остановить его, какъ онъ уже пол?зъ головой впередъ въ подвальное окно, которое только могло пропустить его т?ло. Левинъ всплеснулъ руками и поб?жалъ съ управляющимъ[?] тащить Семена назадъ за ноги. – Брось! Ты! ухватился. Виш[ь], испугались. Гавно! – мурчалъ Семенъ, вытащенный оттуда. – Убирайся, когда ты пьянъ, не суйся; – крикнулъ на него Левинъ. – Я пьянъ, трезв?е тебя. Самъ его ?шь. Такъ то. Расчетъ подай. Это разв? охотники? Горе вы охотники. Меня какъ Князь звалъ. Вытащивъ измазаннаго и кричавшаго Семена и вел?въ убрать его, Левинъ ушелъ къ себ? въ невеселомъ расположенiи духа. Безъ него были получены съ почты газеты, книги и одно письмо незнакомаго, безграмотнаго почерка. Письмо начиналось съ словъ: «Милостивый Государь благод?тель» и кончалось «Изв?стная вамъ Марья Синевская». Разобравъ безграмотное письмо, Левинъ понялъ, отъ кого оно было и его содержанiе. Оно было отъ Марьи Николавны, жившей съ его братомъ, и смыслъ его содержанiя былъ одинъ. Братъ Николай прогналъ ее отъ себя, и она боится за него и просить Константина найти брата. Одна фраза во всемъ казенномъ, очевидно нанятымъ безграмотнымъ писцомъ написанномъ письм? была ее и им?ла для Константина Левина трогательный смыслъ. Она писала:[1228 - Зачеркнуто: и даже два раза повторяла это, видимо настоявъ у писца, чтобы онъ пом?стилъ эту фразу, она писала] «Онъ оскорбилъ и обид?лъ меня хуже посл?дней твари; но Богъ съ нимъ. Я его доброд?тель никогда не забуду и всегда готова служить ему какъ раба, хоть онъ избей меня до смерти; а безъ меня онъ, какъ малое дитя, пропадетъ. Того мн? жалко. Адресъ мой тотъ то. И гд? онъ теперь, я и не знаю. Онъ меня съ глазъ согналъ, и я о томъ убиваюсь. А изъ вашихъ 500 рублей у него теперь и 70 не осталось. И что съ нимъ будетъ, не знаю». «Все одно къ одному, – подумалъ Левинъ. – Чтоже я могу сд?лать. По?ду черезъ Москву, найду его, вотъ одно». – Ну, Агафья Михайловна, об?дать давайте. А вы вид?ли Парфена Денисыча? – Чтожъ мн? его смотр?ть. Онъ пожилъ, по милости вашей, въ поко?. А вамъ скучать нечего. По?зжайте вы съ Богомъ. – Да я и не скучаю. Посл? об?да Левинъ попробовалъ взяться за свою работу, но[1229 - Зач.: къ удивленiю и даже страху своему, онъ перечелъ написанное и, въ особенности вспомнивъ все имъ сд?ланное, почувствовалъ совершенное равнодушiе къ этому д?лу. Изъ впечатл?нiй, полученныхъ имъ сейчасъ, одно особенно пресл?довало его. Когда онъ увидалъ обмываемое женщинами разд?тое вонючее т?ло старика, онъ перекрестился: «что это такое я сд?лалъ? Зач?мъ, зач?мъ меня звалъ этотъ старикъ? Гд? онъ? Что сд?лалось съ Помчишкой? Чего я испугался? Если бы я зналъ, что надо подумать, когда я вижу мертваго челов?ка. А я не знаю, совс?мъ не знаю». Онъ не могъ заниматься нынче] не могъ. Ему было жутко. Смерть, смерть, смерть одно представлялось ему. Женись, не женись я на Кити – умру. Сд?лай, не сд?лай я начатое д?ло – умру… И онъ сталъ ходить по комнатамъ. – Да нечего скучать, – говорила Агафья Михайловна, ус?вшаяся съ чулкомъ на дорог?. – [1230 - Зач.: ?хали бы в Москву.]Ну что вы сидите дома. – Д?ло д?лаю, Агафья Михайловна, – сказалъ онъ, подсаживаясь къ ней. – Ну какое ваше д?ло. Мало вы разв? и такъ мужиковъ наградили, и то, говорятъ, вашъ баринъ отъ Царя за то милость получитъ.[1231 - Зач.: А я говорю: себ? м?сто готовитъ. Что вамъ] И чудно: что вамъ о мужи[кахъ] заботиться. – Я вовсе не для мужиковъ д?лаю, а для себя. – Какую же вы себ? радость нашли? – Вы послушайте, Агафья Михайловна. В?дь вы поймете, что если мы хоть съ вами живали хорошо, то это отъ того, что вы мн? чай д?лаете, чулки штопаете, а я вамъ даю комнату и на табакъ, намъ обоимъ выгодно. Ну а съ мужиками, если я найму работниковъ? Ихъ выгода меньше сработать, отдохнуть, а моя – чтобы они больше сд?лали. – Да ужъ вы какъ ни д?лайте, онъ коли л?нтяй, такъ черезъ пень колоду и будетъ валить. – Ну вотъ я и хочу такъ устроить, чтобы ему была выгода работать хорошо. – Если сов?сть есть, будетъ, a н?тъ – ничего не сд?лаетъ. Вотъ хоть бы Пименъ.... – Н?тъ, вы слушайте, я вамъ растолкую. Если заставить васъ пахать, а Пимена чулки штопать, в?дь не хорошо будетъ, – пропадетъ время, – надо, чтобы каждый д?лалъ съ охотой. – Да,[1232 - Зачеркнуто: онъ съ охотой только на печи лежать, да водку пить.] это изв?стно, что кто къ чему охоту им?етъ, то и д?лать надо. – Н?тъ, Агафья Михайловна, это Фурьеризмъ, – сказалъ, онъ улыбаясь. – Этаго нельзя устроить. Это хот?ли устроить, но над?лали глупости. А надо только сд?лать такъ, чтобы расчетъ былъ каждому хорошо работать. Можетъ быть, Левинъ изложилъ бы Агафь? Михайловн? все содержанiе своей книги, въ которомъ онъ хот?лъ особенно уб?дить кого нибудь именно потому, что нынче усумнился въ немъ, если бы въ это время не послышался колокольчикъ и стукъ колесъ. – Ну вотъ вамъ и гости прi?хали, не скучно будетъ, – сказала Агафья Михайловна, вставая и направляясь къ двери, но Левинъ перегналъ ее. Никогда, какъ нынче, онъ не былъ радъ гостю, какому бы то ни было, хоть Становому. * № 93 (рук. № 71). Сл?дующая по порядку глава. Въ конц? Сентября была начата постройка двора на отданной артели земл?, и было продано масло отъ коровъ и разд?ленъ барышъ. Д?ло шло. Левинъ ждалъ только поставки пшеницы, чтобы получить деньги и ?хать за границу. Уже съ нед?лю лили дожди, не давая убрать оставшiеся въ пол? хл?ба и картофель. Мокрая скотина съ ревомъ толпилась на выгонахъ; въ пол? на жнивахъ была топь. Дороги были изрыты полными водой колевинами. Осина ужъ[1233 - Зач.: обсыпалась] оголилась; береза устилала вокругъ себя круги желтаго мелкаго листа. Еще сочный и мясистый листъ клена и липы валился густыми слоями на землю. Соломенныя крыши и ст?ны построекъ черн?ли и пр?ли подъ непрестанной мокротой, бабы подъ кафтанами на головахъ б?гали отъискивать телятъ. Мужики бросали пахать и брались за постройки или домашнiя работы. Въ 4-мъ часу Левинъ вернулся домой, несмотря на кожанъ, промокшiй отъ ручьевъ, стекающихъ то за шею, то за голенища воды. Онъ былъ на дальнемъ пол?, на постройк?, и тамъ у него была непрiятность съ дворникомъ, не пускавшимъ мужиковъ провозить л?съ по дорог?. Дворникъ былъ и правъ и не правъ, потому что дорога была на план?, но по дорог? нельзя было ?хать, а въ объ?здъ захватывали поле дворника. Но д?ло въ томъ, что вышла непрiятность, на которую нельзя жаловаться. Левинъ въ непрiятномъ расположенiи духа вернулся домой и хот?лъ об?дать; но ему сказали, что старикъ, дядька его брата, жившiй съ многими другими старухами и стариками на пенсiи у Левина, умираетъ и присылалъ за Левинымъ. Левинъ давно не заходилъ къ нему. Ему было подъ 80 л?тъ, и онъ былъ еще очень св?жъ умомъ, но старческая немощь д?лала его нечистоплотнымъ, и потому онъ самъ изб?галъ ходить къ Левину, и Левинъ по той же причин? не заходилъ къ нему. – Что, онъ плохъ? – спросилъ Левинъ, знавшiй, что онъ съ нед?лю былъ боленъ. – Соборовали. Катерина говорила – наврядъ до вечера доживетъ. Все васъ звалъ. Левинъ, не входя въ домъ, отдалъ лошадь и пошелъ п?шкомъ къ старику. Былъ 4-й часъ, но уже смеркалось, такъ густо нависли тучи, непереставая поливая то мелкимъ, то вдругъ крупнымъ дождемъ, который сильный в?теръ не переставая гналъ въ одну сторону. – Что ты? – спросилъ Левинъ охотника, съ которымъ онъ столкнулся за угломъ дома. – Собаку ищу. Взб?силась,[1234 - Зачеркнуто: подлая] – грубо отв?чалъ охотникъ. Левинъ понялъ, что онъ былъ пьянъ. [1235 - Зач.: Не стечка ли?]– Какая собака? – Я говорю Помчишка, – отв?чалъ Семенъ, всегда д?лавшiйся грубымъ, когда онъ бывалъ пьянъ. – Ушла, подлая, не дается. Должно, стечка. Застр?лить надо. – Не стр?ляй безъ меня. Я посмотрю, – сказалъ Левинъ и, осклизаясь, по грязи пошелъ къ большому дому, въ которомъ жилъ старикъ. Невольно стараясь думать о непрiятномъ зр?лищ?, ожидающемъ его, Левинъ, по привычк?, не оглядываясь вошелъ въ с?ни дома. <Тяжелый запахъ охватилъ Левина въ темныхъ, грязныхъ с?няхъ. Дверь къ старику была отворена. Дв? женщины были тамъ, и Катерина съ засученными рукавами и ведромъ съ водой передъ нимъ вошла въ комнату. – Да ты говори, – сказала одна женщина, – заколен?етъ, тогда не од?нешь. – Кончился, Константинъ Дмитричъ, – сказала Катерина, зам?тивъ Левина. – Не прибрали еще. Но Левинъ все таки заглянулъ въ комнату. Конторщикъ, исполнявшiй должность прикащика, запыхавшись, прошелъ въ с?ни и въ комнату убрать вещи покойника. Левинъ стоялъ дожидаясь, самъ не зная чего. Онъ испытывалъ то чувство недоум?нiя, которое онъ всегда испытывалъ при близости къ смерти. Онъ чувствовалъ, что совершилось что то торжественное и что необходимо сд?лать что нибудь соотв?тствующее, но онъ не зналъ что. Онъ перекрестился, когда ему сказали, что кончился. И ему сов?стно было уйти; казалось, что еще что то надо сд?лать, но онъ не зналъ что. Конторщикъ вышелъ въ с?ни и объявилъ, что онъ переписалъ вещи и запечаталъ, что шубы давно н?тъ. Потомъ вышла старуха, ходившая за нимъ, и разсказывала, какъ онъ тихо умиралъ, только все обиралъ на себ?, и тутъ р?же, р?же дыхать сталъ и кончился. Такъ дай Богъ всякому. Катерина съ женщинами вышли изъ горницы. Левинъ понялъ, что старикъ прибранъ, и вошелъ къ нему опять.> Постоявъ н?сколько секундъ въ раздумьи, что сд?лать, и не сд?лавъ ничего, только погляд?въ на этотъ лысый выпуклый лобъ, на глубоко ушедшiе глаза, Левинъ вздохнулъ и вышелъ, унося съ собой впечатл?нiе лба изъ подъ повязки и прямо положенныхъ, н?сколько вывернутыхъ ступней въ новыхъ сапогахъ, на которые онъ и не смотр?лъ, ему казалось, и чувство недоум?нiя и совершеннаго непониманiя того, что онъ вид?лъ. Онъ шелъ опустивъ голову, и вдругъ что то б?лое показалось ему направо отъ него. Онъ взглянулъ – это была Помчишка, которую охотникъ искалъ и считалъ б?шенною. Она лежала на навозной куч? у конюшни, положивъ свою б?лую съ проточиною голову на лапы, и смотр?ла на Левина, какъ ему показалось. * № 94 (рук. № 71). Агафья Михайловна твердо знала вс? признаки расположенiя духа своего барина. Она знала, когда онъ можетъ обойтись безъ нея и когда она нужна ему. Въ нын?шнiй вечеръ, не смотря что Левинъ тотчасъ посл? об?да с?лъ за свою работу, она, подъ предлогомъ скуки, съ чулкомъ ус?лась тутъ же. И, д?йствительно, работа не пошла, и между ними завязался разговоръ о томъ, что занимало ихъ обоихъ, о смерти старика. – Что жъ, вы вид?ли его? – спросилъ Левинъ. – Я утромъ ходила безъ васъ. Все обиралъ на себ?. Я тутъ и сказала послать за попомъ. Только усп?ли особоровать. – Что такое – обирался? – спросилъ Левинъ. – А вотъ такъ вотъ. – И Агафья Михайловна обдергивала и ощупывала на себ? складки ситцеваго платья. – Какъ начнетъ себя обирать, значитъ, конецъ близко. – А чтожъ, онъ все въ памяти былъ? – Только крестился. Слава Богу, хорошо умиралъ. Такъ дай Богъ всякому – причастили, особоровали. – А вотъ какъ я умру, да столько л?тъ не гов?лъ, – сказалъ Левинъ. – Что говорить пустое. – Н?тъ, какъ же вы про меня думаете?[1236 - Зачеркнуто: В?дь я пропаду.] – Вы добра много д?лаете, – недовольно и притворно отв?чала Агафья Михайловна. – Вы книгами отчитаете свои гр?хи. Агафья Михайловна была того мн?нiя, что господа вообще могутъ себ? позволять многiя вольности – не ?сть постнаго и даже не гов?ть, что они книгами отчитываютъ свои гр?хи. – Экая погода, погода, – сказала она, прислушиваясь къ завывающему въ труб? в?тру. Что собака воетъ.[1237 - Зач.: сказала она. – Я рада, что Помчишку убили.] – Ну, а что, вы помните, какъ маменька умирала? – спросилъ Левинъ. – Какъ не помнить. Хорошо умирала. Вс?хъ васъ позвала, благословила. Серг?й Дмитричъ тогда ужъ большой мальчикъ былъ, онъ ее, чай, помнитъ. Потомъ васъ кормилица принесла. Она поц?ловала. Потомъ легла такъ, взяла вашего папашу за руку и говоритъ: «читайте отходную». И сама вс? слова выговаривала. Охъ, кабы намъ туда же за ней попасть въ то же м?сто, гд? она теперь, хорошо бы. – А вы не боитесь смерти, Агафья Михайловна? – Гр?ховъ много, какъ же не бояться. Левинъ всталъ и сталъ ходить по комнат?. * № 95 (рук. № 39). Б?да одна не ходитъ. Въ это же время въ высшихъ сферахъ произошла одна изъ обычныхъ перiодическихъ перетасовокъ, и Алекс?й Александровичъ былъ обойденъ въ назначенiи на то высшее м?сто, на которое онъ расчитывалъ. Сошлось ли это съ его семейнымъ несчастiемъ, или семейное несчастiе им?ло влiянiе на эту slight,[1238 - [пренебрежение]] но Алекс?й Александровичъ соединилъ вм?ст? оба несчастiя. Онъ выражалъ свое оскорбленiе, подалъ въ отпускъ и у?халъ въ Москву. Онъ не могъ бол?е оставаться въ одномъ дом? съ нею и р?шилъ самъ съ собою, что онъ не возвратится иначе въ Петербургъ, какъ уже[1239 - Зачеркнуто: съ разводомъ въ рукахъ] начавъ д?ло о развод? и огласивъ всю исторiю, и поселится отд?льно. У?зжая въ Москву, онъ не исполнилъ однако угрозы относительно сына. Онъ забылъ про это. Одно изъ необыкновенныхъ для Алекс?я Александровича психологическихъ, происшедшихъ съ нимъ, явленiй было то, что онъ если не им?лъ ненависти и отвращенiя къ сыну, такiя же, какъ онъ им?лъ къ ней, то онъ сталъ къ нему совершенно равнодушенъ, какъ будто онъ никогда не былъ его сыномъ и онъ никогда не любилъ его. * № 96 (рук. № 40). 4-я часть. II гл. 2-й части. <Алекс?й Александровичъ устроилъ себ? въ министерств? д?ло ревизiи по губернiямъ и у?халъ, расчитывая вернуться въ Петербургъ ужъ посл? родовъ Анны Аркадьевны. Онъ называлъ ее самъ для себя ужъ не женою, а Анной Аркадьевной. Онъ, какъ будто слышавъ ея посл?днiй разговоръ съ Гагинымъ, самъ съ собою р?шилъ, что до родовъ не нужно предпринимать ничего. Но онъ, хотя и вн?шне спокойный, тихiй и кроткiй, твердо р?шилъ самъ съ собою, что оставаться въ этомъ положенiи онъ не можетъ и что необходимо[1240 - Зачеркнуто: предпринять что нибудь] разорвать эти отношенiя. Онъ говорилъ себ?, что одно, что занимаетъ и мучаетъ его въ этомъ д?л?, былъ его сынъ. Необходимо надо было разорвать сношенiя и взять сына. Только сынъ, только позоръ, долженствующiй лечь на сына, ему казалось, только одинъ этотъ сынъ и его будущее мучало Алекс?я Александровича.> Алекс?й Александровичъ былъ слишкомъ умный и опытный въ жизни челов?къ, чтобы не знать, что р?шенiя, какъ бы твердо они ни были взяты въ душ?, ничего еще не доказываютъ въ пользу того, что р?шенiе будетъ исполнено, до т?хъ поръ, пока р?шившiй челов?къ не перейдетъ отъ отвлеченно взятаго р?шенiя къ практическому его исполненiю, до т?хъ поръ, пока онъ не уб?дится, что мелочность самаго д?ла, пошлость, см?шная и оскорбительная сторона его, безчисленность ничтожныхъ препятствiй не въ состоянiи поколебать это р?шенiе. И потому Алекс?й Александровичъ торопился приступить къ исполненiю самаго д?ла. <Прежде всего онъ обратился къ Евангелiю и, прочтя гл… ст… «Скажи одинъ разъ…», онъ сказалъ себ?: «Это я сд?лалъ, теперь обраща[юсь] къ церкви».[1241 - На полях на первой странице написано:[1] <Въ Рим?. Больная, которой нужно больше кислорода. Ей сов?стно гляд?ть. Онъ ругаетъ Римъ, художниковъ.> И назадъ.[2] Алекс?й Александровичъ по?халъ въ Москву. Въ Москв? былъ дворъ. Были балы, прiемы. Въ первый день окончанiя прiемовъ Алекс?й Александровичъ по?халъ къ духовнику, оттуда къ Долли об?дать, оттуда къ адвокату.[3] <На 3-й день посл? прi?зда Алекс?я Александровича въ Москву Степанъ Аркадьичъ вошелъ къ нему въ нумеръ. «Я отъ Пал<кина>».] Онъ написалъ передъ отъ?здомъ, чувствуя себя не въ силахъ изустно говорить спокойно, два письма, одно Гагину, другое Анн? Аркадьевн? сл?дующаго, одинакового содержанiя: «Вы оскорбляете меня и д?лаете мн? и моему сыну величайшее зло. Руководствуясь Евангельскимъ поученiемъ, я, прежде ч?мъ обратиться къ суду, обращаюсь къ вамъ и прошу васъ прекратить пос?щенiя въ моемъ дом?. Я не д?лаю никакихъ утрозъ. Я[1242 - Зачеркнуто: впередъ] только говорю, что если вы послушаете меня, Богъ наградитъ васъ; если вы преступите мою просьбу и законъ,[1243 - Зач.: Богъ накажетъ] я, по Евангелiю, предамъ судъ надъ вами Церкви. А. Каренинъ». Въ этотъ же день Алекс?й Александровичъ встр?тилъ Гагина на своемъ крыльц?. Получивъ это подтвержденiе того, что предостереженiе его оставлено безъ вниманiя, Алекс?й Александровичъ обратился къ Церкви. Въ Евангелiи Марка сказано, что если мужъ разведется съ женой не по прелюбод?янiю и женится на другой, то онъ прелюбод?йствуетъ. Стало быть, разводъ допущенъ. Жениться онъ самъ не хот?лъ, но ему нуженъ былъ разводъ для своего достоинства и для сына. Но чтобы знать, какъ сд?лать это, Алекс?й Александровдчъ вид?лъ необходимость обратиться къ законамъ. Онъ взялъ Сводъ законовъ, прочелъ все, относящееся до этого, и изучилъ процесы развода. Какъ ни возмущали его чистоту ужасныя, унизительныя подробности, онъ р?шилъ пройти черезъ все это. Одно послабленiе, которое онъ позволилъ себ?, состояло въ томъ, что онъ р?шилъ обратиться не къ Петербургскому, а къ Московскому адвокату, тамъ, гд? ея не было и гд? его мало знали.[1244 - Зач.: Съ этой ц?лью, окончивъ объ?здъ губернiй,] Алекс?й Александровичъ остановился у Дюссо. На другой день своего прi?зда, [1245 - Зач.: отстоявъ об?дню въ <Симоновомъ> Чудовомъ монастыр? и приложившись къ мощамъ,] съ т?мъ, чтобы не встр?тить никого знакомаго, Алекс?й Александровичъ по?халъ къ адвокату, изв?стному ему по слухамъ, какъ спецiалиста разводныхъ д?лъ. Прямо отъ об?дни, съ еще звучащими въ ушахъ п?нiемъ и голосомъ священника, чтенiя Евангелiя, Алекс?й Александровичъ направился по Тверской и Газетному переулку къ Кисловк?.> * № 97 (рук. № 40). <Какъ ни страшны были эти подробности, Алекс?й Александровичъ зналъ, что надо было пройти черезъ нихъ. На одну помощь еще онъ над?ялся: это былъ сов?тъ духовника его, священника, высоко уважаемаго въ одномъ изъ московскихъ приходовъ. Все, что сказалъ ему духовникъ, не успокоило его. Смыслъ р?чей духовника былъ тотъ, что религiя можетъ указать то, что долженъ челов?къ д?лать для себя, для своей души, но не можетъ сказать, что онъ долженъ д?лать въ отношенiи другихъ. Смыслъ сов?товъ духовника былъ тотъ, что надо нести крестъ. Но какъ нести его, было неизв?стно. И Алекс?й Александровичъ, всегда спокойный, р?шительный, находился въ самомъ тяжеломъ для себя состоянiи нер?шительности. Подробности, высказанныя адвокатомъ, ужаснули его. Сов?ты духовника не дали никакого р?шенiя.> * № 98 (рук. № 41). III. <Алекс?й Александровичъ былъ въ такомъ уныломъ и убитомъ расположенiи духа, такъ ему необходимо было [быть] одному съ самимъ собою, что предстоящiй об?дъ у Алабина былъ ему въ высшей степени непрiятенъ. Чтобы избавиться отъ этаго об?да, онъ р?шилъ по?хать утромъ и извиниться подъ какимъ нибудь предлогомъ. Онъ отпустилъ извощика.> Алекс?й Александровичъ пошелъ п?шкомъ. Алабины жили далеко у Пр?сни. Погода была прекрасная, и не прерывающiйся рядъ извощиковъ съ с?доками и господъ и дамъ въ своихъ, особенно купеческихъ въ щегольскихъ экипажахъ, весело грем?ли по Поварской. Видъ всякой нарядной молодой женщины и особенно мущины – мужа или знакомаго – больно поражалъ его. Въ одной посл?дней моды съ иголочки новой 4-м?стной коляск? на пар? кровныхъ вороныхъ про?халъ толстый красный мужъ въ бобрахъ, разнарядная въ соболяхъ и бархат? красавица барыня. На переднемъ м?ст? сид?лъ офицеръ и мальчикъ.[1246 - Рядом на полях написано: Собачья сватьба. Женщина, д?вушка. Мужъ [1 неразобр.] пьяный.] «О несчастные, – подумалъ Алекс?й Александровичъ, – какъ они не видятъ, не понимаютъ этаго. Все одно и все одинъ конецъ». Повернувъ въ пустынный переулокъ, Алекс?й Александровичъ скоро нашелъ квартиру на двор?, занимаемую Алабинымъ. Видъ одного звонка и грязной не плотной, давно некрашенной двери ужъ говорилъ о несогласiи общаго вида св?жести здоровья и элегантности хозяина съ своимъ пом?щенiемъ. Онъ позвонилъ. Лакей во фрак? вышелъ отворить ему, и входъ съ ковровымъ старымъ половикомъ и б?дная чистота передней – все подтверждало одно, что зналъ Алекс?й Александровичъ: беззаботность, мотовство мужа и[1247 - Зачеркнуто: трудовая, степенная] рабочая, напряженная жизнь матери. Лакей узналъ Алекс?я Александровича и просилъ взойти. – Дарья Александровна дома, пожалуйте. Васъ къ столу ждали....[1248 - Рядом на полях написано: Calme [спокойный], насм?шливость надъ собою.] Алекс?й Александровичъ вошелъ и остановился въ гостиной. Въ зеркало ему видно было, какъ въ сос?дней комнат? Дарья Александровна сид?ла за столомъ и шила, слушая сына, читающего что то. <Алекс?й Александровичъ прислушался.> Сынъ былъ маленькiй Степанъ Аркадьичъ. Его красивое лицо, умные веселые глаза и развязность движенiй. Онъ сид?лъ за книгой, напряженно сдвинувъ брови, и маленькой правой ручкой всовывалъ на ниточк? оторвавшуюся пуговицу себ? подъ рубашку за курточку и пожимался отъ холода пуговицы и опять вынималъ и все читалъ: «amatur».... Алекс?й Александровичъ кашлянулъ. Дарья Александровна встала, вынула пуговицу изъ н?жной ручки, спрятала въ карманъ и, показавъ ему до куда, вышла въ гостиную. Лицо ея было строго и печально. Увидавъ Алекс?я Александровича, она хот?ла изм?нить выраженiе своего лица, но очевидно не могла. Улыбка открыла ея ужъ не ц?лыя зубы, но строгость и печаль еще ясн?е видн?лись на ея лиц?.[1249 - Рядом и ниже на полях написано: [1] Она обрадовалась и повела съ гордостью показывать д?тей. Ему все больн?е и больн?е. [2] Какъ на в?шалк? платье. Костлявые пальцы.] [1250 - Зачеркнуто: – Я не ждала васъ утромъ]– Ахъ, Алекс?й Александровичъ, какъ я рада, что вы прi?хали. – Я боюсь, что пом?шалъ вамъ; но простите меня, я за?халъ извиниться, что не могу об?дать, потому что.... Алекс?й Александровичъ говорилъ и смотр?лъ на ея лицо. Онъ 5 л?тъ не видалъ ее. «Можно ли было такъ перем?ниться! Какъ могло изъ этой круглой маленькой кокетливой головки, съ выраженiемъ розы, сд?латься это усталое, измученное жизнью, съ р?д?ющими волосами, ввалившимися щеками бл?дно желтое лицо, – думалъ онъ. – И откуда взялся этотъ тихiй[1251 - Зач.: св?тъ, это благородство и чистота] страдальческiй св?тъ, говорящiй о неустанномъ терп?нiи, который зам?нилъ общее безразличное выраженiе д?вической веселости и жизнерадостности? Одно осталось – улыбка. Только тогда улыбка это былъ св?тъ солнца, теперь таже улыбка былъ св?тъ м?сяца». Она смотр?ла и, несмотря на то что она недовольна была т?мъ, что ее оторвали отъ необходимаго занятiя повторенiя латинскихъ глаголовъ съ сыномъ, она увидала на лиц? Алекс?я Александровича черту страданiя, и вдругъ ея досада прошла и зам?нилась состраданiемъ. – Н?тъ, не отказывайтесь, пожалуйста. Но я всетаки очень рада, что вы прi?хали, мы усп?емъ поговорить. – Она вскочила. – Сiю минуту. Въ сос?дней комнат? поднялся шумъ д?тей. Она вышла и привела д?вочку и мальчика. Д?вочка вошла[1252 - В подлиннике: ушла] и покрасн?въ прис?ла. Мать съ гордостью смотр?ла. – Это моя старшая. Ну, будетъ, къ Мисъ Теборъ, а ты кончи урокъ и тоже поди, намъ не м?шайте, затвори дверь. – Ужъ вашъ тоже его л?тъ долженъ быть. – Да, ему 7 л?тъ. Какiе милые и какъ мальчикъ похожъ на Степана. – Да, очень похожъ, – сказала мать радостно и грустно. – Такъ я васъ хот?лъ просить отпустить меня, а теперь посидимте. Я увижу васъ, д?тей, все, что мн? нужно. – Алекс?й Александровичъ, я вчера спросила васъ про Анну; вы мн? не отв?тили. Алекс?й Александровичъ самъ не ожидалъ того, чтобы упоминанiе о его жен? произвело бы на него такое д?йствiе. Видъ ли этой женщины, такой матери, несмотря на распущенность мужа, видъ ли этой хорошей семьи и сравненiе съ своей судьбой, только онъ побл?дн?лъ и губы его затряслись. Онъ отв?тилъ на тотъ вопросъ, который д?лали ему ея глаза. – Она здорова. Но какъ я любуюсь вами, Дарья Александровна. Какъ вы счастливы. – Я?! – Да, вы. Женщины счастливы, если они хорошiе. – Отчего же мущины не тоже? – Отчего? Да, я радъ, что засталъ васъ одну. Можетъ быть, некстати, но мн? хочется разсказать вамъ одну исторiю и послушать ваше мн?нiе объ этой исторiи. – Я слушаю. И лицо ея выразило готовность понять всякое горе, какое бы ни было оно, и попытаться помочь ему. – Такъ вотъ какая исторiя. Былъ челов?къ л?тъ за 30. Онъ былъ хорошiй челов?къ, по крайней м?р? всей душой желавшiй быть хорошимъ: онъ влюбился въ 18 л?тнюю д?вушку, не красавица, но прелестное, доброе, честное, энергическое существо. Онъ боялся, что его не полюбятъ. Т?мъ бол?е, что бракъ былъ выгоденъ для д?вушки по общественному положенiю. Онъ боялся бы съ другой д?вушкой, чтобы выгода положенiя не faussait son jugement;[1253 - [не вынудила бы ее решение;]] но она была хорошая, энергическая натура. Онъ ей сказалъ, что любитъ и проситъ сказать, н?тъ ли у нее другой привязанности, чувствуетъ ли она возможность быть ему женой. Она сказала «да» передъ нимъ, передъ людьми и передъ Богомъ и сказала правду.[1254 - В подлиннике: а сказала правда.] Они женились, и она была счастлива, или себ? говорила, что она счастлива, или себя ув?ряла или другихъ только ув?ряла въ этомъ, но — – Н?тъ, она была счастлива, вполн? счастлива, – перебила Дарья Александровна, вспоминая ея прi?здъ. – Ну, хорошо, и они были счастливы. Богъ далъ имъ сына; но потомъ,[1255 - Зачеркнуто: она не рожала] черезъ 5 л?тъ, мужъ узналъ, что она изм?нила ему. – Н?тъ, н?тъ, не можетъ быть. Н?тъ, ради Бога… – Да, узналъ, что она изм?нила… – Но какъ? Алекс?й Александровичъ, простите меня, – она взяла его за локоть. – Это не можетъ быть. Почемъ вы знаете, почемъ онъ узналъ? – Ахъ, это разсказать нельзя. Нельзя разсказать то, что чувствуетъ мужъ, когда у него сомн?нiя, когда кажется, что лучше все знать, ч?мъ сомн?ваться, и когда потомъ увидишь, что все таки лучше сомн?ваться. – Н?тъ, я знаю, знаю все это. Но какже могъ онъ узнать? – Она сама сказала ему – сказала, что она не любитъ его, что все прежнее, вс? 6 л?тъ и сынъ, что все это была шутка, ошибка, что она хочетъ жить сначала. – Н?тъ, Алекс?й Александровичъ, я не в?рю. – И я не в?рю, и я не в?рю минутами, – онъ рыднулъ. – Только то, что онъ не в?ритъ, всегда даетъ ему силу жить. Но она сказала все это, и вс? подозр?нiя осв?тились св?томъ несомн?нности, все стало ясно. Все прошедшее, казавшееся счастьемъ, стало ужасно. Сынъ сталъ отвратителенъ. – Этаго я не понимаю. – Теперь скажите, что д?лать мужу. Не для себя, не для своего счастья. Своего счастья уже н?тъ. (Алекс?й Александровичъ говорилъ, а самъ удивлялся, какъ для него самаго уяснялось въ первый разъ его положенiе), но что ему д?лать для нее, для сына, для того чтобы поступить справедливо. – Что д?лать? Что д?лать? – Она открыла ротъ въ бол?зненную улыбку, и слезы выступили у ней на глаза. Она знала, что д?лать – то, что она д?лала – нести крестъ. Она и сказала: «нести», но остановилась. – То то и ужасно въ этомъ род? горя, что нельзя, какъ во всякомъ другомъ, въ потер?, смерти, нести крестъ, а тутъ нужно д?йствовать. Нужно выдти изъ того унизительнаго положенiя, въ которое вы поставлены. Нельзя жить втроемъ.[1256 - Рядом на полях написано: <– Для д?тей! все для д?тей! – вскрикнула она.>] – Я не понимаю этаго; но я думаю, что отъ такого увлеченiя однаго можно удержать, спасти. Знаю, не будетъ уже счастiя, но не будетъ погибели, но я по себ? сужу, не удивляйтесь: если бы я разъ пала и меня не остановили бы, я бы погибла совс?мъ, совс?мъ – ея, ея спасти нужно. – Вотъ этаго я никогда не думалъ, – сказалъ задумавшись Алекс?й Александровичъ. – Я не могу вдругъ понять н?которыхъ вещей, мн? надо подумать. Да. Но мужъ не думалъ этаго. Онъ думалъ одно – что д?лать. Выходы изв?стные. Дуэль, убить или быть убитымъ. Этаго онъ не могъ сд?лать, вопервыхъ, потому, что онъ Христiанинъ, вовторыхъ, потому, что это губило совс?мъ ее, ея репутацiю и сына. Остается другое – ув?щанiе Христiанское. Мужъ сд?лалъ это, и ему посм?ялись, остается посл?днее – разводъ. И на это онъ р?шился. – Все, только не разводъ, – р?шительно вскрикнула Дарья Александровна. – Отчего? – Я не знаю отчего, но только это ужасно. Она будетъ ничьей женой, она погибнетъ. – Но что же д?лать? – Не знаю, но неужели это правда? – Да, правда, и одно есть спасенье. Это смерть. Смерть. – Н?тъ, постойте. Я знаю, это ужасно, но у васъ есть ц?ль. Вы не должны погубить ее. Постойте, я вамъ скажу другую исторiю. Д?вушка выходитъ замужъ. Мужъ обманываетъ ее. Жена въ злоб? ревности хочетъ все бросить сама, но она опоминается и благодарна другу. Вы знаете, Анна спасла меня. И несетъ крестъ. И д?ти растутъ, мужъ возвращается въ семью и чувствуетъ свою неправду, не всегда, но чувствуетъ, д?лается чище, лучше, и крестъ становится легче и легче. Мужъ обязанъ спасти жену. Я простила и вы должны простить. Алекс?й Александровичъ до сихъ поръ думалъ, что его мучаетъ, главное, сынъ, но тутъ онъ увидалъ, что въ глубин? души у него было другое. Вдругъ вскип?ла въ немъ злоба, которой онъ и не зналъ за собой. Можетъ быть, видъ этой женщины и сравненiе съ ней своей жены произвели въ немъ эти чувства. – Простить, я знаю, – сказалъ онъ, – но есть всему пред?лъ, и простить эту женщину, погубившую все мое прошедшее, мою в?ру, всего меня, простить я не могу. Одно, что я могу, съ усилiемъ, не мстить ей. Его я не ненавижу даже, я равнодушенъ къ нему. Онъ не злой, нo заблудшiй челов?къ. Но спасти сына изъ грязи, отбросить ее отъ себя, забыть, зарыться въ труд? – это одно желанiе. Это жажда неудержимая души. Дарья Александровна закрыла лицо платкомъ и плакала, но онъ, добрый челов?къ, не жал?лъ ее. Только приличiя заставили его опомниться. – Извините меня, я разстроилъ васъ своимъ горемъ, у каждаго своего довольно. – Да это мое, мое горе. Я не могу, не ум?ю сказать вамъ, что надо. Вы жалкiй, вы добрый челов?къ, но вы не правы. Пожалуйста, оставайтесь у насъ. Я хочу васъ вид?ть, мы еще поговоримъ, пожалуйста. Мн? хочется сказать вамъ, да я не ум?ю. Алекс?й Александровичъ остался об?дать и до об?да провелъ два часа съ д?тьми, которые полюбили его.[1257 - Ниже на полях написано: [1] Студентъ племянникъ [2] За об?домъ р?шилъ изъ словъ Степана Аркадьича дуэль [3] Красавица прi?зжаетъ. «Ну что?» Подъ тайной разсказываетъ, онъ будетъ.] IV. Гости собрались вс? прежде хозяина. Степанъ Аркадьичъ опоздалъ на полчаса, но ничто не могло противустоять его bonne humeur,[1258 - [хорошему настроению,]] и вс?мъ показалось естественнымъ, что онъ опоздалъ, задержанный Прокуроромъ Синода, до котораго у него было д?ло. Онъ оживилъ и соединилъ вс?хъ гостей въ одну минуту. Разсказалъ кучу приключенiй, которыя съ нимъ были въ этотъ день, кучу анекдотовъ и посл?днихъ новостей о ссор? предводителей, о здоровь? старухи Нарышкиной. Онъ вс?хъ вид?лъ, все зналъ. Кром? того, онъ усп?лъ распорядиться послать за дорогимъ виномъ (Онъ остался недоволенъ т?мъ, которое приготовила жена) и задержалъ об?дъ. Об?дали въ этотъ день у Алабиныхъ четверо гостей: ея сестра съ прелестными волосами и шеей, красавица Китти, или Катерина, та самая, которая, какъ онъ слышалъ, должна была когда-то вытти за[1259 - Зачеркнуто: Гагина] Ордина и которая поэтому интересовала его, племянникъ Алабина, сосредоточенный, мудреный студентъ, окончившiй курсъ и[1260 - Зач. Равскiй] черный молодой сельскiй житель Равиновъ, появлявшiйся иногда въ Петербургскомъ св?т?, изв?стный ему своими хотя умными, но р?зкими сужденiями обо всемъ, и еще товарищъ Алабина, толстый гастрономъ и весельчакъ Туровцинъ. Д?ти не об?дали за столомъ, и Долли, очевидно, была неспокойна и не въ своей тарелк?. Лакей въ б?ломъ галстук? объявилъ, что кушанье готово, тогда, когда принесли бургонское и ликеръ, и Степанъ Аркадьичъ пригласилъ къ водк?. Разговоръ, какъ всегда, невяжущiйся при ожиданiи об?да, оживился, тоже какъ всегда, передъ столомъ, уставленнымъ красивыми графинами 6-ти разнообразныхъ водокъ и десятка сыровъ съ серебряными лопаточками и безъ лопаточекъ, жестянокъ консервовъ, грыбковъ и крошечныхъ ломтиковъ французскаго хл?ба съ parmez[аномъ] паутиной вм?сто мякиша[1261 - Против этого абзаца написано: Она до слезъ красн?етъ, встр?тивъ его.] Съ полными ртами и мокрыми губами отъ пахучихъ водокъ, разговоръ оживился между мущинами у закуски. – Неужели ты опять былъ на гимнастик?? – сказалъ Степанъ Аркадьичъ съ полнымъ ртомъ, подсовывая красный сыръ шаромъ Алекс?ю Александровичу и обращаясь къ Равскому и л?вой рукой ощупывая его стальную мышцу, какъ и красный сыръ, выставляющуюся подъ тонкимъ чернымъ сукномъ сюртука. Ровскiй напружилъ по привычк? мышцу и улыбнулся, блеснувъ своими агатово черными глазами и б?лыми зубами. – Не могу, я бы умеръ въ город?, если бъ не гимнастика. На искуственную жизнь нужны искуственные поправки. Въ деревн?, когда я сд?лаю почти каждый день верстъ 30 верхомъ или п?шкомъ, – говорилъ онъ, сторонясь съ мягкимъ поклономъ извиненiя передъ дамами, которыхъ хозяйка подводила къ закуск?. – Да, это Самсонъ, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, обращаясь къ Алекс?ю Александровичу, который своими тихими, добрыми глазами смотр?лъ любопытно на Ровскаго. – Куда же вы ?здите такъ далеко, – сказала красавица, ловя своей вилкой, которую она держала своими розовыми пальчиками, грибъ непокорный и встряхивая кружевами на рукав?. – Куда же вы такъ далеко ?здите? – сказала она, въ полуоборота оглядываясь на него, такъ что завитокъ волосъ легъ ей по щек?, и улыбаясь. Онъ тоже улыбнулся. – Если бы спросить у Сухотина (это былъ новый Репетиловъ), куда онъ ц?лый день ?здитъ, онъ не могъ бы сразу отв?тить – нужно. Такъ мн? кажется, что ему не нужно, а вамъ можетъ показаться, что мн? не нужно. «Онъ говоритъ хорошо, хоть и длинно немного, и онъ лучше, ч?мъ я прежде полагалъ, – подумалъ Алекс?й Александровичъ, глядя на него. – В?рно тутъ есть между ними что-нибудь. Кто изъ нихъ будетъ несчастный?» подумалъ онъ, такъ какъ съ мыслью о брак? для него необходимо соединялось понятiе о несчастьи однаго изъ супруговъ. Когда садились, все перекрестились, кром? студента, который, стараясь не быть зам?ченнымъ, метнулъ на вс?хъ глазами. Долли и Степанъ Аркадьичъ перекрестились чуть чуть, Алекс?й Александровичъ просто, Равскiй съ афектацiей. Все было хорошо за столомъ, но чувствовалось опытному въ св?т?, какъ Алекс?й Александровичъ, челов?ку, что въ об?д? этомъ было усилiе. Еслибы не добродушная верва[1262 - [живость]] Степана Аркадьича, усилiе это было[бы] еще зам?тн?е. Степанъ Аркадьичъ былъ такъ милъ, разговорчивъ, веселъ, натураленъ, хозяйка такъ мила и грацiозна, несмотря на то, что она д?лала надъ собой очевидное усилiе, что Алекс?й Александровичъ зд?сь, въ Москв?, въ сфер? незнакомыхъ ему людей и ув?ренный въ томъ, что никто не знаетъ про его отношенiе къ жен?, на время забылся и увлекся общимъ разговоромъ, который переходилъ незам?тно отъ однаго интереснаго разговора къ другому, привлекая вс?хъ къ участiю, даже и студента, котораго, если онъ молчалъ, Долли задирала и вводила въ разговоръ.[1263 - Рядом с текстом последних двадцати строк на полях написано:[1] Анненковъ и Юрьевъ о правахъ женщинъ. [2] Не права, а обязанности. Мужчины требуютъ правъ кормилицы. [3] Степанъ Аркадьичъ на сторон?, правъ женщинъ. Сейчасъ видно будетъ, на чьей онъ сторон?. Неизв?стно какое химическое т?ло, но основанiе или кислота.] Ровскiй особенно интересенъ былъ Алекс?ю Александровичу. Онъ изм?нилъ о немъ прежнее мн?нiе, что онъ былъ несоотв?тственно съ своими способностями гордый челов?къ; теперь Алекс?й Александровичъ вид?лъ – отъ того ли, что онъ выказывалъ больше истиннаго ума и обширное образованiе, или отъ того, что онъ сбавилъ гордости, – все это отъ присутствiя красавицы, за которой онъ, очевидно, ухаживалъ, но онъ былъ очень и очень зам?чательный челов?къ, и Алекс?й Александровичъ интересовался имъ. Но вдругъ разговоръ, переходившiй съ общественнаго, ученаго, музыкальнаго предмета на музыку и ея критик[овъ], онъ долго остановился, вдругъ разговоръ перешелъ въ конц? об?да на посл?днюю французскую полемику между Dumas и E. Girardin и l'homme femme. Разговоръ при дамахъ велся такъ, какъ онъ ведется въ хорошемъ обществ?, т. е. искусно обходя все слишком сырое, и разговоръ занялъ вс?хъ сильно, несмотря на то, что Долли, понявъ всю тяжесть этаго разговора для Алекс?я Александровича, хот?ла замять его. Студентъ и Ровскiй стали спорить. Ровскiй, очевидно, говорилъ для красавицы, такъ что, когда она ушла, онъ косился на нее, оставшись въ зал?, когда она ушла. Алекс?й Александровичъ молчалъ и слушалъ. Степанъ Аркадьичъ сталъ на сторону студента и поддерживалъ его противъ сильной и немного многословной полемики Ровскаго. Студентъ, разум?ется, защтцалъ права женщины, Ровскiй развивалъ и подкр?плялъ мысль Дюма. Онъ говорилъ, что ее надо убить. И это мн?нiе такъ шло къ его атлетической фигур?, чернымъ глазамъ и злов?щему ихъ блеску, что невольно в?рилось, что онъ говорилъ то, что думалъ. Алекс?й Александровичъ не разд?лялъ ни мн?нiе студента, ни мн?нiе Ровскаго. Онъ даже не понималъ ихъ. – Нев?рность жены, – говорилъ Юрьевъ, – есть ничто иное, какъ заявленье своего права, равнаго праву мущины. – Но мущина, ошибившiйся и поправляющiйся, всетаки им?етъ привлекательность для женщины, а женщина ужъ не то. – Это предразсудокъ. – Хорошъ предразсудокъ. Предразсудокъ не любить ягоды съ лотка, захватанные разнощикомъ, а любить съ куста. – Кром? того, женщина развитая не ошибется, не запирайте ее, дайте ей высшее образованiе. – Да мущины ошибаются же молодые, и женщины будутъ ошибаться. – Ну и будутъ.[1264 - Рядом на полях написано: [1] <Гастрономъ Безобразовъ только думалъ о томъ, чтобъ найти le mоt pour rire [веселое словцо], a онъ въ кори ходилъ за д?тьми>. [2] А ухаживалъ за д?тьми въ кори.] Алекс?й Александровичъ слушалъ внимательно, ничего не говоря. Ему чувствовалось, что они говорятъ о томъ, чего не знаютъ, не испытали. Ему напоминалъ этотъ споръ то, какъ бы спорили люди на суш?, да и никогда не плававшiе, о томъ, какъ надо управлять кораблемъ, когда половина снасти поломана и корабль на боку заливается водой и бьетъ в?тромъ. Но онъ слушалъ какъ прикованный, и, призвавъ на свое спасенье свое[1265 - Зачеркнуто: доброе] непроницаемое выраженiе, приличное сановитому и пожилому, умному челов?ку, слушалъ ихъ р?чи <и тяжело страдалъ внутренно>. Алекс?й Александровичъ ждалъ, что кто нибудь скажетъ о д?тяхъ, и обрадовался когда Ровскiй сказалъ: – A д?ти? Кто ихъ воепитаетъ? Но Юрьевъ откинулъ шутя это возраженiе: – Д?ти есть открытая обязанность того, кто хочетъ ими заняться, им?етъ способность къ этому. Правительство, общество, отецъ, мать, кто хотятъ. «Ну а если никто не захочетъ», подумалъ Алекс?й Александровичъ, но Ровскiй не сказалъ этаго. Онъ, видимо, соглашался, что это вопросъ пустой. Онъ только зам?тилъ, что могутъ возникнуть споры между отцомъ и матерью. Но Юрьевъ, не считая нужнымъ возражать на это, повелъ дальше вопросъ (пониманiе вопроса). Онъ сказалъ, что съ общей точки зр?нiя челов?чество только выиграетъ отъ этаго, и не будетъ монашествующихъ по ложнымъ понятiямъ супруговъ, каковыхъ много, и больше будетъ населенiя. Алекс?й Александровичъ тяжело вздохнулъ, чувствуя, что онъ не найдетъ зд?сь не только р?шенiя занимавшаго его д?ла, но что они даже и не знаютъ того, что его занимаетъ. Они говорили, какъ бы говорили д?ти и женщины о томъ, что глупо и брить бороду и носить бороду, потому что у нихъ не выросла еще борода. – Позвольте, н?тъ, позвольте, – заговорилъ Ровскiй. Алекс?й Александровичъ думалъ, что хотя вопросъ о увеличенiи народонаселенiя и нейдетъ къ д?лу, но онъ думалъ, что онъ скажетъ, что семья до сихъ поръ есть единственное гн?здо, въ которомъ выводятся люди. Но Ровскiй на то закричалъ: – Позвольте. Онъ началъ приводить статистическiя данныя о томъ, что въ Магометанств? и въ другихъ многоженственныхъ народахъ населенiе увеличивается больше, ч?мъ у Христiанъ. Однако въ середин? своего разговора онъ вдругъ остановился. Жаръ спора его простылъ, и, несмотря на то, что ему легко было теперь опровергнуть своего спорщика, онъ улыбнулся и, что то пробормотавъ, вышелъ изъ комнаты. Онъ услыхалъ въ гостиной звуки прелюдiи любимаго его романса и зналъ, что это заиграла она, и зналъ, что это значило, что она зоветъ его. Когда онъ подошелъ къ фортепьяно, она встала и улыбнулась. – Отчего же вы встаете? – Я не хот?ла п?ть, я хот?ла только позвать васъ. Благодарствуйте, что пришли. Что вамъ за охота спорить. – Да, это правда, – сказалъ онъ. – Но когда сердце не удовлетворено, голова работаетъ т?мъ больше. Еслибъ сердце было удовлетворено, я бы со вс?ми соглашался и никогда не спорилъ. – Такъ не спорьте. И испугавшись, что она слишкомъ много сказала, она приняла свое царское холодное выраженiе и направилась къ двери, но онъ удержалъ ее, заступивъ ей дорогу, онъ былъ счастливъ. Она с?ла опять къ фортепьяно и слушала его до т?хъ поръ, пока вернулся изъ кабинета Юрьевъ и тотчасъ же началъ споръ о новой музык?, Вагнер?, опер?, драм?; но такъ какъ никто не спорилъ, онъ спорилъ съ мнимыми противур?чителями. Алекс?й Александровичъ остался въ кабинет?, и когда Ровскiй вышелъ, Степанъ Аркадьичъ, отряхнувъ длинный пепелъ, заключилъ бывшiй споръ по своему: – Какъ, что будетъ я не знаю, и все это вздоръ. Вопервыхъ, женщинамъ очень хорошо, он? вс?мъ очень довольны и очень милы и ничего не хотятъ, а ихъ ни учить, ни наказывать нельзя и ненужно. – Но мы говоримъ, – сказалъ Юрьевъ, видимо спускаясь до Степана Аркадьича, – когда бываетъ, что они не очень милы и находятъ себя несчастливы[ми] и разрываютъ условiя брака. – Да, я очень хорошо понимаю, и на это съ т?хъ поръ, какъ мiръ существуетъ, одно средство. Парисъ увезъ, приставилъ рога, и Менелай хочетъ побить Париса и весь его народъ, и разсуждайте какъ хотите, а какъ сд?лается съ к?мъ изъ насъ такое горе, всякiй броситъ разсужденье, вызоветъ на дуэль и убьетъ или его убьютъ, а не сд?лаетъ этаго, то измучается сов?стью и станетъ посм?шищемъ – вотъ и все. – Ну, это слишкомъ по барски и пожентельменски. – Да какже мн?, коли я баринъ и джентельменъ, прикажете разсуждать по мужицки. – Н?тъ, но в?дъ основана на однихъ предразсудкахъ. В?дь убить челов?ка, приставившаго рога, не им?етъ смысла – онъ не виноватъ. – Да я ужъ не знаю, только такъ надо. – Да ну согласитесь.[1266 - Зачеркнуто: Алекс?й Александровичъ не слушалъ больше. Изъ всего разговора онъ понялъ одно, что Степанъ Аркадьичъ правъ, и онъ покрасн?лъ, какъ ребенокъ, и р?шилъ, что одно, что ему остается посл? того, какъ ни законъ, ни религiя, ни сужденiя общiя не дали ему и т?ни помощи, что онъ страдаетъ отъ того, что не употребилъ перваго прост?йшаго лекарства. Но онъ не разсуждалъ, онъ посл? словъ Степана Аркадьича чувствовалъ, что ему стыдно, чувствовалъ въ первый разъ, [что] оскорбленiе, позоръ прибавились къ прежнему его страд[анiю] – сыну, ревности, чувству несправедливости, и это чувство было каплей, переполнившей чашу. Онъ мрачно простился и у?халъ, р?шившись сейчасъ, какъ прi?детъ, написать картель.– Что съ нимъ сд?лалось? – сказалъ Степанъ Аркадьичъ про Алекс?я Александровича.Всю дорогу Алекс?й Александровичъ обд?мывалъ картель и твердо р?шилъ написать его, когда онъ вошелъ въ свой нумеръ.] Алекс?й Александровичъ слушалъ безъ интереса вс? р?чи: онъ чувствовалъ, что он? не захватывали его задушевныхъ вопросовъ и страданiй; еще съ большимъ, если возможно, пренебреженiемъ онъ прослушалъ неожиданную выходку Степана Аркадьича. Онъ, Степанъ Аркадьичъ, самъ дурной мужъ, не стоящiй мизинца своей прелестной жены, тоже разсуждаетъ о томъ, какъ долженъ поступить честный челов?къ! Алекс?й Александровичъ не обратилъ никакого вниманiя на эти слова, но – странное д?ло – возвращаясь домой, слова эти вспоминались ему безпрерывно, и онъ думалъ о томъ, какъ бы онъ написалъ вызовъ, и злобу, потребность мщенiя къ нему онъ начиналъ чувствовать. «Н?тъ, – сказалъ онъ самъ себ?, остановившись у выходной двери гостинницы, – н?тъ истолкованiя, н?тъ средства. Ни церковь, ни умники, ни св?тъ, ни эта добрая жена – никто мн? не далъ отв?та и успокоенiя. Да, какъ и во всякомъ гор?, надо д?йствовать и нести одному». И опять вдругъ какъ стр?льнула его въ сердце мысль о томъ, кто виною тому, что онъ одинъ, и опять слова Степана Аркадьича, и Алекс?й Александровичъ испытывалъ то вс?ми испытываемое чувство, что воспоминанiе о преступленiи, о дурномъ д?л? не столько насъ мучаетъ, сколько несоблюденное условное приличiе. Ему вдругъ, несмотря на то, что онъ разумомъ 1000 разъ обдумывалъ, что нельзя драться, ему стыдно, до краски стыдно стало, что онъ безнаказанно позволилъ отнять у себя жену. «Н?тъ, вздоръ. Надо д?йствовать для развода и написать адвокату требуемыя подробности». * № 99 (рук. № 42). Алекс?й Александровичъ, оставшись одинъ, почувствовалъ, что онъ совершенно растроенъ и выбитъ изъ своей колеи. Утромъ, занимаясь разводнымъ д?ломъ по бумагамъ, все это понемногу укладывалось, укладывалось и улеглось наконецъ, какъ д?ло возможное и опред?ленное, но Степанъ Аркадьичъ спуталъ его совершенно: съ одной стороны, самое д?ло казалось не такъ страшно, съ другой стороны, казалось еще страшн?е. Съ одной стороны, если думать, что Степанъ Аркадьичъ выразилъ свое искреннее мн?нiе, то, судя по его словамъ, въ д?л? развода н?тъ ничего необыкновеннаго, и вс? очень просто посмотрятъ на это, но, съ другой стороны, можно было предполагать, что Степанъ Аркадьичъ смотр?лъ на д?ло развода какъ на такое ужасное д?ло, что не могъ в?рить въ его возможность. Алекс?й Александровичъ былъ въ нер?шительности и недоум?нiи. Об?дать онъ р?шилъ не ?хать. Ему непрiятно было вид?ть людей, находясь въ этомъ переходномъ состоянiи. Когда онъ нынче вечеромъ дастъ р?шительный отв?тъ адвокату, тогда онъ ужъ, какъ это ни трудно будетъ, огласитъ все д?ло, но теперь, когда никто ничего не знаетъ и вс? могутъ догадываться, ему непрiятно было встр?чаться съ знакомыми и незнакомыми.[1267 - Зачеркнуто: Но мысль о томъ, чтобы поговорить съ Дарьей Александровной, была прiятна ему. До сихъ поръ онъ никому, кром? адвоката, смотрящему професiонально на д?ло, не открывалъ своего нам?ренiя, и его тянуло говорить объ этомъ и слышать мн?нiя другихъ людей. Дарья Александровна, сама несчастная и добрая, милая, большой другъ съ Анной Аркадьевной, была лучшая дов?ренная. И ему страшно и ут?шительно казалось открыть ей все и узнать ея мн?нiе.] По отъ?зд? Степана Аркадьича Алекс?й Александровичъ с?лъ опять за столъ и хот?лъ продолжать заниматься, но не могъ. И что съ нимъ никогда не бывало, не прошло часа, какъ онъ изм?нилъ свое р?шенiе. Трудность д?ла заключалась, главное, во взгляд? общества на это д?ло. «Почему же мн? изб?гать общества. И мн?, правому, не должно изб?гать и бояться». И онъ р?шилъ ?хать об?дать. * № 100 (рук. № 42). Въ это время Юркинъ и Алекс?й Александровичъ замолкли, и Дарья Александровна нашла ту минуту для вопроса, который она хот?ла сд?лать. – Но скажите, Алекс?й Александровичъ, отчего же это такъ трудно классическiе языки, – сказала она красн?я. – У Марьи Шипачевой съ т?хъ поръ, какъ старшiй мальчикъ сталъ ходить въ гимназiю, онъ изчахъ, онъ не высыпаетъ. – О, это недостатки въ систем?, которую исправятъ, – спокойно отв?чалъ Алекс?й Александровичъ. Тутъ князь сказалъ свое мн?нiе: – Но если бы мы вздумали учить д?тей по[1268 - Зач.: Мозамбикски] китайски, в?дь намъ бы надо прежде учителей, знающихъ по китайски, а потомъ уже учить. – О, разум?ется, недостатокъ въ учителяхъ очень чувствуется, и м?ры употреблены такiя, чтобы прiобр?сти учителей, и л?тъ черезъ 10 у насъ ихъ будетъ достаточно. – A покам?стъ будутъ учить т?, которые не знаютъ, – сказалъ Князь. Туровцинъ былъ на сторон? князя, потому что это было см?шно, и громко разсм?ялся. Но Алекс?й Александровичъ также спокойно отв?тилъ, обращаясь бол?е къ Константину Левину, который сид?лъ подл? Князя. – Согласитесь, что если вы нашли, что, положимъ, с?мена того[1269 - Зачеркнуто: овса или] хл?ба, который вы с?яли, нехороши, то вы выписываете эти с?мена и выращиваете, и[1270 - Зач.: и ждете, пока ихъ будетъ до[статочно?]] вс? усилiя употребляете, чтобы ихъ вырастить. Константинъ Левинъ, какъ и обо вс?хъ вопросахъ, занимавшихъ общество, думалъ и объ этомъ вопрос? и им?лъ свое особенное твердое уб?жденiе. И, воспользовавшись обращенiемъ къ себ? Алекс?я Александровича и его сравненiемъ, высказалъ свое мн?нiе. – Но, – сказалъ онъ, – трудно предположить, чтобы въ хозяйств?, существующемъ 1000 л?тъ, какъ Россiя, производились бы вс? т? с?мена, которыя не годятся, и чтобы не нашлось т?хъ с?мянъ, которыя нужны. Онъ остановился, но никто не отв?чалъ ему. Его слова, выражающiя, по его понятiю, самую сущность д?ла, какъ всегда, оказывались некстати и совс?мъ не то, о чемъ говорятъ. Но нынче ему было все равно, что думаютъ другiе. Онъ вид?лъ, что Кити, и потому весь мiръ, одобряетъ его слова и улыбается, вполн? понимая ихъ. И онъ продолжалъ: – Съ нашими хозяйствами всегда это самое бываетъ: посмотришь, с?мена,[1271 - Зач.: орудiя,] дурны, надо купить новыя; купишь, они переродятся хуже прежнихъ, и видишь, что не такъ глупы, какъ казались прежде т?, которые вели хозяйство. Весь мiръ улыбался и одобрялъ, и потому Левинъ продолжалъ, не заботясь о томъ, что подумаютъ. Онъ въ первый разъ испытывалъ эту радость ув?ренности въ себ?. И потому онъ хот?лъ сказать: «мн? кажется», но поправился: – Я думаю, что если бы Россiи нужны были классическiя знанiя, какъ ихъ понимаютъ, они бы вырасли сами въ 1000 л?тъ и были бы учителя, а то, что ихъ н?тъ, доказываетъ, что ихъ не нужно. А быть въ Россiи классиками – это самое страшное насилiе, которое можно сд?лать народу; это все равно, что вел?ть вс?мъ ходить на ципочкахъ. Только одинъ Туровцинъ и Князь были на сторон? Левина, братъ же его перебилъ его съ недовольнымъ видомъ. – Совс?мъ не о томъ р?чь, – сказалъ онъ, – но о томъ, насколько мы можемъ быть уб?ждены въ польз? древнихъ языковъ. * № 101 (рук. № 42). Разговоръ тотчасъ же перескочилъ на новую тему – образованiе женщинъ. Старый Князь[1272 - Зач.: поднялъ его] даже совс?мъ перем?нилъ направленiе разговора, это была его любимая тема насм?шекъ надъ новыми идеями. – Ну, ужъ этаго я своимъ глупымъ умомъ никогда понять не могъ, – сказалъ онъ, соединяя, какъ и всегда д?лаютъ люди, не привыкшiе разсуждать, словесно соединяя въ одномъ понятiи образованiя женщинъ весь женскiй вопросъ. – Чего имъ хочется и о чемъ они толкуютъ, какое равенство и какiя права? Растолкуйте мн? кто-нибудь, умные люди, какихъ у насъ у женщинъ правъ н?тъ. Кр?постныхъ с?кли, продавали, им?ньемъ влад?ютъ, мужей разоряютъ, одн? барыни на извощикахъ ?здятъ, чего имъ еще нужно? – Въ этомъ вопрос? – если р?чь зашла о свобод? женщинъ, – сказалъ Алекс?й Александровичъ, – я совершенно согласенъ съ вами, Князь, и полагаю, что это одно изъ заблужденiй нашего времени. Юркинъ, не удостоившiй бы Князя серьезнаго возраженiя, ворвался въ разговоръ. – Мн?нiе это весьма обыкновенно, но я полагаю, что оно основывается на слишкомъ поверхностномъ взгляд? на вопросъ. Если вопросъ въ томъ, чтобы дать женщинамъ имущественныя права, то, безъ сомн?нiя, у насъ, въ Россiи, вопросъ этотъ поставленъ весьма либерально, но есть другiя права, общественныя, и самое дорогое право – право высшаго образованiя. Мы видимъ въ Америк?… – и Юркинъ изложилъ всю теорiю женскаго вопроса.[1273 - Зачеркнуто: Тотчасъ, какъ разговоръ установился на эту тему, такъ совс?мъ иначе, ч?мъ въ прежнемъ разговор?, подразд?лились мн?нiя. Константинъ Левинъ вовсе не интересовался этимъ вопросомъ, такъ какъ онъ считалъ его одной изъ т?хъ безсмыслицъ, которыя, какъ вертящiеся столы, встреваютъ, какъ пузыри, на поверхности общества, и потому спокойно слушалъ, наблюдая остальныхъ. Хотя говорили еще только двое, онъ уже ясно вид?лъ, кто будетъ на какой сторон?. Какъ Лакмусова бумага, окрашиваясь въ синее или розовое, не говоритъ, какое именно это т?ло, но говоритъ, что кислоты, что основанiе, такъ и вопросъ этотъ, не показывая еще вс?хъ подробностей мыслей каждого, уже р?зко подразд?лялъ вс? характеры умовъ. Алекс?й Александровичъ, Старый Князь, Серг?й Левинъ были на одной сторон?. Юркинъ, Степанъ Аркадьичъ, Долли, Кити были на другой, но вс? по разнымъ жизненнымъ причинамъ брали ту или другую сторону.] Разговоръ совершенно перем?нился, но отношенiя вс?хъ разговаривающихъ не перем?нились. Т? самые, которые были за реальное воспитанiе, т? стали за свободу женщинъ; т?, которые были за классическое, стали противъ. Какъ ни поверните компасъ и пускай одинъ конецъ будетъ указывать на 0, а другой на 360 или насколько хотите 0, но одинъ конецъ указываетъ въ сторону противуположную другой, и одна сторона югъ, другая с?веръ. Юркинъ былъ на сторон? свободы, потому что это была новая красивая идея, об?щающая много чего то впереди. Степанъ Аркадьичъ былъ на той же сторон?, потому что Чибисова нуждалась въ свобод? женщинъ. Долли была на ихъ сторон?, потому что она одна должна была заниматься воспитанiемъ д?тей, и она чувствовала, что теперешнiй порядокъ не обезпечиваетъ семью, что ей надо бы было быть бол?е образованной, чтобы самой готовить д?тей, и быть самостоятельной, чтобы самой продавать л?съ. Кити была на той же сторон?, потому что она не разъ думывала, что съ ней будетъ, если она не выйдетъ замужъ. И ей прiятна была мысль, что если она не выйдетъ замужъ, то она устроитъ всетаки хорошо в независимо свою жизнь. Старый Князь былъ на противной сторон?, потому что онъ прожилъ счастливо жизнь съ Княгиней въ старыхъ условiяхъ и не могъ переносить спокойно толковъ о томъ, что онъ прожилъ счастливо жизнь, потому что былъ неразвитъ онъ и она. Алекс?й Александровичъ былъ на противной сторон?, потому что онъ былъ несчастливъ только отъ этихъ въ воздух? распространенныхъ, какъ онъ думалъ, и сообщившихся его жен? толковъ о свобод? женщины. Константинъ Левинъ былъ на той же сторон?, потому что у него не было другаго идеала счастья, какъ семья въ старомъ вид?. Серг?й Левинъ какъ въ томъ вопрос?, такъ и въ этомъ, былъ ? cheval[1274 - [твердо]] на об?ихъ сторонахъ. Онъ, думая быть всегда необыкновенно широкъ въ своихъ возр?нiяхъ, былъ какъ кол?но на магнитной стр?лк?: если стр?лка показывала на 0, онъ показывалъ на 90°, если на 10, онъ на сто. Сочувствiе его, какъ челов?ка, воспитаннаго въ хорошей семь?, было на сторон? statu quo,[1275 - [прежнего положения вещей,]] но онъ, стараясь обнять весь вопросъ, указывалъ на половину круга. – Позвольте, какiя же права, которыхъ он? не им?ютъ, требуютъ женщины, – сказалъ Серг?й Левинъ. – Права высшаго образованiя. – Но они даны, и сомнительно, чтобы женщины могли ими воспользоваться. – Это другой вопросъ. Но потомъ права заниманiя должности, службы, гражданской д?ятельности, – сказалъ Юркинъ; – надо не забывать того, что порабощенiе женщинъ такъ велико и старо, что мы часто не хотимъ понимать той пучины, которая отд?ляетъ ихъ отъ насъ. – Но вы сказали – права, – сказалъ Серг?й Левинъ, дождавшись молчанiя Юркина, – права заниманiя должности присяжнаго, гласнаго, предс?дателя управы,[1276 - Зачеркнуто: директора] права служащаго, члена парламента. – Безъ сомн?нiя. – Я согласенъ съ вами, что женщины, хотя и какъ р?дкое исключенiе, могутъ занимать эти м?ста, но, мн? кажется, вы неправильно употребили выраженiе: права. В?рн?е бы было сказать: обязанности. Всякiй согласится, исключая людей презр?нныхъ, что, исполняя какую нибудь должность присяжнаго, гласнаго, телеграфнаго чиновника, Министра, мы чувствуемъ, что исполняемъ обязанность. И потому в?рн?е выразиться, что женщины ищутъ обязанностей, и совершенно законно. И можно только сочувствовать этому ихъ желанiю помочь общему мужскому труду. – Совершенно справедливо, – подтвердилъ Алекс?й Александровичъ,[1277 - Зачеркнуто: – Исполненiе каждой обязанности, – продолжалъ Серг?й Левинъ, – требуетъ труда, знанiя.– Женщины ищутъ этаго труда и обязанностей и сопряженныхъ съ ними правъ.] – но вопросъ состоитъ въ томъ, способны ли они къ этимъ обязанностямъ, – сказалъ Алекс?й Александровичъ. – Я думаю, что н?тъ. – Этаго мы не можемъ утверждать, – сказалъ Серг?й Левинъ. – Разум?ется, – вставилъ Степанъ Аркадьичъ, – когда образованiе будетъ распространено между женщинами… – А пословица, – сказалъ князь, – при дочеряхъ можно: волосъ… – Точно также думали о неграхъ до их освобожденiя, – сказалъ Юркинъ. – Я не отрицаю того, что это можетъ быть, – продолжалъ Алекс?й Александровичъ, – но я нахожу только, что странно людямъ искать обязанностей, когда мы видимъ, что обыкновенно уб?гаютъ ихъ. – Обязанности сопряжены съ правами: власть, деньги, почести; ихъ то ищутъ женщины, – сказалъ Юркинъ. – Все равно, какъ я бы искалъ права быть кормилицей и обижался бы, что женщинамъ платятъ, a мн? не хотятъ. Туровцинъ помиралъ со см?ху, и даже Алекс?й Александровичъ улыбнулся. – Да, но мущина не можетъ кормить, – см?ясь сказалъ Юркинъ, – а женщина… – Н?тъ, Англичанинъ выкормилъ на корабл? своего ребенка, – сказалъ Старый Князь. – Позволяю себ? эту вольность разговора при своихъ дочеряхъ. Сколько такихъ Англичанъ, столько же и женщинъ будетъ чиновниковъ. Д?йствительно, вопросъ въ томъ, способны ли женщины. Одни отрицали, указывая на то, что не было великихъ людей, другiе утверждали, называя Сафо, Жоржъ Зандъ, Іоанну Даркъ и Екатерину. Въ этомъ разговор? Константинъ Левинъ тоже сд?лалъ свое замечанiе.[1278 - Зач.: но которое, также какъ и первое, было оц?нено только Кити, другимъ же опять показалось неловко. Онъ сказалъ, что, по его мн?нiю, есть обязанности, къ которымъ особенно свойственны женщины, и такiя, къ которымъ особенно свойственны мущины. Выводить, выкармливать и воспитывать маленьких д?тей – д?ло женщинъ, воевать, служить, пахать, плавать и т. д. – д?ло мужское.] Онъ сказалъ, что ему вопросъ представляется такъ: бабы ум?ютъ лучше жать, мужики лучше косить. Если у меня все скошено, я заставлю мужиковъ жать, если все сжато, я заставлю бабъ косить, но это въ хозяйств? никогда не бываетъ, а въ жизни еще меньше. Мужское д?ло никогда не перед?лано и женское еще того меньше. – Вопросъ женскiй я бы понялъ тогда, когда бы женщинамъ д?лать было нечего, а этаго н?тъ. – Какъ н?тъ? Сколько мы видимъ женщинъ одинокихъ, безъ д?ла и средствъ, кром? иголки.[1279 - Зачеркнуто: Серг?й Левинъ продолжалъ развивать мысль брата.] Мы говоримъ въ общемъ. И д?йствительно, посмотрите на народъ. Никогда н?тъ женщины безъ д?ла. Бол? того, н?тъ семьи безъ помощницъ женщинъ: бабка, д?вка-нянька. Одна мать не въ силахъ перед?лать все женское д?ло въ семь?, и ей нужны помощницы. Въ народ? он? въ вид? нянекъ, бабокъ, у насъ въ вид? гувернантокъ – иностранокъ, учительницъ и т. п. – Да, но что же д?лать д?вушк?, у которой н?тъ семьи? – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, вспоминая о Чибисовой, которую онъ все время им?лъ въ виду, ратуя за женщинъ. – Если разобрать хорошенько исторiю этой д?вушки, то вы найдете, что она бросила семью или свою или сестрину, гд? она могла им?ть женское д?ло. – Да, но быть въ зависимости, – сказала Дарья Александровна, бывшая за свободу женщинъ, потому что она одна вела семью и чувствовала недостатокъ въ себ? мужскаго элемента, – быть въ зависимости тяжело. Или просто не выйдетъ замужъ. И около хозяйки начался свой разговоръ. – Но мы стоимъ за принципъ, за идею, – кричалъ басомъ Юркинъ, – женщина хочетъ им?ть право быть независимой, образованной. Она ст?снена, подавлена сознанiемъ невозможности этаго. – А я ст?сненъ и подавленъ т?мъ, что меня не примутъ въ кормилицы Воспитательного Дома, – опять сказалъ Старый Князь, къ великой радости Туровцина и тютька, помиравшаго со см?ха. – Въ чемъ ст?сненiе? Что въ брак? права не равны? Общественное мн?нiе иначе смотритъ на отношенiя супруговъ, – говорилъ Юркинъ уже въ то время, какъ до?дали пирожное. Отношенiя супруговъ – нев?рность – были щекотливый вопросъ при дамахъ только, какъ думали Юркинъ и Левинъ, и потому они прекратили разговоръ на шутк? Князя, что онъ жал?етъ о томъ, что женщины не просятъ права носить закрытые лифы, которое бы онъ охотно далъ имъ. Но какъ только дамы вышли, еще стоя, Юркинъ сталъ продолжать разговоръ, высказывая главную мысль своей стороны, ту мысль, съ которой надо бьло начать разговоръ: условiя и жизни супруговъ, казни общественнаго мн?нiя при нев?рности жены и снисхожденiе къ мужу. Кричалъ онъ басомъ, тормоша свои с?дые волоса, закатывая глаза и не зам?чая каменности выражения, установившаяся при этихъ словахъ на лиц? Алекс?я Александровича, и сконфуженнаго виду, съ которымъ Степанъ Аркадьичъ взглянулъ въ гостиную, не слышитъ ли жена. Серг?й Левинъ, очевидно полагая, что теперь ужъ онъ ничего новаго не услышитъ и что Юркинъ будетъ размазывать давно знакомую ему размазню, пошелъ въ гостиную за дамами, но Константинъ Левинъ продолжалъ споръ, который заинтересовалъ его. – Эта неровность осужденiя, – сказалъ Константинъ Левинъ, тоже незам?тивши неловкости этаго разговора, – происходитъ только отъ того, что жена нев?рная вводитъ чужихъ д?тей въ семью. – Этотъ то общественный законъ ложенъ. Почему д?ти жены его д?ти и почему его д?ти отъ другой не ея д?ти? – Тогда необходимо изм?нить все учрежденiе брака, – спокойно сказалъ Алекс?й Александровичъ. – Н?тъ, я не курю, благодарю, – отв?тилъ онъ Степану Аркадьичу, который хот?лъ отвести его. – И необходимо изм?нить въ этомъ вопросъ, – см?ло сказалъ Юркинъ.[1280 - Зачеркнуто: – Это, я думаю, будетъ трудн?е даже, ч?мъ классическая система образованiя, – съ усм?шкой сказалъ Серг?й Левинъ. – Это комитеты не выдумаютъ.] – Но какъ? – Очень просто, – кричалъ Юркинъ. – Полная свобода. Изм?на женщины своему мужу есть только заявленiе своего равнаго мущин? права.[1281 - Зач.: – Но что же долженъ д?лать мужъ, – сказалъ Левинъ, – въ отношенiи котораго жена заявила это право?– Ничего, покориться.– Да, но в?дь это не отв?тъ.Серг?й Левинъ, очевидно, забавлялся Юркинымъ.– Ну а какимъ же образомъ вы устраните столкновенiя т?хъ людей, которые изберутъ одну женщину? На вопросъ, когда спрашиваютъ, что долженъ д?лать мужъ, которому изм?нила жена, то подразум?вается, что мужъ этотъ есть челов?къ, т. е. любящiй жену, ревнующiй и вообще въ эту минуту находящiйся въ разгар? сильн?йшаго чувства, а вы мн? отв?чаете: покориться, т. е. отрицать существованiе этого чувства. Какъ если бы я спросилъ, что д?лать, когда <я вижу, что бьютъ моего отца или ребенка, вы говорите покориться> домъ горитъ, а вы бы сказали: об?дать.Алекс?й Александровичъ остановился у двери, разговаривая съ Княземъ, и слушалъ то, что говорили.] Женщина сходится съ мужемъ и расходится, когда она хочетъ. – Но в?дь это очень не выгодно для женщинъ, – сказалъ Константинъ Левинъ. – Мущина, ошибившiйся и оставляющiй женщину, можетъ быть счастливъ съ другой, но женщина, д?вушка… – Это предразсудокъ. – Да, предразсудокъ, какъ тотъ, что я люблю есть ягоды съ куста, а не съ лотка, захватанныя разнощикомъ. Юркинъ засм?ялся.[1282 - Зачеркнуто: и тоже вступилъ въ разговоръ. Алекс?й Александровичъ прищуривъ глаза, отвернулся и медленно пошелъ въ гостиную.– Ну, а какъ же, когда женщина изм?нитъ мужу? – сказалъ Туровцинъ.] – Пойдемъ къ дамамъ, – сказалъ Степанъ Аркадьевичъ Алекс?ю Александровичу.[1283 - Зач.: Но Алекс?й Александровичъ не уходилъ и слушалъ внимательно.] – Да, сейчасъ.[1284 - Зач.: – Больше д?лать нечего, – отв?чалъ Юркинъ.– Нопотомъ, по самой природ? вещей, – продолжалъ Серг?й Левинъ, – мущина, ошибившись разъ, им?етъ привлекательность для женщинъ.] – A д?ти? – спросилъ Левинъ. Но Юркинъ откинулъ шутя это возраженiе. – Д?ти, по моему мн?нiю, составляютъ обязанность государства.[1285 - Зач.: Чтобы прекратить разговоръ, Степанъ Аркадьичъ обратился шутя къ Туровцину, который стоялъ подл? нихъ улыбаясь.– А вы какъ думаете объ этомъ предмет??] Съ общей точки зр?нiя, – продолжалъ Юркинъ, челов?чество только выиграетъ отъ этаго, и не будетъ монашествующихъ по ложному понятiю супруговъ, каковыхъ много, и больше будетъ населенiе. Алекс?й Александровичъ тяжело вздохнулъ, чувствуя, что онъ не найдетъ зд?сь не только р?шенiя занимавшаго его д?ла, но что они даже и не знаютъ того, что его занимаетъ. Они говорили, какъ бы говорили д?ти и женщины о томъ, что глупо и брить бороду и носить бороду, потому что у нихъ не выросла еще борода. – Позвольте, н?тъ, позвольте, – заговорилъ[1286 - Зач.: Равскiй. Алекс?й Александровичъ думалъ, что хотя вопросъ о увеличенiи народонаселенiя и не идетъ къ д?лу, но онъ думалъ, что онъ скажетъ, что] Левинъ. – Семья до сихъ поръ была единственное гн?здо, въ которомъ выводятъ людей;[1287 - Зач.: Но Равскiй и на то закричалъ:– Позвольте!Онъ началъ приводить статистическiе данные о томъ, что въ Магометанств? и другихъ многоженствующихъ народахъ населенiе увеличивается больше, ч?мъ у Христiанъ. Однако въ середин? своего разговора] какимъ же образомъ… – Онъ вдругъ остановился, жаръ спора его простылъ, и, несмотря на то, что ему легко было теперь опровергнуть своего спорщика, онъ улыбнулся и, что то пробормотавъ, подошелъ къ Кити, вышедшей къ двери. – А я думаю, что если жена изм?нила, – сказалъ Туровцинъ, которому давно хот?лось вступить въ разговоръ, – надо дать пощечину ему и убить его или чтобъ онъ убилъ – вотъ и все.[1288 - Зач.: – Да вы держитесь этаго предразсудка, – улыбаясь сказалъ Серг?й Левинъ, – но для чего вы бы это сд?лали?– А потому что] – Съ какой же ц?лью? – сказалъ Юркинъ. – Ужъ я не знаю, съ какою ц?лью, но больше д?лать нечего, вотъ и все.[1289 - Зачеркнуто: – Ну, это слишкомъ.] * № 102 (рук. № 42). – Я думалъ, вы къ фортепiано идете, – сказалъ Левинъ, подходя къ Кити, – вотъ это, чего мн? недостаетъ въ деревн?, – музыки. – Н?тъ, я шла только, чтобъ васъ вызвать, и благодарю, – сказала она съ своимъ подаркомъ-улыбкой, – что вы пришли. Что за охота спорить. В?дь никогда одинъ не уб?дитъ другаго. – Да, правда, сказалъ Левинъ, – никогда или очень р?дко не найдешь т?ла противника подъ кирасой. Когда найдешь, тогда можно спорить. Она сморщила лобъ, стараясь понять. Но только что онъ началъ объяснять, она уже поняла. Они стояли у разставленнаго карточнаго стола съ м?лками. Она с?ла, чертя м?ломъ. – Я понимаю. Надо узнать, за что онъ споритъ, тогда… Левинъ радостно улыбнулся. Такъ ему поразителенъ былъ этотъ переходъ отъ длиннаго, многословного спора-разговора, гд? съ такимъ трудомъ понимали другъ друга, къ этому лаконическому и ясному, безъ словъ почти, сообщенiю самыхъ сложныхъ мыслей. Онъ и не разъ и прежде испытывалъ разочарованье при спорахъ съ самыми умными людьми – именно то чувство, что посл? огромныхъ усилiй, огромнаго количества логическихъ тонкостей и словъ при спор? приходили наконецъ къ сознанiю, что то, что ты давно бился доказать, онъ знаетъ давнымъ давно, сначала спора, но не хочетъ сказать, но не любитъ это или любитъ другое, совершенно противуположное. Левинъ испытывалъ, что иногда, когда поймешь, что любитъ тотъ челов?къ, то самъ полюбишь это самое, согласишься или, наоборотъ, выкажешь наконецъ то, что любишь и изъ за чего придумываешь доводъ, и если случится, что разскажешь съ любовью, то вдругъ вс? разумные доводы отпадаютъ, какъ ненужные, и люди согласны. Уб?диться можно только любовью. Любовью понять, что любитъ другой. И теперь, говоря съ Кити, онъ чувствовалъ посл? тяжелаго разговора съ Юрковымъ необъяснимое наслажденiе въ этомъ непосредственномъ пониманiи другъ друга. Они заговорили о томъ же предмет? – о свобод? и занятiяхъ женщинъ. Левинъ настаивалъ на томъ, что женщина найдетъ себ? д?ло женское въ семь?. – Н?тъ, – сказала Кити, слегка покрасн?въ, – очень можетъ быть, что она такъ поставлена, что не можетъ безъ униженья войти въ семью, и неужели ей выдти за перваго замужъ? Онъ понялъ ее съ намека. – О да, – сказалъ онъ, – ч?мъ самостоятельнее женщина, т?мъ лучше. Онъ понялъ все, что ему доказывалъ Юрковъ только т?мъ, что вид?лъ въ сердц? Кити страхъ д?вства и униженья, и, любя это сердце, онъ почувствовалъ этотъ страхъ и униженье и былъ согласенъ. Въ это самое посл?об?да это взаимное пониманiе ихъ другъ друга получило еще странное и поразившее ихъ обоихъ подтвержденiе. Они сид?ли у стола, она все играла м?лкомъ, глаза ея блест?ли страннымъ и тихимъ блескомъ. Онъ, подчиненный ея настроенiю, чувствовалъ во всемъ существ? своемъ счастливое напряженiе. – Я давно хот?ла спросить у васъ, – сказала она, – чертя м?ломъ. – Пожалуйста, спросите. Она взглянула на него вопросительно и долго. – Вотъ, – сказала она и написала начальныя буквы французской фразы. Онъ посмотр?лъ пристально, съ т?мъ видомъ, что жизнь его зависитъ отъ того, пойметъ ли онъ эти слова. Изр?дка онъ взглядывалъ на нее. «То ли это, что я думаю? Если да, то лицо ее должно им?ть серьезное выраженiе». Но лицо ее, прелестное, улыбающееся лицо, говоритъ, что минута эта важная и торжественная, но вм?ст? съ т?мъ и скрываетъ что-то. Долли ут?шилась совс?мъ отъ горя, произведеннаго ея разговоромъ съ Алекс?емъ Александровичемъ, когда она увидала эти дв? фигуры – Кити съ мелкомъ въ рукахъ и съ улыбкой какой то счастливой до см?лости, глядящей на него, и его красивую фигуру, нагнувшуюся надъ столомъ, съ[1290 - Зачеркнуто: блестящими] горящими глазами, устремленными то на столъ, то на нее. Онъ вдругъ просiялъ, онъ понялъ. Онъ понялъ, что она спрашивала его: «когда вы посл?днiй разъ были у насъ, отчего вы не сказали, что хот?ли?» Онъ взглянулъ на нее вопросительно робко. «Такъ ли?» «Да», отв?чала ея улыбка. Онъ схватилъ м?лъ напряженными, дрожащими пальцами и написалъ, сломавъ м?лъ, начальныя буквы сл?дующаго: «Хорошо ли я сд?лалъ, что тогда не сказалъ то, что хот?лъ». Она облокотилась на руку, взглянула на него. – Хорошо, – сказала она. – Но постойте, – и она написала длинную фразу. Онъ сталъ читать и долго не могъ понять, но такъ часто взглядывалъ въ ея глаза, что въ глазахъ онъ понялъ все, что ему нужно было знать. И онъ написалъ три буквы. Но это было слишкомъ понятно. Онъ стеръ их и написалъ другую фразу. Но онъ еще не кончилъ писать, какъ она читала за его рукой и сама докончила и написала вопросъ. – Въ Секретаря играете, – сказалъ Князь, – подходя. – Ну, по?демъ однако, если ты хочешь посп?ть въ театръ. Левинъ всталъ и проводилъ Кити до дверей.[1291 - Зачеркнуто: Онъ былъ счастливъ, но] * № 103 (рук. № 43). «Дать пощечину и убить, – повторялъ себ? Алекс?й Александровичъ слова Туровцина, – потому что больше д?лать нечего». И странно, какъ ни твердо онъ былъ уб?жденъ, что это глупо, эта мысль пресл?довала, и онъ одинъ, самъ съ собой, красн?лъ, и ему было стыдно, что онъ не сд?лалъ того, что было глупо. Слова же Дарьи Александровны о прощенiи онъ вспоминалъ съ отвращенiемъ и злобой. «Нужно д?лать что сл?дуетъ», сказалъ онъ себ?. Адвоката еще не было, и лакей Алекс?я Александровича, ушедшiй со двора, еще не возвращался. Алекс?й Александровичъ прошелъ къ себ? и, взявшись за бумаги, приготовилъ все, что нужно было передать адвокату. Когда адвокатъ явился, Алекс?й Александровичъ[1292 - Зач.: подробно объяснилъ ему свои обстоятельства и спросилъ его мн?нiе.] сообщилъ ему, что онъ окончательно р?шился на начатiе д?ла и проситъ его приступить къ исполненiю необходимыхъ формальностей. Онъ с?лъ къ столу и взялъ свои выписки. Но тутъ лакей Алекс?я Александровича вошелъ въ комнату. – Что ты? – Дв? телеграмы. Извините, Ваше Превосходительство, я только вышелъ. – Извините, – обратился Алекс?й Александровичъ къ адвокату и взялъ телеграмы: одну – это было изв?стiе о назначенiи Е. въ Польшу. Алекс?й Александровичъ открылъ другую. Телеграма карандашемъ синимъ, перевранная, какъ всегда, говорила: «Москва, Дюсо, Алекс?ю Алабину».[1293 - Так в подлиннике.] Подпись была. Анна. «Умираю. Прошу, умоляю прi?хать. Умру съ прощенiемъ спокойн?е».[1294 - Зачеркнуто: «Не намъ, а имени твоему, спасенiе мое», думалъ Алекс?й Александровичъ] – Извините меня, – сказалъ онъ адвокату, – я долженъ ?хать въ Петербургъ. Адвокатъ вышелъ. Алекс?й Александровичъ взглянулъ въ газету о времени отхода по?здовъ и сталъ ходить по комнат?. «Но правда ли?[1295 - Зач.: Что правда?] Н?тъ обмана теперь, передъ которымъ она бы остановилась.[1296 - Зач.: И потомъ онъ в?рилъ, что она умираетъ. Онъ теперь вспомнилъ, что] Да, она должна родить.[1297 - Зач.: Прежде онъ отгонялъ отъ себя эту мысль.] Да, роды.[1298 - Зач.: Боже мой, если ты взялъ меня въ свою руку, руководи мной», подумалъ Алекс?й Александровичъ.] Отъ него должна родить. Дать пощечину и убить, но надо ?хать». – Петръ, я ?ду въ Петербургъ. На другое утро онъ уже въ раннемъ туман? Петербурга съ чувствомъ нечистоты, усталости и раздраженiя дороги, уже про?хавъ пустынный Невскiй, подъ?зжалъ къ своему дому на Владимирской. На мостовой лежала солома, у подъ?зда стояла извощичья карета. Какъ вс? люди р?шительные и спокойные, Алекс?й Александровичъ, обдумавъ разъ свое положенiе и предстоящую ему д?ятельность, уже не думалъ о томъ, что будетъ. Во всякомъ случа?, онъ р?шилъ, что увидитъ ее. Если это обманъ, онъ промолчитъ и у?детъ навсегда изъ дома. Если она д?йствительно желаетъ его вид?ть передъ смертью, онъ[1299 - Зачеркнуто: проститъ и] ут?шитъ ее. <Но во 2-мъ случа? опять могло быть два случая. Она умираетъ и раскаивается и умретъ,[1300 - Зач.: все хорошо,] тогда онъ возьметъ ея ребенка и воспитаетъ его съ своимъ и[1301 - Зач.: никогда]ему скажетъ и, если нужно, угрозой добьется того, чтобы онъ не попадался ему на глаза. Но если она раскаивается, онъ проститъ ее и она не умретъ? Тогда онъ, простивъ ее, возьметъ ее и постарается, по сов?ту Долли, спасти отъ погибели и увезетъ изъ Петербурга. Этаго предложенiя онъ не разр?шилъ, этаго не могло быть.>[1302 - На полях написано: [1] Ордынцевъ д?лаетъ предложенiе, сборы сватьбы. [2] Она лежитъ ужасна, глаза закатились, и страхъ. [3] Раздраженiе нервное. Скоро говоритъ. Его. [4] Онъ подъ?зжаетъ и думаетъ: обманъ. «Родила?» «Родила». Она говоритъ.] * № 104 (рук. № 43). <Съ этой поры кротость, спокойствiе, заботливость о больной, о д?тяхъ и ясность отношенiй со вс?ми были таковы, что никого не удивляла роль Алекс?я Александровича: ни доктора ни Акушерку, ни людей, ни друзей и знакомыхъ. Съ точки зр?нiя св?та. Любовникъ былъ тутъ всегда, и мужъ былъ зд?сь, и мужъ заботился о томъ, чтобы любовнику была постель, когда онъ оставался ночевать.[1303 - Зачеркнуто: Вы?зжая изъ дома,] Вид?вшiе это, удивлялись и ужасались тому положенiю, въ которое поставилъ себя Алекс?й Александровичъ, но, видя его, находили это простымъ и естественнымъ. Анна Аркадьевна стала поправляться. Она тоже какъ бы забыла о томъ положенiи, въ которомъ были мужъ и любовникъ. Она вид?ла того и другого порознь и вм?ст? у своей пост?ли. Разговоровъ не было никакихъ, кром? общихъ. Но за день благополучнаго кризиса она, увидавъ Алекс?я Александровича и Удашева вм?ст?, вдругъ,[1304 - Зачеркнуто: вспомнила] вел?въ подать ребенка, покрасн?ла и заплакала. Въ этотъ вечеръ Алекс?й Александровичъ пришелъ къ ней и спросилъ, не хочетъ ли она, чтобы онъ у?халъ? – Н?тъ, ради Бога не оставляйте меня. – Такъ я скажу, чтобы Удашевъ у?халъ. – Да, да, какъ ты понялъ меня. Позови, я сама скажу ему. Алекс?й Александровичъ сказалъ Удашеву, что онъ сов?туетъ ему не прi?зжать больше, съ м?сяцъ, до совершеннаго поправленiя. – Неужели все кончено, – сказалъ онъ прощаясь. – [1305 - Зач.: – Н?тъ,]Да, лучше. Но прi?зжай черезъ м?сяцъ, когда я буду въ силахъ, я тогда скажу все. Онъ у?халъ. Черезъ м?сяцъ онъ прi?халъ. Она поц?ловала его руку, онъ поц?ловалъ ее. Она закричала: – Уйди! уйди! Н?тъ, поздно. Ахъ, Боже мой, зач?мъ я не умерла! Алекс?й Александровичъ ходилъ по зал?. Когда онъ вышелъ, онъ пошелъ къ жен?. По взгляду на ея стыдъ онъ понялъ и ничего не сказалъ. Весь вечеръ Удашевъ пробылъ; прi?халъ на другой день. Алекс?й Александровичъ перешелъ въ кабинетъ. Удашевъ ц?лые дни проводилъ у нее. Алекс?й Александровичъ опять сталъ ?здить на службу. Часто, приходя на ея половину, онъ д?лалъ распоряженiя объ удобствахъ для д?тей, для нее и любовника.> * № 105 (рук. № 44). «Вы можете затоптать въ грязь», слышалъ онъ слова Алекс?я Александровича и вид?лъ его предъ собой и вид?лъ прелестное съ горячечнымъ румянцемъ и блескомъ глазъ лицо Анны, съ н?жностью и любовью смотрящее не на него, а на Алекс?я Александровича. Онъ опять вытянулъ ноги и бросился на диванъ въ прежней поз?. Но и съ закрытыми глазами онъ вид?лъ лицо Анны, такимъ, какое оно было въ одинъ памятный вечеръ до скачекъ. Она была покрыта платкомъ и, сд?лавъ ширмы съ об?ихъ боковъ лица, смотр?ла на него изъ этой глубины. И одна за другой вспомнились, съ чрезвычайной быстротой см?няясь одно другимъ, воспоминанiя о счастлив?йшихъ минутахъ, перем?шиваясь съ воспоминанiемъ своего униженiя передъ простотой мужа. Онъ все лежалъ, стараясь заснуть, хотя чувствовалъ, что не было ни мал?йшей надежды. Но онъ боялся встать.[1306 - Зач.: боялся думать,] «Это кончено для меня», оказалъ онъ себ? и невольно спросилъ: «что же осталось?» Мысль его быстро об?жала[1307 - Зачеркнуто: явленiя] жизнь вн? его любви. Честолюбiе – Серпуховской – св?тъ,[1308 - Зач.: деньги] лошади, дворъ. И безъ нея, съ сознанiемъ своего униженiя и безъ руководства въ жизни – все это показалось такъ ужасно, что онъ не могъ больше лежать. Онъ вскочилъ,[1309 - Зач.: быстро] снялъ сертукъ, помочи, открылъ грудь, чтобы дышать свободн?е. Испуганно оглянулся, затворилъ дверь и, ни секунду не задумываясь, взялъ револьверъ, лежавшiй на стол?,[1310 - Зач.: и выстр?лилъ] оглянулъ его, перевернулъ на разряженный стволъ и выстр?лилъ себ? въ л?вую сторону груди. Онъ почувствовалъ ударъ какъ бы палкой въ бокъ, бросилъ револьверъ и, закрывъ глаза, хот?лъ упасть, но удержался за край стола и с?лъ на землю. – Не попалъ, – проговорилъ онъ, шаря руками, открывая глаза и отъискивая револьверъ. Револьверъ былъ подл? него. Онъ искалъ дальше. Ощупавъ его ногой, онъ потянулся къ нему и упалъ. Слуга шелъ по гостиной. Онъ услыхалъ его шаги и, торопливо ухвативъ револьверъ, перекатился на бокъ и выстр?лилъ въ себя еще разъ. *** Вронскiй не убилъ себя, об? раны были не только не смертельны, но легки. Покушенiе его на самоубiйство было скрыто настолько, что мать его узнала про это только уже тогда, когда онъ совершенно оправился, и въ Петербург? говорили про это, какъ про слухъ, который подтверждался одними и опровергался другими. Во время его бол?зни и выздоровленiя его вид?ли только Яшвинъ, братъ его и Лиза, жена брата, которая[1311 - Зач.: проводила у него ц?лые дни съ своей работой и много помогала его нравственному выздоровленiю. Въ первый же день она прi?хала къ нему и вм?ст? съ докторомъ устроила его на постели, выслушала отъ доктора вс? наставленiя, и, разложивъ корпiю, бинты и примочки, с?ла съ работой подл? него.] прi?зжала каждый день нав?щать его, и Серпуховской. Первые дни онъ ничего не говорилъ и только, напряженно сжавъ свои сильныя скулы, вопросительно и строго смотр?лъ на т?хъ, которые перевязывали его.[1312 - Зач.: и на Лизу, жену [в подлиннике описка: сестру] брата, которую онъ всегда любилъ.Лиза была одна изъ т?хъ св?тскихъ женщинъ, которыя] Ни съ к?мъ онъ не говорилъ про то, что было причиною его раны, и упорно съ такимъ выраженiемъ молчалъ, когда начинали говорить про это, что скоро перестали его спрашивать, и онъ ни разу никому не высказалъ своихъ чувствъ. * № 106 (рук. № 45). I. – Да, но какимъ же образомъ соединить мое сознанiе в?чной душисъ уничтоженiемъ ея? – Все это очень просто: души н?тъ, а есть жизненная сила, и она им?етъ конецъ и начало. Все это очень просто.     Разговоръ умныхъ людей.[1313 - На полях написано: [1 неразобр.] браки есть счастливые, но не мой.] Ошибка, сд?ланная Алекс?емъ Александровичемъ въ тотъ часъ, когда онъ изъ Москвы подъ?зжалъ къ дому умирающей жены и когда онъ р?шилъ, что онъ проститъ, если раскаянье умирающей искренно, и навсегда броситъ ее, если раскаянье притворно, – ошибка эта, состоящая въ томъ, что не обдумалъ той случайности, что раскаянье искренно и онъ проститъ, а она не умретъ, эта ошибка черезъ два м?сяца посл? его возвращенiя въ Москву представилась ему во всей сил?. Мало того что онъ простилъ ее, онъ простилъ и его въ ту страшную минуту размягченiя, и теперь онъ, всегда ясно обдумывавшiй свои поступки, чувствовалъ, что сталъ въ невыносимое для себя самаго, для нихъ обоихъ и для св?та, въ постыдное и невозможное положенiе.[1314 - На полях написано: [1] <Бетси прi?хала, лакей въ пелеринк? медв?жьей. – Vous avez agi en homme de coeur. [Вы поступили как добрый человек], и Степанъ Аркадьичъ тутъ.> [2] <Анна не переноситъ его>.] И выхода изъ этаго положенiя онъ не вид?лъ. Тщетно призывалъ онъ себ? на помощь христiанское чувство прощенiя: чувство это наполняло его душу, но оно было не достаточно для руководства въ томъ странномъ положенiи, въ которомъ онъ находился. Онъ испытывалъ опять тоже, что онъ испытывалъ тогда, когда ему сказали, что одно, что можетъ сд?лать обманутый мужъ, – это съ оружiемъ въ рукахъ заступиться за свою честь. Онъ испытывалъ то, что религiя не отв?чала на вс? вопросы, что какъ тогда, такъ и теперь, кром? благой духовной силы, которая руководила имъ,[1315 - Зачеркнуто: было] была какъ бы[1316 - Зач.: другое Божество] другая грубая сила, стольже, еще бол?е властная,[1317 - Зач.: которое требовало] которая требовала отъ него исполненiя своей воли. И въ настоящемъ случа?[1318 - Зач.: это Божество требовало] эта сила требовала отъ него какого то поступка.[1319 - Зач.: р?шительнаго, враждебнаго и такого, который бы обеспечилъ его вн?шнюю честь.] Какъ ни странно было его положенiе въ дом? во время 1-го дня ея бол?зни, когда Вронскiй былъ весь день тутъ же, странность этого положенiя не зам?чали ни окружающiе, ни онъ самъ: вниманiе вс?хъ было сосредоточено на ней, пока въ ней боролась жизнь съ смертью, но когда докторъ объявилъ, что опасность миновалась и что есть бол?е в?роятностей жизни, ч?мъ смерти, несмотря на то, что Вронскiй не ?здилъ бол?е, Алекс?й Александровичъ[1320 - Зачеркнуто: зналъ, что онъ тутъ безпрестанно узнаетъ, что Бетси прi?зжаетъ для него, что сама Анна им?етъ о немъ изв?стiя черезъ Бетси. Анна кормила <его ребенка> новорожденную д?вочку.] чувствовалъ себя въ невозможномъ положенiи, когда прошло то размягченiе, произведенное въ ней близостью смерти. Алекс?й Александровичъ зам?тилъ, что Анна боялась его, не могла смотр?ть ему прямо въ глаза. Докторъ и акушерка постоянно высылали его изъ ея комнаты и удивлялись, что она такъ медленно поправляется. Алекс?й Александровичъ же чувствовалъ, что онъ былъ пом?хой ея выздоровленiю, что простить – одно д?ло и возможно; а возстановить, склеить разбитую семейную жизнь – другое д?ло и невозможно. Но что д?лать, что предпринять, онъ не зналъ. Въ Министерств? его сослуживцы и подчиненные, въ св?т? его знакомые, домашнiе, прислуга – вс? зам?чали въ немъ растерянность,[1321 - Зач.: жалкую] нер?шительность и стыдливость, возбуждавшiя жалость. Онъ забывалъ то, что начиналъ говорить, не слушалъ то, что говорили, и им?лъ видъ челов?ка, который хочетъ что то спросить и не р?шается. Онъ прi?халъ въ 4 часа изъ Министерства.[1322 - Зач.: и прошелъ прямо въ гостиную. Бетси сид?ла въ кабинет? жены, и онъ слышалъ ихъ взволнованные голоса, слышалъ слова: «онъ не можетъ…», сказанныя ею. Онъ не вошелъ къ нимъ, а прошелъ въ маленькую дверь, въ коридоръ и д?тскую. Миша рисовалъ и вскочилъ поздороваться съ отцомъ. Няня Т. В. поднялась съ Варей ему навстр?чу. Онъ поздоровался.– Что съ ней? – спросилъ онъ.– Да 2-й день хвораютъ. Ни доктора не было, ни мать не заботилась.Онъ хот?лъ сказать и замолкъ. Няня тоже открыла ротъ.– Что, няня?И онъ вздохнулъ и отвернулся.– Б[огу] м[олитесь], [сударь], Б[огу] м[олитесь].Онъ, едва удерживая слезы, вышелъ и, проходя черезъ гостиную, услыхалъ еще голосъ Степана Аркадьича (онъ уже 3 дня былъ въ Петербург?). Онъ зашелъ къ нимъ, и они вс? спокойно поговорили о прi?зд? Персидского посла. Алекс?й Александровичъ пошелъ къ себ?.] Входя въ свою переднюю, посл? душевной тишины, которую давала ему работа въ Министерств?, онъ испытывалъ чувство подобное челов?ку, который входилъ въ заст?нокъ пытки. Онъ былъ такъ озабоченъ своими мыслями, что, входя на крыльцо, не зам?тилъ двухъ экипажей, изъ которыхъ одинъ – англiйская въ шорахъ упряжь княгини Бетси. Только онъ вошелъ в переднюю, онъ увидалъ красавца лакея въ галунахъ и м?двежей пелеринк?, державшаго б?лую ротонду американской собаки. – Кто зд?сь? – уныло спросилъ Алекс?й Александровичъ. – Княгиня Тверская и Степанъ Аркадьичъ. Все время бол?зни его жены, все это время отчаянiя для него Алекс?й Александровичъ зам?чалъ, что св?тскiе знакомые его, особенно женщины, принимали какое то особенное участiе въ немъ и его жен?. Онъ зам?чалъ во вс?хъ или ему казалось, что онъ зам?чалъ во вс?хъ съ трудомъ скрываемую радость чего то, ту самую радость, которую онъ вид?лъ въ глазахъ адвоката. Вс? какъ будто были въ восторг?, какъ будто выдавали кого то замужъ и считали нужнымъ выказывать въ отношенiи ея и его особенное сочувствiе. Когда его встр?чали, вс? съ едва скрываемой радостью спрашивали объ ея здоровь?; и лакеи, и господа, и дамы безпрестанно прi?зжали узнавать объ ея здоровьи. И Степанъ Аркадьичъ, прi?хавшiй въ Петербургъ, тоже, казалось Алекс?ю Александровичу, чему то радовался. Алекс?й Александровичъ пошелъ къ спальн? жены. Он? не слыхали, какъ онъ подходилъ по мягкому ковру, и онъ услыхалъ, что он? говорили о томъ, чего бы он? не хот?ли, чтобы онъ слышалъ. Бетси говорила: – Если бы онъ не у?зжалъ, я бы поняла вашъ отказъ и его тоже. Но вашъ мужъ долженъ быть выше этаго. – Зач?мъ искушать себя? Не говорите этаго. – Да, но вы не можете не желать его вид?ть. – Отъ этого то я не хочу. Алекс?й Александровичъ тихо повернулся и прошелъ въ боковую дверь, ведущую въ д?тскую. Онъ им?лъ привычку, возвращаясь изъ Министерства, обходить жену и сына. Въ первой д?тской Сережа съ ногами сид?лъ на стул? и рисовалъ что то, разсказывая, что онъ рисуетъ. Гувернантка съ чулкомъ, который она штопала, сид?ла подл?. Алекс?й Александровичъ поздоровался съ сыномъ, отв?тилъ на учтивый вопросъ гувернантки о здоровьи жены нынче, что, кажется, лучше, и спросилъ, отчего такъ кричитъ беби. – Я думаю, что кормилица не годится, – сказала гувернантка. – Б?дняжка голодна, мн? кажется. Алекс?й Александровичъ вошелъ въ другую дверь. Д?вочка лежала, откидывая головку и корчась на рукахъ кормилицы, и не хот?ла брать грудь и замолчать, несмотря на двойное шиканье кормилицы и няни, нагнувшихся надъ ней. Алекс?й Александровичъ отозвалъ няню. – Мамзель Боль говоритъ, что молока н?тъ у кормилицы. Я и сама думаю, Алекс?й Александровичъ. – Такъ чтоже вы не скажете? – Кому же сказать? Анна Аркадьевна нездоровы все. Да и вы тоже. Ребенокъ кричалъ еще громче и злобн?е, закатываясь и хрипя. Няня, махнувъ рукой, подошла къ нему и взяла на руки и, сунувъ соску, стала ходить, качая. – Надо доктору сказать осмотр?ть кормилицу, – сказалъ Алекс?й Александровичъ. – Несчастный ребенокъ, – сказала няня, шишикая. – Давно вы его носили къ Анн? Аркадьевн?? – спросилъ Алекс?й Александровичъ. – Да ужъ съ нед?лю будетъ. – Ребенокъ затихъ. – А можетъ, животикъ, – сказала няня. – Да в?дъ вамъ видно, есть ли молоко. – Молока мало, точно. «То ли было съ первымъ ребенкомъ, – думалъ Алекс?й Александровичъ. – Она и не видитъ его. Я долженъ заботиться объ его ребенк?». Онъ вышелъ торопливо, не отв?чая на вопросъ Сережи, можно ли[1323 - Зачеркнуто: гулять нынче] идти въ залу. «Да, это не можетъ такъ продолжаться», думалъ онъ, но, выйдя въ столовую, онъ позвонилъ и вел?лъ пришедшему слуг? послать за докторомъ, чтобы осмотр?ть кормилицу и ребенка. Ему не хот?лось идти къ ней, не хот?лось вид?ть Княгиню Бетси; но онъ, сд?лавъ усилiе надъ собой, пошелъ въ спальню, которая была для него самымъ труднымъ заст?нкомъ. Чтобы опять не подслушать невольно, онъ кашлянулъ, подходя къ двери, и вошелъ. Анна въ с?ромъ халат?, съ заплетенными косами на голов?, сид?ла на кушетк?. Въ похуд?вшемъ лиц? ея странные глаза ея гор?ли огнемъ, и лихорадочный румянецъ покрывалъ щеки. Какъ и всегда при вид? мужа, оживленiе лица ея вдругъ изчезло, она опустила голову и безпокойно оглядывалась на Бетси и на Алекс?я Александровича, безпокоясь, очевидно о томъ, какъ они встр?тятся. Алекс?й Александровичъ не видалъ Бетси посл? своей по?здки въ Москву. Бетси въ шляп?, гд? то на верху парившей надъ ея головой, какъ колпачокъ надъ лампой, и въ сизомъ платьи съ лиловыми, грубыми полосами на лиф? съ одной стороны, а на юбк? съ другой стороны, вообще од?тая по крайней посл?дней мод?, сид?ла рядомъ съ Анной, прямо держа свой высокiй станъ и, изогнувъ голову, ласковой улыбкой встр?тила Алекс?я Александровича. Она протянула ему руку и кр?пко сжала ее. – Я васъ знала всегда за необыкновеннаго челов?ка, – сказала она ему по французски, но теперь я знаю васъ какъ челов?ка съ великодушнымъ сердцемъ. И она ласковой улыбкой поблагодарила его за его поступокъ въ отношенiи жены, выражая улыбкой то, что она жалуетъ его отъ себя орденомъ великодушiя. Какъ ни обыкновенно то, что[1324 - Зачеркнуто: почти всегда] люди, которые сами неблагородны, особенно какъ будто ц?нятъ свое признанiе благородства въ другихъ, считая какъ будто высшей наградой то, что они признаютъ благородство, Алекс?я Александровича непрiятно поразило это пожалованiе его въ великодушные отъ женщины, которая, какъ изв?стно всему Петербургу, проживая 120 тысячъ дохода своего мужа, жила съ любовникомъ, но непрiятн?е всего было то, что она позволяетъ себ? говорить про самое задушевное и больное его м?сто въ душ?. Онъ холодно поклонился и, ей ничего не сказавъ, поц?ловалъ руку жены, спросивъ ее о здоровьи. – Мн?, кажется, лучше, – сказала она, изб?гая его взгляда. – Но у васъ лихорадочный цв?тъ лица.... – Мы разговорились съ ней слишкомъ, – сказала Бетси. – Я чувствую, что это эгоизмъ съ моей стороны, и я у?зжаю. Она встала, но Анна съ стремительностью схватила ее за руку. – Н?тъ, побудьте, пожалуйста. Мн? нужно сказать вамъ. Н?тъ, вамъ, – обратилась она къ Алекс?ю Александровичу, и румянецъ вспыхнулъ красн?е на ея щекахъ. – Я не хочу и не могу им?ть отъ васъ ничего скрытаго, – сказала она. Алекс?й Александровичъ с?лъ и трещалъ пальцами. – Бетси говорила, что Графъ Вронскiй желалъ быть у насъ передъ отъ?здомъ въ Ташкентъ. Алекс?й Александровичъ поднялъ на нее свои прозрачные голубые глаза. Она не смотр?ла на него и, очевидно, торопилась высказать все, какъ это ни трудно ей было. – Я сказала, что я не могу его вид?ть. – Вы сказали, мой другъ, что это будетъ завис?ть отъ Алекс?я Александровича, – поправила ее Бетси. – Да н?тъ, я не могу его вид?ть, и это ни къ чему не поведетъ… – Она вдругъ остановилась, взглянула вопросительно на мужа (онъ не смотр?лъ на нее), – однимъ словомъ я не хочу. Алекс?й Александровичъ былъ бл?денъ; онъ подвинулся и хот?лъ взять ея руку. – Успокойтесь, Анна. Я благодарю васъ за ваше дов?рiе. Она хот?ла отдернуть свою руку отъ его влажной, съ большими надутыми жилами, руки, которая[1325 - Зач.: взяла ея руку.– Ахъ, оставьте меня! Ахъ, зач?мъ я не умерла!И она, <рыдая>, встала и выб?жала почти <изъ комнаты> зa перегородку, но не усп?ла удержать рыданiй, и они слышали, какъ она, рыдая, упала на постель. Алекс?й Александровичъ стоялъ посереди комнаты, опустивъ голову. Бетси пошла за Анной. Черезъ 15 минутъ Бетси вышла изъ спальни.– Она немного успокоилась, – сказала она.] искала ее, но, видимо сд?лавъ надъ собой усилiе, пожала его руку и съ полными слезъ глазами взглянула на него. – Это отъ васъ зависитъ, – сказала Бетси, вставая. – Ну, прощайте, моя прелесть. Она поц?ловала Анну и вышла. Алекс?й Александровичъ провожалъ ее. – Прощайте, Алекс?й Александровичъ, еще разъ благодарю васъ, – сказала Бетси, остановившись въ маленькой гостиной и кр?пко пожимая ему руку. – Я постороннiй челов?къ, но я такъ люблю Анну и уважаю васъ, что я позволю себ? сов?тъ. Примите его, Алекс?й есть олицетворенная честь, и онъ у?зжаетъ. – Благодарю васъ, Княгиня, за ваше участiе и сов?ты; я привыкъ семейныя д?ла обдумывать и р?шать самъ. Онъ сказалъ это по привычк? съ достоинствомъ и тотчасъ же подумалъ,[1326 - Зачеркнуто: о всей низости] что какiя бы онъ ни говорилъ слова, достоинства не могло быть въ его положенiи. И это онъ увидалъ по сдержанной, насм?шливой улыбк?, съ которой Бетси взглянула на него посл? его фразы. Еще Бетси не усп?ла выйти изъ комнаты, какъ Степанъ Аркадьичъ, сiяя св?жестью, красотою и весельемъ лица, вошелъ въ комнату. – А, Княгиня, вотъ прiятная встр?ча, – заговорилъ онъ, – а я былъ у васъ. – Встр?ча на минутку, потому что я ?ду, – сказала Бетси, над?вая перчатку. – Что, Анн? лучше? Ну, слава Богу, – обратился онъ къ зятю. – Постойте, Княгиня, над?вать перчатку, дайте поц?ловать вашу ручку. Ни за что я такъ не благодаренъ возвращенiю старины въ модахъ, какъ ц?лованiю рукъ. – Онъ поц?ловалъ руку Бетси. – Когда же увидимся? – Вы не стоите, – отв?чала Бетси улыбаясь. И Степанъ Аркадьичъ, кокетничая съ Бетси, вышелъ съ нею провожать ее до кареты. – Подите къ жен?, не провожайте меня, – сказала Бетси Алекс?ю Александровичу. Алекс?й Александровичъ пошелъ къ жен?. Она лежала, но, услыхавъ его шаги, посп?шно встала и, отирая слезы,[1327 - Зач.: вышла къ нему] с?ла на прежнее м?сто, испуганно глядя на него. – Я очень благодаренъ вамъ за ваше дов?рiе ко мн?, – кротко сказалъ Алекс?й Александровичъ,[1328 - Зач.: начатую фразу] садясь подл? нея. – И очень благодаренъ за ваше р?шенiе; я тоже полагаю, что н?тъ никакой надобности Графу Вронскому прi?зжать сюда. – Да я ужъ сказала, такъ что жъ повторять? – вдругъ съ раздраженiемъ, котораго она не усп?ла удержать, сказала Анна. «Никакой надобности, – подумала она, – прi?зжать челов?ку проститься съ той женщиной, которую онъ любитъ, для которой погубилъ себя, н?тъ надобности вид?ть своего ребенка отъ этой женщины – женщины, которая его одного любила и любитъ и которая не можетъ жить безъ него. Н?тъ никакой надобности. Боже мой! Боже мой! зач?мъ я не умерла и должна смотр?ть на ненавистнаго этаго великодушнаго челов?ка». Она сжала руки и опустила блестящiе глаза на его руки съ напухшими жилами, которыя медленно потирали одна другую. – Не будемъ никогда говорить объ этомъ, – прибавила она спокойн?е. – Мое одно желанiе состоитъ въ томъ, – треща пальцами, медленно началъ Алекс?й Александровичъ, – чтобы никогда не упоминать объ этомъ, и очень радъ вид?ть… – Что мое желанiе сходится съ вашимъ, – докончила она, звеня голосомъ, раздраженная теперь т?мъ, что онъ такъ медленно говоритъ и что она знаетъ впередъ все, что онъ скажетъ.[1329 - Зачеркнуто: Онъ помолчалъ.] – Да, – подтвердилъ онъ, – и Княгиня Тверская совершенно неум?стно вм?шивается въ самыя трудныя домашнiя д?ла. То, что для нея кажется простымъ...... – Я ничему не в?рю, что про нее говорятъ, – быстро сказала Анна, – я знаю, что она меня искренно любитъ. Алекс?й Александровичъ вздохнулъ и помолчалъ. Она тревожно играла кистями халата, взглядывая на него съ тихой ненавистью и вс?ми силами души желая только однаго – быть избавленной отъ его постылаго присутствiя. – А я послалъ сейчасъ за докторомъ, – сказалъ Алекс?й Александровичъ. – Я здорова, зач?мъ мн? доктора? – Н?тъ, маленькая кричитъ и, говорятъ, у кормилицы молока мало. – Для чего же вы не позволили мн? кормить, когда я умоляла объ этомъ? Все равно (Алекс?й Александровичъ понялъ, что значило это все равно) онъ ребенокъ, а его уморятъ. – Она позвонила и вел?ла принести ребенка. – Я просила кормить, мн? не позволили, а теперь попрекаютъ. – Я не попрекаю… – Ужъ одно, что этотъ ребенокъ зд?сь… Боже мой! зач?мъ мы не умерли. – И она зарыдала. – Простите меня, я раздражена, я несправедлива,[1330 - Зач.: но какъ бы было все хорошо, если бы я умерла.] уйдите. Алекс?й Александровичъ вышелъ и пошелъ въ кабинетъ. «Н?тъ, это не можетъ такъ оставаться,[1331 - Зач.: Онъ с?лъ за столъ и хот?лъ писать, но пришелъ ‹поваръ› дворецкiй объ об?д? и упомянулъ о бургонскомъ, которое нужно было для Степана Аркадьича. Алекс?й Александровичъ далъ денегъ и с?лъ писать письмо. Онъ хот?лъ написать ей, что считаетъ невозможнымъ такую жизнь и у?зжаетъ. Но куда? Съ сыномъ или одинъ? И хорошо ли бросить ее? Онъ вспомнилъ слова няни и сталъ молиться Богу.] – сказалъ себ? Алекс?й Александровичъ, – н?тъ, христiанское чувство прощенiя – это одна сторона д?ла; прощенiе успокоило меня, дало мн? опору, да. – Онъ старался ув?рить себя, что это такъ было. – Но что д?лать, какъ продолжать жизнь – это другая сторона д?ла, и я ничего не знаю. Знаю только то, что такъ это оставаться не можетъ. Она ненавидитъ меня, я думаю, съ своимъ духовнымъ величiемъ. – Алекс?й Александровичъ съ грустью чувствовалъ, что это такъ. – Необходимо предоставить ей выборъ, необходимо знать ее вс? мысли, которыя она, очевидно, не въ силахъ выразить. Необходимо написать ей и вызвать ее на откровенный отв?тъ». Алекс?й Александровичъ с?лъ къ столу, досталъ бумаги и хот?лъ тотчасъ, такъ какъ оставалось еще два часа до об?да, писать ей. Но что писать? Онъ всталъ, перекрестился и прочелъ[1332 - Зачеркнуто: молитву Господню] «Отче нашъ». Опять с?лъ и началъ: «Бывшiй другъ и жена моя Анна», потомъ замаралъ. «Н?тъ, изложу прямо, на черно д?ло». Онъ началъ:[1333 - Зач.: <«Есть пред?лы терп?нiю»> «Пов?рь»] «Я желалъ и желаю однаго…» «Н?тъ, не о себ?. А изложить самую исторiю д?ла». «Когда я въ первый разъ услыхалъ отъ васъ, – онъ поправилъ отъ тебя, – что отношенiя наши прекращены»… «Да н?тъ, что же излагать, она знаетъ все. Надо только сказать, что я р?шилъ». Онъ замаралъ. «Положенiе это невозможно ни для тебя, ни для меня, ни для д?тей». «Но какое же возможно?» подумалъ онъ. И вставъ, сталъ ходить. Проводивъ княгиню Бетси до кареты и еще разъ поц?ловавъ ея ручку выше перчатки и навравъ ей такого неприличнаго вздора, что она уже не знала, сердиться ли ей или см?яться, Степанъ Аркадьичъ вернулся въ спальню и засталъ Анну въ слезахъ. Но личность Степана Аркадьича, и на вс?хъ д?йствовавшая, какъ миндальное масло, смягчающе и успокоительно, под?йствовала успокоительно и на Анну. Она разсказала ему все и призналась въ томъ, что она меньше ч?мъ когда нибудь чувствуетъ себя въ силахъ переносить видъ мужа. – Я слыхала, что женщины любятъ людей даже за ихъ пороки, но я ненавижу его за его доброд?тели. Я не могу жить съ нимъ. Его видъ физически д?йствуетъ на меня, я выхожу изъ себя. Кончено, я погубила себя. – Отчего же? – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, – я не вижу. По моему, ваше положенiе очень просто. Не сошлись характерами, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, недавно вид?вшiй такое заглавiе гд? то на афиш?; – надо прямо и ясно распутать положенiе. По моему, я вижу, нужно разводъ и больше ничего. – Не говори, не говори, это ужасно бы было над?яться. – Напротивъ, над?йся. И, успокоивъ сестру, Степанъ Аркадьичъ пошелъ къ зятю. Степанъ Аркадьичъ[1334 - Зачеркнуто: сiяя красотой и св?жестью,] съ н?которой степенностью, съ т?мъ лицомъ, съ которымъ онъ садился на свое кресло въ томъ м?ст?, гд? служилъ, вошелъ въ кабинетъ Алекс?я Александровича. Алекс?й Александровичъ все еще ходилъ по комнат?. – Я не м?шаю теб?, Алекс?й? Онъ с?лъ покойно и досталъ папиросу. – Н?тъ. Теб? нужно что нибудь? – Да, мн? нужно поговорить. Мн? или никому. Ты позволишь мн? говорить откровенно? И пов?рь, что я ни на той, ни на другой сторон?. Алекс?й Александровичъ остановился. – Говори. – Алекс?й, ты согласись, что въ этомъ положенiи оставаться невозможно. Алекс?й Александровичъ, не отв?чая, быстрыми шагами подошелъ къ столу, взялъ письмо и показалъ шурину. – Я хот?лъ написать ей. – А, ну такъ я очень радъ, что нахожу тебя подготовленнымъ; мое д?ло облегчается много. Ты согласенъ, что положенiе невозможно, такъ чтоже теб? м?шаетъ разорвать его?[1335 - Зач.: Тутъ могутъ быть два альтернатива.] – Да то, что я не вижу, не вижу, – Алекс?й Александровичъ сд?лалъ непривычный жестъ руками передъ глазами, – не вижу никакого возможнаго выхода. – Отчего? – сказалъ, вставая и оживляясь, Степанъ Аркадьичъ. – Напротивъ, если ты хочешь разорвать отношенiя съ женой или ты уб?дился въ томъ, что вы не можете сд?лать взаимное счастье. – Ну да, н?тъ; но, положимъ, я на все согласенъ, я ничего не хочу. – Тогда это очень просто, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ съ улыбкой твердой, спокойной, какъ бы недоум?вая, что можетъ быть въ такомъ случа? непрiятнаго. Напротивъ, ничего, кром? очень прiятнаго. И красивая, добрая улыбка была такъ уб?дительна, что невольно Алекс?й Александровичъ, чувствуя свою слабость, подчинился ей и пов?рилъ, что это просто. – Это очень просто, – повторилъ Степанъ Аркадьичъ и началъ излагать д?ло въ томъ смысл?, что по какимъ бы то ни было обстоятельствамъ супруги, нашедшiе, что жизнь для нихъ невозможна вм?ст?, должны развестись. Что при развод? есть только одно соображенiе: желаетъ ли одинъ изъ супруговъ вступить въ другой бракъ. Если н?тъ… – Ну, такъ чего же, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, когда Алекс?й Александровичъ, сморщившись отъ волненiя, проговорилъ, что, само собой разум?ется, онъ никогда не вступитъ и не желаетъ вступить въ другой бракъ. – Ну, такъ въ чемъ же д?ло? <Какъ ни тяжело мн?, брату, говорить это, ты знаешь, что Анна им?етъ привязанность, и эта привязанность и есть причина вашего разлада. Ну, что же ты хочешь? Чтобы она незаконно жила съ нимъ и д?ти.. Алекс?й Александровичъ перебилъ его, замахавъ отрицательно руками.> Все то, что для Степана Аркадьича казалось такъ очень просто, тысячи тысячъ разъ обдуманно Алекс?емъ Александровичемъ, казалось ему нетолько не очень просто, нетолько не просто, нетолько не трудно, не очень трудно, а казалось вполн? невозможно.[1336 - Зачеркнуто: Не говоря о значенiи таинства брака, о внутреннемъ отвращенiи, которое испытывалъ при мысли о 2-мъ брак? для нея, о униженiи своемъ, слова Долли, его жены, что не сл?дуетъ ему бросить жену, что она погибнетъ, не выходили у него изъ сердца. Мужъ не понравился, она возьметъ другаго мужа, а другой мужъ не понравится…] Не говоря о томъ, что разводъ, подробности котораго онъ зналъ, теперь былъ невозможенъ, потому что или она должна была принять на себя сознанiе прелюбод?янiя, что было противно прощенiю, которое онъ далъ ей, или онъ самъ долженъ былъ принять на себя уличенiе въ фиктивномъ прелюбод?янiи, чего онъ не могъ сд?лать, вопервыхъ, потому, что чувство собственнаго достоинства не позволяло ему этаго, во вторыхъ, потому, что онъ не могъ см?яться надъ церковнымъ учрежденiемъ брака и развода. Онъ все это обдумывалъ сотни разъ, но, не говоря ужъ объ этомъ, для него разводъ представлялся невозможнымъ по другимъ, еще бол?е важнымъ причинамъ. Что будетъ съ сыномъ, если онъ разведется? Оставить его съ матерью было невозможно. Разведенная мать не будетъ им?ть семьи или будетъ им?ть незаконную семью, другихъ д?тей. Что будетъ д?лать этотъ законный пасынокъ между незаконными д?тьми? Что онъ скажетъ отцу, когда выростетъ? И потомъ мысль о томъ, что сынъ его будетъ воспитанъ Вронскимъ, ужасала и возмущала его. Оставить сына у себя? Кто воспитаетъ его и зам?нитъ ему мать? И что ему сказать про у?хавшую изъ дома мать? Допустить ли или прекратить сношенiя между сыномъ и матерью? Алекс?й Александровичъ сотни разъ обдумывалъ это. И какъ ни невозможно ему казалось его теперешнее положенiе, будущее, при развод?, казалось еще бол?е невозможнымъ. Правда, при развод? его личное положенiе становилось легче – онъ не будетъ мучать ея, какъ теперь. Но другiе – сынъ, оба будутъ мучаться еще больше. Онъ чувствовалъ, что, согласившись на разводъ, онъ поступитъ эгоистично, и это больше всего останавливало его, но, кром? этаго всего, невозможн?е всего казался разводъ Алекс?ю Александровичу потому, что онъ, согласившись на разводъ, онъ губилъ Анну. Слово, сказанное Дарьей Александровной въ Москв?, о томъ, что онъ думаетъ о себ?, р?шаясь на разводъ, а не думаетъ о томъ, что этимъ онъ губитъ ее безвозвратно, – это слово запало ему въ душу. И онъ, посвоему связавъ это слово съ своимъ прощенiемъ и съ своимъ религiознымъ взглядомъ на жизнь, по своему понималъ его. Согласиться на разводъ, дать ей свободу – это что значило? Это значило отнять отъ нея посл?днюю опору на пути добра и ввергнуть ее въ погибель. Что будетъ? Она соединится съ нимъ незаконно, ибо преступной жен?, по смыслу религiи, не можетъ быть законнаго брака, пока мужъ живъ, и она погибла, какъ думалъ Алекс?й Александровичъ. Черезъ годъ, два она сд?лаетъ новую связь, ибо н?тъ причины не сд?лать. «Им?ю ли я, которому свыше поручена она, им?ю ли право бросить ее? Но что же д?лать, что же д?лать?» думалъ онъ, и, не в?ря ни одному слову Степана Аркадьича, на каждое слово им?я тысячи опроверженiй, онъ все таки слушалъ его, онъ всетаки ждалъ отъ него спасенiя отъ того ужаснаго состоянiя нер?шительности и отъ еще бол?е ужаснаго вн?шняго положенiя, которое, противно вс?мъ его разсужденiямъ, давило его стыдомъ. – Теперь вопросъ только въ томъ, какъ, на какихъ условiяхъ ты согласишься. Она ничего не хочетъ см?ть просить, она все предоставляетъ твоему великодушiю.[1337 - Зачеркнуто: – Я не дамъ сына, – вскрикнулъ Алекс?й Александровичъ.] – Я ничего не знаю. – То предоставь мн?, я все устрою. Но вопросъ, какъ сд?лать разводъ. Ты ли возьмешь на себя? – Это невозможно. – Отчего же? Это одна формальность. «Боже мой, Боже мой! За что! – подумалъ Алекс?й Александровичъ и т?мъ же жестомъ, какимъ закрывалъ Удашевъ, закрылъ отъ стыда лицо руками. – Что д?лать?»[1338 - Зач.: «Господи, помоги мн?, – подумалъ онъ, вспоминая слова В[ари], – и правда одно: христiанское прощенiе, которое дало мн? силы перенести, – первое и теперь одно можетъ помочь мн?. Да, вотъ оно испытанiе, – думалъ онъ, въ то время какъ Степанъ Аркадьичъ говорилъ ему о подробностяхъ процедуры развода, подробностяхъ, которыя онъ зналъ. – Да, испытанiе в?ры. Да будетъ воля твоя!».] – Неужели она хочетъ этаго? – сказалъ онъ. – Ты взволнованъ, я понимаю. Но ты согласенъ? Да? То предоставь все мн?. «И ударившему правую щеку подставь л?вую и снимающему кафтанъ отдай рубашку», думалъ Алекс?й Александровичъ. Въ середин? разсужденiй онъ перебилъ Степана Аркадьича. – Да, да, я беру на себя позоръ,[1339 - Зач.: (это л?вая щека)] отдаю даже сына.[1340 - Зач.: (это была рубашка)] Но… не лучше ли[1341 - Зачеркнуто: было ему со мной? Д?лай, что хочешь, я перенесу все, все.] оставить? – И онъ закрылъ лицо руками. – Впрочемъ, д?лай что хочешь. Алекс?й Александровичъ заплакалъ, и слезы его были не одни слезы горечи и стыда, но и слезы умиленiя передъ своей высотой смиренiя. Степанъ Аркадьичъ покачалъ головой, и сожал?нiе о немъ боролось съ улыбкой удовольствiя усп?ха. Онъ сказалъ: – Алекс?й, пов?рь мн?, что и я и она оц?нили твое великодушiе. Но, видно, это была воля Божiя. – Алекс?й Александровичъ замычалъ при слов? – воля Божiя. – Я братъ и первый убилъ бы ея соблазнителя; но тутъ это не то, это несчастiе роковое, и надо признать его, и я, признавъ, стараюсь помочь теб? и ей… – [1342 - Зач.: Между т?мъ въ маленькомъ кабинет? о томъ же самомъ говорили между собою Удашевъ и Анна.Анна, бл?дная и съ дрожащей челюстью, смотр?ла на ходящаго передъ нею Удашева и говорила:– Я знаю, что это было нужно, я знаю, что я хот?ла этаго, но все таки это ужасно. И я объ одномъ умоляю тебя, сд?лай, чтобъ я никогда не видала его посл? этаго. Я теперь знаю, что онъ сд?лаетъ. Онъ все сд?лаетъ, но я ужъ не могу ненавид?ть его, я жал?ю, я понимаю всю высоту его души, вс? его страданiя.– Скажи, что ты любишь его.– Алекс?й, это жестоко, то, что ты говоришь. Ты знаешь, что ты овлад?лъ.]Съ этаго дня Алекс?й Александровичъ не входилъ бол?е въ комнату своей жены и, найдя небольшую квартиру для себя, сына, сестры и гувернантки, собирался пере?зжать.[1343 - Зач.: Черезъ нед?лю Алекс?й Александровичъ пере?халъ на другую квартиру.] Въ тотъ самый день, какъ онъ пере?зжалъ, Вронской прi?халъ къ Анн?, и Алекс?й Александровичъ им?лъ огорченiе узнать, что онъ былъ тутъ. Узнавъ отъ Бетси, что Алекс?й Александровичъ соглашается на разводъ, Вронской тотчасъ по?халъ отказываться отъ такого назначенiя, которое онъ себ? выхлопоталъ въ Среднюю Азiю. Поступокъ такой прежде показался бы ему невозможнымъ; но теперь онъ ни на минуту не задумался и, когда встр?тилъ затрудненiя, тотчасъ подалъ въ отставку, не обращая никакого вниманiя на то, какъ на это посмотрятъ и испорчена ли или не испорчена этимъ поступкомъ его карьера. Онъ былъ въ отчаянiи; онъ чувствовалъ себя пристыженнымъ, униженнымъ, виноватымъ и лишеннымъ возможности загладить, искупить свою вину. Но узнавъ, что она оставляетъ мужа и что она не только не потеряна для него, но, в?роятно, навсегда соединится съ нимъ, онъ отъ отчаянiя перешелъ къ восторгу и тотчасъ по?халъ къ ней. Вронской 6 нед?ль не видалъ ее, и эти 6 нед?ль онъ провелъ такъ, какъ никогда не жилъ: онъ никуда не ?здилъ, сказавшись больнымъ, никого не принималъ, кром? Грабе и брата, и, какъ зв?рь, запертой въ кл?тк?, сид?лъ въ своей комнат?, то лежа съ книгой романа, то ходя и вспоминая и думая объ одномъ – о ней, о вс?хъ пережитыхъ съ нею счастливыхъ минутахъ и о посл?днихъ минутахъ ея бол?зни, и раскаянiи, и той тяжелой роли, которую онъ долженъ былъ играть въ отношенiи мужа. Что то было недоконченное, мучительное въ этомъ положенiи, и оставаться такъ нельзя было, a д?лать было нечего. Тутъ братъ придумалъ ему отправку въ Ташкентъ, и онъ согласился. Но ч?мъ ближе подходило время отъ?зда, т?мъ больше воспоминанiя прошедшаго разжигали въ немъ страсть къ ней. «Еще одинъ разъ увидать ее, и тогда я готовъ зарыться и умереть», думалъ онъ. И потомъ онъ вдругъ получилъ изв?стiе, что она оставила мужа и ждетъ его, какъ ему сказала Бетси. Не спрашивая, можно ли, когда, гд? мужъ, онъ по?халъ къ ней, и ему казалось, что лошадь не двигается, что онъ никогда не до?детъ. Онъ вб?жалъ на л?стницу, никого и ничего не видя, и почти вб?жалъ въ ея комнату и не зам?тилъ того, что въ комнат?, есть ли кто или н?тъ. Онъ обнялъ ее, сталъ покрывать поц?луями ея лицо, руки, шею и зарыдалъ, какъ дитя. Анна готовилась къ этому свиданью, думала о томъ, что она скажетъ ему, но его страсть охватила ее; она хот?ла утишить его, утишить себя, но глаза ея говорили, что она благодаритъ его за эту страсть и разд?ляетъ ее. – Да, ты овлад?лъ мною, и я твоя, я слилась съ тобой, но[1344 - Зачеркнуто: ахъ Боже мой, зач?мъ я не умерла, – и рыданiя прервали ея голосъ.] что то ужасное, что то преступное есть въ этомъ, – говорила [она], бл?дная и дрожащая. Онъ сталъ на кол?ни передъ ней, ц?луя ея руки. – Анна,[1345 - Зач.: ты сама хот?ла этаго. Для него легче.] такъ должно было быть. Покуда мы живы, это должно быть. Если ты не хочешь этаго, вели мн? уничтожиться. Она обняла его голову.[1346 - Зач.: – Я только говорю, зач?мъ я не умерла.] – Н?тъ, я знаю, что это должно было быть, я сама хот?ла этаго, но только это ужасно. Сд?лай только, чтобы я никогда не видала его, – говорила она, прижимаясь къ нему. – Анна, ты увидишь, все пройдетъ, мы будемъ такъ счастливы! Любовь наша, если бы могла усилиться, усилилась бы т?мъ преступленiемъ, т?мъ зломъ, которое мы сд?лали. Онъ смотр?лъ на нее. Она[1347 - Зач.: успокоилась въ его близости] улыбалась не словамъ его, но глазамъ его. Она взяла его руку и[1348 - Зач.: безсознательно] гладила ею себя по щекамъ и по волосамъ. Глаза ея св?тились, но не т?мъ прежнимъ[1349 - Зач.: безконечно радостнымъ] жестоко веселымъ блескомъ, но[1350 - Зачеркнуто: задумчиво, и какъ надежда и раскаянiе] задумчивымъ и страстнымъ.[1351 - Зач.: – Онъ не отдастъ мн? Мишу, – сказала она, – и не должно брать.] – Да, Стива говоритъ, что онъ на все согласенъ. Мн? страшно думать о немъ. Но неужели это возможно, чтобы мы были мужъ съ женой, одни своей семьей съ тобой? – Это будетъ, и мы будемъ такъ счастливы! – Ахъ, зач?мъ я не умерла! И безъ рыданiй слезы текли по об?имъ щекамъ. – <Когда Степанъ Аркадьичъ пришелъ имъ объявить о усп?х? своего посольства, Анна ужъ выплакала свои слезы и казалась спокойной. С этаго дня она не видала Алекс?я Александровича. По уговору, онъ оставался въ томъ же дом? пока шли переговоры о развод?, чтобы уменьшить толки, и адвокатъ Московскiй велъ переговоры. Черезъ м?сяцъ они были разведены. И Удашевъ съ Анной по?хали въ ея им?нье, 200 верстъ за Москвой, чтобы тамъ в?нчаться. A Алекс?й Александровичъ, съ воспоминанiемъ всего перенесеннаго позора, продолжалъ свою обычную служебную, общественную жизнь вм?ст? съ сыномъ въ Петербург?.> * № 107 (рук. № 46). 4-я часть. Катерина Александровна, сестра Алекс?я Александровича, жила опять с нимъ, занимаясь воспитанiемъ его сына – прекраснаго 8-мил?тняго мальчика. Обстановка дома – того же самаго дома (Алекс?й Александровичъ считалъ мелочностью уб?гать воспоминанiй и остался на той же 17-л?тней квартир?), обстановка дома была таже: была женщина-хозяйка, былъ сынъ, была какъ будто семейная жизнь; но Алекс?й Александровичъ, глядя на свою теперешнюю семейную жизнь и вспоминая прежнюю, испытывалъ чувство подобное тому, которое испытывалъ бы челов?къ, глядя на тотже фонарь съ потушенной всередин? св?чой, который онъ зналъ и вид?лъ зажженнымъ. Недоставало св?та, осв?щавшаго все. Въ домашней и воспитательной д?ятельности Катерины Александровны было постоянное выраженiе строгаго выполненiя долга, и все д?ло шло хорошо, но усиленно, трудомъ, тогда какъ прежде казалось, что все тоже д?лалось[1352 - Зач.: само собой] только для себя, для удовлетворенiя личнаго счастiя. Семейный бытъ его былъ восковая фигура, сд?ланная съ любимаго живаго существа. Часто онъ ему отвратителенъ былъ, но, съ всегдашней своей добротой и мягкостью, разум?ется, онъ никогда не позволялъ себ? даже для себя зам?тить этаго, но недовольство свое онъ переносилъ на себя и становился несчастн?е и несчастн?е. Мы любимъ себ? представлять несчастiе ч?мъ то сосредоточеннымъ, фактомъ совершившимся, тогда какъ несчастiе никогда не бываетъ событiе, a несчастiе есть жизнь, длинная жизнь несчастная, т. е. такая жизнь, въ которой осталась обстановка счастья, а счастье, смыслъ жизни – потеряны. И ч?мъ искуственн?е та жизнь, въ которой было счастье, т?мъ бол?зненн?е чувствуется его потеря, т?мъ дальше отъ[1353 - Зачеркнуто: единственнаго] лучшаго ут?шителя[1354 - Зач.: Бога] – природы, и т?мъ недоступн?е переносится несчастiе. Челов?къ,[1355 - Зач.: потерявшiй] схоронившiй утромъ[1356 - Зач.: любимое существо] любимую жену, a посл? об?да идущiй на пахоту, не оскорбляетъ нашего чувства, но челов?къ, утромъ потерявшiй любимую жену, а вечеромъ идущiй на подмостки играть шута, ужасенъ почти также, какъ и тотъ, который черезъ нед?лю посл? похоронъ идетъ въ Министерство подписывать бумаги и на выходъ. Это испытывалъ Алекс?й Александровичъ. Ему приходило, какъ Р[усскому] челов?ку, два выхода, которые оба одинаково соблазняли его, – монашество и пьянство, но сынъ останавливалъ его, а онъ, боясь искушенiй, пересталъ читать духовныя книги и не пилъ уже ни капли вина. Онъ чувствовалъ, что было бы мен?е унизительно ему валяться въ грязи улицы своей с?дой и лысой головой, ч?мъ развозить эту голову, наклоняя ее по дворцамъ, министерствамъ, гостинымъ, и чувствовать, стараясь не зам?чать, то презр?нiе, которое онъ возбуждалъ во вс?хъ. Онъ спалъ мало ночью. Не то чтобы онъ думалъ о ней. Онъ мало о ней думалъ, онъ думалъ о пустякахъ, но просто не спалъ. Онъ мало ?лъ и, какъ старый сильный челов?къ, мало перем?нился наружно; но видно было бы для глазъ любящаго челов?ка, что онъ внутри весь другой, изъ сильнаго, опред?леннаго и добраго – слабый и неясный и злой. Съ нимъ сд?лалось то, что съ простоквашей: наружи тоже, но болтните ложкой, тамъ сыворотка, онъ отсикнулся. Общiй голосъ о немъ въ св?т? былъ тотъ, что онъ см?шонъ и непонятенъ. Удивлялись, какъ онъ могъ им?ть см?лость показываться въ св?т? и оставаться такимъ же мягкимъ, чистоплотнымъ и добродушнымъ челов?комъ. А что же ему было д?лать? Сутки для него, какъ и для вс?хъ, им?ли 24 часа, изъ которыхъ онъ проводилъ 6 въ постел?, а остальные надо было жить, т. е. катиться по т?мъ рельсамъ, на которыхъ застало его несчастiе. Были друзья Алекс?я Александровича и его сестры, въ особенности дамы того высшаго Петербургскаго Православно-Хомяковсково-доброд?тельно-придворно-Жуковско-Христiянскаго направленiя, которые старались защитить его и выставить истиннымъ Христiаниномъ, подставившимъ л?вую, когда его били по правой; но эти самые друзья скоро должны были положить оружiе передъ здоровой и грубой правдой жизни: онъ см?шонъ. Отъ него жена ушла. Онъ см?шонъ и не то что виноватъ, а то, что на его сторон? стоять нельзя. Съ этими друзьями Алекс?я Александровича, защищавшими его, случалось то самое, что и съ нимъ, когда мысль о томъ, что онъ долженъ вызвать на дуэль Удашева, противъ здраваго смысла, нравственности Христiанства, всего, овлад?ла имъ, и тоже самое, что случается съ каждымъ челов?комъ и им?етъ глубокiй смыслъ, хотя мы и не хот?ли признавать того, а именно то, что у каждаго хорошаго челов?ка есть воспоминанiя, мучающiя его, и пусть этотъ хорошiй челов?къ переберетъ эти воспоминанiя и сд?лаетъ имъ реестръ по ранжиру, какiя больше, какiя меньше мучаютъ, и каждый найдетъ, что жестокiй, дурной поступокъ часто онъ вспоминаетъ спокойно, а глупое слово, ошибка см?шная на иностранномъ язык?, неловкiй жестъ мучаетъ сильн?е, сильн?е запоминается. И это не у юноши, а у старика. Онъ см?шонъ и жалокъ и гадокъ. Это чувствовали вс?, и онъ самъ, и оттого отсикнулся. Но когда узнали, что Анна прi?хала въ Петербургъ и ее стали видать въ св?т?, то это чувство см?шнаго и гадкаго и жалкаго относительно Алекс?я Александровича удесятерилось во вс?хъ и въ немъ самомъ. Онъ узналъ о прi?зд? ея, увидавъ ее самою. – Ахъ, какъ вы злы, – говорила NN, судорожно сдерживавшая губы, шутнику, описывавшему встр?чу Алекс?я Александровича съ женой. – Онъ великъ своимъ смиренiемъ. – Да я не спорю. Смиренiе доходитъ даже то того, что Удашевъ поручилъ ему жену въ Л?тнемъ Саду, какъ самому близкому знакомому. И NN весело расхохоталась. – Можно ли такъ вид?ть все см?шное. Онъ чудесный челов?къ, – говорила она, но см?ялась и не возражала больше. Въ середин? зимы посл? праздниковъ Алекс?й Александровичъ особенно дурно спалъ ночь и, напившись кофею, зашелъ къ сыну передъ отъ?здомъ въ Министерство. Было рожденье Саши. Онъ зашелъ потому еще, что вчера сестра сов?товалась съ Алекс?емъ Александровичемъ, можно ли напоминать о матери и дать Саш? подарки, которые Анна прислала сыну къ рожденью.[1357 - Рядом и ниже на полях написано: [1] Стальныя стали формы жизни. [2] Св?ча потухаетъ, читая книгу. [3] Воспоминанiе, какъ плакалъ Саша, разлучаясь съ матерью.] Онъ засталъ Сашу еще въ постел?. Онъ только проснулся и былъ еще въ постельк?. Богданъ Васильичъ, Н?мецъ, былъ уже од?тъ и разставлялъ на стол? подарки. – Ну-ну, Заша, время, время, ужъ и папа пришелъ, – говорилъ онъ, св?жiй, выбритый, чистый, какъ бываютъ н?мцы. Саша жъ поднялся въ одной рубашонк? въ спутанной кроватк? и, еле глядя заспанными глазами сквозь огромныя материнскiя р?сницы, держась за спинку кровати, гнулся къ отцу, ничего не говоря, но сонно улыбаясь. Какъ только Алекс?й Александровичъ подошелъ ближе, Саша перехватился пухлыми рученками отъ спинки кровати за его плечи и сталъ прижиматься къ его щек? и тереться своимъ н?жнымъ личикомъ о его щеку, обдавая Алекс?я Александровича т?мъ милымъ соннымъ запахомъ и теплотой, которые бываютъ только у д?тей. – Папа, – сказалъ онъ, – мн? не хочется спать. Нынче мое рожденье. Я радъ. Я встану сейчасъ, – и онъ засыпалъ, говоря это. – Я вид?лъ во сн? мама. Она подарила мн? будто бы большу-ую. «Вотъ и скрывай отъ него», подумалъ Алекс?й Александровичъ.[1358 - Зачеркнуто: и тутъ же сказалъ ему, что мама прислала ему подарки.] Но сказать, что она прислала подарки, вызвало бы вопросы, на которые нельзя отв?чать, и Алекс?й Александровичъ поц?ловалъ сына, сказалъ, что подарки ждутъ его, тетя подаритъ. – Ахъ, тетя! – Такъ вставать. А ты когда прi?дешь? Все было хорошо у сына, чисто, акуратно, обдуманно, но не было той живой атмосферы, которая была при матери, и Алекс?й Александровичъ чувствовалъ это и зналъ, что сынъ чувствуетъ тоже, и ушелъ поскор?е отъ него. – Ну что нашъ ангелъ, – сказала сестра встр?чая его въ столовой. Сестра была нарядна, но все было не то. «Опять министерство, опять тоже, но безъ прелести, безъ сознанiя пользы д?ла, – думалъ Алекс?й Александровичъ, подъ?зжая къ большому дому у моста на канал?. – Странно, – думалъ онъ, – прежде т?же условiя д?ятельности казались мн? сд?ланными мною, а теперь я себя чувствую закованнымъ въ нихъ». Но несмотря на эти мысли о тщет? своихъ трудовъ по министерству, Алекс?й Александровичъ находилъ лучшее ут?шенiе своей жизни тамъ, въ этомъ министерств?. Какъ только онъ вступалъ въ него, онъ забывалъ свое горе и любилъ находить прелесть въ работ? и во всемъ окружающемъ. Онъ чувствовалъ себя на остров?, на корабл?, спасеннымъ отъ жизни, онъ чувствовалъ себя б?лкой въ привычномъ колес?. Швейцаръ знакомый, 17-л?тнiй съ той же отчетливостью отворилъ дверь и мигнулъ другому. Тотъ также ловко снялъ пальто и встряхнулъ на в?шалк?; таже л?стница, т?же безъ надобности, только въ знакъ уваженiя, сторонящiяся чиновники. Тотъ же кабинетъ и шкапъ съ мундиромъ и т?же письма и бумаги на стол?, покрытомъ сукномъ. Секретарь пришелъ докладывать. Доложилъ, что П. И. не будутъ, а остальные члены собрались. Алекс?й Александровичъ, над?въ мундиръ, вошелъ въ присутствiе; движенье креселъ, рукопожатiя, частный разговоръ, молчанiе и офицiальное выраженье лица, и началось присутствiе. Докладъ, т?же длинноты, ненужныя и неизб?жныя, и таже работа, запоминанiе нужнаго и составленiе мн?нiя. Т?же сов?щанiя. Возраженiя желчныя, по характеру, возраженiя изъ приличiя и р?шенiе предвид?нное. Тоже приятное ощущение, окончанiе трехъ, 4-хъ нумеровъ, которые не могутъ возвратиться, и сознанiе непрерывности безконечности д?ла, какъ текущей р?ки. И, главное, то сознанiе важности совершаемаго д?ла, которое, несмотря на сомн?нiя, теперь находившiя на Алекс?я Александровича вн? присутствiя, сознанiя великой важности совершаемаго д?ла, которое по привычк? обхватывало Алекс?я Александровича, какъ только онъ вступалъ въ Министерство; куренье другихъ членовъ (Алекс?й Александровичъ не курилъ) во время отдыховъ; разговоры въ т?хъ особенныхъ границахъ, которыя установились для присутствiя, о наградахъ, внутреннихъ политическихъ новостяхъ, о канцелярскихъ чиновникахъ и дальн?йшее отступленiе; шутки старыя о горячности В., кропотливости С., осторожности Д. и т. д.; опять д?ла, потомъ просители и посл? 4 часовъ усталость, апетитъ и сознанiе совершеннаго труда – это все испыталъ Алекс?й Александровичъ, и это было лучшее его время жизни, кром? вечернихъ зас?данiй комиссiй, которыхъ онъ былъ членомъ и которыя также возбуждающе д?йствовали на него. Въ этотъ день была прекрасная погода, и Алекс?й Александровичъ хот?лъ зайти въ игрушечную лавку самъ купить что нибудь Саш?. Онъ вьшелъ изъ кареты и пошелъ п?шкомъ по Невскому. Это было дооб?денное бойкое время Невскаго. Онъ себ? сказалъ, что онъ зайдетъ купить игрушки, но въ глубин? души у него была другая причина, по которой онъ сошелъ на тротуаръ Невскаго и шелъ, разглядывая групы. Съ т?хъ поръ какъ онъ зналъ, что Удашевъ съ женой своей и его зд?сь, его, какъ бабочку къ огню, тянуло къ ней. Ему хот?лось, нужно было вид?ть ее. Онъ зналъ, что встр?ча будетъ мучительна для нея и для него; но его тянуло. Молодой челов?къ, аристократъ, говорунъ и горячiй умственникъ, поступившiй недавно на службу къ нему, встр?тилъ его и шелъ съ нимъ, много говоря, видимо щеголяя своимъ усердiемъ и простотой. Все это давно знакомо было Алекс?ю Александровичу. Онъ шелъ, слушая однимъ ухомъ, и осматривался. Издали навстр?чу шла женщина элегантная въ лиловомъ вуал? подъ руку съ низкимъ чернымъ мущиной. Филип[пъ][1359 - Так в подлиннике.] А[лександровичъ] шелъ [1 неразобр.]. Коляска щегольская ?хала подл?. И походка, и движенье, и видъ мущины заставили Алекс?я Александровича угадать ее. Гораздо прежде ч?мъ онъ увидалъ его и ее, онъ почувствовалъ свою жену. Онъ почувствовалъ ее по т?мъ лучамъ, которые она распространяла, и эти лучи издалека достали его, какъ св?тъ достаетъ бабочку, и тревога, томность и боль тупая наполнили его сердце. Ноги его шли, уши слушали, м.[?] ч.[?], глаза смотр?ли, но жизнь его остановилась. Она шла, сiяя глазами изъ подъ р?сницъ и улыбкой. Она потолст?ла, она блестящ?е была, ч?мъ прежде. Но вотъ она узнала его. Удашевъ узналъ Ф[илиппа] А[лександровича], взглянулъ на него, и произошло волненье во вс?хъ лицахъ, сомн?нье, кланяться или н?тъ, попытка поднять руку и отнятiе рукъ, неловкость мучительная съ об?ихъ сторонъ, и оба прошли мимо другъ друга. Безпокойство бабочки стало еще больше. Въ этотъ вечеръ Алекс?й Александровичъ по?халъ на вечеръ къ Голицынымъ. Онъ сказалъ себ?: «в?рно, я тамъ не встр?чу ее», но въ сущности онъ только того и хот?лъ. На вечер? говорили о немъ, когда онъ вошелъ. – Taisez-vous, mauvaise langue,[1360 - [– Замолчите, злой язык,]] – Алекс?й Александровичъ! Когда онъ ушелъ, тоже онъ чувствовалъ, что онъ прошелъ сквозъ строй насм?шекъ! – Ее принять н[ельзя?].[1361 - Зачеркнуто: Она была у меня.] Я не приняла. Дома Алекс?й Александровичъ нашелъ сестру раздраженною. Анна прi?зжала, хот?ла вид?ть сына. Она не пустила ее. Во время об?да принесли письмо. «Милостивый государь, Алекс?й Александровичъ. Если вы найдете возможнымъ мн? вид?ть сына, то устройте такъ, чтобы свид?ться. Я сочту это новымъ благод?янiемъ». Алекс?й Александровичъ опять въ нер?шительности, что д?лать. Онъ р?шилъ отказать. Матрена Филимоновна была у барыни. – Какъ хорошо. Спрашивали, гд? гуляютъ. Объ васъ тоже спрашивали. Связанъ чувствомъ. Глава[1362 - На полях написано: [1] Театръ, блескъ, афронтъ. [2] Она чувствуетъ, что на нее смотрятъ не чисто.].... Молодые, если можно ихъ назвать такъ, Анна и Удашевъ, ужъ второй м?сяцъ жили въ Петербург? и, не признаваясь въ томъ другъ другу, находились въ тяжеломъ положенiи. Можно сид?ть часы спокойно въ карет? или вагон? не передвигая ногъ, если знаешь, что ничто не пом?шаетъ мн? протянуть ноги, куда я хочу. Но мысль о томъ, что я не могу протянуть ноги, вызоветъ не вымышленныя, но настоящiя судороги въ ногахъ. Такъ и можно жить спокойно безъ св?та, безъ знакомыхъ, если знать, что св?тъ всегда открытъ для меня, но если знать, что закрытъ св?тъ, вызоветъ судороги тоски, одиночество. Еще хуже то, что испытывали Удашевъ и Анна, – сомн?нiе въ томъ, закрытъ или незакрытъ св?тъ и насколько. Для обоихъ – людей, находившихся всегда въ томъ положенiи, что и въ голову имъ никогда не приходилъ вопросъ о томъ, хочетъ или нехочетъ тотъ или другой быть знакомымъ, это положенiе сомн?нiя было мучительно. Мучительно т?мъ, что оно было унизительнымъ. Прi?хавъ въ Петербургъ и устроившись на большую ногу на Литейной, товарищи, прiятели, братъ Удашева сейчасъ же побывали у него и представились его жен?. Но уже въ мужскомъ обществ? оба супруга почувствовали тотчасъ отт?нокъ различныхъ отношенiй женатыхъ и неженатыхъ. Женатые не говорили о своихъ женахъ и р?же ?здили. Старшiй братъ Удашева, женатый, не говорилъ о жен?. Удашевъ объяснялъ это т?мъ, что это д?лалось подъ влiянiемъ матери, съ которой онъ разорвалъ сношенiя всл?дствiи женитьбы. Обычные выбравшiеся пос?тители были тотъ же Марковъ, другой такой же великосв?тскiй [1 не разобр.], и другъ Грабе. Д?ло, повидимому, пустое, только забавное – приготовленiе туалета, шляпы, росписанiе адресовъ, д?ло первое визитовъ для Удашева было такимъ д?ломъ, о которомъ мужъ съ женой боялись говорить, и Анна красн?ла отъ волненiя, когда говорила. Когда наступилъ день, Удашевъ мелькомъ спросилъ списокъ, и Анна показала. Ея другъ Голицына Б?лос?льская. Его belle soeur.[1363 - [свояченица.]] Онъ невольно покачалъ головой, и сейчасъ же Анна поняла и высказала свою мысль. – Я по?ду, а ужъ ея д?ло будетъ.... Онъ не далъ договорить. – Ну да, разум?ется. – И заговорилъ, хваля вкусъ ея новаго туалета. Случилось то, что они ждали оба, хотя не признавались. Голицына не приняла и отдала не визитъ, а прислала карточку, но на сл?дующiй раутъ приглашенiя не было. Сестра приняла – желчная, морфиномъ заряженная, и наговорила непрiятностей и не отдала. Она хот?ла излить свою злобу. Сестра Грабе отдала визитъ, но она была чудачка и видно, что она совершила геройскiй поступокъ. Остальные не приняли и не отдали. Положенiе стало ясно. Ногъ нельзя было вытянуть, и начались судороги. Кром? того, Алекс?й Александровичъ встр?чался, казалось, везд?, какъ больной палецъ. Матрена Филимоновна приходила разсказывать о сын?, и безпокойство Анны все усиливалось. Хуже всего было то, что Удашевъ ?здилъ изъ дома не въ св?тъ, хотя онъ два раза былъ на бал?, но въ клубъ, къ старымъ знакомымъ, и Анна чувствовала, что, какъ въ кошк?-мышк?, передъ нимъ поднимались и передъ ней отпускались руки, и онъ ужъ не выходилъ изъ круга и мучался. О разстройств? д?лъ, здоровья, о недостаткахъ, порокахъ д?тей, родныхъ – обо всемъ можно говорить, сознать, опред?лить; но разстройство общественнаго положенiя нельзя превуаровать.[1364 - [предвидеть.]] Легко сказать, что все это пустяки, но безъ этихъ пустяковъ жить нельзя; жить любовью къ д?тямъ, къ мужу нельзя, надо жить занятiями, а ихъ не было, не могло быть въ Петербург?, да и не могло быть для нея, зная, что ногъ нельзя протянуть. Сознаться она не могла и билась, путаясь больше и больше. Привычка св?та, нарядовъ, блеска была таже, и она отдавалась ей. Было первое представленiе Донъ-Жуана съ Патти. Театръ былъ полонъ цв?томъ Петербургскаго общества. Она сид?ла во 2-мъ бенуар? въ черномъ бархатномъ плать? съ красной куафюрой, блестя красотой и весельемъ. Ложа ея была полна народа, и у рампы толпились. Женщины старались незам?тно лорнировать ее, притворяясь, что разсматриваютъ Персидскаго посланника рядомъ, но не могли оторвать отъ нее биноклей. Прелестное добродушiе съ ея особенной грацiей поражало вс?хъ. Удашевъ не могъ налюбоваться своей женой и забывалъ ее положенiе. Онъ принесъ ей букетъ. Посланникъ [?] подошелъ къ ней. Голицына кивнула изъ за в?ера (она была въ дух?), и, когда онъ вошелъ къ ней въ ложу, она попрекнула, что Анна только разъ была у ней. Казалось, все прекрасно. Въ антракт? онъ вышелъ съ ней подъ руку; первое лицо, носъ съ носомъ, столкнулась съ ней въ желтомъ бархат? Карловичъ съ мужемъ. Анна съ своимъ тактомъ кивнула головой и, зам?тивъ, что вытянулъ дурно лицо Карловичъ, заговорила съ Грабе, шедшимъ подл?. Мужъ и жена, вытянувъ лица, не кланялись. Кровь вступила въ лицо Удашева. Онъ оставилъ жену съ Грабе. Карловичъ была жируета[1365 - [флюгер]] св?тская, онъ былъ термометръ св?та, показывая его настроенiе. – Бонюи,[1366 - [Доброй ночи,]] Madame Caren[ine]. – Monsieur, – сказалъ онъ мужу, – ma femme vient de vous saluer.[1367 - [Сударь, моя жена только-что поклонилась вам.]] – A я думалъ, что это М-ме Каренинъ. – Вы думали глупость! Карловичъ заторопился, покрасн?лъ и поб?жалъ къ Анн?. – Какъ давно не им?лъ удовольствiя вид?ть, Княгиня, – сказалъ онъ и, красн?я подъ взглядомъ Удашева, отошелъ назадъ. Анна все вид?ла, все поняла, но это какъ бы возбудило ее, она не положила оружiя, и, вернувшись въ ложу, она стала еще весел?е и блестящ?е. Толпа стояла у рампы. Она см?ялась, бинокли смотр?ли на нее. Удашевъ былъ въ первомъ ряду, говорилъ съ дядей Генераломъ[1368 - Здесь и ниже на полях написано: [1] Ребенокъ умираетъ, измученный докторами.[2] Смерть не такъ бы под?йствовала, еслибы не на больное м?сто.[3] Роды Кити.[4] Умираетъ ребенокъ. Не причемъ жить.] и, вдругъ оглянувшись, увидавъ бинокли дамъ, блестящее лицо Анны, мущинъ противъ нее, онъ вспомнилъ такiе же ложи дамъ голыхъ съ в?ерами, М-ме Nina, и, когда онъ вернулся, онъ не разжалъ губъ, и Анна вид?ла, что онъ думаетъ. Да, это становилось похоже на то, и онъ и она знали это. Она над?ялась, что онъ пощадитъ ее, не скажетъ ей этаго, но онъ сказалъ. – Ты скученъ отчего? – сказала она. – Я? Н?тъ. – A мн? весело было, только… – Она хот?ла сказать, что не по?детъ больше въ театръ; но онъ вдругъ выстр?лилъ. – Женщины никогда не поймутъ, что есть блескъ неприличный. – Довольно, довольно, не говори ради Бога. Губа ея задрожала. Онъ понялъ, но не могъ ее успокоить. Съ т?хъ поръ она перестала ?здить и взялась за дочь, но дочь напоминала сына. Матрена Филимоновна приходила, разсказывала. И она уговорила мужа у?хать въ Москву. Она р?шилась прямо высказать, что везд? имъ можно жить, только не въ Петербург?, тамъ, гд? живетъ Алекс?й Александровичъ. – Въ Москв? уже она не хот?ла и пытаться знакомиться. Алабинъ ?здилъ, но р?дко, и Анненковъ, Юрьевъ. Въ Москв? бы было хорошо, но Удашевъ сталъ играть. И другое – Грабе влюбленный перешелъ въ Москву…[1369 - Здесь и ниже на полях написано:[1] Св?тъ мн? все равно, св?тъ посл?днее д?ло; но если бъ св?тъ принялъ, еще хуже. Такъ ей было у Голицыныхъ. Д?ти потеряны. Уваженiе къ себ? потеряно. «[2] Дарья Александровна учитъ, пуговица.[3] Вронскiй съ Кити говоритъ и съ М. H., дочерью.[4] Разговоръ умныхъ людей съ Левинымъ, и Левинъ спокоенъ, и Степанъ Аркадьичъ ужъ не можетъ жить умственной жизнью. Семья Левина.] Она сид?ла вечеромъ, разливая чай. Анненковъ, Юрьевъ, студентъ курилъ, говоря о новой теорiи [1 не разобр.]. Не благодарилъ за чай. Но она построила другую высоту либерализма, съ которой бы презирать свое паденiе, и казалось хорошо. Многое коробило, но это было одно,[1370 - Зачеркнуто: пьянство] заставлявшее забывать. Былъ новый писатель комунистъ, читалъ. Удашевъ прi?халъ за деньгами. Онъ много проигралъ. Папиросный дымъ, слабый лепетъ [1 не разобр.], звучные фразы, и онъ въ презр?нiи ее за чай не бл[агодаритъ]. Онъ у?халъ опять и, вернувшись, заставъ ее съ открытыми глазами, по привычк? того времени говоритъ: «ужъ поздно», а думалъ: «это нельзя». Онъ несчастливъ. А дьяволъ надъ ухомъ говоритъ: Грабе любитъ. Онъ прi?халъ, грубо разд?ваться сталъ въ комнат?. Она вдругъ заплакала. – Да, я любовница, отъ которой живутъ особо, а приходятъ въ постель. – Ну, такъ эти умные научили. Это дряни, какъ ты можешь. Они потерянные, и мы съ ними. Они, какъ вороны, слетаютъ, но не чуютъ добычу. – Такъ чтожъ д?лать? Ч?мъ жить? Ты бросаешь – кажется, я вс?мъ пожертвовала. – Жестокiя слова. Довольно, не говори. Она всю ночь думала, онъ не спалъ, но она молчала и одна въ себ?. «Да, лучше было не выходить. Я погубила обоихъ, но что д?лать. Я знаю». Попытка къ мести. Она все себ? сознала и ему высказала. Старуха мать часто думала: «желала бы хоть разъ я ее вид?ть, эту отвратительную женщину et lui dire son fait»,[1371 - [и высказать ей всю правду,]] и вотъ докладываютъ: она. – Садитесь, милая. Вы хотите мн? высказать, я слушаю. – Прошедшее мое чисто. Я увид?ла вашего сына, – дрожитъ голосъ, – и[1372 - Зачеркнуто: пала] полюбила, я люблю его такъ, что готова отдать жизнь.[1373 - Рядом на полях написано: [1] На дач? мать. [2] Кокетничаетъ съ Грабе. Онъ холоденъ.] – Или взять его. – Но я не могу сд?лать его счастье, онъ несчастливъ. И я не могу помочь, общество отринуло насъ, и это д?лаетъ мое несчастье. То, что онъ разорвалъ съ вами, мое мученье. – Я думаю, вамъ радоваться надо. Им?нье его. – Оскорбляйте меня, но простите его. Спасите его. Вы можете. Она на кол?ни стала. – Матушка, нельзя ли безъ сценъ. – Вы можете, принявъ, признавъ его, сд?лать его счастье (о себ? не говорю), счастье д?тей, внучатъ. Черезъ васъ признаютъ. Иначе онъ погибнетъ. – Ну, я вамъ скажу. Вы бросили мужа, сверт?ли голову жениху и хот?ли женить его, спутать мальчишку; онъ несчастливъ безъ матери, онъ гордъ, и онъ любитъ Кити и теперь. Если вы любите его, бросьте его. Онъ будетъ счастливъ. – Онъ не пуститъ меня. – Вы ум?ли бросить перваго. Вы сд?лали несчастье челов?ка и убьете его до конца. Она вернулась домой. Записка отъ Ордынцевой: «Прi?зжайте нынче вечеромъ. Я над?юсь, что вы будете довольны». «Да, она права, онъ любитъ ее. Да и меня любитъ Грабе, не такъ. Да, надо бросить все, выдти изъ всего». Прi?хали Юрьевъ, Анненковъ. «Не принимать». «Но онъ что? Что д?лать?» Опять прежнее отчаянiе. Она лежала съ открытыми глазами. Онъ прi?халъ, и оскорбленiе ее, несознанiе вины вчера, легъ къ кабинет?. «Боже мой, что д?лать? Прежде тотже вопросъ. Тогда я говорила: если бы онъ, Алекс?й Александровичъ, умеръ. Да, а теперь зач?мъ ему, доброму, хорошему, умереть несчастному. Кому умереть? Да, мн?. Да, такъ и она смотр?ла на меня, говоря. Мало ли что д?лать.[1374 - Рядом на полях написано: Да, надо у?хать, у?хать, у?хать, чтобы онъ не засталъ меня. Дорогой спрашиваетъ: куда? – Некуда, и одиночество ужасаетъ ее. И вернуться нельзя.] Да и Грабе дьяволъ, и его счастье, и стыдъ и позоръ Алекс?я Александровича – все спасается моей смертью, да, и я не гадка, а жалка и прекрасна, да, жалка и прекрасна д?лаюсь». Она зарыдала сухимъ рыданьемъ, вскочила, написала письмо Долли, поручая ей дочь. «Да и дочери лучше, да, прекрасно. Но КАКЪ? Какъ? Все равно. Кончено. Надо у?хать». Она од?лась, взяла м?шокъ и перем?ну б?лья чистою, кошелекъ и вышла изъ дома. Извощикъ ночной предложилъ себя. – Давай. – Куда прикажете? – На железную дорогу, – сказала при звук? свиставшаго локомотива. – На Среднiй, 50 к. По?зжай поскор?е. Св?тало. «Да, я у?ду, и тамъ… Ахъ, если бы онъ догналъ меня». Она вышла на платформу. «Мне жарко». Въ окно вошелъ Грабе. Онъ ?халъ въ[1375 - Зачеркнуто: Петербургъ] купе. «Нельзя. Но какже я умру?» Въ это время сотряслась земля, подходилъ товарный по?здъ. Зв?зды трепеща выходили надъ горизонтомъ. «Какъ? Какъ?» Она быстрымъ, легкимъ шагомъ спустилась. Прошелъ локомотивъ, машинистъ посмотр?лъ на нее. Большое колесо ворочало рычагомъ. Она смотр?ла подъ рельсы. «Туда. Да, туда. Кончено нав?къ». Первый, второй только сталъ подходить. Она перекрестилась, нагнулась и упала на кол?ни и поперекъ рельсовъ. Св?ча, при которой она читала книгу, исполненную тревогъ, счастья, горя, св?ча затрещала, стемн?ла, стала меркнуть, вспыхнула, но темно, и потухла. – Ордынцевы жили въ Москв?, и Кити взялась устроить примиренiе св?та съ Анной. Ея радовала эта мысль, это усилiе. Она ждала Удашева, когда Ордынцевъ приб?жалъ съ разсказомъ о ея т?л?, найденномъ на рельсахъ. Ужасъ, ребенокъ, потребность жизни и успокоенiе. * № 108 (рук. № 73). [1376 - Зачеркнуто: Сватовство]Обрученiе Левина съ Кити произошло 5 нед?ль до поста. Княгиня находила, что сд?лать свадьбу до конца слишкомъ рано; но не могла не соглашаться, что посл? поста было бы уже и слишкомъ поздно. И р?шила, къ великой радости Левина, в?нчать до поста, т?мъ бол?е что родная тетка Кити была очень больна и могла скоро умереть. Тогда трауръ задержалъ бы еще сватьбу. Левинъ предлагалъ нев?ст? ?хать посл? сватьбы за границу, и Кити согласна была съ нимъ въ томъ, чтобы посл? сватьбы у?хать изъ Москвы, но она р?шительно не хот?ла ?хать за границу, a хот?ла ?хать туда, гд? будетъ ихъ домъ. Она знала, что у Левина есть д?ло, которое онъ любитъ, въ деревн?. Она, какъ вид?лъ Левинъ, не только не понимала этаго д?ла, но и не хот?ла понимать. Это не м?шало ей однако считать это д?ло очень важнымъ. И потому она желала жить въ деревн? и туда же желала ?хать тотчасъ же посл? сватьбы.[1377 - Зач.: Степанъ Аркадьичъ руководилъ Левина во всемъ, что онъ долженъ былъ д?лать, и Левинъ съ т?мъ, все продолжающимся, страннымъ сумашествiемъ] У Левина продолжалось все то странное сумашествiе, состоящее въ томъ, что онъ чувствовалъ себя несомн?ннымъ центромъ всей вселенной, что вс? т? обычныя явленiя и событiя, которыя прежде совершались для своихъ независимыхъ ц?лей, теперь им?ли только одну ц?ль – его женитьбу. Прежде столь робкiй и щекотливый въ отношенiи принятiя услугъ, теперь ув?ренный, что вс? заняты только имъ, см?ло требовалъ ото вс?хъ услугъ и сод?йствiя. Особенно Степанъ Аркадьичъ казался ему спецiально приставленнымъ отъ Бога для исполненiя всего, что нужно было. Степанъ Аркадьичъ ?здилъ и въ деревню къ Левину устроить домъ для молодыхъ; онъ же выбиралъ подарки, нанималъ духовенство, п?вчихъ. – Постой, – сказалъ разъ Степанъ Аркадьичъ, – да у тебя есть ли свид?тельство, что ты былъ на духу? – Ахъ! ай, ай, ай! – вскрикнулъ Левинъ, открывая ротъ и глаза, чувствуя себя попавшимся, но въ д?л?, которое нав?рное можно исправить. – Я не помню, когда я гов?лъ, – сказалъ онъ. – Кажется, л?тъ 9. – Хорошъ! – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, – а еще ты на меня нападаешь, что я злорадный атеистъ. У насъ, служащихъ, это акуратно. Однако, знаешь, в?дь это нельзя. Теб? надо скор?е гов?ть. – Да когда же? Три дня осталось. – Ничего, я теб? устрою. И д?йствительно, Степанъ Аркадьичъ устроилъ это, направивши Левина къ знакомому священнику, тому самому, который долженъ былъ в?нчать ихъ, и Левинъ въ два дня отгов?лъ. Присутствiе при всякихъ церковныхъ обрядахъ всегда было мучительно для Левина по тому уваженiю, которое онъ им?лъ ко вс?мъ религiознымъ уб?жденiямъ, и по совершенной невозможности для него понимать ихъ и потому по необходимости лгать и притворяться. Всл?дствiи этаго онъ изб?галъ присутствiя при всякихъ церковныхъ обрядахъ,[1378 - Зачеркнуто: и не гов?лъ] что ему, при его холостой и свободной жизни, было совершенно возможно. И потому теперь, въ томъ размягченномъ, особенно чувствительномъ ко всему состоянiи духа, въ которомъ онъ находился, эта необходимость притворяться была ему страшно тяжела. Но это было необходимо, и потому, чтобы во время своей славы и торжества не опозорить, не унизить себя обманомъ и притворствомъ, ему оставалось одно средство[1379 - Зач.: найти законность и смыслъ] – д?лать искренно то, что онъ д?лалъ.[1380 - Зач.: в?рить въ то, что онъ д?лалъ.] Для этаго былъ одинъ путь – осв?жить свои юношескiя воспоминанiя того страстнаго религiознаго чувства, которое онъ пережилъ отъ 16 до 17 л?тъ. Онъ попытался сд?лать это. Но именно по той сил? в?ры и умиленiя, которыя онъ испытывалъ тогда, онъ почувствовалъ, что чувство это слишкомъ высоко, чтобы было не позорно, не осквернительно подражать ему. Другой путь было исполненiе – онъ зналъ это – iезуитскаго наставленiя: производить вн?шнiя знаки в?ры и молитвы,[1381 - Зач.: и умиленiя] для того чтобы вызвать настоящую в?ру и молитву. Онъ д?лалъ это, но чувствовалъ, что оставался также холоденъ и равнодушенъ. Одно, что поддерживало его, – было то сознанiе необходимости и важности этаго акта, которое онъ вид?лъ и въ Кити, и въ родныхъ его нев?сты, и въ дьякон?, дьячкахъ, и священник?. Онъ отстоялъ об?дню, всенощную,[1382 - Зач.: прослушалъ] правила.[1383 - Зач.: и оставался въ нер?шительности] Онъ слушалъ слова молитвъ, стараясь понимать ихъ и придавать имъ такой смыслъ, чтобы они не были противны его взглядамъ, крестился, кланялся и достигъ[1384 - Зач.: только] того, что ни разу не позволилъ ceб? осудить того, что онъ слушалъ, но и не могъ уб?дить себя, что то, что онъ д?лалъ, было нужно. Онъ еще не зналъ, что онъ будетъ говорить на духу. Онъ над?ялся, что сум?етъ и на духу удержаться на этой середин? холоднаго, равнодушнаго уваженiя къ совершаемому акту, при которомъ ему нужно будетъ прямо лгать и обманывать. Состоянiе тупаго упорства все усиливалось и усиливалось въ немъ. Въ то утро, когда ему надо было испов?доваться и причащаться, онъ пришелъ въ церковь, уже твердо ув?ренный въ томъ, что мысль его заперта и запечатана и ему не надо будетъ бороться съ ней. Онъ не зналъ, что онъ скажетъ на испов?ди, и не хот?лъ себя спрашивать. Дилемма о томъ, что если сказать про свое нев?рiе, то его не допустятъ къ причастiю и нельзя в?нчаться, если же не сказать, то это будетъ ложь и оскверненiе религiи, которую онъ уважалъ, – эта дилемма уже не мучала его. Онъ не задавалъ себ? этихъ вопросовъ и над?ялся, что онъ обойдетъ об? опасности. Прочтя своимъ быстрымъ басомъ правила, съ гофрированными расчесанными волосами Дьяконъ съ р?зко выд?лявшимися двумя половинками спины.[1385 - Так в подлиннике.] Дьяконъ, получивъ деньги, размахивая руками, прошелъ въ алтарь и поманилъ оттуда Левина къ Священнику. Басъ дьякона, быстро произносившiй «помилосъ, помилосъ» вм?сто «Господи, помилуй», еще звучалъ въ ушахъ Левина, еще онъ не оправился отъ непрiятнаго впечатл?нiя руки дьякона въ бархатномъ обшлаг?, подхватившаго рублевую бумажку, когда ему надо идти. Онъ шелъ морщась и сжимаясь отъ внутренняго стыда и страха, но какъ только онъ встр?тился съ усталыми старческими глазами Священника, взглянувшими на него и тотчасъ же опустившимися, страхъ его и ст?сненiе тотчасъ же прошли, и онъ понялъ, что ему не нужно и нельзя лгать. Священникъ былъ старичокъ въ камилавк? съ р?дкой полус?дой бородкой, изъ подъ которой точно св?тился красивый, н?жно сложенный, точно для поц?луя, кроткiй ротъ. Глаза были усталые, безжизненные. Онъ взглянулъ и опустилъ глаза. Но по этому взгляду Левинъ прочелъ такую твердость уб?жденiя въ значительности предстоящаго акта, не смотря на его привычность, такую внутреннюю торжественность, не смотря на вн?шнюю простоту, что Левинъ почувствовалъ, что лгать нельзя и[1386 - Зачеркнуто: съ чувствомъ облегченiя] ему не нужно. Онъ почувствовалъ, что не можетъ сказать по сов?сти, что онъ уб?жденъ, что все это неправда и что все, что онъ можетъ и долженъ сказать, – это то, что онъ сомн?вается. Священникъ указалъ ему привычнымъ и простымъ жестомъ на крестъ и евангелiе, накрылъ его[1387 - Зач.: старой] эпатрахилью и прочелъ молитву. – Понимаете ли вы всю важность таинства, къ которому вы приступаете? – сказалъ онъ, не глядя на него. – Я сомн?вался и сомн?ваюсь во всемъ. – Мы должны молиться, чтобы Господь подкр?пилъ нашу в?ру; дьяволъ не дремлетъ и ищетъ, кого поглотити. Эта фраза, столь часто употребляемая комически въ общежитiи, не показалась см?шной Левину. – Мы должны бодрствовать. Противъ дьявола есть два оружiя – в?ра и молитва. Им?ете что нибудь особенное сказать, какой гр?хъ? – привычнымъ медленнымъ шопотомъ проговорилъ священникъ, желая, видимо, идти впередъ въ д?л? испов?ди. – Мой гр?хъ главный есть сомн?нiе. Я во вс?мъ сомн?ваюсь и большей частью нахожусь въ сомн?нiи. – Въ чемъ же преимущественно? – нахмурившись сказалъ священникъ. – Я сомн?ваюсь въ божественности Христа, даже въ существованiи Бога. Священникъ погляд?лъ ему въ лицо и оглянулъ его всего, какъ бы заинтересованный, не удивленный. – Кто же украсилъ св?томъ сводъ небесный, кто облекъ землю въ красоту ея?[1388 - Зачеркнуто: Безбожники не могутъ понять мiра.] – Я не знаю. – А потому вы не можете судить. Богъ самъ открылъ намъ тайну творенiя. И ложныя ученiя не могутъ объяснить ее. – Я знаю, что это такъ, я не понимаю ничего, – искренно сказалъ Левинъ, – но все таки сомн?ваюсь. – Молитесь Богу и просите его. Никто не можетъ про себя сказать, чтобы онъ в?рилъ. А святые отцы просили у Бога в?ры. Дьяволъ им?етъ большую силу, и мы не должны поддаваться.[1389 - Зач.: ему] Вы, какъ я слышу, собираетесь вступить въ бракъ. Этотъ вопросъ изъ частной жизни на мгновенiе нарушилъ то чувство уваженiя, которое испытывалъ Левинъ; но тотчасъ же онъ увидалъ, что вопросъ не былъ праздный. – Вы собираетесь вступить въ бракъ, и Богъ можетъ наградить васъ потомствомъ. Что же вы будете внушать д?тямъ вашимъ? Какое воспитанiе вы можете дать вашимъ малюткамъ, если вы не поб?дите въ себ? искушенiе дьявола, влекущаго васъ къ нев?рiю? Чему вы научите его? Какъ вы будете возд?лывать душу любимаго и врученнаго вамъ Богомъ чада? В?дь вы душу его любить будете. Какъ же вы поможете ему? Что вы отв?тите ему, когда невинный малютка спроситъ у васъ: «папаша, кто сотворилъ[1390 - Зач.: сiю землю, всю красоту и л?поту] все, что прельщаетъ меня? Что ждетъ меня въ загробной жизни? Что я долженъ любить и чего беречься въ этой земной юдоли? Что же вы скажете ему, когда вы ничего не знаете? Что же, вы только, какъ животное, будете воспитывать его т?ло, а душу предоставите Дьяволу? Вы вступаете въ пору жизни, когда надо избрать путь и держаться его. Молитесь Богу, чтобы онъ по своей благости помогъ вамъ и помиловалъ. Старчески усталые глаза смотр?ли прямо въ лицо Левина и св?тились въ глубин?[1391 - Зач.: кроткимъ] тихимъ, ласковымъ св?томъ, св?жiй ротъ былъ сложенъ въ кроткую, н?жную, хотя и торжественную, улыбку. Левину не нужно было лгать. Онъ просилъ Бога дать ему возможность в?ры. Священникъ благословилъ и отпустилъ его. Вернувшись въ этотъ день къ нев?ст? посл? причастiя, Левинъ былъ особенно веселъ. Онъ приписывалъ это возбужденное веселье чувству прекращеннаго неловкаго, фальшиваго положенiя. Онъ даже признался Степану Аркадьичу, что ему весело, прыгать хочется, какъ собак?, которую учили прыгать черезъ обручъ и которая, понявъ наконецъ и совершивъ то, что отъ нея требуется, взвизгиваетъ и, махая хвостомъ, прыгаетъ отъ восторга на столы и окна. Онъ разсказалъ нев?ст? свое чувство. Она поняла его съ двухъ словъ, но не оц?нила его, какъ ему хот?лось. Она не вид?ла въ этомъ ничего такого, что бы заслуживало вниманiя. Она впередъ знала и была твердо ув?рена, что это не могло быть иначе. Но слова старичка Священника запали ему въ душу, и еще бол?е запалъ ходъ мысли, всл?дствiи котораго онъ могъ искренно совершить обрядъ. «Полное в?рованiе нужно, а пока я не знаю другаго, полнаго, я искренно беру и заставляю себя брать то, которое мн? изв?стно и въ которомъ я живу и родился». * № 109 (рук. № 73). [Сл?дующая по порядку глава. Въ 7 часовъ вечера толпа народа, въ особенности женщины, окружала осв?щенную для сватьбы церковь. Нев?ста съ посаженной матерью и почти вс? родные прi?хали. Ихъ было много. Больше 20 каретъ уже были разставлены жандармами вдоль по улиц?. Жениха еще не было. Нев?ста въ подв?нечномъ платьи съ заплакаными глазами и улыбающимся съ счастливой р?шительностью готовымъ лицомъ стояла въ своемъ длинномъ вуал? и своемъ в?нк? въ притвор? направо, окруженная нарядными родными и знакомыми. Около нея шелъ говоръ, прерываемый всякiй разъ звукомъ отворенной двери. Нев?ста и вс? оглядывались, ожидая вид?ть входящаго жениха. Но дверь уже отворялась бол?е ч?мъ 10-й разъ, и всякiй][1392 - Взятое в квадратные скобки воспроизводится по копии не дошедшего до нас начала автографа, по которому печатается данный вариант.] разъ это былъ или запоздавшiй гость, присоединявшiйся къ кружку нев?сты, удивляясь что жениха н?тъ, или зрительница, присоединявшаяся къ чужой толп? нал?во, разглядывавшей нев?сту, ея одежду, ея выраженiе лица, д?лавшей догадки: которая – мать, который – отецъ, сестра, и о томъ, почему н?тъ жениха. Ожидавшiе прошли уже черезъ вс? фазы ожиданiя. Сначала они и не думали о томъ, что женихъ немного опоздалъ, предполагая, что онъ сiю минуту прi?детъ и его опозданiе будетъ незам?тно; потомъ вс? старались д?лать видъ, что они не думаютъ о немъ и заняты своимъ разговоромъ; но подъ конецъ уже нельзя было притворяться: нев?ста не слушала того, что ей говорили, и робко и безпокойно смотр?ла на дверь. Старый князь начиналъ сердиться. Священникъ нетерп?ливо[1393 - Зачеркнуто: покашливалъ] сморкался въ алтар?. Басъ п?вчихъ[1394 - Зач.: громко] безпокойно покашливалъ. Священникъ безпрестанно высылалъ то дьячка, то дьякона,[1395 - Зач.: посмот[р?ть]] и самъ, въ подрясник? и шитомъ кушак?, выходилъ къ дверямъ посмотр?ть, прi?халъ ли женихъ. Никто уже ни о чемъ не могъ говорить и думать, вс? только ждали, и вс?мъ было непрiятно и неловко. Левинъ въ это время, въ черныхъ панталонахъ, но безъ жилета и фрака, ходилъ, какъ запертый въ кл?тк? зв?рь, взадъ и впередъ по своему номеру, безпрестанно выглядывая въ дверь въ коридоръ и всякiй разъ съ отчаянiемъ взмахивалъ руками. – Былъ ли когда нибудь челов?къ въ такомъ ужасномъ дурацкомъ положенiи? – говорилъ онъ Степану Аркадьичу, который сид?лъ, куря папиросу, и улыбался. – Да, глупо. – Н?тъ, какъ же не понять, – съ сдержаннымъ б?шенствомъ говорилъ Левинъ. – И эти дурацкiе жилеты! Невозможно! – говорилъ онъ, глядя на измятый передъ своей рубашки. Весь этотъ день Левинъ по обычаю (на исполненiи вс?хъ обычаевъ строго настаивала Дарья Александровна, и Левинъ и Степанъ Аркадьичъ подчинялись ей) не видалъ свою нев?сту и об?далъ одинъ съ своимъ товарищемъ по медв?жьей охот?[1396 - Зач.: Броннымъ] Котавасовымъ, и во весь этотъ день, посл?днiй день, въ который ему не позволено было вид?ть нев?сту, Левинъ испытывалъ неожиданное для себя чувство:[1397 - На полях против этого места написано и подчеркнуто: С. И. об?даетъ.] когда наступила р?шительная минута, не смотря на всю любовь свою и счастье, онъ испыталъ сожал?нiе передъ своей холостой свободой и страхъ передъ ожидающимъ его. Котовасовъ былъ однимъ изъ самыхъ прiятныхъ для Левина людей: добрый, умный, скромный, хорошо говорящiй и въ особенности хорошо слушающiй. Левинъ за об?домъ не могъ удержаться не сообщить ему странное испытываемое имъ чувство. – Не даромъ этотъ обычай прощанья съ холостой жизнью, – какъ я ни недоволенъ былъ ею, какъ ни… Ну, да что говорить. Когда теперь удастся на медв?дя. – Ну-ка, какъ этотъ Гоголевский женихъ, по?демъ сейчасъ въ Тверь. Три обойдены. Одна медв?дица. А тутъ какъ хотятъ, – сказалъ улыбаясь Котовасовъ. Посл? об?да, когда Котовасовъ, который былъ шаферомъ, ушелъ, чтобы од?ваться, Левинъ, оставшись одинъ, съ еще большей силой испыталъ это странное чувство страха передъ наступающимъ. Не лишенiе свободы, – возможность того, что она не любитъ его, что она par dеpit[1398 - [с досады]] выходитъ за него. Левинъ остался совершенно одинъ. Ни братъ его, Серг?й Ивановичъ, ни Степанъ Аркадьичъ, которые об?щались прi?хать, не прi?зжали. Онъ сид?лъ, думалъ о томъ, чего онъ лишится, и, чтобы отогнать это чувство, подумалъ о ней. И, странно, чувство страха не исчезло, а только усилилось. «Любитъ ли она меня? Правда ли это? Что она… Она нев?рна будетъ мн??! – Онъ быстро вскочилъ. – По?ду къ нимъ, спрошу, скажу посл?днiй разъ. Мы свободны[1399 - Зачеркнуто: подумаемъ] и не лучше ли оставить все?» И онъ живо над?лъ пальто и по?халъ къ нимъ. * № 110 (рук. № 73). Посл? волненiя ожиданья рубашки, отчаянiя въ неприличности опозданiя и см?шной причин? его Левинъ не усп?лъ опомниться, не усп?лъ понять, до какой степени онъ виноватъ, какъ уже началось обрученiе. Левинъ, несмотря на свое гов?нье на прошлой нед?л?, невольно, по старой привычк?, смотр?лъ на этотъ предстоящiй ему обрядъ в?нчанiя какъ на не столько скучную, сколько фальшивую, формальную необходимость, черезъ которую надо стараться пройти, какъ и черезъ[1400 - Зач.: таинство] гов?нiе, наилучшимъ образомъ, т. е. такъ, чтобы не выказать неприличнаго неуваженiя и вм?ст? съ т?мъ не лгать самому себ?. Впрочемъ, въ первую минуту его входа въ церковь ему даже объ этомъ не удалось подумать: онъ такъ былъ взволнованъ мыслью о томъ, что она могла подумать о его опозданiи. Входя въ церковь, онъ смотр?лъ только на нее. Она была такая же, необыкновенно подурн?вшая, какъ и вс? эти посл?днiе дни. Нынче, подъ в?нцомъ, она даже особенно, еще больше подурн?ла. Глаза были заплаканы и красны и красенъ кончикъ носа, что особенно было зам?тно подъ ея б?лымъ вуалемъ, б?лыми цв?тами въ ея обнаженномъ плать?, которое своей обнаженностью непрiятно под?йствовало на Левина. Но лицо ея не могло подурн?ть для Левина. Она взглянула на него вопросительно н?жно и чуть зам?тно улыбнулась. Эта улыбка, это выраженiе было то, что онъ любилъ въ ней, и потому, какъ бы ни красенъ былъ кончикъ носа, она не могла подурн?ть для него. А улыбка эта изъ заплаканнаго лица была еще бол?е прелестна, еще бол?е она, ч?мъ когда нибудь прежде. Онъ пожалъ ея руку, забывъ обо вс?хъ, и чувство счастливаго и торжественнаго умиленiя и н?котораго страха, который былъ въ этой улыбк?, сообщилось ему. Долго поправляли его, пока наконецъ онъ[1401 - Зачеркнуто: мучительно] понялъ, какъ надо было правой рукой, не перем?няя положенiя на право, взять ее за правую же руку, и эта суета и его безтолковость нисколько не смутили его, – такъ велико было чувство умиленiя. Облаченный священникъ, тотъ же старичекъ съ кроткимъ ртомъ, который испов?дывалъ его, вывелъ ихъ впередъ церкви и сталъ у аналоя. Толпа родныхъ, жужжа и шурша шлейфами, двинулась за ними. Пока священникъ получалъ перстни и изукрашенные цв?тами св?чи и Степанъ Аркадьичъ шептался съ нимъ о чемъ то, Левинъ[1402 - Зач.: стоя прямо и глядя передъ собой, думалъ такъ: «Буду слушать службу, буду по своему думать о важности этой для насъ минуты. Такъ какъ мн? ничего] погляд?лъ на Кити. Она[1403 - Зач.: съ т?мъ же <испуганнымъ> робкимъ] уже не съ робкимъ, но съ счастливымъ, гордымъ выраженiемъ смотр?ла на него однимъ глазомъ. И когда онъ оглянулся, обнаженная[1404 - Зач.: молодая] грудь ея высоко поднялась отъ долго сдержаннаго вздоха, и она улыбнулась ему. Но смотр?ть на нее нельзя было. Думать ни о чемъ тоже нельзя было, и потому Левинъ смотр?лъ передъ собой на блестящiй св?томъ и золотомъ иконостасъ, на б?лую ризу Священника съ золотымъ крестомъ, на молодцоватаго дьякона, подававшаго кадило, и не безъ страха, тревожась о томъ какъ онъ простоитъ этотъ часъ времени, исполняя безсмысленный для него обрядъ.[1405 - Зач.: – Благословенъ Богъ нашъ, всегда [,нын? и присно и во в?ки в?ковъ], – провозгласилъ священникъ.] Священникъ обернулся, трижды перекрестилъ новонев?стныхъ и подалъ имъ св?чи. Левинъ взялъ свою, стараясь им?ть видъ приличный и несмешной. Началась служба, и онъ невольно,[1406 - Зач.: равнодушно] какъ и всегда, прислушивался къ словамъ ея. Всл?дъ за обычной эктинией Левинъ въ словахъ Дьякона, наполнявшаго всю церковь своимъ басомъ и заставлявшаго дрожать волны воздуха у оконъ и въ куполе, Левинъ разслышалъ молитву «о нын? обручающихся раб? божьемъ[1407 - Зач.: Льв[?]] Константин? и Екатерин?, о еже низпослатися имъ любви совершенн?й и мирн?й и помощи – Господу помолимся». «Однако это не такъ глупо, какъ[1408 - Зач.: я все думалъ] кажется, – подумалъ Левинъ, услыхавъ эти слова и особенно слово помощи, особенно неожиданно поразившее его. – Такъ сказано: «любви совершенн?й и мирн?й», и вдругъ совс?мъ другое: помощи, и не сказано отъ кого». Такъ это несообразно и такъ это истинно в?рно отозвалось на то, что было въ его сердц? во вс? эти дни и въ эту минуту, что онъ вдругъ[1409 - Зачеркнуто: пов?рилъ] перем?нилъ совершенно свои взгляды на слова службы. Онъ посмотр?лъ на Кити. Она стояла все также и не оглянулась на него, но легкимъ движенiемъ р?сницъ дала ему понять, что она чувствуетъ его взглядъ. Она тоже была тронута. «Какъ они догадались, что помощи, именно помощи я искалъ и желалъ не знаю отъ кого – думалъ Левинъ, – но я не могу одинъ въ этомъ страшномъ д?л? и прошу и ищу помощи. Какъ же не помощи, – думалъ онъ. – Любитъ ли она меня, не обманывается ли? Нев?рность ея, моя? Бол?знь? д?ти? Все можетъ быть, все можетъ не быть. И что надо для того, чтобы это было и не было?… И Господу помолимся», проговорилъ онъ самъ съ собою, крестясь и кланяясь. Слова службы уже не составляли для него развлеченiя: онъ уже не выбиралъ изъ многихъ т?, которые подходили къ его настроенiю и съ которыми онъ былъ согласенъ, но онъ старался проникнуть значенiе каждаго слова и если не понималъ, то винилъ только себя. Когда священникъ посл? эктенiи обратился къ нимъ и, давъ затихнуть гулу голоса дьякона и п?вчихъ, усталыми глазами посмотр?лъ на Левина и, тихо вздохнувъ, произнесъ молитву, Левинъ уже не судилъ, а ловилъ каждое слово, приписывая ему[1410 - Зач.: высокое] то самое значенiе[1411 - Зач.: усиленной мольбы о помощи] сознанiя своего безсилiя и[1412 - Зач.: ужаса] страха передъ таинственностью совершаемаго и умиленной мольбы о помощи и благословенiи тому, къ чему онъ приступалъ «Боже в?чный, разстоящiя собравый въ соединенiе [и союзъ любве положивый имъ неразрушимый, благословивый Исаака и Ревекку и насл?дники я Твоего об?тованiя показавый, самъ благослови и рабы твои сiя, Константина и Екатерину],[1413 - Взятое в квадратные скобки извлечено из копии данной рукописи.] наставляя на всякое д?ло благое». Когда посл? молитвы священникъ взялъ перстни и, благословивъ ихъ, три раза перем?нилъ, Левинъ уже не смотр?лъ на Кити, и ея розовый палецъ и руки показались ему такими маленькими, ничтожными, т?лесными въ сравненiи съ т?мъ ужасомъ передъ совершающимся таинствомъ, которое,[1414 - Зачеркнуто: наполняло его душу] по словамъ молитвы, происходило еще со временъ перваго челов?ка, Исаака и Ревекки, которое касалось не людей: колежскаго ассесора Левина и дочери Тайнаго Сов?тника Щербацкаго, а тайны происхожденiя и продолженiя рода челов?ческаго. * № 111 (рук. № 73). Н?сколько позади стояли мен?е близкiя:[1415 - Зачеркнуто: дамы и ба[рышни]] красавица Корсунская, Николева, барышни Чирковы, изъ которыхъ одна должна была тоже на дняхъ быть сосватана, старая фрейлина въ букляхъ и знаменитая Дарья [1 не разобр.] Около этаго самаго почетнаго центра стояли мущины: князь Ливановъ въ своемъ мундир?, Серг?й Ивановичъ Кознышевъ во фрак? безъ зв?здъ, Махотинъ, съ лоснящейся пл?шью и зв?здами, и тотъ будущiй женихъ Чирковой, красавецъ Графъ Синявинъ, и молодой Щербацкiй, и Тихонинъ, и Мировскiй, шафера ея и его, и Степанъ Аркадьичъ. Мущины свободно говорили, обращаясь къ дамамъ; но дамы вс? большею частью, какъ и Долли, были такъ поглощены созерцанiемъ того, что они вид?ли передъ собой и чувствовали, – кто воспоминанiя, кто надежды или разочарованiя, и были такъ взволнованы, что не отв?чали или отв?чали нехотя, какъ отв?чалъ бы на неинтересные зам?чанiя голодный челов?къ за ?дою. Только р?дкiя, самыя забирающiя за душу зам?чанiя были обм?ниваемы шопотомъ между дамами. * № 112 (рук. № 73). Въ короткiй промежутокъ между обрученiемъ и в?нчанiемъ н?которые изъ т?хъ, которые знали, что тутъ есть промежутокъ и одна служба кончилась, а другая еще не начиналась, подошли къ жениху и нев?ст? и сказали н?сколько поздравительныхъ словъ. Долли хот?ла сказать что то, но не могла отъ размягченiя, въ которомъ она была. Она только пожала руку сестры и поц?ловала и улыбнулась ей сквозь слезы. – Смотри, Кити, первая стань на коверъ, – сказала Графиня Нордстонъ. – Поздравляю, душенька. И васъ также. – Теперь будутъ спрашивать, не об?щалась ли ты кому нибудь, – сказала, улыбаясь своей спокойной улыбкой, Львова сестр?. – Вспомни, не об?щалась ли, – сказала она съ уб?жденiемъ, что этого не могло быть. И этаго не было; но вдругъ воспоминанiе о Вронскомъ[1416 - Зач.: въ первый разъ] всплыло въ воспоминанiи Кити, и она покрасн?ла и испуганно погляд?ла на Левина. Но Левинъ ничего не могъ зам?тить, и если бы зам?тилъ, то это не смутило бы его въ эту минуту. Онъ находился въ состоянiи восторженнаго умиленiя передъ совершающимся таинствомъ. Онъ смотр?лъ вокругъ себя на вс? эти окружающiя его лица и никого не вид?лъ. Братъ его подошелъ къ нему и съ сурьезнымъ лицомъ пожалъ ему руку. – Да, да, – проговорилъ Левинъ и, взглянувъ на лицо брата, увидалъ, что тотъ д?лаетъ видъ, какъ будто радуется его счастью. Но онъ вид?лъ, что онъ не понимаетъ и не можетъ понять его чувства. Онъ кр?пко пожалъ протянутую руку брата и обратился къ подходившему Степану Аркадьичу. На лиц? Степана Аркадьича было знакомое Левину выраженiе готовой хорошей шутки. – Ну, Костя,[1417 - Зачеркнуто: я все д?ло испортилъ] теперь надо р?шить, – сказалъ онъ съ притворно испуганнымъ видомъ, – важный вопросъ. Ты именно теперь въ состоянiи оц?нить всю важность. У меня спрашиваютъ: обозженные ли св?чи зажечь или необозженныя? – разница 10 рублей, – сказалъ онъ, собирая губы въ сдержанную улыбку. – Какъ р?шить? Левинъ понялъ и улыбнулся. Онъ лучше любилъ эту шутку, ч?мъ что то притворное въ выраженiи брата. Серг?й Ивановичъ хот?лъ показать, что онъ понимаетъ важность минуты, но Левинъ думалъ, что онъ не понималъ. Степанъ Аркадьичъ своей шуткой показывалъ, что онъ понимаетъ, какъ см?шны должны казаться Левину заботы о обозженныхъ или необозженныхъ. – Такъ необозженные? Ну, я очень радъ. Вопросъ р?шенъ, – сказалъ онъ, улыбаясь, отходя отъ него. Священникъ опять вышелъ. Клиръ зап?лъ псаломъ, въ которомъ Левинъ услыхалъ слова: «и узриши сыны сыновъ твоихъ», и опять на него нашло прежнее чувство съ такой силой, что, входя съ нев?стою на коверъ, онъ, столько разъ слышавши объ этомъ прим?чанiи и не думая объ этомъ, и не зам?тилъ, кто прежде ступилъ и какъ вс? заговорили, что ступилъ онъ. Священникъ спросилъ ихъ о желанiи ихъ вступить въ этотъ бракъ, потомъ спросилъ, не об?щались ли они. Какъ будто нечаянно, раздался его голосъ, нарушившiй торжественность службы, и потомъ ея, показавшiйся Левину страннымъ, голосъ, еще бол?е нарушившiй ея торжественность, когда она сказала эти слова. Левинъ оглянулся на нее и, увидавъ ее, понялъ, что забылъ про нее. И опять началась служба,[1418 - Зач.: которая вся необыкновенно] по м?р? которой Левинъ чувствовалъ медленное совершенiе. Сначала онъ слышалъ слова о томъ, что просили Бога за него и ее, какъ за желающихъ сочетаться, напоминали о томъ, какъ Богъ сотворилъ жену изъ ребра Адама, просили, чтобы Онъ далъ имъ плодородiе и благословенiе, какъ Исааку и Ревекк?, Іакову, Іосифу, Моисею и Сей?ору. Просили, чтобы Богъ внушилъ раб? Божьей Екатерин? повиноваться мужу, а мужу быть во главу жен?, и чтобъ жили по вол? Бога и чтобъ далъ плодъ чрева, доброчадiе, единомыслiе душъ и т?лесъ. Потомъ онъ чувствовалъ, когда над?ли на нихъ в?нцы и Щербацкiй, дрожа рукою и улыбаясь, держалъ его надъ[1419 - Зачеркнуто: головой] прической съ цв?тами Кити и когда его шаферъ щекоталъ его волосы в?нцомъ, онъ чувствовалъ, что уже на половину совершилось. И опять слова службы соотв?тствовали его чувству: «Сего ради, оставитъ челов?къ отца своего и матерь и прил?пится къ жен? своей, и будетъ два въ плоть едину. Тайна сiя велика есть». Какъ ни серьезно и высоко думалъ о брак? Левинъ, онъ теперь только съ ужасомъ началъ обнимать все, прежде только предчувствуемое, его значенiе. Но когда, посл? поднесенiя вина и воды изъ общей чаши, Священникъ, взявъ ихъ за руки, повелъ вокругъ аналоя и клиръ зап?лъ «Исаiе ликуй», Левинъ зналъ, что все уже совершилось, и вм?сто страха радость и спокойствiе наполнили его сердце. Когда Священникъ произнесъ посл?днiе слова: «и вс?хъ святыхъ, аминь» – посл?дней молитвы и вс? двинулись къ нимъ, онъ въ первый разъ взглянулъ на свою жену, и никогда онъ не видалъ ее до сихъ поръ такою.[1420 - Зач.: Она была все также прелестна какъ прежде, но она была его.] Она была его. И она была прелестна тишиною и спокойствiемъ того выраженiя, съ которымъ она смотр?ла на него. Левину хот?лось теперь одного: поц?ловать ее, но онъ не зналъ хорошенько, правда ли то, что онъ слыхалъ когда то, что посл? в?нчанiя молодыхъ заставляютъ поц?ловаться, или это обычай только у народа. Но Священникъ вывелъ его изъ затрудненiя: онъ улыбнулся своимъ добрымъ ртомъ и[1421 - Зач.: мигнувъ,] тихо сказалъ: «поц?луйте другъ друга» и самъ взялъ у нихъ изъ рукъ св?чи. Для Левина сбылось то, чего онъ ждалъ. Ч?мъ больше онъ любилъ свою жену, т?мъ дальше онъ чувствовалъ себя отъ той гр?шной любви къ ней, которую онъ испытывалъ къ другимъ женщинамъ. Онъ поц?ловалъ[1422 - Зач.: ее концами губъ] съ осторожностью и сдержаннымъ восторгомъ и не спуская глазъ смотр?лъ на нее, какъ на что то совершенно новое и даже непонятное для него, не смотря на то, что это былъ онъ самъ. – Посл? ужина у Щербацкихъ молодые въ ту же ночь у?хали въ деревню. * № 113 (рук. № 76). Левинъ[1423 - Зачеркнуто: начиналъ понимать, что, кром? хорошей или дурной партiи, которую д?лаетъ этимъ бракомъ коллежскiй ассесоръ Левинъ и дочь тайнаго сов?тника Шербацкаго, кром? того, что онъ влюбленъ въ нее и она любитъ его, тутъ есть другое, гораздо бол?е важное и общее таинственное, чего онъ не понималъ до сихъ поръ; она же не понимала и не думала ничего этого: она знала только то, что она уже два м?сяца какъ вся отдалась и не могла не отдаться этому челов?ку и что то, что теперь только освящаетъ, разр?шаетъ это полное отданiе себя другому, и потому она радовалась тому, что совершалось надъ нею, и потому, читая въ выраженiи ея лица, ему казалось, что она понимаетъ все также, еще лучше, ч?мъ онъ.] чувствовалъ, что вс? его мысли о женитьб?, его мечты поэтической любви, его соображенiя о томъ, какъ онъ устроитъ свою жизнь, – все это было ребячество и что теперь только, въ эту торжественную минуту, открылось для него значенiе того, къ чему онъ приступалъ. Онъ чувствовалъ, что значенiе этаго акта не заключается въ наслажденiи, въ счастiи въ настоящемъ, ни въ какомъ личномъ счастьи, но что онъ и она въ своей сл?пой любви другъ къ другу невольно и безсознательно составляютъ часть этого в?чнаго и великаго таинства продолженiя рода челов?ческаго, которое началось съ Адама и Евы, съ Исаака и Ревекки, какъ говорили слова молитвы, и что участiе въ этомъ таинств? вн? воли челов?ка, а во власти необъяснимой и таинственной силы, къ которой въ лиц? Бога теперь приб?гаетъ церковь. * № 114 (рук. № 77). Вронскiй никакъ бы не ожидалъ, что онъ такъ обрадуется Голенищеву, но онъ нетолько обрадовался, онъ умилился отъ этой встр?чи. Онъ забылъ вс? непрiятныя впечатл?нiя посл?днихъ встр?чъ. Его сердце переполнилось любовью къ бывшему товарищу, и такое же умиленiе и добродушiе зам?нили тревожное выраженiе лица Голенищева. Вронской еще не понималъ всего могущества того божества, во власть котораго онъ отдался, оставивъ полкъ, Петербургъ, родныхъ, св?тскихъ и холостыхъ знакомыхъ и связей и за?хавъ одинъ съ своей любовью въ чужiя, ненужныя, безсмысленныя для него условiя жизни. Голенищевъ давно уже отрекался по благородству вкусовъ своей природы отъ вс?хъ пошлыхъ условiй жизни, даже отрекался отъ жизни въ Россiи, давно уже служилъ этому божеству, что и видно было по его тревожному, несчастному, хотя и достойному выраженiю, и зналъ его могущество. Божество это была скука гордости. * № 115 (рук. № 77). Анна поразила его своей красотой, простотой и необыкновенной см?лостью, съ которой она принимала свое положенiе. Она покрасн?ла, когда Вронской ввелъ Голенищева, и эта д?тская краска, покрывшая ее открытое и красивое лицо, особенно выигрывавшее отъ невольно оригинальной прически буколь, которыя она усвоила всл?дствiе короткихъ, не отросшихъ еще волосъ, и эта заст?нчивость чрезвычайно понравилась ему. Но особенно понравилось ему то, какъ она тотчасъ же, какъ бы нарочно, чтобы не могло быть недоразум?нiй, при чужомъ челов?к? назвала Вронскаго Алекс?емъ и сказала, что они пере?зжаютъ съ нимъ въ вновь нанятой палаццо. Это еще больше понравилось Голенищеву. Онъ не зналъ того, что она торопилась высказывать свои отношенiя къ Вронскому по тому соображенiю, что, отказавшись изъ великодушiя къ мужу отъ предлагаемаго ей развода, она считала себя вполн? законной женой Вронскаго. «Если бы я приняла самопожертвованiе Алекс?я Александровича, я бы вышла замужъ за Вронскаго и была бы его женой и была бы спокойна и права передъ св?томъ; а мужъ пострадалъ бы. Теперь же я избавила мужа отъ униженiя, и неужели эта жертва съ моей стороны не лучше освящаетъ нашъ бракъ, ч?мъ в?нцы, которые бы на насъ над?ли?» думала она. И всл?дствiе того она считала себя женой Вронскаго и не стыдилась этаго. Всего этого разсужденiя не могъ знать и не зналъ Голенищевъ, но ему казалось, и онъ д?лалъ видъ, что онъ вполн? понимаетъ и ц?нитъ, и потому имъ было прiятно съ нимъ. * № 116 (рук. № 77). Вронской, слушая его,[1424 - Зачеркнуто: съ большимъ участiемъ, въ которомъ онъ не могъ дать себ? хорошенько отчета,] сначала сов?стился, что онъ не зналъ и первой статьи «Уроковъ жизни», про которую ему говорили какъ про что то очевидно изв?стное. Но онъ несправедливо обвинялъ себя въ этомъ нев?денiи, такъ какъ и большинству читающихъ людей «Уроки жизни» были неизв?стны. Но потомъ, когда Голенищевъ сталъ излагать свои мысли, Вронской могъ сл?дить за нимъ и, не зная «Уроковъ жизни», интересовался т?мъ, что говорилъ Голенищевъ, такъ какъ это все было очень учено, умно и прекрасно изложено. Но кром? интереса самаго содержанiя разговора, Вронской чувствовалъ, что душевное состоянiе Голенищева невольно приковываетъ его вниманiе и возбуждаетъ его сочувствiе какъ бы къ такому состоянiю челов?ка, въ которое онъ самъ долженъ скоро вступить. И в?рный инстинктъ не обманывалъ Вронскаго. Точно также какъ онъ самъ теперь началъ подъ могущественнымъ насилiемъ скуки гордости и изв?стной возрастной потребности душевной д?ятельности заниматься живописью, такъ точно Голенищевъ гораздо раньше его началъ заниматься литературой, не потому что ему было что необходимо высказать, но потому, что онъ былъ празденъ, гордъ и любилъ и понималъ литературу и считалъ это занятiе благороднымъ. И Вронскiй, не зная подробностей о томъ, какъ Голенищевъ пожертвовалъ и жертвовалъ вс?ми простыми благами мiра для своей недостижимой ц?ли высказать что нибудь новое, тогда какъ онъ не им?лъ въ этомъ потребности, а только желая этаго, не зная вс?хъ попытокъ обманыванiя себя въ томъ, что мысли его новы и велики, тогда какъ онъ, зная въ глубин? души, что он? стары и малы, не зная того долгаго самообманыванiя, состоящаго въ томъ, что, зная слабость взл?л?янной мысли и чувствуя, что, какъ только мысль будетъ выражена, слабость обнаружится, онъ нарочно ув?рялъ себя, что мысль не созр?ла, что онъ вынашиваетъ ее, что онъ готовитъ матерьялы, не зная всей той зависти и злобы на мiръ и судей за то, что они такъ высоко ц?нятъ сильную, энергически, отъ сердца высказанную, хотя и ложную и въ грубой форм?, мысль, а не ц?нютъ 10-л?тнiй исключительный трудъ его; не зная всего этаго, Вронскiй чувствовалъ однако, что этотъ челов?къ стоитъ на томъ самомъ пути, который онъ избралъ теперь, но только впереди его, и что путь этотъ привелъ его къ несчастiю. Несчастiе, духовное несчастье, почти умопом?шательство видно было на этомъ хорошемъ, умномъ лиц?. * № 117 (рук. № 77). – У него большой талантъ, – сказала Анна. – Я, разум?ется, не судья, но судьи знающiе тоже сказали тоже. Анна съ даромъ провид?нiя любящей женщины знала лучше всякаго судьи, что у ея теперешняго мужа (такъ она его мысленно называла) не было дара. Она знала это, хотя сама себ? не говорила этаго. Она вид?ла, что, хотя онъ и любилъ ее настолько, насколько онъ способенъ былъ любить, онъ уже испытывалъ то чувство пресыщенiя любовью, котораго она боялась т?мъ бол?е, ч?мъ мен?е понимала это чувство. Она вид?ла приближенiе того страшнаго и могущественнаго божества скуки, которое начинало овлад?вать ими, и боялась того неизв?стнаго, куда можетъ направить его эта новая сила. Любовь его къ живописи, всегда и прежде бывшая въ немъ, усилившаяся пребыванiемъ въ Италiи и собиранiемъ картинъ и перешедшая въ аматерство, успокаивала ее. Она чувствовала, что онъ слишкомъ много говорилъ про это, слишкомъ много готовился, не такъ д?лалъ, какъ д?лаютъ все то, что любятъ, прямо безъ приготовленiя, безъ обсужденiя, безъ заботъ о вн?шнихъ побочныхъ условiяхъ бросающiеся на любимое д?ло, и потому въ глубин? сердца она знала, что онъ разочаруется, но вс?ми силами поддерживала его. * № 118 (рук. № 77). Счастье Вронскаго и Анны должно бы было быть отравлено мыслью о томъ, что это самое счастье куплено ц?ною несчастiя нетолько добраго, но великодушнаго челов?ка, душевную высоту котораго они оба ц?нили и признавали; но это не было такъ. Мысль объ Алекс?? Александрович? никогда не приходила имъ и если и приходила, то не нарушала ихъ душевнаго спокойствiя и не возбуждала раскаянiя. Люди большей частью чувствуютъ раскаянiе въ совершенномъ зл? только тогда, когда испытываютъ подобное же зло, или оно угрожаетъ имъ; но р?дко люди испытываютъ раскаянiе въ томъ поступк?, который даетъ имъ счастье и одобряемъ людьми. И Анна и Вронской не испытывали раскаянiе въ зл?, причиненномъ Алекс?ю Александровичу. Они никогда не думали объ этомъ; безсознательно отгоняли эту мысль, когда она имъ приходила. И потому воспоминанiе о немъ не м?шало ихъ счастiю. Они им?ли все для того, чтобы быть счастливыми. Они оба были молоды, здоровы, они любили другъ друга, они были богаты и свободны, но они оба одинаково чувствовали, что счастья не было. Счастья не было для нихъ только потому, что было полное осуществленiе того, чего они оба желали. И это осуществленiе показало имъ ту в?чную ошибку, которую д?лаютъ люди, представляя себ? счастiе также, какъ представляется рай, – соединенiемъ такихъ условiй, въ которыхъ осуществлены вс? желанiя. Они испытали то странное чувство разочарованiя въ своихъ желанiяхъ, которое такъ р?дко случается съ людьми. Когда желанiя ихъ были исполнены, они почувствовали, что желанiя эти были ничтожны и ошибочны и что достиженiе ихъ нетолько не есть счастье, но есть тоска. * № 119 (рук. № 77). У него была вн?шняя способность понимать искуство и в?рно, со вкусомъ, подражать искуству, и онъ подумалъ, что у него есть то самое, что нужно для художника, и, н?сколько времени поколебавшись между т?мъ, какую онъ выберетъ себ? работу: политическую статью, поэму или живопись, онъ выбралъ живопись. Въ живописи онъ тоже н?которое время колебался о томъ, какой онъ выберетъ родъ: религiозную, историческiй жанръ или тенденцiозную или реалистическую живопись. Онъ понималъ вс? роды и могъ вдохновляться и т?мъ и другимъ; но онъ не могъ себ? представить даже, чтобы можно было даже не знать, какiе есть роды живописи, и вдохновляться непосредственно т?мъ, что есть въ душ?, не заботясь о томъ, будетъ ли то, что онъ напишетъ, принадлежать къ какому нибудь изв?стному роду или ни къ какому. Такъ какъ онъ не зналъ этаго и вдохновлялся только изв?стнымъ родомъ, т. е. вдохновлялся уже самымъ искуствомъ, то онъ изучалъ вс? роды, взв?шивалъ ихъ достоинства и выбиралъ тотъ, который ему представлялся самымъ новымъ и вм?ст? благороднымъ. Такимъ показался ему новый историческiй жанръ, и онъ избралъ его. Анна, точно также какъ и онъ, почувствовала посл?[1425 - Зачеркнуто: <14> 12] 1 м?сяца такой жизни чувство неудовлетворенности, несмотря на исполненiе желанiй, и потребность новыхъ желанiй, которыя бы дали ц?ль и интересъ въ жизни. Но ей, какъ женщин?, не нужно было искать ихъ. Она нашла ихъ въ немъ. Она вид?ла и понимала всю ту душевную работу, которая происходила въ немъ, и вс? ея желанiя сосредоточились на томъ, чтобы сл?дить за нимъ и помогать ему наполнить свою жизнь. Она постоянно чувствовала мал?йшiя изм?ненiя его душевнаго состоянiя, сл?дила за ними и поддерживала его въ состоянiи увлеченiя своей работой. Ея жизнь вм?ст? съ заботой о ребенк? д?вочк?, которая съ кормилицей жила и путешествовала вм?ст? съ ними, вм?ст? съ работой объ устройств? удобствъ его жизни, заботами о себ?, о томъ, чтобы не переставать нравиться ему, была полна. Она своимъ тонкимъ чутьемъ любви знала не столько то, что ему было нужно, сколько то стекло, въ которое онъ въ изв?стный моментъ хот?лъ смотр?ть на жизнь и на нее, и тотчасъ же незам?тно принимала на себя тотъ тонъ, въ которомъ онъ хот?лъ вид?ть ее и всю жизнь. Первое время она вид?ла, что онъ хот?лъ, чтобы онъ былъ молодымъ, беззаботно счастливымъ, вырвавшимся на волю молодымъ и ни въ комъ не нуждающимся и удовлетворяющимся только собою. И она д?лала ихъ жизнь такою. Потомъ было время, когда они были въ Рим?, онъ хот?лъ, чтобы они были знатными туристами, и такими они были. Потомъ онъ хот?лъ, чтобы они были во Флоренцiи людьми, желающими только свободы для тихой семейной и артистической жизни, и такими они были. Потомъ весною, при пере?зд? въ Палаццо, онъ хот?лъ, чтобы они были покровители искусствъ, меценаты, и такою она д?лала ихъ жизнь. Голенищевъ, знакомый со всей интеллигенцiей города, много способствовалъ имъ въ этомъ и былъ прiятнымъ собес?дникомъ. Анна вид?ла, что между имъ и Вронскимъ установилось молчаливое условiе взаимнаго восхваленiя. Вронской слушалъ статьи Голенищева, Голенищевъ любовался его картиной, и они оба – Анна вид?ла это – были недовольны собой, безпокойны, но поддерживали другъ друга (что имъ такъ нужно было обоимъ) въ уб?жденiи, что то, что они д?лаютъ и ч?мъ заняты, д?ло серьезное. * № 120 (рук. № 77). Первое время жизнь во дворц? съ высокими л?пными плафонами и фресками, съ тяжелыми желтыми штофными гардинами, съ древними вазами на каминахъ, съ р?зными дверями и съ залами, ув?шанными картинами мастеровъ, самой своей вн?шноcтью веселила Вронскаго и поддерживала въ немъ прiятное заблужденiе, что онъ не столько Русской полковникъ въ отставк? и пом?щикъ[1426 - Зачеркнуто: Саратовской] Пензенской, Зарайской и Саровской губернiи, сколько любитель искуствъ, покровитель ихъ и самъ скромный художникъ, отрекшiйся отъ св?та, связей честолюбiя для любимой женщины и искуства.[1427 - Зач.: Ему весело было] Палаццо былъ очень дешевъ, 2000 франковъ въ м?сяцъ, такъ что не стоило лишать себя этаго удовольствiя. Немного дорого стоило только устройство трехъ комнатъ спальни, ея кабинета и маленькой гостиной, которыя, въ противоположность вс?мъ остальнымъ комнатамъ, называемыхъ у нихъ moyen ?ge,[1428 - [средние века,]] они называли домомъ. Комнаты эти необходимо было устроить, ибо спальня палаццо съ громадной р?зной кроватью подъ балдахиномъ, съ штофными шитыми занав?сами была невозможна. И эти два различные мiра въ ихъ дом? доставляли имъ особенное удовольствiе. «Где мы нынче будемъ[1429 - Зачеркнуто: пить чай или] об?дать? – спрашивали они. – Дома или въ moyen ?ge?» Большей частью они об?дали и принимали гостей въ moyen ?ge, въ большой столовой, въ угольной или въ atelier[1430 - [мастерской]] Вронскаго, огромной св?тлой комнат? прекрасныхъ разм?ровъ. Вронскому первое время доставляло особенное и новое наслажденiе смотр?ть на грацiозную фигуру Анны, казавшуюся маленькой, когда она отворяла р?зную въ 3 ея роста вышиною дверь и садилась на стулъ съ высокой р?зной спинкой или останавливалась у тяжелой гардины громаднаго расписнаго окна. И особенное новое удовольствiе доставляло имъ возвращенiе изъ грандiозныхъ и тяжелыхъ среднихъ в?ковъ въ элегантную уютность 3-хъ комнатокъ дома, въ которыхъ они нарочно уменьшили вс? разм?ры. Голенищевъ, полюбившiй ихъ, бывалъ у нихъ часто и познакомилъ ихъ съ н?которыми учеными и артистами. Общество собиралось мужское и прiятное. Они жили такъ 3 м?сяца. Анна вид?ла, что эта новая роль, принятая на себя Вронскимъ, удовлетворяла ему, и ревниво сл?дила за т?мъ, что могло разрушить его довольство своимъ положенiемъ. Вронской написалъ портретъ Анны, который вс? очень хвалили, но не кончилъ его, предполагая, что онъ отложилъ окончанiе до другаго времени, въ сущности же потому, что онъ чувствовалъ, что портретъ нехорошъ и его нельзя кончить. У него было столько истиннаго пониманiя искуства, что онъ вид?лъ, что это не то, что нужно, хотя и не могъ найти, въ чемъ ошибка, и зналъ, что стоило окончить портретъ, для того чтобы вс? недостатки, видные ему одному, бросились въ глаза вс?мъ. Онъ оставилъ портретъ неоконченнымъ, писалъ подъ руководствомъ Профессора живописи этюды съ натуры и готовилъ матерьялы для задуманной имъ исторической картины «Смерть Мономаха». Он выписалъ много книгъ и читалъ ихъ и рисовалъ эскизы. Голенищевъ пришелъ рано и принесъ новыя, полученныя имъ изъ Россiи, газеты и журналы. За кофеемъ дома, т. е. въ маленькой гостиной, сид?ли, разговаривая о русскихъ новостяхъ, почерпнутыхъ изъ газетъ. Въ одной изъ газетъ была статья о русскомъ художник?, жившемъ во Флоренцiи и оканчивавшемъ картину, о которой давно ходили слухи и которая впередъ была куплена. Въ стать?, какъ и всегда, были укоры правительству и Академiи за то, что зам?чательный художникъ былъ лишенъ всякаго поощренiя и помощи. – Да ты вид?лъ его картину? – спросилъ Вронской. – Вид?лъ, – отв?чал Голенищев. – Разум?ется, онъ не лишенъ дарованiя; но фальшивое совершенно направленiе. Все то же Ивановско-Штраусовско-Ренановское отношенiе къ Христу и религiозной живописи. – Что же представляетъ картина? – спросила Анна. – Слово къ юнош?, который спрашивалъ, ч?мъ спастись. Христосъ представленъ Евреемъ со вс?мъ реализмомъ новой школы и умнымъ дипломатомъ, который знаетъ, ч?мъ зад?ть юношу, – отдай им?нье. Я не понимаю, какъ они могутъ такъ грубо ошибаться. Во первыхъ, искуство не должно спорить. А Христосъ уже им?етъ свое опред?ленное воплощенiе въ искуств? великихъ мастеровъ. Стало быть, если они хотятъ изображать не Бога, a революцiонера или мудреца, то пусть берутъ изъ исторiи Сократа, Франклина, но только не Христа. Мы привыкли соединять съ понятiемъ Христа Бога, и потому, когда мн? представляютъ Христа какъ начальника партiи – челов?ка, у меня является споръ, сомн?нiе, сравненiе. А этого то не должно быть въ искуств?. Они берутъ то самое лицо, которое нельзя брать для искуства. * № 121 (рук. № 77). То, что это соображенiе было одно изъ милiоновъ другихъ соображенiй, которыя Михайловъ зналъ, вс? бы были в?рны, онъ полюбилъ Голенищева за это зам?чанiе, и тотчасъ же вся картина его предстала опять въ томъ глубокомъ значенiи, которое онъ самъ приписывалъ ей. Если бы челов?къ былъ въ состоянiи сд?лать существо, которое говоритъ, двигается и живетъ, судьи стали бы разсматривать это существо и, открывъ ему ротъ, нашли бы, что у этого существа есть маленькiй язычекъ въ конц? неба и сказали бы: «однако какъ в?рно онъ сд?лалъ это, даже и маленькiй язычекъ не забытъ». Подобное же чувство испытывалъ Михайловъ, слыша зам?чанiе Голенищева. Онъ хвалилъ за то, что не забытъ былъ язычекъ. Язычекъ же не могъ быть забытъ, потому что сд?ланное существо должно говорить. * № 122 (рук. № 77). Михайловъ волновался, но не ум?лъ ничего сказать въ защиту своей мысли, потому что не могъ и не хот?лъ сказать единственнаго несомн?ннаго довода – того, что если онъ художникъ, а это онъ зналъ твердо, то онъ не можетъ выдумывать такъ для своихъ произведенiй, а ему открываются произведенiя, которыя онъ выводитъ готовыя со вс?ми условiями ихъ жизни и что когда онъ выдумываетъ произведенiя, что онъ пробовалъ, то эти выдуманныя произведенiя до того безобразны и жалки въ сравненiи съ настоящими, которыя онъ знаетъ, что онъ уже не можетъ принимать одно за другое и не можетъ проходить т?хъ, которыя открываются ему. И потому онъ написалъ эту картину только потому, что ему такъ надо было. Онъ горячился, особенно, можетъ быть, именно потому, что чувствовалъ справедливость гоненiя Голенищева. Но онъ долженъ былъ сд?лать эту ошибку и не могъ не сд?лать ее. Анна съ Вронскимъ уже давно переглядывались, сожал?я о умной говорливости ихъ прiятеля, и наконецъ Вронской перешелъ, не дожидаясь хозяина, къ другой небольшой картин?. – Ахъ, какая прелесть, какая прелесть. Прелестно! Какъ хорошо! – вскрикнули они въ одинъ голосъ. «Что имъ такъ понравилось?» подумалъ Михайловъ. Онъ и забылъ про эту, три года тому назадъ писанную, картину. Забылъ вс? страданiя, восторги, которые онъ пережилъ съ этой картиной, весь сложный ходъ чувства и милiоны соображенiй, которыя онъ о ней д?лалъ, когда она неотступно, день и ночь, занимала его, забылъ, какъ онъ всегда забывалъ про оконченныя картины. Онъ не любилъ даже смотр?ть на нее и выставилъ только потому, что ждалъ Англичанина, желавшего купить ее. – Это такъ, этюдъ давнишнiй, – сказалъ онъ. – Какъ хорошо! – сказалъ Голенищевъ,[1431 - Зачеркнуто: Вотъ это безъ идей.] тоже, очевидно, искренно подпавшiй подъ прелесть картины. Итальянская красавица крестьянка сид?ла на порог? и кормила ребенка грудью. Она одной рукой придерживала осторожно его ручку, которую онъ сжалъ у б?лой груди, другой не прикрыла, a хот?ла прикрывать обнаженную грудь и смотр?ла спокойно и восторженно на мущину, остановившагося съ косой передъ нею и любовавшагося на ребенка. Мужъ ли онъ былъ, любовникъ, чужой ли, но, очевидно, онъ похвалилъ ребенка, и она была горда и довольна. * № 123 (рук. № 77). Вронской, Анна и Голенищевъ, возвращаясь домой, были особенно оживлены и веселы. Она очень легко отзывалась о Михайлов? и его картин?, признавая только способность техники, но вид?ла, что таланта настоящаго н?тъ и, главное, необразованiе полное, которое губитъ нашихъ русскихъ художниковъ; но Итальянка съ ребенкомъ запала въ ихъ памяти, и, н?тъ н?тъ, они возвращались къ ней. «Что за прелесть. Какъ это удалось ему. Вотъ что значитъ техника. Онъ и не понимаетъ, какъ это хорошо. Да! надо не упустить и купить ее». Вернувшись домой, Анна прошла къ своей д?вочк? и никогда такъ долго не сид?ла съ ней и такъ не любила ее, какъ въ этотъ день. Она даже раскаивалась въ своемъ охлажденiи къ д?тямъ, въ особенности къ Сереж?, котораго она такъ давно не вид?ла. Вечеромъ Голенищевъ ушелъ, и Вронской пошелъ провожать его. – Какъ славно мы провели нынче день, – говорилъ онъ. – А знаешь, я зашелъ къ себ? въ atelier, и мн? посл? Михайлова, признаюсь, многое непонравилось. Техника, техника. – Это придетъ, – ут?шалъ его Голенищевъ, въ понятiи котораго Вронской им?лъ большой талантъ и, главное, образованiе, дающее возвышенный взглядъ на искуство. Возвращаясь одинъ домой, Вронской р?шилъ, что онъ перед?лаетъ всю свою картину, и мысль о новомъ план?, какъ всегда, возбуждала его. Вернувшись домой, онъ засталъ Анну въ слезахъ. Это были первыя съ т?хъ поръ, какъ они оставили Петербургъ. Анна призналась, что она тосковала объ сын?. Вронской предложилъ ей ?хать въ Петербургъ, чтобы вид?ть сына, но она отказалась. Она отказывалась потому, что вид?ла Вронскаго увлеченнаго работой и жизнью зд?сь, при которой онъ весь принадлежалъ ей, а это ей теперь было дороже всего. Но этому настроенiю Вронскаго суждено было разрушиться всл?дствiе знакомства съ Михайловымъ и приглашенiя писать портретъ Анны. На 3-й день Михайловъ пришелъ и началъ работу. Въ чужомъ дом? и въ особенности въ палаццо у Вронскаго Михайловъ былъ совс?мъ другой челов?къ, ч?мъ у себя въ студiи. Онъ былъ непрiятно почтителенъ, какъ бы боясь сближенiя съ людьми, которыхъ онъ не уважалъ. Называлъ Вронскаго ваше сiятельство и Анну ваше превосходительство и никогда, несмотря на приглашенiя Анны и Вронскаго, не оставался об?дать и не приходилъ иначе какъ для сеансовъ. Вронской былъ съ нимъ учтивъ и даже искателенъ, но Михайловъ оставался холоденъ и ни однаго слова не сказалъ о картинахъ Вронскаго, которыя, противъ желанiя Вронскаго, показала ему Анна. Портретъ Анны съ пятого сеанса поразилъ вс?хъ, въ особенности Вронскаго, необычайной правдивостью и красотой особенной, которую странно было какъ могъ найти Михайловъ въ ея превосходительств?, какъ шутилъ Голенищевъ. «Надо было знать годами, любить ее, какъ я любилъ, – думалъ Вронской, – чтобы найти это самое ея, самое милое духовное выраженiе. А онъ посмотр?лъ и написалъ». Вронской съ этаго же 5 сеанса пошелъ къ себ? и изр?залъ написанный имъ портретъ Анны и пересталъ заниматься живописью. Не только неодобренiе Михайлова его попытокъ, не только этотъ чудный портретъ, сколько близость сношенiй съ этимъ страннымъ, сдержаннымъ челов?комъ въ голубыхъ панталонахъ и съ вертлявой походкой показали Вронскому, что для искуства, для того чтобы найти въ немъ ц?ль и спасенье, нужно что то такое, чего у него не было. Онъ, разум?ется, не признавался себ? въ этомъ. Онъ говорилъ, что онъ не въ дух? вс? эти дни, говорилъ, что техника ему трудно дается и что онъ боится, что Анна скучаетъ зд?сь. Анна же вид?ла это съ самаго начала; съ той самой минуты, какъ она увидала Михайлова, она поняла, что увлеченiе Вронскаго не прочно. Теперь она вид?ла, что продолжать прежней роли нельзя, что все вышло. Дворецъ сталъ старъ и грязенъ, и, получивъ письмо о томъ, что все готово для разд?ла между братьями, Вронской и Анна по?хали въ Апр?л? въ Петербургъ, онъ – съ т?мъ чтобы сд?лать разд?лъ, она – чтобы повидаться съ сыномъ. * № 124 (рук. № 79). Ч?мъ больше она узнавала Вронскаго, т?мъ больше она любила его и[1432 - Зачеркнуто: т?мъ больше боялась за потерю его любви, которая, она чувствовала, одна оставалась. У ней не было теперь въ жизни ничего, кром? его любви. Она чувствовала это. Она чувствовала, что была рабой его, но знала, что опасно было показывать ему это. Онъ былъ также любовенъ, почтителенъ къ ней, какъ и прежде, даже бол?е, ч?мъ прежде. Она вид?ла что] т?мъ больше совершенствъ она находила въ немъ. Все, что онъ ни думалъ, ни д?лалъ, все было возвышенно и въ ея глазахъ невыразимо словами, прекрасно. Онъ былъ честолюбивъ (она знала это) – это было доказательство сознанiя его призванiя къ власти. Онъ пожертвовалъ честолюбiемъ для нея, никогда не показывая сожал?нiя, – это былъ признакъ горячности его сердца. Онъ былъ бол?е, ч?мъ прежде, любовно почтителенъ къ ней, и мысль о томъ, чтобы она никогда не почувствовала неловкости своего положенiя, ни на минуту не покидала его,[1433 - Зач.: Она вид?ла, что онъ разъ навсегда р?шилъ, что ея воля будетъ для него закономъ и что онъ весь отдался ей; она знала, что поэтому ссоръ и столкновенiй между ними не можетъ быть и д?йствительно не бывало, но она чувствовала, что между ними не все открыто, и потому и ей не нужно открывать ему то, что онъ былъ для нея теперь все въ мiр?.Она чувствовала, что ей достаточно одной его любви, для него этого мало; что для него, какъ для мущины, необходимъ особый отъ нея мiръ, въ который бы могъ уходить и изъ котораго вновь къ ней возвращаться.Сначала она ужаснулась, подумавъ, что это было прельщенiе, но такъ какъ она вид?ла въ немъ теперь одно прекрасное и возвышенное, она р?шила, что эта только потребность служила д?ятельности, и, чтобы устроить эту д?ятельность такою, которая бы не могла нарушить ихъ счастiе, она напрягла вс? свои душевныя силы и этимъ сод?йствовала пристрастiю къ живописи.] – это было доказательство его благородства чувствъ. Онъ никогда не вспоминалъ о муж?, и, когда что нибудь наводило на воспоминанiя о томъ времени, онъ хмурился.[1434 - Зачеркнуто: и красн?лъ.] Она понимала, что онъ хмурился потому, что съ его великодушiемъ, ему трудно было переносить роль торжествующаго. Когда бывали между ними несогласiя, онъ посп?шно и покорно уступалъ. И она восхищалась необычной мягкостью, добротой его въ соединенiи съ энергiей и твердостью его характера. Онъ скучалъ иногда. Это было доказательство богатства его натуры, требовавшей д?ятельности. Онъ пытался читать ученыя и политическiя сочиненiя, писать статью, потомъ сталъ заниматься собиранiемъ гравюръ и живописью. И она вид?ла, что во всемъ ему стоило захот?ть, и онъ превзошелъ бы вс?хъ другихъ людей. Онъ покупалъ ненужныя вещи, бросалъ деньги, – она вид?ла въ этомъ щедрость. Онъ занимался своимъ штатскимъ костюмомъ, она любовалась его красотой въ новомъ плать?. Онъ говорилъ дурнымъ итальянскимъ языкомъ на улиц?, – она удивлялась его способности къ языкамъ. Ея любовь къ нему и восхищенiе передъ нимъ часто пугало ее самою: она искала и не могла найти въ немъ ничего не прекраснаго и съ болью въ сердц? чувствовала свое ничтожество передъ нимъ.[1435 - Зач.: свое желанiе унизительное – рабою любить его.] Она не см?ла показывать ему всего рабства своего чувства.[1436 - Зач.: передъ нимъ. Смутное чувство сознанiя того, что это надо,] Ей казалось, что онъ, зная это, скор?е можетъ разлюбить ее. И она ничего такъ не боялась, хотя и не было къ тому никакихъ поводовъ, какъ того, чтобы потерять его любовь. Она удивлялась сама на себя, на силу и униженiе своей любви, но страхъ передъ потерей его, не отдавая себ? отчета въ томъ, что, отр?завъ отъ себя все остальное въ жизни, у нее оставалась одна эта любовь. * № 125 (рук. № 80). Это все было серьезная и тяжелая сторона его жизни; но много было и счастливыхъ минутъ; онъ ожидалъ и предвид?лъ, но во вс?хъ лучшихъ минутахъ было отсутствiе спокойствiя, было излишество. Въ начал? великаго поста случилось, какъ это постоянно бывало между ними приливами и отливами, вышелъ особенно счастливый и н?жный перiодъ ихъ жизни. Это былъ настоящiй медовый месяцъ. Самый же медовый м?сяцъ, т. е. м?сяцъ посл? свадьбы, былъ самый тяжелый м?сяцъ, оставившiй имъ обоимъ, и особенно ему, такiя тяжелыя, ужасныя воспоминанiя, что они никогда во всю жизнь уже не поминали про нихъ.[1437 - Рядом с первыми двумя абзацами на полях написано. [1] Л[евины] – медовый м?сяцъ. Онъ занимается, она сидитъ, и они думаютъ, что это настоящая жизнь. Изв?стiе о Никола?. Отъ?здъ. Она съ нимъ. [2] Другъ на друга глядятъ, какъ кончилось. Докторъ, беременна.] Они только что прi?хали изъ Москвы и рады были своему уединенiю. Онъ сид?лъ въ кабинет? у письменнаго стола и писалъ. Она въ томъ темно-лиловомъ плать?, которое она носила первые дни замужества и нынче опять над?ла и которое было особенно памятно и дорого ему, сид?ла на диван?, на томъ самомъ кожанномъ старинномъ диван?, который всегда стоялъ въ кабинет? у д?да и отца Левина и на которомъ родились вс? Левины. Она сид?ла на диван? и шила broderie Anglaise.[1438 - [английскую вышивку.]] Это было ея занятiе, когда она бывала съ нимъ и занята имъ. Она шила и улыбалась своимъ мыслямъ. Онъ писалъ свою книгу. Занятiя его и хозяйствомъ на новыхъ основанiяхъ и книгой, въ которой должны были быть изложены эти основанiя, не были оставлены имъ; но какъ прежде эти занятiя и мысли показались малы и ничтожны въ сравненiи съ мракомъ, покрывшимъ всю жизнь, такъ теперь это занятiе, это д?ло, въ сравненiи съ той облитой яркимъ св?томъ счастья необъятностью жизни, казалось еще меньше и ничтожн?е. Онъ продолжалъ заниматься имъ, потому что вид?лъ, какъ и прежде, что это было д?ло новое и полезное, но онъ чувствовалъ теперь, вновь взявшись за него, что центръ тяжести его вниманiя перенесся на другое и что не такъ, какъ прежде, когда онъ чувствовалъ, что безъ этаго д?ла онъ жить не можетъ; онъ чувствовалъ, что можетъ заниматься и можетъ не заниматься этимъ. Онъ занимался теперь этимъ преимущественно потому, что ему хот?лось показать ей, что онъ трудится и д?лаетъ д?ло. Онъ писалъ теперь главу о томъ, что б?дность Россiи происходитъ только отъ неправильнаго разм?щенiя поземельной собственности и направленiя труда и что вн?шнiя формы цивилизацiонныя, какъ-то: банки, жел?зныя дороги и телеграфы, которыя являются нормально только тогда, когда весь нужный трудъ на землед?лiе уже положенъ, у насъ явились искуственно, преждевременно, прежде ч?мъ опред?лилась правильная форма пользованiя землей, прежде ч?мъ сняты преграды разумнаго пользованiя, какъ то: община и паспорты, и что потому эти сод?йствующiя развитiю богатства орудiя цивилизацiи —[1439 - Зачеркнуто: банки] кредитъ, пути сообщенiя – у насъ только сд?лали вредъ, отстранивъ главный очередной вопросъ устройства землед?лiя, и отвлекли лучшiя силы. – Да, это справедливо, – пробормоталъ онъ, остановившись писать, и, чувствуя, что она глядитъ на него и улыбается, оглянулся. – Что? – спросилъ онъ, улыбаясь и вставая. – Н?тъ, я сказала, что не хочу отвлекать тебя. – Да в?дь я не могу, я чувствую, что ты на меня смотришь. Что ты думала? – Я? я думала, что у тебя на затылк? волосы расходятся и косичка на бекрень.[1440 - Зачеркнуто: Посл? тебя братъ или] В?дь вотъ посл? тебя сестра. Какъ бы я желала…[1441 - Зач.: ее узнать.] Н?тъ, н?тъ, иди, пиши, не развлекай меня, – сказала она, показывая на свое шитье. – Мн? надо свои дырочки вышивать. Она взяла ножницы и стала прор?зывать. – Н?тъ, скажи же, что? – сказалъ онъ обид?вшись. – Брось свои дырочки, и я свои брошу. Что ты бы желала? – Узнать твою сестру. Золовка. Какъ ты думаешь, мы сойдемся съ ней? – Нав?рно, она прi?детъ л?томъ. Такъ какое же ты наблюденiе д?лала надъ моимъ затылкомъ? У кого косичка, то дочь. А у тебя косичка. – Косичка. И была бы сестра. Ну, разскажи мн?, что ты писалъ. Онъ сталъ разсказывать, но косичка ея больше занимала его. Онъ разсмотр?лъ эту косичку и поц?ловалъ ее. – Ну вотъ ты все и испортилъ, – сказала она, взявъ его руку и ц?луя ее. – Какъ мы хорошо занимались. И я такъ р?шила, что не буду теб? м?шать. Иди, иди, пиши, – повелительно шутливо говорила она ему. Но писанье уже не продолжалось, и они, какъ виноватые, разошлись, когда челов?къ вошелъ доложить, что чай поданъ. * № 126 (рук. № 80). Левинъ ничего не могъ сд?лать для брата. Онъ не могъ даже спокойно смотр?ть на него, не могъ воздерживаться отъ слезъ, которыя душили его, какъ только онъ входилъ въ комнату, и эта безпомощность его въ отношенiи брата, и не только безпомощность, но даже вредное влiянiе, которое онъ им?лъ на него, мучали его. Онъ вид?лъ, что ничего нельзя сд?лать нетолько для сохраненiя жизни, но даже для облегченiя страданiй, и чувствовалъ, что однаго желаетъ теперь и для него самаго, и для Кити, и для себя – это того, чтобы онъ какъ можно скор?е умеръ. И это желанiе, которое твердо и непоколебимо съ сознанiемъ своего права установилось въ его сердц? и которое онъ не могъ изгнать, раскаянiе и отвращенiе къ себ? мучало его. Онъ входилъ и выходилъ изъ комнаты, придумывалъ невольно себ? д?ла – то разобрать вещи, то послать за докторомъ, то пойти къ хозяину поговорить о лучшемъ для больнаго номер?. * № 127 (рук. № 80). Но Кити думала, чувствовала и д?йствовала совс?мъ не такъ. Она помнила Николая Левина еще изъ Содена. Еще тамъ онъ въ соединенiи съ ея тогдашнимъ поэтическимъ воспоминанiемъ о Константин? своей поразительной и странной фигурой и пристальнымъ взглядомъ, устремленнымъ на нее, произвелъ въ ней странное впечатл?нiе страха передъ нимъ и влеченiя къ нему, какъ будто она чувствовала въ немъ что то близкое и родственное. Разсказы ея мужа про любимаго брата въ томъ смысл?, что онъ былъ челов?къ съ золотымъ сердцемъ и пылкими страстями, хорошiй самъ по ceб?, но негодившiйся для этой жизни, усилили въ ней это влеченiе къ несчастному брату. Когда она вошла и онъ улыбнулся ей, она тотчасъ же почувствовала, что ей всегда бы было легко и просто съ нимъ и что она любитъ его; а любовь къ нему въ теперешнемъ его положенiи была жалость. * № 128 (рук. № 80). Левинъ не одобрилъ этаго всего, онъ не в?рилъ, чтобы изъ этаго вышла какая нибудь польза для больного. Бол?е же всего онъ боялся, чтобы больной не разсердился за то, что его тревожатъ, но онъ не могъ не любоваться той простотой и ув?ренностью, съ которой жена его д?лала этo д?ло, и т?мъ в?рнымъ тономъ, который непереставая держала: тонъ оживленiя, д?ятельности, д?ятельности тяжелой, но необходимой постояннаго тихаго сочувствiя страданiямъ и вм?ст? отсутствiя отчаянiя и никогда неистребимой надежды въ облегченiи. Она вид?ла жалкое, безпомощное состоянiе своего мужа и, чтобы помочь ему, постоянно давала ему порученiя, посылая его то къ хозяину выхлопотать другой номеръ, то въ городъ искать квартиру, то къ Доктору узнать, что д?лать отъ пролежней, то въ аптеку. * № 129 (рук. № 80). Вм?сто того чтобы найти на лиц? брата недовольное выраженiе, какъ онъ того ожидалъ, Левинъ увидалъ, что Николай, когда его од?ли въ теплую рубашку, поднявъ воротникъ около его неестественно тонкой шеи, подозвалъ Кити и, взявъ ея руку,[1442 - Зачеркнуто: улыбаясь] хот?лъ поц?ловать, но раздумалъ, в?роятно боясь, что ей это непрiятно будетъ, и погладилъ ее другой рукой. Онъ что то сказалъ, обращаясь къ брату, но Левинъ слышалъ только посл?днiя слова – «твоя Катя» и понялъ, что хлопоты его жены нетолько не непрiятны были, но доставляли единственно возможное счастiе больному. Когда она подходила къ нему, въ особенности когда д?лала что нибудь около него, большiе блестящiе глаза больнаго съ выраженiемъ страстной мольбы и упорной надежды сл?дили за нею. * № 130 (рук. № 80). Видъ брата и близость смерти возобновили въ душ? Левина то чувство ужаса передъ неразгаданностью смерти, которое охватило его въ тотъ осеннiй вечеръ, когда умеръ старикъ дядька и онъ уб?галъ отъ б?шеной собаки. Чувство это теперь было еще сильн?е, ч?мъ прежде; еще мен?е, ч?мъ прежде, онъ чувствовалъ себя способнымъ познать смыслъ смерти, но теперь, благодаря его любви къ жен? и ея близости, недоум?нiе это не приводило его въ отчаянiе: онъ вид?лъ возможность жить если не для себя, то для нея, не думая о смерти, и, что бол?е всего ут?шаетъ его, онъ вид?лъ, что его жена смотр?ла на смерть, обходилась съ ней безъ отчаянiя, стало быть, это можно было. * № 131 (рук. № 80). Послали за докторомъ. Докторъ сказалъ, что агонiя можетъ продолжаться еще часовъ 10. Въ эти 10 часовъ Левинъ просид?лъ у него, изр?дка выходя къ жен?. Но посл? 10 часовъ къ утру наступила не смерть, а больной понемногу оживалъ и пришелъ въ прежнее состоянiе. Онъ опять сталъ садиться, кашлять, сталъ говорить и попросилъ молока и выпилъ. Прошелъ день, два, три, прошла ц?лая нед?ля. Больной опять пересталъ думать о смерти, опять сталъ над?яться, придумывать средства и сд?лался еще бол?е раздражителенъ и мрачен. Никто, ни братъ, ни Катя, не успокоивали его. Онъ на вс?хъ сердился и вс?мъ говорилъ непрiятности, вс?хъ упрекалъ въ своихъ страданiяхъ и требовалъ, чтобы ему привезли знаменитаго Доктора изъ Петербурга. Катя на 4-й день уговорила мужа, положенiе котораго, она вид?ла, было мучительно, ?хать въ Москву за докторомъ, чтобы или привезти его или привезти его сов?ты. Левинъ по?халъ. Онъ былъ радъ у?хать. Онъ боялся сойти съ ума. То величественное, торжественное чувство смерти, которое онъ испыталъ, когда братъ призвалъ его, было разрушено. Челов?къ умиралъ, и ему давали изъ стклянокъ лекарства, искали лекарствъ, докторовъ, и вс? только однаго желали – чтобы онъ умеръ, умеръ какъ можно скор?е. Помочь ему въ жизни Левинъ не могъ, въ смерти также. А присутствуя тутъ, потворствуя ему, онъ чувствовалъ, что кощунствовали надъ религiей и надъ таинством смерти. Страданiя больнаго, въ особенности отъ пролежней, которые уже нельзя было зал?чить, все увеличивались. Кром? того, онъ не зналъ, что ему д?лать. Жена его, молодая жена, чужая по крови этому челов?ку, убивала себя, мучалась, губила свое здоровье и, можетъ быть, жизнь будущаго ребенка, а увезти ее нельзя было. Она не хот?ла этаго, а насильно увезти – значило самому у?хать. Онъ вернулся, само собою разум?ется, безъ доктора и съ ув?ренiями доктора, что выздоровленiя, судя по св?денiямъ м?стнаго доктора, быть не можетъ, а тянуться жизнь можетъ неопред?ленно, отъ часа до м?сяца. По возвращенiи изъ Москвы прошло еще трое мучительныхъ сутокъ. Левинъ отдыхалъ только, когда спалъ. Когда же не спалъ, то им?лъ одно поглощавшее вс? другiя желанiя – желанiе чтобы онъ умеръ, умеръ какъ можно скор?е. Это чувство, которое онъ испытывалъ и которое спокойно разд?ляли Катя и Марiя Николаевна, и лакеи гостинницы, и хозяинъ ея, и вс? постояльцы, – это же чувство не могло не быть въ больномъ. Это видно было. Не было положенiя, въ которомъ бы онъ не страдалъ, не было м?ста, члена его т?ла, которые бы не томили, не мучали его желанiемъ избавиться отъ этого мучительнаго т?ла, не было мысли, воспоминанiя, вида чего бы то ни было, которое бы не возбуждало страданiя въ больномъ и желанiя избавиться, также какъ отъ т?ла, отъ воспоминанiй, впечатл?нiй и мыслей. Хуже или лучше для Левина – уже онъ самъ не зналъ что – было то, что на 10-й день ихъ прi?зда Катя сд?лалась больна. У нея сд?лалась головная боль, рвота, и она все утро не могла встать съ постели. Докторъ объяснилъ, что бол?знь произошла отъ усталости, волненiя, а между прочимъ можетъ быть и другая причина, и об?щалъ прислать вечеромъ свою помощницу. Посл? об?да однако Катя встала и пошла, какъ всегда, съ работой къ больному. Катя точно также, какъ и вс?, измучалась въ эти 10 дней и желала скор?е конца несчастному; но Левинъ вид?лъ, что она спокойно, съ знанiемъ того, что она знала, переносила это положенiе. Въ это посл?об?да она послала за священникомъ, и д?йствительно наступила столь желанная вс?мъ кончина. Ц?лый день умирающiй былъ въ томъ же положенiи, какъ и прежнiе дни. Онъ говорилъ р?зко и укоризненно, также, какъ и прежде, но въ лиц? его была робость, и руками онъ безпрестанно хваталъ что-то на себ? и какъ будто хот?лъ сдерживать. Онъ обиралъ себя, какъ назвала это Марья Николаевна, прибавивъ, что это в?рный признакъ близкой смерти. Священникъ читалъ отходную. Умирающiй протянулъ руку и не успокоился, когда Левинъ подалъ ему свою. Онъ проговорилъ: «Катя» и взялъ об? руки и посмотр?лъ на нихъ робкимъ взглядомъ, за который, если бы они могли въ чемъ нибудь упрекать его, они все бы простили. Марья Николаевна поц?ловала его руку, но онъ уже закрылъ глаза и не обратилъ на нее вниманiя. Потомъ открылись глаза и остановились. Священникъ, окончивъ молитву, благословилъ его крестомъ и постоялъ молча минуты дв?. Больной былъ неподвиженъ и мертвъ. Священникъ еще дотронулся до похолод?вшей и посин?вшей руки. – Кончился, – сказалъ онъ торжественно шопотомъ, – закройте глаза. Левинъ почувствовалъ вдругъ опять весь приливъ прежней н?жности и, сдерживая рыданiя, подошелъ, чтобы закрыть глаза. Передъ нимъ уже лежалъ не братъ, а то, что осталось отъ него. Онъ взялся за холодный лобъ и остановился. Откуда то изъ глубины трупа послышались звуки р?зкие, опред?ленные. Губы шевельнулись. – Не-со-вс?мъ. Скоро. И черезъ минуту это былъ трупъ. – Докторъ подтвердилъ свои предположенiя. Нездоровье Кити была ея беременность, и ей надо было беречь себя. * № 132 (рук. № 83). Алекс?й Александровичъ уже не вспоминалъ о томъ, что мучало его, былъ весь поглощенъ проэктомъ о духовенств? и былъ относительно спокоенъ. Возвращаясь изъ министерства, Алекс?й Александровичъ вышелъ изъ кареты на Невскомъ и пошелъ п?шкомъ до книжной лавки, въ которой надо было спросить выписанныя книги. Это было дооб?денное время Невскаго. Онъ шелъ ни на кого не глядя, перебирая въ голов? свои доводы противъ мнимаго опонента, когда молодой челов?къ, недавно прi?хавшiй въ Петербургъ, поступившiй недавно на службу къ нему, догналъ его и пошелъ съ нимъ, заговаривая, очевидно хвастаясь своимъ знакомствомъ съ важнымъ лицомъ. Все это давно знакомо Алекс?ю Александровичу. Онъ извинялъ его и шелъ, слушая однимъ ухомъ, и гляд?лъ передъ собой. Вдругъ онъ почувствовалъ,[1443 - Зачеркнуто: тревогу, подобную той, которая должна] что жизнь его остановилась. Ноги его шли, уши слушали, глаза смотр?ли, но онъ потерялъ сознанiе. Навстр?чу все ближе и ближе шла дама подъ руку съ черноватымъ штатскимъ мущиной, сiяя улыбкой, и что то говорила. Это была Анна. Она не видала его, но вотъ она узнала, вздрогнула. Глаза Вронскаго устремились на него же. Алекс?й Александровичъ опустилъ голову и ничего не видалъ. Не видалъ, какъ Вронскiй поднялъ руку и отнялъ, какъ выраженiе смерти и ужаса вдругъ показалось на вс?хъ лицахъ и какъ они также мгновенно исчезли, оставивъ только большое оживленiе, и оба прошли мимо другъ друга. Дома Алеке?й Александровичъ прошелъ к? себ? и долго ходилъ по комнат?, д?лалъ жесты и потомъ, глядя въ зеркало и, то улыбаясь, то хмурясь самому себ?, то выпрямляясь и смотря волосы, смотр?лъ на себя. Въ то время, какъ онъ хмурился, онъ поправлялъ прошедшее т?мъ, что вм?сто прощенiя вызывалъ на дуэль Вронскаго; когда д?лалъ жесты, онъ убивалъ его, когда улыбался, онъ съ любовью умолялъ жену не покидать его и смотр?лъ въ зеркало, чтобы знать, какое влiянiе могла им?ть на нее его умоляющая улыбка. Когда выпрямлялся и смотр?лъ волоса, то спрашивалъ себя въ зеркал?, очень ли онъ старъ. Но все это было сд?[лано].[1444 - На этом слове рукопись обрывается.] * № 133 (рук. № 84). Когда посл? многихъ переговоровъ, прi?здовъ, отъ?здовъ на половин? своей жены, куда Алекс?й Александровичъ уже не входилъ, онъ очутился наконецъ одинъ въ дом? съ сыномъ и гувернанткой, онъ ужаснулся своему положенiю. Съ той минуты какъ онъ понялъ изъ словъ Степана Аркадьича, что все его умиленiе, прощенiе и вся его христiанская любовь были для другихъ, для Анны въ особенности, безтактной пом?хой для ея счастiя, онъ почувствовалъ себя потеряннымъ и виноватымъ и отдался совершенно въ руки т?хъ, которые занимались имъ. Его такъ заверт?ли и запутали,[1445 - Зачеркнуто: вс? т?, которые взяли на себя устройство его семейныхъ д?лъ,] что онъ не отдавалъ себ? отчета въ томъ, что будетъ, и только когда уже Анна у?хала и Англичанка прислала спросить его о томъ, должна ли она об?дать съ нимъ вм?ст? или отд?льно, онъ понялъ ясно, что жена съ любовникомъ ушла отъ него и что онъ остался одинъ съ сыномъ. Онъ въ первый разъ тутъ только понялъ свое положенiе, взглянувъ на него глазами другихъ людей, и ужаснулся ему. Трудн?е всего въ этомъ положенiи было то, что онъ никакъ не могъ соединить своего прошедшаго съ настоящимъ и предстоящимъ будущимъ. Не то прошедшее, когда онъ счастливо жилъ съ женой, смущало его. Переходъ отъ того прошедшаго къ знанiю нев?рности жены онъ страдальчески пережилъ уже, и оно было понятно ему. Если бы жена тогда, посл? объявленiя о своей нев?рности, ушла отъ него, онъ былъ бы несчастливъ, какъ онъ и былъ, но онъ бы не былъ[1446 - Зач.: потерянъ и испуганъ] въ томъ ужасномъ безвыходномъ положенiи, въ какомъ онъ чувствовалъ себя теперь. Онъ не могъ теперь никакъ примирить своего недавняго прошедшаго, своего умиленiя, своей усиленной любви къ умиравшей жен?, своего прощенiя, своей любви къ маленькой д?вочк? и заботъ, сознанiя своей христiанской высоты съ т?мъ, что теперь было, т. е. съ т?мъ, что[1447 - Зач.: все это въ глазахъ другихъ была только безтактная пом?ха жизни другихъ и что] онъ остался одинъ опозореннымъ и несчастнымъ бол?е гораздо, ч?мъ какимъ онъ былъ прежде, съ постыднымъ воспоминанiемъ своего умиленiя и прощенiя, которое никому не нужно было, которое наложило на него новое несмываемое пятно см?шнаго.[1448 - Зачеркнуто: и которые только были безтактны и вс?мъ пом?шали.] Этаго своего столь несвойственнаго ему увлеченiя чувствомъ онъ не могъ примирить съ т?мъ, что посл?довало. [1449 - Зач.: Одинъ разъ въ жизни отдавшись чувству и не зная м?ры чувства, онъ над?лалъ такихъ вещей, которыхъ самъ понять не могъ и изъ которыхъ не вид?лъ никакого выхода. Онъ объяснялъ себ? свои поступки т?мъ, что]Челов?къ, живущiй чувствомъ, ум?етъ влад?ть имъ, знаетъ посл?дствiя проявленiя чувства, знаетъ ему м?ру. Алекс?й Александровичъ же не зналъ этаго и, одинъ разъ въ жизни отдавшись чувству, над?лалъ такихъ вещей, которыхъ онъ самъ понять не могъ теперь, и поставилъ себя въ положенiе, которое мучило его жгучимъ раскаянiемъ, какъ самый жестокiй и низкiй поступокъ, и положенiе, изъ котораго онъ не вид?лъ выхода. Онъ чувствовалъ, что всегда неяркимъ огнемъ гор?вшiй въ немъ св?тъ чуть брезжился и готовъ былъ слет?ть съ св?тильни.[1450 - Зач.: и онъ желалъ только этаго] Онъ чувствовалъ, что жизнь остановилась въ немъ. Теперь онъ не только не любилъ кого нибудь однаго, онъ чувствовалъ себя на в?ки изл?ченнымъ отъ любви; но онъ не могъ любить вс?хъ людей вообще, какъ онъ прежде думалъ, что любитъ, потому что онъ боялся теперь людей. Преобладавшее въ немъ и давившее его чувство теперь былъ страхъ за себя передъ жестокостью людей. Онъ чувствовалъ, что[1451 - Зач.: онъ жалокъ, см?шонъ и] теперь ненавистенъ людямъ, не потому что онъ дуренъ, но потому, что онъ истерзанъ. Онъ чувствовалъ, что за это они будутъ безжалостны къ нему. Онъ чувствовалъ, что люди уничтожатъ его, какъ собаки изтерзанную, визжавшую отъ боли собаку.[1452 - Зач.: И люди не нужны были ему, и онъ былъ не нуженъ людямъ. Первые дни, посл? разлуки съ женою, онъ, сказавшись больнымъ, оставался совершенно одинъ.] Онъ сознавалъ это, и потому чувство самосохраненiя заставило его скрыть свои раны, и это одно составляло всю его привязу къ жизни. Первое лицо, которое онъ увидалъ на другой день посл? отъ?зда его жены, былъ Михаилъ Васильичъ Слюдинъ, правитель д?лъ. Въ первую минуту какъ онъ вошелъ, Алекс?й Александровичъ сказалъ себ?, что онъ попроситъ его вел?ть написать прошенiе объ отпуск? и не станетъ заниматься д?лами, но онъ не сказалъ этаго, заинтересованный т?мъ, какъ теперь будетъ относиться къ нему его Правитель Д?лъ. Въ тон? Михаила Васильевича онъ увидалъ новую черту усиленной внимательности къ д?лу и совершеннаго равнодушiя къ душевному состоянiю начальника, и Алекс?й Александровичъ уб?дился, что отношенiя служебныя были возможны, несмотря на его истерзанное состоянiе. Михаилъ Васильевичъ, очевидно не видалъ и не хот?лъ вид?ть ничего, кром? д?ла. Когда бумаги были вс? просмотр?ны и подписаны и Михаилъ Васильевичъ укладывалъ ихъ въ портфель, Алекс?й Александровичъ поднялъ на него глаза и встр?тился съ любопытнымъ, жестокимъ взглядомъ, испугавшимъ Алекс?я Александровича. – Оставайтесь об?дать, я одинокъ сталъ теперь, – невольно сказалъ Алекс?й Александровичъ. – Очень благодаренъ, я схожу только въ канцелярию, – сказалъ Михаилъ Васильевичъ и, зам?тивъ вопросительный взглядъ начальника, прибавилъ: – я слышалъ, что Анна Аркадьевна у?хала. Онъ сказалъ это голосомъ до того простымъ, что тонъ его былъ ненатураленъ. – Анна Аркадьевна для меня не существуетъ бол?е. – вспыхнувъ некстати, сказалъ Алекс?й Александровичъ. Слюдинъ, сочувственно вздохнувъ, опустилъ голову. То, что онъ сказалъ Слюдину, такъ мучало Алекс?я Александровича, такъ онъ былъ недоволенъ этимъ, такъ онъ боялся, что онъ не въ силахъ будетъ скрыть передъ вс?ми свои страданiя, и такъ хот?лось ему испытать себя, что онъ, вспомнивъ о записк? Графини Лидiи Ивановны, просившей назначить время, когда онъ можетъ быть у нея, тотчасъ[1453 - На этом слове рукопись обрывается.] * № 134 (рук. № 85). Сл?дующая по порядку глава. Еще одно важное д?ло, въ это время занимавшее Алекс?я Александровича, было воспитанiе сына, за которое онъ принялся съ особенной энергiей съ т?хъ поръ, какъ остался одинъ съ нимъ. Онъ любилъ больше ту д?вочку, которую увезли отъ него, но[1454 - Зачеркнуто: для сына онъ д?лалъ все, что можно и должно для правильнаго воспитанiя. Алекс?й Александровичъ никогда не занимался вопросами воспитанiя, и поэтому онъ р?шилъ, что надо себ? составить планъ, прежде ч?мъ приступить къ д?лу. Планъ же] онъ любилъ и сына по своему; и любовь его къ сыну выражалась теперь заботами о его воспитанiи. Р?шивъ, что это его обязанность и что наступило время для правильнаго воспитанiя сына, Алекс?й Александровичъ приступилъ къ составленiю плана для этаго. Для составленiя же плана Алекс?ю Александровичу нужно было изучить теорiю воспитанiя. И Алекс?й Александровичъ, прiобр?тя педагогическiя книги, сталъ читать ихъ. Составить планъ самому, по своему характеру и характеру ребенка и его положенiю, никогда не приходило въ голову ему. Алекс?й Александровичъ былъ какъ т? набалованныя лошади, которыя не ходятъ передомъ, а всегда за другими. Алекс?й Александровичъ взялъ книги педагогики, дидактики, антропологiи и прочелъ очень много. Когда у него образовался въ голов? такой сумбуръ, что онъ уже не понималъ, чего онъ собственно хочетъ для своего сына, и вм?ст? съ т?мъ установилось уб?жденiе, что онъ не одинъ, а съ почтенными и учеными людьми находится въ этомъ сумбур?, онъ, какъ лошадь за обозомъ, въ пыли переднихъ возовъ, влегъ въ хомутъ и приступилъ къ д?лу. Составивъ по книгамъ свой планъ, онъ пригласилъ къ себ? еще спецiалиста педагога съ т?мъ, чтобы съ нимъ обсудить все д?ло. Несмотря на всю прiобр?тенную на служб? опытность свою въ сношенiяхъ съ людьми и ум?нiе ставить ихъ въ настоящее положенiе и внушать имъ должное уваженiе, Алекс?й Александровичъ никогда не встр?чалъ бол?е непоколебимаго въ своей ув?ренности и презр?нiи ко всему мiру челов?ка, какъ спецiалиста педагога. Несмотря на то, что педагогъ былъ челов?къ служащiй и въ зависимости отъ того высшаго чиновника, сотоварища Каренина, по рекомендацiи котораго педагогъ былъ приглашенъ, педагогъ вошелъ къ Алекс?ю Александровичу съ такимъ видомъ возвышенной и непонятой жертвы людской тупости и такого впередъ опред?леннаго и полнаго презр?нiя къ Алекс?ю Александровичу, что первое время Алекс?й Александровичъ былъ даже смущенъ. – Сакмаровъ сказалъ мн?, чтобы я пришелъ къ вамъ. Я явился, – сказалъ онъ мрачно и уныло. – Я бы желалъ посов?товаться съ вами о воспитанiи своего сына и просить васъ принять на себя общее, такъ сказать, руководство. Педагогъ нетолько не говорилъ «ваше превосходительство», какъ къ тому привыкъ Каренинъ, но, очевидно безъ надобности, часто говорилъ просто «вы», «вамъ» и «знаете». – Я очень занятъ. Но я могу найти время для вашего сына. Весь вопросъ состоитъ въ томъ, что, собственно, вы желаете отъ меня и сойдемся ли мы въ нашихъ воззр?нiяхъ на воспитанiе. Потому что противъ уб?жденiй. – Онъ помолчалъ, и Алекс?й Александровичъ чувствовалъ, что онъ въ этомъ м?ст? хот?лъ сказать, даже прошепталъ, ему казалось, «батюшка мой». – Противъ уб?жденiй я не могу работать. – Прошу покорно садиться, – сказалъ н?сколько смущенный Алекс?й Александровичъ и, взявъ въ руку свой любимый ножъ изъ слоновой кости, сталъ излагать свои взгляды, т. е. все то, что онъ прочелъ въ книжкахъ, желая показать этимъ педагогу свое знакомство съ теорiей д?ла и то, что педагогъ напрасно такъ презираетъ его. Но Алекс?й Александровичъ вид?лъ, что педагогъ былъ недоволенъ и находилъ, что все это такъ, да не такъ. Педагогъ слушалъ уныло, изр?дка презрительно улыбаясь. Въ особенности р?дкiе, но длинные волоса педагога смущали Алекс?я Александровича. Но когда Алекс?й Александровичъ сказалъ, что онъ желалъ бы въ особенности дать нравственно-религiозное направленiе сыну (это была мысль не изъ педагогическихъ книгъ, но изъ своего уб?жденiя), тогда педагогъ прервалъ молчанiе и спросилъ, что именно подъ этимъ разум?лъ Алекс?й Александровичъ. Алекс?й Александровичъ хот?лъ оставаться въ области общихъ вопросовъ, но педагогъ потребовалъ точности. Онъ поставилъ вопросъ о томъ, считаетъ ли, наприм?ръ, Алекс?й Александровичъ необходимымъ ввести въ учебный планъ священную исторiю?[1455 - Зачеркнуто: – Да, разум?ется,] – Безъ сомн?нiя, – отв?чалъ Алекс?й Александровичъ, поднимая брови и желая строгимъ видомъ осадить педагога; но педагогъ не смутился и объявилъ съ усм?шкой, что[1456 - Зач.: это преподаванiе несовм?стно съ разумнымъ развитiемъ, что одно будетъ уничтожать другое.] онъ не можетъ взять на себя преподаванiе этаго предмета, такъ какъ считаетъ его не педагогическимъ.[1457 - Зач.: Разъ уже прервавъ молчанiе, педагогъ долго, не останавливаясь, говорилъ: онъ изложилъ всю современную теорiю воспитанiя. Разобралъ по ниточкамъ всю душу ребенка вообще и показалъ необходимость по психологiи, физiологiи, антропологiи, дидактик? и эвристик?, <что согласиться разрушать л?вой рукой то, что онъ будетъ д?лать правой, онъ считаетъ недобросов?стнымъ, и, какъ ни выгодно предложенiе Алекс?я Александровича, онъ не можетъ согласиться вести научно и разумно воспитанiе и преподавать законъ Божiй> вести разумное и современное воспитанiе, въ которомъ нравственно-религiозное развитiе не им?ло м?ста.] Алекс?й Александровичъ возразилъ по антропологiи, считая, что нравственное чувство должно быть также воспитываемо. Педагогъ же возразилъ по педагогической психологiи, дидактик? и методик?, объявивъ Алекс?ю Александровичу, что по нов?йшимъ изсл?дованьямъ чувственная сторона вовсе не признается, а что все д?ло состоитъ въ предметной эвристик?. Поэтому вся ц?ль воспитанiя должна состоять въ томъ, чтобы образовать постепенно правильныя понятiя въ душ? ребенка. И потому должно быть изб?гаемо все сверхестественное. Хотя онъ и не высказалъ этого словами, Алекс?й Александровичъ вид?лъ, что онъ мысленно поставилъ дилемму такъ же р?шительно и ясно, какъ бы призванный къ больному докторъ, который бы сказалъ, что если больной не перестанетъ пить вино и курить, онъ считаетъ излишнимъ прописывать л?карства; также и онъ, очевидно, считалъ свое искусство излишнимъ, если не будутъ оставлены вс? предразсудочныя требованiя. Алекс?й Александровичъ[1458 - Зачеркнуто: хотя и по т?мъ книгамъ, которыя онъ читалъ, предчувствовавшiй это,] былъ озадаченъ. Отказаться отъ того, чтобы воспитывать сына въ закон? христiанскомъ, онъ не могъ, лишиться руководства опытнаго и ученаго, усп?вшаго внушить ему уваженiе педагога, онъ тоже не хот?лъ. Алекс?й Александровичъ не сдался, но, вспомнивъ, что въ числ? прiобр?тенныхъ и прочтенныхъ имъ книгъ была и книга этого педагога подъ заглавiемъ «Опытъ предметной концепцiи этической Евристики[1459 - В подлиннике: Евристик?] съ изложенiемъ основъ Методики и Дидактики», Алекс?й Александровичъ на основанiи того, что онъ помнилъ изъ этой книги, сталъ защищать свою мысль. И, действительно, когда р?чь зашла о его книг?, педагогъ помягчилъ и согласился на компромиссъ, состоящiй въ томъ, чтобы педагогъ велъ ученiе по св?тскимъ предметамъ, законъ же Божiй будетъ вести самъ отецъ.[1460 - Зач.: <и его духовникъ.> Педагогъ сначала выразилъ невозможность такого д?ленiя, но Алекс?й Александровичъ, воспользовавшись т?мъ, почерпнутымъ изъ книгъ, знанiемъ составныхъ частей души ребенка, выразилъ мысль, что одни части души онъ предоставитъ для образованiя педагогу, другiя же самъ будетъ возд?лывать. Педагогъ, сомнительно улыбнувшись, сказалъ, что можно попробовать] Планъ былъ составленъ, и началось обученiе и воспитанiе. Сережа же между т?мъ совс?мъ не зналъ того, изъ чего состояла его душа и какъ она для воспитанiя была разд?лена. Онъ зналъ только одно – что, хотя ему было 9 л?тъ, душа его была ему дорога, и онъ никому безъ ключа любви не позволялъ отворять дверей въ нее, а ни у отца, ни у педагога не было этаго ключа, а потому душа его, переполненная[1461 - Зач.: надежды на жизнь и любви] жажды познанiя,[1462 - Зач.: и любви] развивалась независимо отъ нихъ и своими таинственными путями. Онъ д?лалъ все, что его заставлялъ д?лать педагогъ, умственно считалъ и училъ статьи и писалъ, что ему вел?ли. Училъ для духовника и для отца Катихизисъ, Священную Исторiю и читалъ Евангелiе.[1463 - Зач.: но одинаково не любилъ ни того, ни другого и не впускалъ никого въ свою душу. Она была закрыта для нихъ и т?мъ упорн?е, ч?мъ ясн?е онъ чувствовалъ, что они им?ли противъ нее замыслы. Мать им?ла ключъ любви къ его душ?, но ея не было. Теперь же только одна старая няня любила его, онъ это чувствовалъ, и только для нея одной раскрывалась его душа и воспитывалась ею.] Но когда педагогъ говорилъ, что н?тъ ничего безъ причины, что все составлено изъ единицъ, что все, что мы говоримъ, есть предложенiе, и когда Законоучитель и отецъ говорили ему, что родъ челов?ческiй погибъ отъ зла и что Сынъ Божiй искупилъ его, что надо жить по Закону Божiю для того, чтобы получить посл? смерти награду въ будущей жизни, онъ училъ все это, но онъ не в?рилъ ни одному слову, ни предложенью, ни единиц?, ни будущей жизни, ни наград?, ни, еще мен?е, смерти.[1464 - Зачеркнуто: Отецъ часто говорилъ ему о смерти; онъ даже на вопросъ его, гд? его мать, отв?чалъ ему, что она умерла для насъ. Это ясн?е всего доказало ему, что неправда все, что говорятъ о смерти. Няня сказала ему, что мама жива. «Такъ и про вс?хъ говорятъ, – думалъ онъ, – что они умрутъ, а никто не умираетъ».Изъ всей Священной исторiи онъ бол?е вс?хъ любилъ Еноха, потому что про него было сказано, что онъ живой взятъ на небо.] Онъ зналъ, что большимъ нужно обманывать его и заставлять заучивать этотъ обманъ. Для чего это было нужно, онъ не зналъ, но зналъ, что это нужно, и заучивалъ. Но ко всему тому, что отъ него требовали, въ немъ было такое холодное, недоброжелательное отношенiе, что если въ томъ, чему его учили, и было что нибудь такое, чему онъ могъ и желалъ в?рить, онъ относился къ этому одинаково недов?рчиво. Онъ вид?лъ очень хорошо, что и педагогъ и Законоучитель испытывали прiятное чувство самодовольства, когда ихъ выводы сходились съ т?мъ, что они прежде говорили, и онъ понималъ,[1465 - Зач.: о предложенiи, о дробной величин?, объ ад?,] что они могли быть довольны т?мъ, что если изъ предложенiя исключить глаголъ, то не будетъ смысла, и что еслибы дьяволъ не соблазнилъ Эвы, то отъ нея и не родился бы Искупитель; но онъ, понимая, какъ имъ это должно быть прiятно, такъ какъ они сами это выдумали, оставался къ этому совершенно равнодушенъ, такъ какъ его не любили т?, которые его учили, и онъ не могъ любить ихъ и потому не в?рилъ имъ. А не в?ря, въ своемъ маленькомъ ум? судилъ ихъ. Изъ всего того, чему его учили, въ особенности три причины заставили его изв?риться и критически относиться ко всему остальному. Первое – это было, что отецъ и графиня Лидiя Ивановна, часто пос?щавшая его, говорили ему сначала, что мать его умерла, а потомъ, когда онъ узналъ отъ няни, что она жива, они сказали ему, что она умерла для него, что она нехорошая. Такъ какъ онъ уб?дился, что переув?рить ихъ нельзя, что причина этаго ихъ ложнаго сужденiя, в?роятно, ихъ чувства къ ней, онъ р?шилъ, что в?рить имъ нельзя. Вторая причина была ученiе педагога о томъ, что въ каждомъ предложенiи есть глаголъ, что когда мы говоримъ: «нынче холодно», то этимъ мы подразум?ваемъ, что нынче есть холодно. Этому онъ не могъ в?рить. Когда онъ допрашивалъ объ этомъ педагога, педагогъ разсердился, и Сережа понялъ, что это не такъ, но это надо учить, и также посл? этаго относился и къ другимъ предметамъ ученiя. Главная же причина его недов?рiя было то, что ему говорили особенно часто то, что вс? умрутъ и онъ самъ умретъ. Этому онъ никакъ не могъ в?рить. Какъ онъ ни старался и не смотря на то, что няня даже подтверждала это, онъ не могъ понять этаго. Что дурные умрутъ, онъ могъ понять это. Но за что онъ, который будетъ хорошимъ, умретъ, это не в?рилось ему. Онъ много думалъ объ этомъ и не могъ совс?мъ не в?рить, такъ какъ вс? говорили, и не могъ помириться. Онъ пришелъ къ ув?ренности, что умираютъ только дурные, но не вс?. И подтвержденiе этой мысли онъ нашелъ въ Священной исторiи. Энохъ былъ взятъ живой на небо. «В?рно, и съ другими тоже самое, только они не говорятъ этаго», думалъ онъ.[1466 - Зачеркнуто: «Они все говорятъ не такъ. Они говорятъ, что про мама не надо говорить, стало быть она дурная по ихъ. А я ее одну люблю; стало быть, она одна хорошая». Такъ думалъ онъ изр?дка, когда приходили ему мысли, большей же частью онъ не думалъ, а былъ счастливъ той любовью къ себ?, къ другимъ и ко всему мiру, которая получала себ? удовлетворенiе независимо отъ воли воспитателя.] Онъ расспрашивалъ у законоучителя подробности о жизни Эноха, но ему не сказали ничего. Это еще бол?е подтвердило его въ уб?жденiи, что они не все говорятъ и многое скрываютъ изъ того, что онъ узнаетъ, когда будетъ большой. Алекс?й Александровичъ и педагогъ были недовольны своимъ воспитанникомъ и изр?дка бес?довали, придумывая усиленiя д?йствiя на ту или другую изъ частей его души. Педагогъ жаловался на недостатокъ пытливости ума своего воспитанника, объясняя, что при эвристической систем? необходимо вызывать только, такъ сказать; Алекс?й Александровичъ же находилъ, что нужно бол?е усилить дисциплину ума. Между т?мъ та сила душевности, которую они ждали на свои колеса, давнымъ давно уже, просочиваясь туда, куда ее влекла и призывала потребность любви, давно уже работала.[1467 - Зач.: Сережа былъ весь переполненъ любовью. Онъ любилъ себя и вс?хъ.] Когда разлука съ матерью прервала его любовныя отношенiя, Сережа,[1468 - Зач.: только и ждалъ того, кого] какъ и вс? д?ти, мало пожал?лъ объ этомъ лишенiи. Атмосфера любви, въ которой онъ жилъ, была такъ естественна ему, что онъ думалъ – такiя отношенiя установятся у него со вс?ми другими. Онъ ждалъ этой любви отъ отца, но встр?тилъ совс?мъ другое. Отецъ заботился не о немъ, не о его т?л?, ?д?, одежд?, главное, забавахъ, а о томъ, чтобы заставить его думать и чувствовать что то чуждое, заботился о его душ?, которую онъ не могъ подчинить ему. Педагога онъ встр?тилъ съ восторгомъ, въ щелочку смотр?лъ на него, когда онъ былъ у отца, и готовился любить его; но и въ педагог? онъ разочаровался, какъ бы разочаровался голодный челов?къ, которому вм?сто жареной курицы подали картонную, обучая его, какъ р?зать жареную курицу. Вода любви и жажда познанiя просочились у Сережи въ самыя неожиданныя м?ста. Няня старая, оставшаяся экономкой въ дом?, была главная учительница его. Ее р?дко допускали къ нему, такъ какъ онъ жилъ подъ присмотромъ дядьки н?мца. Но когда она приходила и ему удавалось поговорить съ ней, онъ впивалъ ея слова, и вс? тайны жизни разоблачились для него. Дядька [1 неразобр.] былъ тоже учителемъ именно въ то время, когда не исполнялъ приказанiй Алекс?я Александровича и позволялъ себ? говорить о постороннихъ предметахъ, о своей жизни съ своимъ ученикомъ. Потомъ была дочь Лидiи Ивановны – Лизанька, къ которой иногда возили его, въ которую онъ былъ влюбленъ. Потомъ былъ старикъ швейцаръ – другъ Сережи, съ которымъ каждый день были краткiе, но поучительные для Сережи разговоры, когда онъ выходилъ и приходилъ съ гулянья. – Ну что, Капитонычъ, – сказалъ онъ разъ весною, румяный и веселый возвращаясь съ гулянья и отдавая свою сборчатую поддевочку высокому улыбающемуся на маленькаго челов?чка съ высоты своего роста швейцару. – Что, былъ нынче подвязанный чиновникъ? Принялъ папа? – Приняли. Ужъ какъ радъ былъ. – улыбаясь сказалъ Швейцаръ, – пожалуйте, я сниму. * № 135 (рук. № 88). Сл?дующая по порядку глава. Друзья Алекс?я Александровича, въ особенности графиня Лидiя Ивановна, старались поднять его въ общественномъ мн?нiи.[1469 - Зачеркнуто: посл? того, какъ жена у?хала отъ него.] Они старались выставить его великодушнымъ челов?комъ[1470 - Зач.: и истиннымъ] – христiаниномъ, подставившимъ л?вую щеку, когда его били по правой, челов?комъ, достойнымъ не только сожал?нiя, но уваженiя и восхищенiя. Но, несмотря на вс? свои усилiя, они чувствовали, что Алекс?й Александровичъ безвозвратно упалъ въ общественномъ мн?нiи[1471 - Зач.: Отъ него жена ушла. Онъ не виноватъ, но онъ см?шонъ, и защищать его, поднять, внушить къ нему уваженiе было трудно.] всл?дствiи того, что не онъ, a другiе противъ него поступили дурно. – Это ничего не доказываетъ, – говорила[1472 - Зач.: графиня Лидiя Ивановна шутнику, описывавшему встр?чу Алекс?я Александровича съ женою на Невскомъ, – какъ только] Лиза, бывшая тоже защитницей Алекс?я Александровича, Стремову[1473 - Зач.: разсказывавшему ей <о томъ, что онъ слышалъ про прi?здъ Анны съ Вронскимъ въ Петербургъ> посл?днее зас?данiе сов?та, въ которомъ Алекс?й Александровичъ былъ особенно желченъ и упоренъ.] на его неуважительный отзывъ о Каренин?, по случаю возможности встр?чи его теперь съ женою, такъ какъ было изв?стно, что она въ Петербург?, – какъ только то, что онъ высокой души челов?къ, а она женщина безъ правилъ и религiи. Ужъ его то нельзя ни въ чемъ упрекнуть. Я, признаюсь, не понимаю ее. Можно быть безнравственной женщиной, но какъ не им?ть уваженiя къ приличiямъ, какъ, посл? всего того что было, прi?хать въ Петербургъ. Онъ мн? такъ жалокъ. – Да я не спорю, – отв?чалъ Стремовъ, прiятно улыбаясь при одной мысли о безнравственной женщин?. – Вы зам?тили, графиня, какъ онъ перем?нился посл?днее время? – Да, онъ постар?лъ, б?дный. Кого не состаритъ такое горе… Не только постар?лъ физически, но онъ кончился: c’est un homme fini.[1474 - [это конченный человек.]] Онъ сталъ раздражителенъ, онъ сталъ прожектеръ. – Не то что постар?лъ, а съ нимъ сд?лалось, что съ простоквашей бываетъ, когда она перестоитъ, – говорилъ Стремовъ, позволявшiй себ? вольность вульгарныхъ сравненiй. – Знаете, какъ будто кр?пкое, а тамъ вода. Это называетъ моя экономка «отсикнулась». Вотъ и онъ отсикнулся. И Стремовъ, сжавъ свои кр?пкiе губы, съ такимъ выраженiемъ, которое ясно говорило, что онъ самъ над?ется еще не скоро отсикнуться, см?ясь умными глазами, смотр?лъ на собес?дницу. – Перестаньте, а то, право, я разсержусь,[1475 - Зачеркнуто: см?ясь] – говорила графиня Лидiя Ивановна, тщетно пытаясь удержаться отъ см?ха. —[1476 - Зач.: Вашъ] Вронскiй – вотъ безнравственный и дурной челов?къ.[1477 - Зач.: сказала она] – О да, разум?ется, – отв?чалъ Стремовъ.[1478 - Зач.: продолжая см?яться глазами и съ такимъ видомъ, который показывалъ, что онъ самъ не скоро еще над?ялся отсикнуться.] Графиня Лидiя Ивановна вид?ла, что Стремовъ, несмотря на то что онъ былъ добрый и честный челов?къ, презиралъ Алекс?я Александровича[1479 - Зач.: несмотря на ея заступничество, вполн? сочувствовалъ Вронскому и при первомъ случа? былъ готовъ подражать ему.Люди любятъ думать, что нравственный законъ начертанъ въ ихъ душ? опред?ленно и ясно для нихъ, можетъ быть выраженъ словами и что сов?сть каждаго соотв?тственно этому закону отм?чаетъ наши поступки.Несомн?нно, что самая бол?зненная сторона, несчастiя жизни происходятъ отъ раскаянiя, отъ мысли о томъ, что я могъ бы не сд?лать того, что было причиной или поводомъ къ несчастью; но совершенно несправедливо то, что думаютъ многiе, – что мы раскаиваемся больше въ дурныхъ нашихъ поступкахъ.Часто говорили и говорятъ, что настоящее несчастье происходитъ только отъ внутренняго недовольства собой, отъ угрызенiй сов?сти. Угрызенiя же сов?сти происходятъ отъ дурныхъ, совершенныхъ людьми поступковъ, что ч?мъ хуже совершенный поступокъ, т?мъ тяжел?е раскаянiе. Но всякiй пожившiй челов?къ, перебирая воспоминанiя <поступковъ, которые онъ сд?лалъ и желалъ бы не сд?лать> своихъ дурныхъ поступковъ, найдетъ въ своей сов?сти совершенно другую и неожиданную и несоотв?тствующую этому нравственному закону классификацiю. Безнравственный, безчестный, жестокiй поступокъ – преступленiя противъ 6-й, 7-й и 8-й запов?ди – часто, несмотря на сознанiе дурнаго, не тревожитъ душевнаго спокойствiя. Часто даже, если эти поступки сопровождаются удовлетворенiемъ страсти и достиженiемъ ц?ли, они вызываютъ <къ удивленiю> прiятное чувство. Все дурное забыто, прощено, и остается одна прелесть воспоминанiя <всего прошедшаго>. Но стоитъ шевельнуть въ душ? давнишнiя воспоминанiя не столько поступковъ, сколько положенiй, въ которыя когда то поставилъ себя челов?къ, иногда самыми невинными д?йствiями, и эти невинныя д?йствiя св?жей болью раскаянiя разъ?даютъ сердце: платье, оказавшееся см?шнымъ, ошибка въ словахъ, похвала, назначенная другому и принятая на свой счетъ, оскорбительное слово, на которое не отв?чено, происшедшее отъ незнанiя отступленiе отъ прiемовъ общества, возбудившее улыбку, насм?шку неловкое движенiе, фальшивое, см?шное положенiе – мучаютъ больше, ч?мъ дурное д?ло.] и уважалъ Вронскаго и что переув?рить его она не въ силахъ, и потому прекратила разговоръ. Разговоръ былъ прекращенъ т?мъ бол?е кстати, что всл?дъ за этими словами въ гостиную вошелъ самъ Алекс?й Александровичъ. Алекс?й Александровичъ д?йствительно перем?нился за это посл?днее время, и не столько физически, хотя онъ зам?тно постар?лъ, сколько нравственно. Алекс?й Александровичъ въ эти посл?днiе м?сяцы изъ челов?ка вполн? самоув?реннаго и спокойнаго сд?лался челов?комъ безпокойнымъ и робкимъ, только удерживающимъ по привычк? и для приличiя самоув?ренную и спокойную вн?шность. Несмотря на то, что графиня Лидiя Ивановна, тотчасъ же, встр?чая его, сказала: «а мы сейчасъ говорили о принцесс?; ей значительно лучше», несмотря на это, Алекс?й Александровичъ былъ ув?ренъ, что говорили о немъ и его жен?. Онъ это теперь всегда думалъ. Несмотря на то, что Алеке?й Александровичъ былъ разумомъ твердо уб?жденъ въ томъ, что его поведенiе относительно жены было безупречно, несмотря на то, что онъ высоко ц?нилъ свое христiанское смиренiе и самоотреченiе и что разумъ его хвалилъ его за это, онъ не переставая чувствовалъ раскаянiе и угрызенiя сов?сти за то положенiе, въ которое онъ поставилъ себя. Нынче, бол?е ч?мъ когда нибудь, онъ вид?лъ во вс?хъ глазахъ, устремленныхъ на него, жестокую насм?шку: онъ, только что, передъ прi?здомъ во дворецъ, д?лая свою утреннюю прогулку, встр?тился лицо съ лицомъ съ Вронскимъ и догадывался, что и Анна въ Петербург?. Онъ чувствовалъ опасность своего положенiя. Ему казалось, что вс? только ждутъ отъ него признака слабости и стыда, чтобы накинуться и растерзать его. «И какъ они вс? были сильны и здоровы физически, – думалъ Алекс?й Александровичъ, глядя на камергера и вспоминая здоровую, кровью налитую фигуру, – какъ они сiяютъ». И потому онъ чаще вспоминалъ о той христiанской высот?, на которой онъ находился, и, помня это, усиленно поднималъ голову и[1480 - Зачеркнуто: весело улыбался] небрежно[1481 - Зач.: улыбался] здоровался съ знакомыми. Во вс?хъ лицахъ его знакомыхъ онъ вид?лъ одинаковую кровожадность; одно только поэтому драгоц?нно-милое лицо графини Лидiи Ивановны представлялось ему островомъ любви и участья въ мор? враждебности, и потому его невольно тянуло къ ней.[1482 - Зачеркнуто: теперь еще особенно потому, что съ ней одной онъ могъ посов?товаться о томъ, какъ ему поступить по случаю этаго письма жены.] Алекс?й Александровичъ ошибался, предполагая, что вс?, кром? Лидiи Ивановны, были враждебно расположены къ нему и что она одна понимала и жал?ла его. Большинство знакомыхъ Алекс?я Александровича жал?ли и не осуждали его, но вс? см?ялись надъ нимъ. Однимъ, двумя остроумными людьми положенiе Алекс?я Александровича было выставлено въ см?шномъ вид?, и это воззр?нiе, какъ самое легкое, и было усвоено вс?ми, и изъ за этаго никто ужъ не могъ вид?ть того, что собственно былъ Алекс?й Александровичъ.[1483 - Зач.: Одна восторженная Графиня Лидiя Ивановна, взявшись въ трудную минуту жизни помогать ему, всл?дствiи т?хъ трудовъ, которые она положила на него, полюбила его, влюбилась въ него и потому не только понимала и жал?ла его, но влюбилась въ него и была предана ему всей душой.] Одна графиня Лидiя Ивановна не см?ялась надъ нимъ. Алекс?й Александровичъ объяснялъ себ? это т?мъ, что она одна была христiанка. Онъ и не думалъ о томъ, что она любитъ его. Эта ея любовь казалась ему только пониманiемъ его, и онъ считалъ остальныхъ людей несправедливыми за то, что они не им?ли къ нему такого же чувства. Быть любимымъ такъ просто и естественно, и такъ уродливо и дико быть нелюбимымъ. Проходя сквозь строй насм?шливыхъ взглядовъ, ему такъ естественно было тянуться къ ея влюбленному взгляду, какъ растенiю къ св?ту.[1484 - Зач.: Онъ давно уже не вид?лъ и не могъ вид?ть въ Графин? Лидiи Ивановн? ни ужасную <съ ея толщиной> ея вн?шность въ придворномъ плать?, ни ея безтолковыхъ разговоровъ, прыгающихъ съ одного предмета на другой. Онъ вид?лъ одни глаза, изъ которыхъ св?тилась любовь.] – Поздравляю васъ, – сказала она ему, указывая глазами на ленту. Онъ[1485 - Зач.: развелъ руками,] пожалъ плечами, закрывъ глаза, какъ бы говоря, что это не можетъ радовать его. Но Лидiя Ивановна знала хорошо, что это одна изъ его главныхъ радостей, хотя онъ и никогда не признается въ этомъ. – Разум?ется, не какъ честолюбiе, но отрицательно, какъ признанiе.... – Да, да, – сказалъ Алекс?й Александровичъ. И, не смотря на волненiе, въ которомъ онъ находился по причин? изв?стiя о прi?зд? жены, губы его сжались въ сдержанную улыбку удовольствiя, того самаго, которое онъ испытывалъ утромъ, въ первый разъ над?вая новую ленту. – Ну, что нашъ Ангелъ? – Ангелъ былъ Сережа. – Завтра его рожденье. Я очень доволенъ отцомъ Сергiемъ. – Ахъ, это такой высокой души челов?къ, – сказала Лидiя Ивановна про священника, бывшую свою пассiю. – Я васъ звала, – сказала она грустно, готовя его. – Вы придете? Но я предув?домляю васъ, что я все бы дала, чтобы избавить васъ отъ н?которыхъ воспоминанiй, но другiе не такъ думаютъ. – Я знаю, – сказалъ Алекс?й Александровичъ. – Она зд?сь. Лидiя Ивановна посмотр?ла на него восторженно, и слезы восхищенiя передъ величiемъ его души выступили ей на глаза. * № 136 (рук. № 88). [1486 - Зачеркнуто: Алекс?й Александровичъ не испытывалъ тревогъ и волненiй, несмотря на этотъ упорный, непрерывный трудъ, д?йствовавшiй на него не какъ удовлетворенiе потребности, но какъ омутъ, заставляющiй забывать, не испытывая спокойствiя. Онъ былъ вполн? в?рующiй христiанинъ, онъ въ д?л? съ своей женой испыталъ силу своей в?ры и поступилъ какъ христiанинъ. Онъ это зналъ. И это то бол?е всего лишало его спокойствiя. Когда онъ вспоминалъ о томъ, что было, онъ не могъ не радоваться и не гордиться т?мъ, что онъ поступилъ какъ христiанинъ, и эта гордость не была спокойствiе. Но тутъ же, когда онъ вспоминалъ о своемъ поступк? и невольно гордился имъ, онъ вспоминалъ]Алекс?й Александровичъ чувствовалъ себя спокойн?е и способн?е къ д?ятельности, ч?мъ когда нибудь прежде. Даже здоровье его стало лучше. Прошедшее съ женою, въ особенности посл?днiя м?сяцы, нев?рность, бол?знь, его прощенiе и разлука, какъ ни странно это можетъ показаться, никогда имъ не вспоминались. Онъ отгонялъ отъ себя эти воспоминанiя, какъ неясный и тяжелый сонъ, какъ рядъ поступковъ безсмысленныхъ и необдуманныхъ. Онъ не любилъ вспоминать о своемъ прощенiи и умиленiи, вопервыхъ, потому, что вспоминать о своемъ доброд?тельномъ поступк? было дурно, портило самый поступокъ, во вторыхъ, потому, что было что то непосл?довательное въ его д?йствiяхъ за это время. Онъ чувствовалъ, что, никогда не живя чувствомъ и разъ отдавшись ему вполн?, онъ не съум?лъ соблюсти м?ру, не съум?лъ влад?ть этимъ чувствомъ и напуталъ. Теперь жена его умерла для него, какъ онъ и сказалъ объ этомъ сыну, и онъ никогда не вспоминалъ о ней и вполн? чувствовалъ и ц?нилъ свободу отъ скорбей по плоти и возможность служить Господу такъ, какъ онъ понималъ эти слова * № 137 (рук. № 88). Воспользовавшись т?мъ временемъ, когда Стремовъ разговорился съ вошедшей дамой, Графиня Лидiя Ивановна отвела Алекс?я Александровича и, указавъ ему подл? себя м?сто, – Я бы не стала говорить съ вами о тяжеломъ для васъ предмет?, – сказала она, поднимая глаза, – но нашъ Сережа – вы знаете, какъ мн? дорогъ онъ и ваши нужды. Алекс?й Александровичъ понялъ, что она хот?ла говорить о томъ, что Анна въ Петербург?. Онъ бол?зненно поторопился и сжалъ руки. – Да, я им?лъ неудовольствiе встр?тить ее на улиц?, – сказалъ онъ. – Над?юсь, что вы в?рите въ мою дружбу и участiе. Я про это то и говорю. Лиза вид?ла ее. Я этаго не понимаю; но все равно, она вид?ла ее, и сколько я могла узнать, она зд?сь только зат?мъ, чтобы увидать сына. Какъ вы смотрите на это? Я не знаю, но, по моему, свиданiе нашего милаго Сережи съ ней погубитъ все то, что мы съ такимъ трудомъ пос?яли въ немъ. Какъ вы думаете? * № 138 (рук. № 89). Алекс?й Александровичъ былъ въ т?хъ же сферахъ, съ т?ми же людьми, но на него смотр?ли иначе. Теперь его какъ будто знали всего, и новаго отъ него ничего бол?е не ждали; чтобы онъ ни сказалъ и ни сд?лалъ, вс? принимали это какъ что то такое, что одно и предвид?лось отъ него. Онъ занималъ еще значительное м?сто, онъ былъ членомъ комиссiй и сов?товъ, но роль его перестала быть д?ятельною. Онъ былъ какъ оторванная стр?лка часовъ, болтающаяся подъ стекломъ циферблата. Онъ, какъ стр?лка, оставался на томъ же самомъ видномъ м?ст?, но никто уже не интересовался т?мъ, что показывала эта стр?лка, несмотря на то, что она перескакивала съ м?ста на м?сто. И д?йствительно, точно также какъ оторванная стр?лка циферблата, Алекс?й Александровичъ теперь былъ д?ятельн?е, и д?ятельность его была разнообразн?е, ч?мъ прежде. Онъ, не им?я опред?ленной колеи д?ятельности, теперь, ясн?е ч?мъ когда нибудь, вид?лъ недостатки правительственныхъ распоряженiй и считалъ своимъ долгомъ сод?йствовать изысканiю средствъ къ исправленiю недостатковъ. Скоро посл? возвращенiя своего изъ Москвы Алекс?й Александровичъ началъ писать первый свой проектъ, долженствовавшiй исправить вопiющiе недостатки, первый проектъ изъ длиннаго ряда проектовъ, которые ему суждено было написать по вс?мъ отраслямъ администрацiи и который никто не читалъ и которые скоро получили прозванiе Каренинскихъ проектовъ. М?стоим?нiе «они» получили въ его р?чахъ особенное значенiе. Онъ увлекался въ разговоры о государственныхъ д?лахъ съ женщинами и молодыми людьми, и прип?въ этихъ разговоровъ былъ всегда одинъ и тотже: «я имъ говорилъ или писалъ, но они не понимаютъ этаго. Они погубятъ Россiю. Для нихъ не существуетъ законовъ» и т. п. О томъ времени, когда Анна открыла ему все и онъ, поколебавшись о томъ, вызвать ли или не вызвать на дуэль Вронскаго, онъ написалъ ей письмо, о томъ, какъ онъ объяснялся и съ Степаномъ Аркадьичемъ и какъ ухаживалъ за новорожденной не своей дочерью и какъ въ посл?днiй разъ вид?лся съ женой, – эти воспоминанiя раскаянiя жгли его сердце. Онъ вспоминалъ и о томъ счастливомъ времени, когда они хорошо жили съ женою, но это не мучало его. Его мучали воспоминанiя о томъ, что онъ могъ бы не сд?лать. Онъ зналъ, что онъ относительно жены не сд?лалъ ничего дурнаго. Онъ зналъ даже, что онъ поступилъ доброд?тельно и возвышенно, но положенiе, въ которое онъ поставилъ себя, вызвало въ немъ раскаянiе, такое тяжелое и ?дкое, какъ будто это былъ самый неразумный, безнравственный и низкiй поступокъ. Онъ уб?ждалъ себя, что поступилъ руководясь христiанскимъ закономъ любви и прощенiя обидъ, и потому это не могло быть дурно. Онъ старался ут?шать себя мыслью о томъ, что интересы его не въ этой жизни, а въ будущей. Онъ в?рилъ въ то, что интересъ не въ этой, а въ загробной жизни; но эта мысль нисколько не ут?шала его; но ему было стыдно и больно за то, что дурно устроилъ свою жизнь зд?сь, и то, что это зачтется ему тамъ, ни на одинъ волосъ не облегчало его положенiя, какъ будто связи между той и этой жизнью не могло быть и эта жизнь въ себ? носитъ свои награды и наказанiя. И потому единственное ут?шенiе его было забвенiе, котораго онъ достигалъ постояннымъ, хотя и не плодотворнымъ трудомъ. * № 139 (рук. № 89). – Проси Мисъ Эдвардсъ ко мн?, – сказалъ онъ Корнею, пришедшему съ порученiемъ отъ Англичанки. – Н?тъ, я самъ приду, – сказалъ онъ, когда Корней повернулся. Даже въ глазахъ невозмутимаго Корнея Алекс?ю Александровичу показалось теперь, что онъ видитъ нетолько насм?шку, но жестокость, кровожадность, радость за страданiя своего барина. – Подожди, когда я говорю, – непривычно строго сказалъ Алекс?й Александровичъ, и, взглянувъ въ глаза Корнею и показавъ ему строгое и холодное лицо, онъ отпустилъ его. «Я долженъ перенести это, я долженъ скрыть свои раны, иначе они растерзаютъ меня», подсказало ему чувство самосохраненiя, и съ строгимъ лицомъ онъ вышелъ впередъ къ Англичанк?. – Да, разум?ется, вы должны обращаться ко мн?, – сказалъ онъ Англичанк?, – но такъ какъ я бываю занятъ, то я впередъ опред?лю вамъ порядокъ вашей жизни. Не угодно ли с?сть. – Онъ съ трудомъ, хотя и правильно, говорилъ по Англiйски. – Чай пить, breakfast[1487 - [первый завтрак]] у васъ будетъ какъ обыкновенно. Потомъ вы будете об?дать со мною. – Но, сударь, я думаю необходимо lunch, завтракъ.... – Да, lunch, – сказалъ онъ. Да, 8 часовъ. Для пищеваренiя необходимо 4 часа. Сл?довательно, въ 12. – Наши уроки, сударь, до завтрака, а потомъ прогулка. – Да, да. Я долженъ обдумать это, – сказалъ онъ, чувствуя, что теряется, и не спуская съ нея глазъ, чтобы не позволить ей см?яться надъ собой. – Да, я обдумаю это. Благодарю васъ. Нынче я прошу васъ об?дать со мною. – И онъ всталъ. – Я тоже хот?ла предложить перевести насъ въ боковую комнату, такъ какъ эта темна, и Ма’m (госпожа) нам?ревалась это сд?лать. Теперь. – И очень хорошо. Я завтра попрошу васъ. Гд? Сережа? – Онъ въ д?тской съ Марьей Карловной. Прикажете привести его къ вамъ? – Н?тъ, передъ об?домъ. Англичанка вышла изъ комнаты. Алекс?й Александровичъ потеръ рукою лобъ, какъ онъ д?лалъ, когда напряженiе мысли было слишкомъ сильно. «Да, да, завтракъ, об?дъ, пом?щенiе. Да, это все обдумать надо. А первое, надо скрыть свое страданiе, свой стыдъ». Онъ ушелъ въ кабинетъ, но всл?дъ за Англичанкой явилась экономка съ вопросами еще бол?е трудными для разр?шенiя, ч?мъ вопросы Англичанки. «Куда пом?стить вещи, оставшiяся посл? Анны Аркадьевны? Оставить на половин? Анны Аркадьевны, такъ, какъ оно было, или будутъ перем?ны?» Экономка, жена Корнея, была старая слуга, и отъ нея нельзя было бояться насм?шки и жестокости, но бес?да съ нею не была для Алекс?я Александровича легче,[1488 - В подлиннике явная описка: трудн?е] ч?мъ съ другими. Матрена не скрывала своего огорченiя. Сд?лавъ вопросъ, она посмотр?ла на Алекс?я Александровича и, вздохнувъ, опустила голову и стала разбирать складки платья, чтобы найти платокъ. – Я переговорю обо всемъ съ управляющимъ, ступайте, – сказалъ Алекс?й Александровичъ.[1489 - В подлиннике явная описка: Степанъ Аркадьичъ] Но Матрена не ушла, она расплакалась! – Сереженьку жалко, – говорила она всхлипывая, – Богъ ей судья… Алекс?й Александровичъ, отпустивъ ее, почувствовалъ себя еще бол?е потеряннымъ, но онъ зналъ, что, если онъ поддастся этому чувству, его забидятъ, и онъ постарался мужаться. Пришедшему управляющему онъ началъ было давать распоряженiя о новомъ устройств? квартиры, но запутался и сказалъ, что онъ обдумаетъ и распорядится.[1490 - Зачеркнуто: завтра.Сбоку на полях написано: <Сережа не спрашиваетъ про мать, и это мучаетъ.> <Лидiя Ивановна.>] * № 140 (рук. № 90). Сл?дующая по порядку глава. – Мн? говорили, что прочутъ Сафонова. Но Государю не угодно. Такъ, стоя у двери, говорили два придворные на поздравленiи, и одинъ – слабый старичокъ, другой – могучiй камергеръ съ расчесанными душистыми бакенбардами. – Гм!, да. Разговоръ было остановился. Но одинъ изъ собес?дниковъ нашелся сказать осужденiе. – А на его м?сто Каренина. Этотъ и воду и воеводу, – сказалъ онъ, и разговоръ тотчасъ оживился. – Здравствуйте, князь. Мы говоримъ про Каренина, что онъ одинъ изъ самыхъ полезныхъ людей, кого бы не нужно зам?стить. Онъ на все годится.[1491 - Зачеркнуто: Такъ говорили во дворц?, ожидая выхода, облитые золотомъ придворные. Одинъ былъ <желчный> пл?шивый старичекъ съ вставными зубами, другой былъ молодой могучiй камергеръ съ длинными раздушенными, глянцовитыми бакенбардами. Подошедшiй князь былъ военный – лицо бол?е важное, ч?мъ эти оба.Онъ подошелъ отъ скуки, зная впередъ, что старичекъ говоритъ что нибудь злое и см?шное.] – А онъ б?лаго орла получилъ, – сказалъ князь. – Несчастливъ въ любви, счастливъ на служб?, – сказалъ камергеръ, оправляя плюмажъ на своей расшитой золотомъ шляп?. – Н?тъ, посмотрите на него, какъ онъ счастливъ и доволенъ, какъ м?дный грошъ, – прибавилъ онъ, указывая перчаткой на подходившаго къ нимъ Каренина.[1492 - Зач.: Разговоръ этотъ происходилъ <на выход?> <утромъ на поздравленiи гр. А. И. съ именинами> на придворномъ бал?.] – Н?тъ, онъ постар?лъ. – Не то что постар?лъ, a отс?кнулся. Знаете, что бываетъ съ простоквашей, когда она вдругъ сд?лается жидкой.[1493 - Зач.: – Здравствуйте, Алекс?й Александровичъ; тотчасъ] Говорившiй едва усп?лъ договорить, и слушавшiе не усп?ли скрыть улыбки, какъ Алекс?й Александровичъ ужъ подошелъ къ нимъ.[1494 - Зач.: – Какой оживленный раутъ, – сказалъ говорившiй, здороваясь съ Каренинымъ.– О да, – отв?тилъ Алекс?й Александровичъ, спокойно улыбаясь и чувствуя, что говорили о немъ и см?ялись о немъ] – Я васъ еще не поздравлялъ, – сказалъ князь, указывая на его старшую, вновь полученную, красную ленту. – Благодарю васъ, князь, – отв?чалъ Алекc?й Александровичъ, тщетно стараясь скрыть улыбку удовольствiя, которая невольно выступала на его лиц? всякiй разъ, какъ упоминалось о новой наград?, къ которой онъ считалъ своимъ долгомъ быть совершенно равнодушнымъ. – Какой нынче прекрасный день, – сказалъ онъ, особенно налегая на слов? прекрасный, и прошелъ. Алекс?й Александровичъ былъ въ придворномъ мундир? и съ новой старшей лентой черезъ плечо. Онъ им?лъ свой обычный видъ спокойствiя, усталости и достоинства. Онъ неторопливо передвигалъ ноги, раскланиваясь съ знакомыми, и д?лалъ видъ, что отъискиваетъ въ толп? кого-то. Волосы его пор?д?ли; онъ весь похуд?лъ и опустился за этотъ посл?днiй годъ; но въ фигур? его и въ лиц? была та неувядаемая если не св?жесть – независимость отъ т?лесныхъ недуговъ, которая бываетъ у петербургскихъ и въ особенности у придворныхъ людей. Увидавъ огромные, воздымающiяся изъ корсета плечи графини Лидiи Ивановны, Алекс?й Александровичъ улыбнулся, открывъ неувядающiе б?лые зубы,[1495 - Зачеркнуто: прибавивъ шагу,] и подошелъ къ ней. Туалетъ Лидiи Ивановны стоилъ ей большаго труда, какъ и всегда теперь, когда она была влюблена. Ц?ль ея туалета была теперь совс?мъ обратная той, которую она пресл?довала 30 л?тъ тому назадъ. Тогда ей хот?лось украшать себя ч?мъ нибудь, и ч?мъ больше, т?мъ лучше. Теперь, напротивъ, по должности своей она такъ была, несоотв?тственно годамъ и фигур?, разукрашена въ своемъ придворномъ плать?, что ц?ль ея состояла въ томъ, чтобы противоположность этихъ украшенiй съ ея наружностью была бы не слишкомъ ужасна. Но не смотря на вс? труды, положенные ею на это, она все таки была ужасна, хотя и думала противное. Она и не подозр?вала того впечатл?нiя комическаго ужаса и недоум?нiя, которые она произвела на дядю ея горничной, мужика изъ Новгородской губернiи, которому его племянница показала барыню изъ швейцарской, когда та над?вала шубу. – Удивителенъ! сiяетъ и доволенъ, – продолжалъ молодой камергеръ про Каренина, когда онъ сошелся съ графиней Лидiей Ивановной. – Вы знаете, она влюблена въ него, она ревнуетъ его теперь къ жен?. Желалъ бы я знать, знаетъ ли онъ, что жена его зд?сь. – Какъ зд?сь? – То есть не зд?сь, во дворц?, а въ Петербург?. Я вчера встр?тилъ ихъ, т. е. ее съ Алекс?емъ Вронскимъ, bras dessus, bras dessous,[1496 - [под руку,]] въ англiйскомъ магазин?. – Я ув?ренъ, что онъ если встр?титъ ее, то такъ же любезно съ ней раскланяется, какъ съ графиней Лидiей Ивановной. – C’est un homme qui n’a pas de…,[1497 - [ – Это человек, у которого нет…]] – началъ молодой камергеръ. – Я это понимаю, но не понимаю, какъ н?тъ стыда. Онъ никогда столько не вы?зжалъ, столько не показывался везд?, какъ теперь. Это было справедливо. Никогда Алекс?й Александровичъ столько не ?здилъ въ св?тъ и не бывалъ такъ часто на людяхъ, какъ съ того времени, какъ жена ушла отъ него. Но это происходило совс?мъ не отъ того, чтобы онъ не понималъ всего стыда своего положенiя. Къ несчастью, онъ сознавалъ его. И эта св?тскость его происходила именно оттого, что онъ слишкомъ бол?зненно сознавалъ то см?шное и унизительное положенiе, въ которомъ онъ находился. * № 141 (рук. № 90). Первые дни, когда надо было отв?чать на настоятельные вопросы о томъ, что д?лать съ Сережей безъ матери, какъ употребить оставшiяся свободными комнаты, куда д?вать вещи Анны Аркадьевны, какъ поступить со счетами изъ магазиновъ, которые по небрежности не заплатила Анна и которые подавали ему, главное же – какъ отв?тить на молчаливый, страдальческiй вопросительный взглядъ сына, очевидно спрашивающiй о матери, – Алекс?й Александровичъ[1498 - Зачеркнуто: находился въ мучительн?йшемъ состоянiи] невольно вс? силы своей души напрягалъ только на то, чтобы,[1499 - Зач.: не показать своихъ страданiй и выдержать вс? эти жестокiе, любопытные взгляды] отв?чая на вс? эти вопросы, показать, что все это было имъ предвид?но, очень естественно и что новое положенiе нисколько не смущаетъ и не огорчаетъ его. Онъ д?лалъ величайшiя усилiя надъ собой, но во вс?хъ взглядахъ, прислуги даже и подчиненныхъ, онъ вид?лъ такiя явныя насм?шку и презр?нiе, что была минута на второй день посл? отъ?зда жены,[1500 - Зач.: что онъ не выдержалъ и свернулся] когда онъ почувствовалъ себя не въ силахъ дол?е выдерживать эту роль. Онъ ушелъ въ свою комнату и, не отв?чая на вопросы и требованiя, сказался больнымъ[1501 - Зач.: но графиня Лидия Ивановна ворвалась къ нему, ободрила его, взяла на себя вс? женскiя д?ла его дома и помогла ему опять укр?питься такъ, что онъ опять почувствовалъ въ себ? силы пытаться переносить взгляды людей и скрывать отъ нихъ свои страданiя. Странно сказать, но въ этомъ посл?днее время состояла единственная ц?ль и единственная привязанность его къ жизни. Онъ ?халъ на службу, во дворецъ, на вечеръ, на балъ, онъ принималъ у себя только съ единственнымъ желанiемъ – показать людямъ, что онъ не считаетъ себя униженнымъ и что онъ все такой же. И когда ему казалось, что онъ достигалъ этаго, онъ былъ доволенъ, когда же онъ чувствовалъ, что онъ поддался, онъ раскаивался и придумывалъ средства, какъ онъ въ другой разъ поправитъ это.] и сознался самъ себ?, что онъ несчастливъ и не видитъ никакого выхода изъ своего положенiя. Положенiе его въ это время было особенно тяжело еще и потому, что въ служебной карьер? своей онъ въ самое посл?днее время почувствовалъ тотъ пред?лъ возвышенiя усп?ха, дал?е котораго ему не суждено было идти. Онъ испыталъ то чувство, которое долженъ былъ испытать тотъ челов?къ, который, пов?ривъ, что если онъ каждый день будетъ поднимать теленка, черезъ три—4 года будетъ поднимать быка, когда онъ почувствовалъ, что теленокъ росъ несоотв?тственно съ его силой, то грустное чувство, которое испытываетъ нетолько честолюбецъ, но и всякiй спецiалистъ, уб?ждающiйся, что есть пред?лъ его возвышенiю и что онъ достигъ его. На служб? для людей честолюбивыхъ чувство это наступаетъ иногда очень поздно и всегда поражаетъ особенно сильно.[1502 - Зачеркнуто: именно потому, что усп?хи независимы отъ] Алекс?й Александровичъ съ самыхъ низшихъ чиновъ и званiй[1503 - Зач.: благодаря своей ограниченности желанiй,] шелъ перегоняя другихъ, безостановочно поднимаясь по л?стниц? чиновъ и званiй до того самаго званiя, которое онъ занималъ посл?днее время и которое находилось почти на вершин? л?стницы. Такъ что, казалось, не нужно было даже никакого усилiя, чтобы дойти до высшей ступени. Но на этой посл?дней ступени движенiе вверхъ вдругъ остановилось. Сначала Алекс?й Александровичъ не обратилъ вниманiя на это замедленiе. Онъ относилъ это сначала къ случайности. Но различныя повторявшiяся случайности им?ли т?же посл?дствiя. Онъ обвинилъ себя въ недостатк? энергiи и въ посл?днее время усилилъ энергiю д?ятельности, но соразм?рно съ усилiемъ энергiи увеличились и препятствiя, вс? казавшiяся случайными. Онъ попытался изм?нить прiемы. Но т? самые прiемы, которые прежде оказывались д?йствительными, теперь только вредили ему; оказалось, что со вс?хъ сторонъ была одинаковая непоколебимая преграда. Была ст?на, не пускавшая его дальше. Теленокъ выросъ такъ великъ, что онъ уже не могъ поднимать его. Посл?днiя столкновенiя его съ Стремовымъ, инородцы, другiя комиссiи – все им?ло одинъ результатъ. Движенiе восходящее было кончено. Алекс?й Александровичъ былъ въ т?хъ же сферахъ, съ т?ми же людьми, его также уважали, но онъ чувствовалъ, что въ немъ не было уже для этихъ людей ничего новаго, что отъ него ничего не ждали, что его всего какъ будто знали, предполагая, что онъ весь уже вышелъ. Онъ занималъ еще значительное м?сто, онъ былъ членом комиссiй и сов?товъ, но комиссiи и сов?ты, прежде представляющiяся ему ступенями къ возвышенiю, теперь наводили на него унынiе, какъ тотъ одръ, на который лечь боится больной, предчувствуя что это будетъ его смертнымъ одромъ. Такимъ смертнымъ служебнымъ одромъ представлялись ему т? сов?ты и забытые комиссiи, которыхъ онъ былъ членомъ. Но государственная д?ятельность была для него необходимостью. Онъ съ увлеченiемъ отдавался этой служб? въ сов?тахъ и комиссiяхъ не признаваясь себ? въ томъ, что онъ зналъ хорошо, что изъ этаго ничего не выйдетъ. Ему казалось, напротивъ, что онъ теперь ясн?е ч?мъ когда нибудь видитъ недостатки правительственныхъ распоряженiй и средствъ къ ихъ исправленiю. Онъ и не думалъ того, что такъ ясно вид?лъ теперь недостатки только отъ того, что онъ самъ былъ устраненъ отъ д?ятельности и что въ этомъ порицанiи онъ сходился со вс?ми до и посл? него за флагомъ честолюбiя оставленными чиновниками. Онъ дорожилъ своими мыслями теперь т?мъ бол?е, что они нетолько ник?мъ не были разд?ляемы, но впередъ уже осуждены только потому, что они шли отъ него. Несмотря на волненiя посл?днихъ м?сяцевъ или, можетъ быть, всл?дствiе этаго, онъ очень скоро посл? возвращенiя своего изъ Москвы началъ писать первый свой проэктъ, долженствовавшiй исправить вопiющiе недостатки, первый проэктъ изъ длиннаго ряда проэктовъ, которые ему суждено было написать по вс?мъ отраслямъ администрацiи и которые никто не читалъ и которые скоро получили названiе Каренинскихъ проэктовъ. Несмотря на происшедшiй въ немъ въ семейномъ д?л? душевный переворотъ, въ служебныхъ д?лахъ, въ пренiяхъ въ комиссiяхъ и сов?тахъ, въ офицiозныхъ обществахъ и въ особенности въ своихъ проэктахъ, гд? Алекс?й Александровичъ давалъ уже полную волю своимъ чувствамъ, онъ руководствовался совершенно противоположными правилами, ч?мъ въ семейномъ вопрос?. Насколько онъ былъ смирененъ, прощалъ и любилъ въ семь?, настолько онъ былъ гордъ и самоув?ренъ, предписывая новыя начала, осуждая все прежнее, настолько онъ никому ничего не прощалъ, ловилъ каждую ошибку и обмолвку, и настолько онъ ненавид?лъ вс? т? новыя силы, которыя, оставляя его за флагомъ, входили въ эту заколдованную для него область, въ которую онъ не могъ проникнуть. * № 142 (рук. № 90). Еще была графиня Лидiя Ивановна, но это былъ преимущественно политическiй[1504 - Зачеркнуто: и высшiй христiанскiй] другъ и высшiй безтолковый другъ. Онъ могъ себ? представить, что она съ порывистымъ восторгомъ будетъ осуждать политическихъ непрiятелей, будетъ восторгаться поступкомъ Алекс?я Александровича, будетъ ужасаться передъ испорченностью людскою вообще и Анны въ особенности, будетъ говорить высшiя христiанскiя общiя м?ста, но выслушать, понять все душевное положенiе Алекс?я Александровича – онъ зналъ, что она не можетъ. Между прочимъ, случилось такъ, что въ эту самую тяжелую минуту одинокаго отчаянiя прi?хала графиня Лидiя Ивановна и оказалась самой действительной ут?шительницей для Алекс?я Александровича. – Я прервала запретъ (j’ai forcе la consigne), – сказала она, входя быстрыми шагами и тяжело дыша отъ волненiя и быстраго движенiя. – Я все слышала! Это ужасно! Скажешь, что мы живемъ за 20 в?ковъ въ идолопоклонническомъ мiр? до Христа, – сказала она приготовленную и нравившуюся ей фразу, съ свойственной ей самодовольной улыбкой. Алекс?й Александровичъ привсталъ и хмурясь сталъ трещать пальцами. Его предположенiя не обманули его. Услыхавъ этотъ знакомый ему тонъ, эту разчувственность своими собственными чувствами и умиленiе передъ собой, которыя исключали всякую возможность сердечнаго сочувствiя къ другому, Алекс?ю Александровичу стало еще тяжел?е, и онъ думалъ только о томъ, какъ бы избавиться отъ нея. Онъ, по привычк? учтивости, подвинулъ ей стулъ.[1505 - Зачеркнуто: – Я разбитъ, убитъ, графиня] – Не угодно ли, графиня. Впрочемъ, я боленъ,[1506 - Зач.: и убитъ совершенно] графиня, очень боленъ, – сказалъ онъ, чтобы его не задержали. Графиня Лидiя Ивановна посмотр?ла на него молча; брови ея вдругъ поднялись внутренними складками, составляя треугольникъ, лицо ея такъ изм?нилось, что Алекс?й Александровичъ не узналъ бы ее. – Алекс?й Александровичъ, – сказала она съ слезами въ глазахъ и въ голос?, – бываютъ минуты, когда челов?ку нуженъ другъ, нужна помощь. Возьмите меня. Могу я помочь? – сказала она, протягивая ему руку. Минуту тому назадъ Алекс?й Александровичъ только одного желалъ – избавиться отъ нея; теперь онъ схватилъ ея[1507 - Зач.: пухлую] руку и, ц?луя ее, желалъ только однаго – чтобы она не покинула его, потому что онъ понялъ, что она жал?етъ и любитъ его. – Я разбитъ, я убитъ, графиня, я не челов?къ бол?е, – говорилъ Алекс?й Александровичъ, глядя въ ея сочувственные, наполненные слезами глаза. – Положенiе мое т?мъ ужасно, что я не нахожу нигд?, въ самомъ себ? не нахожу точки опоры. – Въ себ? мы не можемъ найти точки опоры. Опора и сила наша это – Онъ, если онъ въ сердц? нашемъ. Я знаю, Онъ въ сердц? вашемъ. Поищите Его, и вы найдете. Простите меня, что я учу васъ, – перебила его графиня Лидiя Ивановна. И не смотря на то, что въ этихъ словахъ было то умиленiе передъ своими высокими чувствами и было то, казавшееся Алекс?ю Александровичу ложнымъ, новое восторженное христiанское настроенiе, которое распространилось въ посл?днее время въ Петербург?, Алекс?й Александровичъ все таки чувствовалъ, что сердце Лидiи Ивановны полно простой жалости къ нему, и потому онъ продолжалъ высказывать то, что было бол?е всего больно ему. – Я потому не нахожу опоры, что тотъ самый поступокъ, который я считалъ хорошимъ, – прощенiе и смиренiе, – что это самое обратилось противъ меня. Лидiя Ивановна въ лиц? своемъ выразила недоум?нiе о томъ, что онъ считалъ усиленiемъ своего несчастiя, – неужели потерю своей жены, развратной и гадкой женщины? – Не потеря того, чего н?тъ теперь, – отв?чалъ Алекс?й Александровичъ. – Я не жал?ю. Но я не могу не раскаиваться теперь въ томъ, что я сд?лалъ и считалъ высокимъ. Я чувствую себя пристыженнымъ и раскаивающимся за то зло, которое мн? сд?лали. – Это то, что называютъ Respect humain,[1508 - [боязнью людского суда,]] – сказала она. Это искупленiе. Не вы совершили тотъ высокiй поступокъ прощенiя, которымъ я восхищаюсь и вс?, но Онъ,[1509 - Зачеркнуто: тотъ духъ,] который обитаетъ ваше сердце. И если вы раскаиваетесь, то вы отрекаетесь отъ Него и Его помощи. * № 143 (рук. № 92). Следующая по порядку глава. Съ этаго дня началась для Алекс?я Александровича новая жизнь. Графиня Лидiя Ивановна исполнила свое об?щанiе. Она действительно[1510 - Зач.: устроила для него его матерьяльную жизнь, сод?йствовала ему при воспитанiи Сережи, во всемъ, въ чемъ нужна была женская помощь, но главное, что она сд?лала для него, было то,] взяла на себя вс? заботы по устройству и веденiю дома Алекс?я Александровича. Но она не преувеличивала, говоря, что она не сильна въ практическихъ д?лахъ. Вс? ея распоряженiя надо было изм?нять, такъ какъ они были неудобоисполнимы, и все это изм?нялось Корнеемъ, камердинеромъ Алекс?я Александровича, который незам?тно для вс?хъ велъ весь домъ Каренина и спокойно и осторожно во время од?ванiя барина докладывалъ ему то, что было нужно. Но помощь Лидiи Ивановны всетаки была въ высшей степени д?йствительна: она дала нравственную опору Алекс?ю Александровичу въ сознанiи ея любви и уваженiя къ нему и въ особенности въ томъ, что, какъ она счастлива была думать, она почти обратила его въ Христiанство, т. е. изъ равнодушно и л?ниво в?рующаго обратила его въ горячаго и твердаго сторонника того новаго объясненiя христiанскаго ученiя, которое распространилось посл?днее время и сущность котораго состояла въ томъ, что такъ какъ Христосъ пострадалъ для спасенiя рода челов?ческаго, что в?ра въ него даетъ это спасенiе, то сущность ученiя лежитъ не въ стремленiи къ подражанiю Христу, [1511 - Зачеркнуто: не въ внутреннемъ и вн?шнемъ] какъ это понимали большинство русскихъ христiанъ, а въ самой в?р?, въ живости в?ры. Такъ что [1512 - Зач.: не тотъ лучшiй христiанинъ, не тотъ лучше исполняетъ свой долгъ христiанина, кто, пренебрегая благами мира, будетъ стремиться къ жертвамъ во имя Христа, а тотъ, кто несомн?нн?е и жив?e будетъ в?рить въ свое спасенiе. Алекс?й Александровичъ вид?лъ] спасенiе не прiобр?тается, какъ въ обыкновенномъ и народномъ воззр?нiи на христiанство, д?лами любви и самоотверженiя, a спасенiе дается в?рой, и изъ в?ры сами собой вытекаютъ д?ла. Алекс?й Александровичъ не разъ прежде въ различныхъ редакцiяхъ слышалъ это ученiе, и оно всегда одинаково мало интересовало его, потому что оно ему было не нужно, но теперь, самъ не зам?тивъ какъ и когда, онъ вполн? усвоилъ себ? его. Незам?тно какъ и когда, онъ усвоилъ себ?, также какъ и другiе, разд?лявшiе это ученiе, твердую ув?ренность въ томъ, что онъ обладаетъ полн?йшей и несомненн?йшей в?рой въ Христа и поэтому самому находится въ счастливомъ и высокомъ состоянiи спасенiя. Алекс?ю Александровичу легко было уб?диться въ этомъ. Алекс?й Александровичъ, также какъ и Лидiя Ивановна и другiе люди, разд?лявшiе ихъ воззр?нiя, былъ лишенъ совершенно глубины воображенiя, душевной способности, состоящей въ томъ, что образы, вызываемые воображенiемъ, становятся такъ д?йствительны, что съ ними уже нельзя обращаться какъ хочешь, что вызванное воображенiемъ представленiе уже не допускаетъ другихъ представленiй, противур?чащихъ или невозможныхъ при первомъ представленiи. Люди же, лишенные этой способности, могутъ представлять себ? все что угодно и могутъ в?рить во все то, что они себ? представляютъ. Новые христiане, въ томъ числ? теперь Алекс?й Александровичъ, не только не находили затрудненiя въ объясненiи словъ писанiя о сотворенiи Ангеловъ, о возс?данiи Бога сына одесную отца, они любили именно указывать на то, что представленiя эти не ст?сняютъ ихъ. Для[1513 - Зач.: обыкновеннаго в?рующаго] челов?ка, обладающаго глубиною воображенiя, представленiе Божества невозможно. Еще бол?е невозможно представленiе Божества, находящагося въ своемъ сердц?, и потому[1514 - Зач.: обыкновенный в?рующiй] таковой, в?рующiй въ Божество и Христа, им?етъ въ жизни д?йствительной подтвержденiя своей в?ры въ д?лахъ, основанныхъ на в?р?. Люди же безъ глубины воображенiя не видятъ ничего невозможнаго въ своихъ представленiяхъ и легко уб?ждаются, что они обладаютъ полн?йшей в?рой, и представленiе, что Христосъ находится въ ихъ душ?, для нихъ естественно и легко. Ошибка этаго ученiя, состоящаго въ томъ, что спасенiе дается в?рой, a в?ра опред?ляется только сознанiемъ своей в?ры, въ которомъ судья самъ в?рующiй, была бы очевидна Алекс?ю Александровичу, если бы онъ далъ себ? трудъ подумать объ этомъ прежде, но тогда вс? эти разговоры казались ему излишними, теперь же ему такъ необходимо было въ своемъ униженiи им?ть ту, хотя бы и выдуманную, высоту, съ которой бы онъ могъ презирать презирающихъ его людей, что онъ и не зам?тилъ, какъ усвоилъ себ? это ученiе со вс?ми его выводами. Правда, что поверхностность этаго религiознаго представленiя о своей в?р?[1515 - Зачеркнуто: лишало ихъ чувства энергiи и силы, и Алекс?й Александровичъ] смутно чувствовалась Алекс?ю Александровичу,[1516 - Зач.: въ невозможности и ненужности приложенiя къ жизни своей в?ры. Онъ] и онъ зналъ, что когда онъ, вовсе не думая о томъ, что его прощенiе есть д?йствiе высшей силы, отдался этому непосредственному чувству, онъ испыталъ больше счастiя, ч?мъ когда онъ, какъ теперь, всякую минуту думалъ, что[1517 - Зач.: его д?лами говоритъ] въ его душ? живетъ Христосъ и что, подписывая бумаги, онъ исполнялъ Его волю; но для него было необходимо такъ думать. Безъ этаго уб?жденiя онъ не могъ бы жить, а теперь онъ жилъ и им?лъ интересы жизни. «Соединенъ ли ты съ женой – не ищи развода, остался ли безъ жены – не ищи жены», говоритъ апостолъ Павелъ въ глав?, которую часто перечитывалъ Алекс?й Александровичъ, теперь во всемъ руководившiйся Писанiемъ. «Таковые, т. е. женатые, будутъ им?ть скорбь по плоти, a мн? васъ жаль», говоритъ Апостолъ; и эта жалость, столь справедливая, такъ тронула Алекс?я Александровича, что онъ безъ волненiя никогда не могъ читать этихъ словъ. «Женатый заботится о мiрскомъ, какъ угодить жен?. Не женатый заботится о Господнемъ, какъ угодить Господу». Это посл?днее особенно чувствовалъ на себ? Алекс?й Александровичъ. Со времени разлуки своей съ женой онъ чувствовалъ, что всей душой отдавался забот? о Господнемъ. Господнее, о которомъ онъ могъ заботиться, была служба и воспитанiе оставшагося на его ответственности сына. Ни то, ни другое д?ло не давало того удовлетворенiя, той главной награды за трудъ, которыя им?етъ мужикъ, выпахивающiй десятину земли и въ завтракъ, прис?въ къ сох?, оглядывающiй треть уже черной десятины. Этой очевидности совершеннаго труда не было у Алекс?я Александровича. Въ самое посл?днее время, всл?дствiи ли столкновенiя съ Стремовымъ за инородцевъ или несчастiя съ женой, до сихъ поръ безостановочно шедшее въ гору движенiе по служб? вдругъ остановилось. Несмотря на то, что Алеке?й Александровичъ занималъ еще важное м?сто и былъ членомъ многихъ комитетовъ и комиссiй, онъ чувствовалъ, что взглядъ на него совершенно изм?нился. Отъ него ничего бол?е не ждали: что бы онъ ни говорилъ и ни предлагалъ, его слушали такъ, какъ будто то, что онъ предлагаетъ, давно уже изв?стно, и это самое ждали отъ него, и это самое не нужно. Онъ чувствовалъ, что движенiе его вверхъ остановилось, что онъ дошелъ до того пред?ла, котораго не перейдешь, и что скоро онъ останется сенаторомъ или за штатомъ. Какъ ни тяжело это ему было, онъ продолжалъ работать, считая это своимъ долгомъ. Чувствуя себя какъ бы уже устраненнымъ отъ настоящаго участiя въ правительственной д?ятельности, онъ ясн?е вид?лъ теперь вс? ошибки и недостатки и считалъ своимъ долгомъ указывать на возможность исправленiя ихъ. Вскор? посл? своей разлуки съ женой онъ началъ писать первый проэктъ о исправленiи финансовъ Россiи. Проэктъ этотъ былъ первымъ изъ сотни проэктовъ и записокъ, которые суждено было написать Алекс?ю Александровичу по вс?мъ отраслямъ управленiя, которые никто не читалъ и которые скоро получили названiе Каренинскихъ проэктовъ. [1518 - Зачеркнуто: Есть два рода людей, стоящихъ на двухъ крайнихъ ступеняхъ практической общественной д?ятельности, которые избавлены отъ мученiй сомн?нiй въ польз? своей д?ятельности. Это безграмотные рабочiе и высоко образованные чиновники, въ особенности жители столицы.Рабочiй, выпахивающiй свою десятину или вырубающiй дерево, не приписываетъ никакой важности тому результату, который произойдетъ отъ его работы, не сомн?вается однако въ плодовитости своей работы по очевиднымъ признакамъ того, что вспаханное поле, очевидно, черно и не было такимъ до него и что дерево лежитъ, а прежде стояло. Въ этомъ онъ и видитъ награду за трудъ. Чиновникъ же, работающiй въ своихъ бумагахъ, никогда не видитъ очевиднаго плода своей д?ятельности; все, что должно изм?ниться отъ его д?ятельности, не видно ему и не им?етъ той награды въ очевидности результата труда, которую им?етъ рабочiй, но за то д?ятельность его обставлена такъ, что онъ не можетъ сомн?ваться въ значительности своего д?ла.]Другое д?ло жизни Алекс?я Александровича, воспитанiе сына, также мало радовало его и затрогивало его сердце. Это было тоже исполненiе долга, и тяжелаго и непрiятнаго для Алекс?я Александровича. Онъ никогда не любилъ сына, въ особенности посл? несчастiя съ женой не могъ преодол?ть отвращенiя къ нему, усиленнаго все больше и больше выражавшимся сходствомъ мальчика съ матерью. Но, разъ взявшись за д?ло, Алекс?й Александровичъ добросов?стно исполнялъ его, насколько старанiе, образованiе и разсудокъ могли сод?йствовать этому д?лу. Никогда не занимавшись вопросами воспитанiя, Алекс?й Александровичъ посвятилъ н?сколько м?сяцевъ теоретическому изученiю предмета. <Алекс?й Александровичъ былъ высокообразованный чиновникъ, и потому онъ и на минуту не сомн?вался въ плодотворности нетолько своей служебной д?ятельности, но и вновь предпринятой имъ воспитательной. Какъ въ служб? опорой въ томъ, что онъ д?лаетъ важное и плодотворное д?ло, служило ему то, что онъ д?лаетъ д?ло вм?ст? съ самыми важными въ мiр? людьми, считаемыми общественнымъ мн?нiемъ высшими, такъ и въ воспитанiи сына онъ былъ ув?ренъ, что д?лаетъ д?ло, потому что поставилъ себя въ сообщество со вс?ми самыми важными лицами, занимавшимися и занимающимися воспитанiемъ.> * № 144 (кор. № 117). <Такими постыдными воспоминанiями, которыя, не заключая въ себ? ничего дурного, мучаютъ бол?е, ч?мъ воспоминанiя преступлений, было для Алекс?я Александровича воспоминанiе о томъ времени, когда Анна открыла ему все и онъ колебался о томъ, вызвать или не вызвать на дуэль Вронскаго. Теперь ему казалось, противно вс?мъ его уб?жденiямъ, что надо было вызвать, и другое то – когда Бетси и Степанъ Аркадьевичъ заверт?ли его и уговорили отпустить жену. Ему казалось теперь, что этаго не надо было д?лать. Но онъ отгонялъ отъ себя эти воспоминанiя и т? поправки прошедшему, которыя онъ д?лалъ. Все это было сд?лано, и кончено и непоправимо. И потому онъ уб?ждалъ себя, что это было хорошо. Онъ поступилъ руководясь в?чными законами любви и прощенiя обидъ, и потому это не могло быть дурно. То мучительное чувство стыда, которое томило его, онъ считалъ остаткомъ слабости, respect humain, и боролся съ нимъ. Чтобы не мучиться своимъ настоящимъ положенiемъ, онъ говорилъ себ?, что интересы его не въ этой жизни, а въ будущей, что поступокъ, если и мучаетъ его въ этой жизни, то долженъ радовать его по отношенiю къ будущей жизни. И онъ в?рилъ въ это всей душой. В?рилъ и въ то, что у него н?тъ интересовъ въ этой жизни, что онъ скоро умретъ, и тогда вс? эти воспоминанiя будутъ им?ть для него совс?мъ другое значенiе. Но сколько онъ не старался ув?рить себя въ этомъ, пока онъ живъ, в?рное чувство жизни показывало ему, что онъ дурно устроилъ свою жизнь, что онъ виноватъ въ этомъ и не будетъ им?ть ни минуты покоя. То, что это зачтется ему тамъ, ни на одинъ волосъ не облегчало его положенiя, какъ будто связи между той и этой жизнью не могло быть и эта жизнь въ себ? носила свои награды и наказанiя.>[1519 - Зачеркнуто: Это посл?днее время Алекс?й Александровичъ, благодаря своему несчастiю и годамъ, пришелъ въ то состоянiе, когда челов?къ вдругъ опоминается.] * № 145 (рук. № 88). Анна и Вронскiй ужъ вторую нед?лю жили въ Петербург?, гд? ихъ задержалъ разд?лъ Вронскаго съ братомъ, для котораго все было приготовлено, но при которомъ явились неожиданныя затрудненiя. Д?ло разд?ла не задержало бы ихъ въ Петербург?, если бы при этомъ у обоихъ не было личнаго задушевнаго желанiя быть въ Петербург?. Кром? того сильнаго и все бол?е и бол?е усиливающегося желанiя Анны увид?ть сына, у нихъ было общее обоимъ странное невысказываемое желанiе: испытать общество своихъ прежнихъ знакомыхъ, какъ они будутъ относиться къ ихъ новому положенiю. Испытывать, казалось, нечего было; имъ, опытнымъ св?тскимъ людямъ, должно было знать впередъ, какъ будетъ смотр?ть на нихъ общество; но они, не говоря другъ другу объ этомъ, теперь оба испытывали общество, не перем?нилось ли оно. И оба одинаково больше интересовались общественнымъ прогрессомъ, смутно предполагая, что ихъ положенiе при прогресс? общества можетъ представляться инымъ, ч?мъ оно представлялось прежде. Не признаваясь въ этомъ другъ другу, они оба находились въ тяжеломъ положенiи. Можно просид?ть н?сколько часовъ сряду, поджавши ноги, въ одномъ и томъ же положенiи, если знаешь, что ничто не пом?шаетъ перем?нить положенiе и вытянуть ноги; но если челов?къ знаетъ, что онъ долженъ сид?ть такъ съ поджатыми ногами и не можетъ ихъ вытянуть, то то самое положенiе, которое въ первомъ случа? было даже прiятнымъ, становится мучительнымъ, вызывая настоящiя судороги въ ногахъ. Можно жить спокойно безъ св?та, безъ знакомыхъ, если знать, что н?тъ никакихъ препятствiй для веденiя св?тской жизни; но знать, что св?тъ закрытъ, то это лишенiе покажется страданiемъ. То, что испытывали Вронской и Анна, было хуже этаго: они испытывали сомн?нiе въ томъ, закрытъ или не закрытъ для нихъ св?тъ, и если закрытъ, то насколько. Для обоихъ ихъ, находившихся всегда въ томъ положенiи, что и въ голову имъ никогда не приходилъ вопросъ о томъ, хочетъ или не хочетъ тотъ или другой быть знакомымъ, это положенiе сомн?нiя было мучительно и унизительно. * № 146 (рук. № 90). Прi?хавъ въ Петербургъ,[1520 - Зачеркнуто: съ ц?лью разд?ла, Вронскiй былъ у брата и часто вид?лся съ нимъ. Братъ прi?зжалъ и къ нему въ <большое отд?ленiе> небольшой номеръ въ нижнемъ этаж? лучшей Петербургской гостинницы, которую онъ занималъ. Само собою разум?ется, что св?тъ былъ открытъ для Вронскаго, но онъ чувствовалъ, что всякiй шагъ его одного въ св?т? только больше закрываетъ двери св?та для Анны. Онъ зналъ,] Вронскiй съ Анной остановились въ одной изъ лучшихъ гостинницъ, Вронскiй отд?льно въ нижнемъ этаж?, Анна наверху въ большомъ отд?ленiи. Первый визитъ Вронскаго былъ къ брату. Тамъ онъ засталъ прi?хавшую изъ Москвы мать. Мать и нев?стка были сдержаны относительно его и ни словомъ не упомянули о его связи съ Анною. Братъ же, на другой день прi?хавъ утромъ къ Вронскому, самъ спросилъ его о Анн?. Вронскiй прямо сказалъ ему, что онъ смотритъ на свою связь съ Анной какъ на бракъ, что онъ над?ется уговорить ее принять разводъ, предлагаемый ее мужемъ, и тогда женится на ней, а до т?хъ поръ считаетъ ее такою же своей женой, какъ и всякую жену, и проситъ его такъ передать матери и своей жен?. – Если св?тъ не одобряетъ этаго, то мн? совершенно все равно, – сказалъ Вронскiй.[1521 - Зачеркнуто: Вронскiй и былъ вм?ст? съ нимъ наверху въ большомъ отд?ленiи, которое занимала Анна.] Старшiй[1522 - Зач.: ничего не понялъ изъ того, что говорилъ Алекс?й, кром? того,] понялъ, что оговаривать уже нельзя, и вм?ст? съ Алекс?емъ пошелъ къ Анн?. Вронскiй при брат? говорилъ, какъ и при вс?хъ, Анн? вы и обращался съ нею какъ съ[1523 - Зач.: св?тско[й]] близко знакомою, но было подразум?ваемо, что братъ знаетъ ихъ отношенiя, и говорилось о томъ, что Анна ?детъ въ им?нiе Вронскаго. Изъ другихъ знакомыхъ Вронскаго бывшiй товарищъ его Вреде былъ[1524 - Зач.: съ Серпуховскимъ] также наверху у Анны и былъ въ т?хъ же отношенiяхъ. Остальные мущины встр?чались съ Вронскимъ, бывали у него, но ни словомъ не упоминали о его отношенiяхъ къ Анн?.[1525 - Зач.: Къ ней же прi?хали изъ мущинъ только Тушкевичъ, близкiй челов?къ княгини Бетси, и Облонскiй, петербургскiй двоюродный братъ Анны.] Несмотря на всю свою св?тскую опытность, Вронскiй всл?дствiи фальшиваго положенiя, въ которомъ онъ находился, былъ въ странномъ заблужденiи. Казалось, ему надо бы понимать, что св?тъ закрытъ для него съ Анной, но теперь въ голов? его бродили какiя то неясныя соображенiя о томъ, что такъ было только встарину, но что теперь, при быстромъ прогресс? (онъ незам?тно для себя теперь былъ сторонникомъ всякаго прогресса), что теперь взглядъ общества на вопросъ, о томъ, будутъ ли они приняты въ обществ?, еще не р?шенъ. «Разум?ется, – думалъ онъ, – св?тъ придворный и т. п. не приметъ ее, но порядочные люди, близкiе, могутъ понять это какъ сл?дуетъ». И онъ испытывалъ св?тъ и его отношенiе къ себ? и къ Анн?. Но очень скоро онъ зам?тилъ, что св?тъ былъ бол?е даже ч?мъ когда нибудь открытъ для него лично, но что въ игр? въ кошку-мышку руки, поднятыя для него, тотчасъ же опускались передъ Анной,[1526 - Зач.: Кром? того что она мучалась своимъ одиночествомъ, онъ зналъ, что ей нужны были отношенiя съ равными себ? женщинами, и онъ возлагалъ въ первое время большiя надежды на нев?стку Лизу. Ему] и потому онъ одинъ никуда не ?здилъ, а если ?здилъ, то только для того, чтобы узнать, пропустятъ ли ее за нимъ. Первую попытку онъ сд?лалъ съ женою брата. Матери, начавшей усов?щевать его, онъ отв?тилъ, что его р?шенiе неизм?нно, а что если она хочетъ оставаться съ нимъ въ хорошихъ отношенiяхъ, то онъ проситъ ее никогда не отзываться презрительно о женщин?, которую онъ любитъ и уважаетъ. Онъ возлагалъ большiя надежды на Лизу; ему казалось, что[1527 - Зачеркнуто: Лиза уже нав?рно] она не броситъ камня и съ своимъ золотымъ сердцемъ, простотой и р?шительностью по?детъ къ Анн? и приметъ ее. Но Лиза упорно молчала и изб?гала всего, касавшагося Карениной, красн?ла, когда разговоръ[1528 - Зач.: замолкалъ между ними, какъ будто она боялась какого-то разговора между ними, и никогда ни одного слова не говорила про Карениныхъ. Когда] угрожалъ склониться къ новому положенiю Алекс?я. На другой день своего прi?зда Вронскiй[1529 - Зач.: зам?тивъ, что она изб?гаетъ этого разговора, онъ] прямо высказалъ ей свое желанiе. Она[1530 - Зач.: спокойно, но твердо сказала ему:] выслушала его и отв?чала: – Ты знаешь, Алекс?й, какъ я люблю тебя, и готова все для тебя сд?лать, но я молчала потому, что знала, что не могу теб? и Анн? Аркадьевн? помочь, – сказала она, особенно старательно выговоривъ «Анна Аркадьевна». – Не думай, пожалуйста, чтобы я осуждала: никогда; можетъ быть я на ея м?ст? и хуже бы была, но ты пойми, что я не могу этаго сд?лать. У меня дочери растутъ, и я должна жить въ св?т? для мужа. Ну, я прi?ду къ Анн? Аркадьевн?. Она пойметъ, что я не могу ее звать къ себ? или должна это д?лать тайно. Это ее же оскорбитъ. Я не могу, Алекс?й, пожалуйста, не проси меня и пойми. И Вронскiй понялъ.[1531 - Зач.: какъ совершенно права была Лиза.] Онъ особенно понялъ это посл? того, какъ Бетси, одна изъ прежнихъ знакомыхъ, прi?хала къ Анн?. Она, очевидно, считала свой прi?здъ къ ней геройскимъ поступкомъ и наивно высказала это. Она пробыла не бол?е десяти минутъ, разговаривая о св?тскихъ новостяхъ, и, у?зжая, сказала: – Вы не сказали однако, когда разводъ, потому что вы не можете же оставаться въ этомъ положенiи. Положимъ, я забросила свой колпакъ черезъ мельницы, но другiе поднятые воротники васъ будутъ бить холодомъ, пока вы не женитесь. И это такъ просто теперь, ?a se fait.[1532 - [это делается.]] Такъ вы въ пятницу ?дете? Над?юсь, увидимся, до свиданья.[1533 - Зачеркнуто: Посл? этихъ отношенiй съ нев?сткой Лизой и съ княгиней Бетси Вронскiй и Анна поняли то, что они и знали прежде, – что св?тъ совершенно закрытъ для нихъ. То, что мущины, братъ Вронскаго и друзья, ?здили къ нимъ, только очевидн?е и бол?зненн?е высказывало имъ ихъ отверженность. Самыя ничтожныя слова и обстоятельства мучительно д?йствовали на нихъ. <То, что когда разговоръ склонялся къ служебнымъ перем?намъ, въ которыхъ Алекс?й Александровичъ участвовалъ, разговаривающiе замолкали, то, что женатые знакомые никогда не говорили о своихъ женахъ, то, что предложенiе ложи бель-этажа или ужина въ гостинниц?, которыя казались бы прежде самыми легкими, невинными удовольствiями, ужасали ее и Вронскаго по тому сходству съ изв?стными женщинами, которое это могло бы вызвать.Самое, казалось, не им?ющее къ вопросу о св?т? отношенiя д?ло туалета вызывало въ Анн? самыя мучительныя соображенiя опять по возможности сходства.>Въ томъ, что знакомые очевидно отъискивали предметы разговоровъ <такихъ, въ которыхъ бы не было упоминанiя о томъ, о чемъ нельзя говорить,> и, очевидно, были осторожны, былъ намекъ. Въ томъ, что женатые знакомые, точно сговорившись, никогда не говорили о своихъ женахъ, былъ намекъ. Въ томъ, что никто не предлагалъ Анн? ?хать въ театръ слушать новую знаменитость, былъ намекъ.Ногъ нельзя было вытянуть, и оба чувствовали судороги. Казалось бы, проще всего было у?хать изъ Петербурга, не дожидаясь конца разд?ла, но Анна, какъ бы нарочно, чтобы помучать себя, объявила, что она не у?детъ, не кончивъ разд?ла и не увидавъ сына.] Вронскiй понялъ, что дальн?йшiя попытки тщетны и что надо пробыть въ Петербург? эти н?сколько дней, какъ въ чужомъ город?, изб?гая всякихъ сношенiй съ прежнимъ св?томъ и не подвергаясь непрiятностямъ и оскорбленiямъ этаго положенiя. Одна изъ главныхъ непрiятностей положенiя въ Петербург? было то, что Алекс?й Александровичъ и его имя, казалось, были везд?. Нельзя было ни о чемъ начать говорить, чтобы разговоръ не свертывалъ къ Алекс?ю Александровичу. Никуда нельзя было по?хать,[1534 - Зачеркнуто: ни Вронскому, ни Анн?,] чтобы не встр?тить его. Такъ, по крайней м?р?, казалось Вронскому, какъ кажется челов?ку съ больнымъ пальцемъ, что онъ какъ нарочно обо все зад?ваетъ этимъ самымъ больнымъ пальцемъ. Но Анна какъ будто не понимала[1535 - Зач.: этаго, хотя онъ и вид?лъ, что она страдала.Встр?тившись на улиц? съ полусв?тской прежней знакомой д?вицей Данаевой, им?вшей скабрезную исторiю и нигд? уже не принимаемой, Анна часто звала ее къ себ?. Она приглашала тоже мущинъ и какъ будто искала общества.] неловкости своего положенiя. Она, казалось Вронскому, не зам?чала т?хъ безчисленныхъ мелочей, которыя должны были оскорблять ее. Она не зам?чала, что[1536 - Зач.: Данаева, подкрашивающая себ? глаза, была похожа на дурныхъ женщинъ.] Варвара Павловна Шервудъ, единственная изъ прежнихъ знакомыхъ, которая ?здила къ Анн?, была единственная и что положенiе Варвары Павловны Шервудъ въ св?т?, жившей врозь съ своимъ мужемъ,[1537 - Зач.: и занимавшейся какимъ-то журналомъ,] было очень сомнительное, что женатые мущины старательно изб?гали упоминать о своихъ женахъ, что разговоръ никогда не бывалъ свободенъ, что вс? говорили въ ея присутствiи всегда какъ будто боясь оступиться и сказать неловкость.[1538 - Зач.: Но Вронскiй ошибался. Анна вид?ла все это и вид?ла гораздо больше того, что вид?лъ Вронской. Она страдала всякую минуту и, какъ нарочно, искала т?хъ условiй, въ которыхъ она должна была страдать.] – Мн? очень хорошо зд?сь, пожалуйста, не безпокойся обо мн?, говорила она Вронскому,[1539 - Зачеркнуто: не сознаваясь въ страданiяхъ, которыя она испытывала, и не позволяя ему высказать ихъ.] предлагавшему ей у?хать не дожидаясь разд?ла. Но въ первый разъ Вронскiй слышалъ въ отношенiи къ себ? раздражительный тонъ.[1540 - Зач.: <Анна говорила себ?, что все это пустяки и не м?шаетъ ея счастью. Но легко было сказать, что все это пустяки, но не легко было жить безъ этихъ пустяковъ. Кром? той любви, за которую она продала это презр?нное общественное положенiе, и той любви, которую она им?ла вполн? и которую она мучительно ц?нила,> и чувствовалось, что она что то скрывала.] Во все это время ихъ пребыванiя въ Петербург? Вронскiй вид?лъ, что въ Анн? происходитъ что то особенное. Онъ не зналъ ее еще такою. То она была не н?жна, какъ прежде, къ нему, но какъ будто влюблена въ него, то она становилась холодна, раздражительна и непроницаема. Вронской не понималъ, что Анна страдала въ Петербург? почти т?мъ же, ч?мъ и онъ, но страданiя ея были въ столько разъ сильн?е, въ столько разъ унизительн?е для нея, что она не могла р?шиться высказать ихъ, особенно ему, который былъ причиною этаго. Точно такъ же какъ и онъ, она еще бол?е, ч?мъ онъ, опытная и св?тская женщина, над?ялась на какое то изм?ненiе всл?дствiи прогресса взгляда общества на ея положенiе. Она, точно такъ же какъ и онъ, съ бол?зненно напряженнымъ вниманiемъ сл?дила за вс?ми признаками отверженiя ея отъ св?та, которое было ей особенно тяжело, такъ какъ она всегда была въ такомъ положенiи, что никогда для нея не могло быть вопроса о томъ, хочетъ или не хочетъ быть съ ней знакомымъ. Вс? всегда за честь считали знакомство съ нею. Теперь она дорожила знакомствомъ Варвары Павловны, которая ей была необходима только хоть для того, чтобы въ своемъ элегантномъ костюм? одной не быть похожей, она знала, на кого. Но кром? этихъ страданiй у ней были еще другiе, состоящiе въ томъ, что теперь въ Петербург? она мучительно чувствовала, [что] нужно было жить, т. е. быть занятой. A занятiй не было,[1541 - Зач.: не могло быть въ Петербург?. Ноги нельзя было протянуть, и она чувствовала мучительныя судороги, но не сознавалась въ этомъ, и чувствовала, какъ она становилась раздражительна. Даже любовь ея къ сыну, потребность вид?ть его выражалась въ ней не н?жностью, но раздражительностью и осужденiемъ то Алекс?я Александровича, который, не любя, взялъ отъ нея сына, то графини Лидiи Ивановны, которую она всегда считала невольно неестественною и фальшиво холодной энтузiасткой.] въ особенности потому, что не было ни заграницей, ни зд?сь, не было женщинъ подругъ съ одинаковыми интересами. Все это мужское общество и умно и интересно, но она испытывала лишенiе того женскаго общенiя, надъ которымъ такъ см?ются мущины, лишенiе т?хъ разговоровъ о нарядахъ, о нездоровьяхъ женскихъ, того женскаго сужденiя о мущинахъ, того совершенного отдыха отъ того мундира, который, какъ при начальств?, носятъ женщины передъ мущинами. Въ Петербург? этаго ужъ совс?мъ не было. Даже кормилица – и та была итальянка, съ которой нельзя было поговорить по душ?. И, не сознаваясь въ этомъ, Анна мучительно страдала и становилась все бол?е и бол?е раздражительна. Одна изъ ц?лей ея по?здки въ Петербургъ и пребыванiя въ немъ состояла въ томъ, чтобы увидать сына. Но это свиданье, которое казалось ей столь легкимъ и естественнымъ, теперь, посл? вс?хъ т?хъ оскорбленiй, никому, кром? ей, не зам?тныхъ, которыя она испытала въ Петербург?, ей казалось очень труднымъ, почти невозможнымъ достигнуть этаго свиданiя. Вид?ться и им?ть сношенiя съ Алекс?емъ Александровичемъ она не хот?ла[1542 - Зачеркнуто: не потому, какъ она неискренно писала въ письм? Лидiи Ивановн?, что она не хот?ла огорчить его, но] потому, что,[1543 - Зач.: ей самой было это непрiятно. Она им?ла] несмотря на сознанiе ею правоты и великодушiя, она им?ла къ мужу такое же, если еще не большее, ч?мъ прежде, отвращенiе. Над?ялась она вид?ть сына черезъ старую преданную ей няню, но она узнала, что няня уже не находилась при сын?.[1544 - Зач.: Притомъ заботы и волненiя объ отношенiяхъ къ св?ту такъ занимали ее первые дни, что она почти забыла про сына.] Когда былъ уже р?шенъ день отъ?зда, Анна, узнавъ отъ Вронскаго, передавшаго ей городскiе слухи, о новыхъ отношенiяхъ Алекс?я Александровича къ Графин? Лидiи Ивановн?, р?шилась написать ей письмо. Сочиненiе этаго неискренняго и хитраго письма стоило Анн? большого труда, и ей было стыдно перечесть его, когда она его написала. Неискренно въ письм? было упоминанiе о томъ, что не хочетъ огорчать этаго великодушнаго челов?ка. Она нетолько не считала его великодушнымъ, но считала его жестокимъ за то, что онъ, не любя сына, держалъ его при себ?, отравляя этимъ ея жизнь. Неискренно было тоже упоминанiе о христiанскихъ чувствахъ Лидiи Ивановны. Она не в?рила въ нихъ. Она считала Лидiю Ивановну притворщицей, хотя и не такой притворщицей, которая притворялась бы для того, чтобы обманывать другихъ, но притворщицей, обманывавшей первую себя и никогда не могущую быть естественной. Хитрость же письма состояла въ томъ, что она женскимъ чутьемъ, по разсказамъ, угадала чувство Лидiи Ивановны къ Алекс?ю Александровичу, поняла впередъ, что Лидiя Ивановна будетъ ревновать къ ней и стараться отказать ей, и потому она вставила фразу о томъ, что допустить или не допустить свиданiе должно завис?ть не отъ Лидiи Ивановны, а отъ Алекс?я Александровича. Въ тотъ день, какъ она послала записку графин? Лидiи Ивановн?, Анна была[1545 - Зачеркнуто: особенно раздражительна] въ одномъ изъ своихъ хорошихъ дней. Она чувствовала себя[1546 - ] сильной, веселой, оживленной не всл?дствiи того, чтобы что нибудь новое, веселое случилось, но всл?дствiи того, что все непрiятное, тяжелое не обращало вниманiя, а все то, что ни думалось, все представлялось легко и весело. «Ну и Богъ съ ними, – думала она. – Я сд?лала свою постель и буду на ней спать, и я довольна ею. Всегда во всякой жизни бываютъ тяжелые перiоды, какъ путешествiя и т. п. Такой былъ нашъ перiодъ жизни зд?сь, и въ особенности потому, что мы не такъ смотр?ли. Посл? завтра мы у?демъ въ деревню. Алекс?й любитъ меня больше ч?мъ когда нибудь. Я вид?ла, какъ онъ страдалъ за меня. А я люблю ли его? Никогда не думала, что можно такъ любить челов?ка». И тайны ихъ интимной жизни вспомнились ей, и страстная улыбка осв?тила ея лицо. «Ну, да не въ томъ д?ло. Во всякомъ положенiи можно быть счастливой». Она пошла къ кормилиц?. Д?вочка, увидавъ ее, открыла беззубый ротикъ и, подвернувъ рученки, стала загребать ими, какъ рыба поплавками, и Анна и кормилица просiяли улыбками. Разспросивъ кормилицу о томъ, какъ ей нравится Петербургъ, и ут?шивъ ее, что въ деревн? будетъ лучше, Анна[1547 - Зач.: послала лакея просить къ себ? Вронскаго.] достала записную книжку и серебрянымъ карандашикомъ записала нужныя покупки. Вс? были не нужны, но все было весело покупать. – О, да мы нынче въ хорошемъ дух?, – сказалъ Вронской, входя и встр?тившись съ ея взглядомъ. – Въ томъ, въ какомъ надо быть, особенно теперь, какъ мы ?демъ. Все это наше пребыванiе зд?сь – какъ сонъ, – неправда ли? – И она взяла его руку съ короткими пальцами и прижала ее къ своей ше?. – Я написала Графин? Лидiи Ивановн?. Пожалуйста, не бойся. Вопервыхъ, она непрем?нно отв?титъ мн?. А не отв?титъ, мн? все равно. Мн? нужно вид?ть Сережу только. Въ этомъ д?ло. И если она откажетъ, то я узнала, что няня живетъ у нихъ въ дом?, но не при Сереж?. Я пошлю за ней и черезъ нее устрою. – Черезъ кого ты узнала? – Моя швея, но не въ томъ д?ло. Я иду или ?ду покупать. Вотъ. А ты? – Ты меня не возьмешь съ собой? – сказалъ онъ. Она взглянула на него и опустила глаза. Надо было изб?гать показываться вм?ст?. – Да мн? опять нужно въ судъ. Нынче посл?днiй разъ. Да вотъ деньги, если нужны. Я взялъ въ банк?. – И онъ положилъ бумажникъ на столъ. – Такъ до свиданья, до об?да, – сказалъ онъ покрасн?въ. Анна вернулась только къ об?ду все въ такомъ же веселомъ состоянiи, въ какомъ она была съ утра. Она даже забыла про письмо къ Графин? Лидiи Ивановн? и вспомнила о немъ только тогда, когда, пересчитавъ вс? вынесенные изъ кареты покупки, вышла къ об?ду. Об?дъ былъ накрытъ на 3-хъ. Греве, встр?тившiйся съ Вронскимъ, былъ оставленъ къ об?ду. Греве былъ одинъ изъ т?хъ людей, которые не оскорбляли Вронскаго и Анну знанiемъ ихъ отношенiй. Были люди св?тскiе, которые прямо умышленно оскорбляли, стараясь выставить неприличность ихъ отношенiй, были люди, какъ ихъ заграничный прiятель, своимъ обращенiемъ показывающiй, что онъ считаетъ ихъ отношенiя натуральными. Это оскорбляло ихъ потому, что они сами знали, что это неправда. Были люди, которые какъ будто не думали объ ихъ отношенiяхъ, и такимъ былъ Греве. Онъ просто чувствовалъ къ Вронскому дружбу, которая ему самому казалась сначала товарищескою дружбою, но которая оказалась сильн?е, и такую же дружбу чувствовалъ къ Анн?, и они оба испытывали особенно прiятное чувство при Греве. Передъ самымъ об?домъ прi?халъ еще Тушкевичъ съ порученiемъ къ Анн? отъ княгини Бетси. Княгиня Бетси просила извинить, что она не прi?хала проститься, она была нездорова, но просила Анну прi?хать къ ней между половиной 7 и 9. Анна и Вронскiй переглянулись при этомъ опред?ленiи времени, показывавшемъ, что были приняты м?ры, чтобы она никого не встр?тила, но это не оскорбило Анну. Она была въ хорошемъ дух?. – Очень жалко, что я именно не могу между / 7 и 9, – сказала она, чуть улыбаясь. – Княгиня очень будетъ жал?ть. – И я тоже. – Вы, в?рно, ?дете слушать Пати, – сказалъ Тушкевичъ. – Да,[1548 - Зачеркнуто: можетъ быть,] я такъ давно не слыхала Пати. – У васъ есть ложа? – Н?тъ, но я думаю, что кто нибудь изъ васъ достанетъ. – Позвольте мн?, – вызвался Тушкевичъ. – Не хотите ли остаться об?дать? – сказала Анна. – Кажется, я опоздала. И опять она переглянулась съ Вронскимъ. Онъ понялъ, что она оставила об?дать Тушкевича для того, чтобы не показать ему, что она можетъ быть оскорблена. Но всетаки Вронской пожал?лъ, что она пригласила этаго пустого, какъ онъ считалъ, и ничтожнаго челов?ка. Тушкевичъ однако, какъ челов?къ ловкiй, попалъ въ тонъ, который давалъ Греве, и былъ не непрiятнымъ собес?дникомъ. С?вши за супъ только, Анна вспомнила о письм? къ Лидiи Ивановн?. – Какой отв?тъ принесъ комисiонеръ? – сказала она. – Отв?та н?тъ, – отв?чалъ лакей. И это не разстроило веселаго расположенiя духа Анны. Оно даже усилило его. Настроенiе ея духа стало веселое, наступательное. Въ душ? ея проснулся дьяволъ, присутствiе котораго она любила въ себ? и котораго боялся въ ней Вронской, но который всегда восхищалъ его. Онъ вид?лъ, какъ зажглись ея глаза, какъ каждое движенiе ея стало быстр?е и вм?ст? грацiозн?е, каждое слово ея[1549 - Зачеркнуто: было весело и умно.– Если вы ?дете въ театръ, то надо послать за ложей, – сказалъ ей Вронской, глядя на нее.– Разум?ется, ?ду. Посл? итальянскихъ оперъ надо отдохнуть. Вы не пов?рите, какъ они плохи.– Такъ послать?– Пожалуйста. Вы по?дете со мной, – сказала она Греве. – Вы, в?рно, ничего не понимаете въ музык?.– Совершенно ничего.– Это самые прiятные товарищи. Знатоки музыки въ опер? сд?ланы для того, чтобы отравлять прелесть музыки. Прощайте. Передайте княгин?, что я очень, очень жал?ю не вид?ть ее. До свиданья. Вы тоже въ опер??] им?ло какое то затаенное значенiе. Когда встали отъ об?да и Тушкевичъ у?халъ за ложей, а Греве пошелъ курить, Вронской вышелъ съ нимъ вм?ст? къ себ?. Посид?въ н?сколько времени, они вб?жали наверхъ. Анна уже была од?та въ черное бархатное платье и темнокрасную прическу. Она вышла къ нимъ, очевидно довольная собой. – Ты точно по?дешь въ театръ? – сказалъ онъ, не любуясь ею. – Отчего же ты такъ испуганъ? – см?ясь глазами, сказала она. – Отчего же мн? не по?хать? Она какъ будто не понимала всего того, что означали его слова и что она понимала очень хорошо только вчера еще. – Ты знаешь, что я все бы отдалъ, чтобы избавить тебя отъ… – Не отъ чего избавлять. Отчего Анна Аркадьевна Каренина не можетъ взять ложу въ театр? и отчего графъ Вронской, Вреде, Тушкевичъ не могутъ войти къ ней въ ложу? – Ахъ, ты знаешь, Анна, – говорилъ онъ ей, будя ее, точно также, какъ говорилъ ей когда то ея мужъ. – Да я не хочу обо всемъ этомъ думать, – сказала она улыбаясь. – Стыжусь я того, что я сд?лала? Н?тъ, н?тъ, н?тъ, и если бы опять тоже, то было бы опять тоже. Я тебя люблю и счастлива; иди, иди. Она пожала его руку. – Вотъ я никогда не видалъ тебя въ такомъ дух?. – Я въ томъ дух?, въ которомъ Кесарь сказалъ, что лодочка его не потонетъ, потому что онъ Кесарь, потому что онъ счастливъ. И я тоже. Прощай. Пришли мн? свой бинокль. – А что отв?тила Лидiя Ивановна? – Ничего, я послала къ нян?. Тушкевичъ a еtе trеs gentil,[1550 - [был очень мил,]] я не понимаю Бетси, но какъ знакомый.... – Такъ ты р?шительно ?дешь? – Р?шительно ?ду, – сказала она съ особеннымъ, непонятнымъ ему блескомъ блестя глазами, – и не сердись на меня. Отчего ты не смотришь на меня? Онъ смотр?лъ на нее. Онъ вид?лъ всю красоту ея лица, обнаженной шеи и рукъ. Но эта красота ея пугала его за нее. – Я смотрю и вижу, – сказалъ онъ улыбаясь, – но не понимаю. – А впрочемъ, – вдругъ сказалъ онъ, подходя къ ней, – по?демъ. – И онъ поц?ловалъ ея руку. «It was a failure,[1551 - [Это была неудача,]] – говорила себ? Анна, возвращаясь изъ театра, гд? она не досид?ла 2-хъ актовъ. – It was a failure», почему то повторяла она себ?. Ничего не случилось. Но вс? одинаково какъ будто не видали ее. Мущины же, которые подходили къ ней, что то пытались показать т?мъ, что они подходятъ къ ней. Вронской подошелъ къ ней, но только тогда, когда она говорила съ Тушкевичемъ, остановивщись у рампы. Св?тъ теперь совершенно потухъ въ ея глазахъ, когда она снимала тяжелое платье. Дома она нашла письмо Графини Лидiи Ивановны. «Бездушная, фальшивая притворщица, – сказала она, разорвавъ ея письмо. – Завтра я по?ду къ нему, и мн? все равно, увижу ли я или не увижу Алекс?я Александровича», сказала она себ?. <Этотъ вечеръ Вронской долженъ былъ провести у брата, и она мучительно, страстно ждала его. Одно, что ей оставалось, – это была его любовь. И онъ не дорожилъ каждой минутой этой любви. Она ждала его, а онъ сид?лъ теперь съ этой Лизой, которую онъ такъ высоко ставитъ. Она, в?рно, влюблена въ него и заманиваетъ его.> * № 147 (рук. № 90). Приходъ кормилицы однако разбудилъ Анну отъ того столбняка, въ которомъ она находилась. Она ничего не говорила Вронскому о томъ, какъ и когда она нам?ревалась увидать сына. Она скрыла отъ него письмо Лидiи Ивановны и хот?ла скрыть свою сегодничную по?здку. Она боялась того, чтобы онъ узналъ про ея по?здку, про ея чувства къ сыну, больше всего боялась, чтобы онъ не заговорилъ съ ней про это. Она знала, что для него, не смотря на то что онъ былъ главной причиной ея горя въ этомъ отношенiи, что для него ея свиданiе съ сыномъ, чувства, которыя она могла испытать при этомъ, все это кажется самой не важной и обыкновенной вещью. И что никогда онъ не будетъ въ силахъ понять всей глубины ея страданья. Она знала, что за его холодный тонъ при упоминанiи объ этомъ она возненавидитъ его. И она боялась этого и потому скрывала отъ него и ничего не хот?ла говорить про это. Кормилица разбудила ее. Надо было перестать думать о непоправимомъ, надо было скрыть отъ него, надо было жить жизнью, которою она жила т? н?сколько дней, которые она провела въ Петербург?. А жизнь, которую она вела эти н?сколько дней въ Петербург?, была исполнена волненiй и тревогъ и требовала напряженiя вс?хъ ея силъ, и она, устранивъ слишкомъ мучительныя воспоминанiя о сын?, опять отдалась этой жизни. * № 148 (рук. № 90). Но мучительн?е всего было для Анны то новое чувство, которое она въ это время, именно въ Петербург?, начала испытывать къ Вронскому. Она пром?няла все: и общественное положенiе, и спокойствiе сов?сти, и сына – все на любовь, которой она не им?ла къ мужу и отъ мужа. Но им?ла ли она эту любовь, на которую она все пром?няла? Этотъ вопросъ въ первый разъ пришелъ ей въ Петербург?. Передъ прi?здомъ въ Петербургъ у ней было въ первый разъ несогласiе съ Вронскимъ о томъ, какъ имъ остановиться. Вронскiй предлагалъ остановиться, для соблюденiя приличiй, въ разныхъ гостиницахъ. Анна не хот?ла этаго. Она высказала, что она ничего не хочетъ скрывать. Р?шено было остановиться въ разныхъ этажахъ. Она вид?лась съ Вронскимъ во время своего пребыванiя въ Петербург? только урывками. И это мучало Анну. Она была лишена того, за что она пром?няла все. И она сердилась на него и чувствовала сильн?йшiя приливы любви къ нему и ревновала его. Варвара Павловна на улиц? указала ей княжну Сорокину, про которую Анна слышала отъ Бетси какъ про нев?сту, которую прочила мать Вронскому, и всякiй разъ, как Вронскiй у?зжалъ изъ дома, ей казалось, что онъ видится съ княжной Сорокиной, раскаивается въ своей связи, подчиняется кознямъ матери, чтобы женить его. Всего этаго не могла сказать Анна Вронскому, и все это производило въ немъ впечатл?нiе какого то таинственнаго, скрытаго отъ него возбужденiя. * № 149 (рук. № 90). Когда Анна вошла въ швейцарскую, Капитонычъ узналъ ее, и ей больно было вид?ть выраженiе испуга на его лиц?. – Здраствуй, Капитонычъ, – сказала она ему. – Я къ сыну при… – сказала она[1552 - Зачеркнуто: виновато улыбаясь,] и, удержавшись на половин? слова, чувствуя, что слезы вдругъ подступили ей къ горлу и съ виноватой мольбой взглянувъ на старика, она быстрымъ легкимъ шагомъ пошла на л?стницу. Перегнувшись весь впередъ и ц?пляясь калошами, Капитонычъ б?жалъ за ней, стараясь перегнать ее. – Учитель тамъ, можетъ, разд?тъ, я скажу. – Н?тъ, не говори, – сказала Анна, тщетно стараясь удержать свое волненiе. – Сюда, нал?во пожалуйте… Они теперь въ прежней диванной, – отпыхиваясь, сказалъ Швейцаръ, съ удивленьемъ чувствуя волненiе, сообщившееся и ему. – Позвольте повременить. Я загляну, – сказалъ онъ, останавливаясь у высокой двери. – Извините, что не чисто еще. Ну, да не къ тому, – прибавилъ онъ, махнувъ рукой, чувствуя, что говоритъ вздоръ, и, прiотворивъ дверь и заглянувъ въ нее, съ умиленной улыбкой обернулся къ Анн?. – Только проснулись. Анна не могла вид?ть ничего, но она слышала з?ванiе. По одному голосу этаго з?ванiя она узнала бы его. Это былъ его голосъ, его ротъ. Она вид?ла этотъ ротъ, какъ онъ отворялся. Анна вошла. Сережа былъ въ постели. Онъ только что приподнялъ голову съ подушки, но еще не проснулся. Онъ зналъ, засыпая, что его ждетъ счастье имянинъ и зналъ это во все время сна. Но къ утру сонъ далъ ему такое счастiе, что теперь, на границ? между сномъ и бд?нiемъ, онъ не зналъ, чему отдаться. Въ то время какъ Анна отворяла дверь съ одной стороны, дверь отворилась съ другой стороны, и появилась фигура Василья Лукича въ помочахъ и шитой рубашк?. – Пора вставать, Сережа, половина.... – началъ было онъ, но, увидавъ даму, закрывъ грудь руками, скрылся. Сережа поднялся съ спутанной кровати, взглянулъ было на голосъ Василiя Лукича, но, ничего не найдя на томъ м?ст?, откуда былъ голосъ, повернулся къ другой двери, взглянулъ заспанными глазами на входившую мать, блаженно улыбнулся и опять закрылъ глаза. Въ томъ, что онъ вид?лъ ее передъ собою, ничего не было необыкновеннаго. – Мальчикъ мой милый, – проговорила задыхаясь она, подходя къ нему и дотрогиваясь до его пухлой спины, ежившейся подъ тонкой рубашкой. Услыхавъ ея голосъ, онъ приподнялся, держась за спинку кровати, перегнулся къ матери, ничего не говоря, и, сонно улыбаясь, взглянулъ на нее и, опять закрывъ глаза, сталъ тянуться къ ней. Потомъ онъ перехватился пухлыми рученками отъ спинки кровати за ея плечи, прижимаясь къ ея щек?, и сталъ тереться своимъ н?жнымъ личикомъ о ея[1553 - Зачеркнуто: гор?вшую] мокрую отъ слезъ щеку, обдавая ее т?мъ милымъ соннымъ запахомъ и теплотой, которые бываютъ только у д?тей. – Мама – ты, – сказалъ онъ, открывая глаза и блаженно улыбаясь. – Нынче мое рожденье. Я радъ. Я встану сейчасъ, – и онъ засыпалъ, говоря это. – Я и во сн? тебя вид?лъ. Анна обнимала его, трогала[1554 - Зач.: везд?, гд?] руками его т?ло, лицо[1555 - Зач.: прижалась къ нему губами] и ц?ловала его лицо, волосы, руки и не могла говорить. Слезы душили ее. Какъ ни близко она была отъ него, она все таки вид?ла его и вид?ла, какъ онъ выросъ и переменился безъ нея, и она узнавала и не узнавала его голыя ноги, топотавшiя въ постели, которыя теперь стали такъ велики, его шейку, его завитки волосъ на затылк?, въ которые она такъ часто ц?ловала его. – О чемъ же ты плачешь, мама? – сказалъ онъ, совершенно проснувшись. – О чемъ ты плачешь? И онъ самъ готовъ былъ заплакать. – Н?тъ, я не буду, – сказала она. – Я плачу отъ радости, что увидала тебя. Ну, теб? од?ваться надо, – сказала она, садясь подл? его кровати на стулъ, на которомъ было приготовлено платье мальчика, но не выпуская его руки. – Какъ ты од?ваешься безъ меня? Какъ ты умываешься безъ меня? – Я не моюсь холодной водой. Папа не вел?лъ. А Василiя Лукича ты не видала? Онъ придетъ. А ты с?ла на мое платье! – И Сережа вдругъ расхохотался. – Мама! Душечка, голубушка! – закричалъ онъ, бросаясь опять къ ней и обнимая ее, какъ будто онъ теперь только ясно понялъ, что случилось. Анна смотр?ла на него, не опуская глазъ. – Ты теперь не у?дешь отъ насъ, – сказалъ Сережа. Но только что онъ сказалъ это, онъ покрасн?лъ, понявъ, что этаго нельзя было говорить. – Н?тъ, я у?ду, Сережа, – отв?чала Анна, не глядя ему въ глаза. – Я не могу съ вами жить. Это несчастiе, и я не могу теб? растолковать. Когда ты выростешь большой, ты… Она хот?ла сказать «пожал?ешь, не осудишь меня», но остановилась, не окончивъ начатую фразу. Но ей не нужно было кончать. Сережа понялъ вполн?, что она хот?ла сказать, и отв?тилъ ей такъ, какъ она хот?ла этаго. Онъ схватилъ ея руку, которая ласкала его волосы, и, всхлипывая, сталъ прижимать ее ладонью къ своему рту и ц?ловать ее. Пока они говорили, въ дом? происходило волненiе. Василiй Лукичъ, не понимавшiй сначала, кто была эта дама, услыхавъ изъ разговора, что это была та самая мать, которая бросила мужа, про которую онъ только слышалъ, такъ какъ поступилъ въ домъ уже посл? нея, былъ въ сомн?нiи, войти ли ему или н?тъ, или сообщить Алекс?ю Александровичу. Сообразивъ все д?ло, онъ р?шилъ, что его обязанность состоитъ въ томъ, чтобы поднять Сережу въ опред?ленный часъ, и потому ему, не обращая вниманiя на мать или кто бы это ни былъ, нужно исполнять свою обязанность. Поэтому онъ од?лся, перем?нивъ только галстукъ, над?въ синiй, бол?е шедшiй къ нему и употребляемый для прельщенiя дамъ. Съ дамой этой, какъ съ дамой легкаго поведенiя, могъ возникнуть романъ, и потому Василiй Лукичъ, устроивъ галстукъ и причесавшись особенно авантажно, р?шился войти, подошелъ къ двери и отворилъ ее. Но ласки матери и сына, звуки ихъ голосовъ и то, что они говорили, совершенно изм?нили настроенiе духа Василiя Лукича. Онъ вздохнулъ, покачалъ головой и затворилъ дверь. «Подожду еще 10 минутъ», сказалъ онъ себ?. Между прислугой дома въ это же время происходило сильное волненiе. Вс? они узнали, что прi?хала барыня, что Капитонычъ пустилъ ее и она теперь въ д?тской, а баринъ всегда въ 8 часовъ самъ заходитъ въ д?тскую. Корней – камердинеръ, но въ сущности главный челов?къ въ дом? и въ разлад? барина съ барыней всегда бывшiй на сторон? барина, напустился на Капитоныча, какъ онъ см?лъ принимать Анну Аркадьевну. Швейцаръ отмалчивался; но когда Корней сказалъ ему, что за это согнать сл?дуетъ, Капитонычъ подскочилъ къ нему и, махая руками, съ п?ной у беззубаго рта сталъ кричать на него. – Да вотъ ты бы раньше вставалъ да двери отворялъ. Да ту самую барыню, у которой 10 л?тъ служилъ, кром? милости ничего не видалъ, вытолкалъ бы въ за шею, какъ шлюху, твою жену. Ты бы про себя помнилъ, какъ барина обирать, да енотовыя шубы таскать. – Гд? барыня? – перебила его вб?жавшая старуха няня. – Мн? Варвара сказала. – Хоть бы вы, нянюшка, сказали, что нельзя, – сказалъ ей Корней. – Съ этимъ дуракомъ, разв? его ув?ришь? Алекс?й Александровичъ сейчасъ выйдутъ, пойдутъ въ д?тскую. В?дь кто политику понимаютъ, какъ же встр?титься. – Ахъ, горе! Я пойду. Когда няня вошла въ д?тскую, Сережа разсказывалъ матери подробности своего образа жизни. Она слышала его, впивала въ себя вс? жесты, интонацiи его и почти не понимала того, что онъ говорилъ. Безпокойство, сознанiе неловкости своего положенiя начинало мучать ее. Она слышала шаги Василiя Лукича, подходившаго къ двери и кашлявшаго, и слышала шаги подходившей няни. Она оглянулась и Сережа за ней. – Няня, мама! – закричалъ Сережа, сiяя радостью. – Барыня, голубушка, – заговорила няня, подходя къ Анн? и ц?луя ея плечи и руки. – Вотъ Богъ привелъ радость имяниннику! Ничего то вы не перем?нились. – А я не знала, что вы въ дом?. – Я не живу, я съ дочерью живу, я поздравить пришла. Анна Аркадьевна, голубушка… Няня вдругъ заплакала и опять стала ц?ловать ея руки. Сережа сiялъ глазами и улыбкой и, выскочивъ изъ постели, топоталъ жирными голыми ножками, подпрыгивая по ковру подл? нихъ. Т? сомн?нiя, которыя находили на него о томъ, не сд?лала ли мать чего нибудь дурнаго, теперь были уничтожены въ его глазахъ той н?жностью и уваженьемъ, которыя няня оказывала матери. Но какъ разъ тутъ няня что то шопотомъ стала говорить матери, и мать вздохнула и сказала. – Хорошо, хорошо. И такое грустное и странное выраженiе сд?лалось при этомъ на лиц? матери. Она подошла къ нему. – Ну, прощай, милый мой Кутикъ – (такъ звала она его ребенкомъ), – милый, милый. Такъ ты никогда не забудешь меня? Сережа понялъ, что она прощается. Онъ хот?лъ спросить, зач?мъ? Но по ея лицу понялъ, что этаго нельзя спрашивать. * № 150 (рук. № 90). Яшвинъ опрокинулъ еще рюмку коньяку въ шипящую воду, выпилъ и всталъ, застегиваясь. – Я об?щался у?хать съ Анной Аркадьевной, – сказалъ онъ, чуть улыбаясь подъ усами и показывая этой улыбкой, что онъ считаетъ неосновательными опасенiя Вронскаго. – Ты прi?дешь? – Не думаю, – отв?чалъ Вронской. – Такъ завтра по?демъ вм?ст? жеребца посмотр?ть. Ты за?дешь? – Ладно. А то прi?зжай. – Н?тъ, мн? д?ло есть. – Ну такъ до завтра. И Яшвинъ вышелъ. «Съ женою забота, съ не женой еще хуже, – подумалъ онъ. – А славная баба». Вронской, оставшись одинъ, взялъ свою начатую давно ужъ толстую книгу объ искусств?, но, только прочтя первую фразу, уб?дился, что читать и понимать этой дребедени (какъ онъ самъ себ? опред?лилъ сужденiя автора о упадк? греческаго искусства) не можетъ, и швырнулъ книгу на столъ. «Да, нынче что – четвергъ, абонементъ? Да, Егоръ съ женой тамъ, и мать, в?роятно. Что бишь нынче? Аида. Это значитъ весь Петербургъ тамъ». * № 151 (рук. № 90). Онъ вошелъ по покатому ковру въ то время, какъ п?вица, блестя обнаженными плечами, атласомъ и брилiянтами, нагибалась, улыбаясь, съ помощью тенора, державшаго ее за руку, собирала неловко перелетавшiе черезъ рампу букеты, и какой то господинъ съ рядомъ въ середин? блест?вшихъ помадой волосъ и длинными руками тянулся черезъ рампу съ какой то вещью. Воины и поселяне стояли съ голыми руками и обтянутыми ногами и, оборачиваясь въ / на публику, перешептывались. Капельмейстеръ на своемъ возвышенiи помогалъ передавать и оправлялъ свой б?лый галстукъ. Музыканты отирали платками потъ, въ ложахъ, въ партер? блест?вшiя нарядами дамы и р?дкiе мундиры и сюртуки, въ райк? поддевки и пиджаки – вс? шевелились, хлопали и кричали. Люстры и газовые рожки въ бронзовыхъ подобiяхъ св?чей ярко гор?ли. Вронскiй вошелъ въ середину партера и, остановившись, сталъ оглядываться. Все, что онъ вид?лъ, было такъ знакомо ему, что онъ не вид?лъ уже общаго, но въ этомъ общемъ вн?шнемъ благоприличiи и порядк? и блеск?, въ этой тысячной толп? онъ вид?лъ и чувствовалъ только отношенiя десятковъ близко знакомыхъ ему лицъ его круга, и онъ чувствовалъ отношенiя этихъ лицъ между собой. Нынче, мен?е ч?мъ когда нибудь, онъ обратилъ вниманiе на п?вицу, на сцену, на этотъ шумъ, который, онъ зналъ, ничего другаго не выражалъ, какъ радость о томъ, что есть предлогъ удовлетворить своей потребности пошум?ть, ни на вс? т? обычныя лица, несмотря на то что они перем?няются, всегда составляющiя одинъ и тотже составъ театра. Оглядывая партеръ, онъ вид?лъ т?хъ же знакомыхъ ему стариковъ и молодыхъ въ первомъ ряду, однихъ сидящихъ тамъ, какъ Серпуховской, и другихъ ему подобныхъ, потому что имъ въ голову не могло придти сид?ть не въ 1-мъ ряду, другихъ, зал?зающихъ не въ свой 1-й рядъ только для того, чтобы быть тамъ, гд? Серпуховской. Т?же были разбросанные по разнымъ рядамъ и въ сталяхъ знакомые настоящiе люди между толпою Богъ знаетъ кого, съ бородами или совс?мъ безъ перчатокъ или въ Богъ знаетъ какихъ перчаткахъ, людей, на которыхъ всегда бывало досадно Вронскому за то, что они тоже позволяли себ? какъ то по своему любить оперу и п?вицу и тоже разсуждать объ этомъ. Въ сталяхъ были изв?стныя дамы изъ магазиновъ, в?роятно, и разныя несчастныя, которыя тоже воображали, что они дамы. Наверху, какъ и всегда, отъ райка до бельэтажа толпилось тоже знакомое стадо, и наконецъ въ бельэтаж? и бенуар?, тоже какъ и всегда, была обычная публика. Были эти дамы полусв?та, кое гд? были дамы банкировъ, купцовъ, были эти обычные, Богъ знаетъ кто, прi?хавшiе изъ деревень и задающiе праздникъ налитымъ кровью имянинницамъ или нев?стамъ барышнямъ съ красными руками, съ какими то офицерами въ задахъ ложи, которые старались, очевидно, что то представлять изъ себя, что то доказать. И наконецъ во всей этой толп? было ложъ 12, 15, въ которыхъ были настоящiе и въ которыхъ сид?ли люди и женщины вс? одинаково равнодушные ко всему остальному и занятые собою, своими интересами дня. И это были оазисы, въ которыхъ была жизнь, на которые Вронскiй обратилъ вниманiе и съ которыми онъ тотчасъ же вошелъ въ сношенiя, не выходя еще изъ партера. Актъ кончился, когда онъ вошелъ, и потому онъ, не заходя въ ложу брата, прошелъ до перваго ряда и остановился у рампы съ Серпуховскимъ, который, упираясь ногами въ рампу, издалека увидавъ его, звалъ его къ себ? улыбкой. Вронскому стоило только огляд?ть эти оазисы ложи, направленiя взглядовъ, выраженiе лицъ, стоило зам?тить вниманiе, которое обращали на него, стоило только обм?няться двумя словами при встр?ч? и зам?тить молчанiе, установившееся между двумя говорившими до его прихода, чтобы понять, какой нынче былъ общiй интересъ всего этаго его круга, и что интересъ этотъ былъ, съ одной стороны, новый объявившiйся женихъ изв?стной д?вушки, который почти пьяный сид?лъ въ ея лож?. Вронскiй зналъ, что этотъ скандальный бракъ съ челов?комъ, изуродованнымъ несчастной бол?знью и пьянымъ, на который согласились родители, потому что отецъ жениха былъ въ большой сил?, теперь, когда въ первый разъ женихъ явился въ публик? съ нев?стой, очень занималъ высшiй кругъ; но онъ вид?лъ, что интересъ, возбужденный появленiемъ Анны, былъ еще сильн?е и что вс? улыбки, шутки, пожатiя плечъ, выраженiя негодованiя – все относилось къ ней. * № 152 (рук. № 90). – Благодарю васъ, – сказала она, взявъ въ маленькую руку въ высокой перчатк? поднятую Вронскимъ афишу и съ удивленiемъ взглянувъ на отворявшуюся дверь ложи, впустившую Лизу. Густая краска покрыла ея лицо и шею; она поняла чувство Лизы, которая пожал?ла и, быстро вставъ, пошла ей навстр?чу, но попросила ее с?сть сзади ложи, не выходя на св?тъ. – Да, я недавно прi?хала и скоро у?зжаю. Ваши д?ти здоровы? – говорила Анна. – Я хот?ла… я… – Она не могла договорить, слезы задушили ея голосъ. Лиза сд?лала, какъ будто она не зам?тила ея волненiя, и, поговоривъ съ ней о театр? и Рим?, не словомъ не упомянувъ о своемъ девер?, такая же спокойная и холодная, какъ всегда, вышла отъ нея. Посл? визита Лизы Анна уже не могла бол?е взять на себя того, чтобы выйти на св?тъ. Она сказала, что у нея голова болитъ, и попросила Яшвина проводить ее до кареты. Прi?хавъ домой, она долго не снимала своего тяжелаго платья и не позволяла себ? думать о томъ, что было. Она ждала Вронскаго, чтобы при немъ думать и сказать ему все, что она думаетъ и чувствуетъ. Ей казалось сначала, что онъ, одинъ онъ былъ виноватъ во всемъ. Зач?мъ онъ не по?халъ съ нею, зач?мъ онъ не подошелъ къ ней? Зач?мъ онъ не отговорилъ ее ?хать? Но прошли полчаса, онъ не ?халъ, и она стала думать о томъ, что было. Вспоминая теперь, она не могла понять самое себя. Какъ? какимъ путемъ могла она р?шиться по?хать – поставить себя въ это ужасное положенiе? Она Богъ знаетъ кто – неприлично сид?ть съ ней рядомъ, вспоминала она. Она, стало быть, une femme entretenue.[1556 - [содержанка.]] «Но все таки какъ онъ см?лъ это думать. Какъ жалости у него не было. Какъ онъ не понялъ моихъ страданiй. Я сд?лала это потому, что я не знаю, любитъ ли онъ меня. Я хот?ла испытать его любовь. Онъ не долженъ былъ довести меня до этаго. Если бы онъ любилъ, какъ я. Если бы онъ любовался мной, какъ я любовалась имъ тутъ въ театр?, каждымъ жестомъ его, улыбкой, какъ онъ стоялъ у рампы съ Серпуховскимъ. Но вотъ шаги; в?рно, онъ. Если бы онъ былъ тутъ, разв? я страдала бы, разв? я бы могла думать объ униженiи? Что вс? эти слова, когда онъ тутъ и его любовь моя. Н?тъ, это не онъ, но теперь онъ скоро придетъ». Она сняла платье, переод?лась и ждала его, но его не было. Все она продала за его любовь, и этой любви не было, если онъ могъ оставить ее въ такую минуту. И усумнившись въ его любви, все униженiе ея положенiя представилось ей во всемъ ужас?. И онъ былъ виноватъ въ этомъ, и она то ненавид?ла, то любила его. Онъ былъ сердитъ за то, что она поставила его въ ложное положенiе, и не хот?лъ придти къ ней, пока не пройдетъ его сердце. Но когда онъ утромъ пришелъ къ ней, она встр?тила его словами: – Зач?мъ вы пришли. Между нами все кончено. И она разрыдалась слезами стыда и отчаянiя. Слезы ея сразу покорили его. Онъ просилъ прощенiя, онъ во всемъ считалъ виноватымъ себя. Онъ умолялъ ее в?рить въ свою любовь. И т? слова ув?ренiя въ любви, которыя ему казались такъ пошлы, что онъ въ сомн?нiи выговаривалъ эти слова, она впивала въ себя и чувствовала, что одни эти слова могутъ дать ей силы жизни. Это была ихъ первая ссора. Ссора заглушила все то, что было поводомъ къ ней. Пребыванiе въ Петербург? казалось имъ, особенно Анн?, дурнымъ сномъ, и они по?хали въ деревню какъ вновь влюбленные, радуясь на свое счастье. * № 153 (рук. № 93). [1557 - Зачеркнуто: III часть]II томъ. I часть. 1. Долли проводила это л?то съ д?тьми[1558 - Зач.: и сестрой въ мужниной деревн? ея мужа Ордынцева, 200 верстъ за Москвою.] у сестры Кити Левиной въ Клекотк?. Въ Покровскомъ домъ совс?мъ развалился, да и Левинъ съ женою уговорили Долли. Степанъ Аркадьичъ въ нед?лю разъ прi?зжалъ по жел?зной дорог? и находилъ, что это устройство весьма полезно для жены и д?тей, и говорилъ, что очень сожал?етъ о томъ, что служба м?шаетъ ему постоянно жить съ ними. Въ 1-хъ числахъ Iюля Степанъ Аркадьичъ выхлопоталъ себ? отпускъ на 2 нед?ли, чтобы усп?ть взять тетеревовъ, а можетъ быть, и болотную дичь, къ тому же времени въ[1559 - Зач.: Кашино] Клекотокъ прi?хали и еще гости – старушка Княгиня Щербацкая и вдова сестра[1560 - Зач.: Ордынцева] Левина изъ за границы съ двумя дочерьми. Клекотковскiй домъ былъ полонъ.[1561 - Зач.: Ордынцевъ] Левинъ былъ женатъ[1562 - Зач.: <2 м?сяца> 5-й м?сяцъ] 2-й годъ. Жена только что встала посл? родовъ 1-го ребенка. Онъ былъ счастливъ въ супружеств?, т. е. онъ говорилъ себ?, что, должно быть, онъ то самое, что называютъ: вполн? счастливъ въ супружеств?; но онъ самъ никакъ бы не назвалъ того положенiя, въ которомъ онъ находился, счастьемъ. Съ счастьемъ вс? люди съ д?тства привыкли соединять понятiе спокойствiя, тишины и если не праздности, то д?ятельности ровной, опред?ленной и любимой.[1563 - На полях написано:[1] <Сватьба была>[2] Ордынцевъ д?лаетъ предложенiе на пикник?, и они ?дутъ встр?чать ихъ.[3] Мать Княгиня Щербацкая не позволяетъ ?хать къ Удашевымъ. Долли ?детъ одна.[4] Про встр?чу разсказъ.[5] Глава о А[лекс??[ А[лександрович?]. Какъ М[иша] плакалъ, разлучаясь съ матерью.[6] <Хлопоты, у него мировой съ?здъ, управа, д?ла сестры. У Долли д?ти какъ бы не забыли. У молодой устройство дома и слабость отъ беременности.>] Въ особенности же съ понятiемъ счастiя неразд?льно понятiе сознанiя своего счастiя и пониманiя своего положенiя.[1564 - Зач.: Ордынцевъ] Левинъ же во вс? эти[1565 - Зач.: два м?сяца] 15 м?сяцевъ не переставая испытывалъ неожиданности и какъ будто только начиналъ узнавать и себя, и ее, и весь мiръ. На каждомъ шагу было новое, совершенно новое, неизв?стное и если не непрiятное само по себ?, то непрiятное по неожиданности. Сынъ хорошей семьи, честныхъ родителей, не видавшiй ихъ взрослымъ,[1566 - Зачеркнуто: онъ] Левинъ составилъ себ? понятiе о семейномъ счастiи очень опред?ленное и прекрасное. Но, вступивъ въ семейную жизнь, онъ на каждомъ шагу вид?лъ, что это было совс?мъ не то. На каждомъ шагу онъ испытывалъ то, что испыталъ бы челов?къ, любовавшiйся плавнымъ, счастливымъ ходомъ лодочки по озеру посл? того, какъ онъ бы самъ с?лъ въ эту лодочку. Онъ вид?лъ, что мало того, чтобы сид?ть ровно, не качаясь, – надо еще соображать, ни на минуту не забывая, куда плыть, и надо грести, и что подъ ногами вода и на рукахъ мозоли, и что, только много поработавъ веслами, можно пуститься на минуту и насладиться плаванiемъ. Одно же изъ самыхъ[1567 - Зач.: тяжелыхъ] неожиданныхъ и не совс?мъ прiятныхъ чувствъ, испытываемыхъ имъ въ это время, было безпрестанное пониженiе его гордости, признанiе того, что онъ не только не лучше и не умн?е другихъ людей, какъ онъ любилъ это думать, а то, что ему надо много и много стараться для того только, чтобы не быть хуже и глуп?е другихъ людей. Бывало, холостымъ, глядя на чужую супружескую жизнь, на ссоры, столкновенiя, ревность, денежное ст?сненiе, онъ только презрительно улыбался въ душ?. Для своей будущей супружеской жизни онъ нетолько не допускалъ возможность (о нев?рности[1568 - Зач.: разум?ется] онъ и не позволялъ себ? думать) несогласiй, столкновенiй, ссоръ, сценъ ревности, но и вс? прiемы его супружеской жизни, казалось ему, должны были быть во всемъ совершенно непохожи на жизнь другихъ. Самыя обыкновенныя вещи, какъ то: визиты жены, наряды, денежная зависимость другъ отъ друга, – все это казалось ему оскорбительнымъ. Какъ[1569 - Зач.: очень молодые люди] д?ти говорятъ: «когда я выросту большой, у меня будетъ все по особенному», такъ и онъ говорилъ въ душ?, что у него въ супружеств? все будетъ по особенному.[1570 - Зач.: Съ его даромъ высм?ивать онъ въ лицахъ иронически представлялъ, какъ въ новой шляпк? съ Иваномъ Васильевичемъ супруга его по?детъ къ Княгин? Б. и Графин? А. и какъ они будутъ высматривать ее и мужья глупо шутить о ея бледности и будущихъ д?тяхъ.] Жена его, будущiя д?ти были для него такая святыня, что никто не долженъ былъ см?ть думать и говорить про это безъ набожности, той самой, которую онъ испытывалъ. Потомъ сама жена его представлялась ему в?чно тихая, ровная, таинственная и чистая, всегда прекрасная и священная.[1571 - Зач.: и онъ в?чно на кол?няхъ передъ нею, одинаково уважающiй и любящiй. Онъ воображалъ, что прошедшее того и другаго разъ навсегда будетъ прощено и той и другой стороной.] И вдругъ вм?сто всего этаго онъ испыталъ всю д?йствительность, и эта д?йствительность на каждомъ шагу принижала его гордость, и принижала такъ,что, онъ чувствовалъ, виноватъ былъ онъ самъ, а не д?йствительность… Жена его была вс?мъ т?мъ, ч?мъ онъ только могъ желать ее.[1572 - Зачеркнуто: Она открыла ему со вс?ми подробностями ея любовь первую къ двоюродному брату еще д?тьми почти и потомъ любовь къ Удашеву и сказала ему, что она только раскаивается въ томъ прошломъ и любитъ его однаго, и вс?мъ существомъ показывала, что она его однаго любитъ и любила вс?мъ существомъ.] Она была умна, добра, благородна, красива – все что можно было желать, a д?йствдтельность супружеской жизни на каждомъ шагу принижала его гордость. Стало быть, былъ виноватъ онъ. Онъ чувствовалъ это, но еще не признавался. Онъ былъ гордъ во вс?хъ житейскихъ д?лахъ, всякое д?ло, какъ скоро возьмешься за него, принижаетъ гордость; но въ житейскихъ д?лахъ, служба общественная, хозяйственная д?ятельность, наука даже – онъ пыталъ себя въ этихъ д?ятельностяхъ и вид?лъ, что всетаки им?етъ право быть гордымъ, потому что легче и лучше большинства людей усп?ваетъ въ этихъ д?лахъ; «но почему же, – спрашивалъ онъ себя, – въ супружеской жизни я невольно смиряюсь и вижу, что она не виновата», и не находилъ отв?та, потому что не зналъ, что вс? д?ла людскiя ничто въ сравненiи съ д?ломъ супружества, понимаемомъ, какъ онъ понималъ его. Первое время своей супружеской жизни Ордынцевъ вм?сто тихаго, счастливаго теченiя жизни испытывалъ непрестанную борьбу съ женою и ц?лый рядъ то неожиданныхъ разочарованiй, то еще бол?е неожиданныхъ[1573 - Зач.: очарованiй] открытiй. Во всей жизни его, какъ физической, такъ и нравственной, онъ испытывалъ усиленное напряженiе, не приносящее вознагражденiя. Уже въ эти[1574 - Зач.: 2 м?сяца] 1 / года было н?сколько столкновенiй съ женою, въ которыхъ Ордынцевъ почувствовалъ, что ему тоже, какъ и другимъ людямъ, нужно прощенiе, и что и она не всегда святая, какъ онъ хот?лъ, и что ей нужно прощенiе. Первое ихъ столкновенiе произошло[1575 - Зач.: въ карет?, только что они вы?хали отъ в?нца.– Ну вотъ, кончено все это непрiятное, и мы одни, и начинается наша новая жизнь, – сказалъ онъ, прижимая ея голову къ своей щек?.– Да, но отчего ты говоришь непрiятное, Миша?– Вся эта комедiя ложь.Она думала совс?мъ о другомъ; но не утерп?ла сказать:– Отчего ложь? Все такъ хорошо было. Ахъ, я забыла дать нян? денегъ.– Ну, мы пошлемъ. Ты возьми <сколько хочешь> у меня. Какъ непрiятно говорить «у меня». – И онъ сказалъ, то, что давно хот?лъ сказать. – Я давно хот?лъ сказать: денежныя д?ла мы такъ устроимъ: я теб? буду давать сколько ты велишь – 1000, 2000 на твои расходыонъ сказалъ это потому, что такъ было между его отцомъ и матерью, и это входило въ его идеалъ устройства семейной жизни.– Напротивъ, что за вздоръ, – сказала неожиданно р?шительно, – какiя могутъ «давать на расходы» между мужемъ и женой? Н?тъ, ты устроилъ, что говорить.– Да, ты права, – сказалъ онъ, почувствовавъ оскорбительный урокъ деликатности. – Ну, полно объ этомъ. – Если бы кто подслушалъ, о чемъ говорятъ молодые въ карет?. – Теб? <не жутко> легко со мной?– Н?тъ. Да, хорошо и странно.Она вздохнула, и онъ зналъ, о чемъ она вздохнула, и отдалилась отъ него въ уголъ кареты.] на 3-й день посл? ихъ сватьбы, и Левинъ никогда не забылъ этаго мучительнаго чувства разочарованiя, когда нарушена была его воображаемая в?чная любовь и согласiе. Столкновенiе произошло отъ того, что онъ заговорилъ о томъ, что онъ боится, что у нихъ не будетъ д?тей. Ему такъ сильно этаго хот?лось, что онъ боялся в?рить въ возможность этаго, и высказалъ свое задушевное желанiе. – Отчего же ты это думаешь? – спросила она его вдругъ, и лицо ея странно перем?нилось. Она отдернула отъ него руку. – Я не думаю, я боюсь. – Я знаю отчего. – Ну, я не знаю, – сказалъ онъ сухо, оскорбленный ея безпричинной холодностью. – Оттого что у тебя не было д?тей. Да я не хочу этаго знать, – вскрикнула она сердито и заплакала. Теперь онъ понялъ, что она вспомнила его признанiя, когда онъ слишкомъ подробно, желая быть добросов?стнымъ, разсказалъ ей[1576 - Зачеркнуто: свой гр?хъ] о своей любви до женитьбы. – Неужели я виноватъ, что хот?лъ, чтобы не было между нами тайнъ и въ прошедшемъ, Кити? – Онъ взялъ ее за руку. – Довольно, довольно, никогда не говори мн? про это, и никогда мы, женщины, не простимъ это и не забудемъ. И вдругъ помертв?ло и некрасиво сд?лалось ея лицо и дребезжа зазв?н?лъ ея голосъ. Она не могла простить ему того, что она не первая женщина, съ которой онъ въ такой близости. Они помирились. И также неожиданно и оскорбительно возникло столкновенiе изъ за того, что тетушка не любила т?хъ сдобныхъ хл?бовъ, которые Кити заказывала къ чаю. И также неожиданно возникло другое столкновенiе то за то, что ей грустно становилось въ уединенiи деревни, то за то что онъ[1577 - Зач.: не ум?лъ помочь ей] по какому нибудь слову ея начиналъ ревновать ее къ ея прошедшему, къ Вронскому.[1578 - Зач.: Разум?ется,] Это проходило, но во все время ихъ первыхъ сношенiй чувствовалась натянутость, какъ бы подергиванье въ ту и другую сторону той ц?пи, которой они были связаны. Они не спорили, несмотря на то что онъ, хотя и отвыкая немного, оставался по старому резонеромъ и часто любилъ логически умно и остроумно доказывать. Она спорила р?дко и не о томъ, съ ч?мъ она несоглашалась, но онъ съ каждымъ днемъ, къ удивленiю своему, больше и больше уб?ждался, что у нея были тверды не уб?жденiя, а былъ твердъ тотъ планъ жизни, по которому не то что она хот?ла жить, а по которому она знала какимъ то таинственнымъ предчувствiемъ, что они будутъ жить. Онъ больше и больше чувствовалъ себя какъ бы въ большомъ[1579 - Зачеркнуто: дом?, въ которомъ ему предоставлена полная свобода двигаться.] парк?, гд? только въ изв?стныхъ направленiяхъ прочищены дорожки, a другiя, напр[отивъ?], засажены, деревья загорожены, и что въ расположенiи дорожекъ этаго парка есть твердая мысль – планъ. Его мечта была жизнь 9 м?сяцевъ въ деревн? въ совершенномъ уединенiи за своей научной философской работой, 3 м?сяца въ Москв?, въ св?т?. Средства къ жизни ему долженъ былъ дать большой винный заводъ. Управленiе им?нiемъ и домомъ онъ бралъ на себя. Жена должна была, по его понятiю, избрать себ? работу умственную и благод?тельство въ деревн?, школы, и б?дные, и родильный домъ.[1580 - На полях написано: За границу не по?халъ.] Въ исполненiи этой общей мечты онъ[1581 - Зачеркнуто: на каждомъ шагу] въ н?которыхъ отношенiяхъ встр?чалъ въ ней[1582 - Зач.: препятствiя] противор?чiе, въ другихъ согласiе, невыражаемыя словами, но руководившiя ихъ жизнью.[1583 - Зач.: Маленькiй чистый игрушка домъ не нравился ей. Она все мечтала о большомъ дом?, просторномъ.] Жизнь въ деревн? ей нравилась, и не только 9 м?сяцевъ, но и всегда. Она не хот?ла ?хать ни за границу, какъ онъ предлагалъ ей, ни въ Москву, но въ деревн? она не хот?ла уединенiя,[1584 - Зач.: и одинъ разъ плакала только отъ того, что ей было скучно. Она хот?ла гостей.] a хот?ла, чтобы друзья и родные ?здили къ ней, и такъ устраивала домъ.[1585 - Зач.: Работ? его она не сочувствовала, не спрашивала про нее и не дорожила ей. Его отстраненiе отъ деятельности общественной она не одобряла и поощряла его поступить въ Предс?датели У[правы] и Предводители.] Винокуренный заводъ она ненавид?ла за его вонь, но принимала большое участiе въ л?сахъ, садахъ и породистыхъ коровахъ. Управленiе домомъ она взяла сразу просто и естественно въ свои руки, и честь дома, чтобы было чисто и сытно, казалась ея священнымъ долгомъ. Отстраненiе его отъ общественной деятельности она одобряла и одобряла его умственную работу и поощряла къ ней. Но сама не любила для себя ни умственныхъ, ни филантропическихъ занятiй. Когда она сходилась съ народомъ и сердце прямо говорило ей, она помогала и заботилась, но не любила этаго, какъ правильное занятiе. Года посл? Ордынцевъ вспоминалъ и удивлялся тому, какъ она угадала его будущую жизнь и начала ее, какъ будто зная все, что будетъ, впередъ.[1586 - Поперек полей написано: Небогатый устроивающiйся intеrieur [домашний уют].] – Было начало Іюля. Большiе сид?ли на терас?, д?ти б?гали передъ домомъ на pas de gеants.[1587 - [гигантских шагах.]] Сама Кити сид?ла въ углу поодаль отъ жаровни, на которой старая княгиня варила малиновое варенье. Ордынцевъ былъ на перестройк? завода.[1588 - Зачеркнуто: и засталъ за интереснымъ разговоромъ.– Я встр?тилась два м?сяца тому назадъ съ Удашевымъ.– Да, – сказалъ онъ, – Богъ иногда д?лаетъ любезностиКити покрасн?ла. Онъ подошелъ, <поц?ловалъ> пожалъ ее руку.– Ты устала?– Н?тъ. Ну, что заводъ?– Ты интересуешься? – сказала мать.– Да, потому что онъ об?щалъ отдать въ аренду. Такая скука, его раздражаютъ в?чно.– Ну такъ какже? – спросила мать.– Я разскажу вамъ, – сказалъ Ордынцевъ.] 2. Вышла одна изъ т?хъ минутъ, р?дкихъ въ семейной жизни, когда взрослые остались одни, и именно одни, т? самые, которымъ надо было переговорить между собою; и кром? того, вышло то настроенiе, въ которомъ охотно говорится о задушевныхъ вещахъ. На терас? оставались старушка тетушка, варившая варенье, и Княгиня, принимавшая жив?йшее участiе въ вареньи, стоявшемъ на жаровн?, Долли съ груднымъ ребенкомъ, заснувшемъ у ней на кол?няхъ, Марья Николаевна въ очкахъ съ своимъ вязаньемъ и сама Кити[1589 - Зач.: только что уложившая подъ кисею въ тел?жку своего мальчика.] въ мягкомъ кресл? и подальше отъ жаровни. Вс? въ этомъ дом? сл?дили теперь за нею, какъ за сосудомъ, наполненнымъ драгоц?нностью. Разговоръ перешелъ вс? самыя интересныя темы: какъ варить малину, съ водой или безъ воды, но тутъ чуть было не установилась враждебность между старушкой теткой и Княгиней. «Не хочетъ ли теща по своему все перед?лывать въ дом?? Я 30 л?тъ варю». Марья Николаевна ловко перевела разговоръ на ситчикъ, который она купила д?вушк?, но который такъ хорошъ, что она хочетъ себ? сд?лать платье. Ситчикъ навелъ разговоръ на то, что платья бываютъ счастливыя. Кити вспомнила о своемъ желтенькомъ, волшебномъ, какъ она называла, плать?. Все важное случалось съ ней въ этомъ плать?. Съ этаго разговоръ перешелъ на прим?ты и чудеса. – Да вотъ и не в?рьте чудесамъ посл? этаго, – сказала она. – Это необыкновенно. Мало того, что Богъ иногда вм?шивается въ наши д?ла, говоритъ: «чуръ, этаго нельзя!» или велитъ то и то д?лать, но тутъ это любезность со стороны Бога, какъ говоритъ Костя. В?рно, Богъ ихъ любитъ… – Да какже это было? – спросила Княгиня, снимая розовыя п?нки и отряхивая на тарелку съ подтекающимъ кровянымъ сиропомъ. – В?дь вы знаете, маменька, какъ долго[1590 - Зачеркнуто: продолжались наши отношенiя съ Мишей.] Костя не д?лалъ предложенiя. Его мучало, съ его гордостью, мысль объ[1591 - Зач.: Удашев?.] Вронскомъ.[1592 - На полях написано:<[1] Ордынцевъ черезъ очки жены увидалъ половину мiра. Узналъ униженiе, страданiя belle soeur[2] Хочетъ открыться отъ избытка чувствъ свату. Соперничество.[3] Долли прi?зжаетъ къ Карениной. Роскошь свойственна Поляк[амъ?] и разврату – изъ одного источника. Н?тъ среды и связи.[4] У Анны безпокойство въ лиц?. Предметы, которые надо изб?гать. Она интересуется, что о ней говорятъ, и скрываетъ. Она <доволь[на]> хвастаетъ жизнью, а д?лать нечего.[5] Разсказываетъ про афронтъ въ Петербург?.>] Они, вс? мущины, – прибавила она, – ужасно ревнивы къ нашему прошедшему и думаютъ, что ихъ прошедшее насъ нисколько не мучаетъ. – Ну, да это естественно, – сказала Долли. – Только я не знаю, – вступилась мать Княгиня за свое материнское наблюденiе за дочерью, – какое же твое прошедшее могло его безпокоить? Что Удашевъ ухаживалъ за тобой? Это бываетъ съ каждой д?вушкой… – Ну да не про это мы говоримъ, – покрасн?въ сказала Кити. – Н?тъ, позволь, – продолжала мать, – и потомъ, ты сама[1593 - Зачеркнуто: захот?ла жить у сестры] не хот?ла мн? позволить переговорить съ Вронскимъ. Теперь васъ не удержишь. Отношенiя твои и не могли зайти дальше, ч?мъ должно. Я бы сама вызвала его. Впрочемъ, теб?, моя душа, не годится волноваться. Пожалуйста, помни и успокойся. – Я спокойна. – Ну, маменька, – сказала Долли,[1594 - Зач.: заступаясь и за свой домъ и свое наблюденiе зa сестрой.] – это было несчастiе. Я знаю, что онъ ждалъ только[1595 - Зач.: васъ] матери, чтобы сд?лать предложенiе. Надо было Анн? прi?хать – и вотъ[1596 - Зач.: случай] прим?ръ истинной страсти по первому взгляду. – Ахъ, пустое, ma ch?re,[1597 - [моя милая,]] – гадкая, отвратительная женщина, безъ сердца, – сказала мать, не могшая забыть того, что Кити вышла не за Удашева, а за Ордынцева. – Да мы совс?мъ отвлеклись, Княгиня, – сказала Марья Николаевна. – Ну, Кити, разсказывай. – [1598 - Зачеркнуто: Миша]Костя долго не д?лалъ предложенiя: его[1599 - Зач.: мучалъ Удашевъ. Я знаю между т?мъ, что Удашевъ мучался также мыслью о томъ, что онъ обманулъ меня. Мы жили тогда у Долли. Миша прi?халъ къ намъ.] мучала мысль о Вронскомъ. Мы по?хали[1600 - Зач.: на дачу] въ подмосковную къ Львовымъ. И Костя прi?халъ туда. И тутъ я р?шилась совс?мъ: «Если онъ сд?лаетъ предложенiе, я не откажу ему». Но какое это мучительное положенiе. – Ты думаешь, ты одна? – сказала Марья Николаевна. – Каждая женщина испытываетъ это. Каждая… – Да, ты знаешь ли, когда ты видишь, что онъ готовъ всякую минуту сд?лать теб? предложенiе, ты сама любишь его, ты видишь, что онъ на все для тебя готовъ, что ты можешь сд?лать изъ него что хочешь, но слово это онъ не можетъ, не р?шается высказать. Тутъ и гордость и скромность м?шаетъ. – Ч?мъ болезненн?е это, т?мъ лучше. Это плохо, если челов?ку также легко сд?лать предложенiе, какъ купить калачъ, и д?вушк? также легко отв?тить. Теб? ногамъ неловко, – прибавила она, зам?тивъ, что Кити сд?лала движенiе, – право, дай я принесу теб? скамеечку. – Да н?тъ, – красн?я отв?чала Кити. – Вотъ это ужъ вы выдумали, – сказала Княгиня, дуя на столовую ложку съ вареньемъ, чтобы остудить ее. – Въ старину этаго не было и не могло быть, а сватала мать черезъ свахъ, и больше счастливыхъ браковъ было. – Можетъ быть, маменька. Только[1601 - Зач.: Миша] Костя мучался, я хот?ла помочь ему и не могла, – продолжала Кити, и съ той милой непосл?довательностью женскаго разговора она опять забыла, что хот?ла разсказать, и начала въ подробности разсказывать, какъ ей помогли обстоятельства.[1602 - Зач.: Они по?хали къ дяд? Ст[епан]а Арк[адьича] за 25 верстъ. Это была давно предполагаемая прогулка.] Онъ прi?халъ къ Львовымъ. И у нихъ всегда какiя нибудь excursions. Тутъ зат?яли ?хать за 40 верстъ къ ихъ тетк?. Погода прекрасная была, и[1603 - Зач.: они] мы по?хали въ 4-мъ:[1604 - Зач.: Сережа студентъ, Варенька Пришнева, гостившая у нихъ, она и Ордынцевъ.] Варинька, студентъ Гагинъ, я и Костя. [1605 - Зач.: Они]Мы по?хали; одна дама верхомъ съ мущиной и одна дама въ кабрiолет? съ другимъ; кучера мы не взяли, – въ этомъ то и было удовольствiе, и такъ какъ об?имъ[1606 - Зачеркнуто: дамамъ] намъ хот?лось ?хать верхомъ, то[1607 - Зач.: они] мы перем?нялись, и, разум?ется, большей частью[1608 - Зач.: Ордынцевъ] Левинъ ?халъ[1609 - Зач.: съ Кити] со мной, а[1610 - Зач.: Вася] Гагинъ съ Варинькой. Варинька (вы знаете, она старая д?вушка, фрейлина и премилая), она уморительно кокетничала съ[1611 - Зач.: Васей, а между т?мъ была очень мила т?мъ, что понимала наше положенiе съ Мишей и очень деликатно помогала намъ.] студентомъ, кажется только зат?мъ, чтобы не разстроить нашу partie carrеe.[1612 - [прогулка вчетвером (двое мужчин и две женщины)]] Она премилая! Мы прi?хали къ дяд?, – продолжала разсказъ Кити. – Онъ безтолковый, безпорядочный. Мы не спали отъ клоповъ, а мущины провели ночь на с?н?; но утромъ мы р?шили ?хать ч?мъ св?тъ. И какое утро было чудное. Я давно уже не видала, съ т?хъ поръ какъ мы ?здили къ Троиц? съ [1 неразобр.], помните? Утромъ онъ пришелъ св?жiй, веселый; и я была посл? безсонной ночи – еще весел?е. Какой то у насъ см?хъ былъ. Варинька см?шила. Мы и не простились, какъ то какъ сумашедшiе у?хали. Варинька по?хала съ[1613 - Зачеркнуто: Васей] студентомъ, а мы должны были ?хать въ кабрiолет?. Кучеръ держалъ лошадь, а я стала прикалывать амазонку, и тутъ вдругъ все р?шилось. Солнце еще не всходило. И вм?ст? солнце взошло и моя судьба. – Но какъ, какъ? – съ блестящими глазами жадно спрашивали въ одинъ голосъ Марья Николаевна и Долли.[1614 - Зач.: не слыхавшая еще этой исторiи.] И Княгиня, слышавшая эту исторiю н?сколько разъ, всетаки такъ увлечена была исторiей, что бросила опять ложку и стала опять варить, хотя уже сиропъ тянулся и больше варить не нужно было. Она тоже съ счастливой улыбкой любви и воспоминанiя, скосивъ голову съ чепчикомъ на бокъ, смотр?ла на покрасн?вшую Кити и тоже прошептала: – Какъ? – Н?тъ, это я не могу разсказать, – сказала она, и голосъ дрогнулъ. – Впрочемъ, было вотъ что. – Ты помогла? – сказала Долли. – Да какъ хочешь думай. Онъ сказалъ, что я св?жа, а я сказала: «А я не спала, а все думала». – «И я тоже. Но мысли хорошiя». – «Какiя?» И мы узнали, что мы объ одномъ и томъ же думали. И тутъ все случилось.... – Да какъ же именно онъ сказалъ? – сказала Марья Николаевна. – Именно? – улыбаясь и красн?я повторила Кити. – Я помню, онъ сказалъ: «Я хочу, я р?шился, я люблю васъ… быть моей женой». – Она засм?ялась съ слезами счастья на глазахъ. – И тутъ все случилось… И мы вышли на крыльцо, женихъ съ нев?стой, и только что вышло солнце. И какъ я помню, п?тухъ тутъ и кучеръ и дядя на крыльц?, а мы что то глупое сказали и у?хали. Назадъ мы ?хали по другой дорог?, черезъ городъ, Варинька и[1615 - Зачеркнуто: Вася] студентъ скрылись изъ вида. Мы ?хали и говорили такъ хорошо. И никого до самого города не встр?тили. Ужъ подъ?зжая къ городу, мы помолчали, и онъ вдругъ, не глядя на меня, сказалъ: «Одно я бы желалъ, чтобы вы встр?тились съ нимъ и чтобъ безъ разговора чувствовалось, что то кончено». Я сказала: «Какъ вы не поймете, что это такое ужасное воспоминанiе?» – «Я бы желалъ, чтобы это было не «ужасное», а «простое, воспоминанiе». – «Да оно такъ и будетъ». Только что я это сказала, мы видимъ, ?детъ навстр?чу съ горы пролетка, и сидитъ какой-то одинъ въ черномъ плед? и шляп? с?рой. Мы спустились, пере?хали мостикъ, и пролетка спустилась. Никого кругомъ, только два нашихъ экипажа, и мы смотримъ другъ на друга. Не забудь, 5 часовъ утра. Ктожъ въ пролетк?? Удашевъ. Онъ снялъ шляпу, поклонился и про?халъ. Потомъ[1616 - Зач.: <я узнала> Миша] Костя узналъ, что онъ жилъ въ город? съ Анной и отъискивалъ священника за городомъ и ?халъ къ этому священнику, чтобы условиться, какъ в?нчать его. – Кити, ты всегда забываешь, – сказала тетушка, дожидавшаяся конца разговора, – теб? нельзя такъ сид?ть. Кити сняла ногу съ ноги. – Да, пусть придумаютъ люди такое стеченiе обстоятельствъ, пусть изъ миллiона разъ это удастся разъ.... – говорила Марья Николаевна въ то время, какъ по л?стниц? терассы зазвучали сильные, гибкiе шаги Ордынцева.[1617 - На полях против этого места написано: <Азартъ, уборка с?на.>] Его еще не видно было. Но его узнали, и[1618 - Зачеркнуто: замолчали. Красивая] выразительная, умная и энергическая голова его, сiяя оживленiемъ, выставилась изъ за перилъ, и онъ вошелъ. – Что это «миллiонъ разъ»? – спросилъ онъ. Но никто не отв?тилъ ему и не подумалъ обмануть. Онъ понялъ и не повторилъ вопроса. – Мн? жаль, что я разстроилъ ваше женское царство. Ордынцевъ былъ на завод? съ н?мцемъ, д?лая планъ его перестройки. Возвращаясь домой мимо pas de gеants съ визгомъ д?тей и на терассу, гд? слышались голоса женскiе друзей, онъ радовался, сравнивая это съ его прежней одинокой жизнью. Но его мучало то, что жена уходила отъ его влiянiя. Онъ шелъ весь погруженный въ свои д?ла. – Ну что заводъ? – спросила Кити. – Такъ хорошъ будетъ, и это мое изобр?тенiе такъ упроститъ д?ло, что я.... – Только бы ты отдалъ его въ аренду, – сказала Кити, – было бы превосходно. – Вотъ упрямство. Мы живемъ заводомъ, – обратился онъ къ belle m?re.[1619 - [теще.]] – Я могу получать 12 тысячъ, а аренда 3 тысячи. – Да, «могу». Но мы получаемъ только убытокъ.... – Ну, хорошо, хорошо, – съ досадой сказалъ онъ. – Однако не пора ли посылать за Стивой? – Да, пора, – сказала Долли. – Я бы по?хала, да мн? съ Федей – (старшiй сынъ) – хочется заняться. А то каждый день что нибудь пом?шаетъ. Дарья Александровна сама выучила грамматику Кюнера и учила Гришу до латинскому. – По?зжай, Долли, я займусь. Съ т?хъ поръ какъ онъ былъ женатъ, онъ въ первый разъ въ жизни черезъ очки своей жены увидалъ одну половину мiра, женскую, такою, какая она есть въ самомъ д?л?, а не такою, какою она кажется. И первое лицо во всей д?йствительности, которое онъ увидалъ такой, была его belle soeur. Онъ узналъ ужасы нев?рности, пьянства, мотовства, грубости Степана Аркадьича, и Долли въ ея настоящемъ св?т? изъ простой, доброй и какой то забитой, незначительной женщины выросла въ героиню, въ прелестную женщину, въ которой онъ узнавалъ т? же дорогiя ему въ своей жен? черты, и онъ испытывалъ къ ней, кром? любви, набожное чувство уваженiя и вс?ми средствами старался ей быть полезнымъ. – О н?тъ, ты такъ добръ, уже столько занимаешься съ нимъ. A теб? столько д?ла. Да и пожалуй, онъ не прi?детъ. Зд?сь ничего пустой экипажъ, но на станцiи непрiятно. – Не ?здите, посидимъ еще, побес?дуемъ, – сказала Марья Николаевна. – Да, правда, что д?ло на меня такъ и липнетъ, – сказалъ[1620 - Зачеркнуто: Ордынцевъ,] Левинъ, – прежде бывало тяготился свободой и досугомъ, а теперь со вс?хъ сторонъ. – Ну ужъ мое, ты какъ хочешь, – сказала Марья Николаевна, – съ?зди въ Пирогово и устрой, это ужъ ты долженъ. – Это то сд?лаю для себя: тамъ болото, и мы съ Стивой вм?ст? по?демъ. – Ну что,[1621 - Зач.: маменька] тетинька, готово? – сказала Кити. – Переварила, мой другъ. Тебя заслушалась; впрочемъ, лучше, не обсахарится, и сд?лай ты, пожалуйста, по моему сов?ту: съ ромомъ бумажку. Кити говорила про варенье, но она думала о муж? и не спускала съ него глазъ. Сейчасъ случилось два обстоятельства: онъ засталъ ихъ за разговоромъ объ Удашев?, – онъ понялъ это, и она огорчила его отпоромъ о завод?, надо было смягчить его.[1622 - Зачеркнуто: Она подошла къ нему и начала разговоръ о его посл?днихъ выборахъ.] Онъ смотр?лъ и хот?лъ отвернуться, но зам?тилъ виноватое выраженiе и самъ подошелъ. – Что ты,[1623 - Зач.: не устала] какъ себя чувствуешь? – Прекрасно. Я такъ счастлива и признаюсь, – она сказала шопотомъ, – какъ мн? ни хорошо съ ними, жалко нашихъ вечеровъ вдвоемъ. Пойдемте походить. Но тутъ съ крикомъ, топотомъ неслась навстр?чу ватага д?тей, 2 д?вочки подростка Марьи Николаевны и 3 Долли и Англичанка. Левинъ посп?шилъ заступить имъ дорогу отъ жены, какъ бы они, разб?жавшись, не толкнули ее. У вс?хъ д?тей былъ разсказъ о необыкновенной высот?, на которую поднимали Mlle Теборъ на pas de gеants, и видно, что тамъ это событiе им?ло огромное значенiе, которое оно теперь утратило. Вс? они съ прилипавшими прядями волосъ къ лбамъ бросились къ матерямъ, и по немногу затихалъ восторгъ того, что тамъ случилось. Но скоро вс? разобрались по м?стамъ: Кити пошла распорядиться комнатой и постелью Степана Аркадьича, несмотря на вс? уговоры, чтобы она не утруждала себя; Княгиня с?ла за пяльцы, Долли пошла съ сыномъ твердить Кюнера, а къ Ордынцеву пришелъ н?мецъ съ планами завода. – 3. [1624 - На полях против этого места написано: Летучая мышь.]Вечеромъ д?ти уже ушли спать, и большiе сид?ли на терас? съ колпаками на св?чахъ, около которыхъ бились бабочки, когда по щебню аллеи захруст?ли рессоры коляски, ?здившей за Степаномъ Аркадьичемъ. Коляска ?хала скоро; значитъ, онъ прi?халъ. Ордынцевъ съ своими быстрыми гимнастическими движенiями перескочилъ черезъ перила и рысью поб?жалъ навстр?чу. Онъ вид?лъ Степана Аркадьича одинъ разъ посл? своей сватьбы, и отношенiя ихъ зам?тно изм?нились. Они не стали холодн?е, потому что они уже были на той крайней точк? близости, на которой бываютъ мущины дружны между собой, но стало между ними что то скрытое, невысказанное, если не враждебное, то соперническое. Едва ли чувствовалъ это съ своей простотой и добротой Степанъ Аркадьичъ, но Ордынцевъ чувствовалъ это. Онъ чувствовалъ, что они, какъ свояки, женатые на родныхъ сестрахъ, представляютъ невольный предлогъ сравненiя для сестеръ, для матери сестеръ, даже для постороннихъ, спрашивающихъ себя, какая сестра счастлив?е и съ женской точки зр?нiя лучше живетъ? т. е. у кого комнаты лучше, ?да лучше, гости и знакомые лучше и важн?е. Кром? того, зная то, что онъ зналъ про Степана Аркадьича, Ордынцевъ не могъ не быть холодн?е, хотя онъ чувствовалъ, что источникъ вс?хъ его гадостей была тоже простота и доброта, за которую онъ былъ такъ милъ.[1625 - Зачеркнуто: Когда онъ вышелъ, сiяя улыбкой, изъ коляски, яко Левъ рыкая, и вызвалъ своего сетера,] Степанъ Аркадьичъ былъ не одинъ, онъ везъ съ собой юношу, отличн?йшаго малаго и страстнаго охотника, какъ онъ говорилъ. Онъ поц?ловался и сказалъ: – А, здорово землед?лецъ! Тутъ жена? вы какъ? Ордынцеву непрiятна была эта развязность, но вм?ст? съ т?мъ, какъ и вс?, онъ невольно подчинялся этому веселому, доброму тону. Кром? того, онъ былъ радъ мущин? прiятелю, съ которымъ можно было и поохотиться и поговорить (особенно излить вс? накопившiеся, никому невысказанныя открытiя о женщинахъ и супружеств?) и просто логически поговорить о мужскихъ, т. е. общихъ интересахъ, съ которыми ему т?сно было въ его женскомъ монастыр?, какъ ни милъ и дорогъ былъ для него этотъ монастырь. Это было необходимо ему часто, и онъ тяготился этимъ лишенiемъ. 4. Ордынцевъ, зная все прошедшее, всю подноготную отношенiй Степана Аркадьича съ женою, невольно наблюдалъ ихъ отношенiя и[1626 - Зач.: любовался] изумлялся. Алабинъ былъ такъ простъ, свободенъ, добръ и даже покровительственъ, что, казалось невольно, только и существуетъ физическое отношенiе супруговъ: онъ силенъ, св?жъ, красивъ, несмотря на свои р?дкiя с?дины въ[1627 - Зач.: бакенбардахъ] прибритой въ середин? бород?, – она худа, костлява, измучена, съ платьемъ, какъ на в?шалк?, и съ перстнями, болтающимися на изсохшихъ б?лыхъ пальцахъ. Какъ же ему не[1628 - Зач.: снисходительно] самодовольно смотр?ть на нее и не чувствовать гордость снисхожденiя, сравнивая свою силу и сочность съ ея слабостью и изсушенностью? Только Ордынцевъ, зная прошедшее, вид?лъ, какъ иногда она м?ткимъ, ядовитымъ, такъ не шедшимъ къ ней зам?чанiемъ отв?чала ему. За чаемъ и вм?ст? ужиномъ, во время котораго Алабинъ выпилъ стакана два своего любимого бургонскаго, Ордынцевъ зам?тилъ, что Алабинъ почти сталъ ухаживать за старшей племянницей, и у д?вочки заблест?ли глаза, и вся она оживилась и какъ бы подобралась. – Ну чтожъ, завтра ?демъ въ Лупилки – (это было знаменитое болото). – Дупелей не знаю – найдемъ ли, но бекасовъ пропасть. Или ты усталъ? Надо вы?хать до св?та, а то жарко.[1629 - На полях против этих строк приписано: Кстати я по?ду въ Маши им?нiе. Да ты, Миша[?] сд?лай. Мужики лучшiе наемщики.] – Я усталъ? Никогда еще не уставалъ. Давайте не спать. Что за ночь! Пойдемте гулять. – Онъ взглянулъ на д?вочку. – Давайте пойдемъ. – О, въ этомъ мы ув?рены, что ты можешь не спать и другимъ не давать. А я пойду, – сказала Долли. – Ну, посиди, Долинька. Я теб? еще сколько разскажу. – В?рно, нечего. – Ну, такъ ?демъ завтра. Ты меня не буди. – Я разбужу. Въ два? Ахъ, да, ну что, вы вид?лись съ Анна? – спросилъ онъ вдругъ. – В?дь она въ 20 верстахъ отъ васъ. Я непрем?нно съ?зжу. – С M-me Карениной? – сказала старая княгиня. – Т. е. съ Удашевой, – поправилъ онъ. – Ну тамъ какъ хочешь, только я думаю, что моимъ дочерямъ не зач?мъ съ ней вид?ться. – Отчего же? – А оттого, что она поставила себя въ такое положенiе, въ которомъ изб?гаютъ знакомства. И это выдумала не я, а св?тъ. Ея никто не видитъ и не принимаетъ, и мы.... – Да отчего жъ никто? Вотъ вы все такъ, маменька. Ну что тутъ, какiе хитрости и тонкости. Ея принимали везд? какъ Каренину, а теперь она Удашева, и вс? будутъ принимать. – Ну, это мы еще увидимъ. – Да, вотъ увидите.[1630 - Зачеркнуто: Когда же имъ было ?хать.] Они не хот?ли до сихъ поръ быть въ св?т?. А посмотрите, Удашевы по?дутъ въ Петербургъ, и вс? къ нимъ по?дутъ и будутъ принимать. – Не думаю. Старуха Удашева вид?ть не хочетъ сына, и ужъ одно это, что она поставила сына противъ матери. – Совс?мъ не думала возстановлять. А кто же угодитъ московской Грибо?довской старух?? И Алабинъ обратился за подтвержденiемъ къ Ордынцеву и Кити. Мн?нiе жены его не интересовало. – Я не по?ду, – сказалъ Ордынцевъ. – А жена какъ хочетъ. Онъ не смотр?лъ на жену, говоря это. Онъ зналъ, что въ ея душ? должна была быть сложная борьба чувствъ относительно этаго. Онъ зналъ, что она не могла простить Анн? то, что тогда она отняла у нея жениха и поб?дила ее. Онъ зналъ, что женщины никогда не прощаютъ этаго, и онъ не ошибался. Онъ думалъ еще, что мысль о близости этаго челов?ка, воспоминанiе прежняго волнуетъ ее. И въ этомъ онъ ошибался. Челов?ка этаго не существовало для нея, и она была такъ равнодушна къ нему, что она даже не помнила его, не могла живо представить себ? его: онъ не существовалъ для нея. Еще онъ думалъ, глядя на мертвенное и строгое выраженiе, установившееся на ея лиц?, что она думаетъ о томъ, какъ онъ понимаетъ теперь ея чувства, и въ этомъ онъ ошибался. Она ни о чемъ другомъ не думала въ эту минуту, какъ только о томъ, зач?мъ эта дурная (она считала ее дурной женщиной, и въ этомъ они часто спорили съ сестрой, считавшей ее очень хорошей женщиной) – эта дурная женщина и прежде и теперь встр?чается ей на дорог? и разстраиваетъ ея жизнь. И она была зла и холодна. – Я? – сказала она. – Зач?мъ я по?ду? Не мн? р?шать эти вопросы: почтенная ли она женщина или н?тъ. Но главное, что эти вопросы меня вовсе не интересуютъ. И мы съ Мишей давно ужъ держимся того правила, чтобы не им?ть географическихъ знакомствъ. Чтожъ, что они живутъ близко. Они не нашего круга, какъ М-me Фуксъ; а та, хоть и за 300 верстъ, – нашего круга, и мы къ нимъ по?демъ и они къ намъ. – Да, да по?демъ завтра, по?демъ Корушка, – заговорилъ Ордынцевъ, довольный отв?томъ жены и лаская подошедшую къ нему собаку, взвизгивавшую жалостно и н?жно отъ ласки хозяина. – Да избави меня Богъ сестрой производить раздоръ, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ съ доброй улыбкой. – Я съ?зжу къ ней, потому что люблю ее, а не только другимъ не сов?тую, и жен? предоставляю д?лать, какъ она хочетъ. – Я давно хот?ла и по?ду, – сказала Долли. – Мн? ее жалко, и я знаю ее. Она прекрасная женщина. Я по?ду одна, когда ты у?дешь на охоту. И никого этимъ не ст?сню. И даже лучше безъ тебя, Стива. Вотъ какъ ты будешь на охот?. – Вотъ разсудила моя умница, – и онъ покровительственно потрепалъ ее по плечу. – 5 На зар? тел?жка стояла у подъ?зда, и Кора, навизжавшись, напрыгавшись, уже сид?ла въ ней дожидаясь. Степанъ Аркадьичъ въ большихъ новыхъ сапогахъ, доходившихъ до половины толстыхъ ляжекъ, въ зеленой блуз? съ игрушечкой ружьемъ и отрепанной пуховой шляп? стоялъ на крыльц? улыбаясь, съ сигарой во рту, и отбиваясь отъ половоп?гаго сетера Крака, который вился около него и, вскидывая лапы на плечи, ц?плялся за дробовикъ;[1631 - Рядом, на полях написано: Ордынцевъ хлопочетъ по хозяйству, посл?днiя приказанiя. – Ахъ да, забылъ распорядиться. Долли коляску.] Ордынцевъ тоже въ охотничьемъ заб?жалъ еще разъ къ проснувшейся жен?. Когда онъ вышелъ и с?лъ въ тел?жку, взявъ возжи и сдерживая игравшую рыжую пристяжную, онъ весь, какъ всегда, отдался чувству и д?лу предстоящей охоты и не безъ страха и соревнованiя поглядывалъ на Алабина, изв?стнаго сильнаго стр?лка. Онъ боялся и не найти довольно и того, чтобы его Кракъ не оказался лучше Коры, и того, главное, чтобы Алабинъ не обстр?лялъ его. Кром? того, его тел?жка, имъ выдуманная, лошади – все это занимало его, и на все онъ желалъ знать мн?нiе и одобренiе Алабина. Но Алабинъ, какъ и во всемъ въ жизни, самъ ничего не устроившiй трудомъ, любилъ и ц?нилъ все хорошее, но такъ, какъ рыба воду въ[1632 - Зачеркнуто: мутномъ] пруд?. Разум?ется, вода хороша, но могла бы быть почище и лучше бы, еще побольше. Но Ордынцеву и его холодное одобренiе было прiятно. – Вотъ эта своего завода, полукровная – видишь. А это я придумалъ м?сто и для собакъ. Кора сюда! – Кора вскочила. – А чтожъ, сюда не зайдемъ? – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, указывая на низъ съ кочками около р?ки, выбитый скотиной между двумя лугами не кошенными, съ с?рымъ сплошнымъ ковромъ махалокъ созр?вшаго покоса. – Н?тъ, – выбитъ и не кошенъ. А вонъ тамъ затонъ. Можно зайти. Тамъ скошено, и на рядахъ дупеля могутъ быть. Они зашли, дупель вылет?лъ голубов[атый], перелет?лъ изъ подъ ноги съ выпуклымъ трескомъ крыльевъ. Ястребъ вьется. И наконецъ бекасиное болото. Лакей Красовскаго. Жаръ ружья, горнъ[?]. Алабинъ, покачивая, л?питъ. Тучи бекасовъ, Голодъ, яйца[?]. Легли отдохнуть, разговоръ о супружеств?. 6. [1633 - Рядом на полях написано: Разговоръ о супружеств?. Сов?ты Степана Аркадьича. Раскаянiе, оц?нка жены. Возвращенiе, еще поле на <дупелей> тетеревовъ. Веселый прi?здъ, и Долли вернулась утромъ.]Степанъ Аркадьичъ, прихрамывая на л?вую ногу, съ полной сумой (14 штукъ) пошелъ съ болота. Кракъ, весь черный и вонючiй отъ болотной тины, ужъ рысью б?жалъ передъ нимъ. Ордынцевъ, разгорячившись, д?лалъ промахъ за промахомъ, кричалъ на собаку, которая тоже горячилась и, утопая по щиколотку въ ржавчин?, лазилъ по болоту (у него было только 5 штукъ). – Миша! пойдемъ, – кричалъ ему Алабинъ, и тутъ же изъ подъ него на сухомъ м?ст? взвился прелестный бекасъ. Онъ неторопливо повернулся, ударилъ, и Ордынцевъ вид?лъ, какъ свалился комочкомъ, и Кракъ бросился къ нему. – Это несчастiе, – говорилъ Ордынцевъ и опять л?зъ къ тому м?сту, куда перес?ли 3 бекаса; но напуганные, чмокнувъ, одинъ и вс? взвились. Пафъ, пафъ, а изъ подъ ногъ еще одинъ. Онъ сталъ заряжать и чуть не обжегся, такъ горячи были стволы. Потъ лился ручьемъ и осв?жал. Солнце стояло въ зенит? и пекло. Кора стояла у ногъ, махая хвостомъ и готовая къ новымъ трудамъ. Онъ тронулся: каблукъ, вытаскиваемый изъ ржавчины, чмокнулъ. Онъ схватился за ружье, думая, что бекасъ. «Нечего д?лать, надо на отдыхъ». Когда онъ вернулся, съ трудомъ таща ноги въ сапогахъ, обл?пившихся грязью, т? 500 шаговъ, которые надо было пройти до избы Финогеныча, безъ надежды на дупелей, показались ему тяжел?й всей ходьбы дня. Когда онъ пришелъ, Степанъ Аркадьичъ сид?лъ на стул? красный, съ прищемившими задъ дощечками, и Финогенычъ тянулъ съ него сапоги. Другая нога, мокрая, съ с?рыми складками и кружками прилипшей болотной травы. Онъ былъ веселъ и св?жъ. Обмылъ ноги, все перем?нилъ и уже шутилъ съ 16-ти л?тъ дочерью Финогеныча[1634 - Рядом на полях написано: [1] Мужики напоили водкой. [2] Степанъ Аркадьiчъ далъ посл?днiя деньги.]. Ордынцевъ, мрачный, не говоря, снялъ сапоги и поб?жалъ купаться. Выкупавшись и осв?живъ свое атлетическое т?ло, онъ вернулся, и вся мрачность пропала. Они взялись за завтракъ. Жареная курица, которую рвали руками, яйца, хл?бъ, соль, водка – все это вкусное, охотничьимъ особеннымъ вкусомъ. Только что они улеглись съ папиросами и начали разговоръ о новомъ завод?, какъ пришли мужики, и Ордынцевъ вышелъ къ нимъ, а Алабинъ заснулъ сладкимъ сномъ. Ордынцевъ часа три проговорилъ и вернулся довольный. «Отлично устроилъ, это лучшiе арендаторы. Ну, чаю». Алабинъ проснулся и началъ хвалить д?вочку, сравнивая ее съ только что вылущеннымъ задкомъ ор?шка. – Я не понимаю, – сказалъ Ордынцевъ, – какъ лишать себя главнаго счастья супружества – этаго спокойствiя къ женшинамъ. Я св?тъ узналъ… Я… – и онъ началъ длинно описывать прежнее состоянiе и теперешнее. – А я не понимаю, какъ лишать себя поэзiи женщинъ. Безъ этаго н?тъ жизни. И я знаю, ты думаешь, что это для семьи? Нисколько. Только не въ дом?. Я знаю, я им?ю вины, но не это. И помни, надо теб? сказать, что это удивительная женщина, моя жена[1635 - Рядом на полях написано: Финогенычъ разсказываетъ, какъ въ охотномъ ряду.]. И онъ сд?лалъ свою profession de foi.[1636 - [исповедание веры.]] Ордынцевъ разсказалъ свое удивленье передъ мiромъ женщинъ, ихъ раcположенiемъ духа, и то, что ссоры между имъ и женой быть не можетъ и что если бы была ссора, онъ бы счелъ себя погибшимъ. Вечернее поле по?хали, собаки облизались, но устали и не л?зли съ тел?ги. Одна Кора только отъ собакъ по деревнямъ. Прi?хали въ л?съ. Караульщикъ. Черными б?гали. Ордынцевъ уби[лъ]. Подм?нилъ заяцъ. Ордынцевъ обходилъ и ноги волочилъ. С?лъ отдыхать, и выводокъ чудный. Ордынцевъ не убилъ. Алабинъ. Прi?хали веселые, усталые. На терассу, переод?лись. Долли[1637 - Зачеркнуто: только прi?хала] н?тъ, она у?хала. Ордынцева ждутъ бумаги изъ управы. Жена подаетъ, старается. Сестра спрашиваетъ, какъ ея д?ла. Онъ хлопочетъ и приходитъ къ чаю. * № 154 (рук. № 94). Удашевъ и Анна жили въ Воздвиженскомъ, сел?, почти городк?, пожалованномъ прад?ду Удашева и которое при раздел? досталось на долю младшаго брата. Въ им?ньи былъ дворецъ (онъ такъ и назывался), фонтаны, статуи въ саду. Им?нье это было заброшено. Но тотчасъ же по выход? своемъ въ отставку и отъ?зд? съ Анной за границу Удашевъ съ?здилъ туда и послалъ туда архитектора и сд?лалъ распоряженiя для возобновления всего. Все это стоило страшныхъ денегъ, но, когда молодые вернулись изъ за границы, они нашли дворецъ почти готовымъ, и Анна была восхищена и красотой м?ста на крутомъ берегу извивающейся р?ки и великол?пiемъ постройки и внутренняго убранства. Удашевъ во всемъ любилъ крупное и величавое и потому, разъ взявшись за устройство дома и перестройку, онъ не жал?лъ денегъ, и, д?йствительно, все получило хотя и новый, но величавый характеръ. Великол?пiе это въ первую минуту произвело на чуткую душу Анны оскорбительное впечатл?нiе, она вспомнила, съ ч?мъ обыкновенно соединяется роскошь; но скоро она сжилась съ этой обстановкой и съ свойственнымъ ей тактомъ, среди безумной роскоши, окружавшей ея, сама какъ бы умышленно держалась величайшей простоты. Она носила самые простые платья и прически. Кром? того, обращенiе съ ней Удашева, какъ въ первое время, въ Петербург?, такъ и заграницей и въ особенности зд?сь, было до такой степени почтительно (насколько оно можетъ быть между мужемъ и женою), что непрiятныя мысли, вызванныя въ первую минуту этой роскошью, были забыты ею, она свыклась съ новымъ домомъ и увлеклась т?мъ, что занимало мужа (какъ она называла Удашева) – именно конскимъ заводомъ – рысистымъ и скаковымъ – и въ особенности постройками и перестройками, убранствомъ, которые все продолжались и не только не кончались, но, казалось, разростались. Кром? того, у Анны были и свои личныя пристрастья – это былъ огромный акварiумъ (она сама кормила зв?рей и рыбъ, прiучала ихъ и заботилась о ихъ вод?) и[1638 - Зачеркнуто: больница] школа д?вочекъ, которую она[1639 - Зач.: увеличивала] наблюдала. При д?вочк? была кормилица и Англичанка няня, и Анна мало занималась д?вочкой. Она сама не кормила ее – съ ней были связаны тяжелыя самыя воспоминанiя, и кром? того видъ этаго ребенка напоминалъ ей мужа и Сережу, о к[оторыхъ] она ум?ла забывать. Она именно ум?ла забывать. Она вс? эти[1640 - Зач.: три м?сяца] посл?днiе медовые м?сяца какъ бы прищуриваясь гляд?ла на свое прошедшее, съ т?мъ чтобы не видать его всего до глубины, a вид?ть только поверхностно. И она такъ ум?ла подд?латься къ своей жизни, что она такъ поверхностно и вид?ла прошедшее. Она, какъ въ этихъ картинкахъ, которыя сучьями деревьевъ образовываютъ фигуру, нарочно вид?ла одни деревья, а не фигуры, которые они образовывали. И она была искренна, когда говорила Удашеву, что она счастлива. Посл? всего горя мученiй, раскаянiя, стыда, униженiя посл?дняго времени она какъ изъ подъ воды вынырнула, дыша воздухомъ, и съ наслажденiемъ дышала имъ. Обида доброму мужу, разлука съ сыномъ, мн?нiя св?та – все это не существовало для нея, потому что она никогда не думала объ этомъ. Она была счастлива своей и его любовью, и медовый м?сяцъ ихъ не прерывался. Но для той жизни, которую они вели, имъ необходимъ былъ св?тъ, люди, т? самые, которые, они говорили себ?, что имъ не нужно. Эти оранжереи, эти ц?льныя зеркальныя стекла въ дом?, эти медальоны vieux saxe[1641 - [старинного саксонского фарфора]] вм?сто пуговицъ на обояхъ ея кабинета, эти экипажи, лошади – все это теряло смыслъ, если никто не вид?лъ этаго. И потому они оба одинаково и въ одно время почувствовали необходимость публики. Первый челов?къ, пос?тившiй ихъ, былъ Степанъ Аркадьичъ. Оба были очень рады ему, и онъ ум?лъ такъ быть простъ и остороженъ, что ни на секунду не зад?лъ ихъ неловкаго положенiя. Посл? Степана Аркадьича черезъ Бетси они приглашали Тушкевича, который прi?халъ къ нимъ на все л?то, и онъ былъ прiятенъ, потому что зналъ толкъ во всемъ и развлекъ. Кром? этихъ гостей, Алекс?й Кириллычъ въ деревн? тотчасъ же нашелъ придворныхъ, и[1642 - Зачеркнуто: сталъ главой] къ нему стали ?здить пом?щики безъ женъ, но все таки были хорошiе люди, понимавшiе н?который толкъ. Потомъ были домочадцы – докторъ, управляющiй. Дамъ никого не было. Но на дняхъ хот?ла прi?хать либеральная Дарья Александровна. Анна Аркадьевна съ волненiемъ ждала ее, и это волненiе сообщалось и Алекс?ю Кириллычу. Дарья Александровна на четверк? соловоп?гихъ, какъ и распорядился Ордынцевъ, вы?хала посл? чая и въ самый жаръ, тогда, когда мужики съ косами укладывались на отдыхъ, а ярко пестрыя бабы на сухомъ жару съ п?снями ходили рядами, загребая валы, подъ?зжала къ Полунину. У поворота въ аллею съ старой скотопрогонной большой дороги кучеръ остановилъ запот?вшую четверню и кликнулъ мужика изъ кучки, лежавшаго подъ оглоблями тел?ги. Сл?пни обл?пили лошадей, лошади били ногами, и стало еще жарче. В?терокъ, который былъ на ?зд?, затихъ. Одинъ старикъ отбивалъ косу; металическiй звонъ отбоя равном?рно раздавался въ тишин? посл? звука колесъ. Безъ шапки, курчавый с?дой старикъ съ темной отъ пота горбатой спиной босикомъ подошелъ къ коляск?, не выпуская изъ рукъ косу[1643 - На полях написано: [1] Долли подъ?хала къ Удашевымъ. Они верхомъ, все блеститъ и красавцы. [2] Не отдавать визита. [3] Маркевичъ.[4] Маркевичъ гость. Его ругаютъ, а держутъ.]. – Въ Полунино? На барскiй дворъ? Прямо по пришпекту, – сказалъ онъ. – Да вамъ кого? – Барина, голубчикъ, – сказала Дарья Александровна, – и барыню. Дома они? – Барыню то молодую? – сказалъ мужикъ. – Дома н?тъ, матушка, сейчасъ верхомъ про?хали. Значитъ, разгуляться про?хали, а то дома. А вы, видать, не бывали еще у нашего то, – сказалъ мужикъ, видимо желая поговорить. – Н?тъ, не была. – Ну такъ поглядите, глазъ не отведешь. Ужъ какъ убралъ баринъ то – б?да. Лучше царскаго дворца. Страсть. – Вотъ какъ. – А вы чьи будете? – Изъ Волхова, – сказалъ кучеръ, вл?зая на козлы. – Михаилъ Николаича, знаемъ. Баринъ хорошiй. Что, работы н?тъ ли насчетъ покосу? Молодой здоровый, огромнаго роста парень подошелъ тоже. – Не знаю, голубчикъ. Ну, прощай. – Съ Богомъ, – сказалъ мужикъ. Но только что они тронулись въ аллею, онъ закричалъ ему, махая рукой: – Постоооой! – Кучеръ остановился. – Самъ ?детъ. Вонъ они втроемъ. Вишь, заваливаютъ, – говорилъ мужикъ, указывая на 3-хъ верховыхъ, скакавшихъ по дорог?. Это были Удашевъ, Анна и конюхъ. Видн?е вс?хъ была Анна въ разв?вающейся черной амазонк? и вишневомъ вуал?. Сiяющее красивое лицо ея и глаза еще издалека блест?ли. Она сид?ла, низко перевалившись на право, прекрасная, потолст?вшая. Но тонкая талiя ея не отд?лялась отъ с?дла на быстромъ галоп? золотистой гн?дой кобылы, отбивавшей темпъ галопа по сухой муравк? дороги. Подъ Удашевымъ была кровная темно гн?дая лошадь. И онъ съ скрытыми усилiями держалъ ее на тугомъ трензел?, чтобы ровняться съ дамой. Щегольство, нарядность, чистота новизны на ихъ платьяхъ, с?длахъ, лошадяхъ ихъ обоихъ, мастерство ?здить прiятно поразили Долли, но еще прiятн?е поразило ея выраженiе на ихъ лицахъ такой большой радости при вид? ея, какая не соотв?тствовала событiю. Они оба обрадовались, какъ обрадуются, увидавъ посл? годовъ изгнанiя земляковъ на чужой сторон?.[1644 - Поперек полей написано: «Вотъ, говорятъ, дурная женщина. Только бы посмотр?ли на ея доброту, прелесть».] Анна, б?лая, румяная, пополн?вшая съ т?хъ поръ, какъ Долли не видала, просiяла счастливой улыбкой, узнавъ Долли, взглянула на Удашева, какъ бы подтверждая ему что то радостное этимъ взглядомъ, и, не дожидаясь помощи, соскочила съ лошади и бросилась къ Долли въ коляску обнимать ее. – Вотъ радость, Алекс?й! вотъ радость. Дайте мн? разц?ловать васъ. Какъ вы похуд?ли, вотъ радость. Удашевъ, снявъ с?рую высокую шляпу, и открывъ лысину, тоже улыбался улыбкой радости, которую онъ не могъ удержать. – Такъ по?демъ, вы устали и жарко. Поц?ловавъ руку гостьи, онъ опять с?лъ на лошадь и рысью по?халъ впередъ. Дв? женщины, казалось, не могли нарадоваться на себя и д?лали вопросы, не усп?вая отв?чать. Долли любовалась на своего друга. Она пополн?ла и похорошела еще: несмотря на то, что въ ней не было бол?е того выраженiя вызывающаго веселья, которое она вид?ла въ ней тогда: выраженье это зам?нилъ тихiй[1645 - Зачеркнуто: дружескiй] любовный св?тъ. – Ну, я вамъ все покажу, вотъ это нашъ паркъ начинается. Алекс?й глупости д?лаетъ, тратится; но чтожъ д?лать. В?дь это не вредно, если есть средства. Вонъ оранжереи. А вотъ сейчасъ вы увидите домъ. Это еще д?довскiй домъ, и онъ ничего не изм?нилъ въ немъ съ наружи. – Очень хорошъ. Прелесть. – Отчего вы такъ похуд?ли?.. Но вы счастливы? посл? того… – Да, сколько могу счастлива д?тьми.[1646 - Зач.: Васъ] Тебя я не спрашиваю… Анна вздохнула вм?сто отв?та. – Со мной что то волшебное случилось. Знаешь, сонъ вдругъ сд?лается страшнымъ, и проснешься, такъ и я. Но, можетъ быть, и это сонъ. – Ну, какъ я рада, что я тебя вижу и что ты счастлива. – Да, но ты знаешь, Миши н?тъ со мной… – Я знаю. – Ему уже 7 л?тъ. 3-го дня было его рожденье. А вотъ и домъ. Алекс?й уже прi?халъ давно. Вотъ ведутъ его лошадь. Какая красавица, не правда ли? Я его заставляю ?здить, а то вс? кавалеристы непрем?нно бросаютъ ?зду. Да, домъ огромный. Вотъ тутъ мы тебя пом?стимъ. Ты погостишь? На долго ли? Какъ до завтрашняго утра? Да это нельзя. – Нельзя, я такъ об?щала, и д?ти. – Ну, увидимъ. Они вышли изъ коляски.[1647 - Рядом поперек полей написано: [1] Дуняша горничная. «Здраствуйте, матушка». «Какъ мы къ вамъ прi?зжали». «А бунтъ большой былъ». [2] Маркевичъ задираетъ ноги въ англiйскомъ плать?. [3] Анна очень весела и занята устройствомъ. «Устроила, а чтоже будетъ? Зач?мъ?»] Анна провела Долли въ ея комнату. Все – паркъ съ гротами – все св?жо, вновь отд?лано, все выкрашено, дорожки съ краснымъ щебнемъ, бархатные газоны, старикъ въ фартук?, чистившiй и показывавшiй имъ партеры съ стеклянными глоб[усами] на стал[яхъ], два лакея въ б?лыхъ галстукахъ, выскочившiе встр?чать, зала съ картинами, видъ гостиной съ тяжелыми штофными портьерами, ея комнаты – все съ иголочки (видно было, что никто еще не жилъ тутъ), горничная франтиха и все, все новое, все говорило о той некрасивой новой роскоши, свойственной одинаково быстро изъ ничего разбогат?вшимъ людямъ, откупщикамъ, жидамъ, жел?знодор[ожникамъ] и людямъ развратнымъ, вышедшимъ изъ условiй честной жизни, такъ какъ источникъ этой некрасивой роскоши одинъ: желанiе наполнить пустоту жизни, пустоту, образовавшуюся или отъ неим?нiя общественной среды или отъ потери среды бывшаго общества. Анна пошла къ себ? переод?ваться, а Долли, оставшись одна съ франтихой, съ огромнымъ шиньономъ и миндальными ногтями горничной среди мраморныхъ умывальниковъ, сильныхъ духовъ, все новыхъ, думала именно объ этомъ и не хот?ла в?рить тому, но невольно думала это, и н?которыя движенiя Анны[1648 - Зачеркнуто: ея нарядъ, запахъ] вспоминались ей, и она съ отвращенiемъ отгоняла эту мысль, но мысль опять приходила. Еще она не кончила од?ваться, какъ Анна пришла къ ней и съ своей сдержанной энергiей движенiй докончила ея туалетъ и повела ее сначала въ д?тскую, гд? была Англичанка въ букляхъ и опять таже новая роскошь. Въ д?тской, въ этомъ дорогомъ единственномъ мiр? Дарьи Александровны, эта роскошь еще больн?е поразила ее. Ея д?тская была чистая, но не элегантная, и она слишкомъ высоко ц?нила святыню д?тской, чтобъ украшать ее. Украшенiя казались ей святотатствомъ. Самъ ребенокъ, красавица д?вочка, акуратный кр?пышъ съ черными глазами и бровями, съ ямочками, красавица, подобной которой она не видывала, въ кружевахъ и лентахъ, понравилась ей очень, но не взяла ее за сердце. Изъ д?тской они встр?тили Удашева утонченно учтиваго, съ которымъ посид?ли въ гостиной, прошли по дому, поиграли на билiард? и только передъ об?домъ дв? женщины, сидя въ саду, разговорились по душ?. Разговоръ начался о жизни въ деревн?. Дарья Александровна хвалила свою жизнь и говорила, что если бы мужъ былъ съ нею, она бы ничего не желала. – Ты совс?мъ, можетъ быть, счастлива теперь. – Да, я и счастлива, – посп?шно сказала Анна. – Я настолько пережила, что уб?дилась – намъ – женщинамъ отъ жизни можно им?ть только любовь. И если есть, больше ничего.[1649 - Рядом поперек полей написано: Споръ, что дороже – мужъ или д?ти.] – A д?ти! – Другой я не скажу. Что мн? д?ти, и ты в?рно вс?хъ отдашь за мужа. – О! н?тъ. – Мы гадки, – вдругъ неожиданно зло сказала Анна. – Какъ мы гадки. Въ насъ вложена эта любовь къ мущин?; a вм?ст? съ т?мъ, если женщина хороша, эта любовь противна мн?. Противна, противна. «Да, но д?ти», хот?ла сказать Долли, но вспомнила, что мысль о д?тяхъ, объ одномъ, у Анны Аркадьевны должна быть тяжела для нея, и она промолчала. Эту необходимость умалчивать о н?которыхъ предметахъ она тутъ въ первый разъ почувствовала, но потомъ впродолженiи дня н?сколько разъ зам?чала ее или, что еще хуже, зам?чала посл? того, какъ уже сказала, что не надо было говорить.[1650 - Рядом и ниже поперек полей написано: [1] Но и слово мужъ нельзя было сказать. Какой мужъ?[2] Она поняла, что нельзя прi?хать, потому что д?вушки-племянницы. Стало быть, имя ея неприлично.[3] Удашевъ былъ въ Москв?. О матери.] – Одно, что меня безпокоитъ, – продолжала Анна, – это то, что онъ не уживется. Имъ нужна какая то д?ятельность. И все вздоръ. И опять въ ея глазахъ мелькнула мрачная т?нь, которой она, видимо, сама боялась. Она посп?шила заговорить о другомъ. – Ну, что Кити? Не сердится на меня? – Сердится? Н?тъ, но ты знаешь, это не прощается. – Да, но я не была виновата, и кто виноватъ, что такое виноватъ? Это была судьба. И ей лучше, говорятъ, онъ прекрасный челов?къ. – О, да. Странный звукъ. Это былъ тамъ-тамъ. Они пошли об?дать. За об?домъ опять были неловкiе м?ста въ разговор?. Долли сказала, что она прi?детъ другой разъ, но что не проситъ отдавать визита. На минуту замолчали, и Анна и Удашевъ переглянулись. – Да, Москва, – сказала Анна. – Можетъ быть, мы по?демъ въ Петербургъ. Тогда я буду у васъ. Вечеромъ, когда пили чай на терасс? и Удашевъ ушелъ къ тренеру, Анна съ безпокойствомъ ждала его и, когда онъ пришелъ, посп?шила идти спать. На другое утро Долли хот?ла ?хать, но не см?ла отказать просьбамъ и осталась до вечера. Удашевъ сказалъ, что проводитъ ночью. Анна сказала: – Какъ ты? – Да я провожу до большой дороги. И опять неловкое молчанiе. Вечеромъ Удашевъ по?халъ провожать верхомъ, а Анна простилась съ Долли на крыльц?. – Ордынцевъ заговорился въ контор?. Ночь прелестная. Жена ждетъ, почти не видалъ. И смутная мысль: Долли прi?детъ, и надо вид?ть, какъ она разскажетъ сестр? про свиданiе съ Удашевымъ. Странный ревнивый страхъ вдругъ напалъ на него. Уже темно было и св?тло отъ м?сяца, когда онъ вб?жалъ на терасу. Старуха одна. – Мама, гд? вс?? – Стива, кажется, легъ спать. А Кити разв? не съ тобой? Я думала, что ты съ ней пошелъ? – Куда? – На встр?чу Долли, она со вс?ми д?тьми. И что это ночью ?здить. Она съ Шурочкой пошла. Ордынцевъ стоялъ молча. И мрачная т?нь ревности вполн? застлала его мысль: «она пошла отъ нетерп?нья узнать, что онъ». Вдругъ лай собакъ, который глушилъ и экипажъ и веселые женскiе голоса. Привезли мама. Голосъ Кити. Что за глупость. Онъ встряхнулся и выб?жалъ. – Ахъ, а я тебя искала везд?. Она взяла его за руку, пожала. – Ну какъ не стыдно по ночамъ? – Ничего, маменька, вс? д?ти здоровы, да меня проводили. – Кто? – Алекс?й Кириллычъ до дороги. Ордынцевъ выпустилъ руку жены, и холодъ проб?жалъ по спин?. «Теперь в?рно. Но можетъ быть, она не видала его, она не дошла до дороги». – Какая лошадь славная у Удашева, – сказала д?вочка. «Кончено. Теперь все кончено». Онъ пустилъ ее руку и весело сталъ говорить съ Долли, разсказывая про охоту. Кити вид?ла эту веселость и все поняла. Вечеръ длился невыносимо долго для обоихъ. Они знали, что неизб?жно объясненiе, и желали его всей душой и боялись. Другiе вид?ли, что что-то не такъ, но вс? заняты своимъ. Наконецъ разошлись. Ордынцевъ ходилъ. «Какъ мн? идти къ ней, что сказать? Убить ее». А она, испуганная, разд?валась одна и тоже думала: «Какъ мн? сказать ему. Точно я виноватая, когда я не могу быть виновата». Они просид?ли порознь до св?та. Она вышла въ кофт?. – Миша, что ты? – Ты знаешь, – мертвымъ голосомъ. – Теб? надо говорить. – Да что мн? говорить, я не знаю.[1651 - Рядом поперек полей и ниже написано: [1] Онъ оскорбилъ ее, она плачетъ.[2] Онъ былъ жалокъ самъ себ? и просилъ, чтобы она успокоила, выговорила.[3] Чтожъ, барышнямъ сказать нельзя.[4] Маркевичъ.] – То что ты ходила встр?чать сво.... – Миша, не оскорбляй меня. Я вид?ла, что ты такъ, но я не в?рила себ?. Если я не говорю.. – Оттого что теб? все равно. – Н?тъ, это такъ быть не можетъ. Все тихимъ, злымъ шопотомъ. – Я этого не могу переносить. – Такъ, стало быть, ты думалъ. Это гадко, оскорбительно. Стало быть, я не могу быть въ Москв?, потому что я его встр?чу. – И нервы ее разстроились. – Да я не могу… – Ну говори, что и какъ было. – Ахъ, ты [1 неразобр.] – Виноватъ. – Я [1 неразобр.] и не думала. Долго шло и кончилось слезами, и любовь больше прежней. Утромъ за чаемъ веселые, добрые оба. Посл? того какъ Долли у?хала, Удашевъ пришелъ къ жен?. – Она какая то притворная и кислая, твой другъ. И что за манера сов?товать не отдавать визита; я самъ знаю, что д?лать. И твой братъ почему не прi?халъ?[1652 - Зачеркнуто: Дура] – Н?тъ, она не знаетъ, какъ вести себя. – Но это глупо. Я былъ въ Москв?, и вс? о теб? спрашивали. – Онъ помолчалъ. – А мн? нужно будетъ ?хать посл? завтра, надо привезти тренера. – Ты лучше по?зжай нынче, сейчасъ, и оставайся. – Ахъ, что ты такъ раздражительна. – Да ты самъ говоришь, что Долли глупо себя ведетъ, это не успокоиваетъ. – Отчего же тебя огорчаетъ, что я по?ду? – Нисколько. Это естественно. Я для тебя maitresse.[1653 - [любовница.]] Къ ней прi?зжаютъ, когда нужно, и опять у?зжаютъ. – Анна, это не хорошо. Я всю жизнь теб? готовъ отдать, а ты… – Да, жизнь ты готовъ отдать и все, но не можешь дать того простого, чтобы Долли не просила не возвращать визита. – Да это вздоръ. Я это докажу. – Н?тъ! не вздоръ. А у насъ остается одно – роскошь (я вид?ла, какъ она смотр?ла на эту роскошь, и она, роскошь, мн? противна стала) и… любовь, вотъ эта любовь. И надо. Она обняла его голову и прижала къ своей груди. Черезъ часъ они еще разговаривали. – Ты по?зжай въ Москву, но, Алекс?й, если ты подумаешь, то ты увидишь, что намъ непрем?нно надо ?хать отсюда. – Я сд?лаю все, что ты хочешь, – сказалъ онъ холодно. – Да, и по?демъ въ Петербургъ. Я зд?сь не могу жить, пойми это. – Что ты велишь, то мы сд?лаемъ. Она замолчала, а онъ тяжело вздохнулъ и сталъ готовить новый планъ жизни, но все было неясно и страшно. * № 155 (рук. № 95). Несмотря на ув?ренiя Степана Аркадьича, которому въ своей безпомощной растерянности пов?рилъ Алекс?й Александровичъ, несмотря на ув?ренiя о томъ, что все это очень просто, даже самъ Степанъ Аркадьичъ увидалъ, что д?ло развода не очень просто. Алекс?й Александровичъ соглашался оставить жену, т. е. отпустить ее, и не требовать развода для себя. Онъ соглашался на то, чтобы меньшой, не его ребенокъ-д?вочка носила его имя. И онъ думалъ, что онъ сд?лалъ все, что могъ, для того чтобы простить обиду; о томъ, чтобы посл? его великодушiя отъ него еще бы требовали какихъ нибудь жертвъ, ему и не приходило въ голову, т?мъ бол?е что, какъ ни велико было то зло, которое ему сд?лали эти 2 челов?ка, его бывшая жена и Вронской, онъ зналъ, что они чувствуютъ зло, сд?ланное ему, мучаются сов?стью и ц?нятъ его великодушiе. Но не прошло 3-хъ м?сяцевъ, какъ отъ него потребовали еще новыхъ жертвъ, казавшихся ему невозможными.[1654 - Зачеркнуто: Анна была беременна и] Явился вопросъ: какое имя будетъ носить будущiй ребенокъ Анны и Вронскаго. Являлось три альтернативы: или д?ти будутъ носить незаконное имя Каренина, или онъ долженъ доказать законно преступную связь жены, или онъ долженъ былъ, принявъ на себя постыдныя улики прелюбод?янiя, допустить разводъ для себя, какъ для виновной стороны. Въ обоихъ первыхъ случаяхъ страдали бы другiе, только въ посл?днемъ случа? страдалъ онъ одинъ. И какъ ни ужасны были для него ложные униженiя, черезъ которыя онъ долженъ былъ пройти, онъ исполнилъ то, что отъ него требовали. И Вронской и Анна женились въ томъ им?нiи, Вронского, где онъ жилъ съ Анной до этаго. <Для Вронскаго и Анны наступило наконецъ давно желанное и дорого купленное счастiе.> * № 156 (рук. № 97). Было начало Іюля. Посл? об?да д?ти Долли съ гувернанткой и Варинькой (д?ти любили ее, казалось, больше матери и требовали, чтобы она шла съ ними) пошли за грибами. Сергей Ивановичъ, какъ и обыкновенно, сознательно и снисходительно отдыхая отъ умственныхъ и общественныхъ трудовъ, наслаждался простой, ясной деревенской жизнью. Серг?й Ивановичъ еще за об?домъ сказалъ, что онъ пойдетъ съ ними за грибами. – Я очень люблю ходить за грибами, – сказалъ онъ, оглядываясь на вс?хъ и какъ бы подчеркивая то значенiе, которое должно им?ть его – философа и общественнаго руководителя – хожденiе за грибами. Варинька покрасн?ла, услыхавъ это, и Кити переглянулась съ Долли. Тотчасъ посл? об?да еще Серг?й Ивановичъ не допилъ свою чашку кофе и еще находился въ середин? спора съ братомъ. Серг?й Ивановичъ говорилъ, что сельская жизнь, въ противуположность городской, проста и ясна, и въ этомъ ея прелесть. Константинъ Левинъ говорилъ, что, напротивъ, городская ясна и проста, потому что въ городской люди живутъ въ условiяхъ, которые они сами сд?лали, а въ сельской сталкиваешься съ необъяснимымъ. – Ты во многомъ перем?нился съ т?хъ поръ, какъ женился, и къ лучшему, – сказалъ Серг?й Ивановичъ улыбаясь Кат?, которая стояла, перегнувшись назадъ, съ усталымъ выраженiемъ подл? мужа и, очевидно, ожидала конца спора, чтобы сказать ему что то. – Но не перем?нился въ твоей любви защищать самыя парадоксальныя темы. – Ты бы с?ла, мой другъ, теб? нехорошо стоять, – сказалъ ей мужъ, значительно глядя на нее. Серг?й Ивановичъ подалъ ей стулъ. Она с?ла. – Ну какая же сложность можетъ быть въ первобытныхъ условiяхъ жизни, – продолжалъ Серг?й Ивановичъ, – въ сравненiи съ т?мъ экстрактомъ, такъ сказать, изъ этихъ условiй, которымъ мы занимаемся, когда, наприм?ръ, пишешь книги, излагаешь свои мысли о вс?хъ этихъ предметахъ. * № 157 (рук. № 97). – Ты знаешь, про что мы говорили, когда ты вошелъ? – Про ситчики. – Да, и про ситчики, но потомъ объ томъ, какъ д?лаютъ предложенiя. – А, – сказалъ Левинъ, улыбаясь и чувствуя, но не слушая ее. – И о твоемъ брат? и Вареньк?. Я очень желаю этаго. Какъ ты думаешь, устроится это? – Не знаю. Я долженъ теб? сказать, что я брата не понимаю. Мы съ нимъ такiя чуждыя натуры, что я не понимаю его.[1655 - Зачеркнуто: Левинъ сказалъ, что онъ не понимаетъ брата Серг?я Ивановича, но это было не совс?мъ справедливо. Онъ именно после своей женитьбы пересталъ не понимать его, хотя и не могъ сказать, чтобы онъ понималъ его.] Какъ теб? сказать, я нынче думалъ о моихъ отношенiяхъ съ нимъ, – началъ онъ говорить всю свою задушевную мысль, какъ онъ всегда говорилъ съ женою, вполн? ув?ренный, что она пойметъ его, какъ бы ни трудно и глубоко было то, что онъ им?етъ сказать. Какъ ни странно бы было ему сказать при комъ нибудь, знающемъ Кити и ея быстрый и неглубокiй умъ, что Левинъ говорилъ ей и она понимала такiя вещи, которыя не могъ бы понять ни его братъ Серг?й Ивановичъ, ни кто изъ самыхъ умныхъ людей его знакомыхъ, а это было такъ.[1656 - Зач.: – Прежде я его совс?мъ не понималъ именно потому, что я слишкомъ уважалъ его. Я и теперь ц?ню и уважаю его. Но прежде я считалъ, что то, что онъ думаетъ, я долженъ точно также думать. И что если я не думаю такъ, какъ онъ, то я виноватъ, я не знаю чего нибудь. Я виноватъ. И что если онъ не одобритъ, не согласенъ съ моими мыслями, то, значитъ, мысль моя ложна, и я хот?лъ все съ нимъ сойтись.] – Я чувствую, что не могу понять ц?лей его мыслей. Какъ теб? сказать. Я всегда ищу того, что любитъ челов?къ, и этаго я не нахожу. – Никакъ мыслями и разговорами не сойдетесь. Я слушала нынче вашъ споръ. – Да вотъ хоть нын?шнiй споръ.[1657 - Зач: Ему кажется, наприм?ръ, что все это – какъ мужикъ работаетъ, отчего лучше, отчего хуже, отчего онъ б?дн?етъ и богат?етъ, – что все это просто, потому что онъ все это переведетъ на отвлеченныя слова: трудъ, затрата капитала и уже съ словомъ обходится какъ ему удобн?е.Рядом на полях написано: Онъ не гордится, а все [?] считаетъ.] Онъ и не видитъ т?хъ вопросовъ неразр?шимыхъ, которые представляются на каждомъ шагу, если им?ть въ виду самое д?ло; но у него это какъ то ясн?е. Если мужикъ б?денъ… – началъ Левинъ. Кити скучно было это, но она все понимала. – Такъ зач?мъ же ты споришь? – Я спорю по дурной привычк?, но я теперь уб?дился, что мы съ нимъ два различныхъ челов?ка.[1658 - Зачеркнуто: и такихъ людей, какъ онъ, пропасть, – разум?ется, не съ его умомъ, образованiемъ, честностью, но главная разница – мы, гр?шные, живемъ, любимъ что нибудь – не по хорошему милъ, а по милу хорошъ – и прямо бьемся, чтобы сд?лать то, что мы любимъ. Хотя я не то говорю. Мы никогда не забываемъ того, для чего мы д?лаемъ, и терп?ть не можемъ самый процессъ д?ланiя и потому любимъ все настоящее, а онъ любитъ самое д?ланiе, самую мысль, процессъ мысли, и до такой степени, что получаетъ отвращенiе къ самому д?лу, ко всему настоящему. Имъ легче съ мыслями обращаться, ч?мъ съ д?елом.– А ты думаешь, что онъ не женится?– Я думаю, что н?тъ.Рядом на полях написано: Онъ смиряется передъ братомъ. Кити его ут?шаетъ.] Разумеется, онъ лучше меня. Но я бы не желалъ такимъ быть. – Такъ почему же онъ лучше тебя? – Потому что онъ д?лаетъ д?ло, полезное другимъ. А я ничего не д?лаю. Я началъ писать книгу и бросилъ, а онъ написалъ прекрасную книгу. Его книга прекрасная,[1659 - Зачеркнуто: и онъ теперь огорченъ] но правда, что она ужъ и забыла давно о томъ, чего онъ хот?лъ. Она вся направлена противъ того, что можно противъ нея сказать. И мало того, теперь ее разбранили, эту книгу, и какъ всегда нарочно притворились, что не понимаютъ того, что онъ хот?лъ сказать, и приняли на себя тонъ, что они все знаютъ, что онъ хот?лъ сказать, но что онъ просто не знаетъ того, о чемъ говоритъ, и поднимаютъ его на см?хъ. И онъ теперь пишетъ отв?тъ, который уже забылъ даже про то, что говорила книга, которая сама забыла про то, чего она хот?ла, и такъ и идетъ.[1660 - Зач.: – Ну, какже ты будешь писать свою книгу?– Я теб? не говорилъ, я бросилъ все, что я написалъ, и больше не буду.] Ну, я этаго не могу. Вотъ ничего и не д?лаю. Не могу, мн? сов?стно д?лать д?ло не вс?ми силами души, а такого д?ла, въ которое бы положить вс? силы, н?тъ. – Ну, какъ ты скажешь про папа? – спросила Кити. – Что, можно его упрекнуть, что онъ ничего не д?лалъ? – Никакъ. Но надо им?ть ту простоту, ясность, доброту, какъ твой отецъ, а у меня есть ли? Вотъ я ничего не д?лаю и мучаюсь. Все это ты над?лала. Посл? тебя, моихъ отношенiй съ тобой, мн? такъ стало противно все ненастоящее, что я не могу. Мы сейчасъ съ Кирюшинымъ толковали о колодц?, все это не важно, но это настоящее. Что д?ти грибовъ набрали – настоящее, что ты тутъ – это самое настоящее. – [1661 - Зач.: – A Серг?й Ивановичъ все тебя упрекаетъ, что ты не служишь.– А ты?– Я? н?тъ.]Я, главное, удивляюсь, что ты безпокоенъ, потому что не исполняешь какого то урока.[1662 - Зач.: Да кто теб? задалъ урокъ?] – Да, да… Больше мн? ничего не надо. Когда тебя не было и не было еще этаго, – сказалъ онъ съ взглядомъ, который она поняла, – я искалъ работы. И все это было вздоръ. Пожалуй, не вздоръ, но не настоящее. Еслибы я могъ любить эту свою политическую экономiю и хутора, какъ я люблю свою землю, любилъ телятъ и коровъ своихъ, какъ, главное, я тебя люблю, тогда бы я д?лалъ, а то я обманывалъ себя, и этаго я теперь не могу. Мн? сов?стно. – [1663 - Зачеркнуто: – А имъ не сов?стно.– Вотъ въ этомъ то и разница…– Такъ какъ ты думаешь – сд?лаетъ онъ предложенье?– <Н?тъ, не возьметъ.> Очень похоже, – сказалъ Левинъ. – Помнишь, какъ бываетъ, что поцелуй не беретъ, – сказалъ онъ, взявъ ея руку и приложивъ только губы. Она засм?ялась, вспомнивъ.– А теперь беретъ?– Очень.– Онъ прижалъ ея руку къ губамъ.]Значитъ, такъ ты сотворенъ. – Ты знаешь, все гордость. Прежде я думалъ: какъ я ничего, когда другiе столько д?лаютъ. А теперь я радъ, что я ничего. Только оставьте меня въ поко?. Я то, что меня сд?лалъ Богъ, и, главное, никого не обманываю. – А какъ ты думаешь, сд?лаетъ онъ предложенiе? – Очень похоже. – А хорошо бы было! Вотъ и наша линейка догнала ихъ. Не устала ли ты, Кити? – Нисколько. – А то садись, если лошади смирны, и шагомъ. Агафья Михайловна, охотница и мастерица собирать грибы, несмотря на свой отказъ, что есть д?ло, по?хала съ ними. * № 158 (рук. № 97). На другой день Левинъ въ самомъ веселомъ и дружелюбномъ расположенiи духа, обходивъ уже домашнее хозяйство, постучался въ комнату, гд? ночевалъ Васенька. – Entrez,[1664 - [Войдите,]] – прокричалъ ему тотъ. – Вы меня извините, я еще только ablutions[1665 - [обливания]] кончилъ, – сказалъ Васенька улыбаясь, стоя передъ нимъ въ расшитомъ тонкомъ б?ль?. Онъ былъ очень красивъ, и красота его особенно нравилась Левину. «Отъ этаго, – подумалъ онъ, – мн? и пришли эти глупые мысли». – Вы хорошо спали? – Какъ убитый. А день какой нынче для охоты. – Да вы чай или кофе? – Ни то, ни другое. Я завтракаю. Мн?, право, сов?стно. Дамы, я думаю, уже встали. Пройтись теперь отлично. Вы мн? покажите лошадей. – Ну, пойдемте. Не ст?сняйтесь, пожалуйста. Левинъ прис?лъ къ окну. Ласка впрыгнула къ нему. Онъ ласкалъ ее, любовался на красиваго юношу и бес?довалъ. Они заговорили по случаю вчерашняго п?нiя о музык?, и оказалось, что Васенька любилъ, понималъ музыку, и сужденiя его сходились съ Левина. Они заговорили о Степан? Аркадьич?, еще объ общихъ знакомыхъ. И общее впечатл?нiе, произведенное на Левина, было самое прiятное. Онъ, д?йствительно, былъ славный малый, простой, понимающiй и очень веселый. Онъ былъ изъ т?хъ, которыхъ Левинъ въ своемъ ум? относилъ къ роду настоящихъ. Если бы Левинъ сошелся съ нимъ холостымъ, онъ бы общался съ нимъ. Было немножко непрiятно Левину его праздничное отношенiе къ жизни и какая-то развязность элегантности petit crevе,[1666 - [фанфарона, бахвала,]] но это можно было извинить за его добродушiе и порядочность. Онъ нравился Левину своимъ хорошимъ воспитанiемъ, отличнымъ выговоромъ на Французскомъ и Англiйскомъ языкахъ, т?мъ, что онъ былъ челов?комъ его мiра, и какой то наивностью добродушiя. Прiйдя на конюшню, ему ужасно понравилась верховая степная лошадь, и онъ съ ребяческой наивностью просилъ ос?длать и про?хаться. Что то такое онъ представлялъ себ? въ ?зд? на степной лошади и казацкомъ с?дл? дикое, поэтическое, изъ котораго ничего не выходило, но наивность его (въ особенности съ его красотой, улыбкой и грацiей движенiй) была мила. Тоже понравился онъ Левину разсказами о своемъ им?нiи.[1667 - Зачеркнуто: и планами жить въ деревн?.] Онъ спрашивалъ Левина сов?та, какъ ему быть[1668 - Зач.: чтобъ его не обманывали,] и можно ли жить въ деревн?, и видно было, что онъ понималъ чутьемъ прелесть деревенской жизни, но не им?лъ никакого понятiя о томъ, какъ и ч?мъ люди живутъ въ деревняхъ. Оттого ли, что натура его была симпатична Левину, или потому, что Левинъ старался, въ искупленiе вчерашняго гр?ха, найти въ немъ все хорошее, Левинъ въ самомъ веселомъ и дружескомъ расположенiи вернулся съ нимъ домой. * № 159 (рук. № 97). «Завтра пойду рано утромъ, возьму на себя не горячиться. Бекасовъ пропасть. Вонъ другой блеетъ барашкомъ. И дупеля есть, а приду домой, будетъ записка отъ Кити». Но думать о Кити онъ не позволялъ себ?: ему становилось слишкомъ страшно за все то, что могло съ ней случиться. «Да, это правда, – думалъ онъ, – что такое отношенiе къ жен? есть отсутствiе мужества. Но чтожъ д?лать, – думалъ онъ, – разум?ется, я буду скрывать это свое обабленiе. Есть такiя вещи, что знаешь, что нехорошо, какъ нашъ разговоръ сейчасъ. Разум?ется, несправедливо мое довольство и богатство, но долженъ ли я отдать все?» На этомъ вопрос?, отв?та на который у него не было, его мысли развлекъ скрипъ дверки калитки изъ пуньки и, когда онъ прислушался, крикъ ребенка изъ избы. Онъ вышелъ, чтобы посмотр?ть, кто это ходитъ. – Куда же это ты, тетка? – спросилъ онъ у бабы, шедшей къ изб?. – А за молочкомъ, батюшка, внучку. Словоохотливая старуха остановилась у крыльца и разсказала Левину всю исторiю ребенка и его родителей. Сынъ ея старшiй былъ водовозомъ въ город?, приносилъ на одной лошади рублей 80 въ годъ; жена его, молодайка, тамъ родила и пошла кормилицей къ барын?, ребеночка прислала къ бабушке, и мать съ нимъ теперь спала и выкармливала его на рожк?. – Чтожъ, здоровъ ребенокъ? – Слава теб?, Господи. – Чтожъ, часто встаешь ночью? – Да вотъ другой разъ всю ночь спать не даетъ. А пора рабочая. Овесъ не вязанъ. Поговоривъ съ бабой, Левинъ вернулся въ сарай и къ своимъ мыслямъ. «Зач?мъ нашъ ребенокъ будущiй ожидается съ такими приготовленiями, а этотъ? Чтожъ, могу я отдать все и чтобъ Кити, какъ эта бабушка или какъ мать, выкармливала?… Нельзя. Нельзя также, какъ нельзя птиц?, устыдившейся того, что она летаетъ, а заяцъ не можетъ отдать ему свои крылья». И успокоившись навремя этими доводами, Левинъ сталъ засыпать и уже сквозь сонъ слышалъ см?хъ и веселый говоръ Весловскаго и Степана Аркадьича. * № 160 (рук. № 97). Долли чувствовала себя смущенной, но, чтобы говорить что-нибудь, она, хотя и считала, что съ его гордостью ему непрiятны были похвалы его дома и сада, она все таки сказала, что поражена красотой его усадьбы, и съ удивленiемъ зам?тила, что это очень обрадовало его. Онъ вдругъ оживился и сталъ разсказывать ей о своихъ нововведенiяхъ и улучшенiяхъ и сталъ показывать ей ихъ. Изъ за того общаго вс?мъ св?тскаго приличiя, съ которымъ хозяева выставляютъ свои удобства жизни и роскошь съ такимъ видомъ, что это имъ и вс?мъ гостямъ должно представиться какъ самое обыкновенное, она не догадывалась, что, посвятивъ теперь на улучшенiе и украшенiе своей усадьбы вс? силы своей жизни, для Вронскаго было необходимо показать все это кому нибудь и что ему некому было показывать, и онъ былъ въ восхшценiи отъ того, что она наивно любовалась вс?мъ. – Если вамъ не скучно и вы не устали, то пройдемте въ больницу, – прибавлялъ онъ, безпрестанно заглядывая ей въ лицо, чтобы уб?диться, что ей точно было не скучно. – Ты не пойдешь, Анна? – обратился онъ къ ней. – Н?тъ,[1669 - Зачеркнуто: я устала] мы пойдемъ. Неправда ли? – обратилась она къ Свiяжскому. – Только[1670 - Зач.: надо послать сказать т?мъ господамъ, чтобы они не ждали насъ.] il ne faut laisser le pauvre Тушкевичъ se morfondre dans le bateau.[1671 - [не следуетъ заставлять бедного Тушкевича томиться в лодке.]] Надо послать имъ сказать. Больница была удивительна, и нельзя было не восхищаться ей. Вронскiй если начиналъ что-нибудь д?лать, то уже доводилъ д?лаемое до совершенства. Такой больницы нетолько не было въ губернiи, но едва ли была въ столицахъ. Все строенiе, еще не конченное, должно было им?ть видъ феодальнаго замка съ подъ?здомъ, украшеннымъ камнями dans le genre rustique.[1672 - [в деревенском стиле.]] Во внутренности была устроена вентиляцiя самой новой системы. Полы вс? паркетные, ст?ны подъ мраморъ, ванны мраморныя, постели съ такими пружинами, что если развернуть пружины, то можно бы загородить весь крестьянскiй выгонъ. Свiяжскiй оц?нивалъ все, какъ знающiй вс? новыя усовершенствованiя. Долли просто восхищалась и удивлялась невиданному ей до сихъ поръ и радовалась тому дружескому и простому отношенiю, которое установилось между ею и Вронскимъ, очевидно влюбленнымъ въ свою больницу. Прежде столь чуждый ей, онъ нравился ей теперь своимъ благороднымъ увлеченiемъ. Сказанный Вронскимъ Свiяжскому слова, que c'est devenu tellement commun les еcoles,[1673 - [что школы стали слишком обычным делом,]] что я началъ больницу да и увлекся, хотя и испортили немного впечатл?нiе Долли, она всетаки въ эту прогулку и разговоръ съ Вронскимъ съ удовольствiемъ чувствовала, что она сблизилась съ нимъ. * № 161 (рук. № 97). Она с?ла къ ней и обняла ее. – Но ты не презирай меня. Я не стою презр?нья. Я несчастна. И ты знаешь отчего? Я не во время полюбила. Ты не пов?ришь, я до того дня, какъ я прi?хала къ теб? въ Москву и встр?тила Алекс?я, я не знала, что такое любовь. В?дь это см?шно сказать, но я въ 27 л?тъ въ первый разъ полюбила, и это мое несчастье. Такъ ты не презираешь меня? – Н?тъ, я люблю тебя. Долли была совершенно покорена. Ей казалось, что все не могло быть иначе, какъ какъ это говорила Анна, и только когда Анна ушла, Долли стала понемногу выходить изъ подъ ея влiянiя, и опять ей показалось несправедливо не хлопотать о развод? и не рожать д?тей. Оставшись одна, Долли помолилась Богу и съ мыслями о дом? и д?тяхъ легла на постель. Какъ дорогъ и милъ ей показался этотъ ея мiръ и какъ ей захот?лось опять въ него. * № 162 (рук. № 97). Прощанiе съ княжной Варварой, съ мущинами и Анной было особенно непрiятно Дарь? Александровн?. Пробывъ день, и она и хозяева ясно чувствовали, что он? не подходятъ другъ къ другу и что лучше имъ не сходиться. И потому обычныя при прощаньи выраженiя дружбы, просьбы о переписк? и желанiи свид?ться были, очевидно, неискренни. Когда она у?хала, хозяева и домочадцы въ Воздвиженскомъ почувствовали облегченiе въ род? того, которое испытали Левины, когда у?халъ Весловскiй. Дарья Александровна и кучеръ Левиныхъ испытывали еще бол?е радостное чувство облегченiя, когда они вы?хали въ поле. Чувство это было такъ сильно, что они даже сообщили его другъ другу. Дарь? Александровн? только хот?лось спросить Григорья кучера о томъ, какъ ему понравилось, какъ онъ самъ началъ говорить. – Богачи то богачи, а овса по 3[1674 - В подлиннике описка: м?ры] гарнца дали. До п?туховъ по?ли. Больше не дали. Чтожъ 3[1675 - В подлиннике описка: м?ры] гарнца: только закусить. Нын? овесъ у дворниковъ 35 коп. Авось не разорили бы. Прi?зжай къ намъ. Сколько съ?дятъ, и даютъ. Скупъ баринъ. – Да в?дь это не баринъ, – сказала Дарья Александровна, – а въ контор?. – Н?тъ, я до камердинера доходилъ. Говорю: «доложите барину». Такъ – «самъ не вел?лъ, – говоритъ, – положены одно – три гарца». * № 163 (рук. № 97). Анна безъ гостей все также занималась собою и вм?сто гостей занималась чтенiемъ не романовъ, какъ она прежде это д?лала, а такъ называемыхъ серьезныхъ книгъ, т?хъ модныхъ серьезныхъ книгъ какими были Toqueville, Carlyle, Lewes,[1676 - В подлиннике: Tocheville, Carleyle, Lews,]Taine. Она прочитывала, эти книги, понимая ихъ вполн?, но испытывая то обычно оставленное такими книгами чувство возбужденiя и неудовлетворенiя жажды. * № 164 (рук. № 97). Постройка и потомъ устройство больницы сильно занимали ее, и она нетолько помогала, но почти все устроивала сама. Также занимала ее школа для д?вочекъ. Она сама давала тамъ уроки. Также увлекалась она одно время садомъ, превращенiемъ парка въ садъ. Все, за что она бралась, кип?ло подъ ее руками. Но все это продолжалось недолго. * № 165 (рук. № 97). Онъ не могъ нахвалиться своимъ н?мцемъ управляющимъ. Какое бы онъ ни начиналъ д?ло – постройку больницы, конюшенъ, завода – все шло превосходно, такъ какъ ни у кого, и совершенно такъ, какъ оно должно было идти по посл?днимъ даннымъ Европейской науки. Главное же, всякое д?ло удовлетворяло вполн? все больше и больше развивавшемуся въ Вронскомъ чувству расчетливости. – Das laesst sich ausrechnen, Erlaucht,[1677 - [– Это можно вычислить, ваше сиятельство,]] – говорилъ н?мецъ, доставая значительнымъ и привычнымъ жестомъ записную книжку изъ боковаго кармана и быстро д?лая умноженiе красивымъ почеркомъ. – Sexs Mahl acht ist acht und vierzig,[1678 - [Шестью восемь – сорок восемь,]] – и т. д. Управляющiй приходитъ къ тому, что по теорiи 726 Cubikfut Luft unumgaenlich nothwendig, aber wir schaften uns das Ding von Bergmann an, und mit der Luftpumpe gewinnen wir 200 Cubikfuss. Das giebt uns reinen barich 2000 Rubel.[1679 - [726 кубических футов воздуха бесспорно необходимы, но мы приобретаем вещь у Бергмана с помощью воздушного насоса выигрываем 200 кубических футов. Это дает нам чистого барыша 2000 рублей.]] Вс? расчеты н?мца д?лались такъ. См?та первая по наук? требовала 500, но, сообразивъ и придумавъ (именно за 2000 у Графа Вронскаго можно было это сд?лать) легкое прим?ненiе, тоже самое производилось за 3000, такъ что всегда былъ барышъ. И вм?ст? съ т?мъ все было не кое какъ, а по самому усовершенствованному способу. Барыши еще не получались, потому что не пришло время, но они были несомн?нны. Теперь были барыши въ расходованiи того капитала, который былъ полученъ за выкупъ и залогъ. И барыши эти были огромные. Больница стоила 80 тысячъ, но ее нельзя бы было построить меньше, ч?мъ за 130 по расчетамъ. Тоже было и въ покупк? коровъ, въ постройк? завода. На эти вещи, очевидно нужныя, Вронскiй не скупился. «Если это д?лать, то д?лать самое лучшее, чтобы можно было гордиться, но въ мелочахъ надо быть расчетливымъ». Такъ думалъ Вронскiй, и онъ все бол?е и бол?е становится расчетливъ. Кучеръ Левина правду сказалъ Дарь? Александровн?, что онъ отказалъ въ м?р? овса. Онъ это д?лалъ по принципу, и керасинъ въ рабочую, и поденные гривенники бабамъ, и дрова на топливо – все было подъ строгимъ его личнымъ контролемъ, и нигд? нельзя было взять лишняго. * № 166 (рук. № 97). За губернскимъ столомъ шла пов?рка губернскихъ суммъ. Губернской Предводитель, тучный старикъ съ б?лыми усами и бакенбардами и румянымъ глянцовитымъ барскимъ внушительнымъ и добродушнымъ лицомъ, съ шитымъ блестящимъ воротникомъ, высоко поднимавшимся около его короткой шеи, сид?лъ на предс?дательскомъ кресл?, придерживая б?лой пухлой рукой черный ящикъ, и тщетно пытался быть спокойнымъ. Онъ красн?лъ, тяжело дышалъ и безпокойно оглядывался на шум?вшихъ вокругъ него дворянъ.[1680 - Зачеркнуто:. и на медленно отчеканивающаго каждое слово <Свiяжскаго> Серг?я Ивановича.] Сначала говорилъ Свiяжскiй, очень громко и точно, требуя пов?рки суммъ. Потомъ противъ пов?рки суммъ нескладно говорилъ старичекъ. Потомъ опять за пов?рку говорилъ юноша очень ядовитый, потомъ заговорилъ Серг?й Ивановичъ. Серг?й Ивановичъ былъ однимъ изъ членовъ комиссiи, разсматривавшей употребленiе губернскихъ суммъ и потому зас?давшей за столомъ вм?ст? съ Предводителемъ и другими членами. Вс?мъ было изв?стно ораторское искусство Серг?я Ивановича, и большинство слушало его, какъ Пати, озабоченное только т?мъ, какъ бы не пропустить то м?сто, которое будетъ зам?чательно и которое будутъ повторять. Зам?чательное было только въ конц? отчета о д?йствiяхъ комиссiи. Комиссiя выработала сл?дующiя данныя. Точно, ясно и особенно учтиво Серг?й Ивановичъ изложилъ ихъ и отв?тилъ на предложенiе Предводителей партiи стараго губернскаго о томъ, чтобы по прим?ру прежнихъ годовъ не тратить времени на пов?рку суммъ, а благодарить вс?мъ составомъ нашего глубокоуважаемаго Михаила Ивановича за понесенные имъ труды и перейти къ сл?дующимъ занятiямъ. На это предложенiе Серг?й Ивановичъ зам?тилъ, не глядя на еще бол?е взволновавшагося Предводителя, что комиссiя пришла къ уб?жденiю, что ни господа Дворянскiе Предводители, ни мы не им?емъ права лишать Его Превосходительство того внутренняго удовлетворенiя, которое онъ въ виду всей массы дворянъ испытываетъ, отдавъ отчетъ въ столь преусп?вавшихъ подъ его мудрымъ распоряженiемъ дворянскихъ суммахъ.[1681 - В подлиннике: суммъ] Слова эти, къ удивленiю Левина, не вид?вшаго въ нихъ ничего особеннаго, возбудили въ новой партiи тихое и достойное одобренiе, въ старой же партiи – страшное возбужденiе и озлобленiе. Н?сколько Предводителей и н?сколько лицъ, окружавшихъ столъ, заговорило вдругъ. – Не надо. Не хотимъ отчета. Благодаримъ. В?римъ. Поощренный этими криками, Губернскiй Предводитель всталъ и заговорилъ искренно взволнованнымъ голосомъ. Слова его были не значительны, онъ говорилъ о дов?рiи дворянства, о любви къ нему, которой онъ не стоитъ, ибо вся заслуга его – въ преданности дворянству, которому онъ посвятилъ 12 л?тъ службы. Но ч?мъ дальше онъ говорилъ, т?мъ чувствительн?е становилась его р?чь. Онъ самъ останавливался отъ слезъ. Происходили ли эти слезы отъ сознанiя несправедливости къ нему, отъ любви къ дворянству или отъ натянутости положенiя, въ которомъ онъ находился, чувствуя себя окруженнымъ врагами, но волненiе сообщалось многимъ и даже Левину, несмотря на то, что онъ слышалъ отъ своей партiи, что каждое трехл?тiе Михаилъ Ивановичъ, ударяя себя въ грудь, прослезивается надъ ящикомъ и что поэтому никто не открываетъ его, хотя весьма сомнительно, чтобы деньги были ц?лы. Несмотря на то что Левинъ зналъ все это, волненiе Губернскаго Предводителя сообщилось ему, и онъ вид?лъ, что Серг?й Ивановичъ съ саркастической и недовольной улыбкой смотр?лъ на него, когда Левинъ невольно вм?ст? съ другими прокричалъ: «не надо». Вопросъ о пов?рк? суммъ былъ р?шенъ, какъ и въ прежнiе выборы. Губернскiй Предводитель прослезился, ударялъ себя въ грудь, большинство старыхъ дворянъ также прослезилось, и новаторы остались ни съ ч?мъ. Двери залы отворились, и толпа мундирныхъ, странныхъ на видъ дворянъ шумно высыпала въ сос?днюю продолговатую залу, гд? можно было закусить, выпить и покурить. Левинъ задержался въ толп? сзади другихъ, и Губернскiй предводитель, сп?шившiй тоже, натолкнулся на него. * № 167 (рук. № 97). Доброхотная, гостепрiимная и достойная ласка хозяина, его внушительные р?чи и жесты – все это возбудило вчера невольное уваженiе и сочувствiе. Это не было расположенiе клумбъ и цв?товъ и кустиковъ, которые можно было не одобрять и желать перед?лать иначе, а это было большое старое раскидистое дерево, обросшее мохомъ и глубоко пустившее корни, которымъ надо было пользоваться, къ которому надо было пригонять цв?тники и клумбы, которое нельзя было не признать за фактъ. И вдругъ теперь это то старое, обросшее мохомъ, почтенное дерево роб?ло, суетилось, очевидно хитрило и было травимо к?мъ-же? – юношами – Свiяжскимъ и другимъ безбородымъ мальчикомъ въ элегантномъ мундир? съ холоднымъ румянымъ лицомъ, который такъ хорошо говорилъ. Левину трогателенъ и жалокъ былъ этотъ старикъ, и ему хот?лось сказать ему что нибудь прiятное. – Я думаю, нынче кончится, – сказалъ онъ. – Едва ли, – испуганно оглянувшись, сказалъ Предводитель. – Также скоро и просто, какъ пов?рка суммъ. Вы останетесь… – О да, только при томъ условiи, чтобы единогласно, а то я усталъ, ужъ я старъ. Левинъ не зналъ, что отв?тить, но улыбнулся дружелюбно. Предводитель посмотр?лъ на него съ недоум?нiемъ. Онъ зналъ, что братъ Левина врагъ и потому не понималъ отношенiя къ себ? Левина, но всетаки пожалъ еще разъ руку, и они разошлись. * № 168 (рук. № 97). – Ну, какъ идетъ ваше хозяйство? Пом?щикъ остановился подл? Левина, и между ними завязался разговоръ. Пом?щикъ этотъ еще тогда очень понравился Левину. Теперь онъ ему былъ еще прiятн?е въ эту минуту одиночества. Пом?щикъ принадлежалъ къ разряду старыхъ дворянъ, которые въ зал? выборовъ такъ р?зко отличались отъ молодыхъ, новыхъ. Старые были большей частью или въ дворянскихъ старыхъ застегнутыхъ мундирахъ съ короткими талiями и узкими въ плечахъ или въ своихъ особенныхъ мундирахъ, которые они выслужили на служб?. Такъ этотъ былъ въ старомъ мундир? Генеральнаго штаба. Молодые же были въ дворянскихъ мундирахъ, но разстегнутыхъ, съ б?лыми жилетами, широкими въ плечахъ, и съ низкими талiями или въ мундирахъ съ черными воротниками, съ элегантнымъ шитьемъ министерства юстицiи. Левинъ былъ самъ въ такомъ мундир? и по виду принадлежалъ къ новымъ. Но, наблюдая дворянъ, онъ невольно вникалъ съ большимъ интересомъ и уваженiемъ въ старыхъ, ч?мъ въ молодыхъ. Молодые казались ему не только не интересны, но и не привлекательны. Бес?да съ этимъ пом?щикомъ съ с?дыми усами, очевидно тоже съ удовольствiемъ встр?тившагося съ Левинымъ, была ему очень прiятна. Глядя въ это умное, столько пережившее, перестрадавшее и все таки честное и достойное лицо, Левину казалось, что онъ получилъ отъ него объясненiе всей этой непонятной для него дворянской д?ятельности. Левинъ высказалъ ему вс? свои сомн?нiя и отвелъ съ нимъ душу. * № 169 (рук. № 97). Свiяжскiй взялъ подъ руку Левина и пошелъ съ нимъ къ своимъ. – Серг?й Ивановичъ искалъ тебя. Теперь уже нельзя было миновать Вронскаго, потому что онъ, стоя съ Степаномъ Аркадьичемъ и Серг?емъ Ивановичемъ, смотр?лъ прямо на подходившаго Левина. – Какъ же, я им?лъ удовольствiе встр?титься у Княгини Щербацкой, – сказалъ онъ, подавая руку Левину. – Я не помню, – сказалъ Левинъ смутившись. – Впрочемъ, можетъ быть, я забылъ. Очень радъ. И онъ тотчасъ же заговорилъ съ братомъ. Спокойствiе и порядочность Вронскаго не изм?нили ему ни на минуту, но Левинъ вид?лъ, что онъ былъ и грубъ и глупъ и даже см?шонъ, и ему было досадно это. Въ д?йствительности же вс? очень мало зам?тили это. Вс? въ это время были очень озабочены предстоящимъ д?ломъ. Были представленными н?которыми дов?ренности на шары, которые, если бы были признаны, то количество шаровъ стараго Губернскаго Предводителя было бы больше, ч?мъ ожидалось. Вообще все д?ло стояло такъ, что 5, 6 шаровъ могли все испортить. – Покажи, пожалуйста, свою дов?ренность, – сказалъ Серг?й Ивановичъ брату. Прочтя ее, онъ началъ говорить, что отвергать т? дов?ренности можно только на основанiи разъясненiя циркуляромъ Министерства прибавленiя статьи 1807. Многiе изъ дворянъ уже уходили, многiе собирались кучками, и, очевидно, было волненiе. Левинъ спросилъ: – Когда же будутъ болтировать? Ему отв?тили, что прежде вопросъ о дов?ренностяхъ. – Какъ же будутъ болтировать? – спросилъ онъ у Свiяжскаго и удивился, зам?тивъ испугъ на лиц? Свiяжскаго и взглядъ, брошенный на тутъ же стоявшаго б?локураго юношу. Чтобы поправиться и не показать, что онъ чувствуетъ свою неловкость, Левинъ обратился къ б?локурому юнош? и спросилъ его. Но это было еще хуже. Юноша и Свiяжскiй были два кандидата. – Ужъ я то ни въ какомъ случа?, – отв?тилъ юноша. И всл?дъ зат?мъ вс? зашум?ли и, бросая папиросы, пошли въ залу. * № 170 (рук. № 97). Волненiе, казавшееся стихшимъ посл? пов?рки суммъ, теперь вдругъ опять поднялось и, усиливаясь, усиливаясь, какъ это всегда бываетъ въ толп?, дошло до высочайшей степени. Вс? стремительно, съ озабоченными лицами, давя другъ друга, зат?снились къ губернскому столу. Безпрестанно въ запертую дверь врывались запоздавшiе и съ испуганными лицами, боясь пропустить, торопились присоединиться къ толп?, спрашивая: «что? что?» Левинъ издалека слышалъ мягкiй голосъ Предводителя, визгливый чей то голосъ и голосъ Свiяжскаго. Они спорили о форм? дов?ренности. Такъ какъ, для того чтобы смотр?ть на все это д?ло серьезно, Левину надо было помнить, что отъ сверженiя Губернскаго Предводителя будетъ завис?ть правильность опекъ и земское д?ло, онъ и помнилъ это и удивлялся той страстности, съ которой разбирали вопросъ о форм? дов?ренности. Онъ постоянно забывалъ силлогизмъ о томъ, что, для того чтобы не было несправедливости по опекамъ, нужно, чтобы Предводителемъ было другое лицо. Для того чтобы Предводитель былъ другой, нужно большинство, для большинства же нужно отвергнуть дов?ренности. Для отверженiя же дов?ренности нужно признать ту форму, въ которой они поданы, не достаточной; для этого же нужно найти антицеденты. Опять пр?нiя заключилъ ровный и сильный везд? голосъ Серг?я Ивановича. Онъ доказалъ неопровержимо. Но мн?нiя разд?лились, а несогласные закричали: «болтировать!» (т. е. болтировать мн?нiе). «Болтировать на шары!» – О, о! – кричали со вс?хъ сторонъ. Дворянинъ, котораго Левинъ вид?лъ н?сколько разъ у водки, кричалъ громче вс?хъ, очевидно только чтобы кричать. Чтобы болтировать, надо было выразить мн?нiе. Опять начались споры. Левинъ усталъ, ему было ужасно скучно и досадно на себя, что онъ никакъ не могъ найти никакого интереса въ томъ, что д?лалось, тогда какъ большинство, казалось, только что разогр?лось и находилось на высшей степени возбужденiя. Левинъ ушелъ ходить въ залу, гд? была закуска, и невольно увлекся наблюденiями надъ лакеями, какъ они убирали недо?денное и какъ буфетчикъ опять апетитно разставлялъ рюмки и закуски и какъ лакей одинъ съ с?дыми бакенбардами, очевидно, выказывалъ презр?нiе къ другимъ, и молодые надъ нимъ подтрунивали. Интересы этихъ лакеевъ и буфетчика бол?е занимали его, ч?мъ дворянскiе интересы въ зал?. Секретарь дворянской опеки, вертлявый старичекъ, им?вшiй спецiальность знать вс?хъ дворянъ губернiи по имени и отчеству, развлекъ его. * № 171 (рук. № 97). – 98 неизбирательныхъ, – прозвучалъ громкiй голосъ, и опять начался гулъ, говоръ, крикъ, и вс? пошли въ залу, гд? была закуска. – Никакого права не им?лъ! – Подлость! – Прокатили! – На основанiи статьи… – Желалъ бы я знать, кто пуговицу положилъ? – Н?тъ уваженiя къ своему д?лу, – слышалъ Левинъ взволнованные голоса въ разныхъ группахъ, которые теперь уже опред?ленн?е образовывались. Ясно уже было видно, какъ группа одной партiи замолкала, когда проходили дворяне другой партiи. – Что, каково? – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, подхватывая Левина за руку. – Мы вынесли на плечахъ своихъ – однимъ шаромъ. Онъ, очевидно, былъ уже въ полномъ азарт? игры. Его занималъ, какъ въ крокетъ, выигрышъ своей партiи. Такое же волненiе было зам?тно на другихъ лицахъ. Позицiя была выгодн?е для партiи новыхъ, но у старыхъ была еще надежда. Старые по н?которымъ у?здамъ пошли просить Губернскаго Предводителя болтироваться. Над?ялись, что другiе у?зды сд?лаютъ тоже, но у?здъ Свiяжскаго прямо отказался, и другiе у?зды посл?довали его прим?ру. Губернскiй Предводитель всетаки, несмотря на то, что онъ выражалъ Левину другое, р?шился болтироваться. Опять вс? пошли въ залу, опять роздали шары, и тутъ уже Левинъ, исполняя предначертанное, впередъ приготовившись, сжалъ оба кулака, таинственно держа шаръ въ л?вой, и всунулъ об?, но, задумавшись, вынулъ об?, не положивъ, и, очевидно, положилъ нал?во. Опять послышался счетъ шаровъ, опять голосъ провозгласилъ число избирательныхъ, и опять вс? зашум?ли и пошли въ комнату, гд? закуска. Предводитель былъ выбранъ значительнымъ большинствомъ. – Ну, теперь кончено? – спросилъ Левинъ у Серг?я Ивановича, все бол?е и бол?е чувствуя унынiе, скуку и пристыженность. – Теперь вопросъ Кандидата, – сказалъ за Серг?я Ивановича, неудостоившаго отв?та, [Свiяжскiй]. – Кандидатъ Предводителя можетъ получить больше шаровъ. Вронскiй подошелъ къ нимъ. – Ну, что, Графъ? Вы довольны? – Да, прiятно, что мы настояли на своемъ. Какъ разъ т? 6 шаровъ, которые мы расчитывали. Вронскiй, очевидно, уже вполн? участвовалъ въ игр? и понималъ вс? ея фазы. – Вы будете? – сказалъ Вронскiй Свiяжскому. – Надо уговорить его, – обратился онъ къ Серг?ю Ивановичу. – Ни въ какомъ случа?, – отв?чалъ Свiяжскiй р?шительно. * № 172 (рук. № 99). Было еще одно[1682 - Зачеркнуто: только] общество, которое было интересно для Левина, – это общество университетское, съ которымъ онъ сошелся черезъ прiятеля профессора и которые ?здили и которые собирались къ нему. Въ этомъ обществ? Кити съ удивленiемъ, такъ какъ она по свойственной женщинамъ склонности не уважать то, что не понимаешь, она съ удивленiемъ увидала,[1683 - Так в подлиннике.] что мысли Левина нетолько о хозяйств?, но и о политической экономiи очень серьезно заняли ученыхъ людей и что онъ много зналъ и думалъ по этой части, и къ его мн?нiямъ им?ли уваженiе. Но это общество и занятiя въ библiотек? и книгой не увлекали его въ город?. Онъ говорилъ ей, что онъ не ученый, но что то, что онъ пережилъ, передумалъ, онъ желаетъ высказать. Но прежде всего онъ желаетъ пережить. Не высказать еще можно переживши. Но сказать что нибудь не переживши нельзя, и потому онъ хот?лъ жить. А жить онъ могъ только на своемъ м?ст?. Зд?сь же онъ, кром? того что былъ вн? своей среды, не жилъ, а только ждалъ. Мысль о приближающихся родахъ ни на минуту не покидала его. По?здка на выборы разс?яла его и произвела то, чего ожидала Кити. Хотя онъ ей ничего и не говорилъ, а только разсказалъ все, что было, она по его тону и въ особенности потому, какъ онъ посл? этой по?здки пересталъ жаловаться ей на свою общественную праздность и какъ онъ пересталъ спорить съ Серг?емъ Ивановичемъ объ общественной д?ятельности, а, напротивъ, усвоилъ себ? спокойное, веселое отношенiе къ этимъ вопросамъ, она поняла, что онъ въ этомъ отношенiи теперь пришелъ въ совершенную ясность.[1684 - Против этих слов на полях написано: Денежное устройство. Швейцаръ. Экипажъ. Поваръ. Первая коломъ, а 5 соколомъ.] Она хорошенько не понимала какъ, но тотъ разговоръ съ пом?щикомъ о Весталкиномъ огн?, который онъ съ особеннымъ чувствомъ ей передалъ очевидно, им?лъ большое влiянiе на его успокоенiе. Было еще два оазиса въ этомъ мор? чуждыхъ ему людей. Это были товарищъ его Котовасовъ, женившiйся въ это время и съ которымъ они сблизились, и Голышевъ, женатый на племянниц? Щербацкаго, съ которымъ они особенно сблизились. * № 173 (рук. № 99). Первое время онъ сталъ ходить въ библiотеку и заниматься чтенiемъ для своей книги и выписками, но потомъ ему все бол?е и бол?е становилось некогда отъ ничего нед?ланiя, и онъ не могъ продолжать и уже не раскаявался, а спокойно ?здилъ изъ м?ста въ м?сто и везд? слушалъ и говорилъ, слушалъ и говорилъ. И говорилъ такъ много о т?хъ самыхъ мысляхъ, которыя должны были составить его книгу, что мысли эти даже перестали интересовать его. Но ч?мъ праздн?е онъ становился, т?мъ онъ становился озабоченн?е. Столько было интересовъ, что онъ не посп?валъ сл?дить за вс?ми и составлять о нихъ опред?ленное мн?нiе, а нужно было им?ть, потому что вс? эти интересы начинали занимать его. Онъ не зам?чалъ, что это были не его интересы, что онъ въ деревн? никогда бы и не подумалъ о нихъ, занимаясь т?ми, которые выростали изъ его хода жизни и мыслей, а что онъ, увлекаясь этими чуждыми интересами, отдавался потоку толпы. Но онъ увлекался ими. Его занималъ и вопросъ знаменитаго процесса, и магнетизма, и университетскiй, и думскiй, и славянскiй, и много другихъ вопросовъ, и его самолюбiю льстило, что онъ бол?е, ч?мъ большинство, им?лъ своихъ мыслей объ этихъ вопросахъ. И онъ ?здилъ, разговаривалъ, и ему было не только не скучно, но часто прiятно. * № 174 (рук. № 103). – Р?шительно исправляетесь, батюшка, прiятно вид?ть, – сказалъ Котовасовъ, въ л?тнемъ пальто вм?сто халата встр?чая Левина въ маленькой гостиной. – Я слышу звонокъ и думаю: не можетъ быть, чтобы во время; Ну что, каково въ Петербург? то встр?тили гостей? А это знаменательно, – началъ онъ тотчасъ же о той политической модной новости, которая занимала въ это время публику. Кром? своей науки, Котовасовъ интересовался только политикой. Левинъ еще не слыхалъ подробностей этой встр?чи.[1685 - Зачеркнуто: хотя, живя въ город?, теперь онъ интересовался т?мъ, о чемъ вс? говорили.] Онъ не читалъ вчерашней вечерней газеты. – А что? Котовасовъ сказалъ свое мн?нiе и, войдя въ кабинетъ, познакомилъ Левина съ[1686 - Зач.: соцiологомъ. Это былъ сильнаго сложенiя пл?шивый челов?къ въ золотыхъ очкахъ и съ черной бородой, съ чрезвычайно твердымъ и серьезнымъ лицомъ.] ученымъ Летовымъ. Тутъ же былъ профессоръ физики,[1687 - Зач.: высокiй, худощавый молодой челов?къ.] котораго труды Левинъ зналъ,[1688 - Зач.: занимаясь посл?днее время нов?йшими открытiями по физик?, и котораго] всегда интересуясь физикой, и когда то, страстно над?ясь сд?лать открытiе, занимался ею. Онъ очень радъ былъ встр?тить изв?стнаго ему ученаго. Разговоръ остановился на короткое время на[1689 - Зач: той тем?, которую далъ Котовасовъ.] политической новости. Оба ученые сказали то, что они слышали про это д?ло. Физикъ передалъ изв?стные ему изъ в?рнаго источника слова, сказанныя по этому случаю Государемъ и министромъ.[1690 - Зач.: Соцiологъ] Летовъ же слышалъ то же за в?рное, что Государь сказалъ совс?мъ другое. Котовасовъ придумалъ такое положенiе, въ которомъ и т? и другiя слова могли быть сказаны, и разговоръ на эту тему, очевидно никого очень не интересующiй, прекратился. – Да вотъ написалъ почти книгу объ естественныхъ условiяхъ рабочаго въ отношенiи къ земл?, – сказалъ Котовасовъ. – И я не спецiалистъ, но мн? понравилось, какъ естественнику, то, что онъ беретъ челов?чество какъ что-то вн? зоологическихъ законовъ, а, напротивъ, видитъ[1691 - Зач.: въ немъ роды и виды] зависимость его отъ среды и[1692 - Зач.: на нихъ основываетъ отношенiе челов?ка къ земл?.] въ этой зависимости отъискиваетъ законы развитiя. – Это очень интересно, – сказалъ[1693 - Зач.: соцiологъ] Летовъ. – Я попытался только, признавъ свойства изв?стнаго мн? русскаго рабочаго крестьянина за присущiя ему зоологическiя свойства,[1694 - Зач.: а не порокъ или отсталость] – началъ Левинъ красн?я, – изсл?довать тотъ путь, по которому онъ стремится идти къ своему благосостоянiю. Я старался не задаваться мыслью, – посп?шно прибавилъ Левинъ,[1695 - Зачеркнуто: посп?шно откинулъ ту мысль] – что[1696 - Зач.: развитiе европейское есть общiй путь] путь этотъ есть тотъ, по которому идутъ бол?е развитые народы, а совершенно свободно отъискивалъ этотъ путь и пришелъ къ новымъ довольно результатамъ. Изучая на самомъ предмет?, д?лая наблюденiя.... – Это то и дорого,[1697 - Зач.: сказалъ соцiологъ] – перебилъ его Летовъ. – Теорiй много въ нашей наук?, а данныхъ статистическихъ, наблюдение и опытовъ – мало.[1698 - Зач.: Отъ этого то и теорiй и гипотезъ такъ много.] Опыты, наблюденiя, факты даютъ не самую истину, но отр?зываютъ пути ложныя и, все бол?е и бол?е сжимая этотъ путь, наконецъ указываютъ его. – Совершенно в?рно, – отв?чалъ физикъ, – но[1699 - Зач.: одинъ изъ результатовъ опыта и наблюденiя чисто аналитический.Разговоръ вдругъ перешелъ на философскую тему познанiя, но не долго остановился на ней, такъ какъ вс? собес?дники не интересовались этимъ, и соцiологъ вернулся къ началу. Онъ спросилъ Левина о томъ,] всетаки наука никогда не можетъ удовлетвориться однимъ анализомъ. Анализъ и синтезъ всегда держатъ свои равные права. Соцiологъ согласился съ этимъ мн?нiемъ, но, очевидно, этотъ вопросъ не интересовалъ его. – Почему же вы полагаете, что русскiй челов?къ им?етъ особенное отношенiе къ земл?? – спросилъ Летовъ Левина. – По зоологическимъ, такъ сказать, свойствамъ челов?ка или по его отношенiю къ земл? – количественному. Левинъ вид?лъ, что вопросъ[1700 - Зач.: самый не интересовалъ соцiолога, но что этотъ вопросъ былъ поводомъ къ тому, чтобы изложить свою мысль. И д?йствительно, когда Левинъ сказалъ, что наблюденiя и выраженiе общаго сознанiя народа указываютъ ему на это, соцiологъ отв?чалъ,] этотъ былъ не только вопросъ, сколько вступленiе къ изложенiю своего мн?нiя, но ему хот?лось высказать всю свою мысль, и потому онъ сталъ говорить о томъ, что самый народъ сознаетъ всегда свое призванiе и что призванiе русскаго народа есть заселенiе огромныхъ пространствъ. Соцiологъ опять перебилъ его, зам?тивъ, что легко быть введену въ заблужденiе, д?лая умозаключенiя объ общемъ призванiи народа, что основой отношенiя челов?ка къ земл? всегда будутъ два начала: количественное отношенiе земли къ челов?ку и качество земли. И не давая ужъ Левину досказать свою мысль, соцiологъ началъ излагать ему свое ученiе о томъ, что первыя заселенiя не могли быть сд?ланы на лучшихъ и плодородн?йшихъ м?стахъ. Соцiологъ им?лъ усвоенную на кафедр? привычку говорить и охоту къ этому. Вопросъ же, о которомъ онъ говорилъ, интересовалъ его и былъ еще нер?шеннымъ, не обработаннымъ для него самаго. И потому ему прiятно было пов?рять этимъ самого себя, излагать свое ученiе, въ особенности челов?ку, интересующемуся этимъ д?ломъ. Кром? того, ему прiятно было излагать это Левину еще и потому, что вс?мъ знакомымъ и близкимъ людямъ онъ давно уже изложилъ свою теорiю. А Левинъ былъ новый челов?къ. Левинъ слушалъ не совс?мъ охотно. Ему казалось, что онъ самъ знаетъ впередъ все, что скажетъ соцiологъ, и хот?лось перебить его, чтобы сказать свою мысль, такую, которая, по его мн?нiю, должна была опровергнуть вс? доводы соцiолога.[1701 - Зачеркнуто: Котовасовъ съ физикомъ говорили объ университетскомъ вопрос? и очень горячились. Левинъ, зная впередъ все, что скажетъ его собес?дникъ, не интересуясь доводами соцiолога, прислушивался и къ нимъ.] Несмотря на[1702 - Зач.: то, что Левинъ былъ несогласенъ съ соцiологомъ, ему] это, Левину все-таки было прiятно и лестно, что этотъ умный, ученый челов?къ такъ старательно излагаетъ ему свои воззр?нiя.[1703 - Зач.: Соцiологъ не достаточно еще выработалъ свою теорiю, чтобы подвергнуть ее своей собственной критик? и изложить въ книг?, и потому любилъ излагать ее устно, также какъ Левинъ любилъ излагать свою. И соцiологъ давно уже изложилъ свои взгляды вс?мъ своимъ близкимъ, Левинъ же былъ новый челов?къ, интересующiйся этимъ, и потому онъ излагалъ ему.] Левинъ не зналъ того, что такому вниманiю онъ обязанъ только тому, что онъ новый челов?къ, и думалъ, что это была дань его уму и знанiю, поразившимъ уже соцiолога,[1704 - Зач.: и это было ему прiятно.] и т?мъ бол?е онъ желалъ дождаться конца р?чи соцiолога, чтобы изложить ему свои взгляды. Онъ и дождался этаго и изложилъ свои, но соцiологъ остался къ нимъ, очевидно, холоденъ и вступилъ въ завязавшiйся между физикомъ и Котовасовымъ разговоръ объ университетскомъ вопрос?. Университетскiй вопросъ былъ очень важное событiе въ эту зиму въ Москв?. Три старые профессора въ сов?т? не приняли мн?нiя молодыхъ, молодые подали отд?льное мн?нiе. Мн?нiе это было, по сужденiю однихъ, ужасно,[1705 - Зач.: и весь университетъ сталъ въ опозицiю.] по сужденiю другихъ – было самое простое и справедливое мн?нiе, и профессора разд?лились на дв? партiи. Одни, къ которымъ принадлежалъ Котовасовъ и физикъ, вид?ли въ противоположной сторон? подлый доносъ, обманъ; другiе вид?ли мальчишество, неуваженiе къ авторитетамъ. Левинъ, хотя и не принадлежавший къ университету, н?сколько разъ еще вчера слышалъ и говорилъ объ этомъ д?л? и им?лъ свое составленное на этотъ счетъ мн?нiе и теперь, принявъ участiе въ общемъ разговор?, выразилъ это мн?нiе. Такъ онъ просид?лъ у Котовасова часа полтора и просид?лъ бы еще больше, еслибъ физикъ не посмотр?лъ на часы. – Ахъ, я опоздаю, – сказалъ онъ. – А куда вы? – спросилъ Котовасовъ. – Да нынче въ юго-восточномъ комитет? зас?данiе въ память 100-л?тняго юбилея Кржимаго. – Такъ что же вамъ? – сказалъ Котовасовъ. – Да я об?щалъ прочесть въ его память о его трудахъ по физик?. Меня просили, а то ничего не будетъ.[1706 - Зачеркнуто: Мешевскiй бiографiю читаетъ, а потомъ стихи какiе-то, а я об?щалъ.] – А! – сказалъ Котовасовъ, совершенно понявъ теперь, для чего нужно было ?хать. – Да что же вы не за?дете ко мн?, – сказалъ физикъ Левину. – Я очень радъ вамъ показать. Онъ об?щалъ показать новый, полученный имъ изъ Англiи, аппаратъ,[1707 - Зач.: Тиндаля, только что выписанный имъ,] о которомъ они тоже поговорили. – Да в?дь не знаю, когда застать васъ. – Да вотъ хоть нынче, посл? зас?данiя комитета. Да прi?зжайте въ зас?данiе. Право, интересно, а оттуда пройдемъ ко мн?[1708 - Зач.: въ зданiе стараго университета.] съ два шага. – Ахъ, очень радъ, – сказалъ Левинъ, быстро обсудивъ все то, что ему предстояло нынче утромъ: визитъ, зас?данiе въ суд?,[1709 - Зач.: выставка,] Львовъ, концертъ. Онъ р?шилъ, что[1710 - Зач.: сожжетъ судъ, а теперь сд?лаетъ визитъ графин? Боль, тутъ же на Кисловк?, и вернется въ университетъ посмотр?ть зас?данiе, которое д?йствительно должно быть интересно. И, простившись съ соцiологомъ и Котовасовымъ, Левинъ вышелъ вм?ст? съ физикомъ и по?халъ на Кисловку.] по?детъ къ Львову, кстати и у него позавтракаетъ. Онъ вышелъ вм?ст? съ физикомъ и, об?щавшись быть въ зас?данiи, по?халъ къ Львову. III глава. Львовъ былъ челов?къ совершенно противуположныхъ вкусовъ и привычекъ Левину. Онъ былъ европейскiй аристократъ по манерамъ и уб?жденiямъ и воспитанiю. Жилъ всю свою жизнь въ столицахъ, преимущественно въ Европ?, гд? онъ служилъ дипломатомъ, им?лъ величайшее уваженiе и дов?рiе къ общественному мн?нiю и по французски нетолько говорилъ свободн?е, ч?мъ по русски, но и думалъ. Но, несмотря на эту противуположность, они очень сошлись съ Левинымъ. Львовъ вышелъ изъ дипломатическаго корпуса не по непрiятности (у него никогда ни съ к?мъ не было непрiятностей) и перешелъ на службу въ дворцовое в?домство въ Москву для того, чтобы дать наилучшее воспитанiе своимъ двумъ д?тямъ – мальчику и д?вочк?, которые составляли единственную ц?ль его жизни. Онъ былъ дома, и Левинъ безъ доклада вошелъ къ нему въ нестолько роскошный и изящный, сколько доведенный до мал?йшихъ подробностей удобства и чистоты кабинета. Львовъ въ домашнемъ сюртук? съ поясомъ, въ замшевыхъ ботинкахъ сид?лъ на кресл? и въ съ синими стеклами pince nez читалъ книгу, стоявшую на пюпитр?, осторожно держа н?жнымъ пальцемъ прекрасной руки до половины испеплившую сигару. Красивое, тонкое и молодое еще лицо его, которому курчавые, блестящiе, серебрянные волоса придавали еще бол?е породистое выраженiе, просiяло спокойной, радостной улыбкой. Онъ не вставая протянулъ руку и заговорилъ по русски съ несколько французскимъ акцентомъ. – Отлично! А я хот?лъ къ вамъ посылать. Ну что Кити? Садитесь сюда, покойн?е. – Онъ всталъ и придвинулъ качалку. – Откуда и куда? Левинъ разсказалъ ему свое прошедшее пос?щенiе Котовасова и знакомство съ Летовымъ и предстоящую по?здку въ университетъ. Львова это очень интересовало. Онъ разспросилъ и сказалъ, что ему жалко, что онъ не можетъ сл?дить за вс?мъ этимъ. – И потомъ мое образованiе слишкомъ недостаточно, – сказалъ онъ. – Мн? для воспитанiя д?тей нужно много осв?жить въ памяти и просто выучить. Вотъ я читаю, – онъ показалъ грамматику Буслаева, – требуютъ отъ Миши, а это такъ трудно, – и, напавъ на свою любимую тему воспитанiя, на которую Левинъ любилъ наводить его, Левинъ разговорился по французски. – Пойдемте теперь завтракать – Очень хочу. И они пошли въ столовую. Левинъ, какъ всегда, полюбовался прекрасными д?тьми, позавтракалъ и об?щалъ Львовой за?хать за ней въ публичное зас?данiе любителей, чтобы съ ней вм?ст? оттуда ?хать къ Никол? Явленному – такъ они называли домъ Кити – об?дать. – Какiя прелестныя д?ти, – сказалъ Левинъ выходя. – Ахъ, не говорите. Это слишкомъ страшно. Все, что я желаю, – чтобы они были лучше меня. И это не много. А хороши? О, какъ это трудно быть хорошимъ. – Кити мн? говорила что то переговорить съ вами объ Облонскомъ, – сказалъ Левинъ, когда Львовъ остановился провожать его. – Да, да, maman хочетъ, чтобы мы, les beaux fr?res,[1711 - [зятья,]] напали на него и д?лали ему внушенiя. Что можно сд?лать? Да и какое я им?ю право? По праву дружбы – я согласенъ. Но пропов?довать нравственность я не могу. Я самъ, можетъ быть, хуже его. Je n’ai pas de tentations, voil? tout.[1712 - [У меня не было искушений, вот и всё.]] Но мы можемъ сказать, что намъ вел?ли. Ну, иди на коньки, Миша, – сказалъ онъ сыну. – А ты пойдешь, папа? – Пойду. Такъ я не могу говорить; все, что я могу сд?лать, – это подтверждать то, что вы скажете. – Да я то что? – Ну, ? ce soir.[1713 - [до вечера.]] «Экой славный, славный челов?къ», говорилъ себ? Левинъ,[1714 - Зачеркнуто: какъ и всегда онъ говорилъ.] с?вши на извощика и закутываясь воротникомъ отъ бившаго въ лицо сн?га, направляясь къ университету. Зас?данiе уже было въ середин?, когда Левинъ вошелъ въ залу. Въ большой, темной зал? у стола въ середин? сид?лъ Предс?датель во фрак? и зв?зд?: челов?къ пять сид?ло по бокамъ, и одинъ л?ниво читалъ скучную рукописную исторiю жизни Кржимаги. Левину, слушая его, казалось, что не было ни однаго слова изъ того, что тотъ читалъ, которое бы онъ не слыхалъ сотни разъ. Вокругъ стола въ отдаленiи, между рядами пустыхъ стульевъ и креселъ, въ одномъ изъ которыхъ сид?лъ Левинъ, сид?ло десятка два мущинъ и дамъ. Вс? показались Левину ужасно грустны. Когда чтецъ кончилъ, Прес?датель поблагодарилъ его и прочелъ присланные ему стихи знаменитаго поэта Мента на этотъ юбилей. Онъ прочелъ стихи, которые Левину тоже показались знакомыми. Потомъ физикъ прочелъ свою записку объ ученыхъ трудахъ юбиляра, и это было интересно. Потомъ вс? встали, и Левинъ подошелъ къ физику, познакомился съ Предс?дателемъ и принялъ участiе въ разговор? о томъ судейскомъ д?л? знаменитаго убiйцы, на которое онъ не по?халъ. При этомъ были высказаны мн?нiя, которыя Левинъ слышалъ уже, и онъ высказалъ свое мн?нiе, противоположное общему, которое онъ вчера еще на вечер? у[1715 - Зач.: Львовой] Сипягиной развивалъ и им?лъ усп?хъ. Его новое и оригинальное мн?нiе Предс?датель и физикъ приняли какъ что-то изв?стное и не заслуживающее возраженiя. И это было немножко оскорбительно Левину. Пройдя на квартиру физика, Левинъ съ большимъ интересомъ разсмотр?лъ аппаратъ и побес?довалъ съ физикомъ. Отъ вопросовъ о тепл? и электричеств? они перешли къ позитивизму и вообще къ философiи, къ которой физикъ оказывалъ большую склонность, и тутъ завязался споръ, во время котораго Левину удалось сказать слово, которое ему понравилось. – Вы говорите, что вопросы метафизическiе не подлежатъ позитивной наук?, – сказалъ онъ. – Но в?дь метафизическiе вопросы суть только вопросы о смысл? жизни, и потому отв?тъ, что позитивная наука не занимается метафизикой, другими словами значитъ, что она не ищетъ смысла, т. е. единства въ жизни.[1716 - Зачеркнуто: Но физикъ не обратилъ на эти слова никакого вниманiя и продолжалъ свое.] Левинъ[1717 - Зач.: засид?лся въ этихъ разговорахъ дольше, ч?мъ думалъ, такъ что опоздалъ на концертъ.] вышелъ отъ профессора еще рано, такъ что могъ усп?ть побывать въ концерт?, такъ какъ это было близко. * № 175 (рук. № 99). Изъ концерта, гд? Левинъ встр?тилъ много знакомыхъ и переговорилъ еще о многихъ предметахъ и узналъ еще много самыхъ св?жихъ новостей, онъ по?халъ къ Графин? Боль отдать визитъ, который сд?лалъ имъ Графъ и на которомъ настаивала Кити, провожая его. Какъ ни привыкъ теперь Левинъ къ городской жизни, онъ уже такъ давно не д?лалъ визитовъ, что ему странно было это. «Ни имъ меня не нужно, ни мн? ихъ, ничего между нами общаго н?тъ. Ну зач?мъ я приду? Что я скажу?» Въ старину, когда онъ былъ холостой, онъ никогда не д?лалъ этихъ визитовъ, и не достало бы духу. Онъ бы боялся быть см?шнымъ, но теперь ему было все равно, и онъ см?ло вошелъ въ швейцарскую. – Дома? – Графиня дома. Какъ прикажете доложить? Пожалуйте. Левинъ снялъ одну перчатку, взялъ шляпу въ л?вую руку и пошелъ по л?стниц?, улыбаясь надъ самимъ собой. «Если бы мы были разумныя существа, эта Графиня спросила бы меня, зач?мъ я прi?халъ, и я р?шительно не зналъ бы, что сказать. Р?шительно ни за ч?мъ, даже для удовольствiя не могъ бы сказать, потому что ни ей, ни мн? не можетъ быть удовольствiя!» Когда Левинъ входилъ, Графиня Боль что то говорила съ экономкой или гувернанткой, и лицо у нея было озабоченное. Но увидавъ Левина, она улыбнулась и прошла съ нимъ вм?ст? къ одному дивану, очевидно нисколько не сомн?ваясь, что тутъ, у этаго дивана, надо д?лать то, что они сбираются д?лать. Она с?ла на диванъ и указала ему стулъ. Онъ с?лъ, поставилъ на полъ шляпу. – Вы были въ концерт?? – Да, я только оттуда. – Хорошо было? – Да, очень интересно, но я думаю… И онъ началъ повторять то, что говорилъ тамъ. Она притворялась, что слушала. Онъ говорилъ, а самъ думалъ: «Если бы мы были разумныя существа, она сказала бы: пошелъ вонъ!, а она, видимо, находитъ, что это натурально и что все я говорю какъ сл?дуетъ». Вошла барышня. Левинъ всталъ, поклонился. – Вы знакомы? Что Катерина Александровна? Левинъ сказалъ, что она здорова. Барышня с?ла, улыбаясь сказала, что он? были вчера въ опер? и что новые п?вцы не понравились ей. Тутъ вошелъ юноша, незнакомый Левину, и точно тоже сд?лалъ, что Левинъ, и заговорилъ о выставк? картинъ. Левинъ сказалъ о выставк? картинъ свое мн?нiе. И наступило молчанiе. Потомъ мать съ дочерью переглянулись. «Неужели пора вставать? – подумалъ Левинъ. – Ну, ужъ если бы разумныя существа, можно еще не разсердиться, что я пришелъ безъ д?ла, но ужъ нельзя не разсердиться за то, что оторвалъ ихъ отъ д?ла; прошло 5 минутъ, посид?лъ и уйду. Зач?мъ же ты приходилъ, коли сейчасъ уходишь? А вижу, что такъ надо». Онъ всталъ, они нисколько не удивились, нашли, что это совершенно такъ надо и даже повесел?ли, пожали ему руку и просили передать mille choses[1718 - [тысячу поклонов]] жен?. Швейцаръ нахмурившись спросилъ, подавая шубу: – Гд? изволите стоять, – и тотчасъ же записалъ въ большую, хорошо переплетенную книжку. * № 176 (рук. № 99). Въ конц? об?да ихъ развлекъ еще старичокъ сгорбленный съ отвисшей губой и въ мягкихъ сапогахъ, который тихимъ, тихимъ шагомъ подошелъ къ ихъ столу. Это былъ одинъ изъ самыхъ старыхъ членовъ клуба, князь Кизлярской. Никто его не зналъ вн? клуба, но, какъ члена клуба, его знала вся Москва. Онъ остановился, оглядывая себ? м?сто, и выбралъ наконецъ недалеко отъ Левина, тяжело с?лъ и поманилъ къ себ? пальцемъ лакея. – Это такъ называемый шлюпикъ, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ довольно громко, указывая на князя Кизлярскаго: онъ зналъ, что онъ былъ глухъ. – Это еще покойный Арнольдъ ввелъ названiе. Онъ искалъ на партiю четвертаго. Никого не было. Онъ и говоритъ: «Ну, какого нибудь шлюпика приведи». Челов?къ пошелъ прямо къ нему. Съ т?хъ поръ пошло – шлюпикъ. – А слышалъ, какъ швейцаръ съострилъ? – сказалъ Туровцинъ. – Какже, приходитъ этотъ, знаешь, самый древнiй въ швейцарскую, спрашиваетъ: «изъ шлюпиковъ есть кто?» «Вы третiй». «А мы въ шлюпики попадемъ, – сказалъ онъ. – А»? – Петръ Ильичъ Виновской просятъ, – перебилъ старичокъ лакей, поднося два тоненькихъ стакана доигрывающаго шампанскаго и обращаясь къ Степану Аркадьичу и къ Левину. Степанъ Аркадьичъ взялъ стаканъ и, переглянувшись на другой конецъ стола съ пл?шивымъ рыжимъ, усатымъ мущиной, у котораго усы шли отъ щекъ, помахалъ ему, улыбаясь, головой. – Кто это? – спросилъ Левинъ. – Ты его у меня встр?тилъ. Добрый малый. Левинъ сд?лалъ тоже, что Степанъ Аркадьичъ, и взялъ стаканъ. – Н?тъ, это однако удивительно, что князь Кизлярской опоздалъ къ об?ду. Онъ не опаздывалъ 30 л?тъ. Старый членъ въ мягкихъ сапогахъ, кончивши об?дать, идя мимо князя Кизлярскаго и ковыряя зубочисткой въ зубахъ, увидавъ Князя Кизлярскаго, нахмурился и подошелъ къ нему. – Это что значитъ, Князь? Къ об?ду опоздали? – сказалъ онъ, садясь подл? него. Князь Кизлярской, зав?сившись салфеткой, жадно ?лъ уху и не отрываясь смотр?лъ на собес?дника, очевидно показывая, что онъ им?етъ что отв?тить, но теперь ему некогда. – Странное д?ло, – началъ онъ, окончивъ хриплымъ медленнымъ голосомъ съ восточнымъ акцентомъ. – Въ 28 л?тъ 2-й разъ опоздалъ, – сказалъ онъ. – Тоже д?ло было, отложить нельзя. Да и ошибся. – Какое же д?ло? – А жену хоронилъ. Тоже об?щали, что кончутъ вс? д?ла рано, а вышло не рано. В?дь тоже изъ Грузинъ на Ваганьково, не малый конецъ. Да и дорога никуда не годится. – Вотъ я и не зналъ. – Какже, была жена. Хорошая была женщина. Она н?мка была. Ну, и дорога, я вамъ скажу. Странное д?ло. Серг?й, ты кулебяку подай, – обратился онъ къ лакею. – Чтожъ, кончили, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ улыбаясь. – Допьемъ, да и пойдемъ. – Н?тъ, я боюсь, что много, – сказалъ Левинъ, вставая и чувствуя, что лицо его горитъ и что ему очень все становится легко и весело. Въ исторiи жены Князя Кизлярскаго онъ вид?лъ только одно см?шное, и хот?лось, отойдя отъ стола, посм?яться объ этомъ. Войдя въ большую залу, Левинъ столкнулся съ Вронскимъ. Вронской тоже былъ красн?е и весел?е обыкновеннаго. Онъ очень обрадовался Степану Аркадьичу и съ той же веселой улыбкой протянулъ руку Левину. – Вы гд? об?дали? – Мы за вторымъ столомъ, за колонами. – А я встр?тилъ Ташкентова и Яшвина. – Вы надолго въ Москву? – спросилъ онъ у Левина. – Да я уже 3-й м?сяцъ. – Очень радъ встр?титься. Степанъ Аркадьичъ разсказалъ комическую исторiю жены Князя Кизлярскаго. Вронской добродушно расхохотался, и они вм?ст? с?ли у камина. Яшвинъ подошелъ къ нимъ. Съ нимъ познакомили Левина, и еще кто-то спросилъ шампанскагo. Старый Князь Щербацкой, проходя черезъ комнату, подошелъ къ Левину и, взявъ его за руку, повелъ съ собою. – Я очень радъ, что ты сошелся опять съ Вронскимъ. Мы, и я и ты, ничего не можемъ упрекнуть ему. И онъ порядочный челов?къ. Ну, я сяду за свою партiю, а ты что? – Да я самъ не знаю, похожу, посмотрю, да и домой. – Да, братъ, это интересно. Но надо знать. Вотъ этотъ знаешь – М?рковъ. Это одинъ изъ самыхъ интересныхъ людей. Съ т?хъ поръ какъ я себя помню, я помню его. Онъ живетъ съ цыганкой, но, кром? того, у него дв? старухи сестры – д?вки. Онъ ихъ содержитъ. У него ни гроша за душой. Но онъ, вотъ видишь, пьетъ и играетъ. Но онъ пьетъ, а умъ не запиваетъ. Гришка М?рковъ, Гришка М?рковъ. Какъ кто богатенькiй изъ Петербурга прi?зжiй, онъ съ нимъ составляетъ партiю по четвертаку. Шампанское неугасаемое, т? пьютъ и лапти плетутъ, а онъ играетъ. Ну и этимъ живетъ. И добрый малый. * № 177 (рук. № 99). Гостиная, самая обыкновенная комната, показалась необыкновенно красива и прiятна Левину. За чаемъ продолжался прiятный, незам?тный разговоръ, во время котораго пониманiе другъ друга между Анной и Левинымъ все бол?е и бол?е устанавливалось. Разговоръ зашелъ о книгахъ для народа. Левинъ говорилъ, что народъ не понимаетъ нашихъ книгъ. Анна зам?тила, что она никогда не могла увлечься школой, чувствуя непреодолимую ст?ну между coбой и народомъ. Когда Левинъ подтвердилъ это, – Ну вотъ видите, ужъ если вы, – я знаю все про васъ, – который такъ близокъ къ народу, чувствуете эту ст?ну, что же городскимъ жителямъ, да еще женщинамъ. Не надо обманывать себя. * № 178 (рук. № 99). Выйдя изъ гостиной, Левинъ чувствовалъ неловкость, и неловкость эта все усиливалась по м?р? того, какъ онъ вспоминалъ все, что было, т. е. самые простые разговоры. Она была умная, милая, сердечная женщина и очень жалкая, но что то было не то. Левина бол?е всего прiятно поразилъ въ Анн? ея calme[1719 - [спокойствие]] благородный и самоудовлетворяющiйся, а этого то и не было. Это было притворство. – Оставшись одна, Анна[1720 - Зачеркнуто: долго ходила по комнат?, с?ла] взяла книгу, но не читала, а думала. Кити любила Вронскаго и Л?вина, и Анна испытывала склонность къ той же самой посл?довательности. Несмотря на р?зкое различiе между ними въ умственномъ стро? и вообще съ точки зр?нiя мущины, съ точки зр?нiя женщины въ нихъ было что то одинаковое. То, что любили женщины, было одно и тоже. И съ первой встр?чи съ Левинымъ Анна почувствовала, что она могла бы заставить его полюбить себя, что онъ былъ ея и что она могла бы полюбить его. Это она почувствовала, когда прощалась съ нимъ. И вспомнивъ весь вечеръ, она поняла, что она не переставая кокетничала съ нимъ. Теперь все это время, съ т?хъ поръ какъ у нея не было д?тей, она постоянно чувствовала себя возбужденной, и вызывать чувство мущины было для нея естественно, непроизвольно даже. И она чувствовала, что что то было не то, и ей больно и стыдно это было. И вм?ст? съ т?мъ была рада. «Если я такъ д?йствую на другихъ, на этаго семейнаго, любящаго челов?ка, отчего же онъ такъ холоденъ ко мн??» Но[1721 - Зач.: мысли эти недолго занимали ее и] она не позволяла себ? остановиться на этихъ мысляхъ. Жизнь ея зд?сь, въ Москв?, была не жизнь, a ожиданiе[1722 - Зач.: Стива сейчасъ передалъ ей непрiятиое изв?стiе, что нужно было еще писать о томъ, что она не возьметъ сына, и надо было ожидать] развязки ея положенiя, которая все оттягивалась. Она не позволяла себ? ничего начинать, ничего изм?нять; она, сдерживая себя, ждала, безпрестанно говоря себ?, что тогда, когда она выйдетъ замужъ, тогда начнется. Пока у нея были забавы семейства Англичанина, писанiе, чтенiе. Вронской, хотя и бывалъ, какъ нынче, въ клуб? и кое-гд? у самыхъ близкихъ знакомыхъ, всетаки проводилъ большую часть времени съ нею, и любовь его не уменьшалась. Когда же приходили дурныя мысли и занятiя не помогали, былъ морфинъ. Нынче были мысли о Левин?, зависть къ Кити, которая м?шала ей,[1723 - Зач.: спать] и она приняла морфинъ. * № 179 (рук. № 99). – Ты, в?рно, не будешь сердиться, что я по?халъ. Стива просилъ и Долли, и потомъ я радъ, что съ Вронскимъ мы стали прiятели. Я бы желалъ, чтобы ты встр?тилась. В?дь ты не сердишься, что я по?халъ? – О, н?тъ, – хитро, ласково сказала она. – Она очень милая, очень, очень, и жалкая, хорошая женщина, – говорилъ онъ, разсказывая про Анну. Кити вполн?, казалось, разд?ляла его мн?нiе, и онъ ушелъ разд?ваться. Вернувшись въ спальню успокоенный, ободренный Кити, Левинъ вдругъ былъ удивленъ и ужаснутъ видомъ жены, которая, и не начиная разд?ваться, сид?ла на томъ кресл?, на которомъ онъ оставилъ ее, и отчаянно рыдала. * № 180 (рук. № 99). – Господи помилуй, прости, помоги, – твердилъ онъ и душою и устами. Онъ могъ думать только о двухъ вещахъ – о мельчайшихъ подробностяхъ того, что ему нужно сд?лать, – какъ найти и увезти доктора и какъ найти другаго, если этотъ почему нибудь не можетъ, то къ какому, на какую улицу онъ по?детъ, и вм?ст? послать ?едора къ 3-му. И кром? этихъ подробностей того, что онъ могъ и долженъ былъ д?лать и въ обдумыванiи которыхъ онъ чувствовалъ себя необыкновенно спокойнымъ, неторопливымъ и обдуманнымъ, онъ могъ только думать о Бог?, его законахъ, его личномъ отношенiи къ нему, Левину, и къ Кити и о Его милосердiи. – Господи, прости и помоги. О самой же Кити, о выраженiи ея лица, которое непереставая было передъ нимъ, онъ не думалъ и не могъ думать. Онъ испытывалъ къ совершавшемуся тамъ таинственный и любовный ужасъ, исключающiй мысли, и испытывалъ только все увеличивающееся напряженiе. * № 181 (рук. № 99). – Ну, прощайте. Господи, прости и помоги, – говорилъ Левинъ и вскочилъ въ сани рядомъ съ ?едоромъ.[1724 - Зачеркнуто: по?халъ къ доктору, все бол?е и бол?е чувствуя все усиливающееся напряженье и вм?ст? съ нимъ вн?шнее спокойствiе.] – Но, вм?сто того чтобы ?хать къ доктору, онъ теперь, напряженно обдумывая вс? случайности, р?шилъ, что лучше вернуться домой, чтобы спросить у Лизаветы Петровны, какъ д?ла, и чтобъ было бы что передать доктору. – По?зжай къ доктору, – сказалъ онъ Федору, – а я сейчасъ прi?ду. И онъ вернулся домой, и, съ необыкновенной внимательностью, отчетливостью и напряженностью д?лая все – снимая шубу, отворяя двери, онъ вб?жалъ по л?стниц? и вошелъ въ спальню. Кити сид?ла на кресл?, вязала и разсказывала громко, весело, какъ Долли вчера ихъ см?шила. Если бы не ея воспаленное лицо и тотъ же глубокiй взглядъ, можно бы подумать, что ничего не было необыкновеннаго. Княгиня слушала ее съ торжественно взволнованнымъ лицомъ, безпрестанно оглядываясь на Лизавету Петровну, которая, засучивъ рукава, быстрымъ, легкимъ шагомъ ходя по комнат?, что то разбирала и устанавливала. Кити тоже смотр?ла на нее. Д?вушка гляд?ла на нее, не спуская глазъ. Она, казалось, теперь была главное лицо, обращавшее всеобщее вниманiе. – Что ты? – спросила его Княгиня недовольно. – Я за?халъ спросить, что сказать. – Ты не бойся, Костя, – сказала Кити весело, подходя къ нему. – Теперь… И опять таже жалоба, безпомощность, радость, торжество и н?жность. Но она не кончила и схватилась за него. Лизавета Петровна подб?жала къ ней. – По?зжайте, да опiуму возьмите. Левинъ опять поб?жалъ внизъ и по?халъ къ доктору. * № 182 (рук. № 99). Д?ла Степана Аркадьича шли все хуже и хуже. Д?ла его были въ такомъ положенiи, что всякiй не только благоразумный, предусмотрительный челов?къ, но челов?къ просто не лишенный разсудка пришелъ бы въ отчаянiе, но Степанъ Аркадьичъ нетолько не приходилъ въ отчаянiе, но забота о будущемъ не портила ни одной изъ минутъ удовольствiй, изъ ряда которыхъ составлялась его жизнь. Онъ долгимъ опытомъ уже узналъ теперь вс? т? обстоятельства, которыя были связаны съ заботами, и старательно и всегда добродушно отворачивался отъ нихъ. Деньги за л?съ были почти вс? прожиты. Онъ за вычетомъ 10% забралъ у купца почти все впередъ, и на остальное Дарья Александровна, узнавъ про это, наложила свое запрещенiе. Въ первый разъ Дарья Александровна прямо заявила свои права на свое состоянiе и также, какъ отказалась подписать купцу въ полученiи денегъ за посл?днюю ? л?са, также и ничтожный доходъ съ Покровскаго требовала прямо себ? и, кром? того, заявляла свои права на часть жалованья. На все это Степанъ Аркадьичъ соглашался отъ всей души и отдавалъ все, что могъ. Но кром? жены, денегъ требовали отъ него и должники, и Захаръ иногда принималъ сторону должниковъ и отбиралъ посл?днiя деньги, такъ что случалось, что Степану Аркадьичу иногда неч?мъ было заплатить за м?сто въ театр?, за об?дъ и бутылку шампанскаго, если онъ не об?далъ у знакомыхъ содержателей. Это было непрiятно, и это не должно было такъ продолжаться. У князя Бариманскаго было уже 1? миллiона долга, у Красавцева 300 тысячъ, у Жевахова полмиллiона, у того самаго, который прожилъ 5 миллiоновъ и сд?лалъ 1 долгу; было же м?сто министра съ 20 тысячами оклада, и онъ жилъ же. И Степанъ Аркадьичъ считалъ своей обязанностью устроить свои д?ла такъ, чтобы жить. * № 183 (рук. № 99). … – Она отъ всего отказалась, но д?йствительность, время показали, что ея положенiе мучительно и невозможно. Не то чтобъ онъ изм?нился къ ней… – Нельзя ли безъ излишнихъ подробностей, – сказалъ нахмурившись Алекс?й Александровичъ. – Положенiе невозможно по тому, какъ глядитъ на это св?тъ, – говорилъ Степанъ Аркадьичъ, зад?тый за живое вопросомъ о сестр?, и самъ не ожидая того, находя слова и выраженiя и, главное, сердечное уб?жденiе – Д?ло въ томъ, что ея положенiе мучительно тяжело. Она заслужила его, ты скажешь. Она знаетъ это и не проситъ тебя. Она прямо говоритъ, что она ничего не см?етъ просить. Но я прошу, умоляю, мы вс?, родные, вс?, любящiе ее. А ее любятъ и любили многiе, потому что ее нельзя не любить. Д?ло теперь такъ. Ея положенiе мучительно, и оно можетъ быть облегчено тобой, и ты ничего не потеряешь. Но я рекапитюлирую.[1725 - [повторяю.]] Она просила тебя по нашей просьб? 6 м?сяцевъ тому назадъ. Ты отв?чалъ ей, об?щая. Она пере?хала въ Москву, ожидая р?шенiя своей судьбы. До этаго она жила въ деревн?. И она безъ этаго бы не пере?хала въ Москву, гд? ей каждый шагъ, каждая встр?ча ножъ въ сердц?. – Я об?щалъ и готовъ сдержать. – Да, но тутъ явился вопросъ о сын?, котораго она страстно любитъ. – Вопросъ о сын? есть вопросъ не моей личной жизни, какъ разводъ, но вопросъ долга. Я не могу отдать его. – Ну хорошо, она просила сына, ты не соглашаешься. Но этимъ самымъ вопросъ о развод? не р?шенъ отрицательно. – Но она повторила черезъ тебя желанiе им?ть сына. Я не считаю нужнымъ отв?чать, такъ какъ отв?тъ былъ бы повторенiе перваго. – Да, но почему же ты отказалъ и въ развод?? Надо бы подумать о ней. – Я не отказалъ, но по н?которымъ причинамъ и указанiямъ, – и произнося слова: «некоторымъ причинамъ и указанiямъ», взглядъ Алекс?я Александровича, принявъ задумчивое, таинственное выраженiе, остановился на двери, – я просилъ дать мн? время вновь обдумать это р?шенiе. – Да, но, Алекс?й Александровичъ, ты добрый челов?къ. Войди на мгновенье въ ея положенiе. Вопросъ развода для нея въ ея положенiи – вопросъ жизни и смерти. Обольстивъ ее ожиданiями, приведя ее въ то состоянiе нетерп?нiя, что вотъ вотъ р?шится, ты мучаешь ее такъ 3 м?сяца. В?дь это все равно, что приговореннаго къ смерти держать м?сяцы съ петлей на ше?, об?щая, можетъ быть, смерть, можетъ быть, помилованiе. – Вы видите одну свою сторону д?ла, – спокойно сказалъ Алекс?й Александровичъ. – Можетъ быть, это тяжело, можетъ быть, я виноватъ, что я об?щалъ то, чего не им?лъ права дать. – Какъ, ты отказываешь? Н?тъ, Алекс?й Александровичъ, ты пожал?й ее. Я не хочу в?рить этому. Алекс?й Александровичъ, подумай. Для нея это вопросъ жизни и смерти. Искренно говорю теб?, что она въ такомъ положенiи, что я всего боюсь за нее. – Надо смотр?ть на вещи со вс?хъ сторонъ, – продолжалъ спокойно Алекс?й Александровичъ, и Степанъ Аркадьичъ, забывая то, что Алекс?й Александровичъ давно ужъ былъ вн? влiянiя Анны, удивился на то равнодушiе, съ которымъ онъ говорилъ. – Я сказалъ, что об?щалъ того, чего не могу дать. Vous professez d’?tre un libre penseur,[1726 - [Ты слывешь человеком свободомыслящим,]] хотя я этому не в?рю, и мн? хот?лось бы поговорить съ тобой объ этомъ, но я не буду теб? приводить доводовъ религiозныхъ, которые прямо отрицаютъ разводъ, я написалъ объ этомъ записку, но они не могутъ понять того свободнаго отношенiя христiанина къ церкви. – Такъ что же? – Да, но и практически, какъ я доказываю въ записк?, эта м?ра почти невозможная. Мы, допуская разводъ, впадаемъ въ то же заблужденiе, въ которомъ бы былъ челов?къ, пустившiй барку по теченiю р?ки и достигнувшiй ц?ли передвиженiя, если бы онъ, чтобы доставить барку вверхъ по р?к?, также бы пустилъ ее на воду. – Я не понимаю, – недовольно сказалъ Степанъ Аркадьичъ. – И не понимаю, теперь отказываешь ты… – Сравненiе мое показываетъ то, что не въ религiозномъ, а въ чисто общественномъ смысл? бракъ есть какъ бы освященiе религiей и государствомъ естественнаго явленiя соединенiя половъ для семьи, и на этомъ только основана усп?шность этаго учрежденiя, но если мы будемъ, какъ въ Европ?, освящать обратное естественному ходу, то мы встанемъ въ рядъ неразр?шимыхъ затрудненiй. – Но теперь, въ твоемъ случа?, я прямо прошу, умоляю тебя спасти ее. Пожал?ть. Отказываешь ты. – Я не отказываю и не соглашаюсь, но я долженъ обдумать и поискать указанiй, – сказалъ Алекс?й Александровичъ съ т?мъ же таинственнымъ взглядомъ. – Когда же я получу отв?тъ? – Когда ты ?дешь? – Посл? завтра. – Завтра. Н?тъ не завтра, – сказалъ онъ съ улыбкой. – A прi?зжай нынче къ графин? Лидiи Ивановн?, и я дамъ р?шительный отв?тъ. – Одно помни, ради Бога, что она несчастна теперь, какъ только могутъ быть несчастны люди, и что въ твоихъ рукахъ находится ея спасенiе, избавленiе. Она въ ужасномъ положенiи. Итакъ, об?щавшись въ 8 часовъ быть у графини Лидiи Ивановны, Степанъ Аркадьичъ простился съ Алекс?емъ Александровичемъ и вышелъ. Уже над?вая шинель, онъ вспомнилъ про просьбу сестры повидать Сережу и зашелъ къ нему. Онъ поласкалъ мальчика, но былъ пораженъ его сконфуженностью. Мальчикъ хот?лъ и не см?лъ спросить дядю про мать. * № 184 (рук. № 99). Во французскомъ театр?, въ которомъ онъ засталъ посл?днiй актъ, и потомъ у татаръ за шампанскимъ Степанъ Аркадьичъ отдышался немножко свойственнымъ ему воздухомъ и, все-таки никакъ не сообразивъ, очень ли умно или очень глупо то, что онъ вид?лъ, но стараясь не думать объ этомъ, пошелъ спать. Къ радости и удивленiю своему, онъ на другое утро получилъ отъ Алекс?я Александровича запечатанное письмо къ Анн? и записку, въ которой было сказано, что съ нын?шняго же дня Алекс?й Александровичъ приступаетъ къ разводу. Такъ какъ д?ла Степана Аркадьича не были еще кончены и онъ долженъ былъ оставаться въ Петербург? еще три дня, онъ послалъ письмо въ тотъ же день по почт?. Но на второй день онъ получилъ телеграмму изъ Москвы такого страшнаго содержанiя, что, не дожидаясь конца д?лъ, онъ тотчасъ же у?халъ. * № 185 (рук. № 99). Была уже вторая половина мая, а Вронской съ Анной не пере?зжали ни на дачу, ни въ деревню, а продолжали жить въ Москв?, хотя въ Москв? имъ д?лать было нечего. Они не пере?зжали потому, что въ продолженiи всего посл?дняго м?сяца у нихъ не было ни однаго мирнаго дня. Для того чтобы предпринять что-нибудь въ семейной жизни, необходимы или совершенный раздоръ между супругами, тогда воля-власть однаго р?шаетъ за другаго и другой подчиняется, или любовное согласiе, подъ влiянiемъ котораго предпринимается общее д?ло. Когда же отношенiя супруговъ неопред?ленны, н?тъ ни того, ни другаго – д?ло ждетъ, пока разр?шится положенiе, и все остается въ statu quo.[1727 - [в прежнем положении. ]] Многiе семьи по годамъ остаются на старыхъ м?стахъ, постылыхъ обоимъ супругамъ, только потому, что н?тъ ни полнаго раздора, ни согласiя. Такъ было и съ Вронскими. И Алекс?ю Кириллычу и Анн? Московская жизнь въ жар? и пыли, когда солнце св?тило по весеннему и вс? деревья и кусты были въ листьяхъ и цв?тахъ, была невыносима, и они прежде р?шали у?хать въ Воздвиженское тотчасъ посл? Святой; но они продолжали жить въ Москв? потому, что уже больше м?сяца между ними было раздраженiе, которое оба сдерживали, зная, какъ они необходимы другъ другу, какъ они любятъ другъ друга. Но раздраженiе было, и не видно было конца ему, такъ какъ раздраженiе было внутреннее, не зависящее отъ какой нибудь вн?шней причины. Началось это раздраженiе давно прежде, но выразилось съ того вечера, въ который Алекс?й Кириллычъ высказалъ свое мн?нiе о ея обществ?, о воронахъ, слет?вшихся на трупъ. Она съ несвойственной ей раздражительностью защищалась и напала на него именно потому, что она чувствовала, что онъ былъ правъ и что онъ попалъ прямо въ сердц? ея выдуманной высоты и разрушилъ ее. Но не то было ей обидно и досадно. Ей было больно то, что это зданiе новой жизни, честной, трудовой, съ новыми людьми, было ею построено не для себя, а для него, такъ она думала. Она устроила себ? эту жизнь для того, чтобы онъ не мучался мыслью о томъ, что она тяготится своимъ уединеннымъ отъ общества положенiемъ, главное же зат?мъ, чтобы его привлечь опять къ себ?, къ своему дому, и отвлечь его отъ той св?тской жизни вн? дома, въ которую онъ больше и больше втягивался. Основа всего была ея ревность къ нему, та самая ревность, про которую она такъ хорошо говорила когда то съ Кити и которую она за собой не признавала. «Я не ревную, но мн? просто непрiятно, что онъ находитъ удовольствiе вн? дома. Я не ревную, – говорила она себ?. – Je ne suis point jalouse si je l’еtais jamais»,[1728 - [Я теперь вовсе не ревнива, если вообще была таковою когда либо,]] говорило ея сердце. Она вспоминала Долли, какъ она прямо признавалась въ своей ревности ей и самому мужу. Ей, безукоризненной женщин?, законному мужу можно было говорить это. «Но чтожъ могу сказать я? – думала Анна. – Сказать ему – ты долженъ понимать, что для меня въ жизни остался одинъ ты; что ты им?ешь право бросить меня, какъ я бросила своего мужа; но ты пожал?ешь меня. Н?тъ, я не могу говорить ему про свою ревность: я не могу унизиться до этаго!» говорила она себ?. A, вм?ст? съ т?мъ она уже давно ревновала вс?ми силами своей души. Она ревновала его не къ какой нибудь одной женщин? – ревность ея: долго съ?дала ея сердце, и, не им?я еще предмета, она ревновала его къ уменьшенiю его любви. Весь онъ, со вс?ми его привычками, мыслями, желанiями, со вс?мъ его душевнымъ и физическимъ складомъ, былъ для нея одно – любовь къ женщинамъ, и женщина была одна она. Любовь эта уменьшилась или ей такъ казалось; сл?довательно, онъ часть любви перенесъ на другихъ или на другую женщину. Вм?ст? съ т?мъ его любовь къ ней была вся ея жизнь. Если ушла часть его любви, ушла и часть ея жизни. Уйдетъ вся любовь, уйдетъ и вся жизнь. Эта мысль была такъ страшна, что она отгоняла ее и отъискивала захваты въ жизни, которые бы держали ее помимо ея любви. Одно изъ такихъ средствъ ухватиться за жизнь помимо его было все ея устройство московской жизни. Вся эта жизнь съ[1729 - Зачеркнуто: св?тскими] занятiями наукой, съ умными, либеральными недовольными людьми, съ школами, съ д?тскими садами и заботливость о дочери было только средство спастись отъ страшной угрозы ревности. Онъ пришелъ и однимъ словомъ разрушилъ, завалилъ все это зданiе, и она осталась опять одна съ своимъ ужасомъ. Заботливость о дочери завалилась вм?ст? со вс?мъ зданiемъ. Она никогда не могла заставить себя любить эту дочь въ сотую долю такъ, какъ она любила сына. Онъ былъ выкормленъ ею, былъ первенецъ, рожденъ въ условiяхъ семьи; эта была причиной физическихъ и нравственных страданiй, она не кормила ее и даже видъ ея только больно напоминалъ ей отсутствiе Сережи. Все опять разрушилось, и она осталась одна съ своей безпредметной ревностью и другимъ чувствомъ, совершенно особеннымъ отъ ревности, но которое всегда соединялось съ нею, – чувство раскаянiя за все зло, которое она сд?лала Алекс?ю Александровичу. «Погубила его и сама мучаюсь. Сама мучаюсь и его погубила». Такъ соединялись въ ея душ? эти два чувства. «Мою жизнь онъ разрушилъ, а самъ разв? перем?нилъ свой образъ жизни? – думала она. – Н?тъ. Ц?лый день его н?тъ дома. Каждый день почти онъ ?здитъ на дачу къ матери. И тутъ есть женщина». Если бы не было женщины, ей бы нужно было выдумать… Во время спора ихъ въ тотъ вечеръ онъ сказалъ одно слово, которое она безъ слезъ гн?ва не могла вспомнить и вспоминала всякую минуту; онъ сказалъ: «Я вс?мъ, кажется, пожертвовалъ и жертвую для тебя». Она вид?ла въ его глазахъ, что онъ устыдился этихъ словъ, какъ только произнесъ ихъ. «Но онъ сказалъ, онъ сказалъ ихъ». Онъ сказалъ, что теперь жертвуетъ вс?мъ для нея. Она была одна дома; онъ по?халъ на какой то холостой пиръ на Воробьевыхъ горахъ; какая то гонка лодокъ, и дама какая то будетъ плавать. Она была одна,[1730 - Зач.: глаза ея гор?ли] не вел?ла зажигать лампъ и св?чей и ходила взадъ и впередъ по гостиной, изр?дка останавливаясь и прижимая руки къ горячимъ вискамъ. Услыхавъ стукъ подъ?хавшей коляски, она остановилась. «Это онъ. Что я могу сказать ему? – подумала она. – Онъ все можетъ сказать мн?». Она такъ раздражала себя, воображая его любящимъ другую женщину и тяготящимся ею, что она уже забыла его, какой онъ былъ, а воображала себ? его, какимъ онъ былъ въ ея воображенiи. «Онъ можетъ сказать мн?: я васъ не держу, вы не хот?ли расходиться съ вашимъ мужемъ, вы можете идти куда хотите. Я обезпечу васъ, если мужъ васъ не приметъ». Она придумала себ? эту ужасную фразу и, вообразивъ себ? ее, упала на кол?ни передъ диваномъ, передъ которымъ стояла, прижалась головой къ сид?нью и зарыдала. Когда онъ вошелъ, она усп?ла встать, отереть глаза и с?сть къ столу съ книгой. Она едва удерживала новыя слезы при мысли, какъ она жалка, что должна лгать передъ нимъ. Онъ вошелъ въ л?тнемъ св?тломъ плать?, съ сл?дами холостого об?да на раскрасн?вшемся лиц?, подошелъ и поц?ловалъ въ лобъ. – Что же ты не прi?хала? – Ее звали тоже, и онъ сов?товалъ прi?хать за нимъ. – Стива былъ тамъ. – Не хот?лось. Чтожъ, весело было? – сказала она спокойно. – [1731 - Зачеркнуто: Н?тъ]Да, глупо. Какая то учительница Шведской Королевы плавала въ нанковомъ капот?. Ridicule.[1732 - [Смешно.]] Но об?дъ прекрасный. Чтожъ и огня н?тъ? – Я тебя ждала. – Анна, – сказалъ онъ съ веселой улыбкой, – за что ты на меня? Если я виноватъ, прости. Онъ взялъ ея руку, ц?луя и лаская. – Ничего, ничего, – посп?шно сказала она. – Нечего прощать. Все хорошо. Иногда мн? скучно,[1733 - Зачеркнуто: одной] но и давно пора у?хать. Онъ позвонилъ и вел?лъ подать чаю. И они, какъ въ первое счастливое время, любовно говорили и д?лали планы. Но вдругъ зазвен?ла ц?пь, которая ихъ сковывала, и все испортилось. Разговаривая объ отъ?зд? въ деревню, Анна предложила уложиться завтра и ?хать посл?завтра. – Да н?тъ, постой. Въ воскресенье мн? надо быть у maman, – сказалъ Вронскiй, и Анн? показалось, что она зам?тила смущенье на его лиц?. Онъ всегда былъ смущенъ, когда при ней говорилъ про мать, которая не хот?ла принимать ее. Она вдругъ вспыхнула и отстранилась отъ него. – Если такъ, то мы не у?демъ совс?мъ, – сказала она. – Да отчего же? – А оттого, что не у?демъ. Если ?хать, то ?хать посл?завтра. Разв? ты не можешь по?хать завтра? – Да н?тъ, она просила..... – Я не по?ду въ воскресенье. Завтра или никогда. – Анна, – укоризненно сказалъ Вронскiй. – Зач?мъ? Ну что это? В?дь это не им?етъ смысла. – Ты вс?мъ пожертвовалъ для меня, а не можешь… – Да н?тъ, никогда… – Н?тъ, ты сказалъ это, а не можешь исполнить моей просьбы. – Да если бы это было резонно. А то я не знаю, что будетъ посл?, какое требованье? В?дь это не им?етъ смысла. Ну что сд?лаютъ два дня? – Для тебя это ничего, теб? очень весело. Но… Она остановилась; ей показалось унизительнымъ говорить о томъ, какъ тяжелы были для нея эти одинокiе дни. – Анна, я понимаю, какъ теб? тяжело, но в?дь это все кончится. Я даже ?ду къ maman объ этомъ. Если она напишетъ Алекс?ю Александровичу, онъ сд?лаетъ. – Я не хочу этаго, вскрикнула Анна. – Ты не зат?мъ ?дешь. Отчего ты, хвастаясь своей прямотой, не говоришь правду? – Я никогда не говорилъ неправды. И очень жаль, если ты не уважаешь челов?ка, который… для котораго… своего мужа, – выговорилъ онъ. – Уваженье выдумали для того, чтобы скрывать пустое м?сто, гд? должна быть любовь. А если ты не любишь меня, то лучше и честн?е это сказать. Вронской вскочилъ съ м?ста съ энергическимъ отчаяннымъ жестомъ, и брови его мрачно сдвинулись. – Н?тъ, это становится невыносимо, – вскрикнулъ онъ и, стараясь успокоиться, выговорилъ медленно: – Чего ты хочешь отъ меня? – Чего я могу хот?ть? Я могу хот?ть только того, чтобы вы не покинули меня. Но я этаго не хочу, какъ вы думаете. Я хочу любви, и ея н?тъ. Стало быть, все кончено. Она направилась къ двери. – Постой, пос…той, – сказалъ Вронской, не раздвигая мрачной складки бровей. – Въ чемъ д?ло? Я сказалъ, что отъ?здъ надо отложить на 3 дня, ты мн? сказала, что я лгу и не честный челов?къ. – Да, и повторяю, что челов?къ, который попрекаетъ мн?, что онъ вс?мъ пожертвовалъ для меня, что это хуже, ч?мъ нечестный челов?къ, это челов?къ безъ сердца. – Н?тъ, есть границы терп?нiю, – вскрикнулъ онъ. – Ничего не понимаю, – и невольно отбросилъ руку, которую держалъ въ своей рук?. Она ушла къ себ?, разд?лась, легла и взяла книгу. Лицо ея было холодно и злобно, также, какъ было у нея на душ?. «Онъ тяготится мною, онъ любитъ другую женщину», говорилъ въ душ? ея голосъ, который она хот?ла не слышать. Она лежала и читала, и изр?дка воспоминанiя о немъ всплывали у нея въ душ?. Вдругъ она почувствовала себя въ прошедшемъ, въ дом? Каренина, въ Петербург?, со вс?ми подробностями минуты: также стояла св?ча, та же книга, та же кофточка съ шитымъ рукавомъ, т? же[1734 - Зачеркнуто: злыя] подавляемыя мысли и одна, ясно выражаемая мысль: «зач?мъ я не умерла», и другая страшная мысль. «Какая мысль?» спросила она себя. Да, это была страшная мысль, даже не мысль, a желанiе – желанiе, чтобы онъ, Алекс?й Александровичъ, умеръ. Какъ часто приходила ей тогда эта мысль и какъ желанная смерть эта уясняла все. Теперь ужъ этаго не нужно. «Мн? не нужна смерть Алекс?я Александровича, теперь я несчастлива не отъ Алекс?я Александровича, а отъ него. Что же, ему умереть? Н?тъ,[1735 - Зач.: за что и зач?мъ ему умирать?] его смерть сд?лала бы меня еще бол?е несчастливой, если возможно. – Она положила книгу на кол?ни и стала думать, снимая и над?вая кольцо на тонкомъ б?ломъ пальц?. – Такъ чья же смерть нужна теперь? Ничья», – вслухъ сказала она себ?, несмотря на то, что въ душ? все оставался вопросъ – чья смерть? И опять взяла книгу и стала читать и читать, понимая, что читала, несмотря на то, что въ душ?, независимо отъ чтенiя, происходила своя работа. Она читала, что нев?ста его изм?нила ему и пришелъ къ ней.[1736 - Зач.: Она вскочила и только что начала] И тутъ вдругъ въ одно и тоже время въ душ? Анны голосъ отв?тилъ на вопросъ: чья смерть? И женихъ, и нев?ста въ книг?, и окно, у котораго она стояла, – все это изчезло и зам?нилось трескомъ и потомъ тишиной и темнотой. Св?ча догор?ла, затрещала и вдругъ потухла. Анна съ открытыми глазами лежала въ темнот? и[1737 - Зач.: съ ужасомъ] понимала, что ей отв?тилъ внутреннiй голосъ.[1738 - Зач.: Онъ сказалъ: «твоя смерть».] «Да, и стыдъ и позоръ Алекс?я Александровича и Сережи, и мое несчастье, и его, его страданья, да, все спасается моей смертью. Мн? умереть, моей св?ч? потухнуть,[1739 - Зач.: и вм?сто постыдной, злой, дурной женщины я буду прекрасная и жалкая, жалкая». И она, не перем?няя положенiя, тихо и сладко рыдала, чувствуя, какъ] да, тогда все бы было ясно. Вс?мъ бы было хорошо.[1740 - Зач.: Да и ему, Вронскому, ему бы было хорошо. Онъ радъ будетъ этому. – Она вскочила, дрожа отъ гн?ва, и зажгла св?чу. – Но чтоже, разв? я ненавижу его? Я? Ненавижу? Я люблю, люблю его, какъ свою жизнь. Не больше, ч?мъ свою жизнь, но люблю, какъ свою жизнь, и онъ не знаетъ, не хочетъ этаго. – Но она стояла съ св?чей въ рукахъ у постели. – Это ревность. Это дьяволъ. Сколько разъ это находило на меня. Можетъ быть, это вздоръ. Можетъ быть, онъ теперь одинъ и мучается такъ же, можетъ быть, больше меня». И она почувствовала] Но умереть, потушить св?чу свою. Она задрожала отъ физическаго ужаса смерти. – Н?тъ, все, только жить, не умереть. В?дь я люблю его, в?дь онъ любитъ меня. Это такъ, минутное». Слезы текли ей по щекамъ, губамъ и ше?.[1741 - Зач.: и она вид?ла горе своихъ мужей надъ своей могилой и горе Вронскаго и слышала ихъ восторгъ и чувствовала <ихъ> его любовь. – Но гд? онъ теперь] Она быстро над?ла халатъ и пошла искать его. Онъ спалъ кр?пкимъ сномъ въ кабинет?. Она поц?ловала его въ лобъ, не разбудивъ, – онъ только заворочался, почмокавъ губами, – и вернулась къ себ?. «Н?тъ, я безсмысленно раздражительна, – сказала она себ?. – Этаго не будетъ больше. Завтра я примирюсь съ нимъ». И она заснула успокоенная и совершенно забывъ о томъ, что ее успокоило. Вронскiе не у?хали ни на 3-й день, ни посл? Воскресенья. На другой день посл? ихъ ссоры Анна не исполнила своего нам?ренiя. Еще она не выходила къ кофею, какъ она услыхала отъ д?вушки, что отъ старой Графини прi?хала барышня и вызвала Алекс?я Кириллыча на крыльцо. Анна неод?тая переб?жала въ гостиную и увидала изъ окна, какъ ей казалось, объясненiе всего. Вронской стоялъ у коляски, въ которой сид?ла св?женькая, вся въ веснушкахъ миловидная д?вушка (это была воспитанница графини) и улыбаясь говорила съ нимъ что то. «Это она», сказала себ? Анна, зам?тивъ то пустое м?сто ревности, которое въ ней было къ этой воспитанниц?, и за кофеемъ произошло столкновенiе бол?е непрiятное, ч?мъ наканун?. Алекс?й Кириллычъ у?халъ раздраженный и сдержанный съ какимъ-то, какъ ей казалось, строгимъ и р?шительнымъ видомъ.[1742 - Зачеркнуто: Въ этотъ же день прi?халъ изъ Петербурга Грабе и остановился у нихъ. При постороннихъ Алексей Кириллычъ былъ съ нею какъ обыкновенно, но, очевидно, изб?галъ съ ней объясненiй или ожидалъ, что она сд?лаетъ первый шагъ, признавъ свою вину. Три дня она не видала его съ глаза на глазъ, и на 3-й день онъ у?халъ на дачу къ матери.Всю эту посл?днюю ночь она провела безъ сна. 28 Мая было то самое Воскресенье, въ которое Вронской предполагалъ у?хать изъ Москвы, но она сказала, что если онъ не по?детъ въ четвергъ, какъ она хот?ла, то въ воскресенье она не по?детъ. Онъ у?халъ на ц?лый день къ матери, и объ отъ?зд? не было р?чи. Если бы она не ссорилась съ нимъ, если бы онаПротив зачеркнутого написано: <Униженiе въ мысли вернуться къ мужу, просить его прощенья; униженiе въ разговор? съ горничной, униженiе съ Грабе. Письмо отъ мужа.>] Вопросъ объ отъ?зд? въ деревню остался нер?шеннымъ. Она требовала отъ?зда нынче. – Если нынче ты не ?дешь, то я и совс?мъ не хочу ?хать, – сказала она въ раздраженiи спора, хотя, очевидно, слова эти ничего не значили кром? того, что пока не будетъ согласiя, мы не у?демъ, и теперь мы не ?демъ. Раскаянiе въ томъ, что она не могла удержаться, и безпокойство въ томъ, что будетъ, мучали ее все утро. Она ждала его, над?ясь объясниться и загладить вину, если была (была или же не была вина, было все равно). Нужно было загладить раздраженiе. Въ 3-мъ часу вернулась коляска шагомъ. Его не было. Она послала Аннушку узнать, гд? остался Алекс?й Кириллычъ. Аннушка пришла съ отв?томъ, что Алекс?й Кириллычъ остался на Нижегородской дорог? и вел?лъ прi?зжать къ вечернему по?зду. Анна побл?дн?ла, и руки ея затряслись, когда она получила это изв?стiе. «Такъ и есть, онъ и нынче по?халъ туда, къ матери, жаловаться на меня (Анна забывала, какъ это непохоже было на него). Но н?тъ, онъ по?халъ къ ней». Ц?лый день этотъ до поздняго вечера Анна просид?ла неподвижно на одномъ м?ст? съ неподвижными глазами. Когда онъ вернулся и сталъ спрашивать ее, что съ ней, она сказала ему, что онъ самъ знаетъ, и, наконецъ, не въ силахъ удерживаться, истерически зарыдала и между рыданiями высказала ему все, что она думала. – Брось меня, брось. У?зжай. Оставь меня. Кто я? Развратная женщина. Камень на твоей ше?. Видя, какъ она страдаетъ, Вронской умолялъ ее успокоиться и ув?рялъ, что н?тъ признака основанiя ее ревности, что онъ ?здилъ къ матери только за т?мъ, чтобы просить ее написать то письмо, которое должно было уб?дить Алекс?я Александровича дать разводъ. Что онъ только о ней думаетъ. Онъ самъ плакалъ, умоляя ее успокоиться. И мгновенно отчаянная ревность перешла въ отчаянную, страстную н?жность. Она обнимала его, покрывая поц?луями его голову, руки, шею. Она плакала отъ н?жности и признавалась ему въ томъ, что на нее иногда находятъ минуты сумашествiя. Примиренiе, казалось, совершилось полное, но на другое утро, когда Вронской, пользуясь хорошими отношенiями, установившимися между ними, началъ говорить о предмет?, постоянно занимавшемъ его, именно о развод?, вдругъ опять на нее нашло раздраженiе, еще больше прежняго. Вронской сказалъ, что мать написала письмо Алекс?ю Александровичу и что, в?роятно, Алеке?й Александровичъ согласится. – И тогда я буду совершенно счастливъ, – сказалъ Вронской. – Вс? эти размолвки у насъ происходятъ отъ этаго. – Отчего? – спросила она спокойно. – Оттого, – сказалъ Вронской, находившiйся въ самомъ хорошемъ расположенiи духа и желая быть вполн? откровеннымъ, – оттого, что положенiе наше неопред?ленно и неясно, и мы чувствуемъ это, и другiе чувствуютъ, и это на насъ д?йствуетъ. – Что же неяснаго въ томъ, что мущина и женщина любятъ другъ друга? Никакiе обряды не могутъ сд?лать этаго серьезнымъ, если это несерьезно, – сказала Анна подъ влiянiемъ уже того либерализма, которымъ она напиталась въ обществ? Юркина и его protеgе. – Ахъ, зач?мъ нарочно не понимать, – говорилъ Вронской, желая высказать всю правду и забывая то, что правда есть самое непрiятное зр?лище для т?хъ, кто вн? ея. – Вопервыхъ, д?ти, которые будутъ. – Ахъ, ихъ и не будетъ, можетъ быть, – съ раздраженiемъ сказала Анна. – Ну, потомъ – ты извини меня – но я ув?ренъ, что большая доля твоей безсмысленной ревности происходитъ отъ того, что я незаконный твой мужъ. – Вопервыхъ, я и не ревнива и не ревную, это разъ на меня нашло сумашествiе, и то не ревность, а оттого, что ты былъ неделикатенъ. Уже тонъ ея голоса говорилъ, что это не она говоритъ, а злая сила, овлад?вшая ею, но Вронской не зам?тилъ. – Ну, положимъ, – продолжалъ онъ съ упорствомъ, желая высказать свою новую, какъ ему казалось, мысль, – но д?ло въ томъ. Я переношу на себя, что если бы я жилъ съ д?вушкой, то мн? могла бы приходить мысль, и не то (онъ тонко сжалъ губы) чтобы она думала выдти за другого замужъ, но чтобъ другiе, глядя на нее, думали, что она можетъ выдти замужъ. Анна неподвижно слушала, и глаза ея блест?ли. – Да что, ты можешь жениться! – сказала она. – Я знаю, что ты не думаешь обо мн?, чтобы я думалъ объ этомъ, но теб? непрiятно знать, что другiе это думаютъ. Анна, казалось, нелогически, но въ сущности совершенно логически перескочила къ самому ядру разговора. – Насчетъ этаго ты можешь быть совершенно спокоенъ, – сказала она. – Мн? совершенно все равно, что думаетъ твоя мать и какъ она хочетъ женить тебя. – Но, Анна, мы не объ этомъ говоримъ. – Н?тъ, объ этомъ самомъ. Я знаю, и пов?рь, что для меня женщина безъ сердца, будь она старуха или не старуха, твоя мать или чужая, не интересна, и я знать не хочу. Тонъ презр?нiя, съ которымъ она говорила о его матери, оскорблялъ его. – Что съ тобой? Съ какой стати? И потомъ говорить о комъ же? О моей матери? – Женщина, которая не угадала сердцемъ, въ чемъ лежитъ счастье и честь ея сына, у той женщины н?тъ сердца. – Анна, ты какъ будто нарочно оскорбляешь меня въ самыя больныя м?ста, но я все перенесу, но… – Ну, довольно, довольно. Я в?дь вижу, что ты меня не любишь. Она встала и хот?ла выдти, но онъ поб?жалъ и остановилъ ее. Онъ взялъ на себя не сердиться. Онъ со вчерашняго дня р?шилъ, что она жалка и что ему надо все переносить. Теперь борьба была трудная, но ему не удалось успокоить ее. Послышался звонокъ, стукъ ногъ, и челов?къ пришелъ доложить, что прi?халъ Грабе изъ Петербурга. Вронской ждалъ его и просилъ остановиться у него. Грабе вошелъ, и при немъ Анна и Вронской не договорили своего, а, притворяясь при немъ, разговаривали и распрашивали его. Такъ прошелъ весь день. Вронской вернулся поздно ночью и не вошелъ къ ней. Она не спала всю эту ночь, ожидая его. На другое утро опять было объясненiе. Онъ вошелъ одинъ разъ въ ея уборную, и онъ всю жизнь потомъ, какъ самое ужасное воспоминанiе, помнилъ одну минуту. Она сид?ла за туалетомъ одна и чесалась. – Зач?мъ ты? – спросила она сдержаннымъ голосомъ, быстро выговаривая слова. Она оглянулась. У него было строгое, холодное лицо. – Я взять атестатъ на Гамбету, я продалъ его, – сказалъ онъ, самъ не зная, какъ онъ сказалъ эти слова. Какъ будто кто то внутри его сказалъ эти слова такимъ тономъ, который выражалъ ясн?е словъ: «Объясняться мн? некогда, и ни къ чему не поведетъ. Прощайте». – А! – сказала она или не сказала это «А». Онъ оглянулся. – Что, Анна? – сказалъ онъ съ участiемъ. – Я ничего. Онъ повернулся и пошелъ, но, выходя, онъ оглянулся и увидалъ ея б?лую прелестную шею и черные волосы, курчавившiеся на затылк?, и въ зеркал?, – онъ не зналъ, вид?лъ ли онъ или показалось ему, – ея лицо бл?дное, виноватое, съ дрожащими губами. Онъ не повернулся и вышелъ, ноги его несли вонъ изъ комнаты. Грабе съ Воейковымъ ждали въ кабинет?. Онъ и забылъ тотчасъ про это выраженiе. Ц?лый этотъ день онъ провелъ вн? дома и, прi?хавъ поздно, не вошелъ къ ней. Воскресенье 28 Мая Вронской съ утра у?халъ къ матери. Если бы она не ссорилась съ нимъ, если бы согласилась, то они бы ?хали теперь въ Воздвиженское, и все бы это кончилось. Они бы были одни. «Зач?мъ я не согласилась, зач?мъ я говорила все то, что я говорила», думала Анна. Но вм?ст? съ т?мъ она чувствовала, что въ ту минуту не могла не говорить. И мало того, она даже не жал?ла, что не у?хала въ Воздвиженское. Разсуждая, она вид?ла, что въ Воздвиженскомъ они бы были одни и все бы кончилось, но она не в?рила въ Воздвиженское, не могла себ? представить Воздвиженское. Ей казалось, что прежде всего должно было развязаться, р?шиться что то такое, что было теперь между ними. Посл?днiя ночи она провела одна и не спала, всякую минуту ожидая его. Но онъ не приходилъ. Что она передумала въ эти ночи! Вс? самыя жестокiя слова, которыя могъ сказать жестокiй, грубый челов?къ, онъ сказалъ ей въ ея воображенiи, и она не прощала ихъ ему, какъ будто онъ д?йствительно сказалъ ихъ. На 3-ю ночь, съ 27 на 28 Мая, она заснула т?мъ тяжелымъ, мертвымъ сномъ, который данъ челов?ку какъ спасенье противъ несчастiя, т?мъ сномъ, которымъ спятъ посл? свершившагося несчастiя, отъ котораго надо отдохнуть. Она проснулась утромъ неосв?женная сномъ. Страшный кошмаръ, н?сколько разъ повторявшiйся ей въ сновид?нiяхъ еще до связи съ Вронскимъ, представлялся ей опять. Старичокъ мужичокъ съ взлохмаченной бородой что то д?лалъ, нагнувшись надъ жел?зомъ, приговаривая по-французски: «il faut le battre le fer, le broyer, le pеtrir…»[1743 - [надо ковать железо, толочь его, мять…]] и она опять чувствовала съ ужасомъ во сн?, что мужичокъ этотъ не обращаетъ на нее вниманiя, но д?лаетъ это какое то страшное д?ло въ жел?з? надъ ней, что то страшное д?лаетъ надъ ней. И она просыпалась въ холодномъ пот?. Она встала, чувствуя себя взволнованной и сп?шащей. Аннушка зам?тила, что барыня нынче была красив?е и весел?е, ч?мъ давно. [1744 - Зачеркнуто: «Однако нечего чахнуть», сказала она себ?, вставая, и р?шительнымъ, энергическимъ шагомъ]Анна вышла въ уборную, взяла ванну, од?лась, быстро,[1745 - Зач.: и изящно] причесала свои особенно вившiеся и трещавшiе подъ гребнемъ, отросшiе уже до плечъ волоса. Она все д?лала быстро и посп?шно.[1746 - Зач.: «Надо жить, – сказала она себ?, – всегда можно жить»] – Что NN, – спросила Анна у Аннушки про Грабе. – Кажется, встаютъ. – Скажи, что я прошу его вм?ст? пить кофе. «Да, что еще д?лать? – спросила она себя. – Да, несносно жить въ город?, пора въ деревню. Ну чтожъ, онъ не хот?лъ ?хать въ пятницу, когда же онъ теперь хочетъ ?хать?» Она с?ла за письменный столъ. – Постой, Аннушка, – сказала она д?вушк?, хот?вшей уходить. Ей страшно было оставаться одной. – Сейчасъ записку снесешь. Она с?ла и написала: «Я р?шила ?хать какъ можно скор?е въ деревню, прi?зжайте, пожалуйста, пораньше, къ об?ду ужъ непрем?нно, чтобы усп?ть уложиться и завтра вы?хать. Над?юсь, что теперь не будетъ препятствiй». Она запечатала и послала кучера съ этой запиской къ Алекс?ю Кириллычу на дачу къ матери. Въ то время какъ она писала ему, она чувствовала, что демонъ ревности приступалъ къ ней, но она не позволила себ? остановиться на своихъ мысляхъ. – Что Лили? – (такъ звали дочь). – Он? въ полисадник? съ мамзелью. – Позови ихъ, пожалуйста. Когда Аннушка вышла, Анна осталась неподвижною съ устремленными на[1747 - Зач.: маленькое овальное зеркало] бронзовую собаку-пресспапье глазами. «Н?тъ, не надо, не надо», сказала она себ?. Быстро встала на своихъ упругихъ ногахъ и скинула кофточку, чтобы над?вать платье. «Да, да чесалась я или н?тъ?» спросила она себя. И не могла вспомнить.[1748 - Зачеркнуто: несмотря на то, что передъ ней былъ гребень съ вычесанными курчавыми отс?кавшимися волосами] Она ощупала голову рукою. «Да, я причесана, но когда, р?шительно не помню». Она даже не в?рила своей рук? и подошла къ трюмо, чтобы увидать, причесана ли она въ самомъ д?л?, когда? Она не могла вспомнить, когда она чесалась. Она удивилась, увидавъ себя въ зеркал? съ обнаженной шеей и плечами и блестящими глазами,[1749 - Зач.: уныло] испуганно смотр?вшими сами въ себя. «Кто это? Да это я. Однако я красива![1750 - Зач.: Красивы и плечи и руки.] Да, это т? плечи, т? руки». Она почувствовала на себ? его поц?луи, она подняла руки, она двинула плечомъ. Она подняла руку къ губамъ,[1751 - Зач.: <и поц?ловала ее.> «А жалко, жалко!» Она поц?ловала свои руки и] прижалась губами къ своей рук? и почувствовала рыданiя, подступавшiя къ горлу. «Н?тъ, это нельзя». Она быстро повернулась, над?ла платье и, застегивая на посл?днiй крючокъ, вышла навстр?чу къ шедшей Англичанк? съ ребенкомъ. «Чтожъ, это не онъ! Это не то! Гд? его голубые глаза, милая, робкая и н?жная улыбка?» – была первая мысль Анны, когда она увидала свою пухлую, румяную д?вочку съ черными агатовыми глазами и черными волосами. Она ждала вид?ть Сережу. Она поц?ловала д?вочку, отв?чала Англичанк?, что она совс?мъ здорова и что завтра у?зжаютъ въ деревню, и вышла въ столовую почти въ одно и тоже время съ Грабе, котораго высокая фигура въ разстегнутомъ кител? съ б?лымъ жилетомъ появилась въ двери. – Вотъ это такъ, Анна Аркадьевна, – сказалъ онъ своимъ тихимъ, спокойнымъ голосомъ, относя это такъ къ легкой, энергической походк?, которой она вошла въ комнату, къ виду ея синихъ бантиковъ на черномъ плать? и въ особенности блестящимъ веселымъ на его взглядъ глазамъ, съ которыми она кр?пко, по своей привычк?, своей маленькой рукой пожала и потрясла большую костлявую и сухую руку. – Все цв?тетъ ужъ давно, я все ждалъ, когда вы распуститесь, какъ прошлаго года въ Воздвиженскомъ. Вотъ вижу, и вы нынче за ночь распустились. – Однако я вижу, что вы не въ однихъ лошадяхъ и пикет? толкъ знаете, – отв?чала она улыбаясь. – Поживешь, всему научишься. – Но что ваше д?ло? – спросила она. Д?ло это былъ большой карточный долгъ Москвича, проигравшаго Грабе все свое состоянiе, и долгъ, который Грабе прi?халъ въ Москву вытаскивать. – Да clopin-clopant,[1752 - [в перевалку,]] – отв?чалъ Грабе. – Получу ли, не получу, завтра надо ?хать. – И мы завтра ?демъ, – сказала она, – я послала записку Алекс?ю. За кофе, разговаривая о томъ и другомъ, Анна предложила Грабе ?хать на цв?точную выставку, куда она давно сбиралась. – А потомъ по?зжайте куда вамъ нужно, а къ об?ду прi?зжайте. Алекс?й будетъ. Я ему такъ писала. А не будетъ, то постараюсь, чтобы вамъ не было со мной скучно. – Я постараюсь, но мн? далеко ?хать; если я не буду, вы меня извините, – отв?чалъ Грабе, приглядываясь недов?рчиво къ странной происшедшей въ ней перем?н?. «Что же это, она со мной кокетничаетъ, – подумалъ онъ. – Н?тъ, матушка, – подумалъ, – укатали Бурку крутыя горки». Грабе никогда никому такъ не завидовалъ, какъ Вронскому, и признался ему въ томъ, что если бы не онъ, то онъ бы влюбился въ Анну. И Вронскiй разсказалъ это когда то Анн?. Женщины никогда не забываютъ этаго, и теперь совершенно неожиданно для самой себя Анна вспомнила это и вс? силы своей души положила на то, чтобы заставить высказаться Грабе. Щегольской экипажъ Вронскаго былъ поданъ, и Анна въ щегольскомъ туалет? съ Грабе по?хала на выставку.[1753 - На полях написано: Просить Соню описать туалетъ.] Начавшiйся за кофеемъ разговоръ продолжался въ коляск?.[1754 - На полях написано: <Кокетничаетъ съ Грабе. Онъ прямо говоритъ: «Это нехорошо».Встреча съ Кити.Вронскiй не вернулся. Пишетъ: «Я прi?ду вечеромъ».Сцена съ Анной. Не причемъ жить.Письмо отъ мужа. «По?ду къ Вронскому, спрошу».Въ вагон?, р?шенiе, колеблется [?]. Видитъ его съ воспитанницей, улыбку. <Смягчается, и р?шенiе взято.> Куда ?хать, что д?лать? Озлобленiе, отчаянiе, смягченiе <и р?шенiе>, раскаянiе. «Я мечусь, какъ угор?лая, и нигд? не найду. Или лучше кому. Мн?.Св?ча и потомъ мужичокъ, но поздно.Вронской раскаивается, ?детъ, и на станцiи ужасъ.>] – Неужели же вамъ не жалко этаго мальчика, – спросила Анна про Г-на, котораго объигралъ Грабе. – Никогда не спрашивалъ себя, Анна Аркадьевна, жалко или не жалко. Все равно какъ на войн? не спрашиваешь, жалко или не жалко. В?дь мое все состоянiе тутъ, – онъ показалъ на боковой карманъ, – и теперь я богатый челов?къ, а нынче по?ду играть и, можетъ быть, выду нищимъ. В?дь кто со мной сядетъ, знаетъ, что у меня все состоянiе на карт?, и онъ хочетъ оставить меня безъ рубашки. Ну, и мы боремся, и въ этомъ-то удовольствiе. – Удовольствiе! – Не удовольствiе, а интересъ жизни. Надо во что нибудь играть. Въ лошадки, въ пикетъ. – Но в?дь это дурно. – Я люблю дурное, – сказалъ онъ весело. – Но я часто думаю о васъ, – сказала Анна. – Неужели вы никогда не любили? Грабе засм?ялся. – О, Господи, сколько разъ, но, понимаете, одному можно с?сть въ карты, но такъ, чтобы всегда встать, когда придетъ время rendez-vous.[1755 - [свидания.]] A мн? можно любовью заниматься, но такъ, чтобы вечеромъ не опоздать къ партiи. Такъ и устраиваю. – Н?тъ, полноте. В?дь я знаю, что у васъ есть сердце. Любили ли вы такъ, чтобы все забыть? Грабе нахмурился. – Ну съ, Анна Аркадьевна, если было д?ло, то давно прошло и похоронено, и поднимать нечего. – Разскажите мн?. – Да, право, нечего разсказывать. Похоронено. – А часто бываетъ, говорятъ, что хоронятъ живыхъ мертвецовъ, – сказала она, и такая тонкая и ласковая улыбка заиграла на концахъ ея губъ, и такой странный, вызывающiй блескъ былъ въ искоса смотр?вшемъ на него глаз?, что онъ смутился. Какъ онъ не опытенъ былъ, по его словамъ, въ женской любви, онъ вид?лъ, что она кокетничаетъ съ нимъ, что она хочетъ вызвать его. Но для Грабе, любившаго порокъ и развратъ, нарочно д?лавшаго все то, что ему называли порочнымъ и гадкимъ, не было даже и т?ни сомн?нiя въ томъ, какъ ему поступить съ женой или все равно что съ женой товарища. Если бы ему сказали ............. и убить потомъ, то онъ бы непрем?нно постарался испробовать это удовольствiе; но взойти въ связь съ женой товарища, несмотря на то, что онъ самъ признавался себ?, что былъ влюбленъ въ нее, для него было невозможно, какъ невозможно взлет?ть на воздухъ, и потому онъ только поморщился, и его лицо приняло то самое выраженiе, которое оно им?ло, когда партнеръ хот?лъ присчитать на него, – непрiятное и страшно холодное, твердое и насм?шливое. Онъ ее поправилъ также, какъ если бы она хот?ла записать на него лишнее.[1756 - Зачеркнуто: – Я в?дь плохой игрокъ въ тонкости разговора, – сказалъ онъ. – Но вы, в?рно, вы объ Вронскомъ хотите сказать.] Но ему жалко было ее, какъ ему бы жалко было неопытнаго и честнаго игрока, который нечаянно приписалъ лишнее, но надо было поправить. – Если бы я сталъ разсказывать, то ужъ не вамъ – сказалъ онъ. – Отчего? И она обернулась къ нему, блеснувъ на него глазами, и улыбнулась; но въ туже минуту она увидала его лицо, и ей такъ стало стыдно за себя, что она все въ мiр? отдала бы за то, чтобы воротить назадъ вс? эти слова и улыбки; она знала впередъ все, что онъ скажетъ; но нельзя было остановить его, потому что, останавливаясь, она бы показала, что признаетъ свою ошибку. Можетъ быть, еще пройдетъ незам?ченнымъ. Но онъ не оставилъ этаго незам?ченнымъ; съ лицомъ, съ которымъ онъ смарывалъ лишнее, на него записанное, онъ сказалъ спокойнымъ, тонкимъ голосомъ, не глядя на нее: – Не оттого, что вы думаете, Анна Аркадьевна, а оттого, что вы для меня все равно что жена моего друга и товарища. – Да, почти все равно что жена, – подхватила она, красн?я за то, что она сказала прежде, но ухватываясь за эти его слова, какъ будто они оскорбляли ее. – Отчего же? Я на васъ смотрю бол?е, въ тысячу разъ бол?е какъ на жену Алекс?я, ч?мъ если бы онъ 20 разъ былъ перев?нчанъ съ вами, – отв?чалъ Грабе теперь уже спокойнымъ тономъ, какъ бы говоря: «теперь счеты въ порядк?, продолжаемъ играть». – Ну, оставимъ это, – посп?шно сказала Анна, стараясь перем?нить разговоръ и заглушить чувство нетолько стыда, но и разочарованья въ томъ, что она не можетъ уже нравиться, которое тяжелымъ гнетомъ легло ей на сердц?. – Ну, оставимъ это. Я говорила, что мы, женщины, никогда не поймемъ вашихъ мужскихъ страстей вн? нашей сферы. – Какже не понять, Анна Аркадьевна? У каждаго изъ насъ, кром? женскаго мiра, есть какая-нибудь страсть, и такая, безъ которой жизнь не въ жизнь. И этихъ страстей много разныхъ. – Ну, какая же[1757 - Зачеркнуто: была или есть] у Алекс?я? Лошади? – Да, и лошади, – продолжалъ Грабе, совс?мъ успокоившись и развеселившись, – но у него одна была страсть, онъ скрывалъ ее; но я знаю, это въ крови. И братъ его тоже. Какъ вамъ это сказать. Онъ бы разозлился, еслибъ я ему сказалъ. Но это такъ – дворъ, почести, честолюбiе. Я зам?тилъ, – началъ было Грабе, но тутъ только зам?тилъ, какъ неловко было говорить объ этомъ при ней, которая могла упрекать себя въ томъ, что она погубила вс? его честолюбивые планы. Онъ зам?тилъ это по ея быстрому, серьезному взгляду и молчанiю и остановился. – Однако много народа уже собралось, – сказалъ онъ. Анна ничего не отв?чала, и Грабе зам?тилъ, что лицо ея странно задумчиво. Она какъ будто забыла совс?мъ, гд? она, когда коляска остановилась у подъ?зда экзерсисъгауза, гд? была устроена выставка. – Анна со времени Петербургской оперы изб?гала публичныхъ м?стъ. Даже изб?гая ихъ, она въ магазинахъ, въ театрахъ невольно, встр?чая знакомыхъ, испытывала оскорбленiе, или ей такъ казалось. Во всякомъ случа? страхъ оскорбленiя отравлялъ ей всю жизнь вн? своего дома. Нынче отъ потребности двигаться, жить она р?шилась ?хать на цв?точную выставку, гд? была толпа, и ?хать въ обществ? посторонняго и зам?тнаго мущины, что могло вызвать еще худшiе толки. Только выходя изъ коляски, опомнившись отъ тяжелыхъ мыслей, на которыя навелъ ее разговоръ съ Грабе, она вспомнила, увидавъ множество экипажей и входящихъ и выходящихъ по насыпи въ огромныя двери, она поняла, что ее ждетъ, и ужаснулась на мгновенье. Но нынче она была въ такомъ расположенiи духа, что ч?мъ хуже, ч?мъ больше волненiя, т?мъ лучше. Она р?шила бравировать вс?хъ и[1758 - Зачеркнуто: даже] потребовала, чтобы Грабе подалъ ей руку. Высокая, красивая фигура гвардейца съ красивой и элегантной женщиной не могла не обратить вниманiя. Ужъ у Анны составилась изв?стная, новая для нея манера держать себя въ публичныхъ м?стахъ за этотъ годъ новой жизни. Прежде у нея именно не было никакой манеры. Она поражала своей непринужденностью. Теперь у ней была манера быстрыхъ, живыхъ движенiй и разс?янности, при помощи которой она могла обходить неловкiя встр?чи. Она обошла половину выставки, встр?тивъ н?сколько знакомыхъ, поздоровавшихся съ ней, и одну только знакомую даму, княгиню Мещерскую, которая вид?ла или не видала ее, не было зам?тно. Какое простое д?ло ходить по цв?точной выставк?, а у Анны замирало при каждой встр?ч? сердце, и ей хот?лось, испытывая себя, встр?тить знакомую, и она радовалась, когда издалека казавшаяся ей знакомой оказывалась чужая. У Акварiума, подл? игравшей музыки, Анна остановилась на минуту, забывшая свое безпокойство и заинтересованная устройствомъ животныхъ акварiума. У ней былъ свой и любимыя ящерицы, и она сама занималась имъ. Она смотр?ла нагибаясь, какъ вдругъ услыхала женскiй голосъ и, оглянувшись, въ двухъ шагахъ увидала Кити, которая съ мужемъ подходила къ акварiуму, видимо заинтересованная. Но въ ту минуту, какъ Анна оглянулась на нее, Кити уже узнала ее и усп?ла отвернуть свою прелестную, похорош?вшую головку съ особеннымъ, ей одной свойственнымъ, высокимъ и загнутымъ постановомъ головы. Левинъ приподнялъ шляпу и хот?лъ, видимо, сказать что-то, но жена его шла впередъ, и онъ[1759 - Зач.: поб?жалъ] ускорилъ шаги, чтобы догнать ее. Глаза Анны невольно н?сколько разъ обратились въ сторону Кити, но Кити ни разу не оглянулась и не отвернулась, а спокойно шла, разговаривая съ д?вочкой племянницей. Левинъ подошелъ, поговорилъ что-то и вернулся къ Анн?. Анна какъ будто слышала разговоръ мужа съ женой, такъ она в?рно догадалась о томъ, что они сказали другъ другу. – Ты ничего не им?ешь противъ того, чтобы я подошелъ къ Анн? Аркадьевн?? – Ахъ, ничего, напротивъ. Но ты понимаешь, что я не могу узнать ее. – Т. е. отчего же? – Да оттого, что эта встр?ча минутная была тяжела ей и мн?, а если бы мы вид?лись, то это непрiятное чувство было бы еще больше. – Что-то она ужасно, ужасно жалка, – сказалъ Левинъ, и Кити увидала тотъ блескъ н?жности, доброты, который она бол?е всего любила въ своемъ муж?. – Да поди, поди къ ней. Но и неловко… Но Левинъ ужъ вернулся къ Анн? Аркадьевн?. Она вспыхнула, увидавъ его, но протянула ему руку. – Давно вы не видали Стиву? – спросила она. – 5 минутъ, онъ зд?сь. А я думалъ, что вы[1760 - Зачеркнуто: въ деревн?] нынче у?хали, – сказалъ Левинъ, и съ т?мъ всегдашнимъ заблужденiемъ счастливыхъ людей онъ началъ разсказывать свое счастье, что ребенку ихъ теперь лучше, что они для его здоровья жили въ Москв? и теперь ?дутъ въ деревню. – А вы когда ?дете? Долли опять собирается къ вамъ, – говорилъ онъ. – Я думаю, мы завтра ?демъ. У Алекс?я Кирилыча есть д?ла, – проговорила Анна. – Да, онъ говорилъ намъ. – Вы гд? его вид?ли? – Онъ вчера былъ у насъ. – Да, правда, сказала Анна, – и, наклонивъ голову, пошла дальше съ Грабе. Левинъ вернулся къ жен?. «Онъ у Левиныхъ, и мн? ни слова. Да, ? ses premiers amours»,[1761 - [к своей первой любви,]] думала Анна, и лицо ея было строго и бл?дно. – Сюда, Анна Аркадьевна, – сказалъ Грабе, указывая ей дорогу, такъ какъ она шла впередъ себ?, не зная куда. Степанъ Аркадьичъ разбудилъ ее. – Браво! – закричалъ онъ, оставивъ свою даму съ Туровцинымъ и подходя къ Грабе и Анн?. Степанъ Аркадьичъ былъ уже позавтракавши, и глаза его блест?ли, какъ зв?зды, и шляпа, и бакенбарды, и пальто, и щеки – все лоснилось отъ удовольствiя. – А я нынче вечеромъ хот?лъ къ вамъ. Ты не можешь себ? представить, какъ я хохоталъ. Ты видалъ Горбунова? – обратился онъ къ Грабе. – Это удивительно. Онъ вчера былъ въ клуб?, и я непрем?нно его привезу къ вамъ. Алекс?й дома будетъ? – Да, привези, пожалуйста, онъ будетъ дома, – отв?чала Анна, не зная, что говоритъ. У ней столько было въ голов? необдуманныхъ и въ сердц? не улегшихся чувствъ, что ей одной хот?лось быть дома. Степанъ Аркадьичъ, разсказывая одну изъ лучшихъ сценъ Горбунова о мировомъ судь? и представляя ее въ лицахъ, проводилъ ее до коляски.[1762 - Зачеркнуто: Грабе остался съ Степаномъ Аркадьичемъ, и они уговорились вм?ст? об?дать съ Туровцинымъ и дамами.] Грабе оставался, и она ?хала одна. – Это прелесть, этотъ пьяненькiй Вашскородiе… – представлялъ Степанъ Аркадьичъ, стоя у коляски. – Ахъ, да, – вскрикнулъ онъ, останавливая кучера и перегибаясь въ коляску ближе къ Анн?. – Я могу поздравить тебя. – Съ ч?мъ? – вздыхая спросила Анна. – Ты разв? не получила письма отъ Алекс?я Александровича? Онъ согласенъ. – Какое письмо? Я ничего не получала. – Это я немножко, моя душа, виноватъ. Повинную голову не с?кутъ, не рубятъ. Видишь ли, я уже[1763 - Зач.: нед?ли дв?] съ нед?лю получилъ это письмо на имя Долли, тамъ сказано: «для передачи Анн? Аркадьевн?». Я не разсмотр?лъ, да и переслалъ въ деревню къ Долли, а вчера она ужъ мн? назадъ прислала. Я нынче вел?лъ къ теб? отнести. Да, поздравляю. Я, душа моя, такъ искренно радъ, что вс? твои мученья, моей б?дняжки милой, кончатся. И въ самомъ д?л?, что за глупость съ его стороны не соглашаться. Ну, прощай, душа моя, ? ce soir, [1764 - [до вечера, ]] сказалъ онъ, тронувъ пальцемъ въ перчатк? кучера и рукою д?лая жестъ поклона. С?рые кровные рысаки дружнымъ ходомъ, безъ секундъ версту, несли щегольскую, чуть покачивавшуюся на мягкихъ рессорахъ игрушку коляску. Анна, прислонясь къ углу и закрывшись зонтикомъ, представляя видъ довольства, красоты и счастья, катилась къ дому и не думала, а съ ужасомъ прислушивалась къ тому безсмысленному и страшному клокотанiю, которое происходило въ ея душ? и угрожало ей ч?мъ то ужаснымъ. «Кити Левина боится меня, чтобы не заразиться той грязью, въ которую я упала, а онъ у нея бываетъ и не говоритъ мн?. Я д?лала avances[1765 - Въ подлиннике: аvans] Грабе, и онъ сказалъ мн?, что мое время прошло. Онъ былъ честолюбивъ. Онъ погубилъ карьеру и не любитъ меня. Онъ влюбленъ въ Машу, воспитанницу. Онъ влюбленъ въ Кити по прежнему, – она не зам?чала, что вм?ст? это не могло быть, – онъ скрываетъ отъ меня, онъ лжетъ, я ненавижу. Я рада, что я погубила его. Я бы желала убить его». Прi?хавъ домой, она увид?ла, что его н?тъ, но спросила: – Алекс?й Кириллычъ не прi?зжалъ? Какой отв?тъ? Ей подали записку: «Я не могу изм?нить своего об?щанiя провести день у maman; вечеромъ я буду». Не снимая шляпы, она[1766 - Зачеркнуто: долго] сид?ла въ гостиной съ этой запиской въ рукахъ, когда вошла Аннушка и напомнила: – Неугодно ли снять шляпу и переод?ться? Да вотъ письмо отъ Степана Аркадьича, принесъ кучеръ. – Аннушка, что мн? д?лать?[1767 - Зач.: вдругъ сказала ей ея барыня] Анна взяла письмо и, какъ наказанное дитя, съ изогнутымъ отъ готовыхъ рыданiй ртомъ,[1768 - Зач.: взглянула на нее. – Аннушка, я пропала, – сказала она и, закрывъ лицо, зарыдала.] сид?ла неподвижно. – Чтожъ объ этомъ такъ сокрушаться, матушка? – сказала Аннушка,[1769 - Зач.: удерживая слезы и снимая шляпу.– Аннушка, онъ меня [не] любитъ, онъ изм?няетъ, онъ обманываетъ меня, я на его содержанiи....] какъ будто понимая. Анна вскочила. – Ступай,[1770 - Зач.: пошла прочь,] уйди, уйди. [1771 - Зач.: И Анна, чувствуя еще новое униженiе – состраданiе горничной, которое она вызывала, осушила слезы, переод?лась и съ сдвинутыми бровями пошла къ себ? въ комнату.«Н?тъ, я отомщу, – думала она, – я ненавижу его, и онъ увидитъ, что со мной нельзя шутить. Я убью его. Н?тъ, я себя убью, и чтобъ онъ зналъ, что онъ убилъ. Пускай онъ живетъ съ ней и пускай онъ будетъ счастливъ посл? этаго. Да, но онъ будетъ счастливъ. Н?тъ, пускай онъ думаетъ обо мн?. – Она остановилась. – Да, какъ онъ любилъ меня». Она гляд?ла на письменный столъ и представляла себ? его прежнюю любовь и увидала письмо съ надписью почерка Алекс?я Александровича. Она взяла его]Аннушка вышла. «Да, что мн? д?лать? Что мн? д?лать? Когда это было, что все было такъ ясно? Давно. Н?тъ, нынче». Она взглянула на письмо. «Что мн? читать! Что мн? за д?ло! Да, но Стива говоритъ, что Алекс?й Александровичъ согласенъ на разводъ. Можетъ быть, и точно я не была права! Зач?мъ я отказалась, зач?мъ я мучала его? Можетъ быть, возможно еще. Смириться, помириться, выйти замужъ, у?хать!» И вдругъ она ясно поняла на мгновенье, что все то, что ей представлялось, есть выдумки ревности. «Можетъ быть, онъ любитъ еще? Да, но какже онъ не понялъ, какъ я мучаюсь, и не прi?халъ? Какъ же онъ обманывалъ меня, не сказалъ, что былъ у Кити? Н?тъ, все кончено. Да и меня нельзя любить. Грабе напомнилъ мн?, что я стара. И все, что было во мн?, онъ взялъ. Онъ гордится, онъ хвасталъ мною, и теперь я не нужна ему. Н?тъ, я ненавижу его. Н?тъ, все кончено. Но что же д?лать? Что д?лать? Я пропала». Чтобы спасти себя отъ злобы и отчаянiя, которыя душили ее, чтобы развлечься, она распечатала письмо Алекс?я Александровича и стала читать.[1772 - Рядом на полях написано: зоветъ къ себ? мужъ] «Но письмо сейчасъ прочтется, и тогда д?лать нечего». Она позвонила. – Скажи, чтобы лошадей не отпрягали. Мн? надо ?хать. Или, если они устали, чтобы запрягли другихъ, разгонныхъ. Мн? надо ?хать. Она хот?ла ?хать къ Долли.[1773 - Зачеркнуто: или къ старой княжн?] Когда лакей ушелъ, она стала читать письмо знакомаго, четкаго почерка Алекс?я Александровича. Только что она прочла первыя строки – «съ разныхъ сторонъ я слышу намеки и даже выраженные упреки въ томъ, что я отказывалъ въ развод?», только что она прочла эти строки, она, какъ живаго, увидала передъ собой Алекс?я Александровича съ его голубыми, кроткими глазами, съ его напухшими синими жилами и звуками его интонацiй и треска пальцевъ. Она читала дальше: «Еще прошлаго года я передалъ вамъ, что, потерявъ столь многое въ томъ несчастiи, которое разлучило меня съ вами, потерять еще немногое – свое уваженiе къ самому себ?, пройти черезъ унизительныя подробности развода я могу и согласенъ, если это нужно для вашего счастья. И тогда вы передали мн?, что не хотите этаго. Если р?шенiе ваше изм?нилось, потрудитесь меня о томъ ув?домить. Какъ ни тяжело это для меня будетъ, я исполню ваше желанiе, т?мъ бол?е что т?, которые говорили мн? теперь объ этомъ предмет?, выставляли причину, вполн? заслуживающую вниманiя, – именно то, что будущiе д?ти ваши при настоящемъ порядк? вещей должны незаконно носить мое имя или быть лишены имени. Какъ ни мало я им?ю надежды на то, чтобы вы обратили вниманiе на т? слова, которыми я нам?ренъ заключить это письмо, я считаю своимъ долгомъ сказать вамъ ихъ и прошу васъ в?рить, что они сказаны искренно и вызваны[1774 - Зач.: той любовью] воспоминанiемъ т?хъ чувствъ, которыя я им?лъ къ вамъ. Никогда не бываетъ поздно для раскаянiя. Если бы, что весьма возможно съ вашей любовью къ правд? и природной честностью, чтобы вы уб?дились, что жизнь, которую вы избрали, не удовлетворяетъ и не можетъ удовлетворить васъ, и вы почему нибудь захот?ли вернуться ко мн?, къ прежней жизни, похоронивъ все прошедшее, я приму васъ съ ребенкомъ вашимъ, котораго я люблю, и никогда, ни однимъ словомъ не напомню вамъ прошлаго и буду д?лать все отъ меня зависящее, чтобы сд?лать ваше счастье. Прощенiе, которое я отъ всей души далъ вамъ во время вашей бол?зни, я никогда не бралъ и не беру назадъ. Я считаю своимъ долгомъ написать это теперь, такъ какъ отъ вашего отв?та будетъ завис?ть разводъ и вступленiе ваше въ новый, по моему мн?нiю, незаконный бракъ, и тогда ужъ соединенiе ваше со мною было бы невозможно. Въ ожиданiи вашего отв?та остаюсь Вашъ покорный слуга А. Каренинъ». Читая это письмо, съ Анной случилось странное: она читала письмо и понимала его, но въ голов? сд?лался туманъ. Она чувствовала, что толпится рой мыслей, но ни одну она не могла сознать ясно. Въ сердц? же была тревога тоже неопред?ленная. И то и другое было страшно и требовало отъ нея движенья. Она пошла, посп?шно переод?лась и, когда ей сказали, что лошади поданы, посп?шно с?ла и вел?ла ?хать къ Облонскимъ. Но только что она с?ла въ коляску и по?хала, въ голов? ея вдругъ стало все такъ ясно, какъ никогда не было. Она вновь въ воображенiи читала письмо, понимая не только каждое написанное слово, но понимая вс? т? слова, изъ которыхъ выбиралъ Алекс?й Александровичъ, когда писалъ письмо, понимая весь ходъ его мыслей, такъ, какъ никогда не понимала, какъ будто она сама писала это письмо, какъ будто душа его была обнажена передъ нею, и ей даже страшно д?лалось.[1775 - Зачеркнуто: И вм?ст? съ т?мъ она не переставая думала о Вронскомъ, перебирая въ своемъ воображенiи вс? сказанныя имъ слова, значенiе каждаго слова, и душа Вронскаго была также обнажена передъ нею, и при этомъ холодномъ, пронзительномъ св?т? она вид?ла и въ его душ? и въ своей по отношенiю къ нему теперь въ первый разъ то, что она никогда не видала прежде.] Она понимала, что онъ над?ется на ея возвращенiе и желаетъ его потому, что она физически нужна для него, но что вм?ст? съ т?мъ онъ это свое чувство од?валъ въ христiанское прощенiе, и она понимала, что онъ былъ не виноватъ и что физическое чувство привычки и христiанское прощенiе были искренни. Она понимала и то, что онъ д?йствительно любилъ не свою дочь Лили именно потому, что ея рожденiе было связано съ счастливымъ и высокимъ для него чувствомъ умиленiя и что онъ любилъ Лили потому самому, почему она не любила ее: ея рожденiе было связано для нея самой съ воспоминанiемъ зла, которое она сд?лала ему. Она все понимала это теперь, вс? закоулки его и своей души, и это пониманiе не размягчило ее: напротивъ, она вид?ла все это и многое другое въ холодномъ и жестокомъ, пронзительномъ св?т?. Мысли ея, какъ будто пользуясь этимъ вдругъ сд?лавшимся св?томъ, съ необычайной быстротой переносились съ одного предмета на другой.[1776 - Зач.: Вошелъ лакей и доложилъ, что кучеръ Филиппъ сказалъ, что с?рые не устали и что если прикажутъ подавать, то лошади не отложены еще.– Хорошо, вели подавать.– Кушать дома изволите?– Н?тъ, – сказала Анна.] Она взглянула на лошадей, и, зам?тивъ, что кучеръ не переложилъ разгонныхъ, она перенесла ту же проницающую ясность мысли на мгновенiе на Филиппа, лошадей и лакея. «Филиппу не хот?лось трудиться закладывать, а онъ знаетъ, какъ и вс? въ дом?, что у ней несогласiе, и отъ этаго онъ позволяетъ себ?. Онъ знаетъ, какъ Алекс?й Кириллычъ жал?етъ с?рыхъ. А потомъ онъ скажетъ, что я вел?ла. Ну, да теперь все равно. И Петръ лакей пришелъ самъ доложить, чтобы посмотр?ть, что я д?лаю. Онъ видитъ по своему, что я въ гор?.[1777 - Зачеркнуто: Онъ радъ этому, потому что воскресенье нынче, и они пойдутъ въ гости.] И разум?ется, ему не объ чемъ печалиться. Всякiй д?лаетъ свою постель. И моя жестка. И точно также не виноватъ Вронской».[1778 - Зач.: Она пошла къ себ? въ комнату перем?нить воротнички и бантики и не переставая думала. Она думала теперь о Вронскомъ, о главномъ] И точно также душа Вронского теперь была совершенно обнажена передъ нею, и при этомъ холодномъ, пронзительномъ св?т? она въ его душ? и въ своей въ отношенiи къ нему въ первый разъ [видала] то, чего она никогда не видала прежде: «честолюбiе, сказалъ Грабе. Разум?ется, blood will tell.[1779 - [у него это в крови.]] Какъ его отецъ, какъ его братъ, это главная его длинная, не короткая, вспыхивающая и потухающая, но на всю жизнь страсть. Она лежала въ немъ, готовая распуститься, когда мы встр?тились». Она безжалостно вспоминала его слова, выраженiе лица въ первое время ихъ связи. «Да, въ немъ было торжество честолюбиваго усп?ха. Разум?ется, была любовь, – больше, ч?мъ тщеславiе усп?ха, но большая доля была гордость усп?ха. Теперь это прошло. Гордиться неч?мъ. Не гордиться, а стыдиться. Онъ что то считаетъ себя осрамленнымъ своимъ отказомъ отъ по?здки въ Ташкентъ. Онъ хмурится и красн?етъ и никогда не говоритъ про это. Чтожъ ему осталось? Не быть безчестнымъ въ отношенiи меня. Онъ и старается. Онъ проговорился третьяго дня – онъ хочетъ развода и женитьбы, чтобъ сжечь свои корабли. Онъ любитъ меня; это неправда, что онъ разлюбилъ. Но the zest of the thing is gone.[1780 - [острота миновала.]] Я дразню себя, выдумываю Машу (воспитанницу), Кити. Онъ былъ вчера и не усп?лъ сказать мн?. В?рно, такъ. Мн? и спрашивать нечего. Онъ честный, онъ хорошiй челов?къ, и онъ любитъ. Но какъ?[1781 - Зачеркнуто: – А, готово? Ну, такъ дай зонтикъ и перчатки. Об?дать не буду.Она направилась къ двери, продолжая думать. Встр?тивъ гувернантку, она зам?тила ея новое платье и зеленый бантикъ и поняла, что она вчера шила, и подумала о томъ, зач?мъ некрасивы д?вушки, и что Богъ, видно, за т?мъ ихъ сд?лалъ, чтобы они помогали красивымъ, и, взглянувъ на Лили, поняла, какой она должна представляться ей, – такой же, какъ ей самой въ д?тств? представлялась мать въ кружевной косынк? на конц? большого стола въ именины. Она с?ла въ коляску и вел?ла ?хать къ Облонскимъ и подняла опущенную нить своихъ мыслей о своихъ отношенiяхъ съ Вронскимъ.] Это ?детъ женихъ съ нев?стой – купцы, – подумала она, встр?тивъ карету. – Да, онъ любитъ, но какъ? Такъ, какъ я люблю Лили. Она дочь, надо любить, я знаю, но я не люблю ее. Если бы она умерла, мн? было бы все равно. А если бы я умерла, все равно ли ему было бы? Н?тъ, онъ бы былъ въ отчаянiи, но черезъ 3 дня былъ бы радъ, не признаваясь себ?». Это было не предположенiе, но она ясно вид?ла это въ томъ пронзительномъ, безъ р?шетки, св?т?, который открывалъ ей все. Она знала это в?рно, и это не огорчило ее. Она продолжала думать. «Онъ любитъ такъ, что если бы Алекс?й Александровичъ любилъ меня въ половину также, то я никогда бы не изм?нила ему, но тотъ не могъ, не ум?лъ любить; онъ выучился отъ другихъ, по своему высокому образованiю, какъ любить женщинъ. Главное же то, что я не люблю его. A мн? мало любви Вронскаго, такой, какая она теперь, потому что я люблю его. Моя любовь все д?лается страстн?е и себялюбив?е, а его все гаснетъ и гаснетъ, и вотъ отчего мы расходимся. И помочь этому нельзя. У меня все въ немъ одномъ, и я требую, чтобы онъ весь больше и больше отдавался мн?. Мы именно шли на встр?чу до связи, а потомъ неудержимо расходились больше и больше. Изм?нить этаго нельзя. Онъ говоритъ мн?, что я безсмысленно ревнива, и я говорила себ?, что я безсмысленно ревнива. Но это неправда; я чувствую в?рн?е, ч?мъ думаю; я вижу, что мы погибаемъ, и хватаюсь за него. Если бъ онъ могъ быть семьяниномъ; если бы я могла быть ч?мъ нибудь кром? любовницы, страстно любящей одн? его ласки, но я не могу и не хочу быть нич?мъ другимъ. И я возбуждаю въ немъ отвращенiе, а онъ во мн? злобу и б?шенство ревности, и это не можетъ быть иначе. Но… – она открыла ротъ и перем?стилась въ коляск? отъ волненiя, возбужденнаго въ ней пришедшей ей вдругъ мыслью. Отчего же н?тъ? Если съ нимъ жизнь не возможна, отчегожъ мн? не вернуться къ Алекс?ю Александровичу? Счастья. Не то что счастье, но жизнь будетъ несчастная, жалкая, но безъ злобы, безъ этаго яда, который душитъ меня, – сказала она себ?. – Я вхожу въ Петербургскiй домъ на Мойк?, Алекс?й Александровичъ встр?чаетъ меня, – вид?ла она въ воображенiи уже сцену своего возвращенiя. – И онъ, съ ув?реностью, что онъ деликатенъ, что онъ скрылъ весь стыдъ моего униженiя принимаетъ и невольно (жалкiй челов?къ) оскорбляетъ меня каждымъ словомъ, каждымъ движенiемъ. Но я пропала все равно. Отчего жъ мн? не перенести униженья? Я заслужила ихъ. Я перенесу. Это пройдетъ. Но вотъ онъ приходитъ въ халат?, съ своей улыбкой, игнорирующiй все прошедшее, на т? минуты, когда я нужна ему, хрустятъ его пальцы, добротой св?тится искуственный взглядъ голубыхъ глазъ. Н?тъ, это невозможно». Коляска остановилась у подъ?зда Степана Аркадьича. Лакей позвонилъ, и Анна рада была, узнавъ, что Дарьи Александровны давно н?тъ въ город?, а Степанъ Аркадьичъ вы?хали. Н?тъ, даже и Долли не могла помочь. И ей надо самой д?лать свою постель и спать на ней. Въ тотъ короткiй промежутокъ, который она простояла у подъ?зда, она обдумала всю Долли, со вс?ми подробностями ея характера, и перебрала вс? воспоминанiя съ нею. «Она любитъ теперь немного свое положенiе. То, что ей нужно, у ней есть – д?ти. A положенiе заброшенной, несчастной жены, трудящейся для семьи, есть ореолъ, который она не пром?няетъ даже за то, чтобы не быть несчастной, заброшенной женой. И она и любила меня и завидовала мн?, когда была въ Воздвиженскомъ, и радовалась случаю показать мн? свою благодарность и прочность дружбы. А какая дружба, когда 5 д?тей и свои интересы! Вс? мы заброшены на этотъ св?тъ зач?мъ то, каждый для себя, съ своими страданiями и запутанностью душевной и съ смертью, и вс? мы притворяемся, что мы любимъ, в?римъ». – Куда? – переспросила она вопросъ лакея. – Да домой. Анн? теперь ничего и никого не нужно было. Ей хот?лось только, чтобы ее не развлекали, пока не потухъ этотъ пронзительный св?тъ, осв?щавшiй и объяснявшiй ей все, что было такъ запутано прежде. «Потухнетъ, и опять останусь въ темнот?. – Она опять подняла главную уроненную нить мысли. – Но возвратиться къ Алекс?ю Александровичу невозможно; не отъ униженiя, а оттого, что посл? Вронскаго. Я физически ненавижу его. Такъ что же? – И воображенiю ей представилась ея первая жизнь въ Воздвиженскомъ и свиданiя въ Петербург?. – В?дь это было». На этихъ мысляхъ ее застала остановка у крыльца своего дома. Она вышла. Но какъ только она вошла въ комнату и прекратилось движенiе экипажа, св?тъ потухъ, она не могла ужъ ясно вид?ть всего. Она чувствовала, что не справедливо то, что она думала теперь, но она всетаки думала. «Да, в?дь это было, – думала она о прошедшемъ съ Вронскимъ. – Отчего этому не быть опять? В?дь Алекс?й Александровичъ пишетъ, что онъ дастъ разводъ. Посл?днее, что мучало Вронскаго, уничтожается. Мы женаты, наши д?ти – Вронскiе. Мы живемъ въ деревн?. Мои оранжереи и акварiумы. Вечеромъ его глаза, его руки… Н?тъ, н?тъ все это безумiе ревности… Я должна опомниться. Я должна примириться. Онъ будетъ счастливъ, узнавъ про это письмо. Мать его желала этаго. И она хорошая женщина. Я ей скажу, я ему скажу». Св?тъ, проницающiй все, потухъ. Она не вид?ла, не понимала ничего и не думала, а чувствовала только его, того, котораго она любила.[1782 - Зачеркнуто: Коляска подъ?хала къ дому.– Н?тъ, я не выйду. Ты сл?зай, Петръ, – сказала она лакею. – А ты, Филиппъ, по?зжай на Нижегородскую дорогу. В?дь въ 9 часовъ отходитъ по?здъ.– Такъ точно съ.– По?зжай шагомъ, мы усп?емъ.] И опять вм?ст? съ этимъ чувствомъ, поднималось въ ней навожденiе ревности и злобы, и опять захватывало дыханье, и въ голов? толпились не разобранныя, неясныя мысли. «Да, надобно ?хать скор?е», – сказала она себ?, еще не зная, куда ?хать. Но ей хот?лось опять той ясности мысли, которую вызывали въ ней качка и движенiе экипажа: «Да, надо ?хать къ старой Графин? на дачу. В?дь Алекс?й (Вронской) говорилъ мн?, что она будетъ рада меня вид?ть, только сама не можетъ прi?хать. Да, надо прямо ?хать къ ней». Она[1783 - Зачеркнуто: позвонила Аннушку и вел?ла пересмотр?ть] посмотр?ла въ газетахъ росписанiе по?здовъ. Вечернiй отходитъ въ 8 часовъ, 2 минуты. «Да я посп?ю». Она позвонила Аннушку, вел?ла заложить теперь ужъ разгонныхъ. И взяла свой любимый красный м?шочекъ съ бронзовыми пряжками и вм?ст? съ Аннушкой, объяснивъ ей, что она, можетъ быть, останется ночевать у Графини, уложила всю чистую перем?ну б?лья и съ раздраженiемъ, что съ ней р?дко бывало, сд?лала Аннушк? выговоръ за то, что она не положила чистые чулки, и сама съ досадой достала эти чулки и положила и, что было ея самый строгiй выговоръ, сказала: «я сама сд?лаю, если ты не хочешь сд?лать», и сама уложила, застегнула пряжки и сложила пледъ.[1784 - Зач.: Петру она вел?ла оставаться. Черезъ полчаса она вышла и, уложивъ въ ноги м?шочекъ и закрывшись пледомъ,] Об?дъ стоялъ на стол?, но она подошла, понюхала хл?бъ, сыръ и, уб?дившись, что запахъ всего съ?стнаго ей противенъ, она сказала, что не будетъ об?дать, и вел?ла подавать коляску. Домъ уже бросалъ т?нь черезъ всю улицу и былъ ясный, еще жаркiй на солнц? вечеръ. Петръ положилъ м?шочекъ въ ноги, закрылъ ей ноги пледомъ. – Мн? тебя не нужно, Петръ. Если хочешь, оставайся. – А какъ же билетъ? – Ну по?демъ, правда. А то мн? сов?стно, я тебя замучала. Петръ весело, какъ бы награжденный годовымъ жалованьемъ, вскочилъ на козлы и, подбоченившись, приказалъ ?хать на вокзалъ, какъ любятъ называть лакеи. «Вотъ онъ опять. Опять все ясно», с улыбкой радости сказала себ? Анна, какъ только коляска тронулась, и направила свой электрическiй св?тъ на то, куда она ?хала и что будетъ тамъ съ матерью и съ нимъ. При яркомъ св?т? она тотчасъ же увидала, что старая Графиня тутъ посторонняя, что про нее и думать нечего, а вопросъ только въ немъ. Возможно ли все изм?нить, выдти за него замужъ и быть ему и ей счастливой? «Н?тъ и н?тъ», отв?тила она себ? спокойно, безъ грусти. Радость вид?ть всю правду заслонила горе того, что она открывала. Н?тъ, невозможно; в?дь это уже р?шено, мы расходимся, и я д?лаю его несчастiе, и перед?лать ни его, ни меня нельзя. Вс? мы брошены на св?тъ зач?мъ то, чтобы мучаться и самимъ д?лать свои мученiя и не въ силахъ быть изм?нить ихъ». И она перебирала всю жизнь, и все ей грубо, просто и ясно было, и, какъ ни мрачно все было, ясность, съ которой она вид?ла свою и вс?хъ людей жизнь, радовала ее. «Такъ и я, и Петръ, соскакивающiй съ козелъ, и этотъ артельщикъ съ бляхой, – думала она, когда уже подъ?хала къ низкому строенiю Нижегородской станцiи. – Зач?мъ они живутъ, о чемъ они стараются? Сами не знаютъ». – Прикажете до Обираловки? – сказалъ Петръ. Она хот?ла было сказать, что не нужно. Но если не ?хать на дачу къ Графин?, надо домой ?хать. И также трудно. И потомъ, разв? не все равно? – Да, – сказала она ему, подавая кошелекъ съ деньгами и м?шочекъ, и, развернувъ пледъ, вышла за нимъ. Какъ только она ступила на землю, выйдя изъ коляски, эта ясность мысли, осв?щавшая ей все, опять исчезла. Опять она думала о томъ, какъ она прi?детъ къ Графин?, о томъ, что она скажетъ ему и какъ жизнь ихъ еще можетъ хорошо устроиться. Она с?ла на зв?здообразный диванъ по середи комнаты и, опустивъ свое закрытое вуалемъ лицо, ждала. Раздался звонокъ. Какiе то мущины, молодые и шумные, торопливые, развязные и вм?ст? внимательные къ тому впечатл?нiю, которое они производятъ, прошли черезъ залу. Петръ въ пелерин? прошелъ проводить до вагона. Шумные мущины затихли, когда она проходила мимо ихъ по платформ?, и одинъ что то шепнулъ о ней другому. Она поднялась на высокую ступеньку и с?ла одна въ куп? на пружинный грязно б?лый диванъ. М?шокъ, вздрогнувъ на пружинахъ, улегся, и кондукторъ захлопнулъ дверь и щеколду. Дама въ шляпк? и д?вочка см?ясь проб?жали внизу. «У Катерины Андреевны, все у нея», прокричала д?вочка. Потомъ все затихло, и на Анну нашелъ ужасъ. Она вскочила и бросилась къ двери, чтобы выскочить, но кондукторъ отворялъ дверь, впуская мужа съ женой – в?рно, пом?щиковъ. – Вамъ выйти угодно? Анна не отв?тила. Кондукторъ и входившiе не зам?тили подъ вуалью ужаса на ея лиц?. Она вернулась въ свой уголокъ и с?ла. Чета с?ла съ противоположной стороны [и] съ трудомъ, изъ учтивости, удерживались отъ желанiя огляд?ть ея кружева и платье и вообще выказывавшее принадлежность къ высшему, что они, св?ту. Мужъ спросилъ, позволитъ ли она курить? Она сказала «да» и рада была, что въ вагон? была не одна. Ужасъ ея прошелъ, но тотъ же туманъ былъ въ голов?, какъ и дома, какъ и при выход? изъ коляски. Мужъ съ женой говорили по французски о томъ, что имъ не нужно было говорить, – для нея. 2-й звонокъ, шумъ, крикъ, см?хъ, продвиженье багажа, 3-й звонокъ, свистокъ, визгъ паровика, рванула ц?пь, и покатился мимо смотритель въ красной шапк?, дама въ лиловой шляпк?, мужикъ въ ситцевой рубах? и уголъ станцiи, и плавно, масляно зазвучали по рельсамъ колеса, и чуть выкатились вагоны на св?тъ, какъ Анна опять почувствовала присутствiе св?та и опять стала думать: «Да, на чемъ я остановилась? Что жизнь наша невозможна, потому что мы идемъ въ разныя стороны, и поправить д?ло не можетъ ничто. Да и поправлять чувство нельзя. Прежде я говорила себ?, что все спасла бы смерть Алекс?я Александровича, потомъ и этаго не нужно стало, и я говорила себ?, да, я помню, когда св?ча потухла, что моя смерть развязала бы все. Но теперь я вижу, что зач?мъ же мн? развязывать ихъ. Ихъ н?тъ для меня. Я одна есть. И я запутана, я гадка, жалка самой себ?». – Какой ты эгоистъ однако, – сказала по французски дама, особенно грасируя, потому что она думала, что это особенно хорошо. – Ты только для себя, стало быть, хочешь удобства. И эти слова какъ будто отв?тили на мысль Анны. «Да, только для себя, – сказала она себ?, – потому что я только себя чувствую». И вм?ст? съ т?мъ она, глядя на краснощекаго мужа и жену, поняла, что жена считаетъ себя непонятой женщиной, бол?зненной, а мужъ обманываетъ ее и поддерживаетъ въ ней это мн?нiе о себ?. Она какъ будто вид?ла ихъ исторiю и вс? закоулки ихъ души, перенеся св?тъ на нихъ. «Да, только для себя. Но я, живая и просящая у него, какъ милости, любви, я противна; но я умершая, сама умершая по своей вол?, потому что я поняла ложь своего положенiя и не хочу въ ней быть, я прекрасна, я жалка. И надо умереть по своей вол?, – совершенно спокойно продолжала она думать. – Св?ч? потухнуть, и отчего же ее не потушить, когда смотр?ть больше нечего, когда гадко смотр?ть на все это? Зач?мъ этотъ кондукторъ проб?жалъ по жердочк?? Зач?мъ они кричатъ, эти молодые люди, въ томъ вагон?? Зач?мъ эти все говорятъ? Все неправда, все ложь, все обманъ. Но какъ?» Когда по?здъ подошелъ къ станцiи, Анна вышла и подошла къ Начальнику станцiи. – Далеко въ им?нiя Вронской? – Близко съ. Вамъ туда угодно? Экипажъ есть. Петровъ, посмотри, есть коляска? Графъ Вронской тутъ сейчасъ были; они опоздали на по?здъ въ Москву. Сейчасъ будетъ коляска. – Благодарю васъ. Анна вышла на платформу въ то время, какъ по?здъ отходилъ дальше. Опять у ней все спуталось въ голов?, и она смутно помнила посл?днюю мысль, на которой она остановилась: «Какъ?» Она, къ удивленiю сторожа, прошла платформу впередъ и стала возвращаться. Вдругъ затряслась платформа. Анн? показалось, что она ?детъ опять. Опять все осв?тилось; подходилъ товарный по?здъ. Она быстрымъ, легкимъ шагомъ подошла къ краю платформы, прошла локомотивъ. Машинистъ въ куртк? посмотр?лъ на нее. Большое колесо ворочало рычагомъ. Она вспомнила первую встр?чу съ Вронскимъ и смерть раздавленнаго челов?ка. Она смотр?ла подъ рельсы. «Туда, и св?ча потухнетъ, и я прекрасна и жалка». Первый вагонъ прошелъ, второй только сталъ подходить. Она перекрестилась, нагнулась и упала на кол?ни и поперекъ рельсовъ. Мужичекъ что то д?лалъ въ жел?з?, приговаривая. Она хот?ла вскочить, но св?ча, при которой она читала книгу, исполненную тревогъ, счастья, горя, св?ча затрещала, стемн?ла, стала меркнуть, вспыхнула, но темно, и потухла. * № 186 (рук. № 100). «Н?тъ, я безсмысленно раздражительна, – сказала она себ?. – Этаго не будетъ больше. Сейчасъ же я примирюсь съ нимъ». Она над?ла халатъ и хот?ла идти къ нему, когда услыхала его приближающiеся шаги. Но какъ только она услыхала его шаги, она уже почувствовала торжество поб?ды и удержала свое чувство. Когда же она увидала его искательный взглядъ, она объяснила себ? это т?мъ, что онъ былъ виноватъ, а виноватъ онъ могъ быть только т?мъ, что онъ не любилъ уже ее, а любилъ другую. И, опять похолод?въ къ нему сердцемъ, она с?ла у туалета, какъ бы занятая укладыванiемъ своихъ колецъ и какъ бы не желая зам?тить его. Вронской, уйдя отъ Анны, ходилъ взадъ и впередъ по своей комнат?, стараясь утишить свой гн?въ на нее. Жизнь съ ней становилась адомъ. Она д?лала все, чтобы отравить его жизнь. Она злоупотребляла силою своей слабости. Она знала, что онъ, лишившiй ее общественнаго положенiя, не броситъ ее, но она злоупотребляла этимъ. Уже давно онъ понялъ все то, что онъ потерялъ этою связью, и готовъ былъ перенести многое; но отдать всю свою свободу, покориться женщин? онъ не могъ. Она злоупотребляла той властью, которую она въ минуты н?жности им?ла надъ нимъ. Но она не довольствовалась этимъ. Въ посл?днее время она стала угрожать ч?мъ то. Вчера она сказала, что раздоръ между ними страшенъ для меня. Эта неопред?ленная угроза была такое орудiе, которымъ она могла взять его въ рабство, если онъ только поддастся ему. «Но я не поддамся этой угроз?, – думалъ онъ, – я сд?лаю все для нея, потому что я чувствую, что я обязанъ не оставить ее, и потому что я люблю ее. Разум?ется, я люблю ее. Она не можетъ понять того различiя любви, когда она была ц?ль моей жизни, и теперь, когда она соединена со мною, и ц?ли у меня другiя. Ей тяжело, она одинока, она больна. И о чемъ мы спорили? Ну, я готовъ ?хать посл? завтра. Покорюсь, она оц?нитъ это». И въ этомъ расположенiи онъ вошелъ къ ней. Она сид?ла, перебирая кольца, и не оглянулась на него, но по лицу ея онъ вид?лъ, что она страдаетъ, и былъ радъ тому, что она чувствуетъ свою вину. * № 187 (рук. № 100). Вронской стоялъ у коляски, въ которой сид?ла св?женькая, вся въ веснушкахъ миловидная д?вушка, передававшая ему свертокъ чего то (это была воспитанница Графини Вронской), и, улыбаясь, говорилъ съ ней что то. «Это она», сказала себ? Анна, зам?стивъ то пустое м?сто ревности, которое въ ней было, этой воспитанницей, и, когда Вронской пришелъ къ ней, она не сказала того, что хот?ла, не сд?лала даже попытки примиренiя, а холодно спросила:[1785 - Зачеркнуто: чтобы сказать что нибудь.– Кто это? Когда же мы ?демъ?– Когда хочешь.] – Кто это былъ? – Это Лиза за?зжала отъ maman звать меня[1786 - Зач.: Если хочешь, я не по?ду.– О н?тъ, по?зжай.Вронской увидалъ, что раздраженiе ее не прошло и, р?шивъ, что поддаваться этимъ безсмысленнымъ требованiямъ нельзя, у?халъ] и привезла шпинату. Maman гордится своимъ садовникомъ. Она внимательно посмотр?ла на него. «Неужели онъ ничего больше не им?етъ сказать ей?» Говорить съ нимъ она не могла, она раскаивалась даже за то, что сд?лала этотъ вопросъ. Но она ждала отъ него какого нибудь слова, им?ющаго отношенiе къ происшедшему. Но онъ угрюмо равнодушно ?лъ свой бифстекъ, не обращая на нее вниманiя. Онъ р?шилъ себ?, что только р?шительностью и main de fer[1787 - [железной рукой]] можно положить конецъ этому. Она не могла и ждать. Это было унизительно. Она встала и направилась къ себ?. – Да, кстати, – сказалъ онъ, поднявъ голову отъ тарелки. – Завтра мы ?демъ, р?шительно. Им?ете вы что нибудь противъ этаго? – Вы, но не я, – сказала она, останавливаясь въ дверяхъ. – Анна, этакъ невозможно жить. Она перебила его: – Вы, но не я, – повторила она. Но эта неприличная, какъ онъ находилъ, угроза чего то, которая была въ ея тон?, раздражила его. – Я не знаю и не понимаю и не хочу понимать. Вечеромъ я буду. Прощайте. Онъ всталъ и вышелъ съ строгимъ и р?шительнымъ видомъ. Какъ только онъ вышелъ, ей стало такъ страшно за себя, что она готова была все въ мiр? сд?лать, чтобы какъ нибудь вернуться къ прежнему,[1788 - Зачеркнуто: Новое ея состоянiе нын?шняго утра было ей страшно.] но идти къ нему или дожидаться его въ столовой, черезъ которую онъ пройдетъ, было невозможно. Она вышла въ свой кабинетъ и с?ла къ столу,[1789 - Зач.: подъ свой портретъ.] открывъ тетрадь, въ которой писала свою д?тскую пов?сть. Она перечитывала, перелистывая и жадно прислушиваясь: онъ забылъ перчатки, вел?лъ отпустить лошадь Воейкову, что то сказалъ, чего не разслышала, и сошелъ внизъ.[1790 - Зачеркнуто: шаги его затихли.] Говоръ его голоса, отворенная дверь, грохотъ колесъ, и все затихло. * № 188 (рук. № 103). Она ревновала его не къ какой нибудь женщин?, а къ уменьшенiю его любви. Не им?я еще предмета для ревности, она отъискивала его безпрестанно по мал?йшему намеку, перенося свою ревность съ одного предмета на другой. То она ревновала его къ т?мъ грубымъ женщинамъ, съ которыми, благодаря своимъ холостымъ связямъ, онъ такъ легко могъ войти въ сношенiя, то она ревновала его къ св?тскимъ женщинамъ,[1791 - Зач.: къ Кити,] съ которыми онъ могъ встр?титься, то она ревновала его къ д?вушкамъ, на которыхъ онъ могъ желать жениться.[1792 - Зач.: и чего желала его мать.] И эта посл?дняя воображаемая ревность бол?е всего мучала ее, въ особенности потому, что она знала, его мать желала этаго.[1793 - Зач.: Она ревновала его и потому обвиняла. Кром? того, за любовь его къ ней она пожертвовала вс?мъ, ч?мъ можетъ пожертвовать женщина, и потому онъ былъ неправъ, онъ былъ виноватъ за то, что онъ отнялъ у нее часть ея любви, что она любила такой дорогою ц?ною, пожертвовавъ вс?мъ, ч?мъ можетъ пожертвовать женщина. И она невольно испытывала за это къ нему чувство гн?ва. Она знала, что выраженiе этаго гн?ва можетъ только еще бол?е охладить его. И потому она удерживалась, чтобы говорить ему про это, и не была съ нимъ естественна. Но не упрекая его словами, она т?мъ бол?е жестоко упрекала его мысленно, оставаясь сама съ собою, и онъ все бол?е и бол?е становился виноватъ передъ нею.] Перебирая мысленно все то, ч?мъ она пожертвовала для него, – и положенiе и несчастiе добраго Алекс?я Александровича и сына, о которомъ она не могла вспомнить безъ слезъ, сводя съ нимъ свои счеты, она бол?е и бол?е чувствовала его неправоту[1794 - Зач.: и несправедливость.] и жестокость. Разлюбить ее и полюбить другую тогда, когда она всего лишилась для его любви. И онъ еще им?лъ духъ[1795 - Зач.: думать о томъ, ч?мъ онъ пожертвовалъ, и, главное,] упорно съ нею, убитою и несчастною, бороться, отстаивая какую то свою мужскую свободу. То мучительное состоянiе ожиданiя, которое она между небомъ и землею прожила въ Москв?, ту медленность и нер?шительность Алекс?я Александровича, которая такъ томила ее, она приписывала тоже ему. «Если бы онъ любилъ, онъ бы понималъ всю тяжесть моего положенiя и давно кончилъ это».[1796 - Зач.: если бы онъ хот?лъ, онъ бы] Въ томъ, что она жила въ Москв?, а не въ деревн?, онъ же былъ виноватъ. «Онъ не могъ жить зарывшись въ деревн?, какъ я того хот?ла. Ему необходимо было общество, и онъ поставилъ меня въ это ужасное положенiе, тяжесть котораго онъ не хочетъ понимать». Она знала, что упреками ему[1797 - Зач.: въ глаза и мысленными упреками, гн?вомъ,] она только удаляется отъ своей ц?ли,[1798 - Зачеркнуто: но она не думала, чтобы она могла воротить его любовь привлекательностью, н?жностью и покорностью: и не разъ, а десятки разъ она пыталась быть, какъ прежде, и н?жной къ нему, но можно быть н?жной только взаимно, но всякiй разъ взрывы гн?ва д?лали его положенiе еще худшимъ, и она] и она пыталась удерживаться, но онъ уже такъ много былъ виноватъ передъ нею въ ея глазахъ, что она не могла быть съ нимъ естественна: она или очевидно удерживалась или начинала невольно противур?чить ему, упрекать его по первому попавшемуся предлогу и вступала съ нимъ въ борьбу, въ которой онъ оставался почти всегда поб?дителемъ и потому еще бол?е виноватымъ въ глазахъ ея. Даже т? р?дкiя минуты н?жности, которыя наступали между ними, не успокоивали ее: въ н?жности его теперь она вид?ла отт?нокъ спокойствiя, ув?ренности, которыхъ не было прежде и которыя раздражали ее. Вронскiй съ своей стороны никакъ не могъ понять, для чего она отравляла[1799 - Зач.: свою] ихъ и такъ тяжелую жизнь[1800 - Зач.: (онъ признавалъ это)] и для чего наказывала, мучала его, пожертвовавшаго столькимъ для нея и продолжавшимъ быть ей на д?л? и въ мысляхъ вполн? в?рнымъ.[1801 - Зач.: и изъ вс?хъ любящiй ее одну; ему странны и непонятны были ея переходы отъ страсти къ злоб?. И ч?мъ сильн?е страсть, т?мъ больше посл? холодной злобы. Для чего она вызывала его на борьбу, въ которой онъ не могъ покориться и] Онъ не могъ простить себ? и ей ту ошибку, въ которую она увлекла его, – соединиться вн? брака. Онъ теперь только понялъ всю тяжесть этаго положенiя для него, честнаго и деликатнаго челов?ка. Она практически была въ его власти, но эта самая беззащитность ее, ея слабость давали ей огромную власть надъ нимъ. И она злоупотребляла этой силой своей слабости. «Я твоя любовница. Ты можешь бросить меня». Она даже говорила ему это. Это было страшное оружiе въ ея рукахъ, и она была неправа, употребляя его для борьбы съ нимъ, которой она искала теперь какъ будто нарочно, чтобы искушать его и отравлять ему жизнь. Въ столкновенiяхъ съ нею онъ во всемъ готовъ былъ покориться и покорялся ей, но не въ той борьб?, на которую она вызывала eго. Онъ не могъ уступить ей тамъ, гд? д?ло шло о всей его жизни. Нельзя было понять хорошенько, чего она требовала; то это было совершенно невозможное, какое-то см?шное (ridicule) отр?ченiе отъ вс?хъ интересовъ жизни, то какое то в?чно влюбленное присутствованiе при ней, которое ему становилось противно, потому что оно требовалось отъ него. Хотя и н?сколько разъ онъ говорилъ себ?, что она жалка въ своемъ положенiи и больна, и надо быть сколько возможно мягкимъ и уступчивымъ къ ней, онъ забывалъ это нам?ренiе, какъ только вступалъ въ отношенiя съ ней.[1802 - Зачеркнуто: Онъ не могъ притворяться съ нею, тотчасъ же] Его раздражала ея несправедливость и ув?ренность въ сил? своей слабости, и онъ становился въ положенiе отпора и часто, вызываемый ея неразборчивыми оскорбительными нападками, самъ раздражался и говорилъ ей то,[1803 - Зач.: въ чемъ потомъ самъ упрекалъ себя.] чего бы не долженъ былъ говорить ей, помня ея зависимость. Кром? того, это очевидное теперь для него желанiе постоянно физически нравиться ему, кокетство съ нимъ, забота о позахъ, о туалетахъ, вм?сто того чтобы привлекать, странно охлаждали его къ ней,[1804 - Зач.: и она вид?ла это.] отталкивали даже. XXIV. [1805 - Зач.: Вронскiй у?халъ на холостой пиръ на Воробьевы горы.]Анна была одна дома и во вс?хъ подробностяхъ передумывала выраженiя вчерашняго жестокаго разговора; какъ и всегда, она[1806 - Зач.: и не помнила даже, съ чего началось. Всегда такъ бывало, что, объ чемъ бы ни заговорили, оба думали объ одномъ, и при первомъ предлог? предметъ разговора забывался, и начинали говорить о томъ, что было близко сердцу.] долго не могла вспомнить того, съ чего началась ссора: только самыя жесткiя слова, когда поводъ уже былъ забытъ, живо, со вс?ми подробностями выраженiя его лица представлялись ей. Но нынче она была въ хорошемъ, справедливомъ расположенiи духа и хот?ла разобрать все д?ло[1807 - Зач.: и объяснить и найти средство выдти изъ этаго ужаснаго положенiя. Съ большимъ усилiемъ она вспомнила наконецъ, съ чего началось. Онъ былъ приглашенъ на холостой пиръ на Воробьевыхъ горахъ, гд? должна была быть гонка лодокъ. И разговоръ объ этомъ зашелъ за об?домъ при Яшвин?,] и хладнокровно обсудить и найти свою вину, если она была, съ т?мъ, чтобы признаться въ ней. Возвращаясь все назадъ отъ оскорбительныхъ словъ спора къ тому, что было имъ поводомъ, она добралась наконецъ до начала разговора и была такъ удивлена т?мъ, что было началомъ всего, что долго не могла в?рить. Но д?йствительно это было такъ. Началось все съ того, что за об?домъ, при Яшвин?, который, прi?хавъ въ Москву, жилъ у нихъ, Вронской сказалъ, что онъ завтра ?детъ об?дать къ Бринку, на Воробьевы горы. [1808 - Зач.: – Я думаю по?хать, – сказалъ Вронской. – И ты бы прi?хала къ этой сторон? р?ки. Очень красиво будетъ.Анна нахмурилась и сказала:– Можетъ быть.]Все началось съ этаго. Анна вспомнила, что ей не понравилось то, что Вронской, ничего прежде ей не сказавъ о приглашенiи на этотъ об?дъ, сказалъ теперь, при Яшвин?. «Съ женою онъ такъ не поступилъ бы», подумала она и стала холодно разспрашивать о подробностяхъ этаго об?да. Ей сказали, что тамъ будетъ гонка лодокъ Ягтъ-клуба и что будетъ очень красиво. Даже и не понимая того, какъ было неделикатно то, что онъ сказалъ, Вронской предложилъ ей по?хать. Онъ сказалъ: – Будетъ очень красиво, ты бы тоже по?хала посмотр?ть. Потомъ въ спор? онъ утверждалъ, что онъ прибавилъ с той стороны р?ки. Но она не слыхала этаго, и это приглашенiе взорвало ее. Посл? об?да, когда Яшвинъ у?халъ, она сказала ему: – Я думала, что у васъ достанетъ такта не приглашать меня на пиръ, гд? никого, кром? потерянныхъ женщинъ, не будетъ. – Я в?дь сказалъ – «на той сторон? р?ки», – отв?тилъ онъ съ т?мъ выраженiемъ холодной правоты, которая еще бол?е оскорбила ее. – Тамъ вс? будутъ. – Т?мъ бол?е я не могу ?хать, – отв?тила она.[1809 - Зачеркнуто: раздраженная его тономъ.] И тутъ началось. – Я не требую уже того, чтобы вы помнили меня, мои чувства, какъ можетъ ихъ помнить любящiй челов?къ, но я требую просто деликатности, – сказала она, зная,[1810 - Зач.: что это больно будетъ ему.] какъ этотъ упрекъ всегда бываетъ ему чувствителенъ. И д?йствительно, онъ покрасн?лъ отъ досады и не сталъ оправдываться, а сталъ обвинять. – Я не могъ оскорбить васъ, потому что не хот?лъ этаго, – сказалъ онъ, – и теперь повторяю, что вы можете ?хать. Но не въ томъ д?ло. Я знаю, что что бы я ни сказалъ, мн? будутъ противур?чить и искать обвинить меня.[1811 - Зач.: Зач?мъ вы отравляете свою и мою жизнь? Зач?мъ вы искушаете меня?] Я стараюсь прiучить себя къ этому, но есть пред?лъ всякому терп?нiю. И я челов?къ, – сказалъ онъ съ какимъ то значительнымъ видомъ, какъ будто могъ бы сказать еще многое, но удерживался. И въ глазахъ его, когда онъ говорилъ это, выражалась уже нелюбовь, а что-то холодное, похожее на ненависть.[1812 - Зач.: Это еще больше раздражило ее.] – Что, что вы хотите этимъ сказать? – вскрикнула она. Онъ видимо затаилъ тогда то, что хот?лъ сказать. – Я хочу сказать то, что н?тъ ничего, въ чемъ бы вы согласились со мною. Я хочу ?хать въ деревню, вы не хотите, я хочу… – Неправда, я хочу ?хать въ деревню, я только желала пристроить Ганну… Разум?ется, для васъ интересны только лошади, вино и я не знаю, что еще. И хотя она мелькомъ упомянула про свою Англичаночку, онъ нарочно, чтобы оскорбить ее, сейчасъ же сказалъ: – Мн? не интересно это ваше пристрастiе къ этой д?вочк?, это правда,[1813 - Зач.: не интересны ваши планы.] потому что я вижу, что это ненатурально.[1814 - Зач.: – Такъ чтоже вамъ интересно? Любовь моя вамъ тоже не интересна.– Кто вамъ это сказалъ? Я только не понимаю любви, занимающей всю жизнь. Это не можетъ быть всегда.– А я не понимаю другой. Впрочемъ, не говорите, идите.] – Ради Бога, ни слова еще, – вскрикнула она тогда, испуганная этой его жестокостью. Онъ разрушалъ тотъ мiръ, который она съ такимъ трудомъ состроила себ?, чтобы переносить эту жизнь. Онъ ее, съ ея искренностью чувства, обвинялъ въ ненатуральности. Она чувствовала себя такъ больно оскорбленной и чувствовала такой приливъ ненависти къ нему, что она боялась себя. – Безъ раздора мы не можемъ говорить, а раздоръ между нами страшенъ, – сказала она и вышла изъ комнаты. Вечеромъ онъ пришелъ къ ней, и они говорили мирно, но не поминали о бывшей ссор?, и оба чувствовали, что ссора заглажена, но не прошла. Теперь онъ былъ на этомъ об?д?, а она оставалась дома и передумывала эту ссору, желая найти свою вину, но не находила ее и невольно возвращалась къ т?мъ самымъ чувствамъ, которыя руководили ею во время спора.[1815 - Зачеркнуто: Она начала съ желанiемъ найти свою вину и только больше и больше вид?ла его виновность.«Онъ все можетъ сказать мн?, – думала она, раздражая сама себя. – Почемъ я знаю, можетъ быть,] «Ненатурально», повторяла она себ? бол?е всего оскорбившее ее не столько слово, сколько нам?ренiе сд?лать ей больно. «Я знаю, что онъ хот?лъ сказать. Онъ хот?лъ сказать: ненатурально, не любя свою дочь, любить чужаго ребенка. Что онъ понимаетъ въ любви къ д?тямъ, въ моей любви къ Сереж?, которымъ я для него пожертвовала? Но это желанiе сд?лать мн? больно. Н?тъ, онъ любитъ другую женщину.[1816 - Зач.: и тяготится мною. Онъ можетъ сказать мн?: я васъ не держу, вы не хот?ли разводиться съ вашимъ мужемъ, вы можете идти куда хотите. Я обезпечу васъ, если мужъ васъ не приметъ. Почему же ему не сказать мн? этого?] Это не можетъ быть иначе». И увидавъ, что, желая успокоить себя, она совершила опять столько разъ уже пройденный ею кругъ и вернулась къ еще большему раздраженiю, она ужаснулась на самое себя. «Неужели нельзя? Неужели я не могу взять на себя, – сказала она себ? и начала опять сначала. – Онъ правдивъ, онъ честенъ, онъ любитъ меня. Я люблю его, на дняхъ выйдетъ разводъ, чего же еще нужно? Нужно спокойствiе, дов?рiе, и я возьму на себя. И теперь, какъ онъ прi?детъ, я скажу, что я была виновата,[1817 - Зач.: что я была раздражена,] хотя я и не была виновата, и мы у?демъ поскор?е, поскор?е въ деревню;[1818 - Зач.: Она съ?здила кататься въ коляск? къ своей Англичанк? и до Д?вичьего поля и, не до?зжая до р?ки, вернулась назадъ, все перебирая прежнiя ихъ ссоры и стараясь отгонять отъ себя раздражающiя ее мысли и, прi?хавъ домой,] тамъ мы будемъ одни». И чтобы не думать бол?е и не поддаваться раздраженiю, она позвала д?вушку и занялась распоряженiями для пере?зда въ деревню.[1819 - Зачеркнуто: Она твердо р?шилась не поддаваться бол?е духу борьбы, овлад?вшему ими, и примириться съ нимъ. Нечего было даже мириться, потому что ссоры не было никакой.] * № 189 (рук. № 103). XVIII. Куда? зач?мъ она ?хала? – она не знала. Она оказала къ Облонскимъ потому, что прежде она им?ла это нам?ренiе. Но д?лать надо было что нибудь. Надо было во чтобы то ни стало не оставаться на м?ст? и уйти отъ самой себя. Погода была блестящая, ясная. Все утро шелъ дождикъ, потомъ туманъ, и теперь недавно только прояснило. Жел?зныя крыши подъ?здовъ, плиты тротуаровъ, голыши мостовой, колеса и кожанные верхи пролетокъ извощиковъ – все ярко блест?ло на сверкавшемъ изъ тучъ солнц?. Было 3 часа и самое оживленное время на улицахъ. Покойная, легенькая игрушечка коляска, скрывая своими рессорами тряскость мостовой, чуть покачиваясь, быстро двигалась на ровномъ ходу кровныхъ с?рыхъ. Прислонившись къ ст?нк? коляски въ той привычной, но столь несвойственной ей теперь поз? довольства и праздности, Анна, прикрываясь шитымъ кружевнымъ зонтикомъ, оглядывала встр?чающiеся лица, экипажи, дома, мимо которыхъ она быстро проносилась, и все вызывало въ ней рядъ мыслей чрезвычайно ясныхъ, неим?ющихъ ничего общаго съ мыслями, мучавшими ее дома. Испугавшее ее внутреннее клокотанiе страсти вдругъ затихло: она думала только о томъ, что вид?ла, и испытывала неожиданное облегченiе. «Вотъ Albert кондитеръ и молодая д?вушка съ красной рукой, на которую она над?ваетъ перчатку, улыбаясь выходитъ и говоритъ что то мущин? съ бородкой. Она не сестра, a нев?ста. – Что у нея за путаница въ голов?, у б?дной. – Везутъ мебель в? огромномъ рыдван? съ надписью. Когда я жила въ д?вушкахъ въ Москв?, этаго еще не было. Это способъ передвиженiя и реклама. Американцы выдумали это; но какъ наша Москва ne se marie pas[1820 - [не сочетается]] со вс?мъ Американскимъ. Впрочемъ, Филиповъ: говорятъ, они въ Петербургъ возятъ т?сто. Вода московская такъ хороша. Вотъ зд?сь я танцовала, когда мн? было 17 л?тъ. Я была совс?мъ не я тогда. А я была только то семячко, изъ котораго выросла я теперяшняя». Такъ думала она, съ чрезвычайной быстротой переносясь отъ одной мысли къ другой и особенно ясно, св?тло все понимая и не позволяя себ? останавливаться на т?хъ воспоминанiяхъ, которыя бы ввели ее въ тотъ кругъ мыслей, которыми она мучалась дома. Вспомнивъ о себ?, какою она была теперь, она не подумала о своемъ положенiи, а только о себ? какъ о женщин? и тотчасъ же, занятая новыми впечатл?нiями, перенеслась дальше. «Какъ славно онъ заворотилъ на бульваръ, – думала она про толстаго ?едора кучера. – Онъ, в?рно, гордится лошадьми и мною, и также Петръ. Съ какой онъ гордостью смотритъ на п?шеходовъ съ высоты своихъ козелъ. Все тоже, что чины и м?ста и ордена. Для него эта ливрея тоже, что для Алекс?я Александровича была первая лента». Вспомнивъ объ Алекс?? Александрович?, она безъ всякаго отношенiя къ своему положенiю представила его себ?, какъ живаго. И хотя это продолжалось только мгновенiе, она съ наслажденiемъ вглядывалась въ его физiономiю, въ физическую и нравственную, которую она всю такъ очень, какъ никогда, увидала теперь. Она вид?ла его съ его тусклыми и кроткими глазами, напухшими синими жилами на б?лыхъ рукахъ. «Стива телеграфируетъ, что онъ въ нер?шительности. Разум?ется, въ нер?шительности. Если бы онъ зналъ, любитъ ли онъ меня или н?тъ, проститъ ли или н?тъ? Ненавидитъ ли теперь или н?тъ? А онъ ничего не знаетъ. Онъ жалкiй». И опять, изб?гая возвращенiя къ своимъ мыслямъ, она [занялась][1821 - Взятое в этом варианте в квадратные скобки приходится на оторванные края листа и восстанавливается предположительно. В двух случаях, когда утраченные слова не могут быть угаданы даже приблизительно, на месте их поставлен вопросительный знак.] наблюденiями надъ гуляющими на буль[вар?], видн?ющимися ей сквозь деревья. «[Д?вуш]ка съ картонкой, эта женщи[на] въ голубомъ. И т? дв? и эти мущины [?] черный рой около нихъ, почти [?] – думала она, – изъ десяти девять зд?сь [зан]ятые одними гадкими чувствами, [га]дко смотр?ть на нихъ. Оттого гадко, [о]тъ того я знаю это, что сама т?мъ же занята». Мущина поклонился ей у Никитскихъ воротъ. Когда она уже про?хала, она вспомнила, что это былъ мужъ Аннушки. «Наши паразиты», подумала она, вспомнивъ, какъ все это семейство понемногу пристроивалось около нихъ и какая странная семейная жизнь была Аннушки. Прежде она никогда не думала объ этомъ, но теперь живо поняла, что Аннушка съ мужемъ не жила, а готовилась жить, наживая деньги по паразитски, выбирая сокъ изъ нихъ. «А все таки она душевно мне сказала: молитесь Богу», вспомнила Анна и, вспомнивъ свой отчаянный призывъ, на который такъ отв?тила Аннушка, она удивилась, но не стала вспоминать, что привело ее въ это состоянiе. «Она сказала: молитесь Богу. И какъ часто это говорятъ. И какъ мало это им?етъ смысла». Анна вспомнила, какъ она по д?тски молилась Богу, потомъ какъ Алекс?й Александровичъ и Лидiя Ивановна нарушили ея д?тское отношенiе къ молитв?, какъ она пыталась войти въ ихъ духъ и не могла и какъ она потомъ при связи съ Вронскимъ откинула это и какъ потомъ въ разговорахъ [съ] братомъ, съ Вронскимъ, съ Воркуевымъ еще [нед]авно посл? чтенiя Ренана ей ясно стало, [ка]кой это былъ см?шной, ненужный обманъ. Вся жизнь ея была теперь любовь къ нему. «Къ чему же тутъ былъ Богъ?» подумала она, и, чувствуя, что она приближается опять къ той области, отъ которой она ушла, она тотчасъ же обратила вниманiе на извощика, обливавшаго водою блестящiя колеса пролетки. «Точно онъ не запачкаетъ ихъ сейчасъ же, но ему надо прельстить красотою своего экипажа и, можетъ быть, чтобъ и заниматься ч?мъ нибудь. Мы вс? ищемъ, ч?мъ бы занять время, только бы не [думать] о томъ, что страшно. Такъ [я] ?ду теперь къ Долли, чтобы не думать. А что мн? нужно отъ Долли? Ничего. Спросить, не пол[учила] ли она изв?стiй отъ Стивы. Но это [только] предлогъ. Мн? не нужно этаго». И [она] стала думать о Долли. Она поняла [те]перь такъ, какъ никогда не пони[мала] прежде. Вс? закоулки ея души ей [были] теперь видны въ томъ холодномъ [прон]зительномъ св?т?, въ которомъ [она] вид?ла теперь все. Эта ясность [пони]манiя доставляла ей большое на[слаж]денiе. Ясность эта не размя[гчала] ее, а, напротивъ, ожесточая ее, доставляла ей успокоенiе… Она теперь вид?ла Долли со вс?ми подробностями ея физическихъ и нравственныхъ свойствъ, вид?ла вс? закоулки ея души. «Она притворяется теперь, что любитъ свое положенiе, – думала она про нее, – но она ненавидитъ это положенiе и завидуетъ мн?. Она д?лаетъ что можетъ, пользуется своимъ положенiемъ заброшенной, несчастной жены, трудящейся для семьи, и носитъ этотъ ореолъ какъ можно больше къ лицу. Она и любитъ меня немножко, и боится, какъ чего то страшнаго, и завидуетъ, и рада случаю показать мн? свою твердость дружбы. Но это неискренно. Какая дружба, когда пятеро д?тей и несчастная страсть къ мужу, которая душитъ ее. Она занята собой, какъ и вс? мы. Вс? мы заброшены на этотъ св?тъ, зач?мъ то каждый [самъ на] себя съ своей запутанностью ду[шевной], страданiями и смертью нако[нецъ], и вс? мы притворяемся, что в?римъ, любимъ, жертвуемъ. А ничему не в?римъ кром? того, что больно или радостно. Ничего не любимъ кром? себя и своихъ страстей и нич?мъ никогда не жертвуемъ». Какъ будто пользуясь т?мъ пронзительнымъ св?томъ, который осв?щалъ все ей теперь, она съ необыкновенной быстротой переносила свои мысли съ однаго предмета на другой. Въ это время какъ она думала о Долли, она усп?ла подумать объ чувствахъ старичка извощика, котораго чуть не задавилъ ?едоръ съ его клячей и которому Петръ же погрозилъ, сомн?ваясь въ его виновности, и о Яшвин?, недовольномъ т?мъ, что П?[вцовъ], проигравшiй все свое состоянiе, не платилъ, [потому что] у него н?тъ. * № 190 (рук. № 101). ЭПИЛОГЪ. Славянскiй вопросъ, начинавшiй занимать общество съ начала зимы, все разростаясь и разростаясь, дошелъ къ середин? л?та до крайнихъ своихъ разм?ровъ. Были сербскiя спички, конфеты князя Милана и цв?тъ платьевъ самый модный Черняевскаго волоса. Въ сред? людей главный интересъ жизни есть разговоръ печатный и изустный; ни о чемъ другомъ не говорилось и не писалось, какъ о славянскомъ вопрос?. Кружки столичныхъ людей взаимно опьяняли другъ друга криками о славянахъ, какъ перепела, закросивающiя [?] до полусмерти. Издавались книги въ пользу славянъ, чтенiя, концерты, балы давались въ пользу славянъ. Собирали деньги добровольно и почти насильно въ пользу славянъ. Бол?е вс?хъ производили шума газетчики. Имъ, живущимъ новостями, казалось, что не можетъ быть не важно то, что даетъ такой обильный плодъ новостей. Потомъ шум?ли вс? т?, которые любятъ шум?ть и щумятъ всегда при всякомъ предлог?.[1822 - На полях написано: Отбирали деньги у нищихъ для угнетенныхъ, которые такъ зажир?ли, что не хот?ли драться.Свiяжскiй и Степанъ Аркадьичъ нетолько христiане, но православные.У Лидiи Ивановны разрывалось сердце. Дамы во [1 неразобр.] покупали револьверы. Тероръ со вс?ми призн[аками]. Встр?чаясь, боятся, разумъ не обязателенъ. И во глав? т?же ограниченные, гордые своей честностью и страшные] Предлоги для шума никогда не переводятся въ цивилизованномъ обществ?, гд? есть газеты, раздувающiя всякiя событiя, но иногда эти предлоги маленькiе, коротенькiе, но им?ющiе приличныя выв?ски, и тогда эти предлоги быстро см?няются одинъ другимъ; такiе бываютъ – прi?зды иностранцевъ: американцевъ, пруссаковъ, выставки, и бол?е длинные и съ хорошими словами – голодъ гд? нибудь въ Россiи, Общество Краснаго Креста, и теперь явился уже самый большой предлогъ и съ самыми хорошими словами. Какъ бываютъ маленькiе грибы и иногда н?сколько маленькихъ сростутся въ одинъ большой, такъ теперь н?сколько вздоровъ маленькихъ срослись вдругъ въ одинъ большой вздоръ – славянскiй вопросъ. Шум?ли вс? любящiе шум?ть, но громче вс?хъ шум?ли обиженные и недовольные. Слышн?е вс?хъ были голоса главнокомандующихъ безъ армiй, редакторовъ безъ газетъ, министровъ безъ министерствъ, начальниковъ партiй безъ партизановъ. Комокъ сн?га все наросталъ и наросталъ, и т?мъ, кто перекатывалъ его, т. е. городскимъ, въ особенности столичнымъ жителямъ, казалось, что онъ катится съ необычайной быстротой куда то по безконечной гор? и долженъ дойти до огромныхъ разм?ровъ. А въ сущности налипъ только сн?гъ тамъ, по городамъ, гд? перекатывали комъ, а когда они устали перекатывать, шаръ остановился и растаялъ и развалился отъ солнца. Но это стало зам?тно уже гораздо посл?. Въ то же время какъ запыхавшiеся, разгоряченные въ азарт?, они, возбуждая себя крикомъ, катили этотъ шаръ, нетолько имъ самимъ, но и постороннимъ самымъ спокойнымъ наблюдателямъ казалось иногда, что тутъ совершается что то важное. Если же кому и казалось, что все это есть вздоръ, то т?, которые такъ думали, должны были молчать, потому что опасно было противур?чить б?снующейся толп? и неловко, потому что все б?снованiе это было прикрыто самыми высокими мотивами: р?зня въ Болгарiи, челов?чество, христiанство. Ошал?вшимъ людямъ, б?снующимся въ маленькомъ кружк?, казалось, что вся Россiя, весь народъ б?снуется вм?ст? съ ними. Тогда какъ народъ продолжалъ жить все той же спокойной жизнью, съ сознанiемъ того, что судьбы его историческiе совершатся такiя, какiя будутъ угодны Богу, и что предвид?ть и творить эти судьбы не дано и не вел?но челов?ку.[1823 - Зачеркнуто: <Узнавъ про смерть Анны, Алекс?й Александровичъ испыталъ ужасъ.> Алекс?й Александровичъ горячо сочувствовалъ д?лу. И увлеченiе его этимъ д?ломъ много способствовало ему загладить тяжелое впечатл?нiе отъ смерти Анны. Онъ написалъ н?сколько записокъ о томъ, какъ должно было вести д?ло. Но взгляды его на р?шенiе вопроса были различны съ взглядами графини Лидiи Ивановны. Графиня Лидiя Ивановна въ этомъ д?л? руководствовалась указанiями Landau. И кром? того, любовь ея теперь съ Алекс?я Александровича была перенесена на одного Черногорца.] Посл?днiй годъ былъ очень тяжелый годъ для Серг?я Ивановича. Никто кром? его не зналъ всего, что онъ перенесъ въ этотъ годъ. Для знавшихъ его онъ былъ точно такой же, какъ всегда, умный, прiятный собес?дникъ, полезный, образцовый общественный д?ятель, знаменитый ораторъ и даже ученый, написавшiй какую то очень ученую книгу. Но никто не зналъ, что эта то книга и была источникомъ его затаенныхъ страданiй. «Опытъ обзора основъ и формъ государственности» была книга, надъ которой онъ работалъ 6 л?тъ. Многiя части этой книги были напечатаны въ повременныхъ изданiяхъ и получили одобренiе знающихъ людей. Другiе части были читаны Серг?емъ Ивановичемъ людямъ своего круга, и тоже все это было признано «зам?чательнымъ». Книга эта посл? тщательной отд?лки была издана въ прошломъ году и разослана книгопродавцамъ. Ни съ к?мъ не говоря про свою книгу, ни у кого не спрашивая о ней, неохотно, равнодушно отв?чая своимъ друзьямъ, незнавшимъ о томъ, какъ идетъ его книга, не спрашивая даже у книгопродавцевъ, покупается ли она, Серг?й Ивановичъ тайно отъ вс?хъ, однако зорко, съ напряженнымъ вниманiемъ сл?дилъ за впечатл?нiемъ, которое произведетъ его книга въ обществ? и въ литератур?. Въ обществ? она не произвела никакого. Никто не говорилъ съ нимъ про нее. Даже друзья его, встр?тивъ его равнодушное отношенiе къ вопросамъ о книг?, перестали его о ней спрашивать. Иногда онъ объяснялъ себ? это равнодушiе т?мъ, что книга была слишкомъ высока, иногда т?мъ, что она не нехороша, – нехороша она не могла быть, – но не нужна еще. Въ литератур? тоже не было ни слова ц?лый м?сяцъ. Серг?й Ивановичъ расчитывалъ до подробности время полученiя книги и писанiя рецензiй, но прошелъ другой, было тоже молчанiе. Только въ «С?верномъ Жук?», въ шуточномъ фельетон? о п?вц?, спавшемъ съ голоса, было кстати сказано н?сколько презрительныхъ словъ о книг? Кознышева, показывающихъ, что книга эта уже давно осуждена и предана на посм?янiе. Наконецъ на 3-й м?сяцъ въ серьезномъ журнал? была критическая статья. Серг?й Ивановичъ зналъ и автора статьи. Онъ встр?тилъ его разъ у Голубцева. Это былъ неокончившiй курсъ въ гимназiи фельетонистъ, очень бойкiй какъ писатель, но ужасно робкiй въ отношенiяхъ личныхъ. Серг?й Ивановичъ помнилъ, что онъ старался его покровительствовать и развязать, но что за это фельетонистъ разсердился. Статья была ужасна. Очевидно, нарочно фельетонистъ понялъ всю книгу такъ, какъ невозможно было понять ее. Но онъ такъ ловко подобралъ выписки, что выходило похоже, и все это было остроумно въ высшей степени. Такъ зло остроумно, что Серг?й Ивановичъ самъ бы не отказался отъ такого остроумiя, – но это то было ужасно. Посл? этой статьи наступило мертвое и печатное и изустное молчанiе о книг?, и Серг?й Ивановичъ вид?лъ, что его 6-тил?тнiй трудъ, выработанный имъ съ такой любовью и трудомъ, прошелъ безсл?дно. Онъ пережилъ тяжелое время, онъ переносилъ свое горе совс?мъ одинъ, но положенiе его было еще тяжел?е оттого, что окончанiе книги и неудача ея отнимали у него ц?лую отрасль занятiй. Онъ былъ уменъ, образованъ, здоровъ и д?ятеленъ и не зналъ, куда употребить теперь всю свою д?ятельность. Разговоры занимали въ Москв? большую часть времени, но онъ, давнишнiй городской житель, не позволялъ себ? уходить всему въ разговоры, какъ это д?лалъ его неопытный братъ. Оставалось еще много досуга и умственныхъ силъ. Часть этаго досуга онъ посвящалъ на общественную д?ятельность; онъ говорилъ и въ съ?зд?, и въ собранiи, и въ комитетахъ, и въ обществахъ, но и этаго было мало. Онъ не зналъ, куда положить свою д?ятельность. Поэтому возникшiй Славянскiй вопросъ былъ для него находка. Онъ взялся за него и составилъ одинъ изъ центровъ деятельности въ Москв?. Проработавъ всю весну и часть л?та, онъ только въ Июл? м?сяц? собрался по?хать въ деревню къ брату. Онъ ?халъ и отдохнуть на дв? нед?ли, и еще была у него ц?ль – на м?ст?, въ деревенской глуши, вид?ть тотъ подъемъ народнаго духа, въ которомъ онъ былъ уб?жденъ. Котовасовъ, давно сбиравшiйся побываетъ у Левина, звавшаго его къ себ?, по?халъ съ нимъ вм?ст?. II. Небольшая московская станцiя жел?зной дороги была полна народа. Богатые экипажи привозили дамъ и мущинъ. Всл?дъ за Серг?емъ Ивановичемъ и Котовасовымъ подъ?хали добровольцы на 3-хъ извощикахъ. У входа дамы съ букетами встр?тили ихъ и толпою пошли за ними. – Вы тоже прi?хали проводить, – сказала по французски дама, сопутствуемая лакеями. – Н?тъ, я самъ ?ду, Княгиня. Сколько нынче? – Пять; стало быть, уже около 300. И пожертвованiй, знаете, ужъ до сотни тысячъ отъ графини Лидiи Ивановны прислано. И одинъ молодой челов?къ прекрасный просилъ. Не знаю, почему его не приняли. Я хот?ла просить васъ, я его знаю, напишите. Серг?й Ивановичъ тутъ же, въ т?снот? перваго класса, написалъ записочку и только засталъ посл?днюю р?чь, которую съ бокаломъ въ рукахъ прочелъ имъ С?веровъ. – Vous savez, le comte Vronsky part aussi,[1824 - [Вы знаете, граф Вронский тоже отправляется,]] – сказала Княгиня. – Я не зналъ, что онъ ?детъ. Гд? же онъ? – Онъ зд?сь. Одна мать провожаетъ его. Онъ, говорятъ, ужасно убитъ. И изб?гаетъ людей. Все таки это лучшее, что онъ могъ сд?лать. – О да, разум?ется. – Вы знаете, что посл? этаго несчастья онъ былъ какъ сумашедшiй; его насилу вывели изъ этаго состоянiя torpeur.[1825 - [оцепенения.]] Но теперь боятся больше всего вида станцiй жел?зныхъ дорогъ. – А, Княгиня! какъ я радъ, что не опоздалъ, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, посп?шно входя и отдуваясь. Онъ былъ очень красенъ, очевидно посл? завтрака. – Прiятно жить въ такое время. А, Серг?й Ивановичъ, вы куда? – Я въ деревню къ брату, – холодно отв?чалъ Серг?й Ивановичъ. – А какъ я завидую вамъ. – Что, вы говорите, Алекс?й зд?сь? Я пойду къ нему. – Какъ онъ становится несносенъ, – сказала Княгиня. – И все одна фраза. И тамъ ему не рады. Такъ и есть. Я думаю, ему непрiятно вид?ть его. Вотъ и выпроводили. – Какое однако общее движенiе народное. – Parlez lui en route.[1826 - [ – Поговорите с ним в пути.]] – Да, можетъ быть, если придется. Я никогда не любила его. Но это выкупаетъ многое. Онъ не только ?детъ самъ, но эскадронъ ведетъ на свой счетъ. Послышался звонокъ. Вс? затолпились къ дверямъ. Добровольцы, изъ которыхъ зам?тны были особенно 3 – высокiй кирасирскiй офицеръ въ большихъ сапогахъ, въ Австрiйской мундирной фуфайк? съ сумкой черезъ плечо, и худой съ ввалившейся грудью юноша въ войлочной безъ полей шляп?, и очень пьяный и акуратный артилеристъ, прошли впереди. За ними бросилась толпа. – Le voil?[1827 - [– Вот он,]] – проговорила Княгиня, и Серг?й Ивановичъ увидалъ Вронскаго въ длинномъ пальто и широкой шляп? (ничего не было въ немъ военнаго), съ опущенными блестящими глазами и нахмуренными бровями. Онъ шелъ подъ руку съ матерью. Впереди лакей очищалъ имъ дорогу. Вронскiй узналъ Княгиню и Серг?я Ивановича и приподнялъ имъ шляпу. Постар?вшее лицо его казалось окамен?лымъ, одни глаза блест?ли. Выйдя на платформу, они вид?ли, какъ онъ молча, не оглядываясь, пропустивъ мать, скрылся въ отд?ленiи вагона. На платформ? раздалось «Боже Царя Храни», потомъ крики ура, живiо. Высокiй молодой челов?къ особенно зам?тно кланялся, махая надъ головой шляпой и букетомъ, и другiе, высовываясь, благодарили и принимали что то подаваемое имъ въ вагонъ. Серг?й Ивановичъ простился съ Княгиней и, сойдясь съ Котовасовымъ, вошелъ въ биткомъ набитый вагонъ. Положивъ денегъ въ кружку для Сербовъ, они с?ли у окна и, провожаемые криками, тронулись. На Царицынской станцiи по?здъ встр?тилъ стройный хоръ молодыхъ людей, п?вшихъ «Славься» и потомъ «Боже Царя храни». Опять добровольцы кланялись и высовывались, но Серг?й Ивановичъ, вышедшiй съ Котовасовымъ изъ вагона, не вид?лъ Вронскаго. Онъ, очевидно, даже нарочно задернулъ свое окно. Котовасовъ нашелъ тутъ много знакомыхъ изъ п?вцовъ. Они были очень веселы и хвалились, что они сп?лись особенно хорошо и еще лучше, ч?мъ «Славься», поютъ хороводныя п?сни. На сл?дующихъ двухъ станцiяхъ были опять встр?чи, и, только отъ?хавъ верстъ 100, гд? не было городовъ, по?здъ принялъ свой обычный видъ. Котовасовъ перешелъ во второй классъ и разговорился съ добровольцами, a Серг?й Ивановичъ, встр?тившись въ коридор? съ Графиней Вронской, разговорился съ нею. * № 191 (рук. № 103). ЭПИЛОГЪ. Въ сред? людей, всл?дствiи достатка лишенныхъ физическаго труда и не им?ющихъ внутренней потребности умственнаго труда, никогда не переводятся общiе модные интересы, иногда быстро см?няющiеся одинъ другимъ, иногда подолгу останавливающiе вниманiе общества. Интересы никогда не касаются лично т?хъ людей, которыхъ они занимаютъ, a им?ютъ всегда предлогомъ общее благо и относятся къ самымъ сложнымъ и непонятнымъ явленiямъ жизни; а такъ какъ непонятн?е непонятной жизни отд?льнаго челов?ка есть только жизнь и д?ятельность народовъ и изъ перiодовъ жизни народовъ самый непонятный, какъ неим?ющiй еще окончанiя, есть не выразившiй еще своей ц?ли перiодъ современный, то модные эти интересы большей частью относятся къ этому самому, къ современной исторiи, иначе къ политик?. Таковый модный интересъ былъ Славянскiй вопросъ, съ начала зимы начавшiй занимать общество, и къ середин? л?та, не см?няясь другимъ вопросомъ, какъ сн?жный катимый шаръ, дошелъ до самыхъ большихъ разм?ровъ, достигаемыхъ такими модами. Онъ им?лъ разм?ры соединенныхъ въ одно Американскихъ друзей Болгарской церкви, прi?зда Славянскихъ братьевъ и Самарскаго голода. Въ сред? людей, главный интересъ жизни которыхъ есть разговоръ печатный и изустный, ни о чемъ другомъ не говорили и не писали, какъ о Славянскомъ вопрос? и Сербской войн?. Балы, концерты, чтенiя, об?ды давались, книги издавались въ пользу Славянъ. Собирали деньги добровольно и почти насильно въ пользу Славянъ. Были Славянскiя спички, конфеты князя Милана, самый модный цв?тъ былъ Черняевскiй. Все, что д?лали люди достаточныхъ классовъ, убивая своего прирожденнаго врага – скуку, д?лали теперь въ пользу Славянъ. Шум?ли бол?е вс?хъ т?, которые любятъ шум?ть, шумятъ всегда при всякомъ предлог?; изъ д?ланья шума сд?лали свое призванiе и даже им?ютъ соревнованiе между собой о томъ, кто лучше и больше и громче шумитъ. Таковы были во глав? вс?хъ люди, занимающiеся газетами. Для нихъ, избравшихъ себ? профессiю сообщенiя важныхъ новостей и сужденiе объ этихъ новостяхъ, не могло не быть желательно то, чтобы то, что даетъ такой обширный плодъ новостей, разросталось какъ можно больше. Вся ц?ль ихъ состояла только въ томъ, чтобы перекричать другихъ кричащихъ. При этомъ вообще крикъ, т.е. распространенiе всякихъ напечатанныхъ въ большомъ количеств? фразъ и словъ, они считали безусловно полезнымъ и хорошимъ, такъ какъ это означало подъемъ общественнаго мн?нiя. Они перекрикивали другъ друга съ сознанiемъ, что этотъ крикъ вообще полезенъ.[1828 - Зачеркнуто: а потому крикъ все возрасталъ и возрасталъ.] Потомъ шум?ли вс? неудавшiеся и обиженные. Громче вс?хъ были слышны посл? газетъ голоса главнокомандующихъ безъ армiй, редакторовъ безъ газетъ, министровъ безъ министерствъ, начальниковъ партiй безъ партизановъ. Комокъ сн?га все наросталъ и наросталъ, и т?мъ, кто перекатывалъ его, т. е. городскимъ, въ особенности столичнымъ жителямъ, казалось, что онъ катится съ необычайной быстротой куда то по безконечной гор? и долженъ дойти до огромныхъ разм?ровъ. А въ сущности налипалъ сн?гъ только тамъ, по городамъ, гд? перекатывался комокъ, и когда наступило время, шаръ остановился, растаялъ и развалился отъ солнца. Но это стало зам?тно уже гораздо посл?. Въ то время какъ запыхавшiеся, разгоряченные въ азарт?, они, возбуждая себя крикомъ, катали этотъ шаръ, не только имъ самимъ, но и постороннимъ, самымъ спокойнымъ наблюдателямъ казалось иногда, что тутъ совершается что то важное. Если же кому и казалось, что все это есть вздоръ, то т?, которые такъ думали, должны были молчать, потому что опасно было противур?чить. Одурманенная своимъ крикомъ толпа дошла уже до состоянiя возбужденiя, при которомъ[1829 - Зачеркнуто: ошал?вшимъ людямъ, б?снующимся въ маленькомъ кружк?, казалось, что вся Россiя, весь народъ] теряются права разсудка и которое въ первую, французскую революцiю называлось терроромъ. Были даны поводы къ возбужденiю – р?зня въ Болгарiи, сочувствiе къ геройству воюющихъ Славянъ, въ особенности Черно-горцевъ, и была дана программа чувствъ, которыя эти событiя должны были возбуждать, – негодованiе, желанiе мести Туркамъ, сочувствiе и помощь воюющимъ, и вн? этаго все остальное исключалось.[1830 - Зач.: и разумъ уже не им?лъ никакихъ правъ.] Если въ то время кто говорилъ, что бываютъ Турки и добрые, его называли изм?нникомъ. Если кто говорилъ, что бываютъ Сербы трусы, его называли злод?емъ и безчестнымъ. Если кто бы сказалъ, что почти также, какъ д?йствовали Турки, д?йствовали и другiя правительства, его бы растерзали. Говорить зав?домо ложь и утаивать истину, если такъ нужно для общаго возбужденiя, считалось политическимъ тактомъ. Повторенiе все однаго и тогоже, не давая никому высказывать не подходящее подъ общiй тонъ мн?нiе, торжествовалось какъ новое прiобр?тенiе обществомъ – общественное мн?нiе. Опьяненiе доходило до такой степени, что самыя безсмысленныя, противур?чивыя, невозможныя изв?стiя принимались за истину, если они подходили подъ программу, и д?йствiя самыя безобразныя, дикiя, если они были въ общемъ теченiи, считались прекрасными.[1831 - Зач.: Являлись изв?стiя, которыя вс? повторяли, нисколько не смущаясь безсмыслицей и невозможностью] Были три сряду телеграммы о томъ, что Турки разбиты на вс?хъ пунктахъ и б?гутъ, и на завтра ожидают р?шительного сраженiя. Никто не спрашивалъ, съ к?мъ ожидается и съ к?мъ будетъ сраженiе, когда Турки б?жали посл? перваго дня. Были описанiя м?стностей, которыхъ никогда не было. Были описанiя такихъ подвиговъ, которые не могли быть[1832 - Зачеркнуто: какъ посл? 4-й пули русскiе люди умирали, крича: «Ахъ, смерть имъ, о Господи» и «Напредъ».] и которыхъ было бы лучше чтобы не было. Недоставало солдатъ и денегъ, и потому дамы ?хали жить въ Б?лградъ, и вс?мъ казалось это ц?лесообразно. Война объявлялась не правительствомъ, a н?сколькими людьми,[1833 - Зач.: дамами и мущинами,] и вс?мъ казалось это очень просто. Въ войн? за христiанство слышалось только то, что надо отомстить Туркамъ.[1834 - Зач.: и н?мецкимъ волонтерамъ говорили, что они убиваютъ пл?нныхъ, и вс? находили, что это прекрасно.] Барыни въ соболяхъ и шлейфахъ шли къ мужикамъ выпрашивать у нихъ деньги и набирали меньше, ч?мъ сколько стоилъ ихъ шлейфъ. Спасали отъ б?дствiя и угнетенiя Сербовъ, т?хъ самыхъ угнетенныхъ, которые, по словамъ ихъ министровъ, отъ жира плохо дерутся. Этихъ то жирныхъ въ угнетенiи Сербовъ шли спасать худые и голые русскiе мужики. И для этихъ жирныхъ Сербовъ отбирали копейки подъ предлогомъ Божьяго д?ла у голодныхъ русскихъ людей. Люди христiане, женщины христiанскiя для ц?лей христiанскихъ объявляли войну, покупали порохъ, пули и посылали, подкупая ихъ, русскихъ людей убивать своихъ братьевъ – людей и быть ими убиваемы. Ошал?вшимъ людямъ, б?снующимся въ маленькомъ кружк?, казалось, что вся Россiя, весь народъ б?снуется съ ними. Тогда какъ народъ лродолжалъ жить все той же спокойной жизнью, съ сознанiемъ того, что у него только зат?мъ и есть Царь, Правительство, чтобы оно р?шало за него его государственныя д?ла, и что давно, еще когда онъ по преданiямъ призвалъ братьевъ съ Рюрикомъ, теперь униженiемъ, лишенiями всякаго рода имъ куплено дорогое право быть чистымъ отъ чьей бы то ни было крови и отъ суда надъ ближнимъ.[1835 - Зач.: и изъ за мелочнаго тщеславiя, изъ моды не отступался отъ этаго права, а готовый на все спокойно ждалъ совершенiя своихъ судебъ отъ высшей власти.] * № 192 (кор. № 122). Славянскiй вопросъ былъ одинъ изъ т?хъ модныхъ вопросовъ, которые, см?няясь одинъ другимъ, постоянно занимаютъ общество. Онъ им?лъ общiй признакъ вс?мъ такого рода вопросамъ. Онъ не касался личныхъ интересовъ т?хъ, которые имъ занимались (кром? какъ т?мъ, что онъ давалъ имъ занятiе). Онъ им?лъ своей задачей благо большаго количества людей и, главное, по сущности своей былъ совершенно непонятенъ; онъ касался не только непонятной челов?ку жизни отд?льных людей, но еще бол?е непонятной жизни совокупности людей, народовъ и не только жизни народовъ въ прошедшемъ, но въ настоящемъ и будущемъ. И знающiе и незнающiе, и образованные и необразованные могли говорить о немъ что хот?ли, и ни одинъ не былъ прав?е другого. Серг?й Ивановичъ, полагавшiй, также какъ и другiе, что онъ одинъ съ н?которыми людьми своего круга видитъ настоящее громадное значенiе этаго вопроса, отдавшись разговорамъ объ этомъ д?л?, съ удовольствiемъ сл?дилъ за разроставшимъ съ зимы и дошедшемъ къ л?ту до всеобщаго энтузiазма, какъ ему казалось, интересомъ къ этому д?лу. * № 193 (кор. № 122). И ч?мъ бол?е Серг?й Иванычъ занимался этимъ д?ломъ, которому онъ посвятилъ всего себя, т?мъ очевидн?е ему казалось, что этотъ комъ сн?га, катаемый имъ вм?ст? съ другими городскими жителями, самъ катится съ необычайной быстротой куда то по безконечному пространству. Одурманенный крикомъ толпы, среди которой онъ находился, и своей собственной д?ятельностью, Серг?й Иванычъ не вид?лъ, что то самое общественное мн?нiе, которому онъ приписывалъ такую важность, было только мн?нiе сотенъ и что это частное мн?нiе, обладая печатью, все возбуждая и возбуждая себя взаимнымъ крикомъ, довело уже давно этотъ малый кругъ, на который оно д?йствовало, до того состоянiя одуренiя, при которомъ теряются права разсудка и которое въ первую французскую революцiю называлось терроромъ. Серг?й Иванычъ и самъ не зам?чалъ, какъ принимались за истину самыя безсмысленныя, невозможныя изв?стiя только потому, что вс? хот?ли, чтобъ это была правда. Серг?ю Иванычу казалось очень естественно, что въ армiю, гд? н?тъ одеждъ и пищи, гд? дорогъ каждый кусокъ хл?ба, ?дутъ толпами дамы, что Генералъ Черняевъ производитъ князя въ короли и что отъ этаго восторжествуетъ славянское д?ло; что три дня сряду получаютъ телеграммы о томъ, что Турки разбиты на вс?хъ пунктахъ и б?гутъ и на завтра ожидаютъ р?шительнаго сраженiя. Ему казалось также естественно и не противно чувству то, что люди христiане, женщины христiанскiя, для ц?лей христiанскихъ покупали порохъ, пули и посылали людей убивать себ? подобныхъ и быть убиваемы; что въ войн? за христiанство слышалось только то, что надо отмстить Туркамъ; что отбирали деньги у Русскихъ б?дняковъ почти насильно для того, чтобы посылать въ Сербiю спасать отъ б?дствiя и угнетенiя Сербовъ, т?хъ самыхъ угнетенныхъ, которые, по словамъ ихъ министровъ, отъ жира плохо дерутся. И Серг?ю Иванычу вм?ст? со вс?ми, принимавшими участiе въ производимомъ террор?, казалось, что это не могло быть ошибочно и дурно, потому что въ этомъ самомъ выражалась душа всего народа. Серг?ю Иванычу и не приходило въ голову, что народъ, всегда готовый на вс? труды, лишенiя и на смерть для совершенiя своихъ судебъ, продолжая жить все тою же молчаливою и могучею жизнью, смиренно ждалъ, не заботясь ни о Сербахъ, ни о Черногорцахъ, твердо зная то, что у него только зат?мъ и есть правительство, Царь, чтобы оно р?шало за него его государственныя д?ла, и что давно, еще, когда онъ по преданiямъ призвалъ братьевъ съ Рюрикомъ, имъ куплено дорогое ему право быть чистымъ отъ суда надъ ближнимъ и отъ чьей бы то ни было крови. * № 194 (кор. № 123). И вдругъ мгновенно представилась ему та минута, когда онъ увидалъ на стол? казармы, посреди рабочихъ и станцiонныхъ, ея прелестное, полное недавней жизни, безстыдно растянутое на стол?, окровавленное т?ло и маленькую, энергическую руку ея, какъ она лежала на труп? съ подогнутыми пальцами и осторожно, чопорно отодвинутымъ мизинцемъ; увидалъ закинутую назадъ голову и кроткое, жалкое въ своей уц?левшей красот? лицо, ясно, какъ словами, говорившее ему: «Ты раскаешься, ты раскаялся; но мн? жалко и тебя и себя. Но не воротишь…» И тотчасъ всл?дъ за этимъ онъ вспомнилъ ту минуту, когда съ этою же самой старухой матерью, теперь глядящею въ окно, онъ въ первый разъ встр?тилъ ее тоже въ вагон?. И онъ вид?лъ ее, какою она была тогда для него, неприступною, таинственною и прелестною, когда, оборотивъ на него свое незабвенное лицо, обвязанное б?лымъ оренбургскимъ платкомъ, она быстро пошла навстр?чу брату. * № 195 (кор. № 123). – Какъ хорошо въ л?су, – сказалъ Серг?й Иванычъ, отставая отъ другихъ и оставаясь съ братомъ. – Ну, что ты д?лаешь? – спросилъ онъ у брата. – Да ничего особеннаго, какъ всегда, занимаюсь хозяйствомъ, – отв?чалъ Левинъ. – Что же ты, надолго? Мы тебя давно ждали. – Нед?льку, дв?. Очень много д?ла въ Москв?. Что, ты такъ, какъ князь, смотришь на славянское д?ло? – сказалъ онъ, улыбаясь и возвышая голосъ. И довольно было этихъ словъ, чтобы то не враждебное, но холодное отношенiе другъ къ другу, котораго Левинъ такъ хот?лъ изб?жать, опять установилось между братьями. – А чтожъ князь? – сказалъ Левинъ, чувствуя, что ему неловко смотр?ть въ глаза брату. – Да папа ужъ началъ спорить объ Сербахъ, – сказала Долли. – Я не спорю, я говорю, что не понимаю, – сказалъ князь,[1836 - Зачеркнуто: – Князь говоритъ, что мы кричимъ, какъ лягушки передъ дождемъ, – все также спокойно улыбаясь, сказалъ Серг?й Иванычъ.– Н?тъ, я не про васъ, я про газеты, – сказалъ князь.] отставая и см?ющимися глазами глядя на Левина, очевидно ожидая отъ него поддержки. – Я вотъ очень радъ встр?титься съ вами, – продолжалъ онъ, обращаясь къ Серг?й Иванычу, – вы мн? объясните то, что я не понимаю. – То есть что же вы не понимаете? – Я вотъ у Константина спрашивалъ, но онъ не ум?лъ мн? растолковать, что такое братья Славяне и почему мы ихъ такъ страстно любимъ. – Братья Славяне – это народы однаго съ нами происхожденiя, одной в?ры, находящiеся подъ властью Турокъ, – совершенно серьезно отв?чалъ Серг?й Иванычъ. – Но отчего же мы до сихъ поръ никогда ничего не слыхали про нихъ, только въ географiи учили? – А это оттого, что мы всегда знали вс? подробности о томъ, чего намъ не нужно знать. Мы знаемъ басковъ и ирландцевъ, а нуждъ своихъ братiй не знаемъ. Серьезный и спокойный тонъ, съ которымъ отв?чалъ Серг?й Иванычъ, смутилъ князя. Онъ не находилъ бол?е м?ста для возраженiй и, главное, для шутки, которая въ его разговорахъ всегда бывала главнымъ орудiемъ. – Да такъ, но отчего же мы такъ вдругъ вс? возгор?лись любовью? – сказалъ онъ. – Оттого что узнали своихъ братьевъ и оттого что ихъ страданiя возбудили наше сочувствiе, – сказалъ Серг?й Иванычъ, взглянувъ на брата. – То есть я думаю, – сказалъ Левинъ, которому было жалко смущеннаго князя, – что князь хочетъ сказать, что трудно предположить, чтобы мы вдругъ полюбили людей, которыхъ мы не знаемъ, и что тутъ есть много ненатурального. – То есть почему же ты находишь, что ненатурально то, что народъ почувствовалъ свою кровную связь съ братьями и встрепенулся какъ одинъ челов?къ? – Я жилъ за границей, читалъ русскiя газеты и думалъ, что въ самомъ д?л? вся Россiя съ ума сошла отъ любви къ Славянамъ, и очень огорчался, что я ничего не испытываю, но, прi?хавъ сюда, я успокоился. У насъ въ деревн? никакого н?тъ сочувствiя. – Н?тъ, папа, какже н?тъ? А воскресенье въ церкви, – сказала Долли, прислушивавшаяся къ разговору. * № 196 (рук. № 101). Въ комнат? было прохладно, тихо. Въ далек?, въ саду, были слышны вскрики Доллиныхъ д?тей. Но Кити не хот?лось спать. Напротивъ, какъ большей частью съ ребенкомъ у груди, она чувствовала всю свою душу, и самыя ясныя, несомн?нныя чувства поднимались в ней. «Разум?ется, онъ все понимаетъ, – думала она про него. – Вотъ именно все то, что понимаетъ, старается съ такимъ трудомъ понять теперь Костя. Да, гости! Я и рада, что они прi?хали, и боюсь за Костю», думала она. Съ т?хъ поръ какъ она полюбила Левина, она узнала его – узнала всю его душу. И она полюбила ее, потому, что знала и вид?ла, что эта душа была хорошая. Но съ т?хъ поръ какъ она вышла за него, по м?р? того какъ она бол?е и бол?е сближалась съ нимъ, она бол?е и бол?е удивлялась на[1837 - Зачеркнуто: ту мучительную неясность] т? странныя черты, которыя были въ этой душ? и такъ противур?чили самой душ?. Почему то онъ не в?рилъ, говорилъ, что не можетъ в?рить, иногда съ какой то злобой и гордостью говорилъ, почему это невозможно ему. Но зач?мъ же онъ говорилъ про это, если это мучало его? И какже онъ могъ, бывши такимъ, какимъ онъ былъ, не в?рить? Во что же онъ в?рилъ? Вс? эти вопросы много разъ приходили ей, но она никогда не д?лала ихъ ему. Она считала себя до такой степени мало умной и образованной, что она не позволяла себ? ни съ к?мъ, т?мъ бол?е съ нимъ, котораго она считала такимъ умнымъ, говорить про это. Кром? того, ей говорило внутреннее чувство, что про это не надо говорить. «Про это надо молчать, – говорила она себ?. – Онъ такой же, какъ я, еще лучше, гораздо лучше меня. Стало быть, онъ христiанинъ. А если онъ говоритъ, что н?тъ, то это дурная привычка, желанье спорить. Но это пройдетъ, это не важно, – думала она, – т?мъ бол?е что въ посл?днее время, въ особенности посл? родовъ, онъ сталъ больше и больше изм?няться». Это противур?чiе съ самимъ собою мучало его больше и больше. Онъ безпрестанно говорилъ съ нею (она знала, что говорить съ нею было для него тоже, что говорить съ самимъ собою) о томъ, почему онъ не можетъ в?рить, и о томъ, какъ это мучаетъ его, и даже говорилъ ей т? доводы, по которымъ онъ хочетъ заставить себя в?рить. Она не возражала ему, не подтверждала его и не противур?чила ему. Она изб?гала этихъ разговоровъ, но съ твердой ув?ренностью, что онъ придетъ къ ней, сл?дила за нимъ. Она вид?ла, что и въ Москв? и особенно первое время весны, когда они вернулись въ деревню, онъ былъ поглощенъ чтенiемъ и мыслями, которые занимали его и прежде, но теперь страстно занимали его. Она не могла понять путей, по которымъ ему нужно было читать философiю Шопенгауера, Вундта и сочиненiя Хомякова, но она вид?ла, что все это им?ло одну и ту же ц?ль, и страстно сл?дила за нимъ, хотя и поражала и огорчала его своимъ равнодушiемъ къ доводамъ, съ которыми онъ приходилъ къ ней. Она не понимала, къ чему ему нужно было знать, гд? сказано въ Евангелiи, что Богъ есть любовь, и почему ему казалось это столь важнымъ и почему потомъ онъ пересталъ говорить объ этомъ. Не понимала она тоже, почему онъ радовался, говоря ей, что матерьялисты – точно д?ти, которыя разрушаютъ то, ч?мъ живутъ. Что безъ в?ры нельзя жить ни минуты, а когда полонъ в?ры отцовъ, проникающей всю душу, тогда,[1838 - Здесь, очевидно, какой-то пропуск.] какъ д?ти, матерьялисты отвергаютъ все; какъ д?ти, ломаютъ, ув?ренные, что они всетаки будутъ од?ты и сыты. Почему эта и другая мысль о томъ, что стоитъ только направить умъ на что нибудь, и все разлетится въ прахъ, почему эти мысли казались имъ такъ важны и нужны. Она знала, зач?мъ онъ борется, но не знала съ ч?мъ. И всей душой сочувствовала его отчаянiю, но не могла помочь ему. Она вид?ла, что онъ въ эту весну былъ близокъ къ отчаянiю, и знала, что она сама счастлива и спокойна и что онъ можетъ быть столь же счастливъ и спокоенъ, какъ и она, но что привести его къ этому спокойствiю она не можетъ, а онъ долженъ притти самъ, и она ждала его. Это была задушевная мысль ея за это время. И теперь, съ ребенкомъ у груди, она стала думать объ этомъ. Не разстроилъ бы Серг?й Иванычъ и Котовасовъ матерьялистъ, какъ говорилъ Костя, его въ посл?днее время устанавливающагося спокойствiя. Посл?днее время она вид?ла, что онъ уже переставалъ тревожиться и какъ будто въ тишин? вслушивался въ таинственные звуки. Еще вчера онъ ей только сказалъ мысль, бол?е вс?хъ другихъ понравившуюся ей. Онъ сказалъ:[1839 - Зачеркнуто: «Я понимаю, что челов?къ нелюбящiй можетъ быть нев?рующiй».] «ты знаешь, первое мое сомн?нiе въ своемъ нев?рiи было умирающiй братъ.[1840 - Зач.: Дмитрiй.] Николай прi?халъ ко мн?. На меня, отъ того что я любилъ его, нашелъ такой ужасъ передъ пошлостью жизни и что нельзя никуда подняться выше. Второй разъ отъ тебя, когда я передъ сватьбой гов?лъ. Мн? такъ хот?лось тогда, – тогда я сильно, ново любилъ, – такъ хот?лось им?ть общенiе не съ людьми, а выше, и вм?ст? съ т?мъ я пришелъ въ церковь и почувствовалъ, что я не выше, а ниже. И потомъ не столько твои роды, хотя я молился тогда, сколько когда я изъ Москвы у?халъ одинъ сюда и на меня ночью нашелъ ужасъ за тебя, за Митю, и я почувствовалъ, что я одинъ. Это ужасно. Отчего, когда я съ тобой, на меня не находитъ этотъ ужасъ? Отъ того, что съ тобою я в?рю съ помощью тебя. Но тутъ я былъ одинъ надъ пропастью». Хотя Кити и не понимала, надъ какой пропастью онъ былъ, она по лицу его, выражавшему то страданiе, которое онъ испытывалъ, понимала его. Но бол?е всего она поняла его посл?днiя слова: «такъ что же наконецъ, – сказалъ онъ, – это подлость. Я не в?рю, говорю, что не в?рю, и не в?рю разсудкомъ, а придетъ б?да, я молюсь. Это подло». Это она понимала и одобряла и вид?ла, что тотъ миръ в?ры, надежды и любви, въ которомъ она жила, не то что строится, но отчищается въ его душ? отъ всего засорившаго его. «Теперь, какъ бы онъ не сталъ спорить, и онъ бы не разстроилъ его, – думала она, – не задержалъ бы. А онъ, нев?рующiй, – думала она, – онъ, который всю жизнь только ищетъ, какъ бы быть лучше и выше, этаго ничего не ставитъ. Вся жизнь есть что: служить для брата, для сестры. Вс? эти мужики, которые сов?туются съ нимъ. И все это невольно, не думая объ этомъ и все тяготясь, что онъ ничего не д?лаетъ». * № 197 (рук. № 101). Несмотря на то, что, увидавъ нешуточную опасность для себя той праздной, исполненной однихъ разговоровъ жизни, которую другiе вели такъ безвредно, Левинъ посл? родовъ уже почти не вы?зжалъ изъ дома, онъ всетаки все время въ город? чувствовалъ себя не на м?ст? и какъ бы на станцiи или подъ наказанiемъ, живя только ожиданiемъ, когда это кончится. Вернувшись же въ начал? Іюня въ деревню, онъ съ новымъ наслажденiемъ вернулся и къ согласiю съ самимъ собою и къ занятiямъ, которыя казались такъ незам?тны, но которыя занимали почти все его время, и занимали такъ, что [р?шенiе] каждого вопроса им?ло для него несомн?нную важность. Онъ чувствовалъ себя на своемъ м?ст? и спокойнымъ. Хозяйство сельское, невольныя отношенiя съ мужиками и сос?дями, домашнее хозяйство, отношенiя съ женою, родными, забота о ребенк? наполняли и поглощали все его вниманiе и такъ наполняли его время, что онъ нетолько никогда не испытывалъ безпокойства о томъ, какъ онъ употребитъ время, но почти всегда не усп?валъ всего перед?лать и уже р?дко, р?дко д?лалъ что нибудь для удовольствiя и забылъ думать о своей книг?, которая теперь уже была отнесена къ удовольствiямъ. Хозяйство его, со времени женитьбы все бол?е и бол?е принимавшее другое направленiе, теперь совершенно изм?нилось. Вс? прежнiя начинанiя хозяйственныя, им?ющiя общiя ц?ли, понемногу оставлялись и теперь были совершенно оставлены. Общiе планы[1841 - В подлиннике: Общаго плана] въ хозяйств?, какiе у него бывали прежде, тоже были оставлены: онъ не держался ни старыхъ прiемовъ, утверждая, какъ прежде, что они самыя ц?лесообразные, ни исключительно научныхъ, новыхъ Европейскихъ, но кое гд? вводилъ машины и Европейскiя усовершенствованiя, кое гд? держался старины, не им?я никакой предвзятой мысли. Прежде, при каждомъ представлявшемся хозяйственномъ вопрос?, онъ св?рялся съ своей теорiей и бывалъ въ сомн?нiи, какъ поступить, теперь же, хотя у него не было никакой теорiи, у него никогда не было сомн?нiй. Онъ, руководствуясь только личной выгодой и сов?стью, твердо зналъ, что надо и что не надо д?лать. Такъ, дальнiя земли, которыя были въ общемъ артельномъ влад?нiи, онъ, хотя и противъ теорiи, зная, что такъ надо, отдалъ въ наймы. Ближнiя земли, несмотря на продолжавшiйся убытокъ, онъ пахалъ самъ и продолжалъ навозить и жал?ть. За порубки л?совъ онъ строго пресл?довалъ мужиковъ, и сов?сть его не упрекала; за потравы онъ, къ огорченiю прикащика, всегда отпускалъ загнанную скотину. Постоялый дворъ и питейный домъ онъ уничтожилъ, хотя это было выгодно, только потому, что это ему было почему то непрiятно; въ кабалу мужиковъ брать онъ никогда не соглашался. За водку брать работать онъ не позволялъ прикащику, но устройство новаго рода барщины, при которомъ мужики обязывались за изв?стную плату работать, изв?стное число мужиковъ п?шихъ и конныхъ и бабьихъ дней, за которое его называли ретроградомъ, онъ считалъ хорошимъ. На школу, на больницу онъ не давалъ ни копейки, но взаймы, и часто теряя свои деньги, онъ давалъ мужикамъ, считая съ нихъ 5 процентовъ. Непаханная земля, неубранный клочекъ с?на возбуждали въ немъ досаду, и онъ выговаривалъ прикащику, но по посадк? л?са на 80 десятинахъ не косилъ траву и не пускалъ скотину, чтобы не испортить саженцовъ, и не жал?лъ этой пропажи. * № 198 (рук. № 103). Еще посл? этаго, когда въ Москв? прошли слухи о самоубiйств? Анны и Левинъ по?халъ на ту станцiю и увидалъ ея изуродованное т?ло и прелестное мертвое лицо и тутъ же увидалъ шатающагося Вронскаго съ завороченной панталоной безъ шапки, какъ его повели вонъ изъ казармы, на Левина нашло[1842 - Зачеркнуто: страшное] чувство ужаса за себя. «Организмъ разрушенъ, и ничего не осталось, – подумалъ онъ. – Но почему же онъ разрушенъ? Вс? части ц?лы, сила никуда не перешла. Куда же она д?лась?» началъ думать онъ. И вдругъ, взглянувъ на прелестное въ смерти лицо Анны, онъ зарыдалъ надъ своей жалкостью съ своими мыслями передъ этой тайной, безъ разр?шенiя которой нельзя жить. И съ этой минуты мысли, занимавшiя его, стали еще требовательн?е и поглотили его всего. Всю эту весну онъ былъ не свой челов?къ и пережилъ ужасныя минуты. Онъ сталъ читать философскiя книги, но ч?мъ больше онъ читалъ, т?мъ невозможн?е для него представлялась жизнь. Онъ, счастливый семьянинъ и счастливый, здоровый челов?къ, былъ н?сколько разъ такъ близокъ къ самоубiйству, что онъ спряталъ снурокъ, чтобы не пов?ситься на немъ, и боялся ходить одинъ съ ружьемъ, чтобы не застр?литься. «Въ в?чности по времени, въ безконечности матерiи и пространства выд?ляется пузырекъ организмъ. Я пузырекъ, подержится и лопнетъ.[1843 - Зачеркнуто: зач?мъ же жить? Нельзя жить и надо убить себя.] И другаго ничего н?тъ и не можетъ быть. А и это неправда, мучительная неправда. И такъ нельзя жить». Но, видно, была какая то другая правда въ душ? Левина, потому что онъ жилъ и зналъ, какъ и зач?мъ жить. И только изр?дка, иногда слаб?е, иногда сильн?е, эти настроенiя находили на него. Но мысли эти никогда не покидали его въ посл?днее время. Онъ и читалъ и самъ придумывалъ опроверженiя матерiалистовъ, и опроверженiя были несомн?нны и сильны, но это не помогало, опроверженiя ничего не давали. Онъ и читалъ Шопенгауэра, подставляя на м?сто его воли любовь, и одно время эта новая философiя ут?шала его, но потомъ онъ увид?лъ, что это были только мысли, а не знанiе, не в?ра, что это была тоже кисейная, негр?ющая одежда. И онъ не переставая искалъ. Ученiе Хомякова о Церкви, «возлюбимъ другъ друга, да единомыслимъ и единоиспов?мъ», поразило его сначала, но полемика, исключительность Церкви опять оттолкнула его. Хотя и легче было, онъ понималъ, пов?рить въ существующую Церковь, им?ющую во глав? Бога и заключающую весь сводъ в?рованiй людей, и отъ нея уже принять в?рованiе въ Бога, творенiе, паденiе, Христа, ч?мъ начинать съ далекаго, таинственнаго Бога, творенiя и т.д., но онъ не могъ в?рить и въ Церковь. Мысли и вопросы эти не покидали его ни на часъ. «Подло наконецъ, – говорилъ онъ себ?, – молиться въ минуты горя и отвергать потомъ». Разговаривая съ женой, съ Долли, съ няней, глядя на сына, въ разговорахъ съ прикащикомъ, съ мужиками онъ думалъ о томъ и находилъ указанiя на занимавшiе его вопросы. Вскор? посл? прi?зда въ деревню, по?хавъ въ им?нiе сестры, онъ разговорился съ старикомъ мужемъ кормилицы объ отдач? земли. Левинъ предлагалъ другому старику взять землю и настаивалъ на ц?н?, даваемой дворникомъ. – Онъ не выручитъ, Константинъ Дмитричъ, – отв?тилъ старикъ. – Да какже тотъ? – Да вотъ также, какъ вы. Вы разв? обидите челов?ка. Такъ и онъ. Судить гр?хъ, какъ тотъ, онъ не выручитъ. – Да отчего? – Другой челов?къ только для своихъ нуждъ живетъ – ?сть, пить, спать. A ?оканычъ правдивый старикъ. Его попросить, онъ спуститъ. Тотъ для себя, для нужды, а этотъ для Бога, для правды живетъ, душу спасаетъ, челов?къ, одно слово. Церковь, по ученiю Хомякова, живетъ для правды, а не для нуждъ. Его собственная жизнь посл?днее время и общiй взглядъ его, общiй съ мужиками, подлость отрекаться отъ молитвы – все вдругъ сошлось къ одному и осв?тило его. – Ну такъ прощай, потолкуете и заходите ко мн?, – сказалъ онъ мужику, – а я пойду домой. – Счастливо, Константинъ Дмитричъ. Что это вы п?шкомъ ходите? – Я люблю. – Я вамъ лошадку запрегу. – Не надо. – Жара же страсть. – Да, пересохло все. Ну, прощай, – сказалъ Левинъ, желая поскор?е уйти и остаться одному съ своими мыслями. – Страсть томитъ. Дождичка бы надо для зеленей. Такъ сухая матушка и лежитъ, ровно не с?янная. Счастливо, Константинъ Дмитричъ. Левинъ пошелъ домой большими шагами, не чувствуя ни жары, ни усталости, прислушиваясь не столько къ своимъ мыслямъ, сколько къ душевному состоянiю, прежде никогда имъ не испытанному. Прежде, когда онъ придумывалъ себ? точки опоры, эти его мысли, долженствовавшiя быть точками опоры, д?йствовали на него, какъ капля горячей воды, налитая въ бочку. Капля была горяча, но только пока она была отд?льна, но стоило влиться – погрузиться въ общее, чтобы ихъ не видно было тамъ. Но теперь вдругъ въ первый разъ онъ почувствовалъ, что эта одна мысль, высказанная мужикомъ, вызвавшая ц?лый градъ мыслей, сходившихся къ одному центру, была уже не капля. Вс? эти прежнiя мысли, вс? вдругъ какъ будто ждали какой то искры, чтобы скинуть съ себя покровы и собраться въ одну массу, и такую массу ут?шительныхъ мыслей, что онъ чувствовалъ, что перев?съ уже былъ на ихъ сторон?. Онъ чувствовалъ уже теплоту отъ влитой горячей влаги. Онъ чувствовалъ, что все его прежнее миросодержанiе уже изм?нилось въ душ? его, поднялось таинственно согр?вающее броженiе, и онъ съ наслажденiемъ прислушивался къ нему. «Не для нуждъ своихъ жить, а для правды. Чтоже онъ сказалъ этимъ, какъ не то, что одно составляетъ самый глубокiй внутреннiй мотивъ, побужденiе мое къ жизни, то самое, безъ котораго (т. е. когда я ищу и не сознаю его, я боюсь веревки и ружья) жить нельзя, но которымъ я только и живу, сознанiемъ, что во всей этой сложной пошлости жизни есть ц?ль в?чно достойная жизни челов?ка, и ц?ль эта есть любовь. И чтоже онъ сказалъ? Онъ только выразилъ то самое ученiе, которому поучаетъ насъ та самая Церковь, во глав? которой Богъ, про которую говоритъ Хомяковъ. И что же есть въ этомъ ученiи, съ ч?мъ бы я не былъ согласенъ? Я подставлю только другiя слова и шире понятiя, но будетъ то же. Сила, управляющая мiромъ, проявленiе ея, выразившееся въ этик?». Гр?хъ, объясненiе или названiе зла и смерти и сотни мыслей съ чрезвычайной быстротой и ясностью представились ему. «И ч?мъ это держится? Однимъ сознанiемъ Бога, котораго я не могу опред?лить такъ, какъ я опред?ляю электричество и тягот?нiя, и потому говорю, что его н?тъ; тогда какъ онъ именно то, что не опред?ляется т?ми путями, которыми опред?ляются силы природы. И говорю, что н?тъ, а только что душа моя не спитъ въ каждомъ поступк? моемъ. Когда я изъ двухъ выбираю то, что есть любовь и самопожертвованiе, я сл?дую только тому, что мн? открылъ Богъ.[1844 - Против этих слов на полях написано: Вс? теорiи свои – организмъ зв?здъ – и чужiя включались свободно, кром? матерьялизма, который есть отрицанiе.] Потому что откудова же я бы могъ узнать это? Я знаю это отъ того, что вс? это знаютъ. А кто эти вс?? Собранiе в?рующихъ въ это, т. е. Церковь. И что же я знаю о томъ, что желаю знать, что нибудь полн?е, ч?мъ знаетъ это Церковь? Я ничего не знаю. Я знаю то, что ведетъ меня или къ животной жизни – ?сть, пить, или ничего не знаю и такъ ужасаюсь передъ этимъ исканiемъ, что не могу жить, хочу убить себя. И что даетъ философiя? Только тоже самое. Всякая теорiя – Гегеля – ставитъ того же Духа вм?сто Бога, котораго безъ умственнаго труда знаетъ мужъ кормилицы, Шопенгауэра – отреченiе отъ воли, состраданiе, жизнь для правды. Всякая теорiя, какъ бы сама признавая высоту и истинность ученiя Церкви, какъ бы задачей своей ставитъ то, чтобы въ выводахъ своихъ совпасть съ ней. Она знаетъ, къ чему стремиться, и знаетъ только благодаря откровенiю. И главное, главное, что же это значитъ – эта подлость, съ которой я молюсь Богу и в?рю и потомъ отрекаюсь отъ него? Чтоже такое эта молитва моя?» подумалъ онъ и, живо вспомнивъ то дов?рiе, которое онъ им?лъ тогда къ Богу, ту твердость, которую онъ испытывалъ тогда, онъ почувствовалъ такую же теперь. «Да, надо разобрать это теперь. Я не боюсь разобрать это теперь. Это должно», сказалъ онъ себ?, чувствуя такой приливъ къ сердцу, что не могъ идти дальше. Это было на бугр?, поднимаясь отъ р?ки. Онъ отошелъ отъ дороги, легъ тутъ же на руки и сталъ думать, завязывая узелки травы. «Я молился и чувствовалъ Бога въ минуты исключительныя, при родахъ. Чтоже это значитъ?[1845 - Рядом на полях написано: Кощунство или подлость. Забылъ дилему. Но любовь нужна, а не слова.] То, что Богъ есть и д?йствуетъ на меня, или то, что мое нев?рiе не есть нев?рiе, а самообманыванiе, и я вдругъ нахожу опять связь съ Богомъ, когда поднимаюсь до него, или что это минуты слабости, когда умъ мой затм?вается. Но въ первомъ случа? я долженъ признаться себ? въ томъ, во что в?рю, во второмъ – найти, въ чемъ моя ошибка, что я называю Богомъ. Силы природы? Н?тъ, я ихъ знаю и въ т? минуты. Что нибудь ложное, противур?чащее. Или мн? нужно всегда или никогда не нужно его. И онъ живо вспомнилъ ту минуту, когда онъ молился, и ту дилемму, которая тогда казалась ему неотразимою и которую онъ об?щался обдумать и не обдумалъ. Въ ту минуту, какъ онъ, чувствуя себя во власти Бога, обращался къ нему, эта дилемма была такая: или я кощунствую, не понимая того, къ кому я приб?гаю, a приб?гая къ нему наравн? съ ворожбой и докторомъ, и тогда это мое обращенiе къ Богу только удаляетъ меня отъ Него, или все то, что я считалъ своимъ уб?жденiемъ, которое м?шало мн? в?ровать, есть чепуха, которая соскочила, какъ только я сталъ передъ Богомъ, и тогда я долженъ пов?рить эти свои уб?жденiя, сличить ихъ въ спокойныя минуты съ теперешними моими в?рованiями и р?шить, что положительное и что отрицательное». Но когда прошла минута отчаянiя и безпомощности, онъ не сд?лалъ ни того, ни другаго. Не отдавая себ? въ томъ отчета, просто не думая бол?е объ этомъ, онъ р?шилъ, что вся дилемма неправильна, что обращенiе его къ Богу было только данью умственной слабости въ минуту раздраженiя. Такое р?шенiе онъ нашелъ по крайней м?р? въ своей душ?, когда теперь спрашивалъ себя, какъ онъ могъ уйти отъ той дилеммы. Но теперь онъ вид?лъ, что обманывался. Дилема была безвыходна при чувствованiи себя въ рукахъ Бога, и онъ выпалъ изъ нея только потому, что пересталъ себя чувствовать въ его власти. Но и того онъ не могъ сказать. Онъ все это время не переставалъ чувствовать Его руку. Вс? его душевныя страданiя им?ли только одно основанiе – вопросъ, зач?мъ я тутъ? Кто, зач?мъ меня пустилъ на св?тъ искать и выстрадывать какого то разр?шенiя? Стало быть, и теперь онъ посл? того толчка не переставалъ чувствовать ту силу, во власти которой онъ находился. И обманывать себя т?мъ, что это были силы природы, онъ не могъ. Не силы природы интересовали его, не т? силы, всл?дствiи которыхъ совершается естественный подборъ и совершается химическими, физическими и физiологическими законами обм?нъ[1846 - В подлиннике: обм?на.] матерiи въ его т?л?. Эти силы, если бы они вс? были открыты ему, ни на волосъ бы не разр?шили его вопроса. То, что онъ искалъ, онъ позналъ только всл?дствiи любви и состраданiя, и это было, какъ бы сказать, несоизм?римо съ т?ми, эта сила была познана любовью, и она должна была отв?чать на любовь, и она должна была быть проста и понятна, и это былъ Богъ. Н?тъ, онъ не могъ выйти изъ дилеммы, и онъ вспоминалъ то чувство, когда онъ молился, и испытывалъ теперь подобное же чувство; онъ зналъ, что онъ не кощунствовалъ, а онъ чувствовалъ близость Бога, и на в?сахъ его ничего не в?сили т? сомн?нiя, та невозможность по разуму в?рить, которую онъ считалъ преградою между имъ и Богомъ. И онъ по л?ни не разобралъ этаго вопроса. И не по л?ни только. Тутъ была и гордость, нежеланiе быть наравн? съ толпой, съ такъ глупо про Божество говорившей толпой, и сожал?нiе за вс? такимъ трудомъ[1847 - В подлиннике: другомъ.] прiобр?тенныя разумныя попытки объясненiй. «Теперь ли я ошибаюсь, ощущая радость сознанiя опоры, или ошибаюсь тогда, когда вижу безсмыслицу всего выдаваемаго религiей за истину?» Онъ только улыбнулся при этомъ вопрос? и, перевернувшись, сталъ гляд?ть на ясное, безъ одного облачка, небо. «Теперь я знаю себя, все свое прошедшее, будущее, настоящее, что хорошо и дурно, я чувствую себя вм?ст? со вс?ми соединеннымъ одной любовью и чувствуя мiръ таинственный, непостижимый умомъ, одинаково для вс?хъ выраженный Церковью, а тогда я смотрю съ ужасомъ на ружье и веревку. Но почему же я н?сколько разъ посл? попытокъ в?ры возвращаюсь въ него? Съ грустью зная, что это тяжело, но возвращаюсь».[1848 - Зачеркнуто: И это какъ возвращаются отъ счастливаго, но забл?жденiя.] Это возраженiе такъ смутило его, что опять онъ сталъ, уныло глядя передъ собой, завязывать узелки. «А пьяница, а игрокъ, а распутникъ разв? не возвращается съ той же грустью къ своей страсти», вдругъ пришло ему въ голову, и онъ, вскочивъ, пошелъ дальше по дорог? къ дому, перебирая, испытуя это сравненiе и со вс?хъ сторонъ находя его в?рнымъ. «Да, это страсть ума, страсть Котовасова и моя страсть, страсть гордости ума. Возвращенiе къ ней есть только rechute[1849 - [рецидив]] гордости ума. И не только гордости ума – плутовства, мошенничества ума», вдругъ ясно пришло ему въ голову и, несмотря на то, что пастухъ, къ которому онъ подходилъ, вид?лъ его, онъ опять с?лъ на корточки и, глядя на пыль, сталъ разъяснять себ? эту поразившую бол?е вс?хъ другихъ мысль. * № 199 (рук. № 101). Онъ вспомнилъ, что было для него первымъ толчкомъ, заставившимъ его пров?рить свои уб?жденiя: это была ясная очевидная мысль о смерти при вид? любимаго умирающаго брата. Когда ему ясно пришла мысль о томъ, что впереди ничего не было, кром? страданiя, смерти и в?чнаго забвенiя, онъ удивился тому, какъ онъ могъ 14 л?тъ жить на св?т? съ такими мыслями, какъ онъ давно не застр?лился. A вм?ст? съ т?мъ онъ жилъ и женился и продолжалъ жить и мыслить и чувствовать. Чтожъ это значило? Теперь ему ясно было, что онъ могъ жить только благодаря т?мъ в?рованiямъ, въ которыхъ онъ былъ воспитанъ. Еслибы онъ не им?лъ этихъ в?рованiй, онъ бы давно перер?залъ вс?хъ т?хъ, которые ему были ч?мъ нибудь непрiятны, и его бы давно зар?зали. А этаго ничего не было. И ему жизнь представилась въ вид? круглаго сосуда, какой онъ видалъ въ лабораторiяхъ, съ двумя противулежащими узкими отверстiями. Одно было входъ въ жизнь, другое – выходъ. Ни того, ни другаго нельзя было сд?лать, не идя по прямому пути. Но въ середин? излишекъ простора позволяетъ избирать всякiя направленiя, и т?мъ, которые отклоняются отъ прямаго пути, кажется, когда они въ середин?, что направленiе входа было ложное и что онъ найдетъ лучшiй, но неизб?жная смерть приведетъ опять къ первому прямому пути[1850 - Зачеркнуто: безъ котораго н?тъ выхода.] – сознанiя того, что мы во власти Его и ничего не знаемъ бол?е того, что онъ хот?лъ открыть намъ. «И т?мъ легче найти этотъ прямой путь, – думалъ онъ, продолжая сравненiе, – ч?мъ энергичн?е будешь биться о края,[1851 - Зач.: сосуда.] думая найти новые выходы».[1852 - Зач.: И одинъ прямой путь есть в?ра, безъ которой я бы и не могъ жить.] * № 200 (кор. №124). – Ты знаешь, Костя, съ к?мъ Серг?й Ивановичъ ?халъ сюда? – сказала Долли, обращаясь къ Левину, – съ Вронскимъ. Онъ ?детъ въ Сербiю. – А! – сказалъ Левинъ. – Все ?дутъ добровольцы. – Да еще какъ! Вы бы вид?ли овацiи. Нынче вся Москва сошла съ ума отъ вчерашнихъ телеграммъ. Теперь же 3-я тысяча добровольцевъ. Что, васъ не подмывало? Я ув?ренъ – не будь вы женаты, по?хали бы. – Вотъ ужъ ни въ какомъ случа?, – улыбаясь сказалъ Левинъ. – Т. е. въ военную службу, такъ какъ ты не служилъ, понимаю, но въ общество Краснаго Креста я бы пошелъ. – Ни туда, ни сюда. – Отчегожъ? – Да я ничего не понимаю во всемъ этомъ д?л? съ самаго начала. – Т. е. чегожъ ты не понимаешь? – Да я не понимаю, что такое значитъ братья Славяне. Я ихъ не знаю и никто не зналъ до прошлаго года. Вдругъ мы возгор?лись любовью, – говорилъ Левинъ, начавши говорить спокойно и начиная увлекаться своими словами и горячиться. – Такъ ты не знаешь исторiи и всей нашей кровной связи съ Славянами. Если ты не знаешь, то ты, какъ русскiй, долженъ чувствовать то, что чувствуетъ теперь всякiй мужикъ изъ т?хъ, которые бросаютъ семью и приходятъ проситься въ добровольцы. Нашихъ бьютъ. За Христа бьютъ Агаряне. A т?, которые несутъ посл?днiе гроши, – это народное чувство. – Да я живу въ деревн?, этаго н?тъ ничего. – Ну, это ты слишкомъ. Какъ н?тъ, – сказала Долли. – А воскресенье въ церкви. – Да они чтобъ душу спасти. Имъ сказали, что вотъ собираютъ на душеспасительное д?ло. – Да в?дь они знаютъ на что, – утвердительно говорилъ Серг?й Ивановичъ, хот?вшiй въ деревн? увид?ть, какъ смотритъ на д?[ло] народъ. Это голосъ всей Россiи. – Прессы, а не Россiи. Мы зд?сь, въ деревн?, совершенно въ томъ положенiи, какъ если бы люди сид?ли смирно въ комнат?, а ихъ бы вс? ув?ряли, что они б?снуются; такъ насъ, народъ, ув?ряютъ, что мы сочувствуемъ, а мы ничего не знаемъ. – Это в?чная страсть противур?чить. Мы видимъ это сочувствiе, – сказалъ Серг?й Ивановичъ, – когда толпы идутъ, бросая все. – Но его н?тъ. Еслибъ оно было, то я его не понимаю. – Н?тъ, Костя, ты Богъ знаетъ что говоришь, – сказала Долли, по мужу сочувствовавшая. – О, спорщикъ. Право, изъ желанiя спорить, – сказалъ Котовасовъ. – Но я это то и люблю. Ну съ, ну съ, какая ваша теорiя? – Да моя теорiя та, что война есть жестокое, ужасное д?ло и по чувству и по наук?. Объявляетъ войну Государство, власть, теперь вдругъ войну объявляютъ сотни людей. Берутъ на себя отв?тственность. Я этаго не понимаю. Дамы христiане даютъ деньги на порохъ, на убiйство. – Да позвольте, – сказалъ Котовасовъ, – убиваютъ братьевъ, единокровныхъ, ну не братьевъ – единов?рцевъ, д?тей, стариковъ. Чувство возмущается, требуетъ мщенiя. Я понимаю Графа К., который говоритъ, что онъ пл?нныхъ Турокъ не признаетъ. – Этаго я не понимаю, такъ мы отдаемся чувству такому же животному. – Да потомъ, сд?лай милость, скажи, разв? ты не понимаешь исторической судьбы Русскаго народа, разв? ты не видишь, что это только дальн?йшее шествiе его по пути къ своимъ судьбамъ? И разв? ты не видишь въ этомъ внезапномъ подъем? чувства народнаго признакъ? – Вопервыхъ, я не вижу. И потомъ, что за посп?шность, почему эти судьбы должны совершаться въ нын?шнемъ году непрем?нно? Они совершатся. Богъ найдетъ эти пути и приведетъ народъ. – Да вотъ онъ и ведетъ. – Н?тъ, не онъ, а гордость, посп?шность. Объявленiе войны. – Да этакъ вы велите сид?ть сложа руки и ждать судьбы, – сказалъ Котовасовъ. – Это Турки д?лаютъ и досид?лись. – Н?тъ, зач?мъ ждать сложа руки. А личная д?ятельность? У каждаго есть свое опред?ленное д?ло. – Какое же? – А то, чтобы жить по правд?, для Бога, спасать душу, – сказалъ Левинъ.[1853 - На полях против этих слов написано: Православ[iе] противъ катол[ицизма]] – Да если кто идетъ теперь пострадать за правое д?ло – не спасаетъ душу? – сказалъ Серг?й Ивановичъ. – Онъ идетъ не страдать, а убивать. – «Я не миръ, а мечъ принесъ», говоритъ Христосъ. Они уже давно дошли до пчельника и, боясь пчелъ, зашли за т?нь избы и сид?ли на вынесенныхъ старикомъ обрубкахъ. Спокойствiе Левина уже совс?мъ изчезло. Высказавъ въ спор? свою задушевную, новую мысль, онъ теперь, прислушавшись къ тому, что д?лалось у него въ душ?, уже далеко не нашелъ въ ней прежняго спокойствiя. Несмотря на то, что вызванный вопросомъ Дарьи Александровны о томъ, далъ ли онъ въ церкви денегъ на Сербскую войну, старикъ пчельникъ подтвердилъ мысль Левина, сказавъ: «какъ же не дать, на Божье д?ло», Левинъ чувствовалъ, что въ душ? его теперь опять все см?шалось. Не прошло полчаса, какъ, продолжая разговоръ, онъ уже сц?пился съ Котовасовымъ спорить о философскихъ предметахъ и доказывалъ уже ему (лишая ея этимъ для себя всякой уб?дительности) самую дорогую свою мысль о томъ, что, думая матерiалистически, надо думать только до конца, и тогда придешь къ гораздо худшей безсмыслиц?, ч?мъ религiозныя в?рованiя.[1854 - На полях против этих слов написано: Меду съ огурцами д?ямъ.] Матерiя, сила – все ничто, и н?тъ конечнаго смысла. Мысль эта, казавшаяся ему столь поб?дительною, даже ни на минуту не остановила вниманiя Котовасова. – Да зач?мъ же мн? думать? – сказалъ онъ совершенно искренно, спокойно (это вид?лъ Левинъ). – Мн? нужны формы, въ которыхъ я могу мыслить, и такiя формы – матерiя, силы, организмъ, а что это само по себ? – мн? и д?ла [н?тъ]. – Какъ, вамъ и д?ла н?тъ, что будетъ съ вашей душой? – Вотъ уже никакого, – см?ясь сказалъ Котовасовъ, и это было такъ искренно, что посл? этаго и говорить нечего было. Левинъ почувствовалъ изчезнувшимъ все строившееся и былъ почти въ отчаянiи. Котовасовъ былъ очень веселъ. – Будетъ, будетъ дождикъ, Дарья Александровна. Д?йствительно, стало хмуриться, и вс? пошли скор?й домой. У самаго дома уже было совс?мъ темно отъ страшной черной и потомъ б?лой тучи. Кити не было дома.[1855 - Зачеркнуто: и Мити тоже не было.] На душ? у Левина было также мрачно теперь, какъ и на неб?. Онъ, оставивъ гостей, поб?жалъ на гумно. Ему сказали, что она прошла по другой дорог?. Онъ поб?жалъ, и вдругъ его осл?пило, и треснулъ сводъ небесъ, и ударило въ дубъ, и пошелъ сплошной дождь, въ туже секунду измочившiй его до т?ла. Исполненный ужаса, онъ поб?жалъ въ Колокъ, и, подумавъ о томъ, что было съ Кити и ребенкомъ, онъ прямо опять сталъ молиться. Несмотря на волненiе, онъ спрашивалъ себя, кому онъ молится, и зналъ и опять чувствовалъ близость его. Это была короткая туча. Ужъ проясняло, и виденъ былъ св?жiй и черный осколокъ разбитаго дуба и дымъ. Недалеко подъ другимъ онъ увидалъ двухъ мокрыхъ съ облипшими платьями женщинъ, нагнутыхъ надъ тел?жечкой съ зеленымъ зонтикомъ. У няни подолъ былъ сухъ, но Кити была вся мокра. Когда онъ подб?галъ къ нимъ, шлепая сбивавшимися по неубравшейся вод? ботинками, она оглянулась на него мокрая, съ шляпой, изм?нившей форму, и улыбалась. Митя былъ ц?лъ и даже сухъ. Въ продолженiи всего дня Константинъ Левинъ ужъ ни разу не спорилъ. И за разговорами и суетой онъ радостно слышалъ полноту своего сердца, но боялся и спрашивать его. Онъ чувствовалъ одно: возможность удерживать свой умъ, не направлять его на то, на что не нужно, и удерживалъ его. Вечеромъ, когда онъ остался одинъ съ женой, онъ началъ было ей разсказывать свое религiозное чувство, но, зам?тивъ ея холодность, тотчасъ же остановился. Но когда Кити, какъ всегда передъ сномъ, ушла кормить въ д?тскую и онъ остался одинъ, онъ сталъ думать: «Молитва исполнена? Чудо? Н?тъ. Зач?мъ такъ грубо. Силы, природа, и той мы приписываемъ самые простые пути (экономiю силъ природы), а Богъ – онъ изм?няетъ мое сердце, молитва сама изм?няетъ и возд?йствуетъ». И ц?лый рядъ мыслей еще съ большей силой, ч?мъ утромъ, поднялся въ его душ?. Къ двери подошли шаги женскiе, но не женины. Это была няня. – Пожалуйте къ барын?. – Что, не случилось что нибудь? – Н?тъ, они радуются и вамъ показать хотятъ. Узнаютъ. Д?йствительно, придя въ д?тскую, Левинъ уб?дился, что ребенокъ уже узнавалъ. Кити сiяла счастьемъ. Левинъ радовался зa нее, и весело ему было смотр?ть на то, какъ ребенокъ улыбался, см?ялся, увидавъ мать. Но главное чувство, которое онъ испытывалъ при этомъ, было тоже, которое становилось у него всегда на м?сто ожидаемой имъ любви къ сыну, – чувство большей плоскости, уязвимости и тяжести и трудности предстоящаго. «Сербы! говорятъ они. Нетолько Сербы, но въ своемъ крошечномъ кругу жить не хорошо, а только не дурно. Это такое [счастье], на которое не могу над?яться одинъ, а только съ помощью Бога, котораго я начинаю знать», подумалъ онъ. Конецъ. * № 201 (кор. № 125). Левинъ покрасн?лъ отъ досады не за то, что онъ былъ разбитъ, а за то, что онъ не удержался и сталъ спорить. Онъ чувствовалъ, что братъ его нетолько раздраженъ, но озлобленъ на него, какъ челов?къ, у котораго отнимаютъ его посл?днее достоянiе, и вид?лъ, что уб?дить его нельзя, и еще мен?е вид?лъ возможность самому согласиться съ нимъ. Д?ло тутъ шло о слишкомъ важномъ для него. Все его воззр?нiе на жизнь зиждилось теперь на томъ, чтобы жить для Бога – по правд?, т. е. управлять т?мъ не перестающимъ въ живомъ челов?к? и не зависимымъ отъ него рядомъ желанiй, чувствъ, страстей, изъ которыхъ слагается вся жизнь, такъ, чтобы выбирать то, что добро. А по понятiямъ брата добро можно было опред?лить. Было р?шено разумомъ, что защитить Болгаръ было добро, и потому война и убiйство уже не считалось зломъ, а оправдывалось. То, что они пропов?дывали, была та самая гордость и мошенничество ума, которыя чуть не погубили его. Въ посл?днее свиданiе свое съ Серг?емъ Ивановичемъ у Левина былъ съ нимъ споръ о большомъ политическомъ д?л? русскихъ заговорщиковъ. Серг?й Ивановичъ безжалостно нападалъ на нихъ, не признавая за ними ничего хорошаго. Теперь Левину хот?лось сказать: за что же ты осуждаешь коммунистовъ и соцiалистовъ? Разв? они не укажутъ злоупотребленiй больше и хуже болгарской р?зни? Разв? они и вс? люди, работавшiе въ ихъ направленiи, не обставятъ свою д?ятельность доводами бол?е широкими и разумными, ч?мъ сербская война, и почему же они не скажутъ того же, что ты, что это, нав?рное, предлогъ, который не можетъ быть несправедливъ. У васъ теперь угнетенiе славянъ, и у нихъ угнетенiе половины рода челов?ческаго. И если общественное мн?нiе – непогр?шимый судья, то[1856 - Зачеркнуто: едва ли не будетъ больше голосовъ въ ихъ пользу, ч?мъ въ вашу, если также муссировать д?ло, какъ вы.] оно часто склонялось и въ эту сторону и завтра можетъ заговорить въ ихъ пользу. И какъ позволять себ? по словамъ десятка краснобаевъ добровольцевъ, которые пришли къ нимъ въ Москв?, быть истолкователями воли Михайлыча и всего народа? * № 202 (кор. № 123). Въ продолженiе всего дня Левинъ за разговорами и суетой продолжалъ радостно слышать полноту своего сердца, но боялся спрашивать его. Вечеромъ, когда онъ остался одинъ съ женой, только на одну минуту ему пришло сомн?нiе о томъ, не сказать ли ей то, что онъ пережилъ нын?шнiй день; но тотчасъ же онъ раздумалъ. Это была тайна, для одной его души важная и нужная и невыразимая словами. – Вотъ именно Богъ спасъ, – сказала она ему про ударъ въ дуб?. – Да, – сказалъ онъ, – я очень испугался. Онъ еще былъ одинъ у себя въ кабинет?, когда къ двери подошли шаги женскiе, но не женины. Это была няня. – Пожалуйте къ барын?. – Что, не случилось ли что-нибудь? – Н?тъ, он? показать вамъ хотятъ объ Митеньк?. Кити звала его, чтобы показать ему, что ребенокъ уже узнавалъ. Кити сiяла счастьемъ. Левинъ радовался за нее, и весело ему было смотр?ть на то, какъ ребенокъ улыбался и см?ялся, увидя мать; но главное чувство, которое онъ испытывалъ при этомъ, было то же, которое становилось у него всегда на м?сто ожидаемой имъ любви, – чувство страха за него и за себя. Но не было никакой поразительности, никакой сладости, ничего того, что въ молодости считается признакомъ сильнаго чувства, а тихо, незам?тно, то онъ и самъ не зналъ, когда ему въ сердце [вошло] это новое чувство и уже неискоренимо зас?ло въ немъ. Оставшись опять одинъ, когда она, какъ всегда передъ сномъ, ушла кормить въ д?тскую, онъ сталъ вспоминать главную радость нын?шняго дня. Онъ не вспоминалъ теперь, какъ бывало прежде, всего хода мысли (это не нужно было ему), но чувство, которое руководило имъ, чувство это было въ немъ еще сильн?е, ч?мъ прежде. «Новаго ничего н?тъ во мн?, есть только порядокъ. Я знаю, къ кому мн? приб?гнуть, когда я слабъ, я знаю, что ясн?е т?хъ объясненiй, которыя даетъ церковь, я не найду, и эти объясненiя вполн? удовлетворяютъ меня. Но радости новой, сюрприза никакого н?тъ и не можетъ быть и не будетъ, какъ и при каждомъ настоящемъ чувствъ, какъ и при чувств? къ сыну». Графъ Левъ Толстой. КОММЕНТАРИИ ИСТОРИЯ ПИСАНИЯ И ПЕЧАТАНИЯ «АННЫ КАРЕНИНОЙ». I. В тетради «Мои записи разные для справок» С. А. Толстая под 24 февраля 1870 г. отметила зарождение замысла «Анны Карениной»: «Вчера вечером он [Толстой] мне сказал, – записывает она, – что ему представился тип женщины замужней, из высшего общества, но потерявшей себя. Он говорил, что задача его сделать эту женщину только жалкой и не виноватой и что как только ему представился этот тип, так все лица и мужские типы, представлявшиеся прежде, нашли себе место и сгруппировались вокруг этой женщины».[1857 - Дневники Софьи Андреевны Толстой, 1860—1891. Редакция С. Л. Толстого. Примечания С. Л. Толстого и Г. А. Волкова. Предисловие М. А. Цявловского. Издание М. и С. Сабашниковых, М. 1928, стр. 32.] Но к реализации своего замысла Толстой приступил лишь через три года. А тогда Толстого заинтересовала эпоха Петра I, из истории которой он начал писать роман (первый набросок этого романа был написан на следующий день после того, как Толстой поделился с женой мыслью о сюжете будущей «Анны Карениной» – 24 февраля 1870 г.), затем он усиленно стал заниматься греческим языком, работой над «Азбукой», педагогической работой в Ясной поляне и вновь романом из эпохи Петра I. Этот роман, для которого, по свидетельству С. А. Толстой, было написано десять начал, подвигался вперед однако очень туго. В письмах к Страхову и Фету от первой половины марта 1873 года Толстой жалуется на то, что работа его над этим романом «не двигается». И вот, 19 или 20 марта 1873 г. С. А. Толстая пишет своей сестре Т. А. Кузминской: «Вчера Левочка вдруг неожиданно начал писать роман из современной жизни. Сюжет романа – неверная жена и вся драма, происшедшая от этого» (Архив Т. А. Кузминской в Госуд. Толстовском музее). Тогда же, 19 марта, Софья Андреевна записывает в своей тетради: «Вчера вечером Левочка мне вдруг говорит: «А я написал полтора листочка, и, кажется, хорошо»… Сегодня он продолжал дальше и говорит, что доволен своей работой».[1858 - Дневники Софьи Андреевны Толстой, 1860—1891, стр. 35—36.] Литературная манера, в которой был начат роман, традиционно связывается с чтением в ту пору Толстым пятого тома сочинений Пушкина в издании Анненкова, где были помещены «Повести Белкина» и отрывки и наброски незаконченных повестей. В цитированной записи 19 марта относительно начала работы над «Анной Карениной» С. А. Толстая пишет: «И странно он на это напал. Сережа[1859 - Старший сын Толстых.] все приставал ко мне дать ему почитать что-нибудь старой тете вслух. Я ему дала «Повести Белкина» Пушкина. Но оказалось, что тетя заснула, и я, поленившись итти вниз отнести книгу в библиотеку, положила ее на окно в гостиной. На другое утро, во время кофе, Л[евочка] взял эту книгу и стал перелистывать и восхищаться. Сначала в этой части (изд. Анненкова) он нашел критические заметки и говорил: «Многому я учусь у Пушкина, он мой отец, и у него надо учиться». Потом он перечитывал мне вслух о старине, как помещики жили и ездили по дорогам, и тут ему объяснился во многом быт дворян во времена и Петра Великого, что особенно его мучило; но вечером он читал разные отрывки и под впечатлением Пушкина стал писать».[1860 - Дневники Софьи Андреевны Толстой, 1860—1891, стр. 35—36.] Ф. И. Булгаков, вероятно со слов Т. А. Кузминской, точно указывает, какой именно отрывок Пушкина определил собой начальные страницы «Анны Карениной». Машинально раскрыв том прозы Пушкина в издании Анненкова и пробежав первую строку отрывка «Гости съезжались на дачу», Толстой невольно продолжал чтение. Тут в комнату вошел кто-то. «Вот прелесть-то – сказал Лев Николаевич. – Вот как нам писать. Пушкин приступает прямо к делу. Другой бы начал описывать гостей, комнаты, а он вводит в действие сразу».[1861 - Ф. И. Булгаков. «Гр. Л. Н. Толстой и критика его произведений – русская и иностранная». Изд. 3, П. 1899, стр. 86.] И, по словам Булгакова, Толстой в тот же вечер принялся за писание «Анны Карениной». На основании этих указаний стало обычным утверждение, что Толстой начал роман словами: «Всё смешалось в доме Облонских…» – по образцу отрывка Пушкина сразу же вводя читателя в действие. П. А. Сергеенко, весьма неточно передавая эпизод с чтением Толстым пятого тома анненковского издания сочинений Пушкина, сообщает: «Начата была «Анна Каренина» при следующих обстоятельствах. Вечером в 1873-м году Лев Николаевич вошел в гостиную, когда его старший сын Сергей читал вслух своей тетке пушкинские «Повести Белкина». При появлении Льва Николаевича чтение прекратилось. Он спросил, что они читают, раскрыл книгу и прочитал: «Гости съезжались на дачу». «Вот как всегда следует начинать писать, – сказал Лев Николаевич. – Это сразу вводит читателя в интерес». Родственница Толстых сказала, что как бы хорошо было, если бы Лев Николаевич написал великосветский роман. Придя в свой кабинет, Лев Николаевич, в тот же вечер написал: «Всё смешалось в доме Облонских». И потом уже, когда начал писать роман, поместил в начале: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».[1862 - П. Сергеенко. «Как живет и работает гр. Л. Н. Толстой», изд. 2, М. 1903, стр. 99.] Однако полная недостоверность такого рода указаний на то, с чего и какими словами начал свой роман Толстой, обнаруживается в результате ознакомления по рукописям с процессом работы Толстого над «Анной Карениной». В действительности, по первоначальному замыслу роман начинался с эпизода, соответствующего VI и VII главам второй части окончательного текста романа, где идет речь о приеме гостей княгиней Бетси Тверской после оперного спектакля во Французском театре. Самый ранний приступ к роману озаглавлен: «Молодец-баба» (см. вариант № 1). В нем идет речь о съезде гостей после оперы у княгини Мики Врасской (по первоначальному варианту – Кареловой). Только что княгиня Мика успела вернуться из театра, как стали съезжаться гости. Удаляясь на время в уборную, чтобы напудриться и привести в порядок свою прическу, Мика распоряжается приготовить в большой гостиной чай и вызывает из кабинета мужа, занятого своими гравюрами. В гостиной общество, сгруппировавшееся около круглого стола с серебряным самоваром, пока еще не собрались все гости, занято незначительными светскими разговорами. Говорят о певице Нильсон, кто-то из гостей спрашивает, будет ли Кити, о которой хозяйка говорит, что она «душа в кринолине» и которая оказывается сестрой Каренина и затем упоминается еще раз, но уже по имени Мари. В числе гостей – молодой дипломат, человек острый и злой на язык, и графиня, полная дама, резкая и бесцеремонная в своих речах, прообраз княгини Мягкой в окончательном тексте романа (она, очевидно, и есть та «молодец-баба», которая фигурирует в заглавии). Разговор, наконец, устанавливается, гости злословят об общих знакомых и преимущественно о тех, кто сейчас должен приехать. Это муж и жена. Фамилия их неустойчива: Гагины, Пушкины,[1863 - Эта фамилия не случайна, если принять во внимание, что некоторые особенности внешнего облика Анны, судя по воспоминаниям Т. А. Кузминской, взяты с дочери Пушкина Марии Александровны Гартунг, которую Толстой встретил в Туле у генерала Тулубьева (Т. А. Кузминская. «Моя жизнь дома и в Ясной поляне», часть третья, 1864—1868. Издание М. и С. Сабашниковых. М. 1926, стр. 173).] наконец Каренины. Имя жены – Анастасья (Ана, Нана), затем – Анна; имя и отчество мужа – Алексей Александрович. Про Анну говорят, что она некрасива, но завлекательна, об ее муже отзываются пренебрежительно-покровительственно. Является брат Анны – Облонский, который зовется то Михаилом Аркадьичем, то Степаном Аркадьичем. Краткая характеристика его вполне согласуется с той характеристикой, которая будет дана ему в окончательном тексте романа. В разговорах упоминается его жена – «вся в хлопотах, в детях, в классах», словом, будущая Долли, и «прелестная свояченица» Кити, лечащаяся за границей от тяжелой болезни. Вскоре в гостиную входит Вронский (первоначальная его фамилия Гагин), внешне напоминающий Вронского окончательного текста, но обращающий на себя внимание своей сильной плешивостью. Он «не в своей тарелке» и поминутно оглядывается на дверь в ожидании приезда Карениной, за которой он, по словам толстой дамы, ходит «как тень». Анна изображена некрасивой женщиной: у нее низкий лоб, короткий, почти вздернутый нос, чрезмерно полная фигура, настолько полная, «что еще немного, и она стала бы уродлива». При всем том она привлекательна.[1864 - Этот первоначальный облик Анны мог возникнуть у Толстого в такой связи: судьба ее в романе была подсказана Толстому действительным случаем, происшедшим в 1872 г. с Анной Степановной Пироговой, любовницей соседа Толстого по имению – А. Н. Бибикова, который покинул ее. Не будучи в состоянии справиться с постигшим ее горем, Пирогова бросилась под товарный поезд. Толстой сам видел изуродованный труп самоубийцы и испытал при этом очень тяжелое впечатление.С. А. Толстая так описывает Пирогову: «Анна Степановна была высокая, полная женщина, с русским типом лица и характера, брюнетка с серыми глазами, но некрасивая, хотя очень приятная» (Дневники Софии Андреевны Толстой, 1860—1891, стр. 44—45). В дальнейшей работе над романом всюду подчеркивается красота Анны. Лишь в варианте № 20 (рук. № 17) о лице Анны сказано было, что оно было «простое, свежее, румяное, неправильное и чрезвычайно привлекательное». Но затем все это было зачеркнуто и оставлено только одно слово – «простое».] Внешние недостатки ее искупают красивые глаза, стройность стана и грациозность движений, добрая улыбка и очень приятный голос. Муж ее – Алексей Александрович – «прилизанный, белый, пухлый и весь в морщинах», человек очень добрый, целиком ушедший в себя, рассеянный и не блестящий в обществе, производящий на общающихся с ним впечатление «ученого чудака или дурачка». На характеристике супругов обрывается первый набросок. Он написан стилистически очень небрежно, в полном смысле слова начерно. Вслед за этим наброском последовал второй, сходный с ним в ряде частностей, но доведенный лишь до приезда Карениных к княгине Тверской («Врасская» здесь исправлено на «Тверская») (см. вариант № 2). Толстой начал его фразой: «Гости после оперы собрались у княгини Врасской», но зачеркнул эту фразу, как и начало новой: «Приехав из оперы, княгиня Мика, как ее звали в свете», и начал так: «Приехав из оперы, хозяйка только успела в уборной опудрить свое худое, тонкое лицо…» Наконец, Толстой конспективно, очень бегло, особенно к концу, набросал весь костяк романа, ограничившись для отдельных глав лишь краткими пометками в несколько слов об их содержании (см. вариант № 3). Позднее, приспособляя часть этого материала к новому тексту романа со значительно изменившимся планом, Толстой сделал в нем ряд существеннейших исправлений и изменил имена персонажей. Кроме того, он сделал много заметок на полях. Последующие исправления с большой долей точности распознаются по цвету чернил. В этом наброске отсутствуют еще семья Щербацких, Левин. Они фигурируют лишь в планах, приписанных позднее на полях, где будущий Левин большею частью зовется Ордынцевым. Семья, которая в окончательном тексте получит фамилию Облонских, лишь упоминается, и то также большею частью в позднее приписанных на полях пометках. Героиня романа зовется Татьяна Сергеевна Ставрович, муж ее – Михаил Михайлович, возлюбленный – Иван Петрович Балашев. Вместо графини Лидии Ивановны выступает сестра Михаила Михайловича, носящая здесь имя Кити. Как и первые два наброска, этот текст начинается с эпизода съезда гостей после оперы у молодой хозяйки. Среди собравшихся заходит разговор о чете Ставрович. О жене уже говорят как о красавице, которая имеет мужа, какого заслуживают «красавицы жены»; она «слишком хороша, чтоб у нее был муж, способный любить». Одна из дам-собеседниц удивляется, почему госпожу Ставрович везде принимают: у нее нет ни имени, ни манеры держать себя; она дурно кончит. О муже ее отзываются как о человеке тихом, кротком, наивном, ласковом к друзьям жены, должно быть, очень добром. И в дальнейшем он изображается с явным авторским сочувствием, гораздо привлекательнее, чем в окончательной редакции. В гостиной появляется Леонид Дмитрич – будущий Облонский, брат Татьяны Сергеевны (несмотря на то, что отчества у них разные, быть может, потому, что у них были разные отцы, если тут дело не в простой рассеянности автора). Он приехал из Буффа, который предпочитает опере, потому что в Буффе весело, а в опере скучно. В позднейших редакциях речь идет о приезде из Буффа не Леонида Дмитриевича, а Вронского, который и произносит слова в защиту Буффа. Наконец, появляются Ставровичи. Жена одета вызывающе, и вместе с тем в ее красивом лице отражается ее простота и смирение. На полях тут же о ней замечено: «Застенчива. Скромна», хотя, с другой стороны, она во всеуслышание, не смущаясь и шокируя хозяйку, заявляет, что задержалась с мужем потому, что они заехали домой: надо было написать записку Балашеву, который приедет сюда. Фигура ее тут совсем не похожа на ту, какая дана в первом наброске: она «тонкая и нежная»; беседу ведет она изящно, умно и непринужденно. Внешность мужа Татьяны Сергеевны попрежнему очень неказиста: лицо у него «белое, бритое, пухлое и сморщенное», морщится в добрую улыбку; говорит он невнятно, с усилием, некстати и не во время, так что его и не слушают. На полях о нем приписано: «Что-то противное и слабое». Он увлекается миссионерскими делами, то есть занят тем, что потом приписано было его сестре, вместо которой позднее была выведена графиня Лидия Ивановна. В двенадцатом часу появляется Балашев. Его «фигурка», невысокая и коренастая, всегда обращала на себя внимание. Он – «черный и грубый», – несмотря на свои 25 лет, уже плешив. В левом ухе, по старинному семейному преданию, он, как и все Балашевы, носит серебряную кучерскую серьгу. Сразу же, сказав несколько слов хозяйке, он подходит к Татьяне Сергеевне, и они вплоть до разъезда гостей остаются вдвоем за круглым столиком в углу гостиной. Это настолько шокирует общество, что с тех пор Татьяна Сергеевна не получает ни одного приглашения на балы и вечера большого света; муж же, уехавший неожиданно для жены ранее ее, знал уже, что «сущность несчастия совершилась». Проходит три месяца. Ставрович – муж стремится найти отвлечение от своего семейного несчастия в любимой работе – устройстве миссий на Востоке, несмотря на то, что здоровье его сильно расшатано и его домашний врач настоятельно советует ему уехать для лечения за границу. И доктор и старый приятель Ставровича, директор департамента, – оба с возмущением и осуждением говорят и думают об его жене, «дьявольском наваждении», причине горестей и расстройства здоровья мужа. Далее рассказывается о приготовлении Балашева к скачкам, о свидании его перед скачками с Татьяной Сергеевной, во время которого она сообщает ему о своей беременности и, наконец, о самих скачках. В основном всё это довольно близко к соответствующим эпизодам окончательного текста, хотя стилистически далеко еще не отделано. Ставрович-муж приезжает на скачки для того, чтобы окончательно разрешить свои сомнения. Он решает поговорить с женой в последний раз, а также с сестрой, «с божественной Кити», горячо привязанной к брату. Со скачек он возвращается на дачу один, без жены. С ним сестра, к которой он обращается зa поддержкой и за советом, как ему быть дальше. Он чувствует, что он «несчастное, невинное, наказанное дитя». Вскоре приезжает жена. В душе ее «дьявольский блеск» и решимость ни перед чем не останавливаться. Ни одной искры жалости не было у нее к этим двум «прекрасным (она знала это) и несчастным от нее двум людям». Она лжет, говоря, что была у своей приятельницы, полна мыслями о скором свидании с любовником и как бы радуется своей способности лгать и гордится ею. Внешне непринужденно и спокойно, с рассчитанным притворством, она разговаривает с мужем, с аппетитом пьет чай, много ест. В ответ на вопросы мужа, намекающие на ее отношения к Балашеву, она отделывается ничего не значащими фразами и со счастливым, сияющим, спокойным, «дьявольским» лицом целует мужа в лоб. Только один раз, когда муж, передавая ей чашку, сказал: «еще, пожалуйста», она вдруг покраснела так, что слезы выступили у нее на глаза, и потом, когда коляска с мужем отъехала, она «страдала ужасно». О неверности жены Михаил Михайлович узнает от сестры, сообщающей ему об этом на другой день в письме. С тех пор он не виделся с женой и вскоре уехал из Петербурга. Весь этот материал разбит на шесть глав. Для следующих четырех глав лишь намечен очень краткий план. В седьмой главе речь должна была итти о беременности Татьяны Ставрович. В восьмой главе должно было говориться о поездке Михаила Михайловича в Москву и о посещении им дома Леонида Дмитриевича, будущего Облонского. План главы девятой определяется следующей записью: «В вагоне разговор с нигилистом». Еще раньше, в плане, набросанном на полях рядом с текстом шестой главы, в связи с Михаилом Михайловичем отмечено: «нигилисты утешают». Судя по тому, что нигилисты в данном наброске упоминаются и тогда, когда речь идет о Татьяне Ставрович, они должны были – по замыслу Толстого – принимать какое-то участие – видимо, своими советами, высказываниями своих взглядов – в семейной драме Ставровича; однако нигде, если не считать упоминания в первом плане о встрече Каренина с нигилистом, в черновых материалах романа, так же как и в окончательном его тексте, они не фигурируют по связи с судьбой Михаила Михайловича. Но о них, как увидим сейчас, несколько яснее говорится применительно к судьбе Татьяны Сергеевны и Балашева. Для десятой главы записано: «Роды, прощает», т. е. прощает Михаил Михайлович. Дальнейшее развитие романа намечено в двух главах – одиннадцатой и двенадцатой – очень конспективно. В главе одиннадцатой смирение, доброта и кротость Михаила Михайловича подчеркиваются безучастным и даже враждебным отношением к нему его жены и Балашева, который раньше (ср. главу четвертую) думал о нем уважительно и относился к нему сострадательно: когда Татьяна говорит о муже: «он глуп и зол», Балашев думает: «Ах, если б он был глуп, зол. А он умен и добр». Двенадцатая глава изображает полную душевную потерянность Ставровича, его неприкаянность. Татьяна Сергеевна в разводе со своим первым мужем. У нее и Балашева двое детей. Балашева и Татьяну притягивает свет, «как ночных бабочек». Они оба ищут признания себя в нем, но тщетно. Те, признанием которых они дорожат, отворачиваются от них, а признание людей свободомыслящих, ездящих к ним и принимающих их у себя, – дурно воспитанных писателей, музыкантов, живописцев, не умеющих благодарить за чай, не радует их. К тому же Балашев, «слишком был твердо хороший, искренний человек, чтобы променять свою гордость, основанную на старинном роде честных и образованных людей, на человеческом воспитании, на честности и прямоте, на этот пузырь гордости какого-то выдуманного нового либерализма». Чутье ему тотчас подсказывает «ложь этого утешения» презираемых им людей. Речь идет здесь, видимо, о тех слоях общества, которые Толстой склонен был отожествлять с нигилистами. (Ср. еще относящуюся к Татьяне Ставрович запись на полях рядом с текстом четвертой главы: «Нигилизм не помогает».) Татьяна испытывает всё время внутреннюю ложь своего положения; она, кроме того, ревнует Балашева. Чтобы спасти себя от одиночества, она придумывает разные выходы: пробует блистать красотой и нарядами и привлекать молодых людей и блестящих мужчин, пробует «построить себе высоту, с которой бы презирать тех, которые ее презирали», но всё это оказывается ей не по натуре. Остаются одни голые животные отношения и роскошь жизни да еще «привидение» Михаил Михайлович, «осунувшийся, сгорбленный старик, напрасно старавшийся выразить сияние счастья на своем сморщенном лице». Обоим жизнь в тягость. Развязка наступает в результате посещения Михаилом Михайловичем Татьяны Сергеевны. Жизнь Михаила Михайловича становилась с каждым часом тяжелее. «Одинокая комната его была ужасна». Однажды в комитете миссии, куда он пошел, говорили о ревности и убийстве жен. Михаил Михайлович медленно встал и поехал к оружейнику. Тут он заряжает пистолет, и далее Толстой, видимо, заколебался: сначала написал «и поехал к себе»,[1865 - Еще раньше, в плане, написанном рядом с началом текста шестой главы, относительно Михаила Михайловича, было записано: «Приходит домой и отравляется».] затем, зачеркнув «к себе», написал «к ней». Татьяна Сергеевна сидела одна, перебирая свою жизнь и мучаясь ревностью к Балашеву, который в это время был в театре. Она задумывается о том, почему бы ей, для того чтобы выйти из заколдованного круга, не отдаться другу Балашева, не бежать с ним и не сжечь таким образом свою жизнь. То, что Михаил Михайлович говорит Татьяне Сергеевне, никак не вяжется с появлением его у нее с заряженным пистолетом. Он является к ней, по определению Татьяны Сергеевны, как «духовник», призывая ее к религиозному возрождению. Между тем Балашев возвращается, и Михаил Михайлович, столкнувшись с ним лицом к лицу, удаляется. Балашев возмущен и рассержен поведением Ставровича. Татьяна Сергеевна, оставив Балашеву записку, уходит, и через день ее тело находят «под рельсами» (первоначально было написано «в Неве»). Балашев, отдав детей сестре, уезжает в Ташкент; Михаил Михайлович продолжает служить. В набросках планов, написанных позже, на полях только-что рассмотренной рукописи, а также поперек ее текста, намечены дальнейшие проекты развития сюжета романа. Тут фигурируют Левин, большей частью пока под фамилией Ордынцева, а также Кити Щербацкая. Ордынцев ненавидит Удашева (т. е. Вронского в oкoнчатeльнoм тексте романа). ІЦербацкие едут на воды. Туда же едут и Михаил Михайлович Ставрович и Ордынцев (записи на полях в начале текста второй главы). Балашев сообщает на скачках Анне об устраивающемся браке Кити с Левиным (запись на полях в начале пятой главы). Против начала текста третьей главы, где речь идет о приготовлениях Балашева к скачкам, записано: «Его приятель Ордынцев», т. е. приятель Балашева. Сопоставление уже самого раннего приступа к «Анне Карениной» с отрывком Пушкина «Гости съезжались на дачу» убеждает в явной зависимости первого от второго. Сходство обнаруживается с первых строк. У Толстого набросок начинается словами: «Гости после оперы съезжались к молодой княгине Врасской»; у Пушкина – «Гости съезжались на дачу графини ***. Зала наполнилась дамами и мужчинами, приехавшими в одно время из театра, где давали новую итальянскую оперу». В пушкинском отрывке гости группируются около круглого стола, как и в наброске Толстого. Фраза Пушкина – «Мало-по-малу порядок установился» – соответствует фразам Толстого: «Разговор …начинает устанавливаться в разных группах» и «Разговор установился в ближайшем уголке к хозяйке». У Пушкина отмечается разговор двух мужчин на тему о петербургских женщинах, принимающий «самое сатирическое направление»; у Толстого говорят преимущественно о Карениной, причем «говорят зло». Дальнейшее движение повествования у Пушкина обусловливается появлением в гостиной Вольской, замужней женщины, влюбленной в Минского, присутствующего здесь же в гостиной, у Толстого – появлением Карениной с мужем, после чего первый набросок «Анны Карениной» обрывается. Во втором наброске толстая дама говорит о Карениной: «Вы увидите, что Анна дурно кончит». В конспекте романа другая дама говорит об Анне (Татьяне Ставрович): «Она дурно кончит, и мне просто жаль ее». Сопоставим эти реплики со словами дамы в отрывке Пушкина, сказанными о Вольской: «Признаюсь: я принимаю участие в судьбе этой молодой женщины. В ней много хорошего и гораздо менее дурного, нежели думают. Но страсти ее погубят». О Вольской у Пушкина сказано: «Правильные черты, большие черные глаза, живость движений, самая странность наряда, всё поневоле привлекало внимание». В конспекте о Карениной (Ставрович), которая Толстым изображена теперь красивой женщиной, говорится: «Было что-то вызывающее, дерзкое в ее одежде и быстрой походке и что-то простое и смирное в ее красивом, румяном лице с большими черными глазами…» И далее у Толстого идет речь об уединенной беседе Карениной (Ставрович) с Вронским (Балашевым), точно так же как у Пушкина говорится о беседе на балконе с глазу-на-глаз Вольской с Минским. В обоих случаях беседа длится очень долго и прекращается лишь с разъездом гостей, и в обоих случаях она обращает на себя неблагожелательное внимание присутствующих. Таковы очевидные совпадения ранних набросков романа Толстого с отрывком Пушкина. Когда эпизод съезда гостей у княгини Бетси Тверской переместился во вторую часть романа, связь его с неоконченной пушкинской повестью стала естественно менее ощутима и перестала замечаться, несмотря на то, что и при новом положении эпизода она продолжает быть довольно явственной. Как указано выше, в варианте № 3 Толстым сделана пометка: «Его [т. е. Балашева, Вронского] приятель Ордынцев». В такой ситуации Ордынцев-Левин выступает в варианте, печатающемся нами под № 4. В дальнейшем ходе работы над романом он никак не был использован; Толстой его отбросил. Фамилия «Ордынцев» фигурирует здесь лишь в одной записи, сделанной поверх текста; обычно же вместо нее читается фамилия «Нерадов». Фамилия «Балашев» заменена фамилией «Гагин». Старуха Марья Давыдовна Гагина, приехав с сыном в свой московский дом, видит в сенях оборванные чемоданы и от сына узнает, что они принадлежат его самому любимому другу Константину Нерадову, приехавшему из деревни и остановившемуся у Гагина. Нерадов – стройный, широкоплечий атлет, очень подвижной, экспансивный человек. Очередное его увлечение – земская деятельность, в связи с чем он пишет какое-то сочинение. Приехал он в Москву на выставку скота, на которую привез телят своей выкормки, и нынче же, по его словам, собирается возвратиться в деревню, откуда он вернется лишь после того, как напишет книгу. Мимоходом он говорит: «А знаешь, Каренина необыкновенно мила. Ты ее знаешь?» Гагин не отвечает ничего на этот вопрос и предлагает Нерадову ехать завтра, после того, как они пообедают вдвоем: сегодня он должен обедать со своей матушкой. Нерадов отказывается. Он думает о другом и, краснея, говорит о том, что нынче они – он и Гагин – обещались Щербацким приехать на каток. Не замечая волнения друга, когда он начал говорить о Щербацкой, Гагин отвечает, что ему надо остаться с матушкой, да он и не обещал быть сегодня на катке. Взволнованность и рассеянность Нерадова сказываются в том, что он, только что сказавший, что ему нынче нужно ехать, говорит теперь о необходимости завтра встретиться с каким-то Стаюниным и соглашается завтра обедать с Гагиным. По уходе Нерадова у Гагина с матерью происходит задушевный разговор о предстоящей женитьбе Гагина на Кити Щербацкой, ради которого мать, по просьбе сына, приехала в Москву. Мать одобряет его выбор. Но ее смущает некоторое его колебание в своем шаге: он благодарит ее за то, что она «одобрила бы» его выбор. «Как бы? – спрашивает она строго. – Что это значит?» Сын объясняет, что это значит только то, что она не должна об этом говорить никому и предоставить ему возможность всё сделать самому. Насторожившаяся мать предостерегает сына от легкомысленного отношения к девушке, на что он успокаивающе заявляет, что был с ней осторожен. Неполная решимость Гагина жениться на Кити обнаруживается и в заключительных строках варианта: он загадал, что если на скачках послезавтра его Грозный возьмет приз, он сделает предложение. Видимо, вскоре же после этого написан был первый план будущего романа. План открывается прологом, судя по положению его в рукописи, приписанным позднее. В этом прологе, видимо, очень кратко, должно было быть рассказано о замужестве Анны и затем о том, как она, поехав утешать свою невестку, огорченную изменой мужа, встретила Гагина (Вронского). Самый роман Толстой первоначально предполагал разбить на четыре части, заключив его эпилогом. Первая глава первой части, как она намечена в плане, находит себе соответствие в обоих ранних набросках. Дальнейшие главы плана представляют собой схему, в большей части начерно уже развитую в напечатанном под № 3 наброске всего романа. Часть записей этого плана была развита в дальнейших рукописях, относящихся к роману. Такова запись «Обед у Карениных с Гагиным», записи о посещении Карениным в Москве семьи Степана Аркадьича, о сне Анны и др.; некоторые же записи в работе над романом вовсе не были использованы. Таковы: «Степан Аркадьич успокоивает и насчет немецкой партии и насчет жены», «о чем ни заговорят нигилисты – дети, состояние, – всё приводится к неясным положениям», «сплетница – экономка», «болтун, ревность». Из зачеркнутых в плане записей наиболее существенна следующая: «Алексей Александрович шляется, как несчастный, и умирает. Его братья». Судя по отражению своему в рукописях, относящихся к начальной стадии работы над романом, вскоре после первого плана написаны были и следующие четыре. Во втором плане, в конце его, последние семь фамилий нигде в рукописях не фигурируют. В третьем плане – опять упоминание о нигилистах – «Нигилисты в Петербурге», лишь бегло отраженное в дальнейших рукописях. То же нужно сказать о записи, говорящей о посещении Вронским Левина (см. вариант № 185). Кроме того, тут находим запись «Смерть ребенка», т. е. ребенка, родившегося у Анны и Вронского. Эта запись, как известно, не была использована Толстым в развитии сюжета романа. Не использована и запись, говорящая о поездке Левина (Ордынцева) в Петербург к старику отцу, находящемуся в параличе. Третий план, так же как и первый, предусматривает деление романа на четыре части с эпилогом. Четвертый план намечает пять частей романа и эпилог. В нем между прочим читаем записи: «Степан Аркадьич устраивает развод», «Брак Удашева с Анной», «Смерть ребенка в Москве», «Нигилисты», «Любовь Грабе». Все эти записи, кроме третьей, нашли себе большее или меньшее отражение в черновых рукописях романа. Хронологическое приурочение остальных планов затруднительно. Из относящихся к ним записей следует особенно отметить следующие: «Вронский о земледелии», «Общество земледелия» (№ 8) и «Увидав Анну, Кити мелка», «Доли мелка» (№ 9). Следующим этапом в работе Толстого над романом был текст, напечатанный здесь под № 5. Тут ему уже дано заглавие – «Анна Каренина». Тексту предшествуют эпиграфы. Один из них в двух вариантах заключает в себе мысль о том, что для одних женитьба – важнейшее и труднейшее дело жизни, для других – забава, легкое увеселение. Второй эпиграф читается: «Отмщение мое» и представляет собой сокращенный перевод с немецкого библейского изречения – «Mein ist die Rache, spricht der Herr, und ich will vergelten», которое Толстой вычитал в немецком тексте книги Шопенгауэра «Мир как воля и представление».[1866 - См. Б. Эйхенбаум. «Толстой и Шопенгауэр». – «Литературный современник» 1935, № 11, стр. 144.] Впоследствии, как известно, Толстой привел в качестве эпиграфа точный библейский текст в церковно-славянском переводе: «Мне отмщение, и Аз воздам». Развитие сюжета в этом тексте уже значительно ближе к соответствующей части текста окончательного, чем в предыдущих началах, хотя все же значительно отличается от него и лишено целого ряда подробностей, в нем присутствующих. Линия Левин-Кити здесь уже налицо. Фамилии, впрочем, еще не всюду, те же, какие находим в окончательном тексте; иногда они неустойчивы. Степан Аркадьич зовется не Облонским, а Алабиным; вместо фамилии «Левин» вначале стоит фамилия – то «Ордынцев», то «Ленин»; граф Вронский вначале фигурирует под именем графа Кубина, Удашева, Гагина. Роман сперва начат был с описания появления Степана Аркадьича Алабина в Зоологическом саду на выставке скота. Затем приписано было новое начало, в котором кратко рассказано об «ужасном положении», в котором оказался Степан Аркадьич: он, известный всей Москве, отец четырех детей, уже с проседью в голове и в бакенбардах, стал вдруг предметом разговора всех: открылась его связь с гувернанткой в его же доме. Жена – Дарья Александровна – переехала с детьми к своей матери. Ко всему этому – кредиторы стали предъявлять к Степану Аркадьичу требованья, так что стало ясно, что, не продавши женина именья, нельзя было поправить дел. Но он не теряет ни присутствия духа, ни веселости, улаживает затруднения с кредиторами и почти убеждает жену вернуться домой. В Зоологический сад он приходит слегка навеселе в сопровождении легкомысленной дамы Натальи (Анны) Семеновны и известного кутилы Лабазина (первоначально его фамилия – Красавцев). В Зоологическом саду Алабин встречает своего друга Сергея Ордынцева,[1867 - Позже он именуется Николаем Константиновичем Ордынцевым, Лениным, Левиным.] «высокого черного молодого барина, с выражением силы, свежести и энергии», выставляющего вместе со «своим мужиком» Елистратом телку и быка, радостно приветствует его и знакомит со своими спутниками. Наталья Семеновна вызывает в Ордынцеве – человеке «чистой и строгой нравственности» – отвращение, несмотря на то, что сама она восхищена его внешностью. Ордынцев на двенадцать лет моложе Алабина; ему двадцать шесть лет; он влюблен в княжну Щербацкую, свояченицу Алабина, и уж давно ждут, что он сделает ей предложение. Влюбленность Ордынцева в Кити Щербацкую заставляет его особенно остро воспринимать поведение Алабина, которого он, несмотря на свое расположение к нему, не может оправдать, тем более что он уже слышал об его семейной истории. Алабин не понимает или не хочет понять отношения к себе в данный момент своего приятеля и приглашает его вечером к Щербацким. Передав затем свою даму Лабазину, Степан Аркадьич берет под руку Ордынцева и делится с ним своим семейным огорчением, раскаиваясь особенно в том, что сам признался жене в своей измене. Ордынцев отказывается понимать увлечения, подобные увлечениям Алабина; он считает, что разрушенный брак не может быть починен. Друзья расстаются. Ордынцев (Ленин) остается еще некоторое время на выставке, любуясь своей телкой и вступая с купцом-посетителем выставки в разговор о том, как выводить хорошую скотину. Вернувшись в свой номер на Петровке, Ордынцев предается мыслям о семейной жизни, о своей любви к Кити Щербацкой. На тему о женитьбе он говорит с крестьянином Елистратом, который к этому шагу барина относится очень одобрительно. Переодевшись, он отправляется в Хлебный переулок, где жили Щербацкие (первоначально написано было «Алабины»: в предшествующем тексте колебание: Степан Аркадьич зовет Ордынцева то к Щербацким, то к себе домой, где должна быть вечером Кити). Те полчаса, в течение которых Ордынцев шел по слабо освещенным улицам с Петровки в Хлебный переулок, были наполнены у него самыми волнующими переживаниями; страх отказа чередовался у него с ожиданием огромной радости. Предела это его волнение достигло тогда, когда он позвонил у подъезда дома Щербацких. Следует характеристика семьи Щербацких. Щербацкие когда-то были очень богатые люди, но старый князь шутя проиграл и всё свое состояние и часть состояния своей жены. Тяжелый удар нанесла князю смерть двенадцать лет назад его единственного любимого сына, которая привела к тому, что он опустился, жил тяжелым гостем в своем доме, под опекой жены, без дела, если не считать номинальной службы при императрицыных учреждениях, без интереса к чему бы то ни было, презирая и ненавидя всё новое. Единственная его отрада – дочь Кити, сама нежно любящая его и заботящаяся о нем. Живут Щербацкие очень небогато, но вдвое выше средств, живут в Москве, потому что княгиня хочет выдать дочь Кити замуж. Кити двадцать лет; она не только хороша, но так привлекательна, что ей уже сделано было несколько предложений, на которые она однако ответила отказом. Теперь на ее руку два претендента – граф Кубин (граф Вроцкой, Удашев) и Левин (Ордынцев). Мать на стороне первого, отец покровительствует Левину. Основание для симпатий и антипатий к обоим претендентам у отца и у матери в основном то же, что и в окончательном тексте романа. Приехав в дом Щербацких, Ордынцев застает в гостиной уже целое общество: старую княгиню, Дарью Александровну, Алабина, Удашева, Кити и графиню Нордстон, а не одну лишь Кити, как в окончательной редакции. Эпизод предложения здесь отсутствует, но Ордынцев с самого же начала понимает, что Кити неравнодушна к Удашеву и что его, Ордынцева, дело проиграно. Он озлоблен против Удашева, в своем поведении развязен и в то же время обидчив и несдержан; он заметно нервничает, задирает своих собеседников, особенно графиню Нордстон. Удашев по отношению к нему утончен, учтив и презрителен. Кити он предан вполне и всё любуется ею. О чем бы он ни говорил, он про себя думал: «да, это она, она, и я буду счастлив с нею» – существенная подробность, отсутствующая в окончательной редакции. Придя к себе в номер, Ордынцев, как и в окончательной редакции, предается невеселым размышлениям о своей судьбе и на следующее утро уезжает к себе в деревню. Эпизод посещения им своего брата-неудачника здесь пока еще отсутствует. Деревенская обстановка жизни вводит Ордынцева в привычную колею, и он утихает. Душевное волнение Кити в связи с огорчением, которое она причинила Ордынцеву, подчеркивается здесь значительно сильнее, чем в окончательном тексте: как она ни убеждала себя в том, что любит Вронского (Удашева), «ей было так жаль того, что наверное потеряла, что она закрыла лицо руками и заплакала горькими слезами». Удашев же после этого вечера у Щербацких испытывает радостно-торжественное чувство: проезжая мимо гостиницы, где его ждали, он сначала было не в силах был заехать туда, но, заехав и придя, «как чужой и царь», удалился оттуда, «стряхивая прах ног». В окончательной редакции романа Вронский после этого вечера, хотя и почувствовал, что духовная тайная связь, существовавшая между ним и Кити, в этот раз стала еще сильнее, так что нужно что-то предпринять, – всё же не задумывается о необходимости женитьбы на Кити и даже не хочет об этом думать. В данной же редакции Вронский (Удашев), хотя ничего и не было сказано, сознает вполне ясно, что он связал свою судьбу с судьбой Кити. От вечера у Щербацких до приезда Анны проходит не одна только ночь, как в печатном тексте, а целых три дня, и в течение этого времени Удашев ездит к Щербацким каждый день, и все знают, что он «неизменно жених». «Он перешел уже ту неопределенную черту. Уже не боялись компрометировать ни он, ни она». В тот же вечер происходит объяснение Степана Аркадьевича с женою, в результате которого она переезжает с квартиры родителей домой. Окончательное устройство внутренних отношений между супругами должно наступить с приездом к Алабиным любимой петербургской сестры Степана Аркадьича Анны Аркадьевны Карениной. Эпизод встречи на вокзале Степаном Аркадьичем сестры Анны Карениной и Удашевым (Вронским) матери в основном близок к окончательной его редакции, хотя сильно отличается от него в деталях. Степан Аркадьич с восторгом говорит Удашеву о том, как всё отлично делает Анна: «Муж, сын, свет, удовольствия, добро, связи – всё она успевает, легко, без труда». Мать Удашева здоровается со Степаном Аркадьичем, как со знакомым, справляется у него о Долли и о Кити, просит поцеловать их, в то время как в окончательной редакции даже не сказано о том, что Степан Аркадьич поздоровался со старухой, матерью своего приятеля, что, очевидно, должно было быть на самом деле. Эпизод смерти человека под колесами вагона также имеет здесь свои варианты. Первоначально задавленный поездом был молодой человек в пальто с собачьим воротником и в лиловых штанах. Но затем молодой человек заменен был старым мужиком в сапогах. Какой-то чиновник рассказывал, что тот, кто убит, сам бросился, когда стали отводить поезд. В ответ, на чье-то замечание, что смерть была мгновенная, Анна спрашивает: «Мгновенная?» Обе последние детали, исключенные в окончательном тексте, введены были здесь Толстым, очевидно, для того, чтобы с самого начала теснее связать конечную судьбу Анны с трагическим происшествием на вокзале во время ее приезда в Москву. Это происшествие неожиданно зарождает у Анны и Удашева чувство симпатии и близости друг к другу. Когда Анна приходит в себя от пережитого на вокзале впечатления, у нее с братом по дороге завязывается разговор о его семейных делах. При этом Анна уверенно заявляет, что если бы ее муж оказался неверен ей, она не бросила бы сына. Разговор Анны с Долли в общем очень близок к тому, что мы имеем в окончательной редакции, иногда до буквальных совпадений. То же нужно сказать и о последовавшей беседе Анны с Кити. Сравнительно с окончательной редакцией здесь имеется лишь суждение Кити о Левине (Ордынцеве). Текст рукописи оканчивается эпизодом первого дня пребывания Анны в семье брата. Вслед за текстом, содержащимся в варианте № 5, написан был, очевидно, текст, читаемый в вариантах №№ 6 и 7. После того как вариант № 6 был написан полностью, начало его, взятое нами в ломаные скобки, было зачеркнуто, а остальной текст составил продолжение текста варианта № 7. В зачеркнутом начале варианта № 6 сказано сначала, что Степану Аркадьичу 41 год, затем 37 лет (вместо 34 лет окончательной редакции). Анна приезжает в Москву к Облонским (здесь – Алабиным) не по вызову Степана Аркадьича, как в окончательной редакции, а по собственной инициативе: муж ее уезжает на ревизию, ей скучно без него, несмотря на свет, и в письме к брату она спрашивает, примут ли ее Алабины: она приехала бы к ним на неделю. Текст обоих вариантов, в совокупности соответствующий тексту первых трех глав «Анны Карениной» в окончательной редакции, в основных моментах повествования (но не в подробностях и не в художественных деталях) приближается к окончательному тексту романа. В варианте № 7 о Долли сказано, что она беременна шестым ребенком. Рукопись № 7, заключающая в себе вариант № 6, имеет дату, написанную чужой рукой по-французски, с обозначением старого и нового стиля – 27 марта – 8 апреля 1873 г. Следовательно, Толстой в начале очень энергично принялся за работу, и приблизительно в течение недели у него накопился большой черновой материал, относившийся к роману. 30 марта 1873 г. в письме к П. Д. Голохвастову он писал: «Вы не поверите, что я с восторгом, давно уже мною не испытанным, читал это последнее время, после вас, – «Повести Белкина» в 7-й раз в моей жизни. Писателю надо не переставать изучать это сокровище. На меня это новое изучение произвело сильное действие. Я работаю, но совсем не то, что хотел».[1868 - Здесь и в дальнейшем письма Толстого цитируются по тексту приготовленного к печати 62 тома настоящего издания. Письма его к жене цитируются по изданию «Письма Л. Н. Толстого к жене», 2 изд., М. 1915.] Толстой, очевидно, хотел сказать, что он работает не над романом из эпохи Петра I, а над «Анной Карениной». В письме от 9—14 апреля того же года к Т. А. Кузминской Толстой сообщает, что он «очень занят работой», разумея под этим работу над «Анной Карениной». 17 апреля С. А. Толстая записывает в своем дневнике: «Левочка пишет свой роман, и идет дело хорошо».[1869 - Дневники С. А. Толстой, 1860—1891, стр. 105.] Из письма к Толстому H. H. Страхова, написанного через месяц после этого, 17 мая, в ответ на несохранившееся письмо Толстого, узнаем, что «Анна Каренина» вчерне уже написана Толстым: «Почему-то я всё думал, – пишет он, – что вам пишется, но такой радостной вести, что у вас вчерне готов целый роман, не ожидал».[1870 - Переписка Л. Н. Толстого с H. Н. Страховым, 1870—1894. С предисловием и примечаниями Б. Л. Модзалевского, Спб. 1914, стр. 32.] Разумеется, до окончания романа даже вчерне было еще очень далеко: Толстой после этого не только неоднократно радикально перерабатывал его, но и значительно дополнял; всё же очень показательно то, что меньше чем через два месяца после начала работы остов романа был уже готов. Затем почти до конца сентября Толстой к роману не притрагивался; значительная часть времени в эту пору занята у него была работой на самарском голоде. Однако 23 сентября он пишет Фету: «Я начинаю писать, т. е. скорее кончаю начатой роман». 4 октября С. А. Толстая записывает в дневнике: «Роман Анна Каренина, начатый весною, тогда же был весь набросан. Всё лето, которое мы провели в Самарской губернии, он [Толстой] не писал, а теперь отделывает, изменяет и продолжает роман».[1871 - Дневники С. А. Толстой, 1860—1891, стр. 36.] Но вскоре, 16 октября, она сообщает Т. А. Кузминской, что «роман совсем заброшен» (Архив Т. А. Кузминской). Около 13 декабря Толстой пишет Страхову: «Моя работа над романом на днях только пошла хорошо в ход. А то всё был нездоров и не в духе». Об усиленной работе над романом сообщает С. А. Толстая в письмах к Т. А. Кузминской, от 18 декабря 1873 г. и от 9 января 1874 г. Тут же она пишет и о том, что очень много переписывает «Анну Каренину» (Архив Т. А. Кузминской). Приехав 15 января 1874 г. в Москву, Толстой вступает в переговоры с типографией М. Н. Каткова относительно печатания «Анны Карениной» отдельным изданием.[1872 - Письма Л. Н. Толстого к жене, стр. 103.] В связи с этим С. А. Толстая усиленно переписывает роман, о чем она сообщает Т. А. Кузминской в письме от 6 февраля, добавляя при этом, что Толстой «по своей всегдашней привычке перемарывает без конца» (Архив Т. А. Кузминской). Судя по письму H. Н. Страхова от 11 февраля 1874 г. в ответ на недошедшее до нас письмо Толстого, Толстой к этому времени считал свой роман готовым к печати. Страхов писал Толстому: «Вы пишете, что всё готово; ради бога берегите же рукопись и сдавайте ее в типографию».[1873 - Переписка Л. Н. Толстого с H. Н. Страховым, стр. 41.] В самом начале марта 1874 г. Толстой поехал в Москву сдавать в печать первую часть романа. С. А. Толстая в связи с этим писала к Т. А. Кузминской: «Левочка повез отдавать в печать свой новый роман, первую часть, а мне оставил переписывать уже вторую, которой много написано» (Архив Т. А. Кузминской). Незадолго до того, 1 марта, Толстой писал Каткову: «Что касается до предложения печатания в «Русском вестнике», то если я решусь печатать в журнале вообще, то весьма охотно отдам в «Русский вестник». Условия мои – 500 рублей зa лист». Речь идет, очевидно, о печатании «Анны Карениной». Следует думать, что это письмо является ответом на сделанное в недошедшем до нас письме Каткова к Толстому предложение печатать роман не отдельным изданием, а в издававшемся им журнале «Русский вестник». Но всё же Толстой решил выпустить «Анну Каренину», минуя журнал, отдельной книгой. 6 марта он пишет своей двоюродной тетке гр. А. А. Толстой: «… я пишу и начал печатать роман, который мне нравится, но едва ли понравится другим, потому что слишком прост». 15—20 марта он обращается к Т. А. Кузминской с просьбой получить разрешение у ее брата Александра Андреевича Берса воспользоваться рассказанной им историей о двух офицерах «разлетевшихся к мужней жене вместо мамзели» (речь идет об эпизоде, рассказанном в V главе второй части романа). Но печатание романа, корректуру которого в листах вели H. Н. Страхов и частично Ю. Ф. Самарин, на пятом листе приостановилось: Толстой отвлекся педагогическими вопросами. В ответ на недошедшее до нас его письмо к Страхову Страхов пишет 20 июня 1874 г.: «Я с ужасом прочитал, что вы приостановили печатание – вы нас замучите ожиданием».[1874 - Переписка Л. Н. Толстого с Н. Н. Страховым, стр. 47.] 23 июня Толстой сообщал А. А. Толстой: «Я нахожусь в своем летнем расположении духа, т. е. не занят поэзией, и перестал печатать свой роман и хочу бросить его, так он мне не нравится, а занят практическими делами, а именно педагогией…» В первых числах июля того же года Толстой пишет П. Д. Голохвастову: «Мое печатание стоит, и не могу себя заставить заниматься им летом». В начале июля 1874 г. в Ясной поляне гостил Страхов, восторженно относившийся к «Анне Карениной» даже в той стадии работы над ней, далекой от завершения, в которой роман тогда находился. В письме к Толстому от 23 июля этого года он подробно говорит о высоких художественных достоинствах романа и настаивает на том, чтобы Толстой продолжал работать над ним: «Всею душою желаю вам бодрости и силы, – пишет он. – Для меня теперь очень ясна история вашего романа. Вы сгоряча написали его, потом развлеклись, и он стал вам скучен… По некоторым из ваших слов я вижу, что вы размышляете о разных вещах, в сравнении с которыми предмет вашего романа вам кажется иногда незначительным (сам по себе он имеет существенную, первостепенную важность!). Тут одно средство – взяться за дело и не отрываться от него, пока не кончите. Если вы не допишете вашего романа, я обвиню вас просто в лености, в нежелании немножко себя приневолить».[1875 - Там же, стр. 49—50.] Но и эта высокая оценка труда Толстого, сделанная его другом, которому он очень доверял, не подвинула работу над романом вперед: 28—29 июля Толстой писал Голохвастову: «На днях у меня был Страхов, пристрастил меня было к моему роману, но я взял и бросил. Ужасно противно и гадко». А через день, приехав в Москву, Толстой урегулировал свои счеты с типографией Каткова по печатанию «Анны Карениной» отдельным изданием. В письме к жене от 30 июня он писал: «С типографией окончил всё по согласию».[1876 - Письма к жене, стр. 104.] Смысл этой фразы не совсем ясен: неясно, совершенно ли ликвидировал Толстой издание или только пришел к соглашению с типографией о временной приостановке издания. На второе предположение наталкивает, во-первых, пометка H. Н. Страхова на сверстанной корректуре пятого листа дожурнального текста: «Выправил Н. Страхов 17 сентября» (см. Описание рукописей и корректур, относящихся к «Анне Карениной», стр. 675; речь идет, конечно, о сентябре 1874 г.), а также его сообщение в письме к Толстому от 22 сентября: «Я продержал корректуру 5-го листа»;[1877 - Переписка Л. Н. Толстого с Н. Н. Страховым, стр. 51.] во-вторых, в пользу второго предположения говорит фраза Толстого в письме его к П. Д. Голохвастову от 15 августа 1874 г.: «Корректуры мои, как они мне ни постыли, теперь к вашим услугам». В данном случае имеются в виду, очевидно, корректуры «Анны Карениной». II. Теперь нам предстоит определить, какая часть работы над «Анной Карениной» и в каком направлении была Толстым проделана за время от рассмотренных уже выше первых черновых набросков к роману до ликвидации его печатания отдельным изданием в типографии Каткова. В определении объема и характера текста, написанного в этот период Толстым, в виду трудности хронологического приурочения отдельных этапов его работы (об этом см. в Описании рукописей и корректур, относящихся к «Анне Карениной»), нам прежде всего придется исходить из материала сохранившихся корректур предполагавшегося в 1874 г. издания романа отдельной книгой, непосредственно восходящих к тексту первой части наборной рукописи (№ 103). Эта первая часть наборной рукописи была уже готова к началу марта 1874 г., когда Толстой повез ее в Москву для сдачи в типографию Каткова. Сверстанные первые пять листов текста романа и корректурные гранки того же текста (см. Описание рукописей и корректур, №№ 11З и 114, и, в частности, описание сборника Ленинградской публичной библиотеки, стр. 670 и 675), по заключающемуся в них материалу, соответствуют тексту глав I—XXXI первой части романа применительно к его окончательной редакции, т. е. кончая эпизодом встречи Карениным Анны на вокзале по возвращении ее в Петербург. Существенные отличия дожурнального корректурного текста от текста, напечатанного позднее в «Русском вестнике», и от текста отдельного издания романа 1878 г. (об обоих последних текстах см. ниже) будут указаны позже. Здесь же укажем на то, что в корректурных материалах первой части дожурнального текста, так же как и в тексте первой части наборной рукописи, характеры главных персонажей, в том числе Анны и ее мужа Каренина, а также развитие сюжета и отдельных ситуаций в основном и самом главном уже совпадают с тем, что имеется в журнальном и в окончательном текстах. Поэтому есть все основания утверждать, что в тех случаях, когда мы по рукописям наблюдаем значительное отличие от указанного корректурного материала в изображении характеров персонажей, выведенных в первой части, в развитии сюжета и ситуаций, во взаимоотношении отдельных персонажей, – эти рукописи относятся ко времени, предшествующему первой попытке печатания романа, следовательно и ко времени, предшествующему окончанию работы над первой частью наборной рукописи, другими словами – они датируются временем до начала марта 1874 г. Способ работы Толстого над романом и процесс его писания были таковы, что точное определение основных стадий этой работы и последовательности в писании отдельных ее частей крайне затруднительно: не только копии черновиков, но и самые черновики часто через большой промежуток времени радикально переделывались, так что один слой помещался над другим, и размежевание этих слоев не всегда может быть сделано с абсолютной точностью; нередко в ранее написанный текст делались позднейшие вставки или из него изымались отдельные части. Некоторой опорой в различении текстов позднейших от более ранних дает смена фамилий и имен. Так, в ранних текстах вместо фамилии «Вронский» мы встречаем фамилию «Гагин», но затем фамилия «Вронский» чередуется большей частью с фамилией «Удашев», одна другую сменяя сплошь и рядом не только в соседних по времени текстах, но даже в одном и том же тексте. В самых поздних текстах фамилия «Левин» является установившейся, но в ранних она чередуется с фамилиями «Ордынцев», «Ленин». Кроме того, оба персонажа изредка фигурируют и под другими фамилиями. Муж Долли в ранних рукописях обычно именуется Алабиным, в позднейших – Облонским, но имя его в ранних редакциях – то Степан (Стива), то Михаил (Мишута, Мишенька, Мишука). Такая же, не всегда хронологически выдержанная, смена фамилий и имен наблюдается и в отношении других персонажей «Анны Карениной». Характерной особенностью текстов ранних рукописей романа является присутствие в нем сестры Каренина, которая зовется то Мари, то Кити, – персонажа, позднее замененного графиней Лидией Ивановной (последняя вместо сестры Каренина фигурирует уже в наборной рукописи). По первоначальному замыслу Каренин дает Анне развод, и Вронский женится на ней. Отсюда и заглавие романа в варианте № 8 (рук. № 17) – «Два брака» вместо первоначального «Анна Каренина», в следующей же рукописи восстановленного, и заглавие «Две четы» в варианте № 66 (рук. № 38), однако относящееся, видимо, только к первоначальной третьей части романа. Но эта ситуация была отброшена Толстым, очевидно, лишь незадолго до полного завершения им работы над романом. Пристальное знакомство с рукописями романа дает основание думать, что с самого начала он писался не в строгой последовательности составлявших его эпизодов. Вероятно, работа над некоторыми из них сознательно откладывалась на известное время, с тем чтобы вернуться к ним позднее. Об этом свидетельствуют и слова Н. H. Страхова в письме к Толстому от 23 июля 1874 г. о том, что „многие части и не написаны, но уже Анна «убивает себя»“.[1878 - Переписка Л. Н. Толстого с H. Н. Страховым, стр. 48—49.] В ряде случаев более точные данные для определения хронологических моментов в работе над романом получаются не столько в результате группировки указанных выше внешних, так сказать, признаков, сколько в результате учета эволюции образов Анны и ее мужа – Каренина. В самой общей форме эта эволюция по мере развития творческого процесса сказывалась в том, что Анна постепенна Толстым морально повышалась, а Каренин – снижался. В известной мере такое снижение характерно и для образа Вронского (Гагина, Удашева). Уже в выше пересказанном тексте варианта № 3 (рукопись № 4), как указывалось, Каренин изображен с явным авторским сочувствием, в противоположность с тем как изображена его жена. Несчастье Каренина – его семейная драма – является следствием не столько внутреннего несоответствия друг другу супругов, сколько несоответствия физического: он слишком неказист, внешне невзрачен, чтобы привязать к себе молодую, полную неизрасходованных жизненных сил женщину, инстинктивно тянущуюся к яркому и большому чувству. В нем совершенно отсутствует то специфически мужское начало, которое так определенно сказывается в его сопернике. В то же время у него нет тех отталкивающих душевных качеств, которыми он наделяется Толстым по мере развития работы над романом и которые в основном предопределили собой разрыв между Анной и мужем в последующих стадиях писания романа. Что же касается Анны (Татьяны Ставрович), то ее нравственный облик сам по себе, как он выступает в этом раннем варианте, не очень привлекателен: слишком сильна в ней эгоистическая жажда личного счастья; она заставляет ее совершенно безучастно относиться к страданиям мужа, беззастенчиво лгать и притворяться перед ним. В ее поведении проявляется экстравагантность, известная развязность тона и бравурность, очень мало согласующаяся с тем образом Анны, какой установится в окончательном тексте романа. В таком освещении предстают перед нами образы Каренина и Анны и в хронологически ближайших черновиках. В варианте № 36 (рук. № 16) Толстой еще колеблется в характеристике внешних и внутренних качеств Каренина. Сначала об Алексее Александровиче, встречающем жену в Петербурге на вокзале, сказано так: «Высокая, полная фигура его с шляпой, прямо надвинутой на широкий умный лоб, и круглое, румяное, бритое лицо с остановившейся на нем невеселой, но спокойной улыбкой, и так обращало на него внимание, но не наружностью». Затем, зачеркнув эти строки, Толстой написал вместо них новые, также зачеркнутые: «Небольшая, слабая фигура его в круглой шляпе с большими полями и бритое всё лицо в очках и с доброй, безвыразительной улыбкой не имело ничего привлекательного». Наконец, Каренин изображается глазами Вронского: «Да, он умен, – думал он, глядя на его высокий лоб с горбинами над бровями, – и твердый, сильный человек, это видно по выдающемуся подбородку, с характером, несмотря на физическую слабость. Глаза его маленькие не видят из-под очков, когда не хотят, но он должен быть и тонкий, наблюдательный человек, когда он хочет, он добрый даже, но он непривлекательный человек, и она не может любить и не любит его». В варианте № 37 (рук. № 19) Каренин – слабый, робкий человек, растерявшийся под тяжестью сознания, что жена его увлечена Вронским (Гагиным), «красивым, умным и хорошим юношей». Он ищет нравственной поддержки у преданной ему сестры Мари, смолоду религиозной и добродетельной, но с тех пор, как она «отсикнулась» и стала напоминать перестоявшуюся простоквашу, – с головой ушедшей в салонные религиозные распри, в которых она принимала энергичное участие, думая, что ломает, хотя и тщетно, копья за правду. Слова Каренина, обращенные к Анне после возвращения ее с раута, где она встретилась с Вронским (Гагиным), здесь произносятся в тоне взволнованной мольбы человека, пришедшего в отчаяние от предчувствия, что нити, связывающие его с женой, порываются, тогда как в окончательной редакции Каренин произносит методически обдуманную речь, внешне спокойную, солидно-сдержанную и звучащую по-книжному. В отдельных зачеркнутых словах и строках этого варианта взволнованность Каренина и умоляющий тон его обращений к Анне подчеркнуты еще сильнее. Сам он теперь пытается проверить себя в своих отношениях к жене и сознает свое часто повторявшееся чувство «недостаточности» к ней, вспоминает, что «часто она как будто чего-то требовала от него такого, чего он не мог ей дать». В образе Анны, как он рисуется в этом варианте, еще много таких принижающих ее черт, которые впоследствии Толстым были устранены. Хозяйка гостиной, в которой появляется Анна, обращает внимание на то, что Анна берет в рот жемчуг – «жест очень дурного вкуса». Алексей Александрович с ужасом убеждается в том, что душой Анны после возвращения ее из Москвы овладел дьявол (этим словом кстати озаглавлена первая глава раннего черновика второй части романа, см. вариант № 35, рук. № 18), что она становилась «мелочна, поверхностна, насмешлива, логична, холодна и ужасна для Алексея Александровича». На ее внутреннем облике лежит печать не то инфернальной женщины, не то светской львицы. Расставаясь с Вронским (Гагиным) после раута, в ответ на его признания в любви, она упрекает его за его настойчивость и говорит: «Я один раз сказала это… и то неправду. Поэтому я не скажу этого в другой раз» и далее, по первоначальному варианту, неожиданно бравурно продолжает: «потому что незачем говорить: я люблю тебя. Завтра в 4 часа». Но затем этот вариант зачеркивается и вместо него написана фраза, сохраняющая в себе всё же оттенок бравурности: «Я не скажу, но когда скажу… – и она взглянула ему в лицо. – До свиданья, Алексей Кириллыч». Думая об Анне, Каренин вспоминает, что все шесть лет замужества она была, «простою и довольно поверхностною натурою», вспыльчивой, неровной, причинявшей ему несправедливые досады. Сестра Каренина Мари считает Анну «мелкою и terre ? terre». Наконец, холодное, насмешливое презрение и отвращение Анны к мужу во время их разговора перед сном подчеркивается здесь сильнее, чем в окончательной редакции. В варианте № 38 (рук. № 22) Толстой заставляет Анну говорить слова, совершенно не вяжущиеся с ее обликом, как он предстает нам в окончательном тексте романа. В ответ на замечание одной дамы, сделанное всё на том же рауте, – «Нет, я думаю без шуток, что для того, чтобы узнать любовь, надо ошибиться», Анна со смехом подает такую реплику: «Вот именно, надо ошибиться и поправиться» и далее говорит о том, что ошибку надо поправить, даже если она произошла в браке и что никогда не поздно раскаяться. Услышав это, Вронский в зачеркнутой строке варианта «мрачно» думает об Анне: «Неужели это бездушная кокетка и только». В дальнейшем, как и в окончательной редакции, эта реплика вложена в уста Бетси Тверской, что, разумеется, психологически правдоподобнее, принимая во внимание то, как образ Анны окончательно определится в романе. В варианте № 33 (та же рукопись), в зачеркнутых его строках, говорится о том, что Бетси, навестив Анну после ее возвращения из Москвы, рассказала ей «кучу новостей светских, браков, ухаживаний». И к этому добавлено: «В этих рассказах и разговорах Анна уже совершенно нашла себя. Особенно новость, что N выходит за Б живо заняла ее». Мало вяжется также с обликом Анны, как мы ее знаем по окончательной редакции романа, страсть ее к волнующим и возбуждающим зрелищам, о чем идет речь в варианте № 47 (рук. № 29). Там она говорит: «Если бы я была римлянка, я бы не пропускала ни одного цирка» и ниже, в ответ на замечание мужа, что любовь к подобным зрелищам есть «вернейший признак низкого развития», она отзывается: «Во мне есть этот признак». В окончательной редакции первую фразу произносит какая-то «другая дама», а вторая фраза вообще никем не произносится. В нескольких вариантах, извлеченных из рукописей, хронологически предшествующих первой попытке печатания романа, подчеркивается еще религиозное ханжество Анны. Так, в варианте № 19 (рук. № 13) к похвалам Анне со стороны Степана Аркадьича, приехавшего встречать сестру на вокзале, Вронский относится недоверчиво, потому что терпеть не может тот фальшивый петербургский кружок, называемый им шуточно «утонченно-хомяковско-православно-женско-придворно-славянофильски-добродетельно-изломанным», главным украшением которого, по его словам, была Анна. В варианте № 22 (рук. № 17) зачеркнуты строки, в которых это мнение Вронского об Анне находит себе частичное подтверждение. Чувствуя себя бессильным помочь брату в его семейной размолвке, она говорит ему: «Один Тот, Кто знает наши сердца, может помочь нам», и далее говорится: «Облонский замолчал. Он знал этот выспренный, несколько приторный, восторженной тон религиозности в сестре и никогда не умел продолжать разговор в этом тоне. Но он знал тоже, что под этой напыщенной религиозностью в сестре его жило золотое сердце». В варианте № 23 (та же рукопись) Долли очень доброжелательно думает об Анне, от которой она видела по отношению к себе только ласку и дружбу, «правда, – добавлено к этому, – несколько приторную, с аффектацией какого-то умиления». И всё же Долли с ужасом и с отвращением представляет себе «те религиозные утешения и увещания прощения христианского, которые она будет слышать от золовки». Отзвуки этой характеристики Анны как приторно благочестивой женщины, с долей восторженной аффектации, мы встречаем еще и в наборной рукописи. Там графиня Нордстон высказывает удивление способности Анны «не только подделываться, но совершенно сливаться с тем кругом, в котором она живет». Круг этот опять характеризуется Вронским, до встречи его с Анной в Москве, на вечере у Щербацких, как «добродетельно-сладкий, хомяковско-православно-дамско-придворный». На замечание Кити, что Анна «необыкновенно религиозна, добра», Вронский отвечает, что эта религиозность и добро «принадлежность grande dame этого самого круга». В последующем развитии сюжета романа, в ранней стадии его писания, в образах Каренина и отчасти Анны удерживаются в основном некоторые из отмеченных уже черт характера. В варианте № 66 (рук. № 38) Алексей Александрович внешне безропотно подчиняется создавшемуся положению, после того как жена сообщила ему о своих отношениях к Вронскому (Гагину). Он покидает на всё лето Петербург, устроив себе поездку для ревизии по губерниям. В конце дачного сезона, по возвращении его в Петербург, не он требует переезда жены с дачи на городскую квартиру, а она безапелляционно предлагает мужу распорядиться квартирой к ее приезду. Они живут вместе, но обособленно друг от друга, лишь при посторонних соблюдая видимость близких отношений. Вронский (Гагин) часто обедает в доме Карениных и все вечера, до поздней ночи, проводит в обществе Анны (здесь – Настасьи Аркадьевны). Она, казалось, одна «не чувствовала всего ужаса этого положения, никогда не тяготилась или не жаловалась и, казалось, не видела необходимости предпринять что-нибудь». Вариант № 68 (та же рукопись) изображает эпизод встречи Каренина с Вронским (Гагиным) у подъезда дома Карениных. И без того жалкая фигура стучащего калошами Алексея Александровича, худая, сгорбленная, с бледным, пухлым лицом, становится еще жалче, когда он при встрече с любовником жены насильно улыбается и в замешательстве, подняв руку к шляпе, роняет перчатку. Эта встреча сильно расстраивает Вронского, вызывает в нем чувство душевной боли и сознание своего бессилия, потому что ему нельзя требовать удовлетворения у Каренина и поставить под выстрелы человека «с этими глазами». В варианте № 69 (та же рукопись) Вронский (Гагин) в разговоре с Анной высказывает свое участливое отношение к страданиям Алексея Александровича, тогда как Анна «со злобной усмешкой» говорит о том, что муж ее «доволен» всем происшедшим. Та же различная оценка Каренина со стороны Анны и Вронского имеется и в варианте № 45 (рук. № 29). Когда Анна говорит, что муж ее ничего не знает и не понимает дальше своего министерства, что разлука с женой ему нежелательна только потому, что это может испортить его карьеру, Вронский думает: «Ах, если бы это было так, но он, муж, понимает многое, и он любит и ее и сына, и она себя обманывает и заглушает свое раскаяние, говоря это». По первоначальному замыслу Каренин вскоре после открывшейся измены жены уезжает в Москву, не будучи в состоянии продолжать жить с ней в одном доме и намереваясь вернуться в Петербург и поселиться отдельно – по одному варианту (№ 95, рук. № 39) – лишь начав дело о разводе и огласив всю историю, по другому (№ 96, рук. № 40) – после родов жены. Перед отъездом он пишет два письма – одно жене, другое Вронскому (Гагину) одинакового содержания, смиренно прося прекратить свидания обоих в его доме, ничем не угрожая и лишь предупреждая, что, в случае неисполнения его просьбы, он обратится к суду церкви, а если просьба его будет исполнена, бог наградит обоих. Но встретив после этого Вронского (Гагина) на своем крыльце и уверившись таким образом, что предостережение его оставлено без внимания, он решает начать дело о разводе, но не в Петербурге, где его все знали, а в Москве, куда он и отправляется. Там, прежде чем встретиться с адвокатом, он обращается к своему духовнику (варианты №№ 96 и 97, рук. № 40), советы которого однако его не успокаивают. В период первоначальной работы над романом о пребывании Каренина в Москве рассказывается в варианте № 98 (рук. №41), в дальнейшем ходе работы никак не использованном. Здесь всё, что говорится не только о Каренине, но и об Облонских (Алабиных) и гостях на обеде у них и о разговорах во время обеда, не имеет ничего сходного с тем, что читается в окончательной редакции. Алексей Александрович, по приезде в Москву, отправляется в бедную квартиру Облонского (Алабина) во дворе пустынного переулка на Пресне. По дороге встреча с каждой нарядной молодой женщиной и особенно с мужчиной, чьим-нибудь мужем, или знакомым – доставляют ему страдание; радостные лица, попадающиеся ему по пути, заставляют его предаваться мрачным мыслям о тщете жизни. Придя в дом Алабиных, Каренин застает Дарью Александровну зa уроком латыни с сыном. Вопрос Долли об Анне заставляет Алексея Александровича испытать глубокое волнение. Общение с несчастной Долли, неудовлетворенной жизнью с мужем и нравственно прекрасной в своей роли поглощенной семейными заботами матери, вызывает в Каренине мысли о его собственной судьбе – покинутого мужа, у которого разрушен семейный быт. Пользуясь тем, что застал ее одну, он делится с ней своими страданиями, сначала иносказательно, а затем прямо сообщая ей простыми, человеческими словами свою семейную драму. Ему было тридцать лет, а ей восемнадцать, когда они поженились. Через год у них родился сын. Затем прошло пять лет, и жена призналась ему, что она не любит его. В момент разговора с Долли Каренину, следовательно, тридцать шесть лет, а Анне – двадцать четыре, хотя в дальнейшем в том же варианте о Каренине говорится как о пожилом человеке. Долли старается убедить Каренина в том, что Анна не потеряна еще для него, но в душе Каренина вскипает – неожиданно для него – злоба против своей жены. Долли пытается его успокоить и предотвратить его семейную катастрофу: «Вы жалкий, вы добрый человек, – говорит она, – но вы неправы». По просьбе Долли, Каренин остается обедать у Алабиных, хотя сначала решил было избежать этого. До обеда он проводит два часа с детьми, которые полюбили его. Основной темой беседы, ведущейся зa обедом, является неверность женщины в браке. Разговор происходит в связи с полемикой Дюма-сына с Жирарденом по вопросу о праве женщины на свободное распоряжение своим чувством в браке.[1879 - А. Дюма-сын в 1871 г. выпустил книгу, озаглавленную «L'Homme-femme. Rеponse а М. Henri d’Ideville». Она представляет собой ответ на статью Анри Идевиля, напечатанную в газете «Soir». С Дюма, в свою очередь полемизировал Жирарден (E. de Girardin) в книге «L'homme et la femme, l’homme suzerain, la femme vassale, rеponse ? l’Homme-femme de M. Dumas-fils» (Paris, 1872). О книге Дюма Толстой писал 1марта 1873 г. Т. А. Кузминской: «Прочла ли ты «L’Homme-femme»? Меня поразила эта книга. Нельзя ждать от француза такой высоты понимания брака и вообще отношения мужчины к женщине». Поводом для ответа Дюма Идевилю послужил нашумевший судебный процесс в связи с убийством мужем изменившей ему жены. Точка зрения Дюма-сына на брак – строго традиционная. Брак – освященное богом установление, в котором мужчина является как бы выразителем божественной воли, ответственным за судьбу женщины. Женщина – лишь орудие в руках мужчины, отражение его творческой силы. Брак конечной своей целью имеет усовершенствование человеческой жизни на основе высокого нравственного идеала. Женщину, нарушившую супружескую верность, мужчина – по мысли Дюма – должен стараться всеми мерами морального воздействия вернуть на путь целомудренной жизни, но если это оказывается невозможным, ее следует убить. На этой точке зрения из участников спора в печатаемом варианте стоит один из участников обеда у Алабиных – Равский.В окончательном тексте романа женский вопрос фигурирует в ряду других вопросов, по поводу которых ведутся споры за обедом у Облонских, причем речь в этом споре идет специально лишь о женском равноправии; тема же, затронутая в данном черновом варианте, позже более полно была развита Толстым в Крейцеровой сонате.] На первых порах этот разговор очень волнует и занимает Каренина, который надеется найти в нем разрешение мучающих его вопросов его личной судьбы, но, убедившись в том, что говорящие говорят не на основании собственного опыта, а чисто теоретически, он охладевает к теме разговора. Главными участниками завязавшегося спора являются племянник Алабина, «сосредоточенный, мудреный студент, окончивший курс», Юрьев, защищающий право замужней женщины на свободу распоряжения собой, и «молодой сельский житель», атлет, гимнаст, известный своими «хотя умными, но резкими суждениями обо всем» и защищающий точку зрения Дюма – что женщину, нарушившую брачный обет, надо убить. Фамилия его неустойчива: Равинов, Равский, Ровский. Этот персонаж представляет собой, несомненно, вариант Ордынцева-Левина. Тут же, на обеде у Алабиных, присутствует сестра Долли – «с прелестными волосами и шеей красавица Китти, или Катерина, та самая, которая… должна была когда-то вытти за Ордина (Зачеркнуто: «Гагина»)».[1880 - Любопытно, что фамилия «Гагин» заменена здесь Толстым фамилией «Ордин», близкой к «Ордынцев», т. е. к той, которая первоначально присвоена была будущему Левину.] Ниоткуда из этого варианта не видно, чтобы Китти и Ровский когда-либо ранее встречались, тем более чтобы этой встрече предшествовало неудачное предложение, что имеет место в отношениях Левина (Ордынцева) и Кити, как эти отношения описаны еще в предшествующих черновых набросках. Судя по характеру изложения, в данном варианте Кити и Ровский впервые вводятся в сюжетную линию романа, и между ними устанавливается взаимная сердечная заинтересованность, очевидная и для Каренина, который в связи с этим задает себе вопрос о том, «кто из них будет несчастный», потому что с мыслью о браке у него теперь стало соединяться представление «о несчастии одного из супругов». Таким образом весь эпизод посещения Карениным дома Облонских (Алабиных) в этом варианте, в согласии с первоначально задуманным Толстым обликом Алексея Александровича, написан так, что фигура Каренина продолжает оставаться всё той же жалкой, угнетенной его семейным горем и вызывающей сострадание. Тема спора о неверности жены, происходящего за обедом, еще сильнее подчеркивает душевную драму Алексея Александровича. Не находя выхода из создавшегося положения, он – по первоначальному плану варианта – решает послать своему сопернику вызов на дуэль, а по исправленному – энергично начать дело о разводе. В следующей редакции (варианты №№ 100 и 101, рук. № 42) эпизод обеда у Облонских значительно приближен к тексту окончательной редакции, хотя далеко не во всем совпадает с ним. Среди гостей здесь уже присутствуют Кити и Левин в ситуации, какая в общем совпадает с ситуацией окончательной редакции, с той однако разницей, что Левин принимает участие в общем разговоре, тогда как в окончательной редакции сказано, что «все принимали участие в общем разговоре, кроме Кити и Левина». На обеде присутствует и Сергей Левин, родной брат Константина Левина, в дальнейшем – Кознышев, лишь единокровный брат Левина. Присутствуют также старый князь Щербацкий, Туровцын, Каренин (как и в окончательной редакции) и Юркин, в окончательной редакции фигурирующий под фамилией Песцова. Разговор зa обедом ведется, как и в окончательном тексте, на темы о классическом образовании (однако не схоже с тем, что читается в окончательной редакции), о польском и о женском вопросах. Но тогда как в окончательном тексте суждения по женскому вопросу не идут дальше спора о правах и обязанностях женщины, в варианте № 101 они значительно расширены и захватывают область супружеских отношений, т. е. ту самую, в которой особенно заинтересован участвующий в споре Каренин. Эта часть разговора происходит лишь в мужском кругу, после того как дамы вышли. Юркин отстаивает полную свободу женщины в распоряжении своим чувством и заявляет, что «измена женщины своему мужу есть только заявление своего равного мужчине права», что «женщина сходится с мужем и расходится, когда она хочет». Дети, по его мнению, не могут препятствовать женщине распоряжаться своей свободой, потому что они «составляют обязанность государства». Каренин с грустью понимает, что он не только не найдет здесь разрешения занимающего его вопроса, но что говорящие даже не знают того, что его занимает. С мыслями, приходившими раньше в голову Каренину, перекликается лишь реплика Туровцына: «А я думаю, что если жена изменила, надо дать пощечину ему и убить его или чтоб он убил – вот и всё». В самом начале свидания с адвокатом, ведшим дело о разводе, Каренин получает телеграмму от Анны, извещающей о своей смертельной болезни и умоляющей его приехать домой (вар. № 103, рук. № 43), и уезжает в Петербург. После родов жены он проявляет полное самоотвержение и заботливость не только о больной и детях, но даже об удобствах для любовника, который целые дни проводит в доме Карениных и иногда там ночует (вариант № 104, та же рукопись). Он соглашается на развод с Анной и собирается, уступив ей свою квартиру, переехать с сестрой, сыном и гувернанткой на другую, меньшую. Через месяц развод состоялся. Вронский (Удашев) уезжает в имение Анны, чтобы там венчаться, а Алексей Александрович «с воспоминанием всего перенесенного позора продолжал свою обычную служебную, общественную жизнь» (вар. № 106, рук. № 45). В варианте № 155 (рук. № 95) говорится о том, что, соглашаясь на развод перед тем, как Анна должна была родить второго ребенка от Вронского, Каренин сделал то, что от него требовали: он принял на себя «постыдные улики прелюбодеяния», Анна же и Вронский обвенчались в имении Вронского, где они до этого жили, и для них наступило наконец «давно желанное и дорого купленное счастье». С явным авторским сочувствием обрисован Каренин и в варианте № 107 (рук. № 46), который, представляя собой по первоначальному замыслу четвертую, заключительную часть романа, написанную в значительной части конспективно, очевидно, относился к той, очень ранней, стадии работы над концом «Анны Карениной», о которой писал Страхов Толстому в письме к нему от 17 мая 1873 г. (см. выше, стр. 591). По этому варианту Каренин живет вместе с сестрой Катериной Александровной и сыном на своей старой квартире, обстановка которой угнетает его, напоминая ему его былой счастливый, налаженный семейный быт. Ему трудно общаться с сыном, потому что не стало той живой атмосферы, какая была при матери, и отец знал, что и сын это понимает. Особенно это почувствовалось в день рождения сына, когда Каренин вошел к нему, полусонному, в комнату и он обдал его «тем милым сонным запахом и теплотой, которые бывают только у детей». (В этом варианте эпизод свидания Анны о сыном отсутствует, и некоторые детали этого эпизода приурочены к посещению сына, в день его рождения, отцом). Алексей Александрович остро чувствует унизительность своего положения человека, презираемого всеми, и ему «менее унизительно было бы валяться в грязи улицы своей седой и лысой головой, чем развозить эту голову, наклоняя ее по дворцам, министерствам, гостиным». Его соблазняют два выхода – монашество и пьянство, но из-за сына он борется и с тем и с другим искушением. Он мало переменился наружно, но внутренно стал другим человеком, из «сильного, определенного и доброго» стал «слабый и неясный и злой». В глазах света он был смешон и жалок. О нем говорили, что любовник в Летнем саду поручил ему жену, как самому близкому знакомому. Забвение он находит в однообразной работе по министерству, тем более что, несмотря на закрадывающиеся у него сомнения, он убежден в важности своего дела. Эта работа заполняет его время и вводит жизнь в определенные рамки, но его тянет к жене, «как бабочку к огню», и, узнав, что она с любовником приехала в Петербург, он, предвидя, что встреча будет мучительна и для нее и для него, всё же идет на Невский в надежде встретить ее и, встретив, испытывает сильное волнение. Несмотря на это, так как «беспокойство бабочки» после встречи лицом к лицу с Анной и Вронским (Удашевым) стало еще сильнее, он едет на вечер в дом, где надеется еще раз встретить ее и где он проходит «сквозь строй насмешек». Вслед за этим еще более конспективно набросан конец романа. «Молодые» – Анна и Удашев – второй месяц живут в Петербурге. Свет не прощает Анне ее разрыва с Карениным и не открывает ей своих дверей. На каждом шагу она испытывает уколы своему самолюбию. В театре ее оскорбляет чета Карлович, не ответившая ей на ее поклон. По настоянию Анны супруги уезжают в Москву, куда переезжает и влюбленный в Анну друг Удашева (Вронского) Граббе – персонаж, который позднее выступает под фамилией Яшвина. В Москве Удашев много играет в карты, Анна принимает у себя людей не своего круга – тех, кого можно было бы назвать нигилистами: она «построила другую высоту либерализма, с которой бы презирать свое падение, и казалось хорошо». Но ее тяжело оскорбляет мать Удашева (Вронского), к которой она обратилась с просьбой помочь ей наладить отношения с обществом. Это особенно угнетающе подействовало на Анну, тем более, что Удашев в отношении к ней проявляет обидную жестокость. Прежде она думала о том, что выход из ее положения был бы в том, чтобы умер Алексей Александрович. Теперь же она думает: «Зачем ему, доброму, хорошему, умереть несчастному? Кому умереть? Да мне». Она оделась, поехала на железную дорогу и бросилась под поезд. Затем приписано несколько строк, намечающих как бы эпилог романа. Ордынцевы (Левины) тогда жили в Москве, и Кити с радостью думала о том, чтобы устроить примирение света с Анной. Она ждала Удашева, когда Ордынцев (Левин) прибежал с сообщением о самоубийстве Анны. Вариант заканчивается словами: «Ужас, ребенок, потребность жизни и успокоение». В переработке эпизода встречи Каренина с Анной и с Вронским на Невском (вариант № 132, рук. № 83) рассказывается о том, что Каренин делал, вернувшись после этой встречи домой. Сначала он долго ходил по комнате, жестикулируя, затем стал позировать у зеркала: хмурясь, он вызывал Вронского на дуэль и, делая жесты, убивал его; улыбаясь, он с любовью умолял жену не покидать его и соображал в то же время, какое влияние на нее могла иметь его умоляющая улыбка, и спрашивал себя в зеркале, очень ли он стар. И это жалкое поведение Каренина говорит о его совершенной растерянности, об отсутствии у него того чувства самообладания, которое большей частью характерно для него в окончательной редакции романа. Беспомощность, жертвенность и великодушие Каренина подчеркиваются и в варианте № 155 (рук. № 95); он «в своей беспомощной растерянности» поверил Степану Аркадьичу, что дело развода очень просто, но оно оказалось далеко не так просто: согласившись отпустить свою жену к Вронскому и дав девочке, не от него рожденной, свое имя, он думал, что сделал всё, что от него требовалось, и что дальнейших жертв от него не потребуется. Но вскоре возник вопрос, какое имя будет носить второй ожидавшийся ребенок Анны и Вронского. Для Алексея Александровича «являлось три альтернативы»: или дети будут носить незаконно имя Каренина, или он должен будет уличить жену в преступной связи, или, наконец, он допустит развод, приняв в этом случае вину на себя. В первых двух случаях страдали бы дети, Анна и Вронский, в последнем – он один. И, несмотря на ужас ложных унижений, через которые нужно было пройти, Каренин выбрал третий путь. Анна и Вронский обвенчались, и для обоих их наступило «давно желанное и дорого купленное счастие». И в дальнейшей стадии работы над романом, когда Толстой ввел в него главы, в которых идет речь о поездке Анны и Вронского за границу, о Каренине попрежнему говорилось в духе, сочувственном ему. Так, в варианте № 118 (рук. № 77) читаем: «Счастье Вронского и Анны должно бы было быть отравлено мыслью о том, что самое счастье куплено ценою несчастия не только доброго, но великодушного человека, душевную высоту которого они оба ценили и признавали; но это не было так». Известному снижению по мере развития работы над романом – на ряду с образом Каренина – подвергся и образ Вронского. В ранних вариантах особенно подчеркивается обаятельность Вронского (князя Усманского, Уварина, Гагина, Удашева), моцартианское начало его характера. В варианте № 9 (рук. № 9) Облонский говорит о нем как об «очень замечательном человеке»; по словам Облонского, он «во-первых, очень хорош, во-вторых, джентльмен в самом высоком смысле этого слова, умен, поэт и славный, славный малый». В варианте № 19 (рук. №13), в зачеркнутых строках, он – «молодой, красивый юноша», конногвардейский поручик, «и такое еще с детства, очевидно, нетронутое веселье жизни и свежесть были во всех его чертах и движеньях, что в большинстве людей, которые видели его, двигаясь по зале станции, он возбуждал чувство зависти, но зависти без желчи». Анна, встретившись с ним, думает о нем: «Так вот он, этот необыкновенный сын, этот герой, этот феникс, который влюблен и которого всё-таки не может стоить ни одна женщина». В варианте № 15 (рук. № 17) Степан Аркадьич отзывается о нем как представителе нового сорта людей, как об очень образованном человеке, отличающемся от «классических приличных дурногвардейцев»; он либерален. «Разумеется, он не социалист, – говорит о нем Облонский (прибавляя к этому зачеркнутые затем автором слова: «но и то, пожалуй, немножко»), – но он как будто не дорожит теми преимуществами, которые ему сами собой дались как сыну графа Вронского». Он очень любит лошадей, увлекается спортом, живет вне Петербурга, «за ремонтами», и собирается выйти в отставку, пренебрегая теми благами, к которым все стремятся. Тут же, в зачеркнутых строках, говорится о том, что отец Вронского был «замечательно умный и твердый человек», из ничего, из бедных дворян ставший графом и «первым человеком», оставившим «память в истории». В варианте № 18 (та же рукопись) о Вронском говорится, что он кончил первым курс в артиллерийском училище и отличался большими способностями к математике, но не брал в руки книги – романа, кроме как на ночь; будучи блестящим светским человеком, он не ездил в общество; имея все данные для того чтобы итти по дороге честолюбия, он пренебрегал успехами и служил во фронте; будучи богат, он почти всё свое состояние отдал женатому брату. В жизни спустя рукава он находит удовольствие. Для иллюстрации того, как в процессе работы над романом в характере Вронского сбавлялись черты его простодушия, показательна и следующая деталь. В варианте № 28 (наборная рукопись) Левин, после отказа Кити с горечью думая о своих недостатках, противополагает себе Вронского-Удашева «счастливого, доброго, умного и наивного, никогда ни в чем нe сомневающегося». В окончательном же тексте слова «наивного, никогда ни в чем не сомневающегося» исправлены на «спокойного, наверное, не бывавшего в таком ужасном положении, в котором он был нынче вечером». В окончательном тексте отношение Вронского к Кити не идет дальше легкого, неглубокого влечения к девушке «светской, милой, невинной», притом полюбившей его; он чувствует прелесть сближения с ней после роскошной и грубой своей петербургской жизни, но он вовсе не думает жениться на ней; женитьба вообще никогда не входила в его планы; он не только не любил семейной жизни, но в положении мужа видел для себя нечто чуждое, враждебное, больше всего – смешное. После вечера у Щербацких, он, правда, почувствовал, что духовная связь, установившаяся между ним и Кити, теперь стала так сильна, что надо что-то предпринять, но что именно предпринять – он не знал. В ранней стадии работы над романом не одни лишь окружающие уверены в том, что Вронский женится на Кити, но и сам Вронский (Гагин, Удашев), хотя и колеблясь, думает о женитьбе на ней и переживает не только чувство влечения к Кити, но и влюбленности. В варианте № 17 (рук. № 21) сказано, что Вронский (Удашев) уезжает от Щербацких не только с обычным чувством чистоты, свежести и невинности, но и с чувством «поэтического умиления за свою любовь к Кити и ее любовь». Тут же, в зачеркнутых строках, говорится об усилившихся у Вронского тоске и унынии, соединяемых с чувством влечения к Кити. Он думает о том, что надо кончить прежнюю жизнь, ему хочется плакать и любить и быть любимым. Раньше, до тех пор пока не влюбился в Кити, он не помышлял о женитьбе, но теперь ему приходит эта мысль. Если он сразу и не решает ее осуществить, то потому прежде всего, что боится выпустить «тот заряд чего-то», который был у него в запасе и который он опасался растратить, введя себя в рамки семейной жизни. Но в зачеркнутых строках конца варианта он говорит самому себе: «Да, я люблю ее, выйду в отставку. Да и потом она любит меня, и я не мог, если бы и хотел, бежать теперь. Конец пьянству и полковой прежней жизни, и пора. А какая будет будущая – убей бог, не знаю и представить не могу. Но решено, так решено». И за этим следует авторское пояснение: «и когда у него было что решено, то это было решено совсем; это знал всякий, знавший его». И в наборной рукописи (вариант № 24), в начальных зачеркнутых строках, сказано о том, что в последнее время Вронского (Удашева) занимала мысль, как и когда сделать предложение Кити, «на что он уже давно решился». Далее, также в зачеркнутых строках, говорится: «Слово не было сказано, но честная натура его не могла лгать самому себе; он знал, что хоть и не было ничего сказано, бросить ее теперь было бы дурно». В незачеркнутом тексте варианта Вронский, убеждая себя в том, что он ничем не связал себя с Кити, всё же чувствует, что к испытываемой им радости от встречи с Анной «примешивалось невольно сознание какого-то дурного поступка». Не сразу установился в романе и образ старого князя Щербацкого. В варианте № 5 он изображен, как мы видели, опустившимся человеком, доживающим свои дни чуть ли не в качестве приживальщика в своем доме. Такой же жалкой фигурой выступает он и в варианте № 13 (рук. № 12) и в тексте рукописи № 17 (см. Описание рукописей). В дальнейшем однако старый князь Щербацкий изображается с явным авторским расположением: ему присущ здоровый юмор, он судит о людях и о жизни как человек здравого смысла, умеющий отличить настоящее, неподдельное от фальшивого и показного. Из основных персонажей романа – Левин, Кити, Облонский, Долли, Сергей Иванович Кознышев с самого начала определились в существенных чертах своего характера очень схоже с тем, как они выступают и в окончательном тексте. Лишь в отношении наружности и возраста Левина и его занятий, а также в отношении возраста Облонского Толстой на первых порах обнаружил колебание. В варианте № 5 Левину (Ордынцеву) 26 лет, в варианте № 9 (рук. № 9) о Левине (Ленине, Ордынцеве), близко к тому, что о нем говорится в варианте № 5, сказано, что он был «красивый молодой человек лет тридцати, с небольшой черной головой и необыкновенно хорошо сложенный». Облонский (князь Мишута, Алабин), представляя его своим сослуживцам, говорит, что он мировой судья и земский деятель. В варианте № 10 (рук. № 16) Левин – «некрасивый, но чрезвычайно статный, невысокий молодой человек с маленькой бородкой, густыми бровями и блестящими голубыми глазами». Возраст его тот же – около тридцати лет. Он – недавно еще земский деятель, мировой судья – теперь подал в отставку и отдан под суд за то, что «хотел быть только справедливым» и поэтому стал жертвой шайки «уездных воров». В варианте № 11 (та же рукопись) о Левине сказано, что он «начинал разные деятельности: был в министерстве после выхода из университета, был мировым посредником, поссорился, был председателем управы, был мировым судьей, написал книгу о политической экономии, носил русскую поддевку и был славянофилом». Он считает себя некрасивым. Ему тридцать два года. В вариантах №№ 12 и 30 (наборная рукопись) говорится о том, что Левин, прекрасно кончив курс (по математическому факультету), теперь, в тридцать два года, по совету брата, бросил земскую деятельность, как раньше он бросил службу в министерстве, как затем бросил мировое посредничество и судейство и перестал быть славянофилом и светским человеком. Он страстно увлекался математикой, которая затем ему опротивела, потом он со страстью предался попеременно изучению естественных, философских и исторических наук, но занимался бессистемно, в конце концов придя к заключению, что всё им вычитанное и усвоенное – вздор. В последнее время он особенно интересовался физикой. Возраст Облонского по ранним вариантам колеблется от сорока до тридцати пяти лет. В окончательном тексте ему тридцать четыре года. Столько же, приблизительно, лет в окончательном тексте и Левину. III. Ряд эпизодов романа, по мере того как работа над ним подвигалась вперед, в связи с углублением первоначального замысла, подвергался столь же существенной переработке, как и характеристики отдельных его персонажей. Так, например, наиболее ранняя редакция эпизода бала в Москве (вариант № 25, рук. № 14), значительно исправленная уже в автографе и окончательно, не считая некоторых второстепенных деталей, установленная еще в наборной рукописи, при сравнении ее с текстом этой последней, очень наглядно показывает, как и в каком направлении шла у Толстого переработка первоначального чернового текста и какие результаты давала она в окончательном тексте. В ранней редакции в нескольких словах сообщается в порядке, так сказать, осведомления читателя, о том, что Кити приехала на бал, когда только что начинали танцовать, и что в толпе, выделяясь среди окружающих не только для Кити, но и для посторонних, стоял Вронский (вначале – Гагин). В наборной рукописи эпизод начинается с описания доносящегося из зала на лестницу шороха движения и звуков музыки, а затем рисуется движение на лестнице в зал нескольких гостей, короткие зарисовки которых здесь же даются. Очень бегло и психологически неразработанно сказано в ранней редакции о том, какова была Кити в момент появления на бале: «Кити была в голубом платье с белым венчиком на голове и, если бы она не знала, что она хороша, она бы уверилась в этом по тому, как она встречена была в залах». Далее сравнительно подробно говорится о переживаниях Кити: на лице ее было красившее ее оживление, но вместе с тем сдержанное волнение, почти отчаяние, скрывавшееся при помощи светской выучки. В течение восьми дней после отказа Левину она не видела Вронского у себя в доме, и ее мучают тревожные предчувствия, которые она старается прогнать от себя. После того как она протанцовала с ним первую кадриль, в зал вошла Анна, которая, поздоровавшись с хозяевами, направилась было к Кити, но дирижер бала Корсаков (Корнилин?) подхватывает ее для вальса, во время которого он выражает свое восхищение ее искусством танцовать и, продолжая вальсировать и укорачивая шаг, подводит ее к своей жене. Всё это в тексте наборной рукописи подверглось коренной переработке. Тщательно описан, во всех подробностях, бальный наряд Кити, на редкость удавшийся и всячески в глазах посторонних и самой Кити подчеркивающий ее очарование и привлекательность. Кити – в одном из своих счастливых дней. Еще на лестнице ее приглашают на кадриль, а затем тотчас же при входе в зал ее приглашает на вальс лучший кавалер, знаменитый дирижер балов Корсунский, расточающий ей похвалы за легкость и точность ее движений и эффектно, вальсируя, приводящий ее к Анне, которая уже оказывается в зале. Эта подробность вальса с дирижером, отнесенная в первой редакции к Анне и в сущности несущественная в плане Анны, в тексте наборной рукописи отнесена к Кити, довершившая собой то впечатление праздничности и успеха, которые сопутствуют Кити при начале бала и которые тем резче контрастируют с горем, какое испытала она после того, как убедилась в том, что мазурку танцует она не с Вронским. Пока что ее еще не мучают подозрения насчет охлаждения к ней Вронского, как они мучают ее в ранней редакции. Только на короткое время ее смутило то, что Вронский не приглашает ее на вальс. Тут эпизод прекращения музыки, приуроченный ранее к моменту начала танца Вронского с Анной, перенесен на начало танца Вронского с Кити: досадная неловкость эта почти ничего не говорит в ситуации Анна – Вронский, но она получает определенное значение и свой смысл в ситуации Кити – Вронский. Внутренний подъем, испытываемый Кити, в тексте наборной рукописи находит себе выражение еще в том влюбленном восхищении, которое испытывает она, глядя на Анну в ее бальном наряде. Далее – в наборной рукописи гораздо сильнее подчеркнуто горе Кити в связи с тем, что мазурку танцовать будет Вронский не с ней, а с Анной. В первоначальной редакции сказано лишь, что, поняв, что она не будет танцовать с Вронским, она отдала мазурку Корсакову, в тексте же наборной рукописи тяжесть положения Кити осложняется тем, что она отказала пятерым, надеясь на приглашение Вронского, и лишь благодаря участию подруги графини Нордстон, уступившей ей своего кавалера, она внешне вышла из неловкого положения не приглашенной на танец девушки. Растерянность и волнение Кити, когда она вошла в маленькую гостиную, первоначально выраженные словами: «Воздушная юбка платья поднялась облаком вокруг ее тонкого стана. Она держала веер и обмахивала свое разгоряченное лицо», в тексте наборной рукописи нашла себе гораздо более выразительные краски: «Воздушная юбка платья поднялась облаком вокруг ее тонкого стана; одна обнаженная рука, бессильно опущенная, утонула в складках розового тюника; в другой она держала веер и быстрыми, короткими движениями обмахивала свое разгоряченное лицо. Но, несмотря на вид счастья бабочки, только-что уцепившейся за травку и готовой вот-вот, вспорхнув, развернуть радужные крылья, страшное отчаяние щемило ей сердце». В первоначальной редакции Кити, танцующая в паре с Корсаковым мазурку vis-?-vis с Вронским и Анной, производит очень жалкое впечатление, благодаря которому она как бы утрачивает свое недавнее очарование. Вронский был поражен ее некрасивостью; он почти не узнал ее. Психологически мало правдоподобно она, убитая, подавленная, обращается зачем-то к Вронскому с замечанием: «Прекрасный бал». (В тексте наборной рукописи эти слова произносит, обращаясь к Кити, Вронский, «чтобы сказать что-нибудь».) Унижение ее довершается тем, что Анна, сначала по ходу фигуры подозвавшая к себе одну даму и Кити, затем, спохватившись, прищурившись, виновато сказала: «Мне нужно одну, кажется, одну» и равнодушно отвернулась от вопросительного взгляда Кити. (В наборной рукописи эта бестактность Анны по отношению к Кити устранена.) Наконец, существенное отличие первоначальной редакции эпизода бала от редакции наборной рукописи – в том, что в последней всё почти происходящее на балу, в том числе и отношения Вронского и Анны и их поведение, передается глазами и чувствами Кити, внутренний мир которой здесь находится в центре внимания автора. В первоначальной же редакции сложные психологические нюансы, возникающие в душе Анны и Вронского, изображаются сами по себе, независимо от того, как их воспринимает Кити, и благодаря этому и Кити, и Анна, и Вронский в общем являются одинаково самодовлеющими персонажами, тем более что тут внутреннему диалогу между Анной и Вронским, разработанному с явным психологическим излишеством, отводится очень большое место. Вслед затем в данной черновой рукописи идет глава, в которой приводится разговор Анны с Долли перед отъездом Анны в Петербург и рассказывается об обратном путешествии ее и встрече в пути с Вронским. Глава эта соответствует главам XXVII—XXX первой части окончательного текста. Эпизод отъезда Анны лишь конспективно набросан, беседа же ее с Долли написана хоть и не конспективно, но значительно более сжато, чем в наборной рукописи. В ней, кроме того, сделано существенное исправление в том месте, где речь идет об отношении детей Долли к Анне перед ее отъездом. В ранней редакции они попрежнему не отходят от нее и очень жалеют об ее отъезде; в наборной же рукописи они к ней охладевают, и их совершенно не занимает то, что она уезжает. Из двух предположений автора, почему это так случилось, – потому ли, что дети вообще непостоянны, или потому, что они, будучи очень чутки, поняли, что Анна в этот день совсем не такая, как в тот, когда они ее полюбили, что она не занята ими, – очевидно, более правдоподобным представляется второе, и таким образом потеря душевной ясности у Анны тотчас же вызывает соответствующую реакцию в детской душе. Вторая часть романа, когда Толстой перешел к работе над ней, первоначально должна была начинаться с того, с чего Толстой в самом раннем своем приступе к работе над «Анной Карениной» начал самый роман, – со съезда гостей после спектакля во французском театре у княгини Тверской, т. е. с эпизода, в окончательном тексте, как сказано, составившего VI и VII главы второй части. Для этого Толстой вернулся к первым трем своим черновикам, скомбинировав их тексты и одновременно исправив их в процессе приспособления друг к другу и затем продолжив их. Прежде всего использован был второй из упомянутых выше черновых набросков, и вторая часть начиналась словами: «Приехав из оперы, хозяйка только успела в уборной опудрить свое худое, тонкое лицо…» При переработке первых трех черновых набросков зачеркнуто прямое указание автора на то, что Анна была явно некрасива, но всё же красота ее для окружающих оказывается далеко не бесспорной. Если одна из присутствующих на вечере дам говорит относительно Анны: «Только некрасивые женщины могут возбуждать такие страсти», если затем один молодой человек, видевший Анну в театре, заявляет, что она «положительно дурна», то хозяйка утверждает, что она «положительно хороша», а молодой генерал, прислушивающийся к разговору, когда услышал, что про Анну говорят, что она «положительно дурна», улыбнулся, «как улыбнулся бы человек, услыхавший, что солнце не светит». Образ мужа Карениной, Алексея Александровича, в переработке первых трех черновиков по сравнению с первоначальным текстом, так сказать, приближен к человеческой норме. Не подчеркивается уже его чудаковатость, не упоминается о его наивной доброте даже к друзьям его жены; внешность его теперь также гораздо менее неказиста и жалка. Но попрежнему основное в нем – робость, застенчивость, рассеянность, неспособность импонировать окружающим его; улыбка у него добрая, когда он смущается от невпопад сказанных им слов. Продолжение текста, скомбинированного из материала первых трех черновых набросков, соответствует тексту большей части VII главы и главам VIII и IX окончательного текста второй части. Отличаясь от него в целом ряде деталей, черновая редакция этих глав особенно отличается тем, что в ней образ Алексея Александровича Каренина по сравнению с тем, что мы имеем в окончательном тексте, гораздо более симпатичен, как это мы видим и в других ранних черновых текстах. Каренин выступает здесь как глубоко несчастный муж, совершенно чуждый того педантически самоуверенного резонерства и холодно-сдержанного наставительного тона, какие характеризуют его в окончательном тексте. К ранней стадии работы над романом, до попытки напечатания его в 1874 г., относится и вариант № 153 (рук. № 93), который первоначально должен был открывать собой первую часть второго тома романа и в котором идет речь о семейной жизни Левиных (Ордынцевых) вскоре после их женитьбы. Этот вариант соответствует тексту глав I—XV шестой части окончательной редакции. Фамилия «Ордынцев» в нем лишь позднее – и то не систематически – исправлена на «Левин», имя Ордынцева-Левина «Михаил» – на «Константин». Фамилия Степана Аркадьича – Алабин. Фамилия «Удашев» также лишь позже кое-где исправлена на «Вронский» (о нем говорится здесь уже как о муже Анны). Как и в окончательной редакции, рассказ начинается с сообщения о том, что Долли первое лето после замужества Кити проводила с детьми в деревне Левиных (в Клекотке, а не в Покровском, как в окончательной редакции). Кроме Долли, у Ордынцевых-Левиных гостит старуха Щербацкая, как и в окончательной редакции, и отсутствующая в окончательной редакции сестра Ордынцева-Левина, вдова Мария Николаевна, с двумя девочками. Кроме того, с ними живет старуха-тетушка Левина, в окончательной редакции также не упоминаемая. Позже на некоторое время приезжает Степан Аркадьич, привезший с собой «юношу, отличнейшего малого и охотника», затем фигурирующего под именем Васеньки Весловского, здесь лишь однажды упомянутого и не вызывающего, как в окончательной редакции, чувства ревности у Ордынцева-Левина. Сергей Иванович Кознышев и приятельница Кити по загранице Варенька в числе гостей отсутствуют. Упоминается гувернантка-англичанка, фамилия которой – Тебор – та же, что и гувернантка Толстых в те же годы. – Эпизод охоты здесь изложен значительно кратче, чем в редакции окончательной. На первых же страницах варианта говорится о шероховатостях в семейной жизни Ордынцевых-Левиных, что в окончательной редакции – с другими подробностями – передвинуто в пятую часть и выделено в особую главу (XIV). Как и в окончательной редакции, о Кити здесь говорится, что она беременна (но в одном месте зачеркнуты слова, где сказано, что Кити только-что уложила своего мальчика). Ордынцев-Левин мечтает о том, чтобы девять месяцев жить в деревне, в совершенном уединении, отдаваясь научной и физической работе, а три месяца в Москве – в свете. Средства к жизни ему доставляет винокуренный завод, которому он уделяет много внимания. К общественной деятельности он относится равнодушно и отстраняется от нее. Кити любит деревенскую жизнь, не хочет ехать ни в Москву, ни за границу, но скучает в уединении и хочет, чтобы к ней ездили друзья и родные. Винокуренный завод она ненавидит, но принимает большое участие в лесах, садах и породистых коровах. Сначала сказано было, что умственной работе мужа она не сочувствовала и не интересовалась ею, отстранение же его от общественной деятельности не одобряла и побуждала его стать председателем земской управы и предводителем. Затем это было зачеркнуто и написано как раз противоположное: и умственную работу мужа и пренебрежение его к общественной деятельности она одобряла, но сама для себя не любила ни умственной работы, ни филантропической деятельности, хотя и помогала нуждающимся в ее помощи, когда сердце прямо подсказывало ей, что это нужно делать. Существенной особенностью текста данного варианта является рассказ Кити о том, как ей сделал предложение Ордынцев-Левин. Рассказ этот перебивается репликами женщин, с любопытством слушающих Кити. Судя по контексту, первоначально непринятого предложения Левина не было: он просто отстранился, когда понял, что Кити отдает предпочтение Удашеву-Вронскому. Предложение Кити Ордынцев-Левин делает во время поездки обоих в подмосковную к общим знакомым, когда они в обществе студента и старой девушки предприняли далекую прогулку. Позднее, в варианте № 102 (рук. № 42), эпизод объяснения Левина с Кити, на этот раз уже после того, как позади был отказ Кити, написан близко к окончательной редакции, с той однако разницей, что вопросы начальными буквами слов, написанными мелком на карточном столе, задают друг другу и Кити и Левин, а не только Левин, как в окончательном тексте, причем инициатива в этом немом разговоре буквами принадлежит не Левину, как в окончательном тексте, а Кити; самые фразы, написанные обоими, не сходны с теми, какие читаются в окончательной редакции, и короче их. Естественным продолжением текста варианта № 153 является вариант № 154 (рук. № 94), представляющий собой первую редакцию текста, разросшегося в окончательной редакции на десять глав (главы XVI—XXV шестой части). В окончательной обработке от этого раннего варианта почти ничего не осталось – настолько радикально он был переработан. Начинается он с описания имения Вронского (Удашева), в котором жили повенчавшиеся Удашев и Анна, и с рассказа о самочувствии Анны в новой обстановке и ее занятиях (увлечение конским заводом, постройками, аквариумом, женской школой).[1881 - В позднейшем варианте (№177, рук. № 99) Анна в беседе с Левиным говорит ему, что она никогда не могла увлечься школой, чувствуя непреодолимую стену между собой и народом.] Далее лишь очень кратко рассказывается об основных моментах пребывания Долли у Удашевых, причем отсутствует тот прием, который применен в окончательной редакции, – во-первых, изображение жизни Анны и Вронского преимущественно так, как ее воспринимает Долли, и, во-вторых, повествование о душевном состоянии Удашева и особенно Анны не от лица автора, а от лица самих персонажей. В черновике варианта внутреннему миру Долли почти не уделено никакого внимания; ничего не сказано о размышлениях Долли о своей судьбе по сравнению с судьбой Анны, не упоминаются гости Удашевых, жившие у нее в момент приезда Долли; отсутствует эпизод, в котором Удашев знакомит Долли со своей работой в имении; нет разговора Удашева с Долли об его отношении к Анне, как и разговора Анны с Долли о деторождении. Естественно, нет и разговора с Долли Удашева и Анны о разводе, так как они, по этому варианту, уже повенчаны. Наконец, отсутствует имеющийся в окончательной редакции эпизод обеда. С другой стороны, в дальнейшей работе над текстом исключена имеющаяся в данном варианте тема проводов Удашевым Долли до большой дороги, встречи ее Кити и вспыхнувшей по этому поводу ревности у Левина. К тому времени, когда прекращено было печатание задуманного Толстым дожурнального издания «Анны Карениной», было сверстано, как сказано, пять листов (описание их см. под № 113 и на стр. 675). Несверстанный текст готовившегося издания дошел до нас в гранках, описанных под №№ 106, 107, 109, 114. Текст в верстке и в гранках соответствует тексту глав I—XXXI первой части окончательного текста. Существенные отличия текста всего этого материала от текста окончательной редакции сводятся к следующему. Облонскому 36 лет, Левину – 32 года. Левин по окончании курса в университете поступает в министерство, но, неудовлетворенный тем, что он там нашел, через полгода выходит в отставку и уезжает в деревню. Зимой он живет в Москве «отчасти светским человеком». В середине его светской жизни его застает освобождение крестьян; он возвращается в деревню и становится мировым посредником. Через два года он едет за границу и, возвратившись оттуда славянофилом, решает навсегда поселиться в деревне и берется за земскую деятельность, которую, разочаровавшись в ней, через два года бросает. (Эти биографические справки о Левине находим и в тексте романа, напечатанном в «Русском вестнике».) В деревне Левин живет с мачехой. В окончательном тексте, в главе VII первой части, сказано, что Левин встречал в журналах статьи, о которых шла речь в спорах его брата (здесь он родной брат Левина – Сергей Левин) с харьковским профессором, и, читая их, интересовался, как естественник по образованию, развитием знакомых ему основ естествознания, но «никогда не сближал этих научных выводов о происхождении человека как животного, о рефлексах, о биологии и социологии с теми вопросами о значении жизни и смерти для себя самого, которые в последнее время чаще и чаще приходили ему на ум». Здесь же говорится о том, что, по тем же основаниям, «Константин Левин не мог эти статьи прочесть от скуки, которая его одолела при этом чтении», и что вообще он не интересовался новейшей философией. О том же речь идет и в журнальном тексте романа. Характеристика брата Николая, сделанная в связи с разговором о нем Константина и Сергея Левиных, сделана здесь в еще более мрачных красках, чем в журнальном и окончательном текстах. О нем сказано, что он игрок и пьяница. Слуга Прокофий видел его на улице «в ужасном виде», оборванным. По словам Сергея Левина, он сделал подлость – взял у одной барыни билеты, чтобы разменять, и украл их. Это сообщение наводит Левина на мысль о необходимости рассказать Кити Щербацкой о своем несчастном брате, «чтоб она знала все дурные стороны семьи ее мужа». «Да, – говорит себе Левин, – надо объяснить мои отношения к мачехе и к брату Николаю».[1882 - В черновых редакциях романа мы также кое-где встречаем упоминания о мачехе, жившей с Левиным, но эти упоминания сделаны мимоходом. Так, в варианте № 28 (наборная рукопись) брат Левина Николай говорит ему о мачехе: «Ну, а Амалия наша – что же, бросила шалить или всё еще соблазняется? Какая гадина!» Левин на это отвечает: «За что ты ее ругаешь? Она, право, добрая и жалкая старуха».] Отношение Сергея к своему брату Николаю выступает здесь с более положительной для Сергея стороны, чем в журнальной и окончательной редакциях. Там он, чувствуя себя глубоко оскорбленным братом Николаем, проявляет по существу полное равнодушие к его судьбе, заявляя, что рад был бы помочь ему, да знает, что это невозможно сделать. Единственно, что он сделал для брата, – это то, что он оплатил его вексель. Здесь же он интересуется, где живет брат, и спрашивает его в письме, не может ли он чем-нибудь помочь ему. Несмотря на дерзкий ответ брата, он собирается следить за ним и помогать ему через третьи руки, так как знает, что от него брат ничего не возьмет. Сам Левин видит, что брат Сергей «не имел и тени досады на Николая и только жалел его и хотел ему помочь», несмотря на жестокие оскорбления, которые наносил Николай авторскому самолюбию Сергея. По совету брата, Левин не едет к Николаю, как предполагал это сделать раньше, а едет в присутствие к Облонскому, а из присутствия к Щербацким. Там он не застает никого дома и отправляется в Зоологический сад. Сверстанный текст обрывается на эпизоде вечера у Щербацких. Дальнейший текст дожурнальной редакции, заключающей в себе окончание эпизода вечера у Щербацких и заканчивающийся рассказом о возвращении Анны в Петербург, сохранился в гранках, частично исправленных Толстым, частично не исправленных. В гранках, описанных под № 106, Толстым при правке их дописано, что Вронской не мог не видеть, что не только мать и отец Кити, но и сама Кити уже начала мучиться в ожидании того решительного слова, которое он должен был сказать ей, и всё же он чувствовал себя еще очень далеким, чтоб сказать это слово, и далее добавлено: «Ему становилось совестно за то, что он так мучает ее, не говоря того слова, которого она так робко и страстно ожидает». В журнальном и окончательном текстах, как мы знаем, Вронский вовсе не задумывается о том, что он мучает Кити. При встрече в вагоне с сыном старуха Вронская выражает искреннюю радость по поводу слухов о его намерении жениться и, встретив сдержанный отпор Вронского, с робостью говорит ему о том, что она не посмотрит ни на богатство, ни на знатность, только бы он был счастлив. В журнальном и в окончательном текстах мать Вронского по поводу этих слухов делает замечание в иронически-шутливой форме. Наконец, в тексте этих гранок подчеркнуто нерасположение Долли к возможным христианским увещаниям, которых она ожидала от Анны, судя по тому, что она знала об увлечении Анны настроениями высшего утонченно-православного петербургского круга, в котором она вращалась. В окончательном тексте читается лишь следующее: «Только бы не вздумала она утешать меня! – думала Долли. – Все утешения, и увещания, и прощения христианские – всё это я уже тысячу раз передумала, и всё это не годится». В гранках, описанных под № 109, сделаны существенные исправления в эпизоде посещения Левиным его брата Николая, прообразом для которого здесь, как и в дальнейшем, до момента его смерти, послужил старший брат Толстого Дмитрий, умерший в 1856 г. от чахотки. В неисправленных гранках, восходящих в наборной рукописи (см. вариант № 28), ничего не сказано было о прошлом Николая. Внешность его описана так: «Маленький, нескладный рост, растрепанная, грязная одежда, невьющиеся густые, висящие на морщинистый лоб, взлохмаченные волосы, короткая борода, не растущая на щеках, усы и брови длинные и висящие вниз, на глаза и губы, худое, желтое лицо и блестящие, неприятные по своей проницательности глаза». У брата, кроме его подруги, женщины «молодой, рябоватой и некрасивой, но очень приятной», Левин застает старого, крашеного, молодящегося господина с стразовой булавкой в голубом шарфе. Этот господин, вызывающий в Левине сразу же чувство отвращения, оказывается адвокатом, которого Николай пригласил по своему карточному делу и которого он в его же присутствии третирует и называет «дельцом». Вопросы неустройства и несправедливости человеческой жизни волнуют Николая здесь преимущественно в общеморальном и религиозном плане. Он не уважает писаний своего брата Сергея потому, что он спокойно, без любви и без волнения, говорит о философии, которая должна разрешать вопросы жизни и смерти. Он сочувствует брату Константину в его разочаровании хозяйством и земской деятельностью. Это значит, по его мнению, что брат лгать не может, не может заниматься игрушками. Миром руководит, по словам Николая, один закон – закон насилия: «Сильнее ты другого – убей его, ограбь, спрячь концы в воду, и ты прав, а тебя поймают – тот прав. Ограбить одного нельзя, а целый народ, как немцы французов, можно». Разрешение всех противоречий и уяснение истины Николай Левин надеется найти в загробной жизни, и об этом он говорит восторженно и вдохновенно. Он переводит Библию, некоторые книги которой, особенно книгу Иова, очень высоко ценит. В результате правки гранок текст их был коренным образом переработан. О прошлом Николая Левина, о его наружности и об отношении к его подруге рассказывается теперь близко к тому, что сказано о нем и в окончательном тексте и что соответствует тому, что о брате Дмитрии рассказал сам Толстой в его «Воспоминаниях» и в «Исповеди». В отличие от окончательного текста сказано лишь, что над внезапно обнаружившейся набожностью Николая смеялись не товарищи Николая, а его брат Сергей, который здесь впервые выступает не как родной брат Константина и Николая, а лишь как единоутробный (его фамилия – Кознышев). Далее добавлено, как это было и в биографии Дмитрия Николаевича Толстого, что, окончив курс, он поехал служить в Петербург, выбрав по календарю место в Отделении составления законов, «как самую разумную деятельность», над чем также смеялся Сергей Кознышев, и не сказано, как в окончательном тексте, что он попал под суд по службе в Западном крае за побои, нанесенные им старшине. Теперь Николай Левин занят планами социальных реформ. Он увлечен слесарной артелью, в которой прибыли и орудия производства – общие и при помощи которой он надеется уничтожить власть капитала над рабочими. Его сотрудником в этом деле является Крицкий. О Крицком здесь прямо сказано, что он – социалист, проповедующий коммунизм и, в отличие от Николая Левина, считающий, как и в журнальном тексте, что неправильно сравнивать коммунистов с апостолами и первыми христианами; он не интересуется тем, что проповедывали первые христиане, и предоставляет проповедывать любовь тем, которые довольны существующим порядком. «А мы, – говорит он, – признаем его прямо уродливым и знаем, что насилие побеждается только насилием». В окончательном тексте эти суждения Крицкого Толстым исключены. На первых порах, в тексте гранок, Левин обнаруживает к Крицкому нерасположение, выраженное значительно резче, чем в окончательном тексте. Это нерасположение еще больше проявляется в зачеркнутых местах текста. Но постепенно Левин смягчается и меняет свое мнение о Крицком: он понравился ему тем, что было «что-то напряженно-честное и искреннее и, главное, огорченное в его выражении и в его тоне». IV. Летом и осенью над романом Толстой не работал. Однако, побывав в начале сентября в Москве в связи с поисками гувернера для детей, Толстой, очевидно, пообещал печатать «Анну Каренину» в «Русском вестнике». Но работа над романом у Толстого, занятого попрежнему преимущественно педагогией, не двигалась вперед. 29—31 октября 1874 г. он пишет А. А. Толстой: «Роман мой действительно начат печатанием. Но вот уже месяца 4 стоит, и я не имею времени продолжать исправлять». О том же 1—2 ноября он пишет П. Д. Голохвастову: «За роман я не берусь». В начале ноября Толстой побывал в Москве, где вступил в переговоры с «Русским вестником» о печатании романа, потребовав 500 рублей за печатный лист с уплатой денег вперед. 8 ноября Страхов, отговаривая Толстого от соглашения с Катковым, сообщает Толстому, что Некрасов просил его, Страхова, посодействовать напечатанию «Анны Карениной» в некрасовском журнале «Отечественные записки».[1883 - Переписка Л. Н. Толстого с Н. Н. Страховым, стр. 53.] В неотосланном письме к Некрасову от того же 8 ноября Толстой, говоря о том, что он разошелся с Катковым из-за вопроса о гонораре, предлагал Некрасову печатать роман в «Отечественных записках» на тех же условиях, на каких он соглашался это сделать в «Русском вестнике», оговаривая, кроме этого, свое право выпустить его отдельным изданием после опубликования в журнале. Предположительно объем романа Толстой намечает в сорок листов. Писание романа всё же у Толстого не подвигалось. С. А. Толстая 26 ноября писала сестре: «Левочка взялся за школы и весь в них ушел, и я не могу, хотя желаю, ему сочувствовать. Если бы он писал свой роман, было бы лучше» (Архив Т. А. Кузминской). Как видно из письма С. А. Толстой к Т. А. Кузминской от 10 декабря, Толстой к тому времени получил еще от нескольких журналов предложения о напечатании на их страницах «Анны Карениной». Но, занятый педагогическими делами, он, видимо, не откликался никак на эти предложения. «Роман не пишется, – писала С. А. Толстая, – а из всех редакций так и сыплются письма: десять тысяч вперед и по пятьсот рублей серебром за лист. Левочка об этом и не говорит, и как будто дело не до него касается» (Архив Т. А. Кузминской). По всей вероятности, в это время до Каткова дошли сведения о том, что Толстой собирается печатать роман не в «Русском вестнике», а в каком-то другом журнале. Судим так по следующему письму Толстого к Каткову, которое нужно датировать началом декабря 1874 г.: «Очень сожалею, многоуважаемый Михаил Никифорович, что слухи, не имеющие никаких оснований, потревожили вас. Я пользуюсь случаем повторить то, что писал Любимову. Я теперь одного только желаю – как можно скорее кончить роман, чтобы напечатать его в «Русском вестнике», но не могу этого обещать, так как продолжение зависит от независящей от меня способности к работе, а потому не обещаю. Что же касается того, что вы предполагаете во мне какую-нибудь обиду на вас, то это предположение не имеет никакого основания». Около 11 декабря, будучи в Москве, Толстой, очевидно, договорился с Катковым о печатании романа в «Русском вестнике». Вскоре после этого, во второй половине декабря, он писал A. A. Толстой: «Роман свой я обещал напечатать в «Русском вестнике», но никак не могу оторваться до сих пор от живых людей, чтобы заняться воображаемыми». «Живые люди» были дети-школьники, с которыми Толстой продолжал с увлечением заниматься. Тем не менее соглашение о печатании романа с Катковым было заключено, и, нужно думать, в ближайшие дни вслед за этим Толстой занят был отделкой первых глав романа перед сдачей их в печать. Вскоре же он послал Каткову для набора начало романа. 21 декабря он ему писал: «Милостивый государь, Михаил Никифорович! Вероятно, племянник мой, которому я передал 1-й лист с поручением передать вам и просить, чтобы вы приказали набирать его, не исполнил моего поручения. Если так, то прикажите набирать 1-й лист. Следующие листы я вышлю завтра и самое позднее – послезавтра. Без радости не могу вспомнить о том, что вы будете читать корректуры». В конце декабря 1874 г. начало «Анны Карениной» было уже набрано для «Русского вестника», судя по письму Страхова к Толстому от 1 января 1875 г.[1884 - Переписка Л. Н. Толстого с Н. Н. Страховым, стр. 55.] Судя по тому же письму, в котором Страхов говорит о заплаченных за роман двадцати тысячах, Толстой договорился с Катковым не о двадцати, как раньше предполагалось, а о сорока листах. К 4 января 1875 г. Толстой успел уже прочесть корректуры трех листов текста, о чем писал в этот день Каткову: «В тот самый день, как я хотел посылать вам листы, многоуважаемый Михаил Никифорович, я сделался болен и нынче только успел перечесть и окончить 3 листа. Следующие надеюсь выслать дня через три. Вся моя надежда на вашу корректуру. Листы эти передаст вам мой шурин правовед Берс, который уезжал в тот самый день, как получил вашу телеграмму». Начало романа печаталось в первых четырех книжках «Русского вестника» за 1875 год. Здесь напечатаны были первая и вторая часть целиком и первые десять глав третьей части, после чего сделан был длительный перерыв, и печатание возобновилось лишь с первой книжки 1876 года. Как это видно из ниже приводимого письма Толстого к Каткову, написанного в феврале 1875 г., Каткова смутила X глава второй части «Анны Карениной» (в отдельном издании XI), в которой идет речь о физическом сближении Карениной с Вронским (этой главой заканчивался текст романа в февральской книжке «Русского вестника» за 1875 г.). Толстой писал: «В последней главе не могу ничего тронуть. Яркий реализм,[1885 - Подчеркнуто Толстым.] как вы говорите, есть единственное орудие, так как ни пафос, ни рассуждения я не могу употреблять. И это одно из мест, на котором стоит весь роман. Если оно ложно, то всё ложно». Кроме того, из этого письма явствует, что тогда, когда оно писалось, Толстой предполагал разбить свой роман на шесть частей. С согласия Каткова и Толстого отрывок из «Анны Карениной» по корректурам февральской книжки «Русского вестника» был прочитан 16 февраля 1875 г. в Обществе любителей российской словесности при Московском университете членом Общества Б. Н. Алмазовым, и после заседания Толстому была послана от имени Общества приветственная телеграмма.[1886 - «Общество любителей российской словесности при Московском университете». Историческая записка и материалы за сто лет. М. 1911, стр. 135.] Несмотря на то, что «Анна Каренина» с самого же начала своего печатания вызвала к себе очень большое сочувствие среди читателей, о чем сообщал Толстому в своих письмах Страхов – сам восторженный ценитель романа, – Толстой относился к своему роману в лучшем случае равнодушно, чаще же всего работа над ним тяготила его. 30 января 1875 года С. А. Толстая пишет сестре о том, что Толстой «поневоле» засел за роман, в виду необходимости приготовить его продолжение для февральской книжки «Русского вестника» (Архив Т. А. Кузминской). 11 февраля сам Толстой пишет Фету: «Вы хвалите «Каренину», мне это очень приятно, да и как я слышу, ее хвалят, но, наверное, никогда не было писателя, столь равнодушного к своему успеху, si succ?s il у а,[1887 - [если это действительно успех,]] как я». В письме от 16 марта Толстой жалуется H. М. Нагорнову, что он всякий день получает телеграммы от Каткова, торопящего его с «Карениной», которая ему «противна». Над материалом, печатавшимся в первых четырех книжках «Русского вестника за 1875 г.», Толстому приходилось усиленно работать, исправляя ранее написанное и дополняя его новыми главами. 29 марта С. А. Толстая сообщает Т. А. Кузминской, что Толстой «всё пишет» «Анну Каренину» (Архив Т. А. Кузминской). Как явствует из ответного письма Страхова от 22 апреля, Толстой очень бился над двумя главами «Анны Карениной», посланными в «Русский вестник».[1888 - Переписка Л. Н. Толстого с H. Н. Страховым, стр. 61.] Около 5 мая он пишет А. М. и Т. А. Кузминским: «Мои же личные дела – роман, которого 4-ю часть я послал и который я больше до осени писать и печатать не буду». Здесь речь идет о тексте романа, в окончательном тексте соответствующем главам XXX—XXXV второй части и I—XII третьей части и посланном в редакцию «Русского вестника» в середине апреля. Лето Толстой с семьей провел в своем самарском имении и над романом действительно не работал, о чем он говорит в сходных выражениях в письмах от 25 августа к Страхову и Фету. Первому он писал: «Я не брал в руки пера два месяца и очень доволен своим летом. Берусь теперь за скучную, пошлую «Анну Каренину» и молю бога только о том, чтобы он мне дал силы спихнуть ее как можно скорее с рук, чтобы опростать место – досуг очень мне нужный – не для педагогических, а для других, более забирающих меня занятий». В письме к Фету читаем: «Я два месяца не пачкал рук чернилами и сердца мыслями, теперь же берусь за скучную, пошлую «Каренину» с одним желанием – поскорее опростать себе место – досуг для других занятий, но только не педагогических, которые люблю, но хочу бросить. Они слишком много берут времени». На следующий день С. А. Толстая сообщает сестре, что Толстой «налаживается писать», но 27 сентября ей же пишет: «Левочка еще совсем почти не занимается, всё охотится и говорит, что не идет» (Архив Т. А. Кузминской). В начале октября в письме к Фету Толстой писал: «Тот Толстой, который пишет романы, еще не приезжал, и я его ожидаю не с особенным нетерпением». Позднее работа Толстого задерживалась его болезнью и болезнью домашних – жены и тетки П. И. Юшковой. В середине октября он пишет Фету: «Не писал вам так долго, дорогой Афанасий Афанасьевич, потому что всё время был и сам нездоров и мучался, глядя на нездоровье домашних. Теперь немножко поотлегло и им и мне. И я надеюсь – только надеюсь – приняться за работу. Страшная вещь наша работа. Кроме нас никто это не знает. Для того чтобы работать, нужно, чтобы выросли под ногами подмостки. И эти подмостки зависят не от тебя. Если станешь работать без подмосток, только потратишь материал и завалишь без толку такие стены, которых и продолжать нельзя. Особенно это чувствуется, когда работа начата. Всё кажется: отчего ж не продолжать? Хвать-похвать – недостают руки, и сидишь, дожидаешься. Так и сидел я. Теперь, кажется, подросли подмостки, и засучиваю рукава». Но вскоре последовало новое заболевание С. А. Толстой – воспаление брюшины и преждевременные роды, вновь отвлекшие Толстого от работы над романом, и только после окончательного выздоровления жены он как следует взялся за «Анну Каренину», о чем Софья Андреевна пишет своей сестре в письмах от 12 и 25 декабря (архив Т. А. Кузминской). Сам Толстой в первой половине января 1876 г. писал Н. М. Нагорнову: «После горести первой половины зимы теперь, славу богу, хорошо работается и не хочется терять времени, которого мне уже немного остается». Страхову около 25 января Толстой писал: „У меня «Анна Каренина» подвигается. Не печатаю только потому, что не имею известий из «Русского вестника»“. Но 28 января С. А. Толстая писала Т. А. Кузминской: «Левочка отдал в январскую книжку «Русского вестника» продолжение своего романа и продолжает работать дальше» (Архив Т. А. Кузминской). И действительно, продолжение романа (главы XI—XXVIII) третьей части после большого перерыва появились в первой книжке «Русского вестника» за 1876 г. В этих главах, соответствующих главам XIII—XXXII последовавшего затем отдельного издания романа, речь шла о душевном состоянии Каренина после признания ему жены в неверности, об его служебных делах, о взаимоотношениях Анны и Вронского после признания Анны, о хозяйничаньи Левина у себя в деревне, о поездке его к Свияжскому, о приезде к Левину брата Николая и, наконец, об отъезде Левина за границу. Толстому не очень по душе была эта часть романа. В письме к Страхову от 13—15 февраля он писал: «Я очень занят «Карениной». Первая книга суха, да и, кажется, плоха, но нынче же посылаю корректуры 2-й книги, и это, я знаю, что хорошо». Во второй книге «Русского вестника» напечатаны были главы I—XV четвертой части (соответствуют главам I—XVII отдельного издания). Здесь речь идет о планах Каренина относительно развода, о его поездке в Москву и обеде у Облонского, о новом, удачном предложении Левина Кити, о родах Анны и примирении Каренина с Вронским у постели жены. По поводу этих глав С. А. Толстая писала сестре в начале марта: «Ты пишешь, что у вас еще нет «Русского вестника» и «Анны Карениной». А уж теперь вышли два номера, последний, февральский, верно только-что, и по моему очень хорошо то, что во 2-й книге; теперь и на март уж готовится, но Левочка моим нездоровьем тревожится, и я ему мешаю часто этим заниматься» (Архив Т. А. Кузминской). 17 марта она вновь пишет ей же: «Читала ли ты «Каренину»? Январская книга не очень хороша, но февральская, по-моему, чудесна, а теперь Левочка не разгибаясь сидит над мартовской книгой, и всё не готово. Впрочем, скоро будет готово. Катков закидал телеграммами и письмами» (там же). Еще раньше, около 1 марта, Толстой жаловался Фету на то, что болезнь жены задерживает его работу: «У нас всё не совсем хорошо. Жена не оправляется с последней болезни…, – писал он, – а потому нет у нас в доме благополучия и во мне душевного спокойствия, которое мне особенно нужно теперь для работы. Конец зимы и начало весны – мое самое рабочее время, да и надо кончить надоевший мне роман». Вскоре, 8—12 марта, он писал шутливо А. А. Толстой: «Моя Анна надоела мне, как горькая редька. Я с нею вожусь как с воспитанницей, которая оказалась дурного характера; но не говорите мне про нее дурного или, если хотите, то с menagement,[1889 - [осторожно,]] она всё-таки усыновлена». В мартовской и в апрельской книжках «Русского вестника» появилось продолжение «Анны Карениной», вплоть до XIX главы пятой части. Но, уже подготовляя материал для апрельской книжки журнала, Толстой почувствовал, что работа у него не идет. 6 апреля С. А. Толстая пишет К. А. Иславину, что роман «кажется, стал»,[1890 - «Красный архив», 1924, № 7, стр. 251.] а в письме Толстого к Страхову около 9 апреля читаем такие строки: «Я со страхом чувствую, что перехожу на летнее состояние: мне противно то, что я написал, и теперь у меня лежат корректуры на апрельскую книжку, и боюсь, что не буду в силах поправить их. Всё в них скверно, и всё надо переделать, и переделать всё, что напечатано, и всё перемарать, и всё бросить, и отречься, и сказать: виноват, вперед не буду, и постараться написать что-нибудь новое, уже не такое нескладное ни то ни семное. Вот в какое я прихожу состояние, и это очень приятно… И не хвалите мой роман. Паскаль завел себе пояс с гвоздями, которым он пожимал локтями всякий раз, как чувствовал, что похвала его радует. Мне надо завести такой пояс. Докажите мне искреннюю дружбу: или ничего не пишите про мой роман, или напишите мне только всё, что в нем дурно. И если правда то, что я подозреваю, что я слабею, то, пожалуйста, напишите мне. Мерзкая наша писательская должность – развращающая. У каждого писателя есть своя атмосфера хвалителей, которую он осторожно носит вокруг себя и не может иметь понятия о своем значении и о времени упадка. Мне бы хотелось не заблуждаться и не развращаться дальше. Пожалуйста, помогите мне в этом. И не стесняйтесь только, что вы строгим осуждением можете помешать деятельности человека, имевшего талант. Гораздо лучше остановиться на «Войне и мире», чем писать «Часы»[1891 - Рассказ Тургенева, напечатанный в январской книжке «Вестника Европы» за 1876 г.] или т. п.». В ответ на это письмо Страхов написал Толстому очень вдумчивое, ободряющее письмо, в котором он, тонко анализируя роман и отмечая некоторые менее удавшиеся автору места и второстепенные ошибки в роде тех, которые вкрались в описание венчания Левина, дает очень высокую оценку ему в целом, видя в нем произведение «великого мастера». Ему кажется, что Толстой приходит в уныние оттого, что борется с техникой и устал.[1892 - Переписка Л. Н. Толстого с H. Н. Страховым, стр. 82.] В свою очередь, отвечая на письмо Страхова, Толстой коснулся общих вопросов своего поэтического творчества – по связи с «Анной Карениной»: «Разумеется, – писал он около 26 апреля 1876 г., – мне невыразимо радостно ваше понимание; но не все обязаны понимать, как вы. Может быть, вы только охотник до этих делов, как и я, как наши тульские голубятники. Он турмана ценит очень дорого; но есть ли настоящие достоинства в этом турмане, – вопрос. Кроме того, вы знаете – наш брат беспрестанно без переходов прыгает от уныния и самоунижения к непомерной гордости. Это я к тому говорю, что ваше суждение о моем романе верно, но не всё, т. е. всё верно, но то, что вы сказали, выражает не всё, что я хотел сказать… Если же бы я хотел сказать словами всё то, что имел в виду выразить романом, то я должен бы был написать роман, тот самый, который я написал, с начала. И если близорукие критики думают, что я хотел описывать только то, что мне нравится, как обедает Облонский и какие плечи у Карениной, то они ошибаются. Во всем, почти во всем, что я писал, мною руководила потребность собрания мыслей, сцепленных между собой, для выражения себя; но каждая мысль, выраженная словами особо, теряет свой смысл, страшно понижается, когда берется одна и без того сцепления, в котором она находится. Само же сцепление составлено не мыслью (я думаю), а чем-то другим, и выразить основу этого сцепления непосредственно словами нельзя, а можно только посредственно – словами, описывая образы, действия, положения. Вы всё это знаете лучше меня, но меня занимало это последнее время. Одно из очевиднейших доказательств этого было для меня самоубийство Вронского, которое вам понравилось. Этого никогда со мной так ясно не бывало. Глава о том, как Вронский принял свою роль после свидания с мужем, была у меня давно написана. Я стал поправлять и совершенно для меня неожиданно, но несомненно Вронский стал стреляться. Теперь же для дальнейшего оказывается, что это было органически необходимо. И если критики теперь уже понимают и в фельетоне могут выразить то, что я хочу сказать, то я их поздравляю и смело могу уверить qu’ils en savent plus long, que moi…[1893 - [что они в этом понимают больше, чем я…]] То, что я сделал ошибки в венчаньи, мне очень обидно, тем более, что я люблю эту главу. Боюсь, не будет ли тоже ошибок в специальности, которой я касаюсь в том, что выйдет теперь в апреле. Пожалуйста напишите, если найдете или другие найдут». «Ошибки в венчании» заключались в том, как указал Страхов в письме к Толстому от 12—15 апреля, что в журнальном тексте невеста приезжает в церковь до приезда жениха, а не после, как это принято, и что после венчания они не прикладываются к образам, вопреки предписанию церковного ритуала.[1894 - Переписка Л. Н. Толстого с H. Н. Страховым, стр. 81.] В последующем отдельном издании романа первая ошибка была исправлена Толстым, вторую же он, очевидно, считал несущественной и потому не исправил ее. «Ошибки в специальности», которых опасался Толстой, говоря о тексте романа, предназначенном к печатанию в предстоящей апрельской книжке, – это те ошибки, которые могли быть допущены Толстым в вопросах живописи, в связи с изображением художника Михайлова, фигурирующего как раз в тексте, напечатанном в апрельской книжке «Русского вестника» за 1876 г. В письме от 8 мая Страхов писал Толстому, что он беседовал по этому поводу с известным художественным критиком и знатоком искусства В. В. Стасовым, и тот, высказав негодование по поводу изображения художника Михайлова, никаких промахов в самом существе дела не заметил, хоть и любит придираться к малейшим неточностям.[1895 - Там же, стр. 83.] Насколько Толстой мало в ту пору вдохновлялся работой над «Анной Карениной» и в какой мере влекли его другие интересы – преимущественно философского и религиозного характера, – видно из следующих строк его письма к А. А. Толстой, написанного в середине апреля: «Теперь я, к несчастью, ничем не могу себе позволить заниматься, кроме окончания романа; но с весной чувствую, что необходимая серьезность для занятия таким пустым делом оставляет меня. И боюсь, что не кончу его раньше будущей зимы. Летом же буду заниматься теми философскими и религиозными работами, которые у меня начаты не для печатания, но для себя.[1896 - Это письмо является ответом на письмо А. А. Толстой от 28 марта 1876 г. Заканчивая его, она писала: «Здесь прошел слух, что Анна убьется на рельсах железной дороги. Этому я не хочу верить. Вы неспособны на такую пошлость» (Переписка Л. Н. Толстого с А. А. Толстой, Спб. 1911, стр. 268). В письме Толстого на эти недоуменные строки его адресатки нет никакого ответа.] В письме к Страхову от 16—18 мая Толстой просит его прислать ему одну или две книги по педагогике, вроде «Антропологии» Ушинского, «самое новое, и искусственное и неглупое, сколько возможно, такие книги, которые должен был изучать А. А. Каренин, приступая к воспитанию оставшегося у него на руках сына». В том же письме он сообщает Страхову, что в майской книжке «Русского вестника» он не печатает романа, но мечтает продолжать его в июньской. Однако лето, как это бывало большей частью у Толстого, не располагало его к работе. 6—8 июня он пишет Страхову: «Пришло лето прекрасное, и я любуюсь и гуляю и не могу понять, как я писал зимою». Но в самом конце июля Толстой делает попытку вновь приняться за работу над романом. В письме от 31 июля, в шутку предлагая Страхову «вместо того, чтобы читать «Анну Каренину», кончить ее» и таким образом избавить его «от этого Дамоклова меча», он добавляет: «Я вчера попробовал заниматься и непременно хочу заставить себя работать». Однако в течение ближайшего месяца Толстой над романом, видимо, не работал. Затем большую часть сентября он провел в поездках в Казань, Самару, Оренбург. Из Казани Толстой 5 сентября пишет жене, что ему «писать как будто очень хочется»,[1897 - Письма Л. Н. Толстого к жене, стр. 108.] но, вернувшись в Ясную поляну 20 сентября, он долго еще не принимается за работу. С. Толстая сообщает T. A. Кузминской 10 октября: «Левочка за писание свое еще не взялся, и меня это очень огорчает. Музыку он тоже бросил и много читает и гуляет и думает, собирается писать» (Архив Т. А. Кузминской). 11 ноября ей же Софья Андреевна пишет: «Левочка совсем не пишет, в унынии, и всё ждет, когда уяснится у него в голове и пойдет работа» (там же). Сам Толстой в письме от 12 ноября жалуется Страхову: «Приехав из Самары и Оренбурга вот скоро два месяца (я сделал чудесную поездку), я думал, что возьмусь за работу, окончу давящую меня работу – окончание романа – и возьмусь за новое, и вдруг вместо этого всего – ничего не сделал. Сплю духовно и не могу проснуться. Нездоровится, уныние. Отчаяние в своих силах. Что мне суждено судьбою, не знаю, но доживать жизнь без уважения к ней – а уважение к ней дается только известного рода трудом – мучительно. Думать даже – и к тому нет энергии. Или совсем худо, или сон перед хорошим периодом работы». В тот же день он писал Фету: «Сплю и не могу писать, презираю себя за праздность и не позволяю себе взяться за другое дело». Однако уныние и бездеятельность у Толстого очень скоро после этого сменились напряженной и возбужденной работой над романом. 10 ноября С. А. Толстая записывает в свой дневник: «Всю осень он говорил: «Мой ум спит», и вдруг неделю тому назад точно что расцвело в нем: он стал весело работать и доволен своими силами и трудом. Сегодня, не пивши кофе, молча сел за стол и писал, писал более часу, переделывая главу Алекс. Алекс. в отношении Лидии Ивановны и приезд Анны в Петербург».[1898 - Дневники С. А. Толстой, 1860—1891, стр. 36—37. Речь идет о главах – XXII—XXIII пятой части по счету отдельного, послежурнального издания.] Эта запись предваряется справкой С. А. Толстой под тем же числом, дающей любопытный материал для уяснения некоторых деталей творческой работы Толстого: «Сейчас Лев Николаевич рассказывал мне, как ему приходят мысли к роману: «Сижу я внизу, в кабинете, и разглядываю на рукаве халата белую шелковую строчку, которая очень красива. И думаю о том, как приходит в голову людям выдумывать все узоры, отделки, вышиванья; и что существует целый мир женских работ, мод, соображений, которыми живут женщины. Что это должно быть очень весело, и я понимаю, что женщины могут это любить и этим заниматься. И конечно, сейчас же мои мысли[1899 - Подчеркнуто С. А. Толстой.] (т. е. мысли к роману). Анна… И вдруг мне эта строчка дала целую главу. Анна лишена этих радостей заниматься этой женской стороной жизни, потому что она одна, все женщины от нее отвернулись, и ей не с кем поговорить обо всем том, что составляет обыденный, чисто женский круг занятий».[1900 - Дневники С. А. Толстой, 1860—1891, стр. 36.] Глава, о которой здесь говорится, – XXVIII пятой части (по счету отдельного издания). Кстати – она подверглась в процессе писания значительной переделке из-за того, что Толстой поместил первоначально Вронского и Анну после их приезда в Петербург в одном номере. На следующий день, 21 ноября, С. А. Толстая записывает: «Подошел и говорит мне: «Как это скучно писать». Я спрашиваю: «Что?» Он говорит: «Да вот я написал, что Вронский и Анна остановились в одном и том же номере, а это нельзя, им непременно надо остановиться в Петербурге по крайней мере, в разных этажах. Ну и понимаешь, из этого вытекает то, что сцены, разговоры и приезд разных лиц к ним будет врозь, и надо переделывать».[1901 - Дневники С. А. Толстой, 1860—1891, стр. 37.] 16—18 ноября Толстой пишет Страхову о том, что он «немножко ожил», перестает «презирать себя» и льстит себя гордой надеждой, что художественное творчество нашло на него эти последние дни. Ему же он пишет около 6 декабря: «Я, слава богу, работаю уже несколько времени и потому спокоен духом», а около 7 декабря сообщает Фету: «Я понемножку начал писать и доволен своею судьбой». Через два дня, 9 декабря, С. А. Толстая пишет сестре: «Анну Каренину» мы пишем, наконец, по-настоящему, т. е. не прерываясь. Левочка, оживленный и сосредоточенный, всякий день прибавляет по целой главе, я усиленно переписываю, и теперь даже под этим письмом лежат готовые листочки новой главы, которую он вчера написал. Катков телеграфировал третьего дня, умолял прислать несколько глав для декабрьской книжки, и Левочка сам на днях повезет в Москву свой роман» (Архив Т. А. Кузминской). Около 10 декабря Толстой пишет Фету: «Работа моя идет хорошо, и готово почти на книжку». В середине декабря Толстой лично отвез в Москву Каткову новые главы романа, заканчивавшие пятую часть. Они были напечатаны в декабрьской книжке «Русского вестника» с указанием на то, что причиной перерыва в печатании романа были «обстоятельства, препятствовавшие автору заняться окончательной отделкой произведения». Оставались не напечатанными еще две части и эпилог, который в процессе работы над ним вылился в самостоятельную, восьмую часть романа. Как видно из писем Толстого, от 11—12 января 1877 г. к брату Сергею Николаевичу и к Страхову, он понемногу входил в работу над дальнейшим материалом романа. В январскую книжку журнала были посланы очередные начальные главы шестой части, но в работе над материалом для февральской книжки Толстой испытал значительные затруднения. В этой книжке были напечатаны главы, содержащие в себе рассказ о поездке Долли к Анне в имение Вронского Воздвиженское, о жизни Анны и Вронского в деревне и описание губернских выборов. Во второй половине января С. А. Толстая пишет сестре: «Читали ли вы «Анну Каренину» в декабрьской книге? Успех в Петербурге и Москве удивительный… Для январской книги тоже дослано уже в типографию, но теперь Левочка что-то запнулся и говорит: «Ты на меня не ворчи, что я не пишу, у меня голова тяжела», и ушел зайцев стрелять» (Архив Т. А. Кузминской). Сам Толстой в ответ на письмо Страхова от 16 января 1877 г., в котором сообщалось об общем восторге в петербургских кругах от глав «Анны Карениной», напечатанных в декабрьской книжке «Русского вестника», писал Страхову 25—27 января: «Успех последнего отрывка «Анны Карениной», признаюсь, порадовал меня. Я никак этого не ожидал и, право, удивляюсь и тому, что такое обыкновенное и ничтожное нравится, и еще больше тому, что, убедившись, что такое ничтожное нравится, я не начинаю писать с плеча, что попало, а делаю какой-то, мне самому почти непонятный, выбор. Это я пишу искренно, потому что вам, и тем более, что, послав на январскую книжку корректуры, я запнулся на февральской книжке и мысленно только выбираюсь из этого запнутия». На некоторое время после этого работа у Толстого над романом приостановилась. 4 февраля он писал Страхову: «Поверите ли, я нынче (я уже недели не могу работать) говорю жене, как дурно, что Страхов не пишет, а вместе с тем это меня утешает. Если он не пишет, и мне простительно». Для правки корректур текста февральской книжки Толстой в конце февраля лично съездил в Москву.[1902 - См. Дневники С. А. Толстой, 1860—1891, стр. 109.] В мартовской книжке «Русского вестника» появились первые главы седьмой части. В марте Толстой много работал над романом, торопясь его закончить в апрельской книжке журнала, чтобы приступить к новой работе. 3 марта С. А. Толстая записывает в свой дневник: «Вчера Лев Николаевич подошел к столу, указал на тетрадь своего писанья и сказал: «Ах, скорей, скорей бы кончить этот роман (т. е. «Анну Каренину») и начать новое. Мне теперь так ясна моя мысль. Так в «Анне Карениной» я люблю мысль семейную, в «Войне и мире» любил мысль народную, вследствие войны 12-го года, а теперь мне так ясно, что в новом произведении я буду любить мысль русского народа в смысле силы завладевающей». И сила эта у Льва Николаевича представляется в виде постоянного переселения русских на новые места на юге Сибири, на новых землях к юго-востоку России, на реке Белой, в Ташкенте и т. д.»[1903 - Там же, стр. 37. Напечатанное курсивом подчеркнуто С. А. Толстой.] Около 6 марта Толстой пишет Страхову о том, что он очень занят работой над «Анной Карениной», несмотря на приливы к голове, мешающие работать, и что писать ему очень хочется, и, сколько есть силы, он пишет, а около 12 марта сообщает Фету, что работа над романом не только приходит, но пришла к концу, и остается только эпилог, который его «очень занимает». Тогда же, 12 марта, С. А. Толстая пишет сестре о работе Толстого над романом: «Всё это время он много писал, и во всякой книге «Вестника» печатается его «Анна Каренина». В апрельской книге будет конец, и над ним теперь придется работать. И рада буду, когда он кончит этот роман и отдохнет» (Архив Т. А. Кузминской). V. Работая над материалом не подготовленных еще к печати частей романа, начиная со второй, Толстой коренным образом переработал всё то, что для этих частей заготовлено им было в период ранней работы над романом, до первой попытки его печатания в 1874 г. Очень многое было написано заново. Не говоря уже об эпилоге (восьмой части), почти целиком была заново написана седьмая часть; очень многое вновь было написано и для частей пятой и шестой; меньше сравнительно с другими частями, но безотносительно большой переработке подверглись и части вторая, третья и четвертая. Остановимся на характеристике наиболее существенных черновых вариантов, относящихся к тексту романа от второй по седьмую часть включительно. Первоначально эпизод примирения Вронским двух его товарищей с титулярным советником, вступившимся за честь жены, был рассказан от лица автора (см. вар. № 36, рук. № 24), но затем Толстой весь этот инцидент передал от лица Вронского. Кстати, материалом для эпизода послужил действительный случай. В упомянутом выше письме от 15—20 марта 1874 г. Толстой обратился к Т. А. Кузминской со следующей просьбой: «Спроси у Саши-брата, можно ли мне в романе, который я пишу, поместить историю, которую он мне рассказывал об офицерах, разлетевшихся к мужней жене вместо мамзели, и как муж вытолкнул и потом они извинялись. Дело у меня происходит в кавалерийском гвардейском полку, имена, разумеется, не похожи, да я и не знаю, кто были настоящие, но всё дело так, как было. История эта прелестна сама по себе, да и мне необходима. Пожалуйста, напиши». Главы, в которых идет речь о пребывании Щербацких на водах, подверглись нескольким существенным переработкам. Наиболее значительной переработке подвергся образ девушки, с которой сблизилась на водах Кити и которой она была увлечена. Вначале (вар. № 49, рук. № 30) это двадцативосьмилетняя англичанка мисс Флора Суливант (или Суливан), дочь пастора, живущая за границей с английским семейством. Она одета скромно, но безвкусно, у нее очень длинная, уродливая талия, маленькие голубые глаза и горбатый большой нос, но она импонирует Кити всем своим нравственным существом. Она христиански набожна, в духе протестантского пуританизма, и во всех своих филантропических поступках руководствуется «христианским законом». Однако она далеко не педантка: она любит читать, обо всем имеет понятие, любит рисовать, шить, хозяйничать и умеет вести разговор в гостиной. В следующей рукописи (№ 31) вместо англичанки Флоры Суливант выступает русская девушка – Варенька. Нравственный облик девушки не изменен с переменой ее национальности, но религиозность, доходящая до пиетизма, у нее значительно ослаблена (в окончательной редакции о религиозной настроенности Вареньки уже ничего не говорится, а подчеркивается лишь нравственная высота ее облика). В дальнейшем внешний облик Вареньки становится гораздо более привлекательным, чем это было в первом варианте. Характерно, что в первоначальном варианте о религиозной настроенности мисс Суливант Толстой говорит сочувственно, в сочувственном тоне говорится в раннем варианте (№ 55, рук. № 31) и о г-же Шталь, позже особенно иронически поданной Толстым. Первоначально главой русского семейства, зa которым ухаживала Варенька и Кити, оказывался профессор; затем профессор был заменен художником. В варианте № 50 (рук. № 33) было зачеркнуто указание на связь Вареньки с г-жей Шталь и сказано, что она приехала на воды с семьей русского профессора, но затем Толстой восстановил прежнюю ситуацию – близость Вареньки с г-жей Шталь, по отношению к которой она является приемной дочерью. В варианте № 71 (рук. № 51) семейная драма Каренина осмысляется им в терминах канцелярской практики: «факт как бы официально был зaявлен ему – поступило заявление в правильной, определенной форме и требовало, как входящее, своего соответственного исходящего». Главное успокоение Алексею Александровичу дает служебная деятельность с ее отчетливо налаженной, механической системой. В конце концов Каренин создает для себя утешительную философию фатализма, по которой «в этом мире не было и не могло быть сомнений, что нужно и не нужно, что хорошо и что дурно… Всё было ясно, просто, отчетливо, элегантно в своем отвлеченном роде и несомненно… Дан толчок, дано высшее распоряжение и, бесконечно дробясь, расходятся повеления, предписания и волны… Сомневаться в том, что хорошо или дурно, тоже нельзя, как сомневаться в явлениях высших сил. Идет свыше, и вопрос о том, хорошо или дурно, не существует». Если же действия исходят не свыше, и ты сам должен быть первым толчком, и тут не может быть сомнений, потому что существует теория, приложимая ко всем случаям, изложенная в книгах, и нужно только всегда ее держаться. Во всех случаях при своих сомнениях человек может получить «ответ точный, определенный за №, подписом компетентных лиц и изложенный одним определенным, пригодным для своей цели языком». В сфере личных интересов для человека, искушенного в тайнах жизни и стоящего на известной высоте, как Алексей Александрович, чередование хорошего и дурного, нужного и ненужного имеет свою определенную закономерность, свой глубокий смысл и подчинено стройной гармонии. Очевидно, такой философский объективизм и убежденность в фатальной предопределенности событий нашей жизни помогает Каренину сдерживать прорывающиеся в нем порой чувства озлобления и ожесточения. В варианте № 72 (та же рукопись) говорится о том, что в первую минуту после объяснения с женой Алексей Александрович испытывал странное для него самого «животное чувство»: у него было одно страстное желание – бить ее по лицу, выдрать ей «эти вьющиеся везде наглые черные волосы», но он напряг все силы души, чтобы остановить в самом себе жизнь, зная, что «всякое выражение жизни будет животное и гадкое», и, высаживая Анну из кареты, сказал ей в приличной форме, как он мыслит дальнейшие отношения с ней. Вариант № 75 (рук. № 47) заключает в себе материал, совершенно не использованный в окончательной редакции. В этом варианте прежде всего речь идет о той страсти, которая овладела Анной после объяснения с мужем: «для Анны наступила страшная по своему безумию пора cтрасти. – Она была влюблена». Далее кратко говорится о замужестве Анны: она вышла замуж за Каренина двадцати лет, не зная любви: за любовь она приняла тщеславное удовольствие сделать лучшую партию браком с губернатором. Теперь ей тридцать лет; она, мать восьмилетнего сына, жена сановника, «расцвела в первый раз полным женским цветом», и чувство ее «удесятерялось прелестью запрещенного плода и возрастного развития силы страстей». Она испытывала всю полноту счастья, до тех пор ею не испытанного; все вокруг ей казалось праздничным, ликующим ее счастьем. Она видела Вронского каждый день, и при каждой встрече с ним ее охватывало с той же силой чувство счастья и забвения. Вслед затем рассказывается об обеде у нового финансового дельца барона Илена и его супруги, на котором присутствовали Анна и Вронский. Илены живут богато и изысканно. К ним ездят люди из светского общества, чтобы встречаться друг с другом, вкусно пообедать, смотреть их картины, но они относятся к Иленам как к людям, чуждым себе, с которыми они общаются лишь в строго очерченных границах. Анна прежде к Иленам не поехала бы больше всего потому, что близкое знакомство с ними роняло бы ее, но теперь, при ее новом положении, ей нравилось думать, что уже не существует пустых условных приличий, которые могли бы стеснять ее в ее удовольствиях, и таким удовольствием для нее представлялся вечер в ночной толпе, в обществе Вронского. Предубеждение светской женщины против людей чуждого ей, не аристократического круга сказывается в том, что ей гораздо приятнее было общаться с гостем Илена – нравственно нечистоплотным, истощенным развратом, пользовавшимся отвратительнейшей репутацией князем Корнаковым, чем со свежим, красивым, умным, образованным и прекрасно воспитанным Иленом. После обеда общество человек в двадцать (из гостей, кроме Анны, Вронского и Корнакова, названа еще Бетси) занялось игрой в крокет. Самая игра и ее участники описаны иронически. Анна играет в паре с Вронским, и оба они полны друг другом и счастливы своей близостью. Но когда они остались с глазу на глаз друг с другом, им стало невыносимо тяжело: Анне показалось, что любовь Вронского слабеет и что он испытывает пресыщение. Об обеде у Иленов с участием Анны и Вронского речь идет и в вариантах № 76 (рук. № 47) и № 79 (рук. № 48). Оба эти варианта, также не использованные в окончательной редакции романа, написаны конспективно. В первом из них уже упомянуты (без названия имен) три из семи «merveilles» – каждая со своим любовником, – которые будут фигурировать и в окончательной редакции – в эпизоде крокета на даче у Бетси. После обеда хозяйка сама отводит Анну и Вронского на террасу, и там они остаются одни. Несмотря на волнение Анны, испытываемое ею от письма, полученного от мужа, они проводят вечер «счастливо и спокойно». В варианте № 77 (рук. № 57) поездка Анны к Иленам (здесь Ильменам) предваряется визитом к ней на дачу суетливой, добродушной ее тетушки княгини Марьи Ивановны с сыном Петей – молодым человеком «с потным, налитым густой кровью лицом», неудачником, которого мать – при содействии Алексея Александровича – хочет определить в военное училище и который, при встрече с Анной, смотрел на нее нечистым, нескромным взглядом. Это та самая женщина, у которой жила Анна в том городе, где она вышла замуж за Каренина. Княгиня Марья Ивановна в наивно завистливом восторге от обстановки, в которой живет Анна и от самой Анны, и уверена, что она счастлива в своей супружеской жизни. Восторг тетушки перед тем, как сложилась жизнь ее племянницы, усиливает в Анне чувство сомнения – стоит ли расставаться с так хорошо внешне налаженной жизнью, тем более что только что полученное письмо от мужа давало ей уверенность в том, что отношения с Вронским могут продолжаться без разрыва формальных отношений с мужем и, следовательно, без нарушения сложившегося житейского уклада. Она решает не ехать на свидание с Вронским и плачет, зная, что «мечта ее уяснения, определения положения рушилась» и что всё остается по-старому. Но, в конце концов, по совету чуткой горничной Аннушки, которая, как поняла Анна, «прощает ее и всё знает, не желая пользоваться своим знанием», она уезжает к Иленам для свидания с Вронским. В дальнейшем эпизод посещения тетушкой Анны был исключен и никак не отразился в окончательной редакции романа. В варианте № 80 (рук. № 49) фамилия финансового туза не Ильмен, а Роландаки. К нему на обед и для игры в крокет Анна едет вместе с Бетси. Анна смущена своим предстоящим визитом к людям не ее круга, но Бетси, смотрящая на вещи более либерально, успокаивает ее. У Роландаки в числе гостей – пять женщин из «семи чудес», держащих себя подчеркнуто свободно, утонченно распутно. В числе этих «семи чудес» – и Лиза Меркалова, но без той поэтической характеристики ее, какая дана ей в XVIII главе третьей части окончательного текста. Тут же упоминается – в числе гостей – и «высочество», взамен которого в окончательном тексте XVIII главы третьей части, очевидно по цензурным условиям, является «важный гость», при встрече с которым, несмотря на его молодость, дамы встают. Анна с Бетси, приехав к Роландаки, попадают прямо на крокет, где уже играет Вронский. Вариант № 81 (та же рукопись) представляет собой продолжение текста варианта № 80. Анна вместе с Бетси вступает в игру, которая продолжается еще минут десять, после чего гостей приглашают к обеду. После обеда Лиза Меркалова подстраивает так, что Анна и Вронский остаются наедине, и между ними происходит разговор, близкий к тому, какой изложен в XXII главе третьей части окончательного текста. В окончательной редакции общество партии крокета собирается на даче у Бетси, а о Роландаки лишь однажды упоминается в следующей фразе: « – Вы будете на празднике у Роландаки? – спросила Анна, чтоб переменить разговор» (часть третья, глава XVII). Анна, приехав к Бетси в надежде увидеться с Вронским и вспомнив, что Вронский предупредил ее о том, что не сможет быть у Бетси, уезжает до начала игры, отговорившись необходимостью навестить старуху Вреде. Свидание с Вронским происходит в саду дачи Вреде. Первоначальная фамилия помещика, приятеля Левина, к которому он едет на охоту (см. главу XXIV третьей части окончательного текста) – не Свияжский, а Свентищев. В тексте варианта № 88 (рук. № 67) Толстой изображает его убежденным крепостником, утверждающим, что с освобождением крестьян наступило разрушение хозяйства, что защищаемый общественным мнением свободный труд бывает только на самой низкой степени образованности, у самоедов, или может быть на самой высокой степени – у коммунистов; по его словам, у нас «мужик дикий, он ненавидит всё образованное». Прежде он принуждал его к работе палкой и находит, что это было прекрасно, а теперь действует с ним хитростью, ростовщичеством; он сочувствует тому, что крестьян порют в волостном правлении и говорит, что этим он только и держится. В дальнейшем Свентищев-Свияжский у Толстого выступает как «чрезвычайно либеральный» человек, а в качестве убежденного крепостника является безымянный помещик с седыми усами, не договаривающийся однако до одобрения порки крестьян. Эпизоду приезда к Левину больного брата Николая в черновых рукописях (№№ 70 и 71) предшествует рассказ о смерти старого слуги Парфена Денисыча и о том ужасе, который испытал Левин от встречи с бешеной собакой (см. вар. № 92, рук. № 70). И то и другое возбуждают в Левине жуткое чувство неизбежности смерти, как бы ни устраивалась его жизнь. Это чувство предваряет собой то еще более острое ощущение смерти, как неотвратимого конца, которое он испытывает при общении с безнадежно больным братом. Рассказ о смерти старика и бешеной собаке, наново отредактированный, сохранился и в журнальном тексте романа, но в окончательной редакции он был исключен, и здесь осталось лишь упоминание Агафьи Михайловны о смерти Парфена Денисыча: «Вон Парфен Денисыч, даром что неграмотный был, а так помер, что дай бог всякому. Причастили, соборовали» (часть третья, глава XXX). В тексте варианта № 134 (рук. № 85) речь идет о воспитании сына Каренина – Сережи, за которое принялся отец после того, как его оставила Анна. Он больше любил девочку, увезенную от него, но и сына любил по-своему, и эта любовь выражалась теперь в заботах о нем. Прежде всего Алексей Александрович вырабатывает план воспитания, для чего предварительно изучает теорию, читая книги по педагогике, дидактике, антропологии. Составив план, он приглашает специалиста-педагога, чтобы с ним обсудить дело. Педагог в изображении Толстого – из числа тех, кого он причислял к нигилистам. Он заранее относится с презрением к Каренину и к его взглядам на воспитание. Держится он с ним высокомерно, не обнаруживая никакого уважения к его высокому служебному положению. Он против религиозного элемента в воспитании, на котором настаивает Алексей Александрович, и в деле воспитания не признает «чувственной стороны», считая, на основании новейших исследований, что «всё дело состоит в предметной эвристике» и что вся задача воспитания сводится к тому, чтобы в душе ребенка постепенно образовать правильные понятия, и потому следует избегать всего сверхъестественного. В конце концов педагог, поколебленный в своем упорстве ссылкой Каренина на самим же педагогом написанную книгу «Опыт предметной концепции этической эвристики с изложением основ методики и дидактики», соглашается на компромисс, состоящий в том, что обучение по светским предметам будет вести он, а по закону божию – сам отец. Но ни система отца, ни система педагога не способны приохотить Сережу к учению, потому что ни у того, ни у другого не было того «ключа любви», без которого бесполезно было пытаться воздействовать на душу ребенка. Дальше Толстой – в духе своих педагогических воззрений – подробно говорит о том, в чем заключалась ошибочность приемов обучения отца и педагога. В окончательном тексте (главы XXVI и XXVII пятой части) из этого варианта удержаны были лишь самые общие соображения о недостатках обучения у отца и у педагога, все же подробности, в том числе и рассказ о подготовке Алексея Александровича к воспитательной работе и о беседе его с педагогом, были опущены. В варианте № 151 (рук. № 90) презрение Вронского к посетителям театра не его – аристократического – круга значительно более подчеркнуто, чем в окончательном тексте. Его шокируют разбросанные по разным рядам в креслах между «настоящими» людьми люди «с бородами, или совсем без перчаток, или бог знает в каких перчатках», позволяющие себе «как-то по-своему любить оперу и певицу и тоже рассуждать об этом». Коробят его и «известные дамы из магазинов, вероятно, и разные несчастные, которые тоже воображали, что они дамы». Наверху, от райка до бельэтажа, он замечает тоже «знакомое стадо», а в бельэтаже и бенуаре ему бросаются в глаза «дамы полусвета», дамы банкиров, купцов и те, кто приехал из деревень и задают праздник «налитым кровью именинницам или невестам – барышням с красными руками», приехавшим в обществе «каких-то» офицеров, которые, очевидно, старались что-то представлять из себя, что-то доказать». Вариант № 185 (рук. № 99), соответствующий тексту глав XXIII—XXXI седьмой части романа в окончательной редакции, заключает в себе изложение событий в жизни Анны и Вронского, непосредственно предшествовавших самоубийству Анны. Существенной его особенностью является прежде всего то, что в нем поводы для вспышек раздражения Анны против Вронского и причины разлада у обоих не в такой степени иррациональны и необоснованы, как это мы видим в окончательном тексте. Там Анна во всех своих жизненных тяготах и осложнениях, даже в медлительности и нерешительности Каренина в деле развода, обвиняет Вронского. Редкие минуты его нежности раздражают ее, потому что в них она видит тот «оттенок спокойствия и уверенности, которых не было прежде». Ссоры у нее с ним возникают, например, из-за того, что Вронский неуважительно отзывается о женских гимназиях, и в этом отзыве Анна видит неуважение Вронского к женскому образованию вообще и в частности к ее умственным занятиям. Анне кажется оскорбительным восклицание Вронского «Что я вижу! Вот это хорошо!», произнесенное им в связи с приготовлениями ее к отъезду в деревню: в этом восклицании она усматривает покровительственное отношение к себе как к ребенку, переставшему капризничать. Без всякого основания раздражается Анна на Вронского и по поводу телеграммы, полученной от Стивы в связи с хлопотами о разводе, и далее по поводу объяснений Вронского, для чего нужен развод. Вспоминая на следующий день страстные ласки Вронского, Анна в приступе ревности думает о том, что точно такие же ласки он расточал и будет еще расточать другим женщинам. В варианте № 185 поводы для столкновений Анны с Вронским имеют все же большую видимость оснований. Первое столкновение здесь происходит из-за того, что Вронский отрицательно высказался об обществе, которым окружила себя Анна, – «о воронах, слетевшихся на труп». Анна, хотя и сознает правоту Вронского, раздраженно защищается от его попыток дискредитировать созданное ею «здание новой жизни, честной, трудовой, с новыми людьми», которые, как она думает, смогут отвлечь Вронского от светской жизни вне дома и в то же время рассеять у него беспокойство по поводу уединенного положения Анны в обществе. В варианте к этому добавлено: «Вся эта жизнь с занятиями наукой, с умными, либеральными недовольными людьми, с школами, с детскими садами и заботливость о дочери было только средство спастись от страшной угрозы ревности». Помимо ревности, Анну мучает здесь и другое чувство – «чувство раскаяния за всё зло, которое она сделала Алексею Александровичу». «Погубила его и сама мучаюсь. Сама мучаюсь и его погубила», говорит она самой себе. Далее в варианте подчеркивается гораздо сильнее, чем в окончательном тексте, отчужденность Вронского от дома, еще более возбуждающая ревность Анны: он целый день отсутствует, почти каждый день ездит на дачу к матери, где живет молодая девушка, бывает у Левиных и встречается с Кити, как об этом говорится в конце варианта. С другой стороны, Анна здесь обнаруживает свою ревность далеко не так бурно, как в окончательном тексте. Там заключительным и решающим поводом, вызвавшим собой последующую катастрофу, оказывается приезд княгини Сорокиной с дочерью с поручением Вронскому от матери, на что Анна реагирует очень болезненно, с угрозами, вызывая этим раздраженный отпор Вронского, уезжающего на дачу к матери. В варианте соответствующий инцидент в конце концов улаживается, и поездка Вронского к матери вызывает у Анны лишь обычные ревнивые подозрения, но когда он возвращается, между ними происходит полное примирение, сопровождающееся обоюдными выражениями любви и нежности. Эпизоду последней ссоры Анны с Вронским из за приезда Сорокиной с дочерью в окончательной редакции предшествует рассказ об ужасе, охватившем Анну, когда потухла свеча в ее комнате. Этот ужас – в окончательном тексте – высшее напряжение тревоги и смятения, овладевших душой Анны. Спасаясь от страха, она входит в комнату спящего Вронского, любуется им и, возвратившись к себе, принимает второй раз опиум, после которого засыпает тяжелым, неполным сном, во время которого не перестает чувствовать себя. Просыпается она в холодном поту от страшного кошмара, несколько раз повторявшегося у нее еще до связи ее с Вронским: ей видится во сне старичок с взлохмаченной бородой, делающий над ней в железе какое-то страшное дело. И в то же утро происходит тот инцидент с приездом Сорокиной с дочерью, который приводит к финальному столкновению Анны с Вронским. В данном варианте мотив потухающей свечи, разработанный пока еще наспех, приурочен не к моменту, непосредственно предшествовавшему катастрофе, а ко времени одной из очередных ссор Анны с Вронским, после которой между ними происходит кратковременное примирение. Поцеловав в лоб спящего Вронского, Анна сознает, что она «бессмысленно раздражительна», обещает себе, что «этого не будет больше», что она завтра примирится с Вронским, и после этого засыпает совершенно успокоенная. Здесь она еще не соединяет мысли о своей смерти с мыслью о наказании Вронскому и о победе в той борьбе, какую она вела с ним; она еще не предвкушает чувства раскаяния, которое охватит Вронского, когда он узнает о ее смерти. Роковой развязке в варианте № 185 предшествует эпизод посещения Анной с другом Вронского Грабе цветочной выставки, куда Анна едет «от потребности двигаться, жить» (в окончательном тексте фамилия «Грабе» заменена фамилией «Яшвин»). При встрече с Грабе Анна, чтобы заглушить свое страдание, пытается кокетничать с ним, но, по чувству дружбы с Вронским, он пресекает эти попытки. В окончательном тексте эпизод посещения Анной выставки и мотив ее кокетства устранены, а беседа ее с Грабе, происходящая здесь у них с глазу на глаз, там происходит в присутствии Вронского, причем эта беседа кое-где в обоих случаях текстуально совпадает. Посещение выставки вызывает в душе Анны тяжелое душевное настроение. Судя по тому, как отнесся к ее кокетству Грабе, ей кажется, что она уже не может нравиться мужчинам; из разговора с Грабе о Вронском она убеждается в том, что Вронский по натуре честолюбив и что она погубила его карьеру, и она уверена, что он ее не любит. Мимолетная встреча с Кити, отвернувшейся от нее, заставляет ее думать, что Кити боится ее, чтобы не заразиться той грязью, в которую она упала. Наконец, тут же она узнает от Левина, что Вронский бывает у Левиных, и она не сомневается в том, что он делает это потому, что неравнодушен к Кити. Тяжесть настроения у Анны усугубляется тем, что по возвращении домой она получает записку от уехавшего на дачу Вронского, который в ответ на ее просьбу приехать не позже чем к обеду, чтобы было время уложиться и завтра ехать в деревню, пишет, что он не может изменить своего обещания провести день у матери, и будет дома лишь вечером. Анну не успокаивает и чтение письма Каренина, в котором он дает согласие на развод, одновременно предлагая ей вернуться к нему, если она этого захочет. Во время поездки к Долли, которую она не застает дома, она обдумывает свою жизнь с Вронским и затем, на короткое время, задерживается мыслью на предложении Каренина, но, поколебавшись недолго, видит полную невозможность вернуться после Вронского к нелюбимому мужу. Вслед за тем ей приходит в голову, что жизнь с Вронским может быть еще налажена, тем более что Алексей Александрович дает развод и что мать Вронского желает женитьбы сына на Анне. И она решает ехать к его матери. Но по пути на вокзал и в вагоне Анна, вновь передумав свою жизнь с Вронским, решает, что ее жизнь с ним невозможна, что они идут в разные стороны, и поправить дело ничто не может. Ей запоминается фраза едущей в вагоне дамы, обращенная к мужу: «Ты только для себя, стало быть, хочешь удобства». Эти слова Анна применяет к себе и думает о том, что нужно поступать только «для себя», потому что она только себя чувствует. Выйдя в Обираловке из вагона и увидев подходящий товарный поезд, она бросается под вагон и гибнет. В окончательном тексте мотивировка самоубийства Анны – убедительнее. Надежды на развод мало; отъезд Вронского на дачу к матери вызывает в Анне очень болезненный приступ ревности, сопровождаемый угрозами ему в том, что он раскается. Он, раздосадованный угрозами, решает не обращать внимания на выходку Анны и уезжает, не попрощавшись с ней и оставив ее в состоянии полного отчаяния. Она посылает ему в догонку в конюшни записку с мольбой приехать и с признанием своей вины, напряженно ждет его, высчитывая минуты, нужные для его возвращения. Узнав, что Вронского записка уже не застала в конюшнях, она посылает с запиской слугу к матери на дачу и одновременно посылает Вронскому телеграмму с просьбой сейчас же приехать. Возбуждение Анны так велико, что ей самой кажется, что она сходит с ума. Оно обнаруживается в том, что по дороге к Долли и затем по пути на вокзал она теряет нить своих мыслей, и они перескакивают с одного предмета на другой, мешая ей сосредоточиться на том, что особенно сильно ее гнетет. Благодаря своему возбуждению, вернувшись от Долли домой и застав там лишь ответ на ее телеграмму и не застав ответа на записку, она не соображает, что записка еще не могла быть получена и, испытывая гнев и ненависть к виновнику ее страданий, решает сейчас же ехать на дачу к его матери, чтобы там, перед окончательным расставанием, высказаться перед ним до конца. Фраза дамы, толкнувшая Анну на мысль о самоубийстве, здесь более подходит к душевному состоянию Анны, чем в только что анализированном варианте. Дама говорит: «На то дан человеку разум, чтоб избавиться от того, что его беспокоит». Наконец, окончательно толкает Анну на самоубийство сообщение артельщика, когда она приехала в Обираловку, что сейчас тут были от Вронского, встречали княгиню Сорокину с дочерью, а также сухой и небрежный ответ Вронского на умоляющую записку Анны, переданный через посланною Анной кучера. Варианты №№ 186—189 (рукописи №№ 100 и 103) представляют собой дальнейшие этапы в работе над текстом варианта № 185, приближающие этот текст к окончательной редакции. В вариантах №№ 186 и 188 особенно подчеркивается страдание Вронского от сознания им того, что Анна злоупотребляет «силой своей слабости». Об этом говорится еще и в журнальном тексте романа, откуда это исключено при переработке журнального текста для отдельною издания «Анны Карениной». В заключение не лишним будет привести свидетельство А. Д. Оболенского, который сообщает (24 июля 1877 г.), что в разговоре с ним Толстой сказал ему о том, что он беседу Левина со священником переделывал четыре раза, «чтобы не видно было, на чьей стороне автор».[1904 - Н. Н. Гусев. «Толстой в расцвете художественного гения», стр. 223.] VI. Около 23 марта Толстой пишет Фету: «Март, начало апреля – самые мои рабочие месяцы, и я всё продолжаю быть в заблуждении, что то, что я пишу, очень важно, хотя и знаю, что через месяц мне будет совестно это вспоминать». Через день приблизительно он извещает Страхова, что может сказать, что кончил роман, всё больше и больше его занимающий, и в апрельской книжке «Русского вестника» надеется напечатать конец его, а около 5-го апреля ему же сообщает, что он «всё, всё кончил, только нужно поправить». Тут же он говорит о том, что сжег две восторженные статьи об «Анне Карениной» (в том числе критика Е. Л. Маркова), напечатанные в газете «Голос» и присланные ему Страховым. Сделал он это потому, что боялся того расстройства, которое может это произвести в нем. 15—20 апреля Толстой пишет А. А. Толстой: «В ту минуту, как мы пишем, мы бываем очень щекотливы. Теперь же я не пишу. Всё отослано, и стоит только поправить». Тут же он просит А. А. Толстую не стесняться делать свои замечания о романе, и притом побольше и построже. «Меня слишком хвалят, – продолжает он, – или я не слышу, как меня бранят. А вашими замечаниями я дорожу. Вы говорите: «В. Весловского не надо высылать». А если во время обедни придет к вам в церковь англичанин в шляпе и будет смотреть образа, вы, верно, найдете очень справедливым, что камер-лакеи выведут его». Из письма С. А. Толстой к сестре от середины апреля явствует, что в это время Толстой работал над эпилогом романа. Судя по письму его к Фету от 14 апреля, работа эта заключалась в чтении корректур эпилога. В нем, как и в выросшей из него восьмой части, одно из центральных мест отведено было участию русских добровольцев в сербско-черногорско-турецкой войне, начавшейся в июне 1876 г. Русское добровольческое движение вызвало у Толстого отрицательное или в лучшем случае равнодушное к себе отношение, особенно когда к осени выяснилась вероятность вмешательства России в турецко-славянские отношения. Как раз в пору, когда Толстой принялся зa работу над эпилогом, 12 апреля 1877 г., Россией была объявлена Турции война. В цитированном выше письме к А. А. Толстой 15—20 апреля он писал: «Как мало занимало меня сербское сумасшествие и как я был равнодушен к нему, так много занимает меня теперь настоящая война и сильно трогает меня». Около 22 апреля Толстой сообщает Страхову о том, что теперь, после многих дней, он остался без работы: одни корректуры отосланы, другие еще не присланы, и не отправленных в журнал рукописей у него больше нет. Толстой рассчитывал в апрельской книжке журнала совершенно закончить печатание романа, включая и эпилог, но вскоре же, видимо, выяснилось, что для этой книжки эпилог может не поспеть, и Катков не прочь был в ней дать лишь окончание седьмой части романа, перенеся эпилог на майскую книжку. К. А. Иславин, родственник Толстого, служивший тогда в редакции «Московских ведомостей» и взявший на себя роль делового и технического посредника между Толстым и редакцией и типографией «Русского вестника», писал Толстому в апреле 1877 г.: «Если эпилог не готов, то не задерживай посылкою ради эпилога: нам выгоднее поместить его в майской книжке, как говорит Катков – заключить несколькими дефинитивными аккордами, а то, может, и продлишь еще, чем много обяжешь всю читающую публику, которая жалеет расстаться с «Анной Карениной», узнав, что ей скоро капут. Каткова удивил твой резкий будто бы переход к концу романа» (АТБ). Однако вопрос о перенесении эпилога в майскую книжку окончательно Катковым не был решен. Вскоре, в апреле, К. А. Иславин писал Толстому: «Посылается тебе эпилог [т. е., корректура эпилога] по почте Ясенки. Все так заняты всеобщим энтузиазмом и ожиданием в Москве царской фамилии, что «Русский вестник» очутился как-то на втором плане. Тем не менее он должен выйти в конце месяца, и потому мы телеграфировали прислать скорее первую часть апрельской книжки [т. е., текст до эпилога], чтобы Катков успел ее хорошенько просмотреть, пока ты корректируешь эпилог. А того и гляди, что не успеем. Катков теперь бегло только просмотрел эпилог. Пришли, пожалуйста, первую часть, а то ведь тебе опять ее присылать. А то, может быть, ты сумел так исправить ее, что более тебе не нужно будет присылать ее на корректуру, что очень важно, потому что тогда мы начнем набирать, а тем временем подойдет исправленный эпилог» (АТБ). В конце концов в апрельской книжке «Русского вестника» было напечатано лишь окончание седьмой части «Анны Карениной» (главы XVI—XXX по нумерации журнального текста), печатание же эпилога отложено было на майскую книжку. В письме к Фету около 9 мая Толстой жалуется, что он «всё привязан к своей работе» над «Анной Карениной». Очевидно, речь здесь идет о переделке текста эпилога в корректурах. Переделка эта в значительной степени вызвана была несогласием Каткова печатать в своем журнале эпилог, содержавший в себе отрицательную оценку добровольческого движения в России в пользу сербов. 22 мая Толстой писал Страхову о том, что последняя часть романа, т. е. эпилог, уже дважды был исправлен и на днях его пришлют ему для окончательного просмотра; но он опасается, что эта часть выйдет не скоро. «Оказывается, – продолжает Толстой, – что Катков не разделяет моих взглядов, что и не может быть иначе, так как я осуждаю именно таких людей, как он, и, мямля, учтиво просит смягчить то, выпустить это. Это ужасно мне надоело, и я уже заявил им, что если они не напечатают в таком виде, как я хочу, то вовсе не напечатаю у них, и так и сделаю». Далее Толстой просит совета у Страхова, как ему поступить – печатать ли последнюю часть отдельной брошюрой, что было бы удобнее всего, хотя и сопряжено с прохождением текста через цензуру, или поместить ее в бесцензурном журнале – в «Вестнике Европы» или «Ниве». Во всяком случае Толстой хотел бы напечатать последнюю часть «как можно скорее и не разговаривать про смягчение и выпущение». Мысль о возможности поладить с Катковым Толстого еще не оставляет, но ему очень хотелось бы знать, что делать в случае несогласия Каткова. В ответном письме от 26 мая Страхов высказал мнение, что прямой выход – печатать последнюю часть без цензуры, но для этого нужно, чтобы книжка содержала в себе 10 печатных листов, т. е. 150 страниц, из расчета льготного minimum’a для страницы – около 1400 букв. Можно, если не хватит материала, прихватить часть того, что уже напечатано, а с журналами связываться не стоит прежде всего потому, что это задержит появление в свет окончания романа.[1905 - Переписка Л. Н. Толстого с H. Н. Страховым, стр. 118—119.] Тут же Страхов предлагает свою помощь в хлопотах по печатанию книги. Толстой согласился с соображениями Страхова и решил печатать восьмую часть «Анны Карениной» отдельной книжкой. Около 28 мая он уехал в Москву, получил обратно из «Русского вестника» оригинал последней части романа и договорился о печатании ее в типографии Риса отдельным изданием. 29 мая он писал Страхову: «Очень благодарен вам за совет и за предложенную помощь. Я следую совету и, выручив писание, отдаю печатать Рису в Москве. Он обещает, что в неделю будет готово. Помощь же вашу мне ужасно хочется, но не знаю, как быть. Сейчас приедет ко мне Рис взять оригинал, и я спрошу его, не задержит ли его послать вам корректуры. Кроме того, это зависит от того, когда вы выезжаете из Петербурга и поедете к нам… То есть, по правде, мне хочется и то, чтобы вы прочли в корректуре эпилог не у меня и выкидывали и исправляли всё, что найдете нужным, и приехали бы к нам как можно скорее». В тот же день он писал жене: «Печатаю отдельно у Риса без цензуры, добавляя из предыдущего то, что не достает до 10 листов».[1906 - Письма Л. Н. Толстого к жене, стр. 112.] Однако в дальнейшем Толстой, очевидно, отказался от мысли таким искусственным образом довести размер книжки до десяти листов, и книжка, целиком содержа лишь новый текст, заключала в себе только 127 страниц, напечатанных очень разгонистым шрифтом, и потому должна была пройти через цензуру (цензурное разрешение 25 июня 1877 г.). Корректуру книжки держал Страхов, вскоре приехавший в Ясную поляну. Издание снабжено было следующей заметкой на стр. 5-й: «Последняя часть «Анны Карениной» выходит отдельным изданием, а не в «Русском вестнике» потому, что редакция этого журнала не пожелала печатать эту часть без некоторых исключений, на которые автор не согласился». Катков же в майской книжке «Русского вестника» сделал такое заявление от редакции: «В предыдущей книжке под романом «Анна Каренина» выставлено: «Окончание следует». Но со смертью героини роман, собственно, кончился. По плану автора следовал бы еще небольшой эпилог, листа в два, из коего читатели могли бы узнать, что Вронский, в смущении и горе после смерти Анны, отправляется добровольцем в Сербию и что все прочие живы и здоровы, а Левин остается в своей деревне и сердится на славянские комитеты и на добровольцев. Автор, быть может, разовьет эти главы к особому изданию своего романа». По поводу этой заметки Толстой 8—10 июня написал проект язвительного письма в редакцию «Нового времени», сохранившегося в двух черновых вариантах и в газету однако не отосланного. В первом варианте письма, указав на отсутствие в заметке упоминания о том, что эпилог был уже набран в редакции «Русского вестника» и не напечатан потому, что автор не согласился исключить из него многие места, на исключении которых настаивал редактор, Толстой отмечает в этой заметке «три характерные и очень свойственные редакции «Московских ведомостей» и «Русского вестника» качества: добросовестность, деликатность и грациозная лаконичность или развязность изложения». Добросовестность редакции «Русского вестника» в отношении подписчиков выразилась в том, что «редакция потрудилась этой заметкой заменить длинное чтение конца романа, который, по мнению редакции, уже кончился». Деликатность в отношении автора сказалась в том, что редакция, «не печатая самого текста окончания…, весьма развязно изложила однако содержание эпилога, который она не приняла к печатанию». В особенности обращает на себя внимание «грациозная логичность изложения», заставляющая только сожалеть о том, что «редакция три года томила своих читателей печатанием длинного романа, когда она так просто могла бы в том же грациозном тоне, в котором сделана заметка, изложить его примерно так. Была одна дама, которая бросила мужа. Полюбив гр. Вронского, она стала в Москве сердиться на разные вещи и бросилась под вагон». Во втором варианте письма, представляющем собой значительно исправленный текст первого варианта, особенно обращает на себя внимание конец его: «Но есть один недостаток в этой заметке. В ней пропущено, что последняя часть романа была уже набрана и готовилась к печати в майской книжке, но не напечатана только потому, что автор не согласился исключить из нее, по желанию редакции, некоторые места. Редакция же со своей стороны не соглашалась печатать без выпуска, хотя автор предлагал редакции сделать всякие оговорки, какие бы она нашла нужным». Последние строки подчеркивают, с одной стороны, большую уступчивость Толстого и, с другой – крайнее упорство Каткова. Одновременно с этим письмом, судя по свидетельству С. А. Толстой («Моя жизнь», рукопись, хранящаяся в Архиве Толстого во Всесоюзной библиотеке им. Ленина, т. III, стр. 496), Толстой послал Каткову следующую телеграмму: «Прошу обратно выслать оригинал эпилога. С «Русским вестником» вперед дела иметь никогда никакого не буду». (Черновой автограф этой телеграммы см. в Описании рукописей, № 102, стр. 664.) О том, как Толстой реагировал на заметку «Русского вестника», мы узнаем из писем Т. А. Кузминской к мужу от 10 и 11 июня 1877 г. В первом письме она писала: „Тебя, верно, интересует, чем кончил Левочка с Катковым. Я целый день слышу эту историю и потому передаю ее тебе. Прочти в «Русском вестнике», стр. 472, что пишет Катков в майской книжке. Левочку, разумеется, это страшно взбесило. Написать содержание эпилога и не объяснить, что они отказались печатать эпилог, если он не выпустит некоторые фразы, и выставить Левочку теперь так, как будто он для своей выгоды и по своей воле печатает отдельно. Это, действительно, подло, и Левочка пишет объяснение очень остроумно, колко в «Новом времени»“ (ГТМ). Но вскоре возмущение Толстого поступком Каткова улеглось, и на следующий день Т. А. Кузминская сообщает мужу: «Я писала тебе, что Левочка отвечал в газете, а представь себе, он позлился 3 дня, не отсылая ответа, и потом решил, что смиренномудрие – главное, и разорвал, а Соня, не будь глупа, написала от себя объяснение, почему не печатается в «Русском вестнике», и очень обстоятельно заметила им о бестактности и нечестности рассказать сюжет прежде времени, подписалась: «Одна из читательниц» и отправила в одну из петербургских газет. Мы все одобряли, и Левочка остался доволен» (ГТМ). Письмо С. А. Толстой, подписанное инициалами Г. С. ***, было послано ею в газету «Новое время» и напечатано в № 463 от 14 июня 1877 г. В этом письме разъяснены причины непоявления эпилога в «Русском вестнике», причем буквально использованы несколько строк из второго варианта чернового письма в редакцию, написанного Толстым. Видимо задетый этим письмом С. А. Толстой, Катков в июльской книжке «Русского вестника» за 1877 г. напечатал полемически-тенденциозную статью о восьмой части романа, озаглавленную: «Что случилось по смерти Анны Карениной», в которой он, пытаясь оправдаться перед читателями в том, что не поместил в своем журнале эпилога, писал: «Роман остался без конца и при «восьмой и последней» части. Идея целого не выработалась. Для чего, всякий может спросить, так широко, так ярко, с такими подробностями выведена перед читателями судьба злополучной женщины, именем которой роман назван? Судьба эта остается мастерски рассказанным случаем очень обыкновенного свойства и послужила только нитью, на которую нанизаны прекрасные характеристики и эпизоды. Но если произведение не доработалось, если естественного разрешения не явилось, то лучше, кажется, было прервать роман на смерти героини, чем заключить его толками о добровольцах, которые ничем не повинны в событиях романа. Текла плавно широкая река, но в море не впала, а потерялась в песках. Лучше было заранее сойти на берег, чем выплыть на отмель». Уже прослышав о статье Каткова в «Русском вестнике» по поводу восьмой части «Анны Карениной», Толстой испытывал волнение. В письме к Страхову от 8—9 августа он жаловался на недостаток «крепкого спокойствия», на то, что его всё волнует, даже неизвестная ему еще статья Каткова. Познакомившись со статьей, он писал Страхову около 16 августа: «Прочел я статью «Русского вестника» и очень подосадовал на эту уверенность наглости и безнаказанности, на сознание своей ни перед чем не имеющей отступить наглости, но теперь успокоился». Отличительной особенностью ранних редакций эпилога является крайне резкое, саркастическое отношение Толстого к славянскому вопросу и к участию в славянском движении русских добровольцев. В самой ранней редакции (вар. № 190, рук. №101) эпилог начинается не с сообщения о судьбе книги Сергея Ивановича Кознышева, как в редакциях, близких к окончательной и в окончательной, а с иронически-недоброжелательной трактовки славянского вопроса, дающейся от лица автора. Вопрос этот Толстой считает «большим вздором», который получился в результате срастания маленьких вздоров, как иногда один большой гриб получается от срастания нескольких маленьких грибов. Однако тем, кто сознавал вздорность движения, нельзя было высказываться, «потому что опасно было противуречить беснующейся толпе и неловко, потому что всё беснование это было прикрыто самыми высокими мотивами: резня в Болгарии, человечество, христианство». Люди, увлеченные славянским вопросом, характеризуются как «ошалевшие», «беснующиеся в маленьком кружке» и представляющие себе, что с ними беснуется вся Россия, весь народ, тогда как народ на самом деле к славянским делам относился совершенно спокойно, в сознании предуказанных свыше его исторических путей. Вслед затем говорится об участи книги Сергея Ивановича и о том, как вследствие неудачи с книгой он увлекся славянским вопросом, и т. д. В копии начало эпилога было существенно переработано (см. вар. № 191, рук. № 103); он попрежнему начинался с характеристики и оценки славянского вопроса от лица автора, но всё это было сделано еще резче, чем в первоначальной редакции. Здесь говорится о том возбуждении «одурманенной своим криком» толпы, при котором теряются права рассудка, об официальной лжи в расценке поведения турок и сербов и в освещении событий войны, о тенденциозном извращении фактов в угоду определенной программе. Тут мы читаем такую тираду: «Спасали от бедствия и угнетения сербов, тех самых угнетенных, которые, по словам их министров, от жира плохо дерутся. Этих-то жирных в угнетении сербов шли спасать худые и чахлые русские мужики. И для этих жирных сербов отбирали копейки под предлогом божьего дела у голодных русских людей». В этом переработанном виде эпилог был послан Каткову в «Русский вестник». В дальнейшем значительная часть того, что сказано было об отношении известной части русского общества к славянскому вопросу, сказано применительно к Сергею Ивановичу (см. вар. № 193, кор. № 122), который безоговорочно, без всякой критики, «одурманенный криком толпы», принимает на веру всё то, о чем кричит по поводу славянского движения эта толпа. В последующих переработках, как и в окончательном тексте, отрицательная оценка славянскому вопросу дается почти исключительно устами Левина и старого князя Щербацкого, причем резкость этой оценки значительно смягчена. Сергей Иванович Кознышев, в основном сочувствуя движению русских в пользу славян, видит теперь в нем и ряд недостатков и отрицательных сторон, частично тех самых, которые указаны были от лица автора в ранних редакциях начала эпилога. Возможно, что общее смягчение тона в отношении к славянскому вопросу вызвано было у Толстого стремлением договориться с Катковым, который отнесся к освещению этого вопроса Толстым очень отрицательно. Из других отличий рукописных и корректурных текстов эпилога по сравнению с окончательным текстом его, составившим восьмую часть романа, следует отметить следующие. В варианте № 196 (рук. № 101) отведено значительное место уяснению отношения Кити к религиозным и философским исканиям Левина; в окончательном тексте об этом говорится гораздо меньше. В варианте № 198 (рук. № 103) сказано, что очень большую роль в усилении душевной тревоги у Левина сыграло самоубийство Карениной, изуродованное тело которой он видел на станции, куда он специально поехал, узнав о гибели Анны. Обо всем этом в окончательном тексте ничего не сказано. В варианте № 201 (кор. № 125) говорится о том, что у Левина с Сергеем Ивановичем был недавно спор о большом политическом деле «русских заговорщиков», причем Сергей Иванович очень нападал на них и не признавал зa ними никаких положительных качеств. В связи с этим Левину хочется спросить брата, за что же он, защищая сербскую войну, осуждает коммунистов и социалистов. «Разве они не укажут злоупотреблений больше и хуже болгарской резни? – спрашивает он мысленно. – Разве они и все люди, работавшие в их направлении, не обставят свою деятельность доводами более широкими и разумными, чем сербская война?… У вас теперь угнетение славян, и у них угнетение половины рода человеческого. И если общественное мнение – непогрешимый судья, то оно часто склонялось и в эту сторону и завтра может заговорить в их пользу» (первоначально фраза кончалась так: «то едва ли не будет больше голосов в их пользу, чем в вашу, если так же муссировать дело, как вы»). В окончательном тексте, быть может по цензурным соображениям, вместо всего этого сказано очень глухо: «Ему хотелось еще сказать, что если общественное мнение есть непогрешимый судья, то почему революция, коммуна не так же законны, как и движение в пользу славян?» Наконец, в окончательном тексте заключительные слова о вновь найденном Левиным смысле жизни смягчают ту относительно пессимистическую ноту, которой заканчивается роман в черновых вариантах его концов (см. варианты № 200, кор. № 124 и № 202, кор. № 123). – Здесь уместно будет в самых общих чертах, насколько это допускается характером и задачей данной статьи, указать на те связи «Анны Карениной» с реальными обстоятельствами жизни самого автора и окружавших его лиц, а также с исторической злободневностью, которые могут быть вскрыты в романе. Общеизвестно прежде всего, что в изображении Левина Толстой в значительной степени был автобиографичен и притом в иных случаях до такой степени, что почти точно воспроизводил события своей жизни, как, например, в эпизоде вторичного предложения Левина Кити и в эпизоде венчания и приготовления к венчанию, о чем рассказала С. А. Толстая, сама явившаяся прообразом Кити,[1907 - См. Дневники Софьи Андреевны Толстой, 1860—1891, стр. 8—27.] а также ее сестра Т. А. Кузминская.[1908 - См. «Моя жизнь дома и в Ясной поляне». Воспоминания, 1846—1862. Предисловие и примечания М. А. Цявловского. Изд. М. и С. Сабашниковых. М. 1925, стр. 109—118.] Насколько Толстой, изображая венчание Левина и Кити, воспроизводил пережитое им самим, очень наглядно уясняется следующей опиской в варианте № 110 (рук. № 73). После слов: „Левин расслышал молитву «О ныне обручающихся рабе божьем»“ следовало сперва слово «Льве», затем зачеркнутое и замененное словом «Константине». В еще большей мере Толстой в образе Левина отразил особенности своего характера, свое мировоззрение и свои религиозные и философские тревоги, о чем он отчасти и сам говорил. В письме к Фету от 28—29 апреля 1876 г. он писал: „Вы больны и думаете о смерти, а я здоров и не перестаю думать о том же и готовиться к ней. Посмотрим, кто прежде… Я многое, что я думал, старался выразить в последней главе апрельской книжки «Русского вестника»“, (в этой книжке описано было умирание и смерть брата Левина Николая и отношения Левина к этому событию)». Прототипность некоторых персонажей романа была ясна и современникам Толстого. Так, Фет писал Толстому 22 февраля 1875 г.: «Герой Левин – это Лев Николаевич – человек (не поэт), тут и В. Перфильев и рассудительный Сухотин, и всё и вся, но возведенные в перл созданья.[1909 - Том 62 наст. изд. См. также Т. А. Кузминская. «Моя жизнь дома а в Ясной поляне». Воспоминания, 1863—1864, М. 1926, стр. 126, и 1864—1868. М. 1926, стр. 22, 118.] В. С. Перфильев (1826—1900) послужил некоторыми чертами своего характера прототипом Степана Аркадьича Облонского. В пору писания романа московский вице-губернатор, Перфильев, кстати сказать, был посаженным отцом на свадьбе Толстого, как и Облонский на свадьбе Левина. Возможно, что до известной степени в образе Облонского отразились и черты характера приятеля Толстого кн. Д. Д. Оболенского (род. в 1844 г.), о чем свидетельствует и сходство фамилий. С. М. Сухотин (1818—1886), женатый на М. А. Дьяковой, которая в 1865 г. покинула его и вступила в новый брак, является вероятным прототипом Каренина на ряду с П. А. Валуевым (1814—1890), в пору писания романа министром государственных имуществ. О прототипности Анны Карениной и Николая Левина сказано было выше. Существуют догадки и о ряде других прототипов для тех или иных персонажей романа (для Кознышева, поручика Корсунского, графини Лидии Ивановны, старого князя Щербацкого, г-жи Шталь, приезжего иностранного принца, к которому был приставлен Вронский, художника Михайлова, Васеньки Весловского, медиума Ландау).[1910 - Сводку сведений о прототипах «Анны Карениной» см. в книге Н. Н. Гусева «Толстой в расцвете художественного гения», стр. 218–219, и в примечаниях В. Ф. Саводника к изданию «Анны Карениной» Государственного издательства, 2 тт. М.—Л. 1928. См. также Б. М. Эйхенбаум. «Лев Толстой», книга вторая, Л.—М. 1931, стр. 35—37 (о Б. Н. Чичерине и Ю. Ф. Самарине как прототипах С. И. Кознышева).] Песцов, первоначально фигурирующий под фамилией Юркин, своим прототипом имел, очевидно, близкого знакомого Толстого – Сергея Андреевича Юрьева, московского литератора, музыкального и театрального критика, переводчика Шекспира, Кальдерона и др. Агафья Михайловна, живущая экономкой в доме Левина, сохранила не только имя и отчество, но и внутренний облик экономки, жившей в Ясной поляне до женитьбы Толстого. Реальную подкладку имеют и некоторые эпизоды романа. На действительный случай, легший в основу эпизода примирения Вронским двух его напроказивших товарищей с титулярным советником, было указано выше. Кн. Д. Д. Оболенский сообщает, что он передал Толстому подробности и обстановку красносельской скачки, которая и вошла в ярком изображении в «Анну Каренину» и что, в частности, эпизод падения Вронского на скачках и гибели Фру-фру был подсказан им, Оболенским, рассказавшим Толстому о сходном происшествии с кн. Д. Б. Голицыным, сломавшим во время красносельских скачек спину своей лошади. Тот же Оболенский утверждает, что победитель на скачках в романе штабс-капитан Махотин напоминает офицера А. Д. Милютина.[1911 - См. Д. Д. Оболенский. «Отрывки (из личных воспоминаний)». – «О Толстом». Международный альманах. М. 1909, стр. 244.] Сказанное Оболенским подтверждается тем, что в черновом варианте № 3 в числе скачущих офицеров фигурируют фамилии и Голицына и Милютина. Существеннее однако то, что в романе нашел себе отражение ряд злободневных вопросов, связанных с эпохой, когда писался роман. Таковы вопросы о границах между психологическими и физиологическими явлениями, об инородцах, которыми занят Каренин, о причинах падения Польши, о классическом образовании, о существе искусства и мн. др., не говоря уже о вопросах земельного устройства, особенно занимающих Левина, и славянского вопроса.[1912 - См. об этом в указанных примечаниях В. Ф. Саводника к «Анне Карениной» в издании Государственного издательства 1928 г.] Так, постепенно развертываясь, роман вышел зa рамки первоначально намеченной морально-психологической задачи – показать «тип женщины, замужней из высшего общества, но потерявшей себя» и вобрал в себя ряд более широких и общих морально-философских и общественных проблем, тем самым отзываясь на живые вопросы современности. VII. Лето 1877 г., с начала июня по середину июля, с небольшим перерывом, Страхов провел в Ясной поляне и совместно с Толстым занялся исправлением журнального текста «Анны Карениной» и издания ее восьмой части особой книгой для отдельного издания всего романа, вышедшего в трех томах в 1878 году и напечатанного в Москве, в типографии Риса. Когда Страхов на время отлучился из Ясной поляны, Толстой продолжал работу над подготовкой отдельного издания романа один. Около 10 июля, сообщая Страхову о том, что многое отвлекало его от работы, он писал: «и, несмотря на всё это, успевал перечитывать и переделывать Каренину, так что дня через три надеюсь кончить». К этому он добавляет: «Вчера был у меня Рис, привез последнюю часть. Есть ошибки, но издание хорошенькое… На днях мне придется ехать в Москву по делам печатания. Но я поеду только на один день» (Толстой ездил в Москву по делам печатания отдельного издания романа около 11—13 июля). Наиболее существенные текстуальные отличия текста отдельного издания романа от текста журнального были указаны выше. В огромном же большинстве случаев исправления для отдельного издания преследовали стилистическое усовершенствование текста.[1913 - Исчерпывающий материал по переработке журнального текста романа для отдельного издания см. в т. 18, стр, 459—548, и т. 19, стр. 401—503, настоящего издания.] К хранящемуся в Ленинградской Публичной библиотеке РСФСР им. Салтыкова-Щедрина переплетенному экземпляру страниц «Русского вестника» с текстом первых семи частей «Анны Карениной» и отдельного издания восьмой ее части, с которых производился набор издания романа 1878 г., а также отпечатанных листов дожурнального издания и правленных Толстым корректур издания 1878 г. (о них см. ниже), приложена следующая пояснительная записка Страхова: «Это тот экземпляр «Анны Карениной», с которого печаталось отдельное издание 1878 года. Он состоит из листов, вырванных из «Русского вестника», и содержит в себе поправки и перемены, сделанные рукою самого автора. Но так как тут встречается и моя рука, то считаю нужным рассказать, как это случилось. Летом 1877 года я гостил у гр. Л. Н. Толстого в Ясной поляне (июнь, июль) и подал ему мысль просмотреть Анну Каренину, чтобы приготовить ее для отдельного издания. Я взялся прочитывать наперед, исправлять пунктуацию и явные ошибки и указывать Льву Николаевичу на места, которые почему-либо казались мне требующими поправок, – преимущественно, даже почти исключительно, неправильности языка и неясности. Таким образом сперва я читал и наносил свои поправки, а потом Лев Николаевич. Так дело шло до половины романа, но потом Лев Николаевич, всё больше и больше увлекаясь работой, перегнал меня, и я исправлял после него, да и прежде всегда просматривал его поправки, чтобы убедиться, понял ли я их и так ли работаю, потому что мне предстояло держать корректуру. Утром, вдоволь наговорившись за кофеем (его подавали в полдень на террасе), мы расходились, и каждый принимался за работу. Я работал в кабинете, внизу. Было условлено, что за час или за полчаса до обеда (5 часов) мы должны отправляться гулять, чтобы освежиться и нагулять аппетит. Как ни приятна была мне работа, но я, по свойственной мне внимательности, обыкновенно не пропускал срока и, изготовившись на прогулку, принимался звать Льва Николаевича. Он же почти всегда медлил, и иногда его было трудно оторвать от работы. В таких случаях следы напряжения сказывались очень ясно: был заметен легкий прилив крови к голове, Лев Николаевич был рассеян и ел за обедом очень мало. Так мы работали каждый день больше месяца. Этот упорный труд приносил свои плоды. Как я ни любил роман в его первоначальном виде, я довольно скоро убедился, что поправки Льва Николаевича всегда делались с удивительным мастерством, что они проясняли и углубляли черты, казавшиеся и без того ясными, и всегда были строго в духе и тоне целого. По поводу моих поправок, касавшихся почти только языка, я заметил еще особенность, которая хотя не была для меня неожиданностью, но выступала очень ярко. Лев Николаевич твердо отстаивал малейшее свое выражение и не соглашался на самые, повидимому, невинные перемены. Из его объяснений я убедился, что он необыкновенно дорожит своим языком и что, несмотря на всю кажущуюся небрежность и неровность его слога, он обдумывает каждое свое слово, каждый оборот речи не хуже самого щепетильного стихотворца. А вообще – как много он думает, как много работает головою, – этому я всегда удивлялся, это поражало меня как новость при каждой встрече, и только этим обилием души и ума объясняется сила его произведений. Н. Страхов». Набор отдельного издания начался в первых числах августа 1878 г. Около 21 декабря Страхов сообщал Толстому, что он дня три тому назад отослал в типографию последний лист корректуры, а в середине января 1878 г. вышли в свет все три тома «Анны Карениной».[1914 - См. Переписку Л. Н. Толстого с H. Н. Страховым, стр. 134, 138, 143.] Как видно из переписки Толстого со Страховым в период печатания отдельного издания романа 1878 г., корректуру его держал не Толстой, а Страхов.[1915 - Подробнее об этом см. в Текстологическом комментарии, напечатанном в 19 томе настоящего издания, стр. 470—473.] Несомненно, что лишь в двух случаях – в эпизодах венчания Левина с Кити и самоубийства Карениной – Толстой в процессе печатания этого издания принял личное участие дополнительными исправлениями, сообщенными им Страхову и сохраненными Страховым в составе указанного наборного текста, хранящегося в ленинградской Публичной библиотеке. Но, ведя по просьбе Толстого корректуру текста романа, Страхов не ограничился исключительно технической правкой, а вносил порой и исправления стилистического и грамматического характера (и, кстати сказать, как он сам признавался Толстому, допустил в издании большое количество опечаток). В виду сказанного в основу окончательного текста «Анны Карениной» нами взят текст, исправленный Толстым и – с одобрения Толстого – Страховым летом 1877 г. по экземплярам «Русского вестника» и отдельного издания восьмой части, с дополнительными исправлениями двух указанных эпизодов, сделанных позднее Толстым. Самостоятельные исправления, сделанные Страховым в корректуре издания 1878 г., как правило, отвергаются, зa исключением тех немногих случаев, когда в исправленном недостаточно тщательно совместно Толстым и Страховым тексте оказались явные стилистические и смысловые погрешности. В ряде случаев эти самостоятельные страховские исправления оправдываются, впрочем, чтениями черновых автографов романа.[1916 - Подробнее о приемах установления окончательного текста романа см. в Текстологическом комментарии, указ. том, стр. 473—503.] ОПИСАНИЕ РУКОПИСЕЙ И КОРРЕКТУР, ОТНОСЯЩИХСЯ К «АННЕ КАРЕНИНОЙ». Рукописи, относящиеся к «Анне Карениной», как сказано в предисловии, сохранились в значительной своей части, но не полностью. Из корректур романа сохранилась лишь очень небольшая часть. Почти весь рукописный и корректурный материал, относящийся к «Анне Карениной», хранится во Всесоюзной библиотеке им. Ленина (папки 4—10 и VIII) и только очень небольшая доля его хранится в Государственном Толстовском музее (ГТМ), в Институте литературы Академии наук СССР (ИЛИ), в Государственном литературном музее и в Публичной библиотеке РСФСР им. Салтыкова-Щедрина. В тех случаях, когда в настоящем описании место хранения рукописей и корректур романа не указывается, имеется в виду, как место хранения их, Всесоюзная библиотека им. Ленина. Извлекаемые из рукописей и корректур варианты в основном печатаются в порядке развития сюжета романа в его окончательной редакции. Такой способ расположения вариантов обусловливается крайней трудностью приурочения их к отдельным редакциям в виду того, что Толстой в процессе работы над романом, как правило, возвращался к ранее написанным текстам, радикально перерабатывая их не только в копиях, но и в автографах – с целью приспособления их к новому, определявшемуся в процессе работы, контексту. В тех случаях, когда отдельные варианты слишком малы по объему и при том место их в романе неясно без сопроводительных пояснений, они в виде исключения печатаютcя не особо, а при описании той рукописи, из которой они извлекаются. – 1. Планы и заметки к «Анне Карениной» – автографы на 12 листах разного размера, исписанных большей частью с одной стороны (2 листа чистых). Печатаются полностью (№№ 1—10) в отделе планов и заметок. Здесь же печатаются планы, извлеченные из рукописей, в основном содержащих в себе черновые тексты романа (№№ 11—13). План, печатаемый под № 1, написан на странице, в начале которой – зачеркнутое продолжение текста рукописи № 4: «но зналъ, что сущность несчастiя совершилась»; следовательно, он написан был не ранее написания части рукописи № 4. Остальные планы и заметки были написаны позднее, в разное время, в процессе работы над романом. 2. Автограф на 4 листах в 4°, исписанных с обеих сторон. Самый ранний приступ к работе над романом. Заглавие – «Молодецъ-баба» и далее цыфра 1 для обозначения главы. Начало: «Гости посл? оперы съ?зжались къ молодой Княгин? Врасской». Конец: «было очень естественно». В процессе дальнейшей работы над рукописью и приспособления ее к новой текстовой комбинации в ней сделаны исправления и дополнения; некоторые части текста зачеркнуты. На полях – несколько конспективных записей, намечающих дальнейшее развитие темы. Первый лист, текст которого в дальнейшем не был использован, не нумерован, остальные листы, приспособленные затем к новой текстовой комбинации, нумерованы цыфрами 4, 6, 7. Печатается в отделе вариантов полностью под № 1, без учета позднейших зачеркиваний отдельных кусков текста, исключенных в дальнейшем контексте. Впервые текст этого варианта был опубликован H. К. Гудзием в журнале «Красная новь», 1935, № 11, стр. 144—150. 3. Автограф на 4 листах в 4°, исписанных с одной стороны. Второй приступ к работе. Для обозначения главы проставлена цыфра 1. Позднее над ней написано и зачеркнуто: «2-я часть». Начало: «Гости посл? оперы собирались у Княгини Врасской». Конец: «зашелъ передъ клубомъ въ гостиную. Онъ». Третий лист, текст которого использован был позднее для новой текстовой комбинации, нумерован рукой Толстого цыфрой 3. Остальные листы – с неиспользованным текстом – не нумерованы. На полях – конспективные записи для дальнейшей работы. На последнем листе – проба пера рукой переписчика дальнейшего текста – Д. И. Троицкого. Печатается полностью под № 2. 4. Автограф на 15 листах в 4°, исписанных с обеих сторон. Ранний конспективный набросок всего романа. Начало: «1. Молодая хозяйка только что, запыхавшись, вбежала». Конец (запись): «Онъ не истасканъ». Листы 2-й, 3-й и 6-й об., для обозначения их места в новой текстовой комбинации, нумерованы рукой Толстого соответственно цыфрами 8, 9, 13. Текст поделен на двенадцать глав, нумерованных римскими цыфрами, причем под цыфрами VII—X дана лишь очень краткая программа намечавшегося текста. В тексте и на полях очень много исправлений и конспективных заметок на полях. Отдельные страницы, при использовании рукописи в последующем контексте, сплошь перечеркнуты поперечной чертой или поперек их рукой Толстого написано: «не нужно». Печатается полностью под № 3, без учета позднейших зачеркиваний отдельных кусков текста и с восстановлением первоначально написанного текстового слоя. 5. Автограф на 4 листах в 4°, исписанных, кроме последнего, с обеих сторон. В дальнейшем ходе работы над романом он никак не был использован. Перед текстом проставлены буквы NN и далее начало: «Старушка Княгиня Марья Давыдовна Гагина, прi?хавъ съ сыномъ». Конец: «А разв? ты не мой сынъ?» Печатается полностью под № 4. 6. Автограф на 14 листах в 4°, исписанных с обеих сторон. Рукопись озаглавлена: «Анна Каренина. Романъ». Вслед за тем – эпиграф: «Отмщенiе Мое». Первоначально текст начинался: «Въ Москв? была выставка скота». Затем вместо этого на полях написано новое начало: «Степанъ Аркадьичъ Алабинъ былъ въ самомъ ужасномъ положенiи». 14-й лист оканчивается словами: «Они стояли почти рядомъ. Анна Аркадьевна». Продолжение текста – на 8 листах, перенесенных позже Толстым в рукопись № 14. Начало этого продолжения: «Анна Аркадьевна подошла еще ближе». В тексте много исправлений и зачеркиваний, на полях – приписки и конспективные записи. Всё это в значительной степени сделано было в процессе дальнейшего приспособления части рукописи к новой текстовой комбинации. Печатается полностью под № 5, без учета позднейших зачеркиваний отдельных кусков текста и с присоединением первоначального текста (до приспособления его к новой текстовой комбинации) восьми листов, переложенных позднее в рукопись № 14. 7. Автограф на 8 листах в 4°. 7 первых листов исписаны с обеих сторон, 8-й чистый; лишь на оборотной стороне его сделаны две конспективные записи. Заглавие: «Анна Каренина. Романъ». Далее – эпиграф: «Отмщенiе Мое». Начало: «Степанъ Аркадьичъ Алабинъ, несмотря на вчерашнюю сцену». Конец: «на Николаевскую дорогу». На предпоследнем листе посторонней рукой даты: «April, March, 8, 27, 1873». В 4 последних листах сделаны ножницами вырезки, но раньше, чем на изрезанных листах стал писаться текст, сохранившийся таким образом полностью. Текст на нескольких страницах зачеркнут сплошь в результате приспособления рукописи к новой текстовой комбинации. Печатается полностью под № 6, без учета позднейших зачеркиваний. 8. Автограф на 5 листах в 4°. 4 листа исписаны с обеих сторон, 1 – с одной стороны. Заглавие – «Анна Каренина. Романъ». Вслед за этим – эпиграф – «Отмщенiе мое». Начало: «<Степанъ Аркадьевичъ Алабинъ, 37 л?тъ отъ роду>». Конец: «отряхнулъ крошки калача съ жилета». Рукопись сильно испещрена исправлениями, зачеркиваниями и приписками и дополнениями на полях. Печатается полностью под № 7. 9. Автограф на 14 листах в 4°. Листы 1—8 и 10—12 исписаны с обеих сторон, 9-й и 13-й – с одной, 14-й – чистый. Начало: «<Степанъ Аркадьичъ, благодаря протекцiи>». Конец: «и ?хать къ Щербацкимъ». Как и в предыдущих рукописях, в процессе позднейшей обработки данной рукописи в ней сделано много исправлений, зачеркиваний, приписок и конспективных записей на полях. Печатается полностью под № 9, без учета позднейших зачеркиваний отдельных кусков текста. 10. Автограф на 1 листе в 4°. Исписана одна страница, до половины ее. Начало: «III. Когда Степанъ Аркадьичъ подъ?зжалъ къ Николаевской станцiи». Конец: «Однако пойдемъ, скоро придетъ». 11. Автограф на 3 листах в 4°, исписанных с обеих сторон, со сравнительно небольшим количеством исправлений. Последняя страница исписана лишь наполовину. Начало: «Былъ ясный морозный день». Конец: «Ахъ, да вотъ и онъ». Текст заключает в себе описание встречи Левина и Кити на катке в Зоологическом саду. 12. Автограф на 6 листах в 4°, исписанных с обеих сторон, также с небольшим относительно количеством, исправлений. Последняя страница не дописана до конца. Начало: «Кити испытывала въ это посл? об?да». Конец: «и онъ, покрасн?въ до ушей, поб?жалъ внизъ». В тексте идет речь о приезде Левина в дом Щербацких и об его неудачном предложении Кити. Продолжением текста данной рукописи является текст на листе 12 рукописи № 6, позднее приспособленный к тексту рукописи № 12. Извлекаем отсюда вариант № 13. 13. Автограф на 19 листах в 4°, исписанных, кроме одного, с обеих сторон. Начало: «На другой день былъ морозъ еще сильн?е». Конец: «А Пава! Отлично!» Текст заключает в себе следующие эпизоды: приезд Анны вместе с матерью Вронского в Москву, беседа Анны с Долли, приведшая к примирению Долли с мужем, встреча Анны с Кити, приезд вечером Вронского в дом Щербацких для переговоров со Стивой об обеде в честь знаменитости, наконец, приезд Левина в деревню. Рукопись составилась в результате комбинации ранее написанного текста, первоначально входившего в состав рукописи № 6, с новым текстом. Начало эпизода встречи Карениной на вокзале, написанное на листе 2-м и большей части 3-го, зачеркнуто, и вместо него написан новый текст, занимающий лист 1-й. Переложенные сюда 8 листов из рукописи № 6 приспособлены к новой текстовой комбинации и пополнены вставками на отдельных листах. Последний лист исписан Толстым взамен почти целиком зачеркнутой по строкам, исписанной рукой С. А. Толстой копии текста, находящегося на части 6-го листа рукописи № 12 и на 12-м листе рукописи № 6. Последние 16 листов нумерованы рукой Толстого (1—15; цыфрой 2 занумерованы две четвертушки согнутого пополам листа писчей бумаги). Извлекаем отсюда вариант № 19. 14. Автограф на 6 листах, исписанных с обеих сторон; 5 первых листов в 4°, 1 – последний – большого почтового формата. 2-й лист – вставка. Начало: «У однаго изъ главныхъ лицъ Москвы былъ большой балъ». Конец: «и буря, б?снующаяся на двор?». В тексте – обычные исправления и заметки на полях. Всё это частично сделано в процессе последующего приспособления части рукописи к новой текстовой комбинации. Часть текста (на л. 3 об. и на л. 4), в котором идет речь о горе Кити на балу, переложена впоследствии в рукопись № 15. Печатается полностью под № 25, без учета позднейших зачеркиваний. 15. Автограф на 5 листах в 4°, исписанных с обеих сторон. Начало: «<У однаго изъ главныхъ лицъ Москвы былъ> <Такъ думала Кити до бала>». Конец: «и они чувствовали это также, какъ и Кити». Лл. 2 об. и 5 об. не дописаны до конца страниц. Текст заключает в себе эпизод бала, наново написанный. Извлекаем отсюда варианты 26 и 27. 16. Рукопись на 29 листах в 4°, написанная рукой С. А. Толстой и Толстого, большей частью с обеих сторон; один лист чистый. Вслед за заглавием «Анна Каренина. Романъ» – эпиграф: «Отмщенiе Мое» и начало: «Несмотря на то, что онъ спалъ уже 3-ю ночь». Конец: «и отошелъ отъ нея». Написанное рукой С. А. Толстой воспроизводит исправленную рукой Толстого копию материала предыдущих рукописей, предназначенного для первой части романа. Большая часть листов этой копии переложена в рукопись № 17 и в наборную рукопись (№ 103). Написанное сплошь рукой Толстого – вставки на отдельных листах в текст первой части романа. Текст на листах 1—12 представляет собой копию исправленного текста рукописей №№ 8 и 7. Далее на 8 листах следует сплошной автограф. Следующий лист – чистый; далее – на 3 листах остаток копии, большая часть которой, как сказано, переложена в рукописи № 17 и наборную (№ 103) и, наконец, – на 6 листах – вновь сплошной автограф, в котором на одной из оборотных страниц написан зачеркнутый вариант разговора Облонского (Алабина) с Анной, первоначально связанный с текстом рукописи № 13, а на другой – отрывок, не связанный с текстом «Анны Карениной», повидимому из какого-то письма. Извлекаем из этой рукописи варианты №№ 10, 11 и 31. 17. Рукопись на 47 листах в 4°, написанная рукой С. А. Толстой и Толстого, большей частью с обеих сторон. По листам нумерация, частично рукой Толстого, частично постороннего. Первоначальное заглавие «Анна Каренина» зачеркнуто и вместо него рукой Толстого писано: «Два брака». Его же рукой эпиграф «Отмщенiе Мое» исправлен на «Мн? отмщенiе, и Азъ воздамъ». Начало: «Дарья Алексардровна Облонская, считавшая 9 л?тъ своего красавца мужа». Конец: «выраженiе когда-то красиваго лица». Текст первых 10-ти листов представляет собой исправленную копию текста первых 11-ти и 12-го листа рукописи № 16. Следовавшие затем в рукописи 2 листа, представлявшие копию другой части 12-го, 13-го и части 14-го листов рукописи № 16, переложены в наборную рукопись (№103). Лист 11-й данной рукописи – вставка-автограф. Текст листов 12—19 лицевого – копия текста остальной части 12-го, 13—17 листов рукописи № 16. Текст листов 19 об. – начала 21 листа лицевого – копия текста листов 3—4 рукописи № 9, первоначально входившая в состав рукописи № 16. Текст остальной части 21-го листа, 22-го, 23-го и части 24-го – копия текста листов 19—20 рукописи № 16. Текст остальной части 24-го листа и листа 25-го – копия большей части 1-го листа рукописи № 11. 3 следующие листа, представлявшие собой продолжение копии рукописи № 11, переложены в наборную рукопись (№ 103). Текст листа 28-го – копия конца текста рукописи № 11. Вслед за этим на том же листе – копия текста листа 7 об. рукописи № 9. Следующий текст, представляющий продолжение рукописи № 6, переложен в наборную рукопись (№ 103). Текст листов 29—33 – продолжение и окончание текста рукописи № 9. Текст листов 34-го и 35-го – копия текста листов 8—10 рукописи № 6. Лист, находившийся между этими двумя листами, переложен в наборную рукопись (№ 103). Далее шла копия текста рукописи № 12. Начало этой копии – на 11 листах – переложено в наборную рукопись (№ 103), конец – в рукопись № 13 (последний лист). Из этой копии в данной рукописи остались лишь листы 36-й и 37-й. Вслед за тем шла копия текста листа 12-го рукописи № 6, начало которой находится на переложенном отсюда последнем листе рукописи № 13. На 38-м листе данной рукописи – окончание копии текста 12-го листа рукописи № 6. На том же листе и на листах 39—45 – копия текста рукописи № 13, за исключением ее конца. В этой копии – вставка-автограф на 1 листе. 16 листов, недостающие в копии, переложены в наборную рукопись (№ 103). На листах 46—63 – копия текста последних 8 листов рукописи № 16. Между листами этой копии – 6 листов вставок-автографов. Один недостающий лист из копии переложен в наборную рукопись (№ 103). Все копии написаны рукой С. А. Толстой, и все они, исключая копий текста рукописи № 16, первоначально входили в эту последнюю. В рукописи несколько записей рукой Толстого для памяти. Наиболее существенные следующие: 1) относящаяся к самочувствию Анны Карениной после бала: Она подумать не можетъ о томъ, что она над?лала, какъ челов?къ, застр?лившiй нечаянно товарища. 2) относящаяся к Каренину, в самом конце рукописи: Исторiя А[лекс?я] А[лександровича]. Его честолюбiе и семейная жизнь. Ревность и потомъ успокоенiе. Самолюбивъ ужасно. Последние два слова подчеркнуты три раза, слово «успокоенiе» – один раз. После слов «поверил в него вполне только когда увидел его» (т. 18 настоящего издания, стр. 112) в рукописи написано: какъ путешественникъ вполн? пов?ритъ въ существованiе Суматры только тогда, когда увидитъ съ корабля землю, дороги деревья, людей. О старом князе Щербацком в рукописи сказано: Старый князь теперь <опустился, ушелъ въ себя и отказался отъ жизни. Онъ> служилъ номинально при Императрицыныхъ учрежденiяхъ, ?здилъ въ клубъ, играя по 3 копейки, иногда ?здилъ въ св?тъ, <но очевидно было, что онъ нич?мъ не интересовался и какъ будто только ожидалъ смерти> интересовался политикой и не вступалъ въ семейныя д?ла. Одна только меньшая дочь Kити еще иногда вызывала его къ жизни. Онъ любовался ею и, казалось, любилъ ее и наблюдалъ искателей ея руки и, очевидно, интересовался т?мъ, за кого она выйдетъ замуж. Извлекаем далее из этой рукописи варианты №№ 8, 14, 15, 17, 20, 21, 22, 23. 18. Автограф на 3 листах в 4°, из которых 2 первые исписаны с обеих сторон, последний – чистый. Текст на 2-м листе зачеркнут. Начало: «Часть вторая. Дьяволъ. Прошло два м?сяца». Конец: «<Въ конц? зимы посл? парада>». На оборотной стороне последнего листа проба пера рукой переписчика Д. И. Троицкого. Печатается полностью под № 35, включая и зачеркнутое, кроме последней, начатой и неоконченной фразы. 19. Автограф на 6 листах в 4°, исписанных большей частью с обеих сторон. На 2-х листах – вставка. Начало: «Ну, такъ и есть». Конец: «она сама въ темнот? вид?ла». Вставки в рукописи на полях и на отдельном листе сделаны, очевидно, при приспособлении ее к позже написанному тексту. Печатается полностью под № 37. 20. Рукопись на 16 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой С. А. Толстой, с исправлениями рукой Толстого и с двумя вставками-автографами (по одному листу каждая). Начало: «Знаменитая п?вица п?ла второй разъ». Конец: «и что они оба теперь довольны и счастливы». Написанное рукой С. А. Толстой представляет собой копию текста рукописи № 3, кончая словами: «что солнце не св?титъ», далее – рукописи № 2, от слов: «– Я часто думалъ, – сказалъ дипломатъ», до конца (за исключением вторично зачеркнутых в этой рукописи частей текста) и рукописи № 4 – от слов: «Алекс?й Александровичъ, хотите чаю?», кончая: «глядя изъ подлобья на Вронскаго» (за исключением вторично зачеркнутых в этой рукописи частей текста). Автографический материал, послуживший оригиналом для этой части копии, после того как он был исправлен и объединен Толстым в связное повествование, перенумерован его рукой по листам цыфрами от 1 до 9. Продолжение, написанное рукой переписчицы, является копией текста рукописи № 19. 2 листа из этой рукописи переложены в рукопись № 21, 2 листа – в рукопись № 22. Исправления Толстого, сделанные в копии, сделаны в направлении к окончательной редакции соответствующего текста. В процессе исправления рукописи связность текста ее была нарушена, и часть текста отнесена к первой части романа, часть – ко второй. 21. Рукопись на 38 листах в 4°, из которых один – последний – чистый. Написана с обеих сторон рукой С. А. Толстой и Д. И. Троицкого. Сильно исправлена Толстым. Его же рукой написаны 3 вставки на обеих сторонах четвертушки. В рукописи недостает очень многих листов, переложенных большей частью в наборную рукопись (№ 103). Два листа сюда переложены из рукописи № 20. В первоначальном своем составе данная рукопись – копия рукописи № 17. Первоначальное заглавие «Два брака» здесь зачеркнуто и вместо него написано «Анна Каренина». К эпиграфу «Мн? отмщенiе, и Азъ воздамъ» рукой Толстого приписано начало: «Вс? счастливыя семьи похожи другъ на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по своему». Под этой записью, которая вначале мыслилась Толстым, очевидно, как второй эпиграф к роману, подпись «Л. H.», зачеркнутая и замененная буквами NN. Конец: «гд? то далеко припрятаннымъ». На полях рукописи ряд конспективных записей рукой Толстого. После слов «что он тут для того, чтобы быть там, где она» (т. 19, стр. 109) в рукописи читается вариант: «Да, я знаю это, что если бы я захот?ла, то я могла бы возбудить одну изъ т?хъ страстей, для которыхъ люди жертвуютъ жизнью», думала она, и противъ воли ея въ глазахъ и на губахъ ея засв?тилась сдержанная радость. Перед словами: «Она говорила учтиво, почтительно» (т. 19, стр. 109) в рукописи написано: Одинъ разъ ей случилось быть въ такомъ же положенiи: одинъ господинъ влюбился въ нее и сд?лалъ ей признанiе, но тотъ говорилъ такимъ испуганнымъ, виноватымъ тономъ, что ей легко было поставить его на м?сто. Извлекаем, кроме того, отсюда варианты №№ 17 и 32. 22. Рукопись на 25 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой Д. И. Троицкого и исправленная рукой Толстого. Начало: «<Она была хороша>. Анна любила ее». Конец: «въ ихъ уединенiи». На первых четырех листах – копия части рукописи № 21, от слов «Она была хороша» (л. 36), кончая: «гд? то далеко припрятаннымъ» (л. 38) (здесь одного листа недостает). Далее – копия рукописи № 18, начинающаяся словами: «Часть вторая. Глава 1. Дьяволъ». Вслед за тем – копия рукописи № 20 от слов «Знаменитая п?вица п?ла второй разъ», кончая: «въ ихъ уединенiи». 2 листа, написанные рукой С. А. Толстой и исправленные рукой Толстого, переложены сюда из рукописи № 20. Рукой Толстого написаны две вставки – одна на двух листах, другая – на пяти. Последняя описывает примирение Вронским титулярного советника с офицерами. Рассказ ведется не от лица Вронского, а от лица автора. Извлекаем отсюда варианты №№ 33 и 38. 23. Рукопись на 4 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой Д. И. Троицкого и исправленная рукой Толстого. Начало: «У?зжая изъ Петербурга, Удашевъ оставилъ». Конец: «наполняли ея время». Копия текста части рукописи № 22. 24. Рукопись на 8 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой С. А. Толстой и исправленная рукой Толстого. Начало: «сплошные зубы, – сказалъ Вронской». Конец: «вышелъ изъ комнаты». Копия большей части второй вставки в рукопись № 22 (о примирении Вронским титулярного советника с офицерами). Большая часть текста перечеркнута косою чертой через страницы, и вместо него рукой Толстого на вставке из двух листов написан новый текст, более краткий, в котором рассказ о примирении ведется от лица Вронского. Извлекаем отсюда вариант № 36, текст которого сначала Толстым был исправлен, а затем большей частью зачеркнут. 25. Рукопись на 4 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой Д. И. Троицкого и исправленная рукой Толстого. Начало: «– Вотъ именно, – сказала <Анна> Бетси». Конец: «<въ ихъ уединенiи>». Копия соответствующей части рукописи № 22. 26. Автограф на 4 листах (2 листа почтовых, обыкновенного формата, и 2 в 4°), исписанных с обеих сторон. Начало: «<послушайте, не говорите этаго>». Конец: «отпустилъ его». На первом листе, до половины его, написан текст, относящийся к эпизоду встречи Анны с Вронским на обратном пути Анны из Москвы в Петербург. Текст этот зачеркнут. Далее написано: 1) Ордынцевъ въ деревн?. <2) Кити несчастная больная.> 2-я часть. Черезъ дв? нед?ли посл? отъ?зда Анны въ Петербургъ, въ самомъ начал? весны, въ дом? Щербацкихъ происходилъ посл?днiй р?шительный консилiумъ. и т. д. Извлекаем отсюда вариант № 34. 27. Автограф на 9 листах в 4°, исписанных с обеих сторон. Начало: «1. Левинъ жилъ въ деревн?». Конец: «и готовилъ ее и себя къ скачк?». Извлекаем отсюда варианты №№ 40, 42, 43. 28. Автограф на 4 листах в 4°, исписанных, кроме одного, с обеих сторон. Начало: «Водки, ты думаешь?» Конец: «и сестра его Мари жила съ нимъ». Извлекаем отсюда вариант № 44. 29. Автограф на 14 листах в 4°, исписанных, кроме двух листов, с обеих сторон. Начало: «Над?ясь застать ее одну». Конец: «отв?чала Анна». Текст заключает в себе рассказ о посещении Вронским Анны на даче перед скачками и описание скачек. Извлекаем отсюда варианты №№ 45—48. 30. Автограф на 4 листах в 4°, исписанных с обеих сторон. Начало: «<Щербацкiе уже> Кити Щербацкая еще далеко не кончила». Конец: «накупилъ». Конец фразы: «м?шокъ сухарей и пошелъ дальше, показывая дорогой свои покупки» – на листе, вошедшем в состав рукописи № 31. Здесь этот конец, после того как он был переписан, зачеркнут, и оставшаяся чистая часть листа заполнена новым текстом. Извлекаем отсюда вариант № 49. 31. Рукопись на 63 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой С. А. Толстой, за исключением десяти листов – автографов-вставок. Один лист – чистый. Начало: «прочна и давала новыя трещины». Конец: «и московскiя горести ея стали воспоминанiемъ». В рукописи недостает в начале и в середине нескольких листов, которые, видимо, большей частью были переложены в наборную рукопись, в этой части до нас не дошедшую. Рукопись представляет собой исправленную и дополненную Толстым вставками копию последовательно листов 3 об. – 4 рукописи № 26, рукописи № 27, листа 4-го рукописи № 4, рукописей №№ 28 и 29, листов 12—13 рукописи № 4, рукописи № 30. Извлекаем отсюда варианты №№ 39, 41, 51, 54, 55, 57. 32. Рукопись на 8 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой Д. И. Троицкого и исправленная рукой Толстого. Начало: «(Сл?дующая по порядку глава). <Левинъ жилъ въ деревн?>». Конец: «и господина въ шуб?». Рукопись перенумерована рукой переписчика по полулистам писчей бумаги цыфрами 57, 58, 60, 62. В ней в середине недостает таким образом двух полулистов. Копия соответствующей части рукописи № 31. 33. Рукопись на 29 листах в 4°, написанная, почти всюду с обеих сторон, рукой С. А. Толстой, с исправлениями рукой Толстого и его же рукой написанными вставками на 3 листах. Начало: «Вн?шнiя отношенiя Алекс?я Александровича съ женою». Конец: «горести ея стали воспоминанiемъ». Копия части рукописи № 31. Нескольких листов в рукописи недостает. Извлекаем отсюда варианты №№ 50 и 52. 34. Рукопись на 17 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой Д. И. Троицкого, неизвестного, С. А. Толстой и (три последних листа) Толстого и исправленная рукой Толстого. Начало: «Сл?дующая по порядку глава. Какъ и во вс?хъ м?стахъ, где собираются люди». Конец: «задушевные разговоры». Копия соответствующей части рукописи № 33. В рукописи недостает нескольких листов, написанных переписчиком, а также одного листа, написанного рукой Толстого. На первых листах – нумерация, большей частью по полулистам писчей бумаги, рукой Толстого и рукой переписчика (6—9). Извлекаем отсюда варианты №№ 53 и 58. 35. Рукопись на 6 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой неизвестного и Д. И. Троицкого и исправленная рукой Толстого. Начало: «Несмотря на разницу л?тъ». Конец: «<Князь съ Кити пошли на воды>». Копия соответствующей части рукописи № 34. Рукопись нумерована по полулистам писчей бумаги цыфрами 7, 8, 12. В ней недостает таким образом по крайней мере 6 листов (в середине), переложенных в рукопись № 36. 36. Рукопись на 24 листах в 4°, написанная, кроме последнего, с обеих сторон рукой Д. И. Троицкого, неизвестного и С. А. Толстой и исправленная рукой Толстого. Начало: «и догадка о томъ, кто кто». Конец: «Московскiя горести стали воспоминанiемъ». Копия текстов рукописей №№ 32—34. В рукописи недостает многих листов, очевидно переложенных в недошедшую до нас часть наборной рукописи. Часть материала перенумерована, в большинстве по полулистам писчей бумаги, рукой переписчика цыфрами 2, 7, 8, 8, 9, 10, 11. Извлекаем отсюда вариант № 56. 37. Автограф на 19 листах (18 – в 4° и 1 – клочок четвертушки), исписанных, кроме одного листа, с обеих сторон. Рукопись начинается с зачеркнутого конца абзаца, начало которого – на л. 19 об. Вслед за тем следует еще два зачеркнутых абзаца. Начало незачеркнутого текста: «3-я часть, С. Левинъ былъ не деревенскiй житель». Конец: «и она не удерживала его». Первые 7 листов нумерованы рукой Толстого по листам (1—7). Следующие 5 листов не нумерованы. Последние 7 листов нумерованы рукой Толстого по листам и в одном случае по страницам (8—15). Перед текстом на л. 8 повторена пометка: «3-я часть». В тексте рукописи Толстым сделано несколько перестановок. Извлекаем отсюда варианты №№ 60—64. 38. Автограф на 9 листах в 4°, исписанных с обеих сторон. Начало: «<Дв? четы. 3-я часть. 1. Посл? объясненiя на дач? Алекс?й Александровичъ не вид?лся съ женой все л?то>». Конец: «встр?тилъ въ карет?». Вместо зачеркнутого начала главы на 3 листах написано новое начало: «1. Посл? объясненiя съ женою на дач? Алекс?й Александровичъ, вернувшись въ Петербургъ» и т. д. Один из листов представляет собой вставку; на его обороте – черновик письма Толстого к редактору журнала, написанный в связи с выходом его «Азбуки». На последнем листе – сплошь конспективные записи, относящиеся к роману, и несколько выписок по-французски из книги Ларошфуко «Maximes» (печатается в отделе планов и заметок, № 11). Конспективные записи – и на полях других листов рукописи. Данная рукопись – в основном своем текстовом слое – одна из ранних в процессе работы над романом. Большинство исправлений, имеющихся в рукописи, а также записи на полях, сделаны впоследствии, при позднейшем приспособлении ее к контексту новых глав. Извлекаем отсюда варианты №№ 66—69. 39. Автограф на 3 листах в 4°, исписанных с обеих сторон. Начало: «На другой день утромъ Алекс?й Александровичъ неожиданно вошелъ». Конец: «и онъ никогда не любилъ его». Извлекаем отсюда вариант № 95. 40. Автограф на 4 листах в 4°, исписанных с обеих сторон. Начало: «<4-я часть. II глава 2-й части. Алекс?й Александровичъ устроилъ себ? въ Министерств? д?ло ревизiи>». Конец: «<сов?ты духовника не дали никакого р?шенiя.>» На полях – несколько конспективных записей. Рукопись была написана в первой стадии работы над романом и затем приспособлена в большей своей части к значительно позднее написанному тексту. Извлекаем отсюда варианты №№ 96 и 97. 41. Автограф на 8 листах в 4°, исписанных с обеих сторон. Начало: «<Алекс?й Александровичъ былъ въ такомъ уныломъ и убитомъ расположенiи духа>». Конец: «и написалъ адвокату требуемыя подробности». Текст этот относится к ранней стадии писания романа. В процессе дальнейшей работы над романом из этой рукописи был использован, будучи переработан, лишь текст, находящийся на лл. 3 и 7. Печатаем целиком текст рукописи в ее первоначальной редакции, игнорируя последующие исправления части ее (вариант № 98). 42. Автограф на 17 листах в 4°, кроме одного, исписанных с обеих сторон. Начало: «На другой день – это было воскресенье – Степанъ Аркадьичъ за?халъ въ большой театръ». Конец: «Левинъ всталъ и проводилъ Кити до дверей». На л. 14 сделана пометка, отсылающая к тексту листа 7 рукописи № 41. Лист 15 не дописан, потому что за текстом, написанным на этом листе, должен следовать текст л. 3-го рукописи № 41. Рукопись эта написана в дальнейшей стадии работы над романом, в замену большей части текста рукописи № 41. Вместо Песцова окончательного текста здесь выступает Юркин, о котором сказано, что он «математик, физик, музыкант, историк», вместо Сергея Кознышева – Сергей Левин. Извлекаем отсюда варианты №№ 99—102. 43. Автограф на 6 листах в 4°, исписанных, кроме последнего, с обеих сторон. Начало: «<Съ этой мыслью Алекс?й Александровичъ вошелъ въ дверь>». Конец: «<для д?тей, для нее и любовника>». Рукопись в основном относится к ранней стадии писания романа. В процессе дальнейшей работы текст ее приспособлен был для дальнейшей стадии в работе над романом. На 6 листе, в конце текста, сделана следующая запись: Сватьба Ордынцева съ Кити. Извлекаем отсюда варианты №№ 103 и 104. № 103 был написан при приспособлении рукописи к дальнейшей стадии работы над романом. 44. Автограф на 3 листах в 4°, исписанных, кроме последнего, с обеих сторон. Начало: «Сл?дующая по порядку глава. Онъ былъ въ отчаянiи». Конец: «во всей своей прелести пресл?довали его теперь». (Эпизод покушения Вронского на самоубийство). Рукопись относится к ранней стадии работы над романом. Извлекаем отсюда вариант № 105. 45. Автограф на 7 листах в 4°, исписанных с обеих сторон. Начало: « Да, но какимъ же образомъ соединить мое сознанiе». Конец: «<съ сыномъ въ Петербург?>». В основном рукопись была написана в ранней стадии работы над романом, но затем, при приспособлении к контексту романа, в дальнейшей стадии работы над ним, значительно исправлена и дополнена, в частности в ней сделана вставка на 3 листах. Печатаем текст рукописи целиком, в исправленной и дополненной редакции (вариант № 106). 46. Автограф на 8 листах в 4°, исписанных с обеих сторон. Начало: «4-я часть. Катерина Александровна, сестра Алекс?я Александровича». Конец: «По?зжай». Очень ранний набросок конца романа по одному из первоначальных его замыслов – от ухода Анны из дома мужа и кончая ее смертью. Последний лист, в котором идет речь о смерти Анны, будучи переработан и приспособлен к новому контексту, вошел в состав рукописи № 99. Печатаем автограф целиком (вариант № 107); текст последнего его листа, переложенного в рукопись № 99, воспроизводим в первоначальной его редакции. 47. Автограф на 6 листах в 4°, исписанных с обеих сторон. Первые 5 листов нумерованы рукой Толстого. Оборотная сторона последнего листа заполнена рисунками, геометрическими фигурами и алгебраическими формулами. Начало: «Сл?дующая по порядку глава. <Посл? объясненiя съ мужемъ для Анны наступила>». Конец: «счастливо и спокойно». В окончательной редакции текст этого автографа не был использован. Печатаем его целиком под №№ 75 и 76. 48. Рукопись на 3 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой неизвестного и рукой (1 лист – вставка) Толстого и исправленная рукой Толстого. Начало: «<Анна развилась очень поздно>». Конец: «<Но Вронского не было>». Очень несовершенная копия части текста предыдущего автографа. Большая часть текста копии перечеркнута. Извлекаем отсюда вариант № 79. 49. Автограф на 7 листах в 4°, исписанных с обеих сторон. Начало: «Сл?дующая по порядку глава. Анна ?хала съ Княгиней Бетси Тверской къ Роландаки». Конец: «но, подумавъ минуту, она простилась и у?хала». В процессе дальнейшей работы над романом текст автографа, будучи приспособлен к новой текстовой комбинации, был значительно исправлен (частью сокращен, частью дополнен). Извлекаем отсюда вариант № 80, который печатаем в первоначальной его редакции. 50. Рукопись на 77 листах в 4°, написанная, почти всюду с обеих сторон, рукой С. А. Толстой и (вставки на 12 листах) Толстого и исправленная рукой Толстого. Начало: «Третья часть. I. Серг?й Ивановичъ Кознышевъ хот?лъ отдохнуть». Конец: «и р?шительно отказавшись отъ него». Копия текстов рукописей №№ 37—45. Рукопись нумерована посторонней рукой цыфрами от 105 до 203. Недостающие в ней листы были переложены, очевидно, в недошедшую до нас часть наборной рукописи, а также – частично – и в дошедшую. Извлекаем отсюда варианты №№ 65, 70, 82. 51. Рукопись на 41 листе в 4° (1 чистый), написанная, кроме одного листа, с обеих сторон рукой Д. И. Троицкого, неизвестного, С. А. Толстой и (вставки на 3 листах) Толстого и исправленная рукой Толстого. Начало: «это наша русская л?нь и барство». Конец: «<Онъ, кром? того что>». На последних листах несистематически проведенная рукой Толстого нумерация (1—2, 10—20, 8—9). Копия отдельных частей рукописи № 50, без начала, без конца и с пропуском многих листов в середине. На л. 39 об. – 41 переписчиком по недоразумению, очевидно, списан текст рукописи № 45 (эпизод покушения Вронского на самоубийство). Извлекаем отсюда варианты №№ 71 и 72. 52. Рукопись на 3 листах, написанная с обеих сторон рукой С. А. Толстой и исправленная рукой Толстого. Начало: «Ч?мъ бол?е несчастнымъ и нер?шительнымъ чувствовалъ себя Алекс?й Александровичъ». Конец: «и съ энергiей, удививъ его противниковъ, комиссiя». Копия вставки в рукопись № 51. 53. Автограф на 1 листе большого формата. Исписана половина лицевой стороны листа. Другая половина и оборотная сторона использованы для арифметических задач и выкладок. Текст автографа соответствует 1 главе третьей части окончательного текста романа. Начало: «Чаще и чаще ему приходило въ голову». Конец: «какъ сл?довать общему благу». 54. Автограф на 2 листах в 4°, исписанных с обеих сторон. Конец рукописи, начало которой не сохранилось. Начало: «тономъ, которымъ было написано письмо». Конец: «ссадила его и и улыба[ясь] исчезла за поворотомъ». Печатаем его полностью под № 73, в начале в квадратных скобках выписывая текст из копии автографа. 55. Рукопись на 12 листах, написанная большею частью с обеих сторон рукой неизвестного и (две вставки) Толстого и исправленная рукой Толстого. В рукописи недостает нескольких листов в начале и в середине. Начало: «<другихъ потребовалъ къ себ? вниманiя)». Конец: «я возьму Сережу, а вы по?зжайте». Судя по совпадению части текста данной рукописи с текстом автографа № 54, она восходит к несохранившейся целиком рукописи № 54. Извлекаем отсюда вариант № 74. 56. Автограф на 3 листах в 4°, исписанных с одной стороны. Начало: «Посл? 2-го дня маневровъ». Конец: «голосъ дрогнулъ, и она замолчала». В рукописи недостает одного листа (между 2-м и 3-м). Извлекаем отсюда варианты №№ 84 и 85. 57. Рукопись на 11 листах в 4°, написанная, большей частью с обеих сторон, рукой С. А. Толстой и (вставки на 5 листах) Толстого и исправленная рукой Толстого. Начало: «Алекс?й Александровичъ, несмотря на свою установившуюся репутацiю». Конец: «она ут?шала себя». Копия (без нескольких листов в середине) части текста рукописей №№ 55 и 56. Извлекаем отсюда вариант № 77. 58. Рукопись на 9 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой неизвестного и (вставка на 2 листах) Толстого и исправленная рукой Толстого. Начало: «<ихъ, Алекс?й Александровичъ остановился на этомъ>». Конец: «Во первыхъ, Алекс?й Александровичъ не столько». Первые 6 листов, 6 листов из середины и 1 последний лист из этой рукописи переложены в рукопись № 59. Копия текста семи листов рукописи № 57, а также текста недошедших до нас листов и, видимо, также недошедшей до нас вставки к рукописи № 57. 59. Рукопись на 23 листах в 4°, написанная, кроме последнего листа, с обеих сторон рукой неизвестного и исправленная рукой Толстого. 13 листов переложены сюда из рукописи № 58, 2 листа переложены отсюда в рукопись № 60. Первые 8 листов перенумерованы рукой Толстого. Начало: «Сл?дующая по порядку глава. Алекс?й Александровичъ, несмотря на свою установившуюся репутацiю». Конец: «<и она по?хала>». Написанное переписчиком в этой рукописи, кроме того, что написано на переложенных из предшествовавшей рукописи листах, – копия текста рукописи № 57. Извлекаем отсюда вариант № 78. 60. Рукопись на 14 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой неизвестного и исправленная рукой Толстого. Начало: «Сл?дующая по порядку глава. Никто, кром? самыхъ близкихъ людей къ Алекс?ю Александровичу, не зналъ». Конец: «втягивала въ него Анну». 2 листа сюда переложены из рукописи № 59, остальное – копия текста рукописи № 59. Листы 1—2 и 5—6 перенумерованы рукой Толстого (1, 2, 5, 6). В рукописи недостает в середине нескольких листов, которые были переложены, очевидно, в несохранившуюся часть наборной рукописи. 61. Автограф на 3 листах в 4°, исписанных с обеих сторон. Начало: «Сл?дующая по порядку глава. Вронскiй на другой день посл? скачекъ все утро провелъ дома». Конец: «когда ему принесли записку». Печатаем его целиком под № 83. 62. Рукопись на 29 листах в 4°, написанная, за исключением двух листов, с обеих сторон рукой неизвестного и (вставки на 16 листах) Толстого и исправленная рукой Толстого. Начало: «Она чувствовала, что то положенiе въ св?т?». Конец: «и на этомъ они разстались». Переписанное переписчиком представляет собой копию последовательно: 1) текста двух последних листов рукописи № 60, 2) текста рукописи № 49 после ее переработки применительно к новому контексту романа, 3) текста автографа № 61, кончая: «съ т?хъ поръ, какъ онъ былъ любимъ». Вo вставках Толстым написан текст, соответствующий тексту глав XIX—XXII третьей части, в окончательной редакции значительно переработанный и дополненный по сравнению с тем, что в соответствии с текстом этих глав было написано ранее. Извлекаем отсюда варианты №№ 81 и 86. 63. Рукопись на 19 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой С. А. Толстой, неизвестного и (вставка на 1 листе) Толстого и исправленная рукой Толстого. Начало: «<другихъ женщинъ, которыя не могли, не уронивъ себя, подражать имъ въ этомъ>». Конец: «<и на этомъ они paзстались>». Копия части текста рукописи № 62. Недостающие в начале и в середине листы, вероятно, были переложены в несохранившуюся часть наборной рукописи. 64. Рукопись на 4 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой неизвестного и исправленная рукой Толстого. Начало: «Сл?дующая по порядку глава. <Вернувшись домой, Вронскiй нашелъ каретнаго извощика>». Конец: «<и опять ему чувствовался упрекъ и осу[жденiе]>». Копия (без конца) части текста рукописи № 63. Конец копии, вероятно, был переложен в несохранившуюся часть наборной рукописи. 65. Автограф на 3 листах в 4°, исписанных с обеих сторон. Начало: «Кити жила въ Покровскомъ, въ 30 верстахъ отъ Левина». Конец: «чуть не поссорился съ нимъ». Текст по содержанию соответствует главам XXIV и отдаленно – XXV третьей части окончательного текста романа. Извлекаем отсюда вариант № 87. 66. Рукопись на 4 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой С. А. Толстой и исправленная рукой Толстого. Начало: «Сл?дующая по порядку глава. Ночь, проведенная Левинымъ на копн?». Конец: «и не находилъ отв?та». Копия текста автографа № 65. При исправлении ее Толстым в тексте сделаны перестановки. 67. Автограф на 2 листах в 4°, исписанных с обеих сторон. Начало: «Свентищевъ былъ умный и хорошiй челов?къ». Конец: «подъ?зжалъ къ Покровскому». Текст отдаленно соответствует тексту глав XXVI—XVIII третьей части окончательного текста романа. Печатаем рукопись целиком под № 88. 68. Рукопись на 8 листах в 4°, написанная, кроме последнего листа, с обеих сторон рукой С. А. Толстой и (вставка на 6 листах) Толстого и исправленная рукой Толстого. Начало: «Свентищевъ былъ предводитель въ своемъ у?зд?». Конец: «переводя разговоръ на что нибудь прiятно веселое». Написанное переписчицей восходит к тексту рукописи № 67, но не непосредственно, а через посредство недошедшей до нас промежуточной, исправленной автором копии. В результате исправлений и значительных дополнений, сделанных автором, текст очень приблизился к тексту глав XXVI—XXVIII третьей части окончательного текста романа. Извлекаем отсюда вариант № 89, представляющий собой текст, переписанный С. А. Толстой, восходящий к недошедшему до нас авторскому тексту и целиком зачеркнутый Толстым, а также вариант № 90 (из вставки-автографа). 69. Рукопись на 10 листах в 4°, написанная, кроме одного листа, с обеих сторон рукой неизвестного и С. А. Толстой и исправленная рукой Толстого. Начало: «На половин? дороги онъ остановился кормить у богатаго мужика». Конец: «но не ум?ла читать и считать». Копия текста рукописей №№ 66 и 68. В рукописи недостает нескольких листов в начале, в середине и в конце, очевидно, переложенных в недошедшую до нас часть наборной рукописи. Извлекаем отсюда вариант № 91. 70. Автограф на 10 листах в 4°, исписанных с обеих сторон. Начало: «Сл?дующая по порядку глава. Исполненiе плана Левина представляло много трудностей». Конец: «было ему изв?стно». Текст автографа соответствует тексту глав XXIX—XXXII третьей части окончательного текста романа. Извлекаем отсюда вариант № 92. 71. Рукопись на 10 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой С. А. Толстой и неизвестного и исправленная рукой Толстого. Начало: «свое призванiе». Конец: «говорилъ онъ себ?». Копия текста рукописи № 70. Начало копии отсутствует; вероятно, оно частично было переложено в недошедшую до нас часть наборной рукописи. Извлекаем отсюда варианты №№ 93 и 94. 72. Рукопись на 1 листе в 4°, исписанном с обеих сторон рукой неизвестного и исправленном рукой Толстого. Начало: «умышленно превратно понялъ условiя». Конец: «чтобы изучать еще». Текст этого листа восходит непосредственно к недошедшей до нас копии соответствующей части текста рукописи № 71. 73. Автограф на 13 листах в 4°, исписанных с обеих сторон. Начало: «Сл?дующая по порядку глава. Обрученiе Левина съ Кити произошло 5 нед?ль до поста». Конец: «молодые въ ту же ночь у?хали въ деревню». Текст соответствует главам I—VI пятой части окончательного текста романа. В двух местах в рукописи нехватает отдельных частей текста. Извлекаем отсюда варианты №№ 108—112. Недостающее начало варианта № 109, кончая словами: «бол?е ч?мъ 10-й разъ, и всякiй», воспроизводим по копии его в рукописи № 74. 74. Рукопись на 21 листе в 4°, написанная, кроме последнего листа, с обеих сторон рукой неизвестного и исправленная рукой Толстого. Рукой же Толстого написана вставка на 1 листе. Начало: «<Сл?дующая по порядку глава. Обрученiе Левина съ Кити произошло 5 нед?ль до поста>. Княгиня Щербацкая находила, что сд?лать сватьбу до поста». Конец: «молодые въ ту же ночь у?хали въ деревню». Копия текста предыдущей рукописи. Между 4-м и 5-й листами нехватает, очевидно, одного листа. 75. Рукопись на 9 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой неизвестного и исправленная рукой Толстого. Начало: «Сл?дующая по порядку глава. Княгиня Щербацкая находила, что сд?лать сватьбу до поста». Конец: «Началась служба». Копия начальной части рукописи № 74. 76. Рукопись на 8 листах в 4°, написанная рукой неизвестного и (2 листа) Толстого и исправленная рукой Толстого. Начало: «– Однако послушай, – сказалъ разъ Степанъ Аркадьичъ Левину». Конец: «теперь приб?гаетъ церковь». Копия части рукописи № 75. Извлекаем отсюда вариант № 113. 77. Автограф на 19 листах в 4°, исписанных с обеих сторон. Начало: «Сл?дующая по порядку глава. Откормленный оберъ-кельнеръ съ проборомъ». Конец: «чтобы повидаться съ сыномъ». Текст соответствует главам VII—XIII пятой части окончательного текста. Извлекаем отсюда варианты №№ 114—123. 78. Два разрозненные листа в 4°, исписанные с обеих сторон рукой неизвестного и исправленные рукой Толстого. Начало первого листа: «III. Жизнь въ палаццо радовала Вронскаго». Конец: «хотя и не могъ найти, въ чемъ ошибка, и зналъ, что». Начало второго листа: «Сл?дующая по порядку глава. Художникъ Михайловъ, какъ и всегда, былъ за работой». Конец: «но съ требованiями этой фигуры, можно». Остатки копии автографа, описанного под № 77. 79. Три разрозненные листа в 4°, исписанные с обеих сторон рукой неизвестного. Первые два листа исправлены рукой Толстого. Начало текста первых двух листов: «несчастiе ея мужа дало ей слишкомъ большое счастiе». Конец: «какъ для русскаго и умнаго». На лицевой стороне третьего листа – текст, соответствующий части окончательного текста IX главы пятой части. Начало: «доставляло удовольствiе слышать себя». Конец: «– Хотите еще кофею? – спросила Анна». На оборотной стороне того же листа – текст, соответствующий части окончательного текста XX главы пятой части. Текст первых двух листов и лицевой стороны третьего листа восходит, видимо, к недошедшей до нас части рукописи № 78. Текст на оборотной стороне третьего листа – копия части текста недошедшей до нас рукописи, в которой описывалась смерть Николая Левина. Извлекаем отсюда вариант № 124. 80. Автограф на 22 листах, исписанных почти исключительно с двух сторон. 20 листов – в 4°, 2 листа, хранящиеся в ГТМ и представляющие собой вставку, – in F°. Эта вставка сделана, видимо, к тексту недошедшего до нас первого листа рукописи. Начало вставки: «Несмотря на то, что Левинъ полагалъ». Конец: «было тяжелое для нихъ время». Начало основной рукописи: «Это не была серьезная и тяжелая сторона его жизни». Конец: «Нездоровье Кити была ея беременность, и ей надо было беречь себя». Текст рукописи соответствует главам XIV—ХX пятой части окончательного текста романа. Извлекаем отсюда варианты №№ 125—131. 81. Пять разрозненных листов в 4°. Четыре первых листа исписаны с обеих сторон рукой неизвестного и исправлены рукой Толстого. Лист пятый – вставка-автограф, написанная на одной стороне листа. Три первых листа представляют связный текст, но обрывающийся на середине фразы. Начало первого листа: «Сл?дующая по порядку глава. Левинъ <ничего не могъ сд?лать для брата. Онъ> не могъ». Конец третьего листа: «Докторъ съ невозмутимой серьезностью». Начало четвертого листа: «Да, да, такъ, такъ». Конец: «Онъ постоянно высказывалъ надежду на выздоровленiе». Начало вставки: «Левинъ догадывался». Конец: «и смотр?ть на это спокойно онъ не могъ». На отдельных листах нумерация рукой Толстого (непоследовательная): 19, 18, 21, 26. Данная рукопись – остаток исправленной автором копии с рукописи № 80. 82. Рукопись на 3 листах в 4°, написанная рукой неизвестного и исправленная рукой Толстого. Начало: «<Только иногда, въ состоянiи полусна>». Конец: «Но взглядъ его не». Остаток копии с рукописи № 81 (текст данной рукописи покрывает лишь текст вставки). По листам нумерация рукой Толстого: 30, 31, 32. В рукописи читается следующий вариант: Подъ?зжая со станцiи жел?зной дороги къ гостиниц?, Левинъ гляд?лъ, ожидая увидать крышку гроба, и, когда онъ узналъ, что больной въ такомъ же положенiи, онъ понялъ, какъ сильно онъ желалъ его смерти. 83. Рукопись ГТМ на 2 листах в 4°, написанная рукой неизвестного и исправленная рукой Толстого. Начало: «Тоже прiятное ощущенiе». Конец: «Но все это было сд?[лано]». Копия части предыдущей рукописи, без начала и конца. Извлекаем отсюда вариант № 132. 84. Разровненные листы (остатки) автографов в 4°, исписанные большей частью с обеих сторон. 6 листов хранится в Библиотеке им. Ленина, 3, сильно изгрызенные мышами, – в ГТМ. Текст автографов связан с событиями в жизни А. А. Каренина после отъезда его жены из дома и с эпизодом встречи Каренина с Анной на Невском после возвращения ее из за границы. Извлекаем отсюда вариант № 133. 85. Рукопись на 5 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой неизвестного и исправленная рукой Толстого. Начало: «(Сл?дующая по порядку глава.) Еще одно важное д?ло въ это время занимало Алекс?я Александровича». Конец: «пожалуйста, я сниму». Копия с недошедшего до нас автографа. Печатаем ее полностью (вариант № 134). 86. Рукопись на 7 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой неизвестного и исправленная рукой Толстого. Начало: «Сл?дующая по порядку глава. Кром? труда по составленiю проэктовъ». Конец: «<когда говорилъ съ нимъ>». Не полностью сохранившаяся копия предыдущей рукописи. Большая часть текста перечеркнута косыми продольными чертами вдоль страниц. Один лист (последний) переложен отсюда в рукопись № 90. 87. Рукопись на 2 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой переписчика и исправленная рукой Толстого. Хранится в ГТМ. Начало: «Сл?дующая по порядку глава. Друзья Алекс?я Александровича, въ особенности графиня Лидiя Ивановна». Конец: «см?ясь говорила графиня Лидiя Ивановна». Начало копии, восходящей к недошедшему до нас автографу. 88. Рукопись на 13 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой неизвестного и (на 3-х листах-вставках) Толстого и исправленная рукой Толстого. Начало: «Сл?дующая по порядку глава. Друзья Алекс?я Александровича, въ особенности графиня Лидiя Ивановна». Конец: «влюбленныя перешли въ Москву». Разрозненная копия текстов части рукописей № 87, 86, 83. Извлекаем отсюда варианты №№ 135—137, 145. 89. Рукопись на 10 листах в 4°, исписанная с обеих сторон рукой неизвестного и (две вставки на 4 листах) Толстого и исправленная рукой Толстого. Начало: «Сл?дующая по порядку глава. Соединенъ ли ты съ женой». Конец: «какъ онъ въ другой разъ поправитъ это». Копия автографа, дошедшего до нас лишь в обрывках в рукописи, хранящейся в ГТМ. Извлекаем отсюда варианты №№ 138 и 139. 90. Рукопись на 46 листах в 4° (один чистый), написанная, почти исключительно с обеих сторон, рукой С. А. Толстой, неизвестного и (26 листов вставок) Толстого и исправленная рукой Толстого. Начало: «Мн? говорили, что прочутъ Сафонова». Конец: «какъ вновь влюбленные, радуясь на свое счастье». Переписанное переписчиками – копия текстов предыдущих рукописей, начиная с № 82. Часть листов из данной рукописи переложена в наборную рукопись. Лист 16 переложен сюда из рукописи № 86. Извлекаем отсюда варианты №№ 140—142, 146—152. 91. Рукопись на 4 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой С. А. Толстой и исправленная рукой Толстого. Начало: «Сл?дующая по порядку глава. Главная ц?ль по?здки въ Россiю для Анны». Конец: «<Съ дамой этой, какъ легкаго поведенья>». Копия (без окончания) части текста рукописи № 90. Листы нумерованы рукой Толстого цыфрами 30, 31, 32, 33. Две последние цыфры потом исправлены Толстым на 37 и 38. 92. Рукопись на 31 листе в 4° (один чистый), написанная почти целиком с обеих сторон рукой С. А. Толстой и (вставки на 3 листах) Толстого и исправленная рукой Толстого. Начало: «<одному или съ отцомъ, о томъ>». Конец: «какъ вновь влюбленные, радуясь на свое счастiе». Разрозненные листы, входившие первоначально в рукопись, предназначенную для набора. Заключая в себе большое количество авторских исправлений, эти листы были для наборной рукописи заново переписаны, а затем удалены из нее. Текст их представляет собой копии соответствующих частей рукописей №№ 90—91. Многие листы нумерованы рукой Толстого. Нумерация большей части листов непоследовательна. В тексте, соответствующем тексту главы XXIV пятой части окончательной редакции, читается следующий вариант: Въ сос?дней зал? (в подлиннике: залой) съ тою, въ которой находилась имянинница, у дверей образовалась группа около Лизы Мерцаловой, л?ниво опустившейся на кресл? <съ <своими усталыми черными большими> черными глазами> и знаменитаго mauvaise langue [злоязычника] дипломата въ придворномъ мундир? съ тонкими чертами лица и звонкимъ голосомъ. Лиза Мерцалова дожидалась Стремова, прошедшаго въ гостиную; дипломатъ веселилъ разговорами. Добродушный, съ краснымъ лицомъ военный князь слушалъ, въ каждомъ слов? ожидая шутки. Дипломатъ шутилъ по случаю слуховъ о перем?щенiяхъ важныхъ служащихъ. Онъ называлъ вс?мъ изв?стныхъ дамъ, назначая ихъ на м?ста, оставшiяся вакантными. Страница с этим вариантом (по рук. № 92, л. 15) автотипически воспроизведена в книге «С. А. Толстая. Письма к Л. Н. Толстому 1862—1910». Редакция и примечания А. И. Толстой и П. С. Попова. Изд. «Academia», М.—Л. 1936, между стр. 132 и 133. Извлекаем, кроме того, из этой рукописи вариант № 143. 93. Автограф на 13 листах в 4°. Первый и последний листы – обложки. На первом листе написано: «<Дарья Александр.> Ст.», последний лист – чистый, остальные исписаны с обеих сторон. Начало автографа: « II томъ, I часть, I. Долли проводила это л?то съ д?тьми у сестры Кити Левиной». Конец: «Онъ хлопочетъ и приходитъ къ чаю». Данный текст относится к ранней стадии работы над романом и впоследствии был переработан. На полях много конспективных заметок. Печатаем его полностью, со включением всех авторских исправлений (вариант № 153). 94. Автограф на 6 листах в 4°, исписанных, кроме последнего, с обеих сторон. Начало: «Удашевъ и Анна жили въ Воздвиженскомъ». Конец: «но все было неясно и страшно». Текст написан в ранней стадии работы над романом, очевидно, непосредственно вслед за текстом предшествующего автографа. На полях много конспективных записей. Печатаем его полностью под № 154. 95. Автограф на 1 листе в 4°, исписанном с обеих сторон. Начало: «Несмотря на ув?ренiя Степана Аркадьича». Конец: «и дорого купленное счастiе». Печатаем его полностью под № 155. 96. Рукопись на 18 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой неизвестного и (вставка на двух листах) Толстого и исправленная рукой Толстого. На листе 7 – две поправки карандашом рукой Н. Н. Страхова. Начало: «Удашевъ и Анна жили въ Воздвиженскомъ». Конец: «гд? онъ жилъ съ Анной до этого». Копия автографов №№ 94 и 95. На полях листов 10 об., 13 и 16 об. – конспективные заметки, которые печатаем в отделе планов и заметок (№ 12). 97. Рукопись на 94 листах в 4°, написанная, большей частью с обеих сторон, рукой неизвестного, С. А. Толстой и Толстого и исправленная рукой Толстого. Сплошь рукой Толстого написан ряд вставок в середине рукописи (34 листа) и последние 33 листа. Небольшая часть листов нумерована рукой постороннего (206—215). Начало: «Часть 6. Глава I. Долли проводила л?то съ д?тьми у сестры своей Кити Левиной». Конец: «они поселились теперь супружески вм?ст?». Написанное переписчиками представляет собой копию рукописи № 93 (с пропусками) и рукописи № 96, начиная с текста листа 5 об. и кончая текстом листа 12 об. Многочисленные исправления, дополнения Толстого и вновь написанные им главы приближают текст рукописи к тексту шестой части романа в окончательной редакции. На полях листов 14 об., 41, 65 и 82 сделаны конспективные заметки и наброски плана. На полях листа 33 рукой С. А. Толстой написано: «Поправлено 9 декабря 1876 года», а на полях листа 38 ее же рукой – «Написано 10 декабря 1876». Извлекаем отсюда варианты №№ 156—171. 98. Рукопись на 2 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой неизвестного и исправленная рукой Толстого. Нумерована рукой Толстого по листам (3—4). Начало: «И вдругъ вм?сто всего этого». Конец: «<ревновать къ ея прошедшему – къ Вронскому>». Копия части текста рукописи № 97. 99. Автограф на 57 листах в 4°, исписанных, кроме последнего, с обеих сторон (один лист чистый). На 5 листе 2 / строки написаны рукой С. А. Толстой. Последний лист переложен из рукописи № 46 и исправлен в соответствии с новым контекстом. Последние девятнадцать листов нумерованы рукой Толстого (1—19). Начало автографа: «Часть 7. I глава. Левины три м?сяца уже жили въ Москв?». Конец: «<потребность жизни и успокоенiе>». Текст поделен на две части: седьмую и восьмую. На полях несколько конспективных заметок и одна пометка для памяти в том листе (46 об.), где речь идет о поездке Анны на цветочную выставку (эпизод этот в окончательной редакции исключен): «Прошу Соню описать туалетъ». Текст автографа соответствует седьмой части окончательной редакции романа. Извлекаем отсюда варианты №№ 172, 173, 175—185. 100. Рукопись на 38 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой С. А. Толстой и исправленная рукой Толстого. Его же рукой написана вставка (л. 2). Большая часть листов нумерована рукой Толстого. Начало: «Она безъ ужаса не могла подумать объ этомъ». Конец: «и все потухло» и затем приписка рукой Толстого: «Роды Кити». В рукописи недостает многих листов, переложенных в наборную рукопись (№ 103). Вместе с этими переложенными листами данная рукопись – копия автографа № 99. На полях несколько конспективных заметок. Извлекаем отсюда варианты №№ 186 и 187. 101. Автограф на 20 листах в 4°, исписанных, кроме последнего, с обеих сторон. На обороте последнего листа рукой С. А. Толстой написано: «Конец Анны Карениной». Нумерован по листам рукой С. А. Толстой (1—20). Начало: «Эпилогъ. Славянскiй вопросъ, начинавшiй занимать общество». Конец: «подумалъ онъ. Конецъ». На полях – конспективные записи. Текст автографа соответствует восьмой части романа в окончательной редакции. Извлекаем отсюда варианты №№ 190, 195, 196, 197, 199. План эпилога печатаем в отделе планов и заметок, под № 13. 102. Рукопись на 13 листах большей частью в 4°, написанная, кроме первого и последнего листов и листа со вставками-автографами, с обеих сторон рукой С. А. Толстой и исправленная рукой Толстого. Нумерована по листам рукой С. А. Толстой. Начало: «Эпилогъ. Въ сред? людей, всл?дствiи достатка лишенныхъ физическаго труда». Конец: «входило ему въ душу это новое чувство. Конецъ». На обороте первого листа рукой Толстого написан черновик телеграммы Каткову в связи с отказом последнего печатать в «Русском вестнике» эпилог (восьмую часть) «Анны Карениной»: «Москва. Редакцiя «Русского В?стника» Прошу <немедленно> обратно выслать оригиналъ эпилога. Съ «Русскимъ В?стникомъ» впредь д?ла им?ть никогда никакого не желаю и не буду. Толстой». Остатки копии автографа № 101, большая часть листов которой переложена в наборную рукопись (№ 103). На лицевой стороне первого листа написано новое начало эпилога, перенесенное затем в текст копии (лист 2-й) в исправленной редакции. 103. Наборная рукопись на 489 листах в 4°, написанная, почти целиком с обеих сторон, рукой Д. И. Троицкого, С. А. Толстой и неизвестного, а также (вставка на 15 листах) рукой Толстого, с многочисленными исправлениями, пометками и записями на полях рукой Толстого. Целиком не сохранилась. Первая часть сохранилась от начала до эпизода встречи Анны с Вронским (здесь – Удашевым) в Бологом и обрывается на словах: «Какiе-то два господина съ огнями». Текст первой части составился из листов, переложенных в наборную рукопись из рукописи № 21, и из копий листов, оставшихся в рукописи № 21. После слов «Первая часть» рукой Толстого написано: «Глава I. Семейная ссора». На полях его же рукой написано черновое начало дополнительного текста, не вошедшего в наборную рукопись, но имеющегося в окончательном тексте: «Она, эта в?чно озабоченно хлопотливая, недалекая и не глубокая, какой онъ ее считалъ, Долли» и т. д. Очевидно, это дополнение, стилистически не отделанное и не вошедшее в текст дожурнальной редакции, было сделано после чтения корректур дожурнального текста. В сохранившейся первой части – всего 123 листа. Первые 101 лист окончательно нумерованы, частично рукой Толстого, частично рукой переписчика, цыфрами от 1 до 97 (четыре листа нумерованы одной и той же цыфрой); остальные окончательно нумерованы рукой Толстого (1—20). Отсутствие сплошной нумерации листов здесь, как и в дальнейшем, очевидно свидетельствует о том, что текст посылается в набор по частям. Первые главы имеют отдельные подзаголовки: Глава 1 озаглавлена «Семейная ссора», глава вторая – «Два прiятеля», глава третья вовсе не обозначена, глава четвертая озаглавлена «Предложенiе», глава пятая – «Встр?ча на жел?зной дорог?», глава шестая – «Примирительница», глава седьмая – «Балъ». Следующие главы заглавия не имеют, и Толстым зачеркнуты даже заглавия, списанные переписчиком из предшествующих редакций: «Деревня» (глава восьмая) и «Ночь въ вагон?» (глава девятая). На некоторых листах сделаны конспективные заметки, частью зачеркнутые. Эти заметки сделаны были, вероятно, после работы над корректурой дожурнального текста. Наиболее существенные из них следующие. На листе 47, рядом с характеристикой семьи Щербацких, написано: «Шпетныя барышни, и такой же былъ сынъ». На листе 55 об. написано: «Не д?лаетъ предложенiя, а по отношенiю съ Вронскимъ узнаетъ, въ чемъ д?ло». Смысл этой заметки уясняется следующим написанным над ней вариантом, однако недоконченным и зачеркнутым: Такъ продолжался несвязный разговоръ. <Левину и въ голову не могло придти сд?лать предложенiе.> Левинъ догадывался, что Кити нарочно медлитъ, чтобы изб?гнуть объясненiя, и потому онъ понималъ, что не за ч?мъ д?лать предложенiе матери и что кром? отказа онъ ничего ожидать не можетъ. Красн?я и бл?дн?я, онъ самъ не помнилъ, что говорилъ съ матерью. Наконецъ На листе 87 об., рядом с описанием разговора Анны с Кити перед балом запись: «Рассказываетъ свой романъ въ Калуг?», уясняемая тут же рядом написанным текстом: Анна какъ будто догадалась, о чемъ думала Кити, она тоже вспомнила объ Алекс?? Александрович? и <о своемъ роман? съ нимъ,> поняла, какъ другимъ, Кити, наприм?ръ, должно было казаться, что въ ея брак? не было романа, что это было очень просто. Но н?тъ женщины, для которой бы исторiя ея брака не была бы самымъ важнымъ и сложнымъ романомъ. И такимъ казалась Анн? исторiя ея замужества. На листе 95 об., рядом с описанием бала в Москве, пометки: «Барышни Дьяковы». «Милая чета Корсунскихъ». «Уродъ Оболенской». С этого текста первой части набирался дожурнальный текст романа. Наборная рукопись второй и третьей частей не сохранилась. От четвертой части дошел текст, соответствующий главам XII—XVII четвертой части окончательной редакции. Начало: «Въ зат?янномъ разговор? о правахъ женщинъ». Конец: <«но онъ вид?лъ, что это мiросозерцанiе не годится>». Вслед за этим рукой М. Н. Каткова сделана пометка: «Прод[олжение] сле[дует]. Граф Лев Толстой». Эта часть рукописи, содержащая в себе 22 листа, нумерована рукой Толстого по листам (1—22). Текст ее является копией соответствующих частей текста рукописей №№ 50 и 51 и автографа № 43. Копия этого последнего, очевидно, первоначально входила в состав рукописи № 50. От пятой части дошел текст наборной рукописи, соответствующий главам XXI—XXXIII пятой части в окончательной редакции. В середине утеряны два листа (по нумерации Толстого – 42 и 43). Начало: «XX. Съ той минуты какъ Алекс?й Александровичъ понялъ». Конец: «радуясь на свое счастье». Содержит в себе 61 лист. Первый лист чистый. На нем рукой М. Н. Каткова написано: «Анна Каренина. Набирать скорее, так чтобы завтра к вечеру кончить. М. К.» Листы, начиная со второго, нумерованы, почти исключительно рукой Толстого (1—57; несколько листов нумерованы одинаковыми цыфрами). Текст этой части составился из листов, переложенных в наборную рукопись из рукописи № 92, и из копий листов, оставшихся в этой рукописи. Текст шестой части дошел до нас полностью. Начало: «Часть 6. Глава I. Долли проводила л?то съ д?тьми у сестры своей Кити Левиной». Конец: «они поселились теперь супружески вм?ст?». Содержит в себе 125 листов, окончательно нумерованных рукой Толстого по листам (58—114; 1—69). Во второй нумерации пропущена цыфра 55, и после листа, нумерованного цыфрой 54, следует лист, нумерованный цыфрой 56. Текст представляет собой копию текста рукописей №№ 97 и 98. Текст седьмой части также дошел полностью. Начало: «Часть седьмая. I глава. Левины жили въ Москв?, ожидая родовъ». Конец: «и все потухло». Содержит в себе 104 листа, окончательно нумерованных рукой Толстого сначала по страницам (1—30), затем по листам (31—61, 1—58). Текст седьмой части составился из листов, переложенных в наборную рукопись из рукописи № 100, и из копий листов, оставшихся в этой рукописи. И текст восьмой части («Эпилога») сохранился полностью. Начало: «Эпилогъ. Въ сред? людей, всл?дствiи достатка лишенныхъ физическаго труда». Конец: «входило ему въ душу это новое чувство. Конецъ». На первом листе сверху рукой М. Н. Каткова написано: «Анна Каренина. Набрать сегодня и прислать мне». Содержит в себе 54 листа, нумерованных по листам рукой Толстого (1—54). Текст эпилога составлен из листов, переложенных в наборную рукопись из рукописи № 102, и из копий листов, оставшихся в этой рукописи. Извлекаем из наборной рукописи варианты №№ 16, 24, 28, 30, 174, 188, 189, 191, 198. 104. Рукопись на 2 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой неизвестного и исправленная в четырех местах рукой Толстого. Начало: «Ему хот?лось, чтобы Левинъ былъ веселъ». Конец: «какъ ты смотришь на это?» На первом листе рукой переписчика проставлена цыфра 17. Текст относится к главе X первой части и хронологически следует за соответствующим текстом наборной рукописи. Это, очевидно, остатки копии с недошедшей до нас части исправленной корректуры дожурнального текста. 105. Рукопись на 2 листах в 4°, написанная на 3 страницах рукой неизвестного. В ней в двух местах сделаны зачеркивания, очевидно, рукой Толстого. На первом листе рукой переписчика проставлена цыфра 17. Начало: «Лицо Левина вдругъ просiяло улыбкой». Конец: «должна желать этого». Текст также относится к X главе первой части и, как и предыдущий, является остатком копии с недошедшей до нас исправленной корректуры дожурнального текста. 106. Корректура дожурнального текста романа на 9 гранках, исправленная рукой Толстого, нумерованная по гранкам синим карандашом рукой постороннего (3—11). Начало: «– Да, но спириты говорятъ теперь». Конец: «Она встала и обняла золовку». Набор части текста рукописи № 103. Эта часть соответствует тексту части главы XIV, глав XV—XVIII и части главы XIX первой части романа в окончательной редакции. Набранный текст заключает в себе большое количество исправлений. Из вариантов отметим наиболее существенные. О Вронском приписано на полях вместо зачеркнутого набранного текста: Кром? того, онъ не могъ не вид?ть, что нетолько мать и отецъ Кити, но она сама уже начала мучаться ожиданiемъ того р?шительнаго слова, которое онъ долженъ былъ сказать ей. Онъ вид?лъ, какъ она всякую минуту роб?ла и вспыхивала отъ боязни вызвать это слово. Онъ и прежде чувствовалъ себя влюбленнымъ въ нее, но теперь съ этой боязнью она казалась ему еще мил?е, но, несмотря на то, онъ чувствовалъ себя еще очень далекимъ отъ того, чтобы сказать это слово; и именно потому, что это было слишкомъ легко и потому, что вс? ожидали этаго отъ него. Далее добавлено: Ему становилось сов?стно за то, что онъ такъ мучаетъ ее, не говоря того слова, котораго она такъ робко и страстно ожидаетъ. Там, где говорится о возвращении Вронского в гостиницу Дюсо, дописано: Въ столовой онъ засталъ знакомыхъ, прi?хавшихъ ужинать изъ оперы, подс?лъ къ нимъ и, поужинавъ и выпивъ н?сколько бокаловъ шампанскаго, пошелъ спать совершенно успокоенный и потерявъ ту нить мысли, всл?дствiи которой представлялись какiя-нибудь сомн?нiя въ его отношенiяхъ къ Кити. По поводу Левина у Вронского с Облонским происходит такой разговор: – Это этотъ широкiй съ бородой, который вчера быль у Щербацкихъ? – Да… Не правда ли, славный малый… – Да, но отчего онъ все сердится? – открывая доброй улыбкой свои сплошные б?лые зубы, сказалъ <Удашевъ> Вронской. – И разв? нельзя быть умнымъ и не читать лекцiй въ гостиной. О матери Вронского сказано: Графиня Вронская, сухая старушка, съ зам?чательно красивыми и строгими черными глазами и стальными колечками, зашпиленными пукольками, щурила глаза, вглядываясь въ сына. Между ней и Вронским при встрече в вагоне происходит следующий разговор: – Ну чтожъ, правда? – сказала она, глядя ему въ глаза. – Я буду очень, очень рада. <Удашевъ> Вронской, несмотря на вн?шнюю почтительность къ матери, холодно посмотр?лъ на нее. – Я не знаю, о чемъ вы говорите. – Ну хорошо, хорошо, – съ робостью передъ сыномъ проговорила мать. – Я только хот?ла сказать, что я не посмотрю ни на богатство, ни на знатность, только бы ты былъ счастливъ. На последней гранке дописано: Христiанскiя же ув?щанiя Долли ожидала отъ своей золовки потому, что, когда она вид?ла ее посл?днiй разъ въ Петербург?, Анна жила и обращалась въ высшемъ утонченно православно религiозномъ Петербургскомъ кругу и была увлечена имъ. 107. Корректура дожурнального текста романа на 6 гранках, исправленных рукой Толстого, со вставкой-автографом на 2 листах в 4°, исписанных на 3 страницах (второй лист снизу оторван). Гранки нумерованы черным карандашом рукой постороннего (1—6). Начало: «Ахъ, какже, я все записываю». Конец: «задрожала платформа». 2-й экземпляр набора дожурнального текста, соответствующего тексту части главы XIV, глав XV—XVI и части главы XVII. Последние 4 гранки этой корректуры по тексту совпадают с первыми четырьмя гранками корректуры предыдущей. В ней сделаны авторские исправления наново, без учета исправлений в предшествующей корректуре. Судя по тому, что большинство исправлений именно этой корректуры отразилось в окончательной редакции, она читалась Толстым позднее корректуры № 106, хотя и из последней в окончательную редакцию вошли кое-какие чтения. Внешность Вронского в данной корректуре описана так: Вронской былъ невысокiй, пропорцiонально сложенный <коренастый> брюнетъ съ характерно красивымъ и <р?шительнымъ> спокойно миловиднымъ, чистымъ лицомъ (какъ съ иголочки мундиръ его, такъ и лицо, глянцовитые русые волоса и черные тонкiе усы – все на немъ лоснилось). На полях дописано следующее размышление Левина о Вронском: «Но эти неизм?няющiеся твердо блестящiе глаза? И эта <частая щетка бритой бороды на широкихъ скулахъ> спокойная и тонкая улыбка самодовольства, – сказалъ себ? Левинъ. <– Онъ не духовный челов?къ, и въ немъ много животнаго, красиваго, привлекательнаго, но животнаго>». После слов, в окончательной редакции читающихся: «Но что можно и что должно было предпринять, он не мог придумать» (т. 18, стр. 62) в данной корректуре еще было написано: «Перестать ?здить въ домъ ухаживать за ней? Жалко. Зач?мъ лишить себя и даже ее этаго удовольствiя? Заняться Claire? Скучно. Ужъ надо?ла. Все равно на дняхъ приведутъ ремонтъ, и я все равно у?ду», успокоивалъ онъ себя. 108. Рукопись на 2 листах в 4°, написанная с обеих сторон рукой Д. И. Троицкого и очень сильно исправленная рукой Толстого. На первом листе цыфра 8 (для обозначения нумерации). Начало: «<прошли на платформу за т? самыя двери>». Конец: «<и тотчасъ же обратилась къ собес?дниц?>». Копия части текста исправленной корректуры № 106, очевидно, представляющая собой сохранившийся остаток более полной копии. На полях написан следующий вариант: Открытiе, сд?ланное Вронскимъ о томъ, что Левинъ влюбленъ въ Кити <и отстраненъ отъ нея имъ, и в?роятно> сильно поразило его. Мысль, приходившая ему вчера о томъ, что можетъ быть дурное въ томъ удовольствiи, которое онъ находитъ у Щербацкихъ, пришла ему еще съ большей ясностью. Онъ чувствовалъ себя взволнованнымъ до такой степени, что забылъ о матери и о ея прi?зд?. В тексте зачеркнуто также следующее: Онъ перешагнулъ черезъ порогъ вагона, указаннаго ему кондукторомъ, но въ коридор? былъ задержанъ двумя разговаривавшими дамами. Съ той безсознательной привычкой св?тскаго челов?ка по чуть зам?тнымъ мелочамъ опред?лять положенiе въ св?т? и сортъ людей, съ которыми встр?чаешься, Вронской, взглянувъ на одну из дамъ, по огромному шиньону волосъ изъ подъ шляпы, по звуку, выговору, р?шивъ, что это дамы неинтересныя для него, не глядя на нихъ, прося извиненiя, продвинулся, чтобы пройти. – Что вамъ стоитъ, – говорила одна изъ дамъ, – можетъ быть, это Богъ свелъ меня съ вами. Вы слово скажете мужу. – Извините, – сказалъ онъ еще разъ. – Я все готова сд?лать, что отъ меня зависитъ, – отв?чала другая дама, – но пов?рьте, что это не въ моей власти. Вронской взглянулъ на ту, которая это сказала, и тотчасъ понялъ, что онъ ошибся въ своемъ сужденiи объ об?ихъ дамахъ. По звуку ея голоса, по тону, выговору и по темной простой одежд? и въ особенности по той тихой, незам?тной грацiи, которая лежала на всей этой фигур?, онъ понялъ, что ошибся и что эта дама была нетолько его круга, но одна изъ прелестн?йшихъ женщинъ, которыхъ онъ вид?лъ. Окруженное б?лымъ оренбургскимъ платкомъ молодое и умное лицо не носило на себ? никакихъ сл?довъ дороги. 109. Корректура дожурнального текста романа на 7 гранках, исправленных рукой Толстого, со вставкой-автографом на 6 листах в 4°, исписанных большей частью с обеих сторон. Двух гранок (6-й и 7-й) недостает. Остальные нумерованы зеленым карандашом рукой постороннего (1—5. 8—9). Начало: «XIII. Прямо отъ Щербацкихъ посл? мучительнаго вечера Левинъ за?халъ на телеграфъ». Конец (рукой Толстого): «то сплетничая про домашнiя д?ла, то вспоминая старину». Набор части текста рукописи № 103. Эта часть соответствует тексту глав XXIV—XXVII первой части окончательной редакции романа. Извлекаем отсюда вариант № 29. 110. Рукопись на 1 листе в 4°, написанная рукой С. А. Толстой и исправленная рукой Толстого. Начало: «Одно ут?шительно – это то, что когда мы оба умремъ». Конец: «<Я хот?лъ сказать>». Очевидно, копия с недошедшей до нас части корректуры № 109. 111. Рукопись на 11 листах (5 полулистов и 1 четвертушка) в 4°, написанная рукой неизвестного и исправленная рукой Толстого. В ней недостает двух полулистов (1-го и 5-го). Полулисты и четвертушка нумерованы рукой переписчика (2, 3, 5, 6, 6, 7). Начало: «Онъ въ университет? и годъ посл? университета». Конец: «что есть въ ней что то хорошее, милое, – сказалъ онъ». Копия части текста (со вставками) корректуры № 109 и текста рукописи № 110. 112. Рукопись на 2 листах в 4°, написанная рукой неизвестного и исправленная рукой Толстого. Начало: «– Николай Дмитричъ, Николай Дмитричъ, – прошептала опять Марья Станиславна». Конец: «Охъ, не люблю я тотъ св?тъ! Не люблю». Копия текста двух последних листов предыдущей рукописи. 113. Сверстанная корректура дожурнального текста «Анны Карениной», исправленная рукой Толстого чернилами и карандашом (видимо, дважды). Сохранились конец четвертого печатного листа (стр. 63—64) и целиком лист пятый (стр. 65—78 и далее две страницы чистых). Начало: «– Такъ что она мало того что любитъ тебя». Конец: «– В?рно, они на васъ очень сильно д?йствуютъ». Вслед за текстом – приписка рукой типографского служащего: «За этим следуют гранки, вам присланные прежде с оригиналом вместе». (Имеются в виду, несомненно, гранки, описанные под № 107, текст которых является непосредственным продолжением текста данной сверстанной корректуры.) Текст корректуры представляет собой верстку не дошедших до нас гранок с авторской правкой. Он соответствует тексту части X главы, глав XI-XIII и части XIV главы первой части романа в окончательной редакции. 114. Корректура дожурнального текста романа на 33 гранках, без исправлений рукой Толстого и вообще без каких-либо исправлений. Начало: «двери чаще стали отворяться». Конец: «съ особенной улыбкой посадилъ ее въ карету». Текст соответствует концу текста главы XVII и тексту глав XVIII—XXXI первой части романа в окончательной редакции. Набор соответствующего текста рукописи № 103, в том числе и того, который в этой рукописи не сохранился (большая часть XXX главы и вся XXXI глава применительно к тексту окончательной редакции). Этим определяется значение данной корректуры, хотя бы и не правленной, для истории текста «Анны Карениной». 115. Рукопись на 2 листах большого почтового формата, исписанная с обеих сторон. Письмо (без конца) из Женевы от 25 мая 1875 г. с печатным штампом: «Office du professorat des familles et des maisons d'еducation». Неизвестный автор письма (фамилия его, очевидно, находилась в утраченной части письма) рекомендует Толстому для его детей гувернера и гувернантку. Следует отметить, что фамилия рекомендуемого гувернера – Canut фигурирует в XXX главе второй части романа: Canut и его сестра входили в круг иностранных знакомых Щербацких на немецких водах. На четвертой странице письма Толстой, очевидно, в процессе работы над корректурой второй части романа, печатавшегося в «Русском вестнике», записал: «Теперь же онъ вид?лъ только то, что Махотинъ быстро удалялся, и онъ былъ одинъ на грязной земл?, а передъ нимъ на боку лежала Фру-Фру и, тяжело дыша, перегнувъ [1 неразобр.]». Текст относится к XXV главе второй части романа (по счету окончательной редакции). 116. Автограф на 1 листе в 4°, исписанном с одной стороны. Начало: «Все, что онъ передумалъ и перечувствовалъ». Конец: «Жениться на крестьянк??» Вставка в недошедшую до нас корректуру третьей части романа (в текст главы XII). 117. 1 гранка из набора для «Русского вестника», хранящаяся в ГТМ, исправленная рукой Толстого и занумерованная им цыфрой 6. Начало: «Такими постыдными воспоминанiями». Конец: «въ которую онъ не могъ проникнуть». Текст относится к XXIV главе пятой части романа (по счету окончательной редакции). Верхняя часть гранки автотипически воспроизведена в книге H. H. Гусева «Толстой в расцвете художественного гения», стр. 215. Извлекаем отсюда вариант № 144. 118. Автограф на 1 листе почтового формата, исписанном с одной стороны. Начало: «есть что-то, есть, – улыбаясь отв?чалъ Левинъ». Конец: «Онъ слишкомъ чистый и высокой души челов?къ». Вставка в недошедшую до нас корректуру шестой части романа (в текст главы III). Здесь после слов: «Он особенный, удивительный человек (см. т. 19 настоящего издания, стр. 131) читается следующий вариант: Онъ именно д?лаетъ то, что говоритъ Тютчевъ. Ихъ замутитъ какой то шумъ, внимай ихъ п?нью и молчи. Такъ онъ внимаетъ п?нью своихъ любовныхъ мыслей, если он? есть, и не покажетъ ни за что, не осквернитъ ихъ. 119. 18 обрезков гранок разного размера с набором седьмой части романа для «Русского вестника», исправленных рукой Толстого. Текст гранок, соответствующий тексту отдельных частей глав І-V, VII, VIII, XXX, восходит к соответствующим частям наборной рукописи (№ 103). Два последних обрезка нумерованы рукой Толстого – оба раза цыфрой 26. К последнему обрезку приклеена полоса бумаги, на которой рукой С. А. Толстой переписано исправление, сделанное на этом обрезке рукой Толстого. Исправления приближают текст гранок к окончательной редакции «Анны Карениной». В тексте, относящемся к I главе, после слов: «и потеряли интерес» (см. т. 19, стр. 248), читается следующий вариант: Оставалось одно: невинныя зр?лища, увеселенiя и поученiя – концерты, выставки и всякаго рода зас?данiя, лекцiи и разговоры съ умными людьми, что онъ и д?лалъ. Въ посл?днее время Кити однако стала зам?чать, что мужъ ея сталъ привыкать къ городской жизни и, какъ бы найдя въ ней свою колею, уже не тяготился ею и сталъ р?же и р?же бывать дома. Вообще Кити чувствовала, что зд?сь онъ не тотъ какимъ она его любила. В тексте, относящемся к XXX главе, читаются следующие варианты. [1] <Мы оба ревнуемъ другъ къ другу. Когда я ласкала ее въ Москв?, я ужъ ревновала, это только замаскированная ненависть. Алекс?й Александровичъ ненавидитъ меня, я его. И по моей нравственности онъ былъ дуракъ, а по ихъ нравственности я была дурная женщина.> [2] Вотъ и вся любовь. Это лучшее, что есть на св?т?. Хорошее же не лучшее! И когда кончится желанiе, кончится и любовь, и остается одна ненависть. Потому что больше ничего и не связываетъ людей. Этихъ улицъ я совс?мъ не знаю. Горы какiя то, и все дома, дома. И въ домахъ все люди, люди. Сколько ихъ, конца н?тъ, и вс? собрались, чтобы эксплуатировать другъ друга, найти д?ло для своей ненависти. И построили Церкви, Воспитательный домъ. Милосердiе. Трудолюбiе. Обманутые и обманывающiе. 120. Автограф на 1 листе в 4°, исписанном с обеих сторон. Начало: «Она посп?шно утерла эти слезы». Конец: «и его нельзя будетъ ужъ употребить другой разъ». Вставка в недошедшую до нас корректуру текста главы XII седьмой части романа. 121. Автограф на 2 листах in F (один чистый), с поправками рукой H. Н. Страхова, хранящийся в ИЛИ. Начало: «Быстрымъ, легкимъ шагомъ спустившись». Конец: «и навсегда потухла». Новая редакция эпизода смерти Анны, написанная для отдельного издания романа 1878 г. Текст первой страницы автотипически воспроизведен в 19 томе настоящего издания, между стр. 348—349. 122. 2 гранки и 4 обрезка гранок с набора восьмой части романа («Эпилога») для «Русского вестника», исправленных рукой Толстого. К одной из гранок приклеен писчий полулист, на котором рукой С. А. Толстой переписан целиком текст гранки после ее исправления. Извлекаем отсюда варианты №№ 192 и 193. 123. Корректура на 16 гранках для «Русского вестника», хранящаяся в ИЛИ (собрание проф. И. А. Шляпкина). Неполностью сохранившийся второй набор восьмой части романа («Эпилога»), сделанный с недошедшей большей частью до нас корректуры первого набора (дошедший материал описан под № 122). Начало: «Эпилогъ. Посл? шестил?тняго труда книга Серг?я Ивановича». Конец: «какъ и при чувств? къ сыну. Конецъ». Текст некоторых глав, имевшихся уже в наборной рукописи, здесь отсутствует. Четвертая глава (на гранке 7) имеется лишь в начальной своей части. Далее с новой гранки следует глава, обозначенная цыфрой VIII, затем – опять с новой гранки – глава, помеченная цыфрой XX. Это очевидная типографская опечатка (следует IX, так как внутри следующей гранки для обозначения новой главы поставлена цыфра X). Вслед за тем идут главы XI и последняя – XII. Таким образом отсутствует текст конца IV главы и глав V-VІІ по счету данного набора корректуры. Авторских исправлений в корректуре нет. На 1-й и 2-й гранках рукой, вероятно, И. А. Шляпкина карандашом сделаны исправления по тексту отдельного издания романа 1878 г. (См. также описание данной корректуры в брошюре И. А. Шляпкина «Памяти графа Л. Н. Толстого». Спб. 1911, стр. 34—37). В тексте, соответствующем VIII главе, в корректуре, Кити с ребенком у груди размышляет: «Разум?ется, онъ все понимаетъ, – думала она про него. – Вотъ именно все то, что старается понять теперь съ такимъ трудомъ Костя. Онъ, б?дный, мучается теперь, – думала она про мужа, – ищетъ того самаго, что мы, особенно онъ, – подумала она, посмотр?въ на Митю, чуть прiоткрывшаго одинъ глазокъ, – такъ хорошо знаемъ». И далее: Онъ теперь уже, какъ Митя, передъ т?мъ какъ нашелъ грудь, задыхался и ахалъ, какъ будто все погибнетъ, если онъ сiю секунду не получитъ пищи. Именно потому, что чувствовалъ, что пища близка. Въ такомъ же положенiи ей казался теперь и ея мужъ. Кроме того, извлекаем из этой корректуры варианты №№ 194, 202. 124. 1 гранка, 9 обрезков гранок и 1 вставка-автограф на листе большого почтового формата, исписанном с одной стороны. Корректурный материал заключает в себе очень много исправлений рукой Толстого, а цельная гранка почти сплошь с обеих сторон исписана автором. Написанное – текст конца романа. На большей части материала – нумерация рукой Толстого (1—5, 7, 9—11). Печатный текст гранок представляет собой второй экземпляр второго набора с корректур (в том числе недошедших), описанных под № 122. Извлекаем отсюда вариант № 200. 125. Гранки и части гранок вперемежку со сплошными рукописными текстами, написанными рукой С. А. Толстой на полулистах писчей бумаги с одной стороны и, так же как и текст гранок, исправленными рукой Толстого. Всего 21 лист. Часть листов, написанных С. А. Толстой, урезана. Меньшая часть рукописного материала приклеена к гранкам. Весь материал нумерован посторонней рукой (10—30) и представляет собой сплошной текст, соответствующий тексту глав Х—ХІХ восьмой части в окончательной редакции. Начало: «VII. Когда Левинъ думалъ о томъ». Конец: «который я властенъ вложить въ нее. Конецъ». Гранка, занумерованная цыфрой 25, хранится в Государственном Литературном музее. Текст ее опубликован в «Летописях Государственного литературного музея», т. II, М. 1938, стр. 3—4. Составлен весь этот материал из гранок и их частей, первоначально входивших в состав материала, описанного под № 124, а также из копий гранок и их частей, описанных под тем же номером, и из копий недошедших до нас корректур. Извлекаем отсюда вариант № 201. 126. 3 обрезка, исписанные с одной стороны рукой С. А. Толстой и исправленные рукой Толстого. Отрезаны от листов 20, 22, 23, входящих в корректурный материал, описанный под № 125. 127. 3 гранки, 1 обрезок гранки, 1 вставка-автограф на клочке бумаги и вырезанная часть писчего листа с текстом, написанным рукой С. А. Толстой и исправленным рукой Толстого. Корректурный материал набора отдельного издания восьмой части романа, с обильными исправлениями рукой Толстого, удаленный из корректуры № 128 после того, как текст этого материала был переписан. Удален оттуда и текст, переписанный рукой С. А. Толстой, как исключенный из восьмой части. 128. Корректура в гранках отдельного издания восьмой части романа, перемежающаяся с листами писчей бумаги, исписанными с одной стороны рукой С. А. Толстой и содержащими в себе копии изъятых из данной корректуры, сильно испещренных поправками гранок (один такой лист – последний – копия текста утерянной правленной гранки). Всего 35 полных гранок (в 3-й и 10-й часть текста оторвана), 1 гранка урезанная с приклеенным к ней рукописным текстом, и 8 листов рукописного текста. Весь материал, заключающий в себе полный текст восьмой части, исправлен рукой Толстого и H. Н. Страхова (последним сделана орфографическая и пунктуационная правка и лишь в отдельных немногих случаях стилистическая). На первой гранке рукой Толстого написано «Эпилогъ» и затем это слово зачеркнуто. Вверху гранки написано: «Зд?сь А.» Эта пометка означает, очевидно, что нужно добавить начальные строки восьмой части, имеющиеся в верстке («Прошло почти два месяца» и т. д.). Эти строки были, видимо, написаны на недошедшем до нас клочке бумаги. Набор корректуры производился с исправленного второго набора, сделанного для «Русского вестника», в большей своей части сохранившегося и описанного под № 125. 129. Сверстанный экземпляр восьмой части «Анны Карениной» в отдельном издании, заключающий в себе 7 полных печатных типографских листов и 1 неполный, всего 118 страниц. В нем сделаны исправления рукой Толстого (чернилами) и Н. Н. Страхова (карандашом). Исправления Страхова касаются преимущественно пунктуации и опечаток и лишь изредка стиля. Рукой Страхова, кроме того, на первой странице верстки, перед текстом, написано: «Анна Каренина. Часть восьмая и последняя». В книгу вложены 5 вставок, написанных рукой Толстого на полулистах и четвертушках почтовой бумаги и отнесенных им к определенным страницам (61, 67, 71, 78, 79). Данная верстка восходит непосредственно к корректуре № 128, в которой отсутствуют начальные слова, написанные, очевидно, на утерянном листке, приложенном к корректуре (см. выше): «Прошло почти два месяца» кончая: «плод». 130. 2 печатных типографских листа (32 страницы) второй верстки восьмой части «Анны Карениной». Эта верстка восходит непосредственно к верстке, описанной под № 129. Здесь находится текст пяти первых глав и начала шестой. В тексте рукой неизвестного карандашом сделаны исправления нескольких опечаток и подчеркнуты отдельные строки. 131. Две вставки-автографы к последней главе во второй, большей частью недошедшей до нас верстке восьмой части «Анны Карениной». Написаны на 2 полулистах почтовой бумаги (с обеих и с одной стороны). Начало первой вставки: «Къ 119 и 120 стр. Сказать, что вс? люди». Конец: «<христiанскаго ученiя>». Начало второй вставки: «Къ страниц? 121. И удивительныя вычисленiя ихъ». Конец: «<по его высот? и его времени>». 132. Рукопись на согнутом полулисте писчей бумаги, написанная рукой Н. Н. Страхова и исправленная рукой Толстого (исписаны лишь первые две страницы). Начало: «соединенъ съ другими людьми». Конец: «нав?рно истинно». Копия с недошедшей до нас исправленной автором копии текста вставок, описанных под № 131. – В Публичной библиотеке РСФСР им. Салтыкова-Щедрина хранится объединенный Н. Н. Страховым в одном переплете материал, с которого делался набор отдельного издания «Анны Карениной» 1878 г. Помимо исправленных Толстым и Страховым текста первых семи частей романа, напечатанного в «Русском вестнике» (за исключением утерянных двух страниц – 687—688 апрельской книжки журнала за 1876 г.), и текста восьмой части в отдельном ее издании 1877 г., этот материал заключает в себе: 1) один сверстанный лист и пять с четвертью гранок, относящихся к верстке и набору тех глав пятой части отдельного издания романа 1878 г., где идет речь о венчании Левина и Кити, исправленных рукой Толстого и приплетенных рядом с соответствующими главами журнального текста (одна страница сверстанного листа воспроизведена в 19 томе настоящего издания, между стр. 14 и 15), 2) один лист, написанный рукой Н. Н. Страхова, представляющий собой копию описанного под № 121 автографа эпизода смерти Анны и приплетенный рядом с текстом соответствующего эпизода в журнальном тексте, 3) первые четыре сверстанных листа романа в дожурнальной его редакции, приплетенные вслед за текстом восьмой части, не заключающие в себе авторских исправлений и лишь на 63 странице содержащие несколько исправлений рукой Н. Н. Страхова, воспроизводящих некоторые авторские исправления, сделанные в корректуре № 113, 4) две сверстанных корректуры пятого печатного листа, из которых одна заключает в себе авторские исправления, а другая, снабженная в конце пометкой «Выправил Н. Страхов 17 сентября», те же исправления, но перенесенные в нее сюда с авторской корректуры рукой H. H. Страхова, который добавочно сделал еще исправления в отношении пунктуации (приплетены корректуры в обратном порядке). Судя по тому, что текст пятого листа начинается со слов «офицера, предположениями и советами Степана Аркадьича», с пропуском между текстом предыдущих четырех листов и пятым приблизительно пяти строк («– Что ж ты все хотел на охоту ко мне приехать… о конкуренции какого то петербургского», см. т. 18 настоящего издания, стр. 44, строки 22—26), была сделана переверстка корректур, вероятно, в пределах стр. 63—64 четвертого листа и 65—66 пятого. Среди журнального текста в трех местах находятся четыре вставки, написанные рукой Толстого на 6 листах разного размера (три вставки к тексту третьей части на 3 листках и одна вставка к четвертой части – на 3 листках). Текст лицевой стороны листка, на котором написана вторая вставка, воспроизведен автотипически в «Биографии Льва Николаевича Толстого» П. И. Бирюкова, т. II, М.—Л. 1923, между стр. 96 и 97; текст вставки третьей автотипически воспроизведен в 18 томе настоящего издания, между стр. 364 и 365. Там же (между стр. 90 и 91) – автотипия страницы (745-й) февральской книжки «Русского вестника» за 1875 г., содержащая в себе текст романа, относящийся к XXIV главе первой части (по изданию 1878 г.), с исправлениями рукой Толстого и H. Н. Страхова. Общее количество листов всего материала – 565. – УКАЗАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН. В настоящий указатель введены имена личные и географические, названия исторических событий (войн, революций и т. п.), учреждений, издательств, заглавия книг, названия статей, журналов, газет, произведений слова, скульптуры, музыки, имена героев художественных произведений не Толстого и Толстого, когда они упоминаются не в тех произведениях, где они выведены, а также, когда они приведены в комментариях. Знак || означает, что цыфры страниц, стоящие после него, указывают на страницы текста не Толстого. Агафья Михайловна (1812—1896) – яснополянская крестьянка, почти всю свою жизнь прожившая в услужении у Толстых в Ясной поляне – || 641. Адам – библейский «прародитель» – 390, 392. «Аида» – опера (1871 г.) Д. Верди. См. Верди Д. Акимова Софья Павловна (1820—1889) – драматическая актриса – 85. Алмазов Борис Николаевич (1827—1878) – писатель – || 616. Америка – 88, 94, 344. Англия – 35, 56, 108, 231, 243, 499. «Англия» – гостиница и ресторан в Москве – 104. Анненков Павел Васильевич (1812—1887) – литературный критик, публицист, издатель сочинений Пушкина и исследователь-пушкинист – || 577, 578. Баден – курорт в Нижней Австрии – 232, 242. Белая – река, левый приток Камы – || 624. Белград – столица Сербии – 555. Берс Александр Андреевич (1845—1918) – шурин Толстого – || 592, 616, 625. Бибиков Александр Николаевич (1822—1886) – тульский помещик, сосед Толстых – || 579. Библия – 170, 174, || 614. Бирюков П. И., «Биография Льва Николаевича Толстого», т. II, М.—Л. 1923 – || 676. «Боже, царя храни» – гимн царской России; музыка А. Ф. Львова (1798—1870), слова В. А. Жуковского – 552. Болгария – 549, 554, || 638. Бологое – узловая станция Николаевской и Московско-Виндаво-Рыбинской ж. д., ныне Октябрьской и Северо-Западной – || 664. Булгаков Федор Ильич (1852—1908) – журналист, автор ряда книг по искусству – || 578. – «Граф Л. Н. Толстой и критика его произведений – русская и иностранная», изд. 3, П. 1890 – || 578. Буслаев Федор Иванович (1818—1897) – филолог, академик, автор «Учебника русской грамматики, сближенной с церковно-славянскою» – 500. Буфф – увесилительное заведение и театр с легким репертуаром в Петербурге – 17, 25, || 581. Вавилон – древний город в Месопотамии – 130. Ваганьково – кладбище в Москве – 504. Вагнер Рихард (1813—1883) – немецкий композитор и дирижер, музыкальный писатель – 340. Валуев Петр Александрович (1814—1890) – государственный деятель – || 640. Вдовий дом в Москве – учреждение для призрения неимущих и престарелых вдов лиц, находившихся на государственной службе – 230. Вена – 158. Венеция – 134. Верди Джузеппе (1813—1901) – итальянский композитор – «Травиата» – 24. – «Аида» – 450. «Вестник Европы» – журнал – || 619, 635. Виардо-Гарсиа Мишель Полина (1821—1910) – певица и композитор, друг И. С. Тургенева – 24. Висбаден – город в прусской провинции Гессен-Нассау; славится своими минеральными водами – 232. Владимир Мономах (1053—1125) – великий князь киевский, сын Всеволода Ярославича – 398. Владимирская улица в Петербурге – 353. Вольская – героиня незаконченной повести (1829—1830) А. С. Пушкина, озаглавливаемой, по первым словам отрывка, «Гости съезжались на дачу». См. Пушкин А. С., «Гости съезжались на дачу». Воробьевы горы в Москве, ныне Ленинские горы – 513, 542. Воспитательный дом – в Москве – 347. Всесоюзная Библиотека им. В. И. Ленина в Москве (Архив Толстого – АТБ) – || 634, 637, 644, 661. Второе отделение собственной его императорского величества канцелярии – учреждение, ведавшее сначала упорядочением действующего законодательства, а потом и составлением новых законопроектов, просуществовавшее с 1827 по 1882 г., когда функции его были переданы вновь образованному кодификационному отделу при государственном совете – 175. Вундт Вильгельм Макс (1832—1920) – немецкий философ, физиолог и психолог – 559. Газетный переулок в Москве, ныне улица Грановского, – 60, 330. Гартунг Мария Александровна, рожд. Пушкина (1832—1919) – дочь поэта – || 579. Гегель Георг-Фридрих-Вильгельм (1770—1831) – немецкий философ – 565. Глинка Михаил Иванович (1804—1855) – композитор – «Славься» («Жизнь зa царя») – 582. Гоголевский жених. См. Подколесин. Гоголь Николай Васильевич (1809—1852) – 386 («Гоголевский жених»). Голицын кн. Дмитрий Борисович – || 641. «Голос» – газета – || 633. Голохвастов Павел Дмитриевич (1839—1892) – писатель – || 590, 592, 593, 615. Гомер – 170. Горбунов Иван Федорович (1831—1895) – писатель, актер и рассказчик-юморист – 527, 528. – «В мировом суде» – 528. Государственный Литературный музей – в Москве – || 644, 673. Государственный Толстовский музей (ГТМ) (Архив Т. А. Кузминской) – в Москве – || 577. 615, 617, 618, 619, 622, 623, 624, 637, 644, 660, 661, 671. Грибоедов Александр Сергеевич (1795—1829) – «Горе от ума» – 467 («Грибоедовская старуха»), 337 (Репетилов). Грузины – район в Москве – 504. Гудзий Николай Каллиникович – || 645. Гусев H. H., «Толстой в расцвете художественного гения» – || 633, 641, 671. Дамокл («Дамоклов меч») – приближенный тирана Дионисия в Сиракузах (IV в. до н. э.). Дионисий уступил свое место на пиршестве Дамоклу, завидовавшему его счастью, повесив над его головой на конском волосе острый меч. Выражение «Дамоклов меч» – вошло в употребление в смысле постоянно угрожающей опасности – || 621. Девичье поле – район в Москве – 544. «Дон-Жуан» – опера (1787) В. Моцарта. См. Моцарт В. Дьяковы – дочери друга Толстого Д. А. Дьякова – || 665. Дюма Александр – сын (1824—1895) – французский писатель – 338, || 599. – «L’homme-femme. Rеponse ? M. Henri d’Ideville – 338, || 599. Дюссо – гостиница и ресторан в Москве – 68, 104, 138, 330, 352. Дюссо – ресторан в Петербурге – 18. Ева – библейская «прародительница» – 392, 415. Евангелие – 229, 237, 238, 240, 243, 330, 414, 560. Евангелие от Марка – 330. Европа – 22, 243, 499, 510. Екатерина II (1729—1796) – 346. Енох – 415. Ефремовский уезд, Тульской губ. – 98. Жанна д'Арк (1412—1431) – французская национальная героиня, освободившая Францию от порабощения англичанами. Попав в плен к англичанам, была сожжена на костре – 346. Женева – || 670. Жирарден Эмиль (1806—1884) – французский журналист и политический деятель – 338, || 599. – «L’homme et la femme, l’homme suzerain, la femme vassale, rеponse ? l’homme-femme de A. Dumas-fils», Paris. 1872 – 338, || 599. Жорж-Санд – литературный псевдоним французской писательницы Авроры Дюдеван (1804—1876) – 346. – «La comptesse Roudolstadt» – 17. Жуковский Василий Андреевич (1783—1852) – поэт – 193, 371. Западный край Европейской России – || 614. Зарайский уезд Рязанской губ. – 397. Зоологический сад в Москве – 7, 49, 52, 81, 85, 97, 99, 100, 120, || 587, 613, 647. Иаков – библейский патриарх – 391. Иванов Александр Андреевич (1806—1858) – художник – 398. Идевиль Анри (d’Ideville Henry, 1830—1887) – французский дипломат и писатель – || 599. Иисус Христос – 42, 383, 398, 430, 431, 432, 563, 569, 570. Индия – 29. Институт Литературы Академии наук СССР (ИЛИ) – в Ленинграде – || 644, 672. Иова книга – одна из книг Библии – 174, || 614. Иосиф – библейское имя; один из двенадцати сыновей Иакова – 391. Исаак – библейский патриарх – 388, 389, 390, 392. Иславин Константин Александрович (1827—1903) – дядя С. А. Толстой – || 619, 634. Италия – 35, 134, 394. Казань – || 621. Калуга – 665. Кальдерон Педро де ла Барка (1600—1681) – испанский драматург – || 641. Карлсбад – курорт в Чехии – 29, 232, 233, 265. Катков Михаил Никифорович (1818—1887) – публицист, редактор журнала «Русский вестник», в котором первоначально печаталась «Анна Каренина» – || 591, 592, 593, 615, 616, 617, 619, 623, 634, 635, 636, 637, 638, 639, 665, 666. – «Что случилось по смерти Анны Карениной» – 637. Катон (234—149 до н. э.) – римский государственный деятель и писатель, прославившийся своей строгостью – 257. Каульбах Вильгельм (1805—1874) – немецкий живописец – 21. Киев – 169, 173. Кисловский переулок в Москве – 60, 330, 499. Киссинген – курорт в Баварии – 232, 233, 242, 244, 246. «Красная новь» – журнал – || 645. Красное село – поселок вблизи Петербурга – 224, 259. «Красный архив» – журнал – || 619. Кузминская Татьяна Андреевна, рожд. Берс (1846—1925) – свояченица Толстого – || 577, 578, 579, 590, 591, 592, 599, 615, 617, 622, 623, 624, 625, 634, 637, 640. – «Моя жизнь дома и в Ясной поляне» – || 579, 640. Кузминский Александр Михайлович (1843—1917) – муж свояченицы Толстого Т. А. Берс; судебный деятель – || 617, 637. Кюнер Рафаэль (1802—1878) – немецкий филолог, автор распространенных в России и Германии руководств по греческой и латинской грамматике – 464, 465. Ларошфуко Франсуа (1613—1680) – французский писатель, автор книги «Maximes» (1665 г.) – || 11, 653. Летний сад в Петербурге – 6, 371, || 602. «Летописи Государственного Литературного музея», т. II – || 673. Литейный проспект в Петербурге – 375. Лондон – 139, 230. Любимов Николай Алексеевич (1830—1897) – физик и публицист, ближайший сотрудник Каткова по изданию «Русского вестника» – || 615. Марков Евгений Львович (1835—1903) – журналист, писатель и литературный критик – || 633. Менелай – мифический герой, спартанский царь, супруг «прекраснейшей из женщин» Елены, которую у него похитил троянец Парис. После неоднократных походов и битв Менелаю удалось вернуть себе жену. Сюжет этой мифической легенды был использован Л. Галеви для либретто оперетты «Прекрасная Елена» в форме пародии на французское общество – 340. Ментона – французский город на Генуэзском заливе (близ Ниццы); зимняя климатическая станция для больных туберкулезом – 237. Милан I (1854—1901) – в 1868—1881 гг. сербский князь, в 1882 г. провозгласивший себя королем – 548, 553. Милютин Алексей Дмитриевич – офицер – || 641. Минский – герой незаконченной повести (1829—1830) А. С. Пушкина, озаглавливаемой, по первым словам отрывка, «Гости съезжались на дачу». См. Пушкин А. С., «Гости съезжались на дачу». Моисей (ок. 1500 г. до н. э.) – легендарный основоположник иудейской религии – 391. Мойер Иван Филиппович (1786—1858) – профессор-медик Дерптского университета, женившийся на М. А. Протасовой, в которую был влюблен Жуковский – 193. Мойка – река, один из рукавов Невы в Петербурге, а также название набережной этой реки – 533. Мономах. См. Владимир Мономах. Москва – 3, 8, 9, 11, 29, 32, 39, 42, 43, 51, 52, 53, 59, 60, 61, 63, 69, 70, 95, 96, 99, 100, 113, 114, 119, 120, 130, 137, 139, 140, 142, 143, 144, 148, 152, 155, 156, 163, 164, 167, 179, 180, 182, 183, 190, 191, 194, 195, 202, 213, 217, 233, 262, 287, 324, 328, 329, 337, 352, 356, 359, 366, 369, 377, 379, 380, 403, 406, 407, 422, 429, 436, 458, 476, 477, 478, 479, 486, 498, 503, 504, 506, 509, 511, 517, 522, 537, 540, 542, 545, 550, 557, 559, 560, 562, 568, 572, || 582, 585, 586, 587, 588, 590, 591, 592, 593, 596, 597, 598, 599, 602, 603, 606, 610, 612, 615, 618, 623, 624, 634, 635, 636, 642, 647, 661, 663, 664, 665, 666, 671. Москва – река – 167. «Московские ведомости» – газета – || 634, 636. Московский университет – 63. Моцарт Вольфганг (1719—1787) – композитор – «Дон-Жуан» – 24, 376. Нагорнов Николай Михайлович (1845—1896) – муж старшей дочери сестры Толстого М. Н. Толстой, Варвары Валерьяновны (1850—1921) – || 617, 618. Неаполь – 134. Нева – река – 46, || 583. Невский проспект в Петербурге, ныне Проспект 25 октября – 9, 353, 373, 408, || 603. Некрасов Николай Алексеевич (1821—1877) – поэт – || 615. «Нива» – еженедельный журнал – || 635. Нижегородская железная дорога – 534. Никитская улица в Москве – 60. Никитские ворота в Москве – 546. Николаевская железная дорога, ныне Октябрьская – 86, || 646. Нильсон Христина (р. 1843, ум.?) – шведская певица; с 1868 г. пела в парижской Большой опере; с 1870 г. гастролировала во всех столицах Европы (была в Петербурге и в Москве) – 15, 21, 24, || 579. Ницца – курорт на юге Франции – 133. «Новое время» – газета – || 636, 637. Новгородская губерния – 426. Новотроицкий ресторан в Москве, у Никитских ворот – 101. Нью-Йорк – 86, 93. Обираловка – станция Московско-Нижегородской ж. д. – 536. Оболенский Алексей Дмитриевич (р. 1856 г.) – сын старинного знакомого Толстого кн. Д. А. Оболенского (1822—1881); занимал ряд постов в министерстве финансов и внутренних дел. С 1905 г. – обер-прокурор Синода – || 633. Оболенский кн. Дмитрий Дмитриевич (1844—ум?) – помещик Тульской губ., знакомый Толстого – || 640, 641. – «Отрывки (из личных воспоминаний)» – || 641. Общество красного креста – 548, 568. Общество любителей российской словесности при Московском университете – || 616. «Общество любителей российской словесности при Московском университете. Историческая записка и материалы за сто лет». М. 1911 – || 617. Оренбург– || 621, 622. Отделение составления законов. См. Второе отделение собственной его императорского величества канцелярии. Отечественная война 1812 г. – || 624. «Отечественные записки», журнал – || 615. Оффенбах Жак (1819—1880) – композитор, автор опереток – 26. Павел апостол – 433. Палкина ресторан в Москве – 329. Пантелеймоновская улица в Петербурге – 197. Парголово – село и дачное место близ Петербурга; железнодорожная станция – 224. Париж – 9, 139, 232. Парис – мифический герой, троянец, похитивший жену у Менелая (см.) – 340. Паскаль (1623—1662) – французский философ – || 619. Патти Карлотта (1840—1889) – итальянская певица, в 1873—1875 гг. приезжавшая в Россию на гастроли и с успехом выступавшая в Москве и Петербурге – 66, 376, 443, 489. Пензенская губерния – 115, 397. «Переписка Л. Н. Толстого с гр. А. А. Толстой», Спб. 1911 – || 621. «Переписка Л. H. Толстого с Н. Н. Страховым, 1870—1894», Спб. 1914 – || 591, 592, 593, 594, 615, 616, 617, 620, 621, 635, 643. Перфильев Василий Степанович (1826—1890) – московский вице-губернатор – || 640. Петербург– 5, 6, 7, 8, 22, 28, 35, 39, 42, 43, 63, 69, 80, 91, 113, 125, 134, 142, 143, 153, 164, 175, 189, 190, 192, 194, 195, 224, 225, 237, 250, 251, 255, 256, 257, 258, 266, 271, 283, 284, 286, 287, 288, 289, 294, 301, 304, 308, 328, 329, 352, 353, 355, 357, 358, 360, 369, 371, 374, 375, 376, 377, 379, 392, 400, 401, 406, 417, 419, 422, 426, 435, 436, 438, 439, 440, 441, 442, 446, 450, 453, 460, 467, 471, 477, 479, 505, 511, 515, 517, 519, 534, 545, || 582, 586, 593, 595, 598, 601, 602, 604, 608, 613, 622, 623, 635, 651, 653, 655, 668. Петербургский университет – 310. Петр I (1672—1725) – || 577, 578, 590. Петровка, улица в Москве – 58, || 588. Пирмонт – немецкий курорт на реке Эммер – 28. Пирогова Анна Степановна (1837—1872) – гражданская жена соседа Толстого А. Н. Бибикова – || 579, 580. Поварская улица в Москве, ныне улица Воровского – 331. Подколесин («Гоголевский жених») – действующее лицо из комедии (1842) Н. В. Гоголя «Женитьба». См. Гоголь Н. В. Покровский монастырь в Москве – 29. Польша – 352, || 641. Пресня – район в Москве, ныне Красная Пресня —144, 331, || 599. Пречистенка – улица в Москве, ныне улица Кропоткина – 144. Публичная библиотека РСФСР им. Салтыкова-Щедрина, в Ленинграде – || 593, 642, 643, 644, 675. Пушкин Александр Сергеевич (1799—1837) – || 577, 578, 584. – «Гости съезжались на дачу» (Вольская, Минский) – || 578, 584. – «Повести Белкина» – || 577, 578, 590. – «Собрание сочинений», изд. П. В. Анненкова, т. 5 – || 577, 578. Ревекка – жена библейского патриарха Исаака – 388, 389, 390, 391, 392. Ренан Жозеф-Эрнест (1823—1892) – французский философ и историк христианства, автор переведенной на многие языки книги «Жизнь Иисуса» – 398, 547. Репетилов. См. Грибоедов А. С., «Горе от ума». Рим – 11, 134, 329, 396, 452. Рис Федор Федорович – владелец типографии – || 635, 642. Розен бар. Егор Федорович (1800—1860) – писатель – «Славься» (либретто оперы «Жизнь за царя») – 552. Россия – 48, 56, 227, 228, 247, 270, 313, 321, 343, 344, 392 398, 403, 423, 433, 548, 549, 554, 555, 558, 569, || 624, 634, 635, 638, 662. «Русский вестник» – журнал, основанный в 1856 г. в Москве М. Н. Катковым – || VII, 591, 592, 593, 612, 615, 616, 617, 618, 619, 621, 623, 624, 633, 634, 636, 637, 638, 640, 642, 643, 664, 671, 672, 674, 675, 676. Рюрик (ум. 879 г.) – первый русский князь, по сказанию летописца, призванный от варягов русскими славянами – 555, 557. Саводник Владимир Федорович – || 641. Самара – || 621, 622. Самарин Юрий Федорович (1819—1876) – писатель и общественный деятель, славянофил – || 592, 641. Самарская губерния– || 591. Самсон – библейский еврейский богатырь, одержавший ряд побед над филистимлянами – 337. Саратовская губерния – 397. Сафо (Сапфо) (конец VII – начало VI в. до н. э.) – древнегреческая поэтесса – 346. Сепфора – жена библейского пророка Моисея – 391. Сербия – 556, || 636. Сербско-Черногорско-Турецкая война 1876 г. – 553, 570, || 634. Сергеенко Петр Алексеевич (1854—1930) – литератор, знакомый Толстого – || 578. – «Как живет и работает гр. Л. Н. Толстой», изд. 2, М. 1903 – || 578. Сибирь – || 624. Симонов монастырь в Москве – 330. Синод – высшее церковное учреждение в царской России; учрежден Петром I в 1721 г. – 336. «Славься» – гимн из оперы «Жизнь за царя» (1836); музыка М. И. Глинки на слова (либретто) бар. Е. Ф Розена. См. Глинка М. И. и Розен бар. Е. Ф. Соден – курорт в прусской провинции Гессен-Нассау – 226, 405. Сократ (469—399 до н. э.) – греческий философ – 398. Сорренто – город в Италии близ Неаполя – 133, 134. Средний проспект в Петербурге – 379. Средняя Азия – 313, 367. Стасов Владимир Васильевич (1824—1906) – археолог, художественный и музыкальный критик, близкий знакомый Толстого – || 621. Страхов Николай Николаевич (1828—1896) – литературный критик и философ – || 577, 591, 592, 593, 594, 602, 615, 616, 617, 618, 619, 620, 621, 622, 623, 624, 633, 634, 635, 636, 638, 641, 642, 643, 663, 672, 674, 675, 676. Суматра – остров в Малайском архипелаге (Азия) – || 649. Сухотин Сергей Михайлович (1818—1886) – || 640. Сухотина Марья Алексеевна, рожд. Дьякова (1830—1889) – жена С. М. Сухотина, который в 1868 г. с ней развелся – || 640. Ташкент – 31, 46, 360, 368, 532, || 583, 624. Тверская улица в Москве, ныне улица Горького – 330. Тверь, ныне гор. Калинин – 386. Тебор – гувернантка Толстых в 1870-х годах – 81. Тиндаль Джон (1820—1893) – английский физик – 182, 499. Толстая гр. Александра Андреевна (1817—1904) – двоюродная тетка Толстого, камерфрейлина – 592, 615, 616, 619, 621, 633, 634. Толстая Софья Андреевна, рожд. Берс (1844—1919) («Соня») – жена Толстого – 523, || 577, 590, 591, 615, 617, 618, 619, 621, 622, 623, 624, 634, 635, 637, 640, 648, 649, 650, 651, 652, 653, 655, 656, 657, 658, 661, 662, 663, 664, 670, 671, 672, 673, 674. – «Дневники Софьи Андреевны Толстой. 1860—1891», изд. М. и С. Сабашниковых, М. 1928 – || 577, 578, 580, 591, 622, 623, 624, 640. – «Мои записи разные для справок» – || 577. – «Моя жизнь» – || 637. – «Письма к Л. Н. Толстому 1862—1910», изд. «Academia», М.—Л. 1936 – || 662. Толстой гр. Дмитрий Николаевич (1827—1856) – брат Толстого – || 614. Толстой Лев Николаевич – «Азбука» – || 577, 653. – «Анна Каренина», Госиздат, 2 тт., М.—Л. 1928 – || 641. – «Война и мир» – || 619, 624. – «Воспоминания» – || 614. – «Исповедь» – || 614. – «Крейцерова соната» – || 600. Письма Толстого: – Голохвастову П. Д. – || 590, 592, 593, 615. – Каткову М. H. – || 591, 615, 616, 637. – Кузминской Т. А. – || 590, 592, 599, 617, 625. – Любимову Н. А. – || 615. – Нагорнову Н. М. – || 617, 618. – Некрасову Н. А. – || 615. – Редакции «Нового времени» – || 636. – Страхову H. H. – || 577, 591, 592, 617, 618, 619, 620, 621, 622, 623, 624, 633, 634, 635, 638, 642. – Толстой гр. А. А. – || 592, 615, 616, 619, 621, 633, 634. – Толстой С. А. – || 592, 621, 635. – Толстому С. Н. – || 623. – Фету А. А. – || 577, 591, 617, 618, 619, 622, 623, 624, 633, 634, 635, 640. Письма к Толстому: – Иславина К. А. – || 634. – Каткова М. Н. – || 617, 619, 623. – Неизвестного – || 671. – Общества любителей российской словесности при Московском университете (телеграмма) – || 617. – Страхова Н. Н. – || 591, 592, 593, 594, 602, 615, 616, 617, 620, 621, 623, 635, 643. – Толстой А. А. – || 621. – Фета А. А. – || 640. – «Письма Л. Н. Толстого к жене», 2 изд., М. 1915 – || 590, 591, 592, 621, 636. – «Полное собрание сочинений. Юбилейное издание», тт. 18, 19 – || 642, 643, 650, 675. – «Полное собрание сочинений. Юбилейное издание», т. 62 – || 590, 640. – [Роман из эпохи Петра I] – || 577, 590. Толстой Сергей Львович (р. 1863 г.) – старший сын Толстого – || 578. Толстой гр. Сергей Николаевич (1826—1904) – брат Толстого – || 623. «Травиата» – опера (1851 г.) Д. Верди. См. Верди Д. Тройца. См. Троице-Сергиева лавра. Троице-Сергиева лавра – 462. Троицкий Д. И., переписчик рукописей Толстого – || 645, 649, 650, 651, 652, 653, 656, 664, 669. Троицкое подворье в Москве – 168. Тула – || 579. Тулубьев Алексей Александрович (1804—1883) генерал – || 579. Тургенев Иван Сергеевич (1818—1883) – || 619. – «Часы» – || 619. Турция – || 634. Тютчев Федор Иванович (1803—1873) – поэт – || 671. – «Silentium!» («Их заглушит какой-то шум») – || 671. Ушинский Константин Дмитриевич (1824—1870) – педагог, писатель по вопросам воспитания и образования – || 621. – «Человек как предмет воспитания, опыт педагогической антропологии» («Антропология») – || 621. Фет Афанасий Афанасьевич (1820—1892) – поэт – || 577, 591, 617, 619, 622, 623, 624, 633, 635, 640. Флоренция – 396, 398. Франклин Вениамин (1706—1790) – американский ученый, писатель и политический деятель, один из основоположников независимости Северо-Американских соединенных штатов – 398. Французский театр в Петербурге – 25, 196, || 579. Французская революция («первая») – 554. Фурье Шарль (1772—1837) – философ, один из основоположников «утопического социализма» («Фурьеризм») – 325. Хлебный переулок в Москве – 60, || 588. Хомяков Алексей Степанович (1804—1860) – писатель-славянофил – 371, 559, 563, 564. Царицыно – станция Московско-Курской ж. д. – 552. Царское село – уездный город Петербургской губернии; резиденция русских царей, ныне город Пушкин – 28. Черняев Михаил Григорьевич (1826—1898) – русский генерал, главнокомандующий сербскою армией в сербско-турецкую войну 1876 г. («Черняевский цвет») – 548, 553, 556. Чичерин Борис Николаевич (1828—1904) – юрист, историк права и философ – || 641. Чудов монастырь в Москве – 330. Швейцария – 28, 78. Шевалье Ипполит – содержатель ресторана в Москве – 68. Шекспир Вильям (1564—1616) – 641. Шляпкин Илья Александрович (1858—1918) – историк литературы, профессор – || 672, 673. – «Памяти графа Л. Н. Толстого», Спб. 1911 – || 673. Шопенгауэр Артур (1788—1860) – немецкий философ – 559, 563, 565. – «Мир, как воля и представление» – || 587. Штраус Давид Фридрих (1808—1874) – немецкий философ, богослов, историк и публицист – 398. Эйхенбаум Б., «Толстой и Шопенгауэр» – || 587. – «Лев Толстой», книга вторая – || 641. Эрмитаж – ресторан в Москве – 81, 101, 104, 105. Юпитер – в древней мифологии – верховный римский бог – 96. Юрьев Сергей Андреевич (1821—1888) – литератор, основатель журнала «Русская мысль» – || 641. Юшкова Пелагея Ильинична, рожд. гр. Толстая (1801—1875) – тетка Толстого – || 618. Ясенки – деревня в 5 верстах от Ясной поляны – || 634. Ясная поляна – || 577, 592, 621, 636, 641, 642. Canut – гувернер, рекомендованный Толстому – || 671. Carlyle (Карлейль Томас, 1795—1881) – английский мыслитель, историк и историк литературы – 487. «La Comptesse de Roudolstadt» – роман (1842) Жорж-Санд. См. Жорж-Санд. Girardin. См. Жирарден. Lewes (Льюис Генри, 1817—1878) – английский писатель – 487. «Soir» – газета – || 599. «Sovietland» – журнал – || 673. Tаinе (Ипполит-Адольф Тэн, 1828—1893) – французский мыслитель – 487. Toqueville (Алексис Токвиль, 1805—1859) – французский историк – 487. СОДЕРЖАНИЕ (из 20-го тома Полного собрания сочинений Л. Н. Толстого) Предисловие к двадцатому тому…VII Редакционные пояснения…VIII Планы и заметки к «Анне Карениной»…3 Варианты «Анны Карениной»…14 КОММЕНТАРИИ Н. К. Гудзий История писания и печатания «Анны Карениной»…577 Описание рукописей и корректур, относящихся к «Анне Карениной»…644 Указатель собственных имен…677 Иллюстрации Автотипия с первой страницы рукописи четвертого по порядку начала «Анны Карениной» (размер подлинника) – между 50 и 51 стр.стр. Автотипия с первой страницы рукописи восьмого по порядку начала «Анны Карениной», написанная рукой С. А. Толстой, с исправлениями рукой Л. Н. Толстого (размер подлинника) – между 92 и 93 стр.стр. Настоящее юбилейное издание первого полного собрания сочинений Л. Н. Толстого печатается на основании постановлений Совета Народных Комиссаров СССР от 24 июня 1925 г. и 8 августа 1934 г. Отпечатано во 2-й типографии ОГИЗ’а РСФСР треста „Полиграфкнига“ „Печатный Двор“ им. А. М. Горького. Ленинград, Гатчинская, 26. Гослитиздат № 148. X-00 . Т 53. Тираж 10000 Уполн. Главлита № Б-53606. Формат бумаги 68 ? 100 см. Вишерской писчебум. ф-ки. 43 / печ. л. Заказ типографии № 229. Сдано в набор 30/IV 1938 г. Подп. к печ. 26/ХІ 1938 г. Корректор М. А. Перфильева. Техническая редакция Н. И. Гарвея. Редактор B. С. Мишин Технический редактор Л. М. Сутина Корректор В. Брагина Сдано в производство 18/XI 1954 г. Подписано к печати 4/VІІІ 1955 г. А-02959. Бумага 68Х100 1/16 = 32 печ. л = 39,36 усл. печ. л. 25,99 уч.-изд. л. + 3 вкл. = 26,25. Тираж 5000. Зак. 1843 Гослитиздат Москва, Б – 66, Ново-Басманная, 19. Министерство культуры СССР– Главное управление полиграфической промышленности. 2-я типография «Печатный Двор» им. А. М. Горького. Ленинград, Гатчинская, 26. notes Примечания 1 [предзнаменованиями.] 2 Первая буква в этом слове оторвана. 3 Далее – одно слово на оторванной части листа. 4 [крушение] 5 На полях написано: [1] Церковь, служба, ут?шенiе. [2] О чемъ ни заговорятъ нигилисты – д?ти, состоянiе – все приводится къ неяснымъ положенiямъ. [3] Сцена съ матерью. 6 Предположительное окончание слова приходилось на оторванный и утраченный край листа. 7 Рядом с текстом плана 1-й части написано и обведено кружком: Любовь идетъ сама по себ?. 8 На этом же листе выписки по-французски (из книги Ларошфуко «Maximes»): [1] La jalousie se nourrit dans les doutes. Elle devient furieuse ou elle finit sit?t qu'on passe du doute ? la certitude. [2] Il n’y a gu?re de gens qui ne soient honteux de s’?tre aimеs lorsqu’ils ne s’aiment plus. [3] Il y a des gens qui n’auraient jamais еtе amoureux, s’ils n’ayaient jamais entendu parler de l’amour. [4] Il est aussi facile de se tromper soi m?me sans s’en apercevoir qu’il est difficile de tromper les autres sans qu’ils s’en apercoivent. [5] Le caprice de notre humeur est encore plus bizarre que celui de la fortune. 9 Зачеркнуто: театра 10 Зач.: <Кареловой> М[ик?] 11 Слово: шубку по ошибке зачеркнуто вместе с последующими словами: въ ярко осв?щенной, блест?вшей 12 Слово: ихъ по ошибке зачеркнуто вместе с последующими словами: беззвучно, почтительно 13 Зачеркнуто: Травi[ата] 14 Зачеркнуто: Ан? 15 Зач.: <Пушкино> Бернова 16 Зач.: Пушкина 17 Зач.: лел?етъ его 18 Зачеркнуто: Степанъ 19 Зач.: особенно громко, – а что 20 Зач.: улыбкой молодаго полнаго румянаго съ прекрасными красными губами прямо дер[жавшагося] добродушнаго молодаго челов?ка, который входилъ, высоко неся б?лую грудь въ открытомъ до невозможн[ости] жилет?. – А ваша сестра <Ана Пушкина> М-mе Карени[на] 21 [Графиня Рудольштадт] 22 Зач.: Степанъ 23 Зач.: на мгновенье нахмурился, но сейчас же 24 Зачеркнуто: невысокаго роста коренастаго военнаго, молодаго, но почти пл?шиваго и съ серьгой въ ух? 25 Зач.: Вронскаго. 26 В рукописи: теб? 27 Зачеркнуто: Гагинъ 28 Зач.: былъ А. А. <Гагинъ> Каренинъ съ женою. 29 Зач.: маленькимъ 30 Зач.: за что 31 Против этих строк и ниже на полях написано: [1] Кидается, не зная куда пристать. [2] Ей легко св?тское, что др[угимъ] трудно. На жалкое plaisant[erie?] посмотри[тъ?] съ недоум?нiемъ и, главное, глаза. [3] Сдержанная энергiя движенiй. 32 Зачеркнуто: Кити 33 Зач.: Гагинъ 34 Зач.: Нана 35 Зач.: его безпокойство и оглядыванье и, главное, посл?днее, что прив[ело] 36 Зач.: Это было лицо Нана, <ея взглядъ на Гагина.> Никто не могъ спорить съ молодымъ челов?комъ, назвавшимъ ее некрасивой, въ то время какъ она вошла въ комнату и, еще больше сощуривъ свои и такъ небольшiе узкiе глаза (такъ что видны были только густые черные р?сницы), вглядывалась въ лица. Низкiй, очень низкiй лобъ, маленькiе глаза, <толстыя,> неправильныя губы и носъ <некрасивой формы>. <Но когда> Она сд?лала т? н?сколько шаговъ, которые отд?ляли ее отъ хозяйки, 37 В рукописи после этого: что 38 Зачеркнуто: прив?шенной къ полнымъ, необыкновенно круглымъ локтямъ, 39 На полях против этих слов написано: Дамы пасъ. Мущины вс? глядятъ на нее. 40 Зачеркнуто: тончайшiя 41 Зач.: съ огромными волосами 42 Зач.: Гагина 43 Зач.: головки 44 Зач.: и, блеснувъ на него долгимъ взглядомъ из-за черной рамки р?сницъ, 45 Зачеркнуто: жалкую, некрасивую, сутуловатую, маленькую фигуру мужа – не стараго бритаго б?лаго, б?локураго мущину 46 Зач.: мямля что-то непонятное. Алекс?й Александровичъ былъ одинъ изъ т?хъ людей, преданныхъ страстно умственному труду, но открытыхъ ко вс?мъ <наслажд[енiямъ]> благамъ мiра людей и спецiалистовъ и вм?ст? съ т?мъ тонкихъ и умныхъ наблюдателей, но которыхъ, благодаря ихъ вн?шнему труженническому виду, ихъ случайной разс?янности, такъ охотно подводятъ подъ одну общую категорiю д?льныхъ и занятыхъ ученыхъ людей или чудаковъ или даже дурачковъ и которые потому р?дко пользуются 47 В рукописи дальше слово: т?мъ, по контексту связанное с зачеркнутым текстом и, видимо по рассеянности, здесь Толстым не зачеркнутое. 48 Зачеркнуто: <Гости посл? оперы собирались у Княгини Врасской.> Прi?хавъ изъ оперы, Княгиня Мика, какъ ее звали въ св?т?, 49 Зач.: жилистую 50 Зач.: къ ихъ огромному дому и высаживать <гостей> съ помощью лакеевъ свой грузъ 51 Зачеркнуто: Врасской 52 Зач.: Мика 53 На полях вкось вписано: Борьба. Онъ говоритъ: «что вы со мной сд?лали». Она говоритъ: «простите меня и оставьте». 54 Зачеркнуто: злое и см?шное 55 На полях вкось сверху вписано: Дв? дамы царствуютъ: безбровая бойкая и черная красавица, молча и обиженная, злая. 56 Зачеркнуто: красной 57 Зач.: и сморщенна 58 Зачеркнуто: вся въ кружевахъ и брилiантахъ 59 Зач.: Кити 60 Зач.: Кити 61 Зач.: <еще бол?е> <Каренина> изв?стнаго д?льца и умницы Михаила 62 Зач.: Нана 63 Зач.: Нана была жена Каренина, Анастасья Аркадьевна. – Есть что то странное въ Нана. 64 Зач.: Алекс?й Гагинъ 65 Зач.: Нана 66 Зач.: Мика 67 Зачеркнуто: Мари, 68 Зач.: Гагинъ 69 Зач.: Генералъ вслушивался въ разговоръ. 70 Зач.: Нана 71 [розового чорта.] 72 [как это смешно.] 73 Зачеркнуто: – Сейчасъ. Извините меня. 74 Зач.: неловкой 75 Зач.: Нильсонъ 76 Рядом на полях написано: <Заст?нчива.> <Необыкновенно неприлична.> Онъ см?шонъ. Она насм?шлива. Сестра Леонида Дмитрича страдаетъ и оттого, что д?ти тоже, что онъ. 77 Зачеркнуто: дипломатъ 78 [манеры держать себя,] 79 [прощать.] 80 Зачеркнуто: Французскаго театра 81 Так в подлиннике. Расшифровать значение этих букв не удалось. 82 Зачеркнуто: Ан[на] 83 На полях против этого абзаца написано: Заст?нчива. Скромна. 84 Зачеркнуто: <Кура[кину]> <Корсаку> <Неволи[ну?]> Волы[нскому?] или Вольс[кому?] 85 Зач.: – Не знаю, – сказала она. 86 Рядом на полях написано: <Что то противное и слабое> 87 Ниже поперек текста написано: Разговоръ искреннiй, шуточный, насм?шливый и блестящiй, умный. Рядом на полях пометка: <Нечаянно повстр?чались [?], и вс? ужаснулись, какъ пропустили.> 88 Зачеркнуто: вставъ 89 Зач.: отошла къ другому столу и с?ла за альбомы. 90 Зач.: оттянувъ 91 Поперек начала текста II главы написано: <Не нужно.>. Кити за границу. Ордынцевъ покосъ убираетъ, его сватаютъ, не можетъ – ненависть къ Удашеву. Рядом на полях: <Я выстрадалъ.> Ему говорятъ. Онъ см?шался и при родахъ. Отнялъ руки. Скачки. Яхта. <На водахъ.> Въ Швейцарiи. На водахъ Михаилъ Михайловичъ и Ордынцевъ и Кити. Михаилъ Михайловичъ ?детъ домой. 92 Зачеркнуто: Ужъ наступила безночная весна Петербурга. 93 [заколдованный круг,] В подлиннике: circulum viciosum 94 Далее поперек текста до конца главы написано: Не нужно. 95 Зачеркнуто: – Правда, что она беременна? 96 Зач.: – Да, это правда, – также сухо сказалъ Докторъ. – Посл? 6 л?тъ. Какъ странно. 97 Зач.: жену 98 Против начала текста III главы поперек текста написано: <Его прiятель Ордынцевъ.> 99 Зачеркнуто: въ билiардную. Туда вели принести 100 Зачеркнуто: при двор? одно лицо 101 Рядом и ниже на полях написано: Рассказъ, какъ всю ночь пили, и погребальный маршъ. Вошелъ Потуловъ. «Вотъ мой другъ. Этотъ меня пойметъ». «Давай зельтерской съ лимономъ и потомъ шампанскаго». 102 [– Всё в порядке,] 103 В начале главы поперек текста написано: Не нужно. Рядом на полях: <Въ Москв?. Нигилизмъ не помогаетъ.> Подб?жалъ къ ней и не думая о ней. Онъ про?халъ мимо дачи. Она высунулась изъ окна съ сестрой. «Я об?щался за?хать, сказать – пора. Вы об?щали дать мн? на счастье». «Возьмите мою коляску, Lise, по?демъ». Ей хот?лось сказать наедин?. Она быстро солгала. «Н?тъ, я пойду п?шкомъ. Ахъ, подите мой ящикъ отоприте». Онъ ловокъ руками. «Постойте, я принесу». Изъ за двери она закричала: «Подите сюда скор?e»… Онъ вб?жалъ, и не усп?ла еще войти, какъ онъ поц?ловалъ ее губы и зубы и усп?лъ сказать: «Я проведу всю ночь въ саду, буду ждать» «Хорошо, жди непрем?нно, непрем?нно». Свернулся. Вошла сестра и все поняла и р?шила сказать мужу. Роль ея стала невозможна. 104 В подлиннике: но 105 Так в подлиннике. 106 Так в подлиннике. 107 [любовницей,] 108 Рядом на полях написано: Анну не принимаютъ. «Мн? вправо». Онъ встр?тилъ Степана Аркадьича на скачкахъ, объявляетъ Анн? о устроивающемся брак? Кити с Левинымъ. Дальше поперек следующей страницы написано: Скачки, другихъ 109 Зачеркнуто: когда подошелъ Балашевъ. Старый 110 Зач.: несмотря на высшiй тонъ, то, что принадлежавши къ высшему св?ту, мальчикъ гордый и съ отт?нкомъ учености и новой либеральности. Кром? того, онъ 111 Зачеркнуто: Англiи 112 Зач.: радушно 113 Так в подлиннике. Далее поперек текста написано: Она сидитъ въ коляск?. Толпа молодежи около. Она откинулась назадъ <и застонала. «Лизъ, я домой».> Вс? замолчали. <Она отъ?хала.> Корней. Бл?дна, вскочила и опять назадъ. «Подите узнайте, что онъ». Его посадили въ коляску и повезли. Пришелъ, сказалъ. «Это ужасно. Я по?ду домой. <Корней, по?зжай.>» <Маша> написала записку. Я хочу тебя вид?ть и сейчасъ приду къ теб?». «Маша! доставь». Анна Каренина ходила, ломала цв?ты. «Я бы былъ, но мн? не велятъ – съ задняго крыльца въ 9-ть я буду одинъ». «О, какъ я счастливъ». «Я это знала». «Я знаю какъ я люблю тебя». Вдругъ дурно. «Я беременна». «Это нельзя. Не омрачай[?]». 114 Зачеркнуто: «Очень хорошо ?детъ». 115 Зач.: быстро 116 На полях рядом с начальными строками главы написано: Мужъ прi?халъ, она реветъ бл?дная. Ее не пустили къ любовнику и признается. Михаилъ Михайловичъ прi?халъ и не нашелъ ее. Сестра говоритъ, что не можетъ говорить. Она лжетъ, объясненiе о беременности. Отъ?здъ Михаила Михайловича въ Москву. Роды. Прощенiе. Леонидъ Дмитричъ затащилъ къ себ? об?дать. Его жена – разговоръ съ кузиной. По?демъ <домой> въ Петербургъ. Нигилисты ут?шаютъ. Михаилъ Михайловичъ горячится. Онъ у?зжаетъ <въ деревню> въ Петербургъ. На комитет?. Приходитъ домой и отравляет[ся?]. 117 Зачеркнуто: тяжело 118 Зачеркнуто: Ты привыкла у меня спрашивать, отъ меня учиться жизни. Забудь это всё. 119 Зач.: – Мн? говорили, что убился Г., и Б. очень убился. 120 Зачеркнуто: – Таня 121 В подлиннике: въ Петербургъ. Рядом, поперек полей написано: «Да я его люблю, д?лай что хочешь». Поздно. Ей надо идти на свиданье. Св?тлая ночь. Принесъ [?] зап[иску] [1 неразобр.] 122 Вверху листа приписано: Тяжесть прощенiя – нельзя. Разводъ. Против текста XI главы на полях приписано: «Все это очень просто, – говорилъ Степанъ Аркадьичъ, – а пот[ому] не оч[ень] пр[осто], н. п., н?тъ, не тр[удно], не уж[асно], но невозможно». 123 Зачеркнуто: артисты музыканты, 124 Зачеркнуто: Какъ шутка, 125 Зач.: себ? 126 Зач.: – Я не могу жить. 127 Зач.: на бал? 128 Зач.: Офицеръ 129 Зач.: доброе 130 Зачеркнуто: въ Нев? ея 131 Ниже поперек страницы написано: Слезъ. Ей приходило прежде въ мысль: еслибъ онъ умеръ, да теперь не поможетъ и ни ему, ни Алекс?ю. Она объ себ? вспомнила. Ахъ, вотъ кому? Въ 1 веч. Слушаетъ и не слышитъ крест [?] Перестали см?яться, когда связь. Михаилъ Михайловичъ разсказываетъ свою исторiю M-me С. и плачетъ. Она говоритъ: «я съ нын?шняго вечера не своя». Онъ не истасканъ. 132 Зачеркнуто: огромный 133 Зачеркнуто: теперь пишетъ сочиненiе, и какой то новый планъ у него объ улучшенiи и быта мужиковъ. 134 Зач.: искреннему другу 135 Зач.: бородой 136 Зач.: рыжеватой 137 Рядом поперек полей написано: Ордынцевъ незнакомъ, въ поддевк?, дикарь. «Такъ зови на сватьбу. Она мила». 138 [уча учимся,] 139 Зачеркнуто: – Да, сходить нынче <на коньки> въ Зоологическiй садъ, потомъ къ Цимерману. – А у Щербацкихъ будешь? – спросилъ Гагинъ. – Н?тъ, у нихъ ужъ завтра. – Такъ стало быть, будемъ об?дать. Ну хорошо. Однако пора идти къ матушк?. 140 Зачеркнуто: если бы я р?шилъ, 141 Зач.: если 142 Зач.: это такъ странно, ради Бога 143 Зач.: но мн? нужно переработать это въ себ?, и тогда 144 Зач.: что откладывать нечего, я стара 145 Рядом на полях написано: Разсужденiе о томъ, что д?лать. 146 Рядом поперек страницы написано: Широкий ящикъ груди для легкихъ и маленькая нога и легкая походка. 147 Рядом поперек полей написано: Красавцевъ, Лабазинъ 148 Зачеркнуто: Иней вис?лъ 149 Зач.: <румянымъ, красивымъ> открытымъ, прiятнымъ 150 Зач.: подошелъ изв?стный всему Московскому св?ту Степанъ Аркадьичъ Алабинъ, членъ суда 151 Зач.: Красавцевъ 152 Зач.: – Ну теперь я серьезенъ, какъ судья, архирей. Идемъ. И львы, и тигры, и коровы, и бараны 153 Зач.: Красавцевъ 154 Зач.: Красавцевъ 155 Так в подлиннике. 156 Зачеркнуто: потомъ прошли н?сколько стойлъ, не глядя и разговаривая о прiятномъ запах? коровъ 157 Зач.: краса[вца?] 158 Зачеркнуто: фуражку 159 Зач.: теперь подъ предлогомъ выставки прi?халъ въ Москву, чтобы сд?лать 160 Зач.: онъ бы долженъ былъ обрадоваться этой встр?ч?, но, напротивъ, 161 Зачеркнуто: – И Дарья Александровна будетъ дома? 162 Зач.: Ты окоровился совершенно. 163 Зач.: – Непрем?нно буду. Нынче? – сказалъ Ордынцевъ и прошелъ н?сколько шаговъ, разговаривая съ Алабинымъ. «Ничего не понимаю, – сказалъ онъ самъ себ?, возвращаясь домой. – А это судьба. Надо ?хать». И какъ только онъ подумалъ о томъ, что предстоитъ ему, кровь бросилась ему въ лицо, и онъ привычнымъ жестомъ сталъ тереть себе лобъ и брови. 164 Рядом и ниже на полях написано: [1] <Алабинъ оставляетъ даму и разсказываетъ. «Я несчастный челов?къ. Прi?зжай».> [2] <Ордынцевъ съ мужикомъ сов?туется.> [3] <На вечер? говоритъ, какъ онъ живетъ въ деревн?> [4] <Въ гор? у?зжаетъ къ телятамъ.> [5] <Анна говоритъ: «Я мирить не могу, но покайся. Я бы убила».> [6] «Пойдемъ, наши тамъ». Ордынцевъ вспыхнулъ. Они пошли. 165 Зачеркнуто: Красавцеву 166 Зачеркнуто: продолжалъ Ордынцевъ, какъ будто его и не перебивали 167 Зач.: Оставшись одинъ, Ордынцевъ вернулся къ коровамъ, еще разъ сравнивая, остановился 168 Зач.: Константина 169 Так в подлиннике. 170 Зачеркнуто: какъ Алабинъ 171 Зач.: Вернувшись въ коровникъ посл? разговора съ Алабинымъ, Ордынцевъ засталъ группу противъ своей телки. 172 Ниже на полях вслед за этим вписано: «Ты посмотри задъ», и онъ сталъ м?рять. Въ это время въ дверь вошелъ Степанъ Аркадьичъ съ знаменитымъ прожившимъ кутилой Безобразовымъ. У Безобразова на рук? была франтиха дама. Вокругъ нихъ стояло сiянiе веселаго хорошаго завтрака. 173 Против этих слов и ниже поперек полей написано: [1] Посл? об?да чувство недовольства, у того все назади, у этаго впереди. [2] Об?дъ. Шампанское развязываетъ языки. «Моя жена удивительная женщина». Ордынцевъ не гастрономъ, каша лучше, но бумажникъ полонъ. 174 Зачеркнуто: почти 175 Против этих слов и ниже на полях написано: Жениться хорошо, не жениться тоже хорошо. Д?ла пропасть. 176 Зачеркнуто: потише 177 Зач.: сертукъ 178 Зач.: Алабины 179 Зач.: жившiй и теперь подъ опекой своей жены, 180 Зач.: Когда 181 Зач.: уже давно перестала давать ему деньги, старый игрокъ 182 Зачеркнуто: И это онъ говорилъ ceб? уже 15 л?тъ и 15 л?тъ безъ д?ла, безъ интереса къ чему бы то ни было 183 Против этих слов на полях написано: <Княгиня пухлая съ одышкой.> 184 Зач.: лучшемъ 185 Зач.: такiе 186 Зачеркнуто: прiятелей Алабина одинъ Ордынцевъ, который казался матери возможнымъ, но и онъ ей скор?е не нравился, и она боялась, чтобы дочь не привязалась къ нему. 187 Зач.: Ордынцев? 188 Зач.: мужицкими школами 189 Зач.: съ увлеченiемъ 190 Зач.: Ордынцеву 191 Зач.: Ордынцева 192 Зач.: честность и 193 Зач.: и противна въ немъ, что это 194 Зач.: въ дом? ихъ 195 Зач.: Графъ Кубанской 196 Зач.: и отслужила тайно отъ дочери о томъ же молебенъ Иверской 197 Зачеркнуто: <Кн. Иванъ Сер.> <Михаилъ> Алекс?й Удашевъ 198 Зач.: Удашевыхъ 199 Зач.: Княгини 200 Зам.: кандидатами въ Московскомъ университет?, 201 Зач.: для разд?ла съ братомъ и во время этаго отпуска, встр?тившись на бал? съ Китти, былъ представленъ и протанцовалъ съ ней 4 мазурки <и два раза былъ въ дом?> и ?здилъ очень часто 202 Зач.: Положенiе его въ дом? стало таково, что онъ, видимо, уже не боялся <компрометировать> ?здить каждый день и, зная его честную породу и природу, 203 Зач.: у фортепьяно 204 Зач.: иногда они становятся въ неловкое положенiе, не см?я дать слово или об?щать, или просить, умолять о чемъ нибудь, не им?я на то согласiе матери. Это оскорбило бы ее. «И теперь я жду прi?зда матери какъ мессiи, – сказалъ онъ, – отъ нея зависитъ счастье моей жизни, и я знаю, что она счастлива будетъ моимъ счастiемъ». 205 Зач.: пере?хавшей къ ней съ д?тьми и насилу согласившейся простить мужа и вернуться къ нему, 206 Зач.: Ордынцеву 207 Зачеркнуто: когда Алабинъ за?халъ после об?да къ нимъ и сообщилъ о встр?ч? съ Ордынцевымъ и приглашенiи вечеромъ 208 После этого слова, очевидно по ошибке, не зачеркнутое: матери 209 Против этих строк на полях написано и зачеркнуто: Какъ передъ сраженiемъ. 210 Зачеркнуто: тихаго 211 Против этой части абзаца на полях написано: Кити не знаетъ, кого выбрать. – Ордынцевъ силачъ оскорбленъ, безтактенъ. Удашевъ тихъ, слабъ физически и спокойно непоколебимъ. К[итти], М[ать] на сторон? Удашева, С[тарикъ?], Д[олли] и А[лабинъ] на сторон? Ордынцева. У?халъ домой и плачетъ. «Я вс?мъ противенъ». Дома пристяжная отелилась. Приход[ятъ?] <луга> наниматься. Разговоръ, что дома д?лаютъ въ д[еревн??] Приходитъ старикъ от[ецъ]. Д[олли?] пере?зжаетъ. Онъ можетъ плакать всегда. 212 Рядом на полях написано: <Какъ только Ордынцевъ вошелъ въ этотъ вечеръ къ Щербацкимъ, онъ съ первыхъ словъ понялъ, что м?сто его занято. Онъ принялъ на себя веселый, развязный тонъ, но глаза его, голубые, глубокiе, им?ли растерянное выраженiе, и даже Кити было жалко его. Какъ прiятно бываетъ женщин? жал?ть о несчастiи челов?ка, несчастiи, сд?ланномъ ею самою. «Разум?ется, Гагинъ ни въ чемъ не виноватъ», подумалъ Ордынцевъ, и онъ былъ особенно любезенъ съ нимъ. Онъ только былъ неловокъ, самъ чувствовалъ это и потому становился еще бол?е неловокъ.> Далее на полях написано: Мн? необходима красота Говорить по Русски. Парабола. Гипербола. Я 1-й ученикъ. А[ристократъ?] Удашевъ, но все забылъ. Впрочемъ, дамамъ скучно. Разговоръ о столикахъ и о деревенской жизни. «Я устраиваю жизнь для себя и другихъ». Свысока смотритъ на Графиню Нордстонъ. «Не могу вид?ть этотъ тонъ; презирая, снисходить до насъ гр?шньiхъ», 213 [болтовня.] 214 Рядом и ниже на полях написано: Я бы радъ съ ними жить, но они глупы ужъ очень. Какже не гордиться. Правда, Удашевъ, но тоже пустошь. Отецъ сд?лалъ сцену. Говорили о предстоящемъ бал? у Долгоруковыхъ. 215 Рядом и ниже на полях написано: <Степанъ Аркадьичъ ничего не зам?тилъ, a д?ло было р?шено>. <«Теперь я навсегда разсталась съ Ордынцевымъ».> 216 Зачеркнуто: Виновата мерзость среды. 217 Зач.: среды 218 Зач.: Удашева, маленькаго, сильнаго, 219 Зач.: благороднаго и всегда яснаго, спокойнаго. 220 Зач.: Не вралъ ли Стива? Надо попробовать. По?ду на балъ. Это посл?днее испытанiе. А можетъ быть, и правда. 221 Зач.: а по?здъ уходилъ ночью. 222 Зачеркнуто: Шевалье 223 Рядом на полях написано: <Объясненiе Стивы Алабина съ женой Изв?стiе о прi?зд? Анны. Онъ можетъ плакать, когда хочетъ. Кити счастлива, все кончено. Алабинъ ?детъ встр?чать. Удашевъ за матерью. Несчастье на жел?зной дорог?> 224 Рядом на полях написано: Обворожила мать. Д?вушку выводитъ. А и такiя бываютъ. Никогда не видала, какiе они? Совс?мъ другiе. 225 Зачеркнуто: гр?ла 226 Зач.: Удашевъ 227 На полях против этих слов написано: И когда она говорила это, и въ его и въ ея глазахъ было что то очень дружеское и знакомое [?], какъ будто давно онъ 228 Зачеркнуто: было т?ло молодаго челов?ка въ пальто съ собачьимъ воротникомъ и лиловыхъ панталонахъ. 229 Зач.: молодой челов?къ 230 Зач.: пом?шанный, ц?лый день былъ на станцiи и бросился. 231 Против этого абзаца на полях написано: Гагинъ вдругъ разчувствовался. Она внимательно смотритъ на него. И далъ денегъ. 232 Зачеркнуто: его 233 Зач.: <Первая встр?ча.> <– Я пройду къ себ?, ты лучше одна…> – Ну, такъ я по?ду въ присутствiе. В конце рукописи на полях карандашом написано: Разумъ. Ужъ не Ордынцевъ. Я теперь никогда не выйду. Отецъ понялъ, что Ордынцевъ пропалъ, и глупо придрался къ Гагину. 234 Зачеркнуто: радостью и 235 Зач.: В?дь они говорили 236 Зачеркнуто: и иначе самой говорить о ней и иначе дать понять ей. 237 Зач.: и стала говорить: 238 Зач.: спокойная за мужа, уважающая и уважаемая 239 [уважают] 240 Зачеркнуто: гадость 241 Зачеркнуто: очень красивыхъ 242 Зачеркнуто: Ордынцевъ 243 Рядом на полях написано: <Какъ она можетъ понимать любовь, когда она жена Михаила Михайловича.> 244 Зачеркнуто: Гагiнъ 245 [род,] 246 Ниже поперек страницы написано: <Гагинъ по утру съ Ордынцевымъ.> <Стоюнинъ> <Ордынцевъ> <и об?дъ.> Сбоку на полях написано: <Въ его взгляд? вдругъ выраженiе покорности лягавой собаки, и она не можетъ сердиться.> Там же, ниже, но позднее, судя по почерку, написано: <Въ начал? бала веселость, см?лость обуяла Гагина.> <Въ конц? встр?чаются глазами. У нихъ уже есть прошедшее.> <Я у?ду, признаюсь. Я глупо вела себя. Я у?ду, и все кончится.> <Гагинъ бодрый, твердъ и красавецъ.> 247 Зачеркнуто: суда 248 Зач.: сильныя 249 Зач.: ноги 250 Зач.: краснов[атое] 251 В подлиннике: скулы 252 Зачеркнуто: – Матв?й! – крикнулъ онъ. – Цирульникъ тутъ? 253 Зач.: добродушно 254 Зач.: Но все пустое на св?т?, и все пройдетъ. 255 Зач.: служебное, другое отъ Лидiи Ивановны 256 Зачеркнуто: съ Васей Красавцевымъ 257 Зач.: остановился въ выравниванiи тонкой рубашки изъ подъ помочей 258 Зач.: губы 259 Зач.: Теборъ 260 Зач.: «Обойдется, нав?рно обойдется». 261 Зачеркнуто: Главное, отчего не могутъ вс? жить, не сердиться, не ссориться. 262 В подлиннике: рассовалъ 263 Зач.: чуть постукивая каблуками, 264 Зач.: и останавливался жевать, чтобы прислушаться; другой разъ онъ слышалъ ея голосъ, приказывающiй что то Англичанк?. Когда онъ всталъ отъ кофея съ прiятной теплотой въ т?л? и погляд?лъ въ окно на дворъ, осв?щенный солнцемъ, гд? карета чистая, блестящая на зимнемъ солнц? скрип?ла, подъ?зжая къ крыльцу, онъ р?шительн?е еще, ч?мъ прежде 265 Зачеркнуто: обойдется 266 Зач.: Отвращенiе, злоба, презр?нiе 267 Зач.: громче и громче 268 Зач.: кричала она 269 Зач.: б?лой 270 Зач.: Разв? не могутъ быть увлеченiя? 271 Зачеркнуто: Она открыла лицо 272 Зачеркнуто: «Ахъ, это ужасно. – Потомъ онъ обтеръ лицо и виски. – А можетъ быть и обойдется». – Карета стояла у подъ?зда. 273 Зач.: Матв?й ожидалъ съ пальто. – Кушать дома не изволите? – Н?тъ. Швейцаръ вынесъ гармонiю съ казенными бумагами и захлопнулъ дверцу. По привычк? Степанъ Аркадьичъ закурилъ папироску и опустилъ окно. «Даже нав?рно обойдется», сказалъ онъ себ?, когда карета покатилась визжа по улицамъ, и онъ по привычк?, подъ?зжая къ Присутствiю, д?лалъ программу дня. «Об?дать съ ней нельзя, но надо за?хать завтракать въ Зоологическiй садъ и сказать ей; по?ду об?дать въ клубъ, а вечеромъ посмотрю, что дома. Не можетъ же это такъ остаться». Вдругъ ему пришла счастливая мысль: «Анна. Да, сестра Анна устроить это. Анна – это такой тактъ, терпимость. Жена любитъ ее». Анна была любимая сестра Степана Аркадьича, замужемъ за Директоромъ Департамента въ Петербург?. Анна для Степана Аркадьича была идеалъ всего умнаго, красиваго, грацiознаго, прекраснаго, добраго «Анна все устроитъ, я напишу ей, и она устроитъ». Въ присутствiи еще, въ своемъ кабинет?, Степанъ Аркадьичъ написалъ письмо сестр?, умоляя ее прi?хать и помирить его съ женою. Потомъ онъ весело, какъ бы покончивъ это д?ло, над?лъ мундиръ и пошелъ въ присутствiе. Въ присутствiи были интересныя д?ла, и Степанъ Аркадьичъ, какъ всегда, былъ добръ, простъ, мягокъ съ подчиненными и просителями и толковъ, ясенъ, неторопливъ въ исполненiи д?ла. Когда ему въ 4-мъ часу сказали, что карета прi?хала, онъ уже чувствовалъ апетитъ и р?шилъ, что можно не об?дать съ Лидiей, а поговорить съ ней и хоть позавтракать <въ Зоологическомъ саду>. Можетъ быть, тамъ не очень уже гадко ?дятъ въ ресторан?. 274 Зачеркнуто: – Въ присутствiе. 275 На обороте листа написано: Въ Присутствiи вызываютъ. Враждебность. Одинъ – Степанъ Аркадьичъ – не вникаетъ въ смыслъ жизни и спитъ. Другой – Ордынцевъ – ищетъ добра, устройства. Ордынцевъ былъ во всемъ разгар? объясненiя. Купцы, когда явилась сiяющая фигура Степана Аркадьича. 276 Зачеркнуто: Степанъ Аркадьевичъ Алабинъ, несмотря на <41 годъ жизни, на с?д?ющiя нити въ длинныхъ курчавыхъ бакенбардахъ, на од?вающееся уже откормленнымъ жиромъ расшир?вшее т?ло, спалъ сномъ ребенка, и спокойствiе его сна не нарушилось никакими нравственными причинами> 37 л?тъ отъ роду, не потерялъ еще способности ребяческаго спокойнаго сна, несмотря ни на какiя нравственные невзгоды. 277 Зач.: въ первый разъ посл? 9 л?тъ 278 Зач.: куда его не пустили вчера вечеромъ всл?дствiи открывшейся его нев?рности 279 Зач.: хорошъ 280 Зач.: и онъ проснулся въ привычный часъ, 8 часовъ, время, когда ему надо было ?хать въ одно изъ Московскихъ присутствiй, гд? онъ былъ предс?дателемъ, проснулся, потягиваясь, растягивая и вздымая свою геркулесовскую широкую грудь и сладко чмокая румяными улыбающимися губами. Зимнiй яркiй св?тъ уже проходилъ въ щели между тяжелыми гардинами, и сафьянъ холодилъ т?ло подъ сбившейся простыней. 281 Зач.: тяжелое, од?тое жиромъ, откормленное 282 Зач.: кругло з?внулъ и улыбаясь 283 Зач.: разставивъ 284 Зач.: И несмотря на жиромъ од?тое, откормленное т?ло, онъ скинулъ 285 Зачеркнуто: непривычный 286 Зач.: маленькими ступнями 287 Зач.: св?жаго 288 Зач.: привычнымъ ему жестомъ въ минуты задумчивости сталъ <быстро перебирать и ощупывать кончиками тонкихъ б?лыхъ и пухлыхъ пальцевъ съ овальными розовыми ногтями л?вой руки верхнiя волоски бакенбардъ, какъ бы пов?ряя правильность ихъ формы,> потирать красивой пухлой рукой лобъ и вьющiеся волосы на маковк?. Онъ вдругъ вспомнилъ все, что было вчера вечеромъ, когда онъ, веселый и ласковый, съ коробкой конфетъ вернулся изъ театра и вм?сто милой <старой>, всегда тихой, ласковой подруги, жены и матери своихъ д?тей, увид?лъ бл?дную женщину съ окочен?вшими, какъ будто дрожащими членами и смотр?вшими прямо на него и остановившимися глазами, гор?вшими непримиримой злобой, даже ненавистью. Онъ, <такъ любившiй любить вс?хъ и быть любимымъ, такъ любившiй свою жену не какъ женщину, но какъ стараго друга и мать д?тей, всегда ласковый, прiятный, добрый со вс?ми) всегда гордившiйся – если онъ ч?мъ нибудь гордился – тихой прелестью своей семьи, долго не могъ понять, что случилось. Хотя онъ зналъ себя въ отношенiи в?рности давнымъ давно и сто разъ виноватымъ передъ женой, онъ такъ самъ привыкъ къ этому, что иногда думалъ, что и она знаетъ и привыкла; и ему въ голову не могло придти, чтобы посл? 9 л?тъ вдругъ такая счастливая жизнь сд?лалась адомъ только потому, что она узнала одну изъ его посл?днихъ нев?рностей. Когда она показала ему его любовное письмо <къ бывшей у нихъ гувернантк?> <къ Лидiи Ивановн?), попавшее самымъ страннымъ, несчастнымъ случаемъ ей въ руки, и когда она сказала ему, что теперь все кончено между ними и что она завтра у?детъ отъ него, онъ былъ такъ ошеломленъ, что ничего не отв?тилъ и даже не изм?нилъ веселаго выраженiя своего лица, какъ это часто бываетъ съ людьми, слишкомъ неожиданно пораженными. Самъ не зная зач?мъ, онъ даже улыбнулся. Только уже посл? понявъ весь ужасъ своего и ея положенiя, понявъ, что она до этой минуты ничего не знала, что она считала его чистымъ, понявъ, какъ ужасно ей было вдругъ разочароваться, онъ попытался виниться, просить прощенiя, об?щать исправленiя; но она не хот?ла его слышать и, еще разъ подтвердивъ свое нам?ренiе разойтись, вышла изъ комнаты и не хот?ла его больше вид?ть. Какъ ни невозможно ему казалось исполненiе ея угрозы – посл? 10 л?тъ <вн?шне> хорошей дружной жизни съ 5 челов?ками д?тьми и съ однимъ въ брюх? бросить мужа, онъ боялся жены; онъ зналъ ея кротость, характеръ тихiй, холодный, честный и твердый. Какъ ни невозможна казалась ея угроза, онъ тоже не могъ себ? представить того, чтобы, сказавъ что нибудь такъ р?шительно, какъ она объявила свое р?шенье вчера вечеромъ, чтобы она изм?нила ему. Если онъ и хот?лъ над?яться, что она все таки проститъ его, онъ не могъ себ? представить, какъ она это сд?лаетъ. Онъ помнилъ ея лицо и не могъ в?рить, чтобы она изм?нила своему р?шенiю; такъ не похоже было на нее, всегда благоразумную, спокойную и твердую, сказать и не сд?лать. 289 Зач.: испуганной и виноватой собаки. 290 Зачеркнуто: Дарья Александровна 291 Зач.: хот?ла его вид?ть и 292 Зачеркнуто: «это р?шено и кончено», подтверждалъ что кончено, когда она сказала это. 293 Зач.: <А главное то поражало его.> Это было и давно, и мы жили прекрасно, и она была счастлива. В?дь ничто же не изм?нилось. 294 Зач.: И что будетъ? Не проститъ, н?тъ, не проститъ. А можетъ быть, и обойдется. 295 Зач.: настоящiй ночной никогда 296 Зач.: ему 297 Зачеркнуто: и телеграммы. И съ входомъ камердинера Матв?я съ новыми письмами и телеграммой сонъ жизни охватилъ Степана Аркадьича. 298 Зач.: землею и пепломъ 299 Зач.: и заботы дня одна за другою живо представлялись ему. 300 Зач.: оглянулся на него съ удивленiемъ, какъ будто онъ не знаетъ, что денегъ н?тъ. «Знаю, ну что жъ?» 301 Зач.: Видно было, что онъ хот?лъ пошутить. «Не только знаю, что денегъ н?тъ, – говорилъ взглядъ Матв?я, – но знаю <и вс?> ваши обстоятельства, сударь. Знаю, <что долговъ куча, что денегъ н?тъ и> что съ барыней разстройка, а что въ ея им?ньи надо л?съ продать и что это васъ мучаетъ. Все знаю и понимаю и не сов?тую вамъ унывать, сударь, потому что не такiя д?ла бывали и обходились». 302 Зачеркнуто: завтра 303 Зач.: завтра 304 В подлиннике описка: Аркадiй 305 Зачеркнуто: Анна Каренина 306 Зач.: <Несмотря на то, что онъ спалъ уже 3-ю ночь всл?дствiе ссоры съ женой не въ спальн? жены> Между мужемъ и женой произошла ссора. Жена не хот?ла оставаться въ дом? мужа, который изм?нялъ ей, и съ 5-ю челов?ками д?тей хот?ла у?хать отъ него къ матери. 307 Зач.: веселымъ, доброду[шнымъ] 308 Зачеркнуто: <Князя Михаила Андреевича> <Степана Аркадьича Облонскаго> <Мишуты> Мишиньки 309 Зач.: тихъ и сладокъ 310 Зач.: сталъ ворочаться съ боку на бокъ 311 Зач.: поворотилъ свое <начинавшее ожир?вать> б?лое откормленное т?ло и тереться б?ло-румянымъ немытымъ лицомъ о подушку, кр?пко обнимая ее. Онъ 312 Зач.: маленькiе блестящiе глазки 313 Зач.: окруженные черными густыми р?сницами. 314 Зач.: своей неотразимо-прiятной, д?тски доброй улыбкой и, выставивъ локти, потянулся и, почмокавъ влажными улыбающимися губами, оглянулся. «Да, что бишь, – думалъ 315 Зач.: по м?р? того какъ съуживались, 316 Зач.: блестящи 317 Зачеркнуто: <надо вставать> что же нехорошо? 318 Зач.: тяжелыхъ 319 Зач.: – Неужели? – вдругъ вскрикнулъ онъ, вскакивая. – Ахъ, да. Да. Вставать, такъ вставать. 320 Зач.: стройныя б?лыя 321 Зач.: сiяющаго добротой 322 Зач.: сморщился и махнулъ рукой 323 Зач.: промычалъ 324 Зач.: И надо же было, чтобы эта записка къ <Лидiи> Лидиньк? попала прямо въ руки жены, и именно тогда, когда я уже хот?лъ прекратить съ ней связь. Надо же было случиться этому несчастью. 325 Зач.: онъ сталъ въ сотый разъ припоминать все, что было. «Да, да, она сказала, что разойдется, да, да, она сказала, и она сд?лаетъ, сд?лаетъ… Она сд?лаетъ, она такая женщина. Если бы это сказала другая, я бы зналъ, что это пугаетъ, но она! Если она сказала, она сд?лаетъ! И вотъ уже три дня она не только не смягчается, но вид?ть меня не хочетъ, И что то она д?лаетъ, готовитъ съ своей матерью? 326 Зач.: произошедшей отъ этаго открытiя 327 Зач.: ссоры, продолжавшейся уже 3 дня, во время которыхъ жена не хот?ла вид?ть его и что то такое замышляла съ своей матерью. 328 Зач.: сд?лаетъ эскландръ, что нибудь ужасное, и вся эта исторiя будетъ предметомъ <разговора> толковъ и хохота всего города. 329 Зач.: гадливымъ выраженiемъ лица, какъ будто онъ испачкался <въ вонючую грязь> во что нибудь. 330 и жить, т. е. вспомнить все, что было, и исполнять вс? т? условiя, въ которыя онъ былъ поставленъ. Надо было 331 Зачеркнуто: гд? онъ былъ начальникомъ, 332 Зач.: несчастнымъ письмомъ 333 Зач.: столь преобразовавшимъ ея всегда милое лицо 334 Зач.: отчаянiя и 335 Зач.: Князя <Мишуту> Мишиньку больше всего не самая неблаговидность его поступка, хотя онъ и признавалъ ее, не та боль, которую онъ сд?лалъ жен?, хотя онъ жал?лъ ее всей душой, но его мучала бол?е всего та глупая роль, которую онъ самъ съигралъ въ эту первую минуту. 336 Зач: Степанъ Аркадьичъ, благодаря протекцiи своего [зятя] Алекс?я Александровича Каренина, однаго изъ ближайшихъ лицъ въ Министерств?, мужа столь любимой имъ сестры Анны, занималъ почетное и съ хорошимъ жалованьемъ м?сто въ одномъ изъ Московскихъ присутствiй. 337 Зач.: Степана Аркадьича 338 Зач.: Кром? того, Степанъ Аркадьичъ 339 Зач.: сонъ жизни, опьяняя, охватилъ его 340 Зачеркнуто: Юпитеръ 341 Зач.: Ордынцевъ 342 Рядом на полях написано: Просiялъ. Никого бы такъ не желалъ вид?ть, какъ его. 343 Зачеркнуто: мил?йшiй 344 Зач.: Ордынцевъ 345 Зач.: Ордынцевымъ 346 Зач.: Ордынцева 347 Зач.: высокiй, стройный, хорошо од?тъ, 348 Зачеркнуто: Степанъ Аркадьичъ 349 Зач.: открытое, ясное, 350 Зач.: Алабина 351 Зач.: – Я прi?халъ не надолго на выставку скота, и хот?лось тебя увидать, – улыбаясь и выказывая б?лые, какъ сн?гъ, сплошные кр?пкiе зубы изъ-за черныхъ, румяныхъ губъ и черныхъ усовъ и бороды, отв?чалъ Ордынцевъ. – Я привелъ на выставку своихъ телятъ – удивительныхъ, – сказалъ Ленинъ. 352 Зач.: Борисовъ 353 Зач.: Ордынцевъ 354 Зач.: Ордынцеву 355 356 Зач.: а см?шно 357 Зач.: Степанъ Аркадьичъ 358 Зач.: Ордынцевъ 359 Зач.: красивомъ 360 Зач.: н?сколько притворная 361 Зач.: – Ну какъ же я могу не быть пораженъ посл? того, что я вижу и слышу, – сказалъ онъ. – Я только чувствую себя, съ одной стороны, подавленнымъ твоимъ величiемъ, отъ вида швейцара до креста на ше?, съ другой стороны, я горжусь т?мъ, что на ты съ такимъ великимъ челов?комъ. И хотя онъ говорилъ насм?шливо, онъ говорилъ <правду> то, что немножко чувствовалъ. 362 Зач.: – О да, – отв?чалъ <Ордынцевъ> Ленинъ съ той же насм?шкой. – Я только хот?лъ спросить, здорова ли твоя жена и ваши. И странно: сд?лавъ этотъ вопросъ, <красивое, самоув?ренное и св?жее> лицо <Ордынцева> Ленина вдругъ <покрылось краской> покрасн?ло, какъ лицо д?вушки, и глубокiе голубоватые глаза опустились. – О, да, да, вс? здоровы. 363 Зачеркнуто: живутъ у Николы Явленнаго и 364 Зач.: Ордынцевъ 365 Зач.: Борисову 366 Зач.: Борисовъ 367 Зач.: Ордынцевъ 368 Зач.: – А какой красавецъ – Да, очень 369 Зач.: это новый типъ молодыхъ людей, 370 Зач.: это д?тская невинность и честность, – подтвердилъ Алабинъ. 371 Зач.: вина не пьетъ, не куритъ, никакимъ страстямъ не предается, 372 Зач.: вслухъ выражая продолженiе своей мысли объ <Ордынцев?> Ленине. 373 Зачеркнуто: Степанъ Аркадьичъ 374 Зач.: и что и д?лало то, что онъ не любилъ быть натощакъ. Онъ закурилъ папиросу, тотчасъ же бросилъ ее. – Ну, пойдемте, кончимъ д?ла, – сказалъ онъ, стремясь душою къ завтраку и вину, – пойдемте. И онъ пошелъ досиживать присутствiе. 375 На полях против начала главы, написано: Безобразовъ веселый, добрый. Съ Кити другъ, его брюскируютъ. Представляетъ Ордынцева на катк?, и об?даютъ вс? втроемъ. О брак? – прим?ръ Анны выставляетъ Алабинъ[?]. 376 Зачеркнуто: но изъ вс?хъ, какъ муха въ молок?, видна была одна дама въ суконной, обшитой барашкомъ шубк?, съ такой же муфтой и шапочкой. 377 Зач.: л?нивой и достойной 378 На полях против последних строк написано: Въ ихъ отношенiяхъ была поэзiя дружбы къ умершему брату. 379 Зач.: зятя и Ордынцева 380 Зач.: <зятю> нему 381 Зач.: Ордынцеву 382 Зач.: Ордынцевъ, какъ награду и счастiе, принялъ эту улыбку, онъ чувствовалъ, что мн?[?] завидуютъ. 383 Зачеркнуто: Ордынцеву 384 Зач.: Ордынцевъ 385 Зач.: – Да вотъ и сл?ды, – сказалъ Ордынцевъ, улыбаясь и показывая выбитый зубъ. 386 Зач.: – Я уже давно не катался. Молодой Алабинъ ушелъ къ дам? и о чемъ-то оживленно говорилъ съ ней. 387 Зач.: Ордынцеву 388 Против начала абзаца на полях написано: Съ мальчиками его полюбили. Онъ милъ вс?мъ, а думаетъ, что см?шонъ. Все съ азартомъ. Опомнился, что глупо. Она ушла. Онъ думалъ отъ того, что см?шонъ. 389 Зачеркнуто: Ордынцевъ 390 Зачеркнуто: «Но это хорошо, хорошiй знакъ», думалъ онъ и думалъ несправедливо: эта перем?на выраженiя ея лица была для него самый дурной знакъ. Она знала, что изъ его отношенiй съ нею ничего не можетъ и не должно выдти, и знала почему, и, увлекшись на минуту желанiемъ нравиться, попыталась остановиться. Счастливый и веселый, Ордынцевъ выб?жалъ изъ домика, гд? над?вали коньки, и, зная, что вс? глаза устремлены на него, поб?жалъ зa нею. Три шага сд?лавъ сильныхъ, чтобы войти въ тактъ конькоб?жца, онъ пошелъ тихимъ шагомъ. 391 Зач.: и сталъ шалить, показывать pas, д?лать круги, и все это легко, очевидно въ долю того, что онъ могъ сд?лать, 392 Зач.: – Надо согр?ться. 393 Зачеркнуто: къ дам?, съ которой была, и скрылась въ домик?. 394 Зач.: Ордынцевъ сталъ на кол?но и 395 Зач.: Ордынцевъ 396 Зач.: и поблагодарила <Ордынцева> Левина. 397 Зач.: Стало быть, нельзя было идти провожать ихъ. Онъ вернулся и скоро нашелъ Алабина въ оживленной бес?д? съ старичкомъ и дамой. – Неправда ли, мила? Однако пора, пойдемъ. У тебя есть извощикъ? Ну и прекрасно, а то я отпустилъ карету. 398 Зачеркнуто: Степана Аркадьича 399 Зач.: Ордынцевъ 400 Зач.: Степана Аркадьича 401 [рисовой пудры, туалетного уксуса] 402 Зач.: Ордынцеву 403 Зач.: Степану Аркадьичу 404 Зач.: Алабина, сдержанную, стройную фигуру Ордынцева съ его смуглымъ, красивымъ лицомъ 405 Зач.: простое 406 Зач.: Степанъ Аркадьичъ <задумчиво> радостно водилъ пальцемъ 407 В подлиннике: остановивъ 408 Зачеркнуто: Какъ я ни дикъ, 409 Зач.: обвавилонился немножко. У меня и вкусы цивилизованные [?] развиваются. 410 Зач.: Ордынцевъ 411 Зач.: Ну, потомъ надо же бургонскаго. 412 [Глаз куропатки?] 413 Зач.: дв? – Ну дв?, – отв?чалъ Ордынцевъ. – A мн? все таки мою бутылочку Марли. 414 Зачеркнуто: Онъ, отвинтивъ, вынулъ съ дымомъ пробку и налилъ разлатые бокалы. И прiятели только что кончали устрицы, какъ онъ влет?лъ съ дымящимъ 415 Зач.: Ордынцевъ сид?лъ въ трактир? среди зеркалъ, за дверьми слышались говоръ, б?готня и шумъ посл? 8 л?тъ <уединенной> деревенской жизни; но онъ вид?лъ передъ собою не то, что было, а онъ вид?лъ ее лицо, улыбку, движенья ногъ и стана, ее особенное движенье, и лицо его <сiяло улыбкой> было задумчиво. Степанъ Аркадьичъ вид?лъ это и догадывался почему и радовался, и ему хот?лось сд?лать прiятное другу и говорить о ней. За то то и любили вс? Степана Аркадьича, что онъ съ людьми думалъ только о томъ, какъ бы имъ быть прiятнымъ. Тотъ, кто подумалъ бы о немъ съ точки зр?нiя его семейной жизни, тотъ сказалъ бы: это страшный, злой эгоистъ сд?лалъ нев?рность жен?, она мучается, страдаетъ, а онъ, веселый, довольный, сидитъ съ прiятелемъ и… и хлюпая устрицы, запивалъ Oeil de perdrix и спрашиваетъ, о чемъ скученъ его прiятель. Но въ томъ то и д?ло, что Князь Мишута не признавалъ смысла въ жизни во всей ея совокупности и никогда не могъ устроиться такъ, чтобы быть въ жизни серьезнымъ, справедливымъ и добрымъ, и махнулъ давно на это рукой, но зато въ провожденiи этой жизни, во сн? жизни, онъ былъ т?мъ, ч?мъ его родила мать, – н?жнымъ, добрымъ и милымъ челов?комъ. 416 Зач: и что ему хочется что то высказать. 417 Зач.: Ордынцеву 418 Зач.: улыбаясь и улыбкой давая чувствовать, что онъ и не хочетъ скрывать всего смысла этаго вопроса. 419 На полях рядом написано: <Теорiя хозяйства. Коровъ. Жениться. «Я бы женился, но, прости меня, глупы очень». Земство – дурачье.> Там же, ниже, написано: <– Ты скученъ, и глаза блестятъ. – Я не могу быть покоенъ. – Скажи мн?. – Можно ли? – Я в?рный другъ, и все очень просто.> 420 Зачеркнуто: А впрочемъ, можетъ быть, и есть причина. – Какая же? – Ты знаешь, это щекотливый вопросъ, особенно мн?, какъ родному; но я теб? только то скажу, что я часто думалъ. Въ нашемъ кругу отношенiя мущины и д?вушки очень неопред?ленны. – <Степанъ Аркадьичъ> Князь Мишута не переставалъ улыбаться, говоря это. <Ордынцевъ> Левинъ смотр?лъ на него во вс? глаза, съ удовольствiемъ ожидая, что будетъ. – Я теб? про себя скажу: когда я хот?лъ жениться на Долли, я р?шительно не зналъ, къ кому я долженъ обратиться – къ матери, къ отцу, къ ней самой или къ свах?. – Я думаю, что всегда надо обратиться къ ней самой. – Почему ты думаешь? Позволь, нашъ народный обычай состоитъ въ томъ, что родители обращаются къ родителямъ. – И то н?тъ. Родители черезъ сватовъ обращаются къ родителямъ. – Ну, хорошо, это всё равно. Такъ вотъ нашъ обычай. Мы въ нашемъ кругу его не держимся. Французскiй обычай состоитъ въ томъ, что родные устраиваютъ д?ло между собой или женихъ обращается къ родителямъ. Въ Англiи молодые люди знаются сами. Теперь мы свое бросили и не пристали ни къ Англiи, ни къ Францiи. – Да, но здравый смыслъ говоритъ, что жениться молодымъ людямъ, и потому это ихъ д?ло, а не родителей. – Да, это хорошо говорить, а выходитъ, что молодой челов?къ – я положимъ – встр?чаю Долли на балахъ, я хочу сблизиться съ нею, хоть не узнать ее, потому что это вздоръ – узнать д?вушку нельзя, – но узнать самое важное – нравлюсь ли я ей. Что же мн? д?лать? Я ?ду въ домъ. Ну, чтоже выходитъ? Тамъ разсуждай, какъ хочешь, а если ты ?здилъ 10 разъ въ домъ и не сд?лалъ предложенiе, ты компрометировалъ, ты виноватъ. А если ты не ?здилъ въ домъ, то ты не можешь сд?лать предложенiе, такъ что выходитъ: первый разъ ты по?халъ въ домъ, ты над?лъ в?нецъ. – Я не нахожу вовсе. – Какже ты находишь? Ну, а опять, если ты сд?лалъ предложенiе матери или отцу, ты оскорбилъ дочь; если ты сд?лалъ предложенiе дочери, ты оскорбилъ родителей, вообще путаница. Ты долженъ по телеграфу одновременно сд?лать предложенiе родителямъ и дочери. – И потому я этаго ничего не соображаю и не хочу знать. Если я буду д?лать предложенiе, то я сд?лаю его той, на комъ я хочу жениться. Но, признаюсь, прежде я хочу знать, могу ли расчитывать на согласiе, и для этаго буду ?здить въ домъ, и мн? все равно, скажутъ ли, что компрометирую, какъ ты говоришь, или н?тъ. Я теб? скажу прямо, не стану beat about the bush [говорить обиняками]. Я желаю сд?лать предложенiе твоей своячениц?. 421 Зачеркнуто: – Ну да, ну да, – понимающе подчеркивалъ Степанъ Аркадьичъ. – Я ?здилъ прошлую зиму къ нимъ въ домъ и нынче по?ду и не сд?лаю предложенья, потому что я не ум?ю, какъ другiе опытные въ этомъ д?л? люди. 422 Зач.: какъ нашъ брать. – Не ум?ю говорить обиняками такiя р?чи, изъ которыхъ бы я вид?лъ, чего мн? ждать. 423 Зач.: Отъ этаго то мн? и трудно поставить, не зная, чего я могу ждать. 424 Зач.: сочувствiемъ и добротой 425 Ниже на полях написано: Степанъ Аркадьичъ описываетъ Ордынцеву тещу, тестя и всю семью. 426 Зач.: Степанъ Аркадьичъ 427 Зач.: Ордынцева 428 Зач.: вскакивая съ м?ста и начиная ходить по 5-аршинной комнат? 429 Зач.: Ордынцевъ 430 Зачеркнуто: сядь 431 Зач.: с?лъ 432 Зач.: Стива 433 Зач.: <Степанъ Аркадьичъ> Князь Мишута съ своей привычкой мягкости сказалъ, что онъ бы на м?ст? <Ордынцева> Левина сд?лалъ бы предложенiе, но прямо не отв?тилъ на вопросъ <Ордынцева> Левина. 434 Зач.:<Удашевъ> <Уворинъ> Гр. Уворинъ Серг?й, онъ адъютантъ у Г. Г. 435 Зач.: – Ну, спасибо. Выпьемъ, – и опять онъ вскочилъ и не до?лъ, сталъ ходить. 436 Рядом на полях: <Надо съ?здить къ ней и устроить. Разсужденье съ нимъ, что и ее тоже жалко.> 437 Зач.: Степанъ Аркадьичъ 438 Зачеркнуто: В. былъ женихомъ А., а она сказала, что не бывать сватьб?, 439 Зач.: Ахъ, это отлично! Я ее ужасно люблю. 440 Зач.: Ордынцевъ, и всегда строгое, трудовое 441 Зач.: посл? театра. Мн? надо тамъ быть. 442 Зач.: р?зко 443 Зач.: Ордынцевъ, всегда расчетливый и скупой, какъ вс? люди, живущiе въ деревн?, 444 Зач.: и переговоры по Французски о немъ заключили 445 Зач.: Кром? того, зашелъ знакомый Степана Аркадьича – Черенинъ, полковникъ, полупьяный, и Ордынцевъ у?халъ домой. 446 Поперек этого абзаца написано: <Онъ полонъ жизни. Вотъ счастливчикъ!> 447 Зачеркнуто: – Ты изъ всего д?лаешь трудности; ты, стисну въ зубы и напруживаясь, поднимаешь соломинку. – Да, потому что все трудъ. – Но пов?рь, что все тоже самое будетъ, если и не будешь натуживаться. – Да это наше различiе. Ты видишь во всемъ удовольствiе, я – работу. – И я правъ, потому что мн? весело, a теб? тяжело. – Да, можетъ быть. – Онъ задумался. 448 Зач.: Жизнь и такъ трудна, а ты все натуживаешься. – Стало быть, надо готовить себя къ труду и что все не такъ просто, какъ кажется. 449 Зач.: – И мн? очень – не весело, a прiятно бываетъ. 450 Зачеркнуто: въ его возраст? 451 Зач.: половина 452 Зач.: половина 453 Зач.: такъ называемая протекцiя для него была не протекцiя 454 Зач.: и простыхъ, 455 Зачеркнуто: ему см?шно и весело стало. <– Такъ нынче, господа, мы> «Ну работать», подумалъ онъ и взялся привычными прiемами за работу дня. 456 Зач.: произошло какое то зам?шательство. 457 Зачеркнуто: А неизв?стный челов?къ 458 Зач.: вошелъ 459 Зач.: Князь Мишука узналъ Левина, увидавъ русскаго широкостнаго молодаго челов?ка. 460 Зач.: добрыми и умными 461 Зачеркнуто: всей душой 462 Зач.: пожимая руку 463 Зачеркнуто: энергическая 464 Зач.: не по законамъ 465 Зачеркнуто: старше его 466 Зач.: и первой нев?стой 467 Исправлено на: 32 468 Зачеркнуто: братскiя 469 Зач.: неглупаго 470 Зачеркнуто: – Да, правда, рано. 471 Зач.: Пойдемъ ко мн?. Онъ позвонилъ и приказалъ лакею доложить барышнямъ, что гость. Левинъ не усп?лъ учтиво уйти отъ Князя, когда почти въ одно и тоже время 472 Зач.: въ гостиную прi?хавшая молодая сухая дама Графиня Нордстонъ. 473 Зач.: и Княгиня 474 Зачеркнуто: Говорить? – Опять Левинъ покрасн?лъ на первомъ слов?. – Такъ вотъ что. Если бы у тебя была сестра любимая и я бы хот?лъ жениться на ней. Посов?товалъ ли бы ты ей выдти за меня? – Я? Об?ими руками. Но, къ несчастью, у меня н?тъ сестры незамужней, а есть свояченица. И глаза Степана Аркадьича весело см?ялись. – Да я про нее и говорю, – р?шительно сказалъ Левинъ. Краска, только что проходившая, опять при этихъ словахъ покрыла уши и шею Левина. – Я и не догадывался, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, также см?ясь глазами. – Но послушай, безъ шутокъ, – сказалъ, перем?нивъ позу и выраженiе, – я отъ всей души желалъ бы, но мн? вм?шиваться въ это д?ло и кому нибудь опасно. – То есть ты хочешь знать, р?шилъ ли я? Да, но согласись, что получить отказъ… – Ну да, ну да, – сiяя улыбкой, поддакивалъ Степанъ Аркадьичъ. – Есть одна изъ ужасн?йшихъ вещей. А я не знаю, чего мн? ждать! – Онъ сердито взглянулъ на вошедшаго Татарина и перем?нилъ русскую р?чь на французскую. – И потому я хот?лъ просить тебя, какъ моего и ея друга, если ты смотришь на это д?ло какъ на возможность и желательную вещь. – Еще бы, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, и лицо его сiяло все бол?е и бол?е, и онъ, не спуская глазъ съ Левина, подвинулъ къ себ? серебряное блюдо съ тюрбо. 475 Зачеркнуто: я лучше ничего не желаю и что в?роятности большiя есть за то, что тебя примутъ. – В?роятности! – заговорилъ онъ. – А если отказъ? В?дь это ужасно. 476 Зачеркнуто: князя Мишуту 477 Зач.: – Но а если ты ошибаешься, если меня ждетъ отказъ? Ты мн? скажи в?рно. И онъ самъ улыбнулся, понявъ, что требуетъ невозможнаго. 478 Зач.: князь Мишута 479 Зач.: пухлую 480 Зач.: Ты хочешь, чтобы я былъ сватомъ. Чтобы теб? прi?хать какъ жениху посл? свахи.. – Отчего жъ и не хот?ть? Очень бы хот?лъ. Это въ тысячу разъ легче. Да и не легче, a разумн?е, ч?мъ мое положенiе теперь. Идти на совершенно неизв?стное и рисковать – ч?мъ? оскорбить ее и получить отказъ. Онъ вспыхнулъ, только представивъ себ? живо это униженiе отказа. – Это гордость. Страшная гордость. Но ты кушай. Онъ подвинулъ ему блюдо. – Я и не говорю, что н?тъ, – сказалъ, онъ, бросая вилку. – Я не говорю, что я не гордъ, и не говорю, что я хочу быть либераломъ. Я люблю д?вушку, хочу на ней жениться и желаю какъ можно меньше мучать себя и ее. – Помилуй, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, – ты что – хочешь сватовства, какъ у купцовъ и въ комедiяхъ? В?дь ужъ въ наше время, – сказалъ онъ, этимъ аргументомъ окончательно побивая противника, – въ наше время ужъ права женщинъ, я не говорю эти крайности, а все таки женщина можетъ и должна сама р?шать свою судьбу. – И ты все таки не отв?тилъ мн? на мой вопросъ: могу ли я над?яться? – Да ты вотъ какiе вопросы задаешь? Ты знаешь, что я тебя люблю, но у тебя главный недостатокъ то, что ты изо всего д?лаешь трудности и самъ себя мучаешь. Надо проще смотр?ть на жизнь. Все это очень просто. Ты любишь д?вушку, и на твоемъ м?ст? я бы сд?лалъ сейчасъ предложенiе и все бы узналъ. – Да, это очень просто по твоему, а по моему совс?мъ не просто, – сказалъ Левинъ, задумавшись и чувствуя, что изъ его бес?ды съ Облонскимъ ничего не выйдетъ. – Ну вотъ я скажу теб?, – продолжалъ Степанъ Аркадьичъ, – нын?шнюю зиму къ Щербацкимъ часто ?здитъ графъ Вронской Алекс?й, знаешь? Ну и очевидно родители думаютъ, что онъ им?етъ нам?ренiе, и оно такъ и должно быть. Но кто же ему можетъ сказать, любитъ ли его д?вушка или н?тъ? Ужъ это пускай онъ самъ отъискиваетъ. 481 Зачеркнуто: И что же, онъ влюбленъ… она влюблена въ него? Мишенька засм?ялся. – Кто теб? сказалъ? Но Вронскiй ухаживаетъ и 482 Зач.: Ну, ты знаешь, покойный Вронской, его отецъ, это былъ зам?чательно умный и твердый челов?къ. У него были враги, какъ у вс?хъ сильныхъ мiра, но онъ р?дкiй типъ честолюбиваго, но честнаго челов?ка. Онъ изъ ничего, изъ б?дныхъ дворянъ сталъ графомъ и первымъ челов?комъ одно время, но онъ оставилъ память въ исторiи. Теперь сынъ его вотъ этотъ старшiй въ Петербург? командуетъ гвардейскимъ полкомъ, флигель-адьютантъ, обыкновенный типъ сына вельможи, но этотъ 483 Зач.: но и то, пожалуй, немножко, 484 Зач.: любитъ науки, искуства, подъ предлогомъ бол?зни живетъ за границей 485 Зач.: милая, открытая натура. Я думаю, что тутъ что нибудь кроется, и онъ мн? не совс?мъ нравится, но женщинамъ онъ долженъ нравиться. 486 Зачеркнуто: Вронскимъ 487 Зач.: Вронскимъ 488 Зач.: о любимомъ умершемъ брат? 489 Зач.: о Вронскомъ 490 Зач.: непрiятное 491 Зач.: Вронскимъ 492 Зачеркнуто: и она знала, что она должна отказать ему. «Н?тъ, это невозможно», подумала она и пошла къ матери. – Мама! вы выйдете къ Левину? – сказала она, стараясь говорить какъ можно проще. – Все, что ни сд?лаетъ, все глупо. – сердито сказала княгиня. – Разум?ется, – и пошла въ гостиную. 493 Зачеркнуто: и не мучать его. Но что я скажу ему? 494 Зач.: говорила это 495 Зач.: князь Мишута 496 Зач.: Боже мой, неужели это 497 Зач.: и не скажутъ мн?. Но 498 Зач.: какъ ни мучительно 499 Зач.: Такъ думалъ Левинъ од?ваясь и дорогой, и отрывки этихъ мыслей, застланные ужасомъ приближенiя минуты, бродили въ его голов?, когда онъ входилъ 500 Зач.: <простомъ, гладкомъ, с?ромъ плать?, съ улыбкой входившую съ другой стороны. – Мама сейчасъ выйдетъ, – сказала она садясь.> <въ темномъ, лиловатомъ съ чернымъ плать? съ че[пчикомъ?]> вм?сто Кити старую Княгиню съ строгимъ и н?сколько насм?шливымъ лицомъ. – Очень мило съ вашей стороны, что вы насъ не забываете, Константинъ Дмитричъ, что 501 Зач.: <пруэсъ> коньковъ 502 Зач.: Княгиня посмотр?ла на часы. – О н?тъ, и Кити сейчасъ выйдетъ. 503 Зач.: ни разу не заикнувшись и 504 Зачеркнуто: Я не знаю, ваша дружба съ <Сережей> Евгенiемъ покойнымъ такъ связала насъ. 505 Зач.: сердито. Она покрасн?ла, чувствуя 506 Зач.: теперь притворяться и мучать его. Но она сама не знала, что д?лала и говорила. Она держала 507 Зач.: Такъ продолжался несвязный разговоръ. <Левину и въ голову не могло придти сд?лать предложенiе матери, и она и онъ вид?ли> Левинъ догадывался, что Княгиня нарочно медлить выходить, чтобы изб?гнуть объясненiя, и потому онъ понималъ, что незач?мъ д?лать предложенiе матери, и что кром? отказа онъ ничего ожидать не можетъ. Kpacн?я и бл?дн?я, онъ самъ не помнилъ, что говорилъ съ матерью. Наконецъ 508 Зач.: даже громко 509 Зач.: прелестные 510 Зач.: сердитое 511 Зачеркнуто: Надо быть съумасшедшимъ гордецомъ, какъ я, чтобы думать, что это могло быть, – думалъ онъ. – Но всетаки это ужасно, это тяжело, этаго стыда, этаго униженiя я никогда не забуду». – Вы простите меня, я очень, очень жал?ю, что доставилъ вамъ эту непрiятную минуту. 512 Зачеркнуто: – Я васъ люблю дружбой, но 513 Зач.: Онъ хот?лъ спросить причину и замолчалъ, услыхавъ, что она высказала ее. Онъ поднялся. 514 Зач.: не дослушавъ конца, 515 Зач.: весьма 516 Зач.: Только когда раздался звонокъ у подъ?зда и Кити вышла и всл?дъ за ней вошла гостья Графиня Нордстонъ, Левинъ понялъ, что все это было расчитано. <И несвободный, сконфуженный, даже и холодный видъ Кити подтвердилъ его въ этомъ.> Левинъ взглянулъ на Кити и почувствовалъ на себ? этотъ умный, быстрый, проницающiй вс? мал?йшiя подробности ея выраженiя [взглядъ]; она смутилась и холодно поздоровалась съ нимъ. «Да, я былъ съумашедшiй, – сказалъ онъ самъ себ?. – И они вс? врали – и братъ и Облонскiй. Этаго не могло быть». 517 Зач.: элегантная 518 Зач.: и, какъ вс? любящiя барышень, думала только о томъ, какъ бы ее 519 Зач.: непрiятенъ видъ куска хльба среди безд?лушекъ туалетнаго столика. 520 Зачеркнуто: видимо 521 Зач.: т. е., по понятiямъ Левина, изломанность. 522 Зач.: переносимъ только и прощаемъ, какъ у Кити, за ея прелесть, грацiю, красоту; 523 Зач.: перем?нились 524 Зач.: злой 525 Зач.: мировой судья 526 Зач.: – Мн? вчера мужъ разсказывалъ, – начала Графиня Нордстонъ, – что его призывали въ свид?тели къ мировому судь? о томъ, что кондукторъ сказалъ ли купцу какое-то «волочи» или что то въ этомъ род? сказалъ или не сказалъ. 527 Зачеркнуто: – Мн? кажется, что Мировому Судь? бываетъ скучно, – продолжала она, – и онъ выдумываетъ себ? д?ло и приглашаетъ къ себ? въ свидетели вс?хъ, съ к?мъ имъ хочется вид?ться. Можетъ это быть, Константинъ Дмитричъ? 528 Зач.: и выдумано 529 Зач.: офицера 530 Зач.: Вронскiй 531 Зач.: и смотр?ла на вс?хъ, но только не на вошедшаго, хотя она знала нав?рное, что онъ тутъ. До т?хъ поръ не смотр?ла, пока офицеръ Вронскiй не подошелъ къ ней, особенно почтительно кланяясь и подавая ей нервную съ длинными пальцами руку. Для Левина уже стало несомн?нно, что это былъ онъ и что она отказала ему, потому что любила Вронскаго. 532 Зач.: тотъ челов?къ, котораго она любила? 533 Зач.: Онъ ожидалъ его совс?мъ не такимъ по описанiю <князя Мишуты> Облонскаго, но онъ тотчасъ же узналъ его и понялъ, что Кити должна была предпочитать его. 534 Зачеркнуто: Вронскомъ 535 Зач.: Онъ необыкновенно понравился ему. <Скор?е> Невысокая, <стройная,> коренастая <,хотя и немного сутуловатая> фигура, <очень быстрая,> <медлительная, твердая, но чрезвычайно грацiозная въ движенiяхъ, утонченная элегантность въ одежд?, прекрасное, открытое, румяное и немного смуглое лицо, мягкiе, р?дкiе, вьющiеся волосы, очень гладкiй и б?лый лобъ и большiе блестящiе, необыкновенно добрые, почти наивные глаза,> круглое, съ здоровыми, какъ жернова, зубами и челюстями лицо <,небольшiе тонкiе черные усы, румяныя губы, болъшiе б?лые зубы>, круглая, хорошо обстриженная курчавая на затылк? и преждевременно пл?шивая голова, карiе, круглые глаза съ д?тски наивнымъ и вм?ст? твердымъ выраженiемъ и необыкновенно твердый и спокойный складъ губъ. «Но Стива ошибался: онъ не былъ честолюбивъ, – р?шилъ [Левинъ], – онъ добрый, скучающiй челов?къ». 536 Зач.: съ какой то особенной 537 Зач.: свою б?лую, нервную 538 Зач.: Вронскiй 539 Вронскiй 540 Зачеркнуто: по гимнастик?. Я тоже любилъ, но доктора запретили мн?. 541 Зач.: въ город?, кажется, только любитъ что гимнастику, 542 Зач.: Вронскiй 543 Зач.: Вронскiй 544 Зач.: а это, – онъ показалъ на мундиръ, – и другое не позволяетъ. 545 Зач.: колеями земляныхъ дорогъ 546 Зач.: Соренто 547 Зачеркнуто: да вся Италiя, она такая блестящая, какъ эти мотивы романсовъ, п?сенъ, canzonetto, которые въ восторгъ васъ приводятъ, но тотчасъ надо?даютъ. 548 Зач.: вы испытывали это. Но я любилъ эту дождливую… 549 Зач.: своими большими наивными глазами 550 Зач.: <и Левину нравился и его тонъ, и манера говорить, и, главное то, что вс?мъ было понятно, на уровн? каждаго, и никому не могло быть непонятно, и что онъ не спускался ни до кого, а если спускался, то такъ незам?тно, тогда какъ Левинъ зналъ самъ за собой, что какъ онъ только начиналъ говорить въ гостиной, онъ или увлекался въ разсужденiя, непонятныя для слушателей, или оскорблялъ кого нибудь совершенно нечаянно и не давалъ другимъ говорить. – Я любилъ дождливую… – продолжалъ Вронской. – Но> Левина поразила только слишкомъ свободная и спокойная, хотя и почтительная его манера обращенiя съ Кити. Онъ не былъ смущенъ передъ ней. «Едва ли онъ любитъ ее – подумалъ онъ. – И какъ любитъ?» 551 Зач.: Какъ всегда бываетъ въ хорошемъ обществ?, 552 Зач.: самой чопорной и холодной grande dame [светской дамой], 553 Зач.: красивой 554 Зач.: не только grande dame, она 555 Зач.: – И, если я не ошибаюсь, Анна Аркадьевна Каренина составляетъ украшенiе того доброд?тельно-сладкаго, хомяковско-православно-дамско-придворнаго кружка, который им?етъ такое влiянiе въ Петербург?. 556 Зачеркнуто: удивительная 557 Зач.: и прiятная 558 Зач.: оживленный, прiятный для вс?хъ, 559 Зач.: Отъ Карениной 560 Зач.: <такъ какъ та доброд?тель, о которой говорили, им?ла что-то общее съ спиритизмомъ,> въ которыхъ в?рилъ братъ Каренина. 561 Зач.: Вронскiй 562 Зачеркнуто: Вронской 563 Зачеркнуто: Вронской 564 Зачеркнуто: Вронской 565 Зач.: увлекаясь разговоромъ въ гостиной, 566 Зач.: Вронской 567 Зач.: – <Я сов?тую всем интересующимся этимъ, – началъ Левинъ>. Я не могу интересоваться, потому что не могу допустить возможности, – сказалъ онъ. – Но я сов?тую попросить духовъ отв?тить на какой нибудь вопросъ изъ высшей математики или на вопросъ, сд?ланный по санскритски тамъ, где medium’ы не знаютъ математики и по санскритски. – Отчего же? вы думаете, что духи не знаютъ математики? – сказала Графиня Нордстонъ, – нав?рное лучше васъ знаютъ. – Да, это вопросъ, – см?ясь сказалъ Вронской. – Это прекрасно, – сказала Кити Левину, – задайте Мари математический вопросъ, и она привезетъ намъ отв?тъ. 568 Зачеркнуто: не обращая вниманiя на ея слова, продолжалъ: – Надо 569 Зач.: Вронской 570 Зач.: Вронской 571 Зач.: улыбаясь 572 Зач.: и принесла отъ окна столикъ. 573 Зач.: волоча ноги, 574 Зач.: «A! нынче два тютька», сказалъ онъ самъ себ?, такъ неуважительно называя про себя молодыхъ людей. 575 Зач.: называя ихъ тютьками и перепелами, 576 Зач.: его спокойный видъ, его шутки съ Нордстонъ, его любезность съ Вронскимъ. 577 Зачеркнуто: Вронской 578 Зач.: Вронскому 579 Зач.: – Твоя жена – дурной пророкъ. Ну, прощай, надолго… 580 Зач: Вронскiй долго не спалъ, ходя взадъ и впередъ по небольшой занимаемой имъ комнат? въ огромномъ материнскомъ дом?. «Надо, надо кончить эту жизнь. А то такъ скучно». На него находила тоска и унынiе и прежде; но теперь нашло еще съ большей силой, ч?мъ когда нибудь. И съ тоской соединялось чувство влеченiя къ этой милой д?вушк? съ ея маленькой головкой, такъ удивительно поставленной на тонкой ше? и прелестномъ стан?, и тоска соединялась съ этимъ влеченiемъ. Ему хот?лось плакать и любить и быть любимымъ. Надо было подумать и р?шить. 581 Зачеркнуто: твердая и важная 582 Зач.: О чем же было думать? Ч?мъ волноваться? Т?мъ, что онъ счастливъ, что любимъ прелестн?йшiмъ существомъ? Странно сказать, что не останавливало, но задерживало Вронскаго – это то, что это не была большая страсть, на которую онъ такъ давно былъ готовъ, 583 Зач.: Вронской 584 Зач.: одинъ изъ самыхъ скромныхъ людей 585 [неравного брака,] 586 Зачеркнуто: Вронской 587 Зач.: и не любилъ 588 Зач.: Выйдя на волю въ своемъ Петербургскомъ блестящемъ гвардейскомъ круг?, онъ тотчасъ же попалъ на актрисъ и кокотокъ, но натура его была слишкомъ честная, простая и вм?ст? тонкая, чтобы увлечься этими женщинами. Онъ им?лъ эти связи также, какъ пилъ въ полку не оттого, что любилъ, а оттого же самаго, отчего люди курятъ. Вс? д?лаютъ, навязываются эти женщины, и питье само собой, и дурнаго тутъ ничего н?тъ; напротивъ, есть что то прiятное, хорошее, состоящее въ томъ, чтобы, чувствуя въ себ? силы на все лучшее, д?лать самое ничтожное. Это сознанiе того, что я всегда выше того, что я д?лаю, и удовольствiе въ этомъ сознанiи было главное руководящее посл?днее время чувство всей жизнью Вронскаго. Онъ говорилъ по англiйски, какъ Англичанинъ, по французски, какъ Французъ, жилъ въ Лондон? и Париж?, но онъ былъ вполн? русскiй челов?къ. Онъ не могъ переносить фальши и такъ боялся того, чтобы им?ть видъ челов?ка, полагающаго, что онъ д?лаетъ важное д?ло, a д?лаетъ пустяки, что онъ всегда д?лалъ пустяки и им?лъ такой видъ, a вм?ст? съ т?мъ онъ самъ чувствовалъ и другiе чувствовали, что въ немъ сид?лъ запасъ чего то. Теперь ему надо было разстаться съ этимъ чувствомъ, и это не останавливало, но задерживало его; надо было излить этотъ запасъ силы любви, и ему жалко было. 589 Зачеркнуто: «Да, я люблю ее, выйду въ отставку. Да и потомъ, она любитъ меня, и я не могъ, если бы и хот?лъ, б?жать теперь. Конецъ пьянству и полковой прежней жизни, и пора. А какая будетъ будущая – убей Богъ, не знаю и представить не могу. Но р?шено, такъ р?шено», сказалъ онъ, и когда у него было что р?шено, то это было р?шено совс?мъ; это зналъ всякiй, знавшiй его, и сказалъ всякiй, кто только вид?лъ его простое, твердое лицо. «Главное, грустно, ужасно грустно». 590 Зач.: <Вронскiй былъ одинъ изъ т?хъ р?дкихъ людей, съ которыми Алабинъ не былъ [на] ты.> Несмотря на то, что Алабинъ познакомился съ нимъ только м?сяцъ тому назадъ, онъ ужъ былъ съ нимъ на ты, хотя это ты, видимо, неловко было Вронскому. 591 Зачеркнуто: слегка покрасн?въ 592 Зач.: удивленiю 593 Зач.: давно 594 Зач.: прекрасный 595 Вслед за этим написано: то, что онъ зналъ объ Карениной. Слова эти, как явствует из контекста, не зачеркнуты Толстым, видимо, по рассеянности. 596 На верхнем крае поля написано: Степанъ Аркадьичъ убитъ всегда натощакъ, а нынче особенно, и завидуетъ. 597 Зачеркнуто: Извощичья карета Степана Аркадьича задержалась у подъ?зда станцiи другой темной старомодной каретой на пар? б?лыхъ перекормленныхъ лошадей съ свалившимися шлеями и желобами по спинамъ и съ старымъ кучеромъ и толстымъ лакеемъ на козлахъ. Изъ кареты необходимо должна была выдти старая московская барыня, <какъ изъ желтой гусеницы шелковичнаго червя должна выдти б?лая бабочка.> Но совершенно неожиданно Степанъ Аркадьичъ увидалъ, что въ то время, какъ старикъ, толстый лакей, только закопошился на козлахъ, собираясь сл?зать, дверца, какъ выстр?лила, отворилась, стукнувшись въ размахъ о колесо, и изъ кареты выпрыгнулъ знакомый конногвардеецъ Алабина Гагинъ, жившiй эту зиму въ отпуску въ Москв? и такъ пристально ухаживавшiй за свояченицей Алабина, за Кити Щербацкой, что каждый день ожидалось объявленiе о ихъ обрученiи. – А, Алабинъ! Вы за к?мъ? – проговорилъ Гагинъ, пожимая руку знакомому, и, не дожидаясь отв?та, указывая улыбаясь на сл?завшаго, съ козелъ старика лакея, по французски сказалъ: – А я за матушкой, ?детъ изъ Петербурга отъ брата. Вы вид?ли, я думаю, ея пару въ карет?. Такой классической пары, я думаю, ужъ не осталось въ Москв?. Это матушкина гвардiя. Ей кажется, что безъ него пере?здъ на Пречистенку не совс?мъ безопасенъ. Матушка прi?зжаетъ нынче, – прибавилъ онъ. – Да, а вы за к?мъ? – За сестрой. – Анна Аркадьевна Каренина, слышалъ; но никогда не им?лъ чести быть представленнымъ. Я вчера не засталъ васъ въ театр?, а нельзя было раньше. Кузьмичъ, ты войди сюда, чтобъ Княгиня сейчасъ увид?ла тебя, – обращался онъ къ старому лакею. – Ахъ да, виноватъ, вы что-то говорили. Об?дать? Пожалуй, давайте об?дать гд? нибудь вм?ст?; только я приведу съ собой своего чудака Удашева Костю; онъ вчера прi?халъ и у меня остановился. А вечеромъ я у вашихъ. Впрочемъ, не знаю, матушка отпуститъ ли меня. Какъ бы, голубчикъ, отпереть эту дверь, – обратился онъ къ служащему на жел?зной дорог?, – в?дь скоро придетъ? Да вотъ какъ мы сд?лаемъ. Мн? нужно на Пр?сню, на про?здку, мой Беркутъ б?житъ, и ваши, т. е. Княгиня съ дочерью, будутъ въ Саду на конькахъ, я об?щался зайти Княгин?. Такъ тамъ сойдемся и р?шимъ, об?даемъ ли вм?ст? и гд?. Хорошо? Такъ говорилъ Гагинъ, молодой, красивый юноша, ни громкимъ, ни тихимъ голосомъ, спрашивая и не дожидаясь отв?та, не дослушивая того, что ему говорили, перебивая въ середин? р?чи, очевидно не обращая ни мал?йшаго вниманiя на то, что сотни постороннихъ глазъ видятъ и ушей слышатъ его, и двигаясь среди людей, вниманiе которыхъ онъ, очевидно, обращалъ на себя своей красивой, самоув?ренной, элегантной и счастливой фигурой, также свободно, какъ бы онъ былъ одинъ съ своимъ прiятелемъ. Не смотря на то, что въ разговор? онъ спрашивалъ и не дослушивалъ отв?та, перебивая въ середин? р?чи, онъ д?лалъ все это такъ живо и безсознательно и когда зам?чалъ, что сд?лалъ неучтивость, толкнувъ ли кого нечаянно, или перейдя дорогу дам?, или перебивъ р?чь, такъ охотно, видимо отъ всей души, извинялся, и такое еще съ д?тства очевидно нетронутое веселье жизни и св?жесть были во вс?хъ его чертахъ и движеньяхъ, что въ большинств? людей, которые вид?ли его, двигаясь по зал? станцiи, онъ возбуждалъ чувство зависти, но зависти безъ желчи. «Вотъ счастливый, неломанный, не мученый челов?къ!» говорилъ всякiй, кто вид?лъ его. И это самое, вспоминая бывшую дома сцену, думалъ, глядя на него, Степанъ Аркадьичъ. «Вотъ счастливый челов?къ! – думалъ Степанъ Аркадьичъ, поутру, до завтрака, особенно нынче, посл? сцены съ женою, находившiйся въ меланхолическомъ расположенiи духа. – Богатъ, что д?вать некуда денегъ, и свободенъ, какъ птица. Чего ему еще?» Въ томъ, что онъ красивъ и здоровъ, Степанъ Аркадьичъ не завидовалъ ему: эти качества, им?я ихъ въ высшей степени, Степанъ Аркадьичъ не считалъ за благо, такъ какъ не зналъ, что такое ихъ отсутствiе. – Хорошо, посл? Суда я за?ду въ садъ, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, – и пооб?даемъ. 598 Зачеркнуто: въ буфет? и 599 Зач.: Гагинъ 600 Зач.: въ числ? 2-хъ, 3-хъ н?которыхъ избранныхъ 601 Зачеркнуто: какъ безумныхъ, 602 Зач.: Оставалось 5 минутъ до прихода по?зда, когда Степанъ Аркадьичъ вошелъ въ залу 1-го класса, гд? ужъ толпились н?сколько встр?чающихъ и буфетчики готовились къ прi?зду. Степанъ Аркадьич зналъ вс?хъ почти, и вс? его знали, такъ что, когда онъ вошелъ въ залу, его блестяще вычищенная шляпа безпрестанно приподнималась съ его кудрявой головы и опять всякiй разъ попадала на тотъ же сл?дъ, немного на бокъ. Въ числ? знакомыхъ Степану Аркадьичу была особенно прiятна, какъ казалось, встр?ча красавца конногвардейскаго Поручика Князя Гагина. Гагинъ прi?халъ встр?чать мать. И такъ какъ Алабинъ и Гагинъ были однаго круга и близкiе знакомые, они все время до прихода по?зда ходили вм?ст?. 603 Зач.: Гагинъ 604 Зач.: <Гагинъ> Вронскiй ужъ собирался войти въ вагонъ, когда онъ увидалъ – прямо передъ нимъ на крылечко вагона вышла невысокая дама въ черной шубк? и, перегнувшись по направленiю къ Алабину, проговорила: – Стива! Онъ не слыхалъ и не видалъ ее, оглядывая другiе вагоны. Дама улыбнулась. И по этой улыбк? Гагинъ тотчасъ узналъ ее за сестру Степана Аркадьича. Зам?тивъ на себ? внимательный взглядъ молодаго челов?ка, она перестала улыбаться и, вернувшись въ дверь, сказала что-то и всл?дъ за т?мъ опять вышла и внимательно посмотр?ла на него, какъ будто ей нужно было признать его. Въ это время Степанъ Аркадьичъ прошелъ на другую сторону вагона и опять отъискивалъ сестру тамъ, гд? ея не было, и не видалъ и не слыхалъ, какъ она опять звала его: – Стива! Стива! И опять она улыбнулась, и опять Гагинъ, забывъ про мать, полюбовался на ея быстрыя движенiя, на прекрасное лицо и добрую, веселую улыбку. – Алабинъ! – крикнулъ Гагинъ, – зд?сь, зд?сь васъ ищутъ. Анна Аркадьевна чуть наклонила голову, благодаря Гагина, и легкимъ шагомъ сошла съ крылечка. Гагинъ въ то же время увидалъ изъ окна вагона старушку въ лиловой шляп? съ с?дыми буклями и красивымъ морщинистымъ лицомъ. Старушка, его мать, манила его къ себ?, и Гагинъ поб?жалъ въ вагонъ, но на крылечк? оглянулся, чтобы вид?ть, какъ она встр?тится съ братомъ. Хоть это и неловко было, онъ остановился, глядя на ихъ встр?чу, и невольно чему-то улыбался. 605 Зачеркнуто: Вронскiй быстро пошелъ въ вагонъ. 606 Зач.: Большiе 607 Зачеркнуто: и черезъ минуту въ вагонъ съ трескомъ <ввалился> вошелъ Степанъ Аркадьичъ. – А, наконецъ то, – закричалъ онъ. 608 Зач.: «Какая странная и милая», подумалъ Гагинъ. 609 Зач.: Старушка ждала ужъ его. – Получилъ телеграмму? Здоровъ? Ну, слава Богу. – Хорошо до?хали? Чтожъ, можно выходить. – Анисья моя пропала. – Это ваши вещи? Выходя изъ вагона подъ руку съ матерью, онъ опять отъискалъ глазами сестру и брата, которые стояли, задержанные толпой у двери. Когда старушка догнала Анну Аркадьевну, Анна Аркадьевна опять улыбнулась ей. 610 Зачеркнуто: прекрасно, прекрасно, такъ прекрасно, какъ никогда не было въ жизни. Весело. 611 Зач.: Да знаешь, – говорила она улыбаясь, – я какъ то освободилась отъ всего. Я спокойна съ Алекс?емъ Александровичем, и наши отношенiя самыя лучшiя, твердыя: н?тъ ни ревности, ни холодности. На Сережу радуюсь, и самой <весело> легко жить. Особенно Москва и ты на меня д?йствуютъ, точно въ д?тств? воскресенье посл? уроковъ, весело. 612 Зачеркнуто: Такъ они говорили, дожидаясь, когда въ комнату вошелъ 613 Зач.: лакей 614 Зач.: выходнымъ дверямъ, у которыхъ, еще не у?хавъ, а дожидаясь вещей, разговаривая стояли Алабинъ съ сестрой, когда вдругъ что-то, очевидно, произошло гд? то на станцiи. Проб?жалъ одинъ артельщикъ, потомъ жандармъ съ ужасомъ на лицахъ, и толпа съ подъ?зда хлынула назадъ навстр?чу Графин?. – Ахъ, матушки! Что такое, что такое? – задыхаясь говорила старушка. Пока ее усаживали въ сторон? на лавочк?, Алабинъ подошелъ къ Графин?. Но она не видала его и не отв?чала его поклону, она слишкомъ <испуганно> занята была своимъ <шествiемъ> 615 Зач.: см?ясь съ молодымъ челов?комъ, чуть 616 Зач.: Каренина смотр?ла на него. Вронскiй чувствовалъ это и улыбался. Уже старуха выходила въ выходныя двери, какъ вдругъ 617 Зачеркнуто: Д?йствительно, 618 Зач.: ужасно 619 Зач.: и въ встр?тившемся ихъ взгляд?, несмотря на ужасъ минуты, онъ почувствовалъ что то 620 Зач.: У подъ?зда они еще разъ простились, и Анна Аркадьевна сказала: – Над?юсь вид?ть васъ у себя, – и только что она сказала <и увидала его сконфу[женное]>, <она застыдилась>, она подумала: «точно я награждаю его. Ахъ, да что мн? зa д?ло». – Ну, Стива, теперь разскажи мн? свое горе, – сказала она, когда с?ла съ братомъ въ карету. 621 Зачеркнуто: <невысокой> молодой, довольно полной и элегантной 622 Зач.: бархатномъ 623 Зач.: съ необыкновенно тонкой талiей и широкими плечами. 624 Зач.: и дать ей пройти. 625 Зач.: <некрасивое,> св?жее, румяное, неправильное и чрезвычайно привлекательное 626 Зач.: скромно выглядывавшее изъ овальной рамки б?лаго платка, которымъ была обвязана <голова> шея. Задумчивые, небольшiе, странные с?рые глаза, окруженные необычно длинными р?сницами, смотр?ли на него дружелюбно и внимательно. 627 Зачеркнуто: и выраженiе. Вм?сто свиныхъ, по мн?нiю Вронскаго, глазокъ Степана Аркадьича, у нея были большiе 628 Зач.: велики 629 Зач.: и вм?сто поверхностно добродушнаго, веселаго обычнаго выраженiя лица Степана Аркадьича глаза выражали <большую> серьезность и впечатлительность. 630 Зач.: главную прелесть составл[яли] 631 Зач: Я негодяй 632 Зач.: Да. Она не проститъ мн?, н?тъ, не проститъ. Но 633 Зач.: Ты – посл?дняя надежда… <– Но другъ мой, надо же жить, надо же подумать о д?тяхъ.> Что же я сд?лаю? 634 Зачеркнуто: Это ужасно. Я такой негодяй, я мерзавецъ, – и Мишенька заплакалъ. 635 Зач.: – Ты скажи мн? про Долли. Что она? Какъ она приняла это? Ахъ, несчастная! – Долли, кажется, сама не знаетъ, на что она р?шилась. 636 Зач.: Одинъ Тотъ, Кто знаетъ наши сердца, можетъ помочь намъ. Облонскiй замолчалъ. Онъ зналъ этотъ <выспреннiй> н?сколько притворный, восторженный тонъ <религiозности> въ сестр? и никогда не ум?лъ продолжать разговоръ въ этомъ тон?. Но онъ зналъ тоже, что подъ этой напыщенной религiозностью въ сестр? его жило золотое сердце. 637 Зачеркнуто: Вронской 638 Зач.: Вронскаго 639 Зач.: <таинственные, прелестные> ясные и добрые 640 Зач.: кривая, н?сколько на бокъ, но прелестная, тихая и св?тлая 641 Зач.: Вронской чувствовалъ, какъ счастiемъ наполнялось его сердце. 642 Зач.: только одинъ этотъ голосъ, эти глаза, весь этотъ образъ. И изъ самой глубины его души смотр?ли на него эти глаза. Они были тамъ, въ глубин? его души. 643 Зач.: Алабинымъ 644 Зач.: – Куда вы, Вронскiй? – Ахъ, я совс?мъ забылъ одну вещь, – сказалъ онъ, радостно улыбаясь. – Мн? и нельзя было быть нынче въ театр?, – и онъ по?халъ къ <Алабину> Облонскому. 645 Зач.: и онъ вслухъ говорилъ самъ съ собою, 646 Зач.: въ одномъ с?ромъ плать? 647 Зач.: для него. И этотъ поклонъ ея головы, когда она проходила, была первая радость, которую онъ получилъ въ этотъ день. И онъ, переговоривъ съ Степаномъ Аркадьичемъ, неловко и странно у?халъ домой. 648 Зачеркнуто: Возвратившись въ нын?шнiй вечеръ къ часто посл?днее время занимавшей его мысли о томъ, какъ и когда сд?лать предложенiе Княжн? Щербацкой, на что онъ уже давно р?шился, вдругъ совершенно неожиданно зап?лъ голосъ: 649 Зач.: какъ и когда сд?лать предложенiе, 650 Зач.: Словъ не было сказано, но честная натура его не могла лгать самому себ?; онъ зналъ, что хоть и не было ничего сказано, бросить ее теперь было бы дурно. Но вдругъ онъ почувствовалъ ужасъ, страхъ, стыдъ раскаянiя. 651 Зачеркнуто: Генералъ Губернатора 652 Зач.: одинъ изъ т?хъ баловъ, которые такъ поражаютъ въ Москв? своей непривычной роскошью. 653 Зач.: Москва все таки провинцiя, и Московскiе балы им?ютъ все таки тотъ провинцiальный характеръ, что вс? знаютъ и часто видятъ другъ друга и вс?мъ весело и странно вид?ть другъ друга въ парад?. Анна исполнила желанiе Кити и перешила свое черное бархатное платье, отд?лала его жолто грязнымъ кружевомъ и прi?хала на балъ. Она даже и не могла не сд?лать этаго. Такъ вс? пристали къ ней, и самъ Генералъ Губернаторъ былъ у нее и у?халъ съ об?щанiемъ, что она будетъ. Въ знаменитой красавицами Москв? красавицъ было много, и Анна не затмила никого. Она въ своемъ бархатномъ, ср?занномъ для бала, платьи не поразила никого. Платье такъ опоздало и еще бол?е такъ опоздалъ Шарль, что она прi?хала на балъ уже въ 12-мъ часу, когда танцовали вальсъ посл? 2-й кадрили. – Я уже думалъ, что вы не прi?дете, – сказалъ ей Генералъ Губернаторъ, встр?чая ее у двери. – Балъ былъ бы испорченъ. Она прошла къ хозяйк?, и не усп?ла <поздороваться> она кончить начатую р?чь, какъ Ник[олаевъ] 654 Зачеркнуто: и что Вронскiй ей очень и очень понравился. 655 На полях рядом и ниже написано: [1] Глаза не таинствен[ны] бол?е, но св?тъ лучезар[енъ], petillant [сверкающий]. [2] Она счастлива и жда[ла]. Ей стыдно. А. – «Я ожила съ вами», спрашиваетъ, отчего. Онъ не слу[шаетъ], и слушаетъ его р?чи. 656 Зачеркнуто: невысокая дама 657 Зач.: простой прической 658 Зач.: Она не могла обратить ничьего вниманья, но Кити не спуская глазъ смотр?ла на нее, и та боль и волненiе, которыя она ощущала въ глубин? сердца, стали сильн?е. 659 Зач.: <что то говоря.> – Я боялась, что вы не прi?дете. Балъ былъ бы испорченъ. 660 Зач.: молодые люди 661 Зач.: хозяйк? 662 Зач.: грацiознымъ 663 [точность.] 664 Зачеркнуто: стоявшаго въ середин? круга 665 Зач.: Странный взглядъ его опять поразилъ ее, странный т?мъ, что онъ смущалъ ее. 666 Зач.: однако 667 Поперек полей написано: <Подъ его взглядомъ ей сов?стно было за свою наготу.> 668 В подлиннике: виноватая 669 Зачеркнуто: маленькими 670 Зачеркнуто: впечатл?нiяхъ бала 671 Зач.: карiе 672 Зач.: мужественнаго, твердаго, наивнаго 673 Зач.: Гагина 674 Зачеркнуто: <Зач?мъ> Кто ее 675 Зач.: что они ничего и никого не видятъ и что имъ очень весело. 676 Зач.: любила ее 677 Рядом на полях написано: petillement du regard [сверкание взгляда] 678 Зачеркнуто: Ему показалось, что это была изуродованная, жалкая Анна, что прежде она была Анна, а теперь перестала ей быть и стала чужая. 679 Зач.: умоляющаго 680 [Прелесть!] 681 Рядом на полях написано: <Анн? было весело, и она говорила не то, что хот?ла.> 682 Зачеркнуто: Гагинъ 683 Зачеркнуто: Гагинъ 684 Зач.: и знала что онъ будетъ на жел?зной дорог?. Но она не боялась, не радовалась этому, ей было весело, – было весело, какъ бываетъ весело посл? сомн?нiй о томъ, не пришло ли уже время веселья. 685 Поперек страницы написано: – Я слышала, что Вронскiй не отходилъ отъ тебя. 686 [«Восхитительно»,] 687 Зачеркнуто: была вполн? женщина на бал?, прi?хавшая для того, чтобы было весело ей и другимъ. 688 [утонченным] 689 Зачеркнуто: Но кром? того, Кити зам?тила въ ней неожиданную, но столько знакомую самой Кити черту радостнаго возбужденiя отъ усп?ха. Она вид?ла, что она была немного пьяна т?мъ женскимъ пьянствомъ <восторга> любованья толпы. Вокругъ изогнутыхъ румяныхъ губъ ея чуть зам?тно порхала улыбка возбужденiя, глаза св?тились ярко, и она вся была въ нервномъ веселомъ раздраженiи. 690 Зач.: Кити зам?тила это. 691 Зачеркнуто: Глава VIII. Деревня. 692 Зач.: отказа и 693 Зач.: и прервалъ его въ его занятiяхъ. 694 Зач.: обложенный книгами и бумагами, 695 Зачеркнуто: И ч?мъ ясн?е онъ признавалъ это, т?мъ больше ему щемило сердце. Онъ легъ спать и сейчасъ же заснулъ кр?пкимъ сномъ, какъ спится посл? несчастья. 696 Зач.: а теперь опять ему не хот?лось 697 Зач.: Николай Левинъ стоялъ въ подворь? за Москвой р?кой. 698 Зач.: Теперь, в?роятно, онъ былъ въ тяжкомъ положенiи, если прислалъ къ Серг?ю своего челов?ка съ часами. Константинъ Левинъ, такъ легко принявшiй изв?стiе объ этомъ, 699 Зач.: на лучшее счастье 700 Зачеркнуто: прямо торчащiе, взлохмаченные, р?дкiе 701 Зач.: по часамъ узналъ 702 Зач.: разсердился на это. 703 Зачеркнуто: и Гомера. 704 Зач.: ст?снения, безъ сердца 705 Зачеркнуто: смиренiя 706 Зач.: часы нынче послалъ Серг?ю, жалко, сов?стно какъ то, и вотъ 707 [истина,] 708 Рядом на полях написано: про брата, авторское самолюбiе 709 [настоящее] 710 [дружище,] 711 Зачеркнуто: не помогъ 712 Зач.: всего мiра 713 Зач.: одну изъ малоизв?стныхъ московскихъ гостинницъ 714 Зачеркнуто: ему особенно грустно стало отъ сознанiя того, что 715 Зач.: – Что вамъ угодно? <– Мн? угодно вид?ть тебя.> – Я нынче прi?халъ, – отв?чалъ Левинъ, – узналъ, что ты тутъ, и хот?лъ… – Да, отъ лакея Серг?й Иваныча. Серг?й Иванычъ прислалъ тебя. <– Полно, пожалуйста, – началъ Левинъ, но голосъ его дрогнулъ, и онъ остановился.> – Ну войдите, коли вамъ <угодно меня вид?ть> д?ло есть, – сказалъ онъ, <опуская глаза, – только не понимаю зач?мъ.> Это<тъ господинъ>, – сказалъ онъ, указывая на молодаго господина въ поддевк? съ <крашенными усами, <– пом?щикъ> – адвокатъ> лохматой шапкой волосъ, – Крицкiй, мой сос?дъ по нумеру, котораго пресл?дуетъ полицiя за то, что онъ честный челов?къ. Можете при немъ все говорить. Онъ мой другъ 716 Зачеркнуто: холодное 717 Зач.: съ товарищами требовалъ свободы отношенiй къ професорамъ и 718 Зачеркнуто: (онъ вид?лъ въ немъ неискренность и желанiе казаться) 719 Зач.: (в?дь я знаю это) 720 Зач.: – Да, это правда. Это я имъ говорю, – сказалъ Николай, обращаясь къ Крицкому. 721 Зачеркнуто: – Положимъ, – сказалъ Константинъ Левинъ, съ раздраженiемъ обращаясь къ нему, – но позвольте узнать, какого же порядка вы хотите. – Это слишкомъ долго объяснять, и я не знаю, насколько нужно доказывать. Есть у васъ еще папиросы, Николай Дмитричъ? – Да я вамъ помогу. Вы думаете, что я, принадлежа къ привилегированнымъ сословiямъ, не знаю вашей точки зр?нiя и не признаю ее отчасти. Я вамъ скажу главныя ваши положенiя: 722 Зачеркнуто: былъ въ томъ веселомъ д?тскомъ 723 Зач.: за которое его такъ любили и вс? знавшiе его 724 Зачеркнуто: Я всему знаю опред?ленное м?сто. 725 Зачеркнуто: И разстаться нельзя было, и сверхъ того надо было нести предъ собою весь позоръ полученнаго отказа. 726 Зач.: вступивъ въ свои законныя формы и привычки жизни, онъ чувствовалъ д?йствительное успокоенiе. 727 Зач.: об?щала. 728 Зачеркнуто: золовк? 729 Зач.: чисты и ясны и исполнены 730 [скелеты, иносказательно – серьезные неприятности] 731 [Перед вечером] 732 Зачеркнуто: чувство 733 Зач.: положивъ об? руки въ муфту, 734 Зач.: занося сн?гомъ рельсы и вагоны. Осв?щенный фонаремъ вагонъ на другомъ пути былъ до половины б?лый. 735 Зач.: страха 736 Зач.: усиливалось 737 Зач.: высокая фигура челов?ка 738 Зачеркнуто: топая ногой 739 Зач.: выпрямляясь 740 Зачеркнуто: встр?тившееся ей, 741 Зач.: <Высокая, полная фигура его съ шляпой, прямо надвинутой на широкiй умный лобъ, и круглое <румяное> бритое лицо съ остановившейся на немъ невеселой, но спокойной улыбкой и такъ обращало на него вниманiе, но не наружностью>. Небольшая, слабая фигура его въ круглой шляп? съ большими полями и бритое все лицо въ очкахъ и съ доброй, безвыразительной улыбкой не им?ло ничего привлекательнаго. 742 Зач.: Какъ новый мостъ, 743 Зач.: встр?чалъ и прежде 744 Зач.: и зналъ его, но теперь онъ 745 Зач.: съ такимъ вниманiемъ и интересомъ онъ смотр?лъ на него и 746 Зач.: вспоминая 747 Зачеркнуто: холодный 748 Зач.: Курковыхъ 749 [золовка] 750 Зачеркнуто: конца отпуска 751 Зачеркнуто: первое, что мн? нужно, а, второе, потому, что то, чего вы такъ желаете, не можетъ сд?латься, 752 Зач.: и, видя <неловкость объясненiя товарищамъ и начальникамъ>, что онъ огорчилъ ее, простился 753 Зач.: Сережа былъ здоровъ и милъ и обрадовался матери <особенно потому, что могъ показать сд?ланную имъ самимъ коробочку>. Анна была рада вид?ть сына, но также какъ под?йствовалъ на нее мужъ при первой встр?ч? съ нимъ, также под?йствовалъ и сынъ, и въ отношенiи сына она почувствовала разочарованiе. Она ждала большей радости. Въ это утро Графиня Лидiя Ивановна за?хала къ Анн?, чтобы узнать о <ея здоровьи и о> результатахъ ея по?здки, ц?ль которой была изв?стна Графин? Лидiи Ивановн?, какъ ближайшему другу Алекс?я Александровича и его жены. Графиня Лидiя Ивановна была высокая, полная, очень толстая женщина съ прекрасными выразительными глазами и съ усталымъ выраженiемъ когда то красиваго лица..... 754 Зачеркнуто: которая всегда была занята самыми благими доброд?тельными ц?лями, но которую исполненiе этихъ ц?лей всегда приводило въ раздраженiе. 755 Зач.: Графиня Лидiя Ивановна просид?ла съ часъ и для приличiя спрашивала иногда Анну о ней, но, не въ силахъ слушать внимательно ее, всякiй разъ опять начинала разсказывать то о своихъ сестричкахъ, то о соединенiи Церкви, о интригахъ и препятствiяхъ, и Анна, вслушиваясь въ ея р?чь, уже не им?ла того чувства неловкости, которое она испытала при первой встр?ч? съ мужемъ. 756 Зач.: Посл? нея прi?хала княгиня Бетси, очень высокая, съ длиннымъ, бл?днымъ и красивымъ [лицомъ] дама, одна изъ блестящихъ по знатности и роскоши дамъ Петербурга. Она была представительницей другаго совс?мъ Петербургскаго круга. Она любила Анну и, узнавъ о ея прi?зд?, тотчасъ же прi?хала разсказать кучу новостей св?тскихъ, браковъ, ухаживанiй. Въ этихъ разсказахъ и разговорахъ Анна уже совершенно нашла себя. Особенно новость, что N выходитъ зa Б, живо заняла ее. Разговоръ зашелъ о брат? Удашева, и Анна сказала, что она познакомилась съ нимъ. – Неправда ли, это мущина! Это челов?къ страстей, – сказала Бетси. – Онъ мн? двоюродный. Посл?днее время онъ пересталъ ?здить въ св?тъ. Мн? говорили, что онъ женится. – Да, кажется, – сказала Анна и покрасн?ла, и ей показалось, что Бетси поняла, почему она покрасн?ла. – Я ему всегда предсказывала большую страсть. Такъ онъ зд?сь теперь. Непрем?нно пошлю зa нимъ мужа, чтобы онъ разсказалъ мн? про нев?сту. 757 Зачеркнуто: кругъ ея мужа и его друга Мери 758 Зачеркнуто: очень 759 Зач.: къ Мери и др. 760 Зач.: блестяще и роскошно св?тскiй кругъ. 761 В подлиннике: подленькимъ 762 [самая красивая женщина в Петербурге.] 763 Зачеркнуто: какъ ей казалось, 764 Зач.: не ждалъ ничего, 765 Зач.: N. 766 Очевидная описка, вместо: Карениныхъ 767 Зачеркнуто: Удашевъ 768 Зачеркнуто: на Пантелеймоновскую 769 Зач.: Удашевъ 770 Зач.: скрытности хозяина, который ничего не сказалъ про это. 771 Зач.: Удашевъ 772 Зач.: Удашевъ 773 Зач.: Удашевъ 774 Зачеркнуто: Удашевъ 775 Зач.: Удашева 776 Зач.: Удашевъ 777 Зач.: Удашева 778 Зач.: Удашевъ 779 Удашева 780 Зачеркнуто: Удашевъ 781 Зач.: Удашевъ 782 Зач.: Удашева 783 Зач.: Удашевъ 784 Зач.: Удашевъ 785 Зач.: Удашевымъ 786 Зач.: Удашевъ 787 Зач.: Удашевъ 788 Зач.: Удашеву 789 Зач.: Удашевъ 790 Зачеркнуто: Князь 791 Зачеркнуто: Удашевъ 792 Зач.: Князь 793 Зач.: Удашевъ 794 Зач.: Князь 795 Зач.: Удашевъ 796 Зач.: Княземъ 797 Зач.: Удашевъ нравился ему. 798 Зач.: Князь 799 Зачеркнуто: Удашевъ 800 Зач.: былъ красенъ, и, какъ зв?рь, 801 Зач.: Удашевъ 802 Зач.: Удашевъ 803 Зачеркнуто: что то странное, дикое 804 Зач.: Посл?днiй годъ (онъ былъ женатъ шесть л?тъ) 805 Зач.: Нана 806 Зач.: страстна къ веселью, 807 Зач.: энергическаго, молодцоватаго, 808 Зачеркнуто: онъ мямлилъ, искалъ слова и улыбался. 809 Зач.: Нана 810 Зач.: Гагина 811 Зач.: горячо 812 Зач.: Мика 813 Зач.: Нана 814 Зач.: Гагинъ 815 Зач.: Настасья Аркадьевна 816 Зач.: Гагинъ 817 Зачеркнуто: И скажу больше. Любите ли вы меня, я не знаю, но вы не любите мужа[?] – Да я не сказала, что я люблю васъ. 818 Зач.: Женщины никогда не говорятъ этаго. 819 3ач.: – потому что незач?мъ говорить. Я люблю тебя. Завтра въ 4 часа. 820 Зач.: взглянула 821 Зач.: неровнымъ 822 Зач.: между мелочами ея 823 На полях против этого места и ниже написано: [1] <Встаетъ, отc?кнулась.> [2] <Сестра возвращается и намекаетъ.> [3] <Вспоминаетъ, какъ онъ встр?тилъ ее съ Гагинымъ на жел?зной дорог? и какъ тогда въ глазахъ ея былъ дьяволъ.> 824 Зачеркнуто: Маша 825 Зачеркнуто: какъ ножомъ р?зали его въ самое сердце. 826 Зач.: середин? въ темной гостиной 827 Зач.: Вольно же мн? вид?ть въ этомъ что то особенное. 828 Зач.: и холодъ охватывалъ его сердце. 829 Зач.: до посл?дних извивовъ души 830 Зач.: почти всегда 831 Зач.: ея грубыя слова, укоризны иногда 832 Зач.: сказалъ голосокъ горничной 833 Зачеркнуто: о чемъ думаетъ баринъ, 834 Зач.: злости 835 Зач.: къ ней, къ себ? наполнило его душу. 836 Зач.: съ своей притворной улыбкой 837 Зач.: б?лое, пухлое, морщинистое 838 Зач.: на него нашла робость. Какъ и что скажетъ онъ ей? Она шла тихо черезъ залу 839 Зачеркнуто: глупою 840 [будничной] 841 Зачеркнуто: И она пошла внизъ. 842 Зач.: быстро и легко вошла въ залу 843 Зач.: нев?сткой 844 Зач.: Нана 845 Зач.: онъ ложился спать позже обыкновеннаго, когда 846 Зачеркнуто: потому что закрытые отъ 847 Зач.: – Ахъ, это ужасно, – сказалъ, вскрикнувъ 848 Зач.: Онъ хот?лъ сказать что-то <,но удержался> жестокое 849 Зач.: – Ахъ; Ахъ это ужасно! 850 Зач.: Опомнись 851 Зач: своими холодными б?лыми 852 Зач.: затворить дверь 853 Зач.: дернулась 854 Зачеркнуто: Еще разъ онъ <видимо> смиренно [?] и умоляющимъ взглядомъ просилъ ее, чтобы она вернулась, она, какая она была прежде; но неприступная черта таже лежала между ними. Онъ все таки началъ говорить: – Наша жизнь связана и связана 855 Зач.: Бываетъ, что связи эти разрываются, но тогда гибнутъ т? люди. И 856 Зач.: Я не буду пугать тебя 857 Зач.: Я не буду тебя пугать собой. Ч?мъ я буду пугать? Я слабый челов?къ и физически и морально. 858 Зач: ты ч?мъ то разстроенъ, у тебя нервы 859 Зач.: я слабый челов?къ; я собой пугать не буду, я ничего не сд?лаю, не могу, да и не хочу наказывать. Мщенiе у Бога. 860 Зач.: <въ минуты моей ревности> прежде ужасные 861 Зач.: ты разорвала нашу связь 862 Зач.: бы умереть 863 Зач.: Пов?рь мн? ты, теперь торжественная минута. 864 Зач.: – Что съ вами, я понять не могу, я бы думала, что вы ужинали. [Так в подлиннике.] – И опять таже 865 Зачеркнуто: Всю ночь эту Алекс?й Александровичъ не смыкалъ глазъ, и, когда на другой день онъ увидалъ туже чуждость въ своей жен?, онъ р?шилъ самъ съ собой, что одно изъ главныхъ несчастiй его жизни свершилось. Какъ, въ какихъ подробностяхъ оно выразится, что онъ будетъ д?лать, онъ не зналъ, но зналъ, что сущность несчастья совершилась. 866 Зач.: расплакавшись, <долго> всхлипывалъ <потомъ> еще на постел?. Но еще всхлипыванья не прошли, какъ они перешли въ сырое храп?нье. 867 В подлиннике: я такъ 868 Зачеркнуто: безъ очковъ 869 Зач.: Анна 870 Зач.: – Браки по разсудку были бы самые счастливые, если бы люди не влюблялись, – сказала Анна. 871 Зачеркнуто: Удашевъ 872 Зач.: мрачно. «Неужели это бездушная кокетка и только», думалъ онъ 873 Зачеркнуто: Въ начал? этой весны Левинъ вышелъ посл? чаю въ большихъ сапогахъ 874 Так в подлиннике. Фраза не закончена. 875 [мой милый!] 876 [друга сердца] 877 Зачеркнуто: завелъ артель. Это держалось одно время, но потомъ явились новые рабочiе, и артель распалась. Тогда, ужъ года 3 тому назадъ, Левинъ завелъ условiя, въ которыхъ ясно было обозначено, какiе харчи. <И теперь было такъ.> – В?дь харчи по условiю, – отв?чаетъ онъ. – Изв?стно, по условiю, кондрактъ, да голодно, Константинъ Дмитричъ. Левинъ ничего не отв?тилъ. 878 Зачеркнуто: од?янiе 879 Зач.: рубаха 880 Зач.: языкъ 881 [основательно,] 882 Зачеркнуто: дворянскiй 883 Зач.: я успокаиваю ее. 884 [– Пожалуйста!] 885 Зачеркнуто: – Какъ в?съ нынче 886 Зачеркнуто: Оставить мужа, б?жать, – продолжала 887 Зач.: бросилъ 888 Зач.: Онъ глупъ и золъ 889 Зачеркнуто: онъ р?шилъ, что въ этотъ же прi?здъ на дачу къ жен? онъ за разъ вызоветъ ее на объясненiе и выскажетъ ей свое составленное имъ р?шенiе. 890 Зач.: Кити 891 Зач.: Кити 892 В подлиннике: вести 893 [на нее смотрели косо.] 894 Зачеркнуто: жен? Егора Вронскаго, сид?вшей тутъ же. 895 Зач.: Алекс?й Александровичъ почувствовалъ, какъ рука жены, лежавшая на его рук?, вдругъ задрожала, и Анна посп?шно повернулась и, доставъ платокъ, закрыла имъ лицо. Она плакала отъ радости. Алекс?й Александровичъ посп?шно спустился съ женой съ л?стницы, помедлилъ въ т?ни, давъ ей оправиться, и былъ доволенъ т?мъ, что, какъ ему казалось, никто не видалъ этаго. Несмотря на свое волненiе, она зам?тила этотъ маневръ мужа и, какъ все, что онъ д?лалъ, поставила это въ упрекъ ему. Они, провожаемые знакомыми с?ли въ коляску и молча до?хали до дачи. Дома Кити, по своей н?жной душ? не могшая переносить скачекъ, сид?ла за самоваромъ, ожидая жену и мужа. Рядом на полях написано: [1] Записочку получила. [2] Бывало 3 настроенiя: 1) веселье и насм?шка, 2) злоба, волненiе, 3) отчаянiе, грусть. 896 Зачеркнуто: Строгiй и. 897 [курортному списку] 898 Зачеркнуто: почему то не взлюбилъ ее за то, что они не хот?ли его знать. 899 Зач.: подергиваясь головой, 900 [зонтом] 901 Зачеркнуто: по англiйски 902 Зачеркнуто: французское 903 Зач.: Я думаю, что онъ боится смерти. 904 Зач.: engouement [увлечение] 905 Зач.: распущенности 906 Зачеркнуто: въ томъ числ? 907 [это не удовлетворяло.] 908 В конце страницы после слов: и быть веселой в обратном направлении страницы начало другого варианта: <Предсказанiя докторовъ сбывались. Здоровье Кити <за границей> поправилось.> 909 Зачеркнуто: въ высшей степени 910 [дала слово.] 911 Рядом на полях написано: <По газетамъ браки.> 912 Зачеркнуто: она устраивала судьбы д?тей посл? выхода изъ школы. 913 Зач.: Maker [создателю] 914 Зач.: На водах было очень много всякаго народу. Были и жалкiе, безнадежные больные, были и такiе, которые прi?хали, какъ Нити, только подъ угрозой бол?зни. Какъ и на вс?хъ водахъ, 915 [Князь Щербацкий с женой и дочерью] 916 Зачеркнуто: и по одежд? и расходамъ 917 Зачеркнуто: Княгиня была очень довольна и, собравъ уже сама сливки общества, познакомила съ ними дочь и 918 Зач.: и обрядъ жизни ясно устроился. 919 Зач.: и, устроивъ своихъ, онъ у?халъ въ Карлсбадъ <, куда ему сов?тывали доктора,> и Киссингенъ, над?ясь найти тамъ больше знакомыхъ и разогнать тяготившую его заграницей скуку. 920 Зач.: Она всегда предполагала, по свойству своего характера, вс? самыя необыкновенныя совершенства за т?ми, которыхъ она не знала, но какъ только она узнала ихъ, увидала, что особеннаго ничего въ нихъ н?тъ, она почувствовала себя закованной въ этотъ заколдованный кругъ, изъ котораго уже не было выхода, ей стало 921 Зач.: <т?мъ бол?е скучно, что она смутно съ неудовольствiемъ чувствовала, что была н?которая доля притворства въ ея матери и въ ней въ этой Европейской жизни.> И она съ т?мъ большимъ интересомъ вглядывалась въ т? лица, которыя не находились въ этомъ кругу, и о нихъ д?лала свои догадки, и н?которыя изъ этихъ лицъ ее очень интересовали, и она внимательно наблюдала ихъ; она мечтала, воображая ихъ обладающими всевозможными. совершенствами, и воображала, что знакомство съ ними доставитъ ей большое счастье и ут?шенье. 922 Зач.: госпожею Шталь. Госпожа Шталь принадлежала къ высшему обществу. Княгиня знала ее по фамилiи и репутацiи доброд?тельной женщины. Но госпожа Шталь была очень больна и ни съ к?мъ не знакома изъ круга Княгини. И никто не зналъ, кто была съ нею эта Русская д?вушка. Г-жа Шталь р?дко, только въ самые лучшiе дни, появлялась въ колясочк? на воды. <И дама эта, съ кроткимъ, не земнымъ лицомъ, и Русская д?вушка, которую дама звала Варинькой, особенно интересовала ее.> Она звала д?вушку Варинькой, а Профессоръ и его жена М-llе Варинькой. Варинька не была дочь дамы и не была наемная подруга, но ухаживала за ней какъ за матерью. За больнымъ профессоромъ она ухаживала какъ за чужимъ, съ женою Профессора казалась другомъ, съ д?тьми Профессора казалась нянькой. Кром? того Варенька эта была въ самыхъ близкихъ отношенiяхъ съ 923 Зачеркнуто: находящагося на посл?дней степени чахотки, и беременной жены его съ двумя маленькими д?тьми. Какъ Кити узнала, русскую д?вушку, интересовавшую ее, звали Варинька и М-llе Варинька. Варинька, по наблюденiю Кити, была и сестрою милосердiя больнаго Профессора, и другомъ матери, и нянькой, и гувернанткой д?тей, и экономкой всего семейства. 924 Зач.: къ больной дам? и 925 Зачеркнуто: не доходя до него, чтобы не видать его, но она слышала его кашель. Варинька 926 Зач.: и пошла къ ключу, чтобы тамъ встр?титься съ ней. Но она подходила къ ключу, а Варинька уже отошла, подавъ стаканъ професору. «Ну, въ другой разъ, только не непрiятно ли ей будетъ? Вотъ странно, никогда никого такъ не любила, какъ ее, не зная кто она», думала Кити, подходя по галлере? къ тому м?сту, гд? сид?лъ Левинъ. 927 Зач.: и Варинька направилась туда своимъ быстрымъ шагомъ. Случилось, что Левинъ разсердился на свою женщину и бросилъ въ нее стаканъ. 928 Зач.: произошла ссора. Народъ толпился около, и Кити ничего не видала, какъ только то, что Варинька что то говорила Левину и ушла съ нимъ и его женщиной съ водъ. 929 Зачеркнуто: М-llе Варинькой. Вчера это удивительно. Она подошла къ этому больному господину, и сейчасъ же все уладила, и видно, что онъ теперь такъ и таетъ передъ ней. 930 Зач.: Удобн?е всего было помогать и д?лать добро семейству профессора 931 Зач.: профессора 932 Зач.: Семейство это было б?дно, не им?ло прислуги. А между т?мъ жена профессора была д?вушка изв?стной фамилiи, и потому Кити удобно было познакомиться съ нею. 933 Зачеркнуто: всякiй разъ сд?лать что нибудь пол?зное. И скоро она почувствовала, что появленiе ея приноситъ радость всему семейству. 934 Зач.: Для Кити незам?тно пролет?ли первыя четыре нед?ли пребыванiя ея на водахъ. Она зам?тно поправилась и почувствовала себя спокойной и даже счастливой, совс?мъ другимъ счастьемъ, ч?мъ то, которое она прежде представляла себ?. 935 Зач.: профессора 936 Зач.: Княгиня чувствовала, что что-то лишнее есть въ мысляхъ и чувствахъ ея дочери, что она это скрываетъ отъ нее <Она вид?ла, что дочь читаетъ по вечерамъ Евангелiе, это хорошо>, но въ общемъ Княгиня не могла не радоваться на свою Кити. Сама Княгиня полюбила и д?тей Кроновыхъ и ласкала ихъ и б?дную Анну Павловну, въ которой она принимала большое участiе. – Что то давно не видать твоих protеgеs, – сказала разъ Княгиня. – Что Анна Павловна не заходитъ? – Н?тъ, она нынче хот?ла зайти, – покрасн?въ сказала Кити. 937 Зачеркнуто: съ Левинымъ же Княгиня прямо запретила всякое знакомство, что было 938 [не нужно ничего утрировать.] 939 Зачеркнуто: и содействовать Вареньк? въ обращенiи его въ в?ру. 940 Зач.: ч?мъ то, которое она прежде представляла себ?. 941 Четыре последние слова представляют собой, очевидно, конспективную запись. 942 Зачеркнуто: Княгиня зам?чала, что было что-то излишнее въ настроенiи Кити. Новое это излишнее было хорошее, и Княгиня ничего не им?ла противъ этаго, какъ только то, что ничего не надо утрировать, какъ она и говорила дочери. «Какъ будто можно быть христiанкой не утрируя», думала Кити, вспоминая о л?вой щек? и о рубашк?, про которые она читала въ Евангелiи. 943 Зачеркнуто: и хотя княгин? обидно было думать, что не она, а другiя научили этому ея дочь, она вид?ла, что это 944 Зач.: Русскимъ 945 Зач.: Она вид?ла, что Кити не только полюбила Кронову, но что она старается быть ей полезной. И это не им?ло въ себ? ничего дурнаго. Княгиня сама увлекалась Кроновыми, ходила къ нимъ, звала къ себ? д?тей и принимала большое участiе въ б?дной Анн? Павловн?. 946 [– Не нужно никогда ничего утрировать,] 947 Зачеркнуто: и еще мен?е отцу. 948 Зачеркнуто: если это правда, стала между ними холодность. 949 Зач.: Это было <то, что она произвела впечатл?нiе на больнаго живописца, что жена зам?тила это и была недовольна> сомн?нiе о томъ <, не влюбился ли въ нее больной живописецъ и не зам?тила ли этого жена>, что больной живописецъ им?етъ къ ней чувство такое, которое непрiятно его жен?. Кроновъ былъ немолодой, очень некрасивый челов?къ, обросшiй бородой, усами и бровями, падавшими внизъ, и съ блестящими, какъ у вс?хъ чахоточныхъ, вопросительными глазами. Онъ былъ худъ, какъ скелетъ, безпрестанно кашлялъ, насилу ходилъ и постоянно переходилъ отъ мертваго унынiя къ оживленiю, которое всегда особенно <мрачно> страшно д?йствовало на Кити. Она боялась его какъ мертваго т?ла, но, зам?тивъ въ себ? это чувство, она д?лала надъ собою усилiе и всегда особенно весела и оживленна казалась съ нимъ. Не это ли сд?лало то, что онъ радостно и жалостно улыбался, встр?чая ее, не спускалъ съ нея глазъ и старался какъ можно чаще вид?ться. 950 Зач.: спрашивая себя, не была ли она въ чемъ нибудь виновата. 951 Зач.: покрытое веснушками, безпомощное 952 Зач.: щеголеватую 953 Зач.: но прекрасные бле[стящiе] 954 Зачеркнуто: какъ онъ съ трогательной, робкой улыбкой сказалъ мн? тогда: «вы не пов?рите, какъ мн? вся картина ясн?е стала посл? того, какъ я васъ узналъ». «Мадонну?» «Да», и какъ онъ поц?ловалъ ребенка тотчасъ посл? того, какъ я его поц?ловала. И его смущенiе и 955 Зач.: страшный 956 Зач.: В?дь онъ умирающiй. 957 Зачеркнуто: Миссъ Суливанъ 958 Зач.: скажу Тортонамъ 959 [бедных,] 960 [серенаду] 961 [хозяин] 962 Зачеркнуто: Миссъ Суливанъ. 963 Зачеркнуто: особенно въ удар?, спорилъ съ женой и см?шилъ до слезъ Марью Евгеньевну и Вареньку. 964 Зач.: не могла удержаться, см?ялась изр?дка своимъ сообщающимся см?хомъ. 965 [отменной скромности,] 966 [время – деньги] 967 Зачеркнуто: и далъ имъ еще талеровъ. – Тутъ очень хороша была исторiя съ Каренинымъ. 968 На полях против этих строк написано: Серг?ю Левину скучно безъ публики. 969 Зачеркнуто: съ любовной усм?шкой. 970 Зач.: больше всего 971 Зачеркнуто: Къ нимъ прi?зжалъ сос?дъ Константина Левина, докторъ земскiй къ тетушк?, вывихнувшей палецъ, и докторъ этотъ разсыпался передъ знаменитымъ Левинымъ и разсказывалъ все, что д?лается въ у?зд?. Серг?й Левинъ внимательно слушалъ и разспрашивалъ и сказалъ ему кое какiя зам?чательныя слова. – Ну, однако, – началъ Серг?й Левинъ, когда докторъ у?халъ, – это ни на что не похоже, что у васъ д?лается въ у?зд?, какъ мн? поразсказалъ этотъ господинъ. И воля твоя, Костя, это нехорошо, что ты не ?здишь на собранiя и вообще не принимаешь участiя въ Земств?. Если мы, порядочные люди, удалимся, они, эти господа, заберутъ все въ руки. Вонъ онъ разсказываетъ, что выбрали этаго дурака въ Председатели Управы, и онъ беретъ съ насъ же 2000 жалованья, и ни школъ, ни фельшеровъ, ни 972 Против этой фразы на полях написано: <Посл? покоса письмо. А. свихнулась, по?зжай.> 973 Зачеркнуто: <теперь, посл? взволновавшаго разговора съ Дарьей Александровной> съ воспоминаньемъ разговора съ братомъ 974 Зачеркнуто: которымъ поднималась трава 975 Зачеркнуто: об?дъ 976 Зач.: спать 977 Зач.: Онъ самъ р?шился ?хать къ Облонскимъ и вел?лъ приготовить коляску. 978 Зач.: р?шалъ долго 979 Зач.: отдыхать отъ этаго волненiя 980 [ее смешное положение] 981 Зачеркнуто: Вишь, нынче только началъ съ женой 982 Зачеркнуто: <жилъ только въ одномъ дом? съ женою, соблюдая приличiя, но никогда не говорилъ съ нею наедин?> у?халъ въ Петербургъ и погрузился въ свои занятiя. 983 Зач.: но строгая разумная честность была уже привычкой Алекс?я Александровича, и онъ не могъ 984 В подлиннике: так 985 Зачеркнуто: но никогда не говорили наедин?. 986 На полях написано: [1] Съ матерью объясненье: она говоритъ: «Я или она?» О[нъ] говоритъ: Она. Т?мъ бол?е что получилъ записку. Мать умоляетъ – хоть нынче не ?зди. [2] Алекс?й Александровичъ у?зжалъ на все л?то на ревизiю. Вернувшись, онъ нашелъ совершившiйся фактъ: Вронскiй ?здилъ. Онъ уже не сталъ пытаться, а сказалъ, что нужно соблюдать приличiя. [3] Онъ получилъ записку, чтобы непрем?нно прi?зжалъ. 987 Зачеркнуто: Странное д?ло – это безукоризненное письмо, написанное столь знакомымъ ей его растянутымъ и размашистымъ почеркомъ, и по вн?шности и по содержанiю возбудило въ ней порывъ ненависти къ нему. 988 Зачеркнуто: бол?е 2-хъ м?сяцев 989 Зач.: подумала 990 Зач.: что онъ не челов?къ, а кукла, справедливая кукла. И нельзя быть несправедливой противъ куклы. 991 [Это мило.] 992 Зачеркнуто: и его встр?тила сестра Кити. 993 Зач.: Прекрасное лицо ея было красно въ то время, какъ 994 Зачеркнуто: съ безц?льными ударенiями 995 [с усмешкой] 996 Зачеркнуто: и посл?днее въ эту зиму 997 Зачеркнуто: Но меньше всего, казалось, чувствовалъ тягость этаго положенiя Алексей Александровичъ. 998 Зач.: <высокая> толстая 999 Зач.: <св?тлые> голубые 1000 Зач.: Гагина 1001 Зач.: все таки онъ первый, тяжело вздохнувъ 1002 Зач.: Гагинъ 1003 Зачеркнуто: Гагинъ 1004 Рядом на полях написано: [1] Алекс?й Александровичъ ?халъ ко всенощной. [2] Б?да не одна! Денежное д?ло – 1) им?нье оказалось никуда не годно 2) Сослуживецъ сд?лалъ гадость, воспользовавшись его мыслью И испортилъ мысль. 1005 Зачеркнуто: потому что утромъ писала и получила отъ него записку. Онъ разсказалъ ей вс? подробности об?да. Она давно уже сл?дила за этой жизнью и знала вс? лица и характеры. 1006 Зач.: – Да, и искренно тронутъ. Въ нашемъ франмасонств? пьяномъ это мило. Ты не пов?ришь, какъ хорошо было ихъ объясненiе съ Ленгольдомъ. Они в?дь все ссорились. Ну а тутъ раскаянье, и оба, и Ленгольда я никогда не видалъ такимъ. Потомъ качанье хорошо было. Это маленькаго Пушкина стали качать. 1007 Зач.: свивальникъ 1008 Зач.: – Н?тъ, что ты ни говори, это нехорошо. Зач?мъ вы безъ вина не можете быть добры? Онъ пересталъ рассказывать. 1009 Зач.: Чего мн? еще? Но мы въ этомъ положенiи не свои бываемъ. 1010 Зачеркнуто: т? черты 1011 Зач.: на свивальникъ, 1012 Зач.: взяла его руку и поц?ловала. Онъ всталъ, обнялъ ее за голову и поц?ловалъ въ волосы. – Анна! это не можетъ 1013 Зач.: Это не можетъ такъ оставаться. 1014 Зач.: высвободила свою голову 1015 Зач.: огнемъ 1016 Зач.: б?лая 1017 Против этого места на полях написано: сны видитъ, что оба – мужья. 1018 Зачеркнуто: Какое будущее, – заговорилъ 1019 Зач.: съ духовной мисiонерской кротостью взглянулъ на тебя и послалъ теб? христiанское прощенiе, самое ядовитое изъ мщенiй, и ложь, фальшь, ложь, фальшь. 1020 Против этого места на полях написано: Онъ мн? г[оворилъ] ты, Нана. Я бы разорвала. 1021 Зачеркнуто: Гагина 1022 Зач.: Гагинъ 1023 Зач.: Нана 1024 Зач.: низкiй 1025 Зач.: что я люблю 1026 Зач.: воромъ 1027 Зач.: Ты говоришь, что это ложь и фальшь. Но я не вижу этаго, я вижу беззащитную овцу, которая подставила шею, и мн? ужасно рубить эту шею. 1028 Зач.: Если бы онъ это сд?лалъ, то мое положенiе было бы еще ужасн?е. – Ничего бы не было ужаснаго, 1029 Зач.: – Ужасно бы было только то, что онъ нечаянно могъ бы убить тебя. – А его убить, его убить? 1030 Зач.: Нана 1031 Зачеркнуто: воркующимъ 1032 Зач.: жизнью д?тей 1033 Зач.: Убить себя, ее или об?ихъ вм?ст?. 1034 [прежнего положения.] 1035 Зачеркнуто: Въ первую минуту душа его была переполнена злобой къ ней и, вспоминая, съ подробностями вспоминая свои отношенiя къ ней и отношенiя къ ней Вронскаго, изъ вс?хъ возможныхъ выходовъ ему представлялся желательн?е всего тотъ, чтобы сд?лать ей также больно, какъ она ему сд?лала, – унизить нравственно, даже просто физически бить ее – ему хот?лось больше всего. Потомъ желалось наказать Вронскаго. 1036 Зач.: Что будетъ больн?е для нее, то онъ и хот?лъ сд?лать. 1037 Зачеркнуто: Первый выходъ – избить, убить ее, вым?стить на ней свою злобу – оказался невозможнымъ и только выраженiемъ порыва, которымъ онъ не усп?лъ еще овлад?ть. И, не до?хавъ еще до Петербурга, Алекс?й Александровичъ совершенно опомнился и откинулъ эту зв?рскую мысль. «Это животное чувство», сказалъ себ? Алекс?й Александровичъ, и это разсужденiе было совершенно достаточно, чтобы уничтожить это желанiе. 1038 Зач.: не смотря на то, что тоже былъ животный, 1039 Зач.: но не потому, чтобы онъ боялся; напротивъ, несмотря на свою слабость нервъ въ этомъ отношенiи, Алекс?й Александровичъ сейчасъ вышелъ бы охотно на барьеръ съ Вронскимъ; но сейчасъ этаго нельзя было сд?лать, a посл? Алекс?й Александровичъ чувствовалъ – у него не будетъ на это духа. Но это соображенiе не остановило бы его; главное было то, 1040 Зач.: Оставался выходъ развода. Но какъ сд?лать разводъ? Уличить, отобрать сына и дать имъ свободу и то самое, чего они желаютъ. 1041 Зач.: Вронской вновь оскорбилъ бы его своимъ присутствiемъ въ дом?, онъ чувствовалъ 1042 Зачеркнуто: Комисiи, составленной изъ однаго весельчака сенатора, двухъ генераловъ и двухъ людей, нашедшихъ выгоднымъ назначенiе, была задана программа – описать край съ административной, финансовой, этнографической, географической, геологической сторонъ, изложивъ причины такихъ и такихъ то явленiй. Комиссiя прi?хала черезъ годъ, и на вс? пункты былъ ясный и опред?ленный отв?тъ. И хотя Алекс?й Александровичъ, какъ образованный челов?къ, зналъ, что въ два стол?тiя избранные ученые и генералы не могутъ исполнить / того, что было спрашиваемо, онъ всетаки принялъ зa основанiе своихъ д?йствiй донесенiе комисiи. 1043 Взятое в квадратные скобки – текст копии не сохранившегося начала автографа. 1044 Зачеркнуто: тя[жесть] 1045 Зач.: Она собиралась ?хать на дачу къ знаменитой Танищевой въ это время, какъ получила съ курьеромъ письмо и деньги мужа. 1046 Зач.: под?йствовало на нее 1047 Зач.: требованiе 1048 Зач.: и къ подробностямъ туалета, которые были связаны съ этимъ об?домъ у Танищевой. 1049 Зач.: могутъ им?ть 1050 Зач.: ея счастья 1051 Зач.: зависть женщинъ. 1052 Зачеркнуто: сказала она, взявъ подаваемый ей букетъ. – Да скажи Аннушк? принести мой бумажникъ. 1053 Зач.: стоялъ букой 1054 Зач.: Николеньк? 1055 Зач.: а об?дать возьмете ихъ сюда. А вечеромъ я буду. Какъ ты ум?ешь догадаться. 1056 Зач.: взяла подаваемую накидку 1057 Зачеркнуто: долго ц?ловала 1058 Зач.: посл? подсказанныхъ ей какой-то вн? ея находящейся силой словъ 1059 Зач.: въ первыя минуты. 1060 Зач.: ч?мъ больше проходило времени посл? этого 1061 Зач.: <Въ эту ночь она вид?лась наедин?> Во время своего посл?дняго посл? скачекъ свиданiя съ Вронскимъ она не сказала ему о томъ, что, <она все объявила мужу> произошло между ею и мужемъ, несмотря на то, что ей хот?лось сказать ему и н?сколько разъ она уже собиралась говорить, но воспоминанiе о разговор?, бывшемъ между ею и Вронскимъ за н?сколько дней до скачекъ, удерживало ее, <когда она хот?ла сказать ему, что сейчасъ произошло между ею и мужемъ. Она вспомнила, что въ томъ разговор? Вронскiй просилъ ее развязать какъ бы то ни было тотъ постылый узелъ, который связывалъ ихъ съ мужемъ, и что она, сама <не зная почему, упорно> отказывала ему въ этомъ. Тогда она упорно отклоняла этотъ разговоръ, во первыхъ, потому, что она не <находила необходимости нарушать того счастья, которое она испытывала,> обдумала еще своего положенiя, во вторыхъ, потому, что мысль о сын? смущала ее, и, въ третьихъ, потому, что ей радостно было слышать его просьбы о томъ, чтобы она оставила мужа и соединилась съ нимъ, а отказомъ она вызывала его на повторенiе этой радостной для нее просьбы. Теперь же ей <почему то> непрiятно было начинать разговоръ объ этомъ, попрекать его, отъ того что онъ не говорилъ. «Я скажу, когда онъ самъ заговоритъ объ этомъ, я скажу завтра, я скажу, когда получу изв?стiе отъ Алекс?я Александровича», говорила она себ? всякiй разъ, какъ она была на волоск? отъ того, чтобы сказать ему. Кром? того, свиданiе это было коротко; Вронскiй еще былъ слишкомъ взволнованъ событiемъ скачекъ, хотя и старался скрывать это. Вронскiй у?халъ <и у?халъ> на 3 дня на маневры, которые должны были происходить въ это время, и она не сказала ему, такъ и не высказавъ ему того, что хот?ла, и, оставшись одна, чувствуя свою ошибку, почувствовала 1062 Зачеркнуто: Уже было св?тло, когда она заснула, ничего не уяснивъ и чувствуя себя несчастной. 1063 Зач.: тотъ отпоръ, который она дала ему, 1064 Зач.: Кром? того, положенiе ея было мучительно потому, что, несмотря на вс? усилiя мысли, она не могла себ? представить <того, что сд?лаетъ теперь Алекс?й Александровичъ>, что съ ней теперь будетъ. Кром? самыхъ д?тскихъ безумныхъ мыслей о томъ, что ее выгонятъ, отнимутъ у нея сына, какъ-то позорно будутъ наказывать за ея преступленiе, что ее посадятъ куда то, будутъ допрашивать въ суд?, она ничего не могла представить. Положенiе ея не только не стало ясн?е и опред?ленн?е, но, напротивъ, 1065 Зачеркнуто: Вс? въ этотъ и сл?дующiй [день] зам?чали что-то потерянное выпытывающее въ ея взгляд?, приглядывались къ ней, и она красн?ла и останавливалась въ средин? р?чи. 1066 Зач.: никуда не вы?зжая и никого не принимая, сидя одна съ своими мыслями и страхами, не въ силахъ раскаиваться, не въ силахъ плакать, съ одной мыслью о томъ, что она пропала. 1067 Зач.: и стыдъ и униженiе передъ мужемъ и передъ любовникомъ и передъ вс?ми грызъ ее сердце. 1068 Зач.: Ей хот?лось д?йствовать, но она не знала, что д?лать 1069 Зачеркнуто: Она красн?ла и бл?дн?ла, когда ей принесли деньги и письмо отъ мужа. 1070 Зач.: потомъ зa голову 1071 Зач.: и, взглянувъ на постскриптумъ, 1072 Зач.: я сд?лала 1073 Зач.: и тяжело вздохнула, чувствуя невыразимое облегченiе: «Ничего, ничего! – думала она. – Ну да, что же онъ могъ сд?лать. Ну да! И что я придумывала себ?, – сказала она улыбаясь. – Да онъ только желаетъ, чтобы все осталось по старому». Это было то самое, чего она 1074 Зач.: и почувствовала, какъ холодны были ея руки. 1075 Зач.: <Но прошло полчаса.> Она живо представила себ? жизнь теперь: жизнь съ мужемъ, его наружность, его уши, тонкiй голосъ и но[ги?], и чувство отвращенiя къ этой предстоящей жизни, почти столь же сильное, какъ прежнее отчаянiе, охватило ее. Она н?сколько разъ перечла письмо, поняла его со вс?хъ сторонъ, поняла т? чувства мужа, которыя вызвали это письмо <и она уже была недовольна этимъ выходомъ> и съ ненавистью стала разбирать ихъ. 1076 Зач.: про мужа. 1077 Зач.: думала она, 1078 Зач.: ч?мъ бы я ни была – потерянной женщиной, любовницей другаго, но 1079 Зачеркнуто: Это будетъ Лидiя Ивановна. 1080 Зач.: Никто не докажетъ мн? моей вины. Я люблю его и отдала ему и свою жизнь и свое будущее; и что будетъ, то будетъ. 1081 Зач.: При одномъ воспоминанiи о немъ она почувствовала полноту жизни, ув?ренность, сознанiе необходимости своей жизни. Она тутъ же с?ла къ столу и написала записку Вронскому: «Я получила письмо отъ мужа; мн? необходимо вид?ть васъ немедленно <Я по?ду къ Бетси и проведу у нее весь вечеръ> Я буду дома, весь вечеръ буду дома. Анна». «Маневры, – думала она. – Если бы онъ зналъ, какъ это мн? см?шно, что можно для чего бы то ни было ?хать на маневры теперь». Мысль о томъ, чтобы сказать ему теперь о томъ, что она объявила все мужу и что отъ него зависитъ устроить ихъ новую жизнь, теперь уже не возбуждала въ ней стыда. «При той высот? и сил? любви, которая связываетъ насъ, разв? можетъ быть м?сто стыду», думала она, удивляясь на чувство, которое мучало ее вс? эти дни. Она позвонила, вел?ла сказать курьеру, что очень хорошо, и отв?та не будетъ, вел?ла <отнести письмо Вронскому на почту и> заложить карету, чтобы ?хать <къ Бетси> прокатиться. <Въ ней вдругъ произошла реакцiя, м?сто мучившаго ее стыда зам?нило теперь противоположное чувство.> Она, какъ бы посл? тяжелаго сна, очнулась къ жизни и чувствовала въ себ? удесятеренную энергiю жизни. Теперь уже ничего не могло быть хуже того, что было, т. е. что она оставалась въ прежнемъ положенiи относительно мужа. <«Что то д?лается тамъ внизу? Что Сережа?» подумала она.> – Да, теперь мн? гораздо лучше, – сказала она д?вушк? на вопросъ о ея здоровь?, <Движенiя ея были быстры и тверды, и глаза блест?ли р?шимостью и твердымъ блескомъ.> – Я хочу прокатиться. <Да и об?дать вели <мн? подать>. Да гд? Сережа? – Они собирались гулять. – Останови, пожалуйста. Скажи, что я сейчасъ выйду. Быстро од?вшись, она твердымъ <р?шительнымъ> упругимъ шагомъ, съ особеннымъ блескомъ въ глазахъ и особенно прямо держась, сошла внизъ.> 1082 Зач.: Когда д?ву[шка] 1083 Зачеркнуто: и буду въ 1084 Зач.: позвонила 1085 Зач.: веселымъ 1086 Зач.: Постой! Гд? Сережа? Такъ попроси ихъ подождать меня. Я сейчасъ выйду 1087 Зач.: Выраженiе лица гувернантки говорило, что она не можетъ этого дол?е переносить и ч[то] 1088 Зачеркнуто: – Намъ всетаки можно будетъ пойти гулять къ Танищевымъ? – сказалъ Сережа и робко подошелъ къ матери. Анна покрасн?ла, и странное въ ея положенiи чувство гордости проснулось въ ней; но чувство столь сильное, столь искреннее, что оно тотчасъ же невольно сообщилось и окружающимъ. 1089 Зач.: высоко поднявъ голову и 1090 Зач.: и онъ ожилъ, обвившись вокругъ ея шеи рукой. Хотя и подчиняясь влiянiю веселости, гувернантка хот?ла еще высказать: – Я бы желала просить васъ, – начала гувернантка. «Они ужъ и его настроили», подумала она, зам?чая холодность во взгляд? сына. Она подняла къ себ? сына, поцеловала его и, прищуривъ глаза, обратилась къ гувернантк?: – Я бы васъ просила, какъ и вс?хъ, обращаться ко мн?, прежде ч?мъ об?щать сыну вести его туда и сюда. – Но вы были нездоровы. – Я буду просить васъ… 1091 Зачеркнуто: медоваго м?сяца 1092 Зач.: Она въ первый разъ въ жизни была влюблена. И это влюбленное ея состоянiе росло съ каждымъ днемъ и часомъ. Въ особенности 1093 Зач.: постыдный и гадкiй 1094 Зач.: Уже посл? полученiя письма мужа въ день именинъ Тверскаго, который только что прi?халъ изъ за границы, она была у Бетси. Посл? об?да большое общество, разд?лившись на дв? партiи, собралось играть въ крокетъ на отлично по англiйски устроенномъ газон? крокетъ граунда. 1095 Зач.: вм?ст? съ большимъ обществомъ. 1096 Зач.: оттого ли просто, что онъ былъ чужой вс?мъ 1097 Зачеркнуто: Она не хот?ла ?хать, зная, что Алекс?й Александровичъ былъ нужный челов?къ этому Барону и поэтому изб?гала его; но Бетси уговорила ее. Нестолько доводами о необходимости самостоятельности женщины и независимости отъ мужскихъ интересовъ, сколько т?мъ, что садъ его прелестенъ при ночномъ осв?щенiи и что посл?днiй разъ Алекс?й, у котораго очень много вкуса, восхищался его дачей. 1098 Зач.: прельстилъ влюбленное воображенiе Анны, 1099 Зач.: свою грусть 1100 Зач.: Вронскiй об?щался быть, но его не было. 1101 Зач.: Я удивляюсь, что онъ не прi?халъ об?дать, но онъ будетъ вечеромъ, – прибавила она. И Анна, несмотря на радость, которую она почувствовала при этомъ изв?стiи, 1102 Зач.: въ его отношенiяхъ къ хозяевамъ не слишкомъ зам?тно было это отношенiе полнаго, ни на чемъ не основаннаго презр?нiя и вм?ст? наивнаго признанiя, что об?дъ и садъ хороши и потому отчего же не ?здить къ нимъ. 1103 На полях против этих слов написано: Молодой челов?къ роб?етъ, отъ дамы. А дама думаетъ, что [1 не разобр.] 1104 [который ухаживает за monsieur,] 1105 [он ухаживает за madame,] 1106 [выставка товаров] 1107 [английский женский костюм] 1108 [– Я во всем принимаю участие,] 1109 Зачеркнуто: Когда они у Барона остались съ глазу на глазъ, для Анны въ первый разъ явилось тяжелое, мучительное сомн?нiе въ его любви, явился страхъ за неравенство любви, за то, что въ ней чувство это росло, а въ немъ появлялись признаки пресыщенiя, такъ по крайней м?р? она думала. Против зачеркнутого на полях написано: [1] Она ждетъ предложенiя б?жать. Н?тъ. Объясненiе. [2] Я не стыжусь, потому что… [3] Она не дала пресыщенi[ю] времен[и]. [4] Она навалилась на него всей тяжестью. [5] Она ?детъ къ мужу. 1110 Рядом на полях написано: Она ?детъ къ му[жу.] Мужъ и съ его точки зр?нiя. И важный шагъ въ его жизн[и.] 1111 [задорном] 1112 [чуда.] 1113 После этого слова нарисован миниатюрный рисунок женской головы с длинным носом. 1114 [без пары.] 1115 Зачеркнуто: – Какое же мое р?шенiе? 1116 [недисциплинирован.] 1117 [дерзок, он рассуждает, он только что съел,] 1118 Зачеркнуто: и его склонность резонировать 1119 Зач.: Да, я не только несчастная, я гадкая женщина, я потеряла даже любовь къ сыну. 1120 Зач.: – Извините меня, мн? надо писать письма. Она вышла въ садъ, чтобы быть одной и обдумать свое положенiе. 1121 Зач.: «Боже мой, какъ не кстати. А можетъ быть, и кстати». 1122 [нескромной] 1123 [прекрасно!] 1124 [высокий стиль.] 1125 [обязанности] 1126 [вылитый!] 1127 [двухколесный экипаж с сидениями спина к спине] 1128 Зачеркнуто: минуту назадъ такъ 1129 Зач.: И вс? страхи ея мгновенно исчезли. 1130 Зач.: что я ненавижу его, 1131 Зач.: Онъ знаетъ, что безъ него, безъ его постояннаго присутствiя, безъ страшныхъ, постыдныхъ воспоминанiй, которыя соединяются съ нимъ, я буду счастлива. 1132 Зачеркнуто: и Алекс?ю (Вронскому), но этаго то ему и нужно. 1133 Зач.: И вм?ст? съ т?мъ я знаю, что такое будетъ этотъ личный разговоръ. 1134 Зач.: убрала деньги 1135 Зач.: И вложивъ письмо мужа въ конвертъ, она позвонила. Вошедшая д?вушка была поражена видомъ своей барыни. Она оставила ее въ кресл? съ бл?днымъ, убитымъ лицомъ, сжавшуюся, какъ будто просящую только о томъ, чтобы оставили ее одну. Теперь она нашла ее бодрою, оживленною, съ яркимъ блескомъ въ глазахъ и съ обычною дружелюбною и гордою осанкою. – Отдай это письмо курьеру и приготовь мн? од?ваться. А это.... н?тъ, вели заложить карету. Да, мн? совс?мъ хорошо. Пожалуйста, поскор?е, н?тъ, я не буду об?дать… А впрочемъ, н?тъ, вели мн? подать въ балконную. Я, можетъ быть, съ?мъ что нибудь.... «Стыдиться! Чего мн? стыдиться?» невольно подумала она, оправляя безименнымъ пальцемъ крахмаленные рукавчики. Черезъ полчаса Анна быстрымъ шагомъ, высоко неся голову и слегка щуря глаза, входила въ балконную. Всякую минуту она вспоминала 1136 Зачеркнуто: Проводивъ тетку съ сыномъ, 1137 Зач.: Но Княгиня Марья Ивановна никогда ничего не любила зам?чать неприятнаго. 1138 Зач.: [1] «Стыдиться… Чего мн? стыдиться?… М-llе Cordon въ шляпк? и съ зонтикомъ, съ особенно грустнымъ и достойнымъ лицомъ, стояла въ столовой, держа за руку Сережу. Сережа въ своей шитой курточк?, съ голыми кол?нями, съ матросской шляпой въ рукахъ, готовый къ гулянью, тоже холодно и чуждо смотр?лъ на мать. Лакей Корней въ б?ломъ галстух? и фрак?, съ своими расчесанными бакенбардами, стоялъ за стуломъ приготовленнаго об?да, и въ его лиц? Анн? показалось, что она прочла радость скандала и сдержанное только лакейскимъ приличiемъ любопытство. Анна гордымъ взглядомъ оглянула свое царство и слегка улыбнулась все надъ тою же мыслью, что они вс? думаютъ и она сама думала, что надо стыдиться чего то. – Поди, пожалуйста, Корней, и скажи Аннушк?, чтобы она принесла мн? м?шочекъ съ платками. – Я съ радостью слышу, что мигрень ваша прошла, – сказала М-llе Cordon. – Сирешъ, скажите доброе утро или, скор?е, добраго вечера вашей мама. – Что? – сказала Анна Аркадьевна, сощуривъ длинныя р?сницы. – Поди, поди сюда, Сережа. Да шевелись, что ты такой! Она взбуровила его волоса, потрепала его и расц?ловала. – Я бы желала знать, – сказала гувернантка то, что она приготовила, – я бы просила опред?лить время пере?зда съ дачи, такъ какъ мн? необходимо сд?лать распоряженiя объ осеннемъ туалет?: а такъ какъ время пере?зда нашего становится неизв?стнымъ… – Почему вамъ кажется, что время пере?зда съ дачи нын?шнiй годъ неопред?ленн?е, ч?мъ прежде? – сказала Анна, насм?шливо улыбаясь. – Мы пере?демъ какъ обыкновенно. Можетъ быть, вамъ нужны деньги? Мужъ прислалъ мн? нынче. – Она повернулась и достала изъ стола деньги. – Сколько вамъ? Сто? Ну вотъ сто. – Н?тъ, мн? сказали… – начала француженка красн?я. – Не в?рьте тому, что вамъ про меня говорятъ, и спрашивайте всегда все у меня, что будете хот?ть знать, – сказала Анна улыбаясь и взявъ ее за руку. – Ну вотъ, – сказала она, запирая ящикъ, – мн? надо ?хать, а вы подите у Танищевыхъ веселитесь, не студитесь и приходите домой къ 10-ти часамъ. А завтра я возьму Сережу, а вы по?зжайте въ городъ по своимъ д?ламъ. – Что вы забыли? Я схожу, – сказала гувернантка. – Я забыла… да, я забыла письмо и еще деньги, я сама схожу. И быстрымъ, быстрымъ шагомъ, на перегонки съ сыномъ, она поб?жала на верхъ. И точно, письмо ея мужа, вложенное въ конвертъ, лежало на окн?. Она взяла его, чтобы показать Вронскому. Она довезла Сережу съ гувернанткой до поворота и, улыбающаяся, красивая, веселая, какою онъ ее всегда зналъ и помнилъ, разц?ловала, ссадила его и улыбаясь исчезла за поворотомъ. [2] «Теперь поздно стыдиться. Надо д?йствовать». Она послала Аннушку привести извощичью карету къ перекрестку Юсовскаго сада и, покрытая вуалемъ, дойдя съ Аннушкой до кареты, с?ла въ нее и вел?ла ?хать за 12 верстъ къ тому м?сту, гд? <происходили маневры> стоялъ полкъ Вронскаго. [3] «Но надо д?лать?.. но что д?лать?» подумала она. Она ничего не могла придумать. Она ничего не могла д?лать одна. Надо было р?шить съ нимъ. Надо было вид?ть его. Надо было показать ему письмо. Она подошла къ письменному столу, открыла бюваръ и начала письмо: «Я получила отъ мужа письмо. Вы все поймете». Она взволновалась. «Н?тъ, онъ не пойметъ». Она разорвала письмо и начала третье: «Вчера я не сказала вамъ, что я все объявила мужу…» «Н?тъ, и этаго я не могу написать, – сказала она себ? красн?я, – я должна вид?ть его». Корней вошелъ въ комнату доложить, что курьеръ ждетъ отв?та. – Сейчасъ, – сказала она и, взявъ бумагу, быстро написала: «Я получила ваше письмо и деньги» и, положивъ въ конвертъ, отдала Корнею. – Вотъ, – сказала она, подавая ему записку. 1139 Зачеркнуто: Онъ не будетъ у Бетси. Онъ пере?халъ въ Петербургъ. Мн? все равно, что меня увидятъ у него. Разв? черезъ н?сколько дней я не буду навсегда съ нимъ?» Она вел?ла Аннушк? привести извощичью карету и ждать ее на углу у Юсовскаго сада. 1140 Зачеркнуто: По крайней м?р? я могу заставить его прi?хать. 1141 Зач.: ей было все равно 1142 Зачеркнуто: какъ получила это письмо. 1143 Зач.: къ об?ду. Общество было почти все знакомое, но Вронскаго не было. 1144 [слишком нарядно одетая] 1145 Зачеркнуто: какъ сердце ея перестало стучать и какъ захватило 1146 Зач.: и что есть въ нихъ это что то, какъ вы говорите, какъ будто они что то д?лаютъ. А это неприлично, – улыбаясь сказала Анна. 1147 Зачеркнуто: Куста 1148 [семь чудес.] 1149 Зачеркнуто: л?нивой 1150 Зач.: вс?хъ этихъ 1151 Зач.: и вм?ст? съ т?мъ 1152 Зачеркнуто: но высоко и прочно не по мужу, а по тому признанному ухаживателю, 1153 Зач.: Вм?ст? съ т?мъ при этомъ эти женщины им?ли хотя и не женственную, но женскую возбуждающую прелесть, которая не ослаб?вала бы въ глазахъ ихъ поклонниковъ. 1154 Зач.: глупой и грубой 1155 Зач.: зная <свою> незначительность своего поклонника 1156 Зач.: Лизой Меркаловой 1157 Зач.: добродушно, весело расхохоталась. – Надо у нихъ спросить. 1158 Зачеркнуто: тоже улыбаясь 1159 Зач.: Лизы 1160 Зач.: Карета Анны въ?хала въ ворота обновленнаго дворца Роландаки. 1161 Зач.: какъ и всегда, 1162 Зачеркнуто: отъ того, что онъ не переставая вид?лъ эти 5 л?тъ своей службы въ Петербург?. 1163 Против этих слов на полях написано: Туалеты зам?тилъ Мишка. Улыбнулась. Корнаковъ. Бранитъ вслухъ хозяевъ. Споритъ съ высочествомъ 1164 Зачеркнуто: Г-жа Роландаки особенно прiятно 1165 Зач.: та самая глава 7 чудесъ, Лиза Меркалова. 1166 Зач.: Анна знала ее, но теперь она и не находила въ ней ничего особеннаго. 1167 Зач.: привычнымъ 1168 Зач.: сообразила свой туалетъ и осталась имъ довольна. Она тоже 1169 Зачеркнуто: и отношенiя этихъ мущинъ къ дамамъ и характеръ 1170 [прошлому,] 1171 [помехой веселью] 1172 Зачеркнуто: – Брудершафтъ пьется такъ, – говорилъ Вронскiй, стараясь закинуть руку за руку Ф[енгофъ?]. – Я знаю, какъ пьется брудершафтъ и не хочу пить съ вами. Потому что нынче не хочу. Посл? об?да дамы первыя закурили папиросы. 1173 Зач.: въ галлерею, 1174 Зач.: видимо, вдругъ полюбила Анну. Она 1175 Зач.: – Чортъ знаетъ, какъ онъ уменъ. 1176 Зач.: – Вотъ что, пойдемте посмотримъ оранжереи 1177 Зач.: пошли къ оранжереи и тутъ 1178 Зач.: вернулась съ половины дороги, какъ 1179 Зач.: остановилась 1180 Зач.: и с?ла на одно изъ т?хъ пружинныхъ стульевъ, которые, какъ мячикъ, прыгаютъ подъ нами. 1181 Зачеркнуто: <какъ шутить этимъ? Не понимаю> я р?шительно не понимаю ее. 1182 Зач.: <и любуясь на нее> чувствуя, какъ 1183 Зач.: – Я не знаю, но боюсь чего то нынче. 1184 Зач.: улыбаясь спокойной улыбкой 1185 Зачеркнуто: Натура Вронскаго была одна изъ т?хъ сильныхъ натуръ, которыя никогда, ни въ какихъ случаяхъ не изм?нятъ тому, что они по своему воззр?нiю на мiръ, воспитанному и врожденному, считаютъ своимъ долгомъ. Но Вронской разд?лялъ и слабость этихъ характеровъ, у которыхъ опред?ленъ только весьма узкiй кругъ условiй, въ которыхъ прилагается это сознанiе долга. Для Вронскаго не могло быть никакого сомн?нiя о томъ, какъ онъ долженъ былъ поступить относительно оскорбленнаго мужа. Это было опред?лено въ статьяхъ его кодекса долга, вм?ст? съ т?мъ правилами учтивости къ женщин?, <ко всему слабому> и къ низшимъ и <независимости къ старшимъ,> высшей святости карточнаго долга <передъ долгомъ портнаго> и словъ, непрощаемости умышленнаго оскорбленiя и т. п. Но многiя условiя были вовсе неопред?лены въ этомъ кодекс?, и относительно этихъ неопред?ленныхъ условiй онъ ничего не зналъ и, когда сталкивался съ ними, былъ въ состоянiи совершеннаго нев?денiя, что хорошо и что дурно. Такимъ неопред?леннымъ условiемъ было теперь самое отношенiе къ Анн?. Вчера еще, подъ влiянiемъ перваго впечатл?нiя изв?стiя о ея беременности, онъ, подъ влiянiемъ чувства, просилъ ее бросить мужа и соединиться съ нимъ. Но подъ влiянiемъ ея р?зкаго отказа онъ <вчера же ночью посл? скачекъ, проснувшись и обдумывая свое отношенiе къ ней> нынче же утромъ усумнился въ справедливости своего прежняго желанiя, и это сомн?нiе вспомнилось ему. «Она не хочетъ этаго. Мужъ не знаетъ или не хочетъ знать. Зач?мъ же мн? требовать этаго и навсегда связывать свою жизнь». Отъ этаго происходило то, что, когда онъ думалъ о своихъ отношенiяхъ къ мужу, онъ чувствовалъ себя твердымъ и сильнымъ. Когда же онъ думалъ о своихъ будущихъ отношенiяхъ къ ней, онъ чувствовалъ себя нер?шительнымъ, хотя онъ въ эту минуту искренно высказывалъ свою радость о разрыв? ея съ мужемъ. Въ отношенiи же къ ней въ голов? его мелькнула та мысль, пришедшая утромъ и подтвержденная Серпуховскимъ-Машкинымъ, что лучше было не связывать свою жизнь съ нею. Анна тотчасъ же увид?ла, что по отношенiю къ ней у него была нер?шительность; она чувствовала, что у него была о ней та мысль, которая пришла ему утромъ и которую онъ не можетъ ей высказать. – Ты видишь, что это за челов?къ, – сказала она, протягивая руку къ письму и сверкнувъ на него оскорбленнымъ взглядомъ. – Прости меня, но я радуюсь этому, – сказалъ Вронскiй, опять улыбаясь. – Ради Бога, дай мн? договорить, – прибавилъ онъ, умоляя ее взглядомъ дать ему время объяснить свои слова. – Я радуюсь потому, что это не можетъ, никакъ не можетъ оставаться такъ, какъ онъ предполагаетъ. – Почему же не можетъ? – какъ бы испытывая, проговорила Анна, сдерживая дыханье. 1186 Зачеркнуто: для которой я отдалъ жизнь и не беру и не возьму ее назадъ, 1187 Зач.: съ такимъ искреннимъ, сильнымъ жестомъ, что Анна, какъ бы отдохнувъ отъ страха ожиданiя, успокоительно вздохнула, и она улыбнулась. 1188 Зач.: что я буду съ нимъ въ одномъ дом?? Онъ не существуетъ для меня. 1189 Зачеркнуто: стыда 1190 Зач.: чтобы жить въ дом? мужа.... и, обманывая его, тайно вид?ться съ любовникомъ… Не знать его жизни, не принимать въ ней участiя, а пользоваться минутами свиданья, какъ эти женщины. – Анна, что я сд?лалъ? За что ты меня наказываешь? Этаго не должно быть.... – Не должно быть, – продолжала она, не глядя на него, – такъ что же будетъ? Быть выгнанной изъ дома мужа и быть признанной любовницей. Тутъ ничего н?тъ унизи… – Она зарыдала и встала, чтобы уйти куда нибудь… – Анна, ради Бога. – Что же, что же д?лать! – вскрикнулъ онъ, вскакивая, отчаяннымъ жестомъ закрывая лицо руками. Она остановилась, подошла къ нему и отвела его руки. – Мн? жалко тебя. Ты не виноватъ, но мн? больно. Я такъ измучилась эти дни. И эта мысль вернуться къ нему во вторникъ! – Зач?мъ? <этаго не будетъ. Завтра все, все р?шится>. Зач?мъ? надо у?хать нынче. Сейчасъ. Да, – говорилъ онъ. Лицо его выражало такое страданiе, что ей жалко стало его. Притомъ она выплакала уже свое горе, она высказала свой стыдъ и перестала думать о себ?. – Н?тъ, н?тъ, я спокойна. Нынче, сейчасъ ничего не р?шится и не можетъ р?шиться ничего. Во вторникъ я по?ду и напишу теб?. Не противор?чь. Это р?шено, и это будетъ. – Но разводъ возможенъ? – Это посл?, но теперь… Изъ столовой слышались слова подходившихъ гостей. Анна остановилась. – Я ?ду во вторникъ и напишу теб? и не перем?ню своего р?шенiя. 1191 Зач.: Но это слово переполнило 1192 Зачеркнуто: Я сама переговорю съ нимъ, потребую развода и завтра скажу теб?. Завтра, какъ обыкновенно. 1193 Зач.: какъ св?тлая точка, 1194 Зач.: сд?лалъ одно, чего онъ такъ давно такъ желалъ, онъ 1195 [делать чистку,] 1196 Зачеркнуто: строгъ и 1197 Зач.: Даже и посл? этаго Вронскiй бывалъ еще долго строгъ и мало разговорчивъ. 1198 Зач.: лицомъ. 1199 Зач.: Вронской <сид?лъ въ своей чухонской изб? подл? стола> вышелъ изъ своей квартиры, оставивъ на стол? два письма – одно брату, другое матери и одно въ канцелярiю, чтобы ему прислали прошенiе объ отпуск?, и подъ столомъ ц?лую кучу надорванныхъ записокъ и счетовъ. Въ карман? же у него были отобранныя записки Анны и вновь написанное ей письмо, просящее о свиданiи нынче, которое онъ нам?ревался послать изъ <артели> конюшень. 1200 Зачеркнуто: когда ему приб?жали сказать, что его спрашиваетъ, князь Васильковъ. 1201 Зач.: Но <правда> въ посл?днее время отношенiя къ Анн? ставили такiя вопросы, о которыхъ ничего не было сказано въ этомъ кодекс? но Вронскiй <чувствовалъ это, и это тревожило его> задумывался надъ этими вопросами. Отношенiя къ мужу были для него совершенно ясны и просты. 1202 Зач.: кажущихся частью 1203 Зач.: частью высокихъ, но одинаково 1204 Зачеркнуто: и въ кодекс? этомъ были правила, которыя опред?ляли его отношенiя къ ея мужу и отчасти къ ней. 1205 Зач.: р?шительно не зналъ какъ должно, что будетъ хорошо и что будетъ дурно. Но, не зная этаго, онъ и не думалъ объ этомъ. 1206 Зач.: ни минуты не колеблясь, 1207 Зачеркнуто: и брата 1208 Зач.: хотя не половина, но третья часть доходовъ съ отцовскаго им?нья. 1209 Зач.: чтобы чувствовать себя готовымъ на все. 1210 Зач.: <несовс?мъ благополучно> блестяще. <Солдатъ полка былъ> Полкъ произвелъ блестящую атаку въ виду Государя. Солдатъ 1211 Зачеркнуто: Кром? того, въ этотъ самый день пришелся праздникъ полка. Всю ночь весь полкъ: солдаты и офицеры гуляли вокругъ громадныхъ костровъ съ смоляными бочками, стоившихъ сотни рублей. Вс? пили и 1212 Зач.: и см?ха 1213 Зачеркнуто: – Плясовую! въ мага[зин?] 1214 Зачеркнуто: прочесть, поиграть 1215 [Пожалуйста.] 1216 Зачеркнуто: Что будетъ, то б[удетъ] 1217 [Делай что должно, и будь что будет]. 1218 На этом слове обрывается рукопись. 1219 Зачеркнуто: Она вспыхнула. 1220 Зач.: волненiе ея сообщилось ему. 1221 Зач.: Лакей принесъ на козлахъ чай. Анна сердито остановилась. – Благодарствуйте, очень хорошо, – говорила она. 1222 На полях приписано: Иначе мы не поднимемъ общаго богатства края, общаго блага. 1223 Зач.: въ голову 1224 Зачеркнуто: пом?щикъ, указывая на Левина и на другого. 1225 Зач.: <презрительно> устало улыбался глазами, но Левинъ чувствовалъ, что, несмотря на отвратительныя свои м?ры поронья крестьянъ черезъ старшину, желчный пом?щикъ не неправъ и очень не глупый, даже умный челов?къ, несмотря на свой истертый сюртукъ. 1226 Зачеркнуто: Передъ вечеромъ Левинъ вышелъ взглянуть на привезенные изъ города балки на постройку. Былъ 4-й часъ, но 1227 Зач.: Было 4 часа, но, казалось, смеркалось. Такъ густо нависалъ туманъ, переходившiй въ капли дождя. 1228 Зачеркнуто: и даже два раза повторяла это, видимо настоявъ у писца, чтобы онъ пом?стилъ эту фразу, она писала 1229 Зач.: къ удивленiю и даже страху своему, онъ перечелъ написанное и, въ особенности вспомнивъ все имъ сд?ланное, почувствовалъ совершенное равнодушiе къ этому д?лу. Изъ впечатл?нiй, полученныхъ имъ сейчасъ, одно особенно пресл?довало его. Когда онъ увидалъ обмываемое женщинами разд?тое вонючее т?ло старика, онъ перекрестился: «что это такое я сд?лалъ? Зач?мъ, зач?мъ меня звалъ этотъ старикъ? Гд? онъ? Что сд?лалось съ Помчишкой? Чего я испугался? Если бы я зналъ, что надо подумать, когда я вижу мертваго челов?ка. А я не знаю, совс?мъ не знаю». Онъ не могъ заниматься нынче 1230 Зач.: ?хали бы в Москву. 1231 Зач.: А я говорю: себ? м?сто готовитъ. Что вамъ 1232 Зачеркнуто: онъ съ охотой только на печи лежать, да водку пить. 1233 Зач.: обсыпалась 1234 Зачеркнуто: подлая 1235 Зач.: Не стечка ли? 1236 Зачеркнуто: В?дь я пропаду. 1237 Зач.: сказала она. – Я рада, что Помчишку убили. 1238 [пренебрежение] 1239 Зачеркнуто: съ разводомъ въ рукахъ 1240 Зачеркнуто: предпринять что нибудь 1241 На полях на первой странице написано: [1] <Въ Рим?. Больная, которой нужно больше кислорода. Ей сов?стно гляд?ть. Онъ ругаетъ Римъ, художниковъ.> И назадъ. [2] Алекс?й Александровичъ по?халъ въ Москву. Въ Москв? былъ дворъ. Были балы, прiемы. Въ первый день окончанiя прiемовъ Алекс?й Александровичъ по?халъ къ духовнику, оттуда къ Долли об?дать, оттуда къ адвокату. [3] <На 3-й день посл? прi?зда Алекс?я Александровича въ Москву Степанъ Аркадьичъ вошелъ къ нему въ нумеръ. «Я отъ Пал<кина>». 1242 Зачеркнуто: впередъ 1243 Зач.: Богъ накажетъ 1244 Зач.: Съ этой ц?лью, окончивъ объ?здъ губернiй, 1245 Зач.: отстоявъ об?дню въ <Симоновомъ> Чудовомъ монастыр? и приложившись къ мощамъ, 1246 Рядом на полях написано: Собачья сватьба. Женщина, д?вушка. Мужъ [1 неразобр.] пьяный. 1247 Зачеркнуто: трудовая, степенная 1248 Рядом на полях написано: Calme [спокойный], насм?шливость надъ собою. 1249 Рядом и ниже на полях написано: [1] Она обрадовалась и повела съ гордостью показывать д?тей. Ему все больн?е и больн?е. [2] Какъ на в?шалк? платье. Костлявые пальцы. 1250 Зачеркнуто: – Я не ждала васъ утромъ 1251 Зач.: св?тъ, это благородство и чистота 1252 В подлиннике: ушла 1253 [не вынудила бы ее решение;] 1254 В подлиннике: а сказала правда. 1255 Зачеркнуто: она не рожала 1256 Рядом на полях написано: <– Для д?тей! все для д?тей! – вскрикнула она.> 1257 Ниже на полях написано: [1] Студентъ племянникъ [2] За об?домъ р?шилъ изъ словъ Степана Аркадьича дуэль [3] Красавица прi?зжаетъ. «Ну что?» Подъ тайной разсказываетъ, онъ будетъ. 1258 [хорошему настроению,] 1259 Зачеркнуто: Гагина 1260 Зач. Равскiй 1261 Против этого абзаца написано: Она до слезъ красн?етъ, встр?тивъ его. 1262 [живость] 1263 Рядом с текстом последних двадцати строк на полях написано: [1] Анненковъ и Юрьевъ о правахъ женщинъ. [2] Не права, а обязанности. Мужчины требуютъ правъ кормилицы. [3] Степанъ Аркадьичъ на сторон?, правъ женщинъ. Сейчасъ видно будетъ, на чьей онъ сторон?. Неизв?стно какое химическое т?ло, но основанiе или кислота. 1264 Рядом на полях написано: [1] <Гастрономъ Безобразовъ только думалъ о томъ, чтобъ найти le mоt pour rire [веселое словцо], a онъ въ кори ходилъ за д?тьми>. [2] А ухаживалъ за д?тьми въ кори. 1265 Зачеркнуто: доброе 1266 Зачеркнуто: Алекс?й Александровичъ не слушалъ больше. Изъ всего разговора онъ понялъ одно, что Степанъ Аркадьичъ правъ, и онъ покрасн?лъ, какъ ребенокъ, и р?шилъ, что одно, что ему остается посл? того, какъ ни законъ, ни религiя, ни сужденiя общiя не дали ему и т?ни помощи, что онъ страдаетъ отъ того, что не употребилъ перваго прост?йшаго лекарства. Но онъ не разсуждалъ, онъ посл? словъ Степана Аркадьича чувствовалъ, что ему стыдно, чувствовалъ въ первый разъ, [что] оскорбленiе, позоръ прибавились къ прежнему его страд[анiю] – сыну, ревности, чувству несправедливости, и это чувство было каплей, переполнившей чашу. Онъ мрачно простился и у?халъ, р?шившись сейчасъ, какъ прi?детъ, написать картель. – Что съ нимъ сд?лалось? – сказалъ Степанъ Аркадьичъ про Алекс?я Александровича. Всю дорогу Алекс?й Александровичъ обд?мывалъ картель и твердо р?шилъ написать его, когда онъ вошелъ въ свой нумеръ. 1267 Зачеркнуто: Но мысль о томъ, чтобы поговорить съ Дарьей Александровной, была прiятна ему. До сихъ поръ онъ никому, кром? адвоката, смотрящему професiонально на д?ло, не открывалъ своего нам?ренiя, и его тянуло говорить объ этомъ и слышать мн?нiя другихъ людей. Дарья Александровна, сама несчастная и добрая, милая, большой другъ съ Анной Аркадьевной, была лучшая дов?ренная. И ему страшно и ут?шительно казалось открыть ей все и узнать ея мн?нiе. 1268 Зач.: Мозамбикски 1269 Зачеркнуто: овса или 1270 Зач.: и ждете, пока ихъ будетъ до[статочно?] 1271 Зач.: орудiя, 1272 Зач.: поднялъ его 1273 Зачеркнуто: Тотчасъ, какъ разговоръ установился на эту тему, такъ совс?мъ иначе, ч?мъ въ прежнемъ разговор?, подразд?лились мн?нiя. Константинъ Левинъ вовсе не интересовался этимъ вопросомъ, такъ какъ онъ считалъ его одной изъ т?хъ безсмыслицъ, которыя, какъ вертящiеся столы, встреваютъ, какъ пузыри, на поверхности общества, и потому спокойно слушалъ, наблюдая остальныхъ. Хотя говорили еще только двое, онъ уже ясно вид?лъ, кто будетъ на какой сторон?. Какъ Лакмусова бумага, окрашиваясь въ синее или розовое, не говоритъ, какое именно это т?ло, но говоритъ, что кислоты, что основанiе, такъ и вопросъ этотъ, не показывая еще вс?хъ подробностей мыслей каждого, уже р?зко подразд?лялъ вс? характеры умовъ. Алекс?й Александровичъ, Старый Князь, Серг?й Левинъ были на одной сторон?. Юркинъ, Степанъ Аркадьичъ, Долли, Кити были на другой, но вс? по разнымъ жизненнымъ причинамъ брали ту или другую сторону. 1274 [твердо] 1275 [прежнего положения вещей,] 1276 Зачеркнуто: директора 1277 Зачеркнуто: – Исполненiе каждой обязанности, – продолжалъ Серг?й Левинъ, – требуетъ труда, знанiя. – Женщины ищутъ этаго труда и обязанностей и сопряженныхъ съ ними правъ. 1278 Зач.: но которое, также какъ и первое, было оц?нено только Кити, другимъ же опять показалось неловко. Онъ сказалъ, что, по его мн?нiю, есть обязанности, къ которымъ особенно свойственны женщины, и такiя, къ которымъ особенно свойственны мущины. Выводить, выкармливать и воспитывать маленьких д?тей – д?ло женщинъ, воевать, служить, пахать, плавать и т. д. – д?ло мужское. 1279 Зачеркнуто: Серг?й Левинъ продолжалъ развивать мысль брата. 1280 Зачеркнуто: – Это, я думаю, будетъ трудн?е даже, ч?мъ классическая система образованiя, – съ усм?шкой сказалъ Серг?й Левинъ. – Это комитеты не выдумаютъ. 1281 Зач.: – Но что же долженъ д?лать мужъ, – сказалъ Левинъ, – въ отношенiи котораго жена заявила это право? – Ничего, покориться. – Да, но в?дь это не отв?тъ. Серг?й Левинъ, очевидно, забавлялся Юркинымъ. – Ну а какимъ же образомъ вы устраните столкновенiя т?хъ людей, которые изберутъ одну женщину? На вопросъ, когда спрашиваютъ, что долженъ д?лать мужъ, которому изм?нила жена, то подразум?вается, что мужъ этотъ есть челов?къ, т. е. любящiй жену, ревнующiй и вообще въ эту минуту находящiйся въ разгар? сильн?йшаго чувства, а вы мн? отв?чаете: покориться, т. е. отрицать существованiе этого чувства. Какъ если бы я спросилъ, что д?лать, когда <я вижу, что бьютъ моего отца или ребенка, вы говорите покориться> домъ горитъ, а вы бы сказали: об?дать. Алекс?й Александровичъ остановился у двери, разговаривая съ Княземъ, и слушалъ то, что говорили. 1282 Зачеркнуто: и тоже вступилъ въ разговоръ. Алекс?й Александровичъ прищуривъ глаза, отвернулся и медленно пошелъ въ гостиную. – Ну, а какъ же, когда женщина изм?нитъ мужу? – сказалъ Туровцинъ. 1283 Зач.: Но Алекс?й Александровичъ не уходилъ и слушалъ внимательно. 1284 Зач.: – Больше д?лать нечего, – отв?чалъ Юркинъ. – Нопотомъ, по самой природ? вещей, – продолжалъ Серг?й Левинъ, – мущина, ошибившись разъ, им?етъ привлекательность для женщинъ. 1285 Зач.: Чтобы прекратить разговоръ, Степанъ Аркадьичъ обратился шутя къ Туровцину, который стоялъ подл? нихъ улыбаясь. – А вы какъ думаете объ этомъ предмет?? 1286 Зач.: Равскiй. Алекс?й Александровичъ думалъ, что хотя вопросъ о увеличенiи народонаселенiя и не идетъ къ д?лу, но онъ думалъ, что онъ скажетъ, что 1287 Зач.: Но Равскiй и на то закричалъ: – Позвольте! Онъ началъ приводить статистическiе данные о томъ, что въ Магометанств? и другихъ многоженствующихъ народахъ населенiе увеличивается больше, ч?мъ у Христiанъ. Однако въ середин? своего разговора 1288 Зач.: – Да вы держитесь этаго предразсудка, – улыбаясь сказалъ Серг?й Левинъ, – но для чего вы бы это сд?лали? – А потому что 1289 Зачеркнуто: – Ну, это слишкомъ. 1290 Зачеркнуто: блестящими 1291 Зачеркнуто: Онъ былъ счастливъ, но 1292 Зач.: подробно объяснилъ ему свои обстоятельства и спросилъ его мн?нiе. 1293 Так в подлиннике. 1294 Зачеркнуто: «Не намъ, а имени твоему, спасенiе мое», думалъ Алекс?й Александровичъ 1295 Зач.: Что правда? 1296 Зач.: И потомъ онъ в?рилъ, что она умираетъ. Онъ теперь вспомнилъ, что 1297 Зач.: Прежде онъ отгонялъ отъ себя эту мысль. 1298 Зач.: Боже мой, если ты взялъ меня въ свою руку, руководи мной», подумалъ Алекс?й Александровичъ. 1299 Зачеркнуто: проститъ и 1300 Зач.: все хорошо, 1301 Зач.: никогда 1302 На полях написано: [1] Ордынцевъ д?лаетъ предложенiе, сборы сватьбы. [2] Она лежитъ ужасна, глаза закатились, и страхъ. [3] Раздраженiе нервное. Скоро говоритъ. Его. [4] Онъ подъ?зжаетъ и думаетъ: обманъ. «Родила?» «Родила». Она говоритъ. 1303 Зачеркнуто: Вы?зжая изъ дома, 1304 Зачеркнуто: вспомнила 1305 Зач.: – Н?тъ, 1306 Зач.: боялся думать, 1307 Зачеркнуто: явленiя 1308 Зач.: деньги 1309 Зач.: быстро 1310 Зач.: и выстр?лилъ 1311 Зач.: проводила у него ц?лые дни съ своей работой и много помогала его нравственному выздоровленiю. Въ первый же день она прi?хала къ нему и вм?ст? съ докторомъ устроила его на постели, выслушала отъ доктора вс? наставленiя, и, разложивъ корпiю, бинты и примочки, с?ла съ работой подл? него. 1312 Зач.: и на Лизу, жену [в подлиннике описка: сестру] брата, которую онъ всегда любилъ. Лиза была одна изъ т?хъ св?тскихъ женщинъ, которыя 1313 На полях написано: [1 неразобр.] браки есть счастливые, но не мой. 1314 На полях написано: [1] <Бетси прi?хала, лакей въ пелеринк? медв?жьей. – Vous avez agi en homme de coeur. [Вы поступили как добрый человек], и Степанъ Аркадьичъ тутъ.> [2] <Анна не переноситъ его>. 1315 Зачеркнуто: было 1316 Зач.: другое Божество 1317 Зач.: которое требовало 1318 Зач.: это Божество требовало 1319 Зач.: р?шительнаго, враждебнаго и такого, который бы обеспечилъ его вн?шнюю честь. 1320 Зачеркнуто: зналъ, что онъ тутъ безпрестанно узнаетъ, что Бетси прi?зжаетъ для него, что сама Анна им?етъ о немъ изв?стiя черезъ Бетси. Анна кормила <его ребенка> новорожденную д?вочку. 1321 Зач.: жалкую 1322 Зач.: и прошелъ прямо въ гостиную. Бетси сид?ла въ кабинет? жены, и онъ слышалъ ихъ взволнованные голоса, слышалъ слова: «онъ не можетъ…», сказанныя ею. Онъ не вошелъ къ нимъ, а прошелъ въ маленькую дверь, въ коридоръ и д?тскую. Миша рисовалъ и вскочилъ поздороваться съ отцомъ. Няня Т. В. поднялась съ Варей ему навстр?чу. Онъ поздоровался. – Что съ ней? – спросилъ онъ. – Да 2-й день хвораютъ. Ни доктора не было, ни мать не заботилась. Онъ хот?лъ сказать и замолкъ. Няня тоже открыла ротъ. – Что, няня? И онъ вздохнулъ и отвернулся. – Б[огу] м[олитесь], [сударь], Б[огу] м[олитесь]. Онъ, едва удерживая слезы, вышелъ и, проходя черезъ гостиную, услыхалъ еще голосъ Степана Аркадьича (онъ уже 3 дня былъ въ Петербург?). Онъ зашелъ къ нимъ, и они вс? спокойно поговорили о прi?зд? Персидского посла. Алекс?й Александровичъ пошелъ къ себ?. 1323 Зачеркнуто: гулять нынче 1324 Зачеркнуто: почти всегда 1325 Зач.: взяла ея руку. – Ахъ, оставьте меня! Ахъ, зач?мъ я не умерла! И она, <рыдая>, встала и выб?жала почти <изъ комнаты> зa перегородку, но не усп?ла удержать рыданiй, и они слышали, какъ она, рыдая, упала на постель. Алекс?й Александровичъ стоялъ посереди комнаты, опустивъ голову. Бетси пошла за Анной. Черезъ 15 минутъ Бетси вышла изъ спальни. – Она немного успокоилась, – сказала она. 1326 Зачеркнуто: о всей низости 1327 Зач.: вышла къ нему 1328 Зач.: начатую фразу 1329 Зачеркнуто: Онъ помолчалъ. 1330 Зач.: но какъ бы было все хорошо, если бы я умерла. 1331 Зач.: Онъ с?лъ за столъ и хот?лъ писать, но пришелъ ‹поваръ› дворецкiй объ об?д? и упомянулъ о бургонскомъ, которое нужно было для Степана Аркадьича. Алекс?й Александровичъ далъ денегъ и с?лъ писать письмо. Онъ хот?лъ написать ей, что считаетъ невозможнымъ такую жизнь и у?зжаетъ. Но куда? Съ сыномъ или одинъ? И хорошо ли бросить ее? Онъ вспомнилъ слова няни и сталъ молиться Богу. 1332 Зачеркнуто: молитву Господню 1333 Зач.: <«Есть пред?лы терп?нiю»> «Пов?рь» 1334 Зачеркнуто: сiяя красотой и св?жестью, 1335 Зач.: Тутъ могутъ быть два альтернатива. 1336 Зачеркнуто: Не говоря о значенiи таинства брака, о внутреннемъ отвращенiи, которое испытывалъ при мысли о 2-мъ брак? для нея, о униженiи своемъ, слова Долли, его жены, что не сл?дуетъ ему бросить жену, что она погибнетъ, не выходили у него изъ сердца. Мужъ не понравился, она возьметъ другаго мужа, а другой мужъ не понравится… 1337 Зачеркнуто: – Я не дамъ сына, – вскрикнулъ Алекс?й Александровичъ. 1338 Зач.: «Господи, помоги мн?, – подумалъ онъ, вспоминая слова В[ари], – и правда одно: христiанское прощенiе, которое дало мн? силы перенести, – первое и теперь одно можетъ помочь мн?. Да, вотъ оно испытанiе, – думалъ онъ, въ то время какъ Степанъ Аркадьичъ говорилъ ему о подробностяхъ процедуры развода, подробностяхъ, которыя онъ зналъ. – Да, испытанiе в?ры. Да будетъ воля твоя!». 1339 Зач.: (это л?вая щека) 1340 Зач.: (это была рубашка) 1341 Зачеркнуто: было ему со мной? Д?лай, что хочешь, я перенесу все, все. 1342 Зач.: Между т?мъ въ маленькомъ кабинет? о томъ же самомъ говорили между собою Удашевъ и Анна. Анна, бл?дная и съ дрожащей челюстью, смотр?ла на ходящаго передъ нею Удашева и говорила: – Я знаю, что это было нужно, я знаю, что я хот?ла этаго, но все таки это ужасно. И я объ одномъ умоляю тебя, сд?лай, чтобъ я никогда не видала его посл? этаго. Я теперь знаю, что онъ сд?лаетъ. Онъ все сд?лаетъ, но я ужъ не могу ненавид?ть его, я жал?ю, я понимаю всю высоту его души, вс? его страданiя. – Скажи, что ты любишь его. – Алекс?й, это жестоко, то, что ты говоришь. Ты знаешь, что ты овлад?лъ. 1343 Зач.: Черезъ нед?лю Алекс?й Александровичъ пере?халъ на другую квартиру. 1344 Зачеркнуто: ахъ Боже мой, зач?мъ я не умерла, – и рыданiя прервали ея голосъ. 1345 Зач.: ты сама хот?ла этаго. Для него легче. 1346 Зач.: – Я только говорю, зач?мъ я не умерла. 1347 Зач.: успокоилась въ его близости 1348 Зач.: безсознательно 1349 Зач.: безконечно радостнымъ 1350 Зачеркнуто: задумчиво, и какъ надежда и раскаянiе 1351 Зач.: – Онъ не отдастъ мн? Мишу, – сказала она, – и не должно брать. 1352 Зач.: само собой 1353 Зачеркнуто: единственнаго 1354 Зач.: Бога 1355 Зач.: потерявшiй 1356 Зач.: любимое существо 1357 Рядом и ниже на полях написано: [1] Стальныя стали формы жизни. [2] Св?ча потухаетъ, читая книгу. [3] Воспоминанiе, какъ плакалъ Саша, разлучаясь съ матерью. 1358 Зачеркнуто: и тутъ же сказалъ ему, что мама прислала ему подарки. 1359 Так в подлиннике. 1360 [– Замолчите, злой язык,] 1361 Зачеркнуто: Она была у меня. 1362 На полях написано: [1] Театръ, блескъ, афронтъ. [2] Она чувствуетъ, что на нее смотрятъ не чисто. 1363 [свояченица.] 1364 [предвидеть.] 1365 [флюгер] 1366 [Доброй ночи,] 1367 [Сударь, моя жена только-что поклонилась вам.] 1368 Здесь и ниже на полях написано: [1] Ребенокъ умираетъ, измученный докторами. [2] Смерть не такъ бы под?йствовала, еслибы не на больное м?сто. [3] Роды Кити. [4] Умираетъ ребенокъ. Не причемъ жить. 1369 Здесь и ниже на полях написано: [1] Св?тъ мн? все равно, св?тъ посл?днее д?ло; но если бъ св?тъ принялъ, еще хуже. Такъ ей было у Голицыныхъ. Д?ти потеряны. Уваженiе къ себ? потеряно. « [2] Дарья Александровна учитъ, пуговица. [3] Вронскiй съ Кити говоритъ и съ М. H., дочерью. [4] Разговоръ умныхъ людей съ Левинымъ, и Левинъ спокоенъ, и Степанъ Аркадьичъ ужъ не можетъ жить умственной жизнью. Семья Левина. 1370 Зачеркнуто: пьянство 1371 [и высказать ей всю правду,] 1372 Зачеркнуто: пала 1373 Рядом на полях написано: [1] На дач? мать. [2] Кокетничаетъ съ Грабе. Онъ холоденъ. 1374 Рядом на полях написано: Да, надо у?хать, у?хать, у?хать, чтобы онъ не засталъ меня. Дорогой спрашиваетъ: куда? – Некуда, и одиночество ужасаетъ ее. И вернуться нельзя. 1375 Зачеркнуто: Петербургъ 1376 Зачеркнуто: Сватовство 1377 Зач.: Степанъ Аркадьичъ руководилъ Левина во всемъ, что онъ долженъ былъ д?лать, и Левинъ съ т?мъ, все продолжающимся, страннымъ сумашествiемъ 1378 Зачеркнуто: и не гов?лъ 1379 Зач.: найти законность и смыслъ 1380 Зач.: в?рить въ то, что онъ д?лалъ. 1381 Зач.: и умиленiя 1382 Зач.: прослушалъ 1383 Зач.: и оставался въ нер?шительности 1384 Зач.: только 1385 Так в подлиннике. 1386 Зачеркнуто: съ чувствомъ облегченiя 1387 Зач.: старой 1388 Зачеркнуто: Безбожники не могутъ понять мiра. 1389 Зач.: ему 1390 Зач.: сiю землю, всю красоту и л?поту 1391 Зач.: кроткимъ 1392 Взятое в квадратные скобки воспроизводится по копии не дошедшего до нас начала автографа, по которому печатается данный вариант. 1393 Зачеркнуто: покашливалъ 1394 Зач.: громко 1395 Зач.: посмот[р?ть] 1396 Зач.: Броннымъ 1397 На полях против этого места написано и подчеркнуто: С. И. об?даетъ. 1398 [с досады] 1399 Зачеркнуто: подумаемъ 1400 Зач.: таинство 1401 Зачеркнуто: мучительно 1402 Зач.: стоя прямо и глядя передъ собой, думалъ такъ: «Буду слушать службу, буду по своему думать о важности этой для насъ минуты. Такъ какъ мн? ничего 1403 Зач.: съ т?мъ же <испуганнымъ> робкимъ 1404 Зач.: молодая 1405 Зач.: – Благословенъ Богъ нашъ, всегда [,нын? и присно и во в?ки в?ковъ], – провозгласилъ священникъ. 1406 Зач.: равнодушно 1407 Зач.: Льв[?] 1408 Зач.: я все думалъ 1409 Зачеркнуто: пов?рилъ 1410 Зач.: высокое 1411 Зач.: усиленной мольбы о помощи 1412 Зач.: ужаса 1413 Взятое в квадратные скобки извлечено из копии данной рукописи. 1414 Зачеркнуто: наполняло его душу 1415 Зачеркнуто: дамы и ба[рышни] 1416 Зач.: въ первый разъ 1417 Зачеркнуто: я все д?ло испортилъ 1418 Зач.: которая вся необыкновенно 1419 Зачеркнуто: головой 1420 Зач.: Она была все также прелестна какъ прежде, но она была его. 1421 Зач.: мигнувъ, 1422 Зач.: ее концами губъ 1423 Зачеркнуто: начиналъ понимать, что, кром? хорошей или дурной партiи, которую д?лаетъ этимъ бракомъ коллежскiй ассесоръ Левинъ и дочь тайнаго сов?тника Шербацкаго, кром? того, что онъ влюбленъ въ нее и она любитъ его, тутъ есть другое, гораздо бол?е важное и общее таинственное, чего онъ не понималъ до сихъ поръ; она же не понимала и не думала ничего этого: она знала только то, что она уже два м?сяца какъ вся отдалась и не могла не отдаться этому челов?ку и что то, что теперь только освящаетъ, разр?шаетъ это полное отданiе себя другому, и потому она радовалась тому, что совершалось надъ нею, и потому, читая въ выраженiи ея лица, ему казалось, что она понимаетъ все также, еще лучше, ч?мъ онъ. 1424 Зачеркнуто: съ большимъ участiемъ, въ которомъ онъ не могъ дать себ? хорошенько отчета, 1425 Зачеркнуто: <14> 12 1426 Зачеркнуто: Саратовской 1427 Зач.: Ему весело было 1428 [средние века,] 1429 Зачеркнуто: пить чай или 1430 [мастерской] 1431 Зачеркнуто: Вотъ это безъ идей. 1432 Зачеркнуто: т?мъ больше боялась за потерю его любви, которая, она чувствовала, одна оставалась. У ней не было теперь въ жизни ничего, кром? его любви. Она чувствовала это. Она чувствовала, что была рабой его, но знала, что опасно было показывать ему это. Онъ былъ также любовенъ, почтителенъ къ ней, какъ и прежде, даже бол?е, ч?мъ прежде. Она вид?ла что 1433 Зач.: Она вид?ла, что онъ разъ навсегда р?шилъ, что ея воля будетъ для него закономъ и что онъ весь отдался ей; она знала, что поэтому ссоръ и столкновенiй между ними не можетъ быть и д?йствительно не бывало, но она чувствовала, что между ними не все открыто, и потому и ей не нужно открывать ему то, что онъ былъ для нея теперь все въ мiр?. Она чувствовала, что ей достаточно одной его любви, для него этого мало; что для него, какъ для мущины, необходимъ особый отъ нея мiръ, въ который бы могъ уходить и изъ котораго вновь къ ней возвращаться. Сначала она ужаснулась, подумавъ, что это было прельщенiе, но такъ какъ она вид?ла въ немъ теперь одно прекрасное и возвышенное, она р?шила, что эта только потребность служила д?ятельности, и, чтобы устроить эту д?ятельность такою, которая бы не могла нарушить ихъ счастiе, она напрягла вс? свои душевныя силы и этимъ сод?йствовала пристрастiю къ живописи. 1434 Зачеркнуто: и красн?лъ. 1435 Зач.: свое желанiе унизительное – рабою любить его. 1436 Зач.: передъ нимъ. Смутное чувство сознанiя того, что это надо, 1437 Рядом с первыми двумя абзацами на полях написано. [1] Л[евины] – медовый м?сяцъ. Онъ занимается, она сидитъ, и они думаютъ, что это настоящая жизнь. Изв?стiе о Никола?. Отъ?здъ. Она съ нимъ. [2] Другъ на друга глядятъ, какъ кончилось. Докторъ, беременна. 1438 [английскую вышивку.] 1439 Зачеркнуто: банки 1440 Зачеркнуто: Посл? тебя братъ или 1441 Зач.: ее узнать. 1442 Зачеркнуто: улыбаясь 1443 Зачеркнуто: тревогу, подобную той, которая должна 1444 На этом слове рукопись обрывается. 1445 Зачеркнуто: вс? т?, которые взяли на себя устройство его семейныхъ д?лъ, 1446 Зач.: потерянъ и испуганъ 1447 Зач.: все это въ глазахъ другихъ была только безтактная пом?ха жизни другихъ и что 1448 Зачеркнуто: и которые только были безтактны и вс?мъ пом?шали. 1449 Зач.: Одинъ разъ въ жизни отдавшись чувству и не зная м?ры чувства, онъ над?лалъ такихъ вещей, которыхъ самъ понять не могъ и изъ которыхъ не вид?лъ никакого выхода. Онъ объяснялъ себ? свои поступки т?мъ, что 1450 Зач.: и онъ желалъ только этаго 1451 Зач.: онъ жалокъ, см?шонъ и 1452 Зач.: И люди не нужны были ему, и онъ былъ не нуженъ людямъ. Первые дни, посл? разлуки съ женою, онъ, сказавшись больнымъ, оставался совершенно одинъ. 1453 На этом слове рукопись обрывается. 1454 Зачеркнуто: для сына онъ д?лалъ все, что можно и должно для правильнаго воспитанiя. Алекс?й Александровичъ никогда не занимался вопросами воспитанiя, и поэтому онъ р?шилъ, что надо себ? составить планъ, прежде ч?мъ приступить къ д?лу. Планъ же 1455 Зачеркнуто: – Да, разум?ется, 1456 Зач.: это преподаванiе несовм?стно съ разумнымъ развитiемъ, что одно будетъ уничтожать другое. 1457 Зач.: Разъ уже прервавъ молчанiе, педагогъ долго, не останавливаясь, говорилъ: онъ изложилъ всю современную теорiю воспитанiя. Разобралъ по ниточкамъ всю душу ребенка вообще и показалъ необходимость по психологiи, физiологiи, антропологiи, дидактик? и эвристик?, <что согласиться разрушать л?вой рукой то, что онъ будетъ д?лать правой, онъ считаетъ недобросов?стнымъ, и, какъ ни выгодно предложенiе Алекс?я Александровича, онъ не можетъ согласиться вести научно и разумно воспитанiе и преподавать законъ Божiй> вести разумное и современное воспитанiе, въ которомъ нравственно-религiозное развитiе не им?ло м?ста. 1458 Зачеркнуто: хотя и по т?мъ книгамъ, которыя онъ читалъ, предчувствовавшiй это, 1459 В подлиннике: Евристик? 1460 Зач.: <и его духовникъ.> Педагогъ сначала выразилъ невозможность такого д?ленiя, но Алекс?й Александровичъ, воспользовавшись т?мъ, почерпнутымъ изъ книгъ, знанiемъ составныхъ частей души ребенка, выразилъ мысль, что одни части души онъ предоставитъ для образованiя педагогу, другiя же самъ будетъ возд?лывать. Педагогъ, сомнительно улыбнувшись, сказалъ, что можно попробовать 1461 Зач.: надежды на жизнь и любви 1462 Зач.: и любви 1463 Зач.: но одинаково не любилъ ни того, ни другого и не впускалъ никого въ свою душу. Она была закрыта для нихъ и т?мъ упорн?е, ч?мъ ясн?е онъ чувствовалъ, что они им?ли противъ нее замыслы. Мать им?ла ключъ любви къ его душ?, но ея не было. Теперь же только одна старая няня любила его, онъ это чувствовалъ, и только для нея одной раскрывалась его душа и воспитывалась ею. 1464 Зачеркнуто: Отецъ часто говорилъ ему о смерти; онъ даже на вопросъ его, гд? его мать, отв?чалъ ему, что она умерла для насъ. Это ясн?е всего доказало ему, что неправда все, что говорятъ о смерти. Няня сказала ему, что мама жива. «Такъ и про вс?хъ говорятъ, – думалъ онъ, – что они умрутъ, а никто не умираетъ». Изъ всей Священной исторiи онъ бол?е вс?хъ любилъ Еноха, потому что про него было сказано, что онъ живой взятъ на небо. 1465 Зач.: о предложенiи, о дробной величин?, объ ад?, 1466 Зачеркнуто: «Они все говорятъ не такъ. Они говорятъ, что про мама не надо говорить, стало быть она дурная по ихъ. А я ее одну люблю; стало быть, она одна хорошая». Такъ думалъ онъ изр?дка, когда приходили ему мысли, большей же частью онъ не думалъ, а былъ счастливъ той любовью къ себ?, къ другимъ и ко всему мiру, которая получала себ? удовлетворенiе независимо отъ воли воспитателя. 1467 Зач.: Сережа былъ весь переполненъ любовью. Онъ любилъ себя и вс?хъ. 1468 Зач.: только и ждалъ того, кого 1469 Зачеркнуто: посл? того, какъ жена у?хала отъ него. 1470 Зач.: и истиннымъ 1471 Зач.: Отъ него жена ушла. Онъ не виноватъ, но онъ см?шонъ, и защищать его, поднять, внушить къ нему уваженiе было трудно. 1472 Зач.: графиня Лидiя Ивановна шутнику, описывавшему встр?чу Алекс?я Александровича съ женою на Невскомъ, – какъ только 1473 Зач.: разсказывавшему ей <о томъ, что онъ слышалъ про прi?здъ Анны съ Вронскимъ въ Петербургъ> посл?днее зас?данiе сов?та, въ которомъ Алекс?й Александровичъ былъ особенно желченъ и упоренъ. 1474 [это конченный человек.] 1475 Зачеркнуто: см?ясь 1476 Зач.: Вашъ 1477 Зач.: сказала она 1478 Зач.: продолжая см?яться глазами и съ такимъ видомъ, который показывалъ, что онъ самъ не скоро еще над?ялся отсикнуться. 1479 Зач.: несмотря на ея заступничество, вполн? сочувствовалъ Вронскому и при первомъ случа? былъ готовъ подражать ему. Люди любятъ думать, что нравственный законъ начертанъ въ ихъ душ? опред?ленно и ясно для нихъ, можетъ быть выраженъ словами и что сов?сть каждаго соотв?тственно этому закону отм?чаетъ наши поступки. Несомн?нно, что самая бол?зненная сторона, несчастiя жизни происходятъ отъ раскаянiя, отъ мысли о томъ, что я могъ бы не сд?лать того, что было причиной или поводомъ къ несчастью; но совершенно несправедливо то, что думаютъ многiе, – что мы раскаиваемся больше въ дурныхъ нашихъ поступкахъ. Часто говорили и говорятъ, что настоящее несчастье происходитъ только отъ внутренняго недовольства собой, отъ угрызенiй сов?сти. Угрызенiя же сов?сти происходятъ отъ дурныхъ, совершенныхъ людьми поступковъ, что ч?мъ хуже совершенный поступокъ, т?мъ тяжел?е раскаянiе. Но всякiй пожившiй челов?къ, перебирая воспоминанiя <поступковъ, которые онъ сд?лалъ и желалъ бы не сд?лать> своихъ дурныхъ поступковъ, найдетъ въ своей сов?сти совершенно другую и неожиданную и несоотв?тствующую этому нравственному закону классификацiю. Безнравственный, безчестный, жестокiй поступокъ – преступленiя противъ 6-й, 7-й и 8-й запов?ди – часто, несмотря на сознанiе дурнаго, не тревожитъ душевнаго спокойствiя. Часто даже, если эти поступки сопровождаются удовлетворенiемъ страсти и достиженiемъ ц?ли, они вызываютъ <къ удивленiю> прiятное чувство. Все дурное забыто, прощено, и остается одна прелесть воспоминанiя <всего прошедшаго>. Но стоитъ шевельнуть въ душ? давнишнiя воспоминанiя не столько поступковъ, сколько положенiй, въ которыя когда то поставилъ себя челов?къ, иногда самыми невинными д?йствiями, и эти невинныя д?йствiя св?жей болью раскаянiя разъ?даютъ сердце: платье, оказавшееся см?шнымъ, ошибка въ словахъ, похвала, назначенная другому и принятая на свой счетъ, оскорбительное слово, на которое не отв?чено, происшедшее отъ незнанiя отступленiе отъ прiемовъ общества, возбудившее улыбку, насм?шку неловкое движенiе, фальшивое, см?шное положенiе – мучаютъ больше, ч?мъ дурное д?ло. 1480 Зачеркнуто: весело улыбался 1481 Зач.: улыбался 1482 Зачеркнуто: теперь еще особенно потому, что съ ней одной онъ могъ посов?товаться о томъ, какъ ему поступить по случаю этаго письма жены. 1483 Зач.: Одна восторженная Графиня Лидiя Ивановна, взявшись въ трудную минуту жизни помогать ему, всл?дствiи т?хъ трудовъ, которые она положила на него, полюбила его, влюбилась въ него и потому не только понимала и жал?ла его, но влюбилась въ него и была предана ему всей душой. 1484 Зач.: Онъ давно уже не вид?лъ и не могъ вид?ть въ Графин? Лидiи Ивановн? ни ужасную <съ ея толщиной> ея вн?шность въ придворномъ плать?, ни ея безтолковыхъ разговоровъ, прыгающихъ съ одного предмета на другой. Онъ вид?лъ одни глаза, изъ которыхъ св?тилась любовь. 1485 Зач.: развелъ руками, 1486 Зачеркнуто: Алекс?й Александровичъ не испытывалъ тревогъ и волненiй, несмотря на этотъ упорный, непрерывный трудъ, д?йствовавшiй на него не какъ удовлетворенiе потребности, но какъ омутъ, заставляющiй забывать, не испытывая спокойствiя. Онъ былъ вполн? в?рующiй христiанинъ, онъ въ д?л? съ своей женой испыталъ силу своей в?ры и поступилъ какъ христiанинъ. Онъ это зналъ. И это то бол?е всего лишало его спокойствiя. Когда онъ вспоминалъ о томъ, что было, онъ не могъ не радоваться и не гордиться т?мъ, что онъ поступилъ какъ христiанинъ, и эта гордость не была спокойствiе. Но тутъ же, когда онъ вспоминалъ о своемъ поступк? и невольно гордился имъ, онъ вспоминалъ 1487 [первый завтрак] 1488 В подлиннике явная описка: трудн?е 1489 В подлиннике явная описка: Степанъ Аркадьичъ 1490 Зачеркнуто: завтра. Сбоку на полях написано: <Сережа не спрашиваетъ про мать, и это мучаетъ.> <Лидiя Ивановна.> 1491 Зачеркнуто: Такъ говорили во дворц?, ожидая выхода, облитые золотомъ придворные. Одинъ былъ <желчный> пл?шивый старичекъ съ вставными зубами, другой былъ молодой могучiй камергеръ съ длинными раздушенными, глянцовитыми бакенбардами. Подошедшiй князь былъ военный – лицо бол?е важное, ч?мъ эти оба. Онъ подошелъ отъ скуки, зная впередъ, что старичекъ говоритъ что нибудь злое и см?шное. 1492 Зач.: Разговоръ этотъ происходилъ <на выход?> <утромъ на поздравленiи гр. А. И. съ именинами> на придворномъ бал?. 1493 Зач.: – Здравствуйте, Алекс?й Александровичъ; тотчасъ 1494 Зач.: – Какой оживленный раутъ, – сказалъ говорившiй, здороваясь съ Каренинымъ. – О да, – отв?тилъ Алекс?й Александровичъ, спокойно улыбаясь и чувствуя, что говорили о немъ и см?ялись о немъ 1495 Зачеркнуто: прибавивъ шагу, 1496 [под руку,] 1497 [ – Это человек, у которого нет…] 1498 Зачеркнуто: находился въ мучительн?йшемъ состоянiи 1499 Зач.: не показать своихъ страданiй и выдержать вс? эти жестокiе, любопытные взгляды 1500 Зач.: что онъ не выдержалъ и свернулся 1501 Зач.: но графиня Лидия Ивановна ворвалась къ нему, ободрила его, взяла на себя вс? женскiя д?ла его дома и помогла ему опять укр?питься такъ, что онъ опять почувствовалъ въ себ? силы пытаться переносить взгляды людей и скрывать отъ нихъ свои страданiя. Странно сказать, но въ этомъ посл?днее время состояла единственная ц?ль и единственная привязанность его къ жизни. Онъ ?халъ на службу, во дворецъ, на вечеръ, на балъ, онъ принималъ у себя только съ единственнымъ желанiемъ – показать людямъ, что онъ не считаетъ себя униженнымъ и что онъ все такой же. И когда ему казалось, что онъ достигалъ этаго, онъ былъ доволенъ, когда же онъ чувствовалъ, что онъ поддался, онъ раскаивался и придумывалъ средства, какъ онъ въ другой разъ поправитъ это. 1502 Зачеркнуто: именно потому, что усп?хи независимы отъ 1503 Зач.: благодаря своей ограниченности желанiй, 1504 Зачеркнуто: и высшiй христiанскiй 1505 Зачеркнуто: – Я разбитъ, убитъ, графиня 1506 Зач.: и убитъ совершенно 1507 Зач.: пухлую 1508 [боязнью людского суда,] 1509 Зачеркнуто: тотъ духъ, 1510 Зач.: устроила для него его матерьяльную жизнь, сод?йствовала ему при воспитанiи Сережи, во всемъ, въ чемъ нужна была женская помощь, но главное, что она сд?лала для него, было то, 1511 Зачеркнуто: не въ внутреннемъ и вн?шнемъ 1512 Зач.: не тотъ лучшiй христiанинъ, не тотъ лучше исполняетъ свой долгъ христiанина, кто, пренебрегая благами мира, будетъ стремиться къ жертвамъ во имя Христа, а тотъ, кто несомн?нн?е и жив?e будетъ в?рить въ свое спасенiе. Алекс?й Александровичъ вид?лъ 1513 Зач.: обыкновеннаго в?рующаго 1514 Зач.: обыкновенный в?рующiй 1515 Зачеркнуто: лишало ихъ чувства энергiи и силы, и Алекс?й Александровичъ 1516 Зач.: въ невозможности и ненужности приложенiя къ жизни своей в?ры. Онъ 1517 Зач.: его д?лами говоритъ 1518 Зачеркнуто: Есть два рода людей, стоящихъ на двухъ крайнихъ ступеняхъ практической общественной д?ятельности, которые избавлены отъ мученiй сомн?нiй въ польз? своей д?ятельности. Это безграмотные рабочiе и высоко образованные чиновники, въ особенности жители столицы. Рабочiй, выпахивающiй свою десятину или вырубающiй дерево, не приписываетъ никакой важности тому результату, который произойдетъ отъ его работы, не сомн?вается однако въ плодовитости своей работы по очевиднымъ признакамъ того, что вспаханное поле, очевидно, черно и не было такимъ до него и что дерево лежитъ, а прежде стояло. Въ этомъ онъ и видитъ награду за трудъ. Чиновникъ же, работающiй въ своихъ бумагахъ, никогда не видитъ очевиднаго плода своей д?ятельности; все, что должно изм?ниться отъ его д?ятельности, не видно ему и не им?етъ той награды въ очевидности результата труда, которую им?етъ рабочiй, но за то д?ятельность его обставлена такъ, что онъ не можетъ сомн?ваться въ значительности своего д?ла. 1519 Зачеркнуто: Это посл?днее время Алекс?й Александровичъ, благодаря своему несчастiю и годамъ, пришелъ въ то состоянiе, когда челов?къ вдругъ опоминается. 1520 Зачеркнуто: съ ц?лью разд?ла, Вронскiй былъ у брата и часто вид?лся съ нимъ. Братъ прi?зжалъ и къ нему въ <большое отд?ленiе> небольшой номеръ въ нижнемъ этаж? лучшей Петербургской гостинницы, которую онъ занималъ. Само собою разум?ется, что св?тъ былъ открытъ для Вронскаго, но онъ чувствовалъ, что всякiй шагъ его одного въ св?т? только больше закрываетъ двери св?та для Анны. Онъ зналъ, 1521 Зачеркнуто: Вронскiй и былъ вм?ст? съ нимъ наверху въ большомъ отд?ленiи, которое занимала Анна. 1522 Зач.: ничего не понялъ изъ того, что говорилъ Алекс?й, кром? того, 1523 Зач.: св?тско[й] 1524 Зач.: съ Серпуховскимъ 1525 Зач.: Къ ней же прi?хали изъ мущинъ только Тушкевичъ, близкiй челов?къ княгини Бетси, и Облонскiй, петербургскiй двоюродный братъ Анны. 1526 Зач.: Кром? того что она мучалась своимъ одиночествомъ, онъ зналъ, что ей нужны были отношенiя съ равными себ? женщинами, и онъ возлагалъ въ первое время большiя надежды на нев?стку Лизу. Ему 1527 Зачеркнуто: Лиза уже нав?рно 1528 Зач.: замолкалъ между ними, какъ будто она боялась какого-то разговора между ними, и никогда ни одного слова не говорила про Карениныхъ. Когда 1529 Зач.: зам?тивъ, что она изб?гаетъ этого разговора, онъ 1530 Зач.: спокойно, но твердо сказала ему: 1531 Зач.: какъ совершенно права была Лиза. 1532 [это делается.] 1533 Зачеркнуто: Посл? этихъ отношенiй съ нев?сткой Лизой и съ княгиней Бетси Вронскiй и Анна поняли то, что они и знали прежде, – что св?тъ совершенно закрытъ для нихъ. То, что мущины, братъ Вронскаго и друзья, ?здили къ нимъ, только очевидн?е и бол?зненн?е высказывало имъ ихъ отверженность. Самыя ничтожныя слова и обстоятельства мучительно д?йствовали на нихъ. <То, что когда разговоръ склонялся къ служебнымъ перем?намъ, въ которыхъ Алекс?й Александровичъ участвовалъ, разговаривающiе замолкали, то, что женатые знакомые никогда не говорили о своихъ женахъ, то, что предложенiе ложи бель-этажа или ужина въ гостинниц?, которыя казались бы прежде самыми легкими, невинными удовольствiями, ужасали ее и Вронскаго по тому сходству съ изв?стными женщинами, которое это могло бы вызвать. Самое, казалось, не им?ющее къ вопросу о св?т? отношенiя д?ло туалета вызывало въ Анн? самыя мучительныя соображенiя опять по возможности сходства.> Въ томъ, что знакомые очевидно отъискивали предметы разговоровъ <такихъ, въ которыхъ бы не было упоминанiя о томъ, о чемъ нельзя говорить,> и, очевидно, были осторожны, былъ намекъ. Въ томъ, что женатые знакомые, точно сговорившись, никогда не говорили о своихъ женахъ, былъ намекъ. Въ томъ, что никто не предлагалъ Анн? ?хать въ театръ слушать новую знаменитость, былъ намекъ. Ногъ нельзя было вытянуть, и оба чувствовали судороги. Казалось бы, проще всего было у?хать изъ Петербурга, не дожидаясь конца разд?ла, но Анна, какъ бы нарочно, чтобы помучать себя, объявила, что она не у?детъ, не кончивъ разд?ла и не увидавъ сына. 1534 Зачеркнуто: ни Вронскому, ни Анн?, 1535 Зач.: этаго, хотя онъ и вид?лъ, что она страдала. Встр?тившись на улиц? съ полусв?тской прежней знакомой д?вицей Данаевой, им?вшей скабрезную исторiю и нигд? уже не принимаемой, Анна часто звала ее къ себ?. Она приглашала тоже мущинъ и какъ будто искала общества. 1536 Зач.: Данаева, подкрашивающая себ? глаза, была похожа на дурныхъ женщинъ. 1537 Зач.: и занимавшейся какимъ-то журналомъ, 1538 Зач.: Но Вронскiй ошибался. Анна вид?ла все это и вид?ла гораздо больше того, что вид?лъ Вронской. Она страдала всякую минуту и, какъ нарочно, искала т?хъ условiй, въ которыхъ она должна была страдать. 1539 Зачеркнуто: не сознаваясь въ страданiяхъ, которыя она испытывала, и не позволяя ему высказать ихъ. 1540 Зач.: <Анна говорила себ?, что все это пустяки и не м?шаетъ ея счастью. Но легко было сказать, что все это пустяки, но не легко было жить безъ этихъ пустяковъ. Кром? той любви, за которую она продала это презр?нное общественное положенiе, и той любви, которую она им?ла вполн? и которую она мучительно ц?нила,> и чувствовалось, что она что то скрывала. 1541 Зач.: не могло быть въ Петербург?. Ноги нельзя было протянуть, и она чувствовала мучительныя судороги, но не сознавалась въ этомъ, и чувствовала, какъ она становилась раздражительна. Даже любовь ея къ сыну, потребность вид?ть его выражалась въ ней не н?жностью, но раздражительностью и осужденiемъ то Алекс?я Александровича, который, не любя, взялъ отъ нея сына, то графини Лидiи Ивановны, которую она всегда считала невольно неестественною и фальшиво холодной энтузiасткой. 1542 Зачеркнуто: не потому, какъ она неискренно писала въ письм? Лидiи Ивановн?, что она не хот?ла огорчить его, но 1543 Зач.: ей самой было это непрiятно. Она им?ла 1544 Зач.: Притомъ заботы и волненiя объ отношенiяхъ къ св?ту такъ занимали ее первые дни, что она почти забыла про сына. 1545 Зачеркнуто: особенно раздражительна 1546 1547 Зач.: послала лакея просить къ себ? Вронскаго. 1548 Зачеркнуто: можетъ быть, 1549 Зачеркнуто: было весело и умно. – Если вы ?дете въ театръ, то надо послать за ложей, – сказалъ ей Вронской, глядя на нее. – Разум?ется, ?ду. Посл? итальянскихъ оперъ надо отдохнуть. Вы не пов?рите, какъ они плохи. – Такъ послать? – Пожалуйста. Вы по?дете со мной, – сказала она Греве. – Вы, в?рно, ничего не понимаете въ музык?. – Совершенно ничего. – Это самые прiятные товарищи. Знатоки музыки въ опер? сд?ланы для того, чтобы отравлять прелесть музыки. Прощайте. Передайте княгин?, что я очень, очень жал?ю не вид?ть ее. До свиданья. Вы тоже въ опер?? 1550 [был очень мил,] 1551 [Это была неудача,] 1552 Зачеркнуто: виновато улыбаясь, 1553 Зачеркнуто: гор?вшую 1554 Зач.: везд?, гд? 1555 Зач.: прижалась къ нему губами 1556 [содержанка.] 1557 Зачеркнуто: III часть 1558 Зач.: и сестрой въ мужниной деревн? ея мужа Ордынцева, 200 верстъ за Москвою. 1559 Зач.: Кашино 1560 Зач.: Ордынцева 1561 Зач.: Ордынцевъ 1562 Зач.: <2 м?сяца> 5-й м?сяцъ 1563 На полях написано: [1] <Сватьба была> [2] Ордынцевъ д?лаетъ предложенiе на пикник?, и они ?дутъ встр?чать ихъ. [3] Мать Княгиня Щербацкая не позволяетъ ?хать къ Удашевымъ. Долли ?детъ одна. [4] Про встр?чу разсказъ. [5] Глава о А[лекс??[ А[лександрович?]. Какъ М[иша] плакалъ, разлучаясь съ матерью. [6] <Хлопоты, у него мировой съ?здъ, управа, д?ла сестры. У Долли д?ти какъ бы не забыли. У молодой устройство дома и слабость отъ беременности.> 1564 Зач.: Ордынцевъ 1565 Зач.: два м?сяца 1566 Зачеркнуто: онъ 1567 Зач.: тяжелыхъ 1568 Зач.: разум?ется 1569 Зач.: очень молодые люди 1570 Зач.: Съ его даромъ высм?ивать онъ въ лицахъ иронически представлялъ, какъ въ новой шляпк? съ Иваномъ Васильевичемъ супруга его по?детъ къ Княгин? Б. и Графин? А. и какъ они будутъ высматривать ее и мужья глупо шутить о ея бледности и будущихъ д?тяхъ. 1571 Зач.: и онъ в?чно на кол?няхъ передъ нею, одинаково уважающiй и любящiй. Онъ воображалъ, что прошедшее того и другаго разъ навсегда будетъ прощено и той и другой стороной. 1572 Зачеркнуто: Она открыла ему со вс?ми подробностями ея любовь первую къ двоюродному брату еще д?тьми почти и потомъ любовь къ Удашеву и сказала ему, что она только раскаивается въ томъ прошломъ и любитъ его однаго, и вс?мъ существомъ показывала, что она его однаго любитъ и любила вс?мъ существомъ. 1573 Зач.: очарованiй 1574 Зач.: 2 м?сяца 1575 Зач.: въ карет?, только что они вы?хали отъ в?нца. – Ну вотъ, кончено все это непрiятное, и мы одни, и начинается наша новая жизнь, – сказалъ онъ, прижимая ея голову къ своей щек?. – Да, но отчего ты говоришь непрiятное, Миша? – Вся эта комедiя ложь. Она думала совс?мъ о другомъ; но не утерп?ла сказать: – Отчего ложь? Все такъ хорошо было. Ахъ, я забыла дать нян? денегъ. – Ну, мы пошлемъ. Ты возьми <сколько хочешь> у меня. Какъ непрiятно говорить «у меня». – И онъ сказалъ, то, что давно хот?лъ сказать. – Я давно хот?лъ сказать: денежныя д?ла мы такъ устроимъ: я теб? буду давать сколько ты велишь – 1000, 2000 на твои расходы онъ сказалъ это потому, что такъ было между его отцомъ и матерью, и это входило въ его идеалъ устройства семейной жизни. – Напротивъ, что за вздоръ, – сказала неожиданно р?шительно, – какiя могутъ «давать на расходы» между мужемъ и женой? Н?тъ, ты устроилъ, что говорить. – Да, ты права, – сказалъ онъ, почувствовавъ оскорбительный урокъ деликатности. – Ну, полно объ этомъ. – Если бы кто подслушалъ, о чемъ говорятъ молодые въ карет?. – Теб? <не жутко> легко со мной? – Н?тъ. Да, хорошо и странно. Она вздохнула, и онъ зналъ, о чемъ она вздохнула, и отдалилась отъ него въ уголъ кареты. 1576 Зачеркнуто: свой гр?хъ 1577 Зач.: не ум?лъ помочь ей 1578 Зач.: Разум?ется, 1579 Зачеркнуто: дом?, въ которомъ ему предоставлена полная свобода двигаться. 1580 На полях написано: За границу не по?халъ. 1581 Зачеркнуто: на каждомъ шагу 1582 Зач.: препятствiя 1583 Зач.: Маленькiй чистый игрушка домъ не нравился ей. Она все мечтала о большомъ дом?, просторномъ. 1584 Зач.: и одинъ разъ плакала только отъ того, что ей было скучно. Она хот?ла гостей. 1585 Зач.: Работ? его она не сочувствовала, не спрашивала про нее и не дорожила ей. Его отстраненiе отъ деятельности общественной она не одобряла и поощряла его поступить въ Предс?датели У[правы] и Предводители. 1586 Поперек полей написано: Небогатый устроивающiйся intеrieur [домашний уют]. 1587 [гигантских шагах.] 1588 Зачеркнуто: и засталъ за интереснымъ разговоромъ. – Я встр?тилась два м?сяца тому назадъ съ Удашевымъ. – Да, – сказалъ онъ, – Богъ иногда д?лаетъ любезности Кити покрасн?ла. Онъ подошелъ, <поц?ловалъ> пожалъ ее руку. – Ты устала? – Н?тъ. Ну, что заводъ? – Ты интересуешься? – сказала мать. – Да, потому что онъ об?щалъ отдать въ аренду. Такая скука, его раздражаютъ в?чно. – Ну такъ какже? – спросила мать. – Я разскажу вамъ, – сказалъ Ордынцевъ. 1589 Зач.: только что уложившая подъ кисею въ тел?жку своего мальчика. 1590 Зачеркнуто: продолжались наши отношенiя съ Мишей. 1591 Зач.: Удашев?. 1592 На полях написано: <[1] Ордынцевъ черезъ очки жены увидалъ половину мiра. Узналъ униженiе, страданiя belle soeur [2] Хочетъ открыться отъ избытка чувствъ свату. Соперничество. [3] Долли прi?зжаетъ къ Карениной. Роскошь свойственна Поляк[амъ?] и разврату – изъ одного источника. Н?тъ среды и связи. [4] У Анны безпокойство въ лиц?. Предметы, которые надо изб?гать. Она интересуется, что о ней говорятъ, и скрываетъ. Она <доволь[на]> хвастаетъ жизнью, а д?лать нечего. [5] Разсказываетъ про афронтъ въ Петербург?.> 1593 Зачеркнуто: захот?ла жить у сестры 1594 Зач.: заступаясь и за свой домъ и свое наблюденiе зa сестрой. 1595 Зач.: васъ 1596 Зач.: случай 1597 [моя милая,] 1598 Зачеркнуто: Миша 1599 Зач.: мучалъ Удашевъ. Я знаю между т?мъ, что Удашевъ мучался также мыслью о томъ, что онъ обманулъ меня. Мы жили тогда у Долли. Миша прi?халъ къ намъ. 1600 Зач.: на дачу 1601 Зач.: Миша 1602 Зач.: Они по?хали къ дяд? Ст[епан]а Арк[адьича] за 25 верстъ. Это была давно предполагаемая прогулка. 1603 Зач.: они 1604 Зач.: Сережа студентъ, Варенька Пришнева, гостившая у нихъ, она и Ордынцевъ. 1605 Зач.: Они 1606 Зачеркнуто: дамамъ 1607 Зач.: они 1608 Зач.: Ордынцевъ 1609 Зач.: съ Кити 1610 Зач.: Вася 1611 Зач.: Васей, а между т?мъ была очень мила т?мъ, что понимала наше положенiе съ Мишей и очень деликатно помогала намъ. 1612 [прогулка вчетвером (двое мужчин и две женщины)] 1613 Зачеркнуто: Васей 1614 Зач.: не слыхавшая еще этой исторiи. 1615 Зачеркнуто: Вася 1616 Зач.: <я узнала> Миша 1617 На полях против этого места написано: <Азартъ, уборка с?на.> 1618 Зачеркнуто: замолчали. Красивая 1619 [теще.] 1620 Зачеркнуто: Ордынцевъ, 1621 Зач.: маменька 1622 Зачеркнуто: Она подошла къ нему и начала разговоръ о его посл?днихъ выборахъ. 1623 Зач.: не устала 1624 На полях против этого места написано: Летучая мышь. 1625 Зачеркнуто: Когда онъ вышелъ, сiяя улыбкой, изъ коляски, яко Левъ рыкая, и вызвалъ своего сетера, 1626 Зач.: любовался 1627 Зач.: бакенбардахъ 1628 Зач.: снисходительно 1629 На полях против этих строк приписано: Кстати я по?ду въ Маши им?нiе. Да ты, Миша[?] сд?лай. Мужики лучшiе наемщики. 1630 Зачеркнуто: Когда же имъ было ?хать. 1631 Рядом, на полях написано: Ордынцевъ хлопочетъ по хозяйству, посл?днiя приказанiя. – Ахъ да, забылъ распорядиться. Долли коляску. 1632 Зачеркнуто: мутномъ 1633 Рядом на полях написано: Разговоръ о супружеств?. Сов?ты Степана Аркадьича. Раскаянiе, оц?нка жены. Возвращенiе, еще поле на <дупелей> тетеревовъ. Веселый прi?здъ, и Долли вернулась утромъ. 1634 Рядом на полях написано: [1] Мужики напоили водкой. [2] Степанъ Аркадьiчъ далъ посл?днiя деньги. 1635 Рядом на полях написано: Финогенычъ разсказываетъ, какъ въ охотномъ ряду. 1636 [исповедание веры.] 1637 Зачеркнуто: только прi?хала 1638 Зачеркнуто: больница 1639 Зач.: увеличивала 1640 Зач.: три м?сяца 1641 [старинного саксонского фарфора] 1642 Зачеркнуто: сталъ главой 1643 На полях написано: [1] Долли подъ?хала къ Удашевымъ. Они верхомъ, все блеститъ и красавцы. [2] Не отдавать визита. [3] Маркевичъ. [4] Маркевичъ гость. Его ругаютъ, а держутъ. 1644 Поперек полей написано: «Вотъ, говорятъ, дурная женщина. Только бы посмотр?ли на ея доброту, прелесть». 1645 Зачеркнуто: дружескiй 1646 Зач.: Васъ 1647 Рядом поперек полей написано: [1] Дуняша горничная. «Здраствуйте, матушка». «Какъ мы къ вамъ прi?зжали». «А бунтъ большой былъ». [2] Маркевичъ задираетъ ноги въ англiйскомъ плать?. [3] Анна очень весела и занята устройствомъ. «Устроила, а чтоже будетъ? Зач?мъ?» 1648 Зачеркнуто: ея нарядъ, запахъ 1649 Рядом поперек полей написано: Споръ, что дороже – мужъ или д?ти. 1650 Рядом и ниже поперек полей написано: [1] Но и слово мужъ нельзя было сказать. Какой мужъ? [2] Она поняла, что нельзя прi?хать, потому что д?вушки-племянницы. Стало быть, имя ея неприлично. [3] Удашевъ былъ въ Москв?. О матери. 1651 Рядом поперек полей и ниже написано: [1] Онъ оскорбилъ ее, она плачетъ. [2] Онъ былъ жалокъ самъ себ? и просилъ, чтобы она успокоила, выговорила. [3] Чтожъ, барышнямъ сказать нельзя. [4] Маркевичъ. 1652 Зачеркнуто: Дура 1653 [любовница.] 1654 Зачеркнуто: Анна была беременна и 1655 Зачеркнуто: Левинъ сказалъ, что онъ не понимаетъ брата Серг?я Ивановича, но это было не совс?мъ справедливо. Онъ именно после своей женитьбы пересталъ не понимать его, хотя и не могъ сказать, чтобы онъ понималъ его. 1656 Зач.: – Прежде я его совс?мъ не понималъ именно потому, что я слишкомъ уважалъ его. Я и теперь ц?ню и уважаю его. Но прежде я считалъ, что то, что онъ думаетъ, я долженъ точно также думать. И что если я не думаю такъ, какъ онъ, то я виноватъ, я не знаю чего нибудь. Я виноватъ. И что если онъ не одобритъ, не согласенъ съ моими мыслями, то, значитъ, мысль моя ложна, и я хот?лъ все съ нимъ сойтись. 1657 Зач: Ему кажется, наприм?ръ, что все это – какъ мужикъ работаетъ, отчего лучше, отчего хуже, отчего онъ б?дн?етъ и богат?етъ, – что все это просто, потому что онъ все это переведетъ на отвлеченныя слова: трудъ, затрата капитала и уже съ словомъ обходится какъ ему удобн?е. Рядом на полях написано: Онъ не гордится, а все [?] считаетъ. 1658 Зачеркнуто: и такихъ людей, какъ онъ, пропасть, – разум?ется, не съ его умомъ, образованiемъ, честностью, но главная разница – мы, гр?шные, живемъ, любимъ что нибудь – не по хорошему милъ, а по милу хорошъ – и прямо бьемся, чтобы сд?лать то, что мы любимъ. Хотя я не то говорю. Мы никогда не забываемъ того, для чего мы д?лаемъ, и терп?ть не можемъ самый процессъ д?ланiя и потому любимъ все настоящее, а онъ любитъ самое д?ланiе, самую мысль, процессъ мысли, и до такой степени, что получаетъ отвращенiе къ самому д?лу, ко всему настоящему. Имъ легче съ мыслями обращаться, ч?мъ съ д?елом. – А ты думаешь, что онъ не женится? – Я думаю, что н?тъ. Рядом на полях написано: Онъ смиряется передъ братомъ. Кити его ут?шаетъ. 1659 Зачеркнуто: и онъ теперь огорченъ 1660 Зач.: – Ну, какже ты будешь писать свою книгу? – Я теб? не говорилъ, я бросилъ все, что я написалъ, и больше не буду. 1661 Зач.: – A Серг?й Ивановичъ все тебя упрекаетъ, что ты не служишь. – А ты? – Я? н?тъ. 1662 Зач.: Да кто теб? задалъ урокъ? 1663 Зачеркнуто: – А имъ не сов?стно. – Вотъ въ этомъ то и разница… – Такъ какъ ты думаешь – сд?лаетъ онъ предложенье? – <Н?тъ, не возьметъ.> Очень похоже, – сказалъ Левинъ. – Помнишь, какъ бываетъ, что поцелуй не беретъ, – сказалъ онъ, взявъ ея руку и приложивъ только губы. Она засм?ялась, вспомнивъ. – А теперь беретъ? – Очень. – Онъ прижалъ ея руку къ губамъ. 1664 [Войдите,] 1665 [обливания] 1666 [фанфарона, бахвала,] 1667 Зачеркнуто: и планами жить въ деревн?. 1668 Зач.: чтобъ его не обманывали, 1669 Зачеркнуто: я устала 1670 Зач.: надо послать сказать т?мъ господамъ, чтобы они не ждали насъ. 1671 [не следуетъ заставлять бедного Тушкевича томиться в лодке.] 1672 [в деревенском стиле.] 1673 [что школы стали слишком обычным делом,] 1674 В подлиннике описка: м?ры 1675 В подлиннике описка: м?ры 1676 В подлиннике: Tocheville, Carleyle, Lews, 1677 [– Это можно вычислить, ваше сиятельство,] 1678 [Шестью восемь – сорок восемь,] 1679 [726 кубических футов воздуха бесспорно необходимы, но мы приобретаем вещь у Бергмана с помощью воздушного насоса выигрываем 200 кубических футов. Это дает нам чистого барыша 2000 рублей.] 1680 Зачеркнуто:. и на медленно отчеканивающаго каждое слово <Свiяжскаго> Серг?я Ивановича. 1681 В подлиннике: суммъ 1682 Зачеркнуто: только 1683 Так в подлиннике. 1684 Против этих слов на полях написано: Денежное устройство. Швейцаръ. Экипажъ. Поваръ. Первая коломъ, а 5 соколомъ. 1685 Зачеркнуто: хотя, живя въ город?, теперь онъ интересовался т?мъ, о чемъ вс? говорили. 1686 Зач.: соцiологомъ. Это былъ сильнаго сложенiя пл?шивый челов?къ въ золотыхъ очкахъ и съ черной бородой, съ чрезвычайно твердымъ и серьезнымъ лицомъ. 1687 Зач.: высокiй, худощавый молодой челов?къ. 1688 Зач.: занимаясь посл?днее время нов?йшими открытiями по физик?, и котораго 1689 Зач: той тем?, которую далъ Котовасовъ. 1690 Зач.: Соцiологъ 1691 Зач.: въ немъ роды и виды 1692 Зач.: на нихъ основываетъ отношенiе челов?ка къ земл?. 1693 Зач.: соцiологъ 1694 Зач.: а не порокъ или отсталость 1695 Зачеркнуто: посп?шно откинулъ ту мысль 1696 Зач.: развитiе европейское есть общiй путь 1697 Зач.: сказалъ соцiологъ 1698 Зач.: Отъ этого то и теорiй и гипотезъ такъ много. 1699 Зач.: одинъ изъ результатовъ опыта и наблюденiя чисто аналитический. Разговоръ вдругъ перешелъ на философскую тему познанiя, но не долго остановился на ней, такъ какъ вс? собес?дники не интересовались этимъ, и соцiологъ вернулся къ началу. Онъ спросилъ Левина о томъ, 1700 Зач.: самый не интересовалъ соцiолога, но что этотъ вопросъ былъ поводомъ къ тому, чтобы изложить свою мысль. И д?йствительно, когда Левинъ сказалъ, что наблюденiя и выраженiе общаго сознанiя народа указываютъ ему на это, соцiологъ отв?чалъ, 1701 Зачеркнуто: Котовасовъ съ физикомъ говорили объ университетскомъ вопрос? и очень горячились. Левинъ, зная впередъ все, что скажетъ его собес?дникъ, не интересуясь доводами соцiолога, прислушивался и къ нимъ. 1702 Зач.: то, что Левинъ былъ несогласенъ съ соцiологомъ, ему 1703 Зач.: Соцiологъ не достаточно еще выработалъ свою теорiю, чтобы подвергнуть ее своей собственной критик? и изложить въ книг?, и потому любилъ излагать ее устно, также какъ Левинъ любилъ излагать свою. И соцiологъ давно уже изложилъ свои взгляды вс?мъ своимъ близкимъ, Левинъ же былъ новый челов?къ, интересующiйся этимъ, и потому онъ излагалъ ему. 1704 Зач.: и это было ему прiятно. 1705 Зач.: и весь университетъ сталъ въ опозицiю. 1706 Зачеркнуто: Мешевскiй бiографiю читаетъ, а потомъ стихи какiе-то, а я об?щалъ. 1707 Зач.: Тиндаля, только что выписанный имъ, 1708 Зач.: въ зданiе стараго университета. 1709 Зач.: выставка, 1710 Зач.: сожжетъ судъ, а теперь сд?лаетъ визитъ графин? Боль, тутъ же на Кисловк?, и вернется въ университетъ посмотр?ть зас?данiе, которое д?йствительно должно быть интересно. И, простившись съ соцiологомъ и Котовасовымъ, Левинъ вышелъ вм?ст? съ физикомъ и по?халъ на Кисловку. 1711 [зятья,] 1712 [У меня не было искушений, вот и всё.] 1713 [до вечера.] 1714 Зачеркнуто: какъ и всегда онъ говорилъ. 1715 Зач.: Львовой 1716 Зачеркнуто: Но физикъ не обратилъ на эти слова никакого вниманiя и продолжалъ свое. 1717 Зач.: засид?лся въ этихъ разговорахъ дольше, ч?мъ думалъ, такъ что опоздалъ на концертъ. 1718 [тысячу поклонов] 1719 [спокойствие] 1720 Зачеркнуто: долго ходила по комнат?, с?ла 1721 Зач.: мысли эти недолго занимали ее и 1722 Зач.: Стива сейчасъ передалъ ей непрiятиое изв?стiе, что нужно было еще писать о томъ, что она не возьметъ сына, и надо было ожидать 1723 Зач.: спать 1724 Зачеркнуто: по?халъ къ доктору, все бол?е и бол?е чувствуя все усиливающееся напряженье и вм?ст? съ нимъ вн?шнее спокойствiе. 1725 [повторяю.] 1726 [Ты слывешь человеком свободомыслящим,] 1727 [в прежнем положении. ] 1728 [Я теперь вовсе не ревнива, если вообще была таковою когда либо,] 1729 Зачеркнуто: св?тскими 1730 Зач.: глаза ея гор?ли 1731 Зачеркнуто: Н?тъ 1732 [Смешно.] 1733 Зачеркнуто: одной 1734 Зачеркнуто: злыя 1735 Зач.: за что и зач?мъ ему умирать? 1736 Зач.: Она вскочила и только что начала 1737 Зач.: съ ужасомъ 1738 Зач.: Онъ сказалъ: «твоя смерть». 1739 Зач.: и вм?сто постыдной, злой, дурной женщины я буду прекрасная и жалкая, жалкая». И она, не перем?няя положенiя, тихо и сладко рыдала, чувствуя, какъ 1740 Зач.: Да и ему, Вронскому, ему бы было хорошо. Онъ радъ будетъ этому. – Она вскочила, дрожа отъ гн?ва, и зажгла св?чу. – Но чтоже, разв? я ненавижу его? Я? Ненавижу? Я люблю, люблю его, какъ свою жизнь. Не больше, ч?мъ свою жизнь, но люблю, какъ свою жизнь, и онъ не знаетъ, не хочетъ этаго. – Но она стояла съ св?чей въ рукахъ у постели. – Это ревность. Это дьяволъ. Сколько разъ это находило на меня. Можетъ быть, это вздоръ. Можетъ быть, онъ теперь одинъ и мучается такъ же, можетъ быть, больше меня». И она почувствовала 1741 Зач.: и она вид?ла горе своихъ мужей надъ своей могилой и горе Вронскаго и слышала ихъ восторгъ и чувствовала <ихъ> его любовь. – Но гд? онъ теперь 1742 Зачеркнуто: Въ этотъ же день прi?халъ изъ Петербурга Грабе и остановился у нихъ. При постороннихъ Алексей Кириллычъ былъ съ нею какъ обыкновенно, но, очевидно, изб?галъ съ ней объясненiй или ожидалъ, что она сд?лаетъ первый шагъ, признавъ свою вину. Три дня она не видала его съ глаза на глазъ, и на 3-й день онъ у?халъ на дачу къ матери. Всю эту посл?днюю ночь она провела безъ сна. 28 Мая было то самое Воскресенье, въ которое Вронской предполагалъ у?хать изъ Москвы, но она сказала, что если онъ не по?детъ въ четвергъ, какъ она хот?ла, то въ воскресенье она не по?детъ. Онъ у?халъ на ц?лый день къ матери, и объ отъ?зд? не было р?чи. Если бы она не ссорилась съ нимъ, если бы она Против зачеркнутого написано: <Униженiе въ мысли вернуться къ мужу, просить его прощенья; униженiе въ разговор? съ горничной, униженiе съ Грабе. Письмо отъ мужа.> 1743 [надо ковать железо, толочь его, мять…] 1744 Зачеркнуто: «Однако нечего чахнуть», сказала она себ?, вставая, и р?шительнымъ, энергическимъ шагомъ 1745 Зач.: и изящно 1746 Зач.: «Надо жить, – сказала она себ?, – всегда можно жить» 1747 Зач.: маленькое овальное зеркало 1748 Зачеркнуто: несмотря на то, что передъ ней былъ гребень съ вычесанными курчавыми отс?кавшимися волосами 1749 Зач.: уныло 1750 Зач.: Красивы и плечи и руки. 1751 Зач.: <и поц?ловала ее.> «А жалко, жалко!» Она поц?ловала свои руки и 1752 [в перевалку,] 1753 На полях написано: Просить Соню описать туалетъ. 1754 На полях написано: <Кокетничаетъ съ Грабе. Онъ прямо говоритъ: «Это нехорошо». Встреча съ Кити. Вронскiй не вернулся. Пишетъ: «Я прi?ду вечеромъ». Сцена съ Анной. Не причемъ жить. Письмо отъ мужа. «По?ду къ Вронскому, спрошу». Въ вагон?, р?шенiе, колеблется [?]. Видитъ его съ воспитанницей, улыбку. <Смягчается, и р?шенiе взято.> Куда ?хать, что д?лать? Озлобленiе, отчаянiе, смягченiе <и р?шенiе>, раскаянiе. «Я мечусь, какъ угор?лая, и нигд? не найду. Или лучше кому. Мн?. Св?ча и потомъ мужичокъ, но поздно. Вронской раскаивается, ?детъ, и на станцiи ужасъ.> 1755 [свидания.] 1756 Зачеркнуто: – Я в?дь плохой игрокъ въ тонкости разговора, – сказалъ онъ. – Но вы, в?рно, вы объ Вронскомъ хотите сказать. 1757 Зачеркнуто: была или есть 1758 Зачеркнуто: даже 1759 Зач.: поб?жалъ 1760 Зачеркнуто: въ деревн? 1761 [к своей первой любви,] 1762 Зачеркнуто: Грабе остался съ Степаномъ Аркадьичемъ, и они уговорились вм?ст? об?дать съ Туровцинымъ и дамами. 1763 Зач.: нед?ли дв? 1764 [до вечера, ] 1765 Въ подлиннике: аvans 1766 Зачеркнуто: долго 1767 Зач.: вдругъ сказала ей ея барыня 1768 Зач.: взглянула на нее. – Аннушка, я пропала, – сказала она и, закрывъ лицо, зарыдала. 1769 Зач.: удерживая слезы и снимая шляпу. – Аннушка, онъ меня [не] любитъ, онъ изм?няетъ, онъ обманываетъ меня, я на его содержанiи.... 1770 Зач.: пошла прочь, 1771 Зач.: И Анна, чувствуя еще новое униженiе – состраданiе горничной, которое она вызывала, осушила слезы, переод?лась и съ сдвинутыми бровями пошла къ себ? въ комнату. «Н?тъ, я отомщу, – думала она, – я ненавижу его, и онъ увидитъ, что со мной нельзя шутить. Я убью его. Н?тъ, я себя убью, и чтобъ онъ зналъ, что онъ убилъ. Пускай онъ живетъ съ ней и пускай онъ будетъ счастливъ посл? этаго. Да, но онъ будетъ счастливъ. Н?тъ, пускай онъ думаетъ обо мн?. – Она остановилась. – Да, какъ онъ любилъ меня». Она гляд?ла на письменный столъ и представляла себ? его прежнюю любовь и увидала письмо съ надписью почерка Алекс?я Александровича. Она взяла его 1772 Рядом на полях написано: зоветъ къ себ? мужъ 1773 Зачеркнуто: или къ старой княжн? 1774 Зач.: той любовью 1775 Зачеркнуто: И вм?ст? съ т?мъ она не переставая думала о Вронскомъ, перебирая въ своемъ воображенiи вс? сказанныя имъ слова, значенiе каждаго слова, и душа Вронскаго была также обнажена передъ нею, и при этомъ холодномъ, пронзительномъ св?т? она вид?ла и въ его душ? и въ своей по отношенiю къ нему теперь въ первый разъ то, что она никогда не видала прежде. 1776 Зач.: Вошелъ лакей и доложилъ, что кучеръ Филиппъ сказалъ, что с?рые не устали и что если прикажутъ подавать, то лошади не отложены еще. – Хорошо, вели подавать. – Кушать дома изволите? – Н?тъ, – сказала Анна. 1777 Зачеркнуто: Онъ радъ этому, потому что воскресенье нынче, и они пойдутъ въ гости. 1778 Зач.: Она пошла къ себ? въ комнату перем?нить воротнички и бантики и не переставая думала. Она думала теперь о Вронскомъ, о главномъ 1779 [у него это в крови.] 1780 [острота миновала.] 1781 Зачеркнуто: – А, готово? Ну, такъ дай зонтикъ и перчатки. Об?дать не буду. Она направилась къ двери, продолжая думать. Встр?тивъ гувернантку, она зам?тила ея новое платье и зеленый бантикъ и поняла, что она вчера шила, и подумала о томъ, зач?мъ некрасивы д?вушки, и что Богъ, видно, за т?мъ ихъ сд?лалъ, чтобы они помогали красивымъ, и, взглянувъ на Лили, поняла, какой она должна представляться ей, – такой же, какъ ей самой въ д?тств? представлялась мать въ кружевной косынк? на конц? большого стола въ именины. Она с?ла въ коляску и вел?ла ?хать къ Облонскимъ и подняла опущенную нить своихъ мыслей о своихъ отношенiяхъ съ Вронскимъ. 1782 Зачеркнуто: Коляска подъ?хала къ дому. – Н?тъ, я не выйду. Ты сл?зай, Петръ, – сказала она лакею. – А ты, Филиппъ, по?зжай на Нижегородскую дорогу. В?дь въ 9 часовъ отходитъ по?здъ. – Такъ точно съ. – По?зжай шагомъ, мы усп?емъ. 1783 Зачеркнуто: позвонила Аннушку и вел?ла пересмотр?ть 1784 Зач.: Петру она вел?ла оставаться. Черезъ полчаса она вышла и, уложивъ въ ноги м?шочекъ и закрывшись пледомъ, 1785 Зачеркнуто: чтобы сказать что нибудь. – Кто это? Когда же мы ?демъ? – Когда хочешь. 1786 Зач.: Если хочешь, я не по?ду. – О н?тъ, по?зжай. Вронской увидалъ, что раздраженiе ее не прошло и, р?шивъ, что поддаваться этимъ безсмысленнымъ требованiямъ нельзя, у?халъ 1787 [железной рукой] 1788 Зачеркнуто: Новое ея состоянiе нын?шняго утра было ей страшно. 1789 Зач.: подъ свой портретъ. 1790 Зачеркнуто: шаги его затихли. 1791 Зач.: къ Кити, 1792 Зач.: и чего желала его мать. 1793 Зач.: Она ревновала его и потому обвиняла. Кром? того, за любовь его къ ней она пожертвовала вс?мъ, ч?мъ можетъ пожертвовать женщина, и потому онъ былъ неправъ, онъ былъ виноватъ за то, что онъ отнялъ у нее часть ея любви, что она любила такой дорогою ц?ною, пожертвовавъ вс?мъ, ч?мъ можетъ пожертвовать женщина. И она невольно испытывала за это къ нему чувство гн?ва. Она знала, что выраженiе этаго гн?ва можетъ только еще бол?е охладить его. И потому она удерживалась, чтобы говорить ему про это, и не была съ нимъ естественна. Но не упрекая его словами, она т?мъ бол?е жестоко упрекала его мысленно, оставаясь сама съ собою, и онъ все бол?е и бол?е становился виноватъ передъ нею. 1794 Зач.: и несправедливость. 1795 Зач.: думать о томъ, ч?мъ онъ пожертвовалъ, и, главное, 1796 Зач.: если бы онъ хот?лъ, онъ бы 1797 Зач.: въ глаза и мысленными упреками, гн?вомъ, 1798 Зачеркнуто: но она не думала, чтобы она могла воротить его любовь привлекательностью, н?жностью и покорностью: и не разъ, а десятки разъ она пыталась быть, какъ прежде, и н?жной къ нему, но можно быть н?жной только взаимно, но всякiй разъ взрывы гн?ва д?лали его положенiе еще худшимъ, и она 1799 Зач.: свою 1800 Зач.: (онъ признавалъ это) 1801 Зач.: и изъ вс?хъ любящiй ее одну; ему странны и непонятны были ея переходы отъ страсти къ злоб?. И ч?мъ сильн?е страсть, т?мъ больше посл? холодной злобы. Для чего она вызывала его на борьбу, въ которой онъ не могъ покориться и 1802 Зачеркнуто: Онъ не могъ притворяться съ нею, тотчасъ же 1803 Зач.: въ чемъ потомъ самъ упрекалъ себя. 1804 Зач.: и она вид?ла это. 1805 Зач.: Вронскiй у?халъ на холостой пиръ на Воробьевы горы. 1806 Зач.: и не помнила даже, съ чего началось. Всегда такъ бывало, что, объ чемъ бы ни заговорили, оба думали объ одномъ, и при первомъ предлог? предметъ разговора забывался, и начинали говорить о томъ, что было близко сердцу. 1807 Зач.: и объяснить и найти средство выдти изъ этаго ужаснаго положенiя. Съ большимъ усилiемъ она вспомнила наконецъ, съ чего началось. Онъ былъ приглашенъ на холостой пиръ на Воробьевыхъ горахъ, гд? должна была быть гонка лодокъ. И разговоръ объ этомъ зашелъ за об?домъ при Яшвин?, 1808 Зач.: – Я думаю по?хать, – сказалъ Вронской. – И ты бы прi?хала къ этой сторон? р?ки. Очень красиво будетъ. Анна нахмурилась и сказала: – Можетъ быть. 1809 Зачеркнуто: раздраженная его тономъ. 1810 Зач.: что это больно будетъ ему. 1811 Зач.: Зач?мъ вы отравляете свою и мою жизнь? Зач?мъ вы искушаете меня? 1812 Зач.: Это еще больше раздражило ее. 1813 Зач.: не интересны ваши планы. 1814 Зач.: – Такъ чтоже вамъ интересно? Любовь моя вамъ тоже не интересна. – Кто вамъ это сказалъ? Я только не понимаю любви, занимающей всю жизнь. Это не можетъ быть всегда. – А я не понимаю другой. Впрочемъ, не говорите, идите. 1815 Зачеркнуто: Она начала съ желанiемъ найти свою вину и только больше и больше вид?ла его виновность. «Онъ все можетъ сказать мн?, – думала она, раздражая сама себя. – Почемъ я знаю, можетъ быть, 1816 Зач.: и тяготится мною. Онъ можетъ сказать мн?: я васъ не держу, вы не хот?ли разводиться съ вашимъ мужемъ, вы можете идти куда хотите. Я обезпечу васъ, если мужъ васъ не приметъ. Почему же ему не сказать мн? этого? 1817 Зач.: что я была раздражена, 1818 Зач.: Она съ?здила кататься въ коляск? къ своей Англичанк? и до Д?вичьего поля и, не до?зжая до р?ки, вернулась назадъ, все перебирая прежнiя ихъ ссоры и стараясь отгонять отъ себя раздражающiя ее мысли и, прi?хавъ домой, 1819 Зачеркнуто: Она твердо р?шилась не поддаваться бол?е духу борьбы, овлад?вшему ими, и примириться съ нимъ. Нечего было даже мириться, потому что ссоры не было никакой. 1820 [не сочетается] 1821 Взятое в этом варианте в квадратные скобки приходится на оторванные края листа и восстанавливается предположительно. В двух случаях, когда утраченные слова не могут быть угаданы даже приблизительно, на месте их поставлен вопросительный знак. 1822 На полях написано: Отбирали деньги у нищихъ для угнетенныхъ, которые такъ зажир?ли, что не хот?ли драться. Свiяжскiй и Степанъ Аркадьичъ нетолько христiане, но православные. У Лидiи Ивановны разрывалось сердце. Дамы во [1 неразобр.] покупали револьверы. Тероръ со вс?ми призн[аками]. Встр?чаясь, боятся, разумъ не обязателенъ. И во глав? т?же ограниченные, гордые своей честностью и страшные 1823 Зачеркнуто: <Узнавъ про смерть Анны, Алекс?й Александровичъ испыталъ ужасъ.> Алекс?й Александровичъ горячо сочувствовалъ д?лу. И увлеченiе его этимъ д?ломъ много способствовало ему загладить тяжелое впечатл?нiе отъ смерти Анны. Онъ написалъ н?сколько записокъ о томъ, какъ должно было вести д?ло. Но взгляды его на р?шенiе вопроса были различны съ взглядами графини Лидiи Ивановны. Графиня Лидiя Ивановна въ этомъ д?л? руководствовалась указанiями Landau. И кром? того, любовь ея теперь съ Алекс?я Александровича была перенесена на одного Черногорца. 1824 [Вы знаете, граф Вронский тоже отправляется,] 1825 [оцепенения.] 1826 [ – Поговорите с ним в пути.] 1827 [– Вот он,] 1828 Зачеркнуто: а потому крикъ все возрасталъ и возрасталъ. 1829 Зачеркнуто: ошал?вшимъ людямъ, б?снующимся въ маленькомъ кружк?, казалось, что вся Россiя, весь народъ 1830 Зач.: и разумъ уже не им?лъ никакихъ правъ. 1831 Зач.: Являлись изв?стiя, которыя вс? повторяли, нисколько не смущаясь безсмыслицей и невозможностью 1832 Зачеркнуто: какъ посл? 4-й пули русскiе люди умирали, крича: «Ахъ, смерть имъ, о Господи» и «Напредъ». 1833 Зач.: дамами и мущинами, 1834 Зач.: и н?мецкимъ волонтерамъ говорили, что они убиваютъ пл?нныхъ, и вс? находили, что это прекрасно. 1835 Зач.: и изъ за мелочнаго тщеславiя, изъ моды не отступался отъ этаго права, а готовый на все спокойно ждалъ совершенiя своихъ судебъ отъ высшей власти. 1836 Зачеркнуто: – Князь говоритъ, что мы кричимъ, какъ лягушки передъ дождемъ, – все также спокойно улыбаясь, сказалъ Серг?й Иванычъ. – Н?тъ, я не про васъ, я про газеты, – сказалъ князь. 1837 Зачеркнуто: ту мучительную неясность 1838 Здесь, очевидно, какой-то пропуск. 1839 Зачеркнуто: «Я понимаю, что челов?къ нелюбящiй можетъ быть нев?рующiй». 1840 Зач.: Дмитрiй. 1841 В подлиннике: Общаго плана 1842 Зачеркнуто: страшное 1843 Зачеркнуто: зач?мъ же жить? Нельзя жить и надо убить себя. 1844 Против этих слов на полях написано: Вс? теорiи свои – организмъ зв?здъ – и чужiя включались свободно, кром? матерьялизма, который есть отрицанiе. 1845 Рядом на полях написано: Кощунство или подлость. Забылъ дилему. Но любовь нужна, а не слова. 1846 В подлиннике: обм?на. 1847 В подлиннике: другомъ. 1848 Зачеркнуто: И это какъ возвращаются отъ счастливаго, но забл?жденiя. 1849 [рецидив] 1850 Зачеркнуто: безъ котораго н?тъ выхода. 1851 Зач.: сосуда. 1852 Зач.: И одинъ прямой путь есть в?ра, безъ которой я бы и не могъ жить. 1853 На полях против этих слов написано: Православ[iе] противъ катол[ицизма] 1854 На полях против этих слов написано: Меду съ огурцами д?ямъ. 1855 Зачеркнуто: и Мити тоже не было. 1856 Зачеркнуто: едва ли не будетъ больше голосовъ въ ихъ пользу, ч?мъ въ вашу, если также муссировать д?ло, какъ вы. 1857 Дневники Софьи Андреевны Толстой, 1860—1891. Редакция С. Л. Толстого. Примечания С. Л. Толстого и Г. А. Волкова. Предисловие М. А. Цявловского. Издание М. и С. Сабашниковых, М. 1928, стр. 32. 1858 Дневники Софьи Андреевны Толстой, 1860—1891, стр. 35—36. 1859 Старший сын Толстых. 1860 Дневники Софьи Андреевны Толстой, 1860—1891, стр. 35—36. 1861 Ф. И. Булгаков. «Гр. Л. Н. Толстой и критика его произведений – русская и иностранная». Изд. 3, П. 1899, стр. 86. 1862 П. Сергеенко. «Как живет и работает гр. Л. Н. Толстой», изд. 2, М. 1903, стр. 99. 1863 Эта фамилия не случайна, если принять во внимание, что некоторые особенности внешнего облика Анны, судя по воспоминаниям Т. А. Кузминской, взяты с дочери Пушкина Марии Александровны Гартунг, которую Толстой встретил в Туле у генерала Тулубьева (Т. А. Кузминская. «Моя жизнь дома и в Ясной поляне», часть третья, 1864—1868. Издание М. и С. Сабашниковых. М. 1926, стр. 173). 1864 Этот первоначальный облик Анны мог возникнуть у Толстого в такой связи: судьба ее в романе была подсказана Толстому действительным случаем, происшедшим в 1872 г. с Анной Степановной Пироговой, любовницей соседа Толстого по имению – А. Н. Бибикова, который покинул ее. Не будучи в состоянии справиться с постигшим ее горем, Пирогова бросилась под товарный поезд. Толстой сам видел изуродованный труп самоубийцы и испытал при этом очень тяжелое впечатление. С. А. Толстая так описывает Пирогову: «Анна Степановна была высокая, полная женщина, с русским типом лица и характера, брюнетка с серыми глазами, но некрасивая, хотя очень приятная» (Дневники Софии Андреевны Толстой, 1860—1891, стр. 44—45). В дальнейшей работе над романом всюду подчеркивается красота Анны. Лишь в варианте № 20 (рук. № 17) о лице Анны сказано было, что оно было «простое, свежее, румяное, неправильное и чрезвычайно привлекательное». Но затем все это было зачеркнуто и оставлено только одно слово – «простое». 1865 Еще раньше, в плане, написанном рядом с началом текста шестой главы, относительно Михаила Михайловича, было записано: «Приходит домой и отравляется». 1866 См. Б. Эйхенбаум. «Толстой и Шопенгауэр». – «Литературный современник» 1935, № 11, стр. 144. 1867 Позже он именуется Николаем Константиновичем Ордынцевым, Лениным, Левиным. 1868 Здесь и в дальнейшем письма Толстого цитируются по тексту приготовленного к печати 62 тома настоящего издания. Письма его к жене цитируются по изданию «Письма Л. Н. Толстого к жене», 2 изд., М. 1915. 1869 Дневники С. А. Толстой, 1860—1891, стр. 105. 1870 Переписка Л. Н. Толстого с H. Н. Страховым, 1870—1894. С предисловием и примечаниями Б. Л. Модзалевского, Спб. 1914, стр. 32. 1871 Дневники С. А. Толстой, 1860—1891, стр. 36. 1872 Письма Л. Н. Толстого к жене, стр. 103. 1873 Переписка Л. Н. Толстого с H. Н. Страховым, стр. 41. 1874 Переписка Л. Н. Толстого с Н. Н. Страховым, стр. 47. 1875 Там же, стр. 49—50. 1876 Письма к жене, стр. 104. 1877 Переписка Л. Н. Толстого с Н. Н. Страховым, стр. 51. 1878 Переписка Л. Н. Толстого с H. Н. Страховым, стр. 48—49. 1879 А. Дюма-сын в 1871 г. выпустил книгу, озаглавленную «L'Homme-femme. Rеponse а М. Henri d’Ideville». Она представляет собой ответ на статью Анри Идевиля, напечатанную в газете «Soir». С Дюма, в свою очередь полемизировал Жирарден (E. de Girardin) в книге «L'homme et la femme, l’homme suzerain, la femme vassale, rеponse ? l’Homme-femme de M. Dumas-fils» (Paris, 1872). О книге Дюма Толстой писал 1марта 1873 г. Т. А. Кузминской: «Прочла ли ты «L’Homme-femme»? Меня поразила эта книга. Нельзя ждать от француза такой высоты понимания брака и вообще отношения мужчины к женщине». Поводом для ответа Дюма Идевилю послужил нашумевший судебный процесс в связи с убийством мужем изменившей ему жены. Точка зрения Дюма-сына на брак – строго традиционная. Брак – освященное богом установление, в котором мужчина является как бы выразителем божественной воли, ответственным за судьбу женщины. Женщина – лишь орудие в руках мужчины, отражение его творческой силы. Брак конечной своей целью имеет усовершенствование человеческой жизни на основе высокого нравственного идеала. Женщину, нарушившую супружескую верность, мужчина – по мысли Дюма – должен стараться всеми мерами морального воздействия вернуть на путь целомудренной жизни, но если это оказывается невозможным, ее следует убить. На этой точке зрения из участников спора в печатаемом варианте стоит один из участников обеда у Алабиных – Равский. В окончательном тексте романа женский вопрос фигурирует в ряду других вопросов, по поводу которых ведутся споры за обедом у Облонских, причем речь в этом споре идет специально лишь о женском равноправии; тема же, затронутая в данном черновом варианте, позже более полно была развита Толстым в Крейцеровой сонате. 1880 Любопытно, что фамилия «Гагин» заменена здесь Толстым фамилией «Ордин», близкой к «Ордынцев», т. е. к той, которая первоначально присвоена была будущему Левину. 1881 В позднейшем варианте (№177, рук. № 99) Анна в беседе с Левиным говорит ему, что она никогда не могла увлечься школой, чувствуя непреодолимую стену между собой и народом. 1882 В черновых редакциях романа мы также кое-где встречаем упоминания о мачехе, жившей с Левиным, но эти упоминания сделаны мимоходом. Так, в варианте № 28 (наборная рукопись) брат Левина Николай говорит ему о мачехе: «Ну, а Амалия наша – что же, бросила шалить или всё еще соблазняется? Какая гадина!» Левин на это отвечает: «За что ты ее ругаешь? Она, право, добрая и жалкая старуха». 1883 Переписка Л. Н. Толстого с Н. Н. Страховым, стр. 53. 1884 Переписка Л. Н. Толстого с Н. Н. Страховым, стр. 55. 1885 Подчеркнуто Толстым. 1886 «Общество любителей российской словесности при Московском университете». Историческая записка и материалы за сто лет. М. 1911, стр. 135. 1887 [если это действительно успех,] 1888 Переписка Л. Н. Толстого с H. Н. Страховым, стр. 61. 1889 [осторожно,] 1890 «Красный архив», 1924, № 7, стр. 251. 1891 Рассказ Тургенева, напечатанный в январской книжке «Вестника Европы» за 1876 г. 1892 Переписка Л. Н. Толстого с H. Н. Страховым, стр. 82. 1893 [что они в этом понимают больше, чем я…] 1894 Переписка Л. Н. Толстого с H. Н. Страховым, стр. 81. 1895 Там же, стр. 83. 1896 Это письмо является ответом на письмо А. А. Толстой от 28 марта 1876 г. Заканчивая его, она писала: «Здесь прошел слух, что Анна убьется на рельсах железной дороги. Этому я не хочу верить. Вы неспособны на такую пошлость» (Переписка Л. Н. Толстого с А. А. Толстой, Спб. 1911, стр. 268). В письме Толстого на эти недоуменные строки его адресатки нет никакого ответа. 1897 Письма Л. Н. Толстого к жене, стр. 108. 1898 Дневники С. А. Толстой, 1860—1891, стр. 36—37. Речь идет о главах – XXII—XXIII пятой части по счету отдельного, послежурнального издания. 1899 Подчеркнуто С. А. Толстой. 1900 Дневники С. А. Толстой, 1860—1891, стр. 36. 1901 Дневники С. А. Толстой, 1860—1891, стр. 37. 1902 См. Дневники С. А. Толстой, 1860—1891, стр. 109. 1903 Там же, стр. 37. Напечатанное курсивом подчеркнуто С. А. Толстой. 1904 Н. Н. Гусев. «Толстой в расцвете художественного гения», стр. 223. 1905 Переписка Л. Н. Толстого с H. Н. Страховым, стр. 118—119. 1906 Письма Л. Н. Толстого к жене, стр. 112. 1907 См. Дневники Софьи Андреевны Толстой, 1860—1891, стр. 8—27. 1908 См. «Моя жизнь дома и в Ясной поляне». Воспоминания, 1846—1862. Предисловие и примечания М. А. Цявловского. Изд. М. и С. Сабашниковых. М. 1925, стр. 109—118. 1909 Том 62 наст. изд. См. также Т. А. Кузминская. «Моя жизнь дома а в Ясной поляне». Воспоминания, 1863—1864, М. 1926, стр. 126, и 1864—1868. М. 1926, стр. 22, 118. 1910 Сводку сведений о прототипах «Анны Карениной» см. в книге Н. Н. Гусева «Толстой в расцвете художественного гения», стр. 218–219, и в примечаниях В. Ф. Саводника к изданию «Анны Карениной» Государственного издательства, 2 тт. М.—Л. 1928. См. также Б. М. Эйхенбаум. «Лев Толстой», книга вторая, Л.—М. 1931, стр. 35—37 (о Б. Н. Чичерине и Ю. Ф. Самарине как прототипах С. И. Кознышева). 1911 См. Д. Д. Оболенский. «Отрывки (из личных воспоминаний)». – «О Толстом». Международный альманах. М. 1909, стр. 244. 1912 См. об этом в указанных примечаниях В. Ф. Саводника к «Анне Карениной» в издании Государственного издательства 1928 г. 1913 Исчерпывающий материал по переработке журнального текста романа для отдельного издания см. в т. 18, стр, 459—548, и т. 19, стр. 401—503, настоящего издания. 1914 См. Переписку Л. Н. Толстого с H. Н. Страховым, стр. 134, 138, 143. 1915 Подробнее об этом см. в Текстологическом комментарии, напечатанном в 19 томе настоящего издания, стр. 470—473. 1916 Подробнее о приемах установления окончательного текста романа см. в Текстологическом комментарии, указ. том, стр. 473—503.